Плывущая змея

     Ночью Кити ждет кого-то, но его еще нет, а потому она и валяется на полу без всякой думы о гробах, которые надо приготовить папе и маме однажды, дабы убить своего внутреннего предателя. Ей кажется, что пора учится плавать, а потому она и взяла своего черного котенка Сеню и пошла с ним гулять вокруг дома, мечтая о дубовом гробе, что спрячет ее худое тело раз и навсегда от глаз чертей. Она шла с ним и рыдала, ибо ее папа решил оставить свой прежний образ жизни: теперь же он любил ходить в тренажерный зал, дабы там качаться. А дома же ее мать лупила мужа скалкой по башке, на что папа добродушно отвечал, что дескать, он мужчина, что  женщин не обижает. Тогда Кити начинает своего Сеню поедать, тем самым дает знак толпе, что она всеядна, а люди от смеха плюхаются на пол с дивана, взявшись за руки, а плюшевый мишутка смотрит на них своими тронутыми от медитаций глазами и шепчет: «Чашу цикуты мне, быстро! Плодитесь и размножайтесь, дети мои, наследуйте землю обетованную, мир вам и согласие, друзья мои ненаглядные». Кто-то все еще не в зоне ее внимания. 
      Папа закатил Кити тяжкую истерику: ему кажется, что он толстый и некрасивый, что бабы не будут любить его, что у него никогда не будет своей Северины. Он просил дочь найти себе работу, ведь пора уже за ум взяться, а не лежать на диване целыми днями с котенком и связкой лезвий в руках. Он придумал ей историю о том, что, мол, она взяла именно его лезвия от бритвы для того, чтобы резать себе ноги, а Кити ответила ему холодно, что, отец, пойми, дуралей, это ложь. Мол, она не бреет ноги из принципа, а он орал, что это она, а котенок уже не мог как раньше кивать в знак согласия отцу, ибо урчал в животике девы теперь поминутно.
          Кити хотела уйти из дому, но некуда, ибо власть капитала кругом, а ей бы райские луга созерцать и башни готических соборов. Кругом все чужие. Она пришла домой, разделась, легла в свою кровать, а котенок вылез из ее животика и возле нее спал весь мокрый.
      Утром она проснулась и не увидела котенка, а на кухне сидел папа и кушал мясо, что лежало на тарелке. Он улыбнулся ей и мрачно сказал:
- Ешь баранину! Отличный завтрак, нечего сказать – отменный. Иди ищи работу, живо!
         Кити нашла котенка на чердаке. Там он пил молоко из блюдца. Ему налила соседка баба Клава из пятой квартиры. А все равно Кити ушла из дому и поехала в Тибет, но эта была лишь условная поездка, кажется, что это был ее сон про поездку в Тибет, она уж и сама толком не могла отличать где явь, а где сон. Она теперь молчит, все время молчит. Он живет в монастыре буддистском с Сеней, но то сон такой ей снится уже не одну ночь. Котенок мурчит, когда они вместе смотрят на ледяные шапки горы. Кити спокойно. Теперь она нашла приют себе среди тишины ледяной страны.
       Савелий был на новый год у родителей Кити. Ее отец Витя был уже дико пьян. Он пел «Боже, царя храни» и стучал по столку башмаком, боролся с женой, пилил на лоджии доски, дабы сделать гроб себе и жене. Он подошел к парню дочери и лизнул ему ухо, а после дал ему денег на бутылку коньяка, может быть, это будет последняя его ночь на этой земле. Савелий отказался идти, ему снега хотелось поесть, а не пить алкоголь. Он думал сходить и купить сока на эти деньги. Он пошел и купил томатного сока, но мороженого не продавали. Вернулся Савелий и настиг его Витя в коридоре и строго спросил о покупке. Савелий бодро ответил, что разобрали коньяк, что один сок остался. Соврал, ибо так надо, потому что только так гробы будут готовы для родителей Кити. Тогда Витя сказал ему, чтобы тот брал водку. Водку-то точно не разобрали.
       Савелий спустился во двор и пошел в бар, где люди пили абсент и рисовали на белых холстах розы. В баре было страшно, ибо все стены облепили  холстами, а художники, сидя в кустах роз, обсуждали съеденного котенка барышней из соседнего дома. Мужик с бородой из ваты в красном плаще стоял и холодно смотрел на юную барменшу, что читала Гегеля, а потом сказал Савелию басовито, что смотрел на него в упор.
- Слышишь ты, твоя баба ела кота? Я бы так не смог. Мой ум слишком деловит, а живот не верит в пищу. Отвергает. Я худой такой стал. Гробы уютные хочешь для себя и для своей бабы? Могу нарисовать на твоей ладони макеты, если не против. Вот тебе прейскурант гробов, что могу нарисовать. Или хочешь свое тело в крематории сжечь?
      Савелий посмотрел на цены и понял, что лучше все же сжечь свое тело, да и тело Кити уж заодно, а вообще, ему лучше бы идти отсюда в магазин, дабы там купить водку. Водка стоила двадцать гривен. Он вернулся с нею и Витя принял у него бутылку еще в коридоре, а теща вышла в коридор, дабы  ударить пьяницу скакалкой, ведь он не трезв и намерен еще продлить свое буйство ради того, чтобы гробы быстрее были куплены, ведь куда тянуть-то, мало ли что? Витя же быстро спрятал бутылку в пакет, убежал в комнату к себе и стал читать «Тихий Дон» взахлеб, а после Витя стал подходить к Савелию и весело спрашивать насчет того, чтобы выпить с ним в подъезде за покупку дубовых гробов для всей семьи и места на кладбище.
- Пару мест маловато будет! Я не жадный, но земелька должная быть на семь могил, - произнес папаша страстно.
    Однако, он знал, что Савелий откажет ему, ибо книги Эко сильно увлекли принца, а потому он отбросил  и не сильно настаивал. Это повторилось еще пару раз, а после Витя понял, что Савелий и так пьян от любви к Кити.
      В комнате повесили новые красные шторы под цвет обоев в комнате.
Кити торжественно произнесла:
- Очень красиво. Словно бы Великий Октябрь за окном. Гробов бы дубовых еще и землицу на кладбище, дабы не волноваться больше по ночам.
   Отец ответил дочери уверено:
- Будут! Ладан надо жечь возле покойника или освежителем воздуха брызгать надо, дабы труп не вонял. Мне очень нравятся шторы и всегда я любил красный цвет, я получал один тот же флаг всю жизнь. Он красный, как моя кровь.
         Мама зашла в комнату с кастрюлей, а Витя вдруг сказал ей грустно:
- Эй, жена, ты что-то уж больно похожа на отца Серафима, ибо горбатой стала. Тьфу!
      По телевизору вещали гниды. Они прыгали козлом и пьяные скакали по сцене. Народ смотрит эту гадость и думает, что это так надо. Праздник-то нового бога шел своим чередом и теперь Савелию с Кити нужно было идти пешком в Индию, ибо там их великая Мать встретила и сестра с товарищем Максом.
       Они грустные шли по темным улицам и где-то в пустом пространстве громыхали яркие салюты и собаки громко лаяли без устали. Было около одиннадцати часов и российский новый год наступил.
- Эх, матрац бы мне, я устала, лечь бы так и вечность проспать, - устало заявила Кити и упала на траву, в которой спал ее котенок Семен.