Ведьма - Свет или Тьма. Глава2 Существование

Может ли скудное и скучное существование называться жизнью?



Одним мартовским утром, со свойственной мне тоской на сердце, я шлепала по грязным лужам в школу. Нет, меня нельзя было назвать депрессивной, в душе я всегда была оптимисткой и надеялась на лучшее,  хотя грусть, непонимание и одиночество ощущала постоянно, а в конце зимы тем более: когда под ногами холодная мокрая жижа, а с неба припекает горячее солнце. 
Меня всегда удивляло, почему ранней весной солнце такое… - от него тает не только снег, но и люди все какие-то несобранные, расслабленные, вялые, похожие на тающих снеговиков – грустные и унылые.


Я сидела на уроке химии и постоянно потирала глаза, на мою белую парту падали яркие лучи того самого растапливающего все и всех весеннего солнца. Приходилось сильно жмуриться, ведь лучи попадали еще и на колбу, прикрепленную к штативу, а уже отражаясь от нее, на позолоченную оправу моих очков. Пересесть за другую парту было невозможно, почти все сидели по трое, ведь солнце пригревало не только меня. С разрешения преподавателя, ребята, сидевшие в моем залитом солнцем ряду, распределились по классу. Я же, как самая необщительная и закомплексованная своей гиперразумностью, стеснялась попроситься сесть с кем-то вместе, поэтому торопилась, записывая результаты опыта, хотела, как можно скорее, выйти из класса. Заполняя последнюю строку, я услышала звук открывающейся двери, кто-то тихо позвал мистера Крейтера, нашего преподавателя. Он вышел, в классе сразу же зашуршали шпаргалками, учебниками и конспектами, мне это было не  к чему, я взяла уже заполненную таблицу и отложила ее на край стола. А сама, ожидая возвращения преподавателя, положила голову на прогретую поверхность стола и закрыла, уставшие от яркого света, глаза. Дверь снова открылась:
-Мисс Энджелвуд, вы закончили работу? – спрашивал мистер Крейтер.
Я резко подскочила, схватила свой листок, с виноватым лицом подошла к преподавателю и протянула ему результаты выполненной лабораторки.
-Да, мистер Крейтер, вот…  - Я совсем не гордилась своими способностями, скорее даже стеснялась, когда ребята с завистью смотрели на меня, ведь: «…неприлично выставляться…».
- Это очень кстати, что вы так быстро справились, – удовлетворенно проговорил мистер Крейтер. – За вами пришел отец, так что … можете быть свободны.
-Отец? – удивилась я, он ведь только неделю назад уехал в экспедицию, и вернуться должен был не раньше чем через месяц, к тому же, он никогда не приходил ко мне в школу. «Наверное, что-то случилось?»
Я быстро собрала сумку и выбежала в коридор.
Отец стоял напротив двери, аккуратно одетый, гладко выбритый, чем то воодушевленный, будто только что вернулся с заседания ученого совета, а не из экспедиции. Его лицо было как обычно серьезным, но глаза улыбались. Он раскрыл объятья, встречая меня, а я кинулась к нему.
-Папа, что случилось, почему ты так рано вернулся? – с тревогой в голосе спрашивала я.
-Привет, дочь, я тоже рад тебя видеть! - Усмехнулся отец несвойственной мне импульсивности. – Не волнуйся, все в порядке, у меня для тебя есть прекрасная новость.
-Новость? – удивилась я. «Это что-то необычное, новость еще и для меня, да к тому же такая, что смогла заставить отца вернуться из экспедиции, да еще и прийти ко мне в школу, чтобы ее сообщить.»
-Милая, мы уезжаем, – сказал отец, а в голосе прозвучали нотки предвкушения чего-то приятного.
-Кто мы? – спросила я, а где-то в груди стало очень тоскливо и страшно, будто, прямо у меня внутри, завыла на луну бездомная собака. Я всегда знала, что работа моих родителей тесно их между собой связывает, и что рано или поздно, когда я более-менее повзрослею, они будут уезжать в исследовательские командировки вместе. Но все равно, пока, я не была  к этому готова, они для меня были единственными близкими людьми… «И как я останусь..., с кем… неужели, стану еще более одинокой?»
Отец продолжал смотреть на меня с улыбкой и, кажется, совсем не понимал, откуда эта паника в моих глазах и голосе.


