Error hatred

Error: hatred

(написано в соавторстве с Анастасией Галатенко)

(Рассказ опубликован в сборнике "Наше дело правое. Исправленному верить", издательство ЭКСМО, 2012)

Кракен жил в узких черных трубах, прятался в них, как рак-отшельник, втягивая внутрь свое полупрозрачное тело, и спал, уткнувшись головой в щупальца. Его мир, в отличие от мира людей, состоял не из молекул и атомов, а из быстро текущих по проводам электронов. И все-таки это был настоящий мир, с золотым песком, который то тут, то там оживляли мягкие щеточки водорослей, с разноцветными косяками мальков и солнцем, просвечивающим сквозь зеленую толщу воды. Поеденные ржавчиной трубы обросли бородой ракушек. Поэтому плавать приходилось осторожно, чтобы не поранить о них бока. Но глубокой воды он боялся и чувствовал себя беззащитным, несмотря на то что никакой опасности поблизости не видел. Даже хищные рыбы, похожие на верткие серебряные иголки, хоть и пожирали друг друга, но на Кракена – существо более крупное – не покушались.
Пространство обитания Кракена представляло собой небольшую бухточку, огороженную дамбой. За ней простиралось открытое море, при одной мысли о котором он каменел, словно под взглядом Медузы Горгоны. Иногда на дамбе появлялись люди. Кракен узнавал их, но не по лицам и не по именам, а по исходившему от них излучению силы и тепла. У одних излучение казалось совсем тусклым, с привкусом чего-то неприятного. Таких Кракен избегал и брал у них пищу, только когда был очень голоден. К другим его влекло, как мотылька к свету. Он подплывал на их зов. Высунув острую мордочку из воды, покачивался на волнах, подгребая похожим на лопатку хвостом, и делал стойку, точно щенок, который выпрашивает у хозяина кусочек сахара.
Он был еще маленьким, Кракен, слабым и несмышленым.
Но быстро рос, а еще быстрее учился.
* * *
Завкафедрой слушал вполуха, повернувшись к окну. Карл Иванович что-то записывал, студенты дрожали на дальних рядах, и только молодой кафедральный секретарь впился взглядом в Стаса. А Стас рассказывал, за что же ему можно поставить зачет по курсовой работе на тему: «Использование генетических алгоритмов для обучения многослойного персептрона». Он все говорил и говорил, а его все слушали и слушали, и казалось, что всем участникам действа не хотелось переходить к главному.
– Ну-с, молодой человек, давайте теперь посмотрим вашу программную реализацию, – предложил завкафедрой. Это был совсем лысый, совсем немолодой и, в общем-то, совсем неплохой мужик. С ним можно было отлично пошутить, и лекции он читал нескучно, с огоньком, но сейчас Стас предпочел бы оказаться от него подальше. Где-нибудь на другом конце Москвы. А лучше – дома.
Стас неуверенно провел пятерней по волосам и бросил умоляющий взгляд на Карла Ивановича, которого студенты за глаза прозвали Папой Карло. Шеф почесал в затылке и кивнул:
– Запускайте, Стас! Чего вы ждете?
«Только бы все прошло нормально…» – подумал Стас, открывая осточертевшее за последнюю неделю окошко интерфейса, и едва сдержался, чтобы не попросить вслух. Что бы тогда подумали профессора? Или до них тоже дошли слухи о проблемах с кластером?
– Ну что же… – протянул завкафедрой через пять минут. – Я думаю, отлично, Карл Иванович.
Папа Карло подмигнул Стасу и расписался в зачетке. Стас на негнущихся ногах подошел к Ваську и Олегу, сидевшим за последней партой.
– Повезло! – ревниво заметил Васек.
– Стасу всегда везет, – проворчал Олег. – Посмотрим, как дальше пойдет.
Сегодня, однако, повезло всем. Кластер вел себя хорошо, программы работали, как им и было положено. Вернувшись в лабораторию, Васек и Олег достали пиво, а Стас сел перед монитором «Ангела».
– Эй! – крикнул Олег. – Тебе пиво-то оставлять? Давай хотя бы за сессию выпьешь, а потом пойдешь к своей каракатице!
– Я быстро, – не оборачиваясь, отозвался Стас. – Только Кракена поблагодарю…
– Вот придурок! – заржал Васек.
– Лучше бы помогли! – огрызнулся Стас. – Он, между прочим, не одному мне пятерку обеспечил!
Парни переглянулись и, спрятав бутылки под столы, расселись за компьютерами. Три десятка пальцев бодро застучали по клавишам.
– Ну и Миха предложил на Урал съездить. Так что послезавтра отчаливаем. Байдарки нас там встретят, и поплывем… А ты, Васьк?
– А мы с Маринкой в Ставрополь едем. С ее родителями знакомиться…
– Что-то вид у тебя кислый…
– Посмотрел бы я на тебя на моем месте!
– Если бы у меня была такая баба, я бы никаких родителей не боялся!
Стас пил пиво, слушал болтовню друзей, а сам думал о том, что вскоре тоже уедет. Мама писала, что отцу стало хуже, а значит, остаться в Москве не получится. Стас соскучился по родителям, но не мог оставить лабораторию. И Кракена. Или думал, что не мог?
Он тихонько выскользнул из общежития и отправился в лабораторию. Прошел пустыми коридорами, прислушался к знакомому уверенному жужжанию аппаратуры. Зашел в свой закуток, огляделся.
Машины тихо спали, но Стас знал – прикоснись к клавиатуре, двинь мышку, и они пробудятся. Четыре компьютера. У каждого – свой нрав, свои причуды. Вот, к примеру, «Титаник» – самая старая машина и, в отличие от своего знаменитого тезки, непотопляемая: пережила и пожар на факультете, и опрокинутую на клавиатуру банку колы, и бесконечные эксперименты Васька. Вот новенький, с двухъядерным процессором, «Хирон», который толком и не обжился еще в лаборатории: все боялись подходить к дорогой технике, и техника простаивала. Единственная девушка в компании – «Джу». Имя ей дал Олег и каждый день менял обои с Джулией Робертс разной степени обнаженности. Стасу Робертс не нравилась, а «Джу» казалась легкомысленной.
