крыша лимонной башни

Капля света растрескивалась грозовыми трещинами на желтковатом асфальте. Ночь лунной резонирующим проблеском, надетой дымкой, вуалью светила мензуркой звёзд. Там среди лошадиных копыт,  в продолговатом бокале резвилось райское вино. Оно касалось своей рябью то одного уплывающего вниз берега, то другого, пытаясь взлететь рваными чешуйками крыльев капель. На горизонте виднелась лимонная долька остроконечной, игловатой башни, которая сплакивала вниз горькие, покрытые ригидными кораблями слёзы. Эти корабли рявканьем устремлялись вниз, прорезая горлышко волн, поднимаясь на гребень и вспархивали вниз, к неуклюжему, но парящему над желковатом асфальте водопадом. Пару некоммерческих патефонов отзвуком музыки «Bitls» слышались вдалеке.
Она тонкой нитью своего растормошенного, накрытой занавеской полу серой тени платья танцевала, приподнимая свои лоснящиеся волосы руками к небу. Музыка звучала, ложась реквием на тонкие перила лестницы, которая поднималась осыпавшейся с неё шкур штукатурки вверх к лимонной дольки остроконечной башне.
Там за рамой расстрелянного из гвоздей окна виднелись искарёжнные, в стеклах лица людей, которые тянулись своими разбитыми, кровоточащими гранатовыми слёзами пальцами. Они тянулись к ней, пытаясь схватиться за дымку её платья, которое тормошением касалось стен, бывая задевая лезвия решётки впивающиеся в потолок. С каждом шагом, её платье рвалось на множество лоскутков птиц, которые вспархивали в вверх и, пролетая через черепашьи пятна, устремлялись к ночному, придерживающиеся костылями небу. Она танцевала, выводя на изогнутых линиях лестницы каждый еле уловимый запах приятного танца сета. С каждым шагом она поднималась всё выше и выше, устремляясь к решётки пальмовых ветвей, с резкими парящими кареглазыми глазами, которые смотрели на неё через тернии деревьевых листьев.
Она вышагивала, рука касалась дрожащего воздуха, который резонировал с её красотой с её гладким изгибом тела. Легкая дымка платья, то поднималось чуть по нитки вверх, то, по кружащей спускалась к ей райским ногам. За решёткой люди впивались в неё рассеиным светом своими перекрёстными ржавыми, фонарными глаз. Они цепляли её, отрывали лоскуток за лоскутком, когда она танцевала, летя как будто над оловянной лестницей.
Её рука прозвучала над листьями, который звеняще спускались по круговой, прочь из башни, вылетая на воздух и растормощеним одевали звёзды, обували их в летнюю вуаль. Она коснулась последнего сантиметра растресканной штукатурки тонких перил, которые выдыхали воздух музыки патефона. Листья одели звёзды и уже на каплях света они спускались вниз, раздевая деревья в две стороны, чтобы она прошла мимо них на крышу башни.