-Как это кто мы? – удивился отец, - Мы - это мама, я и ты, детка!
-Я тоже? – вырвался из моей груди вздох облегчения смешанный с благодарностью. «Просто не верится, они меня не оставят, белее того, увижу что-то еще кроме Кембриджа, возможно жизнь заиграет новыми красками, и я, наконец, почувствую к ней интерес».


Следует заметить, что к одиннадцати годам я уже скучала от жизни, не было в ней для меня ничего интересного, только учеба, однообразная, скучная, из года в год…  Я повзрослела довольно таки рано, но это взросление не было следствием только того, что я много читала, и соответственно имела знания совершенно не соответствующие собственному возрасту. Это было связано кое с чем другим, с тем, что и представить-то сложно, не говоря уже о том, чтобы осознать. Теперь, спустя много лет, понятно с чем было связано это взросление, а тогда мне казалось, что все в одиннадцать лет должны быть такими как я, и совершенно не понимала, почему в моем окружении не было никого мне подобного и почему мне ни с кем не было интересно. Больше всего я грешила на место в котором жила, где, наверное, с момента основания Гарвардского университета практически ничего не изменилось, во всяком случае, моя память и сейчас не содержит такой информации - кампус есть кампус...

 
И вдруг, совершенно неожиданно, предложение отца подарило мне надежду… «Может быть, там куда мы отправляемся, будут другие люди, которые смогут или хотя бы захотят меня понять, а может быть мне и самой удастся измениться, а в друг изменившаяся обстановка поспособствует этому…»


Я была вне себя от радости, поэтому даже не спросила отца о том, куда мы собирались ехать. Хотя, по большому счету мне было все равно, даже если бы мы ехали в какой-нибудь соседний городок. Уж очень мне хотелось увидеть что-то новое, и постараться забыть свое тоскливое существование. К тому моменту, мне порядком надоел батанизм, программа обучения казалась скучной и бесполезной, ведь я знала ее на несколько лет вперед, поэтому время, проводимое в школе, казалось потраченным впустую.


-Ну конечно, глупышка, мы едем все вместе, – продолжая улыбаться, говорил отец.
-Да!!! – закричала  я, и от радости чуть не задушила его в объятьях.
-Ну, ну, детка, меньше эмоций, ты же дочь уважаемых родителей, – как всегда пафосно, проговорил он. Я тут же осеклась. А отец продолжил:  - Я уже забрал твои документы, через два дня мы будем очень далеко отсюда. Вернемся не раньше чем через два года, поэтому учиться тебе придется в другой школе.


Я была просто в восторге – «новое место, новые люди, и естественно я…».
Я была готова к чему угодно, лишь бы уехать из Кембриджа. Но когда выяснилось, куда мы отправляемся, я не просто была удивлена, мне стало немного не по себе – мы ехали в Россию.

 
Конечно, я прекрасно понимала, что времена Советского Союза уже давно закончились, и от железного занавеса осталась только картина Энди  Уорхола, и обломки той самой стены, на которой она была нарисована, но все же было очень страшно и странно лететь в далекую незнакомую, когда-то враждебную нам страну. Тем более, ни родители, ни я не говорили по-русски. Естественно, среди летевших с нами сотрудников Гарварда были и переводчики и исследователи русской культуры, но все они должны были работать вместе, на благо общей цели, ради которой ехали и которую пока тщательно ото всех скрывали. Я же чувствовала себя словно балласт, которому предстояло хорошо постараться, чтобы выжить. Родители меня сразу предупредили, что нянчиться там со мной никто не будет. Переводчики ехали, чтобы работать с учеными и помогать им … максимум, что могли сделать для меня, это привести в школу и объяснить за какую парту садиться. А дальше я могла рассчитывать только на себя… Мне, конечно, льстило, что родители настолько в меня верили, и я не хотела их подводить, тем более, эта поездка должна была стать моим первым приключением в жизни. И никто не мог предположить, чем она для меня закончится, хотя если говорить честно и забегать вперед, то здесь уместнее слово «начнется»...