Он сел перед «Ангелом» и вызвал Кракена.
* * *
«И снова привет!»
«О, это ты опять? Ты же на свидание пошел, я не путаю? С длинноногой брюнеткой, я помню!»
«Я его отменил. Решил с тобой поболтать подольше. Брюнеток много, а ты одна».
«Скажи лучше, что она тебя бросила!»
«Вот еще. Кто ж меня бросит? Меня девушки любят!»
«Тоже мне, мачо! Ври больше!»
Светка фыркнула. Невысокий, ушастый, ее одноклассник Костик совсем не походил на любимца девушек. Держался всегда тихоней, хотя умел досадить по мелочи, исподтишка. То Светкин пенал уронит, то куртку в грязи извозит, а однажды за обедом обмакнул ее косичку в компот. Светка усмехнулась – уже и школу окончили, на днях аттестаты получили, а она все еще помнит, как плакала, пытаясь расчесать слипшиеся от сладкого волосы.
А теперь Костик нашел ее в «аське». Что ни вечер, мигает зеленая ромашка, и ей приходится отвечать на его бестолковые сообщения. Можно, конечно, и не отвечать… Светка подумала, не выключить ли ей компьютер и не пойти ли погулять? Съесть мороженого, устроиться в парке с книжкой, а потом позвонить подруге и сходить в кино, на новый фильм с Ричардом Гиром…
«Слушай, ну что ты такая злюка?»
«Я не злюка. Что ты ко мне привязался? Влюбился, что ли?»
«Я?! В тебя?! Да нужна ты мне! У тебя же зубы кривые!»
«Что?! Да ты на себя посмотри! И не смей больше ко мне стучаться, урод!»
Светка в сердцах захлопнула ноутбук. Так, держаться, не плакать! Зубы кривые, надо же!
Самое обидное, что это было правдой. Верхние зубы у Светки слегка выдавались вперед. Но ведь вовсе же не обязательно каждый раз об этом напоминать!
Вот почему с ним всегда так? Начинается вроде мирно, а потом… Надо его забанить, и все дела. Но Светка знала, что не забанит. Каждодневные перебранки с Костиком уже стали частью ее жизни.
* * *
Стас откинулся в кресле и устало провел рукой по волосам, ожидая, пока загрузится «Linux».
Наверное, он и впрямь сошел с ума. Играть в мячик с компьютером – надо же до такого додуматься! Но Стас прекрасно помнил сентябрьский вечер и Ленку с третьего курса, только-только распределившуюся на кафедру. Стояла не по-сентябрьски мерзкая погода, лил дождь, и при одной только мысли о том, чтобы выйти на улицу, становилось холодно. Стас тогда остался на ночь в лаборатории. Нужно было готовиться к докладу по генетическим алгоритмам, и он собирался ночью спокойно покопаться в Интернете.
После постоянной суеты университетского общежития ночь за компьютером в одиночестве казалась верхом счастья. Недоставало только одного – чашки кофе. Стас спустился на первый этаж, к автомату, а когда вернулся с двумя бумажными стаканчиками с эспрессо, понял, что желанное одиночество накрылось медным тазом.
– Что случилось? – спросил он, донельзя удивленный тем, что застал тут новенькую. Была почти уже полночь, двери университета закрылись до утра, а Ленка сидела за «Джу» и рыдала. Увидев Стаса, вскинулась и безуспешно попыталась сделать вид, что ничего не произошло. Однако покрасневшие от слез глаза и размазанная тушь на щеках выдавали ее с головой.
– Не получается. – Она всхлипнула и посмотрела на Стаса с надеждой и опасением.
Стас вздохнул тяжко, придвинул кресло от «Ангела» и принялся разбираться.
Программа была простейшая. Передать переменную по кругу, от нулевого процессора к пятнадцатому, каждый раз прибавляя единицу… Всего-то!
– Запускай! – велел Стас.
Девчонка послушалась, и оба – Ленка с надеждой, а Стас с усмешкой – принялись рассматривать появляющиеся на экране строчки:
1
2
3
4
Время шло, а на мониторе светились только четыре цифры.
– И чего? – спросил Стас у компьютера, прервал выполнение программы и запустил ее снова.
1
2
3
И снова пусто.
– Иногда до пятнадцати доходит, – слабо пискнула Ленка. – Но чаще до трех-четырех…
– Так! Что мы знаем о детерминированности алгоритмов?
– Э… Ничего. – Девчонка покраснела.
– Понятно, – снисходительно улыбнулся Стас. – Применяя алгоритм к одним и тем же данным, мы должны получать одинаковый результат. Ясно? Алгоритм тут простейший. Значит, ошибка в коде.
– Но на симуляторе работало!
– Знаем мы ваше «работало»… Покажи код!
Изучая текст программы, Стас недоумевал. Программа была очень аккуратно написана – «лесенкой», с пробелами и комментариями. По-женски, фыркнул про себя Стас. И она, несомненно, была правильной.
Однако при следующем запуске программа успела досчитать только до шести.
– Так… – Стас почесал подбородок. – Давай-ка выведем число процессоров…
Забыв о планах, ради которых он сам остался в лаборатории на ночь, Стас принялся изучать программу.
Потом переписал ее.
Потом запустил с другого терминала.
Перезагрузил машину.
Ленка смотрела на него, раскрыв рот. Она так и лезла в экран своим веснушчатым носом, и Стас пару раз гонял ее за добавкой кофе – просто чтобы не мешалась. Наконец он перепробовал все, что можно.
– Впору шаманские пляски с бубном устраивать, – проворчал он, откидываясь на спинку.
– А говорят, – тихо встряла Ленка, свернувшаяся клубком в соседнем кресле, – вчера у самого Папы Карло не получилось прогу запустить…
– Врут! Папа Карло уже давно ничего не программирует… Но я с ребятами поговорю и с админами. О, смотри!
Ленка, уже совсем клевавшая носом, вскинулась и посмотрела в экран.
Стройный столбик цифр протянулся через весь экран шестнадцатью строчками, внизу приветливо высветилось приглашение ввести новую команду.
– Уф! – выдохнули оба, счастливо разглядывая желанный результат.
– Получилось! – взвизгнула Ленка и порывисто обняла Стаса. – Спасибо!
