Не пейте масла натощак!

Сашка шёл по сельской улице слегка покачиваясь, словно выпивший, хотя был абсолютно трезв. Да и трудно было представить в те давние годы выпившего подростка. Когда он поравнялся с ФАП, то свернул туда и зашёл вовнутрь.

Для тех, кто не знает, что такое ФАП, поясняю. Это фельдшерско-акушерский пункт, где на селе оказывали первую медицинскую помощь. А случится вам рожать, то пожалуйте туда.

Фельдшерица Дарья Акимовна заботливо глянула на вошедшего.

- Ты часом не заболел, Сашок?
- Нет, тётя Даша, я здоров.
- Тогда, наверное, заболели твой дед или бабка.
- И они тоже здоровые.
- Тогда с чем сюда пожаловал?
- У меня болит голова.
- И отчего же у такого крепыша вдруг заболела головка?
- От смеха, тётя Даша.
- Это и в самом деле смешно, - засмеялась фельдшерица. - Расскажи, что с тобой случилось.

Пришлось Саше поведать историю, что приключилась с ним.


Собрался дед Никифор отвезти семечки подсолнуха на маслобойню в районный центр. Запряг лошадей в подводу и погрузил мешки. Взял с собой Сашку помощником, и отправились в путь.

Проезжали мимо придорожного кафе, и заглянули туда, чтобы перекусить. Кормят там вкусно и недорого, а кухня чисто украинская.

Дед поесть любил и в этом никогда себе не отказывал. Для лёгкого завтрака он заказал борщ с пампушками, свиную грудинку с капустой и буряком, вареники с картошкой в сметане и узвар из сухофруктов. Да, чуть не забыл, стаканчик горилки с перцем.

У Сашки аппетит ещё не проснулся, поэтому он ограничился гуляшом и кефиром.

Дед опрокинул стаканчик в рот, крякнул, вытер усы и приступил к трапезе. Сашке было приятно наблюдать за дедом, как он ест. Всё в жизни он делал основательно.

На маслобойне семечки сдали и стали дожидаться масла, прогуливаясь по райцентру и делая покупки. Когда разливали полученное подсолнечное масло в бидон и канистры под завязку, то оказалось, что оставался ещё стакан, который вливать было некуда. Оставлять добро было жалко, но дед проявил смекалку и нашёл выход. Взял стакан в руку и привычным жестом опрокинул его в рот. На этот раз даже усы не намочил.

Домой возвращались в весёлом настроении. Сашка насвистывал, а дед что-то напевал себе под нос. Лошади легко тащили подводу в ожидании скорой кормёжки.

Недалеко от обочины росли хилые кустики. Туда и побежал дед, не говоря ни слова. Сашка слегка ухмыльнулся, догадываясь о причине пробежки деда. Также молча он вернулся, и подвода тронулась дальше.

Проехали немного и снова остановились на этот раз у одинокого дерева. За ним дед срочно скрылся, но не полностью. Из-за ствола дерева торчал тощий зад деда.

- Поимаешь, Сашок, зря я выпил то масло, будь оно неладно, - сказал дед, усаживаясь на подводу. – А теперь маюсь с животом.
- Всё нормально, дедушка! С кем не бывает?! – успокаивал Сашка.
- Нормально, да не совсем. Теперь бы благополучно добраться домой.

Поехали дальше, но желудок деда вновь напомнил о себе. Однако дорога шла мимо полей, и никаких укрытий для приятных времяпровождений не наблюдалось. Теперь дед находился на виду у всех, кто проезжал мимо. На беду, время между приседаниями деда с каждым разом всё сокращалось.
 
Вначале Сашка скрывал свои улыбки, затем стал смеяться незаметно от деда. А дальше его захватил безудержный смех. Стоило деду вернуться на подводу, и он утихал. Но как только дед покидал облучок, так смех снова возвращался к внучку и разгорался во всю силу.

В конце концов, деду надоело бегать и приседать, каждый раз снимая и надевая штаны. Он передал вожжи Сашке, а сам снял штаны и пристроился в зад подводы. Теперь гужевой транспорт превратился в агрегат для дорожной разметки прерывистой линией. Маркёром служил дед, аккуратно выполняя свою разметочную работу жёлтой краской. Изъян в ней был лишь в том, что линия проходила не посередине дороги, а со смещением вправо.

Теперь Сашка смеялся в открытую над старательностью деда. А он не отвлекался и шагал с серьёзным лицом. Водители попутных машин вначале недоумевали, замечая фигуру, плетущуюся за подводой. Но когда разглядывали старичка с блестящей лысиной и белоснежной задницей, то сигналили от восторга. При этом старались так пересечь разметочную линию, чтобы не забрызгаться.

Конный экипаж едва не оглушил громкий и радостный визг, который издали студентки, брошенные на помощь колхозу в уборке урожая. Вот тут и Сашке стало не по себе, и он низко натянул картуз.

Деда Никифора селяне редко называли по имени, а чаще по фамилии Чернышёв, которую они сократили до Черныша. Перефразируя ныне малочитаемого писателя Аркадия Гайдара, можно было сказать:

Летят самолёты – привет Чернышу!
Шуршат машины – привет Чернышу!
Стрекочат мотоциклы – салют Чернышу!

Наконец дед попросил Сашку остановиться, надел штаны и занял своё место на облучке. Приближалось село.

- Ну, как, дедушка, полный порядок? – поинтересовался внук.
- Можно так сказать. Считай, шо мне повезло.
- А что так?
- Шо я хорошо поел с утра.
- Ну, и что?
- А то, шо мне было чем ходить. Выпил бы я того чертячьего масла натощак, и была бы мне хана.

Вот тогда дед и внук так расхохотались, что не смогли остановиться, пока не доехали до ворот дома. Для внука это был явный перебор.


Сашка закончил рассказ, обхватив голову руками.

- Теперь вы понимаете, тётя Даша, почему у меня болит голова? Что мне принимать, чтобы её снять?
- Есть одно хорошее средство. Сейчас я тебе его налью, и головную боль снимет как рукой.
- И что это за средство?
- Касторка, дорогой мой.
- Вы смеётесь надо мной?
- Нет. Только над дедом Чернышом, - и фельдшерица зашлась счастливым смехом, который она сдерживала изо всех сил.
- Прими, Сашок, анальгин, - протянула ему таблетку.