Державин, 20-е-30е

Суворовские» оды и стихотворения Державина
Общие слова о творч-ве. Гавриил Романович Державин (1743 – 1816) – поэт-новатор, крупнейш. поэт 18 века, крупный госуд. деятель (рано осиротевш. сын бедного казанского дворянина, начинал рядовым, затем капралом Преобр. полка; впоследств. – губернатор в Петрозаводске, тамбове, сенатор, министр. юстиции). Его оды и лирич. стих-я тесно переплет-ся с его биографией.
1-я книга Д. «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае 1774 года» и журнальн. публикации не принесли известности.
«Екатерининские» оды. В 1783 г. княгиня Е. Дашкова показ. Ек. II оду Д. «Фелица», не парадно-придворную, а передающ. искреннее восхищ-е Д. императрицей – идеальн. правит-цей и благородн. женщиной. Д. использ. прием противопоставл-я: Фелица, в отлич. от окруж-я и державинского Мурзы, ведет самый простой образ жизни, не склоняется к таким порокам, как игра в карты, чревоугодие («И пища самая простая бывает за твоим столом»), занятия оккультизмом. Отлич. оду и замечат. словесная живопись (описание пира, где «славный окорок вестфальской» и «звенья рыбы астраханской» - просто раздолье, как на натюрмортах худ-ков фламандской школы). В дальнейшем Д. написал еще ряд од, которые мы относим к «екатерининским» одам – «На отсутствие Е.И.В. в Белоруссию», «Благодарность Фелице», «Видение Мурзы», «Изображение Фелицы». Последняя «ек.» ода – «Развалины» - создана после смерти императрицы и оплакив. ушедшую с ней в прошлое эпоху.
Философские оды. Лучшие из филос. од – «На смерть кн. Мещерского» (1779), «На счастие» (1789), «Водопад» (1791 – 1794).
Духовные оды. Составл. самый обширный цикл, из них больше всех известна ода «Бог» (1780 – 1784).
Принадлежат перу Д. многие прекрасные лирич. стих-я («Памятник», «Русские девушки», «Весна», «Лебедь») и песни. Полонез на его стихи «Гром победы раздавайся!» до 1831 г. был русским гимном (пока композ. Львов не написал на стихи Жуковского «Боже, царя храни!»). Многие из од и стих-й Д. целиком или частично предст. собой творч. подражания (вариации, стилиз. и пр., парафразисы, короче). Таковы «Властителям и судиям» (подраж. псалму), «Похвала сельск. жизни» (Гораций; «Памятник» тоже) и др. В поэтич. практике Д. выбор объекта парафразирования диктовался не формальн. соображ-ми, а характером идей в заинтересовавш. произведении (псалмы выбир. те, которые известны как «песни правды».
Теоретич. воззр-я Д. на лит-ру высказ. в его книге «Рассужд-я о лир. поэзии, или Об оде». Важнейш. условие для поэтич. творч-ва – вдохновение, для вдохнов. творч-ва естественна стихийность, нерассудочность решений, ощущение не логич., а некой тайной связи между компонентами произв-я. Следует стрем-ся к краткости слога. Поэзия есть еще и словесная живопись, и музыка в слове (просто Серебряный век!), поэтому спец. раздел книги посвящ. песне.
Мастером прозаич. слога Д. выступил и в своих автобиографич. «Записках».