– Да ладно…
У Стаса забурчало в животе. Он смутился, достал из сумки бутерброд. Разломил пополам, протянул половину Ленке. Минуту они молча жевали, запивая хлеб с сыром остывшим кофе. Говорить не хотелось – их объединяли усталость и чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы. Потом Ленка устроила гнездышко из трех стульев, постелила свой плащ и легла. Стас вспомнил про доклад и открыл страницу браузера.
– Стас, а почему не работало?
Он пожал плечами:
– Не знаю.
– Слушай, а может, – Ленка приподнялась со своей «постели», – может, это вирус?
– Быть такого не может! – отмахнулся Стас.
– Почему нет? Ты же говорил об этой… детерминированности. А результаты получались разные. Значит, дело не в коде, а в чем-то, что вмешивается в ход выполнения программы. Если не вирус, то… – Вдруг Ленка подпрыгнула, глаза ее блеснули озорным огоньком: – А вдруг там кто-то живет?
– Чего? Ты спи давай!
Ленка снова легла и сказала, глядя в потолок:
– А что? Вдруг какой-нибудь инопланетянин прилетел на Землю? И понимает ведь, что будущее в информационных технологиях, вот и вселился в кластер… И пытается общаться с нами, вмешиваясь в выполнение наших программ.
– Тебе бы фантастику писать, – усмехнулся Стас. – Только все равно у тебя не выйдет ничего.
– Это почему еще?
– Потому что с логикой проблемы. Ты головой подумай: зачем разуму, способному создать космический корабль и прилететь на Землю неизвестно откуда, твои идиотские задачки?
Ленка обиженно засопела:
– И вовсе они не идиотские! Я же только начинаю!
– Вот и я о том же. Уж если вмешиваться, то не в наш же детский сад соваться…
– А может, он сам пока маленький? Ему и нужно… – Ленка заразительно зевнула и, уже отвернувшись к стене, тихонько продолжила: – …в детский сад.
Конечно, Ленка говорила глупости. Ни в каких инопланетян Стас не верил. И все-таки раз за разом вспоминал этот разговор. Тем более что кластер стал барахлить, и разработка программ превратилась в те самые шаманские танцы. Сисадмины и приглашенные «железячники» только руками разводили – все должно работать! Правда, Стас заметил одну особенность: если начинались проблемы, стоило дюжину раз запустить простенькую Ленкину программу, и все становилось на место. Словно, тут Стас усмехался про себя, даже самому себе стыдно было признаваться в таких мыслях, какое-то существо ловило данные, будто мячик, а потом, наигравшись, засыпало.
– Ну, сейчас поиграем с тобой, – сказал Стас и ввел команду.
1
2
3
Воображение Стаса рисовало расплывчатую амебу, со скоростью электронов бегущую по проводам, к следующему процессору.
4
5
Поймал.
Кто придумал назвать его Кракеном? Кажется, Васька, которому клубки проводов, там и тут расположившиеся по всей лаборатории, напомнили спрута, запутавшегося в собственных щупальцах. Да и то верно: настоящий Кракен топил корабли, а этот – планы всей лаборатории. Словно принимал за мячик серьезные выкладки ученых, глотал куски данных, пуская под откос месяцы скрупулезного труда. Только у Стаса получалось более или менее ладить с этим существом. Поиграть в мячик – вот как сейчас, шепнуть пару слов. И запустить считаться задачу. И все, даже преподаватели, просили Стаса запускать программы, нервно хихикая, отшучиваясь и тихо матерясь, – всерьез никто так и не поверил в Кракена, кроме третьекурсницы Ленки.
Или боялись показать, что поверили.
Столбик цифр опять побежал, успев добраться до десяти.
– Что-то ты медленно сегодня, приятель, – улыбнулся Стас и порадовался, что его никто не видит и не слышит сейчас. Говорить с плодом собственной фантазии – что может быть глупее. – Устал? Ты давай веди себя хорошо, ладно? Слушайся Дэна и Папу Карло и не хулигань. А я приеду – привезу тебе что-нибудь. Какую-нибудь новую игру…
Командная строка приглашающе мигала, словно предлагала поговорить.
«А вдруг он и правда ждет моих слов? – мелькнула мысль. – Может, рассказать ему, куда я уезжаю и зачем?»
«Чушь! – тут же ответил сам себе Стас. – Если так пойдет и дальше, палата в психушке будет обеспечена…»
Он залпом допил ставшее теплым и оттого неприятно-маслянистым на вкус пиво, сунул бутылку в урну и выключил «Ангел». Хватит. Завтра он уедет, а к осени кластер починят.
«Ангел» проводил его мерцанием экрана и погас.
* * *
Карл Иванович сидел за столом, подперев кулаком подбородок, и пытался вникнуть в смысл письма. То ли зрение от постоянной работы за компьютером сдало так сильно, то ли шрифт отправитель выставил странный, но строчки были размыты, будто пятна грязи по ветровому стеклу. Карл Иванович протер очки, подув на них, смахнул непонятно откуда взявшуюся влагу с ресниц и снова вгляделся в экран. Строчки дрогнули последний раз, буквы неохотно выстроились ровными рядами.
«Отец, я все понимаю. Ты работаешь. Ты увлечен. Ты молод душой – это прекрасно! Но всему есть предел. В том числе и нашему терпению.
Сколько ты обещал маме взять отпуск и свозить ее к морю? Да ладно, к морю, хотя бы день дома побыть! Погулять просто по парку – сейчас вон соловьи вовсю поют! На следующей неделе мы идем в театр – тебя я не приглашаю, заранее знаю ответ.
Я не стану припоминать тебе свое детство, когда я не спал до полуночи, только чтобы увидеть, как папка возвращается с работы и тут же ложится спать, а с утра уходит еще до того, как я встану… Я вырос, пусть и почти без отца.
Но теперь я сам – отец! Ты знаешь (напоминаю, вдруг забыл?), твоей внучке вчера исполнилось шесть. И она ждала дедушку на свой день рождения. Да-да, как я ждал когда-то. И она, как я в детстве, плакала вечером, потому что ты даже не позвонил, чтобы ее поздравить. Неужели это так трудно – позвонить и порадовать ребенка?
