Лыжи

Серега – друг моего детства, мы с ним в одном классе учились. Потом годы вместе в рок-группе, частенько ездили куда-нибудь вдвоем или еще с кем-то из наших общих близких друзей. Он отличный парень, веселый, с чувством умора, простой и даже чуть-чуть по-детски наивный, и частенько не задумываясь, вытворял разные штуки, над которыми мы потом долго смеялись.
Как-то раз, ему тогда было лет четырнадцать-пятнадцать, мама принесла ему настоящую теннисную ракетку. Это было еще в начале 70-х и буржуазная фирменная ракетка была не просто дефицитом, а откровенным раритетом. Говорит ему:
- Сереженька, только поаккуратней с ней, вещь очень дорогая, мой знакомый дал поиграть. Главное струны не порви, у нас так натягивать не умеют.
- Не волнуйся, мам, - заверил  сын.
Не успела захлопнуться дверь, как Серый схватил ракетку и начал ее примерять к руке. Он не первый раз держал в руках такой снаряд, но удобством этой вещи был искренне поражен. Причмокнув губами, он сделал несколько замахов. «Должно быть здорово ей играть, - подумал он, - надо попробовать.»
Подходящего мячика дома не было, а вот корзиночка с крупной морской галькой оказалась как раз поле его зрения, на полке серванта.
Сергей открыл настежь окно. Оно выходило на Тимирязевский парк, кто знает, это почти лес. За окном на проводах электролинии нахохлившись рядком сидели вороны.
Мой друг усмехнулся в пробивающиеся уже усики, взял ракетку и с силой стал пулять галькой в расслабившихся ворон. К чести моего друга, надо сказать, что он всегда был метким стрелком. И почти с первого раза угодил в одну из птиц. Ворона камнем рухнула с провода. Ее соседки встрепенулись, но не разлетелись. Удача вдохновила Сергея и он, забыв обо всем, что свойственно его натуре, стал самозабвенно запускать камень за камнем в ленивых птиц.
Через несколько минут он с удивлением обнаружил, что перестал попадать, и вся вереница ворон сидит,, как ни в чем не бывало. Он невзначай взглянул под ноги. Увиденное заставило его не на шутку удивиться: под ногами лежала приличная кучка камешков.
«Неужели я их просыпал из вазочки?» подумал Сергей.
Потом он взглянул на ракетку и все понял. На ней не было ни одной струны, они  все разбились о камни, а Сергей в пылу страсти даже этого и не заметил.

Кто-то выкинул котенка в мусоропровод. Бедное животное застряло на каком-то пролете, сначала истошно орала, долго не давая жителям многоэтажного подъезда  спокойно спать, а потом только жалобно мяукала. Достать ее не смогли. Сергей, с присущей ему смекалкой, решил эту грустную ситуацию исправить кардинальным способом. Он где-то раздобыл старую двухпудовую гирю и с трудом доволок ее до верхнего девятого этажа. Ибо гиря была без ручки, а волочить 32 кг  без того места, за которое можно ухватиться, задача не из легких. Ну ладно, скинем 2 кило за отколотую ручку, все равно 30 кг  - это совсем не мало! Все-таки допер и пыхтя засунул в жерло мусоропровода на верхнем девятом этаже.  Вытерев пот со лба, Сергей закрыл мусороприемник. Раздался страшный грохот, причем почти одновременно на всех этажах бедного подъезда: вес то был нешуточный.  Грохот через несколько секунд затих, а с ним и жалкое мяуканье бедного котенка.
Мусоропровод в подъезде чинили неделю. На всех этажах, кроме девятого, перестали открываться мусорозаборники-совки,  их все смело подчистую, как  пушечным ядром, гирей без ручки. Мусоропровод закрыли на ремонт, и жильцы подъезда, включая и тех, кто проживал на девятом этаже, еще долго, матюгаясь, носили свой мусор в дальний помойный контейнер на улице. А Серега потом еще долго вспоминал, как он помог бедному животному.