«Суворовские» оды. Батальные оды Д. писал на протяж. всей жизни. Русско-турецк. войнам посвящ. «Осень во время осады Очакова» (1788), войне с Наполеоном – «На прогнание французов из Отечества», «Атаману и войску Донскому», «Персей и Андромеда» и др. Среди батальных од Д. «суворовские» оды составл. отдельный подраздел. Связ. с «суворовск.» циклом ода «На взятие Измаила» (1790), но особым образом. Имя Суворова не названо в ней ни разу (как и имя главнокомандующ. Потемкина), т.к. в 1-ю очередь это опис-е измаильск. штурма, а герои его – рус. воины. Впрочем, тому есть еще 1 объяснение: Д. еще не был лично знаком с Суворовым. Ода начин-ся описанием измаильск. штурма, в котором как бы портретируется одич. стиль Ломоносова. При помощи этого приема читатель вводится в атмосф. уже знакомых ему поэтич. батальн. полотен. Русск. войска, двинувш-ся в молчании на штурм Измаила, уподобл-ся сверхъестественным явл-ям – двинувшимся вперед горам. Своеобр. рефреном становится слово «идут». Этим приемом Д. достиг. впечатл-я неодолимой силы движущегося  войска. Победа под Измаилом для Д. – не просто крупн. военн. удача. Это и победа во многовек. противостоянии христ-ва и ислама, символ возрожд. величия отеч-ва. Д. дает здаеь разверн. историч. отступление, вспоминая владыч-во ордынцев и смутное время. Победа под Измаилом в оде Д. – вершинное событие в деле возрожд-я рус. народа и гос-ва как носителей правосл. идеи, защитников православия в мире.
Позднее, когда Д. сблизился и подруж. с Суворовым, победы полководца стали темой произв-й «На взятие Праги», «На взятие Варшавы», «На победы в Италии», «На переход Альпийских гор». В этих патриот. гимнах созд. более эмоц., чем историч. образ события, автор идет от собств. реакции, видения, понимания; эмоц. впечатл-е делает больш. историю фактом повседн. жизни человека данной историч. эпохи. В батальн. лирике склад. два типа образов героев – поэтически обобщенный собират. образ Росса (сын отеч-ва, патриот, аллегория нац. идеи) и индивидуализир.-конкр., бытов. облик человека. Коллективн. и индивид. образы, Росс и Суворов, воплощ. такую эстетич. универсалию державинск. лирики, как острое нац. самосозн-ие. Бытовой облик Суворова также был как бы специально созд. для контрастного мышления Д. (Суворов, демонстративно спящий на охапке соломы в Таврич. дворце, и Суворов – облад. «львиного сердца»). В «Победах в Италии» Д. напрямую связ. успехи Суворова с  историч. славой древних витязей (Рюрик торжествует в Валгалле звук своих побед); в торж. стихах Суворов предст. как «Меч Павлов, щит царей Европы, князь славы». В «Альп. горах» переход и битва изобр. в аллегор.-приподнятом духе, Суворов вновь стоит в ряду величайш. историч. личностей, явл-ся своеобр. мерой доблести: «Возьми кто летопись вселенной, геройские дела читай, ценя их истиной священной, с Суворовым соображай». Венчает цикл стих-е «Снегирь» (1800), написанное на смерть Суворова. Вернувшись с похорон, Д. услышал, как его ручной снегирь насвистыв. военную мелодию. Обращением к птице и начин-ся стих-е: «Что ты заводишь песню военну // Флейте подобно, милый Снегирь?» Особый нервный ритм стих-я с систематическими пропусками безуд. слогов (логаэд) целиком соответств. теме. Образ Суворова созд-ся буквально несколькими поэтич. штрихами: «Кто перед ратью будет, пылая, // Ездить на кляче, есть сухари; // В стуже и зное меч закаляя, // Спать на соломе, бдеть до зари». Д. поним., какая колосс. потеря постигла Россию: «Львиного сердца, крыльев орлиных // Нет уже с нами! – что воевать?» Особ. наглядно контрастен портрет Суворова в «Снигире» (на смерть Сув.): Кто перед ратью будет, пылая, Ездить на кляче, есть сухари; В стуже и зное меч закаляя, Спать на соломе, бдеть до зари; Тысячи воинств, стен и затворов С горстью россиян все побеждать?
Особенности поэтики Д.
1.Реалистич. тенденции. Персонажей антич. мифов (завсегдатаев одич. поэзии) Д. легко перемещ. в русскую действит-ть, делает их свидетелями российск. событий – рождения Александра I и др. Насыщение поэзт. произв. образами реальн. действит-ти, бытовыми подробн-ми.
2.Звукопись. Д. активно использ. звукопись в своих произв-ях («Согревать сатиры руки собирались» - холодно, р = дрожь; )
3.Рифма. Неоднократно встреч-ся ассонансы (вестфальской – астраханской), сдвиги словесного ударения в рифменной позиции (шумИт – дышИт). 
4.Поразительна державинск. метафора: «Алмазна сыплется гора // С высот четыремя скалАми» («Водопад»).
5. Характерная для Д. «неровность языка» (Я. Грот) не явл-ся простым недосмотром автора, но должна пониматься нами как индивидуально-авторское волеизъявление. В частности, в его запутанном, сложном словорасположение, в обилии инверсий исслед-ли усматривают подчинение грамматич. отношений неким межсловесным отношениям иного типа, условно именующимся ассоциативными (примеры ассоциативного синтаксиса, способного «стягивать» обширные текстовые фрагменты, мы находим и у предшеств. Д. – Симеона Полоцкого, Антиоха Кантемира, В. Тредиаковского и др.). К случаям неровностей языка относ-ся беспредложие («Чем любовь твою заплатим»), подмены косвенных падежей (родит. на месте творит., дат., винит.: «Я алчу зреть красот твоих» - и наоборот). Эти особенности играют в поэзии Д. некую конкретн. худож-творч. роль, т.к. часто он заменяет правильный вар-т неправильным. Худож. ассоциации служит и эллипсис, распространенный у Д. Возможно это связ. с тем, что оды Д. были рассчит. не только на чтение, но и на слуховое восприятие, при котором ассоциативн. мышление работ. активно, а связи, на письме кажущиеся странными, на слух восприним-ся как должное (Д. чувствовал разницу между словом написанным и словом произносимым, несомненно).    

