Оракулы

Бельский Владимир
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН В ДВУХ ЧАСТЯХ

Рабочее название: «А знаешь что там?»
Окончательный вариант: 'Оракулы'

Август 2011

Посвящается лучшему учителю истории в моей жизни
Антонюк Галине Васильевне

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Всякие времена подходят к концу,
любые эпохи однажды заканчиваются.

ГЛАВА 1. ПРЕВРАЩЕНИЕ.

Её чистые нежные глаза заглядывали в изумленное лицо ребенка, разгорающееся неподдельным детским интересом.
- А знаешь что там? – тонкие пальцы Тии скользнули по пластиковой крышке жестяной банки, скрывавшей нечто, что издавало лишь едва различимое жужжание.
В ответ, глаза маленького мальчика округлились от чрезвычайного любопытства, и, казалось, что его радужки, будто излучая неведомый свет, теперь стали ещё ярче и синее.
Она улыбнулась и потрепала брата за щечку, дразня его банкой, в которой определенно что-то было. Он протянул короткие ручки, но сестра лишь насмешливо вертела банкой над его головой, заставляя его вставать на носочки и пытаться достичь заветной цели. В следующее мгновение чувства на лице ребенка сменились гримасой отчаяния и пара слезинок скатилось с его маленьких щек. Он плакал почти беззвучно, без истерики.
- Ну, прости, прости... – Зашептала Тия, обнимая маленькое создание, как бы понимая всю неосознанную боль, зародившуюся на долю мгновения в его маленькой головке. Она поместила коробку между ними, и лицо ребенка снова озарилось интересом. Она аккуратно вытерла слезы, с глаз брата и принялась снимать крышку. Мягкий золотистый свет озарил лица брата и сестры. Ребенок заворожено наблюдал, как неведомый источник излучал столь приятный и необычный свет из самой глубины банки. Он ткнул своим коротеньким пальцем, и насекомое вспорхнуло, покидая свою жестяную темницу и разливая бархатный золотистый свет по мрачной комнате.
Старое кресло-качалка пришло в движение, когда Тия отпрянула назад, наблюдая за полетом их ночного гостя, покинувшего свое заточение. Сделав несколько витков по комнате, гость покорно обосновался в одном из углов потолка, создавая сказочную атмосферу в сумрачной комнате.
Кругом была пыль, но все вещи и мебель покоились на своих привычных и традиционных местах, так что чувствовался некогда царивший здесь порядок, только теперь погребенный под толщей нелицеприятной паутины, которой здесь было предостаточно. Создавалось ощущение, что комната будто была кем-то предусмотрительно забальзамирована на многие и многие века, неизменно сохраняя остатки былой роскоши, до тех пор, пока кто-нибудь не решится все здесь оживить и вернуть некогда привычный уют. За стеклом, в богато-украшенном ручной резьбой серванте, все ещё покоились нетронутые наборы праздничной посуды, стаканы, использовавшиеся лишь в особых случаях и несколько графинов содержимое которых, наверное, уже многие века тому назад бесследно испарилось. Над головами брата и сестры нависала мощная конструкция, смутно напоминающая хрустальную люстру. Казалось, что если бы вдруг каким-то немыслимым образом люстра ожила и в ней затеплилась хотя бы капелька искусственного света, то, скорее всего этого бы никак нельзя было заметить, так как вековые наросты пыли, полностью поглотили её форму и очертания.
А все это время за окнами тихо шептал дождь, нежно убаюкивая и унося воображения в те времена, когда это жилище процветало и дарило радость его обитателям.
Тия усадила брата в кожаное кресло, которое она предварительно протерла ладонью. Ребенок был очень спокойным, он лишь вертелся на месте, оглядывая все, что было вокруг него. Он будто чувствовал, что сейчас не время для бурных игр и шалостей. Оставив свои волнения по поводу ребенка, девушка подошла к одной из стен, у которой располагались странные предметы. Прозрачный полиэтилен, кое-где пожелтевший от времени скрывал музыкальный синтезатор на подставке, и тут же рядом у стены покоилось две гитары, одна из которых, видимо была электрической. Рядом с проходом стояла барабанная установка, так же учтиво скрытая от пыли полиэтиленом. Кем бы ни были те люди, которые раньше обитали здесь, их дух все ещё жил в этих одиноких предметах. Видимо они были неравнодушны к творчеству – на полу валялась пара выцветших листков с нотными знаками и пометками, сделанными чьим-то неаккуратным подчерком.
Тия многое знала о том, каким мир был раньше, но никогда не могла понять людей, испытывающих ностальгию по старым временам. Она всегда довольствовалась тем, что у неё было здесь и сейчас, а старые времена были лишь удивительными мифами, со своими чудесами и ужасами. Она стояла в задумчивости некоторое время, пока не заметила краем глаза, как Вилем приближается к ней, вышагивая своей детской неуклюжей походкой. Он взял её под руку и стоял тихо. Он так был не похож на всех остальных – слишком не такой, чтобы быть просто маленьким мальчиком. Казалось, что даже в таком возрасте, он уже многое понимал и был таким крошечным, но рассудительным, словно уменьшенная копия взрослого человека. Нужно было идти. Дождь уже прекращался, а до заката оставалось не так уж много времени.
Они вышли на тротуар, покрытый паутинками расходившихся во всех направлениях трещин, и неспешно пошли по желтой от пожухшей листвы аллее. Вокруг было очень тихо и спокойно, так что можно было позволить себе не торопясь прогуляться в этом необычном, покинутом всеми месте. Позади их провожал трехэтажный дом, давший им приют на время дождя. Кто были его обитатели и что повидали его вековые стены, останется загадкой до конца времен. Теперь это лишь место, где редкие путники могут переждать грозу, или остановится на отдых. Только дом знал, что осенью странников было больше всего.
Серые тяжелые тучи, уныло нависавшие над землей все утро и большую часть дня, теперь же, очень быстро рассеивались, открывая взору чистое небо с ярко-сиявшим над облаками солнцем. Окончание этого дня обещало быть великолепным. Дорога вела их по небольшому городку, с однотипными домами, на подобии того, в котором они только что находились. Одинокие окна печально взирали на путников, провожая их своими серыми тусклыми стеклами. Каким-то образом, время обходило это место стороной и красные кирпичные домики по обе стороны от дороги выглядели все так же опрятно и свежо, как и в те времена, когда тут и там носилась детвора, а взрослые устраивали пикники на собственных лужайках прямо перед домом. Возможно где-то здесь, когда-то жили их собственные предки. Кто знает, как судьба могла распорядиться их жизнями. Вокруг царило запустение, но чувствовалась жизнь и движение прошлых поколений. Эта энергия прошлой жизни придавала цвета и краски тому, что теперь оставалось покинутым и забытым.
Тия ступала по скользкой листве, придерживая за руку брата, и размышляла о том, что принесет ей остаток этого дня. В последнее время её будни стали куда более разнообразными и непредсказуемыми, чем были до недавних пор. Девушка, выросшая под строгим надзором родителей, теперь ощущала, как жизнь начинает захватывать её своими волнами, забирая с собой все те ограничения, что были ей предписаны раньше. Даже маленький Вилем, теперь не был так ограничен, как она в своем детстве. Она хорошо помнила, как целыми днями ей приходилось находиться под присмотром няни в четырех стенах, не имея возможности даже выйти на улицу. Проводниками, в мир красок и радости, который мог быть снаружи, были для неё книги и фильмы, которых было бесчисленное множество в её детстве. Теперь все изменилось. Она могла выходить и смотреть на окружающий её мир собственными глазами, полными интереса и удивления. Порой увиденное превосходило все то, что она видела на экране и читала в книгах. Реальный мир был куда грандиозней и масштабней, чем все прочитанные ею строки и увиденные сцены на экране. Казалось, что, её мировоззрение, взращенное миром её детских фантазий, до сих пор было весьма ограничено и его рамки были ничтожно малы по сравнению с тем, что скрывала действительность за стенами её дома и родной обители. Теперь, когда запреты были сняты, она старалась как можно больше исследовать внешние пределы и как можно реже растрачивать свое время, попусту сидя дома. Пока что она не знала, зачем ей это нужно, но чувствовала, что однажды это пригодится. Тем более, внутри себя, она ощущала какую-то странную интуитивную потребность в познании чего-то нового, чего-то большего, чего-то, что было скрыто за пологом неизвестности мира, в котором она жила. Её исследования напоминали произвольные бессистемные наблюдения, которые ей удавалось делать каждый день во время её длительных путешествий в пределах близлежащей округи. Жажду знаний могли утолить лишь все новые и удивительные впечатления, которые она черпала раз за разом покидая свою обитель.
Так она шла некоторое время, погруженная в размышления, не обращая внимания на застывший мир объектов и предметов, что был вокруг неё. Этот мир словно жил ожиданием того, что вот-вот очнется и вновь воспрянет жизнь, давно покинувшая эти места. Странно, очень странно, когда города, давно покинутые и заброшенные, сохраняют в себе все краски прошлого и продолжают оставаться в первозданном виде, как будто нетронутые временем и коррозией на протяжении многих и многих веков. Окружающая обстановка здесь была такой обыденной, что даже и не могло возникнуть вопроса о том, что же здесь произошло. Единственный вопрос, который мог зародиться в голове, в окружении всех этих зеленых лужаек и красных домиков: куда могли так бесследно подеваться все его жители? А может никуда они и не делись, просто находились все это время внутри своих жилищ и ждали удобного случая, чтобы появиться и жизнь снова бы закипела в своем привычном ритме?
Эти необычные мысли так поглотили её, что она заметила странника лишь тогда, когда до него оставалось уже совсем небольшое расстояние. Это был оракул. Эти существа возникающие, словно призраки то тут, то там, были нередки для этих мест, и она уже видела подобного незнакомца пару дней назад. Радужный мир благополучия и успеха, что был здесь раньше, манил их и они слетались сюда как пчелы на сахарную патоку. Каждый оракул был уникален и каждый из них находил здесь что-то своё, какие-то совершенно особые ощущения и чувства, которые они потом передавали другим оракулам от одного к другому, словно насекомые, обладающие коллективным разумом. Они были современными учеными, только использовали совершенно иной инструментарий. Объектом их познания, было прошлое, а познавали они его своим чувственным восприятием. Это был особый род людей, способных заглядывать в прошлое и видеть судьбы людей, живших многие поколения назад, так, как если бы они наблюдали за ними в реальном времени. Это было лишь общим описанием того, что на самом деле могли оракулы. Из скудных рассказов и фантастических историй, услышанных в обители, Тия никогда не могла до конца понять, кто они и откуда пришли. Факт был в том, что они были, а их присутствие и внезапные появления нельзя было отрицать. Каждый человек воочию мог видеть здесь и сейчас скудные краски прошлого, дошедшие до наших дней в виде осязаемых остатков и руин человеческой жизни и деятельности, но оракулам было дано видеть глубину чувств и жизни целых поколений. Эта идея, однажды услышанная ею от своего отца, была настолько абстрактной и непонятной, что просто не укладывалась в голове. Вся их жизнь была посвящена исследованию тех, кто был раньше, чьи жизни складывались под обстоятельствами времен и эпох, которые давно уже подошли к концу. Возможно оракул, что стоял на окраине этого городка сейчас проживал жизни здешних последних обитателей, а возможно его сознание блуждало в куда более ранних временах истории человечества. Самые сильные и опытные обладатели этого уникального дара, были способны видеть доисторические времена, когда первые цивилизации были ещё очень юны и только приспосабливались к общественной жизни. Говорят, что раньше оракулов никогда не было. Это были люди нового времени, люди новой эры, а точнее – люди последней эры. Особенно впечатлительные называли их, почему-то, предвестниками конца. Их появление пришлось ко времени, когда все старые знания и наука в целом перестали иметь хоть какое-то значение. Они не несли знания, но они несли понимание и осмысление того, что было раньше, того, что осталось в прошлом. Цель их исследований оставалась покрытой мраком их черных мантий с глубокими капюшонами, в которых они появлялись в различных местах. Почти никто не видел их лиц и лишь единицы отважились бы заговаривать с ними первыми. Они были так же таинственны, как и то, что теперь время и история скрывали от большинства людей.
Оракул неподвижно стоял на крыльце дома. Внешне, сквозь складки материи, было видно, что голова его опущена и, видимо, он прибывал в свойственном для оракулов трансе. Тия смотрела, едва повернув голову в сторону черной мантии. Ей не хотелось привлекать излишнее внимание, или хоть как-то отвлекать это существо от своего занятия. Она все ещё не могла привыкнуть к их черным силуэтам, которые могли возникнуть из ниоткуда и так же таинственно испариться в никуда. В них было что-то сверхъестественное, манящие и в то же время пугающее и отталкивающее. Рассказывали, что те немногие, кому посчастливилось пообщаться с оракулами, позже переосмысливали все то, что служило для них ориентирами в жизни. Кто-то начинал новую жизнь, а некоторые покидали свой дом и больше никогда не возвращались. Никто не знал, куда они ушли и что, в конечном счете, побудило их это сделать.
Каким-то странным образом, у Тии появились подозрения, что в данный момент оракул был здесь и он наблюдал именно за ними, а не за миром прошлого. Складки капюшона едва заметно шевелились. Он будто провожал их невидимым взором, и казалось, что он смотрит ни на кого иного как на Вилема. С жутким предчувствием от своей догадки, Тия сжала его ручку сильнее и прибавила шаг. Ей стало неприятно столь неожиданное внимание этого незнакомца. К этому чувству незаметно прибавилось и ещё кое-что. Она почувствовала что-то необычное, что-то невольно вмешавшееся в ход её мыслей. Она попыталась осмыслить это новое и странное чувство, но не так и не смогла его понять. Какое-то странное ощущение беды вдруг нахлынуло на неё. Ощущуение это становилось тем сильнее, чем ближе она подходила к некоему незримому барьеру вставшему перед ней и Вилемом. На её глазах все вокруг как-то необъяснимо замедлилось и приобрело смазанные очертания, а продвижение вперед теперь стоило неописуемых усилий, как будто она попала во что-то плотное и вязкое, но, тем не менее, остающееся невидимым. Она органически ощутила, как это что-то обступило её кругом, и, сделав ещё один шаг вперед, она полностью погрузилось в эту тяжелую среду. Она остановилась в нерешительности от нового тревожного ощущения, чувствуя, как по всему телу разрастается тупая боль. Она накатывала на неё все больше и больше, сжимая горло и не давая толком вздохнуть. Какая-то неведомая сила катилась волнами по всему её телу, обтекая его и пытаясь проникнуть внутрь. Она посмотрела на асфальт и казалось что-то увидела, как какой-то странный силуэт вдруг появился на мгновенье и расползся, словно невесомая дымка не давая возможности толком рассмотреть что это. Чувство горечи и печали, словно спрут вцепилось в сознание, обволакивая его своими цепкими щупальцами, так что она и не заметила, как рядом стоявший Вилем стал плакать и жалобно всхлипывать. Он тоже это чувствовал и, кажется, даже сильнее чем она. Вдруг очнувшись от наваждения и на какое-то мгновение совладав с собой и высвободившись от цепкого «захвата» чего-то таинственного и неизвестного, она подхватила ребенка на руки и что есть сил, бросилась бежать прочь по дороге, от этого злополучного места. Она почти ничего не видела перед собой, полагаясь лишь на собственные ноги, интуицию и инстинкт самосохранения, изо всех сил пульсировавший в ней и гнавший прочь отсюда.
Черная мантия стояла неподвижно, наблюдая за бегством девушки с ребенком. Не смотря на то, что таинственный вид широкого бесформенного балахона внешне вызвал множество фантазий и иллюзий по поводу происхождения существа, которое скрывалось под ним, на самом же деле, внутри был мужчина вполне обычного вида в уже достаточно преклонном возрасте. Он тоже чувствовал это явление, как и почувствовали его девушка с ребенком. Он зачарованно наблюдал за этим местом на протяжении многих и многих часов, но так и не решался подойти к нему. Кроме самого необъяснимого явления, интерес представляло и то, что чуть раньше появившейся девушки с ребенком, он ощутил здесь ещё чье-то тайное присутствие. Словно третий невидимый зритель наблюдал за всем этим из своего укромного незаметного укрытия. Он впервые испытал столь необъяснимую уверенность в том, чего по сути не мог увидеть. Этот зритель был где-то неподалеку и ждал. Ждал его действий. Хету стало немного не по себе и он постарался больше не обращать внимания на это необычное предчувствие. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что вокруг никого не было, и продолжил свои наблюдения. Он никогда такого не видел, но судя по всему, это был некий фантомный выброс боли и страдания из далекого прошлого, оставленного здесь от некогда произошедшего на этом месте горя. Ему и раньше приходилось видеть подобного рода горестные события и испытывать подобные тягостные ощущения, коими всегда сопровождались такие события. Но ни разу ещё он не встречал таких сильных всплесков, какое было на этом месте. Очевидно, этот выброс был очень древним, но почему его братья до сих пор не встречали его, для него было загадкой. Однако он уже давно не бывал в этих местах, от того, возможно, он и упустил что-то за время своего длительного отсутствия. Все это время он чувствовал некую боль и пытался подойти ближе, но не мог. Он отчаянно старался сосредоточиться, а его ощущения и восприятие были уже на пределе возможностей, когда появилась эта девушка с ребенком. Представилась неплохая возможность перевести дух и понаблюдать, что произойдет с ними, когда они пройдут сквозь невидимый источник. Выходит, что они тоже это почувствовали. Обычные неподготовленные люди, могли воспринимать такое не так отчетливо и ярко, что возможно и спасло их жизни. Он скинул капюшон, открывая уже немолодое лицо полное страдания и горечи. Длинные седые волосы распались по мантии и заиграли на ветру. Его серые глаза уцепились за то место на асфальте, на котором только что стояла девушка. Он отчетливо видел, что там произошло, но не мог охватить то ощущение боли, что фонтанировало вокруг этого места. Оно было слишком сильным и слишком обширным. Такого раньше ему не встречалось. Хотя он и отсутствовал весьма долго и чувства его уже заметно притупились, а способности успели незаметно угаснуть за время странствий в других землях, этот объект вернул в нем былые интуитивные навыки, коими обладали все оракулы с самого рождения. Он собрал всю свою волю и шагнул вперед и его словно ударило. Следующий шаг дался ему ещё мучительнее. Так он сделал восемь долгих и невероятно трудных шагов пока не оказался на месте произошедшего здесь некогда горя. Обессиленный он упал на колени и застонал от накатившей боли. Его протянутые вперед руки будто пытались прижать что-то к груди. Что-то крохотное и почти невесомое, то, что было когда-то на руках того, кто излучал эту боль. Эта боль прошла сквозь многие годы и оставалась здесь все это время. Земля хранила эту боль и память об ужасном происшествии. Оракул почувствовал, как эта боль стала проникать в него и к своему ужасу – он не мог этому никак сопротивляться, слишком много он потратил сил и теперь у него не было никаких шансов противостоять этому проникновению. Чем глубже проникала в него эта сила, тем отчетливее он мог видеть все переживания и чувства, все то, что имело место в тот летний теплый день, когда человек, оставивший это излучение потерял самое важное в своей жизни. Столь мощные по силе эмоции и переживания от личного горя мог оставить человек, обладавший не меньшей силой, чем та, которая была в крови у любого оракула. Хет никогда не слышал, чтобы были свидетельства о том, чтобы в старые времена встречался дар современных провидцев прошлого. Превозмогая сильную боль, он вдруг подумал о том, что подобный след мог принадлежать одному из самых первых людей, обладавших их нынешним даром. И как ни печально было это осознавать, дар этот оказался роковым спустя многие столетия, понемногу убивая человека открывшего данный источник.
Это продолжалось ещё какое-то время. Оракул судорожно тряс руками сидя на коленях и плача как ребенок. Он притягивал к себе руки, так как если бы пытался что-то прижать к себе, или обнять. Он был словно заворожен тем, что испытывал от этой силы. Эта невероятная энергия свободно проникала в него и все больше осаждалась в глубинах его сознания. Он чувствовал, что перестает контролировать свои мысли и действия, медленно и методично теряет себя, покоряясь этому неведомому ощущению, которое теперь обволакивало и подчиняло его себе. Эта сила проникала во все уголки и глубины его сознания и забирала его сущность себе без остатка. Конец был близок. Ещё чуть-чуть и он был мертв. Сердце, бешено колотившееся в груди, по воле свыше замедлило свой ход. А затем, спустя несколько минут уже замедлившиеся мерные удары и вовсе прекратились. Его тело обмякло и обессилено повалилось на землю. Агонирующий свет жизни, до этого ярким пламенем пылавший в его открытых глазах, угас и теперь он был словно жуткая тряпичная кукла, неаккуратно брошенная кем-то на асфальт. Эта невидимая сила продолжала струиться во все стороны от оракула – он лежал в самом её эпицентре. То естество, что некогда породило эту силу, теперь было вольно избрать себе новый облик в обличии несчастного странника, оказавшегося способным воспринимать её. Этот бедняга оказался здесь как нельзя кстати, а сила томящаяся на этом месте так долго, теперь наконец-то обрела способ снова переродиться в обличии человека. Глаза оракула озарились новой жизнью. Он больше не чувствовал боль и страдания. То, что произошло сейчас, было совершенно новым опытом, который он дотоле никогда не испытывал. Опыт, который так же был нов и для неведомой силы, поселившейся в нем. Опыт, настолько уникальный, что ещё никому дотоле не приходилось испытывать ничего подобного. Теперь он был носителем не только этой чужой силы, но и обладателем новой личности, новой сущности. Это осознание как будто уже было в нем, когда он вернулся к жизни. Он был одновременно тем, кто пришел сегодня сюда и тем, кто некогда оставил этот след энергии. Теперь, он стал кем-то совершенно другим, оставаясь при этом собой.
Оракул все сидел на асфальте и размышлял. Мысли путались и не давали ему возможности сосредоточится на чем-то конкретном. Оставался главный вопрос: кто он теперь? Единственное в чем он был уверен, так это, то, что, как и прежде, его звали Хет. В голове настойчиво крутился образ маленького мальчика из далекого прошлого. Каким-то странным образом, этот ребенок имел отношение к тому злополучному дню, когда появился этот источник боли. И было такое странное чувство, что именно ребенок стал причиной появления этой силы. Но каким образом, оракул пока не мог понять. Вдруг он почувствовал, как другой поток чуждых хаотичных мыслей сбивает его ровные рассуждения. Он почувствовал одновременно боль, страх и отчаяние. Это были чужие чувства, чужие мысли, совсем не похожие на его собственные. Почему-то теперь ему казалось, что маленький ребенок, который проходил здесь недавно вместе с юной девушкой, был частью той тайны, что хранила память этого места. Что заставило его так думать и как он мог прийти к этой мысли – оставалось загадкой. Вторая личность, которая вошла в него: подчиняла его себе и заставляла верить во все, что роилось в её сознании. Теперь он был лишь игрушкой в руках того, кто в действительности владел его телом и разумом. Этот некто, кто жил много лет назад, каким-то образом сумел возродиться спустя столько времени из оставленного им источника боли и страдания и теперь, лишь судьбе было известно, что он намеревался предпринять и что им руководило. Мужчина с седыми волосами поднялся на ноги и пошел вдоль по дороге. Ему нужно было найти того ребенка. Его новый разум подсказывал, что ребенок никто иной, как его сын.

Тия бежала без остановки пока окончательно не сбила дыхание. Сочные желто-зеленые краски леса нависшего над ней сливались в единое целое. Она поставила брата на асфальт и принялась глубоко дышать, стараясь отогнать те мысли и чувства, что она испытала на том злополучном месте. Ей было легче теперь. Её физическая боль, заглушала боль внутреннею. Продолжая тяжело дышать, она взяла брата за руку и спешно пошла по направлению к дому, не желая оборачиваться назад. Было очень странно, потому что впервые в жизни, она ощутила некую силу, которая не поддавалась никакому объяснению. Материальный мир был для неё так привычен и понятен, что то, что произошло на окраине этого городка, совершенно не укладывалось в её голове. Мир, в котором она жила все эти годы, начинал открывать перед ней новые реалии и она была ещё не готова к таким открытиям. Она не осознавала, что там произошло и что породило эти чувства. Значение её ощущений испытанных на том месте было скрыто от её понимания. Единственное чего ей хотелось, так это забыть то место и тот злополучный городок, казавшийся таким милым на первый взгляд. Она решила, что больше не будет ходить той дорогой, что привела её туда и больше не будет брать с собой брата в долгие прогулки. Впервые в жизни, она начала осознавать, пусть и не до конца понимая всех своих эмоций, что такое опасность и что такое страх за близких людей.
Уже совсем стемнело и ребенок мирно сопел на руках у Тии, когда показались огни родной обители. Основательные бетонные стены, скрывали дома проживавших здесь семей и их хозяйства. Автоматизированные системы отслеживали внешнее движение и тот, кто сегодня дежурил, уже знал о приближении Тии. По всему внешнему периметру тут и там мерцали фонари, разливая яркое свечение по окрашенным в белый цвет стенам и по живописным окрестностям, деревья которых отбрасывали бесчисленное множество причудливых серых теней, так что приближение к дому, окруженному столь сказочной атмосферой, невольно навивало радостные мысли и придавало ощущение уверенности и безопасности. Тия подошла к импровизированному крыльцу, укрепленному стальной арматурой, с тяжелой сейфовой дверью, способной выдержать посягательства даже самых настойчивых пришельцев, которые могли использовать оружие или взрывчатку. Конечно же, нигде в округе ни о чем подобном никогда не слышали, но защита, которой была оборудована обитель, придавала лишнюю уверенность людям, живущим внутри, не желавшим однажды быть застигнутыми врасплох в этом мире отчуждения, где редкие чужаки всегда оставались чужаками и поводом для подозрений.
- Ты сегодня поздно. – Раздался приглушенный голос Геларда из динамика на стене рядом с входом.
- Путь был очень долгим. – Тихо ответила Тия, стараясь не разбудить ребенка.
- Надеюсь у тебя все в порядке. Твои родители уже несколько раз спрашивали, не проходила ли ты через ворота. Мы уже начали беспокоиться. Заходи. – Дверь от внешних стен щелкнула и приоткрылась, приглашая внутрь небольшого поселения.
Свет в большинстве домов не горел – многие семьи уже спали. Она шла по тихому поселку и казалось, что все было, как и прежде и весь этот день был не более чем жутким сном, который уже начинал рассеиваться и испарятся, растворяя чувства страха и смятения в преддверье нового дня. Их дом стоял почти у самой реки, не менее внушительный, чем тот, в котором они вместе с братом пережидали грозу после полудня этого дня. Слышались встревоженные голоса на крыльце. Родители не спали. Тия почувствовала неловкость – она впервые возвращалась так поздно и очевидно, что следовало ожидать порицания от своих близких. Скрепя сердце она открыла калитку и пошла на встречу к родным, стоявших на крыльце дома в ожидании детей. Этот день был завершен.

ГЛАВА 2. ДРЕВНИЙ МОСТ.

Тии хорошо запомнилось, как началось это утро. Такое спокойное и размеренное. Она чувствовала подъем сил и настроения, а треволнения предыдущего дня будто испарились и теперь напоминали лишь ирреальный ночной кошмар, воспоминания о котором уже значительно побледнели. Отец, как и прежде в будние дни помогал маме на кухне и напевал веселые песенки прошлого. Обычно он готовил завтрак, для детей, мамы и себя и надо сказать у него это неплохо получалось. Как он любил говорить, что весь секрет, в том, что он подходил к процессу с любовью и со всей своей серьёзностью. Это были обычные легкие утренние блюда, но казалось, что каждый раз он делал их как-то по-особенному, меняя что-то в консистенции и получая едва заметные вкусовые изменения, которые делали каждое утро особенным и непохожим на все прочие. Когда Тия спустилась к столу, её омлет с овощами уже стоял на столе рядом со стаканом местного травяного напитка, растворимая основа для которого росла во всех садах этого поселка.
- Ну что, какой план на сегодня? – Весело спросил отец, очевидно намекая на вчерашнее позднее возвращение дочери.
- Пап, я сегодня думала пойти по северной дороге... ты рассказывал, что там есть красивые места, не так ли?
- Ну не знаю... – Открытый взгляд Эрвана скользнул к глазам жены.
- Пусть идет. Только в этот раз не задерживайся допоздна и возьми с собой дождевик. Милая, я хочу, чтобы ты больше не заходила в эти старые дома. – Тон матери были очень серьезным и не терпящим пререкания. Она наставительно поглядела на дочь, упирая руки в бока. – Ты же знаешь: прошло уже столько лет как они пустуют. Они все так небезопасны, при том что внешне сохраняют вполне надежный вид. Все эти древние дома могут завалиться в любой момент, от любого резкого толчка. Или в них могут быть дикие звери. Или какие-нибудь люди. – Тон матери повышался с каждым новым высказанным предположением, как будто она сама удивлялась и одновременно ужасалась от произнесенных вслух догадок. – Я тебя прошу, будь очень осторожна на своем пути.
- Хорошо, мам. – Тия была счастлива, что её вчерашнее позднее возвращение не повлекло за собой никаких серьезных последствий. Она снова чувствовала себя первооткрывателем и уже не вспоминала о том, что произошло с ней вчера. Северная дорога, вела почти в противоположном направлении от того злополучного городка, так что, как ей казалось, беспокоиться было совершенно не о чем. Тем более, помимо предостережений матери, она сама твердо решила сторониться всяких незнакомых людей и необычных явлений, что могли повстречаться на её пути. В особенности это относилось к странникам в черных мантиях, без устали снующих тут и там, словно бестелесные демоны.
- А теперь слушай. – Привлек её внимание отец. – Иди по шоссе никуда не сворачивая, и, думаю, через два часа или около того, ты дойдешь до места, откуда откроется удивительный вид. Такого ты точно никогда в жизни не видела. Но помни, ты не должна заходить за дорожный указатель с отметкой «10». Поверь, ты его не пропустишь, но ты должна дать мне твердое слово, чтобы я не беспокоился. – Сказал Эрван, с горечью подумав, что все равно будет беспокоиться, каким бы твердым не было слово его дочери, которой он впрочем, доверял, и без него.
- Обещаю, пап. – Она заглянула в его глаза и точно знала, что он видит её насквозь. У неё не было шансов обмануть его, поэтому она, никогда и не пыталась. Она была благодарна за то, что ей разрешили идти, и намеревалась выполнить все поставленные условия, дабы всегда была очень чуткой к подобным предостережениям.
День должен был быть ясным, но, как и велела мама, в сумке Тии покоился дождевик, вода и немного еды. Она была готова к любым невзгодам, что уготовила ей на сегодня природа. Вилем на этот раз остался дома. Покидая обитель, она задумалась над тем, как она привыкла к этим стенам, людям, небольшим и живописным садикам, где выращивалось все необходимое для обители. Это был её родной дом и чувство причастности к этому месту никогда не оставляло её. В последние годы, жизнь здесь стала приятной и те ограничения, что имели место в её детстве, были совершенно сняты, так что теперь она могла в полной мере наслаждаться пьянящей свободой и возможностью исследовать местные окрестности. В детстве ей приходилось проводить все свое свободное время в обществе няни, уже пожилой, но приятной женщины, которая очевидно очень сильно любила детей. Когда её не стало несколько лет назад, жизнь Тии заметно побледнела, а унылые будни захлестнули всё её однообразное существование в стенах дома. Безусловно, она очень хорошо ладила со своими родителями, но жизнь в четырех стенах, какой бы замечательной она не была, рано или поздно начинает откладывать особый отпечаток на мировоззрении человека. Были времена, когда покидать дом строго запрещалось, а о том, чтобы выйти за границы обители, разговор даже и не заходил. Она хорошо помнила, что время её детства было напряженным для её родителей. Отец никогда не улыбался в те времена, а печаль была его извечным спутником. Он был что-то вроде местного инженера, и именно он возглавлял организацию и монтаж системы внешней защиты и наблюдения за пределами стен обители. Сами же стены были возведены чуть раньше. Их конструировали и возводили всем поселком, четко очертив границы небольшого и особого анклава проживающего внутри. Считалось, что их поселок был наиболее неприступным и защищенным от воздействия внешнего мира. Бывало после работы, в долгих вечерних разговорах её папа и мама обсуждали то, что происходило за стенами их поселения. Тогда Тия не могла понять многого из того о чём говорили взрослые и единственное что ей запомнилось, так это то, как отец часто повторял: «мы простые люди, нас это не должно задеть».
Какое-то время Тия шла по узкой однополосной колее, пока не вышла на восьми-полосное шоссе. Перейдя на противоположную сторону дороги, она пошла по тенистой обочине в северном направлении. Все эти дороги давно уже не использовались людьми. Тия никогда не видела в своей жизни настоящих автомобилей, для которых и предназначалось это гладкое асфальтированное покрытие. Эта трасса была самой широкой, что ей приходилось видеть в местных окрестностях. Обычно узкие дороги приводили её к небольшим и уютным городкам. В этот раз, глядя на раскинувшуюся пеед ней магистраль, Тия начала предвкушать что-то большее и значительное в своих масштабах. В голове, как бывало и прежде, замаячило радостное предчувствие от предстоящего открытия, которое в этот раз должно было превзойти все те, что были сделаны ранее. Как и прежде, одиночество и естественные звуки окружающего мира, были её верными попутчиками. Асфальт под её ногами тут и там был изрезан глубокими шрамами, которые время обильно нанесло на его поверхность. Сквозь них пробивалась бурная зелень и небольшие кустарники. Основная часть полотна была ещё вполне приличной, однако ближе к обочине коррозия и разрушения уже давали о себе знать, придавая толстые слои дорожного полотна земле. Было интересно, сколько ещё десятилетий пройдет, прежде чем это полотно исчезнет без следа в бурных объятиях местной природы. Через час пути, оказалось, что дорога пошла под уклон и идти стало намного легче. Чтобы хоть как-то взбодриться Тия перешла на легкий бег, наслаждаясь резкими порывами ветра, развевающими её волосы и уносящими её одиночество прочь. Голова чуть кружилась и чувство пьянящей свободы разливалось по всему телу. Откуда-то из глубины сознания начал нарастать гул. Странный и непривычный звук, совершенно ни на что не похожий в её мире. Она была почти уверенна, что такой гул мог издавать только какой-нибудь механизм. Она остановилась и начала прислушиваться. Теперь казалось, что гул из её головы доносился откуда-то сзади. Что-то странное двигалось по дороге. Тия присмотрелась повнимательнее и остолбенела от неожиданности. Маленькая прямоугольная фигурка очень быстро неслась по центру дороги и по мере приближения становилась все более различимой. Уже через несколько мгновений она могла различить гладкие контуры спортивного мини автомобиля содрогавшего воздух ревом мощного двигателя. Насыщенный красный цвет корпуса играл на солнце новизной и лоском дорогого автомобиля. С бешеной скоростью автомобиль пронесся мимо того места на обочине, где стояла едва заметная среди кустарников Тия, которая не могла пошевелиться от одновременного чувства восторга и недоумения. Неизвестно откуда взявшийся автомобиль, как по волшебству исчез из её поля зрения за доли секунд не оставив после своего исчезновения ни единого удаляющегося звука. Все стихло, оставляя ощущение мистического наваждения. Это было сверх её представлений и ожиданий от похода, а ведь она ещё не добралась до указателя с отметкой «10». Испытывая неподдельный интерес, она уверенно зашагала вперед, усердно прислушиваясь к каждой мелочи, к каждому непохожему шороху и писку. Дорога понемногу снова поглотила её и она незаметно погрузилась в поток своих мыслей. Так незаметно прошел ещё один час пути.
Окружающий ландшафт заметно изменился. Местность становилась более гористой, а лес, казалось, переставал иметь здесь свои права. Могучие стволы вековых деревьев, теперь сменили пышные кустарники и бурный подлесок. Краски были очень насыщенными и разнообразными, ярко-зеленый, пожухлый желтый и огненно-красный. Все вперемешку пестрило и заливало землю бурным морем разнообразных цветов вплоть до самого горизонта. Вдалеке различались странные громады. Поначалу Тия решила, что это были горы с необычными каньонами и долинами, но по мере того, как она приближалась к ним, было очевидно, что ни одни скалистые ущелья в природе не могли иметь столь ровных форм и контуров. Она много раз видела такие виды на картинках и в фильмах, но, ни разу не видела в жизни. Она приближалась к мегаполису, небоскребы которого отблескивали в солнечных лучах, отбрасывая гигантские тени на заброшенные улицы. Дух захватывало от того, насколько этот вид был потрясающим и грандиозным, в сравнении с видом её крохотной родной обители, которую до сего момента она считала по своим масштабам и значительности небольшим городом. Вблизи от дороги, тут и там виднелись различные постройки и сооружения пригородной инфраструктуры: покосившиеся водонапорные башни, ветхие зерновые хранилища, фермы, дорожные съезды. Поблизости, за обочиной протянулась обширная автостоянка с рядом стоящим придорожным мотелем и закусочной. Тия сошла с дороги и направилась к закусочной. Она помнила о просьбе матери, о том, чтобы она не заходила в ветхие старинные постройки и решила осмотреть это сооружение только снаружи. Некогда яркая краска этого одноэтажного здания давно выцвела и облупилась, представляя удручающую картину его нынешнего фасада. Витрины, которые когда-то были прозрачными, теперь оставались серыми от грязи и пыли и лишь едва пропускали солнечный свет внутрь столового помещения. Разобрать название заведения не представлялось возможным. Тия стояла в нерешительности, будто бы ожидая чего-то, словно что-то неведомое привело её сюда и теперь не позволяло пошевелиться. Она почувствовала странное ощущения отрешенности, как если бы она была на грани потери сознания, но все ещё продолжала сохранять рассудок. Потяжелевшие веки закрылись и вместо тьмы, она увидела яркий свет. Это было так неожиданно, что она тут же открыла глаза и сделала резкий шаг назад. Могло ли такое быть на самом деле, или она сходила с ума? Это было видение наяву, словно бы бред, словно наваждение охватившее её. В её широко открытых глазах стояла унылая картина нынешних дней, но закрыв их, она унеслась в далекие дни прошлого блеска и процветания этого придорожного заведения. Не сопротивляясь новым ощущениям и безумному соблазну, она снова закрыла глаза и смотрела на... прошлое.
Был знойный летний день. Солнце светило уж очень ярко, пожалуй, даже было небезопасно оставаться долгое время на открытых пространствах, в столь немилосердных солнечных лучах. Закусочная красовалась новым ослепительно-белым цветом фасада. Маляр доделывал последние мелочи, связанные с покраской внешних стен нанося последние штрихи особой тонкой кистью. Рядом с ним, стояли уже помешанные маленькие баночки с коричневой краской для обновления небольшой, но выделяющейся надписи: «Сеть вкусного питания» и закрытая большая банка пурпурной краски, для гигантской надписи, пересекающей все здание слева направо, собственно фирменного названия сети закусочных: «Чили». Гигантских размеров безжизненная неоновая вывеска поблизости от входа, должно быть ослепительно переливающаяся разноцветными огнями только в ночное время суток, приглашала заезжих туристов остановиться для дозаправки, пополнения сил и вкусного питания в течение всех двадцати четырех часов кряду. Перед самим входом красовались крупные и заметные издалека стяги из белых развивающихся полотен с пурпурной горизонтальной полосой по центру – очевидно, таким был отличительный знак данной сети. За идеально чистыми прозрачными стеклами, виднелось внутреннее помещение, оформленное в спокойных пастельных тонах с десятком белых обеденных столов, стойкой заказов и кожаными диванами для уютного времяпрепровождения посетителей, не желавших ничего заказывать. Внутри было так комфортно и светло, что не могло возникнуть сомнений по поводу того заходить туда или нет. Атмосфера чистоты и невиданных удобств манила и подталкивала к тому, чтобы оказаться внутри. Тия сделала несколько неуверенных шагов и обнаружила, что эта столь правдоподобная иллюзия даже и не думала рассеиваться и прекращаться. Пока она ещё была здесь, нужно было обязательно зайти в это заведение. Она толкнула от себя прозрачную дверь, которая без труда поддалась и пропустила её внутрь, где было на удивление прохладно в сравнении с нещадным уличным зноем. Она остановилась в проходе, чтобы немного осмотреться. В помещении находилось несколько людей, занятых своими завтраками и разговорами. Управляющий весело о чем-то болтал с подчиненными за стойкой заказов, успевая при этом наблюдать за обеденным залом. Где-то на улице хлопнула дверь только что подъехавшего автомобиля и вскоре прямо рядом с Тией, прошел мужчина внушительных размеров в обычной клетчатой рубахе и джинсах уже повидавших виды. Казалось, что он чуть отстранился, когда проходил мимо, как будто не хотел задеть девушку своими широкими плечами. Ей показалось это странным. Разве мог кто-нибудь её здесь видеть? Ведь это же иллюзия, странная игра её воображения и не более. Постояв еще немного в нерешительности, она сделала несколько неуверенных шагов к стойке.
- Привет, Митч. – Приветственно обратился администратор к вошедшему внутрь исполину. – Тебе как обычно?
- Приветствую. Да, пожалуйста, Кэйл, мне все, как обычно. – Мужчина сел за одноместный столик и принялся просматривать объявления в газете, которая будто специально дожидалась его на своем положенном и уже привычном месте. Казалось, он думал о чем-то другом, хотя могло показаться, что он и впрямь читает. Уголки его губ едва заметно шевелились и должно быть мысли навевали ему хорошее настроение и улыбку.
- Как дела у маленького великана? – Радушно осведомился Кэйл, ставя на стол только что заваренный кофе, и пустую чашку. Постоянных клиентов, как правило, обслуживал сам администратор – так здесь было заведено.
- Спасибо. Сегодня празднуем трехлетие. – Широкая улыбка озарила добродушное лицо Митча.
- Поздравляю! Мари, приготовь наше фирменное печенье и положи его в бумажный пакет! – Воскликнул бос обращаясь к девушки за стойкой. – Пусть это будет скромным подарком, за счет заведения. – Сказал он теперь уже клиенту, с искренней и неподдельной улыбкой. Дети для этого человека были святым и главным достоянием среди всех прочих.
Митч поблагодарил администратора. Ему было лестно такое своеобразное внимания и его разбирала гордость. Он любил это место и каждый раз делал немалый крюк во время обеда, чтобы провести это время именно здесь. Он был очень чувствителен к обслуживанию и качеству еды. Здесь все его притязания находили свое удовлетворение. Тия продолжала стоять у входа, внимательно рассматривая этого человека. Почему-то именно он привлек все её внимание. Статный и видимо очень добрый, по крайней мере ей так показалось с самого первого взгляда на него. Такие люди выделяются из толпы и хорошо запоминаются. Рядом с Митчем сидела пожилая парочка увлеченная поглощением своего обеда, ближе к выходу сидело несколько мужчин, разложивших на столе инженерные карты и оборудование – они были полностью поглощены каким-то проектом, который судя по нескольким коротким репликам отставал от графика. Юная девушка Мари возвращалась за стойку, после того как отдала пакетик с печеньем. Она обернулась к входу и её глаза встретились с глазами Тии. Её большие карие глаза смотрел не отрываясь. Тия почувствовала неудобство под этим заинтересованным любопытным взглядом. Все это время ей казалось, что она и впрямь была здесь незримым гостем, но теперь эта уверенность окончательно пропала и сменилось сомнениями, особенно когда девушка за стойкой опустила глаза вниз, сделала какие-то записи и затем снова подняла свой взгляд, заглядывая прямо в глаза Тии.
- Вы бы хотели что-то заказать? – Спросила Мари, приветливо улыбаясь. Тия не могла поверить своим глазам и ушам – эта девушка вполне определенно обращалась именно к ней, а не к кому-то другому. Как такое могло быть возможно? Это совершенно не укладывалось в голове Тии и она растерялась ещё больше, совершенно не зная как себя вести в подобной ситуации. – Подходите, не стесняйтесь, для новых клиентов, кофе бесплатно! – Задорно продолжала Мари стараясь увлечь незнакомку своей милой манерой общения. Она всё говорила и говорила, но речь её становилась тише, а слова сливались в единый дребезжащий шум. Сознание Тии теперь отказывалось воспринимать эту реальность, связь с которой стала понемногу слабеть, а чувство присутствия безвозвратно улетучиваться.
Тия резко открыла глаза, словно проснувшись от внезапного шума. Всё это не могло происходить на самом деле. Это было весьма реалистично, но она хорошо помнила в каком мире она живет, и разум цеплялся за эту реальность. Она не за что бы не поверила и не приняла того, что она действительно может стоять в этом успешном процветающем кафе и так запросто беседовать с официанткой, тогда как на самом деле все, что было вокруг неё прибывало в унылом запустении уже пару сотен лет. Уж слишком это попахивало сумасшествием в её привычном сером мире. Тряхнув головой, она снова осмотрелась. Теперь она стояла посреди темной пыльной залы, без столов и стульев и каких-либо признаков людей. Там, где только что стояла Мари, была навалена груда мусора и строительной арматуры. Её мимолетное видение рассеялось как эфирное облако, оставив после себя странное чувство неуверенности от того, что она на какой-то крошечный миг начала сомневаться, в какой реальности она действительно находилась. Тот мир, всего за несколько минут пребывания там, показался ей лучше и красочнее всего того, что она успела повидать за свою жизнь в своем собственном. Краски, люди, слова. Все было, как из старых добрых фильмов, но только наяву и выглядело так правдоподобно, что захватывало дух. Она с надеждой закрыла глаза, но в этот раз её встретила безответная тьма. Больше она не видела ни Мари, ни Митча, ни других посетителей этого места.
Она вышла из старого здания и бессмысленно побрела по пустующей стоянке, по направлению к трассе. Путь ещё не подошел к концу. Пораженная произошедшими событиями, она стала размышлять над тем, что за всю её жизнь у неё никогда ещё  не происходило ничего подобного. Проведя замкнутое детство в родительском доме и стенах обители, она ни разу не была свидетелем подобных явлений. Будь это помешательство или болезнь, она наверняка бы заметила признаки ещё раньше. Но до этих нескольких дней, она ощущала себя вполне нормальным и здоровым человеком, без каких бы то ни было отклонений и сверх способностей. Эти новые открытия и пугали, и удивляли одновременно. Было неловко думать о том, что придется поднимать этот вопрос перед родителями. Она боялась их реакции. Более того, всю свою жизнь она боялась разочаровать их, а ведь эта новость могла им не понравиться. Все эти вещи выбивались из рамок нормальности, которой она соответствовала на протяжении всех лет своей обычной жизни. Теперь она стала ощущать свою непохожесть в сравнении со своими родителями и людьми из обители. Никто и никогда ей не рассказывал о подобных видениях. Но, быть может, эта тема намеренно не поднималась, как скажем, тема оракулов, которая повсеместно избегалась подавляющим большинством жителей её поселка. В свои девятнадцать с небольшим лет, она так и не смогла понять, кто же такие оракулы, откуда они взялись и в чем смысл их неожиданных появлений в определенных местах, в определенное время. Все объяснения сводились лишь к общим фразам и обобщению того, что они непростые люди, или даже не люди вовсе. Так же, она почти ничего не знала о том, что стало с нормальным миром, то есть тем миром, который предстал в её видении. Куда делось большинство людей и почему тем немногим кто остался, приходилось жить в забетонированном поселке, тогда как города повсюду пустовали. Ещё недавно, ограниченная в своей свободе и возможности покидать родной дом, она никогда не задумывалась о подобных вещах. Но теперь, дав ей свободу, родители должны были дать и адекватный ответ на то, что происходило с тем миром, который лежал в руинах, прошлое которого охотнее вызывало у неё странные и необъяснимые видения, чем рассказы старшего поколения.
Удивительно, как быстро после этого необычного происшествия показался дорожный знак с обозначением «10». Поглощённая нескончаемыми мыслями от увиденного, Тия совершенно неожиданно для себя очутилась прямо перед гигантской надписью, сделанной на асфальте в виде цифры «10». Как и обещал отец, вид, открывающийся отсюда, был просто потрясающим. Казалось, что город был как на ладони. Прямые линии улиц изрезали его словно клеточное поле. Было заметно, как время подтачивает дома, улицы, скверы. Природа бурно развернулась на покинутых улицах и уже отвоевала себе целые кварталы, заполнив собой окна домов, витрины магазинов. Кое-где наблюдались завалы строений, а коммуникационные столбы на подходах к городу во многих местах едва держались, чтобы не обрушиться на землю. Вид, который поражал своей масштабность на большом расстоянии, теперь навевал печаль и мысли о том, каким же на самом деле все это было в прошлом, во времена, когда природа и время были не властны над этим мегаполисом. Почему-то было немного обидно, из-за того, что все это прошло, что на месте развития и процветания теперь были безлюдные руины и опустение. Тия поднялась на пригорок рядом с дорогой и села на траву, обняв колени. Она долго всматривалась в силуэты города, пытаясь представить движение и воссоздать в голове то, как выглядел город до разрухи. Казалось, что ей удалось на долю секунды представить городской шум, что мог доноситься до этого места и движение тысяч крошечных автомобилей на широких улицах. Это бесконечное движение, могло напоминать гигантский муравейник, который неустанно жил в бешеном ритме денно и нощно... Но это были лишь её фантазии, что рождало её живое воображение. Ей так и не удалось заглянуть за пелену прошлого. Она сидела неподвижно и вслушивалась в этот пустующий мир, в его безмолвное дыхание. Печаль накатывала на неё словно волны прилива, все сильнее и сильнее сжимая её разум в своих тисках. Взгляд скользнул по дороге. Что было особенного там, за этим знаком «10»? Та же пустота и та же бесконечность трассы. На удалении раскинулся живописный залив, преграждавший путь к городу. Гигантский мост пересекал водную гладь и вел к противоположному побережью. Что же было там, чего не было здесь. Возможно, это была лишь предосторожность отца, которой он хотел лишь оградить свою дочь от дальнейших странствий, обозначив невидимую черту. А возможно он знал что-то большее. Впервые в жизни Тия почувствовала, что истинный выбор находится в её собственных руках. Она могла покорно послушаться и повернуть назад, либо же, дойти до моста, который был не так уж и далеко. Времени до заката еще достаточно, для того чтобы можно было успеть сходить до моста и вернуться обратно домой. Недолго думая, она поднялась с земли и отправилась в путь. Нужно было идти вперед.

Ей всегда представлялось, что по какой-то странной и немыслимой причине, этот мир просто взял и остановился. За всю свою долгую жизнь, она не увидела ни одного значимого изменения. Казалось удивительным, как люди в прошлом, могли жить и наблюдать весьма и весьма радикальные изменения окружающего их мира на протяжении всей своей жизни. Были времена, когда люди рождались в эпоху лошадиных упряжек, а уходили из этого мира уже в эпоху автомобилей на двигателе внутреннего сгорания. «Просто однажды всё взяло и перестало шевелиться, двигаться, функционировать, развиваться», - горько подумала она. Эта мысль уже не раз посещала её голову. Будто бы не человечество, но сам мир прекратил свое движение. В какой-то момент, людей стало значительно меньше. Осколки разумной жизни разбросало по глухим поселкам, слабо поддерживающие контакты друг с другом. Она была из того поколения людей, в судьбах которых краеугольным камнем стояли вопросы: почему все, что было раньше закончилось и как это произошло? Как вообще могло такое произойти? Словно умирающий организм – человечество распалось на части. Мегаполисы превращались в города, города в поселки, а поселки сокращались до нескольких семей, живущих на условиях взаимопомощи. Все те связи, что скрепляли и держали этот мир, были разорваны и потеряны. Она уже давно сбилась со счету, сколько лет бродила по этим землям, пребывая в этом мире как неприкаянный зритель, одержимый сомнениями и вопросами, на которые не было ответа. Единственное, что она теперь могла отметить, так это то, что по прошествии стольких лет, с уходом со сцены былой человеческой цивилизации, из этого мира ушло и самое плохое, что двигало людьми и заставляло их пожирать все больше окружающего пространства. Злоба, жестокость, жадность, зависть и многие другие пороки людей канули в небытие. Теперь это были почти забытые реликты, о которых не помнили те, кто продолжал существовать в этом мире отчуждения. Весь этот мир, был страной глубоких стариков, бредящих о прошлом. Она уже и забыла, как выглядели молодые люди. Видимо искалеченный человеческий род, наконец-то получил то, чего ему всегда так не хватало – его истинное человеческое лицо. Повсеместно, в небольших ново-организованных деревнях и поселках ей встречались лишь старики и люди среднего возраста. Все это напоминало последний реквием человечества, когда оставались только те, кто заканчивал слепую ветвь эволюции, а за ними должна была остаться лишь пыль прошлого. Словно, как и те явления окружающего мира, что она наблюдала всю жизнь, так и её организм был слабо подвержен изменениям. В свои восемьдесят с небольшим, она выглядела, как здоровая тридцатилетняя женщина. Она была высокой и подтянутой и думала, что в этом божественном даре судьбы, была своя определенная ирония. Она была бесплодна. К чему молодость и такая жизнь, когда ты не можешь продолжить свой род и радоваться взрослению детей? Когда-то она сильно мучилась от этого и проклинала себя, и она была далеко не единственной. Последние дети, рожденные в любви, были редкостью и их, как правило, опекала не одна семья, а целые кланы, ограждающие своих сокровищ от влияния внешнего мира.
Зиана шла сквозь мрак и запустенье тоннелей старого города. Этот путь был привычен для неё – она ходила по нему уже тысячи раз. Тропа, натоптанная ею ещё в молодости, вела её через повалившиеся дома и руины, через узкое ущелье искусственного происхождения, образованное во время обрушения бетонных плит нескольких зданий. Эти руины, были усыпальницей для тысяч и тысяч людей, что приходили сюда в свои последние дни жизни в этом мире. Её руки едва касались бетона, чтобы случайно не потерять равновесие, когда встречалась неустойчивая почва или глыбы бетона, которых раньше не было на этом пути. Дорога вела её к мосту. Сегодня нужно было сходить на окраину города – там оставалось ещё несколько мест, которые нужно было исследовать. О них она узнала от своих коллег, если их так вообще можно было назвать. Особо интересным ей показалось придорожное кафе, где по рассказам прошлое было «живым». Это уникальное явление, когда заглядывая в глубину истории, ты сам можешь стать участником происходящих событий. Обычно, во время простых сеансов, никто не мог контролировать происходящее, так как возникавшие образы, были только проекциями, фантомами из прошлого и их можно было лишь наблюдать, не имея возможности влиять на события. «Живое» прошлое – было редкостью и каждый раз, когда находилось новое подобное место, где наблюдалось такое явление, многие исследователи стремились туда, чтобы попытаться понять как такое возможно. Некоторые утверждали, что такие явления могли быть вратами в прошлое, тогда как все остальные более слабые и куда более распространенные явления, были только неким подобием замочных скважин, через которые можно подсматривать, но не вмешиваться в ход истории. Кое-кто считал, что объяснение этого явления могло дать возможность изменить прошлое в достаточной степени, чтобы переломить его ход и спасти нынешний мир. В какой-то степени, это была безумная идея, зародившаяся когда-то давно. Но многие в неё свято верили, так как оракулы на протяжении всего их существования, старались найти смысл того, что же произошло с их миром и зачем в конечном счете им были дарованы такие способности. Прослеживалась связь между их даром и существованием таких мест. Такие места были словно последней надеждой, для тех, кто уверился в том, что мир человечества подходит к концу и единственный выход – это найти путь попасть в прошлое и изменить его. По-другому они не могли объяснить свое предназначение. А иначе все это становилось лишь злой шуткой судьбы, которая должна была стать надгробием всего разумного.
За пеленой черной материи, что скрывала её лицо, стал различаться яркий дневной свет. Плащ будто отгораживал её от того, что она не хотела видеть. Она каждый раз шла по городским пустошам, воображая как ребенок, что окружающий мир, вдруг по мановению ока станет другим – ярким, наполненным и живым. Что мир городских звуков и суета войдет в её сердце и больше никогда не покинет его. Её черная мантия, лишь едва пропускавшая солнечные лучи, была отличным проводником в мир её грез и фантазий, не давая картинам суровой реальности разрушить её сказочные мечты. Руины города были безжизненными. Она неоднократно исследовала их вдоль и поперек, но так и не смогла найти ни единого места, которое могло бы связать её с прошлым. Возможно, город был закрыт лишь для её мировосприятия, хотя за столько лет, её дар стал очень сильным и она значительно преуспела в своих навыках. Её сеансы с годами стали куда интенсивнее, а краски прошлого, что ей доводилось видеть, очень яркими. Её дар, каждый раз доставлял ей психологическую боль, когда из многолюдного мира света и красок прошлого, ей приходилось возвращаться в серую реальность. Может и хорошо, что в городе её способности не позволяли заглянуть в глубину веков. Чувствительность её натуры могла сыграть с ней злую шутку, стань она однажды свидетелем бурной городской жизни. Однажды, она хотела не вернуться из того иллюзорного мира, что представал перед оракулом во время сеанса – это была самая заветная мечта всей её жизни.
Начались спальные районы и гигантские многоуровневые дорожные развязки. Она каждый раз намеренно избегала возможности ходить вблизи этих мест. Уж слишком сильным было воздействие коррозии на материалы, из которых были сложены навесные конструкции. Часть съездов обвалилась, выставляя наружу заржавевшие внутренности стальных каркасов, торчавших, словно обглоданные кости невиданных животных-исполинов. Из тех мест постоянно доносились монотонные и однообразные звуки – резкие порывы ветра носили мусор и осколки, создавая иллюзию чьего-то присутствия в том районе. Сделав крюк, пройдя через поле, Зиана вышла на дорогу и пошла вдоль некогда фешенебельных кварталов выстроившихся ровной шеренгой вдоль побережья, утопавших в зарослях плюща. Отсюда было уже рукой подать до моста. Однако подходы к нему были заблокированы тяжело-проходимыми завалами нескольких многоэтажных домов обвалившихся задолго до того, как она впервые оказалась здесь. Поэтому ей пришлось пробираться по насыпям над обвалами бетонных блоков, которые она предусмотрительно расчистила от опасных обломков много лет назад, так же установив хорошо закрепленные сверху тросы, чтобы максимально обезопасить свое восхождение. Поднявшись на горы того, что было когда-то бетонными блоками многоэтажных жилых домов покоившихся вперемешку с пылью и грязью, она прошла по обходной тропе, которая серпантином спускалась к основанию моста. Отсюда следовала отвесная инженерная лестница для обслуживающего мост персонала, по которой она уверенно взобралась на мост, не сомневаясь в её прочности и надёжности. Этот замысловатый способ добраться до дорожного полотна что было на мосту, она нашла много лет назад когда только стала оракулом, улучшив с годами лишь некоторые этапы пути. Наверху, тени многочисленных тросов и балок, поддерживающих гигантскую конструкции моста, создавали причудливые узоры на сером асфальте, испещрённом паутиной трещин и рытвин. Спустя годы, мост казался все таким же надежным и основательным, не смотря на то, что многие балки были изогнуты и потеряли всякую прочность, а часть стальных тросов оборвалась. Она избрала узкую пешеходную дорожку и быстрым шагом двинулась по левой стороне моста. Её всегда охватывал внутренний страх, когда она проходила над темными и беспокойными водами залива. Он сковывал её так, что она невольно задерживала дыхание в тот момент, когда оказывалась на самой середине моста, понимая, что если вдруг что-то случится с ненадежной конструкцией, то уже ничто не сможет спасти её от этой темной бездушной пучины, покоящейся где-то там внизу, как будто, так же как и она замиравшей в этот самый момент, в ожидании, чтобы при первой же возможности бесследно поглотить её беспомощное тело. Завывал сильный ветер с океана и заставлял мост чуть покачиваться, издавая страшный непрекращающийся рокот от постоянного движения стали и бетона. В самом конце перехода, должен был быть разлом, и она хорошо помнила о том, где он должен начинаться. Она замедлила шаги, аккуратно ступая по полотну, которое казалось вполне устойчивым и надежным. Словно кошка, она медленно кралась вперед, контролируя все свои движения и, запоминая шаги, чтобы иметь возможность отскочить назад, если вдруг почва выйдет из-под её ног. Она была почти у цели, и оставалось перепрыгнуть через небольшую пропасть у самого конца моста. Её крепкие ноги сделали легкий толчок и она выпрыгнула вперед что было сил, сгруппировавшись под конец полета на долю секунды, ожидая приземления. Краешек дороги, до которого она всегда допрыгивала, вдруг поддался под массой её тела и, лишь только приземлившись на обе ноги, асфальт задрожал и предательский поехал вниз под тяжестью её тела. Она потеряла равновесия, с ужасом осознавая, что теперь неминуемо полетит в пропасть вместе с частью дорожного полотна. То, чего она всегда так боялась, наконец-то произошло. Она громко выкрикнула от отчаяния, хватая руками воздух, стараясь найти хоть что-то, за что можно было бы ухватиться. Стремительные мгновения вдруг замедлились и, она словно в замедленной съемке, наблюдала, как небо и дорога уходят вверх, оставляя последнею надежду вцепиться хоть во что-нибудь. Судорожно размахивая руками, она схватилась за что-то острое. Её задравшийся плащ тут же изорвался о что-то невидимое и, собравшись складками у плеч и головы, сковал все её движения. Она зависла на отвесном участке и решительно ничего не видела от скрутившегося вокруг её головы капюшона. Она проклинала эту одежду. Она кричала и звала на помощь, рыдая как ребенок от бессилия и отчаяния, отлично понимая, что на километры вокруг неё никого не было. Чувства паники и обреченности пульсировали в её голове, застилая собой нормальный ход мыслей. И тут, словно во сне, чьи-то тонкие пальцы неожиданно вцепились ей в запястье и упорно потянули вверх. Этого отчаянного усилия было недостаточно по силе, чтобы вытянуть её, но его оказалось вполне достаточно, для того, чтобы вернуть Зиане надежду и придать уверенность в себе. Зиана принялась шарить другой рукой и искать за что бы ухватиться, тогда как некто неизвестный с всей силой вытягивал её уже двумя руками. Она напряглась и оттолкнувшись от крохотных уступов под её ногами уцепилась свободной рукой за поверхность дороги. Руки, что тянули её, теперь делали ещё большие усилия и в следующий миг, она уже по пояс была на дороге. Задыхаясь от волнения, Зиана вскарабкалась на поверхность, проползла на коленях какое-то расстояние вперед и наконец, перевернувшись на спину улеглась на асфальт раскинув по сторонам свои руки не смея шелохнуться. Она пока ещё не верила, что все позади, а этот неописуемый кошмар вдруг закончился так же быстро, как и начался. Тем временем, чьи-то ловкие руки откинули её капюшон и её перепуганный взгляд встретился со взглядом юного создания – ещё совсем ребенка. Это была девушка с длинными пепельными волосами, очень красивая и очень молодая. Зиана, не веря своим глазам, смотрела не отрываясь, словно завороженная взглядом двух больших синих глаз с тревогой смотревших на неё. Как давно уже она не видела молодость других людей. Поначалу она решила, что ей это кажется и, должно быть, переживания из-за смертельной опасности все ещё застилали нормальный ход её мыслей, вызывая причудливые игры воображения. Но спустя ещё какое-то время, она убедилась в том, что зрение её не подводит, а разум был девственно чист. Когда потрясение, наконец, отступило, она осознала, что обязана этому юному созданию всей своей жизнью, сколько бы её у неё не осталось.

- С Вами все в порядке? – Начала разговор Тия, осматривая тело женщины в изорванном плаще, сплошь покрытом серой бетонной пылью и грязью. Она поправила черные густые волосы, убирая их с лица и со лба потерпевшей, заглядывая прямо в карие глаза молодой женщины. Она была чрезвычайно напугана сейчас, и в то же время в её лице было что-то ещё. Что-то безжизненное, словно судьба оставила какой-то суровый отпечаток во всем её образе.
- Да... да... – Едва слышно выдавила Зиана, пытаясь сесть, всё ещё дрожа от напряжения и остатков панического ужаса, охватившего её ещё над пропастью, в которую она чуть не угодила, и не отпускавшего её сознание вплоть до последнего мгновения. Она озадаченно взглянула на свои окровавленные руки и оцарапанные ноги. Боль совсем не ощущалась от поглотившего её чувства какой-то нереальности всего происходящего вокруг.
- Ох, ваши руки... Сейчас я перебинтую их. – Тия залезла в свою сумку и достала несколько прочных платков, которыми тут же стала туго перевязывать глубокие порезы на ладонях женщины.
- Как тебя зовут? – Сдавленно проговорила Зиана.
- Тия. А Вы, наверное, оракул?
- Так нас называют те, кто отказался от дара. Называй меня Зиана.
- Вам не следовало прыгать: этот старый мост слишком опасен. – Сказала Тия серьезным тоном, завязывая при этом последний узелок на левом запястье женщины.
В ответ Зиана лишь покачала головой и чуть заметно улыбнулась, осознавая, что ей, в какой-то степени, уже пожилой женщине об этом говорит юный ребенок. Действительно, поступок не был примером для подражания и то, что это должно было случиться однажды, было лишь вопросом времени.
- Я хочу отблагодарить тебя. Ты спасла мне жизнь и я всегда буду у тебя в долгу за это.
Тия лишь улыбнулась в ответ. Она поднялась с колен и помогла женщине встать на ноги. Они пошли не спеша вдоль дороги, придерживаясь за позеленевшее бронзовое перило.
- Зачем Вам нужно на эту сторону? – Поинтересовалась Тия, придерживая Зиану под руку, которая временами покачивалась и ещё не могла крепко стоять на ногах.
- Здесь есть места, которые привлекают нас, то есть... – Она запнулась, подбирая наиболее понятные слова. – То есть, таких как мы, если ты понимаешь, что я имею в виду. Возможно, ты слышала, что мы не обычные люди и нам дано видеть чуть больше, чем всем остальным. – Сказала Зиана сдавленным голосом, стараясь не обращать внимания на то, что раны на ногах начали саднить, а боль в руках понемногу начала достигать её сознания.
- Я многое слышала. Но не все мне понятно. Правда ли, что вы можете вызывать события из прошлого?
- Это не совсем так. – Не торопясь начала Зиана. Сейчас, когда суматоха в её голове понемногу улеглась, она могла себе позволить быть чуть более откровенной, с человеком, который спас её жизнь. – Мы не можем вызывать прошлое нашим желанием, или ещё какими-то усилиями. Оно само настигает нас в самых удивительных и необычных местах, там, где мы этого совсем не ждем. Мы называем это сеансами. Оракулы – это странники, что ищут необычные места, где можно проводить сеансы и исследовать глубины времени, настолько, насколько это возможно и посильно. Мы всего лишь наблюдатели. Каждый из нас видит что-то свое. Некоторые видят события недалекого прошлого, а некоторые на том же месте могут увидеть времена древнего мира. Мы все похожи нашим даром, но мы все и уникальны, так как каждому из нас открывается что-то свое, совершенно непохожее на все остальное. Это словно наваждение, что ведет нас и повествует истории, которые меняют нас. Обычно мы появляемся в одних и тех же местах и ходим примерно теми же маршрутами. Есть карта, где отмечены такие зоны и каждый оракул ведет свой дневник, о том свидетелем каких событий он был во время сеанса. Так же мы определяем примерный временной период, увиденных событий и описываем увиденную окружающую местность. Надеюсь теперь тебе понятно кто мы. Многие, не зная, чем мы занимаемся на самом деле, любят приукрашивать и наделять нас способностями и чертами, которые нам не свойственны.
- И зачем же вам все это нужно, разве в этом есть какой-то смысл? – Не понимая усомнилась Тия, придерживавшаяся мнения, что прошлое, лучше всего держать в прошлом.
- Есть те, кто строят новый мир, а есть те, кто ищет новый мир в старом... – Эти слова прозвучали весьма загадочно и очень необычно. – Многие из нас верят, что мы обладаем нашим даром не просто так. Однажды, найдется тот, которому откроется истинный смысл того, что произошло с родом человеческим и почему разумная цивилизация исчезает. В мире людей, отказавшихся от нашего дара, нет единства и нет цели. Ты очень юная и наверняка там, где ты живешь, тебя берегли с самого детства и все, кто тебя окружал, стремились оградить тебя от внешнего мира. А теперь подумай и попробуй ответить на вопрос: как много молодых людей в твоем родном поселении?
Тия никогда не задумывалась над этим, но теперь этот вопрос был словно гром среди ясного неба. Из десяти семей, живших в обители, лишь у одной семьи были дети. С самого детства она никогда не задумывалась о том, что всех её несуществующих друзей и знакомых её возраста, ей заменяли родители и пожилая няня.
- Мы вымираем уже долгие годы. Каким-то образом, большинство людей стало бесплодно, получив взамен более долгую жизнь и способность заглядывать за пелену минувших лет. Кто-то так и не принял этот дар, сохраняя традиционный образ жизни, пытаясь безуспешно продолжать свой род. Такие верят, что будущее в детях, которые, правда, уже практически нигде не рождаются. Наше будущее предрешено вполне конкретно. Вопрос стоит только в сроках наступления нашего конца.
- Но ведь прошлое способно дать лишь понимание и ни более того. Это всего лишь неосязаемая история, которую уже никак не изменишь.
- Мы думаем, что это не так, дитя. – Мудрые глаза Зианы блеснули искрой уверенности и она тут же чуть не потеряла равновесие, совсем позабыв о том, что потрясение и сковывавшие все тело судороги время от времени все ещё напоминали о себе. Больше она ничего не говорила. Поблагодарив Тию, она отпустила её руку и попыталась идти самостоятельно. Сосредоточившись на этом, весь остаток пути она провела в молчании, глубоко задумавшись и давая в свою очередь возможность озадаченной девушке поразмыслить над тем, что она от неё услышала.
Было уже далеко за полдень, когда они вместе дошли до придорожного кафе «Чили».
- Здесь наши пути расходятся. Скажи откуда ты, чтобы я могла знать, где живет моя спасительница?
- Моя обитель находится в двух часах ходьбы отсюда. В стороне от дороги, близ изгиба реки.
- Я знаю это место. Глава твоего поселения все ещё человек по имени Гелард, я полагаю?
- Да, наш старейшина, вы с ним знакомы?
- Да... – Печальный взгляд Зианы скользнул вниз, а мысли устремились в далекие воспоминания, когда она не просто знала, но и любила этого человека. – Я зайду в вашу обитель на днях. – Её скромная улыбка ещё раз поблагодарила Тию без всяких слов.

ГЛАВА 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ ХЕТА.

Вот уже сутки Хет бродил по непроходимым зарослям лесов и диких полей в поисках людей. За долгие годы отсутствия, эти земли стали для него совсем чужими. После того, как он встретился с неизвестным явлением в том городке – мысли его путались и он был словно сам не свой. Эта напасть никак не хотела отвязаться от него и теперь уже глубоко засела в нем, так что об избавлении от этого он уже даже и не думал. Та вторая, чужеродная сущность, что нарушила целостность его сознания, во время последнего губительного сеанса, поначалу не очень-то стремилась хоть как-то себя проявлять. Но совсем недавно она вступила в невидимую борьбу с его собственной личностью и пыталась время от времени подавить его сознание, приводя к приступам беспамятства. Он боролся и сопротивлялся как только мог, постоянно изобретая изощренные препоны и уловки, чтобы не поддаваться чуждому влиянию, но эта борьба уже начала порядком изматывать его. Как бы Хет этого не хотел, но выпадения памяти все же начали случаться все чаще и чаще. Возникали неловкие ситуации, когда он решительно не мог вспомнить, как и каким образом, он вдруг оказывался на окраине дороги, или в каком-то старинном доме, у обрыва скалы, или вовсе бесцельно расхаживал по дикому полю. Бывало и так, что сознание вдруг возвращалось к нему прямо во время какого-нибудь сеанса, начало которого видел, очевидно, некто второй, кто теперь обживался в темных уголках его сознания. Этот таинственный пришелец, который теперь так же как и он был полноправным хозяином его сознания, жил полноценной жизнью и не зависел от того, что делал Хет и более того, влияние этого «гостя» стало менять личность пока ещё главенствующего владельца тела. Иногда ему казалось, что он становился невольным свидетелем чужих воспоминаний. Он пытался пробиться к ним, но гость всегда оставался настороже. Он хорошо охранял свою территорию и лишь иногда потоки чужих размышлений доходили до Хета. Так же и Хет был крайне осторожен в выборе своих мыслей, чтобы не выдать ничего лишнего о себе и своем прошлом. Он, кажется уже начал понимать, что тот фантом, что теперь пребывал в нем, не стремился пока поглотить его личность и разум, чтобы в конечном счете захватить тело, словно какой-нибудь паразит, а лишь неосознанно жил своей прошлой жизнью, явно не замечая того, что кто-то ещё сосуществовал вместе с ним в одной и той же физической оболочке.
Ребенок был главной целью того, кто каким-то странным и непонятным образом очутился в сознании Хета. Этот некто, боролся денно и нощно с мучающими его сомнениями и страхами одолевавшими его почти все время. Его беспокоило то, что он совершенно не помнил этих мест, а все то, что он знал, теперь было покрыто пылью и забвением. Даже дорога, тянувшаяся от его дома, залитая новым асфальтом, по его мнению, всего полгода назад, теперь выглядела так, как будто за ней не ухаживали уже целую вечность. От его любимого грузовика, который он обычно оставлял на стоянке и след простыл, словно, как и не было никакой стоянки, на месте которой теперь красовался зеленый луг. Он ходил по лесам с уверенностью, что знает все эти места, но так и не смог найти ни одной отметки из ткани, которыми он отмечал свои тропы, во время охоты. Что-то постоянно беспокоило его, будто бы он был словно сам не свой в этом мире, а временами ему не безосновательно казалось, что тело становилось чужим. Частенько он забывался и не помнил своих действий, не помнил где в последний раз лег спать и где, затем проснулся. Дни, недели, месяцы смешались в голове, хотя должно быть, был октябрь и то, исходя из состояния окружающей природы, сезонные изменения которой он наблюдал с самого детства. Только вот и природа была теперь какой-то другой, какой-то дикой и необузданной, так, как если бы здесь долгое время никого не было и деревья не вырубались местными жителями лет десять, а то и больше. Совсем пропали излюбленные местными жителями тропы, обычно исхоженные тысячами ног. Все это его очень сильно беспокоило, но страшнее всего было то, что он с ужасом понимал, что не может ни на чем сосредоточиться, так, как если бы это был затянувшийся сон, в котором чувствуешь себя управляемым персонажем, не способным отвечать за свои действия. Но сколько бы он не пытался проснуться, ему этого никак не удавалось сделать. В этом наваждении, самым ярким был эпизод, когда он видел своего маленького сынишку, которого уводила молодая девушка. Причем уверенность в том, что маленький мальчик был его сыном, была настолько сильной, что поиски ребенка стали для него навязчивой идеей. Он не мог оставить своего маленького мальчика, иначе какой же он тогда отец, если был способен позволить кому-то увести его. Сбиваясь и отвлекаясь на разные незначительные мелочи, роем жужжащие в воспалённом мозгу, он неожиданно вспомнил о своем любимом месте, где он бывало, обедал. Это было придорожное кафе с отличным обслуживанием и вкусной едой. Он пока не знал зачем, но следовало туда наведаться и может там он сможет найти кого-то, кто объяснит ему, что же все-таки здесь произошло. Данное решение невольно распространялось и на Хета, который так же должен был стать непосредственным участником этого похода в неизвестность. Но перед этим нужно было наведаться ещё в парочку знакомых мест.
В близлежащей округе все словно вымерло. Первое место, в которое решил наведаться «гость» – была его столярная мастерская. От здания не осталось и следа, лишь бетонный остов фундамента возвышался над дикими зарослями кустарника, словно убогое надгробие, напоминавшее о том, что здесь когда-то была мастерская. Создавалось жуткое впечатление, и в фантазии красочно возникали картины того, как его основательную мастерскую вырвала неведомая сила и унесла прочь. Причем судя по состоянию бетона, случилось это много лет назад. Его дом, где он побывал следом, был пуст, а родной городок превратился в пустынные руины, где теперь не было даже диких котов, которые когда-то давно облюбовали это поселение. Ни один телефон не работал, радио безответно шипело, а коммуникации, казалось, и вовсе куда-то испарились, поглощенные недрами бескрайних заболоченных полей. Ни соседей, ни друзей, ни родственников найти не удалось. Было очень жутко, но отцовский инстинкт заставлял его не думать обо всем этом. А разум, до конца не принимал тот факт, что все это реальность и происходит на самом деле. Защитный механизм его сознания, словно намеренно отрицал возможность того, что все это могло быть наяву, скорее списывая все эти ирреальные картины на игру воображения во время долгого и весьма утомительного кошмара.
«Чили, Чили... что за Чили?», – постоянно вертелось в голове Хета, который только что вернулся из черной неуютной бездны, в которую в очередной раз проваливалось его измученное сознание. Он снова возвращал себе полный контроль над телом, попутно оглядываясь по сторонам и пытаясь сориентироваться и понять, где на этот раз ему довелось оказаться. Эта назойливая надпись пурпурного цвета на белоснежном фоне, так и норовила возникнуть в раздвоившемся рассудке, не давая никакого покоя и успокоения его мыслям. Его нервы начинали сдавать. Хет был словно невольным наблюдателем своего же собственного разума, который выдавал невообразимые картины и образы, эмоции и чувства, которых он никогда не знал и уж точно не мог понять откуда они к нему являлись. Руки, ноги, да сами мысли не слушались и скакали с темы на тему. Походка стала такой, будто бы он крался и постоянно высматривал что-то, словно заядлый охотник. Он обходил каждое дерево, осматривал его на наличие каких-то непонятных знаков и символов, что оставляла природа на своих лесных чадах и что были совершенно неведомы ему самому. Этот гость, что теперь поселился в его голове, безраздельно диктовал свои условия и временами загонял в угол логику Хета, которая была неспособна охватить всю картину целиком. Чего он хотел? Сына искал, но где? И почему тот ребенок казался ему сыном? Что же было скрыто на том месте, где остался этот фантомный выброс, что изменил его сущность изнутри. Там произошло что-то ужасное, что-то такое, что запечатлелось болью и страданием на многие годы и донесло часть души того бедняги, который невольно оставил этот след. Он отчетливо это видел тогда, когда подошел совсем близко и начал терять рассудок от боли. Однако после того как Хет окончательно потерял сознание и в последствии очнулся, он уже не мог ничего вспомнить – гость блокировал доступ к этому воспоминанию, которое теперь было для них общим. Кто-нибудь ещё может пострадать от этого злополучного источника, так что нужно было сделать все возможное, чтобы предупредить своих братьев об этом месте. Это было уникальное и в тоже время крайне опасное явление и неизвестно, какими ещё губительными свойствами оно обладало.
Впереди показалось что-то напоминавшее по форме каньон. Странная убогая местность резко отличалась от того буйства природы, что окружало эти места. Присмотревшись, становилось понятно, что это был большой уродливый карьер, успевший прекратить свое существование. Грунтовые воды частично затопили дно и видимо уже не один год подмывали нижние транспортные подъезды. Внутренние края карьера, имевшие очертание гигантской лентообразной змеи густо поросли травой и высокорослым кустарником. Раньше на этом участке никогда не было ничего подобного: ещё вчера это была всего лишь пустующая разорённая ферма, а теперь на её месте была эта полномасштабная выработка, причем уже весьма давно заброшенная выработка. Сколько же должно было уйти лет, чтобы развернуть столь объемные инженерные работы, а затем беспощадное время успело их разрушить? У одного из подъездов стояла покореженная металлическая глыба, которая когда-то, судя по форме, была грузовым автомобилем. Машины начала двадцать первого века были совсем не похожи на эту. Этот карьерный грузовик причудливой конструкции не имел колесной рамы, и казалось, лежал брюхом на земле. Что приводило в движение этого исполина, если не колеса, оставалось тайной, узнать которую уже не представлялось возможным. Сильная коррозия металла свидетельствовала о том, что прошло уже очень много лет, с того момента, как эта машина был брошена на дороге на потребу стихии и времени. «Что же это, Митч? Что за чертовщина. Никогда не видел такой конструкции?», – спросил у самого себя неизвестный гость и тут же осекся. Его имя было Митч. Из всей этой пелены наваждения и непонимания это было первое значимое и очень важное воспоминание, которое проявилось на поверхности и дало о себе знать. «Митч, Митч!», – Хет так же повторил про себя это имя ещё несколько раз, воодушевившись от мысли того, что ему удалось перехватить ценный поток мыслей незнакомца. Ему стало казаться, что он начал делать первые значимые шаги в том, чтобы наконец-то узнать того, кто подчинил его волю и тело себе. Понимание, ему требовалось лишь понимание – это был ключ, которым он надеялся вскрыть чуждую натуру и вернуть контроль над своим телом. Пока что он решил затаиться в темных уголках потесненного сознания и вести наблюдения. В любой момент он мог вернуть контроль над телом, ценой определенных усилий. Но все же, он был уверен в том, что не потеряет влияние и посему решил отстраниться, давая возможность второй личности принимать самостоятельные решения, не мешая и не нарушая пока что неведомый ему план «гостя», которого звали Митчем.
Митч свернул на проселочную дорогу, огибавшую карьер и пошел по ней в направлении, как он надеялся, старого двух полосного шоссе, которое должно было вывести его прямо к закусочной «Чили». То, что он в итоге увидел, произвело на него очередное неизгладимое впечатление. На месте асфальтированного полотна он обнаружил причудливую монорельсовую дорогу с кабельным устройством, расположенным над землей на уровне порядка трех метров. Когда же могло такое появиться и ко всему ещё и так износиться и состариться? Было одновременно и жутко, и страшно, так как этот мир все меньше и меньше напоминал родной дом. А от новых открытий веяло старостью и разрухой. Монорельсовая дорога в точности повторяла путь асфальтированного покрытия, пролегавшего здесь в те времена, которые помнил Митч. Спустя сорок минут быстрого шага, Митч вышел на пригорок, с которого открывалась панорама на подъездную городскую трассу и внушительный придорожный комплекс, известный ему по общему названию: «Чили». Издалека было понятно, что здесь царило то же запустенье, что и везде. Шоссе было пустым, а некогда яркие цвета заведения поблекли и сливались в единый ансамбль серых и землистых тонов. Ему с грустью подумалось, что и в этом месте он не сможет отыскать ответов на свои вопросы. Здесь покоились лишь только прах и воспоминания. Однако, не смотря ни на что, нужно было убедиться в этом воочию, пусть даже чувства и интуиция уже вынесли свой печальный вердикт.

ГЛАВА 4. ТАЙНА ПРИДОРОЖНОГО КАФЕ.

Зиана была потрясена. В этом придорожном заведении происходило что-то поистине удивительное и необъяснимое. Она стояла на пороге закусочной и не могла вымолвить ни слова. Её сеанс начался так внезапно, будто бы она вошла в определенную зону, где начиналась настоящая магия, неподвластная её желаниям и опыту оракула. Девушка из прошлого по имени Мари, сразу же представившаяся, как только новая посетительница пересекла порог заведения, мило улыбалась и ожидала от неё ответа по поводу заказа. Это кафе, было мощным источником силы для того, чтобы можно было стать не только свидетелем, но и участником сеанса. Мари была настолько реалистичной и живой, что казалось, будто бы современный мир упадка здесь отступал, открывая возможность вернуться назад, на островок уюта прошлых времен. Неловкая пауза, кажется, затянулась чуть дольше, чем того требовали правила приличия, если они вообще были, но Зиана так и не дала своего ответа относительно заказа. Она просто не знала, что можно было ответить на, казалось бы, простой вопрос: «Что будете заказывать?». Это звучало так, как если бы с ней разговаривали на иностранном языке, но при этом смысл слов оставался ей понятен, но вот общая логика была бы чуждой.
- Секундочку, я принесу Вам меню и, Вы поймете, что сегодня у нас действительно есть, что выбрать! А пока присаживайтесь у окна – там хороший обзор на телевизор. – Открытый тон Мари удивлял и поражал. С Зианой ещё никто и никогда так не разговаривал. Поведение этой девушки-официантки было чуждо для неё. Большую часть своей жизни она имела дело с глубоко поглощенными собственными мыслями оракулами, совершенно не способными быть открытыми, не способными радоваться жизни и всему тому, что их окружало. Эта девушка была как запал, она передавала свою энергию окружающим её людям и будто светилась от внутренней силы, какой Зиана ещё никогда не встречала. Энергия Мари невольно передавалась и ей самой, так, что очень скоро она начала чувствовать себя в этом месте легко и непринужденно. Атмосфера располагала к тому, чтобы немного расслабиться и забыть о том, что этот мир уже давно покоился в пыли и пепле. С милой улыбкой, Мари положила папку с меню перед Зианой и сделала телевизор громче, так, чтобы было слышно то, что говорили во время новостного обзора.
Зиана с удивлением посмотрела на свои запястья и ноги. Странная обувь на её ногах, кажется называлась туфлями, а на обоих запястьях красовались блестящие браслеты и цепочки из золота. Вся одежда на ней была под-стать тому времени, в котором она сейчас находилась. Модное приталенное платье, облегавшее и подчёркивающее её изящную фигуру, по ощущениям было во многом приятнее её привычного бесформенного черного балахона. Очки и шляпа частично скрывали её лицо, а чуть приоткрытую грудь, на которою уже успело скользнуть несколько быстрых мужских взглядов, придерживал изящный бюстгальтер. Возникло странное предчувствие, что здесь, в этом месте она была кем-то другим. Взглянув на свое отражение в оконном стекле, она увидела призрачный образ женщины, которую она никогда не видела прежде. Это было удивительно, так как этот сеанс переставал быть лишь наблюдением. Это было настоящее переселение. Переселение в прошлое, пусть и не телесное, но все же, своего рода духовное перемещение, которое позволяло быть не наблюдателем, но активным участником происходящего. Зиана придвинула меню пестрившее неизвестными названиями и яркими изображениями того, что можно было заказать из закусок и напитков. Она никогда еще не видела такого изобилия блюд в своей жизни, полной странствий и поисков, но такой скудной по части удовольствий. Казалось, это был рай, в котором было все, для того, чтобы стать счастливым в обеденное время. Изучив внимательно картинки блюд, она выбрала то, что показалось ей внешне наиболее привлекательным. Пюре с ветчиной и овощным салатом в оригинальном оформлении, характерном только для данного заведения. Так же она заказала кофе – напиток, о котором она слышала тысячи раз во время её традиционных сеансов, однако остававшимся для неё неразрешимой загадкой. Подошедшая Мари внимательно выслушала заказ и быстро все записала в свой небольшой блокнот, висевший у неё на груди.
В углу гудел монотонный голос телевизионного диктора, рассказывавший об обстановке на Ближнем Востоке и ряде восстаний длившихся уже несколько дней. Зиана обратила внимание, что рядом с ней лежала дамская сумочка, должно быть принадлежавшая женщине, в облике которой она сейчас находилась. Обследовав её, она обнаружила в ней то, что было важным в данной обстановке – деньги. Она знала и не раз видела, как люди использовали их в прошлом, чтобы получить взамен что-нибудь необходимое.
За стойкой появился администратор. Видимо он только пришел на работу, так как суетился по поводу своего внешнего вида и опрятности униформы.
- Как дела в колледже, Мари? – Его тон был радушным, и в голосе слышалась бодрость и задор.
- Все отлично, Кэйл. Отпустишь меня сегодня пораньше?
- Конечно, как и договаривались, я помню о твоей просьбе!
- Спасибо, в четверг выйду за это пораньше, так что можешь не беспокоиться и смело задержаться. И кстати, Донат жалуется на то, что ему поздно подвозят продукты и ему частенько приходится использовать резервы.
- Я разберусь с этим. – Кэйл удалился в подсобку и через минуту откуда-то из глубины помещения послышался его деловитый бас, предъявляющий претензии службе снабжения.
Все это не прошло мимо Зианы, внимательно наблюдавшей за людьми в помещении, отмечая различные уникальные особенности и необъяснимые культурные странности в их поведении. Судя по окружающей обстановке, одежде, различным мелочам в облике людей и тому, о чем только что говорили по теленовостям, это могло быть лето 2011 года – год разгара революций по всему Востоку. Конечно же предположение относительно точности года было весьма смелым, но в данном случае она была почти уверенна в справедливости своей догадки. Зиана была хорошим знатоком истории и плюс ко всему, уже бывала в этих временах во время своих обычных сеансов. Считалось, что в этот период, человечество было ещё далеко от начала упадка и вымирания. Однако никто из оракулов не мог сказать с уверенностью, когда же появились первые предпосылки разрушительных процессов человеческого рода, и поэтому игнорировать этот временной отрезок не стоило. Везде могли быть следы первых этапов, или незначительных зародышей того, что в будущем приведет к фатальной катастрофе. Нужно было лишь искать и вести наблюдения. Дело оракулов было ещё далеко от завершения, тогда как первое поколение людей принявших этот удивительный дар уже давно покинуло мир живых, не продвинувшись в своих поисках ни на йоту. Зиана была представительницей третьего поколения, идущего к закату своего существования. Следующее поколение приемников так и не сформировалось – все меньше людей верило в важность миссии, которую несли оракулы и все меньше молодых людей покидали свои дома, чтобы разделить особый дар, который обрекал его обладателя жить в скитаниях и познаниях глубин человеческой истории.
Мари несла поднос с ароматными блюдами. Первые ощущения – это тепло и свежесть только что приготовленных продуктов, выложенных с любовью на фирменных тарелках. Абсолютно неописуемое впечатление производил кофе – напиток, который Мари сварила прямо за стойкой на глазах у Зианы, безуспешно старавшейся делать как можно более непринужденный вид. Хотя глубоко внутри себя она признавала, что не может избавиться от навязчивых сомнений в том, не иллюзией ли все это было? Столь хитрое видение не смогло бы стать настолько правдоподобным, а подобная игра воображения вряд ли могла бы так точно передать витавшие в воздухе этого помещения душистые запахи и ароматы здешней кухни. Отпив небольшой глоток горячего белого кофе она почувствовала, как дремлющие вкусовые рецепторы вдруг ощутили всю гамму вкуса этого необычного напитка. Кажется Мари заметила её изумленные чувства и в следующий раз, когда их взгляды пересеклись, Мари лишь пожала плечами, скромно улыбаясь, как бы давая понять, что кофе у них действительно необычайно хорош. Эксперимент продолжался и Зиана приступила к главному блюду. Это было настолько по-настоящему, что разум отказывался верить, что спустя многие годы, проведенные на скудной однообразной пищи, вкус еды действительно мог доставлять хоть какое-то удовольствие. Все это, как удивляло, так и вводило в заблуждение. Многие предметы, которые бывали статичными во время сеансов, теперь были частью окружающего мира. Телевизор, показывавший с пометкой «прямой эфир», соль, которая спокойно сыпалась из солонки, и даже вид из окна на оживленную трассу, вместе передавали все те неописуемые мелочи, какие могли быть только в том далекое время. И все это было настолько реально, что каждую деталь можно было пощупать, потрогать, ощутить. Зиана боялась загадывать, но, похоже, это место могло стать одним из самых значимым открытий, сделанных за все время существования оракулов.
После очередного глотка кофе, глаза стала застилать розовая пелена, она почувствовала, что что-то меняется. Её связь с этим миром стала слабее, краски, образы, все померкло и создавалось ощущение того, как если бы этот сеанс, вдруг стал таким же обычным, как и все остальные, лишь отдаленно, призрачно напоминая то, что удивляло и поражало ещё мгновение назад. Она ещё этого не понимала, но было заметно, как она отделилась от физической оболочки и стала незримым свидетелем всего окружавшего её мира. Дверь заведения распахнулась, и внутрь вошел мужчина лет тридцати, внушительной наружности. Было заметно, что он был в растерянности: лицо его было очень бледным, а взгляд такой, как если бы он был одновременно чрезвычайно удивлен и взволнован и ко всему, не мог поверить в происходящее.
- Кэйл! – Воскликнул он. – Я не могу поверить в то, что вновь вижу тебя! Что здесь происходит? – Мужчина ворвался на неприкосновенную территорию за стойкой и, миновав обескураженную Мари, тут же подскочил к администратору.
- Митч, Митч, успокойся, объясни, в чем дело, а я постараюсь тебе помочь. – В словах Кэйла чувствовалась твердость, он знал этого человека, и было заметно, что подобное необычное поведение этого клиента его настораживало и волновало.
Образы стали расплываться. Зиана почувствовала, как все вокруг приходит в движение, как если бы неожиданно началось сильное землетрясение. Она сорвалась с места, уже не видя и не слыша двух мужчин. Ей не хватало воздуха, а панический страх направлял её к выходу. Она распахнула дверь и вырвалась наружу. Её встретил холодный немилостивый ветер осени. Черная пелена, вставшая непроглядной стеной перед её глазами, не давала толком понять ей, куда же она бежит. Тошнота вдруг подступила к горлу и желудок сдавило в конвульсиях. Она обессиленно упала на колени, не помня себя и должно быть, очень скоро потеряла сознание. Больше она ничего не чувствовала, провалившись в бездонный омут затравленного разума. Какая-то преграда, или непреодолимая помеха, прервала её сладостное видение. На смену пришли болезненные ощущения беспамятсва.