Зимние студенческие каникулы мы всегда проводили в домах отдыха. Сдав первую в нашей жизни зимнюю сессию, мы с Сергеем собирались в такую поездку тоже в первый раз. Моя мама достала нам путевки от Комитета по радиовещанию и телевидению, где тогда работала, в подмосковный дом отдыха «Софрино». Он тогда считался весьма элитным заведением и попасть в него было не просто и престижно. Сборы были не долгими: небольшой чемодан с клешами и модными тогда свитерами под горло, да пара лыж, много ли нам было нужно. Уже перед самым отъездом, мама Сереги принесла с работы удивительные лыжи, мы таких никогда и не видели. Это были настоящие буржуазные клееные лыжи, толи из клена, толи еще из каких редких пород, легкие, изящные, гибкие.
— Аккуратно с лыжами, Сереженька, — напутствовала мама, — это мне мой сослуживец дал для тебя на время, они очень дорогие.
— Не волнуйся, мам, будут как новые, — пообещал мой друг.
Дом отдыха оказался вполне обычным, ничего в нем элитного я не заметил. Девушек и парней расселили в разные корпуса, по 3 человека в комнате. Туалеты были общие на этаже, также как и души. Последующие годы я отдыхал в куда более комфортных условиях, но тогда нам и это показалось вершиной мечтаний. Главное, что мы были впервые на свободе, без изнурительной опеки родных. 18 лет, эх, молодость-молодость, где ты?
Немного освоившись, через пару дней мы помчались в соседний населенный пункт звонить нашему другу Леше в Москву. Его первая сессия в МИФИ (Московский Инженерно-Физический Институт) была длиннее наших, и он не успевал с нами поехать, и было решено, что он приедет к нам на пару дней, «зайцем». Именно поэтому мы и не стали ему звонить с телефона из самого дома отдыха, который стоял в директорской. Это современная молодежь привыкла к наличию коммуникаций в любой точке земного шара. Тогда до телефона нам пришлось бежать на лыжцах несколько километров и потом еще ждать соединения с Москвой около часа.
— У вас там есть хоть где мне спать-то? — Интересовался Леша. — Да и с едой надо решить.
— Не волнуйся, — успокоили мы, — у нас все схвачено, и ложе тебе будет царское и шамовка тоже.
Мы объяснили точно, как до нас добираться, и Алексей обещал быть завтра к вечеру. На следующий день мы еще с парой друзей пошли кататься на горки. Было очень здорово. Уже перед самым возвращением в пансионат Серега залез на самую крутую горку и закричал:
— А слабо с трамплинчика? — Он залихватски  спрыгнул с горки, разогнался и взлетел с трамплина. Дальше шум, крик, ком снежной пыли. Когда снег рассеялся, Серега лежал справа от накатанной лыжни, а из сугроба слева торчала его фирменная лыжа, грустно помахивая обломанным концом. Сергей встал, отряхнулся, грустно повертел в руках обломок.
— Может можно склеить? — Неуверенно посоветовал я.
— Попробуем, — буркнул мой друг, и мы пошли к дому отдыха.
Первым делом зашли на лыжную базу, и нашли там мужичка, который занимался ремонтом снаряжения, он осмотрел лыжу и присвистнул:
— Я таких лыж и не видал от роду, не наши, — покачал головой тот, — попробую что-то сделать, но не обещаю, завтра заходите, после обеда.
Не в лучшем настроении идем в корпус, развесили по сушилкам мокрые вещи. Для этого зашли в общий огромный туалет, в котором было все: и кабинки, и сушилки и умывальники. В умывальниках-рукомойникак, как всегда, лежали под струями горячей воды бутылочки с розово-лиловой жидкостью. Мы уже знали, что это водка. Уж и не знаю, кто это изобрел, я только там это и видел, но считалось, что водка лучше берет если  в нее добавить марганцовку и нагреть, и горячу эту гадость пить. По мне, как от холодной все валялись, так и от этой. Разница была не велика.
