Пять лет

Отрывок из повести "Ах, девочка Надя!.."


…Пятый день рождения остался в памяти разрозненными эпизодами на фоне яркого тёплого майского дня.

Съехались все тётки и ещё какие-то гости. Все были нарядные, шумные, все привезли напитки, угощения, подарки, хотя в комнате уже ломился раздвинутый и покрытый накрахмаленной скатертью дубовый стол.

Зоя с утра одела Надю в брючки на резиночке и кофточку. Но среди подарков преобладала одежда, и Лиза с Анной стали примерять её на Надю, а потом и вовсе переодели в новое нарядное платьице с кружевами и повязали на макушке большой бант, досадуя, что волосы слишком короткие, и в таком виде выпустили к гостям. Надя с непривычки чувствовала себя ужасно неловко. Когда садились за стол, Зоя сказала: смотри, платье новое не запачкай! – и подвернула дочке рукава и надела поверх платьица фартук.

Надя с нетерпением ждала давно обещанную  большую куклу. И ей её подарили – ростом с годовалого ребёнка, с длинными волнистыми белыми волосами, одетую в голубое платье, голубые носочки и белые туфельки. Кукла лежала в большой прямоугольной коробке, на которой было написано её имя: Светлана. Она довольно устойчиво стояла на полу и при нажатии на живот произносила скрипучим голосом: ма-ма! Надя была в восторге.

Ещё ей подарили детскую швейную машинку. Она была совсем как настоящая, тяжёлая, в лакированном деревянном футляре, как Зоина подольская. И стрекотала она, как настоящая, и катушка ставилась сверху на  металлический стерженёк, и нитка заправлялась, но – не шила. То есть, она делала шов, но одной ниткой,  челнока не было. Стежки, тоже совсем как настоящие, лежали на верхнем куске ткани и с нижним его не скрепляли. Машинку эту купила Анна по просьбе Зои, и не просто пошла и купила, а долго искала и нашла в конце концов в центральном Детском мире, где выстояла за ней большую очередь – такая игрушка была дефицитом. В суматохе праздника  разбираться с машинкой было некогда, и это дело отложили на потом. Но и потом всё время было не до неё. Надя иногда доставала свою машинку, крутила ручку, подкладывала под лапку сложенный лоскуток, строчила, а потом убирала игрушку в футляр, бросив туда же непрошитый клочок ткани, и ставила в шкаф. Родители  поговаривали о том, что надо бы отвезти  машинку в мастерскую или  показать какому-то знакомому умельцу, но ни того, ни другого  не сделали. Так навсегда осталось неизвестным, оказалась ли игрушка бракованной или действительно была так сконструирована, чтобы не шить, а только стрекотать и имитировать строчку.

Долго сидели за столом, много ели, пили, пели песни.  Никто не следил за тем, что ест Надя, и она налегала на свои любимые шпроты и съела их много – целую банку, так, что ей сделалось нехорошо, и в последующие лет десять она на шпроты не могла даже смотреть.

После обеда по укоренившейся дачной привычке пошли всей гурьбой гулять на посадку, но в лесу было ещё довольно сыро и прохладно. Тем не менее, часа два побродили, аукаясь между высокими пахучими соснами, поиграли с Надей в салки, нарвали жёлтых цветочков мать-и-мачехи на коротких толстых ножках, а Анна даже нашла три фиалки и прикрепила их к своему нарядному платью, надышались душистым весенним воздухом, нагуляли аппетит и вернулись домой, к столу.

Спать Надю в этот день не положили, и она, перевозбуждённая, слонялась среди гостей, которые, разбившись на группки,  занимались кто чем: пили и закусывали, о чём-то спорили, убирали со стола, гуляли по саду, выясняли отношения, сервировали чай. Красивая дородная тётя Лиза почувствовала себя дурно, её вывели на воздух, усадили возле крыльца на венский стул, все женщины хлопотали вокруг, махали мокрыми полотенцами, подносили к носу ватку с нашатырём…

Надя вышла за ворота, надеясь увидеть Санька, но к Курносовым тоже пришли гости, и Санёк был дома.

По улице проходили нарядные люди, во всех домах праздновали день Победы, отовсюду доносились громкие голоса, смех, песни, где-то играла гармонь.

Возле соседней калитки на лавочке сидели два мальчика, видимо, гости Макеевых, а  четырёхлетний внук бабы Нюши Андрюшка расхаживал перед ними с бутербродом в руке и щелчками сбивал с него крупные красные икринки.

Уже совсем вечером объевшаяся и осоловевшая Надя вяло, не ощущая вкуса, жевала шоколадные конфеты, выбирая те, у которых были самые красивые обёртки, а Анна делала из них фантики.
- Ты, по-моему, есть-то уже не хочешь, - заметила она, - из-за фантиков только берёшь. Да?
У Нади даже не было сил спорить. Она лениво рылась в большой вазе, пытаясь ухватить жёлтый треугольный хвост большой конфеты.
- Ну, всё, на сегодня хватит, - сказала Анна, - давай уберём, а то живот заболит.
Надя упрямо замотала головой.
- Ну, ладно, покажи, какой ты ещё фантик хочешь.
- Вот этот, с ананасом, - Надя поймала ускользающую от неё конфету. – И ещё вот этот, с тигром.

Анна развернула конфеты и положила их в коробку с набором «Ассорти» - там ведь всё равно все конфеты без обёрток - и сделала два последних фантика.