Тоннель, густо поросший мхом, с обилием пышных растений уводил её во мрак глубин её подсознания. Становилось темнее, или же ей это только казалось, но было ощущение, что пространство вокруг неё сужается, будто подталкивая её к тому, что должно было быть в конце уходящей во тьму дороги. Впереди возникла деревянная лакированная дверь, блестевшая лоском и новизной, подсвеченная по бокам двумя светильниками, которые неожиданно зажглись, как только Зиана приблизилась достаточно близко до этого весьма неуместного в подобной атмосфере препятствия. Совершенно не задумываясь об ирреальности окружающей её обстановки, она интуитивно толкнула перед собой дверь и сделала несмелый шаг на яркий ослепительный свет. Декорации сменились и теперь она стояла на шумной улице поглощенная бушующей людской суматохой, и буйством ярких цветов ожившего мегаполиса. Это был тот самый безжизненный город, который она видела всю свою жизнь лежащим в руинах. Теперь она его не узнавала. Повременно гудели машины на перегруженной утренней трассе, перекрикивались раздосадованные водители, а прямо над её головой с шумом пронеслось надземное метро. Вся эта суматоха казалась такой упорядоченной и такой органичной: каждый человек шел по своим делам, не обращая никакого внимания на всех остальных. Никто не задерживался и не глазел на происходящее вокруг, так, как если бы все это было обыденным и до боли привычным для каждого в этой закономерной суете. Она никогда не могла вообразить, на что же была похожа повседневная жизнь мегаполиса. Конечно же, она читала что-то в книгах, многое видела в фильмах, но никогда ещё не представляла такую живую картину в своих фантазиях и снах. Она шагала вдоль улицы, разглядывая прохожих, которые, казалось, даже на неё не смотрели. В какой-то момент, она вдруг стала осознавать, что в основном, окружавшие её люди были девушки. Странно, но все они были подобны одной. Как одинаковые марионетки они шагали взад, вперед и поперек улиц стройными рядами. Масштабы её наваждения росли и она вдруг заметила, что и водители в машинах стали одним и тем же человеком. Все юные и как один похожие на ту, что спасла ей сегодня жизнь. Эта странная иллюзия стала вращаться в её голове словно калейдоскоп, мешая все цвета и образы в бесконечный водоворот красок и теней. Наконец странная метаморфоза поблекла и погрузилась во тьму.
Зиана открыла глаза. Возвращение в реальный мир было мучительным. Старая обсыпающаяся кирпичная кладка выросла стеной перед её взором, стирая воспоминания о необычном видении, которое так живо возникло в её сознании. За спиной бешено стучал дождь по асфальту. Очевидно, она была под козырьком одного из строений, так как капли дождя не могли достать её. Она лежала на посеревшем от времени полиэтилене, кем-то услужливо постеленным, как будто специально для неё. Собравшись с мыслями, она приподнялась и села, упершись спиной о старую стену. Рядом, тихо и почти незаметно, сливаясь со стеной, стояла черная мантия. Человек, чье лицо было скрыто капюшоном, даже не пошевелился, совершенно не обращая своего внимания на очнувшуюся женщину.
- Кто ты? – Зиана смотрела на незнакомца снизу вверх, ожидая ответа, видя, как что-то происходило за плотной тканью капюшона скрывавшего лицо одного из её собратьев. Едва различимые движения волновали ткань, как если бы лицо искажала боль, или же какие-то другие чувства.
- Не ожидал тебя здесь найти. – Это был глубокий степенный голос, который Зиана не слышала, уже казалось тысячу лет. – Ты так неожиданно выскочила из кафе, что я уж было, подумал, что ты какая-нибудь сумасшедшая, или бродяга, кои иногда встречаются на дорогах.
- Хет?! Я думала, ты больше никогда не объявишься в этом городе! – Резко и бесцеремонно ответила Зиана. Её голос звучал раздраженно. – Ты был в кафе? – Она попыталась вспомнить последние события произошедшие во время её сеанса и продолжила свои размышления уже вслух. – Я испытала там что-то необычное в последние мгновения, будто бы в сеанс вторгся кто-то ещё. Мне рассказывали, что такое возможно, но сама я раньше никогда не испытывала ничего подобного. Это было неприятно.
- Видимо это было мое вмешательство, точнее не совсем моё, но я был там, когда ты спешно покинула заведение.
- Но я не помню, как ты зашел внутрь... – Зиана напряглась, тщетно старясь восстановить сумбурные события последних нескольких минут, но все её попытки были безуспешны. Оставив это бесплодное занятие, она решила переключить всё свое негодование на Хета. – Послушай, что ты вообще здесь делаешь, разве ты забыл, что старейшины изгнали тебя? Сколько бы лет не прошло, это решение никто до сих пор не отменял.
- Я знаю. И я совсем не хочу нарушать их решения. Я оказался здесь благодаря очень странным и необъяснимым обстоятельствам, которые я пока не могу раскрыть. Однако я уверен, что оракулам будет интересно выслушать причины моего нежданного возвращения. – Он помедлил и добавил, не удержавшись в силу своего веселого и живого характера. Подтрунивать над Зианой, было обычным для него делом в былые времена. – А ты все так же неучтива, Зиана. Этот полиэтилен под тобой... – Он кивком указал на то, что было импровизированным настилом. - Могла бы и поблагодарить своего старого знакомого. – Тон Хета принял насмешливый характер.
- В свете последних событий, нам сейчас будет не до тебя. – Зиана, поднялась на ноги, небрежно отшвырнув полиэтилен в сторону, как бы намекая, что благодарности от неё ждать не стоило.
- Я понимаю. – Тотчас сообразил Хет, что речь идет о необычном явлении в кафе. – Безусловно, это заведение – очень интересное место, которое привлечет много внимания, однако, то, чему я стал свидетелем неподалеку отсюда, станет ещё большим сюрпризом, как для оракулов, так и для искушенных старейшин. Такого они точно никогда ещё не видели. А «живое» прошлое встречается тут и там, ты же знаешь сама, что такие места интересны, но, в сущности, пользы от них немного. Скажем не больше чем от мест, где проводят простые сеансы.
- Это место не такое как все остальные. Если бы ты был внимателен, ты бы наверняка это заметил.
- Мое нынешнее состояние не позволяет быть максимально сосредоточенным и подмечать особенности во время сеансов. Послушай, Зиана, я знаю, что между мной и тобой, и прочими оракулами лежат давние споры и конфликты, но сейчас у меня действительно важное открытие, которое может стоить мне если не жизни, то, как минимум моего рассудка. Ты должна помочь мне и устроить еще одну, быть может, последнюю для меня встречу со всеми вами. Есть то, о чем все вы непременно должны узнать. Я расскажу, что со мной было на протяжении всех этих лет. Это очень важно. Ты поможешь мне? – Голос Хета звучал очень серьезно. Чувствовалось, что ни то от боли, ни то от гордости, слова давались ему с большим трудом. Он так и не раскрыл перед ней своего лица, так что Зиана не могла взглянуть прямо в его глаза, но она ему все же поверила. В его словах чувствовался призыв не просто помочь, но будто спасти его от чего-то страшного и неизвестного. По природе своей отзывчивая и участливая, она подошла вплотную к своему давнему знакомому и откинула капюшон с его лица. Отвращение – первое что она испытала. Она его не узнавала. Казалось, что на лице его покоилась уродливая пугающая маска, искаженная болью и многократными страданиями. Этот уставший и измученный человек смотрел на неё воспаленными красными глазами. Кожа на лице вздулась волдырями и создавалось впечатление, что вся его внешность переживает странное перерождение во что-то новое, будто его лицо готовилось принять некое чуждое обличие.
- Что с тобой стало? Ты чем-то болен?
- Это непросто объяснить, но это происходит со мной уже не меньше суток. Уверяю тебя – это не болезнь и это не заразно. Скажем так, это очень тяжелая ноша, о которой я так же должен сообщить.
- Не думаю, что это возможно... Тебе нужно лечение, а старейшинам могут не понравится очередные сомнительные россказни человека, который ни во что не верит.
- Послушай, Зиана, я должен тебе кое-что сказать. В тот раз, я не был виноват... Тот ребенок случайно сорвался в пропасть, а я потом мучался долгие годы и в какой-то степени мучаюсь до сих пор. Мне плевать на старейшин и на их решения, но эта боль, навсегда останется в моем сердце и ничто уже не сможет её успокоить.
- Это неважно. Твои переживания, ничто, по сравнению с тем, что из-за тебя люди отвернулись от нашего братства. Ты видел, как теперь они живут? Они установили бетонированные стены, они остерегаются нас и не желают вступать с нами в контакт. Ты тот, кто нарушил нашу связь с ними, нашу общую целостность. Из-за тебя, наше братство больше не пополняется новыми адептами. Именно из-за тебя наши поиски возможно уже никогда не увенчаются успехом. Ты это знаешь и твоя боль, твои личные переживания: ничто по сравнению с этим.
- Зиана, пойми наконец! Тогда умер человек, а это куда страшнее, чем то, как к вам теперь относятся. Да, вся эта мистическая чушь никогда не воодушевляла меня, но это не значит, что я погубил этого паренька намеренно, чтобы люди от вас отвернулись! Вы все говорите одно и то же, как заведенные, словно бесчувственные марионетки, живущие утопичной мечтой, навеянной безумными кукловодами. Оглянись, Зиана! Наш мир умирает, а вы тут копаетесь  и исследуете то, что было много лет назад. Теперь дошло до того, что из-за смерти человека, ты обвиняешь меня в том, что у вас из-за этого ухудшились отношения с простыми людьми. С каких это пор идеи братства стали важнее человеческой жизни? Я расскажу тебе кое-что о том, что я понял, за годы своего изгнания. Мы не живем полноценно, пока ищем ответы в прошлом. Но у оракулов, жить в прошлом – это смысл жизни. Прошлое мертво, следовательно, вы уже мертвы. Братство ходячих мертвецов в черных мантиях. Ты думаешь, обычные здравомыслящие люди отвернулись от оракулов из-за моей ошибки? Что бы там ты себе не думала – это не так. Они отгородились, только потому, что всегда видели насколько бесполезно то, чем мы занимаемся, а тот случай был лишь хорошим поводом, чтобы они наконец-то решились на действия. Говорю тебе, я пришел сюда спустя столько лет, а сталкиваюсь все с тем же непониманием и сопротивлением. Зиана, вы уже мертвы, уже, если только не поверите во что-то новое! В последние годы я проникся уважениям к простым людям, отвергающим наш псевдомистический дар и все наши высокие идеи о поисках причины всех наших бед. Они просто живут, не оглядываясь в прошлое, не жалея ни о чем, лишь пытаясь продолжать свой род и сторонясь таких как мы – таких холодных и совершенно бесплодных. И уж поверь, я бы больше никогда не появился здесь, если бы на то не было достаточно оснований. Я презираю страрейшин так же, как и они меня. Но теперь, у меня есть, что сказать для обычных оракулов, и я должен это сделать с твоей помощь или без неё.
Зиана внимательно смотрела на человека, который всегда был с ней честен, и казалось, что годы, проведенные в изгнании, не изменили его взглядов. Она верила ему, пусть даже и не принимала его точку зрения. Она отвела испытывающий взгляд и смягчилась.
- Хорошо. Я отведу тебя в город и передам, что ты желаешь сообщить нечто важное, а так же поведать о своих открытиях и странствиях во время следующего заседания совета. Но ты должен пообещать мне, что не начнешь разглагольствовать о том, чем мы занимаемся и что вся наша работа бесплодна. Этим ты поставишь меня в неловкое положение перед всеми. Мы вдоволь наслушались тебя в последний раз и с тех пор, никто из братьев не стал слабее в нашей общей вере и важности нашей миссии. Будь уважителен к совету и тем, кого раньше ты называл своими братьями, и кто в ответ братом называл тебя.
- Даю слово. – Моментально откликнулся Хет в своей извечной курьезной манере, после чего добавил уже более серьезно. - Я скажу лишь то, что должен и то, что велит мое сердце, но я больше не собираюсь осуждать вас. Я лишь поведаю свою историю, а дальше уже сами решите, что вам делать с моей правдой. В любом случае, я никогда не сомневался в мудрости старейшин, я лишь усомнился в том пути, который они избрали для всех нас.
- Поверю на слово. Но сначала, тебе придется отправиться вместе со мной в одно поселение, располагающееся неподалеку. Я давно уже не налаживала контактов с местными, но теперь появился более чем подходящий повод: мне нужно отблагодарить человека, спасшего мою жизнь.
Не дожидаясь ответа, Зиана вышла из под навеса в объятия сильного ливня, собираясь направится по дороге, которой некоторое время назад ушла её спасительница. Хет вздохнул и, за неимением права выбора, накинул свой капюшон и побрел вслед за той, которая была его единственной связью с отрекшимся от него братством. Возможно, было ещё несколько человек, кто мог бы устроить ему встречу с оракулами, но цепляться нужно было за любой вариант, так как ни выбора, ни времени особо у него и не было. Она шла прямо перед ним, а он задумчиво наблюдал за тем, как капли катились по материи упорно отталкивающей от себя влагу. Стало очень спокойно и он позволил своему рассудку расслабиться. Митч, который буквально недавно управлял им во время сеанса в кафе, теперь кажется, где-то дремал, а его взбудораженное сознание видимо забилось в один из недосягаемых уголков разума Хета так что, его присутствие было незримо. Он позволил себе быть ведомым по трассе, уводящей прочь от города. Чувства подсказывали ему, что Зиана не до конца ему доверяет, но у неё были на то все основания. Прошло уже лет двадцать со времени их последней встречи и уж конечно не следовало надеяться, что она будет думать, что он остался все тем же. Да и можно ли было сказать наверняка, что она его помнила и знала теперь, спустя столько лет, если даже он сам, вспоминая все свои прошлые дела, не раз ловил себя на мысли, что сейчас он бы сделал все по-другому. Она всегда была очень аккуратной во всех начинаниях и к тому же очень хорошо разбиралась в людях. Так или иначе, его главной целью было не убедить её в свой правоте, или заставить доверять себе. Ему было нужно донести до совета, то, что было действительно важным, то, что могло перевернуть весь этот застоявшийся и застывший мирок, неизменно исследующий по крупицам историю. Именно для этого она и была ему нужна. Теперь, у него вдруг возникло явственное ощущение того, что ему осталось недолго. Человек, живущий в нем, кажется, начинал побеждать и вопрос его жизни, как личности должен был решиться в считанные дни, или в лучшем случае недели. До этого момента, он должен был передать все свои знания и все свои дела обычным оракулам. Он больше не мог позволить себе такую роскошь, как строить планы на собственную жизнь и на новый мир. Теперь он был лишь предвестником нового времени и именно от него зависело, начнется ли вообще это новое время, или же местная цивилизация так и будет пребывать в уже порядком затянувшейся глубокой изоляции.
Спустя несколько часов пути, гигантские капли все так же упорно катились по одежде и было ясно, что дождь прекратиться ещё очень не скоро. Асфальт утопал в дождевой воде, а низины близ дороги за обочиной были полны бурлящей темной воды. Дождь убаюкивал сознание Зианы и иногда, балансируя на гране сна и яви, она будто забывала о том, где находится и куда ведет её этот путь. Она вновь и вновь прокручивала в голове тот странный сон, который она видела после потери сознания. Так же она возвращалась в своих мыслях к тому, что произошло в кафе, но никак не могла припомнить обрывки того, что происходило в последние мгновения её пребывания там. Перед тем как отключиться она услышала какое-то имя. Очень странное имя, какого сейчас нигде и не встретишь. Имя из далекого прошлого. Мэт, или Митч. Скорее всего, Митч, но она не могла вспомнить точно. Она хорошо помнила, как связь начала слабеть и это начало происходить, когда этот Митч, ворвался в кафе. Но ведь и Хет говорил, что был там. Возможно, Хет и был этим нежданно-негаданно влетевшим на порог Митчем. Ведь и она сама была в этом сеансе не в своем обличии, а в обличии кого-то, кто стал временным носителем её сознания, то есть её непосредственным физическим проводником в мир прошлого.
Зиана вдруг пришла в себя от чрезмерно громких хлюпающих шагов за её спиной. Очевидно, Хет, шедший за её спиной все это время почти беззвучно, угодил в глубокую лужу. Было очень странно осознавать все это и прояснившаяся голова шла кругом, но все же логика происшедших событий говорила сама за себя и глупо было отрицать очевидное, каким бы невероятным оно не казалось. Она замедлила шаг и дождалась, когда Хет, поравнялся с ней.
- Скажи, что ты видел в кафе? Что почувствовал? Я совершенно не помню, как ты появился. Я могу припомнить все очень отчетливо, вплоть до того момента, когда потеряла сознание, но тебя в моих воспоминаниях нет. Скажи, что ты думаешь?
- Мне сложно говорить об этом, потому что в силу определенных обстоятельств, я сам не могу вспомнить, что происходило там внутри. – Хет немного смутился, именно так оракулы обсуждали свои сеансы, а он уже порядком отвык от всего этого. Ему никогда не нравилось описывать словами то, что просто не поддавалось никакому описанию. – Скажу одно, я выглядел не так как обычно, и поэтому ты не смогла отличить меня от других людей, что были там. Я лишь заметил, что в этом кафе, во время сеансов мы были в обличии людей, которые случайно оказались поблизости в то время. Мы словно позаимствовали чьи-то тела и стали непосредственными участниками, того, что происходило в этом заведении. Я думаю, что это место, сильный источник энергии, но скорее всего этот источник не постоянен. Ведь чем сильнее такие места, тем более они хрупки. В доказательство этого я могу привести то, что произошло в кафе, когда мы оба оказались в нем. Сила источника просто таки вытолкнула одного из участников, в данном случае тебя, обратно в наше время. Думаю, если братья начнут исследовать его и частенько бывать там, то не исключено, что этот канал может закрыться уже в ближайшем будущем. Ты, наверное, замечала, что места, в которых часто проводят сеансы, со временем становятся слабее и впоследствии к ним могут подступиться лишь самые сильные и опытные оракулы, тогда как все остальные теряют способность что-либо там видеть. Я думаю, здесь будет то же самое. Вам следует быть осмотрительными и не тратить время и силы попусту. Время этого источника ограничено. Он фонтанирует энергией, которая иссякнет, сразу после того как толпы наших собратьев ринутся его исследовать.
- Что ж будем надеяться, что это не так. Ты все так же мудр и самонадеян, как и раньше. Почему же ты не можешь вспомнить того, что там произошло? – Язвительно уколола Зиана Хета, который по её мнению сильно увлекся рассуждениями, по своему обыкновению уводя разговор в сторону.
- Дождись заседания совета, и ты все узнаешь и поймешь. Большего пока сказать не могу.
- Надеюсь оно будет того стоить. Кажется, мы пришли.
Неподалеку показались освещенные стены обители, залитые обильным светом ярких прожекторов потаенных где-то на земле. Лампочки, мерцающие все до единой, словно волшебные огоньки неподвижно висели в воздухе среди ветвей старинных деревьев, обступавших искусственное препятствие со всех сторон.
– Общаться буду я. Тебе не стоит надоедать людям своими размышлениями и будь внимателен с тем, что говоришь. Многие люди ещё помнят то, что ты натворил много лет назад. Так что постарайся, чтобы они не догадались, кто ты.
- Как скажешь, Зиана, как скажешь. – Зиана не могла видеть, как преобразилось выражение лица Хета. Он едва заметно посмеивался над самоуверенностью и подобным к себе обращением Зианы, однако решил ничем не отвечать на это. То, что он скажет во время заседания совета, должно их рассудить и поставить точку в подобном отношении к нему. Ведь сейчас, этим своим пренебрежительным холодным укоряющим тоном с ним говорила не только Зиана, это скорее был голос любого из братьев, кто мог повстречаться у него на пути вместо неё. Годы жизни в других землях во время своих странствий, сделали его спокойным и рассудительным и, в конечном счете, дали ему возможность переосмыслить произошедшее и оправдаться перед самим собой, в частности перед своей совестью и гордостью. Мудрое время так же подарило ему прощение к тем, кто изгнал его.

Дрова в камине потрескивали, а разгорающийся огонь, переливался всеми цветами алых и желтых оттенков. Пахучий дым утягивало в трубу камина, а тепло постепенно начало разливаться по уютному сумрачному залу. Тия сидела на кресле, поджав под себя ноги. На руках у неё тихо сопел Вилем, успевший сильно соскучиться за время её отсутствия. Примерно час пути ей пришлось идти под дождем. Хотя она успела надеть дождевик, но все, же одежда кое-где успела вымокнуть и она основательно продрогла, когда добралась до дома. Дома её уже ждали горячее питьё и куча теплой одежды, которую родители приготовили специально к её приходу, уже заранее зная, что ребенок придет уставшим и замерзшим. Теперь, когда день был позади, ей оставалось лишь греться в уютном кресле и вспоминать происшествия богатого на события дня. Обратный путь измучил её, но все же она помнила о том, что сегодня ей открылось нечто большее, чем путь к древнему городу. Впервые она увидела и имела возможность говорить с оракулом. С тем, кого обычно сторонились или рассказывали о них странные и удивительные истории, в которых, правда и ложь переплетались и не давали понять истинную сущность этих необычных людей. Сегодня она увидела человека мыслящего по-иному, но, тем не менее, даже такой образ мышления, не мог заставить её поверить в то, что странные россказни людей о них могли быть правдой, ведь Зиана предстала перед ней таким же обыкновенным, а в критичной ситуации на мосту, даже беспомощным человеком, какими были её родители, соседи и она сама.
- Пап, скажи, почему люди так сторонятся оракулов? – Тия решила нарушить, казалось живую тишину, воцарившуюся в зале. Эрван оторвался от старинной книги и внимательно посмотрел на дочь. Он вздохнул. Почему-то он сразу подумал, что Тия ослушалась его и ходила дальше знака с отметкой «10». Чем ближе к городу, тем больше вероятности их там встретить. Отсюда и родился этот её неожиданный вопрос об оракулах. Отец, молча встал, подошел к книжной полке и достал стоявшую там, на почетном месте пачку доисторических сигарет и спички. Он очень редко курил – всю его жизнь, это было роскошью. Он поднес огонек к кончику сигареты и затянулся поглубже, в то время как разгорающееся на кончике пламя стало по чуть-чуть пожирать табак и бумагу. На мгновенье он задержал дыхание, давая возможность сладостному дыму полностью заполнить легкие и начать свое действие.
- Никто не знает почему, но мы называем его Левур. Это город, который ты сегодня видела. Оракулы связаны с Левуром так же, как и мы связаны с нашей обителью. – Эрван решил начать свой ответ издалека. – Скажи, ты помнишь времена своего детства? Наверное, невозможно забыть детство, проведенное взаперти нескольких комнат. Мы с мамой изо всех сил старались скрасить твою изоляцию, но что бы мы не делали, теперь, когда я оглядываюсь назад, то могу сказать, что твоё детство нельзя назвать полноценным. Я никогда не пожелал бы своему ребенку такого детства, но обстоятельства заставили нашу семью быть осторожной. Реальность такова, что вы единственные дети на всю нашу обитель. У всех остальных просто не может быть детей и поэтому вы очень ценны не только для нас с мамой, но и для всего нашего небольшого сообщества. Незадолго до твоего рождения пошли разные слухи, о том, что братство оракулов странствует по поселкам, вроде нашего и уводит с собой детей. Мы не знали, правда это, или вымысел, пока и в нашу обитель не явился один из оракулов. Это был очень необычный оракул. Мне пришлось побеседовать с ним, и он тогда показался мне не таким, как все остальные. Он не был таким закрытым и бесчувственным, какими были все прочие его собратья, которых мне доводилось немало повстречать и до его прихода. Он не призывал нас поддаться неким странным идеям, совершенно чуждым и непонятным, коими оракулы обычно будоражат фантазию простых людей. Казалось он был не из их мира и он даже сам признался как-то, что он не разделяет многого из того, что было ценным для их братства.
До твоего рождения, в нашей деревне был ещё один ребенок. Его звали Эдриан, сын нашего старого соседа Селджа. На тот момент ему было уже восемнадцать лет. Эдриан проводил много времени в обществе пришельца-оракула, слушал его, они много спорили и в итоге, на третий день присутствия у нас этого оракула, он явился домой к отцу с твердым решением о том, что он станет членом братства оракулов. Сердце старика было разбито. Он рыдал, стоял на коленях, умолял сына остаться. Но Эдриан, был во власти идей, которыми пусть и невольно, заразил его пришелец. Он попросил у отца прощения, попрощался с матерью и на утро следующего дня ушел вместе с человеком в черной мантии. Их путь должен был проходить через старый город, который ты сегодня видела. Но, очевидно этого не произошло. Через четыре дня, к нам пришли люди из соседнего поселка. Они принесли мертвое тело бедного мальчика. Человека в черной мантии, который его забрал с собой не было с ним. Люди, что доставили тело, рассказали нам, что днем ранее, Эдриан был уже мертв, когда оракул принес его наруках в их поселок. Он умолял найти доктора и видимо был не в себе. Перепуганные люди прогнали его, а тело привезли к нам. Так как на всю ближайшую округу, Эдриан был единственным молодым человеком, все знали кто он и откуда. Он был в ужасном состоянии, когда его привезли. Видимо он разбился, но в действительности, по происшествии нескольких дней после смерти, очень сложно определить наверняка, что случилось... На этот раз сердце старика Селджа не выдержало такого горя, и он умер в тот же день, когда ему сообщили. Его бедную безутешную жену, мы взяли к себе. Именно она стала твоей няней и потом жила с нами ещё долгие годы.
Никто не знал, что произошло, но поползли слухи об убийствах детей, хотя не было никаких доказательств относительно других подобных случаев. Всегда были люди, которые относились с недоверием к братству оракулов. Они проявили себя в то время, и именно они решили, что следует действовать решительно. Я был в их числе. Мы объединились с людьми из нескольких соседних поселков и отправились на поиски оракулов. Мы выследили одного из братьев и силой заставили его отвести нас к главе всего их братства. Оказалось, что во главе оракулов состоит совет старейшин, которые хоть и неохотно, но все же пошли на переговоры с нами. В результате был заключен договор, о том, что за пределами древнего города, за знаками с отметкой «10», оракулы не будут пытаться заговорить, или как-то иначе войти в контакт с простыми людьми. Таковы были наши условия и старейшины были вынуждены на них пойти. Они согласились, потому что мы: обычные люди, силой заставили их принять наши условия. Мы пригрозили расправой над ними. Признаюсь, очень постыдный поступок, который вместе с тем, привел к тому, что мы стали бояться оракулов ещё больше. После этих переговоров, повсеместно в ближайших поселках стали возводить деревянные, или бетонные стены, устанавливать внешнее наблюдение и сооружать прочие охранные коммуникации. Когда мы закончили с этой работой, тебе было уже восемь лет. Мы продолжали скрывать тебя от людей даже после того, как наша система внешней защиты начала полноценно функционировать. Кроме нас с мамой и твоей няни, о тебе знали, лишь глава обители и некоторые из наших ближайших соседей. Потом родился твой брат. На тот момент, мы перестали вообще что-либо слышать об оракулах. Казалось, что они обходили стороной поселки обычных людей и, жизнь с тех пор и до настоящего времени вошла в привычное русло.
Сигарета, оставленная в пепельнице, давно истлела, когда отец закончил своё повествование. Тишина снова воцарилась в теплом сумрачном зале, после последних отцовских слов. Тия задумчиво глядела на огоньки в камине и мысленно представляла те далекие времена, о которых только что рассказывале её отец. Та женщина, которую она спасла сегодня, не представляла опасности – она знала это, чувствовала своим сердцем. Возможно, она была не такой как все её собратья, но если она была частью их братства, значит, опасность, исходящая от оракулов была сильно преувеличена.
- А ты их боишься? Считаешь, что все они опасны? – Тия заглянула прямо в глаза отца.
- Нет. Уж точно не все. Но я считаю, что их заразные идеи опасны и в конечном счете они ни к чему их не приведут. Они стараются найти смысл в том, что стало с человечеством, и пытаются найти способ это исправить. Я считаю, что исправлять уже нечего. Нужно идти дальше и пытаться продолжать наш род. Единственная их заслуга в том, что они являются отличным источником знаний всех времен, но, к сожалению, их сообщество слишком закрыто, так что нет никакой возможности перенимать все их накопленные знания.
Раздался стук в дверь, прерывая их беседу. Было уже слишком поздно, чтобы соседи вдруг решили наведаться к ним. Это должно было быть что-то важное. Мама, находившаяся в этот момент в коридоре и стоявшая неподалеку от двери, открыла её и, немного попятившись от неожиданности, почти сразу же позвала Эрвана. Отец вышел из зала и повернул за угол, направляясь вдоль по длинному коридору к силуэту своей жены, встречавшей на пороге дома незваных гостей.
- Заходите. – Произнесла она коротко, а голос её звучал как-то чересчур сдержанно. – Милый, пришел Гелард, а с ним ещё двое... – Она запнулась в тот момент, когда Эрван увидел одежды незнакомцев – это были оракулы. – С ним ещё два путника. Проходите, пожалуйста, мой муж проведет вас в зал. Располагайтесь, а я пока приготовлю что-нибудь для наших гостей, чтобы немного согреться. – Перед тем как скрыться на кухне, она бросила на мужа настороженный многозначительный взгляд, но тот лишь пожал плечами, совершенно не понимая, что происходит.
- Гелард?! Что случилось в столь поздний час? – Приглушенно спросил Эрван, в голосе которого слышалось недоумение и легкое раздражение, очевидно вызванное присутствием двух безмолвных черных мантий.
- Извини за столь поздний визит, но эти люди утверждают, что пришли к твоей дочери. – Недоверчивые взгляды старых друзей встретились и в следующее мгновение оба уставились на двух пришельцев, нарушивших покой их тихой обители. – Я решил проследить за тем, чтобы наш договор между оракулами не был нарушен. Однако я знаю эту женщину с детских лет. Это Зиана, она жила в нашей обители когда-то давно, когда все мы ещё были юными. – Он указал на женщину снявшую капюшон и смотревшую прямо в глаза Эрвана. На мгновение их взгляды встретились и они испытывающе смотрели друг на друга, не отрываясь.
- Что ж, если Гелард доверяет вам, то и я доверяю вам. Чувствуйте себя как дома.
- Я благодарю вас за ваше гостеприимство. Как и было условлено давним договором между нашими сообществами, мой спутник не проронит ни слова, а я обещаю не заводить разговоры о своем братстве.
- Вы очень благоразумны. Проходите, я отведу вас в зал. Что привело вас в мой дом? – Эрван направился прямиком в зальную комнату, призывая жестом идти гостей за ним.
- Сегодня днем, я оказалась на грани жизни и смерти и ваша дочь спасла меня. У меня не было времени, чтобы должным образом отблагодарить её, поэтому я обещала ей, что я зайду к ней позже для того, чтобы выразить свою благодарность.
- Очень интересно, она ничего мне об этом не рассказала. – Протянул, явно озадаченный подобным заявлением Эрван. – Что ж, сейчас у вас будет возможность лично отблагодарить её. Тия, к тебе пришли. – Эрван завел гостей в комнату. – Что ж, я полагаюсь на ваше слово, данное мне, Зиана. Я и Гелард, оставим вас на какое-то время наедине, чтобы вам было проще. – Эрван выразительно посмотрел на Геларда и положив руку на его плечо, потянул старого знакомого за собой. – Пойдем, друг, у нас есть свои темы для разговоров.
Как только Эрван и Гелард скрылись за углом коридора, Зиана подошла к изумленной Тии, еще не успевшей толком понять, что происходит и крепко обняла её. Она взглянула прямо в её глаза и Тия почувствовала, что может полностью доверять ей. С самого начала их необычного знакомства, она показалась ей открытой и честной, и единственное чего она сейчас действительно хотела, так это отблагодарить её за свою спасенную жизнь.
- Мне кажется, что я уже тысячу лет не была в этом поселении. Прошло столько лет, как я его покинула – покинула свой родной дом.
- Вы из здешних мест? – Тия была очень удивлена, услышав, что Зиана заговорила о своем доме. Но ведь каждый оракул, когда-то был обыкновенным человеком, и конечно, у каждого из них был свой дом и, следовательно, какое-то поселение, которое они однажды покинули в угоду своего необычного призвания.
- Да, я здесь родилась и жила, когда-то, но многое изменилось с тех пор, как я ушла. Меня уже почти никто не помнит здесь. – Она печально улыбнулась и на секунду о чем-то задумалась. Тем временем, Хет беззвучно прошел вдоль по залу и не спрашивая позволения расположился в мягком кресле, стоявшем на приличном удалении, в тёмном углу комнаты. Он вытащил из кармана бумагу и написал на ней несколько коротких слов, после чего свернул небольшой клочок и оставил держать его в руке.
- Может, стоит поискать своих близких? Наверняка у Вас кто-нибудь здесь остался?
- Нет, дитя, я ушла в свое время отсюда, потому что у меня здесь никого не осталось. То есть, я хотела сказать, что почти никого... – Она улыбнулось своей доброй улыбкой и подняла глаза на Тию, будто возвращаясь из мира своих воспоминаний. Она утаила имя того, кто до сих пор помнил и все эти годы ждал её возвращения. – Знаешь, у памяти есть отличное свойство: в ней, со временем, остаются только те, кто дорог, или был дорог... Даже если дорогих людей не видел вот уже тысячу лет, она все равно будет упрямо подсказывать имена тех, чья ценность превыше всего.
В комнате появилась мама Тии. Теперь она выглядела куда более приветливо. Поначалу её смутили мантии оракулов, что были на незваных гостях, но когда она услышала знакомое имя, ей на какой-то миг показалась, что она могла знать эту таинственную женщину. Однажды она знала некую Зиану и теперь она пыталась её вспомнить. Конечно же, время изменило эту женщину, но как только она услышала, как зовут незнакомку, оказавшуюся в их доме, мысли её перенеслись в те далекие времена, когда она была ещё совсем маленькой. Она очень смутно помнила эту черноволосую девушку, что когда-то встречалась с Гелардом. Однако время так и не смогло подвергнуть никаким изменениям её живые черные глаза. Уцепившись за них своим взглядом, она посмотрела на неё очень внимательно и у неё не осталось никаких сомнений в том, кто сегодня оказался в её доме.
– Прошу прошения. – Первой обратилась к ней Зиана. – Нея, я полагаю?
– Да. – Произнесла немного растерянная мама Тии. Она никак не ожидала, что Зиана вспомнит её, да ещё и назовет по имени, ведь тогда, когда Зиана покинула обитель, она была совсем ребенком.
- Вы очень похожи со своей дочерью... Признаться, как только я её увидела, в моей памяти тут  же возник именно ваш детский образ, то какой я запомнила Вас, перед тем как покинула обитель. Удивительно, я лишь предположила, что вы могли бы быть родственницами, но в действительности так и оказалось.
- Благодарю. – Нея искренне улыбнулась. Людям всегда приятно, когда кто-нибудь, спустя многие годы, говорит, что запомнил, какими они были. – А Вы жили в доме старика Хепке, когда ещё... Когда не было стены. – Она задумалась и добавила. – Жаль вашего отца и жаль, что нам не удалось сохранить его дом. – Она вспомнила, как не стало старого Хепке, а незадолго до этого Зиана покинула их поселок.
- Не беспокойтесь об этом, я не сожалею о том, что вместе с отцом не стало и этого дома.
- Да. Главное, что так и не удалось выяснить, от чего в нем случился пожар, ведь дом пустовал столько лет и вдруг ни с того, ни с сего пожар... Потом уже, после пожара, на собрании, большинство жителей решило, что следует использовать материалы, из которых был собран дом для постройки части стены, тем более что дом стоял на самой окраине поселка и стена никак не смогла бы захватить его. Так и не стало последней памяти о старике Хепке и его дочери. – В голосе Неи слышалось глубокое сожаление и Зиана его очень хорошо почувствовала.
- Не думайте об этом так. – Понимающе улыбнулась Зиана. – Все к лучшему. Бывает, что память о людях лучше хранить в сердце, а не в предметах. Ведь сердцу нестрашны ни пожары, ни потопы, ни даже само время.
- А, Вы, с тех пор так и остаётесь оракулом?
- Да. Я покинула дом, когда вступила в ряды братства. Отец был не против моего выбора и я его ещё навещала какое-то время, правда в самой обители уже не появлялась. Ну а потом, когда он покинул меня... Дорога сюда была забыта, вплоть до сегодняшнего дня.
- Да. – Сразу же откликнулась Нея. – Я случайно услышала, что вы говорили моему мужу. – Тут она многозначительно посмотрела на дочь и та поняла, что её неминуемо ждал серьезный и обстоятельный разговор с родителями о том, что произошло на мосту, который после такого взгляда ей уже никак не избежать. Нея в последний раз обратилась к Зиане. - Мы только недавно поужинали, поэтому вам придется немного подождать, пока я что-нибудь приготовлю. – Зиана сразу же запротестовала, но Нея даже не хотела ничего слушать, так, как если бы вопрос об этом был уже решен окончательно и бесповоротно. – А пока, я приготовлю вам популярный с некоторых пор в наших местах напиток, с добавлением местного самогона. Вам нужно хорошенько погреться. Погода сегодня, к сожалению весьма скверная. – И с этими словами, еще не закончив последней фразы, она удалилась, так что отрывки слов раздавались уже из коридора.
– Ну а теперь позволь мне сделать, то, ради чего я собственно здесь. Я думала, как я могу отблагодарить тебя и решила что, раз ты любишь бывать за пределами своей обители, тебе понадобится карта. Она достала из внутреннего кармана небольшой планшет, который залил лица Тии и Зианы ярким светом, как только Зиана активизировала его. Этот прибор старый, но надежный и проверенный. У меня есть ещё один такой же и он настроен на частоту этого аппарата, так что ты всегда сможешь подать мне знак через него и указать на свое местоположение, если тебе понадобится моя помощь. А я всегда смогу найти тебя и прийти на выручку. Здесь ты найдешь карты ближайших районов древнего города, современных поселков людей, разбросанных тут и там, а так же области, которые находятся под пристальным наблюдением оракулов, то есть те места, в которых мы проводим свои сеансы и исследования. На этом экране ты всегда сможешь увидеть свое местоположение на карте и ты никогда не заблудишься, даже если свернешь с дороги, или позабудешь обратный путь. А если тебе понадобится моя помощь, то тебе нужно будет активизировать режим бедствия, и я сразу же отправлюсь туда, откуда ты мне подала знак. – Зиана склонилась над светившимся экраном и последовательно показывала все возможные функции, которые были предусмотрены в этом приборе. – Я знаю, что этого недостаточно, чтобы отблагодарить тебя за свою жизнь, но я уверена, что этот аппарат будет тебе полезным и ещё не раз сослужит свою службу. Единственное что ему нужно, так это небольшой заряд энергии получаемой от солнечных батарей на задней панели. Думаю, ты быстро разберешься.
- Спасибо, спасибо! – Тия тепло обняла Зиану. – А теперь садись и грейся, вы, наверное, очень устали и замерзли, пока шли под этим ужасным ливнем. – Садитесь и вы ближе к огню. – Тия обратилась ко второму оракулу, что молчал все это время сидел в удаленном кресле и почти сливался с мраком, царившим в углу комнаты, в который едва проникал свет от камина. Незнакомец лишь покачал головой, не снимая капюшона, так и не проронив ни единого слова. Его безмолвное присутствие доставляло ей легкий дискомфорт.
- Не беспокойся за него, Тия, с ним все в порядке и не обращай внимания на то, что он молчит. Таков наш уговор и мое с ним условие. Тебе нужно лишь знать, что он пришел со мной, потому что сейчас у нас есть общие дела, но они никак не связаны с тобой, или твоей обителью.
- Что ж, в любом случае, говорите, если что-то понадобится. – В ответ на обращение Тии, Хет покорно кивнул головой, но так и не сдвинулся с места. Казалось, ему нравилось сидеть во тьме – он будто растворился в ней, став почти невидимым для глаз, и при этом чувствовал себя вполне уютно, безмолвно наблюдая за присутствующими.
В коридоре появилась мама с горячими напитками, а за ней в комнату прошли Эрван и Гелард. Чувствовалось определенное напряжение и разговор толком не клеился. Глава обители и Зиана украдкой переглядывались, но в данной обстановке слова и короткие фразы не могли выразить их хорошо потаенных чувств друг к другу. Зиана ощущала, как пытливо он заглядывал в её глаза, будто искал ответ на какую-то тайну, о которой знала лишь она одна. Кажется, что он все ещё помнил её, помнил их последнее лето и их близость, которая так и не стала в итоге полноценным и крепким чувством. Она очень сильно хотела остаться и поговорить с ним, открыться ему и попросить прощения за то, что однажды просто исчезла из его жизни. Но не сейчас и уж точно не сегодня. Она обязательно придет к нему, только к нему одному и будет честна с ним до конца. Просто пока было неподходящее место и неподходящее время. Однако этой мимолетной встречи в её родном поселке было уже достаточно для того, чтобы вновь ожили осколки давнего чувства, которое теперь вряд ли могли оставить её сердце в покое. Чем больше она находилась в одной комнате с ним, в его компании, слышала его голос, тем больше ей становилось неловко и ужасно стыдно. Ей захотелось покинуть это место. Пока что, этой непродолжительной встречи было достаточно для того, чтобы было о чем подумать и что вспомнить.
- Извините нас за столь поздний визит, но нам нужно идти. – Проговорила Зиана, как только сделала последний глоток горячего напитка. Не колеблясь, она встала и направилась к выходу. В этот момент, Гелард, стоявши у входа в комнату, едва прикоснувшись к ней, взял её под руку и повел к выходу из дома.
- Куда же ты теперь направишься? – Тихо спросил Гелард, чтобы никто кроме неё не мог его слышать.
- Я должна отвести своего друга к старейшинам, а потом...
- Можно тебя кое о чем попросить. – Почти сразу же перебил её Гелард, не дожидаясь полного ответа. – Если уж ты осмелилась вернуться сюда один раз, может тогда, осмелишься вернуться и второй раз? – Последние слова он почти шептал у самого её уха, от чего она почувствовала его горячее дыхание.
Она посмотрела в глаза Геларда, стоявшего так близко, и почувствовала, как огонь разливается по всему её телу, сбивая дыхание и заставляя сердце биться чаще. Она застыла неспособная вымолвить ни слова. Ей захотелось броситься к нему на шею и так и стоять, ничего не говоря и ничего не объясняя, потому что она знала, что все это не имеет значения, когда они вместе. Просто взять и забыть все эти годы, что она прожила без него, без его тепла, без его взгляда, без его любви.
– Да, я приду к тебе, если ты этого хочешь. – Едва держась на ногах, только и смогла промолвить Зиана, крепко сжав ладонь того, кого всегда любила.
- Безусловно, Вы, пойдете. – Прервала их внезапно преградившая дорогу Нея. – Но только минуя нашу кухню. Потратьте на нас ещё пятнадцать минут своего времени, а иначе моя совесть будет страдать весь оставшийся вечер от того, что я не накормила своих единственных за несколько лет гостей. Гости для нас – явление редкое, я бы даже сказала, что умирающее явление. Потому прошу, Вас, и вашего спутника к столу. Все уже готово.
В это время, Хет, намеренно задержавшийся в гостиной, тайком подошел к Тии. Он придержал её за плечо и, минуя всякие условности, сразу же приступил к делу, так как времени было совсем мало.
- Кажется, я видел тебя на днях. В небольшом городке. Правда, мне показалось, что-то заставило тебя убежать, или я не прав? – Быстро прошептал на ухо второй оракул, таинственное присутствие которого, заставляло Тию постоянно следить за ним украдкой.
- Значит, это вы тогда наблюдали за нами со стороны? – Тия попыталась разглядеть его лицо, но мрак и тень от капюшона хорошо хранили его лицо от человеческого взгляда.
- Скажи. – Начал было бесцеремонно Хет, но потом осекся и справился. – Прости за такое обращение, но это очень важно. Ты почувствовала что-нибудь на том месте, где ты невольно остановилась?
– Да. – Задумалась Тия, вспоминая всю гамму чувств, что испытала там. – Действительно, я что-то почувствовала, когда остановилось, точнее, когда что-то неизвестное остановило меня. Что-то неприятное и пугающее. Я долго думала после того случая и кажется, что-то пыталось тогда подчинить меня себе. Я видела, как там произошло какое-то горе... Точнее не видела, а просто ощутила это. Вот поэтому я убежала – я никогда раньше не испытывала ничего подобного.
- У тебя сильный дар, раз ты смогла почувствовать этот источник. – Задумчиво подытожил её таинственный собеседник. – Но лучше никому не говорить об этом, особенно людям из братства. Я знаю их, им сейчас наверняка очень не хватает новых адептов, так что будь осторожна со своим даром и тем, кому ты о нем рассказываешь. Будь начеку и не давай никому заморочить себе голову.
- А вам значит можно рассказывать? – Тии совсем не понравилось, что этот человек, которого она совершенно не знала, стал предостерегать её, не имея на то никаких оснований.
- Я уже давно не являюсь членом братства, и моё мировоззрение больше не служит целям оракулов, поэтому я и предупреждаю тебя. – Хет смиренно улыбнулся и едва заметно приклонил голову, опустив глаза. Он дотронулся до ладони Тии, и она почувствовала, как небольшой сверток оказался в её руке. Он улыбнулся ей невидимой во мраке улыбкой и удалился вслед за остальными. Подойдя ближе к камину, она развернула сверток и прочитала короткую фразу, написанную разборчивым подчерком: «Вернись к источнику и узнай его тайну».

ГЛАВА 5. ИСТОРИЯ ХЕТА.

Прошло ещё три дня, прежде чем Зиане удалось организовать обещанное Хету, собрание оракулов. Появление изгнанника, всем известного в братстве, как убийцы ребенка, спустя столько лет, вызвало настоящий переполох. Многие не желали видеть его, а некоторые откровенно заявили, что собирать совет ради него – это кощунство над решением старейшин, изгнавших его на пожизненный срок скитаться за досягаемыми пределами обитания братства. Его называли одичавшим зверем, окончательно выжившим из ума, а те, кто видел его внешность, боялись, что болезнь, которая поразила его, не смотря на все заверения все же могла быть заразной и он несет опасность для всех. Однако, мудрые и независимые старейшины, не испытывавшие на себе влияния со стороны противников Хета, в итоге согласились на созыв всего братства, приняв к сведению тот факт, что смелость и мудрость Хета, должна быть вознаграждена вниманием, так как это было самым меньшим, что они могли сделать для их заблудшего брата. Всё это время, опасаясь за безопасность и благоденствие всего братства, Хета содержали на карантине в удаленном жилище, фактически оставив его в одиночестве, взаперти, чтобы у него вдруг не возникло желания исчезнуть из поля зрения тех, кто были его ярыми оппонентами. Братство оракулов всегда было весьма демократичным и миролюбивым сообществом, однако в свете подобных событий на некоторых из братьев была возложена миссия по охране и наблюдению за жилищем Хета. Единственным посетителем, кому было разрешено общаться и доводить решения совета до вынужденного пленника, была Зиана. Она была тем лучиком света, который озарял и скрашивал безрадостные дни Хета. С каждым днем, ему было все сложнее сдерживать в себе Митча, сознание которого вырывалось наружу и подавляло психику Хета. Отражение в зеркале больше не было его собственным. По утрам из зеркала, на него смотрел темноволосый кареглазый мужчина из прошлого, внешность которого совсем не была похожа на то, что Хет раньше называл своим лицом. Однако он отметил, что внешне он значительно помолодел, что было, пусть и слабым, но все же хоть каким-то утешением. Теперь изменения были уже такими сильными, что даже у самых ярых его противников вряд ли нашлись бы доводы, чтобы сказать, что он лжет. Было печально осознавать, что свои последние дни он проводит таким безрадостным способом. Почти все время он размышлял над тем, что он будет говорить и на что следует обратить внимание старейшин и братьев. Второго такого шанса в его жизни уже не будет, поэтому следовало тщательно продумать характер своей речи так, чтобы зародить сомнение не только среди братьев, но и у самих старейшин, так как меньшее чего он хотел, так это породить раскол в их небольшом сообществе. Убедив старейшин в справедливости своих домыслов, он мог рассчитывать, на успех своих идей и исполнение всех своих замыслов, которые будут вершиться уже после его смерти, дыхание которой день ото дня он чувствовал все сильнее. Дни его были сочтены и поэтому он решил заняться ещё одной работой, которая должна была скоротать тягостное ожидание и отчасти отчистить его совесть и репутацию перед теми, кто раньше считал его своим другом и братом. Трудом, за который он взялся, была его последняя исповедь и окончательная версия того, что произошло в тот злополучный день двадцать лет назад, когда его собственный мир перевернулся и больше уже никогда не был таким, как до того происшествия случившегося с бедным юношей. Эта работа смогла отвлечь его и совсем не думать о Митче, который затаился где-то внутри, для того чтобы сделать последний рывок. Кажется, он уже догадывался, что в его маленьком замкнутом мире есть кто-то ещё и потому он стал проявлять себя осмотрительнее и теперь уже Хет, чувствовал, как незримый гость наблюдал за ним из глубины его сознания, изучал и ждал его действий. Погружаясь в глубины своей памяти, Хет будто открывал себя заново, переживая те мрачные эпизоды свой жизни, которые в итоге привели его сюда, к его последнему пристанищу и его финальному и самому значительному свершению, которое, должно было стать венцом всех его необычных деяний за последние годы.
Прочитав в последний раз то, что в итоге получилось и, убедившись, что бумага запечатлела все, что было на душе и в памяти, Хет запечатал листки со своими откровениями в конверт. Написав на лицевой стороне конверта имя того, кому это предназначалось, он отбросил все бумаги в сторону и больше не думал о них. На этом все его труды были завершены, а время для размышлений подошло к концу. Пришел день, когда нужно было говорить своё последнее слово. Он был готов и оставался спокойным, пока к нему не пришли и не пригласили пройти в старое убежище братства и одновременно место, где традиционно проводились заседания и советы в составе всех старейшин и братьев. Это был длинный путь из пригородного дома в котором его содержали, к древней городской станции метро, размеры которой позволяли уединенно разместиться всему братству оракулов, для того чтобы быть свидетелями последней речи отщепенца и отшельника, коим они его считали. Проходя по знакомым местам города, он всматривался в полуразрушенные дома, в руины обрушившихся небоскребов, лежавших грудами бетона и камня, и думал о том, как несопоставимо мало успело сделать разумное человечество, перед тем как уйти со сцены оставив рассыпаться все то, что было достигнуто. Судьба всего их рода, была подобна незримой агонии этого угнетенного разрухой города, покинутого и оставленного осыпаться в прах. Если то, что он задумал, будет исполнено, то человечеству придется обратить пристальное внимание на то, как впредь распоряжаться своей судьбой, чтобы не повторить подобных ошибок в дальнейшем. Нужен был новый путь и новая философия жизни, которая могла возродить будущее из пепла прошлого и способная оградить новые поколения от ошибок совершенных ранее. Миссия оракулов во всем этом была очевидна. Нет ничего важнее и ценнее истории. Они всегда были теми, кому был дан особый дар созерцать успехи и неудачи запечатленные в истории. Никто не может знать наверняка, что будет впереди, но у них, тем не менее, было преимущество, была возможность заглянуть в прошлое и воспользоваться уже имеющимся опытом, не следуя вновь по гибельной и крйне ненадежной дорожке проб и ошибок. Это было сильное орудие в построении нового мира и нового общества, способного противостоять самой главной угрозе, которая скрывалась внутри, а не снаружи. Обществу людей, следовало изменить не только свою жизнь, но саму человеческую сущность склонную к саморазрушению себя и всего окружающего их мира. Судьба вновь давала шанс, и, как и прежде, за упадком, должен был следовать подъем.
Темные стены старого метро освещали огни тысяч свечей, установленных на полках, устроенных таким образом, что свет равномерно освещал лица всех собравшихся здесь братьев. На платформе, в самой дальней части древней станции был установлен помост с тремя столами, на которых устроились старейшие представители братства. Их мудрость и знания были необъятны и никто среди собравшихся не обладал настолько сильным и развитым даром проникать в прошлое, какой был у них. Многие знали их всю свою жизнь, но никто не мог с точностью сказать каков был их возраст. Среди братьев бытовало мнение, что они возглавляли ещё первое поколение оракулов и от того многие предполагали, что им было не менее ста восьмидесяти лет. Жизнь их была покрыта мраком, словно, как и их лица всегда скрытые глубокими капюшонами. Даже самые приближенные к ним, знали о них не больше, чем все остальные. Их жилища находились в отдалении от всех. Они умудрялись почти не выходить из своих домов, в то время как, косвенно участвовали во всех научных исследованиях, изучая материалы и давая разрешения на изучение новых объектов.
- Итак. - Начал один из старейшин дребезжащим старческим голосом. - Хет, ты пришел сюда и собрал нас, чтобы поделиться какой-то важной новостью. Мы хорошо помним обстоятельства нашей прошлой встречи произошедшей много лет назад в этом зале. Видимо у тебя появились достаточно обоснованные причины, раз ты снова решил обратиться в совет. Мы уважаем твою настойчивость, и мы даем тебе право высказаться в присутствии всего братства. Приступай, обойдемся на этот раз без лишних слов и вступлений.
- Старейшины и братья. – Торжественно начал Хет обводя всех своим взглядом и ожидая, когда улягутся последние толки. – Начну с самого неотложного. А именно с того, что полторы недели назад, я стал невольным свидетелем необычного явления, коим и являюсь до сих пор. Возьмите мою карту и там вы найдете отметку того места, в котором я умер. – Последние слова он произнес так громко и отчетливо, что все царившее в зале оживление вдруг смолкло. Многие насторожились и стали всем своим видом выказывать крайнее недоверие. О чем говорил этот несчастный безумец? В его словах не чувствовалось языка образности или скрытого символизма. Он действительно говорил о смерти. – Это был сильный источник некой силы, захватившей все мое сознание и в итоге лишившей меня воли. Часть человека, его душа и сознание, оставившего этот след боли, теперь живет во мне. Мне очень сложно говорить, так как каждое мгновение, мне приходится сдерживать его в себе, но он кажется, понемногу берет верх надо мной и этот процесс необратим. Этот челок не представляет опасности, но чувствую, что когда он полностью овладеет мной, я навсегда уйду от вас, оставив его одного в этом чуждом для него мире. Многого из его судьбы я так и не смог понять, однако кое-какие наблюдения мне все же удалось сделать. Он жил в этих местах много лет назад и судя по тому, что я смог увидеть в его мыслях, это было примерно в начале двадцать первого века. В его судьбе было некое событие, очень важное по своей значимости событие, или горе доставившее ему величайшую боль. Эта самая боль, которая прошла сквозь века и донесла до нашего времени его естество, его сущность, его дух. И именно я стал тем, кто открыл эту боль ценой собственной жизни. Я тот человек, чья жизнь станет для этого несчастного продолжением своей былой жизни и продолжением боли в его новом обличии. Прошу вас, ибо я не уверен, что мне хватит сил и времени самому разобраться во всем этом, помогите ему понять, что с ним произошло, когда моё сознание полностью перейдет под его контроль, а моя собственная жизнь подойдет к концу. В сложившейся ситуации, я взываю к вашей человечности и нашей старой дружбе.
Теперь я хочу поведать то, ради чего в действительности попросил всех вас собраться сегодня. Все вы знаете об обстоятельствах моего изгнания. Моя боль, гордость и обида, подтолкнули меня многие годы назад отправиться в далекие странствия, которые длились на протяжении двадцати лет и подарили мне не меньше новых знаний и впечатлений чем, годы проведенные в служении нашему братству. Я бывал там, где следы нашей цивилизации давно погребены под толстым слоем земли, песка, ила и воды. Где леса поглотили старые города, коррозия изъела в прах сталь, а бетон превратился в пыль. Я жил как отшельник. Каждый день шел вперед к горизонту, ел, что даровала мне природа, временами голодал и страдал от жажды. Был жертвой диких животных, но все же судьба хранила меня и мой путь. Мои способности оракула не проявлялись в тех далеких и покинутых всеми землях на протяжении долгого времени. Не было абсолютно ничего, что могло бы пробудить во мне картины прошлого. Мой дар спал, и я был свободен от него, впервые за многие годы своей жизни. Вы все знаете, что я никогда не считал наши способности неким удивительным чудом. Для меня они всегда оставались проклятием. Но, тем не менее, никто из здесь присутствующих не сможет упрекнуть меня в том, что я не достиг совершенства в своих навыках владения нашим мастерством и тем самым я могу позволить себе говорить совершенно открыто: я думаю, что наш дар порожден не нашими сверх способностями, а той местностью, где мы живем. Территории в пределах древнего города и его окрестностей каким-то образом порождают в нас видения прошлого. Однажды, как вы уже поняли из моего рассказа, я очутился в новых и неизведанных землях, где стал обычным человеком. И именно тогда, я открыл земли, населенные другими людьми. Сначала это была одна деревня. Очень небольшое поселение, но за ним следовало ещё одно, а затем ещё и ещё. Везде были молодые люди и повсюду мне встречались дети. Они множатся из года в год и кажется совсем не испытывают с этим проблем и они совершенно не подвержены вымиранию. Тогда, я словно очутился в настоящем древнем мире, в котором жили охотой и собирательством. Здесь не было машин, и почти отсутствовали механизмы, кроме самых примитивных, тогда как, вся работа выполнялась вручную, на манер наших далеких предков. Люди не демонстрировали агрессии и испытывали радость при виде меня, хоть я и не был им знаком. Меня везде принимали, как если бы знали тысячу лет. Я был желанным гостем. Свое невежество этот народ компенсирует бескрайним миролюбием и радушием. Я прожил достаточно долго в одной из деревень, для того чтобы местные успели перенять от меня многие мои знания и умения. Я успел многому их научить – они очень быстро овладевают новыми навыками и иногда я ловил себя на мысли, что они могли понимать меня даже без слов, чутко реагируя на самые незначительные изменения моего настроения. Шло время и я стал понимать, что моих познаний не достаточно для того, чтобы полноценно обогатить этих людей. Спустя долгие годы жизни среди них, когда я все-таки решился на обратный путь, я пообещал им, что вскоре вернусь сам, или взамен меня вернуться мои братья.
Я уважаю вас всех и знаю, что здесь собран весь свет хранителей прошлого величия нашей цивилизации. И теперь, я взываю к вам! Им не нужен наш дар, но им нужны наши знания, накопленные за годы бесконечных работ и исследований. Теперь мы тот мост, который свяжет наше прошлое с нашим нынешним и нынешним этих людей. Мы можем и дальше продолжать бесплодно копаться в нашей истории, или же мы можем начать все сначала с этими людьми. Мы способны обучить их и дать им толчок для будущего развития. Я понимаю, вам сложно переосмыслить нашу миссию и предназначение нашего удивительного дара. Но я призываю вас сделать это, так как впервые за многие годы у нас, у хранителей прошлого, появилась надежда возродить нашу цивилизацию. Я призываю вас заглянуть в будущее. У нас нет дара видеть грядущее, но у нас есть опыт прошлого, для того чтобы научить новые поколения жить в новом мире, который мы сами создадим для них. У нас есть время и возможность создать у этих людей новое мировоззрение, взгляды и принципы на осколках старого мира. Мы не можем оставить наших детей на волю судьбы, так же как и не можем больше жить с мыслью о том, что человечество неминуемо вымирает. Мы должны стать теми, кто прольет для них свет знаний и истину прошлых поколений. Мы должны стать началом их будущего. У меня остается слишком мало времени и боюсь я не смогу лично указыать путь и сопровождать желающих отправиться туда. Во время своего обратного путешествия я составил подробное словестное описание дороги в виде путевых заметок и сразу же по возвращении передал его моим давним знакомым и членам совета. Возвращаясь, я избрал наиболее быстрый и безопасный маршрут, который и отразил в своих путевых записях. До ближайшей деревни Тео-Луна приблизительно два месяца пешего пути. Я бы очень хотел, чтобы удостоивший нас сегодня своим вниманием Гефальдо Руфус, первым изучил мои записи и привел их в подобающее состояние. Надеюся, что старейшины будут не против моего пожелания, поскольку я давно знаю о его незаурядных способностях выискивать потаенный смысл даже в самых трудных текстах, так что он справится с этой миссией как никто другой в братстве.
Я думаю, что было бы неправильно оставлять наши поиски ответов на загадки прошлого, но мне кажется, пришло время для свершения новых планов и первым нашим шагом должна стать экспедиция в составе группы наших братьев. Мы всегда служили в первую очередь науке и это наш шанс, расширить наши познания о том мире, в котором мы живем. Это всё, что я хотел вам сегодня сказать и то, ради чего я до сих пор жив. Решение по поводу моих открытий остаётся за вами, но я лишь хочу верить, что мои прошлые проступки перед всеми вами, не повлияют на ваше окончательное решение и судьбу всего сказанного мною сегодня.
Есть и еще нечто важное... Нет, пожалуй, это самое важное, о чем я должен с вами поделиться. Это моя личная радость и гордость и, пожалуй, мечта любого, кто еще только способен поверить, что такое возможно. – Речь оборвалась на полуслове, так как резкий приступ кашля прервал повествование Хета и не спсобный сдерживаться, он поддался порыву и почувствовал, что он больше не может стоять на ногах. – Простите, простите меня. Пожалуй, я закончу чуть позже. А теперь, если позволите, я удалюсь, мне очень трудно дались последние слова и теперь мне сложно описать, что твориться у меня внутри. Мой недуг дает о себе знать и, к сожалению, я не могу остаться и присоединиться к обсуждениям и полемике по поводу этого вопроса. Я лишь надеюсь, на вашу безусловную мудрость и знаю, что каким бы не было решение, оно будет верным. Простите... – Голос Хета слабел с каждым новым сказанным словом и под конец стал совсем беззвучным. Он крепко зажмурил глаза от внезапно пронзившей все его тела боли и невольно согнулся, теряя равновесия и заваливаясь на бок. Чьи-то надежные руки успели его подхватить и он ощутил, как его поддерживают и куда-то ведут.
Теперь Митч просто таки рвался наружу, неистово терзая измученного Хета. Подходило его время, и он больше не мог терпеть и выжидать. Он бушевал и пытался заполнить собой все сознание Хета, который едва держался на ногах. Хет же в свою очередь почти ничего не видел во мраке, куда его затягивала невероятная внутренняя сила, холодная и чуждая, появившаяся вдруг из ниоткуда. Словно какие-то ужасные клещи сжимали его сознание, заставляя пульс биться чаще. Он тяжело дышал, пытаясь захватить как можно больше воздуха, которого ему решительно не хватало. Сильная испарина покрыла все его лицо и тело. Интуитивно ожидая приближение нестерпимой боли, сознание пыталось забыться, но ничего не выходило. Хет больше не был властен над своим телом и духом. Мучаясь и корчась в нескончаемой агонии он ожидал прихода конца, который судя по ощущениям уже был близок. В какой-то момент, приходя в сознание, он вдруг почувствовал, как заботливые руки Зианы придерживают его на выходе со станции. Теплые лучи осеннего солнца коснулись его лица, и пелена мрака, застилавшая его глаза стала чуть светлее. Все звуки внешней суеты слышались как приглушенное и бесконечное эхо, сливавшиеся в единый гул, доносившийся словно из-под толщи воды. На этом фоне, почему-то отчетливо различалось щебетание птиц. Последний звук, который он слышал вполне определенно и, где-то в душе, радовался ему словно ребенок. Какое-то странное чувство умиротворения вдруг появилось в его душе и разлилось повсюду его крошечного сжатого сознания, забирая всю боль и страдания. Он вдруг расслабился и почувствовал как спокойствие стало единственным чувством, оставшимся после бешенной горячки ощущений пережитых им после преждевременного окончания своей речи. Откуда-то из глубины раздавались мерные удары сердца, становившиеся все тише и тише, постепенно замедляя свой ритм. Перед глазами маячили причудливые формы светлых тонов, а во всем его естестве появилось ощущение беспредельности и неописуемой свободы, будто он вышел наружу, за рамки своей физической оболочки и теперь стал безграничной частью всего окружающего его мира. Хета больше не было среди живых. С этого момента он не осознавал себя в этом мире. Теперь он был на пути в лучший мир, уходя в полной безмятежности и спокойствии, оставив всю свою боль и все свои переживания в мире людей. Наконец-то он был свободен от Митча.
Его донесли до постели, когда дыхание стало уже совсем слабым. Он был без сознания и так и не пришел в себя, пока пульс совсем не угас, до нескольких ударов в минуту. Тело не было мертвым, но и не было живым. Состояние, балансирующее на волоске меж двух миров, при отсутствие почти всех признаков жизни. Теперь его судьба была оставлена на волю случая, но все говорило о том, что ему не пережить грядущую ночь. Зиана ещё долго сидела у его постели, не веря, что он угас так внезапно, едва успев сделать то, ради чего вернулся домой. Его речь была впечатляющей, но то, что произошло после неё, оставило неизгладимый отпечаток в виде грусти и печали в каждом из присутствующих во время собрания. Безусловно, эти чувства возымели своё действие, причем, не только на братьев, но даже на самих старейшин. И именно поэтому, спустя уже несколько часов обсуждений, было принято единогласное решение о том, чтобы тщательно изучить все переданные Хетом материалы. А так же, очень скоро, после исследований имевшихся документов и свидетельств, был рассмотрен вопрос об организации экспедиции по путевым записям, оставленным на постаревшей бумаге упрямым подчерком самого необычного оракула за всю историю их братства.

Эти несколько дней были совершенно безрадостными для Зианы. Сейчас она бесцельно бродила по улицам древнего города, пытаясь понять свою печаль. Снова и снова вспоминались времена, когда она только начинала узнавать Хета. Человек, ставший новым источником света и надежды, теперь волновал все её мысли и чувства. До недавнего времени, она, как и многие другие, презирала его, считая безумцем, повредившим их отношениям с обычными людьми. Но то, что он сделал за эти годы и то, что он раскрыл, заставило её переосмыслить его роль и значение. Теперь ей было стыдно, за то, что она никогда не прислушивалась к нему и ей было обидно, что для неё до самого последнего момента, а для некоторых других и до сих пор, этот человек так и остался непонятым и не услышанным. Никто не давал ни им, ни старейшинам права осудить его много лет назад. Но вместе с тем, эта несправедливость по отношению к Хету, стала для него удивительным поворотом судьбы, который теперь открывал новые перспективы и бесчисленные возможности для тех, кто стремился развеять серую рутину повседневности их братства.
Размышляя о насущном и вспоминая о былом, она как-то незаметно оказалась неподалеку от того дома, где Хета последние несколько дней его жизни содержали в строжайшей изоляции, мотивируя это вынужденными мерами карантина. Она решила зайти, чтобы взглянуть на то, как он жил. Она не была уверенна наверняка, но возможно предчувствуя свою скорую кончину, он мог над чем-то сосредоточенно работать в последние несколько дней, так что теперь ей хотелось бы засвидетельствовать то немногое, что осталось после его смерти. Она знала, что он был занят чем-то вплоть до самого последнего дня перед своей речью в совете. Об этом ей рассказали те, кто постоянно наблюдал за домом. В эти несколько дней Хет почти не покидал своего последнего убежища, и единственными его просьбами были: принести ему побольше бумаги и не беспокоить его по пустякам вплоть до наступления дня заседания.
Зайдя внутрь дома, она почти сразу ощутила прилив скорби и необъяснимой тоски. Пройдясь по дому, она в итоге очутилась в той крохотной комнатушке, где Хет проводил большую часть своего времени, вспоминая и записывая события давних дней. Стол, за которым он сидел, пребывал в беспорядке, но на самом верху кипы бумаг, лежал запечатанный конверт с аккуратно выведенными на нем словами: «для Зианы». Зиана просто не могла поверить своим глазам. Это было то, чего она меньше всего ожидала здесь увидеть. Кажется, напоследок Хет припас свою заключительную речь, в которой обращался именно к ней, к той, которой доверился и на кого полагался больше других после своего возвращения. И в конце концов к той, на чьих руках он в итоге и умер. Развернув конверт, она стала внимательно просматривать его содержимое. Несколько листов рукописного текста и больше ничего. Его последние слова на совете оракулов должны были стать его искуплением, но он так и не успел рассказать всего и завершить свою речь. И теперь то, что содержалось в конверте, должно было вскрыть часть тех тайн, которые он безвозвратно унес вместе с собой.
«Дорогая, Зиана. Думаю, что когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет на этом свете. Человек, чье сознание овладело моим разумом, становится сильнее изо дня в день, и я явственно чувствую, что в скором времени я уже не смогу его контролировать. Каждый раз мне все сложнее выискивать свои воспоминания в том, что теперь я уже с трудом называю своим собственным рассудком. Пока моё сознание все ещё принадлежит мне, и я могу различать то, что является моими воспоминаниями, а что порождено чуждым рассудком, я решил вспомнить и тщательно восстановить события, которые стали поводом моего изгнания много лет назад.
Я никогда и ни с кем не был до конца честен по поводу того трагического происшествия. Но теперь, чувствуя дыхание приближающейся смерти, я впервые решился поделиться своими воспоминаниями совершенно открыто, не утаивая и не скрывая того, что действительно имело место. Не подумай, что это моя очередная попытка оправдаться, или попытаться уйти от своей вины. В любом случае я виновен и в первую очередь перед самим собой и своей совестью, которая взывает меня отдать дань погибшему мальчику, чья жизнь так и не успела начаться. Его звали Эдриан. Молодой и очень жизнерадостный юноша, хорошо воспитанный и способный отличать хорошее от плохого, имевший свою собственную точку зрения и твердые убеждения. Я не пытался навязаться к нему или увлечь рассказами о нашей необычной миссии. Просто так уж вышло, что за несколько дней общения со мной, он заразился идеями нашего братства. Безусловно у него был наш дар и этот дар был неплохо развит, судя по его рассказам и уже имевшемуся на тот момент самостоятельному опыту, который он приобрел во время сеансов на развалинах древних поселений, находящихся неподалеку от того места где он жил. Однако, зная, к чему приводит подобный живой пыл и ярый интерес, я поспешил раскрыть ему истинную сторону того, чем мы в действительности занимаемся. Возможно, я был недостаточно убедителен, однако я честно сказал, что думал по поводу псевдоважности нашей роли, а так же о том, что всегда сомневался в правильности всего нашего дела. Я пытался вразумить его и натолкнуть на мысль о том, что жизнь, проведенная в бесплодных поисках – это слишком большая роскошь для последних людей. Однако эти доводы были недостаточными для того, чтобы вразумить настойчивого юношу решившегося, во что бы то ни стало идти со мной, даже если я буду против. Он пообещал, что если я откажусь взять его с собой, он будет выслеживать меня и идти по пятам, до тех пор, пока я не приведу его к нашему братству. Мне нечего было сказать на подобное заявление и, скрепя сердце, я согласился. Только теперь, я понимаю что, то странное подозрение, закравшееся ко мне в душу с самого начала, было внутренним предчувствием грядущей беды. Я был невнимателен к себе, к своим ощущениям и я пошел наперекор своим желаниям. Итак, совершив три непростительные ошибки, я взял мальчишку с собой и с утра четвертого дня нашего с ним знакомства, мы отправились в путь. Я обещал, что приведу его в наше братство, но по пути покажу несколько мест, чтобы понять насколько сильными были его способности оракула. После первого же сеанса, я понял, что он был очень мощным медиумом, так как впоследствии, он описывал очень яркие и четкие видения. И была ещё одна очень важная и значимая особенность. На одном из первых сеансов, я выяснил, что он был настолько сильным, что концентрировал вокруг себя некое поле, которое одновременно делало мои собственные видения так же очень яркими и четкими, когда я находился рядом с ним. Он был словно накопитель, излучающий вокруг себя мощную силу во время сеансов, которая усиливала ощущения тех, кто в этот момент находился рядом с ним. Он был уникален и в какой-то момент, я вдруг перестал жалеть о том, что взял его с собой. Он был не просто новым адептом, он сам был словно уникальное открытие, которое должно было впечатлить старейшин.
Так, мы провели в странствиях два долгих и интересных дня, за которые мы обошли не меньше шести различных мест, где проводили свои совместные сеансы. И каждый раз, его присутствие открывало что-то новое, что раньше было скрыто для меня в этих местах, чего я никогда не видел, когда использовал лишь свой собственный дар. Эти странствия увлекли меня возможностью увидеть что-то новое там, где я бывал уже тысячу раз. Это задержало нас на несколько дней от претворения нашего первоначального плана держать путь к старейшинам братства. Я совсем не торопился разделить это уникальное открытие с кем-то ещё, поскольку стал считать его своей заслугой. Я знал, что когда он даст присягу старейшинам и братству, я больше не смогу проводить с ним сеансов, так как мой дар всегда был достаточно посредственным. Впоследствии, его должны были обучать лучшие и, следовательно, я вряд ли смог бы продолжить работать с ним в будущем. После всех возможных объектов, что мы обошли в ближайшей округе, напоследок, я решил проверить, как покажет себя его дар в местах, где наблюдалось «живое» прошлое. Мы отправились к заброшенному полузатопленному карьеру, что находится неподалеку от городских окраин, где я намеревался провести последний сеанс, перед тем, как, наконец, исполнить свое обещание перед мальчиком. Наш сеанс начался ещё до того, как мы добрались до места, где его обычно проводили. И тогда, и сейчас я не перестаю удивляться дару, которым его наделила природа. То, что я увидел тогда, выглядело настолько реалистично, что я до сих пор помню каждую мелочь тех событий, как если бы действительно пережил их в нашем времени.
Стояла тёплая летняя ночь, когда мы вышли на просторную поляну, на которой ещё и не было и намека на то, что когда-то здесь будет карьер. Вокруг царили гам и суета. Казалось, что здесь были тысячи глаз пришедших поглазеть на странствующий цирк, вставший лагерем на этом поле. Яркие шатры для представлений были устроены в самом центре поля, а бесчисленные палатки с развлечениями были расставлены тут и там, чтобы толпам людей прибывавших со всех ближайших поселков, было чем заняться перед началом главного представления. Бесчисленное количество плакатов с яркими и взывающими к зрителям лозунгами и призывами повествовали о выступлениях в грядущем шоу, главной звездой которого был некто представляющий себя как: «Великий Нартуро – ярчайшее «Дитя Звезд». Пестрые зазывалы веселили публику и подогревали интерес перед грядущим представлением. Окружающий нас мир был настолько реалистичен, что я мог ощущать все, что происходило вокруг, начиная от прикосновений толкающихся и напирающих на нас людей и заканчивая нелицеприятными запахами животных, которых здесь было большое множество.  Мне особенно хорошо запомнились глаза этих несчастных созданий, полные печали и тоски, что особенно хорошо было видно на фоне горящих радостью людских глаз. Некоторые из них нервничали и вели себя агрессивно.
Эта удивительная ночь открывала нам свои секреты в атмосфере небывалых трюков и невиданных номеров, которым мы стали свидетелями, когда присутствовали во время выступлений цирковой труппы в главном шатре. Мы попали туда через главный вход и устроились неподалеку на третьем ряду, устроенном из тонких досок-перекладин. Феерическое зрелище было незабываемым для тех, кто был на подобном представлении впервые. Мы с Эдрианом замирали в ужасе, когда дрессировщик показывал опасный трюк в окружении диких кошек и бурно аплодировали тонкой девушке, выполнявшей акробатические номера под куполом циркового шатра. Неожиданно раздался гонг и строгий голос конферансье потребовал от всех тишины и внимания. «А сейчас, – возвестил громким величественным басом одетый в строгий черный фрак, ведущий этого шоу, – на сцене выступает Великий и непревзойденный Нартуро! «Дитя Звезд», сошедшее с небес ради сегодняшнего вечера с вами».
Глаза у многих заблестели и под куполом воцарилась гробовая тишина. Никто не смел ликовать, или хоть как-то выражать вслух свои чувства. Зрители словно сразу попали под магнетическое влияние появившегося на сцене мага. Очевидно, многие сегодня оказались здесь именно из-за него. Из-за человека магии и фокусов, колдуна и чародея, способного творить настоящие чудеса на глазах многих людей. Нартуро был и впрямь великолепен. Я так и не смог разгадать ни одного из его фокусов, которые очень сильно напоминали самые что ни наесть неподдельные чудеса. После того как он в финале своего выступления испарился в облачке пепла и больше не появлялся на сцене, я и впрямь укрепился в мысли, что Нартуро был необычным человеком. А далее, вслед за ним появилось несколько клоунов, разрядивших обстановку и заставивших хохотать простодушных людей до колик в животе. Несколько зрителей даже умудрилось в порыве веселья потерять равновесие и повалиться на соседние ряды, что нисколько не уменьшило ни их собственного, ни окружающего их со всех сторон чужого гомона и хохота.
Бурное веселье продолжалось до тех пор, пока вдруг не раздались чьи-то отчаянные крики и вопли из толпы. Я заметил, как разгоравшиеся языки пламени пожирали шатер, в котором мы находились, быстро перекидываясь по тросам на опорные конструкции и балки. Спустя несколько мгновений, на наших глазах уже горела половина шатра, а вся конструкция угрожала обрушиться и накрыть собой несколько сотен обезумевших от ужаса людей. Народ в панике ринулся к единственному выходу. Некоторые умудрились прорезать себе перочинными ножами лазейки прямо в тенте. В тот момент я перестал ощущать, что это всего лишь сеанс. Едкий дым был настолько реальным, что я всерьез задумался о цене своей жизни, которая вполне могла здесь и оборваться. Я заметил, как один парень прорезал себе ход прямо в материи шатра и потянул Эдриана за собой к тому месту. Я сильно кашлял и почти совсем ничего не видел, когда уже на ощупь добрался до того места, где должно было быть отверстие. Я шарил руками и искал. В какой-то момент мне показалось, что мы прошли это место и я стал волноваться и паниковать, так как дышать становилось все труднее, а жар от огня усиливался. Внезапно вся конструкция сооружения начала угрожающе заваливаться на одну сторону, и вся материя пришла в движение, натянувшись словно струна, оставляя последнюю надежду найти то место. В отчаянии мы бросились бежать вдоль тканевого барьера через дым, задыхаясь и откашливаясь. Внизу начали зиять отверстия, в одно из которых мы тут же вылезли наружу один за другим. В то же время, пламя начало перекидываться на ближайшие к шатру палатки, и теперь весь этот ужас продолжался снаружи. Люди бегали из стороны в сторону. Кто-то хватался за ведра с водой, кто-то спасал животных. Крики и брань доносились со всех сторон вперемешку со стонами мечущихся от безысходности цирковых зверей. Мы поспешили убраться оттуда. Мы бежали, не оглядываясь, понимая, что все это было уж чересчур реальным для обычного сеанса. Реальнее чем самый жуткий и душераздирающий кошмар, не отпускающий сознание на протяжении всей ночи. Видимо наша паника сыграла с нами злую шутку, так как образы в моих глазах стали сливаться, и я почувствовал, как наша связь с прошлым начинает слабеть. Не помня себя, я продолжал бежать, пока вдруг не услышал за своей спиной отчаянный крик Эдриана. Тотчас обернувшись, я лишь краем глаза успел заметить, как несчастный полетел в бездну карьера. Сеанс оборвался так внезапно, что он не успел добежать до того места где заканчивалась невидимая черта пропасти. Отдаленные крики и суматоха моментально стихли. Я стоял на том месте, где начиналась бездонное отверстие карьера. И только тогда я понял, какую глупость я совершил, приведя этого юношу сюда. Но ведь я не мог знать, чем все это закончится. Столько мыслей вдруг начало крутиться у меня в голове. Каря себя я побежал к спуску и бежал словно обезумев по спиральной дороге до самого дна пока не нашел изувеченное тело бедного мальчика. Я не очень хорошо помню, что было потом. Я не помню, сколько времени я провел рядом с телом, сидя с ним, рыдая и бессмысленно ругая себя за свою гордость и жадность.
Я нес его на руках до ближайшего поселения. Увидев, в каком я был состоянии, жители тут же прогнали меня, и пригрозили, чтобы я больше никогда не являлся в их поселение. Очевидно, что мои невразумительные речи не смогли убедить их в том, что это был несчастный случай и для большей убедительности они избили меня. Мне хотелось умереть тогда, хотелось, чтобы они меня убили. Но вот уже сколько лет я жив и до сих пор я живу с мыслью о том, что одна невинная жизнь лежит на моей совести. Я не могу подобрать правильные слова, чтобы описать то, что творится у меня на душе и в каком состоянии я пребываю во время написания этого послания. С одной стороны я не виновен и я это прекрасно понимаю. Но с другой стороны, я осознаю, что эта беда произошла из-за моих необдуманных поступков. Я не берусь судить себя, я лишь хочу наконец-то раскрыть истину произошедшего и поделиться этим с теми, кому это небезразлично. Не могу сказать, что мне стало легче, в тот момент, когда я написал об этом. Я прожил с этим много лет и мои чувства уже давно притупились. Бывали моменты, когда я совершенно забывал об этом поступке. Но все же, время от времени, память напоминала мне об этом юноше в моих ночных кошмарах. Моя совесть не чиста и поэтому это призрачное ощущение вины будет преследовать меня до конца моих дней. Больше мне нечего ни сказать, ни вспомнить, и поэтому прошу меня простить и понять, если это возможно. Если однажды тебе повстречается юное дитя, желающее познать наше таинство, не повторяй моих ошибок. Будь мудрее и береги себя, моя дорогая Зиана. С уважением, Хет.»
Глаза Зианы были полны слез. Она не выдержала и позволила своим чувствам выплеснуться наружу. Конечно же, она не могла понять, что чувствовал этот мужественный человек все эти годы. Единственное, что она теперь могла изменить, так это свои поверхностные суждения, которыми она всегда отделывалась по поводу его персоны. Это письмо с воспоминаниями адресованное именно ей, превращало его из злодея, коим его все считали и более того, культивировали это мнение, в обычного человека, который никогда не помышлял навредить братству. Единственной его ошибкой был чрезмерный интерес к уникальным способностям юноши, который в итоге по-своему погубил обоих участников этой драмы. Хотя и тут Зиане было трудно его осуждать, ведь она не знала, как бы поступила сама, если бы оказалась на его месте. Она взяла себя в руки и вложила записи с несколькими капельками оставленных на них слез обратно в конверт. Миновав длинный коридор, ведущий к выходу из дома, она оказалась в лучах ещё теплого осеннего солнца, пробивавшегося сквозь прозрачную застекленную прихожую, полную причудливых солнечных зайчиков порожденных всевозможными изгибами цветного стекла. В таком состоянии все казалось каким-то необычным и особенно ирреальным, ведь её мир вдруг перевернулся с ног на голову. Она вдруг поняла, что все её суждения и знания в один миг стали настолько незначительны, что вся ценность и важность её дел неожиданно перестала иметь всякое значение. Именно сейчас ей захотелось чего-то нового, чего-то, что было оставлено в угоду поискам и исследованиям на протяжении долгих лет. Почему-то именно сейчас вспомнился Гелард – человек, который всё это время невольно волновал её чувства. Их встреча, так же как и его последняя просьба были совсем неслучайны. Она должна была ещё раз вернуться к нему и выяснить, что он чувствует и сможет ли он простить её и понять спустя столько лет.
Она решительно вышла за дверь, покидая последнее пристанище её друга, и направилась туда, где теперь покоилось его ослабленное тело. Зиана всерьез думала о том, что ей нужен был отдых, некая перемена обстановки. Она должна была его увидеть напоследок, так как не могла знать наверняка, когда вернется в этот полуразрушенный древний город и вернется ли в него вообще когда-нибудь еще. Быстрым шагом он направилась по некогда деловому, а ныне весьма мрачному кварталу, миную пустынные площади, поросшие дикими зарослями плюща и бурьяна; бульвары, названные в честь давно забытых событий и людей; улицы, хранившие память в каждом крохотном камне. Знакомая дорога быстро привела её к району хорошо сохранившихся высоток, где располагалась та самая станция, где на протяжении уже многих лет происходили собрания оракулов. После последней речи, Хету помогли подняться на поверхность и покинуть станцию. Состояние его ухудшалось прямо на глазах и поэтому его тело отнесли в ближайшее оборудованное жилище, где и оставили в ожидании самого худшего.
Повернув за угол и миновав вход на станцию, Зиана направилась к зданию, где компактно проживали её братья. Приближаясь к жилищам, она уже чувствовала, что произошло что-то неладное. Издалека она заметила, что дверь однокомнатного помещения бывшего когда-то номером отеля, где должно было находиться тело Хета, была оставлена раскрытой нараспашку. Зиана прибавила шаг, ощущая нарастающее чувство беды. Почти бегом она ворвалась в безлюдное помещение и бросилась к пустой кровати с отброшенным на пол одеялом. Тела её друга нигде не было. Глупо было думать, что кому-то могло взбрести в голову забрать его отсюда. Он ушел сам и кто бы он теперь ни был: он больше не был Хетом.

Митч брел по старому городу, ощущая немыслимую силу и бодрость во всем организме, как если бы он проспал двенадцать часов к ряду, после долгого трудового дня. Голова была свежей, а ход мыслей больше не нарушали различные навязчивые идеи, порожденные из глубины неведомого разума, назойливо точившего его сознание все это время словно древесный червь. Не замечая окружающего мира, он шел и понемногу привыкал к пьянящей свободе, кружившей голову и заставляющей мысли метаться от одного предмета к другому, постепенно восстанавливая ход событий последних дней. Все происходившее напоминало наваждение, обрушившееся на него ни с того ни с сего. Даже сейчас, когда в голове воцарился абсолютный порядок, он не мог взять в толк, что происходило вокруг, так как окружающая его действительность совершенно не укладывалась у него в голове. Он брел по мегаполису, который совсем не походил на то, каким он себе его запомнил. То и дело он оглядывался и озирался по сторонам, понимая, что то, что он видел, было словно картинами его самых страшных кошмаров, самых смелых и безумных фантазий. В последний раз, когда он был здесь пару недель назад, его встречал бурлящий жизнью город с тысячами суетившихся людей и бесконечным потоком машин. Теперь же он шествовал по мертвым и тихим руинам, которые лишь отдаленно напоминали районы и кварталы, знакомые ему с самого детства. Все это образовалось должно быть естественным путем, спустя многие и многие годы, изничтожившие бетонные остовы и источившие стальные конструкции, оставив на их месте лишь пустоту и воспоминания. Сколько же прошло времени и куда ушли все эти годы, забрав с собой былой рассвет этих мест? Где теперь были люди, жившие здесь когда-то и кем были те существа, что оставили его в той комнате, которую он спешно покинул, опасаясь за свою жизнь? Все это не давало ему покоя. Мысли снова стали путаться, и он вдруг стал думать о своей жене безвременно покинувшей этот мир во время родов и сынишке, который занимал самое главное место в его жизни, после кончины супруги. Он невольно погрузился глубоко в свои воспоминания и вдруг образ его сына возник в прояснившейся голове: глаза, улыбка, неуклюжая детская походка – все это неожиданно и так отчетливо проявилось, что расчувствовавшись, он невольно прослезился, жалея себя за то, что не смог предотвратить беду. Что же стало с мальчиком, с его сыном, почему он до сих пор ощущал это тягостное горе, мучавшее его и сводившее его все время с ума? Как ни старался, он не мог вспомнить.
В памяти возник ещё один образ: это была девушка, придерживающая за руку маленького ребенка. Вся память и своя и чужая, хранившаяся в его воспаленном мозгу, начала понемногу проявляться. Каким-то образом, он понимал, какие воспоминания были его собственными, а какие чужими. Он точно знал, что этот отрывок памяти был не его. Ребенок, шедший рядом с юной девушкой, был точной копией его сына Джозеса. Да и мог ли Митч думать, что он был точной копией, когда этот новый и чуждый мир безумия, переворачивал все с ног на голову. Раз все то, что происходило с ним было столь необъяснимо и совершенно не имело никакого вразумительного объяснения, то следуя такой логике, можно было наверняка говорить о том, что тот ребенок, очень сильно напоминавший ему сына, и был его сыном, каким-то странным образом, оказавшимся у чужих людей. Придя к столь неоднозначному выводу, не подкрепленному ни одним фактом, Митч стал копаться в памяти незнакомца, отыскивая какие-нибудь зацепки связанные с тем, где и при каких обстоятельствах ещё встречалась эта самая девушка на его пути. Подсознательно и интуитивно он чувствовал, что должно было быть ещё что-нибудь. Прикладывая максимум усилий, так что вены на висках раздулись, а со лба заструился пот, Митч стал проникать в мертвенную толщу чужой памяти, неохотно раскрывающую секреты человека, которого уже не было в этом мире. Его усилия были вознаграждены и в какой-то момент он стал отчетливо видеть то, что его душа и сознание так страстно желали найти – странный людской поселок, скрытый от окружающего мира мощной стеной. Внутри шёл ряд домов и в самом последнем, расположенном близ песчаного берега реки, он увидел, как человека, чьи воспоминания он ворошил, встречал мужчина, обращавшийся к незнакомой женщине шедшей рядом с ним. Эту женщину, его спутницу, звали Зианой. Митч видел, как он идет рядом с ней и словно в немом фильме заходит в комнату с камином, не слыша подробностей разговора, лишь чувствуя движение окружающей материи и отдаленные звуки, пробивающиеся будто из под водной толщи. Ему вдруг стало все понятно. В какой-то момент он отчетливо увидел в чужих воспоминаниях эту девушку, которая чуть раньше была с его сыном. Теперь он точно знал, где она живет и как можно было добраться до её родного дома.
Новый бурный поток воспоминаний, словно прорвав невидимый барьер, мгновенно наполнили голову Митча, так что он едва успел осознать тот момент, когда истина вдруг раскрылась перед ним, а все воспоминания проявились в ярких красках и во всех подробностях, как если бы он сам переживал все самые главные и волнительные мгновения чужой жизни. Митч докопался до самого дна чужого подсознания. Он вскрыл потаенные знания Хета, имя которого теперь ему стало известно. Вся жизнь этого человека теперь как будто была у него на ладони, однако на фоне общей картины многие мелочи казалось неярким и нечетким, так что те моменты, которым Митч с самого начала не оказал должного внимания почти сразу же стали увядать и уходить в тень. Однако это было не столь важно, поскольку он понял, как следует вызывать чужие воспоминания. Изначально он сосредоточился на самых ярких моментах. Он видел годы изгнания и то, чем Хет занимался все это время. Узнал о последних днях его жизни, увидел, как он уходил в мир иной. Многое из увиденного им, осталось непонятным и не поддавалось никакой интерпретации. Видимо их внутренние миры были слишком разные. Самое главное, что так и не раскрылось – это тот момент, когда Митч, собственно и стал Хетом. Когда и при каких условиях произошло это невероятное перерождение и смешение двух душ в одном теле, и как такое могло вообще произойти? Это оставалось неразрешимой загадкой, которой, однако, Митч, не предавал большого значения. Важнее всего был его сын, и мысль о том, что он обязан вернуть его себе. Эта мысль врезалась клином и стала превалирующей среди всех прочих идей и замыслов.
Митч неожиданно вздохнул полной грудью, выходя из состояния легкого транса, возникшего от глубокого погружения в недра чужого сознания. Он случайно отметил про себя, насколько чистым был окружающий воздух. Он вздохнул ещё раз, на этот раз намного глубже и голова чуть закружилась. Он огляделся по сторонам, и решил, ориентируясь по остаткам зданий и направлениям улиц, что он находится теперь где-то в центре города. В последний раз, когда он был здесь, он не мог и помыслить о том, чтобы вздохнуть полной грудью. Где-то в глубине души он испытывал отвращение к городскому воздуху, поскольку на каком-то подсознательном уровне ощущал, насколько он был  грязным. В свое время он даже отказался от хорошей должности в городе, променяв её на свою лесопилку, только бы ощущать естественные ароматы лесов и полей, раскинувшихся за чертой мегаполиса. Хоть что-то стало лучше в этом мире. Он продолжал идти, больше не думая ни о чем, твердо решив, что найдет способ вернуть своего сына. Для начала нужно придумать, как можно наведаться в эту странную обитель. Он уже знал из воспоминаний Хета, что изнутри и снаружи обитель хорошо охранялась. Нужно было хорошенько подумать над тем, как попасть внутрь. Но, так или иначе, в первую очередь требовалось раздобыть новую одежду, так как жуткий черный балахон, оставшийся от Хета, вряд ли мог сыграть добрую службу Митчу в его замысле наведаться к людям и вызволить собственного сына. Так же Митч стремился поскорее избавиться от этой одежды, еще из-за того, что она почти сразу же стала внушать ему необъяснимый подсознательный ужас, ассоциируясь со всеми его самыми темными и мрачными кошмарами. К тому же, память Хета почему-то отказывалась давать объяснения в отношении этого одеяния. Но прежде всего, нужно было раздобыть пищу, так как голод, уже начинал затмевать собой все прочие мысли, страхи и здравый рассудок.

ГЛАВА 6. «ПОДЕЛКИ МИТЧА».

Митч стоял не шелохнувшись, рассматривая изнутри старый ангар, который он нашел на месте где раньше был частный аэропорт, ныне больше похожий на естественный участок травянистой равнины. Несмотря на то, что беспощадное время оставило здесь свой разрушительный отпечаток, это сооружение было в хорошем состоянии и позволяло жить и работать, не боясь дождя и ветра, а так же, при дополнительном обустройстве, могло вполне позволить скрываться и от холодов, которые вскоре должны были прийти в эти края. Только по прошествии недели, проведенной в кропотливой работе по уборке и наведению порядка в этом исполинском сооружении, Митч начал ощущать удовлетворение от затрачиваемых усилий. Вычистив помещение от различного хлама, случайного мусора и вековой пыли, Митч устроил здесь все так, как было когда-то в его собственной столярной мастерской. Походив по округе, ему удалось найти несколько старинных подземных складов, которые время частично обошло стороной. Там он раздобыл весь необходимый для работы по дереву инструмент и обслуживающие материалы. В ангаре он устроил несколько станин и столешниц, как того требовало его ремесло. По природе своей трудолюбивый и настойчивый по характеру он соорудил для себя все так, чтобы у него были идеальные условия для труда, который должен был стать его основным повседневным занятием. Теперь можно было приступать к непосредственной работе по дереву и производству различного рода товаров и поделок, что были заработком для него всю его жизнь. Все это было частью его необычного плана по освобождению своего сына.
Поначалу он рассматривал вариант проникновения в обитель через то место, где не было установлено никакого внешнего ограждения и не существовало никаких искусственных препятствий – через побережье протекавшей рядом с обителью реки. У него ушло несколько дней для того, чтобы оценить этот вариант и прийти к выводу, что эта затея обречена на провал. Обойдя обитель стороной, для того чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и, спустившись вниз по руслу реки, он добрался до ближайшей переправы и перебрался через железнодорожный мост на противоположную сторону. Далее его путь лежал через труднопроходимую холмистую местность вдоль всего левого берега реки в обратном направлении к обители. Добравшись, он расположился в незаметном укрытии на склоне с противоположной стороны реки и, используя найденный на складах бинокль, принялся наблюдать за тем, что происходило на берегу со стороны обители. Тщательно изучив изгиб русла в том месте, где располагалась обитель, крутизну берегов и силу течения, он пришел к выводу, что не сможет незаметно преодолеть водную преграду и попасть внутрь неограждённой территории ни днем, ни даже ночью, так как этот участок был хорошо освещен, а на берегу время от времени появлялись люди, очень сильно напоминавшие часовых. Но даже если предположить, что ему бы удалось миновать освещенный участок берега и обойти неустанно бдящих всю ночь людей, оставалась ещё одна проблема: как он вызволит ребенка? Главной проблемой было течение. Оно было весьма сильным на этом участке реки, и Митч совсем не хотел подвергать риску собственного сына, да и себя самого, так как он никогда не был хорошим пловцом. Да и ещё не последним вопросом было месторасположение дома, в котором содержался ребенок. Ведь Митч не знал наверняка, где именно искать своего сына, а судить о плане расположения домов, положившись лишь на воспоминания Хета ему совсем не хотелось. В общем, после того, как Митч собрал воедино все неизвестные данной задачи, то этот, казалось бы, простой и логичный план стал представляться ему самой настоящей авантюрой. Ему пришлось откинуть эту идею, хотя первоначально он рассчитывал, что будет руководствоваться именно этим замыслом. Поразмыслив еще немного, ему в голову, наконец, пришла другая идея, более изощренная и в то же время показавшаяся ему вполне разумной и посильной. Он решил, что проникнет внутрь обители средь бела дня и выкрадет своего сына на глазах у всех поселенцев так, что поначалу никто и не догадается, что произошло на самом деле. Он рассчитывал войти и покинуть обитель через главный вход, привлекая как можно больше внимания к своей персоне. Но для этого нужно было подготовиться. У него были все подходящие навыки и таланты, для того, чтобы поразить этот небольшой поселок и он намеревался именно так и сделать. Они никогда не забудут его прихода, а когда он покинет их и все раскроется, он оставит после себя неизгладимый след в их умах и сердцах. Митчу показалось маловероятным, что они оставят его в покое после того, что он намеревался сделать и потому он решил, что в случае успешного исхода всего предприятия, он направится в далекую страну, память о которой хранилась в воспоминаниях Хета. Решив, что это необычная идея и станет его окончательным планом к действию, он больше не думал об этом, придавшись своей привычной работе по дереву, вкладывая все свое мастерство и душу в изделия, которые должны были, не просто понравиться, а которые должны были покорить умы и души людей живущих в обители, так чтобы у них не могло возникнуть никаких подозрений о том, что в действительности он задумал.
Спустя месяц, работая все это время почти без отдыха, прерываясь лишь на сон и обед, Митч достиг желаемого результата. В отдаленном углу, накопилось приличное количество деревянных раскладных табуретов, фигурок медведей стоявших на задних лапах, несколько небольших кресел качалок, пара тумб с резными ручками, которые он изготовил для самого себя и пара десятков подсвечников, сделанных преимущественно из материалов, остававшихся в виде отходов от более крупных изделий. Все это было сделано очень аккуратно и добротно, так, как мог это сделать лишь мастер по дереву отдавший много лет своему ремеслу. Митч находил успокоение и глубокое умиротворение в своей работе и ничто не могло вывести его из равновесия, когда он занимался любимым делом. Руки казавшиеся чужими, поначалу привыкали к материалу и инструменту, вспоминая позабытые приемы и движения. Он осторожно снимал волокно за волокном с древесины хранившейся все это время забальзамированной особым способом на тех же складах, где он отыскал инструменты, ища оригинальные формы и изгибы в своих изделиях. Он черпал энергию из нехитрых движений, пропуская её через себя и придавая материалу форму, передавая часть собственной души в каждом изгибе. Он всегда так делал, представлял, как часть его сущности вдруг оживает в каждом его творении. Это было залогом его успеха и во все времена, у него был хороший достаток и ряд постоянных клиентов, которые ценили его необычные способности в работе по дереву. Готовые изделия он любовно зачищал, а затем покрывал древесину специальным защитным составом, что служило залогом долговечности.
Митч чуть отступил назад, чтобы окинуть взглядом свое последнее детище, на которое он потратил не меньше шести дней. Это был походный короб, который он намеривался взгромоздить на уже готовую тележку и в него поместить все прочие свои поделки из дерева. Внешне, сколоченная из аккуратно подогнанных друг к другу досок, конструкция короба была вполне заурядной и обыкновенной на вид, за тем лишь исключением, что снизу скрывалось потаенное второе дно с откидной боковой крышкой, о котором знал только Митч. Все прочие, кто бы ни взглянул на этот короб, ни за что бы не определил что в нем скрыт какой-то секрет. Он проверил, насколько легко откидывалась боковая крышка, скрывавшая дополнительное пространство, для того, чтобы в днище могло уместиться крохотное тело ребенка. Смазав новенькие бронзовые петли, он захлопнул крышку, уверенный в том, что данная конструкция не подведет и сработает в назначенный час как надо. Сверху он загрузил все свои изделия, и, убедившись, что рассчитал все размеры правильно под объём изготовленных изделий, прикрепил одинаковые лекала на оба борта короба и принялся закрашивать черной краской вырезанные отверстия в виде замысловатых готических букв. Спустя несколько часов, как краска пообсохла, он снял лекала и теперь уже подверг окончательному досмотру получившееся изделие. Короб блестел новизной и лоском от свежего лака, а по обоим бокам теперь красовалась внушительная надпись «Поделки Митча».
Только теперь он осознал, насколько большую работу он проделал и именно сейчас в нем проснулся азарт, от того, что стали появляться сомнения в том, справится ли он с поставленной перед собой задачей, либо же его постигнет неудача. Этот азарт, или же может страх, начинал отвлекать его и расстраивать ровный ход его замысла. За время, что было потрачено на изготовление его обыденной, но на этот раз необычной продукции, он вспомнил не только все свои умения и навыки работы по дереву, но и почувствовал, как рукам вернулась привычная недюжая сила. От природы очень крепкий и хорошо сложенный в своем прежнем обличии, теперь, в видоизмененном обличии Хета он чувствовал себя так же уверенно, как и в бытность его жизни в том мире, где улицы мегаполиса еще были полны людей. Физически он был готов ко всем невзгодам, какие могли постигнуть его внутри обители. В глубине души он четко определился, что не будет планировать свои действия внутри намеченного поселка. На первый раз нужно просто проникнуть внутрь и разузнать, обстановку на местности. Какие люди там живут и вообще, клюнут ли они на его уловку, либо же отнесутся с прохладой и предпочтут прогнать его, не дав возможности даже попасть на порог их поселения? Он был не силен по части планирования, но всегда умел действовать спонтанно и по наитию, и, зачастую, у него это неплохо получалось. Положившись на эту свою полезную способность, он решил сосредоточиться на том, как  будет представлять свой товар и что будет говорить, если его спросят откуда он пришел. Этот вопрос должен был быть закономерным, ведь он намеревался устроить такое, чего не было может уже несколько сотен лет. Оживить, или даже возродить процесс натурального обмена, зародившийся ещё с незапамятных времен, но сейчас очевидно потерявший широкое применение среди жителей удаленных друг от друга небольших поселков. Точнее его задачей было создать иллюзию возрождения этого процесса. И тут, ему в голову пришла ещё одна мысль, которая показалась очень разумной, но в то же время доставила некоторое разочарование. Не стоило сразу бросаться в пекло и лезть на рожон, пытаясь проникнуть в столь защищенное поселение. Для начала нужно было опробовать свой план в каком-нибудь другом месте. Понимая всю ценность неожиданно пришедшей мысли, Митч все же был очень сильно раздосадован тем, что придется тратить ещё какое-то время на распространение товара в других местах и, следовательно, затрачивать опять же немалое время на то, чтобы производить на свет все новые и новые изделия. Так должно было продолжаться до тех пор, пока люди в близлежащей округе не заговорят о его продукции и мастерстве. Однако другая его сторона говорила, что даже не смотря на затраты времени, мысль все равно была весьма разумной, ведь почти наверняка об этом сразу же пойдут слухи и толки между жителями поселков. А когда эти слухи разрастутся и люди начнут узнавать бродячего мастера и доверять ему, то будет куда проще проникнуть в нужный ему поселок, уже зарекомендовав себя и заслужив всеобщее доверие. Однако оставалось ещё одно большое сомнение: а будут ли слухи о нем вообще распространяться? Что если жители поселков живут настолько уединенно и замкнуто, что информация передается либо очень медленно, либо же вообще не выходит за пределы каждого отдельно-взятого поселка. Все это необходимо было узнать, а для этого нужно было провести тщательную разведку на месте. Более того, следовало не просто заняться реализацией, нужно было каким-то образом расшевелить, или даже взорвать местную общественность, для того, чтобы слухи о нем почти наверняка стали переходить из уст в уста между жителями поселков, создавая положительную репутацию о его персоне. Рассчитывая потратить на все это ещё какое-то количество времени, он надеялся, что гарантирует себе доступ к самой главное своей цели – обители, где у чужих людей жил его сын.

ГЛАВА 7. ДАР.