Пока развешивали на сушилках мокрые после лыжных забав вещи, мой взгляд совершенно случайно упал на довольно странное сооружение. Это было, как бы вам лучше объяснить, подобие металлического столика, что ли. Четыре плоские ножки поддерживали два уровня горизонтальных железных полос
Длина этого сооружения была около полутора метров, ширина сантиметров сорок-шестьдесят.  Кто-то потом мне сказал, что это гладильная доска. Но вот доски то я там как раз и не приметил, были только полоски металла сверху, как на санках. Мысль пришла чрезвычайно быстро: вот на чем Леху спать положить!  Перенесли эту штуку в номер. Тяжелющая, сварная, явно штучного изготовления. Хотя врядли кому такая хрень в серию нужна. Положили на нее свернутое в несколько слоев верблюжье одеялко. Говорю Сереге:  — Приляжь, проверим.
Серый лег, я упал. От смеха. Ноги на метр торчат. Серега покрутился, покрутился - встал, размял затекшую шею:
— Ну, спать можно, — говорит, — только башка затекает, все время  на сторону клонится, и ноги одеревенели. Ну, а то, что узковато – потерпит, Лёхин у нас стойкий мужик.
Я почесал голову:
— Я видел, как ты корячился,  мы ж не садисты, надо что-то под голову подставить, он все ж друг наш.
Серега окинул взглядом нашу комнату, и взгляд его остановился на стандартной деревянной тумбочке с выдвижным ящичком и дверкой с кругленькой ручкой.
Я все понял, и мы подтащили тумбочку и поставили во главе железной конструкции. Получилось просто замечательно! Тумбочка, правда, была сантиметров на двадцать выше уровня железного станка, но Серега весомо замелил:
— Подушка всегда должна быть выше постели.
Я не нашел , что тут возразить, и мы довольные накрыли это строение парой одеял, положили простыню. Вопрос с территориальным размещением приезжающего друга был , наконец,  решен.
Только прилегли довольные на свои койки почитать и расслабиться, раздался стук в дверь. Стоял улыбающийся сосед.
— Серёга, Сань, мне только что друзья воблу привезли.
Это сейчас можно пойти в магазин и ее купить. Иди ка, купи ее в те далекие 70-е годы? Воблу тогда доставали только по знакомству. В рыбных магазинах очень редко можно было совершенно случайно напороться на копченую, ну а вяленой в свободной продаже я никогда и не видел. Бывала иногда вяленая красноперка, но вобла – никогда.
Мы взлетели с коек, немой вопрос в наших глазах говорил одно:
« Сколько пива брать и куда идем?»
Я сгонял в буфет и купил два десятка «Жигулевского», расположились прям в холле нашего этажа, где все обычно смотрели телевизор. Мягкие кресла, гора пива, куча воблы на столе… Мечта студента.
Наш друг подмигнул и сказал6 « Я щас» , и исчез.
Буквально через минуту он появился с парой бутылок, знакомого лилового цвета.

— Ща, ерша замутим, — сообщил он, собираясь мешать пиво с водкой.
Я засомневался:
— А стоит мешать ледяное пиво с горячей водкой, да она еще и с марганцовской?
— Не хочешь – не пей, — хмыкнул сосед, — Серег, ты будешь? — Тот кивнул. – Вот мужик, я понимаю! — Сказал наш друг и добавил:
— Мож, козла забьем?
Сосед сбегал за домино и мы начали «забивать козла».
— Эх, хорошо берет с горячей водкой и пивом,  как на дрожжах. — Довольно сказал наш друг , подливая Сереге. Тот отпил и кивнул головой.
 Не буду греха таить, взяло их и правда быстро. Очень.  Мне стало немного обидно, что я такой оппортунист и уклонист, я налили себе тоже их напитка и выпил. Взяло тоже сразу. Нет, горячая водка с марганцовкой – это дело, особенно с Жигулевским.
Серега выигрывал:
— Рыба!  — Орал он, оглушительно со всего размаха стуча доминошной косточкой по полировке домотдыховского столика, на тоненьких паучьих ножках.
Этаж гремел от наших азартных ударов костяшками. Постепенно пиво закончилось, вобла тоже, пошатываясь игроки разбрелись на покой.