Мы были уже на полпути к месту назначения, моя эйфория от предвкушения предполагаемых в будущем приключений, внезапно закончилась, и я стала испытывать неописуемый страх, предвестник чего-то… будто во мне внезапно проснулась интуиция, которую я никогда прежде не ощущала…



Так мы оказались в богом забытой российской деревеньке в Центральной Сибири, посреди, нетронутого ядовитыми лапами цивилизации, леса. Время здесь будто остановилось несколько веков назад. Практически все дома были построены из деревянного сруба, дороги пыльные, поросшие какой-то незнакомой травой, асфальта здесь, по всей видимости, никогда не было и автомобили ездили очень редко. Жизнь текла медленно, а движение ее можно было почувствовать, только наблюдая за солнцем, за тем как оно совершало свой ежедневный полет по дуге, с востока на запад.


Конечно, я понимала, что специфика работы моих родителей не приведет нас в крупный город, но все еще продолжала надеяться на то, что увижу здесь хоть какие-нибудь блага цивилизации. И мое ожидание оправдалось, благо цивилизации было, правда, только одно – электричество.

 
Мы втроем поселились в небольшом старом деревянном домике, который сняли для нас организаторы экспедиции. На удивление в доме было чисто, и все очень просто, постели аккуратно застелены, правда немного необычно – поверх покрывала, на каждой кровати было по несколько подушек сложенных одна на одну, а сами подушки были накрыты небольшой вручную расшитой тюлевой накидкой. Позже я обратила внимание, что в каждом доме этой деревни так застилали постель, - местная культура,- так я думала. На, потемневшей от времени, бревенчатой стене висели необычные часы – котик с хитрыми глазками. Каждые две секунды он менял направление своего взгляда, справа налево и слева направо. Серый хвостик-маятник, тоже двигался из стороны в сторону, правда, в два раза медленнее чем глаза. Эти часы казались мне очень странными – глаза смотрели, будто живые.
На подоконниках, в красивых глиняных горшках росла цветущая герань: беля, красная, голубая, желтая, розовая, бордовая – почти черная и фиолетовая – самая необычная, ее цвет из белого в центре, постепенно, по направлению к краям переходил в фиолетовый, она была похожа на сияющую звезду. Цветы были удивительными, ухоженными и выглядели словно произведения искусства… никогда раньше я не встречала герани голубой, желтой и черной, мне вообще казалось, что такой в природе не существует. Но поразил меня не только ее необычный цвет, вся, даже казалось бы с простым розовым цветом не была похожа ни на один другой цветок в мире, словно и не герань вовсе.


Расставлены эти цветы были тоже странно, каждое из растений кроме белого, так называемого черного и сияющей звезды, имело свою точную копию, стоявшую тут же, только на противоположной от него стороне. А в  центре длинного подоконника стояла сияющая звезда, будто гордость коллекции. По обе стороны от нее стояли два абсолютно одинаковых горшка со светло розовой геранью; за ними, уже в других горшках, тоже с обеих сторон, росла желтая герань; затем стояли горшки  без цветов, но они поражали взгляд своей пышной зеленью, будто эта герань и не цветет вовсе, будто роскошь ее лоснящихся, переливающихся на солнце, ворсистых листьев и есть ее цветение; следом стояли небесно-голубые, и если представить, что облако может быть голубым, то - это были миниатюрные голубые облачка, присевшие отдохнуть на зеленой поляне, опять же горшки с цветами были абсолютно одинаковы и стояли по обе стороны; дальше располагались алые, причем этот цвет сразу  же напомнил мне о крови, он так странно переливался на солнце, будто находился в движении, будто перетекал из одной клетки организма цветка в другую, и возвращался по кругу в первую из которой начал свое движение, и так непрерывно.


По правую сторону, последним стоял горшок, в котором росла герань, вся усыпанная белыми букетиками, лишь кое-где проглядывали зеленые листья, напоминая о том, что это все-таки герань. Белые цветы были настолько прекрасны, словно  являлись символом вселенской чистоты и добродетели, будто их назначением было очищать мир от зла, искушений и тьмы.  Ну и наконец, на противоположной стороне, на самом краю подоконника, с левой стороны росла черная, которая на самом деле была бордовой, только бордовой назвал бы ее не каждый, нужно долго разглядывать ее лепестки под прямыми солнечными лучами, чтобы увидеть благородный бордовый, матовый, с золотыми вкраплениями, цвет. Ее листья были зелеными, но тоже темными, будто в их жилах текли черные чернила… Эта герань сильно отличалась от других, стоявших на  этом подоконнике, не только цветом, но и тем что на всем ее кусте был только один цветок, тогда как все другие были просто ими усыпаны, будто бы эта черно-бордовая герань  являлась символом одиночества, будто бы душевная боль, непонимание и озлобленность на весь мир заставляли этот цветок выглядеть настолько устрашающе прекрасным.