Ты испортил маме жизнь, а мне – детство. Теперь принялся за мою дочь.
Я бы плюнул тебе в лицо, если бы увидел тебя лично, но, по счастью, не имею ни малейшего желания встречаться.
ПС. А маму к морю свожу сам. Даже невзирая на ее крики, что без тебя она не поедет».
* * *
Ребенку в конце концов надоедает играть в манеже, и он хочет вырваться на свободу, чтобы исследовать комнату. Потом квартиру. Улицу. Мир. Постепенно ласковое море стало казаться Кракену мелким, предсказуемым, скучным. Он знал в нем каждую ракушку, каждую рыбку и каждую водоросль. Каждый закоулок своей незатейливой, безопасной вселенной. Пытался изучать трубы, которые служили ему убежищем, все дальше протискиваясь внутрь и осторожно скользя мягкими щупальцами по грубому металлу. Трубы были узкими, темными, наполненными застоявшейся водой, и чем глубже Кракен погружался в них, тем сильнее страдал от удушья и клаустрофобии. Но все равно нырял и нырял, снедаемый ненасытным любопытством, словно надеялся найти там новую игрушку.
Он все чаще плавал вдоль дамбы. Вслушивался в тихое журчание воды и ловил ртом редкие пузырьки воздуха, выбивавшиеся из щелей. Хоть бы одним глазком посмотреть, как там, что там…
Расспросить бы хозяев. Но Кракен все никак не мог сформулировать вопрос, ему казалось, что с человеком нельзя разговаривать обычно, запросто. Люди совсем другие и общаются по-другому, не так, как глупые рыбки или разноцветные моллюски, ползающие по дну.

Главного хозяина звали Stas. Он чаще всего приносил Кракену пищу и даже играл с ним, бросая в бирюзовые волны залива яркий мячик. «1 2 3»… Сверкающий на солнце шар на глазах увеличивался, распухал, наливался теплым золотым свечением. «4». Поймал. Кракен с силой тыкал в мячик блестящим носом, и тот, подпрыгнув, летел через дамбу.
С каждым днем игра становилась сложнее. Кракен учился жонглировать двумя, потом тремя мячиками, отправлять их назад по сложной траектории или – что было уже высшим пилотажем – мягко толкать прямо в руки хозяина. Он видел, как радуется Stas его успехам, и радовался вместе с ним, выпрыгивал из воды и делал стойку на хвосте.
А потом Stas пропал. Вместо него приходили другие люди, равнодушно постояв на дамбе, кидали Кракену пищу и снова исчезали в никуда. Кракен даже не представлял себе, что может так скучать… оказалось, что может. Он почти ничего не ел, поник и осунулся от тоски. Завял, словно цветок в засуху. Кракен все отчетливее понимал, что настало время уйти, отправиться туда, куда манила его глубокая вода, на поиски Stasa, или другого моря, или самого себя.
Однажды он, как обычно, забрался в свое убежище, свернулся в клубок и приготовился спать… но вдруг напрягся, задержал дыхание и силой протолкнул тело в трубу. Потом еще и еще, так глубоко, как никогда раньше. Это было похоже на рождение, так же больно и страшно. Он продолжал двигаться по трубе, дальше и дальше, в неизвестность и темноту, зная, что пути назад нет… и делал это до тех пор, пока впереди не забрезжил слабый зеленый свет. Из маленького уютного мирка Кракен рождался в огромный мир океана.
* * *
Лето выдалось трудным. Отец сильно болел, мать выбивалась из сил, ежедневно мотаясь между домом и больницей. На долю Стаса тоже досталось. Он ходил в магазин, помогал по хозяйству, утешал мать вечерами. Устроился сисадмином в местный клуб, работал по ночам и отдавал родителям все, что зарабатывал. Он даже был готов взять академический отпуск, но мать отговорила.
Вернуться с каникул вовремя не получилось, на занятиях Стас появился только в октябре, хмурый, осунувшийся, злой. За все лето он и не вспоминал ни про лабораторию, ни про друзей. Ни про Кракена.
В лаборатории все было как прежде. Васек и Олег сидели за компьютерами и, как всегда в начале семестра, занимались ерундой, девчонки в углу сдавленно хихикали, обсуждая что-то, интересное только им. Новенький паренек с большими круглыми глазами за толстыми стеклами очков с усердием стучал по клавишам «Ангела». Третьекурсник, похоже, распределился на кафедру только в этом году. Он единственный из всей компании был занят делом. Впрочем, так и надо – третьекурсникам валять дурака по статусу не положено. Вот только жаль, «Ангел» занял – за другой машиной Стас чувствовал себя не в своей тарелке. В гостях, а не дома.
С минуту Стас стоял на пороге, чувствуя себя странно чужим. Однако вскоре это прошло – подействовала привычная, домашняя атмосфера. Друзья, машины, клацание по клавиатуре… Приятно было вернуться.
Стас пожал пятерни парням, кивнул девчонкам и подошел к новенькому – знакомиться.
– Стас, – он протянул ладонь, чувствуя едва ли не ревность – привык считать «Ангела» своим.
– Петр, – паренек с явным сожалением оторвался от монитора, посмотрел на Стаса, привстал, чтобы пожать ему руку, тут же плюхнулся обратно и ушел с головой в код.
– Чем заниматься будешь? – спросил Стас.
Петр с досадой убедился, что помеха никуда не делась и продолжает маячить в поле зрения. На лице парня ясно, как цифры на мониторе, отобразился сложный выбор – послать зануду куда подальше или все-таки не портить отношений и ответить на его вопросы.
– Нейросетями и параллельными вычислениями. Как все, – наконец ответил он.
– Ясно, – Стас замолчал, но не ушел. Петр вернулся к своей работе, и только тут Стас увидел, чем он занят. Мячик! Он пишет ту же программу, что и Ленка год назад. Самое первое задание… С замиранием сердца Стас глядел, как парень отлаживает, компилирует и запускает простенькую программу. С удивлением заметил, что этому несуразному мальчишке потребовалось на отладку гораздо меньше времени, чем в свое время затратил он сам.
Числа побежали по экрану. Шестнадцать строчек. Успешное выполнение. Строка ввода.
– Йес! – воскликнул Петр.
