Мекленбургские сказки. Оборотень

Ленка, наша лаборантка с говна, живёт не в городе. И на работу из своего посёлка добирается на велосипеде. Причём, круглый год, и в дождь, и в вёдро, и в метель, и в гололёд. Спортивная дама. Ну и практичная: пока маршрутки дождёшься, как впихнёшься. Но не в этом суть. Всё бы ей ничего, да достали собаки. И не свои, деревенские, которые её знают, а дичалые. Стая зверюг на восемь – десять... Здоровые, чисто волки, агрессивные и безбашенные. Цепляются на полдороги, посреди посадки, и травят, как зайца. Уж она и камни набирала, и пневматику брала… Всё без толку. Попасть что камнем, что пулей на грунтовых ухабах без сноровки, пытаясь удержать равновесие и руль, чтобы не свалиться прямо в оскаленные пасти – дело безнадёжное.  Мужики из посёлка ходили на них войной, но стая рассыпалась по окрестным полям да посадкам. Если кого раз и отстрелили – это делу не помогло. В общем, на работу Ленке – как на подвиг. Но в тот день стая перешла от слов к делу: штаны в клочья, кое-где досталось и ногам. Сидит Ленка в лаборатории, рыдает, а вокруг весь женский контингент поликлиники её утешает, как говорил Жванецкий, «под девизом – то ли ещё будет!» Я про Ленкины проблемы не знал: своих хватает. Но с утра проходил мимо, услышал рыдания и вник.
Имелся у меня случай не то, чтобы похожий, но из той же оперы. Дома у нас живёт мелкий тузик – сучка из породы цвергшнауцеров. Порода семейная: первого цверга мой дед с войны принёс.  По утрам её выгуливает жена. Работает она на другом краю географии, добираться в толпе с пересадками ей в лом. Так что повадилась моя половина на пригородный автобус, который с ближайшей автостанции аккурат мимо её конторы без остановок чешет. Но идёт он рано, до станции четыре остановки пешком гуляются, а тут ещё тузик. Короче, встаёт в полпятого и пасёт зверюшку. Многие собачники в это время уже активно бодрствуют, и вот на одного из них супруга мне регулярно ябедничала. Пёсик у него небольшой, рыженький, порода не то «любимая», не то «мекленбургская дворовая». Но озабоченный не по размеру. Хозяин на поводок его не берёт, так и дефилируют каждый сам по себе. Иной раз и за два квартала друг от друга. Вот этот-то Рыжик нашей сучке проходу не даёт. Причём, течка – не течка, ему пополам. Жена у меня не промах. Не то, что с одной собакой, со стаей справится. Был как-то случай, посреди пустыря глухой зимой на неё напали – так она всю свору распугала. По ней не скажешь, но я-то с этим сокровищем пятнадцать лет живу. Если её достать, то ни размер, ни количество, ни вооружение противника значения не имеют. Это, как говорят математики, величины, которыми можно пренебречь. А тут кобелёк какой-то…
- Так ведь он тупо липучий! Я уже и камень, и поводок – ну всё перепробовала. Но этот из категории «если девушка сказала «нет», значит, имела в виду «да». И меня в упор не видит: я для него просто левая сука.  А полтора часа ходить и только и делать, что от него отбиваться –  это не прогулка, а издевательство. До хозяина не доорёшься. У нас от этой парочки вся собачья тусовка шарахается. Ты бы вмешался.
- А я-то чем помогу?
- Ты же у нас кобель.
- Это в каком смысле? – осторожно так переспрашиваю.
- Да в биологическом же! Большой альфа-самец.
- Ну да, - отвечаю, - типа того.
- Тестостероны вырабатываешь?
Чую, вопрос с подвохом. Если на манер павлина перья распускать начну, моя ехидная половина всыплет по первое число.
- Ну, есть такое дело, вырабатываю помаленьку.
И то сказать: грива у меня на месте, брюшко нарастает быстро, голос для взрослого мужчины сравнительно высокий. Вот пасынок мой… Я ещё его малым купал – уже от зависти пух. А к десяти годам он, как Тарзан из анекдота, своей кожаной дубинкой вполне мог крокодилов глушить. Облысел к двадцати четырём. И смазлив, змей, до безобразия! Эх, мечты, мечты… Но жена помечтать не даст, у неё собачьи проблемы.
- А раз вырабатываешь, вот и объясни этому рыжему засранцу, что приставать к чужим самочкам нехорошо.
- Это как?
- А на его языке.
- ???
- Да пометь же ж, блин, территорию!!!- Биолог с университетским образованием уже рычала от моей тупости.
- Ага!
Долго ли коротко ли, а поймал я этого навязчивого кавалера. И верно, весьма липучий субъект оказался. Взял я родимого за шкирку и трижды честно возопил: «Чья собака?» Ответа не воспоследовало. Тут я с чистой совестью свободной рукой расстегнул штаны и спрыснул гадёныша изрядной порцией информации в доходчивой для псовых форме. С тех пор жена с тузиковной гуляют спокойно.
Вот стою я перед  убитой и порванной, в слезах и соплях Ленкой, а сам этот случай вспоминаю. Бабы галдят, требуют жаловаться в мерию, звонить в МЧС. И тут я громко по-украински: «Шабля!» Ну, в смысле, «тихо, девочки»… Девочки команду знают, замолчали.
- Ленка, а скажи, нет ли у тебя на посёлке знакомого здорового мужика и желательно, чтобы лысого? Не бритого, как сейчас модно, а именно облысевшего.
Ленка слёзы вытерла, задумалась.
- Есть! Через четыре дома Володька живёт. Взрослого быка одной рукой заваливает. И облысел ещё до тридцати.
- Вот,- говорю, - самое то! Возьми старую тряпку, какую не жалко, нарежь на ленты, и иди к Володьке. Попроси, чтобы он тебе на эти тряпки пописал. И в кулёк. Будешь снова ехать – такую ленту к велосипеду и привяжи.
Ленка глаза вытаращила, но внимает.
- А поможет?
- Отвечаю!
У меня в поликлинике репутация бузотёра и охайника, записного приколиста. Но народ прочно усвоил – если у человека реальная жопа, я фигни не посоветую. Ленка и видно, что удивилась, но к сведению приняла. И бабы молчат, переглядываются. Ну, я своё слово сказал и пошёл. У меня дела.
 Двух дней не прошло, влетает ко мне Ленка с бутылкой и конфетами. Я глаза вытаращил: за что?
- Ой, Валентин Викторович, спасибо Вам! Как же ваше средство помогло!!!
- Ты о чём?
- Да о собаках я. Всё сделала, как Вы сказали. Володька мне тряпки обработал, я на раму привязала. Стая как меня увидала – кинулась. Но двух метров не добежали, молча развернулись и в кусты. Теперь как королева мимо них еду!
- Ну вот и славненько. А в расход-то пошто вошла? – киваю на дары.
- Вы мне только одно скажите, откуда вы знали про Володьку, и что он… ну от собак поможет?
Искушение оказалось непреодолимо!
- Тут, Леночка, вот какое дело... Сосед-то твой, Володька, он не просто так. Он ведь оборотень. Людей ему обмануть - раз плюнуть. А собак не обманешь. Они по запаху чуют и боятся. Так что ты в полнолуние из дома-то не выходи.
Ленка постояла, помолчала, видимо, что-то припоминая. Потом подняла на меня враз посерьёзневшие глаза, кивнула заговорщицки и молча вышла. А мне теперь как-то неловко перед этим самым незнакомым мне Володькой.