ЛИТЕР. 20Х - 30Х

Литература 20-30-х годов 20 века
?
Литература 20-30-х годов 20 века
| Лекция |
 
 

Бурно для России начался XX век. За короткий промежуток времени страна пережила русско-японскую войну (1904-1905), первую буржуазно-демократическую революцию (1905-1907) и последовавшие за ней годы реакции, первую империалистическую войну (1914-1918), февральскую революцию 1917 г., переросшую затем в Октябрьскую социалистическую революцию.

 

По-разному можно относиться к знаменательной дате октября 1917 г., но как бы ее не оценивали, с этого времени началась новая эпоха.

В течение 1918-1919 гг. советская власть проводила работу по обобществлению частной собственности: утверждение Государственного издательства, национализация Третьяковской галереи, театров, фото-кинопромышленности. Большое внимание уделялось повышению грамотности, был принят закон об обязательном обучении грамоте всего населения республики oт 8 до 50 лет, причем обучение объявлялось бесплатным.

Однако свергнутая власть не хотела мириться со своим поражением. На насилие она ответила насилием. Началась кровопролитная гражданская война.

Беспощадная война, унесшая многочисленные жизни соотечественников, пагубно сказалась на литературе и искусстве. Резко сократился выпуск газет и книг. Вот сравнительные цифры: в 1913 г. в стране вышло 34,5 тысяч изданий, а в 1920 г. -3260, то есть уменьшилось более чем в 10 раз. В стране не хватало бумаги. Писателям приходилось выступать перед любителями словесности в кафе и ресторанах. Литературный процесс этого периода отличался большой сложностью и противоречивостью во взглядах писателей на задачи искусства, разнообразием течений и групп. Тон задавали в это время писатели Пролеткульта, объединившиеся еще в октябре 1917 г. на конференции пролетарских писателей в Петрограде.

В первые послереволюционные годы еще имела шумный успех группа футуристов, приветствовавшая Советскую власть. Правда, и В. Маяковскому, и В. Каменскому, и В. Хлебникову, и II Асееву пришлось отказаться от некоторых своих прежних позиций. С 1923 г. их группа стала называться «ЛЕФ» ("Левый фронт искусства").

Из наиболее значительных литературных группировок следует выделить также Московскую ассоциацию пролетарских писателей (1923, МАПП), Всероссийское общество крестьянских писателей (1921, ВОКП), "Серапионовы братья" (1921), Литературный центр конструктивистов (1924, ЛЦК), "Перевал" (1924), Российская ассоциация пролетарских писателей (1925, РАПП). Самой крупной была РАПП, а затем - ВОАПП (Всесоюзное объединение ассоциаций пролетарских писателей). Сюда вошли многие писатели, стоявшие у истоков новой литературы: А. Серафимович, А. Фадеев, Д. Фурманов, Ф. Панферов, А. Афиногенов, В. Ставский. В 1930 г. в организацию вошел В.Маяковский.