– Повтори! – тихо сказал Стас.
– Да чего повторять-то! Простейшая программа!
– И все-таки… Дай, я сам.
То же самое.
– Не парься, Стасик! – сказал Васек, не отрываясь от монитора. – Починили все.
– Забудь про свою каракатицу! – поддержал его Олег.
– А что было-то? – спросил Стас, чувствуя себя немного странно, но опасаясь даже признаться себе в этой странности.
– А черт его знает… – отмахнулся Олег. – Глюк какой-то!
– Похоже, нагрузка на кластер слишком большая была…
– Да, Дэн говорит, после сессии, как все разъехались, так и заработало.
– Эй, Стас! Ты куда?
Стас обернулся уже в дверях:
– Все равно «Ангел» занят. Пойду съем что-нибудь, я ж как с утра с поезда, так и не жрамши…
Шагая по коридору в столовую, он перебирал в голове услышанное. «Глюк». Слишком большая нагрузка на кластер. Да и то верно, что за идиотизм, напридумывал какую-то чепуху! Ну и что, что вся кафедра в эту чепуху поверила?
И все-таки было грустно. Грустно из-за отца, из-за матери, которой едва хватало денег на еду и лекарства, из-за своей собственной трусости – а как еще назвать то, что он вернулся в университет, бросив мать один на один со всем этим? И грустно из-за того, что Кракен оказался всего лишь глюком. А ведь он, Стас, – подумать только! – привязался к нему…
Едва он вошел в столовую, как увидел, что ему кто-то машет. Ленка сидела у окна, на столе стоял еще нетронутый обед.
– Садись! – Она убрала свою сумку со второго стула на пол. – Ты знаешь, что он убежал?
– Кракен?
– Да.
– Чушь. Просто починили железо.
– Это ты говоришь чушь! Просто он вырос. И убежал из… детского сада.
– Но куда?
Ленка забавно пожала плечиками:
– Откуда я знаю? Может, в вычислительный центр перебрался? Ты там не был, у них все работает?
– Да ну тебя с твоими фантазиями! – отмахнулся Стас и склонился над подносом, давая понять, что тема закрыта.
Про себя Стас решил, что обязательно зайдет в вычислительный центр.
* * *
«Мам, привет! Как там отец?»
Недолгое молчание. Мама еще не освоилась с клавиатурой. Компьютер-то купили для него, Стаса, когда он поступил в университет. Но перед отъездом Стас настроил ICQ и велел матери каждый вечер писать – хоть пару слов.
«Здравствуй, Стасик! – наконец высветилось в окошке «аськи». – У нас без изменений. Расскажи, как у тебя дела? Как ребята?»
«Мам, может, мне приехать? А то сижу тут, а вы там…»
«Стасик, для нас с папой самое главное – чтобы ты учился…»
«Университет не убежит! Я могу взять академ. Мам, я могу работать, я же знаю, что нужны деньги…»
«Стас! Нет. Я прошу тебя – доучись. Доучись, а потом будешь делать все, что пожелаешь. И давай не будем об этом… Расскажи про университет. Ты не слишком много пропустил?»
Вот так всегда. Говорит о ерунде какой-то, а о том, что важно и для него, и для нее, – ни гу-гу.
«Стас? Почему ты молчишь? Может быть, у тебя неприятности?»
«Да, мама. У меня неприятности. У меня болеет отец! А ты хочешь, чтобы я тратил время на изучение алгоритмических языков и баз данных… Я буду решать сам, поняла? Я уже далеко не маленький мальчик, и я буду решать за себя сам!»
Стас закрыл окно. Уже выключая компьютер, заметил, что мать ответила что-то, но не стал читать. Он злился. В основном – на себя.
Конечно, Стас сам виноват – не надо было уезжать. Теперь уже поздно – денег на билет нет… Но он же может! Может взять академ, устроиться на работу здесь, в Москве, может высылать матери деньги, может! Зря он вообще завел этот разговор. Оправдаться пытался, что ли? И, может, стоит извиниться?
К черту оправдания и извинения! Надо просто сделать то, что считаешь правильным…
* * *
Стас зашел к Папе Карло поговорить об академическом отпуске. Шеф как раз заваривал чай. Посмотрел на Стаса, застывшего в дверях, кивнул:
– А, молодой человек, вы-то мне и нужны. Проходите, садитесь. Сейчас чаю заварю – поговорим.
Карл Иванович сжимал чашку в ладонях и посматривал на Стаса. Тот неудобно чувствовал себя под внимательным взглядом – будто сидел не на стуле в кабинете шефа, а в зубоврачебном кресле. Разговор, наверное, пойдет о том, что он пропустил целый месяц занятий. Но Папа Карло заговорил о другом:
– Вы уже работали на кластере с тех пор, как вернулись, Стас?
– Да.
– Значит, вы заметили, что теперь все работает правильно?
– Да.
– И как бы вы объяснили те неполадки, которые были в прошлом году?
У Стаса глаза вылезли на лоб.
– Я?!
– Да, вы. Вы – студент пятого курса, почти выпускник, специалист по параллельной обработке данных. Я вас спрашиваю, как специалиста.
Стас пожал плечами:
– Перегрузка. Слишком много народу, задач, а кластер-то маленький…
Карл Иванович вздохнул и долил себе кипятку в чашку.
– Скажите мне, в чем преимущество нейросетей перед другими алгоритмами?
– В обучаемости.
– Верно. Это имитация человеческого мозга, очень грубая и примитивная, но обладающая основным свойством – способностью учиться и самоорганизовываться…
– Погодите, – до Стаса начинало доходить. – Вы хотите сказать, что… Кракен… действительно был? Вы реализовали какую-то нейронную сеть, и она бегала за мячиком и жрала чужие программы? Но это же ерунда какая-то!
– Погоди, погоди! – замахал руками шеф, как-то сразу переходя на «ты». – Все по порядку. Во-первых, да. Кракен, как вы его называли, действительно был. И, да, мы опробовали нейронную сеть, принципиально новую, способную искать и самостоятельно исправлять ошибки в программах… Ни в каких учебниках ничего подобного не описано. Собственно, все вы – студенты, аспиранты, младшие сотрудники – писали части этой сети в своих работах. Это уникальная разработка всей нашей лаборатории, богатейший материал, и всем вам были обеспечены дипломы и диссертации…
Стас вспомнил вдруг собрание на третьем курсе, когда им, тогда только пришедшим в лабораторию, говорили о каком-то крупном проекте. Детали не разглашались, да это и не нужно было, главное, что задачи были интересные.