На самом деле, волшебство, если оно вообще существовало когда-нибудь, во все времена было делом рук человеческих. И будь то удивительное стечение обстоятельств, ловкость рук, или же действительно вмешательство магических сил, в любом случае чудеса были плодом человеческой жизни и всего того, что подвергалась изменению самими же людьми, физическими способами, или духовными. Зиана наблюдала за тем, как братья один за другим заходили внутрь придорожного кафе «Чили» и с печалью вспоминала о том, что говорил ей Хет. Сила  и уникальность этого места постепенно истощалась и уходила в никуда, вместе с каждым очередным сеансом братства оракулов. Была ли их способность заглядывать в прошлое современным волшебством, или же такие явления встречались во все времена, просто люди лишь относительно недавно научились различать прошлое посредством новых открывшихся способностей – для неё всегда оставалось тайной. Теперь она задумчиво смотрела поверх этого заведения, сидя поодаль на пригорке и размышляя о том, что ей, пожалуй, было уже совершенно всё равно, имело ли это место большое значение или нет, был ли данный источник «живого» прошлого столь уникальным и что в итоге могло извлечь из этого братство. Минувшие несколько недель, отложили на ней глубокий отпечаток скорби и в тоже время, заставили переосмыслить все то, что являлось для неё ориентирами на протяжении всего времени существования их общности. Хет, показал своим примером ей и другим оракулам, что есть альтернативная возможность деятельности и существования их необычного сообщества. И теперь она, была одной из тех, кто всей душой желал отправиться в путь, для того, чтобы встретиться с людьми из далеких земель и наполнить свою жизнь новым смыслом и опытом. Однако старейшины до последнего дня почему-то выжидали. Со дня смерти Хета, они все откладывали и переносили свое решение и до сих пор так и не объявили окончательный день отправки экспедиции и имена тех, кто войдет в первый состав странников, которые будут направлены для установления контакта и составления подробного описания маршрута и всего прочего необычного и значимого, что только могло повстречаться у них на пути. Как и во все времена существования братства, никто не знал, что задумали старейшины и каким был их истинный замысел. Все традиционно полагались на их вековую мудрость и никто не осмеливался беспокоить их по этому вопросу прежде, чем они сами не решат огласить своё решение. Существовала глубокая пропасть в отношениях между рядовыми оракулами и теми, кто являлся их интеллектуальными наставниками и вдохновителями. Удивительно, как за многие годы, их общность и система отношений не претерпела никаких значимых изменений. Отсутствие конфликтов среди членов братства и беспрекословное подчинение – вот, что было залогом того, что спустя многие годы, оракулы ни разу не испытали пагубного влияния от внутренних раздоров в их общности и революционных настроений со стороны несогласных и недовольных. Пожалуй таковой ситуация оставалась и сейчас, с одной лишь разницей. Единственный бунтарь за всю историю существования братства - Хет, вернувшись из далеких странствий, перевернул представления некоторых оракулов в достаточной мере, для того, чтобы они решились отказаться от первостепенных обязанностей любого из оракулов – заниматься поиском и изучением необычных аномальных зон в пределах окрестностей Левура. Хет посмертно бросил величайший вызов главенствующим оракулам и Зиана чувствовала, что они теперь что-то затевают. Даже молчание оракулов говорит о многом, а старейшины молчали уже слишком долго. За всю историю братства, не было ещё случаев, когда миссия всего их общества, подвергалась пересмотру. Именно это теперь и происходило на самых верхах, что возможно и повлияло на столь долгий срок выносимого решения. Не оставалось ничего другого, как только ждать и надеяться, хотя она прекрасно понимала, что в её случае шансов было очень и очень мало, на то, что она войдет в список избранников, на которых выпадет жребий дальнего странствия.
Зиана встала на ноги, поднимая пологи своей мантии, осторожно спустилась с пригорка и, почувствовав привычную твердь дорожного полотна под ногами, направилась прочь от города и закусочной «Чили», по направлению к её старой доброй обители, в которой надо сказать, она стала проводить довольно много свободного времени. Она бы очень хотела вернуть все упущенное время, но это, конечно же, было невозможно. Нельзя было просто взять и перечеркнуть десятилетия иной жизни, прошедшие среди оракулов. У неё была, вполне определенная причина для столь частых визитов в её родной поселок. Вернее сказать причин было две. В первую очередь она не упускала ни одного удобного случая для встреч с Гелардом и старалась проводить вместе с ним как можно больше волнительных и незабываемых мгновений. А второй причиной, была юная Тия, жаждущая знаний и впитывавшая в себя словно губка все то, о чем она ей рассказывала. С недавних пор, они обе очень сильно нуждались друг в друге. Возможно Зиана до конца не осознавала этого, но она наконец-то нашла ту, которая смогла бы перенять часть её знаний и стать наследницей её опыта. Лишенная возможности иметь детей, она так же до недавнего времени была и лишина возможности разделить с кем-нибудь свой опыт. Тия же, во время подобных встреч, постигала удивительные тайны этого странного мира, о которых она никогда бы не узнала в своем доме. Множество волновавших её вопросов нашли отклик во время её встреч с Зианой. Но тем не менее, иногда она затрагивала темы, о которых даже Зиане было ничего неведомо. Например, Тия уже несколько раз задавала вопрос об одном из самых необъяснимых обстоятельств нынешнего времени. Это был вопрос, на который Зиана действительно не знала ответа, да пожалуй, и никто не знал, кроме, быть может, старейших оракулов, о которых она пока не рассказывала своей подопечной. Им-то должно было быть известно куда больше чем всем прочим. А вопрос был следующий: что же могло произойти в прошлом, что в итоге привело к началу заката эры человека? Ни один из её собственных сеансов, впрочем, как и чужих, о которых ей было известно, не смогли раскрыть эту тайну. Все сведения и скудный запас знаний по этому вопросу сводился к тому, что существовал определенный пробел в общеизвестной истории. Это был никем не задокументированный и более того, совершенно недоступный для восприятия оракулов период времени, когда собственно и начала формироваться глобальная рецессия, приведшая, в конечном счете человечество к тому, чем оно являлось теперь по сути своей – жалкой кучкой людей, медленно, но верно вымиравшей в уединенных поселках, близ Левура. Но все же эта версия теперь считалась устаревшей. Хет доказал это ценой собственной жизни и уже набралось немало оракулов, кардинально изменивших свои взгляды на то, чем они занимались. Зиана не торопилась раскрывать всего, поскольку понимала, что знания требуют осмысления. Она решила, что для начала, она поведает то, на чем зиждилось её собственное мировоззрение последние тридцать лет. А затем, на контрасте уже преобретенных Тией знаний, она намеривалась показать ей все то, что раскроется братству в ближайшем будущем.
Они уговорились встретиться сегодня у старого покосившегося вяза, что был на небольшом удалении от белоснежных стен обители. Зиана, оказавшаяся в условленном месте чуть раньше, чем следовало, ждала Тию и думала о том, как странно все это началось. С первых же дней их встреч, Зиана настоятельно попросила Тию рассказывать своим родителям все о том, чем они занимались во время своих прогулок. Это было похоже на своеобразные уроки, когда некто более опытный, в данном случае Зиана, наставлял юное дитя и делился с ним своим уникальным жизненным опытом и знаниями, которые не могли быть получены от прочих людей проживавших в обители. Благо, её родители были не против, тем более, Зиана стала частенько появляться в обители в обществе Геларда, к которому многие испытывали глубокое уважение, а следовательно доверяли и тем, кого он удостаивал своим обществом и вниманием. Зиану успокаивало то, что она не стремилась изменить мировоззрение юной девушки, она лишь рассказывала о собственных наблюдениях и переживаниях испытанных ей во время того или иного сеанса, с оговоркой, что принять, или отвергнуть её точку зрения, остается на выбор самой Тии. Она оставалась спокойной, когда их взгляды не встречались и в подобных ситуациях внимательно выслушивала Тию, пытаясь понять и принять иную позицию. Временами она и сама у неё чему-то училась. Их уроки истории, а именно так их называла Зиана, проходили весьма плодотворно и в какой-то момент она начала осознавать, что видит в этом свое новое, столь внезапно открывшиеся для неё предназначение. Пришло время, когда все то, что она постигла за свою жизнь, должно было быть передано страждущим. И она надеялась, что Тия, её первая ученица – это лишь только начало её новой деятельности, тогда как где-то далеко отсюда, её ждала целая армия пытливых умов, которые будут внимательно слушать и постигать мудрость и опыт прошлых дней. История должна была стать новым языком для жителей удаленных поселков открытых Хетом. Именно на этом языке они возможно когда-нибудь напишут своё общее будущее.
Зиана впервые занималась этим, но ей казалось, что она точно знает что делает. Действуя по наитию, она ощущала, как в ней пробуждается что-то совершенно новое, какой-то другой дар теперь стремился проявить себя, и она покорно следовала этому новому ощущению. Обсуждая то или иное событие, она старалась заставить свою первую ученицу почувствовать душой то, что испытывали люди, их мысли и переживания в тот или иной временной период возникающие в силу определенных событий. Было важно пропускать историю не только через холодный ум, но и через чувственное сердце, так как ни одно из бесчисленных исторических событий, коим человечество было свидетелем, не обходилось без влияния сердца и души людей.
Уже несколько дней, Зиану мучали сомнения по поводу того, что она собиралась показать своей ученице. Сегодня она приготовила для неё немного иное занятие. Уроки истории должны были стать чем-то большим, с оговоркой, что это не должно было вовлечь юную девушку в её братство.
- Сегодня у нас с тобой будет необычное занятие Тия. – Начала Зиана, когда поприветствовав друг друга они неспешно побрели вдоль белой стены. – Я вижу, что у тебя есть наш дар, и волей-неволей он проявляет себя. Ты можешь не говорить об этом никому, но оракулы способны видеть своих братьев не прибегая к особым ухищрениям. И для этого совершенно не обязательно облачаться в черные одеяния. Тебя выдает твой пытливый взгляд и страсть к познанию окружающего мира. История является частью всего окружающего. Каждое ушедшее мгновение в существовании всего окружающего нас мира, уже история. Когда ты совершаешь свои дальние походы, для того чтобы познать то, что скрывают расстояния пути, ты невольно погружаешься в изучение истории этих мест. Все что мы имеем сейчас – это следствие влияния времени, непременно меняющего окружающие ландшафты, приводящего в движение времена года, поглощающего остатки следов человечества. Более чем за сто пятьдесят лет существования братства, мы накопили многотомную библиотеку по этому региону, включающую как знания о современном окружающем мире, так и несметные свидетельства наших братьев, способных заглядывать сквозь толщу времен. Я знаю оракулов, одаренных настолько, что они способный заглядывать в те времена, когда человечество не знало ни письменности, ни языка и когда весь наш регион был погребен под толщей ледников. Однако о способностях оракула судят не только по глубине погружения в историю, но и по его способности пропускать через свое сердце те исторические сцены, свидетелем которых ему посчастливилось стать. Будь внимательна не только к тому, что может тебе открыться во время сеанса, но и следи за своим сердцем – оно тебе поможет дать наиболее точную оценку происходящим событиям. Я не хочу приобщить тебя к нашему обществу, просто знай, что этот дар проявляет себя независимо хочешь ты того или нет. Чтобы открыть его в себе не существует ни особых тренировок, ни ритуалов. Однажды поддавшись ему, ты не сможешь отказать своему любопытству при очередной удобной возможности погрузиться в познание прошлого. Будь внимательна и не забывай, что чтобы ты не увидела – это уже история. Прошлое несет и ужасные вещи. Мир видел самые чудовищные поступки людей, и теперь он стремится донести их до нас: особых современников уходящей эпохи. Ничего не бойся, но помни, прошлое меняет нас, наше восприятие, а наши взгляды вследствие накопленного опыта, со временем могу стать совершенно другими. Как я и сказала, старайся чувствовать сердцем, но никогда не отдавайся полностью переживаниям от увиденного. Это еще никому не пошло на пользу. Однажды к тебе придет понимание того, как и в какие моменты нужно становиться отстраненной. Это все что ты должна знать. Остальному ты научишься сама в своих странствиях по здешним местам и течениям времен. Немного храбрости и уверенности и все получится. Не забывай полагаться на интуицию и очень скоро тебе станут подвластны способы погружения в прошлые времена настолько, насколько позволит тебе твой дар. Лишь только тебе откроется сила твоего дара, никто прочий не сможет измерить и объять его.
- А что делать, когда мой дар, доставляет боль и мучение?
Зиана внимательно взглянула в глаза Тии. Она задумалась и вдруг странная мысль возникла в её голове и она почему-то сразу подумала что её внезапная догадка окажется правдой.
- У тебя был уже подобный опыт?
- Да, я знаю одно место, где сила прошлого имеет другое свойство. Это не было похоже на сеанс, хотя я до сих пор не до конца понимаю, что же такое настоящий сеанс. Было похоже что боль, отчаяние, разочарование, скорбь будто проникали в меня на том самом месте и ощущалось все это в ужасном и чрезвычайно сильном сочетании, так что, если бы я задержалась на том месте хотя бы ещё на мгновение, то думаю, помутилась бы рассудком от того неистового ужаса, что внушали мне все те ощущения. Я никогда не испытывала ничего подобного. И... мне бы не хотелось повторять тот опыт. Похоже, это был самый первый сеанс  в моей жизни и впечатления от него меня очень сильно пугают.
- Расскажи, где ты испытала это? – Слушая описание того, как можно было попасть в тот городок, где произошла эта странная история с Тией, Зиана уже знала на перед где располагался этот «источник». Она хранила молчание некоторое время, размышляя о том, рассказывать ли Тии все, что она знала об этом месте. В какой-то момент, она ощутила уверенность в том, что она должна быть честной и максимально откровенной со своей подопечной. Сделав глубокий вздох, она начала. – Нам стало известно об этом месте совсем недавно. Сейчас его тщательно изучают, но кажется что оно, «отчистилось». Единственный оракул, что столкнулся с этим явлением, покинул нас навсегда... Эта сила стала непреодолимой для его воли и жизни. – Она помолчала мельком, заметив, как менялись чувства на лице Тии. Ей было не по себе от услышанного. Она не могла и помыслить о том, что этот особый дар, может быть настолько опасным. – Скажу тебе одно Тия – дар не убивает. Всему виной некая новая и необычная сила. Наша община никогда не встречала ничего подобного. Человек, открывший это место, поплатился в конечном счете своим рассудком и жизнью. Поскольку мы больше не находим следов присутствия данного явления, мы склонны думать, что эта сила теперь продолжает жить в обличие того самого оракула, который и открыл её. Человек, оставивший этот след в старые времена, обладал нашим даром. Возможно, он был одним из первых оракулов, не подозревавшим всю свою сознательную жизнь о способности видеть прошлое. Нам не известно, что с ним случилось и каков был его путь в этом мире. Но тайна, которую он оставил после себя, породила множество споров о том, насколько сильным и многогранным может быть наш дар, и что ещё какая-то часть наших способностей лишь дремлет в нас, ожидая подходящего случая для того, чтобы однажды раскрыться. Нужно лишь знать ключ или способ. Я думаю что этот челок смог подобрать нужную комбинацию, для того чтобы породить это явление и переродиться спустя сотни лет в теле нашего брата. Возможно, этот способ дался ему совсем не легко, а возможно это стало следствием какого-то потрясения, что вызвало в свое время столь мощный выброс человеческой энергии сохранившейся до наших дней, пока наиболее восприимчивые не повстречались с этим источником.
- Там был один оракул, когда я стала свидетельницей того «источника». Он наблюдал за мной, или же он наблюдал за источником – теперь я уже не уверена в том, что было действительно истинно. – Лицо Тии было сосредоточено, она пыталась досконально восстановить в памяти те душераздирающие мгновения, когда все её восприятие и все чувства попали в плен неведомой силы.
- Твой опыт уникален, так же как и опыт того человека, который в последствии не смог пережить встречу с этим явлением. Возможно нам однажды стоит сходить туда, для того чтобы попытаться пробудить твои воспоминания... Так бывает, что повторные сеансы помогают не только вспомнить уже увиденные события, но и дают возможность глубже заглянуть в себя, для того, чтобы переоценить увиденное. Мы делаем так иногда, в тех местах, где прошлое цепляет за самую душу, откладывая отпечаток на нашем мировоззрении. Однако сегодня мы пойдем в другое место. Это неподалеку отсюда. Мы считаем это место уникальным, потому что ни один из нас, не увидел там то, что видели другие. Каждый видит что-то свое и ни один сеанс ещё не повторился в этом удивительном месте. Мы часто встречаемся с явлением «повторов», когда оракулы видят одно и то же в определенных местах, однако здесь эта закономерность не работает. Мне интересно, что же увидишь ты.
Глаза Тии горели неподдельным интересом. Это был первый раз, когда Зиана открыто заговорила с ней о сеансах, об особом даре и способностях, от понимания которых она до сего дня была так далека. Чувствуя внутреннюю потребность испытать себя и силу своего дара, она охотно кивнула в знак согласия и пошла вслед за черной мантией своей наставницы. Прежде все разговоры были о том, что происходило в прошлом. Зиана подолгу объясняла ей разницу между эпохами, говорила о значимых и судьбоносных событиях, которые происходили в разные периоды времени на земле. Частенько разговор заходил о том, как менялись нравы людей спустя тысячелетия  научного развития и культурного роста. Все это звучало очень просто и понятно, но в то же время несло глубокий смысл и осознание как много прошло времени, прежде чем мир предстал в своем нынешнем обличии. Тия была открыта для новых знаний и быстро запоминала все самые значимые факты и даты. Казалось что теперь её короткий миг жизни ограниченный всего лишь девятнадцатью годами, стал нескончаемо велик, расширившись далеко за пределы нынешнего времени. Через несколько недель, она уже знала в общих чертах все значительные моменты из истории Европы, стала «свидетелем» открытия Америки, побывала на фронтах мировых войн, пережила экологическую революцию. И все это благодаря искусству быть интересным рассказчиком, коим обладала её новая наставница, которую она так про себя и называла. Зиана стала её открытием, возможностью обогатиться и приобщиться к миру прошлого, в котором оказалось так много интересного и поучительного.
Впервые рассказав родителям о том, чем она занималась в своих ежедневных прогулках с таинственной женщиной-оракулом, она почему-то ожидала встретить непонимание и враждебность к её новому занятию. Однако её родители наоборот были не против, соглашаясь с тем, что в её возрасте было полезно познавать что-то новое, особенно если знаниями делился человек, действительно знающий и понимающий то, о чем говорит. Не встретив никакого препятствия со стороны родителей, с первого же дня встреч с Зианой, она проводила с ней по несколько часов в прогулках близ обители, после чего они вместе возвращались под защиту белых стен и расходились каждая по своим делам. Уже многие замечали Зиану в компании Геларда, однако до сих пор он ловко уходил от ответов на вопросы близких и друзей, о том, что же связывало его и оракула. Порой, его тайну лишь выдавал печальный взгляд, когда он бывал совсем один и тот блеск глаз, то и дело появлявшийся у него при очередной встрече со странной женщиной-оракулом. Самые близкие друзья, конечно же, догадались, что скрывала тайна его внезапного преображения, когда он в очередной раз встречался с этой таинственной женщиной. Их связь возродилась спустя многие годы, а чувство, утратившее некогда свою магическую силу, снова переживало причудливые метаморфозы, углубляясь и становясь сильнее с каждым новым днем встреч и расставаний. Время, очень долго хранившее их общую тайну, наконец, растворило все прошлые обиды, давая им второй шанс.
Они продолжали идти по неизвестной для Тии узкой лестной тропе, когда Зиане вспомнилась их первая подобная встреча. В тот самый первый раз, они начали свои занятия весьма необычно и спонтанно, когда несколько недель назад, случайно встретившись у стен обители, Тия, поздоровавшись, неожиданно спросила, почему таких, как Зиана прозвали оракулами. Было заметно, что девушка немного нервничала и этот, казалось бы, простой вопрос дался ей нелегко. Оно и понятно, не каждый отважится заговорить ни с того ни с сего, с такими, как она и уж тем более найдется всего может парочка людей, которые начнут расспрашивать оракула о чем-нибудь действительно необычном. Она, конечно же, была очень удивлена, потому что совсем не ожидала подобного любопытства, но, тем не менее, ответила на этот вопрос, после чего и сама почувствовала своеобразную жажду, только немного иного характера, не такую, какая была у юной девушки, пожелавшей узнать что-то новое. Она ощутила тогда, как ей захотелось высказать, да-да именно высказать все то, что она накопила за многие годы своих нескончаемых странствий и поисков близ Левура. Она обладала нескончаемыми запасами знаний, которые громоздились мертвым грузом, как если бы множество книг не востребовано томилось на полках в ожидании своего пытливого читателя. Этот необычный вопрос побудил в ней неожиданный прилив сил и желание не просто рассказать историю этого необычного слова приобретшего в нынешнее время немного другой смысл, но и донести до неё это так, чтобы девушке стало действительно интересно, чтобы она почувствовала, что значило быть оракулом. Тогда она рассказала очень красивую легенду о том, что в древнем мире, ещё в самом начале времен, у людей был обычай узнавать то, что скрывало будущее. И именно тогда, появился особенный род людей, способных удовлетворять эту необычную жажду знаний. Эти древние оракулы были в состоянии заглядывать за горизонт времени и толковать представляющиеся им картины будущего. Конечно, никто уже толком и не помнил, каков в действительности был обычай у древних, осталось лишь общее представление о том, на что были способны прорицатели древности, именовавшие себя именно оракулами. Теперь же, спустя многие тысячелетия, когда наступил конец всех времен и эпох, появились люди с обратной способностью – заглядывать в прошлое. И те древние оракулы и их нынешние современники были похожи тем, что владели искусством заглядывать сквозь пространство и время, но с разных точек временного отрезка так, что взгляды их были устремлены на встречу друг другу, представляя собой как бы зеркальное отражение по отношению к временной прямой отмеренной роду человеческому. Так и появилось их уже устоявшееся наименование, как в среде самих оракулов, так и среди тех, кто не знал историю происхождения этого термина.
С тех пор, когда девушка, поначалу еще превозмогая неловкость, задавала новый вопрос, Зиана охотно бралась отвечать на него, попутно рассказывая и о многих других занимательных фактах характеризовавших различные явления, или события. А далее она сама начала выбирать темы для обсуждения, чувствуя ответный интерес и отклик в виде нескончаемого потока вопросов. Так постепенно они вышли на свою уже устоявшуюся форму занятий, если это так можно было назвать, когда Зиана, взяв за правило, каждый день рассказывала об очередной исторической эпохе, событии, а иной раз и заметной личности, знание которых давало общее представление об истории того или иного времени. Так Зиана открыла в себе призвание быть не только хорошим исследователем, кем до сих пор она и являлась, но и отличным повествователем. Она совершенствовала этот дар изо дня в день, пока не решилась испытать свою подопечную на наличие особого дара. Она вела её к древним руинам, сохранившимся в глухой лестной чаще ещё с незапамятных времен. Это место было очень сильным, так что Тия, пока ещё не раскрывшая в себе полной глубины своего дара, должна была без проблем погрузиться в царившую здесь ауру и выйти за пределы нынешнего времени. Помимо рассказов и теории, историю нужно было время от времени чувствовать и переживать на практике, тем более было бы неправильно не использовать имеющийся у Тии дар, который в сущности своей ещё никогда никому не вредил, не считая несчастного Хета.
Тропа шла на подъем и сузилась до такой степени, что они едва протискивались меж деревьев, ступая по каменистой поверхности гористого массива. Крутой подъем заставил их внимательнее избирать путь, следя за каждым своим движением, вымеряя шаги и то и дело придерживаясь за плотный ряд деревьев, окружающие их кусты и выступавшие из земли острые валуны. У Тии появилось странное ощущение чего-то сокровенного, идя по этой тропе. Этот непростой пусть словно заставлял отвлечься от всего лишнего и сосредоточиться на одном лишь восхождении, отодвигая все прочие мысли и волнения на второй план. Что касается Зианы, то её сознание было очищено задолго до начала восхождения, у неё уже давно вошло в привычку заранее отбрасывать все лишнее, что могло бы помешать восприятию картин прошлого. Она была собрана и полностью сосредоточена, уделяя внимание лишь тропе, которую она знала наизусть, готовая в любой момент ответить на вопросы, которые могли зародиться у пытливой подопечной. Но Тия все это время молчала, поглощённая подъемом и предвкушением грядущего сеанса. Все вопросы потом, после того, как она сможет погрузиться в поток времени и вернуться обратно, давая возможность самой себе оценить свои способности видеть, и что более значимо чувствовать время и пережитые события. Время её испытания подходило все ближе и ближе с каждым новым пройденным шагом. И с каждым шагом усиливалось её спокойствие, которое казалось, она черпала откуда-то извне. Она подумала, что возможно, это Зиана подпитывала её столь необходимым в данный момент умиротворением и почти сразу же отвергла эту мысль, в силу того, что идея была слишком странной и весьма нереальной. Хотя, в сущности, она была где-то недалека от истины. Пример глубочайшего спокойствия Зианы в этом восхождении заставлял следовать её невольно тому же принципу, которому следовала её наставница. Она сбалансировала свои движения, упорядочила ход мыслей и продолжала делать ровные  глубокие вдохи, все больше погружаясь в окружающий её мир. Неожиданно они вышли на поляну и черный силуэт мантии, мелькавший перед её взором все время восхождения, вдруг исчез сам собой. Зиана бесследно исчезла и Тия догадалась, что она больше не была в обычном окружавшем её мире. Теперь это было что-то другое. Однако ощущения явно указывали на то, что её присутствие в этом мире бестелесно, и она не сможет оценить всей гаммы впечатлений, как это было в придорожном кафе, где она стала невольным свидетелем «живого» прошлого.
Она могла видеть расстилающуюся перед ней вдоль склона долину и бескрайние леса, раскинувшиеся вплоть до самого залива, близ которого можно было разглядеть город. Город отблескивал шпилями острых и высоких башен, близ которых крутились бесчисленные точки разных размеров, словно рой мелких мушек, облепивших источник света в ночи. Она догадалась, что это были транспортные суда и гражданские аэротранспортеры используемые населением города, для быстрого перемещения между кварталами. Вспоминая о том, что первым делом следует определиться с эпохой, она решила что наверное это был конец двадцать первого, или начало двадцать второго века, пользуясь пока лишь той логикой, что такие виды транспорта были характерны для того периода. Она продолжала осмотр местности. Вершина пригорка, на которую они взбирались, оказалась совсем не пустынной. Здесь расположилось две астрономические обсерватории грибообразной формы, с открытыми куполами, а так же две дюжины принимающих сигнал тарелок, установленных в едином направлении в сторону какого-то определенного участка небесной сферы. Несколько человек вышло из удаленной обсерватории и направилось по направлению к автомобилю. Очень скоро они были уже внутри тонированного салона. Раздался отчетливый звук завибрировавшего двигателя. Внедорожник, неуклюже покачиваясь на кочках, вырулил на узкую дорожку и очень скоро скрылся, выкатив на трассу, уходившую под уклон. Тия, интуитивно подчиняясь какому-то странному и более высшему, чем простое любопытство, порыву, пошла к той двери, откуда только что вышли эти люди. Не понимая, как, но она вдруг оказалась внутри помещения, разом миновав несколько сотен метров отделявших её от здания, а так же преодолев явно закрытую на ключ дверь. «Нужно будет потом обязательно узнать у Зиана про эту необычную способность перемещения», – подумалось ей, если она, конечно, не забудет о нём, в свете ещё более удивительных явлений, которые могут посыпаться на неё одно за другим в этом астральном мире.
- Да, ребята уехали на обед, а я решил, что сегодня останусь и понаблюдаю за небом. – Раздалось откуда-то из глубины здания. Второго собеседника не было слышно, видимо, оставшийся здесь человек был один и разговаривал по телефону. – Ты понимаешь, есть странности и я должен их проверить, хотя если честно, наше устаревшее оборудование позволяет лишь наблюдать, да и то, это ещё сильно сказано. Наверное, я сделаю запрос в центр, для разъяснения ситуации, пусть хоть эти бездельники поработают. Не выношу этих лентяев, пользующихся современным оборудованием и при этом знающих меньше моего, с моими допотопными приборами. – Голос запнулся и сделал паузу, как будто его прервали. – Но Гила! – Говоривший стал будто бы оправдываться. - Ты же сама дала мне с утра упаковку сока и яблоко, этого будет достаточно, а вечером ты сделаешь уже что-нибудь вкусное, я же не по своей воле отказываюсь от обеда! Это действительно интересное явление, которое я должен проверить. Иначе никак! По моим предположениям, на днях, в наших широтах будет наблюдаться весьма странный, но, тем не менее, очень красивый звездопад. К нам направляется сгусток материи, в виде пыли и мельчайших частиц. Если я не ошибаюсь, когда эти частицы будут бомбардировать нашу атмосферу, они будут гореть ярко-синим пламенем. Пожалуй, я назову это явление «Синим дождем». На эту мысль меня натолкнули некоторые мои вычисления. Именно их я и должен сейчас закончить, чтобы до конца рабочего дня выслать расчеты в центр и вовремя приехать к ужину, который я надеюсь, с лихвой компенсирует отсутствие обеда. Я прав? Как? Ты будешь раньше обычного? Странно, что твой бос отпускает весь офис раньше обычного, помнится в прошлом году он обмолвился, что...
Голос продолжал что-то говорить из потаенной где-то здесь комнаты, но Тия больше не слушала. Она с интересом оглядывала внутренне помещение обсерватории, которое было почти пустым, за исключением ряда вычислительных приборов выстроенных в ряд вдоль округлых стен. По центру устроилась гигантская телескопическая труба, широкая верхушка которой была устремлена к небу через открытое отверстие купола, а зауженное основание было соединено со сложной системой кабелей собранных в немыслимую замысловатую паутину, опутывающую весь пол, соединяя между собой телескоп с вычислительной техникой.
- В чем смысл? – Вдруг вскрикнул раздраженный голос, явно передавая интонацией все свое недоумение и обиду. – А в чем смысл того, что ты изо дня в день проделываешь одни и те же бухгалтерские операции, повторяя, по сути, день за днем давно заученный цикл действий? Нет, ну ты мне высказываешь это так, как будто моя работа совершенно бессмысленна... Хорошо, прости, я был не прав, но и ты задела меня этой фразой. Ну все, не хочу ругаться! Мир!
Тия едва лишь подумала о том, что могло скрываться под куполом обсерватории на конце гигантской трубы, как вдруг оказалась в подвисшем состоянии над тем местом, о котором лишь только успела подумать. На неё смотрела невероятных размеров гигантская линза телескопа, тщательно отполированная и поблескивающая всеми оттенками бордового цвета. Этот удивительный прибор прибывал в покое и все обслуживающее его оборудование мирно покоилось в ожидании наступления темноты, когда первые звезды начнут робко поигрывать своим таинственным бледным свечением. Она начала понимать, что в этом состоянии, в этом её своеобразном трансе, она способна управлять своим местоположением одной лишь силой мысли. Это стало окончательно понятно, когда она задумалась о том, как выглядит вершина холма с высоты птичьего полета и тут же очутилась еще выше в воздухе на высоте порядка двадцати метров над верхним пиком обсерватории. Теперь она видела казавшиеся сверху крохотными грибки-обсерваторий, как на ладони, видела соединявшие их пешеходные дорожки, а так же могла целиком охватить зеленую вершину, усеянную, установленными в форме причудливого узора радио-тарелками разной величины. Спустившись на землю, она продолжила осмотр местности, в поисках сокровенного предназначения всего этого видения. Вполне возможно, что этот сеанс не содержал в себе ничего действительно важного и стоящего с исторической точки зрения, однако Тия, не хотела верить в то, что ей не удастся отыскать здесь хоть что-то действительно значимое, что-то, что она пока упускала из виду, но обязательно должна была увидеть и почувствовать. Ведь, как говорила Зиана – каждый сеанс это удивительный и неповторимый опыт явно или неявно указывающий на особое предназначение каждого из оракулов. Чем чаще она задумывалась о том, что ей говорила Зиана, тем ближе и заманчивее ей казались идеи братства оракулов, использующих свои необычные способности для глубочайшего познания самих себя. В этом самопознании они черпали силы для того, чтобы двигаться вперед, раскрывая бесчисленные и все более запутанные загадки мироздания и природы самого человека. Незаметно она постигала все новые грани своих возможностей в этом состоянии, переживая, как это бывает только в наших снах, странное ощущение доступности всех существующих познаний настоящего, прошлого и будущего. Остановившись по середины вершины, она вдруг поняла, что искала. Это не было связано ни со временем, в котором она очутилась, ни с тем, что она здесь наблюдала. Это ощущение, настигшее её, было куда выше и значимее любой сцены, что могла представиться ей в любой  из следующих моментов. Это было особое чувство спокойствия и всезнания циркулирующее во всем её естестве. Она поняла, что здесь она была вольна делать, что только пожелает, не задумываясь о путах гравитации, или прочих условностях её привычного физического мира. Пока что это был самый главный урок, который она вынесла из этого путешествия в прошлое. Осознав это, она почувствовала, как нечто уносит её вдаль, прочь отсюда. Окончательно теряя ощущение пространства и времени её сознание понеслось в бездонную пучину. Состояние свободного падения заставило её напрячься, и она боялась пошевелиться, ощущая сковавший её невольный ужас, который интуитивно появляется у любого существа в подобных ситуациях. Что-то теребило её за плечо, все более настойчиво, заставляя отвлечься от невольного оцепенения.
Глаза Тии нехотя открылись, так как это бывает когда примерно под утро, начинают сниться самые реалистичные и правдоподобные сны, в которые начинаешь верить всем сердцем и разумом, как если бы это было действительно самой обыкновенно реальностью, с которой чрезвычайно трудно расставаться и признавать, что это был всего лишь сон. Тия стояла по центру пустующей вершины холма, а Зиана держала её за плечо, пробуждая разум из состояния транса.
- Ты отсутствовала почти час. – Заявила Зиана. – Помни – долгие погружения забирают много сил, а взамен ты получишь лишь отрывочные воспоминания и почти наверняка не сможешь собрать их в единую картину. Учись контролировать свои сеансы и старайся не задерживаться подолгу в открывшихся тебе мирах. И запомни еще кое-что, физически, во время сеансов, ты не сразу почувствуешь, что происходит с тобой в нашем мире, поэтому старайся выбирать безопасные места, чтобы быть уверенной в том, что здесь и сейчас с тобой ничего не случится, пока твое сознание блуждает где-то далеко отсюда.
- Мне кажется, я почувствовала это... – Неуверенно начала Тия, слабым голосом. – Мне показалось, лишь на мгновенье, что я приобщилась к всеобъемлющему источнику знаний. – Тия вдруг задумалась и поняла, что не могла придумать этого названия сама, а уже откуда-то его знала, а точнее знала, как именно назвать это и наиболее точно описать свои ощущения.
Зиана невольно улыбнулась. Она поняла, что имела в виду Тия. Она испытала то самое чувство, которое каждый раз ведет любого оракула через время и пространство к пониманию и знанию всего очевидного и потаенного от его восприятия. Даже когда внешне, во время сеанса ничего не происходит, оракул все равно перенимает незримый опыт эпохи, не менее ценный чем то, что он может увидеть, или услышать во время своего путешествия.
- Еще что-нибудь интересное было? – Небрежно поинтересовалась Зиана с уже гораздо меньшим интересом, так как поняла, что основной урок на сегодня был усвоен.
- Да... Я рипоминаю странное название, услышанное во время сеанса: «Синий дождь».
- Должно быть, ты имеешь в виду: синий метеоритный дождь? – Переспросила Зиана, улыбаясь ещё больше, чувствуя полную отдачу от сегодняшнего занятия со своей подопечной. - Однажды ты увидишь его воочию – весьма занятное и красивое явление. По-моему наблюдалось лишь раз за всю историю известных астрономических наблюдений и как раз на этом самом месте. – Зиана обвела рукой окружающее пространство, на котором уже ничего не напоминало об обсерваториях и радио-тарелках. Теперь здесь были лишь небольшие пригорки из странного черного металла страшно изъеденного ржавчиной, и поросшего вековым мхом. Это все, что теперь осталось от астрономического комплекса, некогда устроенного на этом холме учеными. – Это было некое неизвестное вещество, совершенно особого свойства, попавшее в атмосферу Земли и горевшее ярко-синим пламенем. Позже тебе откроется этот образ. Здесь есть особая тайна: почти все оракулы в первый раз видят на этом месте что-то свое, но на второе, или третье посещение, всем из нас открывался образ синего метеоритного дождя прорезающего черное смоляное небо. Знай, что наша деятельность полна загадок и вещей, которые невозможно понять или постичь. Так что, если ты не видишь смысла в чем-то, или не можешь что-то объяснить, то не огорчайся – мы все с этим время от времени сталкиваемся. Ну а теперь нам пора возвращаться. В следующий раз я расскажу тебе о «шести первых». – Тия хоть и была утомлена, но в глазах у неё снова заиграл живой интерес. – Не смотри на меня так... – Запротестовала Зиана, намеренно округляя свои и так очень выразительные черные глаза. – Об этом ты узнаешь не раньше чем через несколько дней, а на сегодня хватит странностей и непонятных загадок.

ГЛАВА 8. СТАРЫЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ.

Митч стоял у входа в очередной поселок. Этот был уже третий за две недели, что ему посчастливилось разыскать в чащах местных непроходимых лесов. Основательные дубовые ворота, сколоченные хоть и грубо, но явно с душой, поддались под чьим-то усилием вперед и раскрылись перед мастером краснодеревщиком. Он поприветствовал глубокого старика, стоявшего у ворот, кивком, а так же добавил зычным голосам: «Здравствуй старик», чтобы подстраховаться, на тот случай если старик был глух и слеп, дабы не показаться в его выцветших и почти прозрачных глазах грубым невеждой.
- Кто ты? – Боязливо проскрипел пожилой человек, на каком-то странном наречии, которое впрочем, могло быть следствием того, что старик просто очень долго ни с кем не разговаривал и теперь звуки, издаваемые им, слабо напоминали привычную человеческую речь.
- Я мастер, резчик по дереву, пришел менять свои поделки на ваши товары. – Торжественно и нараспев произнес Митч, намеренно повышая голос настолько, чтобы жители, по крайней мере, половины этого чахлого поселка могли услышать его речь. Он смотрел на выглядывавших из окон старцев. Судя по их виду большинству из них было далеко за девяносто, но встречались и более «моложавые» лица, которым было не более семидесяти на вид, но только Бог знает сколько в действительности лет. Сам же он выглядел этаким «юнцом» которому перевалило едва за тридцать. Перевоплощение Хета в Митча, сопровождалось в свое время не только физическими изменениями лица и тела, но так же и общим омоложением всего организма. Митч выглядел сейчас именно настолько лет, насколько ощущал и помнил себя, когда был в последний раз в своем мире. Это сильно выделяло его среди местного населения, и он уже стал было подумывать, что скорее пойдет молва о молодом человеке, странствующем по местным окрестностям с необычными товарами, чем об этаком весьма опытном и искусном мастере, способном превращать дерево в произведения искусства. Уж слишком он был не похож на тех, кто был представителем современных людей. Повсюду ему встречалась седовласая старость и старческая немощь. Многие, однако, были в своем уме и здравом рассудке, но то, что их возраст знаменовал собой пограничное состояние  между миром живых и миром усопших – было видно невооруженным взглядом.
- Ну! – Выкрикнул Митч, улыбаясь своей широкой доброй улыбкой, начиная любовно расставлять свои изделия на земле. – Кто сколько сможет, рассмотрю все варианты и надеюсь на вашу щедрость и сознательность! – Следующая фраза была произнесена ещё громче, так, что стекла близстоящих домов чуть ли не содрогнулись от громогласного звука его могучего голоса.
Старички стали понемногу подтягиваться, чтобы оценить то, что принес им мастер. В основном своем большинстве они охали и ахали от удивления, заявляя, что давно уже не видели подобных диковинных штук, и озадаченно вопрошали, как можно было из дерева сотворить такие удивительные и что самое главное полезные вещи. Одни из них, те, кто были наиболее любознательными, дотрагивались до расставленных раскладных табуретов, словно до невиданных реликвий, пытались присесть на них, поднять в воздух, сложить и снова раздвинув ножки придать им исходное устойчивое положение, после чего торжественно ухмылялись и продолжали стоять в нерешительности, по всему думая о том, как бы можно было ещё испытать столь диковинные табуреты. Эта картина весьма умиляла Митча, который обычно проводил почти все свое свободное время в одиночестве работая по дереву в мастерской. Такое, пусть даже и странное общение с людьми через свои рукотворные изделия, доставляло ему радость, а удивление и живой интерес этих пожилых людей было для него лучшей наградой за все его труды. Понемногу его короб стал наполняться яблоками с местных садов, вином, сыром, вяленым мясом, а одна старушка даже принесла сухари, за что, была одарена несколькими недоумевающими взглядами завистливых соседей. Сухари и в частности свежий хлеб – были наиболее ценными съестными товарами для здешних селян. Такую драгоценность, как кусок хлеба, которую повстречать было весьма сложно, Митч смело менял на один складной табурет – одно из самых своих трудоемких изделий за счет особого хитрого, но, тем не менее, весьма долговечного механизма в их конструкции. В прочих же случаях табурет он мог выменять на два больших свиных окорока, либо на пол мешка яблок или же на парочку бутылок неплохого местного вина, которое можно было отнести к сухим видам. Он почти безошибочно, как ему самому казалось, определял ценность своим поделкам, так как интуитивно чувствовал местный «курс» натурального обмена, наблюдая за тем, чего больше приносили ему люди. Это был уже третий поселок, где население весьма охотно выносило на обмен яблоки и картофель – эти продукты были наименьшими по стоимости в силу их повсеместной распространенности и посему Митч не стеснялся брать их мешками. Местные, однако, соглашались с такими требованиями и охотно выносили столько, сколько было нужно, за фигурки медведей на задних лапах, шкатулки, резные доски для нарезки овощей и, конечно же, подсвечники, расходившиеся просто таки на ура. Зачастую многие высказывали пожелание, чтобы мастер продал им за одно и свечи, но Митч пожимал плечами, в шутку, но с серьезным видом сетуя на то, что это ремесло ему не по силам, так как только твердое дерево поддается его воздействию, а упрямый воск и парафин – это своенравные материалы, которые никогда не слушались его рук.
Когда короб ломился от принесенных на обмен продуктов, а от выставленных на земле изделий осталось лишь несколько медведей и табурет, Митч понял, что ещё один торговый день подошел к концу. Он печально окинул взглядом то, что осталось от его ассортимента, прикидывая, что, пожалуй, он проведет ещё не меньше двух недель в своей мастерской, прежде чем вновь пополнит объемы продукции. Однако в то же время, он смотрел с глубоким восторгом и удовлетворением на те объемы еды, которые ему удалось выменять всего за каких-то несколько часов. Этих запасов должно было хватить не на неделю и не на две, а на очень продолжительный срок. И особенно эти запасы были актуальны в преддверье длительного похода, который он задумал в случае успешного вызволения своего сына. Все шло по плану. Может и не так быстро как бы ему хотелось, но, тем не менее, все, что было сделано – соответствовало его замыслу. Он привык, что судьба всю его жизнь приносила ему дары чуть позже, чем следовало. По началу он огорчался, что не получал желаемого в срок, но потом научился управлять своими эмоциями, понимая, что даже поздние дары несут собой пользу, а следовательно все равно должны радовать и приносить счастье, ведь их и вовсе могло бы и не быть. Так же и в данном случае, он заранее смирился с тем, что должно пройти определенное время, прежде чем его намеченный план начнет реализовываться, причем не просто реализовываться, а свершаться так, как он это и задумал. Эта психологическая уловка уже давно служила ему добрую службу, так что выдержки у Митча было не занимать. Он готов был ждать столько сколько нужно. Размышляя над этим он параллельно успевал думать и о форме фигурок резных тигров, застывших в разных позах, которые он задумал ещё вчера, а сегодня доводил в голове до совершенства, дабы руки, когда придет час работы, уже знали, как придавать дереву нужную форму. В то время как его голова была занята всем этим, незаметно для себя он стал напевать едва слышно под нос какой-то старинный военный марш, что бывало в тех случаях, когда настроение его было приподнято и он ощущал что все в итоге получится и будет так, как он того хочет.
- Я знаю этот мотив. – Проскрипел старичок с сияющими от радости глазами, сжимая в руках новенький табурет. Это был тот самый старик, который открыл ему ворота.
- Да? Откуда же? – Машинально спросил Митч, приходя в себя после глубокого погружения в свои мысли, тем временем переключаясь и задумываясь о том, откуда он сам знал этот марш.
- Знаю. Это очень-очень старая музыка. Под неё уходили на войну, а впоследствии устраивали большие парады на День Победы. – С достоинством сказал старичок, как бы давая понять, что ещё чего-то стоит и способен блеснуть эрудицией в столь деликатном вопросе. - Раньше я все такие марши знал. – С грустью почти беззвучно добавил он, уставившись невидящим взглядом на ботинки Митча.
- Кем же Вы были раньше? – Митч был не против поболтать и возможно даже судьба этого старичка, могла приоткрыть перед ним завесу тайны того, что могло произойти в этом мире такого необычного, после чего люди остались у руин своих судеб, заканчивая свой век в старости без поддержки молодого поколения. Самым удивительным для Митча было то, что никто за все это время где он успел побывать и повстречать местных жителей разных деревень не мог толком сказать ему не то чтобы дату, день недели или месяц, но даже и текущий год оставался таинственной загадкой. Люди, услышав подобный вопрос крепко задумывались и, как правило, отвечали вопросом на вопрос, мол, зачем вдруг ему понадобилось знать такую безделицу, как год, когда они не знали даже какой идет век.
- Ааа... - Старичок поднял на него свои мутные глаза, словно очнувшись от сна. – Я был... – Он как-то странно оглядел свои руки, а пальцы тем временем пришли в движение, будто наигрывая на пианино какой-то беззвучный мотив, который был слышен лишь в голове самого старичка. – Я когда-то играл джаз. – Протянул он, делая акцент на последнем слове, дабы впечатлить своего собеседника неизвестным словом, потому как он был уверен, что этот молодой человек ни за что не мог знать этого архаичного направление.
- Обожаю Джаз! – Вдруг выпалил заинтересовавшийся Митч, неожиданно для себя вспомнив одно из своих давних увлечений и вдруг с горечью осознал, что в его старой мастерской, от которой в этом времени ничего не осталось, была отменная коллекция современных джазовых исполнителей. Это было ещё одной мучительной потерей, которую он обнаружил в этом времени. Он заметно помрачнел думая о своей коллекции, которая очевидно уже многие века как канула в лета.
- Ооо. – Выдохнул изумленно старик, очевидно уже давно привыкший выражать все свои чувства вполне определенными звуками, значение которых знал только он сам. Он все продолжал тянуть этот звук, очевидно задумавшись над тем, как дальше повернуть русло этого неожиданного и столь занимательного для него разговора, который он теперь и вовсе не думал заканчивать. Для человека привыкшего редко с кем-либо общаться, найти собеседника по интересам, да ещё и по таким редким интересам, было подобно неожиданной находке драгоценного солнечного камня. Он думал и думал, напрягая все своё сознание, дабы не упустить столь ценного ценителя этой характерной музыки, название которой возможно было известно лишь им обоим в этом пустынном стареющем мире, где ценности прошлого по крупице уходили в небытие с очередной ушедшей старческой жизнью. – А ну ка пойдем, мастер резчик по дереву! – Как-то чересчур бодро проговорил старик, протянув палец вверх, давая понять, что что-то задумал. Настроение его явно стало еще лучше. Прижимая к себе сложенный табурет, он поманил за собой Митча, увлекая в своё жилище. – Оставь на улице свои вещи – их здесь никто не тронет. У нас честный поселок с простыми праведными людьми, так что не бойся за весь свой скарб и заходи. – Старик распахнул перед ним заскрипевшую дверь, приглашая в большую светлую и чистую комнату-оранжерею, в которой вся противоположная от входа стена представляла собой ряд огромных окон высотой от пола до потолка, за которыми виднелся бурный неухоженный сад, тут и там усеянный могучими деревьями, подступающими вплотную к крыше основательного двухэтажного дома. – Как тебе вид? – Поинтересовался старичок, заметив, что Митч немного помедлил на входе, засмотревшись внутренним устройством зальной комнаты.
- Необычно. – Протянул тот, пройдя через всю гостиную, чтобы заглянуть в глубину дикого сада, скорее напоминавшего дремучий лес, через сизые стекла, пыль на которых уже изрядно задерживала проникающий внутрь комнаты солнечный свет.
- Ну так! – Восторженно добавил старик. – Этот дом принадлежал ещё моему деду, а переделать его задумал мой отец и как ты видишь, получилось совсем недурно. Там, во дворе есть где-то бассейн, но деревья так разрослись, что его уже и не видать. Упустил их в свое время, нужно было выкорчевать, а теперь вот жалко... Да и силы уже не позволяют.
- Сколько же вы уже живете в этом доме? – Митч озадаченно смерил толщину необхватных узловатых стволов деревьев расположившихся прямо за окном, на которые жаловался старик, как бы прикидывая, сколько десятилетий понадобится, чтобы нарастить столько годичных колец.
- Не знаю, сынок, не считаю, долго уже живу. Вот, все живется мне на этом свете. Сейчас редко кто умирает. Это же какое событие! Такое же, наверное, как и чье-нибудь рождение. – Старичок немного постоял, задумавшись о чем-то. Его рука поглаживала крышку закрытого пианино. Он начал печально жамкать челюстью, поглядывая на скрученные и уже плохо двигающиеся старческие пальцы. Кажется, что затянувшаяся до бесконечности старость, уже давно забрала с собой страсть всей его жизни. А именно, забрала музыку, которую когда-то порождали ловкие, мастерские движения его пальцев. – Ну. – Протянул он, поднимая брови и глядя на него осознанным взглядом. – Гляди, что у меня есть! – Он поманил Митча круговыми движениями кисти руки. – Мой дед был большой чудак и страсть, как любил коллекционировать старые виниловые пластинки. Уж не знаю, где он их выискивал и за что они ему так полюбились, но ухаживал он за своей коллекцией весьма аккуратно. Натирал их чем-то, держал в специальных условиях, чтобы не осыпались, если ты понимаешь о чем я. Ну так вот, после него осталась у меня его коллекция, за которой я так же неустанно ухаживал все эти годы и надо сказать успешно прослушивал её время от времени! Все пластинки как новенькие, а звук... Просто шедевры, а не музыка, это тебе не ветер на улице целыми днями слушать. Все бы ничего, да вот беда – вышел из строя проигрыватель. Очень старый и уже можно сказать доисторический экспонат былой жизни, который пологаю мой дед вполне осознанно украл из музея. Материал, из которого сделана ножка с иглой, совсем рассыпался, а запасного у меня уже нет. Может ты посмотришь, и, возможно, что-нибудь сможешь сделать, ведь ты же настоящий мастер. Давно я таких уже не видал у нас. – С надеждой пролепетал старик, давая возможность Митчу подойти к технике.
Митч заметил, как за скривившейся спиной дряблого хозяина, под крышкой из темного стекла располагался проигрыватель, о котором говорил старичок. Больше не слушая своего собеседника, он подошел к аппаратуре. Проигрыватель был в хорошем состоянии, пусть и использовал весьма устаревший принцип воспроизведения. Судя по всему, представший перед ним образец, относился к профессиональному типу оборудованию, так что, как и говорил старик, музыка должна была быть райской по своему звучанию и гармоничности в своем исполнении, в особенности на такой внушительной акустической системе. Митч не сразу заметил расставленные по темным углам массивные ящики. Как оказалось, при более детальном осмотре, проигрыватель с обоих сторон обступал ряд звуковых колонок разной величины и соответственно разных диапазонов звукового воспроизведения. Мастер весьма высоко оценил то, чем обладал этот старик.
- Редкая штука. – Проговорил Митч, открывая темную стеклянную крышку. Внутреннее состояние было идеальным. Ни единой пылинки, волоска или царапинки. Хромированные детали блестели ослепительной чистотой. – Куда же подевались все прочие мастера? – Как бы между прочим спросил Митч, продолжая рассматривать внутренности, ища глазами ту злополучную деталь, о которой говорил ему старик.
- А давно уж нету их. Все кто раньше мастерил что-то, теперь по домам сидят, кто умирает уже бесконечное количество лет, а кто просто с ума сошел. Сидят себе и сидят целыми днями. Уже бы умерли давно, да и делу конец. Ан нет, все живут свой странной замкнутой жизнью. Последние таланты теперь только в обители остались. Они там себе эту стену отстроили, и свет везде провели, чтобы знать, что по ночам снаружи творится. Прячут там свои ценности. – Старик понизил голос, произнеся последние слова почти неслышно, с такой интонацией, будто и говорить-то об этом не было смысла.
- Что же прячут? – Митч насторожился, подозревая, что сейчас старик скажет что-то весьма и весьма важное, что могло прояснить ряд вопросов, которые давно уже мучали его относительно странной обители, что сильно отличалась от прочих поселений.
- Хм. – Старик громко хмыкнул от неожиданности, так, как будто Митч спросил очевидную глупость. – Да детей там они прячут – ценность это в наше время величайшая. – Чуть не поперхнувшись, быстро выпалил старик. – Никто не знает сколько у них там их. Но есть, точно есть! Сам видел девушку. Как-то приходила к нам в поселок с посланием к нашему старейшине. Красивая, молодая. Жаль, что времена, когда молодых было много прошли. Кроме этой девушки, за последнее время никого и не припомню. Поди, кроме неё больше и нет пока никого из молодого поколения. Печально если так. – Закончил старик, потупив взгляд, в ожидании вердикта Митча, который то поднимал, то опускал ножку с иглой, которой и требовался ремонт.
Митча при этих словах словно поразило молнией – впервые он получил подтверждение воспоминаниям Хета. Значит, он был на верном пути в своих поисках и в поселке, огражденном неприступной стеной он действительно должен был найти своего маленького сына. Возможность ошибки теперь была очень маловероятной. Он помнил своего сынишку именно с юной девушкой и всегда оставался шанс, что он мог и ошибаться, имея в распоряжении лишь расплывчатые воспоминания Хета, однажды уже побывавшего в её доме. Но теперь, узнав, что молодость была в этом мире редким явлением, ошибки быть не могло. От столь неожиданно догадки он даже немного оторопел, забыв про проигрыватель. Впрочем, до этого он уже успел увидеть то, что требовало починки. Небольшая деталь, распавшаяся на два крохотных фрагмента еле-еле скрепленных друг с другом. Очевидно, старичок пытался безуспешно применить какое-то клейкое вещество. Мастер аккуратно отделил эту деталь от всего механизма и взглянул на неё. В голове у него были одни лишь мысли об обители, а внешне он все так же продолжал вертеть в руках деталь с беспристрастным видом, намереваясь никак не выдавать своего замысла даже перед этим старичком, который едва ли мог что-то заподозрить. Осторожность была превыше всего.
- Я могу сделать что-то на подобии этого из твердой породы дерева, но не знаю, как это в итоге отразиться на чувствительности иглы. Мне придется забрать сломанную деталь собой. Вы позволите?
- Да-да, конечно-конечно бери. – Затараторил старик, в сердце которого забрезжил яркий лучик надежды, что он сможет вновь вернуться в мир музыки, которого ему, кажется, уже очень сильное не хватало.
- Тогда я вернусь дня через два и посмотрим, что получится.
- Спасибо. – Пробормотал старик, осторожно пожимая обоими руками предплечье Митча и его глаза увлажнились. Подаренная Митчем надежда несказанно растрогала его. «Интересно как он отреагирует, когда заиграет его любимая музыка?» – спросил себя Митч и настороженно покосился на старика. Он ведь мог и не выдержать! А затем, немного подумав, он успокоился. Все-таки смерть от радости – весьма достойная кончина, тем более, когда за спиной столько лет, что и не упомнишь, как щуплые ростки сорняков во дворе превратились в могучие деревья.
Митч вышел из дома старика в задумчивости. Всю обратную дорогу до ангара, он был в мыслях о том, что теперь-то уж пришла долгожданная пора идти в обитель. Он больше не мог, да и не хотел странствовать по округе после того, что услышал, а хотелось ему теперь оказаться именно там, где, как сказал старик: «прячут детей». Эта простая, но очень ценная фраза снова и снова прокручивалась в его памяти. Нужно было действовать, тем более судьба, проведение, или что-то ещё, подало ему вполне очевидный знак, что подошел нужный момент. Только на этот раз следовало приготовиться более тщательно и заготовить побольше своей продукции в расчете на то, что этот наибольший среди всех прочих по размером поселок, предъявит куда большие аппетиты в отношении его изделий. И, конечно же, в течение оставшегося дня следовало выточить небольшую, но очень важную и ценную деталь, для человека, тронувшего его сердце. Митч решил, что если проигрыватель заработает, он ничего себе за это не возьмет. Так велело ему сердце.
Во время своего возвращения домой, с Мтчем произошло кое-что странное. Где-то на середине пути он оставил все свои мысли, сосредоточившись на окружающем его мире, наблюдая, за тем, как кто-то неизвестный пытался за ним следить. Этот кто-то не особенно-то и таился, совсем не скрывая своего присутствия. Неподалеку показался черный силуэт бесформенного балахона с глубоким капюшоном, скрывающим голову человека носившего его и создающего впечатление, что за этой мантией мог оказаться вовсе никакой не человек, а скажем удивительное существо, из которого воображение Митча неизменно рисовало этакого монстра или ещё какую-нибудь неземную нечисть с отвратительными чертами и повадками. Фантазия Митча была богата на такие образы, а пошатнувшаяся психика неплохо принимала их на веру, поэтому он намеренно старался не думать об этом. У него невольно пробегал холодок по всему телу от мысли что под мантией действительно могло быть какое-то жуткое создание, порожденное его ужасами и страхом. Хотя здравый смысл подсказывал, что «монстр» в черном, уступал своем в физическом развитии перед ним, все же ему не хотелось слепо полагаться на этот довод, так как неизвестно какие ещё сюрпризы приготовил для него этот и без того странный мир. Было ли это одно и то же существо, либо их было несколько – определить было сложно. Мантия, или мантии всегда возникали поодиночке на таком удалении, что он не мог определить каких-то внешних различий между появлявшимися существами, так что он все ещё тешил себя надеждой в том, что его преследует всего лишь одно существо. Хотя однажды он уже наблюдал черные силуэты, по очереди возникавшие на разных участках его пути и было очевидно, что они пришли с противоположных сторон, что повышало шансы на то, что за ним сообща наблюдает целая группа необычных созданий или же и вовсе отвратительных тварей, кои по-прежнему заполняли все пространство воображения Митча.
В последнее время, видел он их на своем пути часто, прямо таки с завидной регулярность, так что вариант того, что все это было всего лишь несколькими совпадениями, отпадал сам собой. Они будто оказывались случайно где-нибудь неподалеку, но все же у него уже сложилось горькое ощущение того, что они за ним каким-то странным образом наблюдают, стараясь держать дистанцию, но при этом, особо не скрывая своего присутствия. Память Хета, в которую он уже давно не погружался, отказывалась давать подсказки по поводу происхождения этих существ, хотя Митч чувствовал, что Хет обладал знаниями о них, но теперь они стали как бы одним спрессованным  пластом в его сознании, который с трудом поддавался исследованию и разложению на события, детали и мелочи. Чем дольше Митч не думал о Хете и его воспоминаниях, тем труднее было проникнуть в его увядающий внутренний мир. Теперь ему давалось это куда сложнее, чем по началу, когда он узнал все необходимое о далекой земле, где жили странные люди, напоминавшие исходя из воспоминаний Хета своим образом и подобием людей древних цивилизаций. Митч с досадой отмечал, что знает все необходимое о далеких землях, тогда как не удосужился узнать в первую очередь все самое важное о местах, где он находился в данный момент. Эта информация, по сути, была первостепенной, но он совершенно не предал ей значения, увлеченно наблюдая в мыслях за тем, как Хет преодолевал все тяготы и невзгоды своего давнего длительного похода и долгих лет жизни в далеких землях, с людьми, поселения которых ему удалось открыть. Ему помнилось, как ещё раньше он отметил про себя, что воспоминания Хета о здешних землях, показались ему блеклыми и безрадостными на фоне всех прочих жизненных событий и происшествий. Хет будто намеренно закрыл к ним доступ, как бы пытаясь забыть и осознанно отказаться от какой-то части своего прошлого. Неприятные воспоминания, память стремиться отложить в самые свои удаленные уголки, чтобы они со временем превратились в сомнения и ложь, которые, в свою очередь сознание однажды выбросит на помойку своей истории, как и весь прочий ненужный хлам коим полнится голова любого человека. Так что было маловероятно, что Митчу удастся узнать что-либо стоящее из воспоминаний Хета, тем более, когда доступ к ним ограничивался с каждым днем все больше и больше.
Митч вдруг подумал, что однажды этот человек полностью покинет его и он наконец-то обретет самого себя. Эта мысль почему-то его порадовала. Наверное, потому что вместе с этим, в его жизнь вернется хоть что-то нормальное, ведь за все свое сознательное время, проведенное здесь, он был свидетелем событий странных и совершенно необъяснимых с точки зрения привычной обывательской логики. Самым странным и загадочным для него оставалось то, как он, может месяц назад, а может и два, так как он уже давно перестал вести счет времени, очнулся посреди пустой комнаты, едва помня себя, облаченный в подобный черный балахон, в каких преследовали его эти странные создания. Он избавился от этой одежды в тот же день, так как почти сразу она стала внушать ему необъяснимый ужас, а вид её вызывал чувство подсознательной тревоги. Что все это означало – было самой главной загадкой, к которой он безуспешно возвращался время от времени, понимая, что истину ему в одиночку, скорее всего не суждено постичь.

ГЛАВА 9. ШЕСТЬ ПЕРВЫХ.

Зиана задумалась о том, что слышала сегодня во время собрания братства. На этот раз, обстоятельно обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе человека, который теперь жил в обличии Хета. Конечно, ни от кого не ускользнул тот факт, в свое время, что Хет, а точнее некто, кто теперь жил в его теле, беспрепятственно ускользнул, оставшись без какого бы то ни было наблюдения, так как многие тогда решили, что жизнь наверняка покинет тело Хета. Впрочем, бегство не вызвало особого резонанса, так как уже через неделю местонахождение беглеца было доподлинно известно большинству оракулов, так как он, особо не таясь от людских глаз, вполне успешно устроился неподалеку от развалин города. Место его постоянного пребывания, располагалось на пустыре в районе старых авиа-ангаров заброшенного гражданского аэропорта, где он устроил себе некое подобие мастерской. В ней он стал заниматься, очевидно, тем, чем занимался всю свою прошлую жизнь, какой бы древней она не была. Его готовые изделия из дерева, сделанные вручную при помощи одних лишь старинных инструментов, были достойны таланта умелого и опытного резчика по дереву. Как известно это ремесло: было спутником не одной цивилизации на протяжении многих тысячелетий и поэтому нельзя было быть наверняка уверенным в том, действительно ли этот человек был из двадцать первого века, как уверял Хет. Однажды, пробравшись в его мастерскую, один из оракулов остановился в изумлении перед несколькими фигурками животных со сломанными ушами и лапами очевидно не прошедших ценз мастера и отставленных в угол, а по возвращении в Левур заявлял во всеуслышание, что ничего подобного он никогда и нигде не видел. Это искусство настолько поразило его, что вопреки временному запрету старейшин, он порывался познакомиться с этим необычным человеком и попросить показать, как ему удается создавать такие чудеса, используя лишь силу своего воображения и мастерство ловких рук. Интересно, что будет дальше? Этот человек, был словно подопытным кроликом, за которым целыми днями следили и почти никогда не выпускали из виду, наблюдая, как он будет вести себя в различных ситуациях, что делает, как живет. Он был своеобразным сеансом наяву, для тех оракулов, кого остро беспокоила судьба этого несчастного и одинокого чужака в их мире. Многим хотелось знать, что он чувствует и через его мироощущение понять действительную разницу между старым и новым временем. Он мог бы многое поведать для оракулов, ведь то, что он знал, имело первостепенную ценность  – он мог сам описать свое время, так как был непосредственным его участником и свидетелем. Его собственное восприятие того времени в котором он жил, не было искажено современной реальностью. Именно этот барьер, это искажение, не давало возможности оракулам объективно оценивать то, что происходило в прошлом. Пожалуй, это было извечной проблемой истории – о важных и значимых событиях, начинали говорить лишь по истечении какого-то времени, непременно навешивая на исследуемый период все новые и новые оценки, приходящие с каждым последующим поколением историков, бесконечно искажая и переосмысливая интерпретации тех или иных исторических свершений.
Оставив все лишние мысли на потом, она принялась ждать свою подопечную, которая немного опаздывала. Сегодня был важный день и нужно было открыть для Тии чуточку больше, чем знали об оракулах все прочие люди. Вскоре девушка появилась так же неожиданно, как неожиданно настигли Зиану немногим ранее мысли о Геларде. Она грустила. До сих пор на душе у неё оставалось что-то недоброе, за что она не могла простить саму себя. Но она была рада, что он, кажется, уже давно простил её, забыв про все былые обиды. Они уже успели поговорить об этом и она была рада, что мудрый Гелард, оставался все таким же бесхитростным и милосердным человеком, каким она знала его много лет назад. Он все понимал и видел её насквозь, так же как и она его. Спустя годы неведомое чувство, связывавшее их, может и стало слабее, но отнюдь не угасло. Судьба недвусмысленно давала понять, что дает им второй шанс и Зиана была настроена использовать его.
Девушка поздоровалась, а Зиана с немного растерянным видом ответила ей приветливым кивком, возвращаясь из омута захвативших её мыслей. Приходя в себя, она поманила девушку за собой в очередной поход за новыми удивительными познаниями.
- Ты обещала рассказать мне про «первых». – С нетерпением промолвила Тия, явно все ещё пребывавшая в плену мыслей об их прошлой встрече и той интриге, которую Зиана припасла для неё напоследок.
- Я помню об этом. – Улыбнулась Зиана, довольная тем, что достигла эффекта, выждав и пробудив в своей любознательной подопечной ещё больший интерес. – Помни, то, что я сейчас расскажу – дано знать только оракулам, это наша собственная история и ты должна быть осторожна, рассказывая об этом обычным людям. Обычные люди не любят знать о нас слишком многого. Для них самих лучше, когда они пребывают в неведении и мы остаемся в их представлении не более чем черными балахонами временами возникающими тут и там. Постарайся понять это, и избегай распространяться о том, что ты сейчас услышишь, чтобы у тебя в дальнейшем не было проблем, от того, что ты сейчас узнаешь. Ты меня понимаешь?
- Я понимаю. Я никому не расскажу, только если меня об этом не спросят родители, как мы и договаривались. Верно?
- Именно так. А теперь слушай. Многое тебе покажется поначалу непонятным, но думаю, что истинный смысл ты сможешь постичь. Может быть не сразу, но понимание в любом случае придет со временем. Как я и говорила, речь пойдет о «шести первых». Их звали: Немзир, Изоргур, Мензес, Марикс, Ротрик, и самый главный и мудрейший из них именовал себя Матрин. Именно он первым из них достиг высшего уровня познания и покинул нашу общину, продолжая свой путь оракула в затворничестве, как аскет в удаленных пещерах. Спустя годы его примеру последовали Немзир и Марикс. Больше этих троих никто и никогда не видел. О том, что они ушли нам сообщили оставшиеся мудрецы, Изоргур, Мензес и Ротрик, которые и по сей день остаются мудрейшими старейшинами братства оракулов, возглавляющими нашу общность. Считается, что познавшие все тайны, не могут объясниться с теми, кто находится ещё на середине пути познания. У нас очень необычный уклад, но тем не менее каждый из нас следует установленным много лет назад правилам, не подвергая их сомнению, доказывая тем самым, что постулаты на которых держится наше братство работают. Главная идея нашего братства заключается в том, что дар, открывшийся нам, имеет свое предназначение. Это значит, что используя его, мы сможем однажды не только понять, что случилось с человечеством, но и найти способ изменить нашу сегодняшнюю действительность. Возможно, однажды среди нас отыщется человек, который сможет непосредственно прикоснуться к прошлому, а не только наблюдать его в бестелесном обличии. И может быть, он научится его изменять. Большинству из нас, с годами приходит все большее осознание силы нашего дара и открывается все больше его граней и возможностей. Силы любого оракула, совершенствующего свои способности, спустя десятки лет становятся настолько мощным, что его навыки начинают претерпевать изменения. – Зиана замолкла, переводя дух. Что-то кольнуло у неё в груди. Она вспомнила, как подобное услышала от своего наставника много лет назад. Только тогда, случайно или преднамеренно, он забыл уточнить, что способности большинства оракулов остаются на том же уровне, на каком они были изначально и лишь немногие достигают значительного прогресса за счет длительной практики. Это была та горькая истина, на постижение которой было потрачено слишком много лет поисков и бесцельных стараний. Ей снова вспомнился Хет, с его смелыми высказываниями по поводу абсурдности целей и роли братства и она в очередной раз отметила про себя, что его взгляды на многие годы обогнали её собственные. И тут она всерьез испугалась, что станет для Тии таким же наставником, который однажды посвятил её во все тайны братства оракулов и увлек красивой несбыточной мечтой. Только теперь, в этот самый момент, она могла по-настоящему понять Хета, не желавшего брать с собой того мальчишку много лет назад. Он просто не хотел сознательно морочить ему голову пустыми надеждами и большими ожиданиями от своего дара. Зиана взглянула на Тию, посмотрела прямо в её горевшие от нетерпения глаза и сокрушенно опустила взгляд. Должно быть, она сама когда-то выглядела точно так же как сейчас наивная Тия. И именно в таком состоянии было легче всего захватить её фантазию на крючок. – Это ложь. – Наконец проговорила Зиана. – Правда в том, что мы все, изначально обладаем какими-то свойственными только для нас особенностями. И речь идет не только об оракулах, речь идет обо всех людях. Самое главное, что тебе нужно выяснить, для самой себя, так это то, в чем ты особенна. Что в тебе развито лучше всего прочего? В чем особенность именно твоего дара? Нет смысла совершенствовать в себе те черты, которые тебе не свойственны. Ты все равно не будешь счастлива, снова и снова возвращаясь к своим извечным слабым местам, поскольку всегда будет что-то, чего ты не сможешь сделать или постичь. Что-то всегда будет ускользать от тебя и вместе с этим расстраивать, приносить глубокий душевный дискомфорт, если ты возьмешь ношу не только не по плечу, но и пойдешь с ней не в том направлении. Не торопись и будь внимательна к себе. Рано или поздно, твой дар проявит свое предназначение. И если твой дар окажется каким-то совершенно особенным, и от тебя потребуется отказаться от пути оракула – значит, так тому и быть. Слушай только себя и свои ощущения и старайся не попадать под влияние тех, кто, так же как и я носит черные мантии. Многие из моего поколения поддались на уловки тех, кто был опытнее и мудрее, но, тем не менее, скрыл истину в поисках нового поколения адептов. Теперь же нет смысла их судить – они постепенно уходили из этого мира, так и не достигнув высшего уровня. Я не хочу быть такой же, я не хочу повторять их путь. – Зиана, произнося все это вслух, не могла поверить, что действительно нашла в себе силы сказать об этом, ведь то, что она сейчас говорила, являлось полной противоположностью того, во что она верила все эти годы. Это было одновременно удивительно, странно, пугающе, но в то же время придало ей неожиданное облегчение, так как впервые, она открыто призналась в этом не только этой девушки, но и самой себе.
- А как эти шестеро пришли к тому, что они особенные? Как они это поняли? – Продолжила Тия разговор, после немного затянувшейся паузы. Ей стало заметно, как внутри Зианы, что-то происходит, какая-то невидимая борьба захлестнула все её естество. Казалось, что этот разговор в первую очередь был нужен для неё самой и она пыталась высказаться с помощью него о том, что уже давно её беспокоило.
- Я не знаю. – Тихо произнесла её наставница. – Дело в том, что в последние несколько дней, многие из нас стали сомневаться, что они действительно были первыми. Появилось новое свидетельство о том, что наши способности существовал у людей и раньше. Оказывается наш дар, мог быть куда более древним, чем мы предполагали. Человек, а точнее существо, оставившее древнее свидетельство нашего дара, теперь живет где-то в здешних землях. Этому существу удалось переродиться в нашем времени, в чужом обличье. Пока, нам не удалось вступить с ним в контакт. Старейшины ещё не давали нам разрешения. – Сказав это, Зиана вспомнила, что этот запрет был не единственным за последнее время. Вторым случаем странного поведения старейшин, стало затянувшееся решение относительно отправки экспедиции. Хотя события последних недель были крайне необычны, все же было подозрительно то, что старейшины сознательно вводили запреты и тянули время, ведь такого никогда ещё не случалось. Они ещё никогда не прибегали к столь волевым и беспрекословным методам воздействия на братство. Раньше такого никогда не было. Но раньше и сомнения никогда не зарождались в сердцах обычных оракулов. Конечно же, запреты могли иметь резонный смысл, ведь никто не мог поручиться за то, что человек, живший теперь в обличии Хета, не представлял опасности, а поход в неизвестные земли, не сулил скрытых угроз. Возможно, старейшины просто не хотели рисковать, и были куда более прозорливы и осторожны. Однако все последние события почему-то настораживали, и Зиану иногда начинали мучать нехорошие предчувствия, которые она никак не могла объяснить. Что-то происходило. Что-то незаметное, но очень важное. Некий протест стал зарождаться в умах и сердцах тех, кто раньше был верным сподвижником идей братства.
- А я могу их как-то увидеть? – Раздался тихий вкрадчивый голос прямо у уха Зианы. Неожиданный вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Это, конечно же, было возможно, но задача была отнюдь не из легких. Отвлекаясь от нерадостных мыслей, Зиана переключилась на эту необычную идею. Можно было бы провести девушку на собрание. Но как сделать это так, чтобы никто её не заметил? На собраниях, все оракулы традиционно присутствовали со снятыми капюшонами, так чтобы все могли друг друга видеть и обмениваться мнениями. Исключением были сами старейшины, возвышающиеся над всеми во время собраний, сидевшие за своими столами, расположенными на помосте. Они всегда были облачены в мантии с ног до головы, так что снизу можно было разглядеть лишь их дряблые старческие руки с неестественно длинными костлявыми пальцами. Но как же можно было ещё показать ей тех, кто был первоисточником всех знаний и возможностей их дара? Ответ пришел почти моментально. Он был одновременно пугающим и в то же время манящим и чрезвычайно захватывающим. Интерес теперь одолевал и саму Зиану, тем более, когда у неё появилась единомышленница. Они могли пробраться туда, где жили старейшины и понаблюдать за ними на расстоянии. Хотя это было и необычно, но теперь ей не казалось, что это было чем-то невозможным или неприемлемым, как она посчитала бы раньше. Ей вдруг самой стало интересно, какими были на самом деле таинственные вдохновители трех поколений оракулов.
- Я думаю это возможно. Но для начала придется решить другую проблему. Старейшины живут особняком от всех остальных братьев. И я сама не уверена в том, как можно было бы их разыскать в запутанных городских кварталах нижнего города. Я попытаюсь узнать у своих братьев, но скорее всего нам придется самим искать то место, где они живут. И ещё. Если ты решишься на это, то тебе придется как-то это объяснять своим родителям. У нас уйдет не меньше дня, чтобы добраться туда и вернуться назад. Ты сильно устанешь и не факт, что то, что ты увидишь, будет иметь хоть какую-то ценность. Ты должна хорошенько подумать над всем этим. – Зиана смотрела на Тию испытывающим взглядом, где-то в глубине души опасаясь, что решительность девушки дрогнет. Но взгляд той, казалось, остался прежним, хотя было заметно, что она хорошенько задумалась, услышав предостережения Зианы. Задумалась над самым главным из всего сказанного – как уйти из дома больше чем на день, не вызывая при этом лишних подозрений у родителей. Ответ напрашивался сам собой – никак. Однако она не торопилась впадать в отчаяние. Ведь всегда можно было рассказать правду, какой бы нелепой она не была. Но, на самом деле, и правда в данном случае не гарантировала нужный эффект. В данном случае, нужно было придумать что-то особенное и необыкновенное. Она пока не знала как, но почему-то верила, что ей удастся уговорить родителей отпустить её. Хотя она и не отрицала, что она была чересчур самоуверенна. Она решила поговорить об этом сегодня же вечером. Ей не хотелось тянуть, ведь возможный запрет её родителей был единственным препятствием для того, чтобы узнать то, что так сильно её сейчас интересовало.

Разговор за столом как-то не клеился. Тия безмолвно уплетала свой ужин, дожидаясь наиболее подходящего момента для того, чтобы завести разговор, который она обдумывала на протяжении всего своего пути домой. Разговор предстоял весьма странный и неожиданный. Более всего её настораживала та неизвестность, которую он сулил после себя. Поверят ли ей родители и смогут ли понять, либо же заподозрят что-то и тогда... Тогда-то ей уж точно, придется рассказать всю правду под их натиском, настолько немыслимую, что они наверняка просто ей не поверят. И в таком случае, наверное, о встречах с Зианой придется забыть навсегда. Пока что её родители были весьма демократичны к этой таинственной женщине и их периодичным встречам, но и то, все это происходило только потому, что она была давней знакомой Геларда, которого все знали и испытывали абсолютное доверие к тем, кого он называл своими друзьями. Сейчас, даже не догадываясь, что Тия собиралась озадачить их необычным разговором, мама и папа живо обсуждали какие-то деревянные фигурки, которые пообещал сделать невесть откуда появившийся в их краях мастер по дереву. Тия была крайне удивлена, когда по пришествии домой, её глазам неожиданно предстала фигурка величавого тигра, которым завороженно любовался Вилем. Откуда здесь взялась столь необычная диковина? Если бы не медово-желтый цвет древесины и проступавшие на материале коричневатые годичные кольца, то ни за что нельзя было бы догадаться, что этот шедевр был выполнен из наиболее распространенного материала в их округе. Мастер, должно быть, обладал весьма хорошими навыками, которые могли прийти, лишь спустя годы практики работы по дереву. Главным вопросом оставалось: где ему удалось научиться этому и отточить свое мастерство до подобного уровня? Очевидно, он был не здешним, ведь это ремесло уже давно вымерло в их землях, а по заверениям родителей, относительно молодой возраст приходившего к ним сегодня мастера говорил о том, что этому он мог научиться совсем недавно. По заверениям большинства из тех, кто приобретал у него необычные поделки, на все вопросы по поводу того, кто он и откуда он предпочитал отмалчиваться и переводить разговор в другое русло. Было известно лишь его имя и то, только благодаря тому, что оно было написано на коробе, с которым он неизменно появлялся тут и там, предлагая свою необычную продукцию. Тия задумалась, вновь и вновь повторяя про себя его, как ей казалось, необычное имя. Как будто она уже слышала это имя. Но вот где? Она не могла вспомнить. Митч – очень редкое и старое имя, которое она могла слышать разве что во время какого-нибудь случайного сеанса. Мысли вертелись в голове и, казалось, что она вот-вот ухватит одну из них и выйдет к правильному ответу, но истина упрямо ускользала, а мысли сбивались в предвкушении предстоявшего ей разговора. Она бросила это занятие, ведь сейчас, ей нужно было поговорить с родителями о чем-то более важном, чем какой-то необычный мастер по дереву. Поводив вилкой по донышку полупустой тарелки, она, наконец, начала.
- Пап, а помнишь, ты рассказывал про озеро Трен?
- Конечно. – Перевел он свой изумленный взгляд на дочь, после того, как мама рассказала о том, как видела небольшую змею в их саду. – Завтра же обыщу весь сад... если эта тварь успела где-нибудь обосноваться, то я обязательно должен найти её нору. – Серьезно добавил он с явно озадаченным видом. Новость не порадовала его, тем более было странно, чтобы подобное существо могло случайно оказаться у них в середине осени, когда природа уже недвусмысленно давала понять, что начинается длительный период, когда все живое впадет в долгожданное оцепенение. – Я помню про озеро. Так что там с ним?
- Я бы хотела сходить туда. Я бы могла это сделать?
- Ты серьезно? – Проницательный взгляд отца остановился на ней, и у неё неожиданно появилось ощущение, что он тут же её раскусил. Внезапно изменившийся взгляд мамы, так же не предвещал ничего хорошего. – С чего это ты вдруг так неожиданно туда захотела?
- Мне захотелось побывать там именно сейчас. Я знаю, мы договаривались сходить туда вдвоем весной, когда все начнет цвести, но мне с самого начала, было больше интересно взглянуть на это место, когда оно в осенних цветах и красках. – Тия старалась верить в то, что говорила, ведь это был единственный залог того, что родители смогут понять её и сами поверят в то, что должно было выглядеть, как самая настоящая и обычная правда. Она долго думала над тем, как бы могла объяснить это своё, столь внезапное желание отправиться в те далекие края и на ум в итоге пришло только это – идея с осенними красками. Тия и правда очень любила осень, о чем родители, безусловно, знали, и от того – эта её ложь казалась весьма и весьма правдоподобной и, если бы её путь и впрямь лежал к этому озеру, то лучшего времени года просто было не придумать.
- Но ты же знаешь, что сейчас у меня много работы. Гелард, вот ещё меня озадачил – решил вчера, что пора провести проверку и ремонт наших электроустановок, так что до зимы я никак не смогу выбраться за пределы обители, да ты и сама прекрасно знаешь, что целыми днями меня не бывает дома.
- Я бы могла попросить Зиану. Если она вдруг согласится, то я могу сходить с ней.
Наступила длительная пауза. Эрван и Нея переглянулись и стали задумчиво глядеть друг на друга, так, будто беззвучно общались, безошибочно угадывая мысли друг друга. У многих пар бывает так, что годы жизни формируют у обоих единый ход и порядок мыслей, так что крутившиеся у обоих соображения на этот счет были похожими и им не требовалось никаких слов, чтобы безошибочно понять друг друга и знать наверняка о том, что думает каждый из них. Вопрос оставался в том: какое они примут решение? Чаще всего решения принимал Эрван, а Нея следовала его советам, однако и она, бывало, могла уладить какой-нибудь вопрос своим волевым решением. Сейчас очевидно последнее слово было все же за Эрваном, так как мама до сих пор не смела что-либо сказать, а искала во взгляде мужа поддержку и опору, всем своим взволнованным видом давая понять, что идея ей была не по душе.
- Скажу прямо – этот вариант не из лучших. Если бы ты была со мной – то ещё куда не шло, но ты будешь с чужим человеком. Может для тебя это уже не секрет, но вот мы, кроме того что она оракул, так до конца и не знаем кто она такая. Мы будем очень сильно волноваться. – Он вдруг замолчал. Эрван уже мысленно согласился и был готов дать ей свое разрешение. Как часто, родители соглашаются с желаниями своих детей, хоть и чувствуют, что не следовало бы? Пожалуй, Эрван впервые оказался в подобной ситуации. Он мог бы ей отказать и она бы непременно осталась дома, однако на ряду с ответственностью, он чувствовал за собой и вину. Вину за то, что девятнадцать лет жизни продержал её в своем доме, не давая возможности полноценно видеть мир. Конечно же, все это было ради её же блага, но была и другая сторона. За все это время, за стенами обители не произошло ничего, чего бы стоило опасаться и что бы действительно могло угрожать или таить угрозу для его дочери. Безусловно, ему было за неё страшно, но и отказать в данной ситуации было очень сложно. Вспоминая себя в её возрасте, он помнил, что за каждым родительским отказом, следует упрямое, все ещё детское желание получить недозволенное и если он откажет на этот раз, в следующий раз она может  и не спросить его разрешения, перед тем, как решиться на что-нибудь более рискованное. Это был сложный и непростой выбор. И он сделал его, прислушиваясь не к разуму, а к сердцу. Чтобы не случилось, он всегда будет ответственен за неё, но, не смотря на это, он не имел права и дальше ограничивать её свободу так же как не мог отрицать существование окружавшего её несовершенного мира. – Хорошо. – Наконец произнес Эрван.
- Мне не нравится затея. – Промолвила Нея, все это время наблюдавшая за своим мужем, тягостно принимавшим решение по этому вопросу. – Если ты пойдешь, ты должна обещать, что с тобой все будет в порядке. Не забывай, что мы твои родители и мы будем переживать и если что-то случится, именно мы будем во всем виноваты. Ты ставишь нас перед нелегким выбором. Понятно, что все это вполне нормально и естественно, однако, ты никогда не ходила так далеко и от того возрастает вероятность того, что что-то может случиться и выйти из под контроля. Ты можешь идти, но помни, что мы переживаем и от того, время твоего похода должно быть ограничено.
- Конечно. – Проговорила Тия, соглашаясь с обоими родителями. – Все будет хорошо, однако для начала я должна узнать у Зианы, сможет ли она пойти со мной, в противном случае не будет никакого похода.
- Конечно. Прежде ты должна договориться со своей спутницей. Потом, если сговоритесь, я дам тебе все необходимое снаряжение и карту с пометками, указывающую кратчайший путь к озеру. Сейчас там должно быть великолепно... – Мечтательно произнес Эрван и его добрые глаза посмотрели на Нею. – Пусть она увидит наше место осенью, ведь именно осенью я повстречал там тебя. – Они взялись за руки и нежно обнялись, и за столом снова возобновилась идиллия. Тие было немного неловко, от того, что её изощренная ложь неожиданно пробудила в сердцах родителей добрую память, имевшую значения только для их влюбленных сердец. Теперь она чувствовала, что ей действительно следовало побывать там, однажды осенью, пусть даже и не в этот раз.
Что ж, дело было сделано, хоть Тия до сих пор и не верила, что ей удалось так быстро уговорить родителей, которые, казалось, совершено ничего не подозревали. Следовало завтра же уговориться с Зианой, о том, когда они отправятся в путь и после уже предупредить родителей, сколько её не будет дома. Наверное, следовало пригласить Зиану к себе домой, для того, чтобы успокоить маму и папу и вселить в них уверенность в том, что с ней все будет в порядке. Так она и сделает. Отец пообещал дать снаряжение, и она уже догадывалась, что снаряжением наверняка будет старый вместительный рюкзак, фонари, спальные мешки и возможно даже палатка, хотя может она и не понадобится. Почти на всех дорогах встречались старые обветшалые дома и мотели, которые так не любила её мама, но которые, тем не менее, могли стать приютом на несколько часов и спасти от проливного дождя. Все это так бурно завертелось в её голове, что она пришла в себя, только тогда, когда мама указала на её тарелку, которая так и оставалась полной, тогда как все уже давно покончили со своим ужином.