Сразу же после окончания гражданской войны и принятия новой экономической политики (НЭП, 1921 г.) начался новый этап жизни в советской стране. Вновь было разрешены частные издательства. Как результат - возникновение новых литературных журналов: "Печать и революция", "Красная новь" (1921), "Молодая гвардия", "Сибирские огни" (1922), "Красная нива", "Прожектор", "На посту", "Леф" (1923), "Октябрь", "Звезда" (1924), "Новый мир" (1925). Образовалась и еще одна литературная группировка - имажинисты (1919-1927). По части экспериментаторства она не уступала футуристам. Постоянных участников группы было не так много: С. Есенин, В. Шершеневич, А.Мариенгоф, А. Кусиков, Р. Ивнев, но в их издательствах "Имажинисты", "Чихи-пихи" и в журнале "Гостиница для путешествующих в Прекрасном" участвовали и другие литераторы.

В поэзии имажинистов много общего с поэзией футуристов. Разница заключалась лишь в том, что увлечению словом имажинисты противопоставили увлечение метафорой.

20-е годы - это время, когда тысячи культурных деятелей вынуждены были покинуть страну. Среди них музыканты, мастера балета, архитекторы, скульпторы, режиссеры, актеры, певцы, живописцы, философы, ученые, составлявшие гордость отечественной культуры. За границей оказались многие крупные писатели: И. Бунин, А. Куприн, Л.Андреев, К. Бальмонт, Б. Зайцев, А. Ремизов, И. Шмелев, И. Северянин, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, А. Аверченко, Саша Черный, Тэффи, Е. Замятин и др. Отечественная литература как бы раскололась на две части: советскую и русского зарубежья.

В России советской оставались: М. Горький, А. Блок, С. Есенин, В. Брюсов, В. Маяковский, В. Вересаев, А. Белый, А. Ахматова, С. Сергеев-Ценский,  М. Пришвин, В. Хлебников, А. Малышкин, Д.Бедный, А. Серафимович, К. Чуковский, К. Паустовский и др. Хотя их отношение к советской власти было противоречивым и сложным, многое из новых веяний не принималось, но в конце концов окончательный выбор был ими сделан, и они стали родоначальниками новой литературы.

К концу 30-х годов заметно окрепла экономическая мощь страны во всех отраслях народного хозяйства, вырос ее международный авторитет. Всего за 10-15 лет были созданы почти заново тяжелая индустрия, машиностроение, химическое производство, оборонная промышленность, выполнен знаменитый план ГОЭЛРО. Конкретным выражением этих достижений стали воспетые в стихах и песнях Магнитка и Днепрогэс, Уралмаш и Хибинский комбинат, Кузбасс и автомобильные заводы в Москве и Горьком, тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске и Харькове, а также Ростсельмаш, Комсомольск-на-Амуре, Турксиб, Большой ферганский канат, десятки научно-исследовательских институтов, подземные дороги метро в столице, высотные здания, высшие учебные заведения... Справедливо пелось тогда: "За годы сделаны дела столетий". Советское государство по выпуску промышленной продукции вышло на первое место в Европе и на второе - в мире. Страна телег, страна лаптей становилась мошной индустриальной державой. Миллионы людей, искренне веря в светлое будущее, активно включались в работу по осуществлению социалистических преобразований.

Великому переустройству подверглась и деревня. Однако в коллективизации сельского хозяйства были допущены грубые ошибки, выразившиеся в силовых методах организации колхозов. Благая сама по себе идея коллективизации, проводившаяся на практике далеко не гуманными методами, вызывала недовольство трудового крестьянства.

Жесткая централизация и командные методы правления, дававшие свои плоды на первых порах индустриализации, привели к возникновению административно-командной системы партийно­-государственного руководства страной, что в конечном счете привело к появлению культа личности и к нарушению законности. Массовым репрессиям подверглись многие тысячи как партийных, так и беспартийных советских людей.

Менялся облик страны, менялись и творческие поиски писателей. В августе 1934 г. состоялся Первый всесоюзный съезд советских писателей. С главным докладом на нем выступил М. Горький, осветивший состояние дел в стране и наметивший перспективы развития литературы. На съезде приняли участие писатели 52 национальностей. Собравшиеся приняли Устав своего Союза, на основе которого в члены писательской организации было принято 2500 человек.