Стакан

Алкоголик в третьем поколении по прозванию Стакан, вечно небритый, худой и очень высокий человек с полуспущенными брюками, совершенно по моде, когда неряшливо свисающий зад брюк еще и демонстрирует полоску цветастых семейных трусов, поднял посреди собутыльников стакан наполненный до краев водкой:
- Ну, с днем граненного стакана Нас и вас тоже! - обратился он к ничего не подозревающим прохожим на улице.
И одним духом, привычно проглотил горячительную жидкость, разве что поморщился потом.
Собственно, свое прозвище он получил именно за этот тост, вечный, как его полуспущенные штаны без ремня. И еще его прозвали так за граненные стаканы в большом количестве скопленные в квартире.  Отец и дед его, хронические алкоголики накрали эти самые стаканы из общественной столовой, где работали кухонными рабочими еще в советские времена.
Теперь стаканы занимали все место в посудном шкафу, сияли в свете люстры граненными боками, громоздясь в серванте, располагались в качестве белья в шифоньере на полке, даже стояли всунутые один в другой, целой пирамидой, в прикроватной тумбочке.
Сколько себя помнил, Стакан всю жизнь жил посреди граненных стаканов. В семье не покупалось чашек с блюдцами или рюмок. Чай пили из стаканов, водку пили из стаканов, пиво пили из стаканов, воду и молоко пили из стаканов.
Стакан не мог пополнить коллекцию собранную его предприимчивыми предками, он не работал в общественной столовой, но волею судьбы ему повезло устроиться в громадный магазин, торговый центр, который был похож на разросшийся и вширь, и вдаль сельский магазин, где есть все и вся, от колбасы до резиновых сапог.
Про себя Стакан немедленно окрестил новый магазин «Горсельпо». Устроился он грузчиком, получил новую униформу, синюю, красивую, в ней он с удовольствием щеголял изредка по центральным улицам города. Гуляя, Стакан демонстрировал прохожим униформу, как лучшую свою одежду. Зарплату пообещали приличную, но пока взяли на испытательный срок, а это значило, что отработав месяца два-три, он мог оказаться снова на улице с четвертью от обещанного заработка, остальное поделили бы между собою начальники «Горсельпо». А потом наняли нового придурка, на котором опять-таки заработали бы себе в карман, обдурив его выдуманным испытательным сроком. Хорошо, если заплатят, а то некоторые крупные магазины и рестораны быстрого питания вообще не платят ни копейки, ссылаясь на то, что работник — вор или пьянь, хотя в большинстве своем это далеко не так. Рассказывают про некоторых бедолаг, что они еще должны оказываются своим хозяевам за придуманные провинности...
Сознавая свою «значимость» для начальства «Горсельпо» Стакан решил не тратить время зря.
В какой-то месяц он похитил грандиозное количество фарфоровых тарелок. На плите бойко засвистел красный эмалированный чайник со свистком. Появились тефлоновые сковородки, на которых пища не пригорала, сколько Стакан не пытался ее спалить.
Квартира его обрастала неожиданными приобретениями. В углу, на тумбочке объявился новый телевизор с плоским экраном. На зашарпанном полу улегся серый палас. Дыру в обоях, которой было уже лет двадцать, закрыл цветастый шерстяной ковер.
Стакан наслаждался новым интерьером. С гордостью он показывал свои приобретения удивленным собутыльникам. На их вопросы:
- Откуда такое богатство?
Стакан уклончиво отвечал:
- А мне кредит в «Горсельпо» открыли...
Но венцом всей его деятельности была покража портфеля. В тот день приехал с проверкой «хозяин» жизни, владелец магазина. Уверенный в себе, крикливый, наглый, обвешанный золотыми безделушками, всякими цепочками, часами, кольцами он вызвал у Стакана такое чувство омерзения, что и представить трудно. Начальники «горсельпо», всякие заместители «хозяина» жизни, старшие менеджеры и прочие господятелы озабоченно подпрыгивали перед ним, улыбались заискивающе и в целом кого-то сильно напоминали Стакану. А, когда они все что-то стремясь ему доказать, выбежали из кабинета и забегая вперед, освещая ему путь белозубыми улыбками, подскакивая и подпрыгивая, как-то боком-боком, запередвигались к торговому залу, Стакан вспомнил и хлопнул себя по лбу. Когда-то давным-давно, еще в школе он читал про таких, описанных  Гоголем и удивился, времена меняются, а люди остаются прежними...
Между тем, кабинет остался не запертым...