Через полтары недели они вместе с Зианой отправились в путь. Тия даже и не догадывалась, что за время её отсутствия, дома произойдут настолько неожиданные и чудовищные события, знай она о которых, никогда бы не покинула родную обитель. Их путь лежал к старому и вечному мегаполису Левур. Она видела его лишь однажды и на большом расстоянии. Все, что находилось за древним мостом – было исконными территориями оракулов, на которых встреча с братьями Зианы была неизбежна. Тия облачилась в черную мантию, на манер оракулов, чтобы в случае встречи с кем-нибудь из братства не вызывать лишних вопросов. Зиана была против того, чтобы та, хоть как-то проявляла себя или пыталась заговорить с кем бы то ни было.
- Ты должна четко запомнить, что я беру тебя лишь с одним условием. – В последний раз наставляла Зиана. – Никаких разговоров с теми, кого мы там встретим. Чтобы не случилось, молчи и положись на меня. Я все улажу.
- Я поняла. – Отвечала Тия без всяких возражений, понимая, что Зиана стремилась оградить и обезопасить её от братства.
- Ничего не бойся, оракулы – такие же люди из плоти и крови, с такими же сердцами, как и у тебя. Но будет лучше, если никто не узнает о том, что ты была в городе – это очень важно.
В город они пошли по другой дороге. Зиана не хотела подвергать себя и свою подопечную ненужной опасности и потому наотрез отказалась от идеи когда-либо ещё пересекать злополучный мост. Добравшись до гигантской эстакады возвышавшейся над землей тремя уровнями развязок, они избрали среднюю ветвь, выведшую их к магистрали, которая вела в обход залива к одной из оконечностей окраин и пригородов. Через час они были в городе. Где-то здесь начиналось вечное царство тишины и безмолвной печали. Жившие здесь когда-то люди – были, как яркая короткая вспышка, появившаяся и исчезнувшая, а все прочее было словно намеренно создано для того, чтобы противостоять времени, пребывая вечность в безлюдной пустоте и одиночестве. Типовые дома и типовые улицы тянулись бесконечными вереницами уводя путниц все глубже и глубже в город. Очень скоро на горизонте появились небоскребы центральной части города. Они очень неохотно приближались к ним и пришлось потратить еще не меньше двух часов, до тех пор, пока они не вышли туда, где им повстречались конечные станции метро. Тия просто не могла поверить, что все это когда-то заполняли кишащие толпы людей, жившие здесь из поколения в поколение, годами приумножая все то, что она сейчас видела.
Тия продолжала неспешно идти за Зианой, когда в голове заиграла странная торжественная музыка. Это была очень мелодичная песня в исполнении необычайно красивого женского голоса. Она остановилась, не обращая внимания на то, что Зиана продолжала свой путь. Черный силуэт мантии, маячивший перед ней, расплылся, будто неаккуратная клякса на бумаге, затем померк и слился с окружающей серой массой зданий и бетонных развалин. Глаза затуманило пеленой и она почувствовала сладостное подвешенное состояние, будто была невесомым эфирным облаком, зависшим в пространстве и ощущающим все его незримые колебания. В ушах засвистел тихий протяжный ветер и она почувствовала, как уносится за грань своего сознания. Сеанс настиг её так неожиданно, что она даже не успела предупредить об этом Зиану, которая была теперь словно в потустороннем мире, которого для неё больше не было.
Люди обступили Тию плотным кольцом и она чувствовала, как идет в вместе с ними в большой восторженной массе народа, под звуки многочисленных барабанов и игравших откуда-то сбоку труб. Слышался смех и отдельные отрывки несвязных разговоров. Шум человеческой речи заполнял все вокруг и казалось, что превращался в отдельный фон, вибрировавший в ритм сотен шагавших горожан. Кто-то успевал напевать, кому-то даже удавалось танцевать в непроходимой сутолоке шествующих. Все словно по договоренности были облачены в зеленые наряды и вообще все вокруг было наполнено ярким, сочным, травянистым цветом. Приноровившись к ритму идущих и поборов ужас от внезапного перемещения сознания в столь непривычную обстановку, Тия стала оглядываться по сторонам. Вдоль плотного потока шествующих, в два ряда шли играющие на ходу трубачи и барабанщики, игравшие заразительный веселый марш. Из невидимых динамиков скандировали лозунги и поздравления, смысл которых ускользал от понимания Тии. Постепенно приходя в себя, она поняла, что здесь она была сама собой, видимой и осязаемой, в своей необычной по сравнению с большинством окружающих её людей, одежде оракула, с походной сумкой на перевес и накинутым капюшоном. Скинув его, она окончательно уверилась в том, что все происходящее вокруг неё было настолько реальным, что она просто могла вытянуть перед собой руку и дотронуться до любого человека, который шел прямо перед ней. Она поймала на себе несколько удивленных взглядов, но этим все и ограничилось – эти люди были слишком увлечены тем восторгом, в котором прибывала вся эта масса народа. Люди занимали собой всю проезжую часть и лишь сбоку, у самого тротуара оставалось немного места, для того, чтобы патрульная машина могла неспешно катиться и контролировать происходящее. Тия просто не верила своим глазам. Это было настолько невероятно, что просто не укладывалось в её понимании и голова начала идти кругом. Несмотря на то, что здесь было так много людей, она была одна – Зианы нигде не было видно, от чего волнение ещё больше захватило все её сознание. Куда же все они шли и чему так радовались?
Тематика игравшего марша изменилась, и ритм его стал заметно интенсивнее. Она почувствовала, как вся процессия прибавила шаг, повинуясь задаваемому такту и, повернув на большом перекрестке влево двинулась в район, с высокими небоскребами. Здесь ей открылась поистине удивительная картина. В воздухе витали ленточки и разноцветные конфетти, пестревшие в ярком солнце и пускавшие тысячи ярких ослепительных отблесков. Все это оказывалось на улице откуда-то с верхних этажей расположенных вдоль улицы зданий. Из окон, располагавшихся высоко над землей, тут и там она видела десятки людей приветственно махавших идущей процессии и кричавших что-то ободряющее. Все это так увлекло её, что она и не заметила, как процессия в какой-то момент остановилась на месте в ожидании того, что должно было начать происходить на площади. Поднявшись на носочки, она смогла различить, что в самом центре была установлена большая сцена, на которой артисты уже готовились к своим выступлениям.
- Тия. – Кто-то окликнул её едва слышно. Она настороженно обернулась, но лица стоявших позади неё людей были беспристрастны. – Тия! – Во второй раз, её имя раздалось более определенно. Она начала оборачиваться во все стороны ища в толпе того, кто мог знать её. Застывшие в ожидании лица вокруг неё были ей совсем незнакомы. В третий раз, этот кто-то выкрикнул её имя в нескольких метрах от неё и она узнала взволнованный голос Зианы. Она стала искать её взглядом, но той нигде не было видно – её здесь словно и не было. Почувствовав сильное внутреннее волнение она начала пробираться сквозь толпу в обратном направлении расталкивая всех вокруг локтями и встречая сопротивление и неодобрительные возгласы людей стоявших плотным кольцом вокруг сцены.
- Зиана. – Прокричала она, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди. Она очень сильно боялась, боялась остаться здесь одна. В этот раз, все происходящее ей совсем не казалось каким-то неодухотворенным сеансом, уж слишком все было реалистично вокруг неё, настолько реалистично, что захватывало дух, а люди, глядевшие на неё с неодобрением и толкавшие её в ответ на её толчки, вызывали целую бурю неприятных эмоций, которых она никогда ещё не испытывала.
Она протиснулась сквозь толчею и оказалась на свободе стоя у стены выложенной красным кирпичом. Почему, почему она оказалась вдруг здесь? Где же Зиана? Тия почувствовала подступавшую тошноту и сил выносить страх больше не было. Что-то очень сильно пугало её, что-то, что должно было произойти с минуты на минуту. Толпа начала колыхаться и вокруг сцены раздались душераздирающие женские крики. Мелькнула ослепительная вспышка и вопли тысяч людей заполнили все сознание Тии. Её придавило к стене ударной волной от прогремевшего взрыва и единственное что она могла теперь видеть, так это плотное облако дыма и поднятой пыли, возникшее на месте сцены. Боль обожгла её правую щеку и она осела на корточки, не в силах больше стоять и наблюдать за воцарившимся повсюду хаосом и ужасом. Кто-то, кто смог устоять на ногах, бежал прочь, кого-то поддерживали и выводили в безопасную зону, и все это сопровождалось бранью, истерикой и плачем женщин, от чего этот адский звук сливался в единое целое и усиливался в десятки раз. Она закрыла глаза и мысленно начала звать Зиану. Если это сеанс, он должен был скоро закончиться, как страшный сон, как кошмар, все это не могло быть на самом деле, просто не могло быть. Она не верила и мысленно снова и снова представляла себе Зиану. Для большего эффекта Тия закрыла уши руками и стала громко звать свою наставницу не желая слышать то, что творилось снаружи её в той суматохе и ужасе которые царили сейчас повсюду. Она не знала, сколько сидела так, но пришла в себя, когда кто-то взял её за запястье и с силой потащил прочь. Не понимая, что происходит, она открыла глаза, ожидая увидеть Зиану, но её взору предстал человек в желтом костюме и каске. Он тянул её за руку и что-то кричал. В растерянности она стала сопротивляться, но тот только покачал головой и быстрым рывком закинул её себе на руки и уже в следующее мгновение, она была в метре над землей, наблюдая через плечо спасателя за тем, что сейчас творилось там, где раньше была сцена. Пыль лишь немного осела, но этого было достаточно, чтобы понять, что там сейчас был настоящий ужас. Она отвернулась, не желая запоминать то, что могло стать её кошмаром на всю оставшуюся жизнь. Дрожь прокатались по всему её телу и ужасная мысль вдруг закралась к ней в голову и стала разрастаться словно эпидемия, занимая собой все, о чем она могла только думать. Что если она здесь осталась навсегда? Что если каким-то немыслимым образом она здесь застряла?
Спасатель вынес Тию на соседнюю улицу и усадил рядом с другими потерпевшими. Дав пару рекомендаций, он передал её парамедику, который принялся тут же её осматривать. Убедившись, что с ней все было в порядке, он вернулся к тем, кто действительно нуждался в его помощи. Тия осталась сидеть одна, в окружении двух незнакомцев, лежавших рядом с ней без сознания. А что если они мертвы? Девушка откинула эту мысль от себя и постаралась снова мысленно сосредоточится на Зиане. Ничего не выходило. Обессиленно покачав головой, она стала плакать. Кажется, сил на борьбу больше не было и надежды вернуться назад уже не оставалось. Нужно было смириться со страшным осознанием того, что ей удалось вернуться в прошлое, в бог знает какое время и остаться в нем, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Она уставилась на тротуар и стала вспоминать. Ей нужно было успокоиться и просто подумать. Однако сейчас сделать это было не так-то и просто. Постоянно подносили новых раненных и волей не волей она видела все это и каждый раз вздрагивала от того, что этот ужас все никак не прекращался. Она попыталась вспомнить, как она попала сюда и на ум пришла та улица, по которой они шли вдвоем с Зианой прежде, чем она очутилась здесь. Это было совсем недалеко отсюда и план тут же зародился в её голове. Нужно было вернуться туда и посмотреть, произойдет ли с ней что-то или нет. Нужно было действовать прямо сейчас. Выбрав момент, когда бригада работавших рядом с ней спасателей не смотрела в её сторону она встала и аккуратно вышла из кольца лежавших и сидевших повсюду раненых людей. Обойдя машину скорой помощи, она на всех парах бросилась прочь от этого места. Не оборачиваясь, она бежала минуту или две, пока снова не вернулась на ту улицу, где произошел взрыв и побежала в обратном направлении туда, откуда начала свое шествие вместе с парадом. Очень быстро она добралась до опустевшей улицы, на то самое место, где она очутилась, когда попала сюда и принялась ждать. Ничего не происходило. Это было то самое место, где Зиана шла перед ней в последний раз, когда она её видела, лишь окружающие дома выглядели теперь куда ярче и новее чем в том времени.
- Ну же Зиана, ну же, забери меня отсюда. – В отчаянии взмолилась Тия, не зная, что делать дальше.
Вой сирен незаметно затих в отдалении. Редкие прохожие, сновавшие тут и там совсем пропали из виду. Прямо на её глазах, новенькие дома и асфальт превратились в прах и пыльные руины. Тия нервно прижала руки к груди, думая, что сходит с ума при виде столь радикального преображения окружающего её мира. Это новое зазеркалье, пустое и безлюдное было очень похоже на то, где она оставила Зиану, с тем лишь отличием, что её теперь здесь не было. А что если это время, не было тем же самым, откуда она пришла? Что если её неожиданное временное путешествие не было законченно и, реши она вернуться сейчас в обитель, она обнаружила бы, что ни обители, ни всех прочих людей уже и в помине нет. Что если теперь, её занесло чуть дальше, чем нужно? Думая обо всем этом, она не смела и пошевелиться, напряженно смотря прямо перед собой и ожидая новых преображений. Кажется, все замерло в тусклом солнечном свете, пробивавшимся сквозь мрачные черные тучи. Когда в последний раз она была здесь, небо было почти чистым, а невесомые перышки далеких облаков лишь едва виднелись на горизонте, что опять же доказывало, что это было не то время, из которого она пришла. Все это уже смахивало на помешательство. Сделав усилие, она громко выкрикнула имя единственного человека, на которого полагалась в данный момент. Она просто обязана была быть здесь – её наставница, где-то поблизости, должна была искать её хоть всю жизнь, просто потому, что была в ответе за свою подопечную. Тишина. Что же это? Тия опустила голову вслушиваясь в каждый шорох, и вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Это было даже страшнее чем вид обезображенных людей, лежавших возле неё на улице. Она осознала, что была здесь совсем одна.
- Тия. – Горячо зашептал знакомый голос прямо ей в ухо, и кто-то сильно обнял её сзади. Это была Зиана. Тия обернулась и не смогла удержаться от слез радости, которые не могли остановиться ещё долгое время, понимая, что все наконец-то закончилось. – Что это у тебя? – Изумленно произнесла Зиана стирая с щеки девушки кровь. На лице у Тии красовалась неглубокая царапина, происхождение которой было неизвестно.
Зиана отвела её в сторону и усадила на бетонную плиту, давая попить и приводя её в чувства. Тия тем временем запинаясь и путаясь от волнения, принялась рассказывать все то, что с ней приключилось. Зиана внимательно слушала и неодобрительно качала головой. Ей тоже было, что сказать.
- Когда я обнаружила, что тебя нет, я принялась искать тебя повсюду, но тебя нигде не было. Не знаю как это возможно, но ты отсутствовала два часа и тут кроется целых два странных и непонятных для меня момента. – Лицо Зианы было крайне взволновано. Она думала о том, что сейчас могло произойти то, что их братство искало вот уже полторы сотни лет. – Во-первых, никому ещё до тебя, не удавалось провести сеанс в черте города. Это действительно событие, которое выходит из ряда вон. Но второе и ещё более странное, то, что никто ещё не исчезал во время сеанса... – Зиана волновалась и чувствовалось, что она боялась произносить то, что должна была сказать. – Кажется, это был вовсе никакой ни сеанс. Кажется, тебе удалось попасть в прошлое. – Она снова задумалась и на ум пришла история, описанная Хетом в его предсмертном письме о юноше по имени Эдриан. Очевидно, оба случая перемещения были как-то связанны и в обих случаях были молодые люди, которые смогли не просто заглянуть в прошлое, а проникнуть туда и быть частью происходящих событий. Было сложно судить, но, кажется ни в том, ни в этом случае не удалось достичь каких-то особых изменений современной действительности. Но с другой стороны, что может сделать один человек, тем более ребенок, особенно когда он напуган? Все же более важным было то, каким образом и где формируются эти своеобразные «проходы» в прошлое и как они работают? Зиане вспомнилась её давняя мечта о том, чтобы однажды очутиться в прошлом, и так и остаться там, однако теперь она выглядела совсем не такой манящей. И в случае с молодым человеком по имени Эдриан, и в случае с Тией, события свидетелями которых оказывались путешественники, были катастрофическими. И хотя у Зианы было всего лишь два примера подобных случаев, эту закономерность она не оставила без внимания. Всегда нужно быть осмотрительным со своими самыми смелыми желаниями, ведь они и впрямь могут сбыться.
Немного передохнув, Зиана заявила, что они прекратят на сегодня свое путешествие и отправятся к ней домой, чтобы Тия могла восстановиться и набраться сил после столь неожиданного потрясения. Вид девушки был очень болезненным и жалким – бледное лицо осунулось, а в неподвижных глазах застыл ужас. Так они и сделали и спустя час пути по пустынным городским проулкам и подворотням, значительно отклонившись от своего первоначального маршрута, они добрались до противоположной оконечности города, где среди многоэтажек, уединенно располагался небольшой двухэтажный дом с собственным внутренним двором. Это было то самое место, где Зиана провела немного немало: тридцать лет своей жизни познаний и поисков. Внутри этого обустроенного и уютного островка, сохранявшего тепло живущего в нем человека, было очень мало вещей, лишь самое важное: письменный стол, застеленная кровать, вечный кожаный диван, шкаф хранивший дорожные принадлежности и ещё несколько декоративных столов, полок и занавесок, которые она оставила в силу эстетической необходимости. От всего прочего, что здесь было от прошлых хозяев, она намеренно избавилась ещё много лет назад, чтобы ничто не напоминало ей о тех людях, которых она никогда не знала. Очутившись внутри светлого зального помещения, Зиана тут же устроила Тию в углу на большой кровати, а сама расположилась на диване в смежной комнате. Когда они освободились от лишних вещей, оставив их у своих спальных мест, обессиленные и голодные, они направились на кухню, где Зиана устроила небольшой пир из имеющихся у неё в доме овощей, полуфабрикатов и старинного запаса странного растворимого в кипятке напитка, напоминавшего по вкусу чай.
- Ты никогда не задумывалась, почему оракулы не могут видеть будущего? Может потому, что его в действительности у нас нет? – Тихо спросила Тия, лишь едва успевшая оправиться от увиденных днем кошмаров, уставившись в свою чашку с красным напитком.
- Этого просто не может быть. – Устало начала Зиана, адресуя свой ответ ко второй части вопроса. – Будущее было, есть и будет, не зависимо от того есть ли там место для нас или нет. А то, что мы его не видим – это всего лишь чья-то прихоть, будь то природы или всевышнего, или их обоих.
- Когда я вернулась назад, я очень сильно испугалась... ещё даже сильнее, чем от того, что я увидела раньше. Мне показалось, что я проскочила своё время и возможно больше никогда не увижу родителей и брата.
- Это нормально, случись это со мной: я бы была в ужасе. Ты очень храбрая.
- А какими были твои родители? Что ты помнишь о тех временах, когда все было ещё хорошо?
- Очень немногое. – Улыбнулась Зиана зажигая свечу. – Только то и знаю, что видела во время своих сеансов. – С сожалением бросила она. – Когда я родилась, все уже было так, как сейчас, с тем лишь отличием, что молодых людей было значительно больше, чем в наши дни. Люди моего поколения не знают того времени, когда мир был не таким как сейчас. А что касается родителей... Мои родители были хорошими людьми, но однажды их просто не стало. Они прожили немногим более, чем мне сейчас, хотя в этом возрасте я ещё не чувствую, что мне пора. Забавно, что сейчас уже почти никто не умирает. Неспрведливо не иметь детей и потерять родителей. – Она подняла глаза, указывая взглядом на воображаемые небеса. – Мои родители, их родители и ещё два предшествующих поколения, так же не знали другого мира. А что было до них – никому неизвестно. Известно лишь то, что нас становится все меньше, но продолжительность нашей жизни при этом увеличивается. У кого-то это стало проявляться раньше, у кого-то позже – ты с легкостью сможешь отыскать по всей округе стариков, которым не меньше ста двадцати лет, но они при этом все ещё полны сил и жизни. Вопрос в том, сколько это ещё продлиться, так как вместе с этим даром, мы практически совершенно потеряли способность продолжать свой род. Дети – это редкость, тебе ли не знать.
- А что же сеансы? – С надеждой в голосе спросила Тия.
- Они смутные и неотчетливые. Причем это наблюдается у каждого из нас. Мы можем вполне отчетливо видеть лишь те времена, когда все ещё было хорошо и никакой рецессии не наблюдалось. А между тем, этот барьер, который нас отделяет от того момента, когда все пошло прахом, видится весьма туманно и сумбурно. Мы полагаем, что был коллапс. Коллапс всего: ценностей, сознания, развития. Почему-то все разом остановилось, после чего, видимо, начался массовый хаос, который недоступен даже для малейшего проникновения и понимания. Мы ничего не знаем об этом времени, но извечная цель нашего братства докопаться до истины заключенной в событиях, которые произошли именно в этот период. Если б ты знала, сколько людей ломало и до сих пор безуспешно ломает над этим голову. – Сокрушенно сказала Зиана.
Тия погрузилась в свои мысли. Странно, они так много и упорно изучали прошлое, а ведь самое главное от них постоянно ускользало. В этом была особая ирония. К чему так долго заниматься одним делом, если результата все равно нет? Возможно, результат когда-нибудь и будет, но проблема была не в затраченном времени, проблема была в людях – они намеренно не хотели видеть того, что происходило вокруг, пока были увлеченно заняты своими бесплодными поисками. За то время пока они искали, они так и не успели насладиться последними уходящими моментами этого мира, сколько бы у них их не оставалось. Если спустя столько лет, они продолжают этим заниматься, хотя и не могут понять, что же произошло, то может у всей их организации совсем другая миссия? Миссия, о которой большинство оракулов просто не догадывается, пока их сознание отвлечено поисками. Тия не решилась поделиться этим с Зианой. Эта было очень неординарное предположение, так что вряд ли стоило говорить об этом вслух. Не ей было судить об образе жизни оракулов, просто она уже не в первый раз приходила к выводу, что путь оракула – это не её стезя. Она может использовать дар, что, в общем-то, не зависело от её желания, или нежелания, но посветить всю жизнь чему-то абстрактному – это не было тем, чего бы она хотела.
- Я хотела спросить тебя... – Отвлекла её от мыслей Зиана. Казалось, что она тщательно подбирает слова и никак не может решиться. – Как это было? Что ты ощутила, когда оказалась в той толпе, ещё до того, как прогремел взрыв?
- Это было необычно. Я никогда не видела так много людей и так много счастливых лиц. – У Тии все сжалось внутри, ведь ей больше запомнилось то, какими были лица людей после взрыва. Но до этого, в тот момент, когда до катастрофы оставались считанные минуты, лица были действительно счастливыми, и она осознала, что в какой-то момент испытала восторг, в те недолгие мгновения, когда была единым целым с этой процессией. – Это было великолепно. – Наконец выдохнула она глядя прямо в пытливые глаза Зианы.
Следующий день начался для путниц очень рано. Зиана и Тия покинули пристанище ещё засветло, чтобы никто из оракулов случайно не увидел их. Им нужно было вернуться на вчерашний маршрут, что заняло немало времени, потому как ориентация в городе, в котором уже несколько столетий вдоль улиц не горело ни одного фонаря – было делом непростым и изнуряющим. К рассвету они, наконец, добрались до тех мест, где днем ранее Тия попала в необычную «ловушку». По её просьбе, они с Зианой проделали немалый крюк, чтобы обойти это место как можно дальше – Тии вовсе не хотелось повторно переживать то, что произошло с ней вчера. Потратив на это, все время предрассветных сумерек, они вышли на центральную площадь города, когда солнце уже полностью показалось над горизонтом и теперь начало своё неспешное восхождение меж безжизненных серых глыб небоскребов. Погода была просто великолепной и на душе у Тии стало очень тепло. Она больше не хотела вспоминать о вчерашнем, а для того, чтобы такого больше не повторилось, Зиана пустила её вперед, прямо перед собой, чтобы не упускать её из виду. Неизвестно, смогла бы Зиана помешать, случись подобный «сеанс» снова, но так Тии было куда спокойнее, чем, если бы она, как и вчера, шла позади своей спутницы. Отсюда начиналась дорога, ведущая к старейшинам. Немногие знали о ней, но всем было известно, что беспокоить старейшин надлежало лишь в самом крайнем случае, которого, надо сказать уже давно не представлялось. Поэтому негласно, было принято, что простым оракулам ход к старейшинам был закрыт, о чем те и сами старались напоминать своим подопечным время от времени. Всех это устраивало.
Холмистая местность пошла вниз под крутым наклоном. Тут и там, по краям улицы вырисовывались все новые и новые руины невысоких зданий давно уже потерявших свой первозданный вид. На сером асфальте встречались широкие рытвины, из которых густой гривой торчала трава и кустарники. Видимо это было результатом тектонической активности, хотя Тия никогда не помнила, чтобы в их местах бывали землетрясения.
- Мы слишком приметны на этой широкой дороге. Нужно выйти на соседнюю улицу, чтобы тень от зданий могла скрывать нас. – Зиана с опаской посматривала назад, снова и снова убеждаясь, что на горизонте никого не было. У неё не было желания выслушивать вопросы, которые могли возникнуть, если бы им кто-то повстречается.
- Здесь есть проход. – Указала Тия на улицу, уходившую вправо от следующего перекрестка на их пути.
Они свернули на этом перекрестке и, пройдя немногим более двадцати метров, повернули налево, таким образом оказавшись на узкой параллельной улице, обильно заваленной кирпичами и древним хламом. Идти под горку стало тяжелее. От них постоянно требовалась бдительность и внимание к тому, что было у них под ногами. В самом начале Зиана чуть не упала, не удержавшись на днище покореженного ящика. Тия вовремя пришла ей на помощь, оказавшись прямо под рукой у незадачливой путницы, однако Зиане все же удалось подвернуть ногу, которая сразу же дала о себе знать. Их продвижение ещё более замедлилось. С каждым новым шагом они приближались к своей цели, но результатов пока не было. Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая временами непроизвольным шарканьем их подошв об неровный асфальт и их короткими репликами, о том, где нужно было быть наиболее осторожным. Повсюду было безлюдно.
Чем дальше они углублялись в закрытую часть города, тем ярче воображение Тии стало рисовать тех, кого они намеревались здесь найти. Ей казалось, что люди, прожившие более полутора сотни лет, должны были быть особенными, словно вовсе никакие и не люди, а бестелесные духи полные мудрости и смирения. Их жилища виделись ей этакими отшельническими пещерами, в которых они уединенно проводили большую часть дня в постижении новых граней своего дара. Конечно, она знала, что такое старость и эти люди непременно должны были быть ей подвержены. Она очень хорошо знала, что это такое по своей пожилой няне. В последние годы её жизни, она была совсем плоха и видеть её такой беспомощной было очень тяжело. Она хотела убедиться, что им действительно удается противостоять времени лучше, чем кому бы то ни было до них. Это было важно, ведь никому ещё не удавалось так долго обманывать судьбу и время. Возможно более глубокое познание дара, позволило им в итоге научиться сохранять разум и жизнь. По мнению Тии, только этим, действительно можно было оправдать существование братства оракулов. И если это было на самом деле так, то тогда каждый из адептов, имел право, если не на вечность, то хотя бы на компенсацию потраченного времени, что было значимо в этом умирающем мире.
Они блуждали в запутанных лабиринтах старых руин города уже не менее трех часов и терпение обоих было на исходе. Используя весь свой багаж слухов и догадок, по поводу того, где могли быть старейшины, Зиана безуспешно пыталась найти общеизвестные ориентиры, которые должны были указывать на то, что где-то поблизости жили старейшины. Ориентирами были: старый заброшенный стадион и разросшийся поблизости дикий ботанический сад. Ориентиры были на месте, но вот жилишь старейшин, нигде не было видно. Тия очень устала, а Зиана страдала от нещадной боли в ноге, которая теперь, спустя столько времени пути становилась невыносимой. Обе волочили ноги из последних сил совершенно пресыщенные местными видами обрушившихся высоток и гор бетонных обломков, в то время как разыгравшийся ветер носил темные тучи цементной пыли, постоянно забивавшейся в глаза и уши.
На соседней улице, отделенной развалинами и грудой бетонных обломков, сквозь неистовые завывания ветра, раздались приглушенные голоса и шум от чьих-то невидимых шагов. Женщина и девушка затаились. Помедлив немного, они на цыпочках двинулись к ближайшей насыпи, преграждавшей дорогу на соседнюю улицу. Очень тихо они взобрались на основательный вал нагроможденного бетона и стали выжидать, затаившись за грудой обломков. Зиана осторожно выглянула из-за бесформенной глыбы и, когда зрение приспособилось, она не могла поверить в то, что видела собственными глазам. По дороге неспешно шествовало двое оракулов, головы которых были скрыты в глубоких капюшонах. Внимательно присмотревшись, она безошибочно определила, что это были старейшины – их выдавала неуверенная старческая поступь, которую она видела всякий раз перед началом их традиционных собраний. Рядом, окружив их плотным кольцом, словно свита, шли необычного вида люди с непокрытыми головами. Зиана снова и снова напряженно всматривалась в их лица, от вида которых всякий раз по коже начинали бегать мурашки. Но тщетно. Не меньше десятка шествовавших по дороге мужчин были ей совершенно незнакомы. Но такого просто не могло быть, чтобы за столько лет проведенных среди братства, мог оставаться кто-то, кого она никогда не видела. Однако зрение не обманывало её, и факт оставался фактом. Все они держались на определенной расстоянии от старейшин и выглядели уж очень отстраненными. По всему выходило, что они не принимали никакого участия в разговоре шествовавших между ними старейшин. Такое поведение, было неприемлемым в среде равных по статусу оракулов, не допускавших возвышения одних над другими. Обычно не допускалось утаивания и отстранения от любой информации, считавшейся всеобщим достоянием и объектом коллективного исследования.
С первого же взгляда, Зиане очень не понравилась вся эта картина, как будто она увидела что-то, чего видеть не должна была; что-то, что долгое время намеренно и весьма успешно утаивалось. Все это совсем не было похоже на смиренное затворническое существование, которое она ожидала здесь увидеть, а скорее напоминало процессию шествовавших тайных властителей в окружении верных слуг и охраны. Глянув на не менее удивленную, чем она сама, Тию, собиравшуюся что-то прошептать, она поднесла ладонь ко рту, показывая тем самым, чтобы та, хранила молчание. Их не должны были заметить здесь, по крайней мере, до тех пор, пока они не попытаются выяснить, что все это значит. Оракулам было запрещено без спроса наведываться к старейшинам, но и старейшины никогда не посвящали братство в свою тайную, якобы затворническую жизнь, которая, как выяснялось, заслуживала особого внимания. До Зианы донеслись два очень знакомых голоса, которые она слышала каждую неделю, во время традиционных собраний на одной из станций древнего метро. Слова стали складываться в отрывки очень странного разговора.
- Это немыслимо, сколько нам ещё это терпеть? – Раздался растерянный и неуверенный голос. Голос принадлежал Ротрику. Никогда ещё Зиана не слушала, чтобы этот, зачастую обыденный и безэмоциональный голос, был когда-нибудь столь же богат на интонации, как сейчас. Обычно это был приглушенный сиплый голос, не выражающий ровным счетом никаких эмоций.
- Пошли уже наконец к нему двух стражей. Пора решить эту проблему раз и навсегда. – Голос второго выдавал усталость и раздражение. Это был Изоргур. У Зианы даже не было и тени сомнения, что это был именно он. Это был их главный идейный вдохновитель, тот, чей голос она слышала чаще, чем голоса Мензеса и Ротрика. Мензеса среди присутствовавших – не было. Зиана украдкой взглянула на Тию – для неё эти люди были всего лишь незнакомцами, но вдаваться в объяснения по ходу разворачивающегося диалога она не решилась. Слишком велика была опасность того, что их здесь услышат и в итоге заметят.
- Но смогут ли они это сделать? – Второй был немного напуган, от чего совершенно необъяснимо стал заикаться чуть ли ни на каждом слове.
- Они все могут сделать, если правильно объяснить, тебе ли этого не знать? – Отрезал первый.
- Но в прошлый раз мы сделали нечто подобное сами, не понимаю, почему бы и сейчас...
- В прошлый раз мы ещё могли это сделать. Это было очень давно, или ты уже потерял счет времени? – Первый собеседник пришел в легкое бешенство, будто он повторял это уже не в первый раз, а тема разговора, видимо, уже давно стала предметом их бесконечных споров и извечного недопонимания. – А теперь погляди на нас – мы уже не те! Время понемногу поедает нас и наши силы, как бы мы этого не хотели и как бы мы этому не сопротивлялись. Мой ум ничуть не изменился за столько лет, но тело – оно может подвести в любой момент, а для этого дела, как ты помнишь, нужны: решительность, ловкость и сила, а ум не является первостепенным.
- Но может, все-таки не стоит действовать так радикально? – Умоляюще проговорил второй. – Вообще не стоит этого делать? Может, есть другой способ? Может просто запугать, или пригрозить и прогнать его? Ведь мы же договорились больше не ступать на этот путь!
- Мы должны. – Раздалось тихое раздраженное шипение первого. – Наше дело ещё не закончено, и наши поиски должны продолжаться. Он становится для всех нас уж очень большой помехой, чтобы можно было и дальше делать вид, что его персона не так уж и значительна. Он должен исчезнуть, а иначе, не ровен час, как к нему начнётся массовое паломничество, и тогда нам уже придется приложить гораздо больше усилий для того, чтобы вернуть братьев к их обычным занятиям. Помехи нужно устранять, ведь ты же помнишь, что бывает, если промедлить с этим? В какой-то момент, все начнет выходить из под контроля и тогда все проблемы навалятся на нас разом, словно лавина. Нет... – Изоргур резко оборвал ход своего монолога. Могло показаться, что все они стали прислушиваться, а старик едва заметно покосился туда, где затаились Зиана и Тия. Заметив это, обе оцепеневшие наблюдательницы застыли, так что при всем желании на таком расстоянии их невозможно было различить на фоне пестрой груды обломков. Зиана отлично знала этот голос, но никогда ещё она не слышала, чтобы он опускался до столь устрашающих интонаций. Никогда она не слышала его таким, каким он был прямо сейчас, когда никто из оракулов не мог его услышать. Его жуткая, беспощадная манера разговора пугала. Ей стало страшно потому как в душу невольно стали закрадываться подозрения грядущей беды от всего того, что она сейчас услышала. – Нет. Мы должны решить эту проблему сейчас. – Тон говорившего стал таким, что, теперь было совершенно ясно, что он больше не намерен выслушивать оправданий и протестов. – Ты выберешь двух стражей и объяснишь им, что нужно сделать. Ты дашь одному из них это. – Старец достал из-под мантии нечто поблескивавшее вороненой сталью в лучах солнца, странной Г-образной формы. – Научишь пользоваться им и объяснишь, что это очень просто... внуши, что это необходимо. У тебя лучше всего получается именно это. – Неуверенный собеседник смиренно принял дар, дотрагиваясь до него с великой осторожностью, как будто само прикосновение к нему уже было сопряжено с неведомой и страшной опасностью.
- Мы... мы говорили вчера об этом кафе «Чили», помнишь? – Спросил Ротрик, видимо решив разрядить обстановку и сменить тему разговора, при этом пряча полученный предмет за пазуху.
- «Живое прошлое»? Интересно, но это не наш случай. Подобные псевдо источники слишком слабы. Этого мало. Нужно искать ещё. Заставь братьев пройти по нашим обычным местам. Возможно, некоторые места перестали «молчать». Заставляй снова и снова исследовать их время от времени. Возможно однажды, старые проходы снова откроются... Во всяком случае, у стражей нет никаких проблем, как это было несколько лет назад. Да и ещё, что-нибудь слышно от Мензеса?
- Нет, ни его, ни Бента с Мортеном. Все трое так до сих пор не объявились.
- Сколько времени уже прошло. Что ж, тогда ты отправишься туда. – Проговорил Изоргур повелевающим тоном. – Попытайся выяснить, что там такое творится, на этом месте. Откуда вдруг взялся этот чертов источник? И будь предельно осторожен. Возьми с собой кого-нибудь. Не хочу в придачу лишиться еще и тебя. – Голоса говоривших, уже достаточно удалились, для того, чтобы слова начали сливаться с шумом ветра и становиться малоразличимыми.
Тия и Зиана замерли в неподвижных позах не решаясь сдвинуться с места, пока мантия последнего человека не скрылась из виду. Пока они продолжали находиться в столь неловком положении, Зиана обдумывала последние услышанные слова и думала, куда это мог запропаститься Мензес и о каком таком источнике, могла идти речь. За последнее время, они не сделали никаких значительных или необъяснимых открытий, кроме забегаловки «Чили». Да еще и кто такой Севр? Она ни разу не слышала такого имени, хотя за все годы в братстве могла по памяти назвать имя любого из оракулов. Они беззвучно сползли вниз и устроились у подножья насыпи усевшись на корточки и в непонимании уставившись друг на друга.
- Что всё это означает? – В нетерпении произнесла Тия, до крайности пораженная тем, чему стала невольной свидетельницей.
- Я не знаю. – Сокрушенно прошептала Зиана с явно озадаченным видом. Она изначально подозревала, что здесь творится что-то нечистое, но увидеть то, что сейчас произошло – было выше всех её ожиданий.
- Это были они? Старейшины?
- Да, двое говоривших. Но кто все остальные ума не приложу. Они выглядели ни как оракулы. – Сказала Зиана, а потом добавила. – Все это выглядело, как-то уж очень подозрительно и странно.
- Да, мне тоже так показалось, хоть я и не знакома со старейшинами. Я думаю, нам не следует больше идти за ними или пытаться что-либо выяснить. – Сказала Тия тоном, не терпящим возражений.
- Почему ты так считаешь? – С непониманием взглянула на неё Зиана.
- Я подозреваю, что мы увидели гораздо больше, чем нам следует знать. В частности тебе знать, как оракулу, а про себя я вообще молчу. Ты знаешь, что он ему передал? Ты узнала этот предмет? Это был пистолет! Я больше ничего не желаю знать об этих людях. Мне кажется – они очень опасны. Я не уверена, но мне показалось, что они задумали кого-то убить. – Совсем тихо закончила Тия. Она проявляла свою природную осторожность, настаивая на том, что им следует немедленно отступиться от своей затеи. Однако она была больше разочарована, чем напугана. Эти старики не смогли удивить её в хорошем смысле и не оправдали высоких ожиданий. Кажется, они были самыми обычными людьми, причем, исходя из подслушанного разговора – не самыми лучшими.
Зиана не могла поверить. Этот ребенок видел и понимал в жизни больше, чем она. Она сказала вслух то, о чем Зиана лишь только начала догадываться. Но подсознательно она должна была оправдывать старейшин, ведь эти люди были вдохновителями трех поколений, а то, что произошло сейчас, могло быть каким-то чудовищным недоразумением. Где-то в душе она уже начала жалеть о том, что задумала весь этот поход. Порой в её жизни происходили события, которые она с удовольствием бы позабыла, если бы могла. Момент, когда она наблюдала за старейшинами, слышала их, предчувствовала их страшный замысел – этот самый момент, она бы с радостью сейчас позабыла, без следа и без остатка. Однако когда правда уже вскрыта и в воздухе витает едкий запах неприятностей – отворачиваться от очевидных фактов уже нет смысла. Следовало подумать и осмыслить увиденное и, конечно же, нужно было ждать дальнейших публичных действий старейшин. И ещё в одном, эта девочка была права – оставаться здесь было совсем не безопасно. Если бы их кто-нибудь сейчас увидел, то, безусловно, пришлось бы отвечать. Но отвечать на вопросы оракулов, которых знаешь всю жизнь – это одно. А вот попасть на допрос к тем, кто шествовал рядом со старейшинами, Зиане почему-то совсем не хотелось. Их хищные взгляды выдавали в них людей беспощадных и способных на очень и очень многое. Нужно было удалиться прочь так же тихо и незаметно, как они и явились сюда.

ГЛАВА 10. ОБИТЕЛЬ.

И вот незаметно минуло полторы недели, полные забот и тяжелого труда, с тех пор как Митч побывал в последней деревеньке, где ему повстречался необычный старичок с музыкальным проигрывателем. Кстати, на следующий день после их разговора, как и было обещано, он вернулся к нему и отдал небольшую деталь, выточенную из редкого и очень плотного дерева. В итоге проигрыватель, для которого предназначалась это единичное в своем роде изделие, снова ожил и заработал не хуже чем прежде. Старичок тогда просто таки растаял от умиления, рассыпавшись в бесконечных благодарностях, то и дело спрашивая что он мог дать взамен своему спасителю, избавившему его от непреодолимой тоски и скуки. Митч ничего не взял взамен, уж слишком эта его работа была незначительной. Но как в итоге оказалось, она принесла куда больше радости, чем все его изделия выточенные до этого. Но бывает что и незначительные дела, для кого-то могут стоить всех сокровищ мира. Тем более Митч посчитал плохим знаком, взять что-то взамен, накануне своего похода в обитель. Пусть в обмен на услугу для старика его отблагодарит судьба, если он того действительно достоин.
С тех пор, в течение всего имеющегося у него в распоряжении времени, Митч умудрился сделать чуть больше чем обычно, при этом, совершенно не задумываясь о том, чем питаться все эти дни. Полученной ранее в обмен на свои изделия провизии с лихвой хватало для того, чтобы он мог себе позволить изо дня в день отдаваться своему труду, оттачивая мастерство с каждым новым изделием, совсем не задумываясь о своем желудке. Он совершенствовался с каждой новой статуэткой или шкатулкой, в которых он каждый раз старался отразить что-то новое, отдать им частицу своей души и придать особую отличительную черту от всех прочих. Эта работа порой так сильно увлекала его, что он мог позабыть про все на свете: сон, голод, или стихию, неистово бушующую снаружи и все прочее, что хоть как-то могло его отвлечь от своего ремесла. Словом, с каждым разом, он становился чуточку выше и чуточку лучше в своем деле.
Загрузив поклажу в короб, он отправился к своей долгожданной цели по уже натоптанной тропе из ангара, чтобы наконец-то впервые проникнуть внутрь обители. Не делая больших ставок на сегодняшний день и не предполагая, как он может закончиться, он оставался в приподнятом расположении духа на протяжении всего своего пути. Пока что по дороге ему не встретилось ничего странного, или необычного, так что он начал уж было надеяться на то, что вездесущие черные мантии оставили его в покое.
На этот раз путь его лежал через небольшую лесную долину. Отныне он решил, что каждый раз будет передвигаться труднодоступными маршрутами, стараясь запутывать тех, кто предположительно, преследовал его в каждом новом походе. Откровенно говоря, он был совсем не далек от истины, полагая, что стал объектом чьих-то скрупулезных наблюдений. В доказательство тому служили вездесущие незнакомцы в черном с покрытыми головами, почти всегда возникающие вдоль широких асфальтированных магистралей. В последнее время он стал намеренно избегать подобные места и не без облегчения отметил что таинственное «наблюдение» за ним явно ослабло. Возможно, он сгущал краски и в действительности никому не было до него дела, а все его случаи, так называемых «встреч», были лишь необычным стечением обстоятельств. Может быть просто территории близ крупных дорог, были местом их обитания, а он то и дело нарушал чужие границы. А теперь, когда он перестал беспокоить их своими неожиданными вторжениями, они благополучно отстали, не желая иметь с ними никакого дела. Сейчас этот вариант показался ему весьма приемлемым, пусть даже если он и не соответствовал действительности.
Настроение и впрямь было чудесным, если даже тягостные мысли о таинственных преследователях улетучились сами собой. Конечно, большинство его проблем, возникающих в этом мире, усугублялось тем, что он был здесь совершенно один. Он уже не раз удивлялся и поражался, как это ему до сих пор удавалось сохранять рассудок, во всем этом окружавшем его умопомрачении и сумасшествии? Однако ответ был очевиден – у него просто не было выбора. Он признавал, что какая-то его часть, была действительно помутившейся, ибо человек, никак не сможет сохранить невредимым свой разум и психику, оказавшись в столь таинственных и необъяснимых обстоятельствах. В нем до сих пор проявлял себя некий защитный механизм, отрицавший тот факт, что весь этот мир не был лишь игрой его воображения. Так, где-то в глубине души, Митч, тешил себя надеждой, что все окружавшее его – всего лишь сон, в котором явь только казалась столь подлинной и натуральной. Но даже если это было не так и все происходящее оказалось бы немыслимой действительностью, то Митч готов был принять её с условием, что его сын будет рядом.
На этот раз, жизнь испытывала его рассудок, силы, выдержку и что самое главное – веру. Насколько бы сложными и неразрешимыми были ситуации в судьбе Митча, он всегда сохранял присутствие духа, глубоко веря в себя, в свои силы и то высшее существо, которое по его представлениям ограждало его от фатальных ошибок, и которое, как он думал, будет хранить его до самого конца его дней. Митч, однако, старался никогда не называть это верой в бога. Все от того, что он, в общем-то, и не знал, как можно было это правильнее описать и выразить словами. Это чувство было больше чем верой. Это была скорее некая уверенность в том, что кто-то, совершенно незримый и неосязаемый, всегда был рядом с ним, в глубине самого его сердца, направляя все его замыслы. Именно эта способность помогала ему переживать томительные минуты одиночества и сомнений, а его образ жизни в последние годы, можно было возвести в эдакий ранг сознательного аскетизма. Этим он был сильно не похож на людей в своем времени. Жизнь его протекала размеренно и единственное, что его заботило в последние несколько лет после смрети жены – это работа по дереву и воспитание сына. Очутившись здесь, он смог вернуться пока лишь к одному излюбленному занятию. Второе, являющееся для него чем-то, что было дороже его собственной жизни, ещё только ожидало своего часа. Не важно, каков был мир вокруг него, ведь для человека подойдет любой мир и любое время, если у него есть то, чему он рад посветить свою жизнь.
После того, как чей-то неведомый голос из динамика осведомился, кто он и он в ответ назвался, стальная сейфовая дверь самостоятельно открылась, давая возможность попасть в долгожданный пункт назначения. Он зашел внутрь обители и остановился перед началом мощеной красным кирпичом дорожки, уходившей вдаль, к едва различимой отсюда реке. Не верилось, что ему удалось проникнуть внутрь так просто. По обоим сторонам устроились гигантские дома-виллы, разбросанные в произвольном порядке одна за другой, рядом с которыми были разбиты настолько бурные сады, что они закрывали собой весь видимый обзор, так что даже не было видно дальних верхушек внешней стены обители. Этот поселок, должно быть утопал в зелени в летний период, однако сейчас зелеными оставались лишь высокие ели и пышные ивы. Все остальное буйство природы уже давно скинуло свой пестрый наряд, покоящийся теперь в виде сереющих листьев на земле и готовилось к скорому приходу зимы. Этот поселок был куда больше и куда внушительнее всех предыдущих, где он успел побывать до настоящего времени. Возвещать зычным голосом, призывая к себе жителей – не было смысла, что, в общем-то учитывалось планом Митча. В этом вообще не было смысла просто потому, что он не был уверен, что докричаться более чем до одного дома – уж слишком большими были расстояния между здешними жилищами. Он просто двинулся вдоль дороги, тяня за ручку свою тележку с наполненным коробом. Приближаясь к первому дому, он уже видел, как головы людей живших в нем замаячили в окнах, разглядывая сквозь плотную тюль пришельца и пытаясь прочитать необычную надпись на его коробе. Он приветственно поднял руку и направился к дверям этого дома. Люди были явно удивлены подобному знаку внимания и спешно отстранились от окна, удаляясь по направлению к парадной двери. Старинная бронзовая ручка, наполированная до блеска щёлкнула и перед мастером распахнулась дверь в дом, на пороге которого собралось сразу три человека. Это было две женщины и один мужчина. Первая женщина и стоявший рядом с ней мужчина, были одного возраста и выглядели куда моложе третьего жильца этого дома – сгорбленной старушки, которой казалось, минула уже сотня лет. Все трое выглядели неряшливо и были одеты по-домашнему: на женщинах были старенькие платья, а мужчина был облачен в синий махровый халат. На ногах у всех красовались пушистые тапочки. По их внешнему виду было понятно, что ни сегодня, ни вчера, они очевидно и не думали облачаться во что-то более опрятное, дабы покинуть свой дом. Мир в котором они жили, был однородным и застывшим словно студень так что их однообразные дни были ни чем не отличимы один от другого. Поэтому появление на пороге их дома Митча вызвало у них неподдельное удивление и интерес, так что сейчас они дружно вывалились наружу, чтобы поприветствовать незнакомца и узнать цель его визита.
- Здравствуйте. – Не успел произнести Митч, как мужчина в махровом халате на вид шестидесяти лет уже вцепился в протянутую ладонь, испытывая его руку на прочность своим крепким рукопожатием. Еще одна деталь, которая первоначально ускользнула от Митча, была запашистая трубка, торчавшая изо рта хозяина дома, поверх которого росли густые седовласые усы. Сладковатый запах дурмана, источаемый трубкой, говорил о том, что заправлена она была не только табаком, но и чем-то таким, что Митч пробовал, а точнее сказать «баловался», в молодые годы. – Я... – Начал было Митч отработанную до автоматизма фразу, как лицо хозяина расплылось в добродушной улыбке и он бесцеремонно перебил пришельца.
- Не трудись, сынок, знаем мы кто ты таков. Давно тебя ждали! Я был в гостях у своего друга, когда ты пришел к ним в деревню и созвал чуть ли не всех жителей, чтобы показать диковинные штуки из дерева. Вон жене своей рассказывал, она все не верила. – Он обернулся назад и лицо его, хотя Митч и не мог этого видеть,  явно выражало самодовольное превосходство, в то время как его и впрямь удивленная супруга не нашла что ответить на это. – Доставай, сынок, что там у тебя есть. Я же тебе говорил, а ты не верила! – Деловито обратился он к своей жене едким язвительным тоном. Та же, явно недовольная тем, что оказалась неправа, махнула рукой и одарила супруга уничтожающим взглядом.
- Все равно, пора тебе уже заканчивать со своим лечением, совсем уже не соображаешь. – Женщина сделала акцент на слове «лечение» и для Митча все стало понятно. Очевидно свою страсть к легкому наркотику, этот седовласый господин выставлял за некий оздоровительный курс, что, в общем-то, было и понятно, ведь как ещё можно оправданно употреблять наркотики кроме как не ради лечения?
Хотя этого никак не было заметно по внешности, внутри, где-то глубоко в своей душе Митч ликовал. Это была хоть и маленькая, но все же уверенная победа, а так же это было лишнее подтверждение того, что его мастерство было на весьма высоком уровне, а план, ради которого он пошел на колоссальные затраты сил и времени теперь начал оправдывать себя. Значит действительно, за несколько недель его странствий по окрестным поселкам, молва и весть о нем распространилась среди местного населения, в чем он в последнее время уже было стал сомневаться. При виде принесенных им изделий, сердце недовольной женщины немного растаяло и она стояла, завороженно разглядывая удивительные поделки, не в состоянии больше злиться на мужа, совершенно не веря в то, что такое можно сотворить руками. Семья взяла пару табуретов, совсем старенькая женщина так же изъявила желание взять резную шкатулку, а мужчина деловито отвел Митча в сторону и, шепча забасил, интересуясь, можно ли было изготовить на заказ новую трубку, так как его собственная уже не раз подвергалась ремонту и совсем уже не годилась для раскуривания табака. Митч ответил, что обязательно постарается что-нибудь придумать и пообещал, что возьмется за персональный заказ как можно скорее.
Натуральный обмен разрастался на глазах и набирил обороты. Единственное что немного волновало Митча, так это то, что в подобных обстоятельствах существовала возможность ничего не донести до последнего дома в этом поселке, который собственно и был главной его целью во всем сегодняшнем предприятии. После того как он обошел десяток домов, у него осталось всего лишь несколько собственных изделий, тогда как короб теперь, как и  обычно в такие дни, был переполнен яствами, которые в этом поселке были куда богаче и разнообразнее. Все время пока он медленно и методично продвигался по поселку от дома к дому, он внимательно изучал внутреннее устройство этого необычного поселения. Удивительно как сильно он отличался от тех мест, куда ему приходилось наведываться раньше. Люди здесь были несколько моложе, а их непохожие друг на друга дома напоминали настоящие произведения искусства как снаружи, так и изнутри. На этой огороженной от всех территории, царил особый порядок и гармония. Здешние пышные сады были преимущественно ухоженными и были устроены весьма упорядоченно, хотя на первый взгляд со стороны могло показаться, что здесь царило первозданное буйство природы. Похоже, что некогда, здесь собрались одни из самых необычных и трудолюбивых людей, которых очень сильно заботило то, где и как они будут жить, и какой мир хотят видеть вокруг себя. Вдоль дорожки, представлявшей собой как бы главную улицу поселения, возвышались старинные кованые фонари. Сразу же бросалось в глаза, что они поддерживались в уходе и порядке и почти наверняка все до одного горели по ночам. Когда Митч добрался до реки, вопрос, который уже начал не на шутку его одолевать по поводу того, как здесь вырабатывали электричество – решился сам собой. Вдоль всего побережье он заметил странные устройства в виде возвышавшихся из песчаного берега столбов, соединенных между собой толстыми кабелями. Вся сеть собиралась в единый пучок в небольшом отдельно стоящем домике, который вряд ли был кем-то обитаем. Скорее всего, это была местная силовая станция аккумулирующая электричество. Он никогда ещё не встречался с подобной технологией выработки электроэнергии, но судя по тому, что рядом протекала бурная река, ему подумалось, что, скорее всего электричество получали за счет сильного и постоянного течения, а конструкция всей силовой системы была куда более обширной и частично скрывалась от глаз темными водами реки. Теперь, когда он оказался в самой обители, берег прилегавший к поселению представился ему совсем в ином виде. Когда несколько недель назад он исследовал поселок с противоположного склона, шесты и кабели ускользнули от его внимания, так же как небольшой и неприметный домик-станция, который будто врос одним своим боком в округлый пригорок, а замаскированная крыша была усеяна растущей на ней густой травой. Если бы он сразу обратил внимание на все это, то наверняка мысль о том, чтобы проникнуть сюда вплавь его бы никогда не посетила. К тому же, по всему берегу расположился ряд ограждений и инженерных коммуникаций, незаметно преодолеть которые казалось было просто невозможно. Задержавшись ненадолго, он внимательно осмотрел весь пляж, вид которого отсюда был как на ладони и в очередной раз отметил, что путь избранный им был наиболее безопасным, пусть и не таким быстрым, как ему бы хотелось.
Подходила очередь последнего дома. Все прочие дома остались позади, когда Митч выкатил свою изрядно просевшую под грузом выменянных продуктов тележку и направился к долгожданной цели. На его счастье в коробе оставался последний резной тигр и один единственный подсвечник. Конечно же, оставшийся ассортимент не блистал изобилием, но это было лучше, чем вообще ничего. Этого было достаточно, чтобы иметь повод оказаться и в этом доме, который на самом деле был самым главным домом этой обители. Его поразило, что во всех прочих домах его ни разу ни встретили детские голоса и юношеский гомон. Казалось, что здесь и вовсе не было детей и потому он уже стал немного волноваться и нервничать, ведь он целиком и полностью полагался на чужие воспоминания, которые он принял на веру. Надо сказать ему ещё ни разу не представлялось возможности проверять хоть что-то из того, что было порождением не его собственного разума. Осознавая это, он невольно прибавил шаг, чтобы скорее выяснить насколько память Хета была верна ему, когда поддалась его восприятию. Ведь если он увидит не то, чего ожидал, то это будет оглушительный провал и ему придется начинать все сначала. Он чувствовал, как пульс начал ускоряться в предвкушении грядущего успеха, либо же неудачи. Мысли начали путаться, а на лбу появилась предательская испарина. Он был совсем рядом с домом. Высокая ограда обступала стены трехэтажного особняка, вход в который располагался со стороны берега реки, так что нужно было сойти с каменистой дорожки, обогнуть дом и зайти за угол, чтобы оказаться перед фасадом с входной дверью. Расположение дома играло ему на руку – никто в поселке не смог бы увидеть, как он выносит из дома ребенка в случае успеха. Не заботясь о том, чтобы позвать хозяев, Митч сразу же зашел в открытую стальную калитку и побрел по внутренней дорожке выложенной разноцветными морскими камнями, ведущей прямиком к парадной двери. Он надеялся, что шума его тележки будет достаточно, чтобы привлечь внимание обитателей этого дома. И он оказался прав. Дверь отварилась, не успел он пройти и половины пути. На пороге стоял мужчина, который явно был моложе всех прочих жителей этого поселения. Его пытливый взор изучал приближающегося к нему Митча, а в широко раскрытых глазах читалось неприкрытое удивление, от прочитанной им на коробе надписи.
- Приветствую. – Митч улыбнулся, но улыбка эта была натянутой, неискренней. Он чувствовал себя словно не в своей тарелке и немного нервничал, хотя внешне никак этого не выказывал. Оказаться здесь и сейчас, перед лицом человека, у которого жил его сын и чей дом был его долгожданной целью, при этом нисколько не выдавая поведением своих намерений, было не просто. Митч совладал с собой и тут же продолжил, чтобы пауза после ответного приветствия его собеседника не затянулась. – Прошу простить меня за вторжение, после того, как я обошел всю обитель, у меня тут осталось ещё кое-что. Может быть вы заинтересуетесь моим товаром? К сожалению, выбор совсем не велик.
- Безусловно. – Согласился на предложение Эрван, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца, пытаясь припомнить не видел ли он его раньше и какое-то странное подозрение лишь едва закравшееся в его мысли, заставило его думать, что видел, но не помнил где и при каких обстоятельствах. – Кстати меня зовут Эрван, а Вы, я полагаю, Митч, судя по надписи? – Проницательный взгляд хозяина дома, казалось, заглядывал в самую душу, от чего Митчу становилось все сложнее держать себя в руках. Не выдержав этого, он отвел взгляд, поспешно залезая руками в короб и намеренно долго шаря в нем, чтобы достать свои последние изделия.
- Вы правы, меня зовут Митч. Очень приятно, Эрван. Весьма рад нашему знакомству. – Митч старался быть вежливым и пока продолжал шарить руками в коробе, искал в себе силы, для того, чтобы полностью успокоиться. Когда на душе стало немного легче, он, наконец, извлек подсвечник и тигра, сделав намеренно озабоченный вид, так, как будто он и не подозревал, что из всего что было вначале, теперь осталось так мало предметов. – Извините, Эрван. Сегодня у меня крайне удачный день. Почти все, что у меня было вначале торговли, а точнее натурального обмена – разошлось на ура! Так что, кажется больше у меня ничего не осталось. Уж очень далеко располагается ваш дом, ваши соседи выкупили у меня почти все, пока я смог добраться до Вас. – Оправдываясь, Митч потупил взгляд, опять же стараясь не пересекаться с двумя зелеными, крайне проницательными глазами хозяина.
- Это поразительно. – Восхитился Эрван, совсем не обратив внимания на оправдания Митча, когда увидел изделия. Получив их в руки, он начал вертеть их, внимательно рассматривая и глаза его уже не испытывали так сильно чужака, к которому он вдруг испытал какое-то необъяснимое уважение. Разве могут нечистые на руку люди, создавать такие шедевры из дерева?
- Кто там, Эрван? – В дверном проеме появилась женщина того же возраста, что и Эрван, которая, должно быть была его супругой. Заметив стоявшего на крыльце Митча, она поздоровалась и тут же перевела взгляд на удивительные штуковины, что были в руках у мужа.
- Что же это я! Простите. – Отдав поделки в руки жены, он движением руки пригласил Митча зайти внутрь.
- Это просто невероятно! Выглядит, как настоящий. – Восхитилась женщина, разглядывая величавую фигуру стоявшего на четырех лапах тигра. – Вилем, Вилем! – Позвала она несколько раз, повышая голос так, чтобы его было слышно по всему дому. Отбросив всякую осторожность, она звала и звала сына, желая удивить его, не придавая большого значения тому, что на пороге дома стоял незнакомец. Из-за угла выглянул маленький мальчик. Заметив в руках матери что-то необычное, он тут же засеменил к ней, а оказавшийся поблизости отец подхватил его, поднимая в воздух и поднося прямо к фигурке. Удивленные глаза округлились. Диковина гипнотически повлияла на ребенка, разглядывавшего тигра не отрываясь. Отец и мать склонили головы над сыном, наблюдая его реакцию и, кажется, все трое были по-своему несказанно счастливы.
Митч смотрел на них, собравшихся всех вместе – это была настоящая идиллия и ему очень захотелось тут же признаться в том, что ребенок, который каким-то образом оказался у них, в действительности был его сыном. Но, он просто стоял и молчал, не в силах что-либо промолвить, чувствуя себя здесь совершенно лишним. Как он мог доказать им это, если он даже не помнил, что с ним произошло и откуда он взялся? Его слова должны были прозвучать, как бред полоумного и навсегда закрыть доступ в обитель и потому, невероятным усилием, он сдержал свой порыв. Тут ребенок поднял глаза, отвлекаясь от увлекшей его новой игрушки и, посмотрел прямо на Митча, который выглядел в этот самый момент довольно жалко и растерянно. Поглядев совсем немного на необычного человека неподвижно стоявшего в коридоре, он отвел глаза выхватив игрушку из рук матери, совсем не обращая внимания на незнакомца. Митч подумал, что должно быть долго отсутствовал, а ребенок прожил уже достаточно времени у этих незнакомых для него людей, чтобы даже и не вспомнить своего настоящего отца. Ему стало очень горько от этой мысли. Он винил себя за свое непреднамеренное отсутствие, не смотря даже на то, что не существовало вразумительных объяснений тому, где он был все это время.
- Мы возьмем оба изделия, что вы хотите взамен? – Митч смог лишь пробубнить в ответ что-то невразумительное, а Эрван принялся перечислять все наименования содержимого его погребов и кладовых, так как единственное что он мог дать взамен, было то же, что давали взамен и все прочие люди – пищу. Сговорившись о «цене», Эрван ненадолго оставил Митча в присутствии жены и ребенка, а когда снова появился с необходимыми продуктами, лицо его уже было чем-то озадачено. Кажется, за время отсутствия его посетила какая-то светлая мысль. – А можете ли, Вы, сделать еще что-нибудь подобное? У нашего сына совсем нет игрушек и, хотелось бы скрасить его детство хоть чем-то и сделать запоминающимся. – При этих словах сердце Митча предательски кольнуло, а к горлу подступил неприятный комок. Он не знал, что и думать, как ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Сейчас ему хотелось просто выбежать отсюда и бежать до тех пор, пока были силы. Хотелось сбить дыхание, хрипло вопить, корчиться от боли и наконец забыться в бессилии, лишь бы только преодолеть это мерзкое чувство, которое он испытывал в данный момент.
- Я могу что-нибудь придумать. – Наконец проговорил он. Тон Митча не выражал никаких чувств. Он был совершенно подавлен, однако не желал показывать этого спрятавшись за маской отчюждения и безразличия. Он даже не заметил того, как Эрван, по сути, подарил ему ещё один шанс без всяких проблем оказаться в их доме. В следующий раз можно было бы осуществить его план похищения. Случай был просто идеальным. Но все это так и не возникло в голове расстроенного Митча. Сейчас его мучало то, что его собственный сын не узнавал его. Что могло быть хуже этого и о чем ещё можно думать после такого. На вопрос, когда его можно ждать снова, Митч отделался отговоркой, что у него ещё много заказов, так что было сложно сказать, когда он сможет прийти с готовыми изделиями. Но чтобы обнадежить и отделаться от всех последующих распросов, он пообещал, что в ближайшие две недели обязательно явится. Говоря это, он впервые засомневался в правдивости своих слов. Что-то в нем поежилось и внутри все опустилось, когда ребенок уже во второй раз взглянул на него и никак не отреагировал на его присутствие. После такого, ему больше не хотелось появляться в этом доме. Он будто был лишним здесь. Поспешив распрощаться Митч распахнул дверь и зашагал прочь не оборачиваясь.
Он вышел в полной растерянности из дома и побрел к выходу со двора и только у калитки вдруг вспомнил, что совсем забыл про свой короб. Спотыкаясь, он вернулся за ним на ватных ногах и снова неловко поплелся прочь, не помня себя и стремясь как можно быстрее оказаться подальше отсюда. Сейчас он был настолько беспомощным, что невольно начал жалеть себя и ощущать абсолютное внутреннее одиночество. Это было неописуемо холодное и одновременно тяжелое чувство, растекающееся по нему и затмевающее здравый смысл. По дороге к выходу, он заметил, как некоторые из тех, кто приобрел его изделия, воодушевленно махали ему на прощание. Он лишь потупил голову, намеренно игнорируя и не замечая их. Какие уж тут рамки приличия, когда душу словно разрывало от навалившегося чувства несправедливости и горя.
Покинув обитель, он шел, почти ничего не видя перед собой, по асфальтированному полотну автомобильной трассы. Он был здесь совсем один. Но это продлилось совсем недолго. Два черных силуэта показались неподалеку от него и старые «приятели» стали наблюдать за ним на расстоянии. Они вышли откуда-то из леса и стояли на обочине глядя в одном направлении – в направлении идущего на них человека.
- Что уставились? – Неистово взревел Митч, сразу, как только заметил обоих. Никогда ещё он не видел, чтобы эти странные наблюдатели являлись по двое. Внутри себя он начал бушевать, словно внезапно пробудившийся вулкан, тлевший до этого момента уже очень долгое время. Ему требовалось выплеснуть свои чувства и жестоко отыграться на ком-нибудь. Случай был как раз подходящий, а все его предрассудки и необъяснимые страхи, которые он так долго подпитывал к этим существам, в данный момент, когда он был настолько сильно огорчен, перестали иметь хоть какое-то значение. Двоица явно оторопела, совсем не ожидая такого резкого обращения в свой адрес. – Идите сюда! – В очередной раз гневно изрыгнул из себя Митч, отбрасывая ручку тележки и оставляя свой короб позади себя. Он прибавил шаг. Теперь ему не был страшен даже сам дьявол. Он перестал контролировать себя, и ему очень захотелось хорошей драки, только бы эти двое не подвели его и оказались достойными противниками. Тем временем мантии попятились назад, прямиком в густеющую чащу леса, чуя, что ситуация приобретает скверный характер. Видя, как эта двоица пытается от него скрыться, он перешел на быстрый бег и, выкрикивая жуткие проклятья, помчался к ним со всех ног, намереваясь догнать обоих и сорвать с них эти треклятые мантии. Он упустил их из виду всего лишь на пару мгновений, но когда он подбежал к тому месту, в котором они пропали, их уже и след простыл. Они будто испарились в никуда, оставив разъяренного и бушующего Митча в недоумении. Постояв немного, вглядываясь в непроходимый придорожный бурьян, он яростно наотмашь приложился кулаком к ближайшему дереву и, вскрикнув от пронзившей руку острой боли, быстро зашагал обратно к своей тележке, временами оглядываясь назад в душе надеясь на то, что эта парочка снова возникнет из чащи. Больше никто не посмел побеспокоить Митча на всем протяжении его пути до ангара. Хотя по-правде сказать наблюдатели никуда не исчезли. Они просто не решались обнаруживать своего присутствия. Устав больше чем когда-либо и, чувствуя себя совсем скверно, Митч, не успев зайти в ангар, тут же вскарабкался и сразу повалился на импровизированную кровать, которая была хитроумно подвешена под сводом жестяной крыши. Хитроумная конструкция стала решением опасений перед дикими животными и бродягами, которые могли ненароком наведаться в его жилище ночью. Эта мера предосторожности, каждый раз делала его сон спокойным и крепким. Итак, абсолютно уверенный в своей безопасности и вовсе не желая дожидаться прихода вечера, Митч тут же забылся глубоким, но беспокойным сном.

ГЛАВА 11. ПОХИЩЕНИЕ.

На следующее утро Митч проснулся совершенно разбитым. Всю ночь он метался в кровати, преследуемый в своих кошмарах стаями летавших за ним темных мантий, в то время как все его мысли были поглощены тем, что Эрван с его глубоким проницательным взглядом разгадал его хитроумный замысел и его план был обречен на провал. Когда его преследователи вдруг поняли, что он безразличен к ним, они стали докучать ему тем, что мирно расположились на воображаемой лужайке и водили веселые хороводы, распевая беззаботные детские песенки совсем позабыв про Митча. Пытаясь отогнать от себя этот изнурительный сон, он бесконечно ворочался, временами просыпался и все никак не мог смириться с их надоедливым присутствием и звучащими в голове назойливыми песнями. Под утро к нему явился его маленький сын, вдруг заговоривший грубым мужским басом, рассказывая о том, как хорошо ему живется в доме Эрвана. Ощущения были просто невыносимыми.
Пережив эту поистине отвратительную ночь, он продолжал валяться в постели уже при свете дня, не смотря на то, что уже давно было пора приступать к работе. Ему не хотелось вставать, не хотелось есть, даже не хотелось видеть древесину, которая, по его мнению, всегда дарила тепло и умиротворение от прикосновения к ней, тем самым как бы унимая все волнующие проблемы и тревоги. Было чертовски жутко представить то, что ему предстояло сделать. В самый последний момент, когда от успеха или неудачи его отделял один шаг, он поддался сомнениям и совсем потерял присутствие духа. Так иногда случается с сильными людьми. Их стойкий характер просто ломается, запутавшись в собственных железобетонных принципах. И тогда приходится решать, какими принципами придется пожертвовать, для того чтобы во чтобы то ни стало довести начатое до конца. Либо же нужно было отказаться от всей этой затеи, поскольку ставки становились непомерно высокими. Все сжималось в этом человеке от одной лишь мысли того, что ему предстояло. Быть может, только его отцовский инстинкт, а это действительно наивысшее чувство, которое не подвергалось им никакому сомнению, могло наконец подтолкнуть его к столь аморальному поступку, в корне противоречащему его нравам. В итоге, сделав окончательный выбор и прислушиваясь теперь только к этому инстинкту, он отбросил куда подальше все отвлекавшие и терзавшие его мысли и чувства. К обеду он нашел в себе силы, чтобы подняться и сесть на кровати. Поддерживая руками тяжёлую голову он начал тщательно обдумывать все свои дальнейшие действия.
Когда призрачные очертания плна только наметились он, разогнав все сомнения, ловко спустился вниз и пошел к своему рабочему месту, больше не желая ни о чем думать, и ни в чем сомневаться. Он был сильным человеком и в очередной раз, как это всегда и бывало в тяжелых ситуациях, волевой характер взял верх над павшим духом. Что бы там ни было, какие бы угрызения совести его не беспокоили – сейчас нужно было просто сосредоточиться на работе. Работы было очень много, а с учетом того, что она была творческой, это должно было помочь ему ещё больше в том, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Образы животных и их оригинальные характеры, ужимки, мимика почти сразу же возникли в воображении Митча, как только он подобрал три подходящих по размерам березовых бруска. Это был хороший знак – все, что приходит быстро на ум, обычно получается весьма легко и в итоге имеет успех. Взяв с полок все необходимые инструменты, он приступил к работе. Больше его совесть не давала о себе знать. Он работал одновременно над тремя изделиями, по очереди возвращаясь то к одному, то к другому, то к третьему, стараясь придать им едва заметные, общие черты, так что в итоге должен был получиться единый ансамбль с общей душой. Спустя неделю неустанной, самозабвенной работы, свет увидели три роковые фигурки. Едва приподнятые брови обезьяны, её насмешливая мимика и непринужденная поза, контрастировали с агрессивным настроем гепарда, тонкие губы которого готовы были вот-вот задрожать от бешенства, а гибкий корпус ловко извернуться для того, чтобы напасть на агрессора. На все это невозмутимо взирал слон, одаривший обоих своим глубоким презрительным взглядом. Это была поистине тонкая работа, а необычная, изощрённая красота изделий граничила с дьявольской. Митч ещё никогда не создавал столь прекрасных и в то же время опасных творений. Это был венец его мастерства.
Намеченный план Митча, медленно, но верно подходил к самой главной своей фазе. В то время как лак на готовых игрушках, уже начинал подсыхать, он решил наведаться в те места, где когда-то располагалась войсковая часть, в которой во времена своей юности, ему довелось проходить службу. Он долго готовился и размышлял над тем, как будет вызволять своего сына. В итоге всех проведенных работ и приготовлений, он изготовил хитроумное потаенное дно в коробе, предварительно создал себе репутацию по округе среди местных жителей, был в состоянии беспрепятственно проникнуть в обитель. Но вот как именно он вызволит ребенка из дома и далее покинет вместе с ним обитель: до сих пор оставалось в его плане размытым. Изначально, у него были кое-какие замыслы по этому поводу, но к их активной реализации он пока ещё не приступал, откладывая это с каждым разом на все более дальний период. Для начала, чтобы довершить начатое, ему нужно было проделать кое-какую разведку и узнать, как много произошло изменений в военном деле за минувшие эпохи. Служба его, в свое время, проходила в рядах специального разведывательного подразделения, прикрепленного к танковому батальону. Помимо того, что он приобрел там необычную боевую подготовку, он так же получил специальные знания и навыки по применению некоторых веществ и составов, которые использовались во время особых операций. Сейчас эти знания могли стать полезными. Но для того, чтобы успешно их использовать, нужно было найти и определенное оборудование. Необходимо было наведаться на военные склады, и попытаться раздобыть что-нибудь ценное. В первую очередь ценным Митч считал все то, что могло пригодиться ему в дальнем походе, будь то палатка, хороший нож, посуда и, конечно же, стрелковое оружие для защиты от диких зверей и Бог знает ещё от кого, кто мог повстречаться на его пути. Он был почти уверен, что найдет все, что ему было так необходимо. Ведь если удалось раздобыть вполне сносные инструменты для работы по дереву и очень даже приличную древесину на обычных товарных складах, то имелась большая вероятность того, что и военные склады прибывали в таком же нетронутом состоянии в каком они были, когда-то оставлены. Более всего, он хотел найти там одну вещь, которая превратила бы его план в идеальное похищение, а саму его первоначальную идею сделала бы наконец законченной. Он знал об этом средстве очень немногое, и лишь однажды на учениях ему пришлось применить эту штуку, но уже тогда она поразила его своим действием и оставила неизгладимое впечатление в памяти на всю оставшуюся жизнь.
Утром следующего дня, ещё до рассвета, он покинул свой ангар и отправился через глухие заросшие поля к восточной оконечности города, где раньше располагалась окружная военная часть. Путь был не близок, но Митч по-прежнему избегал на своем пути дорог и избирал вместо этого труднопроходимые лесные участки, иной раз, проделывая огромные расстояния, петляя и запутывая следы, чтобы избежать внимания вездесущих незнакомцев в черных мантиях. Ему бы очень не хотелось, чтобы им стало известно о том, где он побывал, и что он обзавелся оружием, если ему удастся его найти. Лучше, если бы это оставалось для них неприятной неожиданностью, если они вдруг решат устроить на него засаду, или организовать ещё что-нибудь подобное. Было предпочтительнее быть готовым к самому худшему, ведь он так и не знал, кем они были и, что было у них на уме.
Спустя четыре часа утомительных переходов Митч добрался до окраины леса и оказался на пороге начинавшейся здесь, гористой местности. Среди голых каменистых долин, на вершине одной из ближайших сопок должна была располагаться его танковая часть. Открывшейся виду нынешний дикий пейзаж, никак не вязался с тем, что раньше здесь были следы пребывания человечества. Грунтовые дороги были уничтожены оползнями, или поросли густой травой слившись с окружающим ландшафтом. Столбы линий электропередач навсегда исчезли из поля зрения. Даже проложенный неподалеку искусственный водный канал, теперь напоминал скорее образовавшееся в естественных условиях болото, чем творение рук человеческих. Среди буйства нагорной природы поглотившей верхушки сопок, Митч смог различить черные крыши низеньких бетонных строений. Металлическая ограда, некогда окружавшая периметр военной части теперь была повалена, изъедена вековой ржавчиной, местами поглощена землей. Перешагнув через вросший в землю бугорок того, что когда-то было опорным столбом главных ворот, возвышавшихся некогда выше человеческого роста, Митч направился, как он думал, по направлению к главному зданию. Дорогу ему преграждали густые заросли дикого кустарника, сквозь который было невозможно разглядеть, что творилось впереди, что уцелело от заброшенных и, наверняка, полуразрушенных строений. Добравшись до первого, расположившегося на его пути, одноэтажного здания, он остановился, разглядывая то, что от него осталось. Должно быть, когда-то это были казармы. Входить внутрь было небезопасно, хотя конструкция все ещё сохраняла свою форму, а крыша не успела полностью обвалиться внутрь. Дверь была заперта и опечатана. Строение явно покидали без спешки, методично предотвратив все возможности для проникновения внутрь, и в дальнейшем, как следствие, оно не было подвержено разграблению. Это радовало. Митч пошел дальше. Главное здание выглядело куда лучше предыдущего, но глазам сразу бросилось то, что главная дверь была распахнута настежь, открывая виду тёмный зев жуткого, полуразрушенного подъезда. А вот этот факт уже настораживал и вызвал неприятные ощущения, однако войти внутрь все равно было необходимо. Именно там должен был располагаться вход в подземное хранилище, если конечно планировка всего здания не была многократно изменена за долгие годы эксплуатации. Подойдя ближе, Митч напрягся, обострив все свое восприятие до предела и, вошел внутрь, ощущая легкий дискомфорт и странное волнение. Темные проходы были завалены всяческим хламом, истлевшими бумагами, бесформенными кусками и обломками от обвалившихся стен и потолков. Все это было покрыто толстым слоем пыли, поднимающимся и разлетавшемся клубами в разные стороны от каждого следующего шага. Казалось, что когда-то здесь произошел пожар, оставивший после себя на стенах черную густую копоть, поглощающую весь скудный свет, какой только мог проникнуть внутрь. Зрелище было жутковатым, но более всего его настораживало нехорошее внутреннее предчувствие, словно здесь, он должен был с чем-то встретиться. С чем-то опасным и совершенно неожиданным. Чем-то, чего быть здесь не должно. Подозрения и интуиция ещё никогда его не подводили и потому он замер в ожидании, в то время как внутренняя тревога становилась совершенно невыносимой. Вокруг все было так же тихо, а главный коридор, по которому он сейчас шел, продолжал прибывать в своем вековом спокойствии. «Почему, почему копоть на стенах?», – пульсировало в его мозгу, ведь это то, чего быть здесь не должно. Это не вписывалось в окружающую картину обреченности и заброшенности. Еще один небольшой шаг. Под ногами раздался приглушенный шорох и что-то едва заметно натянулось. Внутри все похолодело. «Стоп, стоп!..», - встрепенулся внутренний голос, направлявший сейчас все его действия в полутьме окружавшей его пустоты. Пусть, и не видя того, что было прямо перед ним, он уже знал, на что именно он здесь напоролся. Нервно сглотнув, он сделал медленный шаг назад, каждую минуту ожидая худшего. Отступив, он перевел дыхание и стер рукавом моментально выступивший на лбу пот. Присев на корточки, он стал до рези в глазах всматриваться в темную пустоту, пока, наконец приспособившееся зрение не стало различать на уровне двадцати сантиметров от пола тоненькую, туго натянутую вдоль прохода нить, толщиной не превосходящей толщину паутины. Как он почувствовал её, совсем не видя – для него оставалось загадкой. Он мог считать это чудом, так как один конец нити вел к странному прямоугольному коробку, отдаленно напоминающему противопехотную мину, так что его сегодняшний поход вполне мог закончиться весьма печально и скоропостижно.
Оставалось загадкой, кто мог оставить после себя столь роковое «наследие» и зачем вообще нужно было блокировать доступ к военному складу столь изощренным способом. Впереди вполне могло оказаться ещё несколько подобных неприятных и смертоносных неожиданностей, и потому, дальше нужно было продвигаться крайне аккуратно. Переступив через едва различимую стальную нить Митч присел на корточки и пополз вперед то и дело всматриваясь перед собой, стараясь различить во тьме чудившиеся повсюду невидимые нити, которые вполне могли поджидать его на следующем шагу в коридоре, за очередным пройденным углом, на лестнице ведущей на цокольный этаж или же в бесконечных дверных проемах. Голова начала раскалываться уже минут через десять от сильного напряжения и ожидания собственной роковой ошибки. Но ничего пока не происходило и все прочие пройденные им проходы были безопасны. Медленно и методично он исследовал метр за метром этих бесконечных лабиринтов, отказывающихся провести его к нужной ему цели. Тягостные минуты тянулись бесконечно долго и вскоре, Митч совсем потерял ощущение времени, будто он ползал по этим коридорам так долго, что уже и не мыслил себя вне этих стен. Он погрузился в некий транс, пока шаркая коленями, преодолевал обрушения и препятствия возникающие словно из ниоткуда. Он начал путаться в том, где он уже проходил, а где его ещё не было. Ему стало жутко. Это здание, словно разыгрывало его и понемногу заманивало в какую-то дьявольскую ловушку, в которой он должен был закончить свой путь навечно. От всех этих мыслей, он уже стал было подумывать, чтобы бросить эту затею и вернуться назад, когда впереди различил откинутую крышку люка, приглашавшую на широкую бетонную лестницу, ведущую в подземную часть этого строения. Именно там должно было располагаться убежище на случай бомбардировки и оружейный склад. Собравшись духом, Митч пополз дальше, продолжая ощупью ориентироваться в окружающем его пространстве. Тягостное ощущение безысходности отступило. В голове стали бурлить разные мысли самой главной из которых была о том, как он будет ориентироваться в мрачном складском подземелье. Рассчитывать на то, что здесь могло быть электричество не приходилось. Но может где-то, сохранились ручные фонари. Было вполне логично, что в подобных строениях, должны были быть какие-нибудь резервные средства, на случай перебоев с электропитанием. Кромешная тьма окружила его со всех сторон, как только он спустился вниз по лестнице. Он никогда не боялся темноты, но сейчас сердце его дрогнуло. В самом низу лестничного проема, находилась распахнутая дверь в подземное хранилище, за проходом в которую начиналась непроглядная тьма и неизвестность. Стало очень страшно. Это ощущение тихого ужаса, когда волоски на теле начинают шевелиться от каждого неизвестного шороха, было куда неприятнее чем то, что он испытал, когда напоролся на потаенную мину. Дальше идти не хотелось. Он был пресыщен ощущениями страха и неведомой опасности, а впереди эти чувства должны были только усилиться, захватить все его сознания и сделать рабом чудовищного ужаса. Помедлив, он продолжал стоять в нерешительности перед входом в неизвестность. Сейчас в нем боролось два сильных чувства: чувство неконтролируемого ужаса и чувство необходимости завершить начатое, так как он понимал, что именно сейчас он как никогда приблизился к своей цели. Уйти – означало сдаться. А ещё это означало, что ему в любом случае придется опять сюда вернуться, так как выбора, в сущности, у него и не было. А возвращаться сюда во второй раз, после всего пережитого, было бы куда труднее, чем завершить начатое прямо сейчас. Здесь либо было, то, что ему нужно, либо нет; либо же здесь его поджидал роковой конец всего его пути. Ни больше и ни меньше, только эти три варианта были у него сейчас, и нужно было проверить, какой из них уготовила для него судьба. Нужно было продолжать свой путь и решиться сделать первый шаг в неизвестность. Теперь тьма, словно безжизненным вакуумом обступила его, и чувство пространства перестало о себе напоминать. Он был словно в подвешенном состоянии не чувствуя ничего, кроме того, что продолжал оставаться на месте, хотя ноги уверенно несли его вперед по темным проходам. Он расставил по сторонам руки и, нащупав одну из ближайших к нему стен, двинулся по ней, придерживаясь за холодную губчатую поверхность бетона. Глаза его были широко раскрыты, но тьма все равно не желала раскрывать своих секретов, притаившихся тут и там, заставляющих спотыкаться об них и неожиданно натыкаться руками, телом или же головой. Холодный жесткий металл балки, возникший из ниоткуда, вдруг сильно ударил Митча и, схватившись за лоб от отчаянной боли, он пригнулся, понимая, что проход стал значительно ниже и уже. Покатая дорожка шла под уклон. Он спускался все ниже и ниже. Странная мысль вдруг пришла к нему в голову: «тьмы боится тот, кто в ней чего-то ищет». Голова его немного прояснилась, будто он смог отчиститься от всего лишнего. Хоть это было и сложно, но, кажется, он сумел собраться духом в этих жутких и немыслимых условиях. Теперь эта тихая пустая тьма вела его сквозь узкий коридор, в котором невозможно было заблудиться. Так продолжалось до тех пор, пока внизу не забрезжило слабое свечение. Наверное он бы его и не заметил, если бы не находился столько времени в кромешной тьме. Сейчас, это едва заметное сияние, казалось ему очень ярким и придавало ему надежду в то, что впереди его зрению что-то откроется. В конце коридора он оказался в небольшом холле, с устроенными в нем несколькими воздуховодами, уходившими строго вверх. Должно быть когда-то, это была часть вентиляционной системы. Теперь же от неё остались лишь зияющие пустотой отверстия, уходящие в бесконечность, на конце которых виднелся далекий и очень блеклый дневной свет. Этот рассеянный свет частично проникал в холл и создавал сумрачную мистическую атмосферу. Это был словно переход – место, где весь его прошлый путь должен был остаться позади, а впереди его ждало что-то совершенно иное. Так и было. В конце сводчатого холла его ждала затворенная дверь. Он крутанул массивное колесо засова на двери и, издав пронзительный скрип, дверь самостоятельно пришла в движение, создав небольшую щелочку, едва приоткрывавшую все секреты и тайны, хранившиеся внутри. Митч со всей силы потянул на себя и дверь нехотя поддалась, раскрыв проход полностью. Прямо за дверью он различил рычаг, который должен был отвечать за подачу электроэнергии. Митч потянул за него, но ожидаемого движения не получилось. Ручка отказывалась повиноваться и Митч тут же оставил свои попытки использовать рычаг, как только он издал предательский треск и уже был готов лопнуть и развалиться на множество ветхих осколков под его усилиями. Оглядевшись, он заметил с противоположной стороны от рычага застекленную панель с недлинными шестами. Кажется... Он не мог поверить – это были новенькие фонари, до сих пор остававшиеся никем нетронутыми и сохранившими за стеклом весь свой лоск в пыльном герметичном ящике. Недолго думая, он разбил локтем стекло и схватил первый же попавшийся ему в руки фонарь. Фонари были автономные и ему пришлось потратить какое-то время, чтобы привести в действие механизм само подзарядки и, прикладывая определенные усилия дождаться того момента, когда в фонаре затеплился неуверенный свет, становившийся постепенно все ярче и ярче, до тех пор пока не начал уже ослеплять Митча. Вокруг все ожило жизнью и красками, как только неоновый луч стал скользить по убранству подземного хранилища, выхватывая из темноты все новые и новые детали внутреннего обустройства. Справа от него начинался широкий проход, от которого одна за другой, ровными рядами тянулись дорожки с большим количеством стеллажей и навесных полок, на которых были небрежно выложены предметы первой необходимости вперемешку с военной амуницией. Проходя мимо стрелкового оружия, от него не ускользнул мрачный факт, что одна из множества полок с пистолетами была совершенно пуста. Конечно же, было совершенно очевидно, что он оказался здесь далеко не первым вынужденным мародером, однако факт того, что в этом неприглядном мире апатии и отчюждения еще оставались личности неравнодушные к силе оружия, его, конечно же, настораживал. Хотя те, кому досталось все это оружие, возможно уже давно применили его по назначению и где-нибудь благополучно сгинули, так что особо переживать по этому поводу он не стал. Определить срок давности  исчезновения оружия было невозможно. Однако слой пыли и грязи на том месте, где когда-то покоились пистолеты, был уже весьма и весьма обильным, поэтому переживать по поводу пропавших пистолетов, наверное, и вправду не было смысла. Во все времена, этот мир был настолько непредсказуем, что в нем всегда следовало оставаться настороже, независимо от того, что у кого-то в нем могло оказаться огнестрельное оружие. Тем более в его собственном времени, уже никого нельзя было этим удивить. Возможно, этот мир уже и не знал такой напасти, а жители окрестных деревень никогда и не видели настоящего оружия. По крайней мере, сам Митч ещё ни разу ни у кого его не видел.
Он добрался до долгожданных полок с большой и заметной надписью над ними, сделанной белой краской: «БСМП», что во времена бытности его службы, расшифровывалось, как: боевые средства массового поражения. То, что он здесь увидел – превзошло все его самые смелые ожидания. Первым, что попалось ему на глаза, были удивительные матовые шары, со всех углов зрения выглядевшие, словно совершенно черные пустоты и более того, поглощавшие все окружающее свечение. Уложены они были ровными рядами и вид их решительно ничего не говорил о том, как их следовало использовать. Митч не решился взять в руки ни одного шара, отметив про себя, что на их обманчивой поверхности не наблюдалось никаких рычажков, или спусковых механизмов, какими можно было бы их взвести, либо как-то привести в действие. Поэтому брать их в руки было заведомо опасно. Дальше шли причудливые ленты, предназначавшиеся явно для крупнокалиберного оружия, снаряженные странными полупрозрачными боеприпасами, внутри которых виднелась сизая жидкость с небольшими вкраплениями пузырьков застывшего воздуха, или же какого-то иного газа. То что было дальше, вообще не укладывалось в рамки имеющейся у Митча военной подготовки, и уж конечно было изобретено куда позже его службы. Ровными рядами, словно тряпичные куклы, оставленные заботливым кукловодом, на особых крюках были подвешены за передние конечности четырёхлапые механизмы размерами подходящие под размер средней гончей, с тем лишь отличием, что у них полностью отсутствовало то, что должно было называться шеей и головой. Их передние и задние шарнирные конечности были сконструированы так, что очевидно они могли не только быстро бегать, но и вцепляться в свою жертву, обхватывая её своими костлявыми конечностями и полностью обездвиживая её по рукам и ногам. Можно было лишь догадываться, какая участь ждала того, кто окажется в плену у этих «воителей», которые неспроста попали в ряды оружия массового поражения – должно быть их спускали на врага целыми стаями. Митчу живо представилось, как полчища этих хищников неслись сквозь оборонительные линии, поглощая на своем пути все, что могло сопротивляться и представлять хотя бы малейшую опасность. Гуманность такого подхода была очевидна – вместо тысяч обезображенных трупов, на поле боя, извиваясь и проклиная на чем свет стоит свое положение, оставалась кишеть беспомощная живая масса неприятеля. Митч ухмыльнулся – вырисовывалась весьма забавная картина «боя».
Следующие полки прогибались под весом от груд сваленных на них снарядов для гранатометов и тут же, под стать им на стене попарно висели разновидности метательного оружия с широкими стволами и хитрыми системами прицеливания. Митчу казалось, что когда-то, он даже держал нечто подобное в руках, но эти образцы были явно современнее, выполненные из незнакомого материала по внешнему виду совершенно не напоминающего привычную армейскую сталь. А дальше... Он просто не мог поверить своим глазам. Начинались ряды таких привычных на вид шашек и баллончиков способных распылять газы и спреи на любой случай боевых условий. Видимо их внешний вид и принцип действия, сохранившиеся до последних дней существования вооруженных сил, так и не претерпели особых изменений, оставаясь до гениальности простыми и эффективными. Однако первое впечатление было обманчивым. Если форма была неизменной, то зашифрованные наименования, нанесенные на корпусы этих жестяных баночек, заставили Митча сильно призадуматься. Их внутреннее содержимое было покрыто мраком неизвестности и просмотрев не меньше десяти наименований, он с отчаянием признал, что ему никогда не приходилось слышать о подобных поражающих веществах и составах. Отсутствие знаний, превращало каждую банку в таинственное и смертоносное зелье ничуть не способное быть полезным в неумелых руках. Он стал перебирать руками один за другим все виды баллончиков, какие тут только были. Приплюснутые и сдавленные – чтобы прятать в нишах и ловушках; удлиненные, особой формы – для метания; все они были подписаны шифрами, которые совершенно ни о чем не говорили Митчу. Неужели его поход сюда был напрасным? Он остановился и в растерянности осмотрелся по сторонам. Оставалось ещё две полки, до того как он доберется до конца ряда, а следовательно шансов, что он найдет то, что нужно оставалось очень мало. Он вздохнул, ожидая, что все его поиски в итоге будут тщетными и принялся осматривать последние образцы стоявшие особняком рядом со стеной. Все это было не то, а названия по-прежнему ничего не говорили. Без капли надежды он машинально прошел к последней полке и, тупо уставился на баллончики, форма которых явно отличалась от всех прочих. Все они были уже весьма старыми, о чем говорил тонкий слой коррозии и окисления начавший поедать незащищённые краской стыки и соединения. Они напомнили Митчу о прошлом. То единственное лето в его жизни, когда проходили крупные военные учения, совместно с рядом других округов, было отмечено тем, что его взводу поставили отчасти шуточную, отчасти вопиюще дерзкую задачу. Им следовало незаметно занять штаб условного противника с применением особых отравляющих веществ. Именно тогда он увидел своими глазами, что такое, так называемая фентаниловая шашака-балончик. Надпись на корпусе развеяла все сомнения: «M7-13». Это был код, который Митч отлично знал, а, следовательно, и знал, как пользоваться данным поражающим веществом. Все, что ему было нужно для успешного завершения дела, теперь у него было. Оставалось, как он считал, сущая безделица – реализовать намеченный план и убраться из этих мест туда, куда направят его воспоминания Хета.
После всех необходимых сборов, Митч затянул тугим узлом рюкзак и вскинул его себе на плечи. Он собирался возвращаться назад, когда случайно его взгляду снова попались подвешенные на крюках «псы». Он подошел ближе к одному из них и стал разглядывать. Форма и материал были крайне необычными. Смоляные черные конечности и детали прочного корпуса завораживали и заставляли задаваться вопросом, как эта диковина могла работать. Внизу, под каждым псом покоились небольшие панели округлой формы, нечто вроде пультов, очевидно настроенные на оригинальные частоты под каждую единицу в отдельности. Он взял в руки пульт и как только он ожил в его руках, осветив его лицо призрачным голубоватым светом, он не без удивления отметил, что управление было весьма простым и вполне поддавалось его пониманию. Он деактивировал пульт и вложил в свой карман, а затем снял с крюка один из безжизненных механизмов, отметив необычную легкость конструкции. Взвалив добычу на плечо, он направился прочь, стараясь припомнить все те бесчисленные, запутанные  коридоры и проходы, через которые ему пришлось пройти, прежде чем попасть сюда.
День уже подходил к концу, когда Митч, уставший и голодный благополучно добрался до своего ангара, который про себя с недавних пор стал называть домом. На сегодня это был его конечный пункт назначения. Однако он не спешил завершать свой день в постели сразу же по приходу. Скрупулезно проверив фигурки на дефекты после того как лак уже совсем высох, он отложил их в сторону вполне довольный своей работой и принялся разбирать оборудование, которое захватил с собой со склада. Разложив все, что у него было на столе, он начал снаряжать походную сумку, чувствуя, что это необходимо было сделать заранее, то есть прямо сейчас. Неизвестно, как быстро ему придется покинуть эту местность, после того, как основная фаза его плана будет завершена. Попасться в самый последний момент – наиболее глупое, что только могло произойти, и он решил наперед обезопасить себя от неприятного инцидента. А еще, он обязательно возьмет с собой весь свой инструмент по дереву, нисколько не сомневаясь в том, что продолжит заниматься любимым делом и в дальних землях. Эта мысль вдруг согрела ему душу и придала уверенности в себе. Может именно в этом и заключалось предназначение его появления здесь – возможно в этом безликом умирающем мире как раз не хватало его ремесла? Может, он должен дарить людям радость, своим редким для нынешних времен занятием, которое здесь ценили куда выше, чем в его времена.
Когда все необходимое для длительного похода оказалось внутри, он завязал походный рюкзак и поставил его в угол. Вот теперь все было готово. Положив в короб все необходимое, он проверил потайное отверстие и только после этого ощутил себя полностью свободным от всех дел. Все, что он мог, было сделано, теперь осталось лишь пережить завтрашний день. Получится ли, или нет, сейчас Митча слабо волновало. Не хотелось ни о чем думать. В голове было совершенно чисто и никакие мысли не тревожили его в этот момент. Он был совершенно отрешен от своих планов на будущее, а завтрашний день казался ему таким же ирреальным, как и грядущее путешествие в далекую страну, которое он наметил в случае успешного исхода всего предприятия. Он лег в постель и к своему удивлению, наконец-то впервые за многие дни уснул почти сразу же спокойным и очень глубоким сном. Он был готов ко всему, что ждало его завтра.
День для него начался очень рано. Солнце еще не успело расцвести в полную силу, а он словно по чьему-то неведомому зову проснулся и сна уже больше не было. Поев и приготовившись, без лишних колебаний он взялся за ручку тележки с коробом и отправился в путь. Будет ли это его последний путь? Неважно. Ему было даже неважно то, что будет с ним, если весь замысел потерпит крах. Нет, конечно же, жизни он не лишится, но вот второй такой возможности у него уже никогда не будет. Прикинув в голове такой вариант, он неожиданно для себя понял, что даже в этом случае его ребенку ничего не грозило. А ведь это, наверное, было самым главным. Если взять да откинуть его эгоистичное желание вернуть себе своего мальчика, то по сути больше никаких мотивирующих причин вызволить своего сына у него и не было. Со стороны показалось, что его сыну неплохо жилось и в той семье, было видно, как сильно его там любят. Так что он ничего и не теряет, даже если ничего и не получится. Будь что будет.
Короб беззвучно покатился по мягкой траве, когда Митч в очередной раз сошел с дороги, чтобы не привлекать к своей персоне излишнего внимания. Шаг за шагом он двигался в направлении обители, попутно пересекая дикий луг, и уже вот-вот должен был увидеть её стены. Было очень странно. Дело в том, что чувство пустоты, с которым он лег накануне, не покинуло его ни с утра, ни даже сейчас, когда он должен был вот-вот перейти к непосредственным действиям. Митча это даже немного настораживало. Он никогда не был человеком хладнокровным, и теперь, это его ледяное и расчетливое спокойствие было крайне удивительным для него. Было ли и раньше подобное отношение свойственным для него, или же он изменился под воздействием человека, который мог оставить ему в наследство не только свою память но и черты характера? Может быть это было и не столь важно, но если он унаследовал это, то что же тогда он мог унаследовать ещё? Не хотелось бы со временем открыть в себе какие-нибудь странные или даже пугающие склонности. Стараясь отвлечься, он начал высматривать на горизонте белые стены и вскоре он их увидел, возвышающиеся поверх голых верхушек деревьев.
Все было, как и в прошлый раз. Он так же без труда оказался в обители, прошел по одинокой улице вдоль поселка и, миновав тропинку, ведущую к парадной двери, оказался у двери самого крайнего дома. Звонок и томительное ожидание. Он засунул руки в карманы, чтобы убедиться, что все необходимое было вместе с ним и, опустив голову, принялся ждать. Митч поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если бы хозяев вдруг не оказалось дома, тогда бы он вернулся восвояси ни с чем, но по крайней мере со спокойной душой и кто знает, возможно уже бы больше никогда не возвращался к этой двери. Но к его сожалению, за дверью раздались приглушенные шаги и дверь приоткрылась. Через щелку на него смотрела Нея, жена Эрвана. Странно, что не сам Эрван открыл ему дверь. Она приветливо улыбнулась, узнавая мастера и по шире открывая дверь запустила Митча внутрь. Приветствуя хозяйку, он немного замешкался, но уже через мгновенье, собравшись духом, вошел внутрь. В руках у него были заветные игрушки для собственного сына.
- Мой муж скоро придет на обед. – Проговорила Нея, оправдывая свое одиночество. А тем временем Митч, которого насторожило то, что женщина в данный момент была одна, протянул ей три фигурки. Понятие «скоро», никак не укладывалось в его план, в котором теперь появился очередной элемент неожиданности в виде возможного появления на крыльце возвращающегося Эрвана, как раз тогда, когда Митч покинет его дом. Но делать было нечего. Нужно было рисковать. – Невероятно. – Нея словно остолбенела от удивления, рассматривая то, что принес с собой Митч.
Без лишних слов, женщина позвала ребенка и в комнату почти сразу же ворвался крохотный мальчик, видимо уже давно в нетерпение ожидавший того, что должен был принести мастер. Ребенок прильнул к трем статуэткам, поставленным перед ним на полу, а его мама присела рядом, оживленно рассказывая о том, какие животные выступали в качестве декоративных фигурок. Было заметно, что маленький мальчик был просто несказанно рад: он вертел каждую по очереди фигурку, щупая и разглядывая каждый изгиб. Наибольшего внимания был удостоин слон с поднятым хоботом и передней левой ногой, явно ставший фаворитом, среди сидевшей на корточках и улыбавшейся обезьяны и ловкого ягуара, всем своим видом показывавшего, что готовится к прыжку. Фигурки представляли собой настоящие произведения искусства. На этот раз, кажется, Митч превзошел самого себя, создав свои лучше изделия. Пропорции были настолько идеальны, а формы туловищ, конечностей и даже шерсти реалистичны, что невольно зачаровывали и заставляли непрестанно любоваться застывшими в горделивых позах животными; а блестящая лакированная поверхность, имевшая золотистый отлив и играющая в свете солнечных лучей, притягивала взгляд снова и снова. Эти маленькие произведения искусства, были просто чудом для Вилема, никогда не видевшего игрушек. Митч засмотрелся на эту идиллическую картину и почувствовал, как по щеке скользнула тонкая дорожка от пробежавшей слезы. Он вдруг совсем забыл, зачем пришел сюда, забыл про свой план и, что нужно было действовать, как можно быстрее, без каких-либо колебаний – ничто не имело большего смысла в эти минуты для него, чем радость собственного сына, которую он просто не смел нарушать. Спустя столько времени, его помутившееся сознание, так и не смогло найти хоть какой-нибудь ничтожный довод в пользу того, что этот ребенок, действительно очень сильно походивший на его собственного малыша, мог быть не его сыном. Бедный-бедный Митч. При всей его праведности и благодетельности, сейчас ему предстояло совершить самое большое и, пожалуй, единственное преступление за всю его жизнь. Он вдруг с ужасом осознал, насколько жутким было то, что он задумал, то, что идеально проделывал десятки раз без запинки и довел практически до автоматизма в своем воображении. План был совершенным, вот только он не как не мог предполагать, что в реальной ситуации во время его исполнения, делу помешают собственные чувства, которые он никогда не принимал в расчет во всем своем задуманном предприятии. Он в очередной раз взглянул на обоих и ему стало неописуемо жалко эту милую женщину, которая не сделала ему ничего плохого, но, тем не менее, стояла у него на пути и должна была пострадать за это. Для него все эти нахлынувшие вдруг ощущения были просто ужасны и невыносимы. Он все стоял и стоял в нерешительности, теряя минуту за минутой, пытаясь безуспешно заглушить бурлившие в нем сомнения и разыгравшуюся жалость к находящимся перед ним людям. Его рука скорее механически, чем осознанно полезла в сумку, доставая что-то черное. Руки принялись натягивать на лицо безликую маску, скрывшую бледное виноватое лицо и глаза полные слез, отчаяния и боли. Теперь он просто не мог отступить, второго шанса больше не будет и потому он проявил решительность граничившую с отчаянием, преступив к главной фазе своего изощренного плана по высвобождению сына. Женщина в свою очередь, безмятежно сидевшая на полу и не слышавшая бесшумных манипуляций мастера, просто не могла заподозрить человека, способного создавать такие чудеса из дерева в чем-то действительно ужасном, в чем-то от чего у любой матери кровь стынет в жилах, а сердце сжимается от боли и страха. В этот самый роковой момент, для неё эти поделки были такими же необычными и удивительными, как и для Вилема и она незаметно для себя увлеклась ими, потеряв всякое чувство осторожности. Она радовалась словно ребенок и, как и любая мать, подсознательно чувствующая настроение собственного чада, была неописуемо счастлива, а лучезарная улыбка её ребенка невольно передавалась и ей самой. И тут она вдруг заметила, как лицо сынишки, теперь устремленное в направлении находившегося за её спиной мастера: замерло и вытянулось от удивления сменяющегося страхом, переходящим в ужас. Она тут же обернулась и подскочила, не способная выразить свое негодование. Перед ней стоял отвратительный безликий монстр в черной резиновой маске, глядевший на неё через непрозрачные стёкла противогаза. В следующее мгновение, зажатый в его руках баллончик издал тихое шипение, выпуская невидимый газ, и она тут же испытала на себе действие некого летучего состава, в основе которого был фентанил, не успев даже и подумать о том, чтобы что-то предпринять для защиты себя и ребенка.
Он наблюдал, как женщина почти моментально с первым же глотком воздуха с примесью газа безвольно обмякла, а затем повалилась прямо ему в руки, оказавшись не в силах стоять на ногах. Сон женщины был очень глубоким и наступил почти молниеносно. Хотя Митч и распылил совсем немного, но даже такого количества газа в воздухе хватило бы, чтобы полностью заполненная людьми комната подобных размеров надолго погрузилось в глубокий и длительный сон. Больше всего он боялся, что концентрация этого вещества будет слишком высокой. Было чрезвычайно важно, чтобы в комнате оставалось как можно больше воздуха. Аккуратно положив её на пол, он быстро залез в сумку, вытаскивая суровую бичевую веревку и платки. Первым делом он завязал ей рот платком, однако предусмотрительно оставил некоторое пространство, ослабив натяжение узла, чтобы женщина могла в случае чего беспрепятственно дышать через рот. При виде всей её беспомощности от идеи с кляпом он тут же отказался. Затем он принялся вязать узлы на её руках, которые он сложил у неё за спиной и далее он обездвижил её ноги, туго стянув вторую веревку на её лодыжках. Не зная точных дозировок используемого им снотворного состава, в душе он опасался за жизнь этой незнакомой ему женщины, случайную смерть которой он не желал брать на свою совесть. Приподняв и положив свою жертву на диван, он подскочил к окнам и раскрыл их настежь, запуская свежий морозный ветер внутрь. Быстро убедившись, что женщина, все ещё прибывавшая под воздействием газа дышит, он подхватил тело маленького Вилема и вынес его в соседнюю комнату, судорожно проверяя дыхание при помощи небольшого зеркальца. Убедившись, что с дыханием и сердцебиением все было в порядке, он оставил лежать сына на столе, тогда как сам подскочил к двери и, приоткрыв её, выглянул наружу, дабы убедиться, что за дверь никого не было, а случайно проходящие здесь люди не станут ненужными свидетелями дерзкого похищения. Кругом было тихо, а тропинка, вплоть до самого угла дома была безлюдна. Сейчас он был на пределе своих возможностей: напряжение, стыд и отчаяние пульсировали и отдавали острой болью в висках и никак не могли уняться. Он был настолько взволнован, что выбежав на улицу к своему коробу, совсем позабыл про маску, которая все ещё оставалась на его лице. Было бы очень неприятно, если бы он погорел на такой очевидной глупости, как не снятый с лица противогаз, который неминуемо бы привлек к себе всеобщее внимание. Подумав о таком немыслимом исходе всего предприятия, он одним движением стянул с лица душную маску, а затем ещё раз осмотрелся по сторонам, ещё раз убеждаясь, что не был замечен и не привлек внимание чьего-нибудь случайного взгляда. Он будто переступил невидимый барьер, когда жившие в нем до этого момента иллюзии об очевидной легкости задуманного плана, больше не могли тешить и успокаивать его сознание, как это было до сих пор – то, что он сделал, было действительно ужасно и он снова и снова сопоставлял себя с той женщиной, представляя себя на её месте, раз за разом возвращаясь в мыслях к тому как, бездушно должна была выглядеть сцена, в которой он безжалостно распыляет газ и похищает ребенка. От всех этих бесконечных мыслей жалость продолжавшая точить его, становилась все сильнее, заставляя мешкать и медлить. Но ведь сын то был его – в этом не было сомнений. Это мысль была той движущей силой, которая заставляла его машинально выполнять все пункты намеченного плана. Он не имел права на ошибку и эта мысль все сильнее бушевала на фоне прочих. Как бы то ни было, он был решителен, так-как изначально настроился исполнить задуманное до успешного завершения, или до полного провала, во что бы то ни стало, за исключением любых возможных человеческих жертв и нанесения кому бы то ни было увечий. Он просто не был готов, что разыгравшиеся чувства подведут его в самый ответственный момент и могут угрожать крушением всего, над чем он работал и к чему готовился все эти месяцы.
Митч откинул крышку потаенного пространства и быстрым шагом пошел снова назад, опять поглядывая на дорогу, не идет ли домой глава семейства. Заскочив внутрь, он тут же схватил покоящийся на ближайшем к входу диване плед и поспешил закутать ребенка в него. Далее он незамедлительно покинул дом, предусмотрительно прикрыв за собой парадную дверь и рысцой добежал до телеги, куда тут же и положил бесчувственное тельце, прикрывая потаенное отделение. В суматохе он совсем позабыл про принесенные с собой фигурки, которые так и остались брошенными на полу в пустующем зале.
Теперь, делая как можно более непринужденный вид, следовало идти к выходу не вызывая подозрений. Это было проще представить, а вот внутри все сжималось от предвкушения полного провала, когда он шел здесь и сейчас полный сомнений и страхов. Легкая дрожь беспокоила его руки, которую он никак не мог унять. Лицо оставалось спокойным, но кажется, что было чуть бледнее, чем обычно. Это могло его выдать. Он старался все время смотреть на что-нибудь одно, но глаза предательски бегали, выдавая его возбуждение. Митч миновал расстояние от дома и вышел на главную дорожку, конец которой упирался в стальную сейфовую дверь-ворота обители. Теперь все зависело от его везения и самообладания. Он проходил мимо одного за другим домов расположенных по окраине дороги и не без облегчения в душе отмечал, что пока все шло весьма успешно. Глаза то и дело посматривали на окна и двери, в ожидании, что вот-вот кто-нибудь выглянет или выйдет наружу. Но пока все было тихо и спокойно. Позади остался ещё один дом, а ему все чудилось, что вот-вот ему навстречу появится Эрван и тогда... Он даже не хотел думать, что будет тогда. Дальше волнение только нарастало. Митч подумал о том, как бы ему успокоиться, чтобы не выдать себя в самом конце его пути, если вдруг что-то пойдет не так. И только подумав об этом, он издали заметил, как у последнего дома, на пороге стоял и мирно общался Эрван с пожилым мужчиной в синем махровом халате. Сердце Митча опустилось и казалось, что перестало биться. В этот момент он почти задержал дыхание и захотел стать невидимым и не слышимым. Он шел и шел, отведя взгляд от обоих, надеясь, что пройдет мимо незамеченным. Но тут его тележка издала чересчур громкий предательский скрип и он обмер. Сначала ему показалось, что это был детский крик, но потом оцепеневшее на долю секунды сознание пришло в себя, понимая, что виной всему был всего лишь торчавший на дороге чуть больше чем следовало камень. Сделав совсем небольшую остановку, он решил было продолжить идти дальше, уже миновав последнее крыльцо дома, как тут его окликнул мужчина в синем халате. Собеседники, действительно не видевшие его все это время, теперь заметили удаляющегося от них мастера и решили дружно поприветствовать его поднятыми вверх руками. Он нехотя обернулся. Лицо его в этот момент решительно ничего не выражало. Почему-то сейчас у него заложило уши, и он услышал, как его окликнули будто через толстый слой ваты, застилающий ушные проемы. Заметив, что эти двое лишь машут ему руками, у него отлегло от сердца и в ответ, он так же энергично замахал левой рукой, не отпуская из другой руки ручку. Тот, что был в махровом халате, что-то крикнул, но Митч не услышал. Не придав этому значения, он уже было подумал развернуться и спешно пойти прочь, но увидел, как тот поманил его рукой, прося подойти. Митча начало тошнить. Плохой признак. Если он не уймет свое волнение, то Эрван может что-нибудь заподозрить ведь он наверняка догадывается, что он сейчас был именно в его доме, ведь они договаривались о встрече именно на этот день. Проклятье, почему же Эрвана не было дома, вместе с женой. Лежал бы он сейчас там, а Митч и не думал так переживать и таится от жителей поселка. Переборов волнение, Митч разжал свою руку, костяшки на которой побелели от того как крепко он сжимал ручку тележку. Оставив свой короб на дороге, он побрел к этим двоим, опустив голову, готовя себя морально к общению с ними. Они пока ещё ничего не заподозрили, но судя по тому, каким плачевным сейчас было состояние Митча, у них были все шансы, для того, чтобы разоблачить его.
- О! – Протянул неприятным тоном человек стоявший рядом с Эрваном. – Здорово старина! – Глаза говорившего были неподвижны, и он принялся тщательно изучать Митча с ног до головы, так, как будто видел его в первый раз. Тут к мастеру неожиданно вернулось присутствие духа и он неодобрительно смерил говорившего с ним в столь неподобающем тоне, строгим взглядом. Он хотел было его уже урезонить и поставить на место, но вовремя спохватился, заметив, что говорящий кажется, был немного не в себе. Глянув на Эрвана, Митчу показалось, что разговор с этим типом его уже изрядно утомил, но он продолжал его поддерживать по какой-то неведомой для Митча причине. Он неожиданно вспомнил. Этот неадекватный тип в халате, был тем любителем табака из самого первого дома, который в прошлый раз заказал ему новенькую трубку. Расстроенный в тот раз Митч, совсем и забыл об этом заказе, и сейчас не без радости отметил, что, наверное, речь пойдет именно об этом. – Что это ты сегодня не зашел к нам? Мы вроде как самые первые, на очереди. Друг, а расскажи нам, как у тебя получаются такие необычные поделки? Вон моя жена теперь сидит на твоих табуретах. Нигде с ними не расстаётся. Говорит, что наконец-то появился достойный мастер своего дела! Вон оно как, ты понимаешь: достойный. – Он комично протянул по слогам последнее слово, в то время как Митч отшатнулся от него, ничего не ответив, так как тот, хотел положить на его плечо свою медвежью ладонь, очевидно, чтобы опереться, словно об какой-нибудь столб, или опору.  Дальше пошла какая-то странная несвязанная тирада, затрагивающая его болезнь и его взаимоотношения с женой, не дававшей ему покоя и возможности нормально лечиться. Митч не понимая покосился на Эрвана, а тот только пожал плечами и покачал головой, как бы намекая, что его собеседник был немного невменяем. Бесцельный монолог затягивался, а Митч так и не дождавшись долгожданного конкретного вопроса, про трубку, продолжал стоять в растерянности и нерешительности, не зная, что предпринять. Тем временем оратор стал изливаться более резко и отчаянно, повышая с каждым разом все больше и больше свой голос. Это уже стало напоминать грозную тираду и Митч поежился от фонтана неприятных слов, которыми оказался богат лексикон этого типа.
Митч устал в который раз проклинать про себя этого неуемного буяна, думая о том, что действие газа, может скоро закончится и, если ребенок очнется прямо внутри короба, то ничего хорошего от этого не жди. Самое время избавиться от навязчивого собеседника, который никак не хотел заканчивать свой длинный и совершенно бессмысленный монолог. Однако, к его несчастью, Эрван опередил его в этом. В какой-то момент он зашел за спину, аккуратно сделал несколько ловких шагов назад, так чтобы оставаться незаметным для говорившего и, развернувшись, пошел по направлению к своему дому, напоследок улыбаясь и кивая головой на прощание Митчу. Это значило лишь одно, что у него есть не более десяти минут на то, чтобы, выйти за пределы обители и что есть сил, бежать прочь в любом направлении. Это придало ему холодной решительности и на фоне дьявольского и совершенно неуместного азарта, он больше не испытывал никаких угрызений совести – нужно было просто выйти отсюда и опередить Эрвана. Он намеренно поднял руку, как бы прощаясь с удаляющимся Эрваном и пока надоедливый собеседник, заметив этот жест, оборачивался в недоумении назад, чтобы посмотреть, кому он машет, Митч быстро развернулся на месте и почти бегом направился к своей тележке, наблюдая через плечо, за происходившими теперь уже за его спинной событиями. Вернувшись к коробу, он резко потянул ручку тележки на себя, прибавил шаг и больше не обращал внимания на удаляющиеся позади него голоса. Выглядело ли это подозрительно? Возможно. Однако теперь, уже ничто на свете не могло остановить его в достижении своей цели. Дверь была уже перед ним и нужно было лишь распахнуть её и выйти наружу. Ещё мгновение и его рука потянулась к рукоятке. Митч последний раз обернулся, назад окинув быстрым взглядом обитель и, нажав рукоять, покинул это поселение, удалившись в неизвестном направлении. Больше о нём никто ничего не слышал.