– Так что же случилось?
– Мы не смогли предвидеть… Мы очень многого не смогли предвидеть. Того, что Кракен разовьется настолько, что осознает себя, создаст видимость физической оболочки… Что сможет собирать информацию и перебрасывать ее с одного сервера на другой… Того, что убежит, наконец!
– А с чего вы взяли, что он… убежал? Может быть, он того…
– Того?
– Ну, умер… – Стас чувствовал себя неловко. Мысли разбегались, а стоило ему попытаться ухватить их за хвост, растворялись в воздухе. – Как это… Помножился на ноль. Саморазрушился.
– Я понял тебя, – задумчиво сказал Папа Карло. – Хотя склонен сомневаться в этом. Но после того, как убежал от нас, он отметился в вычислительном центре, а потом и оттуда пропал…
Шеф снова задумался, а Стас вдруг понял, зачем позвали его. Папа Карло кивнул своим мыслям – будто в подтверждение догадок Стаса:
– Надо отыскать его. Во-первых, это уникальный эксперимент. Во-вторых, неизвестно, куда он заберется и что может натворить. А искать, Стас, придется тебе. Думаю, ты понимаешь почему.
Стас кивнул.
Из кабинета Папы Карло он вышел, пытаясь разобраться в том, что творилось у него в голове. По всему выходило, что академический отпуск отменяется. Ненадолго – вряд ли поиски займут много времени. И – надо же! – Ленкина дурацкая выдумка оказалась правдой! Кракен существовал!
Стас прекрасно понимал, почему именно его Карл Иванович попросил найти и вернуть это странное существо. Если искать Кракена мог бы любой, то выманить его из логова сможет только Стас. Потому что взбесившаяся нейросеть, возомнившая себя живым существом, кажется, любила его.
Искать, искать… Как его искать-то? Где? Никакого намека ведь нет!
Снова была поздняя ночь, и снова Стас сидел перед темным экраном «Ангела», на котором единственной белой строкой светилось приглашение начать работу. Начать-то начать, только не ясно, с чего?
Наконец, сходив за кофе и сбросив остатки накатившей сонливости, Стас зашел в свой почтовый ящик. Несколько писем – админам вычислительных центров и кластеров, в различные лаборатории, университеты, НИИ. Вопрос Стас постарался сформулировать мягко, так, чтобы ребята не только покрутили у виска в ответ, но и ответили по существу. Не замечали ли сбоев в работе машин, резких и без видимых причин? Сколько времени это длилось, в чем выражалось, устранили ли неисправности?
Расправившись с этим делом, Стас собрался было уже вздремнуть, но вдруг в ящик с приятным звоном упало новое письмо. Писала Ленка. Стас поглядел на часы – полвторого. И чего ей не спится? С легким раздражением Стас открыл письмо.
«Посмотри, – писала Ленка. После этого стояло три ссылки на интернет-ресурсы. – Знакомый почерк, не находишь?»
Стас открыл первую страницу. Вчитывался в строки и никак не мог понять, что хотела сказать Ленка. Перебранка на форуме домохозяек не интересовала его ни в коей мере, если не считать изысканных ругательств, которыми сыпала участница беседы с неоригинальным ником Падший ангел. Ссора разгоралась, расцветала непереводимыми идиомами, а потом прекратилась так же внезапно, как началась. Будто и не было ничего, будто все участники беседы успокоились и отправились заниматься своими делами.
То же самое ждало его по второй ссылке. Агрессия, неприязнь, гнев копились, копились, становясь все тяжелее, все резче, а потом вдруг наступала тишина, будто кто-то из игроков смахнул мяч в сторону, за пределы площадки.
Третья страничка принадлежала популярному почтовому серверу и была забита жалобами на недошедшие письма.
«Ну, и что?» – раздраженно спросил он у Ленки.
«Как что? – удивилась она. – Смотри. Начинается все очень безобидно, кто-то кого-то слегка обидел едким тоном… Дальше начинается: «Дурак!» – «Сам дурак!» Потом идут в ход более изощренные оскорбления, задействовано все больше и больше народу. С каждым постом негатива становится все больше и больше, агрессия растет, как снежная лавина… А потом – раз, и все прекратилось! Ничего не напоминает?»
«Мячик», – вдруг вспомнил Стас, чувствуя, как сильнее заколотилось сердце.
1
2
3
…
Стас вскочил. Зря он ищет Кракена по вычислительным центрам.
Пальцы забегали по клавишам:
«Лен! Слушай, у тебя есть «аська»?»
«Есть. А что?»
«Дай номер. Есть идея…»
Через пять минут Стас уже самозабвенно ругался с Ленкой. Ему показалось, что девчонка вошла во вкус, а может, и впрямь была невысокого мнения об умственных способностях и внешних данных Стаса. Но игру в любом случае приняла с удовольствием. А еще через пять минут связь прервало, и у Стаса так и не получилось ее возобновить.
Экран мигнул, сообщения стерлись, а на белом поле диалогового окна высветилась одна-единственная надпись:
ERROR: hatred
* * *
«Мама?»
Программа ICQ подмигивала зеленой ромашкой, но в ответ не пришло ни строчки.
«Мам?»
И тут же – сообщение. Ему, Стасу, о том, что его письма не дошли.
ERROR: hatred
* * *
– Ты считаешь, он играет? – Ленка сидела на траве и опавших кленовых листьях возле университета и грызла яблоко.
– Но ведь похоже. – Стас прислонился к стволу старой яблони, заложил руки за голову и разглядывал глубокое, по-осеннему синее небо в просветах между ветками.
– Похоже, – кивнула Ленка. – А что дальше будет, как думаешь?
– Дальше? Я не знаю. Но такие игры опасны, для него самого прежде всего. Сеть сейчас – не место для игр. Создатели антивирусников не дремлют. Форумы домохозяек, допустим, никому особо не нужны, но вмешательство в личную переписку – это уже серьезно.