Нас утро встречало прохладой: забыли закрыть окно. Поэтому проснулись рано, Серега вскочил чуть свет, толкает меня:
— Вставай, соня, Леху надо встречать.
Помчались на ж/д станцию. Серега ж без лыж, поэтому пешком окружным путем, встретили. Рады были ужас. Мы до сих пор любим друг друга, встречаемся – почти плачем, вся наша немалая жизнь прошла рядом.
Завтрак, конечно, пропустили, не успели. Но Леха привез жареную курицу, которую мы быстренько сообща уплели. Серега говорит:
 — Пошли на лыжах? Мои, наверное, уже починили.
Переоделись, пошли на лыжную базу. Взяли Лешке пару лыж на прокат и зашли к лыжному мастеру. Тот гордо вытащил из подсобки лыжу. У Сереги отвисла челюсть: это была обычная совесткая лыжина-деревяха, синего цвета, правда на ней красовались фирменные крепления от бывшей изящной хозяйки.
— Ничего не смог с той сделать, — сокрушенно покачал головой мастер, — склеить не удалось. Но это вполне рабочая штука.
Серега нацепил рабочую штуку, и мы поехали кататься. Мы так были рады друг другу, снегу, свободе, тому, что у нас есть наша музыка, что все проблемы с лыжами куда-то быстро исчезли. Нам было просто хорошо…
Пора было возвращаться к обеду в пансионат. Путь лежал через узенькую незамерзающую речку-вонючку. Какой-то сердобольный человек для удобства перехода уронил поперек нее огромную  стойку линии электропередач. Переход то получился, но весьма трудный. Это была конструкция из арматур  сечением примерно 3 на 3 метра. Сквозь них надо было пробираться, но другого пути и выхода у нас не было.
Серега говорит:
— Перекинем лыжи на тот берег и пойдем налегке.
Так и сделали. Перекинули. Серега ж любит все кидать, тоже перекинул, как римский легионер, чтоб сразу пять противников пронзить, он меткий и очень сильный.
Перелезаем на ту сторону, где-то на середине пути Серега смеется:
 - Хе-хе, кто то из вас лихо лыжу закинул, вон кусочек аж болтается.
Перелезли, осмотрелись, нашли свои лыжи. Серега свои тоже нашел, кусок фирменной лыжи висел «на соплях».
Ну, описывать его сокрушения по этому поводу не буду, пошли к старому лыжному мастеру. Тот осмотрел поломку и сразу сказал :
— Эту точно на выброс. Кто ж это так ухитрился с ней? Там даже кусок железа торчит.
Серега плюнул в снег и сказал:
— Меняйте.- Отвернулся и пошел.  Я хорошо его понимал, он очень любил маму.
Ну, потом все забылось. Молодые, весело. Девушки, напитки. Под ночь, ошалевшие от гульбы, мы собрались спать. Только тут Леха вспомнил:
— А где мое царское обещанное ложе?
— Да вот же стоит, - показал я на странноватое сооружение у стены.
— Это? — Спросил Леха, неуверенно пытаясь залезть на топчан. Наконец это ему удалось и он сел , покачивая ногами в розовых носках в такт только что вышедшему  новому хиту Дип Пёрпл  “Sail Away”.
— Ты приляг, освойся, - предложил Серый, - я уже примеривался, клёво.
Лёхин попытался лечь, наконец получилось. Но лежать можно было только в какой-то одной позе.
— Я если позову, вы меня ночью ворочайте, — скромно попросил он, — а то я либо упаду, либо все отлежу себе. — Он на всякий случай вытащил четвертинку недопитой водки из заднего кармана, видимо, чтоб не так отлежать бок.
Ночью нас никто не будил, ну, по крайней мере я не слышал. Точнее слышал, что все отменно храпели.
Леха встал первый и начал шарить. Что-то искал, и разбудил всех.
— У меня чекушка была початая, — сокрушался он, — кто-то спер. Вроде, осколков нет.