ГЛАВА 12. МУДРОСТЬ ГЕЛАРДА.

Наверное, правильнее уходить из жизней людей тихо и без лишних слов. Все-таки скандалы, оставляют какую-то незаконченность. Именно так он когда-то и сделал. Он сделал это лишь однажды, и именно из-за этого, он больше всего переживал и был мучим собственной совестью. Многие и многие годы он думал об одном необычном жизненном опыте, который перевернул все его мировоззрение. Всю жизнь тихого, но мудрого Геларда, знали как человека знающего цену своему делу и слову. Это был невысокий, светловолосый человек, уже в годах. Внешне он выглядел гораздо моложе своих лет, а седина терялась в густых зарослях русых волосах, которые с возрастом не теряли своей жизни. Его взгляд был очень живым, а дела его уже давно сделали ему репутацию человека, на которого мог положиться каждый в обители. Не зря он считался местным главой, то есть человеком, на которого возлагались обязанности по соблюдению порядка внутри этого маленького, отгороженного от внешнего мира островка жизни. Многие знали его с самого детства и уже тогда он выделялся среди многих своими необычными взглядами и особым восприятием жизни. Частенько к нему ходили за советом, или просто ради успокоения души, так как он мог подобрать ключ почти от каждого сердца тех, кто жил рядом с ним, тех кого он знал уже целую вечность.
На этот раз он решил покинуть стены обители, чтобы пройтись в соседний поселок, где жили его знакомые. Хотя говорить так, было бы неправильно, так как в том поселке, по истечении многих лет добропорядочного соседства каждый был ему в какой-то степени знакомым. Ему нужно было зайти к местному травнику, чтобы забрать лекарственные настои, в преддверье зимы. Хотелось подготовиться к зиме вовремя, не забыв ни о чем, даже о таком, казалось бы, незначительном деле. Так что сегодняшний день он решил всецело посвятить делам, за пределами обители, тем более, сегодня был один из тех дней, когда «она» не сможет прийти к нему. Он решил уйти куда-нибудь подальше, еще для того, чтобы отвлечься хоть немного, от старого чувства, взволновавшего его как и прежде, в годы его далекой юности. Очень странно, как многолика судьба. Любовь, угасшая однажды, теперь набирала новые силы. Она словно ожидала своего часа, как хорошее вино, ждет годами нужной выдержки. И вот он снова вернулся к своему опыту. К тому, что оставил в своем сердце законсервированным, но многие десятилетия. Человек, из жизни которого он тихо ушел, теперь снова был рядом с ним. Он уже и не верил, что такое возможно, но жизнь преподнесла ему очень щедрый подарок, она подарила ему надежду, что вечная любовь существует.
Он знал эту девушку с необычным именем, ещё с тех пор, как их родители сажали их вместе на небольшой детской лавочке и они вели детские наивные разговоры, привязываясь с годами друг к другу все больше и больше. Время шло и детская дружба выросла во взрослую, которая подарила им в итоге ещё большее чувство привязанности. Они были влюблены друг в друга и были неразлучны большую часть времени. Их юные годы прошли в те времена, когда молодых людей было ещё очень много, а рождение детей считалось весьма нормальным явлением. Чувства между ними с годами только крепчали, и оба они были счастливы просыпаться каждый день, с осознанием того, как несказанно им повезло, ведь они были именно теми людьми друг для друга, которые могли понять и постичь собственные души. Для Геларда, с его необычным мировосприятием, это было действительно очень важным и ценным явлением. Взамен он дарил ей тепло и нежность и каждый день погружался в глубины её души, в свою очередь раскрываясь все больше и больше, так что, казалось они уже стали одним целым, понимая и чувствуя друг друга почти без слов, одновременно улыбаясь когда были далеко друг от друга или испытывая грусть. Это было поистине чудесное состояние, которое описывалось лишь одним коротким словом – любовь.
Их отношения дошли до высшего пика, когда любовь, неминуемо должна продолжиться в чем-то большем и высшем, прорости у самого сердца девушки, которая должна стать матерью. Но как раз таки в тот момент, началось то, что многие впоследствии посчитали закатом всего скудного остатка человеческого рода. Повсюду перестали рождаться дети. Девушка была бесплодна, как и многие другие её сверстницы. Ни одна из попыток ни увенчалась успехом, а пролетавшие впустую годы стали уносить ни на что не похожее чувство. Начало происходить то, чего обычно любовь не в силах пережить – разочарование. Геларду было все равно на то, что у них не могло быть детей, но вот «она»... Она восприняла это очень тяжело. Для неё это стало настоящим ударом, после которого вся жизнь перевернулась, а прежде былые чувства исказила горечь и сожаление из-за того, что больше у них никогда уже не будет такого неземного ощущения счастья. Она все испортила и она не могла с этим жить. И именно тогда, на её пути повстречался человек в тёмной мантии открывший перед ней новый мир, мир братства оракулов, в котором она могла спрятаться от своей неполноценности. Она приняла решение, а Гелард, с сожалением поняв, в чем было дело, отступил перед её напором и оставил попытки удержать её.
И вот однажды, одним холодным январским днем она его покинула, на прощание оставив лишь безмолвный поцелуй. Он сознательно её отпустил, понимая, что такая любовь, какая была у них, не заслуживает столь плачевного конца. Иногда лучше хранить человека в своем сердце и памяти, возвращаясь в воспоминаниях к самым лучшим моментам, чем с каждым днем все больше и больше удаляться от него, играя привычные роли, при этом делая вид, что все в порядке и ничего не меняется. Он и сейчас так думал, спустя столько лет, не держа зла на ту, которая однажды его покинула. Так было нужно, и это был единственный способ оставить небольшое семя былого чувства в сердцах обоих, ведь однажды, любое семя может начать расти, давая новые силы, для новой жизни.
Он пробрался сквозь густой подлесок, решив сократить свой путь, когда услышал странный шорох и чье-то тяжелое дыхание. Сразу же раздались резкие скрипы какого-то механизма, который будто чему-то сопротивлялся. Казалось что это была какая-то телега, которую с усилием втаскивали на гору. Гелард остановился, чтобы получше прислушаться. Звуки продолжались. Среди всего этого гвалта звуков, весьма далеких от естественных, вдруг прорезался протяжный, жалобный и почти неслышный плач. Плач был детским. Гелард насторожился ещё сильнее. Ребёнок! Откуда здесь ребенок, в этой глуши, у того, кем бы он ни был, кто шел по глухому бездорожью? Он немного наклонился и решил проследовать за, пока ещё, невидимым ему незнакомцем, стараясь не издавать лишних звуков. Неизвестный шел медленно, но упорно, даже и не думая останавливаться, как будто что-то невидимое подгоняло его все время вперед и он, чувствуя это неустанно карабкался вся выше и выше в горку. Было слышно, как несколько раз он падал на четвереньки, потом поднимался и снова шел не смотря ни на что, не проронив ни слова, будто не желал тратить лишних сил на такие мелочи, когда делал каждый следующий шаг. Чувствовалось, что он устал, но воля двигала его все дальше и дальше. Напряженно тянулись минута за минутой пока медленно, но верно Гелард продвигался вслед за неизвестным к окраине леса. Подлесок становился реже и стали проступать очертания силуэта мужчины, волочившего за собой небольшую тележку с взгромождённым на неё странным ящиком. Сбоку было что-то написано, но надпись было невозможно разобрать из-за налипшей поверх лакированной поверхности грязи. Представшая глазам картина представляла печальное зрелище. Было видно, что отчаянные попытки прорваться сквозь непролазное бездорожье совсем измотали путника и он отдавал последние силы, для того чтобы только выйти из лесу. Он в очередной раз упал на колени и неподвижно застыл, переводя дух. Со стороны было видно, как облегчение захлестнуло неизвестного, когда он поднял голову. Перед ним было чистое, гладкое травянистое поле. Оно было почти сухим, так что грязь, не должна была больше задерживать его и забирать кучу сил. Он поднялся на ноги и, выпрямившись во весь рост, потянул за собой тележку. Сверху, в открытом ящике, виднелся чей-то маленький силуэт. Видимо коробка была частично заполнена, так что, маленькая человеческая фигурка сидевшая внутри, возвышалась над бортами и в ужасе озиралась по сторонам, наблюдая за тем, как там, где-то внизу, крутились основательно облепленные землей колеса, в то время как прокладываемый неизвестным путь, уводил все дальше и дальше от дома. Гелард замер в последней густой растительности на пути к чистому полю. Неизвестный брел чуть поодаль, сбавив шаг и больше не стараясь куда-либо торопиться. Казалось, что теперь он был уверен в том, что что-то, что его преследовало отстало. Гелард беззвучно двинулся вдоль кромки леса, стараясь держаться тенистой стороны, чтобы никак себя не выдать. Возникшее вначале подозрение, теперь бурлило и двигало им, заставляя упорно идти по пятам неизвестного. Он пока не хотел думать о худшем, но подозрения уже начали закрадываться в самое сердце. Единственный маленький ребенок на многие километры отсюда жил только у них в обители и вряд ли, могло быть совпадением, что здесь, откуда ни возьмись, появился второй такой же, примерно такого же возраста. К сожалению, на таком расстоянии он не мог различить ребенка, но все же решил пока не выдавать своего незримого присутствия. Нужно было выждать подходящий момент, чтобы в случае чего застать бродягу врасплох, или же беззвучно удалиться восвояси, не беспокоя этого человека, в том случае если он не представлял никакой опасности. Хотя было конечно же и интересно познакомиться с человеком, у которого был ребенок. Дети были большой редкостью, так что было в интересах всех и каждого, знать о последних из ныне живущих.
Гелард выжидал. Это поле, было весьма удобным для незнакомца с неподъемной от груза тележкой, но преследовать на нем кого-либо, оставаясь при этом незаметным – было почти невозможно. Когда странный человек ушел на такое расстояние, что издалека выглядел не больше крохотной точки, Гелард открыто вышел в поле. Единственное за что он беспокоился, так это за то, чтобы никак себя не выдать, а потерять из виду странника было не страшно. Вслед за ним тянулись предательские неглубокие рытвины от колес, оставляющих вполне различимые следы. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что он был единственным преследователем, Гелард не торопясь побрел по полю, продолжая размышлять, незаметно погружаясь в собственную память, захваченный былыми событиями и воспоминаниями.
Было удивительно, как преобразилась жизнь Геларда, когда в один из непохожих на все другие дни, к ним в обитель, спустя многие годы отсутствия пришла Зиана. Совсем нежданно она снова вошла в его жизнь. В тот самый первый раз их встречи, спустя долгие годы отсутствия, его удивлению не было предела, когда во время ливня он вышел встречать двух странников, оказавшихся оракулами. Какая муха их могла укусить, что они явились сюда? Ведь все же ещё помнили про уговор и запрет не дававший им права приближаться к поселениям обычных людей. Очевидно, это должно было быть что-то важное. Первый оракул скинул свой тяжелый от влаги капюшон и вспышка молнии озарила своим светом женское лицо с бежавшими по нему ручейками капелек дождя. Гелард смотрел в изумлении. Перед ним стояла все та же девушка, которую он знал когда-то, а годы, безусловно затронувшие её, казалось, сделали её ещё только прекрасней. В тот раз она пришла отблагодарить свою спасительницу, юную девушку Тию, жившую в их обители. Как же странно он себя ощущал после этого случая, и как же было неожиданно, когда она пришла снова, во второй раз и именно к нему. Они поняли друг друга без слов. Это было тихое, безмолвное искупление вины за годы потраченные порознь. После того случая все изменилось для них обоих. Они снова становились ближе, а прочих преград, больше не существовало. Иногда, время, сознательно проведенное близкими сердцами порознь друг от друга, заставляет понять лишь одно: все проблемы рано или поздно уходят, а настоящие чувства неизменно остаются на своих местах. Многие ждут годами, чтобы однажды понять это, но все же, счастье от этого открытия в итоге, неминуемо затмевает собой горечь каждого прожитого порознь мгновенья.
На горизонте появились блестевшие в солнечных отблесках света купола старых ангаров. Когда-то здесь были взлетно-посадочные полосы и заасфальтированные площадки для выруливания на взлет. Однако почва уже давно поглотила эти рукотворные следы человеческой деятельности, так что взамен теперь здесь оставалось лишь гладкое поле, покрытое ещё зеленевшей травой. Узкая колея от тележки упорно тянулись в направлении к ангарам. Геларду хотелось бы подойти к этим ангарам незаметно, но это было невозможно. Вокруг ничто не могло дать ему защиту от взгляда неизвестного, если сейчас тот следил за его приближением.  И потому, он отбросил сомнения и, больше не думая об укрытии, спокойно двинулся вперед, решив больше никак не скрывать своего присутствия. Громадные сооружения вскоре стали отчетливо различаться вдали и уже на расстоянии стало понятно, что они были кем-то обитаемы. Дверь в самое крупное строение была распахнута, а внутри виднелся неяркий пляшущий свет, какой мог быть только от пламени огня в небольшом костре или камине. Гелард беззвучно подошел к двери и остановился немного поодаль, чтобы не отбрасывать тень в проходе. Он замер, прислушиваясь ко всем звукам доносившимся изнутри. В ангаре эхом разносился жалобный плач ребенка и неразборчивое мужское бормотание. Очевидно, неизвестный пытался безуспешно успокоить дитя, при этом никоим образом не повышая голоса. В его интонации слышалась нежность и любовь, так что у Геларда, даже не могло возникнуть подозрения, что происходило что-то странное. Дети частенько плачут, а любящие их родители обычно стараются успокоить их, сохраняя максимум самообладания. Мужской голос тихо запел. Это была какая-то очень старая песня, настолько забытая, что он не мог сказать с полной уверенностью, слышал ли он её когда-нибудь. Плач прекратился. Кажется, что ребенку понравилось, а тем временем голос продолжал распевать необычную песенку, пока в итоге не прозвучало несколько забавных куплетов и несколько повторений задорных припевов. Гелард заслушался. Когда-то он мечтал о таком. Но в этом мире, дарить тепло любви собственным детям, было даже не роскошью, а чем-то, что было абсолютно недоступно большинству людей его поколения.
Гелард смущенно отступил назад, решив, что ему здесь не место. По крайней мере сейчас, его присутствие могло стеснить хозяина, да и ему самому было как-то неловко в такой ситуации стоять у двери и подслушивать. Момент был явно неподходящий. Нужно будет зайти сюда на днях и познакомиться с этим человеком. Тем более он, кажется, догадывался, кем мог быть этот странный незнакомец с большим деревянным коробом. Он уже пару раз слышал от разных людей, о том, как в их местности появился необычный человек, скитающийся по деревням с необычными изделиями из дерева. Только никто не знал, кто он и откуда взялся. Кажется, что Геларду повезло и ему удастся расспросить обо всем этом, самого незнакомца, но только не сейчас. Он неслышно попятился назад, затем повернулся и хотел было совсем удалиться, когда тихое пение вдруг оборвалось, и до его слуха тут же донеслась странная возня, дополняемая отчаянным детским плачем разразившемся на весь ангар. Все зазвенело и загрохотало так, как будто что-то необычное стало перекатываться клубком, порождая внутри хаос и неразбериху. Кажется, внутри шла отчаянная и ожесточенная борьба, так как к детскому плачу добавились кряхтения и чьи-то нескончаемые возгласы и неистовые вопли брани того, кто только что был увлечен пением.
Гелард, не раздумывая ни секунды, поддавшись интуитивному порыву, ворвался внутрь, спеша на помощь. Внутри горело несколько керосиновых ламп и в их пляшущих огоньках света ему открылось странное и немыслимое зрелище. Увидев происходящее, он тут же вмешался в ожесточенную борьбу, происходившую между Митчем и двумя неизвестными в черных мантиях. За те несколько мгновений, пока Гелард стоял и слушал разгоравшуюся драку неподалеку от входа, Митч успел изрядно потрепать одного из неизвестных, облаченных в черные балахоны. Сразу бросилось в глаза, что один из нападавших теперь держался на некотором удалении, среди наваленных в углу ящиков, вцепившись в обездвиженную правую руку, торчавшую под неестественным углом. Вероятнее всего она была сломана. Основное же действие развернулось в центре мастерской, где подмяв под себя Митча, второй неизвестный, сидя на нем сверху, старался обездвижить его руки. Этот был гораздо здоровее Митча и наверное вдвое превосходил размерами того, кто сейчас повизгивал от боли в углу и кажется, от шока перестал адекватно воспринимать все то, что теперь происходило вокруг. Видимо они рассчитывали застать свою жертву врасплох, но как выяснилось, недооценили ловкость и силу теперь уже не жертвы, а достойного противника, умудрившегося оказать отчаянное сопротивление. Гелард подскочил к громиле, устроившемуся верхом на Митче и, крепко обхватив его открытую шею в своих объятиях, намертво сцепил руки замком. Громила опешил и тут же повалился на спину, увлекая вместе с собой и Геларда. Тот успел обхватить его корпус ногами и, что было сил, принялся сдавливать глотку великану. Если бы он ослабил хватку хотя бы чуть-чуть, то ни ему, ни лежавшему теперь на спине освободившемуся Митчу несдобровать. Раздался отчаянный хрип и этот нечеловеческих размеров верзила в черном балахоне принялся биться об пол в отчаянных конвульсиях, пытаясь нанести хоть какой-нибудь ущерб неизвестному, который и не думал выпускать его шею из своих рук. Великан извивался как только мог, судорожно раскидывал по сторонам руки, пытаясь хоть как-то ухватить находившегося за его спиной Геларда. Когда надежда перестала пульсировать в его мозгу, а воздуха в легких совсем не осталось, его побагровевшее лицо вдруг замерло, а выкатившиеся из орбит глаза оцепенели. Почувствовав как обмякший гигант безвольно навалился на него всей свой массой, Гелард отпустил его шею и начал выкарабкиваться из под спины потерявшего сознания противника. Оглядываясь по сторонам, он успел заметить, что на месте, где только что лежал Митч, никого больше не было, а второй нападавший ранее стоявший в углу со сломанной рукой теперь отступал к стене от грозного вида надвигающегося на него Митча. Гелард наблюдал с минуту за предстоящей сценой отчаянной борьбы, как вдруг тщедушный незнакомец в балахоне в последней отчаянной попытки получить превосходство, совершенно неожиданно достал из под своей мантии поблескивающий вороненной сталью необычный предмет и уже почти навел его на Митча. Было похоже что это... Пистолет! Гелард видел нечто подобное лишь однажды в своей жизни, но насколько он знал, эти смертоносные изделия уже многие столетия никто не использовал по своему прямому и чудовищному назначению. Откуда он у него взялся? Не успев толком рассмотреть этот странный предмет, он упал ничком на пол от неожиданной вспышки и последовавшего оглушительного хлопка. В ушах зазвенело. После этого, на фоне произведенного выстрела, все ещё не унимающийся плач ребенка показался ему каким-то далеким и почти неслышным. Геларда оглушило, и он пребывал в смятении, лежа на полу и ощущая, как рядом с ним возобновилась жестокая борьба. Подняв глаза, он стал безвольно наблюдать за тем, как разъяренный Митч жестоко расправлялся с лежавшим на бетонном полу обидчиком. Перед тем как раздался выстрел, он успел подскочить к стрелявшему и интуитивным движением направил дуло пистолета вверх от себя, так что предназначавшаяся для него пуля вылетела в никуда, через сводчатую крышу ангара. Когда избиение было закончено, Митч поднял огненный от гнева взгляд на Геларда. Казалось, что в это самое мгновение он готов был кинуться и беспощадно расправиться даже с ним, поначалу совсем не осознавая, что произошло в этой дьявольской схватке, и кому он теперь был обязан в том, что он вышел из неё победителем. Но мысли его быстро прояснились. Ведь если бы не Гелард, внезапно появившийся из ниоткуда, лежал бы он сейчас обездвиженный на полу, или того хуже – убитый. Митч смягчился, подскочил на ноги и направился к своему нежданному перепуганному гостю и спасителю, предусмотрительно подняв с пола лежавший поблизости пистолет. Тот поежился, ожидая худшего, но к своему удивлению, получил от неизвестного протянутую ладонь. Этот человек, жизнь которого он в какой-то степени сейчас спас, помог ему подняться.
- Спасибо. – Коротко сказал Митч, не отпуская руку Геларда, даже после того как тот поднялся на ноги. Гелард лишь нервно кивнул в ответ пару раз, не в силах что-либо выдавить из себя, после того, как на его глазах разыгралась столь ожесточенная схватка. Митч тем временем оценил взглядом стальной корпус добытого им оружия и безошибочно определил, что пистолет был стандартного армейского образца. Скорее всего, оружие было с того же военного склада, где он был немногим ранее. Теперь он знал, у кого были все те пропавшие пистолеты с одной из полок, и более того, ему стало доподлинно известно, что их нынешние владельцы не прочь пустить их в ход при любом удобном случае. Следовало опасаться этих людей в черных мантиях ещё больше прежнего, и убираться отсюда как можно скорее, раз они отважились так нагло вломиться в его жилище. Он положил оружие на столешницу и вспомнил ещё кое о чем. Наверняка та противопехотная мина, которая стала для него преградой на пути к подземному складу, была оставлена именно ими, ведь кто ещё мог побывать там после них? Фактически, эти люди уже дважды чуть не лишили его жизни и, вероятнее всего, третий раз будет последним для него. Уж слишком часто он обманывает судьбу. Думая обо всем этом он машинально достал лежавшую под столом веревку и протянул её своему неизвестному спасителю, указывая на верзилу который уже начал понемногу приходить в себя после удушения. – Свяжи его покрепче! – Сурово потребовал Митч. – А я пока займусь этим. – Кивнул он на второго головореза со сломанной рукой.
К тому моменту, когда оба нападавших были надежно связаны, они уже окончательно пришли в себя и то и дело отчаянно вертелись и сопротивлялись, борясь со своими путами любыми возможными способами. Один из них стал жалобно охать и стонать. Видимо Митч как-то неудобно связал своего обидчика, так что его сломанная рука постоянно давала о себе знать. Второй, убедившись, что узлы намертво стянули его торс и руки, перестал извиваться и перекатившись, уселся на полу опершись спиной об стоявший поблизости ящик и стал переводить озлобленный взгляд то на Митча, то на Геларда, хорошенько запоминая лица обоих. С особой ненавистью он всякий раз посматривал на невысокого Геларда, сумевшего удавить его, не смотря на то, что он вдвое превышал его своими габаритами и массой.
Характерные черные балахоны выдавали в них оракулов. Гелард ещё никогда не слышал, чтобы относительно миролюбивые и нейтральные оракулы, преднамеренно нападали на обычных людей в их же жилищах. Это было просто немыслимо. Да и по правде сказать, он никогда ещё не видел оракулов со столь неприятными и отталкивающими внешностями, скорее напоминавших закоренелых преступников, чем обычных смиренных людей. Казалось, что их звериные выражения лиц были полной противоположностью того, какими обычно представлялись оракулы. Он всегда знал, что это были миролюбивые существа, по природе своей совершенно не склонные к насилию, тяготевшие в своей жизни к отшельничеству и аскетизму. Вся их сакральная таинственная жизнь откладывала на их лицах особый отпечаток мудрости и спокойствия. Эти же двоя, были словно специально созданы для того, чтобы быть орудием и средством насилия. Пока Гелард рассматривал обоих, Митч не сказав ни слова, удалился в соседнее помещение успокаивать бедного ребенка. Гелард успел обратить внимание, как из-за спины Митча показались маленькие ладошки ребенка, отчаянно отбивавшегося от своего папаши. Но почему? Гелард заподозрил в этом странность, и подозрения в нем ожили с новой силой. Через мгновенье ребенок затих, в то время как из комнаты стало раздаваться тихое мелодичное пение. В сердце Геларда как-то неприятно кольнуло. Что-то подсказывало ему в душе, что установившийся сейчас мнимый порядок продержится недолго. Он не успел толком разглядеть ребенка, но неприятное подозрение продолжало подтачивать его. Связанный гигант зарычал и, казалось, пытался что-то сказать, но получались лишь мычащие нечленораздельные звуки. Он посмотрел на второго, и будто, пытался сделать ему какое-то внушение, мыча и яростно вращая глазами. Тот обессиленно промычал в ответ и продолжал стонать и всхлипывать от боли, больше не обращая внимания на своего взбешённого компаньона. Геларда поразила внезапно возникшая догадка. Возможно эти двое совсем не умели говорить. Он обратил внимание, на то, как непроизвольно шевелились кончики пальцев у гиганта. Должно быть, всю свою жизнь они общались на языке жестов, вместо нормальной человеческой речи. Еще одна особенность привлекла его внимание. Присмотревшись, можно было заметить, что их черные балахоны несколько отличались от тех, что ему приходилось видеть на большинстве оракулов. Это были скорее плащи очень необычной формы, со множеством пуговиц с правой стороны от ворота, соединявших ассиметричные половины плаща. Длинные полы доходили почти до пят, от чего, с первого взгляда можно было спутать их одежду с мантиями, но на самом же деле это было совсем не так. Неглубокие капюшоны были откинуты назад и неподвижно закреплены на спине. Кем же все-таки были эти странные незнакомцы? Лишь только их одежда способна была косвенно указать на то, что они могли быть связаны с братством оракулов. Безусловно, кто-то весьма прозорливый позаботился о том, чтобы они не умели разговаривать. Если нет слов, то и нет никаких секретов. Глаза остановились на мраморно-бледном лице человека со сломанной рукой. Он был сильно измучен, однако неплохо держался, с учетом того, что Митч избил его так, что он потерял на какое-то время сознание.
- Кто же вы такие? – Негромко спросил Гелард, обращаясь больше к самому себе, чем к ним. Их взгляды обратились в его направлении. Было заметно, что они насторожились и теперь больше не пытались глядеть друг на друга, чтобы не привлекать излишнего интереса. Конечно же, они поняли, что сказал Гелард. – Оракулы? – Внятно произнес он, выговаривая каждую букву. Пленники не издали ни единого звука. Они даже не зашевелилась, а их глаза продолжали неподвижно смотреть на него в ожидании своей участи. Их реакция была такой, как будто он произнес слово, не имевшее для них никакого значения и смысла. Для них это слово было пустым звуком.
Внутри просторного холла ангара снова появился Митч. Он протянул руку Геларду и с опозданием, представился своему гостю.
- Я догадался, кто Вы. – Указал гость на стоявший у входа короб с фирменной надписью краснодеревщика. – Меня зовут Гелард. – Он больше не стал ничего добавлять к этому, а Митч большего и не спрашивал. Он резко подошел к великану, присел перед ним на корточки и быстро обшарил его карманы. Не найдя в них ничего занятного, он вцепился в шею своему обидчику.
- Кто ты? – Тихо прорычал Митч, крепко сжимая свои пальцы вокруг толстой шеи, уставившись прямо в большие разъяренные глаза пленника. В ответ тот издал глухой гортанный звук не предвещавший ничего хорошего.
- Они не умеют разговаривать. – Вкрадчиво озвучил Гелард свое предположение. – Я наблюдал за ними пока Вы выходили.
Митч ослабил свою хватку и ещё раз заглянул глубоко в глаза своему обидчику. Он ничего не мог прочитать в них, лишь только ярость и отчаяние зверя загнанного в угол.  Он поднялся на ноги. Казалось, что дух великана нельзя было сломить. Он все так же с ненавистью смотрел на обоих, и, наверное, с легкостью бы справился сейчас сразу с двумя, не будь на нем этих веревок.
- Откуда Вы, Гелард? – Тон Митча смягчился, хотя глаза его все ещё пылали огнем и яростью предназначаемые для пленника, который в ответ так же пожирал его взглядом. Они будто бы все ещё продолжали теперь уже холодную бессловесную схватку, испытывая и изучая друг друга.
- Я из поселка неподалеку отсюда. Его обычно все называют обителью, может быть слышали? Мне кажется, вы у нас уже бывали, только у меня не было возможности тогда познакомиться с Вами. – Что-то едва заметное скользнуло по лицу Митча при этих словах. Его Выражение сменилось и, скрывая его, он отвернулся и отошел в сторону.
- Да, я бывал там. Вы сейчас оттуда? – Митч ожидал ответа, прикидывая в голове, мог ли Гелард уже знать о том, что он натворил. Судя по его спокойствию, он пока не знал об этом, но он ведь мог заметить ребенка, который с самого начала был на виду у всех участников схватки, так что он вполне мог оказаться куда хитрее, чем казался с первого взгляда. Может он просто пока выжидал и усыплял внимание Митча, чтобы выбрать подходящий момент для того, чтобы так же расправиться и с ним, как и с сидевшим сейчас в углу исполином. Митч продолжал стоять спиной к нему, ожидая каких-либо действий. Почему он вдруг, так внезапно оказался рядом с его жилищем? Конечно же, его появление было весьма кстати, однако решив одну проблему, он породил вторую, из которой Митчу теперь так же следовало выпутываться. Он посмотрел на заполненный рюкзак, стоявший в ближайшем к нему углу, который он подготовил заранее ещё вчера. В углу так же лежали некоторые вещи и техника, которую он раздобыл на складе. Раньше он планировал их взять с собой, но теперь он подумывал о том, что часть из них ему не понадобится, так как они будут тормозить и задерживать его в дороге. В свете последних событий, идти следовало очень быстро, ведь уже как минимум один житель обители знал, где он живет, а, следовательно, у них уже была тоненькая ниточка, связывающая его со следом который он может оставить за собой. А выследить его будет уже не так сложно – было бы желание. Если воспоминания Хета не врали, то южнее отсюда, на его пути должны били начинаться прерии и голые открытые пустоши протяженностью в сотни километров, на которых ему не удастся долго скрываться, если за ним, по его следу организуют погоню. Он обернулся и продолжал стоять неподвижно от того, что теперь видел перед собой. Уже во второй раз за сегодняшний день на него смотрело дуло одного и того же пистолета. Наверняка во второй раз это оружие будет намного точнее, так что испытывать судьбу дважды было сумасшествием. Как он мог так беспечно забыть про него, положив на столешницу, перед тем как уходил успокаивать сына? Этот Гелард, оказавшийся здесь по воле случая, так же не принес бы ему ничего хорошего, не окажись здесь эти двое. Они лишь оттянули этот неприятный разговор, который теперь должен был состояться. Уж слишком много людей только за сегодняшний день пытались остановить его. Нужно было срочно придумывать, как выпутываться из всей этой ситуации.
- Я возвращался к себе из другого поселка, когда заметил Вас в чаще. Наверное, я бы не пошел за вами, но меня кое-что насторожило. Простите меня за это. – Гелард взглядом указал на пистолет, который теперь лежал в его руке и вновь смотрел на Митча. – Покажите мне вашего ребенка и я тут же уйду и больше не доставлю Вам никаких хлопот.
- Но ребенок спит. Разве, Вы, не слышите, что он больше не плачет – он утомлен и испуган. Не стоит пугать его ещё больше. – Что-то недоброе скользнуло в глазах Митча, и Гелард насторожился. Пистолет, который он теперь держал в руках, ничуть не придавал ему уверенности в себе и в  том, что он был прав. Более того, какой прок от оружия, когда ты точно знаешь, что не сможешь им воспользоваться? Однако интуиция упорно твердила, что он не имел права просто так уйти отсюда. Нужно было любыми средствами проверить свою страшную догадку, из-за которой он, в конечном счете, и оказался здесь. Возможно, избранное им средство было наихудшим, но Гелард уже ступил на этот ненадежный путь, и отступать было поздно. В самом начале, когда он только ворвался внутрь ангара, он лишь краем глаза успел заметить ребенка, но тем не менее он показался ему знакомым. Конечно же, внешнее сходство могло быть лишь совпадением – Гелард не так часто в своей жизни видел маленьких детей, от чего все они казались ему в какой-то степени похожими. Однако сейчас, в сложившихся обстоятельствах, он был склонен верить больше своим подозрениям и догадкам, которые не давали ему покоя, нежели глазам.
- Я думаю, вы видите меня насквозь, Митч. – Внешне вполне спокойно начал Гелард, тогда как внутри волнению не было предела. – Я не смогу Вас убить этим пистолетом и вряд ли выстою с вами в честной схватке. Остается лишь одно – я мог бы Вас ранить. Для меня это не будет убийством, мне вполне хватит духа, чтобы сделать это, и если вам нечего скрывать, вы покажите мне то, что я хочу увидеть своими глазами, иначе в противном случае получите пулю в ногу... Согласитесь – это было бы не лучшим исходом сегодняшнего, и так уже богатого на плохие события дня. Решайте Митч. Вы в два счета успокоите ребенка после того как мы с вами вместе на него взглянем, у Вас ведь это так хорошо получается. – Гелард будто пытался загипнотизировать своего собеседника, стараясь передать ему свое спокойствие, прибегая при этом, ко всему своему самообладанию и выдержке.
- Вы правы, Гелард. Убить и ранить – это разные вещи. Однако не всем по душе вид крови. Как думаете, Вы справитесь? – Митч продолжал уводить разговор в сторону, в то время как осторожно нащупывал содержимое правого кармана куртки. Небольшой округлый предмет по-прежнему находился на своем месте, так что шанс выйти из этой ситуации победителем ещё оставался, нужно было лишь выбрать наилучший момент. – Поймите, Гелард, ранив меня – Вы отнюдь не решите проблему. Не забывайте, что пытаться остановить кровотечение в таких антисанитарных условиях – означает медленную и мучительную смерть от заражения. Вы все равно рискуете взять грех на свою душу. Вы можете попытаться обмануть меня, но для себя-то вы уже решили, что стрелять не будете, причем решили с тех самых пор, как взяли пистолет в руки. Это решение было интуитивным и выбор вами уже сделан. Вы можете даже попытаться выстрелить в меня, только это уже ничего не решит. – Митч стал в пол-оборота, так что его правая сторона выпала из поля зрения Геларда.
Гелард насторожился, вытянув перед собой пистолет, натягивая указательным пальцем спусковой крючок. Почувствовав легкую дрожь в руке, он ослабил усилие указательного пальца. Кого он обманывал? Теперь уже было очевидно, что этот блеф не увенчался успехом и, отбросив пистолет, он приготовился принять бой более традиционным способом. Митч покосился на валявшийся теперь в углу пистолет и приготовившегося к очередной схватке Геларда, преградившего ему выход из ангара. Пришло время действовать. Он оценил расстояние до своего короба и глянул на плотно закрытую дверь в помещение, где находился его сын. Еще раз прокрутив в голове все свои дальнейшие действия, он залез в карман и достал от туда нечто.
- Простите, Гелард. Ваш внутренний порыв спасти ребенка – достоин уважения, а последний поступок, не лишен здравого смысла. Тем не менее, Вы проиграли. – Сделав глубокий вдох и крепко зажмурив глаза, дополнительно прикрыв их ладонью левой руки, он уже во второй раз за сегодняшний день, распылил снотворный газ, только на этот раз уже в собственном жилище. Услышав, как Гелард повалился на пол, Митч ничего не видя вокруг себя, на ощупь двинулся к своему коробу, не открывая глаз, за оставленным там противогазом. Большими шагами он добрался до места назначения и быстрыми движениями извлек и резко выдохнув надел резиновую маску. Открыв глаза, он принялся оглядываться по сторонам, по очереди проверяя состояние всех участников недавнего противостояния. Таинственная пара негодяев в черных мантиях теперь затихла. Исполин со злобным взглядом мирно посапывал, опустив голову себе на грудь, а его компаньон со сломанной рукой перестал стонать, так же погрузившись в глубокий сон. По центру комнаты неподвижно лежал Гелард. Митч лишь покачал головой и вновь полез за веревкой. Еще один несчастный должен был пополнить число поверженных им, за сегодняшний день, людей. Радовало, что пока обходилось без человеческих жертв, однако темпы неприятностей наваливавшихся на голову Митча набирали скорость, и нужно было торопиться покинуть это злополучное место, пока не произошло ещё чего-нибудь непредвиденного. Связав Геларда, он подумал о благородстве его последнего поступка и решил, что тот имел право после такого исхода, хотябы на возможность скорейшее освобождение, не в пример головорезам в черном. Тем более, Митч, не думал, что верзила, в случае своего освобождения не захочет поквитаться с душившим его Гелардом и потому, следовало дать ему возможность первому убраться отсюда прежде, чем великан успеет разорвать свои путы и отыграться на своем бедном обидчике. Помнил он и о том, что Гелард фактически спас ему жизнь, когда неожиданно появился на пороге его жилища в самый нужный момент. Взвесив все это, в его голове тут же зародилась мысль о том, как он может помочь своему горе-спасителю. Он оттащил безвольное тело Геларда в дальний угол за груду скрывших его тело ящиков и положил на бок, предусмотрительно оставив прямо перед его глазами нож. «Большего для него я сделать не смогу» – подумал Митч и направился к своему походному рюкзаку. Занимаясь последними приготовлениями перед выходом, он прокрутил в голове ещё раз все то, что произошло в этот богатый на события день. Ему даже не верилось, что все это произошло с ним наяву. Четыре безвольных связанных тела, в том числе и тело бедной женщины – таков был его чудовищный результат на сегодня. Слабым утешением было то, что все они остались живы, хотя для миролюбивой натуры Митча даже это не могло служить оправданием его чудовищных поступков.
Взглянув на лежавшие, на столешнице предметы, которые он так и не успел собрать, он быстро выбрал ещё три самые необходимые вещи которые тут же засунул в итак уже туго набитый рюкзак, а все прочие он оставил лежать нетронутыми, ибо времени для того, чтобы упаковать и взять их с собой уже не было. Короб с тележкой пришлось оставить – уж слишком приметными могли они стать на большом расстоянии и открытом пространстве, а оставляемые глубокие отметины на сырой земле, смогли бы вывести к нему даже тех, кто не умел идти по следу. Вскинув рюкзак на спину, предусмотрительно подобрав и засунув за пазуху валявшийся пистолет и взяв сумку с провиантом, Митч готов был навсегда покинуть ангар, служивший ему надежным убежищем на протяжении многих месяцев. Он и его сын шли в далекую и неизвестную страну, навеянную воспоминаниям человека, которого уже не было в живых. Итак, Митч был невольно повинен в смерти лишь одного человека, и он намеревался искупить свою вину, воздав почести памяти того, кто, отдав свою, даровал ему вторую жизнь и шанс быть со своим ребенком.

Превозмогая оцепенение и неприятное болезненное ощущение, пронизывавшее все тело, Гелард раскрыл глаза. Было уже темно и должно быть поздно... или же кто-то просто закрыл ворота в ангар оставив помещение во власти непроглядной сумрачной тьмы. Мысли неохотно ворочались и он все никак не мог сообразить, как и почему он оказался здесь, связанный и совершенно беспомощный. Он совсем не чувствовал рук и от неожиданности он было подумал, что они омертвели, однако приложив некоторые усилия он заставил пошевелиться свои пальцы на связанных перед ним руках, совершенно онемевших от продолжительного пребывания на бетонном полу. Призрачный свет разливался, неизвестно откуда, по всему полу и в нем стала заметна блестевшая сталь острия ножа глядевшего прямо на Геларда. Не веря своим глазам, он протянул вперед ещё неслушавшиеся руки, по которым уже начало расходиться неприятное покалывание. Неловко схватив нож двумя руками, он принялся прилагать все возможные усилия, чтобы разрезать опутавшие его руки узлы, дополнительно используя при этом зубы и колени которыми он придерживал ручку ножа. Спустя несколько минут веревки поддались и он занялся путами на ногах, которые так же были разрезаны без особого труда под первым же натиском острого клинка. Поднявшись над грудой обступивших его ящиков, он смог различить во тьме лишь массивные перекладины установленных неподалеку столов. Потирая пережатые запястья, он двинулся шаткой походкой вдоль столярных столешниц к выходу из ангара. В руках он держал нож и ничто не могло напугать или остановить его в этот момент. Он был готов к любому вызову, что мог быть брошен ему из мрака, ведь худшего, кажется, уже не могло произойти. Или могло? Гелард все пытался припомнить последние моменты из того, что произошло, когда он ещё был в сознании, но ничего не выходило. Очевидно, следовало быть благодарным судьбе, что он все ещё был жив, ведь он так и не разгадал замысла человека, который оставил его лежать здесь. Митч. Он вдруг вспомнил его последние слова и догадался, что в тот момент, когда Митч достал нечто из своего кармана он решил, будто неминуемо умрет. А может это и случилось? Гелард отбросил эти странные мысли и решив, что после смерти почти наверняка не ощущают боли в конечностях, сосредоточился на том, что для начала нужно было попытаться отсюда выбраться, а затем уже строить столь радикальные догадки. Проходя мимо последнего стола, он обратил внимание на груду чего-то непонятного, наваленного у самого края. Приглядевшись, он различил, что эта груда была чем-то единым, соединенным между собой необычными сочленениями и небольшими подвижными частями. В сумраке, воображение Геларда рисовало из этого скелет собаки. Скелет был обернут в материю и связан так, чтобы было возможно нести его за плечами. Подумав, что это могло быть чем-то важным, что в итоге поможет вывести его к Митчу, он закинул это нечто себе на плечо и поторопился идти дальше. Добравшись до того места, где на ощупь различался дверной проем он резко ударил плечом в дверь и та со скрипом поддалась открывая путь на волю. Снаружи было ещё светло. Гелард пощурился и осмотрелся по сторонам. Солнце уже начало клониться к горизонту. Он замер обернувшись назад, всматриваясь и вслушиваясь. В рассеянном свете, врывавшемся теперь внутрь, он заметил какое-то движение и вспомнил, что внутри мог оставаться не только он. Вспомнив о верзиле и о выстрелившем пистолете, который, в конечном счете, оказался в его руках Гелард сорвался с места торопясь покинуть просвет двери. Шум внутри нарастал. Там явно что-то происходило. Послышались чьи-то неуверенные шаркающие шаги, гворившие о том, что и другим участником недавних событий так же удалось высвободиться. Они могли его заметить. Думая об этом Гелард пустился бежать большими неслышными шагами прочь от этого злополучного места. Он завернул за угол ангара и поспешил скрыться в ближайших кустах, пока снаружи ещё не успели появиться те, кто как и он, были оставлены там Митчем. Ни о чем не думая, он вбежал в возникшую перед ним лесную чащу и не останавливался до тех пор, пока не почувствовал себя в безопасности. Никакой погони конечно же не было, но мысль о том, что те двое, могли со временем его выследить, заставляла его не останавливаться до тех пор, пока лес не перестал казаться ему знакомым. До наступления темноты ему следовало выйти к какой-нибудь тропе, чтобы разыскать путь в обитель, иначе он рисковал провести эту ночь в незнакомом ему лесу, наедине с самим собой и своими страхами.
Тени как-то незаметно расплылись и исчезли. Лес погрузился во мрак. Звуки вокруг словно стали громче и до слуха теперь доходили жутковатые уханья и шорохи недружелюбного леса. Гелард продолжал пробираться сквозь густой подлесок, а конца обступившим его зарослям так и не было видно. Что-то подсказывало ему, что пора было остановиться. На сегодня его путь должен был быть завершен, а иначе к утру он и вовсе не сможет выйти из этой чертовой пущи. В небе зашел месяц. Он поднялся на ближайший холм и вышел на оголенную местность, освещенную призрачным светом нараставшей Луны. Всматриваясь и вслушиваясь, он расположился в небольшом углублении на земле и посильнее укутавшись в объемистой куртке, принялся ждать. Ничего не происходило. Казалось, что лес продолжал жить своей таинственной жизнью, не обращая внимания на присутствие человека. Гелард немного успокоился и мысли его понемногу стали освобождаться от сковывавшего страха. Этот странный день подошел к концу и где он его заканчивал? Он заканчивал его в яме, в неизвестной ему местности не испытывая уверенности в том, что грядущая ночь будет к нему благосклонна. Худшего просто и не придумаешь. Ему подумалось, что он, наверное, никогда ещё в жизни не попадал в подобные переделки, а всего-то решил проследить за необычным мастером по дереву. И куда это его в итоге завело? Печалило и то, что он так и не выяснил, что за ребенок был вместе с Митчем. Вероятнее всего, когда завтра он вернется в обитель, все будет в порядке, как и прежде, а он ввязался во всю эту историю, без каких бы то ни было веских оснований. Но жалеть было уже поздно. Нужно было радоваться, что в итоге он остался жив, а не сгинул почем зря в этом ужасном ангаре. Так много вопросов осталось без ответов: о ребенке, об неизвестных в черных плащах, о том, почему Митч не стал его убивать и куда в итоге он подевался? А ещё этот сверток на его плече. Он вдруг остановил хаотичный ход мыслей и встал на колени, положив перед собой то, что все это время было с ним. Лунного света было вполне достаточно, для того, чтобы было возможно различать в ночной тьме предметы, и потому он без труда принялся развязывать веревки, чтобы взглянуть на то, что скрывала от глаз ткань. Развернув необычный предмет в лунном свете, он принялся разглядывать его, не понимая, что же это такое. Какие-то странные безжизненные конечности, прикрепленные к небольшому туловищу устроились на земле прямо перед ним. Что это ещё за чертовщина? Напоминало чучело уродливой собаки. К его коленям из материи выскользнул небольшой округлый предмет размерами не больше ладони. Он взял его в руки и неяркий экран на нем тут же ожил блеклыми красками, осветив лицо голубоватым свечением. Очевидно, это было какое-то хитроумное средство дистанционного управления. Но управления чем? Он вошел в один из высветившихся режимов и активизировал команду: «охрана». Вдруг, бесформенный шарнирный предмет, лежавший на развернутой ткани, ожил и зашевелился. Гелард от неожиданности отскочил и упав на землю отполз подальше, наблюдая за причудливыми и неловкими метаморфозами того, что словно просыпаясь от длительного спячки, стало в итоге напоминать собой тело крупной безголовой собаки. Этот механизм, после недолгого пробуждения, изогнувшись всем корпусом, принял изящную оборонительную позу: словно натянутая пружина он затаился на месте, будто готовясь к прыжку на невидимого противника, и так и замер, вот-вот ожидая любого удобного случая, чтобы бросится на обидчика. Смутно догадываясь, в чем здесь было дело, Гелард просмотрел все возможные команды из имеющегося списка и выбрал: «патруль». Трясущимися от волнения пальцами он активировал режим. Пес тут же выпрыгнул и горделиво выпрямил в воздухе все свое изящное тело. Беззвучно приземлившись на передние лапы, он в два прыжка исчез в ближайших зарослях. Через некоторое время он выскочил с противоположной стороны холма и затаился на земле неподалеку от Геларда, ожидая следующей команды. Гелард не мог поверить своим глазам, а изумлению просто не было предела. Это и впрямь был самый необыкновенный день в его жизни. После всего, что с ним произошло, ему посчастливилось стать хозяином самого странного четвероного охранника из всех, что ему доводилось раньше видеть.

ГЛАВА 13. НАДЕЖДА.

Тия стояла в коридоре своего дома, озадаченная и испуганная. То, что она увидела не предвещало ничего хорошего. Её мама сидела на диване в окружении Эрвана и Геларда и горько плакала. Лицо её отца было понурым, а Гелард был мрачен как никогда. Прямо перед ними, на стеклянном столе стояло три деревянные фигурки неописуемой красоты. Неужели за те два дня, что она отсутствовала, могло что-то случиться? Должно быть что-то ужасное, раз даже Гелард пребывал в плохом расположении духа.
- Что случилось? – Спросила Тия, понимая, что они даже и не заметили её появления на пороге дома.
- Тия, девочка моя! – Мама подняла опущенную голову, посмотрела на неё заплаканными глазами и встав с дивана направилась к ней. Она очень сильно прижала её к себе и снова заплакала.
- Да, что случилось, мама?.. – Тия вопросительно поглядела на отца. Тот молчал. Нигде не было видно Вилема. Может быть он сейчас спал наверху у себя в комнате? Но нехорошее предчувствие уже успело закрасться к ней в душу. – Где Вилем? – Спросила она неуверенно, в душе надеясь, что тут же получит ответ, что с ним все в порядке.
- Подойди сюда, присаживайся. – Подозвал отец.
Она села в кресло напротив троих и они принялись по очереди рассказывать, каждый свою историю о том, как был похищен Вилем. Три удивительные истории, каждая со своим неожиданным и весьма плачевным окончанием. История матери, потерявшей бдительность. История отца, не распознавшего лжи и не увидевшего в необычном мастере похитителя. История друга, не сумевшего вызволить ребенка, который был настолько близко к нему, что его провал казался самым фатальным. Тия просто не верила своим ушам. Глаза намокли и в какой-то момент она не выдержала и просто разрыдалась, от осознания безысходности ситуации и собственного бессилия что-либо изменить. Никто из троих не мог знать, куда направился этот чужак с её братом. Было обидно и несправедливо, ведь этому человеку удалось обмануть самых близких её людей, тех, кого она действительно любила и ценила в этой жизни. А думая о том, что он может сделать с её братом и зачем вообще ему понадобилось его похищать, она начинала задыхаться, под напором плохих и нерадостных мыслей. Ведь он был настолько беззащитным, что просто не верилось, как какому-то монстру пришло в голову его похитить. Она ещё никогда не чувствовала себя так плохо. Хуже себя ощущали наверное только её родители и Гелард. Но она не могла осуждать никого из троих, ведь если этому Митчу удалось в той или иной степени превзойти их в хитрости, ловкости и изворотливости, то значит у неё и вовсе не было бы никаких шансов, если бы она с ним случайно встретилась во время похищения. Она подсела к матери и обняла её. Ей сейчас было хуже всего, ведь какие оправдания не придумай, она все равно будет считать себя виноватой в том, что произошло и уже ничто не сможет её переубедить в обратном.
За окном пошел снег. Это был самый первый снег. Он валил клочьями с серого неба и был каким-то неуместным сейчас и совершенно безрадостным. Как бы, наверное, Вилему понравилось это зрелище и их задний двор весь усеянный пушистым белым снегом. Через несколько часов, следы, все какие ещё было возможно найти, будут стерты и тогда ничто уже не сможет помочь в поисках её брата. В комнате стало совсем тихо. Гелард засобирался на выход. Ему ещё нужно было встретиться с Зианой, а пришедшая Тия была знаком того, что уставшая после похода Зиана ждала его неподалеку от входа в обитель. Ему просто необходимо было поделиться своей неудачей теперь и с ней. После его ухода дом погрузился в тишину. Больше никто ничего не говорил, да и как-то было не до разговоров. Все всё понимали, а обсуждать происшедшее снова и снова было томительно и больно.
Спустя два долгих и томительных дня, Тия ощутила потребность выйти и на время покинуть обитель. Она больше не могла и не хотела находиться дома, постоянно пребывая в гнетущей обстановке безысходности и печали. Ей нужно было остаться только наедине с собой и с окружающим её миром. Она вдруг вспомнила о тех ощущениях, которые испытывала во время сеансов и ей захотелось снова ощутить это. Она захотела забыться в этом состоянии мнимого полета и отвлечься от всего, что только напоминало ей о похищенном брате.
Тия стала последовательно вспоминать все то, что произошло с ней за последние пару месяцев и не без удивления отметила, что было кое-что, чему она до сих пор не придала должного значение. У неё все ещё оставалась та короткая записка, полученная от таинственного оракула, оказавшегося в её доме, когда Зиана пришла отблагодарить её за то, что произошло на мосту. Записка с надписью: «Вернись к источнику и узнай его тайну». Источником было то место, где она впервые неосознанно испытала свой дар. Этот самый первый раз был для неё чрезвычайно неприятным, но именно с него все и началось. Более того, тога она очень сильно испугалась за своего брата... И вот она снова мысленно вернулась к Вилему. Нужно было просто сходить туда ещё раз. Нужно было отвлечься. Она достала из своей походной сумки планшет, который Зиана подарила ей в тот же вечер, когда она получила записку и подала сигнал о том, что им нужно увидеться на их обычном месте у внешней стены обители. Покончив с этим, она положила в сумку все необходимое для недолгого похода и вышла из дома, не сказав никому ни слова.
Она шла по усыпанной первым снегом тропинке и мокрый снег под её ногами превращался в водянистое месиво. Тоска навалилась на неё ещё сильнее и казалось не было ни конца ни края этому её безрадостному настроению. Она просто не видела дальше ничего хорошего, никакой надежды. Горе поглотило её и не отпускало её сознания даже сейчас, когда крепчающий мороз щипал ей щеки, а пьянящий свежий воздух заполнял каждый уголок её легких. Она поравнялась с домом Геларда, располагавшимся примерно в начале обители. Дверь этого дома неожиданно открылась. На пороге появилась Зиана. Поначалу Тия её не узнала. Точнее ей было непривычно видеть её без мантии. Её наставница была одета, как и любая другая женщина в их обители: просто, по-домашнему, на плечах покоился длинный плащ принадлежавший Геларду. Должно быть за эти несколько дней, пока Тия не покидала своего дома, произошло чуть больше, чем она себе могла представить. Казалось, что Зиана не испытывал никаких неудобств из-за своего перевоплощения, а одежда, которую она не одевала уже так долго идеально сидела на ней. Не поднимая головы, она вышла со двора и подошла к стоявшей на центральной дороге Тии. Они поздоровались. В тоне Зианы чувствовалась горечь и сожаление, которые она сопереживала вместе со своей подопечной и её семьей.
- Мне нужно отвлечься и мне понадобится твоя помощь. – Решительно начала Тия.
- Конечно. Как я могу помочь?
- Ты должна отвести меня туда. Я тебе как-то про него рассказывала и ты пообещала мне, что мы туда сходим. – Проговорила Тия, указывая на карте, высветившейся на планшете, то самое место, где она впервые испытала свойства своего дара. – Если со мной что-то произойдет во время сеанса, то я не хочу остаться там совсем одна, без чьей-либо помощи. Мне больше некого просить. Только ты способна это понять.
- Ты права. – Согласилась Зиана, сразу догадавшись, о каком месте идет речь. Это был тот самый злополучный городок, где Хет нашел свое проклятье, которое впоследствии медленно и мучительно убило его. – Верно, тебе нельзя идти туда одной. Подожди меня здесь, я захвачу сумку и все необходимое в дороге и ещё предупрежу Геларда. – Догадавшись, что это желание было, скорее всего, спонтанным, она добавила. – Он сообщит об этом твоим родителям. – Тия коротко кивнула, не желая препятствовать её намерениям.
Через десять минут Зиана вышла из дома и, не говоря ни слова, они пошли к выходу из обители. Весь путь они промолчали, погруженные в собственные мысли. Тия, хотела отвлечься и ни о чем не думать, но у неё ничего не получалось – назойливые мысли о похищении вгрызались в сознание и выжигали все её силы. Зиана всю дорогу поддерживала за локоть свою спутницу, видя что та сейчас была далека от всего, что её окружало. Она понимала, что ей нужно было хоть как-то отвлечься и не смотря на то, что она сейчас была сильно расстроена, сеанс и вправду мог дать ей сил и стать благодатной почвой для её духовного возрождения.
Дорога к городу тянулась бесконечно долго. Они шли, словно во сне, окруженные обступившей их со всех сторон белой пеленой опускающегося тумана. Снег под ногами начал скрипеть и чувствовалось, что мороз усилился. Спустя считанные мгновения непроглядная дымка вокруг них загустела до плотной молочной консистенции, прикосновение которой, казалось, можно было ощутить кончиками пальцев протянутой перед собой руки. Тут и там из неизвестности возникали растопыренные ветви деревьев обильно покрытые изморозью и снегом. Тия пришла в себя и начала оглядываться по сторонам, испытывая при этом внезапно наступившее чувство спокойствия. Переживания отступили, а туман начал занимать все её внимание. Удивительное явление и удивительное место. Возможно за всю её жизнь, она больше никогда не встретит такого красивого сочетания – заснеженная дорога, густой туман и вековой лес, частицы которого то и дело, возникают словно из ниоткуда. Увидит ли она ещё что-нибудь подобное в своей жизни? Почему-то этот внутренний вопрос обеспокоил её. Неужели она готовилась повстречать смерть? Если это были знаки, то они были весьма красноречивыми. Умиротворение перед бурей, не иначе.
- Зиана, скажи, что стало с тем человеком, который был тогда с тобой в моем доме?
Зиана молчала, не смея промолвить ни слова. Она силилась рассказать ей все, но была не уверена, что Тия сможет поверить в столь необычную историю. Она не могла с уверенностью сказать, что случилось с Хетом, и как объяснить этой девочке, что он, а точнее, некто другой кто теперь был в его обличии, выкрал её брата? Эта была настолько запутанная и немыслимая история, что если бы Зиана не знала её и кто-то вдруг ей рассказал нечто подобное – она бы ни за что не поверила в такое.
- Его больше нет. – Тихо промолвила Зиана.
- Ты рассказывала мне, но мне важно знать, как его не стало? Мне важно это, потому что я не знаю, чего мне там ждать. Боюсь, если это место снова будет таким же, как и тогда, то я так и не смогу раскрыть его тайну.
- Я сама пыталась и я ничего не испытала на том месте, как и другие мои братья, кто был там со мной. Мы решили, что место себя исчерпало – так случается. Но ты можешь попробовать, возможно, тебе оно откроется, ведь ты уже однажды его почувствовала.
- Ты не ответила... – Горько обронила Тия.
- Просто то, что произошло в действительности, не укладывается ни в какие рамки здравого смысла. Что бы ты подумала, если бы я сказала тебе, что оракул, который был тогда со мной и тот, кто выкрал твоего брата – это один и тот же человек, при том что оракул в действительности мертв?
- А кто же тогда такой Митч? – Тия непонимающе покачала головой.
- А вот этого не знает никто. Кто он и откуда явился к нам? Он человек из прошлого – человек загадка. Об этом нам мог бы рассказать один лишь Хет, но Митч взял над ним верх. Если бы мы только знали, что у него на уме и зачем ему понадобился твой брат. Ведь мы следили за ним и решительно не видели ничего странного в его поведении.
Можно было подумать, что тихий город мирно спал, когда две путницы возникли из тумана. Тия уже во второй раз отметила про себя, что это место сохранилось куда лучше всех прочих. Все дома выглядели очень ухоженно, а краска на них по-прежнему была яркой. Если бы не мертвенная тьма в окнах, то можно было бы на мгновение представить, что посёлок до сих пор обитаем. Как и тогда, было немного жутковато. Казалось, что вот-вот где-нибудь откроется дверь и из неё появятся спешащие по своим делам люди. В какой-то момент все стало сливаться в одно целое. Тии подумалось, что где-то неподалеку должно было быть то самое место... Ноги стали заплетаться и идти стало гораздо труднее, там, где она теперь шла: было куда больше снега, так что башмаки Тии полностью погружались в сыпучий холод, шаг за шагом утопая все глубже и глубже. Казалось, что земля под ногами пошла под гору, а снега навалило столько, что его уровень был ей уже по колени. Тия попыталась сосредоточиться на какой-нибудь мысли, но не смогла, поглощённая преодолением нарастающих препятствий. Она все глубже погружалась в холодную пучину, уйдя сначала по пояс, а потом и по грудь. Вскоре, она оказалась погребенной в холодном белоснежном коконе, накрывшим её с головой. Все замерло и движения стали для неё совершенно незаметны. Она словно пробивалась к чему-то неизведанному и сама того не замечая очутилась в начавшемся сеансе, который теперь полностью подчинил её сознание. Веки сами собой сомкнулись.
Она открыла глаза и поняла, что что-то исчезло из окружающей обстановки. Стояла небывалая жара и она чувствовала как капельки пота проступили у неё на лбу. Проведя рукой, она поняла, что это были остатки изморози после снежной ловушки, в которой она была буквально за мгновение до этого. Она испытывала нечто среднее между ощущением полёта и явственным чувством присутствия здесь и сейчас. Под ногами был твердый асфальт, а организм вел себя вполне обычно и адекватно окружающей среде. Было лето, и яркая зелень на деревьях пестрила, повсюду закрывая собой фасады домов и лужаек. Интересно видят ли её окружающие? А кстати, вот и они. Из двери ближайшего дома, показалась семейная пара, спешащая к своему автомобилю. Они были явно на взводе. Мужчина громко о чем-то орал, а женщина, не желая этого терпеть, ответила ему тем, что надрывно завопила и он тут же смолк. После этого, она приступила к словестному уничтожению своего «оппонента». Их старенький автомобиль красного цвета стоял на обочине и казалась, эта ссора должна была неминуемо распространиться и на него. Тия повернулась и пошла прочь, не желая наблюдать за этой безумной семейной сценой.
Мимо Тии проехала девочка на велосипеде, предусмотрительно позвеневшая ей, чтобы не случилось неприятного столкновения. Её здесь видели. Но была ли она здесь собой? Она внимательно осмотрела себя и поняла, что от её зимней одежды не осталось и следа. Она была одета в тонкое платье с открытыми рукавами – как раз под-стать погоде и сезону. Это была не она и более того, судя по конституции и развитости тела, ей сейчас было не более шестнадцати лет. Конечно же не ей, а той девушке, в которой она сейчас была. «Это «Живое» прошлое», - подумалось Тии и она пошла дальше. Интересно, всегда ли оракулы оказываются в людях своего пола, могла ли, к примеру, она однажды очутиться в теле мужчины? И отсюда вытекал ещё один вопрос: могла ли она научиться выбирать, кем будет?
Прямо перед ней шел мужчина исполинских размеров в клетчатой рубахе и потертых джинсах. Было заметно, что он никуда не торопится, однако шаги его были настолько большими, что Тия поневоле от него отставала. В руках у него была необычная деревянная коробка с открытым верхом и неподвижной ручкой в виде жерди. Внутри коробки каждый раз что-то тяжело побрякивало, когда он делал очередной непроизвольный мах рукой. У Тии возникло чувство, что её появление именно здесь и сейчас было неслучайным. Именно этот человек был объектом её поисков. Но с чего вдруг? Она уже видела его когда-то. Она помнила все свои немногочисленные сеансы, и этот человек когда-то уже был в её видениях. Возможно ли такое, что один и тот же человек может повстречаться дважды? Возможно, но только если их связывает какая-то незримая, совершенно немыслимая нить. Нить, протянувшаяся сквозь расстояние и время и накрепко связавшая их судьбы воедино. В нос ударил едкий запах дыма, перебивая ход странных размышлений. Неподалеку, на противоположной стороне улицы краснел приметный кузов пожарной машины, частично занимавшей проезжую часть, а частично остающейся на неподстриженной лужайке близ двухэтажного голубого дома. Гараж от дома, стоявший на некотором расстоянии теперь представлял печальное зрелище. Почерневшие от гари и копоти наиболее толстые деревянные балки торчали из бетонного основания, тогда как стены и стоявший внутри автомобиль полностью выгорели. Вокруг всего этого образовалось небольшое пенистое озеро. Огня уже не было и несколько пожарных неторопливо собирали раскинувшиеся по двору рукава и прочую разбросанную впопыхах амуницию. Мужчина, шедший перед Тией сбавил шаг, рассматривая на расстоянии ущерб нанесенный пожаром. Поблизости на крыльце дома стояла женщина, очевидно хозяйка, которая приветливо кивнула, когда мужчина поравнялся с ней.
- Что случилось?
- Кто-то бросил подожженную газету в гараж от 18 дома. Неудачная шутка. Полиция уже поймала паренька сделавшего это.
- Все живы?
- Да. Хозяева дома даже ещё не объявились. Говорят они где-то отдыхают за городом. Не лучший подарок их ожидает к приезду.
- Главное, что все целы и дом остался невредим. – Проговорил мужчина и направился дальше, больше ни о чем не расспрашивая.
- Митч! - Окликнула его женщина. – Как там Джозес? – её тон стал добродушным и чувствовался неподдельный интерес.
- Отлично, спасибо. – Обернувшись, Митч улыбнулся добродушной улыбкой. – Вот иду к нему на день рождения.
- Сколько лет?
- Три. Уже совсем взрослый у меня.
- Уже три года?! Как быстро пролетело время. – Тон женщины изменился. Из добродушного он приобрел нотки задумчивости и сожаления. Три года, как Митч потерял жену, но обрел сына.
- Да, чуть не забыл, про ваш заказ. Завтра я съезжу в мастерскую и привезу готовые полки. Оставил их просушиться на ночь.
- Хорошо, Митч. Не торопись с этим и заранее спасибо.
Тия, слушая весь этот разговор на некотором расстоянии, замедлила шаги и, когда совсем приблизилась к говорившим, остановилась неподалеку, делая вид, что рассматривает место пожара. Её глаза сверкнули подозрением  от неожиданно произнесенного имени. Этого человека звали Митч, так же, как и того негодяя, что похитил её брата. Какова вероятность того, что это могло быть совпадением? Но все же, как человек из прошлого, мог очутиться в её времени? Наверняка это просто совпадение. То, что этот Митч, был тем же человеком, кто в будущем украл её брата, звучало просто безумно. Но ведь все эта история началась в этом же городе, на этом самом месте. Нужно было наблюдать за ним. Возможно, сейчас должно было произойти что-то, что положит начало событиям, произошедшей в её времени, но, конечно же, пока такая возможность казалась Тии просто невероятной. Сеанс тем временем продолжался и о том, чтобы положить ему конец не было и речи. Дурное предчувствие вдруг сковало все её мысли. Что-то черное и необъяснимо тоскливое навалилось на неё. Словно ледяная глыба обрушилась на её плечи и расплющила всю её волю. Она остановилась не в состоянии сделать и шага вперед. К горлу подступала тошнота и она вдруг вспомнила, что нечто подобное уже испытывал за несколько мгновений перед взрывом на площади. Её выворачивало наизнанку, и она хотела бы убежать отсюда прочь, но что-то незримое, заставляло её остаться и продолжать наблюдать за удаляющимся Митчем. Шаг и ещё шаг, а затем и ещё один. Что она здесь делала? Что должна была увидеть такого, в предвкушении чего на неё обрушились непроизвольные конвульсии и дрожь сотрясающая все её тело. Она протянула руку ко рту, сдерживаясь от того, чтобы не вырвать прямо на себя. Обессилив она упала на колени, но все равно смотрела на Митча, уходившего все дальше и дальше. Сзади раздался свист от резко сорвавшегося с места автомобиля. Машина красного цвета пролетела словно вихрь набирая все большие обороты. О Боже! Впереди, из-за стоявшей на дороге пожарной машины показалась крошечная детская фигурка. Она была настолько маленькой, что заметить её сразу просто было невозможно. Маленькие ручки сжимали плюшевую игрушку, и когда на горизонте появился папа, ручки оказались высоко в воздухе и с настоящей детской радостью ребенок ринулся бежать на коротеньких ножках к своему отцу. Бедный Митч, он заметил автомобиль куда раньше, чем бежавшего к нему навстречу ребенка и теперь, в отчаянной попытки он рванулся вперед с надеждой предотвратить то, что было неминуемо. Ящик, который был в его руках, с грохотом обрушился на землю, повалился на бок и из него во все стороны разлетелись всевозможные столярные инструменты и заготовки из разных пород древесины. Среди грубо-обработанных изделий ей удалось различить фигурки разнообразных животных и кажется, там были слон, обезьяна и гепард. Должно быть, это разыгралось её воображение, но она отчетливо их видела, не желая поднять глаза и смотреть на то, что должно было сейчас произойти на дороге. Раздался долгожданный свист от начавшегося торможения, и было слышно, как машина лишь едва замедлившись, со страшным ревом несется к тому месту, где должен был стоять пожарный автомобиль. Рев нарастал и в какой-то момент в этом гуле раздался глухой толчок и ещё через мгновение все совсем стихло. Наступила тишина. Стало просто невероятно тихо. Чудовищная развязка привела Тию в чувства. Она почувствовала легкость по всему телу и, поднявшись на ноги, обнаружила, что стала совсем легкой и невесомой. Шестнадцатилетняя девушка, в которой она только что была, оказалась позади неё. Эта девушка глядела на место аварии глазами полными слез и, не в силах противостоять своим чувствам, бросилась на асфальт, всхлипывая и тихо рыдая. Видя все это, Тия мысленно пожалела её, но сама при этом перестала быть особо чувствительной к происходящему вокруг. Освободившись от физической оболочки, мир представился ей куда более полным и в то же время простым и таким понятным. Она стала чувствовать себя словно во время обычного сеанса. Теперь все видимое пространство было ей подвластно и она могла с лёгкостью преодолевать сколь угодно большие расстояния, лишь только подумав об этом. Наблюдая за тем, как рыдает девушка, она отметила, что больше не было слышно ни одного звука. Кажется что этот человек, эта девушка, была наиболее искренней из всех, кто был в ближайшей округе. Она не была в ужасе от увиденного, она была убита горем и всем своим сердцем, всей своей душой чувствовала и сожалела о смерти... Тия обернулась. Позади неё стоял беззвучный ажиотаж. Близ красного автомобиля находился вышедший из него мужчина и, кажется, у него была самая настоящая истерика. Пожарные пытались оказать первую помощь пострадавшим, и были частично скрыты от глаз за капотом легкового автомобиля. Тия все так же не испытывала ни горя, ни страха, ни ужаса, ни сожаления. Все её чувства оставались безмолвными. Слух воспринимал лишь плач девушки, а все прочее, происходило словно в немом фильме. Она неспешно направилась по направлению к автомобилю. Движения работавших на месте аварии пожарников стали смазанными и Тия почувствовала, как начинает терять связь с этим временем. Нужно было торопиться, чтобы увидеть. Увидеть быть может то, что было самым печальным, что она только могла себе представить. Оказавшись у автомобиля, она остановилась, не смея больше приближаться. Ей было прекрасно все видно и отсюда. Ужасное зрелище. Два мертвых человека – отец и сын, лежали на асфальте и все указывало на то, что их дни были сочтены. Митч. Это был Митч. А рядом ребенок, очень сильно напомнивший Тии, другого такого же по возрасту мальчугана. Если бы она не знала, что все это лишь её сеанс, то, скорее всего, подумала бы что это Вилем лежит на асфальте. Уж слишком схожими были лица этих двух детей. Вот оно простое и такое логичное объяснение, почему Митч, выкрал Вилема. Он просто думал, что Вилем – и впрямь его сын. Но знал ли он, что произошло на самом деле? Понимает ли кто он, будучи находясь в её времени? Что он помнит из последних событий в его жизни, и как, как ему удалось очутиться в будущем? Сознание Тии забурлило от все возникавших и возникавших один за другим новых вопросов и все, что было вокруг неё стало терять свои очертания. Все смазалось в единое разноцветное пятно и её понесло куда-то прочь отсюда, развеивая все мысли и все вопросы.
Все свои вопросы она обдумает потом, пока же, она наслаждалась тем странным чувством падения, что охватило её. Вот-вот оно закончится, и она снова окажется в своем унылом времени, в своей безутешной жизни. Но приступ свободы не проходил. Она неслась все дальше и дальше и понемногу, странный ужас стал закрадываться в её мысли. А что же будет там, на дне, если оно вообще было? Почему это никак не заканчивалось? Это состояние не отпускало её, словно давая столько времени, сколько было нужно, чтобы она смогла что-то найти, что-то, что было ещё не раскрыто. Неожиданно, из неоткуда к ней пришла странная мысль, которая просто так не могла зародиться в её голове. Она вдруг осознала, что, для того чтобы до конца понять того Митча что был в её времени, нужно понять и Хета. Кем все-таки он был и что было в его судьбе такого необычного и примечательного? В какой-то момент эти личности слились воедино и теперь, их нельзя было рассматривать по отдельности. Судьба их встретила и они были связаны общим разумом, а, следовательно, они могли и прибегать к опыту и памяти друг-друга. Только осознав это на долю мгновенья, она тут же оказалась на тротуаре посреди все того же города но только уже много лет спустя.
Была уже осень и мир, окружавший её был очень сильно ей знаком. Она уже была здесь когда-то, именно в эту пору. Прямо перед Тией, пробежала девушка, унося на руках испуганного ребенка. В ней, каким бы странным это не казалось, она увидела саму себя. Почти мгновенно она догадалась, что здесь происходит. Это был тот самый первый раз, когда она оказалась на этом месте. Неподалеку стоял Хет. Он подозрительно оглядывался, словно чувствовал, что она была здесь – её незримое присутствие заставило его насторожиться. Но, поколебавшись всего мгновение, он, видимо отказался обращать внимание на, то, чего просто не могло быть и продолжил свои наблюдения за источником. Теперь Тия была единственной свидетельницей того, что здесь произошло после её бегства. Она видела, какие нечеловеческие муки и страдания ему пришлось пережить, прежде чем Митч переродился в нем, так словно и не было всех этих разделяющих сотен лет между ним и Хетом. Для Митча, момент смерти и момент воскрешения были лишь одним мгновеньем, которое пронеслось для него так быстро, что он даже и не помнил, как все произошло. Тия видела, как лежало на земле бездыханное тело Хета и не смогла сдержаться. Где-то там, глубоко внутри себя в своей бестелесной оболочке она плакала, не в силах сдерживаться. Подойдя ближе, она склонилась над телом Хета, и ведомая интуицией едва коснулась до его безжизненной руки... Тепло остававшееся в неподвижной руке каким-то образом передалось её ладони, и она почувствовала все нарастающий жар энергии, которая теперь передавалась ей. Перед ней внезапно предстал тот яркий мир, что он открыл и о котором стремился поведать после своего возвращения. Она отпрянула от неожиданности, как только увидела в его воспоминаниях людей. Эти люди были другими и они совершенно не напоминали тех, что она знала всю свою жизнь. Почувствовав, как Хет к ним относился, она поняла, что для него они были словно дети.
Тию поразила неожиданная догадка. Там, где побывал этот человек, были люди, а значит, все их существование не было обречено. Похоже, это было именно то, что она должна была увидеть, вновь очутившись здесь. Сейчас, именно в это мгновение, это казалось куда более важным чем то, что происходило с ней в течение последних месяцев, и даже важнее того, что её брат был похищен. Увиденное ей – было главным звеном во всей загадке, ведь могло дать решение даже и для такой, казалось бы неразрешимой проблемы, как похищение её брата. Какая-то неведомая сила стремилась показать ей все это, но все же, кое-что оставалось нераскрытым. В чем же был смысл всего этого и кто стоял за тем, что она все это узнала? Задавшись этим вопросом, она тут же потеряла нить событий. Она видела совершенно другие события, корни которых уходили в далекое прошлое, к человеку, жизни которого не было. Картинки и образы мелькали одно за другим так быстро, что она стала с трудом понимать, что происходит и в итоге совсем потеряла способность хоть как-то интерпретировать свои видения. Очень скоро у неё появилось ощущение сильного головокружения и совершенно обессиленная, она провалилась в беспамятство. Её время пребывание здесь подошло к концу и по чьей-то неведомой воле, разыгравшееся перед ней представление должно было обрести свой финал. Полог, раскрывающий все загадки и тайны был опущен, оставляя её наедине со своими мыслями. Она возвращалась в свой мир.
Тия приоткрыла глаза, ощущая, что лежит на чем-то мягком и просторном. Было тепло и слышался звук горевшего в камине огня. Неужели она была дома? Но как Зиане удалось доставить её домой? Приподнявшись на локтях, она осмотрелась. В полумраке, пожалуй, можно было бы и спутать это жилище с её собственным, если бы не тот факт, что все то, что её окружало, было весьма ветхим и сомнительным на вид. Она лежала на широком диване специально пододвинутым почти к самому камину, а на кресле, чуть поодаль от неё дремала Зиана. Должно быть, она занесла её в один из ближайших домов, когда та потеряла сознание во время начавшегося сеанса. Видимо она долго отсутствовала, раз Зиана успела развести огонь и даже умудрилась заснуть.
- Как прошло? – Спросила Зиана монотонным голосом, не открывая глаз.
- Необычно. – Только что и смогла ответить Тия.
- Ты отсутствовала... то есть была без сознания три с половиной часа. Что-нибудь запомнила? – Продолжала Зиана все тем же однообразным голосом, не желая открывать глаз. Было заметно, что она чувствовала себя вполне уютно в этом помещении.
- Да. – Протянула Тия, в мыслях перебирая увиденные во время сеанса события. Кажется, все было складно и логично. Единственное, что было странно, так это то, что она бы никогда сама не догадалась до того, что там увидела. Кто-то словно направлял её и показывал именно то, что она должна была увидеть.
- Помнишь, я тебе говорила, чтобы ты не задерживалась в этом состоянии?
- Да. – Кивнула головой Тия.
- Помимо того, что ты можешь забыть все на свете, я имею в виду все то, что ты увидела во время сеанса, есть и ещё одна причина. – Зиана наконец открыла глаза и начала сладко потягиваться в кресле наслаждаясь излучаемым теплом из камина. – Со временем, если долго прибывать в этом состоянии, может возникнуть ощущение, что тебя кто-то ведет. Это ощущение опасно тем, что чем больше ты ему поддаешься во время сеансов, тем чаще оно станет тебя посещать. Поначалу это даже забавно, но потом, оно может тебя подвести. Непременно, всякий раз оно будет стараться увести тебя в сторону. Ты, конечно, можешь проверить это на своем опыте, но я считаю своим долгом предупредить тебя заранее о последствиях. Не теряй рассудка во время сеансов и полагайся как можно больше на собственное чутье. Для того чтобы развить в себе нужный самоконтроль, для начала, тебе нужно делать короткие сеансы, чтобы не успеть потерять над собой контроль.
Тия промолчала, сильно задумавшись. Ведь и вправду, во время сеанса её будто затягивало в трясину и со временем, она перестала контролировать собственную волю и в дело вмешались какие-то иные силы, которые начали направлять её и показывать свой путь.
- Я не знаю, как объяснить этот феномен. – Продолжала Зиана после паузы. – Но подобное явление часто бывает в наших снах, когда мы являемся не участниками, а всего лишь наблюдателями наших действий по ходу разворачивающегося сюжета. Опасность в том, что мы не контролируем сюжет и он может вывести нас не туда куда следует. Ведь наверняка тебе когда-нибудь снились кошмары. Так же и с сеансами. Когда поддаешься этому чувству, будь готова к неожиданным поворотам сюжета. Иногда случалось так, что оракулы, поддавшиеся этому чувству, по возвращении несколько месяцев не могли провести ни одного сеанса, так как увиденные ими, навеянные кем-то незримым события, повергали их на долгое время в ужас. Просто будь осторожна и научись контролировать происходящее. Проводить сеансы – это просто, но вот совсем непросто оставаться в них собой, а не превратиться в чью-то марионетку. Кто знает, возможно именно из-за этого Хет попался в ту ловушку. У него очень долго не было сеансов, от того он мог разучиться контролировать свое восприятие.
- Хет? – Переспросила Тия, пытаясь встать на ноги и внезапно обнаружив, что все тело ломило от боли и усталости. Она охнула и поежилась. Уже успевшая окончательно проснуться Зиана, встала и помогла своей подопечной накинуть на плечи пальто. – Расскажи мне о нем, пожалуйста. - Наконец закончила Тия свою просьбу. – Каким он был?
- Непохожим. – Это первое, что пришло в голову Зиане и она сразу же это озвучила вслух. – Наверное, лучше будет, чтобы он сам рассказал о себе. – Таинственно произнесла Зиана, но потом, заметив, как вытянулось лицо Тии, быстро добавила. – У меня есть письмо, в котором он отчасти описывает все то, что творилось у него на душе в его последние дни жизни и, я думаю, прочитав его, тебе станет понятно, каким он был. А теперь пойдем до... – Зиана осеклась, чуть было не сказав «домой», но сразу же исправилась. - В обитель. Нас наверняка уже хватились, хотя я предупредила Геларда, о том, куда мы собрались идти. Тия понимающе кивнула и заковыляла к выходу все ещё силясь не упасть после столь утомительного сеанса.
- Я так устала, будто все это время выполняла тяжелую физическую работу.
- Это ещё одна причина, почему не следует задерживаться слишком долго в своих сеансах. – Наставительно произнесла Зиана. – Как я и сказала, о Хете ты узнаешь из его письма, которое он адресовал мне. Я покажу его тебе немного позже. А пока, ты должна рассказать мне все то, что ты видела за время своего отсутствия.
И пока они шли обратно в обитель, Тия пересказывала невероятные и горестные события, которые предстали её взору во время сеанса. Зиана хранила молчание, но по её задумчивому виду, было заметно, что она была до крайности озадачена от услышанного. Тия даже стала сомневаться, не звучало ли все это как бред, но когда осеклась и обмолвилась об этом, Зиана лишь покачала головой с укором, давая понять, что верит каждому слову.
Туман все ещё стоял над полями, когда начали спускаться сумерки. Им ещё оставалось пройти не менее получаса по заснеженному шоссе, прежде чем оно выведет их к поселению. После того, как Тия завершила свой рассказ, Зиана так и не промолвила ни слова. Она думала о том, как могло случиться столь невероятное перерождение Хета в Митча. Неужели и вправду они оба были связаны каким-то странным стечением обстоятельств, либо же Хету просто не повезло? Однако, надеяться на то, что он оказался в не то время, в не том месте не приходилось, ведь этот город был известен тем, что в нем частенько проводились сеансы, однако из всех, кто в нем когда-либо побывал, не повезло именно Хету. Причем это произошло, как раз тогда, когда он вернулся сообщить о своем наиболее значительном открытии. В этом и была самая главная странность. Загадка представлялась Зиане неразрешимой и потому она отбросила все эти вопросы в сторону, не собираясь ломать над ними голову. Ответа она все равно бы не нашла. Очень многое в жизни так и не находит ответа, а лишь является данностью которою нужно принимать без лишних объяснений. Посмотрев на шедшую поблизости Тию, она убедилась в том, что и та сейчас была занята своими мыслями. Ей не захотелось её прерывать. Возможно, она вспомнит что-нибудь ещё, что могло бы связать все странные события воедино. Она подумала над тем, что эта девочка во многом изменилась с тех пор, как они познакомились. Многое из того, что произошло в последнее время отложило на ней свой след и теперь, было заметно, как этот ребенок начинал становиться взрослым. Зиана передавала ей лишь самый лучший свой опыт и он так же повлиял на неё. На её глазах происходило что-то удивительное и необычное. Единственное, о чем она беспокоилась, так это то, что сейчас, её подопечная могла совершить какой-нибудь необдуманный поступок и, в общем-то, была где-то недалека от истины, потому как чувствовала, что Тия не такой человек, чтобы смириться с пропажей близкого человека. Она неспроста пришла сегодня в этот город. Возможно, она уже спланировала какие-то шаги, которые намеревалась предпринять в ближайшее время, но вероятнее всего, если она и посветит Зиану в свои планы, то сделает это в самый последний момент. Наверняка она воспринимала возвращение брата своим личным долгом. Да и как ей поверят её родители, если она начнет им рассказывать все то, что видела во время сеансов. Подумают ещё чего доброго, что свихнулся их второй ребенок на фоне эмоционального потрясения. Нет, она наверняка попытается все сделать сама. «Лишь бы только дров не наломала», – сокршенно подумала она. Зиана вздохнула и осмотрелась по сторонам. Было уже почти совсем темно.
Было очень тихо, когда вдалеке скрипучий снег предательский выдал чьи-то быстрые шаги. Диких животных в этой местности никогда не было, так что сомневаться в том, что шаги принадлежали человеку – не приходилось. Кто-то, миновав поле, шел параллельно им с Тией и, казалось, намеренно держал дистанцию так, чтобы туман не мог обнаружить незнакомца. Зиана прислушалась. Тишина. Видимо неизвестный осознал свою оплошность и поспешил остановиться. Тия и вовсе не заметила ничего странного, продолжая молча идти рядом. Чужих шагов слышно больше не было. Уже через несколько минут Зиане стало казаться, что все это ей лишь показалось и она намеренно сгущает краски там, где этого не требовалось. Скоро, из темноты, в клубах густого перистого тумана показался яркий свет неразличимой обители. Со стороны, открывающийся на обитель вид был весьма впечатляющим и Тия, мысли которой вдруг куда-то улетучились от представшей перед ней картины, пожалела, что никак не может запечатлеть этот момент.
Но все это время кто-то действительно следил за ними. Зиане не показалось, когда некто скрываемый сумраком и туманом сделал оплошность. Теперь этот некто, стоя у самого дерева и совершенно не таясь от чужих взоров, наблюдал из мглистой дымки, как совсем рядом с ним прошли, словно зачарованные, путницы и не обратили никакого внимания на стоявшего поблизости незнакомца. Он следил за ними с тех самых пор, как они оказались в небольшом городке. Черный плащ, на манер мантии свободно свисал с его плеч, а голова была скрыта небольшим капюшоном. Неизвестный ещё немного постоял у самого края дороги, провожая путниц взглядом, а потом развернулся и беззвучно удалился во тьму неумолимо наступающей ночи.



 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Нет большего человеческого препятствия,
чем то, что создано им в своем сознании.

ГЛАВА 1. ВЫБОР.

Старик натужно откашлялся и из-за скрывавшего лицо капюшона раздались сдавленные хрипы. Человек за столом перелистывал серыми скрученными пальцами несколько листков бумаги лежавших прямо перед ним и, не торопясь с началом своей речи, внимательно их просматривал. Под столом, прямо у его ног покоившихся на импровизированной сцене, разверзлось бесконечное пространство огромной станции метро, заполненной людьми в черных одеяниях. Их лики были устремлены к нему, в то время как он намеренно медлил, временами отвлекаясь от записей и вглядываясь то в одно, то в другое лицо, выискивая тех, чей вид был наиболее подозрительным. Он был не в настроении, но все они не могли видеть, как он с нескрываемой неприязнью глядит на них из своего капюшона, на таких маленьких и ничтожных в его глазах. Теперь, продолжая делать вид, что читает, старейшина полностью переключился на свои наблюдения, для вида перелистнул очередную страницу и прищурился. Сегодня все его подопечные имели какие-то едва различимые странности во внешнем виде. Взгляды их рассеяны, а на лицах незаметно никакого волнения, интереса или ожидания того, что он намеревался им сказать. В голове вновь всплыл ненавистный образ Хета. Это все из-за него. Старец едва заметно качнул головой, теряя самообладание, но вовремя осекся и вспомнил, что вся эта масса, хотя и не была увлечена сейчас в полной мере, как это бывало прежде, ожиданием его речи, все же внимательно за ним наблюдает и ждет. Нельзя давать им повода ещё больше сомневаться в своих старейшинах. Он должен выглядеть совершенно уверенным в себе и казаться безразличным к любым видам невнимания или неприязни в свою сторону. Хотя внутри себя он признавал, что это давалось ему совсем не так просто, как хотелось бы. Ему было очень горько осознавать, что он теряет своё привычное влияние. Он хорошо знал, что гораздо сложнее во второй раз начинать все сначала и вновь доказывать людям свою исключительную значимость и важность для них. А был ли он готов к этому теперь, когда уже был совсем старой развалиной? Прав был один из них однажды, когда предсказал, что этот момент когда-нибудь настанет.
Он был совершенно не в настроении выступать перед ними, но все же, намеревался высказать все то, ради чего был вынужден придти сегодня на собрание. Мысль о том, что он остался совершенно один, теперь подтачивала всю его волю и сил хватало лишь на то, чтобы только хоть как-то сохранять свое последнее влияние на людей. Пока ещё никто откровенно не покусился на авторитет старейшин и от того, нужно было, как и прежде делать вид, что все под контролем, соблюдая все их привычные традиции. Неожиданно внутри у него все забурлило от захватившего и быстро нараставшего внутри него беспричинного гнева. Он вдруг ощутил прилив сил, былой мощи и абсолютной уверенности в своих поступках. Он взглянул на всех присутствующих еще раз, но уже по-другому. Он чувствовал, как контролирует их, может уже и не всех и не так сильно как раньше, но по-прежнему очень и очень многих из них. Они были, словно марионетки в его цепких пальцах и это было видно невооруженным взглядом – это ощущалось в самом воздухе, висевшем над их головами. Как и раньше, ему доставляло огромное удовольствие манипулировать и крутить ими, как только ему вздумается. Его идеи-щупальца, зарожденные в их умах когда-то, невидимой силой обволакивали и связывали воедино всю эту безмолвную толпу. Потеряй он действительно над ними контроль, их бы здесь просто не было. Но они, как и прежде, все до единого, явились сюда по первому его зову. Все было в порядке. Пока было рано сгущать краски. Он вперил в них свой довольный взор и снова оглядывал молчаливых оракулов одного за другим, но теперь уже с другим чувством. Он не мог найти ни одного несогласного или недовольного лица, ни кого, кого бы он мог заподозрить в том, что он отважится бросить открытый вызов главенствующим старейшинам. Возможно, выбор уже и сделан против них, а время лишь препятствие, но пока он чувствует безраздельную власть над ними, он ни за что не откажется от этого. Ощущение безраздельного контроля над их умами, было сильнее, чем действие любого наркотика. Ему представилось, как все их сообщество, которое он и его соратники создали и взрастили, вдруг распадётся и все эти люди забудут о том, кому они обязаны за то, кем они являются, за то, кто в действительности давал им смысл жизни на протяжении стольких лет. Он ухмыльнулся. Даже в этом случае останутся те, кто будет свято верить в созданную ими идею, в созданное ими устройство и в созданное ими мировоззрение. Некоторые из присутствующих просто не могли поставить себя вне системы, и от того, когда все пойдет прахом, именно они будут бездумно защищать своих старейшин, именно на этих глупцов стоило сделать ставку. Основной задачей на данный момент, было выявить таких адептов и подготовить их к тому, что вскоре им придется выбирать сторону и конечно, без всяких сомнений они сразу же займут правильную сторону, то есть сторону старейшин. Главный вопрос: кто они? Их следовало как-то проявить. Нужно было создать определенные условия. Эта масса, численностью чуть более ста человек, впервые за всю историю своего существования должна будет забурлить, закипеть. А для того чтобы добиться этого эффекта, он раздробит их: покажет им, кто среди них лучше, а кто лишь серая посредственность. Этот метод, насколько он знал, великолепно работал во все времена. Он успокоился, понимая, что пауза затягивается, привел в порядок ход своих мыслей и начал свою речь тихим беспристрастным голосом.
- В прошлый раз, когда мы собирались все вместе, нас посетил наш брат. – Его голос, хотя и был очень тих, раздавался в каждом уголке огромного сводчатого помещения. – Изгнанный, но не забытый. Виновный, но не презираемый. Мы дали ему возможность высказаться и он оправдал наши ожидания. Он выстоял тяжелейшие испытания, чтобы добраться до нас, хотя мог бы этого и не делать. Но изначально, его мотивы были куда выше, чем просто собственная выгода. От того, он вернулся. Он вернулся и накануне своего выступления, стал свидетелем фатального и очень редкого явления. Настолько редкого, что можно сказать, что сама судьба, намеренно завела его к тому роковому месту, где жизнь его начала последний отсчет. Мы все знаем его историю и знаем, что произошло впоследствии. После своего ухода, он поставил нас перед выбором. Перед непростым выбором. Готовы ли мы, к тому, что он предложил нам? – Он помолчал, обводя присутствующих своим взором из под непроницаемой тени своего капюшона, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Но все просто стояли и безмолвно внимали, не решаясь издать ни малейшего звука. Казалось, что напряжение было осязаемым и, вполне довольный воцарившейся атмосферой, он продолжил. – Думаю, нам это по силам. Слова нашего брата звучали весьма убедительно, так что не верить ему, было бы оскорблением его памяти в наших сердцах. У нас нет оснований ему не верить, ведь за всю свою жизнь среди нас, он оступился лишь однажды, за что, безропотно принял весь груз ответственности и покорно последовал нашему настоянию покинуть братство. Мы не изгоняли его за пределы наших территорий, мы лишь попросили его оставить ряды нашего сообщества. Он сам принял решение покинуть эти земли и теперь мы все видим, что из этого вышло. Могу предположить, что на тот момент, когда он покидал окрестности Левура, он и помыслить не мог, какие открытия ждут его впереди. Этот поступок наверняка был навеян крайней безысходностью, отчаянием и тяжестью гнёта от совершенного им поступка. Поход, в котором он мог найти смерть, стал для него искуплением и возможностью избавиться от части того груза, что он нес на себе. Не берусь судить о его душевном состоянии, но хочу верить, что в открытых им землях, в своих делах и новых заботах, он пусть и ненадолго, но все же нашел успокоение своей совести.
Однако сегодня, мы собрались здесь не для того, чтобы осуждать, или оправдывать его прошлые деяния и поступки. Мы сегодня здесь для того, чтобы, наконец-то подвести черту под тем, что мы услышали от него касательно новых земель. Посветив нас в свои замыслы, показав свои открытия, он возложил на нас долг ответственности за свое наследие. Это наследие должно определить, что ждет нас в нашем совместном будущем. И мы должны разделить его... – Тут Изоргур прервался, обдумывая свою следующую реплику. Решение уже принято, но бесконечные сомнения и крайнее раздражение вновь мешали ему сосредоточиться. Как же трудно ему было справляться со своими чувствами сегодня, когда он был за столом совершенно один. Как же все-таки хорошо, что голова его была покрыта, а лицо спрятано за непроглядной тьмой. Ни от кого бы не скрылся тот факт, что он произносил все эти слова с крайней неприязнью, не будь лицо его скрыто. – Мы должны разделить его открытия и мы отправим экспедицию в дальние края. До сегодняшнего дня, вопрос об этом даже не стоял – это дело давно решенное. Вопрос был в том, кто войдет в число избранников для того, чтобы отправиться в долговременную экспедицию. Сегодня я дам вам свой ответ. Но прежде, должен высказать свое пожелание и надеюсь, что вы найдете его справедливым. На пороге зима и будущему руководителю экспедиции нужно иметь достаточно веские основания, чтобы подвергать свою жизнь и жизни своих товарищей опасности связанной с холодами и капризами зимней природы и без того в столь тяжелом и изнурительном походе. Я бы хотел, чтобы экспедиция была отложена до наступления весны. Надеюсь, что вы найдете это решение разумным и согласитесь с ним. – Все молчали, а внимательно наблюдавший за людьми Изоргур не заметил противников своего пожелания, оценивая то и дело изменяющиеся выражения лиц, стараясь уловить каждое малейшее изменение настроения окружавших его со всех сторон оракулов. Он затаился и выжидал, обдумывая, какие ещё нужно сделать приготовления для собственного плана действий и мысленно пришел к выводу, что до весны и он успеет подготовить все необходимое, перед началом похода. – Что ж, если нет противников, то беру на себя ответственность утверждать, что весной будущего года в состав экспедиции войдут следующие оракулы. Первым наш выбор пал на Родвига. – Толпа в ответ на это засуетилась и среди присутствующих прошла волна одобрения и некоторые даже заулыбались, в том числе и сам Родвиг – рыжеволосый великан находившийся совсем недалеко от небольшой сцены со столом, на котором восседал Изоргур в гордом одиночестве. – Так же, мы бы посоветовали его кандидатуру в качестве главы экспедиции. Второй в списке идет наша замечательная Марг, у неё есть все задатки хорошего психолога, которые понадобятся в столь далеком путешествии. Помните, что этот путь будет не только испытанием для вашего тела, но так же это будет немалое испытание для вашего духа. Вам придется искать опору и поддержку только друг в друге, поэтому вы должны быть готовы к конфликтам, которые придется разрешать самостоятельно. Повторяю самостоятельно и без чьей либо помощи. – Изоргур повысил голос, дабы заглушить поднявшийся радостный гомон. – Третьим мы выбрали Гаспара – как всем нам известно он: весьма опытный следопыт и человек способный сориентироваться почти на любой местности. Эти качества понадобятся в пути, как никакие прочие. – Радостное возбуждение нарастало и Изоргур ожесточил свой тон, однако не перешел к открытой критике всеобщего поведения. Нет, он был умнее, он не стал бы опускаться до таких мелочей, которые нечаянно могли вскрыть всю его потаенную натуру. – Гили – наш врачеватель, нам будет не хватать тебя здесь, но в походе ты обязан быть рядом с теми, кто отважился на столь опасное предприятие. И...
Он вел пальцем по списку и, добравшись до последней надписи под номером пять, неожиданно изменил свое решение. Вместо написанного на бумаге имени он громко возвестил, что заключительным участником экспедиции будет женщина оракул по имени Эвита, на что толпа все так же ответила радостными возгласами, а Изоргур даже не стал утруждаться и перечислять её достоинств. Все вокруг и так ликовали, поэтому добавлять что-либо ещё было просто бессмысленно, ибо слова старика просто затерялись бы в хоре голосов, живо обсуждавших предстоящую экспедицию отбросив всякие рамки и условности. Пока все ликовали, а счастливица улыбалась и вся горя от радости принимала бурные поздравления, Изоргур незаметно исправил в своих записях имя Зианы заключавшей его список, на имя Эвиты. Он задумался над тем, что ему непременно хотелось сказать о том, что Зиана была оракулом, овладевшим всеми гранями их познания, но в последний момент отбросил эту идею вместе с её кандидатурой. Всеми гранями владели лишь они – старейшины и не потому, что обладали колоссальным опытом, а скорее потому, что им изначально вся картина виделась совсем под другим углом. Тут Изоргур не смог кривить душой перед всей этой ликующей публикой и, растерявшись лишь на мгновение, произнес первое имя, что пришло ему на ум и так, пятым участником окончательно и бесповоротно стала Эвита. Даже ему, казалось бы, совершенно бездушному и закоренелому негодяю, непросто далось это решение – подменить одного человека другим, точно зная, что произойдет впоследствии. Он почему-то пожалел одну, продолжая украдкой наблюдать за неописуемой радостью другой. Если бы она только знала, как ей несказанно повезло. Если бы знала, то, безусловно, была бы признательна. Хотя, конечно – вряд ли. Зиана скорее ужаснулась бы от одной лишь только мысли, что в действительности для неё было уготовано и чего она в самый последний момент избежала. Но, задуманное нужно было исполнить и Изоргур, на данном этапе, просто заменил одного живого человека другим. Для него, в сущности, вообще не было никакой разницы на кого падет роковой выбор пятого члена экспедиции. В какой-то степени, он невольно пошел на поводу своей прихоти, которая, однако, могла дорого ему стоить впоследствии, чего, впрочем, ни ему, никому другому пока было неизвестно.
Зиана стояла в стороне, отрешенно наблюдая за ликованиями своих собратьев. Она устроилась в едва освещенной свечами нише и была почти незаметна на фоне стены из черного мрамора, так что никто не мог толком разглядеть ни её саму, ни её отсутствующего выражения лица, даже одинокий старейшина, восседавший за своим возвышавшимся над всеми, словно башня столом-кафедрой. Интересно, почему он явился огласить свое решение один? Даже сейчас все никак не шел из её головы, этот его страшный, неприятный голос, когда он почти шипел словно и не человек вовсе, в тот раз, когда они с Тией подслушали разговор на улице между ним и другим старейшиной Ротриком. Она ему больше не верила и очень сильно сожалела, что не может видеть его лица. Его голос был настолько обыденным, не выражающим никаких чувств, но вот если бы можно было взглянуть в его глаза, посмотреть на мимику, тогда бы она без труда разобралась в том, какова цена его слов и кто он на самом деле. Глубоко вздохнув, она направилась к выходу стараясь держаться поближе к стене. Она была совсем незаметна в этой суматохе и теперь радовалась отличной возможности досрочно покинуть собрание. Для неё все было ясно. Весной следовало ожидать начала экспедиции в составе Родвига, Марг, Гили, Гаспара и Эвиты. А пока, у неё было впереди целых три месяца, для того, чтобы многое обдумать и, возможно, узнать, кем были те, кто окружал этого старика, когда они вместе с Тией видели его на улицах древнего города. И еще, её интересовало, кто напал на Митча в его ангаре, когда на его счастье в дело вмешался Гелард. В сущности это был главный вопрос, на который она, кажется, уже и так знала ответ, просто не решалась сопоставить эти два эпизода воедино. Изоргур просил поручить это неким «стражам», которых Ротрик должен был обучить пользоваться пистолетом. Этих незнакомцев, или «стражей», связывал один и тот же предмет – пистолет, хотя, безусловно, допускалось, что пистолеты могли быть разными. Но не в пользу этой теории говорило время – события произошли последовательно одно за другим, что сводило к минимуму возможность невероятной случайности. Пистолет, который на её глазах Изоргур передал Ротрику, через несколько дней оказался в руках незнакомцев, напавших на Митча. Причем нападавшие очень сильно походили по описанию на тех странных сопровождающих, которых она видела собственными глазами, когда те шествовали рядом со старцами во время передачи оружия. Размышляя над этим она понемногу понимала, что основную опасность представляли не старейшины, ведь теперь-то она знала, что деяния их были не столь чисты коими казались с внешней стороны. Главная опасность исходила от тех, кого она еще не знала, от тех чьего существования просто не могло быть. Как же старейшины сумели скрыть от братства то, что есть ещё одни сподвижники, цель существования которых была никому неизвестна?
Порой она чувствовала острое желание выговориться и поделиться об всем этом с кем-нибудь из своего круга. Однако другая сторона тайной жизни старцев представлялась весьма опасной, так что следовало быть весьма осторожной в выборе людей, которым она могла бы довериться и рассказать обо всем увиденном. Не стоило торопиться с этим. Было и ещё кое-что, что сдерживало её. Это страх. Обычный и такой понятный человеческий страх. Страх быть непонятой, страх быть неуслышанной и самый главный страх – страх за собственную жизнь. Старцы хоть и косвенно, но все же были причастны к тому, что произошло в ангаре у Митча. Так что тогда сможет помешать им устранить её, если они уже едва не убили незнакомого им человека и возможно заодно с ним и Геларда? Зиана была куда более доступной мишенью, и убить её было бы куда проще, чем Митча. Нужно было затаиться и продолжать наблюдать за тем, что будет происходить в братстве. Пока что её слово ничего не значило и более того, она нарушила запрет, вторгшись без разрешения запретный район, так что все, на что она могла рассчитывать, так это только на порицание.
Она вышла в темноту опускавшихся сумерек. Бархатистый снег скрипел под ногами и манил её прочь отсюда, туда, где она сможет забыть все свои треволненья. Уже две недели она не была у себя дома. И ей уже не хотелось возвращаться в пустое жилье к своему аскетичному быту. Возможно, она бы продолжала, как и прежде свой привычный образ жизни, если бы не череда событий произошедших этой осенью, вследствие которых она в очередной раз встретила человека, который однажды был всем для неё. Проводя с ним все свое время, она чувствовала, как её прежняя философия тает на глазах и перестает иметь всякую ценность на фоне могущественного и древнего чувства вспыхнувшего в ней с новой силой. Она знала, что чтобы не случилось, у неё теперь был человек, с которым она разделит последние дни этого мира.
Её непокрытая голова была устремлена в направлении далеких гор, белоснежные верхушки которых маячили на горизонте. Где-то там, должна была быть далёкая страна, в которую намеривалась отправиться экспедиция из пяти братьев-оракулов. Зиана не жалела, что не вошла в число избранников, да и представить себе, как она вновь покинет Геларда просто не могла. Даже если бы ей предложили, она бы наверняка ни минуты не раздумывая отказалась. Безусловно, она испытывала интерес к тому, что было там, за горизонтом. Это неописуемое чувство, когда неизведанный, таинственный зов, влечет и манит туда, где никогда ещё не был. Конечно же, она была подвержена этому ощущению, но не настолько, чтобы вот так бросить все на произвол судьбы и отправиться туда прямо сейчас. Возможно, через несколько лет, кто знает, она отправится в дальние земли, но в любом случае, только если с ней отправится и Гелард, а иначе, она готова прожить здесь хоть весь остаток своих дней, только бы больше не доставлять боли и страданий этому человеку. Человеку, который в итоге её дождался. Он заслуживал большего, после того, что ему пришлось перенести и пережить после её ухода. Возможно, у неё и было призвание, которое она могла использовать во благо людей, живших на другом конце света, но у неё ещё были и чувства, и душа, которые она сознательно подавляла все последние годы. Необязательно менять целые народы, чтобы изменить мир, достаточно лишь изменить в лучшую сторону себя и тех людей, кого любишь. Нет, она была уверена в своем выборе окончательно и бесповоротно утвердившись во мнении, что пока её место было здесь.