Ленка выбросила огрызок в густую траву и наклонилась к Стасу. Ему волей-неволей пришлось перевести глаза с небесной синевы в синеву Ленкиных глаз. Кончики ее пшеничных волос, собранных в хвост, щекотали ноздри, а взгляд был предельно серьезен.
– Ты должен его вытащить оттуда, Стас.
– Как?
– Как угодно!
Стас провел рукой по волосам, вздохнул и поднялся на ноги:
– Хотелось бы услышать более конкретный совет… Ну что, пойдем?
* * *
По каким морям носило Кракена, он и сам потом не вспомнил бы, пока не занесло в маленькую бухточку, немного побольше той, из которой он сбежал. Вода была грязной: в ней плавали щепочки, обгоревшие дощечки, клочки грязной бумаги, рваные ботинки, яичные скорлупки с темными разводами соли, трупы мелких животных. Кракена передернуло от отвращения, когда он все это увидел, и он тут же принялся сгребать сор в кучу и закапывать в песок, на дне.
Повсюду ощущалось человеческое присутствие, хотя сами люди с Кракеном не общались и, кажется, даже не обращали на него внимания. Они ходили по берегу и по длинной песчаной косе, выдающейся далеко в море, смотрели друг на друга поверх оливково-серых, вспененных тонкими кружевами волн, приближались к воде и бросали в нее всякие предметы.
В основном мусор.
Другие люди тоже подходили к кромке воды, приседали на корточки и этот мусор вылавливали… И в ответ швыряли что-нибудь еще более омерзительное. Невероятно! Они обменивались грязью, а море – ласковое, мудрое море, дом Кракена – превращали в помойку!
Нет, разумеется, не только мусор кидали люди в воду. Цветы, фигурки оригами, яркие камешки… Кракен любил конфеты – они таяли, и вода окрашивалась, будто радугой, в разные цвета и становилась сладковатой на вкус. Но если бы люди приносили красоты хотя бы столько же, сколько грязи!
Он работал без устали, пока бухта не обрела, наконец, приличный вид. Ну вот, теперь здесь можно жить, а можно плыть дальше.
Но что это? Люди не расходились, они переминались с ноги на ногу на берегу, тоскливо смотрели в воду, словно ожидая чего-то. Неужели этих самых драных ботинок и кусков жженого пенопласта, которые он выловил и закопал на дне?
Разве им больше нечего подарить друг другу? – недоумевал Кракен. Бедные… У него появилось чувство, будто он обокрал их или жестоко обманул.
Всю ночь он не мог заснуть, ворочался под большим валуном, ложился и так и эдак, то заворачиваясь в длинный разноцветный хвост, то вытягивая из норы «сторожевые» щупальца и тревожно ощупывая песок. И думал, думал… Под утро Кракен задремал. Ему приснились люди, стоящие на берегу, и у каждого из них была душа, похожая на море.
В полусне пришло решение, ясное, как небо перед рассветом. Он поможет этим несчастным, покажет им красоту.
«Я подарю им самые прекрасные жемчужины, и морские звезды, и хрупкие кораллы… самое красивое, что смогу найти. Вместо грязи и мусора», – бормотал Кракен, и его слова выбивались из-под валуна и серебряными пузырьками поднимались на поверхность: «Я все исправлю…»
* * *
Все попытки Стаса определить местоположение Кракена заканчивались ничем. Кракен был повсюду – и его не было нигде. Ответные письма от администраторов многочисленных форумов и почтовых сервисов приходили по сотне в день, и у Стаса голова шла кругом. По всему выходило, что Кракен отрастил себе весьма длинные щупальца и научился ловить миллионы мячиков одновременно.
Ленка смотрела на него с немым укором и помогала, чем могла: писала письма, читала ответы, составляла списки сетевых ресурсов, где был замечен Кракен. Списки эти росли, но Стас не продвинулся ни на шаг вперед.
– Он научился! – радостный Ленкин крик оторвал его от очередного письма, на этот раз от админа монреальского научного центра – для Кракена не существовало границ.
– Кто?
– Кракен!
Стас выскочил из-за «Ангела».
– Что?! Где он?
– Вот, посмотри!
Стас принялся читать с ее экрана. Брови его поползли вверх.
– Это с кем ты так ругаешься?
Ленка покраснела.
– Сама с собой… Я периодически проверяю, там он или нет.
– Ясно…
Стас читал переписку Ленки с Ленкой и усмехнулся, увидев последнее письмо. В ответ на изощренные ругательства пришел смайлик с цветочком – Ленкин любимый.
– А это-то зачем?
– Болван! Это от Кракена… Там было совсем другое.
– Погоди, он не съел твое сообщение, а подменил?
– Да. Он растет, Стас. И учится общаться.
Минуты две оба смотрели на смайлик. Потом Ленка сказала:
– Напиши ему письмо.
– Что?
– Напиши письмо Кракену. Объясни, какая опасность ему угрожает, предложи вернуться. Он прочитает, я уверена.
Стас восхищенно присвистнул. Девчонка была права, и даже не надо было ломать голову, на какой адрес посылать сообщение – Кракен был везде.
Стас устроился за «Ангелом», отхлебнул пива и принялся набивать сообщение. Самому себе.
– Не отвечает? – Ленка тихонько тронула его за плечо.
Прошло уже полчаса с тех пор, как ушло сообщение Кракену, а ответа все не было.
– По-моему, мы просто два идиота, – устало ответил Стас. Он стряхнул Ленкину ладошку и откинулся на спинку кресла.
– Он ответит, правда. И вернется. А тебе надо поспать немного, ты устал.
– Пожалуй… Слушай, а это что?
В коридоре что-то стукнуло, зашаркало. Ленка выскочила за дверь и тут же вернулась, за ней шел Папа Карло – выглядел он будто старше своих шестидесяти, в глазах читалась усталая улыбка. Появление его здесь в такое время было событием из ряда вон выходящим. Стас поднялся навстречу шефу.
– Сиди, Стас, сиди… Я тоже присяду на минутку, если не возражаете. Что это у вас? Пиво?
– Да. Будете?
– Пожалуй, – шеф усмехнулся. – У меня же праздник сегодня.