Стакан быстро огляделся вокруг, в подсобном помещении он оставался один, все работники были заняты либо разгрузкой, либо пересчитыванием продукции в зале. Как-то так получилось, что про него подзабыли. Стакан нырнул в открытую дверь и схватил первое попавшееся то, что могло поместиться под курткой - портфель.
Портфель восхитительно пахнущий свежим запахом кожи, новенький, с удобной ручкой и длинным ремнем, сразу ему понравился. В замочке портфеля торчал небольшой ключик.
Стакан даже не задумался о том, что там находится в этом портфеле и открывать его не стал, полагая, что там могут быть только бумаги с цифрами, так называемые документы, а если говорить конкретнее - расчеты, на сколько обсчитали, сколько удалось украсть у покупателей и вполне возможно планы расчетов, на сколько надо объегорить доверчивых покупателей в следующем месяце...
Стакан поспешно выбежал из «Горсельпо», бросил быстрый взгляд в сторону разбитой им телекамеры. Разбил он ее еще вначале своей творческой деятельности, чтобы начальство не уличило его в воровстве и не выкинуло на улицу прежде срока. Телекамеру пока не успели заменить. Перебежал дорогу и оказался в прохладном зеве подъезда своего дома. Да, он работал буквально через дорогу, что его чрезвычайно устраивало, не надо было тратить денег на дорогу. Одни только транспортные деньги сожрали бы всю его «зарплату».
В квартире Стакан торопливо бросил портфель в кресло и бросился обратно, никто не должен был заметить его отсутствия.
Вернулся как раз вовремя и сразу сделал вид, что работал в поте лица перетаскивая какие-то ящики. Начальство с «хозяином» жизни на его глазах вернулось в кабинет. Стакан ретировался в торговый зал. Тут же его настиг менеджер требуя непосредственного участия в передвижении коробок с кефиром.
Стакан работал и краем глаза видел, что суета уже началась. Начальство забегало, прибежали охранники магазина.
В портфеле было что-то ценное. Всю подсобку перевернули кверху тормашками. Выгнали из торгового зала покупателей, на двери навесили табличку: «Извините, у нас учет». И принялись обыскивать каждый закуток. Работников, всех, без исключения, обыскали. Обыскивал сам «хозяин». И, когда его толстые пальцы унизанные золотыми перстнями коснулись одежды Стакана, ловко обшаривая каждый кармашек, засновали по нему, когда в брезгливой гримасе сморщились его толстые губы, Стакан понял, что в портфеле хранится действительно что-то ценное и потерялся в догадках, что? В воображении у него выросли целые горы жемчуга, заблистали желтыми боками слитки золота. Сгорая от нетерпения, он еле дождался окончания поисков, когда ругаясь и отчаянно матерясь, «хозяин» жизни отчалил от «Горсельпо» в навороченной тачке. В полицию он обращаться не стал, как видно рыло было в пуху, а может побоялся огласки. Пригорюнившиеся начальники пошли обратно в кабинет решать, кому первому принять на себя удар судьбы и быть уволенным...
Стакан же весело прибежал домой. Руки его тряслись от нетерпения и он едва не разорвал портфель, так как ключ поворачивался в замке очень туго. Открыл и удивленно ахнул. Портфель до отказа был забит пачками сто долларовых купюр.
Стакан, как стоял, так и сел. Он, мелкий воришка, знал, конечно, что делать с теми вещами, которые он крал из «Горсельпо», но фантазии его дальше этих покраж не распространялись.
Стакан оглядел квартиру. Кухня да комната с балконом, небольшой коридорчик с ванной да туалетом, вот и все, что у него было. Здесь, он вырос. Здесь, жили вместе дед с бабушкой, отец с матерью. Спали, отгородив комнату занавеской. Занавеска так и висела, забившись в угол, уже обтрепанная, выцветшая, Стакан посмотрел на нее долгим взглядом.
Маленьким он спал на раскладном диванчике на кухне. Уроки делал, где придется. Кухню часто занимали бабушка с матерью, они там готовили пищу, болтали, слушали радио.
Утром и днем туда притаскивались со своими болячками подружки бабушки и дребезжа старческими голосами, так и норовили обслюнявить Стакана сморщенными ртами, а еще вручить ему липкие, влажные карамельки. С тех пор всю карамель, какая бы она ни была, Стакан ненавидел.