Изоргур глядел исподлобья на то, как все вокруг ликовали и в нем нарастала тихая лютая ярость, порожденная как это ни странно, чувством глубокой ревности. Он вдруг увидел, как по мановению ока потерял всякий контроль, над теми, кого по праву называл своими воспитанниками. Хет. Он снова вспомнил это имя и сжал кулаки, не отдавая себе отчета, что смял несколько бумаг, лежавших на его столе. Злоба и опустошенность – опасные попутчики, когда дело доходит до серьезных решений. Сегодняшнее собрание было явно закончено, причем на этот раз закончил его не он. Он поднялся со своего места. Казалось, что никто вокруг этого и не заметил. Немного помедлив, он спустился со сцены и, слившись с окружающими его черными мантиями, двинулся к выходу. К его величайшему разочарованию и удивлению никто даже и не подумал окликнуть его. В следующий раз, он обязательно положит конец этому балагану. Озлобленный, он зашагал чуть быстрее, чем надлежало в его возрасте, так что почти сразу появилась непреодолимая одышка, которая значительно усугубилась, когда он добрался до застывших эскалаторов уходивших вверх шахты к поверхности земли. Он снова и снова вспоминал их обреченные лица, когда они впервые приходили и просились вступить в братство. Да-да, он помнил их всех, всех до единого, словно все это было вчера. Каждого, кто был принят в братство. Кто-то раньше, кто-то позже, но почти все они приходили с одной и той же проблемой, которую он помог им решить. Они были зачастую подавленные, не имеющие никакой цели и смысла в жизни. А ведь это он дал большинству из них новый стимул к их жалкому существованию. Это он подарил им самую большую надежду всей их жизни. Интересно скольким из них суждено было покончить с собой, не найди они здесь поддержку? Да лучше если бы так и было! Никакого толку, что их было так много. Тут в воспоминаниях всплыли те немногие, кто был представителями второго поколения оракулов. Он очень хорошо помнил и их. Сказать по правде, с ними, проблем было куда больше, и потому он немного успокоился. Покачиваясь из стороны в сторону, он преодолевал ступень за ступенью, все глубже погружаясь в мрачное состояние бурлившей в нем ненависти ко всем, кто предал его сегодня непредумышленному забвению. Это было то, чего Изоргур никогда бы не стерпел и теперь, все его задетое естество кипело и требовало отмщения.  В голове уже зародились планы жестоких расправ, а сухие старческие губы непроизвольно шевелились в такт стремительным мыслям, едва слышно произнося страшные проклятья, как вдруг снаружи он заметил чью-то фигуру стоявшую прямо у входа. Он попытался совладать со своими оскорблёнными чувствами и направился прямо к одиноко стоящей фигуре. Похоже, был ещё кто-то, кроме него, кого раздражала вся эта излишняя суета и суматоха. Зрение уже давно подводило его в темноте, так что он не смог бы узнать кто это, даже если бы сильно захотел и потому без лишней церемонности нарушил тишину своим неприятным старческим скрипом.
- Кто это здесь стоит? – Фигура обернулась и в промелькнувшем профиле, он узнал знакомое женское лицо. – Это ты Зиана? Почему ты покинула собрание?
- Простите, старейшина. Мне стало не по себе. – И тут Зиана нисколько не кривила душой. Ей стало не по себе именно от того, что она знала чуть больше, чем все остальные присутствующие на собрании. Теперь же, вдруг оказаться в обществе этого человека и продолжать скрывать свои мысли – было для неё не меньшим испытанием, как и стоять на собрании в окружении своих несведущих братьев.
- Ты расстроилась из-за того, что выбор пал не на тебя, дитя? – Изоргур помнил, кто привел Хета к ним, и кто устроил ему встречу с советом. Несложно было догадаться, что человек, который был наиболее приближенным к этому отщепенцу в последние дни его жизни, наверняка мечтал пойти по его стопам.
- Пожалуй... – Протянула Зиана. Она не знала, как правильно ему ответить в сложившихся обстоятельствах. Безусловно, она, должна была желать отправиться в путешествие в составе экспедиции, как и все прочие оракулы, но в действительности же это было не так. С другой стороны, если, сказать, что она не хотела и не могла сейчас отправиться в странствия, то это могло вызвать ещё больше вопросов, которые ей бы не хотелось обсуждать с этим человеком. – Я довольна вашим выбором. Эти люди весьма достойные оракулы и я не смогла бы заменить собой никого из них. Всегда нужно помнить о разумных пределах наших возможностей.
- Ко всем твоим достоинствам можно прибавить и беспримерную скромность. Но ты не ответила на мой вопрос. На то есть какая-то причина? – Изоргур окинул её подозрительным взглядом из своего непроглядного капюшона. Он не любил, когда во время разговора, его намеренно пытались увести в сторону. И сейчас он это весьма отчетливо почувствовал.
- Нет, старейшина. Не беспокойтесь. Просто пока, значит, мое место здесь и я не собираюсь из-за этого расстраиваться. Меня все устраивает.
- Что ж пусть так. – Изоргур не поверил ей. Впрочем, он никому в последнее время не верил. – Пройдемся? – Неожиданно предложил он и в душе у Зианы все сжалось. К горлу подступил предательский комок и, не сумев выдавить из себя ничего разборчивого, она лишь кивнула головой и присоединилась к зловещему старику, неуклюже заковылявшему прочь, по заснеженному пешеходному тротуару. Зиане было немного не по себе и губы у неё не то от мороза, ни то от страха временами подрагивали. Она накинула капюшон и почувствовала себя уверенней. Теперь они были в равных условиях со своим спутником. Никто из них не мог видеть реакции друг друга. Лишь только голос и интонации могли предать их во время разговора. Кажется, что никто не обратил внимания на то, как она тайком покинула собрание и уж точно, никто не мог видеть, как старик поманил её за собой. Ей стало по-настоящему страшно. Чего он хотел от неё?
- Вы сегодня один?
- Да. Мензес и Ротрик не смогли прийти, к сожалению.
- У них все в порядке? – Зиана постаралась придать голосу озабоченную интонацию, но у неё все равно получилось произнести это уж как-то отрешенно.
- Да, дитя. Не беспокойся об этом. Старость – это еще не смерть, но временами тоже неприятно. Они плохо себя чувствуют, но уверен, что завтра у них все будет в порядке. Ну а пока, у меня есть разговор к тебе. Ведь я тебя не задерживаю и ни от чего не отвлекаю?
- М-м-м. – Лишь только и смогла протянуть она. На самом деле, в этот самый момент, ей очень сильно захотелось признаться, что им было не по пути, тем более что, чем сильнее они углублялись в непроглядную тьму окружавших их со всех сторон безликих руин, тем отчаяннее билось её сердце, ощущая проникающий в него ужас. Ощущение безвольности сковывало её мысли. Ей казалось, что она идет туда, откуда не было дороги назад. Помимо этого, у неё снова появилось это странное подозрение, что за ними кто-то следит. В последний раз она испытывала подобные ощущения несколько дней назад, когда возвращалась вместе с Тией в обитель. – Старейшина, признаюсь, уже поздно и я немного устала после сегодняшнего дня. Я пройдусь, но не обижайтесь, что очень недолго. – В какой-то момент голос предательски дрогнул и Зиана поежилась понимая, как должно быть странно звучало все это со стороны.
- Да-да дитя, я и сам устал и не намерен долго мучать тебя своим обществом. – В его мрачном голосе послышалась жестокая ирония, которая, однако, ускользнула от понимания Зианы. – Всего несколько вопросов и не более того. Скажи мне, над чем ты сейчас работаешь?
- Признаться в свете последних потрясений связанных с появлением и смертью Хета, я стала очень мало уделять времени сеансам. – Немного поразмыслив, она добавила. – Последнее место, где я была, это то самое место, где Хет повстречал странный источник. Вы должны о нем знать.
- Да? И что же там было?
- Ничего. Я не смогла ничего увидеть. Возможно, я до сих пор так и не оправилась после того, что произошло с ним.
- Ты уверена? Ты была там одна?.. – Вдруг спросил Изоргур и сразу же добавил, поняв, что добился нужной реакции. Было заметно, как Зиана едва вздрогнула. – Возможно, кто-нибудь другой способен увидеть? Ты не думала об этом?
- Да... – Неуверенно произнесла Зиана, и у неё появилось подозрение, что её собеседник пытается выведать у неё что-то, что он и так уже знает. Он проверяет её? Но если это так, то ей придется рассказывать о Тии. А этого ей бы очень не хотелось. Он может начать настаивать на том, чтобы сделать её адептом, особенно если он узнает о том необычном сеансе, произошедшем с её подопечной в городе, когда она действительно побывала в прошлом. Нет, она не выдаст её ни под каким предлогом, даже если для этого придется сказать самую глупейшую ложь. – Но ведь, Вы, знаете, что там побывали уже чуть ли не все наши братья, так что я не единственная, кто ничего там не увидел.
- Хм, да, мне это известно. – Её уклончивый ответ в очередной раз ему не понравился, но на этот раз он ничего не сказал и никак не подал виду, решив перевести разговор в другое русло. – Братья рассказывали мне, что ты перестала бывать в городе, у тебя все в порядке? Куда ты направилась после твоего последнего сеанса?
- Старейшина, мне тяжело об этом говорить, но я и правда, почти не появляюсь в городе в последние дни. – Сказала она спокойным голосом, тогда как в душе негодованию не было предела. Чего он хотел от неё? Этот своеобразный допрос начал её изрядно раздражать, так что даже чувство страха отступило на второй план. – Дело в том, что я нашла успокоение в том месте, где раньше жила. Теперь я часто бываю дома.
- Да-да, понимаю, порой всем нам хочется домой. Но, ты ведь не покинешь нас? Дом оракула – это Ливур. Всегда так было.
- Старейшина, мой дар никуда от меня не денется, так же как и мой дом. – Ответила она опять так, что ответ её можно было трактовать двояко. Ей показалась, что после этих слов Изоргур стал ещё более отстраненным и, погрузившись в свои мысли, больше не замечал её присутствия.
- Ты веришь в эту экспедицию? – Вдруг спросил он.
- Я думаю, что мы должны узнать, что там. Я верю Хету.
- А ты бы не хотела, чтобы все было по-прежнему, как раньше? – Проговорил он после небольшой паузы как-то странно и совсем тихо, почти заговорщически.
- Что-то я не совсем понимаю, Вас, старейшина.
- Не важно. – Произнес он, окончательно утомившись от её скользких ответов, а Зиане в свою очередь показалось, как в его голосе послышались нотки разочарования. – Старые люди, частенько цепляются за старые времена, Зиана, не обращай на это внимание. – Заключил он весьма нейтрально.
- Я думаю, у нас появилась неплохая возможность использовать наши знания для кого-то во благо, так что было бы неправильно не воспользоваться этой возможностью. Ведь мы всегда искали путь, как исправить наше прошлое. Но не стоит забывать, что однажды то, чем мы сейчас занимаемся, тоже будет прошлым.
- Интересное суждение. Я всегда подмечал, что ты очень мудра. Однако, правдиво и то, что ты очень редко делишься своим истинным мнением с окружающими. – Холодно заключил Изоргур, ожидая ответной реакции, но Зиана в ответ лишь промолчала. Воцарилось тягостное безмолвие.
- Я наверное... – В нерешительности начала Зиана после непродолжительной паузы, но её слова повисли в воздухе, внезапно оборванные её собеседником.
- Иди. – Холодно произнес он и беззвучно поковылял дальше. Этот странный и совершенно неуместный разговор был закончен. Только сейчас она обратила внимание на то, как тихо ему удавалось перемещаться по снегу. Он был словно невесомый призрак медленно плывший над белой пеленой снега, лишь едва его касаясь полами своей необъятной мантии. Она осталась стоять в одиночестве, не решаясь обернуться и пойти прочь. Сейчас она была словно под чьим-то невидимым прицелом и ждала, что вот-вот из темноты выскочит нечто и нападет на неё. Старик совсем скрылся из вида, а она все стояла страшно перепуганная и не способная пошевелиться. Тьма и ужас вдруг накатили на неё неудержимой волной и она что было сил сорвалась с места и побежала прочь, подгоняемая собственными страхами.
Изоргур продолжал идти по одинокой улице, временами вслушиваясь в шепот ночи и завывания ветра. «Она либо глупа, либо очень хорошо претворяется», – с омерзением подумал он. Он не любил гадать. В любом случае теперь она представляет угрозу, так как он больше не верил ни единому её слову. А впрочем она ничего ему и не рассказала. Он не получил ни единого прямого ответа на свои вопросы. А ещё он почувствовал, как она его боится. Пожалуй, только от этого он испытывал наивысшее чувство удовлетворенности после их беседы. Она что-то определенно знает, но не говорит, пытается скрывать. Ему было известно о том, что после неудачи его людей в ангаре, кроме этого Митча там был кто-то еще. Кто-то кто все видел. Свидетель, который мог однажды нанести вред всей их сложной организации. Странные мысли одолели его. Давно уже он не испытывал такого сильного ощущения опасности. Опасности со стороны неизвестного свидетеля из ангара и вполне оправданных опасений за одного из своих ненадежных адептов. Он почувствовал в разговоре с Зианой неуловимые нотки фальши, и этого ему было достаточно. Пока что это был единичный случай и нужно было его решить до того, как он мог преобрести форму массовой эпидемии. К тому же, как ему было хорошо было известно (ибо он сам создал это неписанное правило) – назад дороги из братства не было. Отдаляясь от братства, Зиана становилась опасной и, пожалуй, пришло время решительных действий. После разговора с ней, он явственно понял, что от неё нужно избавляться. И почему только он решил поменять в самый последний момент её имя в списке? Не сделай он этого, все было бы гораздо проще. Однако это не сильно меняло дело. Незримая черта под её жизнью уже была проведена, так что её участь в любом случае была делом решенным. Весной. Он решил сделать это в первых числах весны.
Зиана бежала не жалея сил до тех пор, пока впереди не появилось множество людей освещенных тусклым светом горевших свечей. Уже издалека слышалось непривычное оживление и громкие голоса, воодушевленно рассказывавшие что-то несерьезное и весьма забавное, так как время от времени слышались смешки или же и вовсе взрывы хохота. Должно быть, когда все заметили, что старейшина покинул станцию, собрание было закрыто. Теперь все расходились по своим жилищам, тогда как некоторые все же ещё оставались стоять у входа, бурно обсуждая сегодняшний вечер. Успокоившись, Зиана снизила темп и перешла на быстрый шаг. Когда она оказалась совсем рядом с галдевшим сборищем оракулов, к ней наконец-то вернулось самообладание, а сбитое дыхание пришло в норму. Она обратила внимание на окружающие настроения. Никогда ещё люди входившие в братство не были столь счастливы, как сегодня. Интересно, почему? Неужели всем им не нравилось то, чем они занимались? Но если так, то что тогда держало их в братстве? Не мудрено, что у старейшины сегодня было столь скверное настроение. Он просто увидел, как мир, создаваемый ими в умах оракулов на протяжении долгих лет, вдруг пошатнулся. Как бы то не было, но разговаривать с Изоргуром один на один – ей больше не хотелось. И не важно, что могло послужить поводом к его столь мрачному настроению.
- Зиана! – Вдруг окликнул её кто-то. Она оглянулась и увидела сияющее лицо Эвиты. Изоргур так сильно напугал её своим гнетущим обществом, что она и вовсе позабыла о том, что сегодня наконец-то появились те люди, которым удастся повторить маршрут Хета. Эвита стала одной из избранниц и теперь принимала от всех бурные поздравления и возгласы одобрения. Однако Зиана, судя по всему прошла мимо, совсем и не заметив в бурлившей толпе своей давней и очень хорошей знакомой. Ей вдруг стало очень неудобно. Эта смена настроений так поразила её, что она даже не сразу сообразила о том, что своим чертам и виду нужно было придать, как можно более дружественный вид. Хотя признаться честно – сделать это было не так-то просто. Сняв капюшон и изобразив на лице некое подобие улыбки, она направилась к своей доброй знакомой. На самом деле она была очень рада за этих счастливцев, но то неприятное и весьма гнетущее впечатление, которое оказал на неё старейшина, все никак не отпускало её сознания.
- Поздравляю! Это большая честь. Как ощущения? – Единственное, что только и смогла придумать Зиана, улыбаясь и подкрепляя поздравление радушием и светом своих чистых глаз.
- Это просто невероятно, я даже и не ожидала, что выбор может пасть на меня... – Тут лицо Эвиты стало очень серьезным и даже несколько удивленным, будто ожидая от Зианы какой-то реакции. Она добавила тихо, чтобы никто не мог услышать из окружавших её со всех сторон людей, кроме Зианы. – Понимаешь, я не думаю, что я к этому готова.
- Ты что? О чем это ты? – Удивилась Зиана и повнимательнее присмотрелась к своей собеседнице. Ей показалось, что радость её давней знакомой была не более чем импровизацией, тогда как на самом деле все её истинные чувства были противоположного свойства. Хороший наблюдатель сразу бы заметил, что она была напряжена, а царившее вокруг оживление смущало и приводило её в замешательство. – Может быть, отойдем в сторонку, и тогда ты расскажешь, в чем дело?
- Да. Я буду тебе очень благодарна, если мы сделаем именно так. – Проговорила она всё тем же приглушенным голосом, стараясь придать лицу как можно более непринужденное выражение, чтобы окружающие не могли заметить её истинного душевного состояния.
Они отошли немного поодаль от уже значительно измельчавшей группы людей, находившейся у самого входа в метро и встали так, чтобы никто не мог подслушивать или следить за ними.
- Рассказывай что тебя беспокоит. – Потребовала Зиана, видя по поблескивающим от слез глазам, что с Эвитой и впрямь происходило что-то неладное.
- Понимаешь, я конечно рада и это большая честь, но... – Она не договорила. Было видно, как она колеблется, напряженно решая открыться ей, или же оставить все как есть. После небольшой паузы, переведя дух, она начала медленно говорить, так и не приняв какого-то определенного внутреннего решения. – Совсем недавно я кое-что узнала. Возможно, я сгущаю краски и могу совершить нечто неосмотрительное, если расскажу тебе об этом прямо сейчас. Словом у меня есть нехорошее предчувствие по поводу всего этого предприятия. – Она перешла на шепот и можно было подумать, что характер их разговора стал заговорщическим. – Это что-то вроде голоса моей интуиции вкупе со здравым смыслом. Дело в том, что я точно знаю, что выбор никак не мог пасть на меня! Старейшина должно быть что-то перепутал, так как меня не было в том списке.
- Я не понимаю тебя Эвита. Пожалуйста, объясни мне все с самого начала. – Взволнованно зашептала Зиана, повинуясь атмосфере секретности, решительно ничего не понимая из приглушенного и неразборчивого лепета Эвиты. – Расскажи по подробнее, о каком ещё списке идет речь?
- Прости, ты должно быть не знаешь... тогда я должна тебе кое-что объяснить. Но я не уверена, что это подходящее место.
- Эвита, Эвита, куда ты ушла?! – Кто-то очень громко позвал её и женщина невольно вздрогнула от неожиданности. Зиана тут же узнала громогласный голос краснощекого великана Кларсона, назначенного главой в предстоящей экспедиции.
- Прости, мне так неловко. – Эвита обернулась на голос звавшего её человека. – Это действительно очень важно, но все же я расскажу тебе об этом чуть позже. Прости, что не сейчас, просто мне нужно еще немного над всем этим поразмыслить. – Быстро промолвила Эвита, неожиданно заторопившись назад, чтобы избежать лишних ненужных вопросов. – Только пообещай мне, что мы увидимся через пару дней. Правда, возможно, тогда уже и говорить будет не о чем. Но все равно, ты должна пообещать мне. – Требовательно настояла собеседница взволнованным голосом. – Я должна рассказать тебе об одном происшествии, но может и правильно, что не здесь и не сейчас. Хорошо?
- Хорошо. – Ответила Зиана повинуясь настоятельной просьбе Эвиты. Хоть ей и не была понятна причина подобной секретности, она уже догадалась, что речь, должно быть, шла об очень серьезных вещах. – Я обещаю, но только и ты должна пообещать, что за это время ты не предпримешь никаких неосмотрительных действий.
- Конечно, обещаю, но я даже об этом как-то и не думала. Поверь, все будет в порядке. Ты все поймешь во время нашей следующей встречи.
- Ну что ж, хорошо. – Облегченно произнесла Зиана, и наметила в голове подходящую дату. – Тебя устроит, если это будет через два дня, скажем, около десяти утра в восточной оконечности города у старой телебашни? Ты знаешь, где это?
- Да я там бывала, я подойду. Значит договорились – закончим наш разговор уже там.
Не сказав больше ни слова, Эвита покинула их укромное место и Зиана осталась стоять в полном одиночестве. Зиана знала Эвиту многие годы и еще ни разу ей не приходилось серьезно усомниться в ней. Они вместе пережили ритуал своего посвящения в оракулы, вместе познавали свой дар под руководством одного из старейшин, вместе начинали строить свою судьбу оракулов. Вскоре пути их разошлись, но Зиана не могла закрыть глаза на то время, когда их жизни были тесно переплетены в познании своих способностей оракулов. Зиана поглядела ей вслед и вдруг поняла, что совсем другие мысли стали наполнять её голову. Она почему-то не испытывает никаких эмоций, или серьезных переживаний по поводу этого, казалось бы необычного разговора. Чего же она от неё хотела? Было бы что-то серьезное, наверняка бы сразу выложила, все как есть. А это, наверное, какая-нибудь очередная блажь в её духе. Она всегда была весьма скептична к её скорым и необдуманным поступкам, очередной из которых Эвита, судя по всему, только что совершила. Что-то странное и нехорошее шевельнулось у неё в груди и порожденное этим чувство, разлилось неприятным холодным оцепенением по всему её телу. Ей вдруг подумалось: «за какие это ещё такие заслуги, Эвиту включили в состав экспедиции?» Все прочие оракулы, из тех кого включили в состав заветной пятерки, действительно были весьма одарёнными и неординарными личностями. Можно даже было смело сказать, что они были выдающимися оракулами среди всех прочих. Но как среди них могла оказаться Эвита? Она была той, кто совершенно не вписывался в этот круг. Удивительно, но Зиана вдруг ко всему прочему ни с того ни с сего почувствовала необъяснимое внутреннее раздражение вспыхнувшее в ней словно сухой хворост. И тут она осеклась. Ей стало страшно неприятно от того, что она так думает обо всем этом, но ещё более неприятным было то, как резко и непримиримо она начала обо всем этом судить. Зиана подумала о том, что осуждает Эвиту так же сурово, как осуждала когда-то и Хета. Кто дал ей право делать такие выводы? Чем она лучше и вообще, какое ей может быть до всего этого дело? Зиана никогда не знала этого чувства, но догадывалась, как оно называется. Неужели это была зависть? Но ведь она еще перед этим твердо решила для себя, что ни при каких обстоятельствах не отправилась бы в это долгосрочное предприятие, даже если бы выбор пал на неё. Нет, конечно же, это были всего лишь её мысли и изрядно задетое самолюбие, от того, что избрали не её. Всего лишь, так не к месту напомнившее о себе, её большое самолюбие. С чего это вдруг она стала равняться с Эвитой, когда ей даже в голову раньше не приходило, кто из них мог быть лучше? Ей сделалось противно от самой себя и от того, что в голову к ней могли закрасться столь низкие предубеждения против своей давней знакомой. И дело даже было не в том, достойна она того, или нет, дело было в том, что Зиана просто не могла побороть в себе, или хоть как-то контролировать это внезапно возникшее и совершенно необъяснимое чувство зависти, которое так неожиданно стало навязчиво сверлить и буравить её.
И тут она поняла кое-что. Кое-что очень важное, чего она никогда до этого не замечала. За все то время, что она состояла в братстве, старейшины, никогда публично не выделяли чьих-либо конкретных заслуг или достоинств, тем самым не воспаляя среди прочих послушников зависти, лишних ссор, ненужной внутренней борьбы и раздора. До сегодняшнего вечера все оракулы, за исключением самих старейшин, которые поневоле возвышались над прочими своим возрастом и опытом – были равны между собой. Да и старейшины никогда не заявляли во всеуслышание о своем превосходстве над прочими послушниками. Теперь же, все было с точностью да наоборот. Появилось пять самых лучших. Пять избранников. Пять счастливчиков. И волей-неволей это создавало внутренний конфликт во всем их сообществе. А поскольку такого раньше никогда не было, то теперь, должно быть очень многие испытывали подобные нелицеприятные чувства, что и Зиана. Может поэтому старейшины намеренно так долго оттягивали приход этого дня. Дня, когда начнется, пусть и не значительный, но все же раскол в их рядах. Она опять подумала об Эвите и ощутила, насколько сильным теперь было её чувство совершенно необъяснимой неприязни к той. Нет, нужно поскорее выбросить все эти мысли из головы. Может старейшины и опасны, но теперь Зиана не могла не отрицать всей их мудрости и прозорливости. Отличные психологи и ловкие манипуляторы сознания, они никогда не допускали проникновения этого разрушительного чувства в их ряды. Она даже не ожидала, насколько сильным может быть состояние беспричинной и совершенно необоснованной зависти, которую она просто не могла хоть как-нибудь контролировать или хотя бы вразумительно объяснить для самой себя. Должно быть, это очень древнее и глубинное чувство, раз оно так сильно влияет на человеческие мысли. Интересно, насколько глубоко со временем оно могло прорости в человеческом сознании и к чему в итоге могло привести?
Поражённая своими открытиями, она пришла в легкое замешательство. Зиана так многое вдруг поняла, что требовалось еще какое-то время, для того, чтобы полностью осознать это. Тряхнув головой, она вернулась к своему привычному ходу мыслей и опять вспомнила об Эвите и странном разговоре который так и не состоялся. Ну, это уж было слишком на сегодня. Сначала этот неприятный разговор со стариком, а теперь ещё и её проблемы. Зиана даже не знала, что и думать после такого. Пора было уже положить конец этому странному вечеру, пока не произошло ещё чего-нибудь непредвиденного. Дождавшись, когда большая и шумная компания оракулов, стоявших от неё неподалеку, распалась на несколько галдящих групп и все их участники побрели в разные стороны, она незаметно двинулась через площадь, на которой находился вход на станцию метро и торопливо зашагала по направлению к широкому бульвару, который должен был вывести её к одной из ближайших окраин города. Ещё какое-то время две или три фигуры в черных мантиях маячили перед ней, прежде чем она осталась совершенно одна. Время было подходящим, а точнее она уже немного опаздывала, но ведь женщинам простительны такие мелочи как небольшое опоздание, тем более она была совершенно уверена в человеке, который должен был ждать её этой темной ночью на окраине древнего города. Они уговорились встретиться с Гелардом около одиннадцати в их условленном месте, близ старинного монумента девы вздымавшей свои ладони высоко к небесам, чтобы затем вместе отправиться в обитель. Зиане не захотелось проводить эту ночь в одиночестве, даже не смотря на то, что собрание было назначено на весьма поздний час. Она, конечно же, настаивала и порывалась пойти назад сама, но Гелард убедил её в том, что он должен обязательно её встретить и после этого они вместе вернутся домой. Ну как она могла отказать?
Ей нужно было хорошенько обдумать все то, что произошло с ней сегодня. В особенности, нужно было разобраться с тем, что вызвало в ней столь непреодолимый ужас во время разговора со стариком. Безусловно, то, что она узнала о нем еще раньше, до сегодняшнего разговора довлело над ней и каждый раз она сопоставляла в голове факты, которые утверждали, что Изоргур и двое других старейшин могли оказаться самыми настоящими негодяями. Ей было крайне тяжело принять это, с учетом того как долго она состояла в братстве и при том оставалась слепа к тем людям, что сформировали у неё совершенно новое мировоззрение. Однако, это было не самой главной проблемой. Страх, который она испытала в его присутствии был чем-то большим, чем обычные опасения или сомнения. Она испытала настоящий ужас, как если бы точно знала, что в присутствии Изоргура, её жизнь висела на волоске и должна была вот-вот оборваться. Было странно осознавать, что возможно впервые в своей жизни она испытала холодное дыхание грядущей смерти, исходящее от другого человека. Никогда ещё она не была в обществе таких людей, в присутствии которых настолько сильно ощущалась излучаемая ими опасность. Конечно же, она бывала на грани жизни и смерти, и скажем так, было это не так уж и давно. Вспомнить хотя бы тот случай на мосту, когда Тия спасла её от того предсмертного кошмара, что она испытала оказавшись на краю бездны. Но испытывать что-то подобное в присутствие обычного человека – было для неё в новинку. Ей было сложно представить, что старейшины могли желать зла тем, кого многие годы воспитывали и считали своими верными последователями и воспитанниками, которые в свою очередь смотрели на них как на умудренных родителей. И эта была очередная загадка, которая не могла уложиться в её понимании всего происходящего.

ГЛАВА 2. НОЧНОЕ БЕГСТВО.

Нея зашла в комнату своей дочери и стала протирать от пыли полки, подоконник, тумбы и в конце добралась до письменного стола. Делала она это больше механически, по привычке, не предавая большого значения тому, что пыль все равно местами продолжала лежать в труднодоступных местах, как и прежде скопившись кое-где уже приличным слоем. В последнее время она очень плохо выглядела и было весьма удивительно, откуда она умудрялась черпать силы, для того, чтобы по-прежнему исправно следить за домом и выполнять всякого рода привычные домашние работы. Все эти дни бесплодного ожидания легли тягостным бременем на её плечи и она уже была близка к тому, чтобы сорваться в бездонную пропасть безнадежности и смириться с тем, что её ребенка больше никогда с ней не будет. Раз за разом она прокручивала в голове тот самый эпизод, когда за её спиной неожиданно возникла фигура Митча и каждый раз она ловила себя на мысли, что этот образ, наверное, навсегда уже впечатался в её сознании вместе с последним образом сына. Неизменно, по телу пробегала мелкая дрожь от неустанно всплывавшего в голове тягостного воспоминания. Это все, что она теперь помнила, каждый раз, как назойливые мысли возвращались к её маленькому сыну. Горестной ассоциацией о сыне, стала уродливая беспощадная маска, отнявшая у неё Вилема без тени сомнений, нисколько не колеблясь и ни о чем не сожалея. Если бы только она могла видеть глаза похитителя. Если бы только она могла хотя бы ненадолго заглянуть в них. Но в голове лишь всплывали пустые стеклянные глазницы черного противогаза и, порой казалось, что никаких глаз за ними и быть не могло, так как такое расчетливое злодейство просто не под силу обычному человеку. Она скользнула взглядом по столу, приходя в себя и возвращаясь в реальный мир из топкой трясины собственных размышлений. На столе дочери она заметила необычные записи. Нисколько не удивившись, она продолжила свои незатейливые движения по уборке поверхности и, чуть-чуть не рассчитав движение рукой задела блокнот, который тут же вращаясь в воздухе с тихим шелестом, полетел к её ногам. У Неи не было привычки рыться в чужих вещах, будь то даже вещи собственной дочери. Однако блокнот, который она случайно смахнула со стола, в итоге привлек её внимание, когда она его поднимала, чтобы положить на место. Поневоле взгляд пробежался по строкам аккуратно выведенным на клетчатой бумаге ровным подчерком и так и остался на нем, сосредоточенно вчитываясь в написанное. Это был некий общий список с небольшими пометками в виде галочек и коротких оторванных фраз и коментариев. Под первым пунктом перечня значилась палатка, далее шел спальный мешок, дополнительное одеяло, оборудование для устройства костра, два фонаря, сменная одежда и далее список продолжался уже на следующей странице. Было очень похоже на то, что её дочь задумала дальний поход. Куда это вдруг она надумала идти, да ещё и с такой серьезной предварительной подготовкой? Предметы и оборудование из списка, явно были предназначены для одного человека, но даже если бы они и задумали поход с отцом, Эрван наверняка уже бы давно поставил её об этом в известность. Нет, наверное, её муж, так же как и она не догадывался об этой странной подготовке. Что же это, неужели её дочь собралась в путешествие, даже не удосужившись поставить об этом в известность своих родителей? Разве такое возможно? И тут от неожиданности Нея медленно осела в ближайшее к ней кресло. Она все поняла. Не сложно было догадаться, что целью её предприятия мог быть только её брат. Она прекрасно знала, что Гелард, видевший Митча самым последним из всех, сделал предположение, что тот мог бежать с ребенком куда-то за пределы предместий старого города. Куда-то очень далеко, так как он успел заметить в его ангаре основательные сумки, которые Митч должно быть захватил с собой отправляясь в путь. Единственно проблемой было то, что никто не знал, куда отправился похититель. А снег, выпавший почти сразу же после того, как Митч скрылся, уничтожил все его следы. В очередной раз навалившиеся неподъемным грузом горькие воспоминания дали о себе знать и слезы хлынули неудержимым потоком. Нея ещё не научилась бороться с собственной памятью, которая всякий раз предавала женщину, остро раня её чувства и вызывая бурю тяжелейших внутренних переживаний. Вытерев слезы, она собралась с духом и, захватив с собой блокнот, вышла в коридор и пошла вниз на кухню, где сейчас находилась её семья и мирно завтракала. По лестнице она спускалась вплотную прильнув к перилам, едва держась на ногах – уж слишком сильными были её впечатления от того, когда ей на долю мгновения представилось, что будет, если она вдруг потеряет и второго своего ребенка. Это будет самая настоящая катастрофа и как тогда она будет с этим жить, она себе даже и не представляла. Нет, она сейчас же должна потребовать от этой негодной девчонки, чтобы та покончила раз и навсегда со своими безумными планами, а иначе... Иначе ей придется прибегнуть к крайним мерам. Ведь она же провела девятнадцать лет своей жизни взаперти и наверняка на неё может подействовать угроза провести под замком ещё столько же, если она не выбросит из своей головы эту чушь. Несмотря на явную абсурдность последнего своего порыва, состояние Неи было таково, что она всерьез сейчас подумывала о возможности запереть дочь в доме.
- Ну и когда ты задумала это сделать? – Яростно спросила она, обрушившись на свою ничего не подозревающую дочь злобным тоном, пока та мерно уплетала утренний завтрак. Чтобы подкрепить свои слова, она протянула к её носу блокнот и бросила его прямо рядом с её тарелкой, так что Тия резко отшатнулась и вздрогнула от неожиданности и испуга. Тия ещё никогда не видела свою маму в таком состоянии. – Когда я прочитала, что там написано, я сразу же все поняла. Даже не пытайся искать отговорки или оправдания. – Строго закончила она, ожидая честного и немедленного ответа от дочери, которая заметно оторопела, а об присутствии какого-либо у неё духа вообще говорить не приходилось.
- Я просто... понимаешь, я. – Растерянно пролепетала Тия, пытаясь зацепиться хотя бы за какую-нибудь ничтожную мысль, чтобы сформулировать все то, что ей хотелось сказать, но единственное о чем она сейчас думала, так это то, что ни мама, ни папа не за что ей не поверят. А тот факт, что все раскрылось, так или иначе требует от неё хоть какого-нибудь вразумительного объяснения. Как же все-таки опрометчиво она оставила этот список на своем столе, причем она ведь даже и помыслить не могла, что мама заметит его и уж тем более не рассчитывала на то, что она сразу же во всем разберётся. Она очень сильно недооценила состояния своей матери и теперь обязательно поплатится за это. Вот только вопрос: чем поплатится?
- Мне все равно. Ты должна, просто пообещать мне, что никогда не сделаешь этого. – Потребовала Нея решительным голосом, тогда как на глаза навернулись огромные капли несдерживаемых слез. Она прекрасно знала, что значит ожидать того, чего никогда не случится, того, чего никогда не будет. – Я уже потеряла одного ребенка. – Продолжила она твердым голосом, превозмогая свои чувства. – И теперь я не хочу совсем потерять всего того, что у меня ещё остаётся.
- Но, мама, Вилем жив и я знаю, где его нужно искать! – Не выдержала Тия, повышая голос и раздраженно вскакивая со своего места. Ей не понравилось, как мама проговорила последние слова. Казалась, что она совсем сдалась, смирилась с тем, что Вилем пропал безвозвратно. Но нельзя сдаваться, когда все ещё остается надежда. Как жаль, что она не может им рассказать всего того, что она видела во время последнего сеанса. Но даже если бы она и ничего не узнала, она все равно была бы готова отправиться в любом направлении и провести в странствиях хоть пол жизни пока в итоге не отыскала хотя бы каких-нибудь следов похитителя. Наверное, если бы она попыталась сейчас объяснить все, что ей было известно, это только расстроило бы её мать ещё больше. Да и Зиане безусловно в итоге бы тоже досталось. Не хотелось бы Тии отплатить ей за все те знания, что она ей дала подобной монетой. Хотя Зиана и просила все рассказывать своим родителям, все же были вещи, которых она так и не смогла открыть своим близким. Такие вещи, как сеансы и все то, что она во время них видела – было чем-то сокровенным для неё и, пожалуй, никто не смог бы её правильно понять за исключением самой Зианы. Нет, она ничего не расскажет об этом, даже если ей уж совсем будет нечего сказать в своё оправдание.
- Довольно. – Рявкнула взбешенная мать. – Пообещай, или в противном случае, ты больше вообще не покинешь этого дома!
- Нея. – Протянул раздосадованный Эрван, все это время безмолвно наблюдавший за женской перепалкой. Он не смел прервать их до этого момента, прекрасно понимая чувства обоих, но теперь, по его мнению, жена начала перегибать палку.
- Откуда ты можешь это знать, где его искать? – Гневно произнесла мама, в то время как глаза поблескивали плохо скрываемой надеждой.
- Просто знаю и догадываюсь где он сейчас. – Тихо отрезала Тия, вернув себе самообладание, и разговор на этом был закончен. Она развернулась и, предусмотрительно забрав со стола лежавший теперь там блокнот, удалилась к себе в комнату, оставив остатки своего завтрака на полупустой тарелке. Конечно, она знала, а точнее, была почти уверена в том, где следовало искать похитителя её брата. Связь между Митчем и Хетом, была куда более сильной, чем многим могло показаться. Возможно, даже сам Митч до конца не догадывался, почему отправился в те далекие земли, откуда незадолго до этого вернулся Хет. Хет все еще имел власть над своим телом. Может он был и мертв, но косвенно, его воля, теперь была волей Митча, которую он унаследовал от своего приемника. Единственное чего бы желал Хет, не оборвись его жизненный путь столь скоропостижно, так это вернуться обратно, вернуться туда, где ему было действительно хорошо. Туда, где был его новый дом. Митч же теперь отправился туда по странному наитию, ведомый навязчивой идеей о новой жизни. Тия все это видела и осознание этого пришло куда более позднее, чем все то, что она поняла в первые минуты после завершения сеанса. Это словно постепенно раскрывалось перед ней, после того, как она день за днем снова и снова анализировала свои видения. Ей открылось гораздо больше, чем Митчу и чуточку больше, чем Хету. Она была невольным свидетелем того, как судьба связала их сознания воедино и все та же судьба указала теперь уже Тии на то, какими они стали в итоге. Бессмертная жизнь одного человека в непокорной сущности другого.
Поднимаясь в свою комнату в гробовой тишине, она посмотрела на блокнот и скривила губы в горькой улыбке. Эти записи, найденные её матерью – были просто ребячеством. Ей почему-то отчетливо представилось, как она будет преодолевать долгий путь в одиночку и уж конечно, в ходе всего этого похода, понадобится гораздо больше оборудования, чем она могла себе представить. Невозможно знать всего наверняка, когда делаешь что-то в первый раз. А это дело, очевидно, было весьма сложным, и она к нему только подступалась, с каждым разом задаваясь все новыми и новыми безответными вопросами о том, как она все это проделает. Самым непростым во всем этом было то, что она попросту не знала, куда именно направлялся Митч. Предполагалось, что это было далеко. Но как далеко, она не знала. Она даже не знала, в каком направлении ей идти, а первым и единственным ориентиром была площадка со старыми ангарами, в которых Митч устроил свою мастерскую. Оттуда он направился куда-то в южном направлении. Очевидно, за тем он вышел на какую-нибудь ближайшую крупную трассу и теперь продвигался по ней день за днем, наверняка ожидая погони, от чего перемещаться он должен был весьма и весьма быстро. Ей вдруг подумалось о том, как Вилем переживает путь и что при этом чувствует. А что если он не выдержит такого длительного перехода? Что если Митч окажется не таким уж хорошим отцом, или в какой-то момент просто решит для себя, что Вилем в действительности не его сын? Что же будет тогда? Если, если, если. Бесконечность вопросов, от которой порой болела голова и чтобы унять весь свой внутренний пыл, нужно было просто отправиться в путь. Именно там, она бы нашла успокоение и именно там, начала что-то делать, отыскивая ответы на свои сегодняшние вопросы. А сидеть и ждать – ей было в тягость. Нет, она должна действовать, причем решительно и по возможности как можно быстрее. У неё уже был план дальнейших своих действий, но для начала ей нужно было повидаться с Зианой. Было кое-что, что нужно было узнать у неё. Ей уже довелось прочитать последнее обращение Хета, которое он оставил специально для Зианы перед самой своей кончиной. Но Зиана так же говорила, что Хет составлял подробное описание своего маршрута, что-то вроде путевых заметок. Это был тот самый ключ, который необходимо было достать во что бы то ни стало. Без него, ей никогда не отыскать Митча, который прямо сейчас руководствовался теми же путевыми заметками, позаимствованными из памяти Хета.
Нужно было встретиться с Зианой. Без лишних приготовлений, она захватила пальто из своего шкафчика и снова направилась вниз. К её облегчению, на кухне уже никого не было. Тия спокойно вздохнула и направилась к выходу. Ей бы сейчас очень не хотелось встречаться взглядом ни с отцом, ни с матерью, которые явно были настроены скептически абсолютно ко всем замыслам своей дочери. Накинув пальто, она вышла из дома и направилась к выходу из обители, где совсем неподалеку располагался дом Геларда. Именно там Тия намеревалась найти свою наставницу. День был солнечный и её почти сразу же ослепило отблесками белоснежного снега, блестевшего в потоке ярких лучей, словно россыпь драгоценных камней покрывавших землю уже достаточно толстым слоем. Мороз пощипывал щеки. На улице было настолько хорошо, что становилось даже обидно, что она упускает все это, в то время как на её голову повалились все эти взрослые проблемы, от которых у неё просто не было никаких сил и желания радоваться новым красочным преображениям в природе. Единственная центральная дорога обители быстро вывела её к дому Геларда. Окна были плотно зашторены. Странно, он обычно никогда так не делал. Так бывало только в тех случаях, когда он собирался куда-нибудь за пределы обители, чтобы все знали, что его нет в поселке. Его вместительный двухэтажный дом стоял почти самым последним в ряде жилищ обители. Он почти ничем не отличался от прочих, кроме того, что рядом с ним не было садов. Гелард никогда не отличался любовью к земледелию. Ему скорее были ближе все эти бесчисленные механизмы, коими была оборудована обитель внутри и за её пределами. Так же у него располагался пульт наблюдения за всей территорией внешнего периметра поселка. Во все времена, её отец был верным другом и помощником этого человека, от чего дверь в его дом, была всегда открыта для юной Тии. Она подошла и решительно постучала, надеясь, что наверняка кто-нибудь да должен быть дома, если уж не Гелард, то Зиана точно там. Она уже неплохо обжилась в их поселке и многие стали признавать в ней ту самую девушку, что однажды покинула их присоединившись к братству оракулов. Порой Тии даже казалось, что её наставница либо покинула братство, либо вскоре это сделает, так как частота их встреч в поселке резко возросла за последнее время, из чего следовало, что Зиана уже какое-то достаточно продолжительное время не придерживается своего привычного кочевого образа жизни. Должно быть она основательно забросила свою практику проведения сеансов. Тем временем на настойчивый стук по прежнему никто не подходил к двери. Куда же они оба пропадали? Время завтрака еще не прошло, был выходной день, так что и Гелард, и Зиана должны были быть дома. Однако без сомнения дом этим утром одиноко пустовал, в то время как хозяева не торопились с возвращением. Идти назад в свой собственный дом ей не хотелось, так что Тия спустилась на крыльцо и уселась на заснеженную лавочку, предварительно расчистив себе на ней место. Странно, Зиана не говорила, что она куда-нибудь собирается. А Гелард так вообще не имел обыкновения покидать обитель в выходные дни, тем более с самого утра. Все таки, было весьма необычно, что их не было. В душу закрались странные подозрения и Тия стала испытывать нечто походившее на переживание, хотя каких-либо явных причин к тому не было. Она продолжала сидеть, угрюмо взирая на отсыревшую стену обители, местами покрывшуюся серыми пятнами, явственно выделяющимися на ослепительно белом фоне поверхности стены. В голове ни единой мысли. Пожалуй, впервые за несколько дней. Стоило только начать кого-нибудь ждать, чтобы достичь этого поистине наивысшего состояния спокойствия. Так, в одном мгновенье, для неё прошло минут десять или пятнадцать, когда наконец слева от неё раздался пронзительный лязг открывшейся сейфовой двери в обитель. Сейчас кто-то должен был возникнуть в арочном проходе и Тия направила туда свой заинтересованный взор, ожидая увидеть знакомые лица. Сначала появилась одна фигура, а за ней следом как-то неуклюже сразу же ввалилась внутрь и вторая. Пришельцы устало притворили за собой дверь и не говоря ни слова и не поднимая голов, побрели в направлении Тии. Оба шли, будто не видя ничего вокруг, из последних сил пытаясь добраться до своего дома. Они держались за руку, и при виде их растрепанного вида, Тия тут же заподозрила что-то неладное. Ошибки быть не могло. Это была Зиана, а вместе с ней и Гелард. Оба подавленные и словно бы измученные долгим переходом. Одежда местами мокрая, местами в земле и грязи, как будто они в спешке бежали от кого-то, или чего-то неизвестного. Сердце Тии болезненно ёкнуло. Что с ними произошло? Откуда они явились в таком плачевном состоянии?
- Зиана! – Обратилась Тия к женщине, которая, вообще не обращая ни на что вокруг своего внимания, прокурсировала мимо, даже не взглянув на неё. Будто приходя в себя от прозвучавшего в голосе нетерпеливого тона, Гелард повернулся и одарил Тию недоуменным взглядом.
- Заходи. – Тихо скомандовал он, открывая дверь и запуская перед собой сначала Зиану, а потом и Тию.
- Что с вами стряслось? – Взволнованно, проговорила Тия, понимая, что эта пара была явно не в себе.
- Позже. – С отсутствующим видом отрезал Гелард каким-то странным бесцветным голосом. – Главное, что мы живы. – Тия совершенно не поняла, что он имеет в виду, но твердо решила не докучать сейчас им своими расспросами, понимая, что нужно дать им немного времени, чтобы прийти в себя.
Не говоря ни слова, Зиана почти сразу же отправилась в ванну немного замешкавшись, пока снимала свой вымокший почти до нитки плащ, а Гелард, ожидая своей очереди вовсе не раздеваясь удобно устроился в своем любимом кресле и, достав из своих закромов на ближайшей книжной полке драгоценную заначку, вытянул из небольшого коробка белую бумажную трубочку с оранжевой полоской фильтра. Никогда ещё Тия не видела Геларда в таком подавленном состоянии. Так же как и её отец, он мог позволить себе закурить лишь только по весьма особому случаю. Смакуя каждый сладостный вздох горьковатого дурмана и бесцельно проводя взглядом по потолку, он не преминул достать вторую сигарету, как только добрался до самого фильтра первой и тут же раскурил и её. После второй истлевшей сигареты, его жадный аппетит в табаке был удовлетворен и взгляд его стал чуть более осознанным, но при этом очень сонливым. Он по-прежнему хранил молчание. Взгляды Тии и Геларда наконец встретились и, понимая, что он должен прервать затянувшуюся паузу хотя бы какой-нибудь членораздельной фразой, он приглушенно откашлялся и, глубоко вздохнув, начал свое повествование стараясь припомнить все то, что произошло этой небывалой ночью. Память неохотно выдавала воспоминания и хронология событий время от времени нарушалась, так как хорошо запомнились лишь самые острые моменты, в то время как все остальное ушло весьма и весьма далеко на задний план, так что казалось, что некоторых событий попросту и не было, либо же теперь они выглядели на фоне прочих очень далекими, как если бы они произошли не менее недели тому назад.
- Ума не приложу, что я видел, и как такое вообще могло произойти. Зиана пыталась объяснить мне всю обратную дорогу, но я так и не смог пока ничего понять. С её слов, мне стало ясно, что закончилось это только к утру, когда мы собственно и смогли вернуться в обитель. А раньше почему-то никак не получалось. Как сказала Зиана: «Пока ещё не наше время». Бог знает, что она имела в виду. – Задумчиво произнес Гелард будто говоря это самому себе, не торопясь с началом самого повествования, а затем, ещё более серьезно добавил. – Но мы выбрались. Мы живы. – И с этими словами он углубился в свою память, больше ни о чем не раздумывая и не пытаясь найти потаенного смысла в том, что произошло с ними этой ночью. Он просто вспоминал и рассказывал то, что пережил за последние восемь часов.

Ночь уже давно накрыла весь окружающий мир своим пологом и ярко горевшая на небе луна освещала своим мягким серебристым светом узкую пустынную дорогу, на которой с минуты на минуту должна была появиться Зиана. Она немного задерживалась, но повода для переживаний пока что не было. Она предупреждала Геларда, что собрания оракулов, бывало, очень сильно затягивались и заканчивались только далеко за полночь. Конечно, вариант простоять здесь всю ночь его не радовал, но с другой стороны, он сознательно пошел на это, настояв на том, чтобы встретить её. Ему было куда спокойнее быть с ней, чем переживать дома и постоянно думать о том, что она совершенно одна шла где-то по ночной дороге. Нет, уж лучше переживать муки ожидания, чем муки неведения. Так ему было куда надежней и спокойней. Он делал все правильно, даже если ему предстояло ждать её хоть до самого утра, на что он, впрочем, сильно не рассчитывал. По поведению и её отношению, он уже давно понял, что все эти собрания были ей в тягость, так что она наверняка покинет это сборище при первой же удобной возможности еще до его завершения. Эта мысль была отрадной для него. Он хорошо помнил те времена, когда она решила уйти от него, те времена, когда она променяла его, на общество этих фанатичных отщепенцев. Общество, отнявшее у них так много времени, прежде чем они встретились вновь. Да, он определенно испытывал острую неприязнь к тому, чем она занималась последние годы, однако высказав ей лишь однажды все то, что он думал по этому поводу, он не стал давить на неё и требовать немедленно прекратить все это. Её решение покинуть оракулов, было её и только её, что было для него очень отрадным. Спустя столько лет борьбы с собой и этим миром, она все же выбрала его. Его, а не шайку оракулов и за это он был ей благодарен больше всего на свете. За это он готов был позабыть все обиды и ни толику не сомневаясь начать все с самого начала. Мысли все глубже уводили его по странным закоулкам сознания, тогда как Зианы все не было. Снег вторил поблескивавшим плеядам горевших в небе звезд, а в чистом воздухе все сильнее укреплялся ночной мороз, заставляя Геларда энергичнее поплясывать на месте, чтобы хоть как-то сохранить тепло в остывающих ногах.
Неподалеку показалась одинокая фигура. Еще не видя её, он уже признал её по шагам и сердце его тут же радостно запело в ожидании столь желанной встречи. Немного задержалась – но ничего страшного, оно того стоило. Порой недолгое ожидание значительно увеличивает ценность встречи. Перекинувшись парой радостных приветственных фраз они теперь уже вместе направились вдоль дороги, совсем не обращая внимания на затаившийся вокруг них мир, который был куда более блеклым для обоих еще какое-то мгновение назад. Не смея больше держать в себе события, произошедшие сразу же после собрания, Зиана поведала Геларду и про жутковатый разговор со старейшиной, и о том странном и неприятном чувстве, что она испытала, после разговора со своей старой знакомой из братства. Все это не заняло у неё много времени, так что, уже через пол часа ей стало гораздо легче и то неприятное чувство, мучавшее её до сих пор, совсем отступило и она окончательно уверилась в правильности своего решения остаться с Гелардом, чувствуя в нем опору и еще большую душевную необходимость, чем когда-либо до этого. Узкая колея тем временем медленно вела их в гору и в какой-то мент они замолчали поглощённые преодолением подъема. Им было приятно находится в компании друг друга и молчание, царившее уже достаточно долго нисколько не смущало обоих. И тут, в этом молчании и сказочной ночной тишине зародились совершенно неуместные звуки чьих-то неизвестных шагов. Быстрая поступь была очень легкой и будто возникла из ниоткуда. Участок дороги, на котором они сейчас находились, был без каких бы то ни было развилок или ответвлений, что говорило в пользу неприятного факта о том, что пришелец все это время беззвучно их преследовал, но теперь, должно быть, захотел заявить о своем присутствии, больше не намереваясь таиться от их слуха.
- Кто бы это мог быть. – Пробормотал насторожившийся Гелард, которого совсем не обрадовала мысль, что кто-то все это время незаметно следовал за ними. Допустить вероятность того, что это было всего лишь совпадение и их пути совершенно случайно пересеклись с неким запоздалым путником, оказавшимся на той же дороге что и они, было просто невозможно. Очевидно, что преследовавший их человек, а шаги были именно человеческие, шел именно за ними. Они остановились и стали всматриваться назад, ожидая появления на призрачном горизонте чьей-нибудь фигуры. Они только что преодолели подъем и теперь двигались по склону, так что пригорок, который они могли теперь видеть позади себя, полностью ограничивал обзор всей пройденной ими дороги. Преследователь был хитер, ведь он крайне удачно выбрал время и место, чтобы дать о себе знать. Незнакомец помедлил, остановившись где-то за пригорком все еще оставаясь недосягаемым для взора насторожившейся пары, будто размышляя показываться ли ему или нет. И на какое-то время все совершенно стихло.
- Я забыла тебе сказать. – Промолвила Зиана дрожащим голосом. Очень было похоже, что она напугана до ужаса. – С тех самых пор, как я распрощалась со старейшиной, меня не покидало чувство, что за мной кто-то следит. – Последние слова были произнесены совсем тихо, будто она боялась представить, что это и впрямь может оказаться самой настоящей правдой.
- Не бойся. Кто бы это ни был, мы узнаем у него, так ли это. – Твердо произнес Гелард, не желая выдавать своего волнения, которое, тем не менее, уже предательски закралось и в его душу. – Эй, кто это там? – Крикнул он и всего его самообладания вдруг как ни бывало. На его громогласный оклик скрипучие шаги тут же возобновились, только теперь преследователь не шел, а бежал к ним со всех ног. Чего же он ждал до этого? Неужто этот некто пытался узнать их по голосу? Гелард усмехнулся своей глупой догадке и, прищурившись, начал разглядывать возвышенность, залитую лунным светом. И тут он обмер от неожиданности, понимая, что его глупейшая догадка оказалась самой настоящей правдой и он, по-видимому, совершил свою самую большую непреднамеренную ошибку. На пригорке показалась бегущая к ним фигура. Доносившиеся до их слуха шаги были мягкими, и казалось, что издавать их мог человек небольшой и хрупкий, но вот только принадлежали они огромному исполину, мчавшемуся на них разверзая ночь своим хриплым дыханием. Он явно рассчитывал прежде, как следует напугать своих жертв и надо сказать у него это неплохо получалось. Зиана взвизгнула и попятилась назад, схватив за плечо Геларда и дергая его одежду что было сил, чтобы он не вздумал изображать из себя героя. Даже ей, человеку далекому от насилия, было ясно, что он никак не сможет справиться с этим великаном, а из неё получится неважная помощница.
- Бежим! – Не выдержав закричала Зиана что было сил прямо над ухом Геларда, который как завороженный, оторопело наблюдал за приближением их преследователя. Полы плаща незнакомца развивались во все стороны, а на косматой голове виднелось два поблескивающих лютым гневом глаза. В воздухе раздался звериный рык, исходивший от бегущего к ним человека. И тут Гелард все окончательно понял. Это был тот немой гигант, которого он собственноручно удавил в ангаре Митча. Теперь Гелард почему-то страшно жалел, что был столь снисходительным и подарил ему тогда жизнь. Да, ему уж точно было, что вспомнить в адрес Геларда и, наверное, этой ночью, он мог до конца и не признать своего обидчика, но вот когда услышал его знакомый голос, наверняка узнал в нем своего недавнего противника. Положение, из неопределенного, внезапно, стало до крайности отчаянным. Больше не сопротивляясь, Гелард поддался настойчивому усилию Зианы и ноги быстро понесли их прочь. Схватившись за руки, чтобы ни в коем случае не потерять друг друга, они стремглав помчались вниз по дороге, не решаясь оглянуться назад, чтобы вдруг не оказалось, что великан нагоняет их. Они лишь слышали быстрые детские шаги за собой, его хриплое дыхание и повременные хищные вскрики и этого было достаточно, для того, чтобы ноги не чувствовали под собой заснеженной дороги, а дыхание оставалось на удивление ровным, не смотря на копившуюся от жуткой гонки усталость.
Скрип снега за спиной вдруг стих и Гелард уж было подумал, что преследователь выбился из сил и остался далеко позади, как обернувшись, понял, что шаги их преследователя просто стали, из тихих, совсем неслышными. От чего это случилось, он в подобном положении объяснить не мог, да и в голову что-то не приходило ни одной здравой мысли, последняя из которых улетучилась пару минут назад под напором крайне неординарной ситуации, в которой он оказался вместе с Зианой. Положительным моментом было то, что дистанция между ними и преследователем все еще сохранялась. Отрицательным – Зиана явно выбивалась из сил под тем темпом, что он ей задавал. Поразительно, но его вдруг посетила мысль о том, что не престало мужчине бежать вот так под руку со своей возлюбленной от опасности. Он вполне мог бы остановиться и заступиться за неё, однако вместо этого, он бежал даже быстрее, чем она и единственное что его действительно успокаивало, так это то, что она была всецело не против подобному поведению с его стороны.
Что же все-таки произошло, почему он совсем перестал слышать его шаги? Во тьме ночи, что-то явно изменилось, но в горячке погони, он никак не мог сообразить, что же теперь было не так. Он почувствовал, как ему становится невыносимо жарко. Его тело вполне адекватно реагировало на испытываемый стресс, с той лишь разницей, что в его зимней одежде стало намного жарче, чем обычно бывало. К тому же, потоки воздуха, которые еще мгновение назад были ледяными, неожиданно потеплели и теперь приятно обдували его разгоряченное лицо. Не без удивления он обратил внимание и на то, что теперь они бежали не по асфальтированной дороге, а по бурой бугристой земляной поверхности, хотя это по-прежнему был все тот же склон, с той лишь разницей, что местность стала куда более лесистой, чем прежде. Неужели они умудрились сбежать в овраг и теперь их жуткий марафон продолжался в лесной чаще? Но как им удалось это проделать, когда Гелард совершенно не помнил, когда это они вдруг успели покинуть асфальтированное полотно? Вокруг них творилась самая настоящая чертовщина. И тут он сделал свое последнее и самое страшное открытие. Земля под его ногами была совершенно сухой, снега не было, а на деревьях, очевидно, сонливо покачивались свежие листья. Голова пошла кругом. Как они умудрялись все еще бежать он ума не мог приложить, но, наверное, виной тому был все тот же исполин, который, не взирая на все случившиеся метаморфозы, по прежнему гнал их перед собой словно дичь, сотрясая ночь своим диким иступленным рыком, который теперь больше походил на громогласное мычание. Он будто совсем и не заметил, что произошло вокруг него, продолжая следовать своей цели и понемногу начиная догонять своих жертв.
Тут к захлебывающемуся дыханию за их спиной добавился отдаленный гомон оголтелых голосов раздавшихся со всех сторон разом. Гелард и Зиана продолжали бежать, но преследователь вдруг остановился. Прямо перед бегущими пронесся огромный силуэт невиданного животного. Бросив на него взгляд Гелард увидел, как зловеще поблескивала сталь наконечника в лунном свете на копье неизвестного и понял, что дорогу им пересек не кто иной, как всадник. Полуобнаженный торс человека восседал на коне и сейчас направлял животное в обратном направлении. Он бросил быстрый взгляд на бежавшую пару и Гелард успел заметить во тьме два поблескивающих злобой черных глаза на необычном лице, обильно изукрашенном белыми и красными линиями. Казалось, что он не предал никакого значения бегущим, в то время как все его внимание было устремлено на застывшего позади них великана. Воспользовавшись этим, Гелард присмотрел располагавшийся неподалеку густой кустарник и мигом направился туда, увлекая за собой и Зиану, которая уже почти выдохлась и вот-вот должна была рухнуть от бессилия. Они нырнули в густую зеленую стену, частично образованную раскинувшимися ветвями ивы, и оба обессилено повалилась наземь. Гелард почувствовал, как тяжело дыша, его спутница прильнула к нему, дрожа всем телом от страха и напряжения. Оставалось надеяться, что всадник, не заметил, куда они подевались, поскольку выглядел он весьма воинственно и непосредственная встреча с ним ни сулила ничего доброго. Гелард чуть раздвинул полог растительности, вглядываясь в то, что теперь происходило на небольшой оголенной поляне чуть выше по склону горы. Немой исполин стоял неподвижно, в то время как к нему со всех сторон приближались улюлюкающие и по собачьи лающие всадники, которые всем своим видом и необузданным поведением очень сильно напоминали дикарей. Кольцо мало-помалу сжималось, но лицо исполина ровным счетом ничего не выражало. Он был совершенно спокоен и, казалось, был готов ко всему. Он поглядывал на всех поочередно и очевидно настраивался, ни то к бою, ни то сразу к смерти, поскольку дикари все время потрясали в воздухе копьями и было понятно, что они вот-вот пустят их в ход. Один из них подъехал прямо вплотную к нему и произнес какие-то слава на совершенно незнакомом наречии. Это был тот самый всадник, который пересек им с Зианой дорогу. Гигант молчал и, не отрываясь, буравил своим тяжелым взглядом всадника. Тот повторил свои слова, которые очевидно были каким-то вполне конкретным вопросом, но в ответ получил все то же исчерпывающее презрительное молчание. Для пущей убедительности он полез за пояс и достал оттуда нож и, совершив горделивый круг, красуясь и намеренно призывая к вниманию присутствующих собратьев, собирался было уже спрыгнуть с коня и броситься прямо на незнакомца под бурные ликующие возгласы соплеменников, как тут же получил пулю в грудь не успев даже толком приподняться со своего седла. Его конь встал на дыбы от внезапного хлопка и отскочил в сторону. Тело убитого всадника распласталось на спине коня и медленно съехало вниз под тихий гомон опешивших наездников. Гигант, сжимая в руках пистолет, презрительно скривил губы и наставил его на следующего ближайшего к нему всадника. Зиана вздрогнула и едва не вскрикнула от неожиданного поворота событий. Чтобы подавить в себе поток бурных чувств, проснувшийся в ней при этом, она еще крепче прижалась к Геларду, пряча глаза у него на груди, больше не желая наблюдать за разворачивающейся драмой. Ночь озарилась бешеными криками и четверо оставшихся на поляне стали по очереди выкрикивать какой-то кличь и уже через мгновенье к ним стало подтягиваться все больше и больше всадников. Длилось это до тех пор, пока их общее количество не перевалило за двадцать разъяренных дикарей покрытых пестрой боевой раскраской, что-то бегло выкрикивающих на своем языке указывая на убитого человека. На некоторых из них, в призрачном лунном свете поблескивали алые пятна застывшей крови, а царившая атмосфера беспокойства и возбуждения говорила о том, что они только что с кем-то сражались. Должно быть, гигант совершенно не рассчитывал на такой исход, поскольку внешне теперь он выглядел куда менее уверенным в себе, чем до этого. Возможно, он полагал, что произведет ошеломляющее впечатление, продемонстрировав в действии огнестрельное оружие, однако толпа ничуть не удивилась, скорее от них исходило всеобщее негодование от того, что этот самоуверенный чужак, выглядевший бывалым воином, посмел воспользоваться столь подлым оружием. Было заметно что они хорошо знают, с чем имеют дело, так как большинство воинов не особенно желало приближаться к вооруженному человеку постоянно перемещаясь и не давая в себя прицелиться, тогда как несколько смельчаков всячески пытались его отвлечь то приближаясь к нему, то отступая, а все прочие норовили зайти со спины. Их совместная тактика была уже не раз отработанна, а их стройные передвижения были хорошо отлажены словно на поле предстал единый живой организм неустанно колыхаясь и двигаясь, так что роковое кольцо вокруг несчастного стрелка стало понемногу сжиматься. У Геларда засосало под ложечкой. Намечалось что-то ужасное и он смотрел на своего бывшего преследователя уже не с опаской, а с сожалением и сочувствием. Было понятно, что когда дикари совершенно измотают его, то непременно отомстят за павшего от его рук воина. Неожиданно наездники заметались кто куда и в галдящей толпе из ниоткуда появился еще один конный воин, однако в руках у него было не копье. В своих руках он крепко сжимал фитильное ружье готовое вот-вот разразиться выстрелом и, набрав немыслимую скорость, он вихрем промчался мимо своей жертвы, мастерски выстрелив убийце точно в плечо. Исполин даже не успел вскинуть руку со своим оружием, чтобы выстрелить в ответ. Пистолет теперь лежал на земле, а гигант остался стоять в густом облаке порохового дыма, корчась от боли и сжимая истекающее кровью, раздробленное плечо. Наверняка всадник мог бы запросто и убить его, но только не после того, что тот сделал. Теперь он нужен был им живым. В толпе раздались ликующие возгласы и ближайшие воины тут же ловко накинулись прямо со своих коней на обезвреженного гиганта.
В который раз долину огласили душераздирающие крики. Казалось, что пленника убивают уж очень медленно. Он орал и всхлипывал снова и снова, под одобрительные собачьи вой и тявканья, исходившее от дикарей, которые очевидно, были весьма довольны мучениями своей жертвы. Все это, от начала и до самого конца, когда все наконец-то окончательно стихло, слышали и Гелард, и Зиана. Гелард больше не решался заглядывать за скрывавшую их живую стену. Ему было достаточно того, что он поневоле слушал творившиеся за пеленой листвы ужасы. Они оба, крепко прижавшись и не опуская друг друга, то и дело вздрагивали от очередного дружного гогота толпы под аккомпанемент стенаний жертвы, которая все больше и больше ослабевала от чудовищных пыток уготованных разъяренным племенем. Конец для гиганта был близок и когда он подошел, то и Гелард, и Зиана поблагодарили небеса за то, что они только слышали, но не видели предсмертных страданий человека, который совсем недавно гнался за ними и представлял собой угрозу.

- Так мы там и лежали, не двигаясь, ожидая, что вот-вот они примутся обшаривать все ближайшие кусты. Очень тихо. Даже дышать боялись, не то что пошевелиться, или перекинутся словом. Боялись, что они услышат нас и проделают все то же самое, только уже с нами. Честно сказать, мне жаль того парня. – Закончил Гелард свое повествование. Совсем рядом с ним тихонько устроилась Зиана, уже успевшая покинуть ванную комнату, слушая и в очередной раз, переживая вместе с ним весь этот кошмар.
- И что было потом? – Спросила ошеломленная Тия.
- Потом, мы так и лежали под этим деревом. Хорошо, что было лето. – Последнею фразу Гелард произнес со странным выражением, давая понять, что и сам не может поверить в это бредовое заявление. – С первыми лучами солнца, оказалось, что мы растянулись по центру безлюдной заснеженной дороги. Все, каким-то образом вернулось на свои места, с той лишь разницей, что больше мы не видели нашего преследователя. Очевидно, он остался там? – Спросил он и недоверчиво покосился на Зиану, которая в ответ тут же утвердительно кивнула. – А всадники?
- И всадники там же. – Зиана впервые произнесла что-то членораздельное за все то время, что они были втроем. Чувствовалось, что она до сих пор не отошла от пережитого кошмара.
- А они могли бы оказаться здесь, ну то есть у нас, или что-то в этом роде? – Гелард обернулся и с интересом глянул на Зиану, которая явно крепко задумалась над этим необычным вопросом.
- Получается, что могли бы. – Тихо сказала Тия, отвечая обоим на этот вопрос. Они переглянулись с Зианой и для них двоих что-то прояснилось, что-то стало чуточку понятнее. Гелард же глядел на обоих вопрошающим взглядом. Для него, большая часть из произошедшего по-прежнему оставалось неразрешимой загадкой.
- Иногда такое возможно. – Заключила Зиана с задумчивым видом. – Но только им для этого необходимо чье-то сознание и физическая оболочка. Например Митч, как раз такой человек из прошлого.
- Он же Хет. – Произнесла Тия, утвердительно кивая головой. – Интересно, а смогли бы они очутиться здесь в своем собственном обличии?
- Кто знает? Но после сегодняшней ночи, я бы очень хотела, чтобы это было невозможно. – Зиана глубоко вздохнула и больше не произнесла ни слова относительно этой догадки. Она слишком устала, чтобы обсуждать это и размышлять вслух на столь глобальные и неопределенные темы.
- С тобой это произошло впервые? – Тия все пыталась понять для себя, от чего же такое могло произойти.
- Да. С нами это было впервые. – Она очень серьезно посмотрела на Тию, кое-что припоминая. – Помнишь, как Хет описывал в своем письме необыкновенные способности Эдриана усиливать его обычные сеансы, а в конце они и вовсе очутились в самом настоящем прошлом? Похоже, подобные способности проявились у кого-то из нас двоих. – Она перевела взгляд, и остановилась на лице теперь уже совершенно ничего не понимавшего Геларда.
- То есть, речь идет о прошлом? – Наконец смог он выдавить из себя, не желая поверить собственной невероятной догадке.
- Да. О самом настоящем, реалистичном и очень опасном прошлом. И боюсь, что на днях, нам придется вновь вернутся, и выяснить, кто из нас двоих это вызвал. – Спокойно сказала Зиана, наставительным тоном, так что можно даже было и не сомневаться, что именно так и будет. Гелард только кивнул, покосился на коробок с сигаретами, явственно чувствуя, что этому запасу сегодня придет конец и, собравшись с силами, вышел из комнаты. В его голове осталось только два желания – принять ванну и компенсировать сном потерянную ночь.

ГЛАВА 3. ПРОСЬБА ЭВИТЫ.

Его напряженное лицо склонилось над ней. Было заметно, что он был сильно обеспокоен, а она выглядела так, как если бы пробуждалась от очень длительного сна.
- Я что, упала? – Спохватившись прошептала Зиана недовольным тоном, ощущая под собой холод мягкого снега.
- Да... Прости, я не успел тебя подхватить. – Гелард испытывал неподдельное сожаление о том, что Зиана, буквально в шаге от него рухнула как подкошенная, а он при этом не успел никак среагировать. – Что с тобой случилось?
- Странно. Раньше со мной такого не бывало. – Пробормотала она, когда Гелард одним движением поставил её на ноги. – Должно быть, теряю сноровку. – Добавила она более мягко, когда оказалась лицом к лицу с Гелардом, давая понять, что совершенно не сердится на своего спутника.
- Ты что-то видела?
- Ничего определенного. Мельком заметила современность, но ничего похожего, на то, что мы с тобой видели в прошлый раз. А ты?
- А я? Я погрузился в созерцание и был поглощен живописными видами зимних холмов и лесистых склонов, пока ты не пробудила меня к реальности, припав к моим ногам. – Он улыбнулся и невинно пожал плечами, давая понять, что ничего такого он не испытал, вновь очутившись на том самом месте, где они были свидетелями чудовищной казни своего приследователя всего несколько дней назад. – Сколько раз видел, как это происходит и всегда удивлялся, как это вы умудряетесь сохранять равновесие и все время находиться в устойчивом положении, во время своего транса.
- Так обычно и бывает. – Произнесла она с легким раздражением. – Опытные оракулы в поле этим не занимаются, а стараются предварительно опираться о поверхности стен, деревьев, или ещё чего-нибудь, что возможно использовать. Но очень редко и, зачастую, когда никто не видит – и такое может случиться. – Намекнула она на падение. Она тут же приглушенно расхохоталась, представив как должно быть глупо выглядела со стороны. – Но ты ничего не видел! – Нарочито серьезно произнесла она.
- Если честно, я никогда не умел хранить чьи-то тайны. – Он расплылся в еще большей улыбке, чем теперь была у неё.
- Что ж, получается это ни ты и ни я. – Произнесла она озадаченно, возвращаясь к интересовавшему её вопросу. – Если же это не ты и не я вызвали столь мощное явление, то остается еще один вариант, но его мы уже никак не сможем проверить.
- Почему же?
- Потому что третьего человека из нашего времени, оказавшегося вместе с нами в прошлом, среди дикарей, к сожалению убили на наших же глазах. И все-таки, кто же они такие, эти таинственные адепты в черных плащах? – Продолжила она свои размышления вслух. – Сдается мне, что они куда более значимы для старейшин, чем просто, как охрана или слуги, выполняющие всю грязную работу за них.
- Не знаю. – Коротко сказал Гелард. Зиана уже успела ему рассказать о том, что она видела в городе во время похода с Тией в запретный район и поделиться своими мыслями о том, кто мог напасть на Митча в ангаре. Гелард же знал о них не понаслышке. – Силой и ловкостью этих ребят природа точно не обделила. Я бы не хотел повстречать кого-нибудь из них на своем пути в третий раз. А эти беззвучные шаги... Никогда их не забуду.
Зиана задумалась на мгновенье. Подобные ощущения были и у неё, когда она заметила, как тихо шел Изоргур во время их последнего разговора. Эта странная и может даже незначительная деталь связывала тонкой нитью старейшину и убитого стража. На память пришел и другой случай, когда ей показалось, что она слышала чьи-то шаги в пелене тумана, возвращаясь в обитель вместе с Тией. Кусочки головоломки постепенно выстраивались в зыбкую догадку, которая ей очень не понравилась. Возможно, за ней уже давно следили эти тайные подручные старейшин. Вот только было непонятно – зачем? Может их все-таки как-то заметили с Тией, когда они наблюдали за старейшинами из своего укрытия? Но в тот раз, возвращаясь домой, у неё не было подозрений относительно того, что за ними кто-то следит. Подозрения, появились чуть позже, несколько дней спустя после похищения Вилема. Что же такого произошло за эти дни, что старейшины устроили за ней слежку? Может от них не скрылся тот факт, что один из оракулов перестал исполнять свои обязанности и они решили проследить, чем она в действительности занималась все это время? Теория была не лишена здравого смысла, но все же выглядела немного притянутой за уши. Она ничем таким не выделялась среди прочих, чтобы её отсутствие так уж бросалось в глаза. Нет, должно быть было и еще что-то, чего она возможно и не знала. Так или иначе, сейчас ей следовало идти на встречу с Эвитой и может быть, она раскроет ей свет на часть волнующих её вопросов.
Зиана потратила на сеанс чуточку больше времени, чем планировала и потому теперь они очень быстро вышагивали по заснеженному шоссе, время от времени перекидываясь с Гелардом короткими репликами на отвлеченные темы. Дорога, залитая первыми лучами солнца, теперь уже не казалась такой зловещей, какой она представилась им двумя днями ранее в ореоле лунного света, на фоне которого на них надвигался свирепый преследователь. Толстый снежный наст, покрывавший асфальт, громко скрипел под ногами, цепляясь за обувь. Дремучие оковы голого леса, обступали их с обеих сторон, наполняя окружающий мир еще большей безжизненностью и тоской. Гелард временами озирался по сторонам, высматривая затаившихся наблюдателей, но сегодня они были здесь одни, наедине только лишь с безжизненной природой. Удлиненные тени на дороге становились короче и солнце все увереннее вступало в свои дневные права. Впереди показалась покосившаяся телевизионная вышка. Как время еще не повалило эту сплошь стальную конструкцию – оставалось загадкой. Заснеженные тросы поддерживавшие подкошенный остов в равновесии, играли на ветру и вышка чуть заметно покачивалась, наполняя окружающий мир глубокими волнообразными звуками, становившимися то тише, то громче, словно в воздухе летала какая-то бесконечная заунывная мелодия со сбившимся ритмом. Как и было условлено накануне, Гелард остался позади, продолжая созерцать неизменные колебания стального гиганта, тогда, как Зиана направилась дальше, уже завидя издалека одинокий силуэт своей знакомой. Быстро поздоровавшись, Эвита пригласила её под крышу ветхого одноэтажного барака, который угрожающе накренился в левую сторону.
- Ну а теперь рассказывай, или может быть, ты изменила свое решение? – Неторопливо начала Зиана, внимательно изучая Эвиту. Как и в прошлый раз, она держалась скованно, но было в её поведении и еще что-то. Она плохо умела скрывать мысли на своем лице и Зиана почувствовала, что у её знакомой был еще один, пока непонятный для неё замысел. Она насторожилась и решила выбрать сдержанный нейтралитет в их предстоящей беседе.
- Нет, мое решение в силе. – Голос её был серьезен и она больше не старалась намеренно приглушать его, давая понять, что говорит совершенно открыто. Было видно, что этот разговор действительно важен для неё. – Я очень много думала эти два дня и не нашла ни единого довода в пользу того, что я должна отправиться вместе с экспедицией. Позволь мне быть откровенной с тобой. Я знаю свое место и знаю свои способности. Я не та, кто должен быть среди пяти избранников.
- Не понимаю. – Глаза Зианы едва заметно округлились от удивления. А она здесь при чем? Зиана сдержалась и промолчала, но на лбу у неё залегла недовольная морщина.
- Зиана, мы вместе начинали свой путь и во всем братстве для меня не найдется человека ближе чем ты. Ты единственная, кто действительно ко мне хорошо относился и только тебя я могу попросить об этом одолжении. Я думаю, остальные просто не поймут, а обращаться к старейшинам я не смею. Мы сильно оскорбили Изоргура во время последнего собрания, так что он отказался принимать к себе кого бы то ни было. Прошу тебя, займи мое место, я не хочу никуда идти, ведь ты же знаешь, что я никогда не стремилась к чему-то большему, чем уже у меня есть. Это не мой выбор и к тому же я этого не достойна. Мне даже это не интересно. Я не понимаю, почему старейшина избрал именно меня, ведь я даже не проявляла никакого желания, тогда как прочие, вошедшие в состав экспедиции настаивали на том, чтобы быть избранниками. Они были вписаны в заветный список!
- Они настаивали? Но как? – Из всего сказанного её собеседницей, особенно интригующим и непонятным Зиане показалось самое последнее заявление. Параллельно она думала о том, чего хотела от неё Эвита. Все знаки говорили о том, что она должна отправиться в это путешествие, даже не смотря на то, что она этого не желала. Она была потрясена и теперь даже не старалась скрыть изумления, живо проступившего во всех её чертах.
- Да, Зиана. Выслушай меня до конца. Ты стала редко бывать в городе и от тебя скрылся тот факт, что некоторые из наших собратьев, нарушили волю старейшин и без всякого разрешения тайно посещали их в запретном районе, предъявив требование о том, чтобы решение по составу экспедиции было наконец-то принято. Более того, они осмелились представить свой список претендентов, из которого старейшинам надлежало избрать пять человек. Ты понимаешь, что они сделали? Они их принудили, в дополнение к этому заявив, что иначе ряд представленных в списке оракулов покинет ряды братства и организует свою экспедицию. Но для меня главное то, что меня не было в этом списке. С самого начала, я не занимала чьей-то конкретной стороны и, в сущности, не желала ни участвовать в этом, ни как-то этому противодействовать. Я полагаю, что тебе совершенно не известно того, что в списке так же было указано и твое имя. Тебя внесли без твоего ведома, как одну из достойных кандидатур, решив, по-видимому, что ты будешь не против поддержать сторонников отправиться по следам Хета. Но вот почему Изоргур в самый последний момент избрал меня, когда я даже не желала участвовать во всем этом с самого начала – для меня до сих пор остается загадкой. Зиана! – При этом обращении, голос её стал наиболее твердым. – Прошу, избавь меня от этого, займи мое место! – Она умоляюще взглянула прямо в глаза, в то время как Зиана, не могла поверить в то, что она ей сейчас говорила. Все произошедшие с её слов события, просто не укладывалось у неё в голове.
- Постой же, но кто ответственен за все это? – Она вдруг поняла, что это во многом объясняло странное поведение Изоргура во время их последнего разговора. Она была в том списке, сама того не ведая, а он наверняка проверял её, ведь у него в действительности был вполне конкретный повод больше не доверять ей. Зиана не могла поверить, что оказалась ввязанной во всю эту сомнительную историю и при том, угроза уже успела нависнуть над её головой, в то время, она ничего не подозревала. Ей стало не хватать воздуха. Внутри росли чувства возмущения и негодования, которые нужно было на ком-нибудь выместить.
- Сам же Кларсон и был зачинщиком и почти сразу к нему присоединились Альф и Роалд. Впоследствии они заручились поддержкой еще не менее десяти оракулов. Они втроем составили список кандидатов и позже вместе отнесли его старейшинам. – Проговорила Эвита, понижая голос до шепота, будто все сказанное до этого момента предназначалось еще для чьих-то ушей, тогда как эти слова не должны были стать достоянием невидимого слушателя.
- Постой, значит они вернулись целыми и невредимыми? А они не рассказывали ничего необычного, после своего возвращения от старейшин? – Осведомилась Зиана, вспомнив о так называемых стражах, что сопровождали старейшин, когда она их видела собственными глазами в запретном районе и которых эти трое горе-смельчаков, могли ненароком застать у старейшин.
- Нет, ничего такого не рассказывали. – Удивилась Эвита, не понимая к чему ведет Зиана. – Сказали лишь, что их принял Изоргур, а Мензеса и Марикса не было. Очевидно, он был очень недоволен их визитом, но, тем не менее, вознаградил их напор, и решение, как ты знаешь, в итоге было принято. Но Зиана, я правда не хочу никуда отправляться. Замени меня, я уступлю тебе это место, ведь ты же хочешь участвовать во всем этом! – Голос Эвиты стал требовательным, будто она решилась прибегнуть к последнему средству которым располагала в своем арсенале убеждения.
- О чем ты, Эвита? Сначала одно, так теперь ты меня и другим озадачить хочешь? – Наконец не выдержала Зиана. При очередном упоминании о том, что именно она должна заменить «счастливицу» в грядущем походе, её внезапно возникшее раздражение достигло крайней точки.
- Но разве ты против всего этого? – Не понимая проговорила Эвита, делая шаг назад. Она явно не ожидала такой реакции.
- Прости меня Эвита. – Твердо проговорила Зиана, одновременно задумываясь над тем, как Изоргуру удалось скрыть своих тайных подопечных от незваных гостей. – Но я не хочу и не могу отправиться в это путешествие вместо тебя. Если бы я знала заранее о том, что намечается, то я ни в коем случае не стала бы участвовать во всей этой затее со списком. Более того, даже если бы старейшины избрали меня в качестве участницы без всякого предварительного списка, то я открыто заявила бы о том, что я отказываюсь отправляться вместе с экспедицией, что и тебе советую сделать, если ты не готова. Кто может тебя заставить, если ты этого действительно не хочешь?
- Но я не могу... – Эвита внезапно тихо заплакала, чего Зиана совершенно не ожидала. В её несчастном образе не было театральности. Непоколебимая логика её знакомой, неуступчивость и железные факты загнали слабую женщину в безвыходное положение. Вид у неё теперь стал очень жалким, и чувствовалось, что Зиана была для неё последней надеждой, с которой она, похоже, только что распрощалась. Зиане очень глубоко врезался в память её образ и она могла поклясться, что если бы не особые обстоятельства возникшие в её судьбе, то она не задумываясь заменила бы свою подругу в этом предприятии.
- Не плачь. – Раздался чей-то строгий пронзительный голос. – Ну же, полно. Будто на свидание со смертью собираешься. – У двери, в противоположном конце каземата, в котором они находились, показался краснощекий бородатый человек с круглым лоснящимся лицом. – Приветствую тебя Зиана. – Это был Кларсон, тот самый оракул, которого назначили во главе экспедиции и из-за которого Зиана оказалась в столь щипетильном по её мнению положении.
Они постояли с минуту сконфуженно глядя друг на друга, не решаясь, прервать странную и нелепую паузу. Теперь немного поодаль от обоих всхлипывала Эвита, ожидавшая, что будет дальше.
- Как ты здесь оказался? - Зиана поморщилась и взглянула на него с некоторым раздражением.
- Она же меня сюда и привела. – Кивнул он на Эвиту, видимо решив занять оборонительную позицию. – Я до последнего момента не знал, чего ей от меня нужно. Она сказала подождать в соседней комнате, пока будет разговаривать с тобой. Извини, я невольно подслушал о чем вы здесь говорили, на что вероятно, ты Эвита и рассчитывала. Не знаю чего ты добиваешься, но подобные действие тебя только дискредитируют в моих глазах, тогда как с полной уверенностью тебе заявляю, что ты не покинешь числа избранников отправляющихся в экспедицию. Мы больше не намерены подвергать сомнению авторитет старейшин, в очередной раз нарушая их волю. Нравится тебе или нет, но все уже решено. Если Изоргур принял относительно тебя подобное решение, значит на то был его особый замысел. – Холодно подытожил появившийся собеседник, однако взгляд его значительно смягчился, от вида того, как Эвита почти беззвучно рыдает.
- Но это всё правда? – Настойчиво спросила Зиана, вновь привлекая его внимание к себе. – Вы внесли мое имя, без моего на то ведома?
- Да. – Ответил Кларсон, пожимая плечами так, будто это совершенно ничего не значило. – Впрочем, как и еще шесть, или семь имен, не спрашивая и никого не предупреждая. Видишь ли, мы руководствовались тем лишь расчетом, что мы сами должны выбрать тех, кто по нашему мнению мог быть полезен в дальнем походе, в силу каких-то своих особых личных качеств. Но это отнюдь не значит, что мы представили список, только лишь с именами наших сторонников и ярых приспешников новых идей Хета.
- В самом деле? – Зиана внимательно посмотрела на него. Насколько же наивным он показался ей в этот момент, насколько простодушным. Зиана знала, что он не способен на притворство. Он попросту не знал, кем были на самом деле старейшины и конечно же, в своей слепой вере в их мудрость он не мог и представить, что благодаря этому списку, они подставили своих братьев под удар. Больше она его ни в чем не подозревала, поскольку видела в его глазах, что он не мог знать того, что было известно ей. И тут в ней что-то шевельнулось и она поняла, что это проснулось её давнее желание поделиться с кем-нибудь из братства о том, что было ведомо только ей. Единственное что её смущало, так это то, что она никогда полностью не доверяла ни Эвите, ни Кларсону и в итоге чаша весов пока что склонялась в пользу молчания. – А что насчет угроз? Вы в самом деле грозились покинуть братство?
- Эм. – Кларсон замялся, отводя свой взгляд от взгляда Зианы в поисках чего-нибудь более интересного на ветхих стенах барака. – Конечно же нет, все было не так радикально и драматично, как должно быть по незнанию обрисовала Эвита. Понимаешь, мы просто обмолвились, что могли бы сами избрать людей путем коллективного голосования. Но мы ни к чему не принуждали наших старейшин и конечно же не угрожали им. Нет-нет, такого не было! – Повысил он голос, недовольно покосившись на Эвиту, опустившую при этом свои глаза.
- Роалд рассказывал, что именно так и было! – Недовольно парировала Эвита, бросая ему новый вызов на подобное заявление.
- Ну, Роалд вообще-то оставался снаружи, так что он мало чего мог слышать из нашей с Изоргуром беседы. Возможно он просто расстроился, что его не избрали и поэтому немного приукрасил. Сейчас многие себя странно ведут из-за этого. Я поговорю с ним и обсужу те моменты, которые, возможно, он упустил, или понял как-то по-своему. Истерия в наших рядах начинает приобретать катастрофические масштабы. Вот ты например, ведешь себя совершенно неадекватно из-за того, что тебя избрали, а ведь очень многие хотели бы оказаться на твоем месте! Я думаю, что тебе просто следует успокоиться. Еще ведь много времени в запасе и ты можешь успеть передумать и изменить свое решение в пользу грядущей экспедиции. Сама пораскинь мозгами, Эвита, не стоит относиться к этой затее так уж критично. – Успокаивал её Кларсон своим дружелюбным басом и было похоже, что Эвита начала понемногу поддаваться чарам его умиротворяющего настроя.
- Значит, никакого заговора против старейшин не было? – Переспросила Зиана, окончательно разубедившись в рассказе Эвиты, которая либо в действительности не знала всей правды, либо просто рассчитывала таким образом вызвать Кларсона на откровенность, но в итоге ничего у неё из этого не вышло, поскольку истина все-таки была на стороне краснощекого и добродушного здоровяка.
- Знаешь ли, доля правды в рассказе все же была, но угроз, или предательств – не было. Пожалуй самым смелым было то, что мы нарушили границы запретного района, но мы далеко не первые, кто это делал. Однако Изоргур все равно был зол, но это не так уж и важно. Ведь мы все равно оправдаем его ожидания и в итоге он будет доволен. – Добродушно закончил Кларсон.
И после этих слов Зиана окончательно утвердилась в своем решении, что ни одному из них она не доверит своей тайны. Оба показались ей слишком скользкими и ненадежными для того, чтобы доверить им чуточку больше чем просто необыкновенную тайну. Вверяя секрет такого рода, она без всяких преувеличений вверила бы им собственную жизнь. И потому её выбор мог пасть лишь на того, в ком она могла быть уверена до самого последнего волоска на макушке. Эта двоица только что доказала, что таковыми они не являлись. Но а самый главный вопрос о том, почему за Зианой начали следить – по-прежнему оставался открытым.
- Пожалуй я пойду. – Проговорила Зиана, давая понять, что говорить больше не о чем. – Прости Эвита, но ты по-видимому ошиблась во мне. Я не смогу заменить тебя, ни сейчас, ни потом. А тебя Кларсон, я попрошу, чтобы впредь, если где-нибудь будет фигурировать мое имя, сделай так чтобы мне об этом было известно. – Она уничтожающе посмотрела на того и кажется её взгляд возымел над ним свое действие.

ГЛАВА 4. ГЕФАЛЬДО РУФУС.