Ленка придирчиво выбрала кружку почище, налила пива и подала Папе Карло.
– Спасибо, Леночка. Люблю я пиво – но пусть это будет наш секрет, ладно? – он подмигнул ребятам, и те заулыбались в ответ.
– А что у вас за праздник? – спросила любопытная Ленка.
– А я с сыном помирился. Привык, знаете, за последние двадцать лет, что он считает меня старым пнем, не способным к нормальному общению, забросившим их с матерью ради этой чертовой науки… Я уже оправдываться устал, любые попытки что-то объяснить – как об стену горох. А тут – сам написал. Давай, говорит, папка, поговорим…
Папа Карло поставил на стол пустую кружку. Стас поймал тревожный Ленкин взгляд. Ему и самому было не по себе. Как теперь рассказать шефу, что беглец найден?
Но тот поднял глаза и улыбнулся:
– Да знаю, что это Кракен, ребята. Так что у меня, считайте, двойной праздник. Кракен работает!
Стас и Ленка переглянулись.
– Простите, Карл Иванович… но вам не кажется, что он ведет себя как… злоумышленная программа? Он вмешивается в личную переписку, искажает смысл сообщений…
– Но как тонко он это делает, заметили? – Шеф довольно прищелкнул пальцами. – Он подробнейшим образом анализирует всю переписку и исправляет сообщения так, что сам отправитель не обнаружил бы подмены!
– Да, – кивнул Стас. – Только он мат заменяет на цветочки.
Папа Карло наклонился к ребятам, глаза его были похожи на яркие звезды, от которых разбегались по лицу тонкие лучики морщин.
– В том-то и дело, Стас! Для чего мы создавали Кракена, помнишь?
– Для исправления ошибок в алгоритмах. Для оптимизации…
– Вот! Обнаружение и исправление ошибок – вот его цель! Он и ищет их… и исправляет, как может!
– Какие ошибки, Карл Иваныч?! Он искажает смысл писем, и только!
Шеф поставил кружку на стол и сказал тихо:
– Ненависть, ребята, – это ошибка. Самая большая человеческая ошибка…
Он поднялся на ноги, вытер очки и снова посмотрел на притихших ребят:
– Не надо ловить Кракена, Стас. Пусть его… Рано или поздно выловят и без нас… А я хочу посмотреть, что он будет делать дальше.
Шеф ушел, и тут же в ящике знакомо звякнуло. Стас и Ленка бросились к «Ангелу».
* * *
– Ненавижу, – вслух сказала Светка равнодушно молчащему ноуту. – Урод. Как ты мне надоел. Ненавижу тебя, – повторила она с тоской.
Ругательства, впрочем, относились вовсе не к компьютеру, а к Костику. А может, и к себе самой.
Она ругала себя за то, что скучала по нему. Почему-то вдруг порвалась связь, доходило только редкое «Привет, как дела?», и затем, почти сразу – в лучшем случае после двух-трех фраз – выдавалось сообщение об ошибке. Светка английского не знала, в компьютерах не разбиралась, потому так и не поняла, что же случилось. Наверное, вирус.
Злило больше всего то, что вместо желанного освобождения пришла грусть, а затем и тоска, будто она лишилась чего-то важного.
– Важное? Это Костик-то? – усмехалась Светка и продолжала скучать.
На экране высветилось новое сообщение, но Светка не торопилась его открывать. Больше всего ей хотелось стереть письмо или не стирать… а открыть и прочитать в нем что-то совсем другое, то, что Костик – она знала это наверняка – никогда ей не напишет. Как же она устала от этой постоянной борьбы!
Со вздохом Светка нажала на конвертик… а потом долго и молча вглядывалась в экран. Нет, не может быть, она спит, наверное. Или бредит. Или это адресовано не ей, но вот же в углу стоит ее имя.
Она почувствовала, как из ее широко распахнувшихся от изумления глаз хлынули… нет, не слезы, а лучи света, яркие и сильные, как пробившиеся сквозь черный лед ненависти молодые побеги.
«Да, Костя… – легко и радостно запорхали по клавиатуре ее пальцы. – Когда? Где? На набережной? Бегу!»
* * *
Ленка и Стас шли по набережной.
– Мне его жалко, – наконец сказала Ленка, останавливаясь и глядя на ночные огни дальнего берега.
– С самого начала было ясно, что он не вернется, – откликнулся Стас. – Папа Карло ошибся.
– Ты имеешь в виду, что случайно создал… чересчур мощный искусственный разум?
– И это тоже, – кивнул Стас. – Но я говорил о другом. Глупо пытаться создать искусственный интеллект, подобный человеческому, и не признавать за ним права на собственное видение мира.
– И на собственное представление о том, что хорошо, а что плохо.
– И о справедливости.
– Что же теперь будет?
– Его поймают, Лен. Поймают и уничтожат. И будут правы – наш мир еще не дорос до исправления всех ошибок.
Ленка смотрела на воду, в глазах ее дрожали отблески огней. Мимо них прошла, смеясь, влюбленная парочка. Метрах в десяти она остановилась и принялась целоваться.
– Неужели тебе все равно? – спросила Ленка. – Вот уж не думала, что ты… что ты такой напыщенный философ и… такая сволочь!
– Цветочек.
– Что?! – опешила Ленка.
– Цветочек тебе, от Кракена.
Стас привлек девушку к себе. Сам не знал, как решился. Просто был уверен, что сегодня – его день. Кракен нашелся и остался на свободе, Папа Карло, узнав об ответе Кракена, пришел в восторг и заявил, что у Стаса на руках уже готовая диссертация, а мама… Мама написала, что отцу стало лучше. Стас чувствовал, что готов горы свернуть.
– Кракена поймают не сегодня и не завтра, Лен, – шепнул он ей на ухо. – Профессор сделал все-таки… Но он просил не вмешиваться в его жизнь. Говорит, что нашел себя. Если подумать – многие ли, даже из людей, могут похвастаться этим же?
Парочка, обосновавшаяся неподалеку, перестала целоваться. Девушка вдруг обернулась и задорно помахала Стасу и Ленке, будто желая со всем миром поделиться своим счастьем. Те замахали в ответ.
Небо над городом светлело.

(с) Анастасия Галатенко
(с) Джон Маверик