Оказавшись в доме, мы сразу же устремили свои взгляды на эту необыкновенную коллекцию цветов, они совершенно не вписывались в достаточно простую деревенскую обстановку дома, и были словно из другого мира, наверное, именно поэтому в первую очередь бросались в глаза.  Мама тут же направилась к окну, чтобы разглядеть их поближе и, видимо, хотела удостоверится настоящие ли они:

-Боже, какие восхитительные цветы! – воскликнула она с нескрываемым восторгом в голосе. – Дочь, иди сюда, только посмотри какое чудо! – обратилась она ко мне. Я подошла и тоже стала разглядывать...
Позже, я часто ими любовалась, и почему-то всегда в эти минуты думала об одном и том же: «природа сумела создать такое чудо как эти цветы, но не смогла сотворить такую малость…» - я ужасно хотела научиться радоваться жизни.


В этом доме все было необычным и таинственным, тогда я думала, что скорее всего любые старые дома вызывают такие странные чувства, но сейчас-то знаю, это не так. Когда мы впервые вошли в дом,  даже легкие белоснежные занавески, висевшие на окнах, всколыхнулись от сквозняка, и потянулись в нашу сторону,  как две огромных  и нежных волшебных руки, будто дом приветственно распростер перед нами свои гостеприимные объятья. В первую секунду я испугалась, но тут же сослала этот факт на сквозняк и на мое неуемное воображение, вызванное новыми жизненными обстоятельствами и впечатлениями.

 
Сопровождающий нас крепкий мужчина лет сорока,  сказал что-то по-русски и вздохнул, а наша переводчица  тут же перевела:
-Этот дом принадлежит бабушке Анне, она сдает его, когда есть желающие, хотя  здесь это большая редкость…
-А где будет жить хозяйка дома? – поинтересовался отец.
-А за нее не волнуйтесь, у нее есть еще один дом, там она и живет постоянно, а за этим просто приглядывает, в меру своих сил. Ей лет восемьдесят, наверное, и она одинокая… - сказал он,  и тут же, когда обратил внимание на то,  как мы с мамой разглядываем необыкновенную герань, продолжил, - А если вам не нравятся эти ведьмовские цветы, я попрошу ее забрать их отсюда…


-Что? - поразились мои родители, когда услышали ответ от переводчицы.
-Да, он так и сказал, я дословно перевела «ведьмовские цветы» - оправдывалась переводчица, кажется, так же как и я не понимая реакции моих родителей. Затем она спросила что-то по-русски у этого мужчины, и стала переводить его ответ…


-Он говорит, что все местные жители считаю бабушку Анну ведьмой, хотя сам он в это не очень верит. Просто у хозяйки этого дома всегда и в засушливое и в дождливое лето, и после невероятных весенних заморозков в огороде прекрасный урожай. Растения, за которыми она ухаживает, будто защищены от  всяческих капризов природы, наверное, если она решит посадить на своем участке пальму и та вырастет…   А главное, ей никто не помогает, она одинокая, все делает сама, хотя никто и никогда не видел ее уставшей. А занятой чем-то по дому или на участке, тем более ее не замечали, будто она и не делает ничего вовсе. Только как получается, что все у нее в таком идеальном порядке - никому не понятно. Жена моя корячится на этом огороде с утра до ночи и все равно, урожай не тот. Еще многие люди лечиться ходят к этой бабке, даже за советом обращаются, правда, только те, кто посмелей, вообще жуткая она какая-то. Старуха, а никогда не болеет, сколько помню ее, с самого своего детства, она нисколько не изменилась. У этой бабки все лучше чем у других…  Вот и герань эта, какая-то странная…
-Что ж в ней странного? Она прекрасна! - возразила моя мама. – А то, что старушку ведьмой считают, так это понятно… банальная человеческая зависть… бабулька-то, наверное, образованная, - говорила моя мама уже не для всех, а только обращаясь к отцу.  А после задала вопрос непосредственно мужчине, который рассказал нам все это:
-А бабушка Анна, наверное, в молодости агрономом работала? И лечит, наверное, только травами?
-Ну… да… - замялся мужчина, видимо понимая иронию маминого тона.
-Вот видишь, дорогой! – торжествующе сказала мама отцу.
-Вижу… - ответил он,  - только мы все равно должны…
-Поговорить с ней! - закончила мама фразу моего отца, - обязательно поговорим, я же не отказывалась,  – сказала она тоном, явно утверждающим несомненную правоту собственного мнения.