Тия устроилась в удобном кресле и ожидала, когда Зиана принесет ей предложенный горячий напиток. В прошлую их встречу, когда Гелард и Зиана вернулись в свой дом едва живые, она не решилась заговорить о том, что её волновало – уж слишком большим был отпечаток недавнего потрясения, так что говорить о столь серьезных вещах было бы неуместно. В этот раз к её приходу все было спокойно. Геларда не было дома, а Зиана была явно рада появлению незваной гостьи. Комната, в которой она сейчас находилась – будто дышала жизнью и Тия не без удовольствия отметила, что мрачный дом бывшего холостяка с появлением Зианы обрел свет и гармонию. В нем больше не было того привычного уныния и легкой неухоженности, которые, хоть Гелард и пытался их скрывать, все же проступали, хотел он того или нет.
В комнату наконец вернулась Зиана и казалось внутри стало еще чуточку светлее и теплей.
- Держи. – Протянула она поднос своей гостье. – Угощайся. Сегодня испекла печенье и надо сказать получилось не дурно, хотя я не делала этого кажется уже тысячу лет. – В ответ Тия поблагодарила услужливую хозяйку и, не собираясь ходить вокруг да около, приступила прямо к делу.
- Помнишь, ты рассказывала, что у Хета были еще какие-то записи. Он составлял их для того, чтобы можно было найти дорогу к землям, где живут другие люди?
- Да, я помню, что рассказывала об этом. – Удивилась Зиана, округляя глаза и кажется уже догадываясь к чему клонит Тия.
- Я могла бы, как-то их получить? То есть они мне конечно же не нужны, мне бы просто переписать их и все.
- И что бы ты делала с ними дальше? – Строго поглядела на неё Зиана в то время как крылышки её носа стали угрожающе раздуваться.
- Я бы могла тогда лучше понять Хета. Но это не главное. Главное, что я хочу использовать эти записи по их прямому назначению. Я точно знаю, что Митч отправился туда, откуда пришел Хет. Больше ему идти по сути и не куда. Я догадалась бы о его намерениях, даже если бы не увидела этого во время моего последнего сеанса, который, тем не менее, окончательно расставил для меня все на свои места.
- Дорогая моя, ты вообще понимаешь, что ты у меня просишь и на что я должна пойти ради этого? – Ответила Зиана, повышая голос на свою собеседницу.
- М-м-м. – Протянула озадаченная Тия, совершенно не понимая тона и реакции Зианы, которая явно не посчитала, что эта её затея была хорошей. – Это будет сложно?
- Да. – Раздраженно отрезала Зиана, чувствуя, как к горлу подступает комок от нараставшей в ней злобы. – Достать эти записи для меня несложно, но вот представить себе то, как ты ими воспользуешься, заставляет меня очень сильно задуматься о том, следует ли мне это делать. Ты хоть понимаешь, что описанный там маршрут составляет не меньше двух месяцев пути, причем записи составлены достаточно плохо? Читать их весьма неудобно, и я совершенно не приукрашиваю, а говорю об этом, как человек, который видел их собственными глазами. Хет не собирался помирать, когда вел свой путевой дневник и потому, многое из того, что там написано, может оказаться ошибочным, трудночитаемым, или вовсе бесполезным. – Выпалила она, покрываясь проступившим на её смуглой коже румянцем.
- Зиана. – Тихо произнесла Тия, сомневаясь в том, стоило ли ей об этом говорить, или нет. Раздражение собеседницы, как-то незаметно передалось и ей. Она совсем не ожидала подобной реакции на свою просьбу. Ей бы очень не хотелось давить на свою наставницу, но сейчас похоже, что у неё просто не было выбора. Помедлив еще немного, она все-таки решилась на этот разговор и продолжила все тем же тихим нарочито спокойным голосом. – Помнишь, как на мосту, ты сказала, что обязана мне. Теперь у тебя есть возможность вернуть этот долг сполна. Прошу тебя, достань мне эти записи. Пойми, я уже все решила для себя. Но если же я все-таки останусь здесь, ничего не предпринимая, то боюсь, что внутренняя боль просто поглотит меня и в итоге будет только хуже. Я должна это сделать. Постарайся все-таки понять меня.
Зиана закусила губу. Она колебалась. Очень сильно колебалась и внутренний голос упорно твердил, что она не должна этого делать, ни при каких обстоятельствах. Было безумием давать ей эти записи. Если она отправится в путешествие одна, то велика вероятность плачевного исхода всего её начинания. Сердце предательски кольнуло. Значит она должна была идти с ней. Никаких отговорок. Просто собрать вещи и идти. Она тут же вспомнила про Геларда, но начисто отбросила мысли о нем, понимая, что эти размышления ни приведут её ни к чему хорошему. Поймет ли он? Да какая разница. Она обязана этой девчонке собственной жизнью и теперь не может, допустить, чтобы та загубила свою по её вине. По крайней мере, участвовать в осознанном самоубийстве этого ребенка ей бы очень не хотелось, а не дать путевых заметок Хета она не могла, просто потому, что чувствовала, что этот самый безрассудный ребенок чего доброго отправится в путь без всякой карты. Этот вариант был куда хуже, но он был таким же реальным, как и первый. Собеседница все смотрела на неё испытывающим взглядом, а Зиана мучительно думала обо всем этом и не переставала ловить себя на мысли, что неосознанно начинает злиться на Тию, так как образ несчастного Геларда вновь и вновь приходил ей на ум и она ничего не могла с этим поделать. Как же она бросит его? Нет, она совсем к этому не готова сейчас. Она уже отказала Линде и была весьма довольна своим волевым решением, а теперь очевидно судьба решила над ней позабавиться, представив ей вариант, от которого она просто не сможет отказаться. Тия все ждала. Но ведь ей нужна всего лишь карта, она не требует от неё идти вместе с ней. Зиане подумалось о том, что ей без труда удастся избежать похода, но потом вновь вернулось назойливое осознание и того, что если с Тией в этом походе что-нибудь произойдет, именно она будет повинна в том, что это случилось. В данном случае она полностью и безраздельно отвечала за её будущее. Она должна идти и для неё не могло быть никаких других вариантов. Все было уже решено и самым обидным было то, что её мнение и чувства в этом решение не учитывались.
- Я достану тебе эти записи. Но у меня будет одно единственно условие. А именно: я иду вместе с тобой, и это не обсуждается. – Она не слышала этих слов, будто кто-то другой сказал это за неё. Но на душе тут же стало легче. Больше никаких сомнений у неё не было.
- Но мне от тебя этого совсем не нужно Зиана. Я могу справиться и сама. – С жаром запротестовала Тия.
- Поверьте, девушка, Вы просто не представляете о чем, Вы, говорите. – Вкрадчиво закончила Зиана раздраженным тоном и Тия больше не смела с ней пререкаться, понимая, что она впервые за все время их общения, исчерпала лимит её терпения за столь короткие сроки. Она попыталась выяснить, все ли у Зианы в порядке, но её слова безответно повисли в воздухе. Зиана глубоко задумалась, прикидывая в голове, к кому она могла бы подойти с этой непростой просьбой. Наверняка старейшины позаботились о том, чтобы записи были надежно спрятаны. Взвесив все доводы в пользу своей догадки относительно того, кому могли доверить этот документ, она пришла к выводу, что единственный человек, который мог бы ей хоть как-то помочь, был некто по имени Гефальдо Руфус. Почти все, как и она, знали не только его имя, но и фамилию, которая, в сущности, для большинства людей уже давно потеряла свою актуальность в силу того, что и с немногочисленными именами никакой путаницы не возникало. Тем не менее, этот человек сохранял верность былым традициям и возможно даже мог бы рассказать об истории своего происхождения, если бы не тот факт, что современные люди обычно не интересовались семейной историей своих знакомых, не говоря уже о том, что и своя собственная родословная была не более интересным поводом для размышлений. Этой темы просто не существовало, как собственно и самих фамилий, носители которых давно уже о них позабыли. Этот Гефальдо был уже глубоко пожилым стариком-оракулом, который, тем не менее, находил до сих пор в себе силы, чтобы сохранять независимое от старейшин положение в братстве, имея на все происходящее свои суждения и собственную точку зрения. Зиане подумалось, что на него вполне можно было бы положиться. Его слово среди всех прочих оракулов было более чем весомым, но в то же время, оно звучало весьма редко. В силу преклонного возраста, ему позволялось не посещать общих собраний братства, что он обычно с удовольствием и делал. Исключением был недавний случай, когда выступал вернувшийся Хет. Кажется тогда он действительно испытывал неподдельное чувства интереса к грядущему заседанию порадовав всех своим неожиданным появлением. Однако после этого все как и прежде вернулось на круги своя, а он вновь скрылся в своем небольшом затворническом мирке, по большей части игнорируя большинство своих собратьев. Он никогда не вмешивался в дела братства и, в общем-то это объяснялось тем, что он никогда не был величайшим оракулом, предпочитая сеансам, проводить все свое время за изучением старых книг и древних текстов. Мысленно возвращаясь к путевым записям Хета, Зиана подумала, что была даже маленькая вероятность того, что по его же просьбе блокнот с записками могли временно передали ему на хранение, чтобы он мог тщательнее изучить его. Размышляя над всем этим она вдруг осеклась. Что же она ему скажет, чтобы заполучить ценные сведения, чем мотивирует свою просьбу? Причем ей нужно было не просто прочитать или досконально изучить дневник Хета. Ей необходимо было его переписать, очень внимательно и без ошибок, так чтобы потом она сама не завела себя и Тию своим же пером в тупик.
На следующий день, Зиана, после того, как Гелард ушел по делам к реке, заниматься починкой одного из генераторов, отправилась в Левур. На этот раз она не стала предупреждать Геларда о том куда направляется и что у неё было на уме, оставив ему лишь короткое сообщение, в котором говорилось о том, что она вернется не раньше чем наступит вечер, не уточняя куда направляется и добавляя, что для беспокойства нет причин. Скрепя сердце, она оставила кусочек бумаги с этой надписью на видном месте и покинула уютную обстановку их теперь уже общего дома. Для того чтобы безопасно добраться до города, она избрала на этот раз маршрут, пролегавший через равнинную местность, где лес не подступал прямо к дороге, для того, чтобы иметь возможность обозревать открытые пространства на многие километры вокруг себя. Она твердо решила для себя, что передвигаться будет только в дневное время суток, а о ночных походах следовало забыть раз и навсегда. Окружающий её мир стал слишком небезопасен, чтобы попусту рисковать своей жизнью. Это неспокойное время требовало от неё осторожности и тщательно продуманных действий, начисто откинув все прежние наивные представления о братстве.
За несколько часов, она добралась до города, но в голове так и не прояснилось: она так совершенно и не представляла, с чего начать разговор и как следует объясняться. Завидев нужную улицу, она предоставила все на волю случая и углубилась в спальные районы, ища глазами нужный дом, в котором жил тот самый оракул. Улица была уже залита полуденным светом, когда она наконец нашла нужную дверь. Постояв в нерешительности она смирилась с тем, что ответов на её вопросы у неё в голове так и не прибавилось и подошла к черной двери ударив несколько раз по ней серебристым молоточком, который явно уже давно никем не использовался. За дверью послышались шаркающие шаги. Не спрашивая, хозяин приоткрыл дверь.
- Зиана! – Радушно изумился статный худощавый человек застывший в дверном проеме, после того как он какое-то время молча взирал на неё, щурясь и фокусируя на ней свои необычайно яркие для такого возраста, зеленые глаза. Они были глубоко посажены на бледном старческом лице, обрамленном неестественно черными смоляными волосами, в которых не было и намека на седину. Можно было бы сказать, что для его возраста, он обладал весьма приятной внешность, если бы не несколько глубоких шрамов, оставшихся на его лице со времен юности. Из всех братьев, кого она знала, этот человек был не менее таинственным субъектом, чем старейшины, с той лишь разницей, что он куда охотнее шел на контакт и был куда более открытым в общении.
Гефальдо пригласил её зайти внутрь и, оказавшись в доме, она тут же поняла, в чем была причина его необычной реакции на дневной свет – в помещении намеренно сохранялась полутьма нависавшая почти осязаемой пеленой под невидимым потолком и едва различимыми углами, в то время как не один лучик света не мог проникнуть внутрь сквозь плотно зашторенные окна. Среди этой тьмы, что-то ослепительно яркое освещало небольшую часть мрака. На единственном столе-бюро, установленном по центру зала прямо напротив входа, стояло не меньше десятка горевших свечей, от чего внутренняя атмосфера вызывала ощущение, что здесь происходит некое таинство, смысл которого известен  наверное был только одному хозяину. Среди свечей, на столе она увидела раскрытую книгу, обильно залитую светом дребезжащих огоньков.
- Чтобы увидеть свет источаемый словами, некоторые книги следует читать во тьме. – Пространно сказал хозяин, видимо успевший догадаться, на что так засмотрелась Зиана. – Это помогает лучше их понять, или вовсе, открыть в них иные глубины. – Добавил он, совсем не ожидая, от Зиана большего интереса, чем поверхностный взгляд на писание. – Что привело тебя? Мне кажется ты впервые у меня дома, хотя когда-то мы виделись гораздо чаще во время собраний и тогда, насколько я помню, нам было о чем поговорить. Где же тебе искать теперь меня, кроме как ни в этом доме. Наверняка это что-то важное? – Вопросительно закончил он, давая слово гостье. Голос его не излучал никакой неприязни, или раздражения, было очень похоже, что он доволен её появлением. В этот момент от него веяло какой-то небывалой силой и уверенностью, так что Зиана начала говорить, совершенно перестав беспокоиться о том, что он мог понять превратно её просьбу.
- Мне хотелось бы у Вас узнать, как мне можно было бы увидеть то, что оставил после себя Хет. А именно, я хотела бы взглянуть на его походный дневник, но поскольку я точно не знаю, у кого он, я решила обратиться сначала к Вам.
- Значит, ты первым делом предположила, что столь уникальные записи могли передать никому иному кроме как такому книжному червю как я? – Усмехнулся он приглашая её в кресло напротив стола, а сам уселся за свой стол-бюро, так что Зиана теперь могла видеть только его голову и плечи подсвеченные снизу неспокойными огоньками свечей. Тени странно гуляли по его старческому лицу, но при этом она не ощущала каких-то страхов, или неприятных ощущений. Казалось, что это комната, не смотря на довольно мрачную атмосферу, была пропитана доверием, а царивший в ней сумрак делал её более уверенной в себе. – Тебе повезло, поскольку это то редкое утро, когда я остался дома, вместо того, чтобы отправиться в свой привычный поход. – Начал он нейтрально. – Я могу понять твои чувства, ведь ты до самого конца была с Хетом и то, что ты хочешь взглянуть на его труд – это вполне объяснимо.
- Да, но... – Она прервала его ровный голос. – Я не только хотела бы взглянуть, но и оставить для себя какую-то память. – Взгляд Гефальдо на мгновение замер уставившись во тьму, но на его лице не отразилось никакого удивления, он понял, чего хотела от него Зиана.
– И это тоже объяснимо. – Заключи он. – Ты не ошиблась в своем расчете – рукопись Хета действительно может находиться у меня, но больше всего меня, конечно же, должно заботить не то, чего хочешь ты, а то, чего пожелали наши старейшины. Мне заранее запретили делать копии самому или позволять сделать это кому-нибудь другому. – Он испытывающей поглядел на неё, ожидая её реакции. Ей был непонятен этот его необычный взгляд, который, казалось, просвечивал её насквозь. – Почему-то старейшины пожелали, чтобы был всего один экземпляр, который и заберут с собой участники экспедиции. Не понимаю, какими мотивами они руководствуются, но как по мне, так эта идея показалась мне очень странной, причем опять же по их настоятельной просьбе, я даже не могу открыто говорить о том, что рукопись в действительности была у меня. – Он опять взглянул на Зиану, которая на этот раз не смогла выдержать его испытывающего взгляда, отведя глаза в сторону. Казалось, что он был на грани того, чтобы поделиться с ней какой-то тайной, но каждый раз сдерживался, тщательно изучая свою собеседницу и то, как она реагирует на каждую последующую фразу. – В итоге, очевидно до конца мне не доверяя, они забрали у меня записи нашего бедного собрата находившиеся у меня не больше какой-нибудь недели. Хотя ты должна припомнить тот момент, когда Хет, во время своего последнего выступления на совете перед оракулами, лично попросил передать мне его рукопись для хранения и тщательного изучения. – Закончил он продолжая глядеть на Зиану, будто ожидая от неё каких-то объяснений или комментариев. Воцарилось молчание. Если старейшины не доверили эти записи даже ему, то значит оставалось только одно: они постоянно держали их при себе, так что шансов раздобыть их – не было. Зиана опустила голову, понимая, что ей придется огорчить Тию плохими новостями. В голову пришла еще одна мысль и Зиана решили опробовать последнее средство, чтобы уже наверняка покинуть этот дом со спокойной душой оттого, что она сделала все, что было в её силах.
- И из всего этого следует, что вы так и не нарушили своего слова данного старейшинам, а их недоверие к вам было напрасным? – Вопросительно подытожила Зиана.
- Не совсем так. – Проговорил на этот раз совершенно открыто, улыбающийся Гефальдо. – Старые прохвосты сразу же насторожили меня своей просьбой, от чего я не счел нужным их слушаться. Я догадываюсь, зачем ты здесь, а так же догадываюсь, что ты пришла по их поручению. Не в моих правилах нарушать последнюю волю умирающего человека и я никоим образом не подвел Хета. Можешь сказать им, что у меня действительно есть копия, но я им её не отдам. И передай, чтобы они больше не подсылали наблюдателей к моему дому. Может они конечно и беззвучны, словно бестелесные духи, но ни одному из них не скрыться от моего острого зрения. Уж не знаю, кому из оракулов в здравом уме могло прийти в голову подчиниться этой нелепой просьбе, но смею сказать, что старейшины, осмелившись просить вас об этом, переходят все рамки приличия и попирают ваши свободы.
Зиана внимательно заглянула в глаза Гефальдо и, как не пыталась, так и не смогла заметить в них злого намерения. В них отражалась лишь спокойная уверенность в себе. Голос его так же был ровным, и в нем не слышалось ни единой нотки фальши. По телу Зианы разлилось приятное теплое чувство доверия к своему собеседнику и сердце безошибочно подсказало, что это был он, человек, которому можно было обо всем рассказать без утайки. Потратив весь оставшийся день, она пересказала ему все до единого, все значимые события, произошедшие с ней и её близкими людьми за последние месяцы, а так же поделилась своими предположениями относительно того, на какие ужасные поступки в действительности могли быть способны старейшины. Гефальдо внимательно слушал не отвлекаясь, временами лишь прерывая её тем, что переспрашивал или уточнял какие-нибудь моменты, не в состоянии сохранить хладнокровия от услышанного. Но ни разу в его тоне не прозвучало недоверия, а весь его вид выражал крайнюю озабоченность и удивление. Он был максимально к ней внимателен и более благодарного слушателя ей было не сыскать. Закончив свое повествование, она с удивлением отметила, что чувствует как тяжелое и неповоротливое чувство все это время довлевшее над ней, связанное с тем, что она не могла никому довериться в братстве, теперь куда-то исчезло. Она оказалась свободна от своего бремени, в то время как многие события, после того, как она вновь их припомнила во время своего рассказа окончательно встали на свои места.
- Чего же ты хочешь, Зиана? Я верю каждому твоему слову, но не могу представить, как я могу быть тебе полезен. Скажи мне, если это возможно, то с чего следует начать? Я уже старый и немощный человек, однако, мой разум все так же исправно мне служит, и потому я могу предложить тебе лишь только его, за неимением ничего лучшего.
- И это уже не мало. – Улыбаясь проговорила Зиана. – В назначенный час, я воспользуюсь тем, что Вы мне можете предложить, а пока, я говорю, Вам – спасибо. – Облегченно закончила Зиана, понимая, что нашла достойнейшего сообщника из всех возможных.
- Что ж, скоро начнет смеркаться, а тебе нужно вернуться засветло домой, чтобы некоторые из твоих историй не повторились вновь. Пойдем, я провожу тебя до окраины. У нас как раз будет достаточно времени, чтобы обсудить наши дальнейшие действия.
Они брели по белоснежной заснеженной пустоши, на которой еще никто не успел оставить своего следа. Природа затаилась, в то время как солнце неподвижно замерло над ними, перед тем как окончательно снизойти к горизонту. Гефальдо, казавшийся у себя дома очень старым и неповоротливым стариком, будто преобразился, как только оказался на улице. Он быстро вышагивал чуть опережая Зиану, так что ей даже приходилось временами прибавлять шаг, чтобы не отставать от него.
- Поторопимся, солнце уже не так высоко, как хотелось бы. – Бодро проговорил он, когда Зиана в очередной раз перешла почти на бег, поспевая за величавой фигурой своего провожатого. – Обрисую тебе в двух словах ситуацию. Попытайся понять меня правильно, зачастую я располагаю большим количеством свободного времени, но сейчас у меня нет никакой возможности самостоятельно сделать для тебя копию всего переписанного мной текста рукописи Хета. Поэтому тебе придется сделать это самой.
- Конечно. – Решительно проговорила Зиана, даже и не надеявшаяся на то, что эта работа будет сделана кем-то другим. – Я абсолютно готова все сделать сама, только мне нужна ваша исходная копия.
- Да-да. – Отговорился Гефальдо. – Дело в том, что я уже давно догадывался, что за мной время от времени следят и твой сегодняшний рассказ лишнее тому подтверждение. Не знаю как, но мне даже не нужно их видеть, чтобы наверняка знать, что они вот прямо сейчас за нами наблюдают, хотя вряд ли слышат нас. – При этих словах Зиана вспомнила о своих странных ощущениях после разговора с Изоргуром, когда ей тоже непонятно почему почудилось чье-то присутствие. – Поскольку они, как ты их назвала: «стражи», наверняка знают о моем традиционном распорядке дня, то я не могу его резко изменить, чтобы не вызывать своими действиями лишних подозрений. В итоге это может закончиться тем, что кто-нибудь из них вломится ко мне в дом, хотя я не сомневаюсь, что как минимум один раз такое уже происходило. Но навряд ли они когда-нибудь смогут одолеть запертую подвальную дверь, кодовый ключ от которой знаю только я. Именно там хранятся все мои тайны и все мои ценности, если это можно так назвать. В том числе, там же хранится моя собственная копия дневников Хета. Так вот, из этого следует, что ты не можешь просто так ходить ко мне. У людей, которые за мной следят, сразу же появится повод проявить себя и усилить свои рвения. А если следят еще и за тобой, то тогда мы просто доставим им несказанное удовольствие, доказав, что их подозрения наконец-то сбываются. Нет. Мы сделаем с тобой немного по-другому. Мы будем хитрее. На северо-восточной окраине города есть скрытая пещера, о которой, наверное, кроме меня и диких животных никто другой не знает. Туда я обычно хожу каждый день, чтобы познавать особенно сокровенные тексты. Мы будем встречаться там раз в неделю и на протяжении нескольких часов, пока я занят своим делом, я буду позволять тебе переписывать текст из моей копии рукописи Хета, которую я буду брать с собой всякий раз перед очередной нашей встречей. Каждый раз дни будут разными и я буду назначать тебе новую дату после завершения нашей очередной встречи. Все эти меры предосторожности вполне могут показаться тебе чересчур уж странными, но на других условиях, я не соглашусь на это.
- Да нет. Я охотно принимаю ваши условия. – Пожала Зиана плечами, не считая, что они могли быть для неё слишком уж обременительными.
- А теперь смотри. Я не зря повел тебя этой дорогой. – Они остановились и Зиана только теперь заметила, что они давно уже были за пределами города. Гефальдо едва заметно кивнул в сторону узкой заснеженной тропинки, уходившей от основной дороги прямо в густую ветвистую чащу. – Каждый раз, перед началом нашей очередной встречи, ты будешь добираться до пещеры именно этой тропой. В конце неё ты найдешь замерзшее озеро и родник берущий свое начало из отвесной скальной стены. Иди по левой стороне этой стены и очень скоро ты доберешься до входа в пещеру. Я буду добираться туда по другой дороге с противоположной стороны. Так, выследить нас будет гораздо сложнее, по крайней мере, если у наших преследователей не будет на то каких-нибудь очень веских оснований. Думаю, всех этих мер предосторожности будет вполне достаточно. – Зиана взглянула на дремучую тропу без какого-либо видимого конца, над которой восседала целая стая черных воронов пронзительно прорезавших тишину своими истошными криками и, наверное, впервые за сегодняшний день у неё зародилось некое подобие сомнений, в большей степени от страха, который теперь появился в её сердце. Обманет ли он её? Не попадается ли она благодаря всем его ухищрениям на какую-нибудь неожиданную уловку, которую он на самом деле уготовил для неё? Но выбора все равно не было. Она в очередной раз кивнула головой в знак согласия, как бы окончательно подписывая незримый контракт со своим темным другом. – В таком случае, если ты не против, приступим с завтрашнего дня. Ничего с собой не бери, все необходимое я принесу сам. У меня еще должны оставаться чистые блокноты среди моих личных запасов. Скажем в двенадцать?
- Меня вполне устраивает. – Ответила Зиана.
- Вот и славно. В таком случае больше я тебя не задерживаю. За нами сейчас никто не следит, так что можешь идти спокойно.
Зиана испытывала смешанные чувства. Она вдруг ощутила, как возвращается в свой привычный мир и теперь мысль о том, что солнце своим нижним краем вот-вот коснется горизонта, заставила её прибавить шаг. Она шла не оборачиваясь. Все-таки, он был очень странным. Чего ради он ежедневно посещает пещеру? Какой в этом смысл? Перед глазам снова встала его домашняя обстановка и она вдруг удивилась сама себе: как ей удалось сохранить самообладание в такой жуткой атмосфере? Однако она не забывала и того, что сам Хет доверял Гефальдо, который в свою очередь позаботился о том, чтобы в точности выполнить его последнюю просьбу даже не смотря на запрет старейшин. После того, что она ему доверилась, она не могла позволить себе расслабляться. Теперь ей следовало быть еще осторожнее и ещё внимательнее. На этом все её проблемы не заканчивались, но вот одно решение все же было – вскоре у неё будет копия дневника Хета и это было немалым достижением.

На следующий день, незадолго до назначеного часа, Зиана стояла на том самом месте, где рассталась с Гефальдо днем ранее. На этот раз тропа у дороги, по которой ей следовало идти к пещере, была совершенно пустынной. Даже вороны, которые вчера усеивали все верхушки деревьев, теперь куда-то пропали. Однако местность в отсутствии этих колоритных птиц отнюдь не стала выглядеть хоть сколько-нибудь более дружелюбной. Жутковатого вида покосившиеся в разные стороны стволы деревьев разметали во все стороны свои скрюченные ветви, словно гигантские уродливые лапы, норовившие поймать незадачливого путника за полы мантии или поразить своими острыми кончиками в глаза и уши. Зиана двинулась вперед по колено утопая в плотном непролазном снегу. «Какой смысл таиться от преследователей используя необычный маршрут, когда она оставляет за собой столь очевидные следы на снегу?», – подумала она, с раздражением раздвигая перед собой упругие ветви. Как и предупреждал Гефальдо, очень скоро впереди показалась отвесная скала, под прямым углом уходившая вверх теряясь среди плотных верхушек обступавших её со всех сторон деревьев. Сквозь ледяные наплывы и наросты со скалы тонкой струйкой бежал водный поток, беспечно разливаясь во все стороны. Должно быть, процесс этот шел уже достаточно долго, так что все окружающее пространство близ каменистой стены вплоть до ближайших деревьев успело покрыться толстой ледяной коркой. Зиана словно вынырнула из снега, оказавшись на твердой ледяной поверхности. Именно здесь, её следы должны были потеряться даже для очень опытных преследователей. Зачарованная путница лишь успела подивиться прозорливости старика и сделать первый шаг по ненадежной поверхности, как тут же с размаху полетела к ледяному насту беспомощно раскинув руки. Устоять на неимоверно скользком покрытии расстелившемся у неё под ногами ей не удалось. «Должно быть, это будет не так просто как кажется», – взбешенно подумала она, неуклюже поднимаясь на ноги и изо всех сил стараясь сохранять шаткое равновесие, больше уже не считая, что вся эта затея встречаться в какой-то там пещере была так уж хороша. Перемещаясь неуверенной походкой от дерева к дереву она, наконец, достигла черного зева обледенелого входа в пещеру. До ушей доносилось приглушенное эхо разливающейся воды и еще чего-то очень знакомого. Могло показаться, что где-то внутри потрескивали разгорающиеся поленья, но поверить в это, вглядываясь в смоляную тьму: было трудно. Эти неописуемо магнетические звуки манили её переступить через порог и оказаться по ту сторону тьмы. Недолго сопротивляясь таинственному зову, она шагнула вперед. Узкий проход змейкой петлял то влево, то вправо и через несколько поворотов закончился входом в большую бесформенную залу освещенную светом трех горевших костров, в центре которых на камнях восседал склонившийся над книгой человек освещенный множеством свечей. Его взгляд был направлен на показавшуюся в проходе женщину. Видимо он давно уже услышал приближение её тихих шагов.
- Приветствую тебя. Проходи, садись и не бойся. – Бодро подозвал её сидевший на камнях человек. – Со временем это чувство пройдет. – Проговорил улыбающийся Гефальдо, сразу же заметивший насколько неуверенной ощущала себя здесь Зиана. – Я горд тем, что никто кроме меня не знает об этом месте, так что здесь, ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Именно здесь, я могу позволить себе укрыться от всех и вся, чтобы познавать особенно сложные и сокровенные тексты наших предков.
- Здесь мило. – Просто ответила Зиана, осматриваясь по сторонам.
- Да, я нашел это место всего несколько лет назад и с тех пор оно верно служит мне укрытием от всего прочего мира. В пещерах есть что-то сакральное, что-то, что помогает гораздо лучше сосредоточиться над каким-нибудь делом, или заданием. Ну да ладно, не буду тратить твоего времени. Как и обещал, я принес и свою копию, и пустой дневник. Устраивайся вон на тех камнях и не будем друг другу мешать. – Он указал на соседнюю груду валунов, которые так же как и тот камень за которым устроился он, сплошь были облеплены яркими свечами и по виду отдаленно напоминали обычное рабочее место. – Ты не сможешь этого увидеть в моих записях, но у Хета был на удивление разборчивый и красивый подчерк, причем он таким оставался даже тогда, когда рука его спешила, или писала с невеликой охотой, сильно сокращая слова. Всегда считал, что это большая редкость, граничащая с настоящим талантом. Мой подчерк значительно уступает, но думаю, ты быстро в нем разберешься. – Проговорил он и, передав ей все необходимое, прервал свою речь, незамедлительно углубившись в свою таинственную книгу.
Зиана отошла в сторону и погрузилась в чтение рукописи. Спустя несколько минут она уже старательно выводила своей рукой первые слова, собирая их в целостные предложения, повторяя строчку за строчкой путевых заметок Хета в своем чистом блокноте. Возможно и вправду от необычной атмосферы царившей в пещере, или же от увлекшего её языка путевых записей: работа спорилась, а время словно прервало свой ход и не успела она толком погрузиться в другой мир, мир загадок и тайн чуждого разума, как её отвлек мягкий голос Гефальдо: «Пора. На сегодня достаточно». Всего в нескольких мгновениях пролетело чуть более полутора часов, а толщина оставшихся записей, которые ей ещё только предстояло для себя раскрыть, была весьма внушительной. Назначив новое время на следующей неделе, которая была первой неделей в новом году, они распрощались, разойдясь каждый в своём направлении.
Вот так, несколько сухо и неожиданно быстро прошла первая их встреча в столь непривычной обстановке. Не смотря на то, что Зиане было чем занять себя на протяжении всей следующей недели, все же время от времени её сознание посещал один навязчивый вопрос. Чем же все-таки были особенны те необычные тексты, для изучения которых Гефальдо всякий раз отправлялся в пещеры? Обстановка и вся атмосфера в которой он их изучал, была одновременно манящей и пугающей. Все это напоминало некий ритуал, или быть может некое особое таинство, которое старик специально выдумал для самого себя и следовал ему вот уже на протяжении долгого времени. Зиана твердо решила для себя пронаблюдать за пожилым оракулом во все последующие их встречи и возможно даже спросить о содержании его книги. Наравне с этим её так же не покидали мысли еще и о том, что в скором времени, ей как-то придется объяснять свою вынужденную отлучку. В запасе оставалось ровно два месяца зимы, и бесчисленное количество возможностей рассказать обо всем Геларду, прежде чем она отправится в путь.
Следующий месяц пролетел для Зианы пестрым калейдоскопом мелких бытовых забот и событий, домашней идиллии и еженедельных встреч в пещере, где её чистый блокнот мало-помалу начал обретать достойные объемы и до конца оставалось уже не так уж и много пустых страниц. Зиана уже довольно давно не видела Тию, которая целыми днями пропадала в доме своих родителей. Гелард как-то обмолвился о своем разговоре с отцом Тии Эрваном и о том, что тот попросил передать Зиане, чтобы она присматривала за их дочерью и в случае чего сообщила, если узнает, что девочка задумала какую-нибудь глупость. Видимо родители уже поняли, что просто так отговорить свою дочь отказаться от поисков своего брата им не удастся. Зиана конечно же пообещала, однако, после того, как она дала слово, мысль о том, что она же сама, своими же руками помогает ей готовиться к этой самой «глупости» стала над ней довольно сильно довлеть. Оказавшись меж двух огней, она все больше и больше начинала сомневаться в правильности своих действий и подумывала о том, что может все-таки стоило посвятить в свои планы хоты бы Геларда? Однако упрямый голос её опыта говорил, что есть такие вещи, которые не оракулы ни за что не поймут, пока сами с ними не столкнутся. Так если на Геларда она ещё могла бы положиться, то вот на убитых горем родителей Тии, рассчитывать не приходилось совсем. А поскольку Гелард и Эрван были большими друзьями, она была вынуждена все держать в тайне и продолжать верно хранить их общий с Тией секрет.
К концу января наметился явный исход всей её работы над дневником и с каждым разом, Зиана старалась как можно дольше оттянуть то время, когда произойдет их последняя встреча с Гефальдо. Для неё все еще оставался неразрешенным вопрос о том, что так бережно хранит и изучает её таинственный собрат в своей пещере. Незаметно за ним наблюдая, она пришла лишь к единственному выводу о том, что книга была всегда одна и та же. Гефальдо каждый раз приносил её с собой и мог часами придаваться чтению, ни разу от неё не отрываясь и не отвлекаясь ни на что другое. С каждой их встречей интерес её рос все больше, а найти в себе силы напрямую спросить его об этой книге, она пока не могла. Когда до конца ей оставалось всего несколько страниц, решительность выяснить, что скрывала за собой таинственная бархатная обложка без названия, в ней явно возросла.
Это произошло во время их самой последней встречи. Тщательно выведя рукой заключительные слова Хета, она отвела взгляд от своих записей и в очередной раз украдкой взглянула на Гефальдо и так и продолжая наблюдать за каждой морщинкой на его озаренном лице в течении довольно продолжительного времени. Он сосредоточенно склонился над своей книгой и на его лице время от времени отражались чувства от вскользь проносившихся мыслей, а временами проступало и вовсе ничем не прикрытое изумление. Ничто не предвещало нарушения их покоя и Зиана уже было собралась духом чтобы прервать Гефальдо от его чтения, как вдруг снаружи кто-то надрывно застонал и послышался звук ломающихся ветвей. Удивительно, как хорошо внутри слышалось все то, что происходило за пределами пещеры. Гефальдо тут же подскочил со своего места на камне, и по всему его виду было заметно, как неохотно он вновь возвращается в реальный мир. Он быстро вышел из-за своего импровизированного каменного стола и направился к расщелине выхода, дабы посмотреть, что происходит в окружавшем их убежище со всех сторон лесу. Недолго думая, Зиана так же поднялась со своего места, делая вид, что направляется вслед за ним, но сделав для убедительности всего несколько шагов остановилась прямо у того камня, где среди множества свечей, лежала книга озаренная дрожащим светом. Не смотря на поднятый сквозняк, вызвавший бурное колебание маленьких огоньков, на книге при этом не проявилось ни единой тени, словно она сама испускала постоянный, ровный и довольно сильный серебрящийся свет. Зиана проводила взглядом развивающуюся черную мантию старика, почему-то напомнившую ей гигантские крылья хищной птицы, которая наконец-то окончательно растворилась во тьме узкого прохода. Не думая больше о том, что могло вызвать странные звуки снаружи, она склонилась над камнем и начала быстро читать с первой попавшейся строчки от начала раскрытой страницы. Необычный текст и непривычная манера изложения так быстро увлекли все её внимание, что она даже и не заметила, как чарующие древние строки зазвучали в самом её сердце.
«...Господь – пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей и я пребуду в доме Господнем многие дни.»
Строчки гулким эхом отдавались в подсознании, преисполненные глубоким и очень необычным смыслом, который тут же оживал в богатых, ярких образах, навеянных словами, сила которых превосходила силу любых других слов. Она хотела продолжить чтение, но тут же оторвалась от текста, услышав голос, и почувствовав в этот момент себя так, как будто совершила что-то непростительное, как если бы переступила незримую черту, нарушая границы чужой территории.
- Это всего лишь заплутавший олень. – Буднично проговорил из тьмы голос старика и тут же замолчал, явно растерявшийся от того, что застал Зиану прильнувшую к его сокровенной книге.
- Что в этой книге такого? – Недоуменно спросила Зиана, обращаясь к сконфуженному Гефальдо. Видя, что старик более растерян, нежели расстроин от подобного оборота сегодняшней встречи, Зиана придала своему тону большей требовательности и продолжила. – Зачем Вы её читаете, зачем вся эта атрибутика и к чему весь этот ритуал? – Она обвела рукой пещеру. – Могу ли я узнать вашу тайну, что вы скрываете за всей этой ширмой? Что творится у вас в душе?
- Согласен, все это выглдит более чем странно. – Гефальдо закусил губу и у него возникло желание открыться, пусть даже она не поймет его, пусть подумает, что он выживший из ума старик, но ему очень захотелось ответить на все её вопросы. – Понимаешь. – Начал старик, опуская голову и подыскивая наиболее точные слова, которые, казалось, шли из самой глубины его сердца. – Дело даже не в самой книге. Дело в том, насколько глубок и значителен потаенный смысл этого писания. С таким же успехом – это могла быть и любая другая книга, но для себя я избрал именно эту. Только она, а ты можешь мне поверить: изучил я не мало, порождает во мне наиболее сильные внутренние ощущения, когда каждый раз вызывает мощный всплеск эмоций, постепенно открывая передо мной новые грани в своем содержании. И в итоге, как ни странно это прозвучит: благодаря этому, я могу поверить в себя и найти в этом внутреннее успокоение. Всеобъемлющее чувство вдохновения, которое она мне дает взамен, занимает собой все свободное место, вытесняя мои главные пороки: зависть, ненависть, злобу, чувство несовершенства. Вот, что для меня эта книга. – Тихо проговорил он. – Я потратил почти всю свою жизнь, борясь со своими недостатками, но в итоге, научился лишь подавлять их другими чувствами. Человек не может избавиться от заложенной в нем природы несовершенства, но он может подавить в себе это другими, более совершенными ощущениями. Многие писания говорят о бессмертии души, но не одно из них не описывает состояния, когда душа застряла в бессмертной плоти. Спустя многие годы исследований и экспериментов со своей собственной душой, я выяснил, что если не работать над собой, то все рано или поздно возвращается к исходной точке. К той самой точке, которая заложена в нас кем-то с самого момента рождения. Именно поэтому, я хожу сюда каждый день, без выходных, без послаблений. Это мой путь к совершенству, к тому, чтобы быть таким же как и вы.
- Что это значит, «как и мы»? – Зиана непонимающе взглянула на него. Все что только что сказал этот старик, глубоко её поразило. Все это напоминало некую форму безумия, но в то же время звучало весьма убедительно.
- Ты не можешь знать, но я очень стар и на моем опыте есть моменты нашей истории, когда остатки человечества еще не были столь наивными и миролюбивыми, и совсем не были похожи на людей твоего поколения. Бойся стариков, ведь для нас нет никаких запретов. – Он вздохнул. – После того твоего рассказа про старейшин, когда ты осмелилась мне открыться, я вновь стал очень часто вспоминать о старых временах. Ты даже не представляешь, сколько я видел зла в этом мире и поэтому я почти уверен, что то, что они делают сейчас – это только начало.
- Так сколько же вам лет? – Изумилась Зиана, с надеждой устремив на него свой взор, что, быть может, он знает хоть что-нибудь о тех временах, когда мир стал безвозвратно изменяться.
- Я давно сбился. – Сокрушенно покачал он головой, опускаясь на свой камень. – Но одно я точно знаю, не смотря на то, что это было очень давно: когда я появился на этом свете, Левур уже лежал в руинах. Я присоединился к братству относительно недавно. Я не знал ни первого, ни второго поколения, потому что жил все это время среди обычных людей. Я помню времена, когда еще не было никаких оракулов, а все наше агонирующее общество погрязло в распрях и конфликтах. Как раз на пике всего этого ужаса и кошмара и возникло братство. После этого наш падший мирок сильно изменился. Я не знаю, почему тогда все вдруг нормализовалось, но мой тебе совет: остерегайся старейшин. Я думаю, что на их счету наберется немало человеческих жизней и жутких зверств, а вся их история о шести первых в действительности, не такая уж и возвышенная интерпретация о которой все мы знаем, ведь они вышли из того же мрачного и очень темного времени, что и я.
- И что же было после создания братства? – Изумленно проговорила она, совсем не ожидавшая от старика подобной откровенности.
- С тех пор, продолжая вырождаться, мы отчистились духовно естественным путем: поколение за поколением. Нравственно, вы самые чистые из всех когда-либо живших людей. Вот тебе парадокс и понимай его как хочешь – кромешная тьма породила свет. Безысходность породила надежду. Злоба и ненависть дали новую жизнь добру и любви. Я давно уже не видел в наших краях того зла, что царило во времена моего рождения и юности, но что-то нехорошее во мне подсказывает, что все это вновь может повториться и мне вас очень жаль, ведь ваше поколение к такому совершенно не готово. – Он замолчал и потупил свой взгляд. Было похоже, что он высказал все что хотел и более добавить ему было нечего. Мысленно возвращаясь к насущным проблемам, он поднялся с места, как и обычно завернул свою драгоценную книгу в мягкую ткань и посмотрев на Зиану теперь уже куда менее тяжелым взглядом, возвестил, что на сегодня достаточно и их встреча соответственно подошла к концу. Все это время Зиана безмолвно наблюдала за ним, крепко задумавшись над его словами.
- Нет. Думаю на этом все. – Проговорила она с легким сожалением в голосе. – Моя работа закончена.
- Ах да. – Протянул он. – Я и забыл, что прошло уже так много времени, я уж как-то и привык к твоему присутствию и к нашим встречам. Что ж буду открыт с тобой, я сразу догадался, что копия нужна тебе не просто для памяти. То что он создал – одновременно поражает и интригует. Полагаю, никто из нас не знал Хета таким, какой он предстает в своих записях. Я тщательно изучил рукопись и признаться, если бы не мой почтенный возраст, и если бы я располагал надежной компанией, я бы сам незадумываясь отправился в дальние странствия руководствуясь этим дневником. Однако при всех явных достоинствах имеются и недостатки. Хет был очень откровенен в области своих чувств, но возможно он был не слишком внимателен в области маршрута и точности описания встречающейся ему местности. Не стоит забывать, что он уже не в первый раз шел по этому пути и возможно, для того, чтобы вновь пройти этим маршрутом нужно быть самим Хетом. Будь внимательна во время своего путешествия и обрати внимание на странную башню. Как ты сама видела, в тексте Хет предупреждает, что, её следует остерегаться. Я думаю из всего, что там написано – это самый важный и я бы даже сказал ключевой момент. В остальном будь внимательна к ориентирам, придерживайся определенных сторон света и думаю, что никаких других сложностей с маршрутом не должно возникнуть. Большее значение во всем этом предприятии будет иметь твоя выдержка и стойкость к дорожным невзгодам и попутным неприятностям. Вот пожалуй и все, что я должен тебе сказать по этому поводу. Ах и ещё кое-что! На днях я повстречал Гаспара, мы разговорились и он обмолвился, что их группа выдвигается в путь десятого марта. Надеюсь, эта информация будет полезной для тебя и ты сможешь использовать её с пользой для себя.
- Спасибо. – Не скрывая своих эмоций, Зиана обняла старика за плечи и в этот миг, на долю мгновения, на его лице проступили едва заметные пунцовые пятна, однако естественная бледность его кожи почти сразу же вернулась к его строгим непроницаемым чертам, скрывая внезапный порыв задетых чувств.
- Удачи тебе, Зиана, удачи. – Привычно улыбнулся он ей в ответ.
И на этом, пути их разошлись. Зиана вновь возвращалась в свой мир сомнений и недосказанности, которые продолжали висеть на её совести неразрешенными вопросами. Как ей правильно поступить? Оставить Геларду очередную записку, в которой она объяснит, куда и зачем она отправилась? Или может просто стоило тихо и без всяких объяснений покинуть их дом ранним утром, в один из первых весенних дней? Что было более правильным и что из тысячи имевшихся у неё возможностей, хоть как-то сможет оправдать её впоследствии? Все эти вопросы неустанно роились и жалили её измученное сознание и ей хотелось поскорее уже покинуть обитель, чтобы не думать о том, что было бы правильней, а что нет, ведь в дороге у них с Тией возникнут совершенно другие, не менее важные и значительные проблемы, которые им придется решать прямо на месте. Мысли об этом поддерживали и успокаивали её, ведь нет лучшего способа уйти от проблемы, чем погрузиться в решение другой. По её плану, они должны были во что бы то ни стало опередить экспедицию отправлявшуюся от лица братства. Им нужно было попасть в дальние земли раньше, чем это удастся оракулам, чтобы те своим внезапным появлением не спугнули Митча, который ненароком мог заподозрить, что оракулов послали именно за ним, которых теперь, после нападения в ангаре он должен был опасаться больше чем кого-либо. Навряд ли, после того случая он мог сделать какие-либо выводы по поводу того, какая колоссальная разница существовала между оракулами и таинственными стражами, которые в действительности на него и напали. Скорее для него все они были единым злом, которого он постарается всячески избегать. И потому, оставить позади себя экспедицию оракулов было их первостепенной с Тией задачей. Зиана посчитала, что форы в три дня им будет вполне достаточно. К тому же было естественно, что они непременно будут оставлять за собой следы, так что трех дней должно быть достаточно еще и для того, чтобы следующий за ними по пятам опытный оракул-следопыт Гаспар, не смог догадаться, что кроме их группы, по маршруту прямо перед ними идет кто-то еще. Ну и конечно же нужен был некий временной запас, на тот случай, если в пути произойдет что-то непредвиденное. Зиане не хотелось об этом думать, но она почему-то нисколько не сомневалась в том, что во время пути им не раз придется плутать и отыскивать свой собственный путь между ориентирами указанными в блокноте, и это будет только самым малым злом из всего их грядущего путешествия. Дневник являл собой лишь путевую нить, некий маяк надежды в их странствии, но не более того. Точностью и скрупулезным описанием маршрута он не отличался, вмещая в себя лишь самое общее представление местности и направлений, которых следовало придерживаться, богато компенсируя эти недостатки собственными ощущениями и душевными переживаниями Хета от своего возвращения в Левур.
Благополучно добравшись до обители, Зиана самым первым делом отправилась на окарину поселка, чтобы встретиться с Тией, от которой уже давно не было никаких слухов. Пробравшись через зыбкие горы навалившего накануне снега, которого теперь было полно во дворе дома Эрвана и Неи, Зиана только было намеривалась постучать, как дверь перед ней резко отворилась и на пороге появилась раскрасневшаяся Тия, бросившая кому-то невидимому гневную реплику и вышедшая вон.
- Я все равно сделаю по-своему. – Взбешенно проорала Тия и в то же мгновенье врезалась в Зиану, от чего тут же отлетела назад и повалилась на крыльцо, частично оказавшись на полу, оставшегося позади неё коридора. Откуда-то изнутри послышались сдерживаемые нервные смешки, постепенно перерастающие в полноценный хохот. Должно быть, для её бедных родителей это было наилучшей разрядкой от накалившихся добела страстей. Злобно раздув ноздри, Тия быстро поднялась и наконец-то вышла из дома, с силой хлопнув за собой дверью, в итоге оставив позади себя хоть и грустную, но все же радость, которая в последнее время стала очень редкой гостьей в этом доме.
- Мне нужно с тобой серьезно поговорить. – Начала разговор Зиана, минуя всякие условности. У неё не было никакого желания знать о том, что сейчас произошло в доме Тии. Это была чужая территория, на которую она не имела права совать свой нос, да и собственно говоря, для неё все и так было понятно. Смущать и расстраивать девушку лишними расспросами было совершенно ни к чему, тем более, наконец-то за долгое время у неё появилось нечто ценное для своей подопечной, так что все прочие разговоры могли подождать.
- Да, я слушаю тебя. – Тихо проговорила Тия, опуская глаза. Она поманила Зиану следовать за ней и спустилась на заснеженное крыльцо, выбираясь со двора по уже протоптанным глубоким следам Зианы.
- Теперь у меня есть то, что тебе было нужно. – Загадочно проговорила Зиана, следуя за Тией след в след.
- Правда? – Тия остановилась, как вкопанная и немного помедлив, неуверенно обернулась, будто бы что-то припоминая. Видимо вспомнив, она с надеждой вопросительно взглянула прямо в глаза своей нежданной гостье. – Неужели ты смогла достать дневник? Зиана, я уже не могу! – Наконец не выдержала она, взмахнув в воздухе руками. – Мне нужно что-то предпринять. Каждый день я вижу их расстроенные лица и каждый день этот укор и сожаление в их глазах, как будто они уже и меня потеряли.
- Ну, то, что твои родители сомневаются в твоих силах – это естественно. А как ты сама думаешь, ты справишься? – Спросила Зиана с намеком на улыбку на своем лице.
- Я думаю... – Тия задумалась. – Конечно, если подготовиться, думаю все может получиться, но ведь они же не знают, да и как я им объясню, ведь сеансы – это закрытая тема, а если я ещё и обмолвлюсь, что однажды побывала в прошлом, то боюсь меня ждет вечное заключение в подвале моего дома, по причине невменяемости. Если бы я только могла им рассказать и если бы только они могли понять... Но это ведь невозможно, по крайней мере, пока они сами не столкнуться с этим миром воочую. Пока что они ни за что не поверят.
- Не суди строго своих родителей – им сейчас гораздо хуже, чем тебе. – Строгим тоном прервала её Зиана. – В отличие от тебя, у них нет даже надежды на возвращение твоего брата. – Теперь в её голосе слышалась печаль и понимание. – А пока, возьми это и готовься. – Зиана протянула ей собственноручную копию дневника Хета. – Отправляемся в начале марта, числа седьмого марта – думаю так будет лучше всего для нас. Так что подойди к изучению данного материала со всей серьезностью – осталось не так уж и много времени.
Несказанно обрадованная успехом Зианы, не отвлекаясь больше ни на что другое, Тия посвятила несколько дней исключительно скрупулезному изучению дневника Хета. Открывая его содержание, вчитываясь и непременно представляя себя на месте его автора, ей постепенно открывался и сам человек, оставивший после себя столь необычное наследие, и та местность, которую ей следовало пересечь в своем грядущем странствии. Осознанно это было сделано, или нет, но теперь автор, которого Тия почти не знала, лично обращался к ней со страниц дневника через свое незатейливое повествование, рассказывая о себе и своей судьбе гораздо больше, чем могли вместить в себя обычные путевые записи.
Как ни странно, но путь её должен был начаться, именно там, откуда для неё и началась вся эта необыкновенная и очень странная история. А если точнее, то в небольшом городке, где некто из прошлого по имени Митч, в результате чудовищной автокатастрофы, потерял свою старую и вновь обрел новую жизнь, в то время, как Хет лишился воли над собственным рассудком, вместе со всякой надеждой вновь вернуться туда, где было его настоящее место. Дело в том, что Хет вел свои путевые заметки в обратном порядке, что несколько осложняло их чтение и интерпретацию для путешественника. Очевидно, сама идея о составлении словесной карты с подробным описанием маршрута пришла к нему в голову, когда он задумал вновь вернуться в Левур. Возможно, у него были некие свои опасения на счет того, что после возвращения домой, по какой-то причине он мог не найти дороги назад, так как уже плохо помнил, как впервые много лет назад отыскал свой самый первый путь в дальние земли населенные людьми, когда сама судьба привела его туда. И для того, чтобы на этот раз обезопасить свое возвращение он составил подробное письменное описание своего обратного путешествия, скрупулезно отметив все основные ориентиры, повстречавшиеся на всем его пути от небольшого лесного поселения под названием Тео-Луна до южных окрестностей Левура. Записи начинались с детального описания пышных тропических чащоб, ставших первым настоящим испытанием на пути к Левуру. Самым последним его сообщением, с которого и следовало начинать обдумывать свой маршрут, была следующая запись: «Мне потребовалось три дня, для того, чтобы преодолеть представшие на моем пути бескрайние поля. Чувствую, что я уже близок к Левуру. Держусь севера и строго следую этому направлению, так как возникшие на горизонте два дня назад кряжистые массивы гор доподлинно повторяют очертания гор, что я знал всю свою жизнь. Должно быть, я на верном пути... Спустя ещё день вхожу в первое безлюдное поселение в южных окрестностях Левура. Я дома... На пути возникло необычное препятствие, напоминающее некий «источник» неизвестной мне силы, если можно так выразиться. Вынужден задержаться и потратить ещё какое-то время, для его более тщательного изучения». По всему выходило, что последняя запись в дневнике была сделана за день до того как Тия впервые увидела Хета. Из этого так же получалось, что Хет, до того, как увидеть её и её брата, еще целые сутки наблюдал за необычным явлением и пытался подступиться к неведомому источнику. Тия только подивилась его выдержке. Если бы он только мог знать заранее, как много времени он потратит, для того, чтобы в итоге найти собственную смерть.
Тия воспользовалась подаренным ей планшетом и без труда определила на карте те самые бескрайние поля и равнины, раскинувшиеся сразу же у самых южных оконечностей городского округа. Дневник Хета следовало интерпретировать с конца в обратной последовательности, то есть, когда речь шла о севере, то для неё это должен был быть юг и направляться нужно было в точности в противоположном направлении, от направления указанного автором. Тии просто нужно было делать все наоборот, и это не казалось особенно сложным. Но это были только её первые шаги. Это была первая задачка на её пути, к которой она без труда подобрала ключ, воспользовавшись подсказкой в виде имевшейся наглядной карты на планшете. Но далее дела обстояли куда сложнее. Зона покрытия карты, была ограничена городским округом, так что пустоши южнее города были последним, что отображал её электронный помощник. А дальше на нем виднелись бескрайние, абсолютно чистые пространства с пометкой, что информация относительно данной местности отсутствует. Это означало, что в последующем ей придется ориентироваться вслепую, непосредственно находясь на самой местности, полагаясь только на собственное понимание пошаговых инструкций из записей Хета, а так же на свою наблюдательность, интуицию и не в последнюю очередь – удачу. Подумав о непостоянстве удачи, Тии тут же живо представилось, как она заблудилась и все в ней тот час похолодело. Что будет с ней, если это вдруг действительно произойдет и она не сможет отыскать ни один из ориентиров указанных в тексте? Спокойный внутренний голос вторил, что тогда она могла бы попытаться вернуться на шаг назад и попробовать проделать все заново. Конечно, в таком походе, где все её действия должны были совершаться вслепую, ей бы пришлось полностью положиться на дневник, который будет её единственным проводником и спасением в минуты отчаяния. Однако не стоило забывать и о том, что у неё самой есть глаза, голова на плечах и, следовательно, способность запоминать пройденный маршрут. Задача казалось не такой уж и невыполнимой, если подходить к ней с холодной головой и точным расчетом.
Помимо описания маршрута, Хет в своих заметках делился и другими, не менее важными наблюдениями. Например, почти в самом начале его повествования, когда он, по его словам, только собирался покинуть свое насиженное место в поселке Тео-Луна, ей повстречался следующий абзац.
«По прошествии многих месяцев странствий, я усвоил ряд правил, которые могут пригодиться в любом путешествии. Когда я только покинул свой дом, а именно так я когда-то именовал Левур, первым, чему меня научила жизнь в суровых условиях – это то, как находить пищу и воду там, где казалось бы и вовсе нет никаких возможностей выжить. Благодаря своим многочисленным наблюдениям, проделанным в различных местностях в ходе своих странствий, я понял, что достаточно руководствоваться всего несколькими универсальными правилами. Первое – это брать с собой достаточный запас пищи и воды и расходовать его только тогда, когда мир вокруг совершенно не способен тебя накормить. Второе – тщательно наблюдать за окружающим тебя миром. Зачастую то, чем питаются животные, обитающие в данном районе так же съедобно и для человека. Третье и последнее правило – необходимо с самого начала пути свыкнуться с мыслью, что в дальнем странствии вкусной пищи или питья никогда не будет. Порой приходится переступать через свою брезгливость: есть и пить то, что имеется здесь и сейчас, так как завтра и вовсе может ничего не повстречаться на твоем пути. Такой вот небогатый начальный багаж знаний поможет любому начинающему путешественнику в его дальних странствиях».
Незаметно минуло несколько недель, когда у Тии было собрано уже все необходимое, для того, чтобы совершить задуманный переход. Хет подробно описывал все свои невзгоды, давая попутные рекомендации о том, что было бы уместно иметь при себе в той или иной ситуации. Весной, к моменту начала их собственной с Зианой экспедиции, Тия уже успела несколько раз перечитать все приключения Хета и ощущала себя вполне готовой к предстоящему путешествию. Иной раз она даже ловила себя на мысли о том, что начинает задумываться над тем, что она будет делать дальше, когда наконец достигнет своей цели? Как она будет искать Митча и что будет ему говорить? Может просто следовало отплатить ему той же монетой и без лишних слов просто выкрасть собственного брата? Это было бы самым простым решением, но в то же время и самым жестоким. Она почему-то чувствовала какое-то странное обязательство перед похитителем своего брата. Только она видела его за мгновение до смерти и только она смогла понять чем вызван его чудовищный поступок в её времени. Митч не был плохим человеком, его просто подвел отцовский инстинкт и, как ни странно это звучало, его подвела судьба, сыгравшая с его смертью странную шутку. Тия единственная во всем мире знала его и была обязана рассказать ему о том, кто он такой и откуда пришел в это далекое и такое непонятное для него время.

ГЛАВА 5. НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА.

Прибор неторопливо ожил, издал протяжную трель и на загоревшемся экране, который теперь отображал карту города, появилась мерцающая отметка в виде крестика в районе станции метро известной каждому оракулу. Это был сигнал, которым старейшины обычно вызывали всех своих подопечных, где бы они не находились, давая понять, что вскоре должно состояться очередное собрание. Зиана поднялась с кресла и с неохотой покосившись на карту, принялась потягиваться. Она не была в городе уже больше двух месяцев и за все это время, желания оказаться там вновь так ни разу и не посетило её. Однако данное обстоятельство обязывало её вновь пройтись по злополучному маршруту, ведь до сих пор, она так и оставалась частью братства и возможности для того, чтобы покинуть ряды оракулов у неё в сущности и не было. Пусть она больше не проводила сеансы, однако посещение общих сборов было той единственной обязанностью которой пренебрегать она просто не имела права. Тем более это еще и была хорошая возможность для того, чтобы узнать, что происходило в их сообществе на протяжении последнего времени, за которое она не видела никого, кроме Гефальдо, который однако, так же не был ярым и активным приверженцем братства. Собрание было вовремя, ведь буквально уже через день она намеривалась покинуть эти края вместе с Тией, так что напоследок не мешало и послушать о чем на этот раз будут говорить старейшины. Скорее всего, речь пойдет об экспедиции, которая должна была отправиться через неделю, но возможно будет и еще что-нибудь, что сможет привлечь её внимание или хоть как-то заинтересовать.
- Куда-то собираешься? – Спросил Гелард заходя в комнату и видя, как она одевает теплые вещи.
- Да. Очередной сбор. То же время, то же место – все как обычно. – Проговорила Зиана.
- Может уже пора заканчивать с этими сборищами? – Сварливо проговорил он, ежась от неприятных воспоминаний после их последнего ночного возвращения из города.
- Я уже думала об этом. И наверное я откажусь со следующего раза, просто нужно хотя бы кого-нибудь предупредить в этот раз, а то будет слишком подозрительно, если я просто возьму и не приду. – Обычно сказала Зиана, которая уже всерьез прикидывала в уме, кого ей следовало об этом попросить.
- Что ж отлично. – Довольно пророкотал Гелард. – Я буду ждать тебя там же, где и в прошлый раз... Мне скоро это место будет сниться в кошмарах. – С вызовом проговорил он и улыбнулся.
- Не бойся, в конце каждого твоего кошмара я буду обязательно приходить к тебе на помощь. – Проговорила она и, поцеловав его на прощание, направилась к выходу.
Наступал вечер и Гелард, как это частенько бывало и раньше, остался совсем один в своем теперь уже светлом доме. Весна только-только пришла в их края, но света и тепла снаружи и внутри стало намного больше чем раньше. Вечерело медленно и сумрак словно исподволь опускался на землю не желая отпускать последние яркие лучи уходящего солнца. Тьма окутала стоявшие на приличном расстоянии друг от друга особняки поселка и когда последние силуэты окружающего мира уже перестали различаться на фоне сливающегося фона домов и деревьев, вдоль дорожки загорелась вереница ярких фонарей разливающихся своим светом вплоть до внешних стен вырисовывая на них причудливые застывшие тени и погружая обитель в сказочную атмосферу ночи. Пора было идти встречать Зиану. Скрепя сердце Гелард покинул обитель и с неприятным чувством чего-то неладного отправился в путь. Снега уже нигде не было так что дорога представляла собой влажный асфальт, покрытый толстым слоем скользкой прошлогодней листвы. То и дело поскальзываясь и в последний момент удерживаясь от падения Гелард семенил маленькими шажками, постоянно вглядываясь в поблескивающую сырую массу у себя под ногами. Дорога скоро измотала его и не желая больше испытывать судьбу проделывая невероятные телодвижения, чтобы только сохранять равновесие, он сошел на обочину и двинулся по мягкой земле. Ботинки становились все тяжелее и тяжелее от налипавшей на них грязи и вскоре и этот вариант перестал казаться ему неким избавлением от всех своих путевых невзгод. Проделав поистине титаническую работу, спустя три часа он все-таки оказался на условленном месте встречи. Усаживаясь на поваленный ствол полусгнившего дуба, он принялся вычищать свою обувь, не забывая временами вслушиваться в тишину, чтобы не упустить прихода своей спутницы. Когда и эта работа была сделана, было уже далеко за полночь, но вокруг все так же было ни души. Мертвая оглушающая тишина обступала Геларда со всех сторон и казалось все его естество обратилось в один лишь слух. Зиана уже очень сильно задерживалась. Когда переживания Геларда достигли крайней точки, он поднялся на ноги и неспешно направился вдоль дороги, надеясь, что вскоре ему на встречу выйдет знакомый женский силуэт. Но ничего не происходило. Перед ним словно в чудовищном наваждении разрасталась надвигавшаяся темная мертвенная громада города. Он всегда в душе побаивался этого места и попасть в это место ночью – было самым страшным для него наказанием. Однако никакого выбора у него не было, страх за родного человека подгонял и заставлял делать новые шаги в логово детских страхов, не смотря на нараставший ужас и бесконечное унылое одиночество которое он здесь испытывал. Гелард знал по какому маршруту должна была идти Зиана, так что вскоре он уже брел по жутковатым, криво улыбавшимся ему изломанными вывесками улицам древнего города, глядевшего на него пустыми глазницами разбитых окон. В воздухе носились едкие запахи звериных нечистот. В последний раз он был здесь в детстве и тогдашние впечатления нисколько не придавали ему уверенности сейчас, когда он был уже достаточно зрелым человеком. Окружающая пустота будто жила какой-то своей неосязаемой жизнью и вот-вот должна была проявиться, чтобы сжать единственного живого человека в крохотную незримую точку, то есть придать ему именно то состояние, в каком он представлял себя среди всей этой разрухи. Крохотной ничтожной песчинкой в истлевшем и никому не нужном мире. И как это интересно оракулы могли находиться здесь изо дня в день, называя этот проклятый город – домом? Неужели они не ощущали того же гнетущего настроения что и он при виде былого могущества их цивилизации? При виде мира, который они потеряли.
Было уже около трех часов ночи, когда Гелард вышел к площади на которой располагался вход на станцию метро. Почему-то сейчас ему вспомнился тот странный механизм, который он вынес собой покидая ангар Митча. Сейчас бы ему очень не помешал этот четвероногий охранник. Было жутко холодно и страшно. Тихо и одиноко. Никаких следов прошедшего собрания не наблюдалось. Дверь прикрывавшая вход на станцию была приоткрыта. Гелард колебался. Его не должно было быть здесь, но и Зиана никогда так еще не задерживалась. Что-то могло произойти, а он стоял и не мог найти в себе силы, чтобы зайти внутрь, чувствуя неприятное оцепенение по всему телу. А что если она просто пошла по другой дороге и они где-то разминулись? Возможно теперь она стоит и ждет его там, на их условленном месте. Могло ли быть такое? Гелард очень сильно хотел, чтобы так и было, но это не освобождало его от того, чтобы зайти внутрь и все проверить. А что, если то, что он найдет там, надломит его? Что если Зиана все же была внутри и не могла выйти потому что с ней что-то случилось? И он почувствовал, как страх за неё разлился по всему его телу. Он рывком распахнул дверь и миновав округлую зала с изломанными парапетами пошел вниз по застывшему эскалатору. Как же скрипели эти древние ступени! Грохот создаваемый быстрыми шагами подгонял его еще сильнее и он почти уже бежал, стараясь не слышать звона стоявшего в ушах, не разбирая во тьме, что творилось у него под ногами и не думая вообще ни о ком, кроме Зианы. Где-то на глубине, у самого жерла выхода забрезжил слабый свет. Значит, кто-то там все-таки был. Как же он сожалел, что не взял с собой пса. Никакой подстраховки у него сейчас не было. Что если он ворвется внутрь и просто получит пулю в лоб, без лишних разбирательств? А они, кто бы там сейчас ни был, уже знали, что он бежит к ним со всех ног, не беспокоясь о том, чтобы хоть как-то скрыть свое присутствие. Споткнувшись об разбитую и основательно покореженную ступень и чуть не покатившись кубарем, он одним прыжком достиг основания платформы и замер, оставшись сидеть на корточках. Он опасливо поднял голову и осмотрелся. Кругом было тихо и кроме него здесь больше никого  не было. Недогоревшие свечи, установленные на выступах вдоль всех стен, очевидно, были оставлены гореть впопыхах, так что все помещение с уходящими вдаль перронами было все еще залито теплым желтоватым светом. Он поднялся на ноги и прошелся вдоль платформы, до противоположной стены, где была сооружена импровизированная сцена. Зиана рассказывала, что именно на ней, старейшины братства выступали перед оракулами. Выглядела она довольно жутко. Пожалуй это было единственное место, куда свет попадал лишь отчасти, оставляя восседавших на своих возвышенных местах старейшин в полутьме. Грубоватая лестница вела прямо к самому краю сцены и поднимаясь по ней у Геларда почему-то возникло странное ощущение, будто он поднимается по эшафоту и он даже немного удивился, когда обнаружил, что наверху не оказалось ни единого смертоносного механизма. Но что-то ему не понравилось, здесь что-то произошло, что-то недоброе и пугающее. По бокам от пустовавших на сцене столов, лежала пара небрежно откинутых стульев. Дурной знак. Кто-то был так увлечен своим злодеянием, что позабыл обо всем, в том числе и о том, чтобы по завершении привести окружающие предметы в порядок. Он что-то заметил под одним из стульев. Что-то, что так же как и стулья было небрежно отброшено и забыто. Он прошелся по сцене и склонившись стал всматриваться. Когда он наконец понял, что это было, он невольно отпрянул и неприятный ком подступил прямо к его горлу. Сдерживаясь, чтобы не дать волю разбушевавшимся чувствам он поднял трясущимися руками небольшую сумку. Сомнений быть не могло. Сумка принадлежала Зиане. Она всегда носила в ней свой планшет и была извечным её атрибутом, куда бы она ни решилась направиться. Он наспех изучил содержание знакомой сумки. И на этот раз, как и всегда планшет и еще несколько мелочей покоились внутри совсем не тронутые. Казалось, что сумка просто стала кому-то помехой и он стащил её с несчастной женщины и отбросил в сторону, не удосужившись даже заглянуть в неё. Что же здесь такое было? И что при этом делали все прочие оракулы, неужели такое могло произойти во время собрания? И тут Гелард все понял. Понял и невольно осел на колени, не в состоянии просто стоять и с болью в сердце осознавать то, что здесь произошло. Он догадался, что никакого собрания и не было. Зиану просто заманили сюда под предлогом общего сбора, после чего решили привести свой план в действие и избавиться от неё. Правда была очень простой и вместе с тем до крайности чудовищной. Была ли она еще жива, или нет, но здесь её уже не было. Он закрыл глаза и почувствовал, как сквозь скорбь, сожаление и страх, в его душе зреет нечеловеческая ярость. Чувство, которого прежде он ещё никогда не испытывал. Они не посмеют забрать её у него. Он не позволит им этого. Он резко вскочил на ноги и, не выпуская из рук сумку Зианы спрыгнул со сцены, метнулся сначала к одним, а потом и к другим, противоположным путям. Странная мысль мелькнула в его голове. Ведь похитители могли просто утащить её в один из тоннелей и никто бы уже тогда не нашел её. Но все четыре направления были завалены, так что получалось, что её в любом случае должны были вынести со станции только в одном возможном направлении - наверх. Не зря в самом начале дверь была приоткрыта. Кто-то, кто очень торопился, просто забыл о том, чтобы затворить за собой вход, забыл потушить свечи и скрыть следы борьбы. Значит была еще призрачная надежда на то, что он сумеет нагнать неизвестных похитителей, сможет попытаться вызволить Зиану, если та все еще была жива. Он осекся. А что если нет, что если неизвестные выволокли отсюда уже мертвое тело, от чего они так сильно и торопились? Ему стало по-настоящему страшно. Горло словно сомкнул холодный стальной ошейник и он почувствовал неприятное удушье от мысли, что больше не увидит свою избранницу. Стараясь подавить бурный поток мрачных мыслей о самом худшем, он бросился к выходу и побежал вверх перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки вновь не обращая никакого внимания на стелившуюся тьму под его ногами. Тяжело дыша он преодолел последние ступени. Оказавшись наверху, он пересек одинокий тамбур в несколько мгновений и в одно движение перепрыгнув через один из барьеров парапета, выскочил наружу. Холодный воздух ударил его в лицо. Казалось, что после удушливой атмосферы подземелья на улице стало в несколько раз холоднее. Он невольно задрожал и стал вглядываться во все стороны вокруг себя. Помимо той улицы, которая вывела его на площадь, отсюда брали своё начало еще четыре направления полуразрушенных бульваров и проспектов, на которых было решительно незаметно никакого движения. Ну где же они, где же! В сознании шевельнулась странная мысль. Как же ему сейчас не помешало бы овладеть хотя бы частью той силы, что была у Зианы. Пускай она как-то и обмолвилась, что в городе оракулы были не способны использовать свой дар, но упрямое желание спасти родного человека настойчиво цеплялось за его сознание и не давало покоя, сводя все его мысли к этому бредовому желанию, которое очевидно было последней преградой перед тем, как отчаяние вцепится в его сердце и безжалостно сожмёт его в своих когтистых лапах. Прошлое, ведь они могли видеть его во время своих сеансов, или еще чего-то там. А ему нужно было заглянуть всего на чуть-чуть, всего на какой-нибудь час назад, не больше. Он вдруг осознал, как же далек он был от этого таинственного и непонятного мира оракулов. Он не знал, как они проводят свои сеансы, как вызывают в себе этот странный дар. Зиана никогда ему не рассказывала, а он и не спрашивал, считая это не более чем странностью, от которой ему лучше держаться подальше. Как бы много теперь он отдал, чтобы иметь возможность вновь поговорить с ней и узнать все поподробнее. Но он не мог. Он лишь стоял у самого выхода из надземной части станции и беспомощно глядел в четырех направлениях, понимая что это был конец его дорожки.
Его сознание было настолько напряжено от волнения, что он почувствовал, как острая боль начинает понемногу подступаться к его вискам. Чего же он ждал? Безжалостное время отсчитывало уходящие мгновения гулкими ударами сердца в его груди. Он так и не знал, куда ему следовало бежать дальше и, чем больше он стоял и смотрел то на одно, то на другое направление, тем больше понимал, что словно врастает в землю, неспособный даже пошевелиться и принять хоть какое-то решение. Внутри его снова что-то шевельнулось и он наконец понял причину своего состояния. Все это время он словно чего-то ожидал, готовясь когда это что-то, наконец произойдет. Его голова уже разрывалась от дикой боли и всепоглощающей безысходности, как вдруг в тишине он услышал странный шум. Послышался слабый, но тем не менее пронзительный скрип двери за его спиной, будто бы кто-то её резко распахнул, но дверь тем не менее с места не сдвинулась. Что за наваждение? Сразу после этого, прямо рядом с ним стал раздаваться непонятный звук, но вокруг него, в обозримом ему полу-сумрачном пространстве ничего не происходило. Определенно это были чьи-то шаги и еще какой-то неразборчивый шорох, как если бы что-то волочилось по земле. Он не мог взять в толк, что происходит. Около него никого не было, но звук был так близко, словно он стоял на том самом месте, где сейчас кто-то невидимый и неосязаемый негромко тащил за собой что-то громоздкое. Этот кто-то, только что поравнялся с ним и пройдя сквозь застывшего Геларда продолжил свое движение прочь от входа на станцию. Гелард в очередной раз повертел головой и решил, что сходит с ума. Напряжение, словно добравшись до своего максимального пика, стало сходить на нет, а звуки издаваемые невидимкой становились все менее отчетливыми. Теперь шаги удалялись от него и, недолго думая, Гелард двинулся по следу. Было очень странно идти след в след за тем, кого не видишь, но Гелард и без того уже стал догадываться, за кем он идет. На душе было неприятно от этого постоянно шелестящего шума. Он не хотел думать о том, что какое-то время назад здесь кто-то волоком тащил тело Зианы и уж тем более ему не хотелось сейчас задумываться о том, была ли она еще жива, или это был уже её бездыханный труп.
Звуки шагов удалялись по самому узкому бульвару из четырех. Это направление было противоположным тому, откуда он явился сюда каких-нибудь двадцать минут назад. Дорога была ровной и Гелард мысленно благодарил за это проведение, то и дело в очередной раз с болью в сердце отмечая, как невидимое тело женщины натыкалось на какой-нибудь редкий одинокий валун или острый камень. Почему этот негодяй не взял её на руки? Она ведь всегда была такой легкой, он буквально на днях в шутку подхватил и пронес её через весь дом, не ощущая никакой тяжести, а она при этом весело смеялась забавно болтая в воздухе ногами. А сейчас этот некто грубо и натужно волок её, словно тяжелый неподъемный тюк, как будто у него не хватало сил поднять даже такое легкое и хрупкое создание, какой была Зиана. Как же он хотел, чтобы эти призрачные звуки стали материальны, как и тот негодяй, что породил их всего каких-нибудь пару часов назад. Как бы он хотел оказаться здесь чуточку раньше, чтобы запустить свои пальцы к шее этого фантома и выдавить из него жизнь вместе с последними остатками воздуха в легких. Но вместо этого он мог лишь слышать и догадываться, преследуя остаточный след.
Глаза Геларда широко раскрылись, когда он вдруг понял, куда вел этот проспект. В самом его конце начиналась белокаменная набережная, а это означало... Он не захотел продолжать логическую цепочку своих мрачных размышлений, в то время как некто невидимый продолжал упорно волочить тело к беспокойным водам залива. Но ведь вода была совершенно спокойной, как такое могло быть? Совершенно гладкая темная бесконечность воды залива, доподлинно отражала всю небесную картину, так что в этой зеркальной глади можно было увидеть самую маленькую отраженную звёздочку. Неподалеку отсюда виднелась черная громада древнего моста, словно гигантская рептилия растянувшаяся через узкий пролив, соединяя город с далеким противоположным берегом. Однако Гелард продолжал слышать резкие удары волн накатывавшие и разбивающиеся о пристань. Неужели всего несколько часов назад воды залива были столь беспокойны? Он не мог в это поверить, но у него не оставалось выбора. Пустая станция метро, следы борьбы, сумка Зианы, звук возникший из ниоткуда – для него все это было связано в единую цепь событий и независимо от того, мог он в это поверить, или нет, все это произошло совсем недавно от чего боль в его сердце становилась еще острее. Боль от того, что он не успел оказаться здесь вовремя.
Незнакомец подтянул тело к самой воде и остановился перевести дух. Можно было расслышать, как тяжело и надсадно он дышал, словно запыхавшийся немощный старик после долгой работы. С трудом восстановив хриплое дыхание, он стал шелестеть и что-то переворачивать. Должно быть, он накладывал путы на свою обездвиженную жертву, словно паук заворачивает в кокон омертвевшую муху. Значит, к тому моменту она могла быть еще жива. Гелард возликовал, но тут же осекся, подумав о том, что уж лучше быть уже мертвым, чем принять такую смерть. Раздались еще какие-то приглушенные удары о пристань. На этот раз это были не волны. Лодка – определенно это была лодка, которую подтянули и теперь что-то в ней укладывали. Раздался грузный удар об днище. Догадаться было не трудно, что это было. Лодка отплыла и сквозь завесу бурлившей водной стихии, раздались мерные удаляющиеся гребки весел. Раз, два, три... пятнадцать. Гелард считал каждый удар о воду, пытаясь представить, как далеко от берега сейчас могла находиться лодка. В последний раз боль пронзила сердце Геларда, когда среди шума неспокойных волн залива он различил отчетливый и весьма характерный всплеск чего-то выброшенного за борт. Он понял, что Зианы больше нет.

ГЛАВА 6. ПО СТОПАМ МЕРТВЕЦА.