Вечером, там собирались пьяные компании ярко накрашенных подруг матери. И сидели, широко расставив ноги, расслабленно распластав по столу большие груди. А поймав Стакана, ненароком забредшего в кухню, хватали его и допрашивали строго, как он будет вести себя со своей женой? Будет бить или не будет? Стакан боялся этих сердитых полуобнаженных женщин и качал отрицательно головой, понимая, что, если кивнет, что будет бить жену, они сами его изобьют. Еще они могли, внезапно подобрев от его ответа, взять да и налить ему стакан красного вина, а налив, требовали все, как одна, чтобы он немедленно выпил. Стакан пил и под хохот женщин вываливался с кухни в ванную, где плевался, полоскал рот и, тут же сильно пьянел.
А в комнате вечно заседали дед с отцом. За единственным столом сидели, гремя стаканами с пивом и распаляясь перед телевизором, орали про футбол или про хоккей. Часто им компанию составляли соседи. И их уже давно выросшие дети также теперь составляли компанию самому Стакану.
Стакан выходил из положения, делал уроки в ванной или на балконе, но когда кричали особенно громко и болельщики переживающие за футбольную команду, доканывали его шумом особенно сильно, он выходил в подъезд, усаживался на подоконник и тут сидел допоздна, переделывая и перечитывая все то, что задавали. Учиться он любил, хотя большой пользы от этого в дальнейшей своей жизни не увидел.
Жил Стакан в самой середине России и за всю свою жизнь бывал разве что на бескрайних картофельных полях, где он с семейством выкапывал руками да лопатами из грядок картошку и складывал в рюкзак. Семья делала большие запасы картофеля на зиму и набеги на совхозные поля осенью велись постоянно.
Бывал Стакан и в лесу, где с ловким дедом и шустрым отцом собирали ягоды, лесные орехи да грибы. Из лесных походов они никогда не возвращались с пустом. Всегда прихватывали что-нибудь у жителей, через деревни которых им предстояло пройти до грибных мест.
Однажды, на запасных рельсах железнодорожного пути они углядели неприкрытые двери одного вагона. Открыли, залезли, вытащили сразу несколько белых тюков и с ними ринулись в лес. Погони впрочем не было. Наверное, железнодорожные милиционеры где-то спали, сморенные летним зноем. Дед с отцом, без передышки, пронеслись по сырым тропинкам до остановки автобуса, за три километра от места событий и уже дома вскрыли тюки. Оказалось, там были посылки. Тогда Стакан получил невиданный им дорогущий авиаконструктор и черный шерстяной костюм на вырост. Бабушка обрадовалась шикарному пуховому платку, а мать роскошному шелковому платью. Отец с дедом пировали над найденной в посылках тушенкой, до которой оба были большие охотники.
Сам Стакан впервые украл трехлитровую банку с молоком еще пятилетним ребенком. Сиганул через плетень, заметив, что хозяйка двора в одной деревне отвлеклась на что-то. На столе, где она процеживала коровье молоко через марлю, стояло несколько банок, Стакан схватил одну и прикрывая ее курткой, пробежал до калитки. Здесь, банку перехватил уже отец, упрятал ее в корзину. Дед погладил внука по голове одобряя его поступок.
Дед, умер в самом начале девяностых. Бабушка вслед за ним, она была верной подругой деда, куда он, туда и она. Они часто снились Стакану и всегда вместе. Сидели на лавочке, под цветущей яблоней, возле большого деревянного дома, о котором оба всю жизнь грезили и мечтали такой построить, но, конечно не построили за неимением  средств. Впрочем, им явно было хорошо на том свете. Они были безмятежны и светлы, достигнув наверняка своей мечты, своего Дома...
Отец долго сопротивлялся и злился на бандитов, захвативших всю страну, но когда бандиты влезли в народные депутаты да государственные чиновники, облекли себя властью и принялись обворовывать народ на «законных» основаниях, он перестал верить в их обещания о благополучии и благоденствии, развитии и восстановлении России, зачах и помер от тоски. Мать ушла вслед за ним, незаметно как-то... Стакан кое-как устроил их всех вместе, на одном кладбище, в одном месте. Схоронив родных, он остался совершенно один.
И вот теперь ему улыбнулось счастье. Он долго сидел над портфелем с кучей денег, пытаясь вообразить, чтобы сказал его хитрющий дед, как бы среагировали отец, бабушка и мать?! Но, кроме поездки к морю, о которой иногда мечтали всей семьей, ничего придумать не смог. Конечно, ремонт квартиры и замена мебели сколько-то денег съест, но дальше-то что? Купить дачу? Стакан помотал головой, нет, он был ленив. Купить другую квартиру, большую по площади? Но зачем она теперь, когда все родные умерли? Да и ворюги в законе подняли тарифы на оплату коммунальных услуг по самое не могу, норовя нажиться за счет народа. Автомобиль? Вообще вызвал кривую ухмылку у него на лице, непомерно дорогой бензин, замена колес с зимних на летние и обратно, на зимние, мелкий ремонт, машина должна кормить,  в противном случае она превратится в тяжкое бремя и головную боль...