Когда закончились все эти разговоры о ведьме, об урожае и знаниях в области растениеводства, мужчина, который привел нас в этот дом, стал рассказывать, что где находится, и как всем этим пользоваться:
-Это печка, - начал он, - если в ней разжечь огонь в доме будет тепло, эти ведра возле стены, предназначены для воды, за водой нужно ходить во двор к колодцу.  Колодец, как оказалось, это такая глубокая яма, стены которой выложены камнями, и в этой яме каким-то чудесным образом сама по себе появляется вода. Как я поняла из короткого объяснения переводчицы, колодец выкапывают в специальных местах, где под землей большое скопление воды, и конечно же его выкапывают специальным для этого способом. Естественно, что такое колодец объясняли только для меня,  доктора наук знали что это такое давно, многочисленные экспедиции приводили их в такие места, где и колодцев то не найти, а воду нужно выжимать из кактуса, или выкапывать из-под него же. Мне же, в книгах встречалось понятие колодец, и я понимала, что это, и как он, примерно должен выглядеть, но когда я увидела его собственными глазами, просто поразилась.  Мне и колодец показался частью какого-то волшебства, хранилищем таинственной, чудесной, невероятно вкусной живой воды. И когда я пила эту воду, казалось, она наполняла меня жизненной энергией и силой, будто приобщала к какому-то, совершенно недоступному для простого человеческого разума, таинству.


Опять же, и здесь, в далекой от Кембриджа российской глубинке, мой двойственный характер лился наружу. Я восхищалась всем, что видела вокруг, было полное ощущение темной таинственности и волшебства, что приводило меня в неописуемый восторг, будто это именно то место, где я должна находиться, и в то же самое время я цинично загибала пальцы, отсчитывая, скольких же благ цивилизации там не было:
Итак, первые блага цивилизации – водопровод и отопление – отсутствуют.
-А для того чтобы помыться придется ежедневно топить баню или просто нагревать воду в кастрюле… - продолжил объяснять мужчина. Как я узнала позже, баня – это такой маленький домик из двух комнат, каждая из которых примерно два на два метра. В одной из комнат находилась печь, предназначенная для согрева котла с водой, а сам котел находился во второй комнате, где как раз таки и нужно было мыться, сидя на деревянной полке, дыша непроглядным обжигающим белым паром.

Туалет - тоже во дворе, - продолжала переводчица. А в моей голове щелкнуло - очередное благо цивилизации минус.


Ну, а если возвращаться к  тому, что было, то есть к электричеству, то в непогоду его часто отключали. Хотя, может быть, оно и само обрывалось из-за постоянных сильных ветров. А в те дни, когда по невероятно хорошему стечению обстоятельств электричество было, оно позволяло смотреть телевизор, пользоваться электрочайником, и работать на компьютере. О  компьютере вообще отдельный разговор, мои одноклассники, узнав, что он у меня есть, толпами приходили смотреть, будто на экскурсию, иногда даже родителей с собой приводили.


Еще забыла сказать, - телефоны здесь были, правда, только мобильные, и только у участников экспедиции. Ха, - и этого блага цивилизации не было. «Как здесь вообще люди-то живут?» - первое время поражалась я.
 Конечно, не все деревни в России такие, есть и вполне цивилизованные, только, естественно, их не стоит искать в глухой тайге. Гораздо позже мне удалось побывать в крупных городах России с действующей промышленностью, где бизнес и наука развиваются на высоком уровне, ни сколько не отставая от мирового… Только в таких местах, где научный прогресс бьет ключом, заполоняя своими достижениями все историческое прошлое, таким ученым как мои родители, искать было нечего. Поэтому мы были не там, а здесь... в настоящей глухой деревне.