—Вот она твоя родимая, - Сергей вынул из-под кровати заветную бутылку, - я только глоток сделал. Леха взял ее и засунул в чемодан. Он вообще у нас очень хозяйственный и всегда любит порядок. Погладил чемоданчик и аккуратно положил под свой топчан. Ходить прямо он, конечно с пол дня не мог, шутка ли на 40 сантиметрах пролежать без движения всю ночь, практически на железных рейках. Но Лёха у нас кремень, все вытерпел.Говорит:
— Хотелось бы покушать что нибудь, есть в закромах?
В закромах Родины ничего не было, ну кроме Лехиной початой четвертухи. Она мож и калорийная, но всеж не еда для завтрака.
Пошли принимать казенный завтрак. Каша, сосиськи, кто хотел бифштекс (мы хотели) и пара яиц в крутую. Яйца мы тоже по одному съели, а два оставили для Лешки, мы ж заботливые друзья.
Он ждал на улице, переминаясь с ноги на ногу.
 — Ну, что там на завтрак вкусненького было? – С нетерпением спросил он, поглядывая на наши раздутые карманы дубленок. Но там были только варежки.
— Дааа, фигня всякая, тебе лучшее взяли,- сказал Серега, - и у нас сейчас какое-то срочное собрание, мы скоро. Пока дуй  в корпус, - и он передал другу два яичка.
Лешка взял по яичку в каждую варежку и грустно побрел к корпусу. Собрание было необычное. На повестке был только один вопрос: Кто вчера испортил лакированный журнальный столик в мужском корпусе.
Все дружно молчали.
Директорша несколько раз добавила, что столик был испорчен с особым садизмом, на нем прыгали ногами, причем в кованных сапогах, якобы там и отметины от кованных набоек остались. Глупость какая, это просто была невинная игра в домино.
Виновных не нашли, у нас не было никого в сапогах с набойками. Сошлись на том, что приезжали солдаты и похулиганили, и наши тут не при чем.
Лешка ждал в номере.
— Ну, как, нормально позавтракал? — Осведомился Серега. — Вкусно было?
Леха посмотрел на него пристально:
— Ну, ночь на топчане без поворота и пара крутых яиц утром без хлеба и соли это вполне гуманно. - Он икнул.
— Лёхин, не расстраивайся, сейчас на лыжцах тебя до райцентра добросим, там и перекусишь. – Серега всегда был оптимистом.
Так и порешили, правда, сначала надо было Серегины лыжи забрать. Пришли, он вынес их. Тут я упал…
Одна синяя, другая красная и на пол метра длиннее. Зато фирменные крепления, дань родителям, не отнять.
Тут Серый меня просто поразил. Я думал он убьет этого старика. А он просто расхохотался, в голос, мы обнялись втроем и пошли кормить Лешку.
Где-то через неделю вернулись домой. Нас радостно встречали родители. В основном все были с первого- второго курса институтов, поездка для большинства была первая, да вообще мы тогда были все очень искренние и открытые. С мамами целовались на улице без стыда, а вот с девушками на улице или в транспорте – никогда, это считался позор.
Мама Сергея подбежала и упала на грудь любимого единственного сына, он тоже ее очень любил и открыто при всех поцеловал в щеку.
— Как ты там, Сереженька? – Она смотрела на него влюбленными глазами.
— Все хорошо, мам, было просто отлично, мы с Саней отдохнули как никогда, - он улыбнулся и посмотрел в мою сторону. Я тоже улыбнулся, нам было что вспомнить. Я тут про это решил не писать. Пусть каждый домыслит в меру своей испорченности.
Мама гордо посмотрела на своего статного сына, взяла его под руку и потянула в сторону метро «Новокузнецкая». Тут спохватилась:
— Вот и Владимир Николаевич пришел тебя встретить и забрать свои лыжи, где они, Сереженька?
— Да вот же они, мамуль, ты не узнаешь крепления? – Сергей указал на прочно связанную пару лыж, красную и синюю.
Мама сказала  - АХ
Её сослуживец сказал – ЁПТ.

16.05.2013 Москва