Однако, не возвращать же деньги «хозяину» жизни. И тут в голову Стакана пришла спасительная мысль.
Неправедное управление страной новыми ворюгами в законе привело к тому, что многие люди превратились в скитальцев. Вместе с детьми и скарбом они, неприкаянно, перекатываются и перекатываются из одной квартиры в другую, из одной халупы в другую, из одного угла в другой, пока не обретают покой на двух метрах кладбища. Они не могут купить жилья, они не воруют, не мошенничают, а скудные заработки свои почти полностью отдают квартирным хозяевам, весьма предприимчивым людишкам, сохранившим от советских времен по две или три квартирки. Коррумпированное правительство в их бедах не принимает никакого участия и особенно жалко одиноких мамочек с детьми попавших в такое положение, когда родственники трясущиеся за свои дома, выгоняют их на улицу. Когда бросают мужья, увлекшиеся другими женщинами или пойлом.
Такую мамочку, бьющуюся за существование двоих детей, Стакан отлично знал. Она, худая, поседевшая прежде времени, моталась с работы на работу. Все почти отдавала жадной и наглой квартирной хозяйке, которая не хотела вдаваться в подробности и нюансы, а желала только получать тот десяток тысяч, которые должна была заплатить ее квартирантка. Ее не заботило, что дети квартирантки питались только постным супом, пили чай, чаще всего не сладкий и ели в качестве пирожного заварной хлеб. Как аргумент она всегда приводила один довод, она всегда могла сдать свою квартиру другим квартирантам, более денежным мешкам, чем эти...
И часто Стакан встречая ее, глядел ей в лицо удивленными глазами, думая, а смог бы он вот так-то грабить людей, отбирая невероятное количество денег за оплату своей квартиры и приходил к выводу, что не смог бы. Он размышлял над этим вопросом довольно много и думал, какой же выход для несчастной женщины? Выхода он не видел.
И потому схватил деньги, отделил большую половину, которой должно было с лихвой хватить. Не долго думая сложил пачки в полиэтиленовый пакет и уже через несколько минут входил в двери квартиры. А женщина, посторонившись, вежливо пропускала его, потому что он и раньше им помогал. Приносил детям конфеты, покупал тетрадки для школы, а устроившись в «Горсельпо» стал активно снабжать всю эту семью мясом и овощами с фруктами. Они были ему очень благодарны.
Она пораженно смотрела на кучу денег, которую он ей торжественно вручил. Конечно, наврал про нежданное наследство от дальних родственников. Она протестовала, как он и предполагал, однако особенно не расспрашивала. Но после долгих уговоров и демонстрации его открытых ладоней, как символа чистых намерений, она сквозь слезы согласилась, ревели в один голос ее дети тоже уставшие от нищеты и выживания. Все вместе они пришли в обменный пункт крупного банка и убедились получив на руки большую сумму ...миллионов рублей, что доллары — не фальшивые.
Спустя какое-то время они купили дом, почти такой же, о каком мечтали его дед и бабушка и какой Стакан нет-нет да и видел в своих снах.
Стакан был даже счастлив, что начальники уволили его из «Горсельпо», получив за него зарплату. Ему приписали сотни прегрешений, вспомнили разбитые им две бутылки водки, он как-то уронил ящик с водкой, заплатили пятьсот рублей из причитающихся десяти тысяч и выкинули... Стакан радовался и чувствовал себя отомщенным. Портфель больше не искали, «хозяин» жизни приезжал спокойный и наглый, как видно те деньги были каплей в наворованном море. Уходя, Стакан подобрал камень и разбил новенькую телекамеру, которую повесили вместо старой, просто так, из чувства мести разбил.
Он свозил новое семейство на море и вместе с детьми радовался сине-зеленым волнам. А квартиру, где он вырос и жил, он продал, не в силах сдавать ее каким-нибудь бедолагам, не в силах быть квартирным хозяином и качать из людей их кровные деньги, которые они, как правило, получают в мизерных зарплатах.
Работать он устроился на хорошую работу, рабочим завода. Простые люди с простыми сердцами вокруг, его вполне устраивали, выпивал, конечно, но так, немного. А из больших запасов стаканов у него, как память остался один граненный, который стоял в посудном шкафу и блестел разными гранями, напоминая о подвигах его предков, остальные он все раздал соседям...