Цель экспедиции, которой руководили мои родители, хранилась под строжайшим секретом. Но я знала одно -  это был совместный проект американцев и россиян. Который начался еще несколько лет назад, когда на Тибете были найдены древние письмена, датируемые примерно тринадцатым веком. В них упоминалось о том, что черные колдуны и светлые маги, опасаясь разоблачений,  собирались переселиться в тайгу, подальше от человеческого мира, не желая больше принимать участие в жизни простых смертных, которые не понимали, кого пытались уничтожить. Естественно эти события не могли нанести большого вреда обладателям Великих знаний, под угрозой было существование всего человечества, ведь многим из скрытого от людей мира уже порядком надоело неуважение со стороны простых смертных, даже некоторые служители добра, были уже на грани, желая избавиться от неразумных преследователей (людей). Но в конечном итоге, и темными и светлыми силами было принято окончательное решение, что не в их праве лишать жизни человечество, что все обладатели небесной силы должны скрыться, исчезнуть из мира людей,  создать свой отдельный микромир. Поэтому они выбрали далекое от цивилизации место и поселились в глухой тайге.


Судя по обрывкам разговоров, которые мне удавалось  иногда слышать от участников экспедиции, не все колдуны и маги решились отправиться именно сюда, в далекую таежную деревню, некоторые так и остались жить там, где раньше, в разных концах света, просто стали лучше скрываться.
Все это было похоже на сказку, вообще-то я всегда верила в мистику, но тут маги, колдуны, заклинания, звучало это более чем странно и придумано.
Отец искал артефакты, древние доказательства того, что магия существовала, а мама пыталась доказать туже истину только искала она упоминания об этом в древней литературе (в песнях, сказках, летописях), хотела найти какие-то древние заклинания, рецепты снадобий или что-то подобное. Разве могла она знать, каким образом ведьмы передают последователям свой опыт и знания, конечно же, нет... Хотя и тогда и сейчас я на сто процентов уверена, что мои родители не верили в реальное существование чего-то подобного. Они были настоящими материалистами, и как мне кажется, просто собирали историческую информацию о верованиях и обрядах различных народов.


 И у меня есть веское основание думать именно так, но об этом чуть позже...


Уже год как я училась в русской школе, успехи были не очень,  языковой барьер не позволял мне показывать реальные знания. Хотя конечно полное погружение в русскоязычную среду, даже с моим тогда не очень общительным характером, дало мне возможность неплохо выучить новый язык. Только вот, за время пока я никого и ничего не понимала, мои новые одноклассники стали считать меня занудой и заучкой, я ведь и правда, практически круглосуточно сидела над учебником русского языка.
Наконец я начала нормально говорить и понимать, но теперь,  мне казалось, было уже поздно показывать себя с другой стороны, ведь все мои местные одноклассники видели во мне такую же, какой я была дома. Батаничкой была, ею и осталась.


Отчаяние, наполняло мое сердце. У меня не было друзей, кроме школы я, опять же, никуда не ходила, местная молодежь устраивала вечеринки, но мне как то совсем не хотелось туда ходить, я была уверена, что буду чувствовать себя там еще более неуютно и одиноко. Я не могла найти своего места, более того я не могла понять саму себя. Тогда я и решила, что для начала мне нужно разобраться в себе, кто я, почему так живу, и чего хочу от жизни. Думала, только после этого пойму, к чему стремиться, и, общаясь с какими людьми, буду чувствовать себя нормальной.


С того момента прошло много лет и сейчас,  я поражаюсь: как же права была та четырнадцатилетняя девочка, когда решила найти проблему в себе, а не в окружающих. Только одного она не могла понять - ее время, ее настоящая жизнь ждали впереди…


На тот момент мне уже было четырнадцать, но по-прежнему чувствовала я себя одинокой и непонятой, хотя, становилось даже хуже - боль в груди и внутренняя пустота постоянно нарастали. Хотелось выплеснуть эмоции, измениться, раскрыться, избавиться от своих жутких комплексов. Было такое ощущение, что я зажатая пружина, крепко накрепко связанная стальным тросом, готовая в любой момент сбросить оковы воспитания и...