О сборе перед отправлением Тия и Зиана договорились еще за неделю, попутно уточнив все моменты их плана. После этого они решили больше не встречаться, чтобы не быть случайно кем-нибудь замеченными прямо накануне отправления. Прошла ровно неделя и, как и ожидала Тия, от Зианы не было никаких новостей. Это был добрый знак. Значит все шло согласно их плана. Встреча их должна была состояться рядом с местом гибели и рождения Митча. Они условились, что будет разумнее не пересекаться в обители в этот день, чтобы никто не заподозрил их, ведь обе, должны были незаметно вынести с собой довольно объемистые походные сумки. Предположительно Зиана, покинувшая обитель еще засветло, ждала её в условленном месте уже не меньше часа. По договоренности, её умудренная спутница должна была покинуть обитель первой, так что Тия, без лишних сомнений вскинула на плечи свой рюкзак и, крадучись покинула крыльцо своего дома, направившись по узкой глухой тропинке, располагавшейся вдоль внешней стены обители, к выходу. Солнце только начинало свое восхождение, так что поселок еще крепко спал. Было немного горько от мысли, что она просто взяла да оставила своих родителей без всяких объяснений именно в это, первое мартовское воскресное утро. Она понимала, что тем самым ранит своих родителей и доставит им еще большую боль, но тот факт, что у неё просто не было никакого иного выбора, заставлял её думать совсем о других вещах. В этот самый миг ей представлялся иллюзорный счастливый момент их новой встречи, когда её родители вновь обретут теперь уже обоих своих детей.
Таясь и прячась в кустах, она успешно пересекла большую часть поселка, не привлекая лишнего внимания. Почти никто не мог видеть её, разве что только кто-нибудь намеренно не наблюдал за ней. Обогнув оставшуюся часть поселения: незаметно проходя дворами, или неслышно пересекая чужие сады, она, наконец, достигла выхода. Украдкой оглянувшись назад она попыталась запечатлеть в своей памяти словно на фотопленке, все то, что она оставляла позади себя. Пожалуй, только теперь она осознала, насколько все было серьезно. Она уходила в неведомые земли и существовала немалая вероятность того, что она больше никогда не увидит своего родного поселения. Эта мысль тяжелым камнем плюхнулась и осела где-то в глубине её теперь уже обеспокоенной души. Все еще сомневаясь, она приоткрыла перед собой узкую щелочку внешнего мира и неуверенно вышла в него. Звучно щёлкнул автоматический замок затворившейся за ней двери и она, словно приходя в себя, почувствовала, как все её сомнения разом куда-то бесследно пропали, оставшись взаперти за высокими белыми стенами. Прямо перед ней начиналась мощеная камнем дорожка и тысячи возможностей в виде ярких образов замаячили в её воображении, среди которых она уцепилась за самый лучший и самый светлый. Ей вновь представилась картина скорой встречи, только на этот раз уже гораздо ярче, словно все это было наяву. Она представила, как она встречается со своими родителями и ведет к ним под руку брата и все вместе несказанно радуются столь желанному воссоединению. Сможет ли этот образ постоянно поддерживать в ней дух? Хватит ли её на то, чтобы преодолеть весь путь, теша себя лишь этой призрачной мечтой? Ведь перед этим, она должна пройти самые суровые испытания, как физические, так и духовные, так как весь её предстоящий путь – это не только дорога, идущая то в гору, то под гору. Её истинный путь – это бесконечные мысли и сомнения, с которыми, порой, справляться куда труднее, чем с непролазными топями, отвесными скалами и прочими лишениями, какие только могли возникнуть во всем этом предприятии.
Уже через час она вышла к загадочному перекрестку в том самом злополучном городке, где погиб Митч и на котором они с Зианой договорились о встрече. Она решительно ничего не чувствовала, однако близко подходить к перекрестку не решилась. К этому времени уже совсем рассвело и Тия не без замешательства и некоторого раздражения обнаружила, что на условленном месте никого не было. Всегда очень обязательная и обеспокоенная за её судьбу, Зиана на этот раз просто отсутствовала, хотя очевидных тому причин или каких-то подоплек не было. Что могло произойти такого, что она не явилась в назначенный час? Все эти дни от неё не было никаких новостей, но это нисколько не настораживало Тию, ведь если бы произошло что-то дурное, или у неё возникли какие-то трудности, она бы наверняка об этом узнала от отца, периодично видевшегося с Гелардом, либо от самого Геларда. Она скинула свою сумку на асфальт рядом с одной из густо заросших травой лужаек и уселась поудобнее, не представляя, что ей делать дальше. Можно было вернуться в поселок, но тогда, драгоценный момент их отправления был бы упущен и вся затея похода, к которому они с Зианой так тщательно готовились, могла быть подвергнута серьезной угрозе. Что же теперь ей было делать и думать, когда самый надежный и преданный человек вдруг не появился, оставив её наедине с собственными мыслями и догадками? Это было первым и надо сказать весьма нелегким испытанием для её воли. Очень скоро её догадки стали пугающими. Главный мотив среди большинства из них был один – Зиана намеренно решила отступиться от их затеи. Но почему же она не предупредила её? Не смогла найти в себе силы, не решилась? Тии было тяжело это понять, но она никогда не упускала и того факта, что в отличии от неё, Зиане было что терять если бы она решилась отправиться в этот поход, и в действительности, настоящего стимула для того, чтобы решиться на подобное предприятие у неё не было. С самого начала Тия не хотела вставать между ней и теми чувствами, что они вместе с Гелардом питали друг к другу. Однако так сталось, что она должна была заполучить столь ценный и нужный дневник Хета. Если бы не это обстоятельство, Зиана ничего бы и не узнала, как и её родители, да собственно как и все остальные в обитатели её родного поселка. Зиана сама решила отправиться с ней и теперь Тия не могла осуждать её за то, что в итоге она изменила свое решение, поскольку сама поначалу не особенно одобряла его. Для неё это казалось не более чем недоразумением, но отнюдь не проблемой. С того самого момента, когда к ней пришло понимание того, куда и зачем отправился Митч с её братом – это стал её и только её путь и она готовилась к этому, как к самостоятельному испытанию. Зиана передумала? Что ж, для неё самой это не сильно меняло дело. Походу все равно быть и начаться ему суждено прямо сейчас. Она глубоко вздохнула и окончательно утвердившись в мысли, что её путь должен быть продолжен, пусть даже и в одиночку, достала из рюкзака планшет, в последний раз нашла на уменьшенном плане свою обитель, взглянула на её схематичный силуэт, а затем задала режим сигнала бедствия. На карте тут же высветился красный штрих в том месте на карте, где она сейчас находилась. Этот прибор был больше ей не нужен. Когда Зиана увидит поданный ей сигнал – она наверняка все поймет. А когда явится сюда по её зову, то сможет забрать планшет – ей он теперь был нужнее. Она встала со своего места, поднялась на ближайшее крыльцо и оставила планшет, подперев его к двери под самым навесом с подложенной под ним короткой запиской: «Я все поняла. Не переживай по поводу своего решения. Я думаю, оно самое верное. Попытайся успокоить и все объяснить моим безутешным родителям. Полагаюсь на тебя».
Тия подошла к окраине города и устремила свой взор на раскрывающиеся перед ней бескрайние пустоши, покрытые прошлогодней травой. Все вокруг выглядело так же безжизненно и пусто, как она себя сейчас ощущала. С полей веяло холодом и этот холод невольно передавался её мыслям, которые на мгновенье омертвели и стали абсолютно неповоротливыми из-за того, что сделала Зиана. Но она не могла думать о ней плохо, хотя так хотелось глядя на то, что было прямо перед ней. Бескрайний горизонт одиночества и отчуждения. Уж лучше не о чем не думать, чем позволить себе осуждать человека, доставшего столь ценную информацию и спланировавшего все её первоначальные действия. И вот она сделала свой первый шаг. Затем был второй и третий. Мир вокруг неё оживал, а её больше не заботили злоба и задетое самолюбие. Все это осталось позади неё. За спиной свисала походная сумка, в левой руке дневник, в правой старый отцовский компас. Так началось её путешествие в настоящую неподдельную и суровую жизнь.
Она вновь, словно как и в самый первый раз, завороженно читала записи Хета, который, казалось все это время, ускользая от её взора, шел к ней на встречу возвращаясь из далеких земель населенных людьми и она вот-вот должна была его повстречать, ожидая невероятного столкновения с ним со дня на день. Он словно жил в своих записях и сопровождал её не давая отчаяться или сойти с ума в окружающем её мире отрешенности и абсолютного одиночества. Сейчас именно Хет был тем единственным человеком, на которого она могла положиться в этом путешествии. Даже не смотря на то, что он давно уже был мертв его незримое присутствие в каждой оставленной после себя строчке, было весьма ценным для одинокой путницы.
Тия успела проделать немалый путь со дня начала своего путешествия, прежде чем начала понимать истинную ценность оставленных записей. Шел уже четырнадцатый день и позади у неё остались бескрайние поля и пустоши, с которых началась её дорога, занявшие чуть более трех дней пути. Потом был день пути по лесу в юго-западном направлении до русла бурной реки, в котором она почувствовала себя так, словно вновь оказалась в своих родных местах. Затем у неё ушло ещё четыре напряженных дня упорного продвижения вниз по течению по живописным пляжам, сменявшимся абсолютным бездорожьем. Так продолжалось, пока она не добралась до шести полосной магистрали пересекавшей реку, по которой, согласно настояниям Хета, и шла вплоть до последнего момента. Сейчас на её пути возникла преграда из чахлого островка иссушенных на солнце зарослей и ни секунды не колеблясь, она, уже вполне искушенная путешественница, рьяно направилась вперед, явно переоценивая свои силы, полагаясь лишь на собственную интуицию. Где-то здесь, как ей казалось, перед ней должен раскрыться путь в пустыню – место окутанное сакральной тайной и особым интересом со стороны Хета.
Пока что, все ориентиры, встречавшиеся по ходу повествования, Тия отыскивала без особых затруднений, так что сетовать на свою нелегкую судьбу у неё пока повода не было. Девушка все время держала в голове те три незамысловатых правила Хета и старалась придерживаться их изо дня в день во время своего странствия. Она почему-то очень быстро научилась жить с почти постоянным чувством голода и накапливающейся день ото дня усталостью. Бывали моменты, когда ей не хотелось подниматься и выползать наружу из своей приземистой палатки рассчитанной на одного человека. Но какое-то невероятное желание идти, пробираться, карабкаться и, наконец, ползти дальше, все время заставляло её делать это раз за разом, борясь с собой и со своим малодушием. Пожалуй, единственное, что она могла потерять в этом походе, так это свои слабости и каждый раз вспоминая об этом очередным ранним утром, она уже ни секунды не сомневалась, что сделала правильный выбор решившись на это предприятие и вновь и вновь двигалась вперед к неизвестности, а не назад к оставшемуся далеко позади дому. Борьба с собой укрепляла её, а путь делал мудрее. Спустя уже две недели пути, она была совершенно другим человеком – более сильным, более крепким, более выносливым и что самое главное – более дисциплинированным. Подъем за светло и целый день проведенный в пути уже не казались ей чем-то невозможным, или невероятным. Она воспринимала это словно рутину, которая, в конечном счете, должна была привести её к желанной цели.
Лишенная всяческих контактов с другими людьми, она стала замечать, что постоянная погруженность в себя и собственные мысли для неё имели несколько положительных и отрицательных сторон. С одной стороны, было тяжело держать в себе так много мыслей и треволнений, о которых так часто хотелось бы с кем-нибудь поделиться и в конечном счете избавиться, чтобы больше уже не думать и не беспокоиться о них. Но с другой стороны, это стало прекрасной возможностью узнать саму себя, и наконец-то услышать голос своего собственного сознания, которое обычно пряталось, будь то за советами папы, наставлениями мамы, или даже за уроками Зианы. Пробираясь в одиночку через поля и леса в течение всего каких-то нескольких недель, она узнала о себе и окружающем её мире куда больше, чем за всю свою жизнь проведенную в стенах обители. Ежедневно пропуская через себя этот безграничный мир она становилась чуть более умудренной и все более открытой ему. Стены обители, выстроенные в её собственном сознании, постепенно разрушались, высвобождая её восприятие из крохотного кокона, ограничивавшего её представления об окружающей её действительности. Мир открывался для неё все шире, а в ней тем временем росла все большая убежденность, что в нем вообще не могло быть никаких границ. Все видимые, невидимые, или специально навязанные кем-то границы, существовали только у неё в голове.
Тия с трудом пробиралась сквозь бурьян и частокол сухих деревьев ощетинившихся своими шипастыми ветками норовившими ухватить одинокую путницу всячески цепляясь за одежду и нещадно царапая её руки и лицо. Что-то не сходилось. У Хета не было никакого упоминания об этой непроходимой местности. Неужели она заблудилась? Неужели она сделала ошибку понадеявшись лишь на силу своей интуиции? Она сверилась с записями. Нет, Хет действительно ничего не упоминал о том, что на его пути были эти безжизненные заросли, обступившие теперь её стеной со всех сторон. Он даже вскользь не упоминал, чтобы видел что-то подобное на удалении от себя. Нужно было признать, что избранный путь вел её в никуда и продолжать двигаться по нему, означало ещё больше все усложнить и потерять драгоценные крупицы времени и сил, которые в данный момент уходили впустую на отчаянную борьбу с армией надоедливых иссушенных кустарников. Недолго думая она повернулась назад и направилась обратно к дорожной развилке, чтобы попытаться выяснить, где она могла ошибаться. Оставалась еще возможность, что это могла быть элементарная описка Хета, которая может для него ничего и не значила и будь он на её месте тут же бы её исправил, но вот человека постороннего вполне могла завести туда, откуда могло и вовсе не быть выхода. Попятившись и обернувшись, она поняла, что за ней не осталось никакой тропинки или хотя бы какого-нибудь призрачного следа, который мог остаться после того как она здесь проходила. Бурьян словно заколдованный возвращался на свое место, не оставляя ни единого следа в тех местах, где она пробиралась сквозь него, в отчаянных попытках создавая для себя жалкие лазы и проходы. За каким чертом она вообще залезла сюда? Она обессиленно вздохнула и, поддавшись ненадежным чувствам смятения и паники, вновь принялась исступлённо раздвигать стену ветвистых иссушенных растений, которые недобро поскрипывая и шелестя сухой листвой, отвечали ей хлесткими ударами по затылку и спине. «Ну же Хет, укажи мне на правильный путь», - мысленно воззвала она к автору записей. Было бы странно, если бы она услышала его голос, однако, словно повинуясь её мысленной мольбе, неожиданно, справа от неё, раздался странный возглас. Кажется, это была птица. Но должно быть очень необычная и редкая, по крайней мере для её родных краев. Возможно, это был пернатый хищник. Тия сделала пару шагов на доносившиеся до неё звуки и, раздвинув перед собой очередной вставший стеной куст, так и ахнула, не в состоянии поверить, что в этом непроглядном бурьяне она могла обнаружить нечто столь неожиданное.
Как оказалось, она вышла к самому краю возвышенности, сплошь усеянной сухими растениями, тогда как прямо перед ней разверзлась бездна отвесного склона, глубоко внизу у подножья которого начиналась белоснежная пустыня. Гладкое полотно поверхности пустыни представлялось ей словно дно бесконечного блюдца, на фоне которого, по окружности горизонта возвышались острые белоснежные пики туманных горных отрогов. Над бархатистой песчаной поверхностью, поблескивавшей в ослепительных лучах солнца девственной белизной, кружился черный силуэт одинокого орла, оглашавшего местность своим хищным кличем. Тия тут же обратилась к путевым заметкам, больше не обращая внимания на нависавшие вокруг неё со всех сторон назойливые лапы размашистых ветвей. Насколько она помнила, Хет упоминал у себя в записях нечто подобное чуть раньше. Позабыв обо всем, она углубилась в чтение.
«Спустя пять дней беспрестанного марша через высокогорье мне удалось добраться до безопасных склонов, которые позволили мне спуститься на раскинувшиеся передо мной долины широкого ущелья. По-прежнему держу курс на северо-запад. Широкая долина, что ведет меня, богата запасами воды и пищи, так что я пока ни в чем не нуждаясь, а посему у меня есть возможность глубже поразмыслить над тем, что ожидает меня впереди. Не могу сказать, что когда-то проходил этим маршрутом, но попытаю счастье и надеюсь, что в итоге выйду к белым пескам пустынной долины. Полагаю, что когда я все таки доберусь до своей цели, то пройти эту безжизненную пустынную местность будет весьма непросто. По моему старому опыту, я помню, что ту местность отличает ровная гладкая поверхность пустыни. Ничего подобного на своем пути я больше нигде не встречал, так что вариант ошибки исключён. Природа здесь сурова и необходимо приготовить свое тело и дух к тому, что на срок, составляющий не менее шести дней, не повстречается ни единого источника пищи или воды. Пока в голове моей царит порядок, а жизни не угрожает мертвенное дыхание пустыни, нужно наметить некоторые правила, которым я буду неустанно следовать, а если забуду, то пусть мой верный дневник подскажет мне их вновь. Открытые участки тела, такие как шею, голову, лицо и руки лучше скрывать от солнечных лучей на протяжении всего дня. Темп продвижения – не высокий. Полагаю, что в пустыни очень важно сохранять силы, а не тратить их. Возможно, для пущей безопасности и во избежание ущерба для здоровья, передвигаться придется только в определенное время дня, как скажем, ранним утром, или поздним вечером».
Значит «Белые пески» так же встречались и на его пути, которые, как она знала Хет упоминал ни один раз в своих записях. Тия пробежала глазами заметки чуть дальше, продолжая хронологию пути. Здесь записи Хета становились весьма подробными, что было совсем не характерно для всего его стиля повествования. Чувствовалось, что он испытывал в этом месте особый интерес, который, однако, так и не был утолен. Ей казалось, что она была на верном пути и сердце забилось еще чаще в предвкушении своей догадки. Спустя мгновение она продолжила чтение, найдя нужный момент в путевых записках.
«Наконец-то подступаясь к тому, что я бы образно назвал «Белыми песками», я оставил позади себя горную гряду, которую я пересек через обширную долину раскинувшуюся меж двух заснеженных пиков протянувшуюся в северо-западном направлении. Белоснежная пустыня, открывшаяся моему взору на севере уже не раз встречалась во время моих странствий, однако проникнуть в самое сердце и пересечь эти земли я отваживаюсь впервые. Запаса воды, который у меня имеется должно хватить на десять дней, тогда как по своему предыдущему опыту я знаю, что если идти параллельными маршрутами в обход пустынных земель, то по моим расчетам, протяженность всей пустыни не должна превышать четырех-пяти дней пути в хорошем темпе. Однако в пустыне я не склонен делать ставку на высокий темп моего продвижения, от чего думаю, что положу на её преодоление не меньше недели. Итак, мое новое приключение началось. Двигаюсь строго на север.
Жара, с которой я здесь столкнулся, способна сломить любого, даже самого стойкого и выносливого человека. После полудня, вся поверхность начинает напоминать раскаленный противень, по которому совершенно невозможно передвигаться, либо же пытаться спрятаться в искусственной тени. Жар испускаемый солнцем и отражаемый землей стал для меня непреодолимым кошмаром, на который я неминуемо обречен во все последующие дни пути, сколько бы их у меня не было. Любая жизнь в таких местах обречена на смерть. Однако весь драматизм сложившейся ситуации не дает мне повода делать предположения о том, что мне следует отступиться и вернуться назад, или же что я не смогу справиться с этим испытанием. Впереди еще долгий путь лишений и противостояния этой враждебной среде, однако, не вижу никаких причин, почему бы я не смог успешно закончить данный отрезок своих странствий.
Второй день отчаянного пути и противопоставления себя пустыни, ознаменовал себя тем, что с утра на горизонте появилось нечто. Некий объект, по форме и размеру выдававший в своем происхождении человеческую природу. Несмотря на свою явную отчетливость, для того чтобы добраться до этого поистине странного сооружения мне потребовалось еще два дня. Когда я все-таки оказался не так далеко, чтобы воочию оценить истинные размеры, то масштабы древней конструкции затерявшейся среди безжизненных пустошей просто повергли меня в шок. Бесконечное количество высоких сквозных башен, возведенных из полых стальных конструкций, представлявшихся некими опорами, устремились прямо к небесам. Где-то на самом верху, на фоне чистого голубого небосклона поблескивает на ярком солнце едва различимый с такой высоты купол, или быть может крытая площадка. Территория вокруг этого сооружения местами огорожена и еще сохраняет часть древних коммуникаций. Я легко различил то, что некогда было широким асфальтированным полотном подъездной дороги пришедшей в полную негодность и местами погребенную под барханами и насыпями золотого песка. Это невиданное сооружение манит и воспаляет мой интерес тем больше, чем дольше я его разглядываю.
Во время наступивших сумерек, при попытке приблизиться к ближайшим ко мне башням, я стал свидетелем престранного явления. Небо вдруг озарила ослепительная вспышка и от купола венчавшего множество башен отделилась мерцающая звезда устремившаяся в черную мглу, озаряя за собой шлейф из клубов дыма, которые вскоре достигли самой земли и подняли непроглядную песчаную бурю. Я был на достаточном удалении, чтобы поднятые вихри песка не смогли настигнуть меня. При виде того, как вся эта картина очень быстро вернула свое первозданное состояние, я вспомнил о том опыте, что приобрел в свою бытность оракулом. Увиденное мной явление смутно напомнило мне некий бесплодный фантом из прошлого, который по неведомым мне причинам, открыла для меня судьба. Если это было действительно проявление моего дара, то отчего же до сих пор, на протяжении стольких лет он дремал и теперь вдруг решил проявить себя именно здесь? Не могу сказать, что в действительности я видел, и как можно было бы это вразумительно объяснить, однако приблизиться к своей находке я так и не решился. Возможно, на обратном пути мне следует запастись большим количеством воды и посвятить этому явлению часть своего времени и хотя бы несколько дней понаблюдать за этим необычным объектом».
Далее следовали менее подробные записи о том, как еще через несколько дней Хет удачно пересек пустыню, достигнув вставших перед ним непроходимой стеной отвесных скал. Углубившись в одно из найденных узких ущелий, странник, после долгих блужданий, наконец вышел на шести полосное шоссе, которое по описанию подходило под то, по которому Тия следовала на протяжении последних четырех дней и с которого она должно быть свернула чуть раньше чем следовало. Перечитав и вспомнив об этом любопытном отступлении в виде необычного строения повстречавшегося на пути Хета, Тия еще раз взглянула на пустыню с той головокружительной высоты, на которой она теперь по случаю находилась, пытаясь отыскать этот загадочный ориентир, который Хет столь подробно описывал. Если где-то там, в бескрайнем, одиноком и совершенно безжизненном пространстве и было что-то необычное, то оно непременно откроется ей, когда придет время. Изучив все видимое пространство тщательнейшим образом, она с сожалением признала, что не может найти даже крошечного намека на некое необычное строение. Пустыня, оправдывая свое название, была абсолютно пуста и однородна, словно какой-то другой мир, окрашенный чьей-то капризной кистью в совершенно иные и непривычные для её глаза цвета, не считая бурых скалистых камней и утесов, тогда как в остальном представшая перед ней панорама представлялось ей бескрайним морем ослепительного песка играющего на солнце то белым, то золотистым оттенками. Именно этим непременным атрибутам пустыни и суждено было стать её верными проводниками в другой потаенный мир, в котором она, по воле случая, или каприза судьбы, могла провести не меньше недели, или около того. Или же, а думать об этом ей совсем не хотелось, на преодоление этого отрезка пути у неё могла уйти целая жизнь. Хет не раз недвусмысленно предупреждал о том, что пустыня таит в себе страшные неожиданности и в любой момент может преподнести один из множества своих смертельных даров. Перед тем как бросить вызов пустыни, Тия твердо решила тщательно подготовится и проверить все свое имеющееся снаряжение. Главным, на что ей следовало обратить внимание, были её текущие запасы воды. В последний раз, она пополняла их прошлым вечером, когда повстречала очередной ручей, вода в котором была прозрачна и вкусна, так же как и во многих предшествующих ему. Готовясь к скорой встрече с этим неизбежным испытанием, она позаботилась о том, чтобы все её дополнительные сосуды для жидкости были доверху заполнены водой и надежно закупорены. Тяжелый и драгоценный груз, который теперь находился у неё за спиной, был равноценен её жизни. Неужели пустыня будет к ней столь немилосердна, что позволит случиться чему-то непоправимому? Словно отвечая на её мысли, Тию обдало нестерпимо жарким порывом ветра, пришедшим из самых глубин золотистых пустошей. Пожалуй, вкус воды из последнего ручья станет еще более манящим после дня пути в подобных условиях. Все что ей было нужно – было с ней. Её решимость и достаточный запас воды.
Пустыня – это то место, где порой открываются самые неожиданные тайны для тех, чья жизнь посвящена поиску. Голые скалы и одинокие валуны окружили девушку со всех сторон, когда она наконец нашла способ, как спуститься вниз, к тому месту, откуда пустынная равнина брала свое начало. Без тени сомнения она углубилась в однообразную местность, щурясь и морщась от непривычного обилия света, терпеть который у неё не было никаких сил. Предварительно сверившись с компасом, она упорно продвигалась строго на юг не жалея сил, отдавая всю свою волю изнурительному маршу, наивно полагая, что у неё еще будет немало возможностей для полноценного отдыха. Во второй половине дня, она, совершенно измотанная и уставшая в зное палящего солнца, была сломлена пустыней. Это было её самым первым поражением в пути и от того, ощущения от своей первой неудачи были особенно болезненными. На скорую руку, она установила свою низенькую палатку и поспешила укрыться в ней, нежась и довольствуясь теми короткими мгновениями прохладной тени, что еще сохранялась внутри, пока материал, из которого было сделано её переносное укрытие, не раскалился и её страдания не возобновились вновь. Воздух внутри очень скоро стал тяжелым и спертым и не выдержав Тия обессиленно выползла наружу, где теплый ветерок немного освежил её. Еще не менее полутора часов, она изнывала от неласкового приема, который ей оказала пустыня, прежде чем солнце пошло к закату, сменяя свой дневной гнев, на милость прохладного вечера. Это была лишь небольшая передышка, которой Тии с лихвой хватило для того, чтобы собрать свой скудный скарб и отправится дальше. Ей совсем не хотелось задерживаться в столь гиблом и суровом месте, как это, и поэтому следовало использовать любую возможность для того, чтобы продвигаться все дальше и дальше. Пришедшая на смену дня ночь прошла безмятежно, с тем лишь отличием, что Тии было гораздо холоднее, чем ей бывало обычно, после чего она окончательно убедилась, что за все время её странствий переход через пустыню обещает стать наиболее драматичным событием из всех, что ей уже довелось пережить. Пожалуй единственным утешением стало для неё звездное небо. Она никогда еще не видела, чтобы ночной небосклон был настолько красив, а открывшаяся перед ней живописная звездная панорама не выдерживала никакого сравнения со всем, что она видела раньше, удостоившись по её мнению звания самого лучшего ночного неба, что она видела за всю свою жизнь. Всю ночь она будто шла к звездам, которые удивительным образом становились к ней все ближе и ближе, согревая своим ласковым сиянием и создавая ощущение, что совсем скоро, она окажется на самом краешке земли, откуда продолжит свой путь уже в этом безмерном и сияющем пространстве. Утомившись и изрядно замерзнув, незадолго до рассвета она вновь установила свою палатку и на этот раз уже искала спасения от невыносимого холода, а не от жары. И почему Хет не пошел в обход этих злополучных земель? Ирония была в том, что чтобы не повстречалось у неё на пути, у неё не было никакой возможности этого избежать. Весь успех её предприятия теперь зависел только от ориентиров, которые нужно было отыскивать и порой места, где они скрывались были отнюдь не самыми приятными. А ведь она прошла быть может только четверть пути.
Утром Тия чувствовала себя как никогда плохо, а утомлению, которое она испытывала с самого начала дня, не было никакого предела. Понимая, что после полудня её ждет очередной раунд борьбы с невыносимой жарой, она вновь отправилась в путь, превозмогая навалившуюся усталость и стараясь идти как можно быстрее, чтобы покрыть двойное расстояние до наступления полудня. Весь день пустыня испытывала её, пытаясь обнаружить её слабые места, пытаясь заставить её повернуть назад. Очередное облегчение пришло только после заката солнца, когда Тия выбралась наружу из своего убежища и обреченно уставилась в безграничное пространство пустыни, которого все еще было так много впереди. На исходе второго дня, когда её тело и дух стали понемногу свыкаться с окружающими условиями и принимать правила пустыни, она почувствовала, что непременно справится с выпавшими на её долю испытаниями, понимая, однако и то, что для этого ей придется заплатить определенную цену. Она смотрела на свои изъеденные солнцем и ночным холодом руки и могла только догадываться, что теперь творилось с её лицом. Кожа на незащищённых участках тела болела и день ото дня эти ощущения обещали становиться все более невыносимыми. После дня проведенного на ослепительном солнце, по наступлении вечера, глаза её отдыхали и она могла позволить себе лениво рассматривать горизонт совершенно ни о чем не думая и не беспокоясь о том, что ей непременно нужно было скрывать свой взгляд в тени ладоней, прежде чем куда-нибудь напряженно вглядываться. Этот её ленивый и совершенно отреченный взгляд и выхватил из необъятного пространства пустошей некий одинокий объект, который совершенно не вязался со всем прочим окружающие её миром. Конечно же, Тия не могла знать наверняка, но сразу же сделала предположение о том, что очередной ориентир, упоминавшийся в записях Хета, обрел жизнь в её собственном путешествии. Наверняка эта была та самая таинственная башня, привлекшая к себе особое внимание её предшественника. «А вот интересно...» – думалось в этот момент Тии, если сейчас она в точнсти повторяла путь описанный в блокноте, то могла ли она провести незримую параллель между судьбами своего пути и путешествием проделанным Хетом? Ей было хорошо известно, что фатальные события его пути, стали происходить только в самом конце, когда его душа встретилась с душой Митча. Что если и её ждало неминуемое разочарование и крах только после того, как она переживет все мыслимые лишения выпавшего ей пути? Убаюкивая её сознание, пустыня нашептывала странные и необычные мысли, едва касаясь и лаская её кожу приятным ветерком и отвлекая иллюзорной безмятежностью и покоем. Как справиться ей с тем, что должно было неминуемо произойти в самом конце этой истории? Что следовало ей делать и как должна была состояться её последняя встреча с Митчем? Эта загадка, на которую судьба пока не дала ей никаких очевидных ответов, или хотя бы подсказок, которыми она могла впоследствии воспользоваться, положившись на одну лишь интуицию. Словно навеянные кем-то извне, мысли, обладавшие в пустыне особой силой и смыслом, вторили ей в ответ, что очень скоро она должна будет понять и найти способ, как ей следовало поступить в самом конце, для того, чтобы не повторить печальную судьбу Хета. Открыв полностью свое сознание пустыне, она внемлела её беззвучному голосу и вновь, как и днем ранее, собиралась выступить на свой путь во тьме ночи. Возникший из ниоткуда ориентир, манил и звал её, так же, как и звал когда-то человека, пришедшего к нему с противоположной стороны. На этот раз, только холод и мрак, взялись быть её верными попутчиками, тогда как звезды потускнели, уступая свое царство нараставшему месяцу.
Все шло относительно неплохо, пока не наступил четвертый день её путешествия по пустыне. Тия уже по обыкновению, после непродолжительного утреннего сна, выдвинулась в путь с первыми лучами восходящего солнца, когда горизонт на юго-западе окрасился в сизые тона и небо заволокла густая серая пелена надвигающейся бури, поглощавшей на своем пути все краски этого необычного мира. Ничего подобного Хет в своих записях не описывал и от того, ей предстояло выяснить на собственном опыте, чем это могло для неё грозить. Жестокая песчаная буря настигла её неожиданно быстро, когда вдруг волна белоснежной пыли опустилась на неё сверху и обдала сильным жаром от поднятого с поверхности раскаленного песка. Её крохотная фигурка тотчас растворилась в воцарившемся хаосе, тогда как какофония звуков подобных тысячам пришедших в движение перемалывающих жерновов, заполнила собой всю округу, не давая никакой возможности извечной тишине вновь подступиться к этим местам. По большей части каменистая пустыня, видимо решила продемонстрировать свои зубы и тяжелый нрав, устроив для девочки столь подлую и низкую засаду. Обескураженная и до крайности напуганная Тия бежала не различая дороги, ориентируясь исключительно по отцовскому компасу, который очень быстро забивался и требовал постоянной чистки. Золотистая пыль мелькала в воздухе россыпью искрящихся звездочек, не давая возможности различить того, что было всего в нескольких шагах от неё. Быстро перебирая ногами мягкий песчаный грунт, она вдруг почувствовала, как её ступни повстречали что-то более твердое и основательное, чем упругая почва. Прямо у себя под ногами, в быстро сменявших друг друга на ветру песчаных узорах она различила серую асфальтированную поверхность. Не замедляя шага, она без тени сомнений направилась по этому полотну, с удивлением отмечая, что твердая поверхность под её ногами и не думала заканчиваться. Дорога слепо вела её в неизвестность и положившись на волю случая, она продолжила идти вдоль асфальтированной дорожки, предварительно убедившись, что по-прежнему двигается строго на юг. Она не могла сказать, как долго так шла, но путь, показавшийся ей бесконечным, упорно вел её к чему-то огромному и совершенно необъятному по своим масштабам, так что чернеющий остов возникшего перед ней строения, скоро стал выделяться даже на фоне плотной завесы песчаной бури. Что-то огромное и невыразимо большое отбрасывало невероятную тень, так что Тии показалась, что вместе с бурей наступили сумерки. Порывы ураганного ветра усиливались и буря стала переростать в нечто большее. Тии суждено было встретиться с настоящим пустынным штормом. Ститснув зубы она побежала со всех ног, чувствуя, что очень скоро уже не сможет противостоять упругому ветру, встречные потоки которого словно образовывали некую непроходимую стену, отбрасывая её всякий раз назад. Временами наступало затишье, когда девочка облегченно вздыхала и бежала что было сил стараясь успеть до того момента, когда очередной порыв вновь сбивал её с ног и забирал все силы которые всецело уходили для того, чтобы хоть чуточку продвинуться вперед. Силы быстро уходили и Тия поняла, что единственным её спасением, было то, что скрывала черная башня. Что бы там ни было и какие бы страшные тайны она не хранила, сейчас это было единственным укрытием на многие тысячи киллометров. Добраться до неё означало спастись от страшной смерти в песках. В какой-то момент, Тия оказалась на участке, где обдувавшие её потоки воздуха потеряли всю свою мощь, как если бы впереди появилось что-то, что сдерживало и останавливало решительность штормового ветра. Это было что-то достаточно гигантское, что было неподвластно разыгравшейся стихии. Тия облегченно вздохнула и поняла, что она добралась до спасительного убежища. Чувство, которое было ей уже неплохо знакомо, однако к которому она так и не смогла привыкнуть, вдруг охватило её тело и разум и она почувствовала, как последние силы улетучиваются и тают. Утомленная от переживаний и уставшая от беспощадной гонки, она сделала несколько шагов и увидела, что оказалась в самом начале величественной лестницы, ступени которой вели к строгой колоннаде устроившейся на самом верху подъема. Все это напоминало некий портал, в мир, по воле случая оставшийся в прошлом, но все еще сохранявший свой лоск и манящую привлекательность в настоящем. Чувстуя, что сеанс вот-вот неминуемо захлестнет сознание против её воли, она миновала колонны и ворвалась в гигантские альковы, вечный покой которых начисто скрывал суету разыгравшейся снаружи бури. Она повалилась на холодный каменный пол без чувств, тогда как погрузившееся в забытье сознание уже уносилось прочь в далекое и неизведанное прошлое.
Первое время Тия не понимала, где находится и что происходит. Она могла лишь созерцать то необычное окружение, которое обступило её со всех сторон, начисто скрывая следы развернувшейся в её мире бури. Место было тем же, однако во всем его окружении чувствовалась свежесть и новизна присущая лишь тем временам, когда человечество еще сохраняло свое цивилизованное лицо. В свете яркого солнца, большие величественные буквы, венчавшие вход, собирались в странную и ничего не говорившую девушке надпись, составленную прямо у неё над головой. Поверх очертаний строгой колоннады, на белом мраморном фоне было написано следующее: «Международный космический порт Пале-Руа». Взывая к голосу разума и своим ощущуениям, она отметила, что не была полностью в этом времени, ощущая лишь свое бесплотное присутствие в этом мире. Она попыталась вернуться назад, пробудиться и выйти из этого состояния, но ничего не вышло. Хотя её измученное тело и оставалось в её собственном времени, прояснившееся сознание по-видимому накрепко угодило в ловушку прошлого. Как любила повторять Зиана: «Любой сеанс имеет свой смысл и свое предназначение, после нахождения которых он обычно рассеивается, словно утренний туман». Значит, Тия будет свободна только тогда, когда найдет эти два неотъемлемых элемента, или же когда её утомленные тело и дух обретут достаточно сил в своем времени, для того, чтобы бороться и выйти из этого зачарованного состояния на грани между сном и явью.
Не видя препятствий к тому, чтобы вновь оказаться внутри этого величественного строения, Тия по воле одного лишь желания, тут же оказалась на том самом месте, где осталось лежать её тело, которого здесь конечно же не было. То здание, в котором она находилась, было лишь малой частью всего комплекса, представляющее собой административное крыло. Основная же жизнь и функционирование порта происходила не здесь, а высоко над землей, под облаками лучезарного небосклона, откуда и осуществлялись запуски. Непонимая откуда она это знает, подумав и представив себе поблескивающий серебром зеркальный купол, все её бестелесное существо тут же взмыло высоко в воздух, а когда пришло время остановится, она с ужасом отметила, что она неподвижно зависла наравне с верхушкой одного из самых высоких шпилей. Мысленно съежившись от сковавшего её страха, она созерцала под собой, как далеко внизу на, казавшейся невероятно крошечной, инженерной площадке происходит сборка и подготовка некого аппарата к вылету на орбиту. Над площадкой эхом разносился гул чьего-то голоса искаженного от многократного усиления. Люди и механизмы, скрытые тенью частично приспущенного купола установленного как раз так, чтобы солнце не могло докучать им своими прямыми лучами, а ветер не мог создать досадных неприятностей, словно крошечные насекомые копошились над остовом гигантского механизма. Этот странный сеанс, больше походившй на невероятный сон, в котором изначально многое ей уже было известно, стал увлекать её и, понимая, что выбора у неё все равно нет, она решила ему больше не сопротивляться. Оценив всю картину с высоты птичьего полета, она подумала о гиганстком холле в котором только что была и спустя несколько мгновений вновь оказалась там. Почему-то ей казалось, что именно здесь она отыщет то, что было действительно значимо. Окружающую пустоту прорезало тихое назойливое жужжание и множество бесплотных человеческих голосов в одночасье во всех возможных интонациях заполнили окружавшую её тишину, тогда как огромных размеров холл все так же оставался пуст и безлюден. Можно было подумать, что время и события накладывались в этом месте в единый гомон высказанных некогда вслух людских слов, жарких споров, безумных теорий и обычных повседневных бесед. Все это было очень странно, однако Тия уже почувствовала присутствие той необычной силы, о которой её несколько раз предостерегала Зиана. Некая невидимая рука, уже вела её подсознательный взор в определенном направлении, указывая на то, что было во всем этом хаотичном сочетании звуков действительно выжным. В глубине оторванных реплик и всплесков оваций, единичных хлопков и насмешек, на поверхность стало проявляться два вполне определенных голоса. Голоса были ничем не примечательны, однако Тия вполне определенно стала слышать их куда отчетливее, чем все остальные звуки. Два призрачных следа от беззвучно плывущих по воздуху фигур стали прорисовыываться в пространстве в виде плящущих и исчезающих расплывчатых линий. Смазанные тела людей, понемногу проявлялись в пространстве и совсем скоро, Тия смогла различать некоторые особо яркие и необычные элементы их старомодной одежды, исходивший от обоих сильный запах табака и конечно же, сам звук их голосов казался теперь уже не таким далеким, каким был в самом начале.
Тия следовала за собеседниками, неотчетливые фигуры которых все больше проявлялись и становились на её глазах ярче и ярче, постепенно материализуясь в полноценные человеческие образы. Миновав широкие пространства под нависшим над ними прозрачным потолком, оба завернули в ближайший широкий проход, оказавшийся не менее величественным, чем и оставшийся позади холл. Шли они медленно, как делают это обычно люди, не сильно заботящиеся о том, что ждет их на рабочем месте. Так неспешно они добрались до лестничной клетки после чего, опустившись двумя лестничными маршами на уровень цокольного этажа, поспешили войти в одну из первых дверей, расположившихся в одиноком и безнадежно обыденном коридоре. Дверь за обоими хлопнула и разговор продолжился уже внутри офиса. Незаметно нарастая, шелест от звука их голосов становился все более отчетливым и Тия, оставшаяся по ту сторону двери, уже могла спокойно выхватывать отдельные слова и целые выражения, громогласно доносившиеся из кабинета. Праздно устроившись на своих рабочих местах, собседники, которых Тия теперь не могла видеть из-за закрывшейся перед её носом двери, после непродолжительной паузы, возобновили свою праздную беседу и девушка отметила, что теперь она может совершенно отчетливо понимать каждое произнесенное ими слово и то, о чем они говорили.
- Ты слышал, что Дэган дал интервью корреспондентам «Фотона» относительно нашего проекта? Он точно уже с ума сошел от всех этих своих нескончаемых экспериментов. Носится со своими идеями, не зная сна и покоя, как будто это сейчас так важно. Весь мир летит к чертям, а он, представь себе, нашел время на журналистов.
- Ты уже читал, или просто услышал от кого-то?
- Да читал уже. Журнал лежит у меня в столе, в нижнем ящике. Возьми тоже почитай, как будет время.
- О чем статья?
- О наших последних прибывших пассажирах.
- О «Детях Звезд»? Ты не шутишь, проект же засекречен!?
- Ну пусть и так, вот только кому сейчас есть до них дело? Глупости. Все в очередной раз увлечены новостями о грядущем конце света и прочей чушью связанной с этой тематикой. Ты подумай, сколько их уже было бы, если бы каждый раз происходило так, как пишут в газетах?
- Я думаю просто кому-то выгодно писать об этом, чтобы отвлечь людей от более серьезных и насущных проблем связанных с полным крахом экономики. Что ты думаешь их взялись возвращать оттуда? Нехватка средств – вот и все объяснение! Сначала так было с «Ихос де ля Луна», теперь вот и до «Детей звезд» добрались. Любой проект, не приносящий никакой выгоды – рано или поздно умирает.
- Думаю, в данном случае больше подойдет: «поздно». Все-таки проект держался на плаву очень долго. По срокам обошел «Ихос де ля Луна» почти в два раза. Лунатики ведь не продержались и шестидесяти лет, как их вернули назад. Кстати этот Дэган, тот еще хитрец. Так и не выдал журналистам самых главных странностей, что теперь творятся с нашими подопечными. Все ходил вокруг, да около, намекая на то, что тема щепетильная и неоднозначная. Попомни мои слова, после того что уже произошло за последние шесть лет, и еще наверняка будет происходить, этот проект не рассекретят еще лет двадцать, если конечно мир вокруг нас не развалится еще раньше.
- Зато лунатиков, я слышал, уже скоро рассекретят, так как пользы от них уже никакой.
- Да я тоже слышал. Правильно – люди, как люди. А вот наши орбитальные жители выросли в цене, после того, как несколько из низ стало бредить что-то невразумительное о своих видениях. А когда подняли вопрос о том, не спятили ли эти бедняги, то один из них взял, да и дотронулся до одного из психологов, после чего и тот стал нести какую-то несуразицу о том, что он видел у себя в голове то, о чем говорит этот якобы сумасшедший.
- Похоже на некий гипноз, не думаешь?
- Возможно. Честно сказать мне без разницы, что там у них в действительности происходит. У меня простой взгляд на все это. Чем больше с ними будет неприятностей и всяких странностей, тем дольше у меня будет работа. Может даже до пенсии спокойно дотяну.
- Согласен – в этом ты прав, как никто. Кстати давно хотел тебя спросить, как думаешь, если людей по статистике с каждым годом становится все меньше, то увеличится ли со временем число богатых людей? Думаешь богатство будет постепенно распределяться между последними выжившими, или же, как и прежде, кто-то один будет иметь монополию на все ценное?
- Конечно, друг! Мы все станем однажды самыми богатыми людьми на свете. Но будем ли мы себя хорошо чувствовать, когда все вокруг нас будут так же богаты как и мы, либо уже будут мертвы? – В голосе говорившего явно прозвучал сарказм, от чего второй немного помедлил с ответом. Видимо ему совсем не хотелось обращать эту серьезную тему в забавную шуточную игру.
- Готов променять все свое будущее богатство, на то, чтобы увидеть, как моя невестка подарит нашему семейству внуков. – Уныло буркнул в ответ его собеседник, явно ожидавший совсем другого ответа.
Отчетливые голоса оборвались и яркая атмосфера новизны, пусть даже унылой и однообразной, померкла и сменилась еще более унылыми и мрачными красками безнадежной современности. Тия, возвращаясь из захлестнувшего её наваждения, неожиданно открыла для себя, что стоит у той самой двери, из-за которой только что доносились голоса двух неизвестных. Постепенно приходя в себя, она с недоверием обнаружила, что крепко стояла на ногах, в то время как от усталости, навалившейся на неё, перед тем как она погрузилась в забытье, не осталось и следа. Неприятным открытием стало и то, что все это время, она бессознательно блуждала по древним и ненадежным помещениям, покорно следуя настойчивому зову теней давно ушедшего прошлого. Она с опаской толкнула дверь, боясь всем сердцем, что увидит двух бедняг, так и не сумевших завершить свой последний рабочий день. Она хорошо помнила, о своем печальном опыте и знала, что нередко сеансы происходили там, где прошлое не несло в себе ничего доброго. Дверь поддалась только со второго раза, огласив коридор пронзительным скрипом. Замершее на мгновенье, сердце девушки забилось вновь. Собеседников, чьи голоса она слышала только что, внутри не было. Она задумалась, совершенно не понимая, в чем мог заключался тайный смысл увиденного и услышанного ей только что. Никакой полезной информации она для себя не подчерпнула, кроме того, что оказалась в этом необычном месте, куда ни за что не попала бы по собственной воле. Раз за разом она вспоминала отрывки и фразы и всю ту бессмыслицу, которой она была свидетельницей и, не придумав ничего лучше, как поскорее бы убраться отсюда, она уже было направилась в обратный путь, как вдруг её посетила одна необычная, но вполне резонная догадка. Речь двух незнакомцев шла о некоем журнале. Быть может это и был тот самый ключ для объяснения и понимания того, почему из всех помещений гигантского здания, она оказалась именно здесь.

ГЛАВА 7. В ЦЕПКИХ ЛАПАХ ЛЕВУРА.

Гелард брел по обреченному городу не желая поверить в то, что остался совершенно один. Для него все стихло, а окружающий его мир превратился в серую безликую массу. Все окружающие звуки перестали иметь хоть какое-то значение. Проведение вдоволь потешилось над ним этой ночью, показав его слуху, как не стало его возлюбленной, так что смысла таиться или бояться чего-то еще в этом проклятом городе уже не было. Может ему и не хотелось умереть прямо сейчас, однако и жить ему было больше незачем. Странное ощущение. Как это он мог спокойно уживаться без Зианы столько лет и тут хватило всего пару месяцев для того, чтобы он вновь привязался к ней всей душей и в конечном счете потерял всякую тягу к жизни узнав, что её больше нет. Очередная злобная шутка судьбы, подарившая счастье лишь на миг и отнявшая его почти в то же мгновение. Может это еще пройдет? Он шел и все размышлял и размышлял, не разбирая дороги. Роковая пристань осталась далеко позади, тогда как перед ним вырос некогда деловой квартал с обилием небоскребов, которые словно вечные и незыблемые обелиски и надгробия неподвижно указывали с высоты птичьего полета на местоположение могилы давно истлевшего города. В таком состоянии этот город Геларду больше не казался каким-то жутким или неприветливым. Теперь он и сам был похож на него, находя пустоту улиц схожей с пустотой царившей в его душе. Вот оно глубокое понимание смерти – когда кто-нибудь покидает этот мир, всегда остаются те, кто пытается найти объяснение той пустоте, которая осталась в их собственных душах. Но все это не могло привести его к какому-то ответу, он лишь в очередной раз переживал этот струнный и одновременно жуткий момент, когда тело соскользнуло в воду, а он даже не мог увидеть где это было. Бесславный и глупый конец.
Бездумно разжав онемевшие бесчувственные пальцы, он с удивлением обнаружил, что из его руки что-то выпало и приглушенно брякнуло об искрошенный асфальт. Это была сумка Зианы. Как странно: горе так сильно ослепило его, что он совсем про неё позабыл, не отдавая отчета в том, что все это время крепко сжимал её. Он подобрал её и не раздумывая тут же запустил в неё руку. Он извлек планшет и, грубо проведя большим пальцем по экрану, оживил его. На экране, в самом его центре тут же высветилось черная точка на фоне угловатых линий, множеств геометрических фигур и пересекающихся кривых. Он мгновенно догадался, что точкой на экране был он сам, а все эти витиеватые линии не что иное, как план города. Присмотревшись повнимательнее, он обнаружил на карте целую плеяду разнообразных отметок гораздо меньших размеров с крошечными подписями: «Гаспар», «Эвита», «Гили», «Гефальдо Руфус» и еще очень много различных имен, которые представлялись разноцветными неподвижными точками. Гелард подумал было, что это были люди, но неподвижность объектов в итоге заставила его прийти к другому выводу: это были дома, резиденции, крохотные комнатушки, подвалы, станции метро, в которых постоянно проживали обладатели всех этих имен. Интересно, а указала ли на карте Зиана свой дом? И едва задумавшись над этим, он почти сразу обнаружил отметку с короткой надписью: «Дом». Сомнений быть не могло – это было то самое место, где Зиана провела последние несколько десятков лет служения братству. Сам не зная почему, Гелард повернул на следующем перекрёстке налево и устремился к дому Зианы, до которого, если верить карте было всего каких-то два квартала.
Исход ночи был предрешен, когда откуда-то издалека послышались истошные крики петуха. Ну конечно, глупо было бы думать, что оракулам не нужно есть и пить как и всем прочим обычным людям, от того у многих из них были кое-какие хозяйствования. Мертвый город больше не желал хранить свое привычное ночное молчание. Гелард был уже у своей цели, когда рассвет прорезал омут тьмы у самого горизонта. Среди безликих пустующих высоток он сразу же заметил одиноко стоящий домик с целехонькими окнами и дверями, вычищенным крыльцом, весь прибранный и ухоженный, так что казалось, что он был совершенно не к месту среди хаоса и беспорядка окружающих его дворов и улиц. Конечно – это был её дом. Чистый, светлый и аккуратный среди всей этой серости и грязи, словно как и его хозяйка. Он подошел к парадному входу и подумал, не постучать ли ему в дверь. Уж слишком это место казалось обжитым, так что представить себе, что там внутри сейчас совсем никого, было очень трудно. Он решил сыграть в эту странную игру со своим воображением: представить на мгновенье, что дождется чьего-нибудь ответа. Раздались гулкие удары бронзового молоточка об дверь. Прямо над ним настороженно каркнул одинокий потревоженный ворон. Он и не заметил, что на самой верхушке остроконечной крыши устроился этот странный наблюдатель, который теперь внимательно всматривался в Геларда, как будто стараясь понять, к чему тот нарушает покой и тишину его невидимого мира. Закончив свой непродолжительный осмотр, черная фигурка презрительно повернулась к гостю своими крыльями, не желая больше тратить времени на малоинтересного человека. Завороженный поведением птицы Гелард машинально опустил ручку вниз и оказалось, что поддавшаяся дверь была не заперта. Внутри его ждал настоящий кавардак и разгром, как если бы здесь всю ночь пировала стая демонов, перевернув все верх дном, не позабыв при этом сорвать с петель двери и вдребезги разнести всю стеклянную посуду. Было сложно сказать, как давно это произошло, но судя по недавним разговорам с Зианой, в последний раз в этом доме она была очень давно, так что знать о том, что здесь творилось во время её отсутствия, она наверняка не могла. Пожалуй, это было самым последним и, наверное, самым низким надругательством над памятью Зианы. При виде всего этого он не потерял присутствия духа, однако грусть еще крепче сковала его не желая выпускать из своих силков. Он прошелся по комнате разглядывая осколки и развалины того, что было некогда вполне пригодной мебелью и попытался понять, что можно было так тщательно и ожесточенно искать в её доме? Очевидно вся бумага, какая только могла быть в этом здании теперь лежала на полу, прямо под его ногами в просторной зальной комнате. Большая её часть была изорвана, однако чистые листки валялись целые и невредимые. Очевидно, так мародеры отмечали для себя те документы, которые прочли: изрывая и измельчая их в клочья. Понять что-либо в целлюлозной каше под его подошвами было невозможно, да ему и не хотелось ворошить то, что было утеряно навсегда. Эти странные таинственные силы, что забрали у него этой ночью Зиану уже достаточно причинили ему страданий, так что ему хватало сил лишь безразлично созерцать и цепляться только за очевидные догадки, возникающие в его голове, избегая невероятных домыслов. В темном углу он заметил оставшийся каким-то чудом нетронутым кожаный диван и вид его тут же пробудил в нем желание уснуть и хотя бы на несколько мгновений позабыть обо всех своих невзгодах и одном большом и необъятном горе. Скинув покрывало из нескольких слоев разбросанной поверх листов чистой бумаги, он улегся на спину, всецело предаваясь сладкой дреме. Не мудрено. За окном был рассвет, а эта ночь так и не подарила ему сна. Он заслужил для себя немного отдыха и теперь был волен распоряжаться всем оставшимся у него временем, как только заблагорассудится, ведь теперь его сердце вновь было одним на всем белом свете. Мозг отключился почти моментально и он провалился в темноту беспамятства, не увидев ни единого образа, или картины, оказавшись в итоге на самом дне своего уставшего сознания.
Солнце пробивалось через узкую щель зашторенного окна, попадая своими лучами прямо в лицо Геларда. Он чувствовал это, но казалось, нисколько не беспокоился о сем неудобстве. Наконец-то, где-то там, в самом темном уголке его разума забрезжили светлые лучи, согревая его надеждой в том, что когда он проснется, все будет как и раньше. Дом окажется его собственным, а где в соседней комнате он услышит негромкое пение Зианы. Однако сладостный сон не желал обретать реальные черты, но пока еще надежда теплилась в его сердце он не решался очнуться, понимая, что в реальности его ждет лишь пустота и разочарование. Тем временем откуда-то донесся тонкий писк. Это ожил планшет Зианы. Гелард нехотя открыл глаза и извлек из сумки, стоявшей рядом с диваном, аппарат издававший назойливые трели. Он присмотрелся повнимательнее, и до него не сразу дошло, что это был чей-то сигнал бедствия. Он не узнавал местность на карте с указанием красного штриха, означавшего то место, откуда шел сигнал. Над штрихом красовалась зловещая надпись с именем, которое было очень хорошо знакомо Геларду. Что такого могло стрястись этим утром с Тией, что она отправила Зиане сигнал бедствия?
«Что еще могло стрястись у этой девчонки?» - раздраженно подумал он, не желая подниматься со столь уютного в этот самый момент дивана. Эрван уже не раз рассказывал ему, что у него начались проблемы с дочерью. Очевидно, теперь она куда-то вляпалась всерьез и, конечно же, думать не думала, что и с Зианой могло произойти что-то неладное. Гелард попытался успокоиться. Этот сигнал был так не к месту и не ко времени его скоропостижного траура, что подавить в себе возмущение оказалось очень непросто. Ему пока было достаточно ночных потрясений, а теперь добавилось еще и это. Однако совесть честного человека возымела над ним силу уже через несколько неописуемо долгих минут, когда он нехотя сначала уселся, а затем и полностью поднялся на ноги, пытаясь определить, где находится то место, откуда шел отправленный Тией сигнал. Это был самый южный городок под названием Ренс, наиболее удаленная периферия городского округа Левур. «Великолепно. До туда шагать не менее трех с половиной часов» - Гелард ощущал себя совершенно разбитым, однако не мог и помыслить о том, чтобы медлить или пытаться игнорировать этот сигнал бедствия. Могло так статься, что это было очень даже серьезно, к тому же, всю свою жизнь он ощущал некую извращенную отцовскую ответственность за юную девочку, которая была не просто дочерью его друга, но так же и дочерью всякого живущего в обители сторожила, разделяющего ценность и важность последних детей.
Он вышел наружу и неприятно скривился. Солнце услужливо встретило его прямо на крыльце, ослепив своими неестественно яркими утренними лучами. Должно быть сейчас все естество Геларда хотело бы очутиться в кромешной тьме, но вместо этого ему предлагался вариант неуместно радужного весеннего солнца. На небе, как назло не было ни единого серого облачка, а вместо этого на иссине-голубом небесном куполе поблескивала белоснежная рябь редких перистых облаков. Что ж, видимо погода была не против смерти любви всей его жизни, и решила быть просто замечательной, не смотря ни на что.
Гелард шел по обширному проспекту, который даже сейчас, спустя столько лет разрухи, казался ему чересчур помпезным и нарядным, с множеством уместных и неуместных декоративных элементов на стенах зданий, арках, колоннах и просто полу-обвалившихся ограждений дворов. Он направлялся к окраине города, но в сущности он шел по наитию туда, где как ему казалось должен был заканчиваться город. Хотя его внешний вид сильно отличался от оракулов, а наступающий день не способствовал его маскировке, ему было глубоко все равно если бы кто-нибудь из местных обитателей его заметил. Кто посмеет его тронуть? Ну даже если и так, и кто-то все таки решиться на это, то пускай – может удастся выместить на ком-нибудь всю накопившуюся злобу и негодование, либо... Ему представилось, как он в последний раз уносил ноги с Зианой от так называемого «стража» и не смог сдержать улыбку при этом воспоминании, которая впрочем, быстро поблекла. Либо же, у него будет неплохая возможность побыстрее покинуть город в ускоренном темпе.
Но кругом все так же было ни души. Он сверился с картой и с горечью обнаружил, что улица, которая, как он полагал, должна была вывести его к самым окраинам, на самом деле делала предательский крюк и уходила совершенно в противоположную сторону, уводя его в самое сердце городских центральных кварталов. Он был очень невнимателен, от чего тут же получил удар от собственной совести. «Девочка в беде, а ты тут блуждаешь, словно это экскурсия и у тебя уйма времени», - подумал он с сожалением. Но делать было нечего, а время неспешно утекало, пока он продолжал оставаться в этом чертовом городе, который так ловко морочил ему голову. На следующем же перекрестке он исправился и на этот раз, если верить карте, двинулся к внешней черте города по узкой и достаточно разбитой улочке, затерявшейся среди гор мусора и обломков, давно обрушившихся небоскребов на соседней улице. Такую необычную и потаенную улицу никогда не найдешь, если не представиться какого-нибудь случая, вот как сейчас представился Геларду. Ближайшие улицы, по которым он мог сократить свой путь, были очень далеко, так что выбора у него попросту не было. Карта недвусмысленно подсказала ему, что здесь должен был быть путь и Гелард его в итоге нашел, перемахнув через зыбкую почву лома и мусора, преграждавших дорогу любому живому существу. Сразу же, его внимание привлекла одна странность. Не смотря на то, что дома здесь были потрепаны, а их отделка давно уже осела пылью на асфальте, окна у некоторых из них оставались целыми и чистыми, как если бы их установили совсем недавно и продолжали бережно ухаживать за их состоянием. Может быть здесь кто-то жил? Но карта Зианы говорила об обратном и более того все ближайшие районы и кварталы, словно как и это место, должны были быть безлюдны и необитаемы. Но что-то здесь было явно не то. Может и то, что улица была потаенной и как будто намеренно замаскированной, а может и то, что окна сверкали неестественной, маниакальной чистотой на фоне всей этой разрухи.
Не особенно беспокоясь о приличии и последствиях, он толкнул первую же на его пути дверь подобного жилища и оказался внутри небольшой комнатушки, явно жилой и явно кем-то обитаемой, но совершенно безлюдной. Скромное убранство жилья предполагало, лишь место для ночевки и приема пищи, причем все это в одной комнате, тогда как все остальные коридоры и проходы были надежно забаррикадированы намертво прибитыми досками и недоступны для проникновения снаружи, или же бегства изнутри. Здесь был самый необходимый минимум для человека, который не ждет от жизни подачек и комфорта. Уж не здесь ли жили, те необычные оракулы, которых Зиана называла стражами? Если это действительно так, то он, волею судеб, забрел в самое их логово и с учетом всех их неординарных и пугающих способностей, было странно, что его еще не обнаружили. Озадаченный и немного напуганный, он прикрыл за собой дверь изнутри и еще раз огляделся. Комнатка погрузилась в полутьму, однако при этом не стала более жуткой. Было здесь что-то необычное, но в основном чувствовалась строжайшая дисциплина и порядок. Начисто убранный обеденный стол, идеально застеленная кровать, чистота и лоск которым поблескивали стоявшие в самом углу стальные походные стаканы. Все это очень ярко запечатлелось в его сознании, бросившись в глаза с самого первого мгновения. Разве человек, живущий здесь, мог бы быть убийцей? По всему выходило, что мог, но только если по необходимости или чьей-нибудь воле. Воле человека, который, очевидно, заставлял содержать свое жилье в исключительном порядке, а так же воспитал и вскормил, полностью подчинив обитателя этой скромной кельи.
Был ли он прав, или же ошибался, но отсюда нужно было уходить и чем скорее, тем лучше. Неприятное предчувствие и подступающий страх уже пульсировали в его жилах когда он вышел наружу и уже притворил за собой дверь, как вдруг услышал странный шорох за своей спиной. Внутри почти наверняка никого не было, но он немного помедлил и обернулся. Стоять вот так открыто в дверях, на виду любого, кто только мог возникнуть на этой необычной улице, было одним из самым жутким из всех испытанных им ощущений за последнее время. Чувствовалось, что кара за столь вопиющую беспечность вот-вот должна настигнуть его и, не выдержав напряжения, он вновь зашел внутрь, чтобы отыскать источник странного звука, который определенно шел откуда-то снизу. Это было словно, как кто-нибудь скребся и издавал тонкий писк. Гелард опустил глаза на пол и увидел огромную серую крысу возникшую будто бы из ниоткуда. Таких крыс никогда не встретишь в обычных домах. Это был настоящий и самый отвратительный городской падальщик из всех возможных. Дневной свет никогда бы не позволил этой нечисти оказаться снаружи дома в это время суток. Законным местом обитания для этого существа были глубокие подвалы и затерянные подземелья. Что могло привести его в это жилище? Гелард оцепенел от неожиданности и отвращения, тогда как крыса чувствовала себя весьма вольготно в его присутсвии, обнюхивая пол и высматривая корм своими жуткими красными глазами. Под столом он заметил мышеловку, но она была явно мала для такого зверя. Дыхание участилось и внутри все будто сжалось, готовясь к рывку. Нужно распахнуть дверь и бежать, бежать без оглядки из этого жуткого места. Но вместо этого он стоял и завороженно смотрел на гигантских размеров крысу, которая тем временем повернулась к нему выставляя на обозрение свой лысый хвост и исчезла в узкой шелке ведшей в подполье. Как он мог не заметить? Ведь здесь же был самый настоящий люк: очень хорошо подогнанный и замаскированный под деревянный пол. Однако присмотревшись повнимательнее, он сразу же определил его очертания и заметил небольшое колечко у самой стены, чтобы можно было поднять деревянную крышку люка. А ведь это мог быть обычный подвал, где тот монстр, что жил здесь, хранил вино или свои страшные тайны. Или же это могло быть что-то более серьезное и в то же время ужасающее.
Гелард присел, протянул руку, потянул за стальное кольцо на прикованной цепи и крышка перед ним отварилась. Вниз, под прямым углом уходила грубая каменистая шахта прямо в глотку которой спускалась веревочная лестница. Гелард попытался рассмотреть дно, но не смог ничего различить, кроме того что разглядел, что где там, на глубине у самого основания брезжил слабый свет. Он отпрянул назад и почувствовал, как трясутся его колени. Картина была точь-в-точь из старых фильмов ужасов и самым необычным было то, что он чувствовал странную тягу пойти дальше, хотя и понимал, что с этого момента по сценарию в этом фильме начнутся самые страшные сцены. Но ведь где-то на краю городского округа Тия ждала его помощи, в то время как внизу его ждали убийцы Зианы и не догадывались, что в этот самый момент он идет за их жизнями. Он оглянулся назад и обшарил взглядом обеденный стол. В самом его углу лежал один единственный длинный нож для нарезки овощей. Не бог весть что, но этого должно было хватить, чтобы нанести последний и решающий удар в драке. В отличии от Митча, в которого он не смог бы выстрелить будь у него на то вторая попытка, этих парней ему было совершенно не жаль, как и они не пожалели бы его. Как они уже не пожалели Зиану. Внутри него разворачивалась полномасштабная схватка между чувствами злобы и страхом, тогда как его правая рука уже сжимала рукоятку ножа, а ноги перебирали шаткие ступени лестницы. Не забыв прикрыть за собой крышку люка, он метр за метром углублялся во тьму подземелья, пока наконец шахта не начала расширяться и он не оказался под ребристым сводом подземной оранжереи освещенной скудным светом единственного факела затерявшегося где-то на самом дне среди причудливого вида катакомб, представлявшихся сверх запутанным лабиринтом. Отовсюду доносилось мерное капанье невидимых ручейков воды, нестройные переливы которых раздавались эхом в этом подземном храме, превращаясь в многогранную какофонию. Внизу мелькнул чей-то силуэт перегородив собой единственный источник света, так что на долю секунды стало совсем темно. Гелард затаился, обратив внимание на то, что на небольшом отдалении, из еще одной такой же вертикальной шахты свисала подобная веревочная лестница, а чуть дальше и еще одна. Должно быть лазы в эту пещеру были устроены в каждом обитаемом доме на этой улице. Наверняка эти, так называемые стражи, укрывались и проводили все свое время в этих подземельях, от чего прочие оракулы никогда их не встречали. Размышляя над этим он не забывал и о том, что он был здесь совсем не один и внизу находился как минимум еще один человек. Убедившись, что свет совсем на него не попадает и никто, кем бы он ни был, не смог бы его заметить, он продолжил свой спуск прямиком на плоскую площадку, осматриваясь по сторонам и выискивая среди причудливых пещерных арок и колонн ранее замеченную фигуру человека.
Добравшись до твердой поверхности, он пошел прямо по коридору без какого-либо конкретного плана в голове, в душе полный сомнений и неуверенности, ровно как и переполняющей всего его отчаянной злобы. Никогда еще он не двигался так беззвучно, а его дыхание не было таким тихим. Единственное что могло его выдать сейчас, так это громогласное биение сердца, отдающееся в его висках раскатистым пульсирующим грохотом. Но неизвестный, который сейчас находился где-то здесь, навряд ли обладал способностями более подобающими хищному зверю, нежели обычному человеку, чтобы различить биение чьего-то взволнованного сердца. Коридор, образованный естественными скальными формированиями петлял из стороны в сторону, а свечение над оранжереей тем временем усиливалось, что говорило о том, что он был совсем недалеко от увиденного им сверху факела. Гелард миновал еще одну плоскую площадку с веревочной лестницей. Еще один жуткий лаз остался позади, а в голове ничуть не прояснилось. Что он здесь делал? Интересно, где сейчас был хозяин дома, что был прямо над ним? В голову начали лезть всякие глупости и Гелард, не без сожаления отметил, что понемногу он начинает расслабляться. Плохой знак. Так он скоро совершит какой-нибудь промах, а эти ребята ни за что над ним не сжалятся, ведь это была никакая не игра, все вокруг него происходило по-настоящему. А он? Он крепче сжал рукоятку ножа, но представить себе как кого-нибудь им убивает все же не смог. Нет, он определенно не был создан для всего этого. Хватит уже изображать из себя великого мстителя, нужно уходить и идти на помощь Тии – это единственное, что теперь имело значение. Рисковать не было смысла, ведь Зиану тем самым не вернешь. Он так долго шел к этой мысли, что теперь, когда к нему наконец-то пришло осознание этого, он понял, что обратный путь отсюда будет для него куда более опасным. Теперь он чувствовал, что ему есть, что терять. Для того чтобы понять это, ему пришлось спуститься в настоящий ад, на подобии того, что теперь царил в его голове. Теперь уже его собственная жизнь подвергалась смертельной опасности и тем самым под угрозой оказалась и жизнь Тии. О чем он только думал, когда полез в эту нору? Он был глуп и непоследователен. И тут произошло нечто, что свело всю его внутреннюю борьбу на нет, к тишине, к полному вакууму. Он так сильно погряз в своих мыслях, что даже не заметил, как перед ним возникла фигура в бесформенном балахоне. Еще несколько его беззвучных шагов и он бы неминуемо натолкнулся на человека, который неподвижно стоял к нему спиной. Слышал ли он его, или нет, но Гелард замер на месте, рассыпаясь внутри себя в проклятьях и сожалея о том, что не может прямо сейчас оказаться где-нибудь подальше отсюда.
Он и не заметил, как коридор стал сплошным и теперь его шероховатые стены напоминал собой нечто рукотворное, нежели творение природы. Незнакомец чуть наклонил голову влево и Геларду показалось, что он вслушивается. Неужели он его заметил, а теперь просто делает вид, что прислушивается, чтобы еще больше отвлечь и в итоге напасть, когда он будет совершенно к этому не готов? Гелард не двигался, ему хотелось шагнуть назад, но сейчас это было слишком опасно. Он даже не мог позволить себе вжаться в одну из стен, чтобы не создавать лишних шорохов, а ведь ему этого так хотелось. Возможно это то, что могло бы его хоть немного скрыть в этом открытом, но достаточно затемненном проходе. Рука неизвестного сделала едва заметное движение, прикоснувшись к стене. Дверь, оказавшаяся прямо за Гелардом чуть слышно затворилась, и он ощутил, как неприятно засосало у него под ложечкой. Это была какая-то хитроумная ловушка и он успешно в неё попался. Коридор, в котором он стоял, погрузился в кромешную тьму. Теперь, неизвестный, стоявший где-то прямо перед ним, стал для него совершенно невидим. То, что он прямо сейчас делал, отдавалось гулким эхом ударов, не то об пол, не то о каменные стены катакомб. Странное и очень нехорошее осознание пришло к Геларду в этот момент. Он вдруг понял, что не выберется отсюда, на этот раз ему не удастся выйти живым из передряги. Его даже немного удивило, то спокойствие, с которым он принял эту мысль.
Воспользовавшись моментом, Гелард уперся спиной в возникшую позади него грубо обтёсанную дверь и с замиранием сердца осел на корточки, уверенно выставив перед собой острие ножа. Кем бы ни был его невидимый враг, для начала ему придется приблизиться к нему в установившейся кромешной тьме. Тут, прямо над самой его головой что-то сильно ударило, глубоко вонзившись в древесину. Сразу же последовал еще один быстрый удар, а затем и еще целая череда подобных смертоносных выпадов. Снова и снова невидимое копье разило дверь прямо над ним, раз за разом оказываясь все ближе к его макушке, которая была уже прилично обсыпана древесными осколками и пылью. Он затаился и вжался в основание двери еще сильнее, пока удары наконец-то не прекратились. Где-то неподалеку послышалось недовольное презрительное фырканье. Похоже, этот подземный страж был разочарован тем, что позади него никого не оказалось. Наверняка он был бы рад насадить какого-нибудь незваного чужака на смертоносную пику, как раз и приготовленную специально для такого случая. Этот невидимый, что однако не делало его менее отвратительным, обитатель подземелья гадко сплюнул и поплелся прочь.
Но откуда он мог знать, что это не был один из его собратьев? Почему он бил столь уверенно и ожесточенно, когда раз за разом наносил удары предназначенные для существа, скрывавшегося во тьме? Неужели в этот самый час, в этом адском проходе не могло оказаться кого-нибудь еще, кроме него. Неужели он даже не допускал мысли о том, что это мог быть кто-то из своих? Видимо не допускал и видимо сейчас, никого кроме него самого здесь не должно было быть и в помине. Возможно посчитав, что это был какой-нибудь дикий грызун, он успокоился и отступился от своих попыток поразить невидимого недруга, который затаился прямо у него за спиной. У этого человека было просто таки звериное чутье, но Гелард смог переиграть его. Он справился с эмоциями и не выдал своего присутствия. Теперь, факт того, что страж был абсолютно уверен в том, что здесь и сейчас он должен был быть один, нельзя было оспорить. Это придало Геларду некоторую уверенность и он с нескрываемым удивлением отметил, что никогда и ни за что бы не догадался до такого в обычной ситуации. Очевидно, на грани неминуемой смерти, мозг начинает работать совершенно по-другому.
Нужно было уходить, но намертво запертая дверь за его спиной никуда не исчезла, так что следовало искать другой путь, чтобы выбраться отсюда. А поиски другого пути неминуемо означали лишь одно – он должен был отправиться вслед за своим беспощадным оппонентом. Это было не так уж и трудно, так как человек, что еще мгновение назад так ловко бил копьем в дверь, теперь быстро удалялся прочь по коридору полностью поглощенный своими мыслями и заботами. Гелард поднялся на ноги и, не смотря на то, что он чудом избежал смертельную угрозу, он ощутил, что сил и уверенности в нем стало гораздо меньше. Теперь он знал цену своему опрометчивому решению и она по его меркам была чересчур высока. Он двинулся вперед, рассекая застоявшийся воздух и вдыхая горечь коптившего где-то поблизости факела, стараясь больше ни о чем не думать. Подумать можно будет и потом, когда он вновь заслужит такую роскошь, выбравшись отсюда живым и невредимым.
Коридор, стены которого теперь были сложены из старого, местами искрошенного кирпича, стал походить на часть затерянных подземных коммуникаций. Тоннель, которым он следовал, насквозь пересекал помещение, бывшее некогда узлом пересечения множества подобных подземных проходов. Теперь же, по ощущениям от окружающей его здесь обстановки, могло показаться, что он оказался в некой ритуальной зале. Под самым потолком, по контуру округлых стен, с расходящимися от них во всех направлениях ходами, он прочел странную надпись, сделанную чьим-то ровным, аккуратным подчерком. Флуоресцентная краска, которой была выполнена надпись, горела ярко-зеленым свечением в стоявшем внутри комнаты плотном сумраке. «Оставь здесь глас свой, но обрети все время», – гласила надпись. Это был очень странный призыв, или быть может девиз, чем бы это не было на самом деле. Гелард испытал необычные ощущения после прочтения этой фразы, будто он вдруг нащупал разгадку на один из своих давних вопросов. Ему вспомнилось о том, что в ангаре Митча, оба стража на поверку оказались немыми. Уж не в одном ли из этих многочисленных проходов они намеренно и вполне осознанно оставляют свой драгоценный дар речи, как к тому призывает их этот девиз? Не хотелось бы ему пройти через столь ужасную процедуру. Однако, в его случае, речь пока все ещё шла о самом драгоценном, то есть о его жизни, а не о каком-то языке, так что переживать в сложившихся обстоятельствах о столь незначительных ставках, как язык, или скажем кисть руки, было, по меньшей мере, неуместно.
Справа от него, в третьем по счету тоннеле послышалось чье-то прерывистое бормотанье. Голос принадлежал женщине, но это, пожалуй, было единственное, что можно было сказать о нём наверняка. Во-всем тоне слышимых Гелардом отрывков фраз и слов чувствовался страх и неподдельный ужас, искажавшие нормальный женский тембр до неузнаваемости. Гелард невольно прибавил шаг. Осознание того, что здесь мог быть кто-то ещё более беззащитный и уязвимый, чем он сам, придало ему уверенности в себе и он ринулся вперед оставляя свои страхи и нерешительность не у дел, среди пористых кирпичных стен и плотного марева полутьмы. Он был собран и уверен в себе и если нужно будет кого-то спасти – он это сделает, ведь теперь он стал на ступеньку выше и больше не ощущал себя беззащитной жертвой.
Миновав проход с выломанной решеткой и ведущий от него короткий, но весьма широкий коридор, Гелард очутился в огромном помещении, напоминавшем проходной вестибюль с арочным устройством и множеством грубых кирпичных колон поддерживавших своды высокого потолка. Сквозь бреши в бетоных сводах внутрь проникали скудные лучи дневного света. На стенах и колоннах явственно проглядывали сероватого цвета многослойные соляные отложения в тех местах, где когда-то был уровень стоявшей здесь многие годы сточной воды. Водозаборный коллектор не функционировал уже многие годы, однако присутствие влаги здесь все еще ощущалось, что к тому же подтверждалось большим количеством тёмно-зелёного мха и вездесущей плесени, поросших на всех возможных углах и поверхностях, где только могла быть для них благотворная питательная среда. Пот градом катился со лба Геларда. Нервы – это все были нервы, но он не мог отрицать и того, что здесь было очень душно, просто неестественно душно. Женские бормотания то и дело прокатывались раскатистым эхом по этому необычному помещению, но Гелард пока не мог точно определить то место, откуда шли звуки и потому он шел вдоль ближайшей к нему стены, все время стараясь оставаться в тени.
Раздался хищный рокот, который мог принадлежать только зверю. Большому крупному хищнику, рычавшему где-то здесь. Очевидно, животное нервничало от того, что кто-то его побеспокоил, так как до этого не было ни единого звука выдававшего присутствие какого-либо нечеловеческого существа в этом огромном помещении. В этот момент неразборчивые бормотания превратились в отчаянные крики. К ним добавлялась странная возня, как если бы кого-то тащили против его воли. Наконец картина начала прорисовываться и в сумраке на фоне зеленеющих ниш и альковов проявились очертания человека в плаще с покрытой капюшоном головой. Он безжалостно тащил вслед за собой по земле, держа за шиворот, извивающуюся всем телом женщину. Звериный рык тем временем был уже настолько громким и свирепым, что он полностью забивал собой звуки женских стенаний. Кровь закипела в висках и Гелард мгновенно среагировал – он ринулся вперед, но сразу же запнулся о валявшуюся среди множества лома и осколков, доску, так некстати оказавшуюся у него под ногами. План действий пришел мгновенно. Не раздумывая, он спрятал за пояс нож и схватил с земли подвернувшуюся импровизированную дубину.
- Оставь её! – Раздался во тьме, на этот раз, уже человеческий рев, заглушивший собой все остальные звуки. Страж в страхе и неожиданности резко обернулся на звук разъяренного голоса и в этот самый момент чудовищной силы удар пришелся ему прямо по лицу. Ветхая доска развалилась в руках Геларда на множество частей и буквально высыпалась из крепко сжимавших её ладоней. Гелард даже опешил, ведь он совсем не ожидал, что удар получится настолько сильным, хотя он и отдавал себе отчет, что вложил в него, может и не всю свою силу, но уж точно всю свою ярость и ненависть к этому тайному прислужнику. В конечном счете получившийся эффект того стоил. Злодей в черном плаще неподвижно покоился на каменном полу ничком без всяких признаков чувств и сознания. По неестественно выпяченному подбородку можно было безошибочно заключить, что челюсть у него теперь была сломана. Не бог весть какой ответ за то, что незнакомец пытался заколоть его в темном проходе, но Гелард был вполне удовлетворен и таким несопоставимо малым возмездием для своего обидчика.
Женщина обмякла и лежала неподвижно, в страхе ожидая свою дальнейшую участь. Наверняка она была не в себе потому как продолжала что-то бормотать и временами очень тихо и жалобно всхлипывала. Да и кто останется в своем уме после подобной сцены, да и вообще при виде всего этого жуткого подземелья? Длинные черные волосы женщины свалялись и спутались, так что лицо было полностью скрыто густой нечёсаной копной. Однако Геларда в этот момент не особо беспокоило то, в каком виде предстала перед ним пострадавшая незнакомка. Из темноты, на него пытливо смотрели два огромных блестящих желтизной глаза. Этот неподвижный сосредоточенный взгляд, будто бы безмолвно говорил: «Я знал, что ты придешь. Я ждал тебя». Зверь резко выдохнул и в лучах пересекавшего пространство сверху вниз, яркого столбика света поднялось облачко сероватой пыли. Судя по расстоянию между глазами, морда животного достигала просто таки колоссальных размеров. В результате короткой, но драматичной развязки, после которой установилась мертвая тишина, животное успокоилось и теперь его проницательный взгляд, источавший глубокое умиротворение был обращен на неподвижно стоявшего человека, и можно даже было сказать, что в этом взгляде сквозил некоторый оттенок вековой мудрости. Зрение постепенно проникало в толщу плотного сумрачного занавеса тайны, выхватывая из окружающего мира все новые детали и подробности и, в конце концов, Геларду раскрылась вся видимая картина. Толстые стальные прутья отделяли призрачный альков с животным от всего остального помещения. Огромный тигр стоял на всех четырех лапах и ждал. Налет столетий и эволюция, сделали этих хищников крупнее, однако сложно было судить наверняка о том, насколько сильно они теперь отличались от своих предков. Возможно, этот самый экземпляр всю свою жизнь провел в неволе, так как в ближайшей округе города и на прилегавших к нему территориях, тигров никогда прежде не было. Быть может его предками были несчастные животные из зоопарка, или и того хуже: дрессированные невольники из цирка. Массивный, поблескивающий чистотой корпус и гладкая шерсть говорили о том, что его содержали в хороших условиях и чьи-то заботливые руки периодично за ним ухаживали. Однако понять откуда и для чего здесь была эта необычная древняя кошка, наверное, уже не удастся. Одно было ясно – животное не переносило жестокости и крайне остро реагировало на насилие в своем присутствии. Это было, по меньшей мере, странно для такого хищника, как этот, однако природа и судьба выкидывают порой еще и не такие фокусы.
- Помогите. – Тихо произнесла женщина, которая похоже начала приходить в себя. И с этими словами она прильнула к ногам Геларда, а он продолжал стоять, как вкопанный, не веря своим ушам. Все его существо съежилось в одну маленькую точку, ведь он не мог поверить в то, что слышимый им голос, этот милый голос, был очень хорошо ему знаком.
- Зиана!? – Неожиданно громко произнес он в ответ на призыв о помощи, не веря, что все это происходит на самом деле. Он легко поднял женщину и аккуратно поставил её на ноги, ласково поддерживая в своих объятьях. Перепуганная и затравленная, она выглядела словно крошечный зверек, который чудом избежал смерти и теперь старался замкнуться и спрятаться в себе. Он расправил её кудри и взглянул прямо в глаза, однако тщетно старался найти в них сознание. Она его явно не узнавала и, кажется, не могла понять, где она находится. Возможно, в её крови был какой-то наркотик, или какой-то иной состав, потому как вела она себя совершенно неадекватно. – Что они с тобой сделали? Где ты была все это время? – Женщину ударило в мелкую дрожь и она беззвучно заплакала, пытаясь что-то сказать в ответ, но тщетно. В конце концов, она просто протянула свою мертвенно бледную руку и показала в сторону клетки со зверем. – Ты была там? – Гелард с ужасом представил себе эту картину. А ведь это был неплохой способ навсегда избавиться от неугодного человека. Не хуже чем скинуть мертвеца в залив, что как он теперь знал, так же имело место, хотя теперь можно было определенно сказать, что накануне ночью, во время своего необычного сеанса, он был свидетелем какого-то другого мрачного эпизода из истории братства оракулов. В этом треклятом безжизненном городе, на его поверхности и в самых мрачных его глубинах по-прежнему творилось зло не менее чудовищное, чем во времена его рассвета.
- Пойдем. – Твердо проговорил Гелард. – Нам нужно уходить отсюда. Держись за меня крепче. – И он, не говоря больше ни слова, поднял её на руки и понес прочь, подальше от этого гиблого места. Он успел бегло осмотреть её, но к своему удивлению, не обнаружил на ней ни капли крови и ни единого пореза. Поразительно, хищник её не тронул, оставив целой и невредимой. Наверняка она провела ни один час в компании со своим новым плотоядным знакомым. Не мудрено, что Зиана не могла его узнать после того, что ей пришлось пережить. Можно себе представить, каково было её состояние, когда она узнала, как и где ей предстояло закончить свою жизнь. Оставалось только уповать на то, что раны психологического рода были не столь глубокими, чтобы у этой бедной женщины все еще был шанс на восстановление подорванного рассудка.

ГЛАВА 8. «ПОСЛЕДНИЕ «ДЕТИ ЗВЕЗД...».

Поначалу Тия боялась зайти в комнату. Ей почему-то было страшно от мысли, что она снова услышит незнакомые голоса. Сеанс, в котором люди былых эпох разговаривали друг с другом давно прошел, однако страх порожденный быть может догадкой об их невидимом присутствии останавливал её. Хорошенько поразмыслив и успокоившись, она твердо решила для себя, что такого не могло быть – она никогда не верила в призраков, или в потусторонние силы, столь явно проявляющие свое присутствие. Это был всего лишь сеанс – прошлое, которое безвозвратно ушло и лишь на мгновенье позволило ей подглядеть и подслушать то, что произошло много лет назад. Журнал должен был быть где-то здесь и сосредоточившись на этом, она решительно вошла внутрь и начала с грохотом отодвигать и обшаривать выдвижные ящики столов. Перебрав лишь небольшое количество старой макулатуры, она отыскала то, что подходило под описание. В руках у Тии оказалась очень ветхая журнальная бумага, которая того и гляди была готова развалиться на части прямо у неё в ладонях. Тия положила журнал на стол и принялась изучать то, что было ещё различимо на его обложке. Краешек с датой выпуска отсутствовал, так что установить возраст данного источника информации было невозможно. Самый первый кричащий заголовок пожелтевшего и изрядно выцветшего журнала был неожиданным и немного вызывающим, если даже не сказать вычурным: «Последние «дети звезд» вернулись в лоно земных уз». Тия лишь пробежала взглядом первые строки, как не заметила, что уже углубилась в чтение этого древнего материала, достоверность которого, однако было невозможно проверить.
«На этой неделе нам удалось побеседовать с профессором Международной Космической Академии Константином Дэганом, человеком, непосредственно курирующим вопросы возвращения на Землю и последующей адаптации поселенцев, именующих себя, как «Дети звезд». Как известно, возвращение на прошлой неделе последней группы поселенцев на Землю, ознаменовало, что проект всем нам хорошо известный под названием «Дети звезд», стартовавший более ста лет назад, теперь полностью завершен. Напомним, что на протяжении всего многолетнего эксперимента удалось получить богатый материал относительного того, как люди Земли способны переносить тяготы жизни вне своих естественных условий обитания. Спустя три поколения жизни на орбитальной станции, семьи астронавтов, большинство из которых ни разу не ступали по твердой поверхности Земли, были возвращены на свою родную планету. Напряженный и весьма трудоемкий процесс по возвращению космических поселенцев начался шесть лет назад и теперь, по его завершению мы бы хотели получить информацию относительно первых результатов, достижений и, конечно же, того, какой будет дальнейшая судьба этих необычных людей, вновь оказавшихся на родной планете. Узнаем ли мы в ближайшее время их имена, или же ученые так и будут держать нас в неведении, сохраняя над этим проектом ореол загадочности и тайны? На данный момент, как и прежде на протяжении всех шести лет, расположение прибывающих космических поселенцев сохраняется в тайне, однако общественность не оставляет своих попыток найти и разоблачить в своем окружении этих необычных людей. Под прицел горячих и пытливых умов иной раз попадают необычного вида прохожие на улицах, нелюдимые соседи, таинственные незнакомцы, встречающиеся на безлюдных дорогах и, конечно же, персоны, обладающие так называемыми сверхъестественными и совершенно неординарными способностями, которых, как справедливо заметил в нашем интервью профессор Дэган, день ото дня становится все больше. Одним словом, эта сугубо-научная тема неуклонно превращается в один из самых захватывающих мифов нынешней современности. В эксклюзивном интервью с профессором Дэгоном, имеющим неограниченный доступ к информации относительно проекта «Дети звезд», мы попытались разоблачить часть мифов относительно того, кто же они такие, эти таинственные «Дети звезд». Продолжение и непосредственно само интервью, читайте на странице восемь».
Тия, несказанно увлеченная, словно рыба увидевшая в воде жирную наживку, первыми захватывающими крупицами информации, которая показалась ей почему-то чрезвычайно важной, быстро пролистала восемь страниц вперед, рискуя искрошить хрупкие листы на множество кусочков, и далее продолжила свое увлекательное чтение.
«По истечении трёх часов невообразимо интересной и обстоятельной беседы с профессором Константином Дэганом (далее «КД»), проходившей в главном зале почетного музея космонавтики при Международной Космической Академии, редакцией научно-популярного Журнала «Фотон» (далее «ЖФ») удалось получить из первых рук ценнейшие, дотоле неизвестные большинству сведения и раскрыть часть тайн и загадок, связанных с современными потомками людей, положивших свои жизни на алтарь науки, отправившись на пожизненное поселение близ околоземной орбиты. Конечно же, многое из того, что мы услышали, так и не смогло войти в конечный вариант представленной редакции интервью, однако надеемся, что имеющегося в данной статье материала будет достаточно для того, чтобы утолить хотя бы малую толику жажды знаний относительно этой удивительной загадки современности.
- Профессор Дэган, вот и наступило то время, когда последний человек из проекта «Дети звезд» оказался дома, на родной Земле. Пожалуй, один из самых грандиозных и неоднозначных космических проектов во всей новейшей истории подошел к концу. Как нам стало известно, вы один из тех людей кому посчастливилось не только работать над этим проектом на протяжении последних семнадцати лет, но так же Вы возглавили работы по возвращению астронавтов домой. Очень необычно и в то же время весьма интригующе то, что Международное Космическое Агентство решило поделиться с общественностью частью тайн, которые вот уже многие годы окружают проект «Дети звезд». Нельзя ни вспомнить о другом родственном проекте «Ихос де ля Луна», который и по сей день остается весьма засекреченным и закрытым, ни смотря даже на то, что возвращение астронавтов этого проекта произошло более десяти лет назад. Так, спустя вот уже десять лет, мы до сих пор и не знаем, где располагаются места расселения поселенцев «Ихос де ля Луна». Скажите, можете ли вы открыто сказать, где сейчас расквартированы «Дети звезд»?
- Благодарю, за то, что удостоили наш проект своим вниманием. Действительно, проект подошел к концу, а как таковой адекватной информации у общественности до сих пор нет. Пожалуй, оба названных проекта наравне помимо своей уникальности претендуют на звание так же и самых таинственных предприятий человечества за всю новейшую историю. Казалось бы, все знают, что есть такое явление в науке, как «Дети звезд», но кроме вороха научно-популярных передач о жизни людей на орбите за последние сто лет никто ничего, по сути, не знает и не видел. Для большинства, весь этот проект, не что иное, как оживший миф и благодатная почва для бесконечных инсинуаций. В особенности теперь, когда все астронавты, наконец, вернулись домой. Надеюсь, что сегодняшняя наша беседа поможет найти правильные ориентиры в том, что все мы знаем как проект «Дети звезд». Теперь, что касается непосредственно вашего первого вопроса. К сожалению, на этот животрепещущий и волнующий всех вопрос, я не смогу дать ответ, ибо не имею полномочий раскрывать эту тайну. Нужно понимать, что пока этим людям на Земле всё в новинку и излишнее внимание им сейчас ни к чему. Совершенно точно, что ещё какое-то время секретность будет сохраняться. Для того чтобы не разочаровывать пытливых читателей, могу лишь сказать, что «Дети звезд» были компактно расселены в окрестностях одного из крупных мегаполисов, располагающихся на побережье Тихого Океана, тогда как люди из «Ихос де ля Луна», первоначально были направлены гораздо южнее, в потаенные лагеря, затерявшиеся где-то на перешейке между двумя континентами.
- А есть ли у «Детей звезд» какие-нибудь, назовем это: «слабые места»? Имеется в виду, как можно было бы определить их на местности, скажем в толпе людей, или может быть в каком-то определенном заведении? Ведь наверняка есть какие-то особенности, от которых просто так никуда не денешься спустя столько лет жизни на орбите. Бытует неподтвержденное мнение о том, что у этих людей не бывает фамилий, это правда, или очередной вымысел?
- Насчет «слабых мест», скажу одно – внешне это совершенно обычные люди, такие же как и мы с вами, при условии, конечно, что вы не скрываете того факта, что вы с околоземной орбитальной станции (профессор улыбается). По существу, выявить «Детей звезд» можно только по средствам вербального контакта, то есть диалога. При этом выдать их может поведение, совершенно особое воспитание и достаточно своеобразные взгляды на жизнь, ведь вся их нетрадиционная философия мышления имеет тесную связь с многолетним опытом причастности к проекту. Дело в том, что исконно их среда обитания была полностью искусственной и воссозданной исключительно для того, чтобы только поддерживать человеческую жизнь. Безусловно, подобное существование было сопряжено с целым рядом стрессов на протяжении всей жизни и огромным количеством ограничений и лишений обычных земных благ. Например, для того, чтобы избежать непоправимых физических изменений, каждый житель станции был обязан проводить несколько часов в день в особом тренажерном зале, где полностью воссоздавались земные условия. Я имею в виду, конечно же, что там воссоздавались действующие на организм физические силы Земли. Все это они проделывали каждый день, без выходных, праздников и поправок на плохое настроение. В конечном счете, от этого просто зависела их жизнь. С этого, я считаю, начинается беспримерная дисциплина, царившая на станции. С психологической точки зрения, дисциплина и трудолюбие, к которым были приучены появившиеся уже на станции астронавты, с самого рождения ставит их в совершенно особый ряд людей современности, которые, безусловно, со временем станут заметны и возможно уже не смогут скрывать своего истинного происхождения. На протяжении всей их жизни, ни у кого из них не было возможности праздно тратить время, скажем, на то, чтобы лежать на солнечном пляже абсолютно ничего не делая или же, к примеру, проводить бурную молодость всячески уничтожая собственное я, и свой многострадальный организм. Что я думаю знакомо любому современному землянину. Вся их жизнь была подчинена другим, совершенно чуждым для большинства землян ценностям. Почти все из них имеют блестящее образование и, теперь я могу говорить об этом совершенно открыто, многие из них, в разное время, были удостоены, или стали лауреатами почетных земных наград в области математики, физики, астрономии и, конечно же, литературы. Объем знаний, который постигал каждый житель станции за всю жизнь, был несравнимо выше и полнее чем те жалки крохи, которые теперь дают в университетах и называют образованием с большой буквы. Словом, если вам повстречается скромный молодой человек, или дама, обладающие просто таки выдающимися познаниями в какой-нибудь из фундаментальных отраслей науки, то вы можете сделать предположение, что он, или она из проекта «Дети звезд» (профессор подмигивает). По поводу вашего второго вопроса. Да, это всеобще известный факт в кругу людей, причастных к проекту, как на Земле так и на орбите. На протяжении нескольких поколений жизни в крохотном и замкнутом сообществе, астронавты и их семьи отказались от использования фамилий. Естественно все это было очень условно и фамилии у них были, просто в этом изолированном социуме по истечении очень большого количества времени совместной жизни и работы, зародилась как бы новая традиция, или культура общения – называйте это, как вам больше нравится. Вместо громоздких обращений с использованием чинов, рангов, званий и, наконец, просто фамилий, им вполне хватало своих имен и уж поверьте, отсутствие уважения или субординации здесь совсем ни при чём. Просто спустя двадцать-тридцать лет совместного существования, так им стало гораздо удобнее. Имена новорожденных поселенцев, надо отметить, зачастую бывали весьма экстравагантными и что интересно, ни разу не повторялись. Найти на станции двух человек с одинаковыми именами было невозможно. Но оно и понятно! Изначально группа орбитальных поселенцев была сформирована из ученых иностранцев всех мастей, которые в ходе совместного проживания стали неминуемо влиять друг на друга и вносить свои культурные вкрапления в их общую международную семью орбитальных жителей. Сейчас они поддерживают данную традицию, но так же по возвращении им пришлось вернутся и к своим исконным фамилиям, чтобы, как вы выразились: «не выделяться на местности».
- Скажите, были ли за все время эксперимента какие-нибудь наиболее острые моменты, когда проект подвергался угрозе, или был на гране срыва?
- Вы знаете, вопрос непростой, поскольку за все эти годы, только моей работы над проектом было столько внештатных ситуаций, что рассказывать можно очень долго, однако мы всегда справлялись и планомерно работали над поддержанием и улучшением жизни орбитальной семьи. Словом, я бы не сказал, что за время жизни на орбите, астронавты сталкивались с какими-нибудь совершенно неразрешимыми проблемами. Если говорить о внешней защите и системе жизнеобеспечения, то станция изначально конструировалась так, чтобы её можно было улучшать и дорабатывать. За многие годы плодотворных работ по дальнейшему улучшению конструкции, мы накопили колоссальный опыт, так что сегодня находиться в космосе не опаснее для жизни, чем оставаться на Земле и это не просто красивые слова. Пожалуй, наиболее острой проблемой стало другое, совершенно неожиданное и достаточно неприятное явление, с которым столкнулось второе поколение поселенцев. Как бы мы не старались и к каким бы не прибегали ухищрениям, чтобы воссоздать нормальные земные условия и астронавты могли проводить в них хотя бы час в день, по-видимому, физиология и внутренние процессы у людей всё-таки начали изменяться. В итоге появилась пугающая статистика относительно увеличения числа выкидышей у женщин, а так же полной неспособности забеременеть естественным путем в станционных условиях. Явление стало повсеместным и очень быстро выяснилось, что почти все семьи, за исключением лишь нескольких, столкнулись с этой действительно страшной проблемой. Я тогда был еще очень юн и не имел никакого отношения к проекту, но вот моим ближайшим предшественникам пришлось вплотную работать над этой непростой задачей. В течение двух лет, на станцию было поставлено оборудование по искусственному оплодотворению и дистанционно обучен соответствующий персонал из числа астронавтов. В общем-то, в дальнейшем никаких проблем подобного рода не было. В данном случае наука взяла верх и здоровью поселенцев больше ничего не угрожало. Если проводить параллель с «Ихос де ля Луна», то у этого проекта никогда не было подобных проблем. Однако нужно учитывать и тот факт, что воссоздавать земные условия в поселениях данного проекта было куда проще, поскольку там уже была опорная точка и наличие родственных физических сил, что присутствуют и на Земле. Разница была лишь в пропорциях этих сил. Потеря естественной репродуктивной функции человеком, характерна только для орбитального проекта – такая вот у нас особенность. К сожалению, согласно последней статистике, которой я располагаю, данная тенденция сохраняется и на Земле. До сих пор лишь немногим участникам проекта удалось обзавестись детьми естественным путем. Но не забывайте, что сейчас все население Земли переживает демографический кризис, от чего проблемы астронавтов теряются на фоне проблем всего человечества.
- Профессор, Вы, постоянно говорите о семьях астронавтов. А, Вы, можете назвать точные цифры относительно того сколько людей вернулось на Землю?
- Конечно, данная информация абсолютно открыта и доступна. Изначально в проекте участвовало пятьдесят восемь человек, или двадцать шесть бездетных пар. По окончании проекта, на землю вернулось сто восемьдесят семь человек, из которых: сто три взрослых представителя от второго поколения, родившихся и проживших на орбите всю свою жизнь. Семеро человек из первого поколения пережили триумфальное возвращение на Землю спустя сто двенадцать лет жизни и работы на орбите. Это было шесть лет назад и все они и по сей день в добром здравии. И наконец, пятьдесят четыре человека – это мужчины и женщины третьего поколения. Остается еще двадцать три ребенка, самый старший из которых не достигает и десяти лет, от чего мы не можем полноценно отнести их к четвертому поколение, так как большая часть их жизни пройдет уже на Земле.
- Расскажите немного о периоде, образно говоря, после станции, и о её жителях оказавшихся на Земле. Какие они переживают теперь метаморфозы по возвращении домой? Правда ли, что у станции есть еще одно неофициальное название до сих пор расхожее только в узком кругу астронавтов?
- Сейчас мы приступили к заключительному этапу проекта, во время которого, поселенцы, под нашим тщательным надзором успешно обживаются в новых для них условиях. Нужно признать, что практической работы по этому проекту осталось совсем немного. Сейчас больше идет напряженная работа по формированию единого информационного источника охватывающего весь массив данных полученных в результате работы тысяч ученых на протяжении полных ста тридцати лет проекта, с учетом ещё и того времени когда станция только строилась, но не была заселена. Эти данные в дальнейшем, в полном своем объеме станут доступны для теоретических изысканий и дальнейшего анализа большинству университетов и научных институтов. Что касается названия, то официально на обшивке главного модуля красуется всем известное «Дети звезд». Однако в среде астронавтов уже достаточно давно прижилось другое неофициальное наименование, о котором на Земле мало кто слышал. Само место своего пребывания, подразумевая не только станцию, но и орбиту по которой она вращалась вокруг Земли, астронавты называли Левур. Как мне объясняли старейшие жители станции, дожившие до своего возвращения, Левур – это видоизмененная в своем произношении производная от латинского «levor», в значении «ясность», или «чистота». В первую очередь они относили эти качества к своим взглядам, убеждениям, работе и, конечно же, к своим детям, воспитывая в них обозначенные добродетели. Что интересно, дети астронавтов, родившиеся уже на Земле, продолжают называть своим родным домом некое место под названием Левур! Так их воспитывают родители. Можно подумать, что для старшего поколения астронавтов, само место и обозначающее его слово «Левур», становятся неким сакральным представлением о том, откуда они ведут свое происхождение. Поистине удивительная вещь: в результате этого столетнего эксперимента, мы получили не просто уникальное и очень сплоченное сообщество, мы получили некую новую автохтонную культуру, живущую по своему необычному укладу. Думаю, через несколько поколений потомки «Детей звезд» полностью ассимилируются с землянами и от неофициального названия «Левур» останется лишь красивая легенда, которая возможно потеряет свое первоначальное значение.
- Пришло время для, наверное, самого главного вопроса, ответ на который энтузиасты, не имеющие прямого отношения к проекту, ждут уже многие годы. Что Вы можете сказать об очень расхожем, однако непопулярном в научном мире предположении о том, что многие представители «Детей звезд» обладают необычными и зачастую необъяснимыми для большинства людей способностями?
- Необычность – это удел нашего времени. Чем меньше остается людей на земле, тем больше проявляются неординарные способности человеческого мозга. Поймите меня правильно (профессор улыбается и выдерживает паузу), как и любой ученый, я склонен верить только фактам, цифрам и, наконец, статистике. Задокументированных доказательств наличия у астронавтов неких необычных способностей, у меня нет, так что любые подобные догадки относительно этой области проекта, на данный момент, я считаю необоснованными. Здесь, я думаю, мы ступаем на нетвердую почву только зарождающихся гипотез и предположений, которые пока не могут подпадать под понятие полноценных научных фактов. Согласно последним отчетам наших психологов, мы пришли к общему мнению, что поведение и мировосприятие людей вернувшихся на Землю стало другим. Вразумительных объяснений может быть тысяча. Например, я не отрицаю того, что возможно, длительное воздействие орбитальных условий на астронавтов могло повлиять на работу и развитие тех участков головного мозга, деятельность которых угнетается в земных условиях. Как видите – это только одно мнение, но так ли это, могут показать лишь многолетние задокументированные исследования, которые и обнажат факты из множества мнений. Единственное, что я могу заметить и думаю, многие мои коллеги согласятся с исключительной необычностью данного явления, так это то, что продолжительность жизни прошедших через проект астронавтов значительно увеличилась. Причем это явление распространяется так же и на физиологию. «Дети звезд» восьмидесяти лет от роду выглядят неестественно молодо и на вид им можно дать не более тридцати пяти, или сорока лет. Состояние и качество деятельности их внутренних органов так же не соответствует показателям людей аналогичного возраста, прожившим всю свою жизнь на Земле. И что самое удивительное, согласно первым данным клинических исследований, процесс старения и увядания у них замедляется, а не нарастает, как это обычно бывает у Землян. Вывод, который напрашивается из всего этого лишь один – мы на пороге нового качественного рывка в изучении деяельности человеческого организма!».
Пожелтевшая от времени страница резко обрывалась и последние три или четыре строчки были навсегда и полностью потеряны. В душе у Тии все перевернулась, от мысли того, что в этих несуществующих строчках могли заключаться дополнительные ключики и разгадки. Она перелистнула страницу и с ужасом обнаружила, что почти вся поверхность была исчеркана непонятными символами и знаками, и выглядело все это так, как будто чья-то детская рука отрабатывала свои первые навыки в рисовании. Напрягая изо всех сил зрение, а местами просто догадываясь о том, что было написано, она продолжила чтение.
«- Ну и последний вопрос, профессор Дэган. Может быть он и не очень серьезный, но мы думаем, что наши читатели найдут его весьма интересным. Что вы можете сказать относительно необычной шоу-звезды современности, совершенно невероятного сценического образа фокусника и иллюзиониста, или как он сам себя называет: мага, Великого Нартуро? Ведь он совершенно открыто позиционирует себя, как непосредственный участник проекта «Дети звезд», чем, кстати, и объясняет свои необычайные сверхъестественные способности. Как он сам утверждает, он был в числе первых «Детей звезд» вернувшихся на Землю, после чего и дал волю своему предприимчивому характеру и необычным способностям.
- Я считаю (профессор открыто смеётся), что каждый человек имеет право на своё собственное предприятие, не противоречащее существующему законодательству, в особенности, когда имеются какие-то необычные склонности и таланты. Скажу одно, официально, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию, так что можете считать это моим намеком. И надеюсь, что эта моя ремарка, послужит предприятию Великого Нартуро добрую службу.
- Благодарю за столь тонкий ответ и надеюсь, что наши читатели смогут сделать из этого правильные выводы...».
Последние строки были совершенно неразличимы и стерты, а чуть ниже, у самого края, на волнообразной поверхности бумаги, красовалось большое темное пятно от пролитого когда-то кофе. На протяжении всей статьи тут и там мелькали фотографии человека с круглым лицом, достаточно крупным носом и живым взглядом, который казалось того и гляди вот-вот подмигнет Тии, добавив к этому необычному знаку внимания и свою озорную улыбку. Фоном для всех изображений выступали фантастические репродукции на космическую тематику, которыми были украшены стены и потолки музея космонавтики. Что это? Что это у неё прямо сейчас в руках? Как такое вообще могло быть возможно, чтобы наверное последний и до крайности замызганный экземпляр ветхого «Фотона» оказался у неё в руках и стал неким путевым указателем в понимании того, кем были те, кто населял руины современного мира, а точнее её маленького родного мирка, включавшего в себя полуразрушенный город и горстку людей полных тайн и секретов и не обделенных необычными способностями.
После этой статьи, мир загадочного и неизвестного прошлого стал чуточку объемнее и понятнее, хотя новых вопросов теперь было ни чуть не меньше. Ещё несколько тайн теперь было разрешено. Тия без труда сопоставила витиеватые речи этого профессора с тем, что творилось в её мире далекого, но отнюдь не прекрасного будущего. Здесь она увидела прямые указания на то, почему большинство из ныне живущих людей не могли иметь детей, отчего многие жили так долго и откуда взялись все эти странные способности, как например, видеть прошлое, или и того необычнее – становиться его непосредственным участником. Сомнений быть не могло. Те, кто населял древний город и его ближайшие окрестности, истинное имя которого было утеряно, а взамен дано новое и весьма символичное имя Левур, были далекими потомками этих самых «Детей звезд». Однако в статье так же упоминалось и еще об одних необычных представителях человеческого рода, которые так же были скрыты от лица общественности. Интересно, что означает это необычное название: «Ихос де ля Луна» и почему с этими людьми было куда меньше трудностей, чем с теми, кто прибыл с орбиты?
Однако как бы не удивительно и неожиданно все это не звучало, на главный вопрос ответа здесь не было. Почему большей части человечества не стало? Куда же так внезапно могли все подеваться и почему на земле остались лишь те, кто был непохожим на обычных землян, то есть люди, отчим домом которых стали места никак не связанные с планетой Земля?

ГЛАВА 9. ГИБЕЛЬ ЭКСПЕДИЦИИ.

Хочешь ты того, или нет, но ты неминуемо переживешь все, что приготовила для тебя судьба и создатель. Все, что здесь и сейчас происходило – было не более чем красочным сном, отголоском прошлого, или просто безжизненным фантомом сознания. Неведомо почему, но Зиана всегда умела отличить тонкую грань между сном и явью, даже когда сны были чертовски правдоподобными. Она вновь переживала этот странный эпизод, который произошел с ней накануне. Она стояла на самом дне шахты приведшей её в привычный парадный атриум. Кругом не слышалось ни гомона знакомых голосов, не мелькало знакомых лиц обычно имевших совершенно особые и загадочные выражения в обстановке таинства царившей перед каждым очередным собранием оракулов. Хотя возможно виновниками подобной необычной обстановки были сотни зажжённых свечей, которые традиционно увенчивали все ниши и атриумы старого подземного убежища вот уже столько лет служившего местом тайных встреч. Свечи сегодня по обыкновению были, но вот людей, самого главного звена в предстоящем таинстве, не было. Зиане стало любопытно и на свою беду она нисколько не почувствовала угрозы в столь пугающем и поистине зловещем знаке. Хотя все здесь было немного не так, как было когда все это происходило наяву. От того быть может и никакого страха от царившей атмосферы у неё вообще не было.
- Подойди, Зиана. – В самом конце зала, на привычном возвышении над всем прочим пространством сидело трое. – Сегодня у нас здесь необычное собрание. – Возвестил торжественный голос. Голос звучавший из глубины зала, как и всегда, принадлежал Изоргуру. Она не помнила ни одного собрания, во время которого Ротрик, или Мензес сказали бы больше чем несколько заключительных слов, или реплик. Сегодня, как ни странно, но они тоже были здесь, хотя все уже начали привыкать к тому, что Изоргур чаще всего пребывал в гордом одиночестве. Примерно со времен прошедшей осени, оба этих старейшины, по тем или иным причинам, пропускали традиционные собрания их братства, что, в общем-то, начало уже создавать определенного рода толки о том, что они решили присоединиться к более высшим оракулам, достигшим наибольших успехов в своем деле. Однако официально об этом ничего не было сказано, а Изоргур обычно ограничивался тем, что говорил об их плохом самочувствии и не способности и на этот раз явиться на всеобщее собрание. Удивительно, как долго их не было и интересно, где же они все это время были, так как Зиана не верила в версию об их подозрительно частом плохом самочувствии? Вот теперь, они как и обычно сидели по обе стороны от Изоргура и взирали на свою ученицу из-за вуали приспущенных капюшонов. Они безмолвствовали в ожидании её действий и Зиана подошла ближе. Её по-прежнему не смущало то, что кроме неё и старейшин, здесь никого не было. Бояться нескольких беспомощных стариков было просто глупо. По крайней мере так ей казалось теперь, когда она была в полной безопасности своего спящего воображения.
- Поднимись к нам. Нам нужно показать тебе некий документ, записи имеющие к тебе непосредственное отношение. – Продолжал знакомый без-эмоциональный голос. Зиана покорно поднялась по лестнице ведущей на вершину помоста и, приближаясь к пустующим столам, пыталась выискать глазами место, где старейшины припрятали то, что она должна сейчас будет лицезреть. Но все они оставались неподвижными, не удостоившись даже повернуть головы в её сторону, сохраняя общее томительное молчание. Ближе к ней сидел Ротрик. Он всегда занимал место по правую руку от Изоргура. Уверенным движением, он схватил её за запястье левой руки и повернулся к ней всем своим корпусом, сильным рывком подтягивая к себе. Насколько же крепкой ей показалась его рука. Она взглянула на длинные бледные пальцы и тут до неё дошло, что эта рука никак не могла принадлежать пожилому человеку. Изоргур заманил сюда её обманом, а эти двое всего лишь пытались походить на Ротрика и Мензеса, облачившись в их мантии. Тут она вскрикнула от неожиданности, нежели от боли, в то время как державший её за руку человек проделал в воздухе ловкое движение своей второй рукой и ей в предплечье, прямо через одежду впилось предательское жало наконечника шприца. Картинка перед ней тут же поплыла и она завалилась прямо на стол, стоявший перед ней разметав по сторонам свои непокорные космы и уронив уже в беспамятстве свою сумку. Она не знала сколько в итоге провела времени в забытьи, в мире, между сном и невероятной реальностью пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь трезвую и осознанную мысль.
Пробуждение было неожиданным и по первым ощущениям весьма малоприятным. Все тело нещадно болело, а затуманенный взгляд не мог ни на чем сфокусироваться, выхватывая из окружающего пространства лишь светлые и темные пятна. Темных пятен было значительно больше. Она неловко пошевелила руками нащупывая под собой опору, представлявшую собой нечто мягкое вроде матраса и попыталась сесть. Чьи-то надежные крепкие руки ласково поддержали её и помогли принять желанную позу. Во рту сильно пересохло, а по телу разлилась предательская слабость вперемешку с нечеловеческим голодом, скрутившим все её внутренние органы.
- Не торопись. – Тихо прошептал знакомый голос Геларда. – Вот так, садись удобнее. Как себя чувствуешь?
- Нормально. – Почти неслышно пробормотала она, понимая, что по-прежнему ничего не видит и от того, её «нормально», не особенно соответствовало действительности.
- Не удивляйся. Здесь совсем темно, но я уже так привык. – Успокоил её Гелард. – На улице сейчас день, от того, ты можешь видеть бреши в этой старой крыше. Но тьма сейчас наш союзник. Вот, попей.
- Где мы? – Наконец смогла произнести Зиана, когда сладковатая жидкость наполнила её тело минимумом необходимых сил, чтобы можно было начать разбираться в ситуации.
- Мы сейчас у тебя дома, в Левуре. Я решил, что на чердаке безопаснее и перенес тебя сюда сразу как только ты заснула. Они уже сюда приходили однажды, но чердак не тронули. – Когда Гелард произнес «они», Зиана почему-то безошибочно догадалась кого он имел в виду и от того не стала уточнять о ком он. – Я не решился нести тебя в обитель – слишком велика вероятность повстречать кого-нибудь из твоих собратьев, или и того хуже – их. Тем более ты была так слаба, когда мы добрались до этого места. Ты помнишь, где и как я тебя нашел?
- Нет, я ничего не помню из того, что произошло после того как... – Проговорила она и обратила свой взгляд на левое предплечье, на внутренней части которого теперь темнел синяк от укола. Она не могла видеть, но чуть выше этого места была еще одна отметена доставшаяся ей после той злополучной ночи. Небольшое красное пятно, которое теперь слегка пощипывало и саднило. Это было то самое место, куда лизнул её большой желтоглазый тигр своим огромным шершавым языком. Увидев, как ей сделалось от этого больно, он отступился и отошел в свой сумрачный угол. Странно как точно ей удалось запомнить этот момент, а еще более необычным было то, что ей тогда показалось, что это всего лишь сон. Но если так, то откуда же мог у неё взяться этот странный след? - Расскажи мне по порядку все, как ты видел. – Закончила она свое предложение, обращаясь к неточному силуэту Геларда.
И Гелорд рассказал ей все, что ему довелось пережить, наверное, в одну из своих самых страшных ночей. Рассказ об удивительном сеансе продолжавшимся от станции метро вплоть до набережной, во время которого Гелард мог слышать то, что происходило, очевидно, в другую подобную ночь, стал для Зианы необычным и пугающим открытием. И главное, что открывшиеся у Гелорда способности были меньшим, что её настораживало. То, что он слышал, совершенно определенно доказывало то, что на протяжении какого-то времени, на руинах города периодично происходили тайные преступления и загадочные убийства, за которыми стояли некие силы именуемые «стражами», они же непосредственные подручные старейшин. Оставалось лишь гадать, кто был ещё одной жертвой, в итоге оказавшийся в водах залива и как давно это произошло.
И тут Зиана вспомнила. Вспомнила о том, что должно было произойти следующим после собрания днем. Её поход с Тией, которому теперь не суждено было состояться.
- Тия! Я должна быть сейчас с ней. – Взволнованно произнесла Зиана окончательно приходя в себя, и понимая, что может быть уже слишком поздно. Гелард, сидевший рядом, в ответ на это лишь потупился.
- Твой планшет. – Он указал на лежавшую рядом с ним сумку. – На нем уже третий день мерцает сигнал бедствия от Тии, но я так и не решился тебя покинуть. Мне пришлось сделать этот непростой выбор и остаться тут, с тобой. Не мог же я бросить тебя? – Закончил он, будто бы оправдываясь за то, что ничего не предпринял, зная о сигнале бедствия.
- Что?! Неужели прошло уже три дня? – Её беспамятство длилось чересчур долго и теперь оставшееся драгоценное время, когда еще можно было хоть что-то предпринять и исправить, уходило впустую мгновенье за мгновеньем. Зиана попыталась подняться на ноги, но тут же почувствовала, как её тело не слушается и всячески сопротивляется её упорным попыткам, пытаясь сохранить исходное положение. И вот она, совершенно беспомощная и пристыженная собственными мыслями о том, как должно быть нелепо и чудовищно выглядело её предательское отсутствие для Тии в назначенный час, принялась спешно и чистосердечно рассказывать Геларду об их с Тией замысле.
- Но почему ты мне раньше об этом не рассказала? У тебя было целых три месяца на это, но ты молчала. – Недоумевая спросил после всего Гелард. Это был тот самый закономерный вопрос, которого Зиана и боялась. Она не могла признаться ему в том, что не доверяет, хотя по всем выходило именно так.
- Я хотела. – Только и смогла выговорить Зиана. – Мы с Тией уговорились не рассказывать об этом нашим близким. Попытайся понять одну простую вещь: люди обычно не верят в странности до тех пор, пока сами с ними не сталкиваются. Возможно, сейчас ты слушаешь меня и не считаешь все это бредом только потому, что три дня назад стал свидетелем своего собственного сеанса. Только теперь, после этого необычного случая, мы можем говорить с тобой на равных. Теперь, ты смог бы поверить и Тии, которая увидела и сумела понять, почему Митч похитил её брата.
- Но ведь мы же вместе с тобой пережили тот сеанс на дороге в компании с дикарями и одним мертвецом?! – Недоумевая продолжал сопротивляться Гелард.
- Согласись с тем, что ты до конца так и не принял то, что испытал той ночью. То был не твой сеанс, а какое-то невероятное стечение обстоятельств, которому ты, точно так же как и я, стал случайным свидетелем и не более того. Этого было мало, для того, чтобы ты мне поверил. События, произошедшие с тобой за эти несколько дней, окончательно тебя изменили. – Зиана нахмурилась, не зная как еще объяснить или оправдать свой поступок. – По крайней мере, теперь мы точно знаем, каков твой дар. Я бы сказала, что это очень редкий дар, всего раз я слышала о подобных способностях.
«И опять же, самое необычное то, что проявил себя этот дар, как и в случае с Тией, именно в городе», - мысленно закончила Зиана. Как ей было всегда известно, для более опытных оракулов, город обычно не раскрывал своих страшных тайн. Иной раз, ей даже казалось, что у этого города, среди его покинутых улиц, пустующих домов, сумрачных подземелий, все еще течет и теплится удивительная и очень древняя душа. Пусть изуродованная и опустевшая, но она все же была и такие редкие и ещё неискушенные своим даром пришельцы, как Тия, или Гелард были в состоянии её услышать и почувствовать.
Гелард молчал. Он уперся спиной об поддерживающую крышу деревянную опору и продолжал безмолвно сидеть, размышляя теперь о чем-то своем. Чувство обиды и здравый смысл боролись в нем в этот момент с новой силой, ослепляя и не давая пока возможности принять какого-то конкретного решения. Оставив свои эмоции, он прикинул, что у них было в сумме. Эти новые обстоятельства нисколько не упрощали их текущего плачевного положения и сердиться сейчас на Зиану за то, что она не рассказала ему раньше о некоем тайном плане, который в любом случае уже сорвался, в подобной ситуации было попросту не к месту и ни ко времени. Пока что они были заложниками этого города и планировать что-либо более долгосрочное, чем попытку бегства отсюда в обитель не имело смысла.
- Значит, разница между вашим выступлением и отправлением экспедиции оракулов составляет три дня? – Гелард озвучивал свои размышления вслух. – Наверняка они уже отправились в путь, и теперь, чтобы нагнать их нам придется выступить вслед за ними, самое позднее завтра утром. А перед этим нужно ещё как-то выбраться целыми и невредимыми из этого чертового логова. Ох, как хотел бы я быть уверен в том, что девчонка три дня назад запаниковала и благополучно вернулась домой, где и узнала о нашем с тобой исчезновении. Но проблема в том, что я не уверен в этом. А что думаешь об этом ты?
- Тогда почему сигнал из её планшета идет вот уже третий день из одного и того же места? Нет. Ты её недооцениваешь. У этой девочки, с самого начала был отличный стимул, чтобы сделать это без чьей-либо помощи. Стимул даже посильнее, чем теперь у нас с тобой выбраться из этого города. – Зиана невольно закашлялась, и ей стало труднее говорить. – И еще я думаю, что ты несколько сгущаешь краски. Не обижайся, но ты очень плохо знаешь этот город и местные правила.
- Что же ты предлагаешь?
- Первым делом нам нужно идти к её родителям. – Начала она твердым и совершенно уверенным голосом. – Нам нужно рассказать им все как есть ведь в сущности уже и неважно, чему они поверят, а чему нет. Ситуация критическая, так что сейчас важно их успокоить. И еще: мы должны предложить им отправиться вместе с нами на поиски. Её родители имеют полное право на надежду найти своих детей. – Она вдруг осеклась и немного помедлила, оценивая реакцию Геларда, который кажется никак не отреагировал на её заявление. – Прости, я немного тороплюсь. – В голосе её не осталось ни единого следа уверенности. – Ты отправишься вместе со мной? – В ответ на это Гелорд лишь недоуменно на неё посмотрел, так как будто она только что произнесла несусветную глупость.
- Ты думаешь, что теперь, после того, как я посчитал тебя погибшей, а затем после всего этого ночного кошмара чудом обрел снова, я тебя брошу в этом деле одну? Конечно я иди с тобой! И вообще, на будущее хорошо запомни: я никуда больше не отпущу тебя одну. Ты кажется еще не все сказала, так что продолжай излагать свой план. – Гелард замолчал уставившись на истертые носки ботинок на своих вытянутых на полу ногах, тогда как Зиана не смогла удержаться от легкой улыбки, в то время как волоски на руках приподнялись от моментного возбуждения. Ей было несказанно приятно и спокойно в этот самый момент. «Просто идеальный человек», - подумала она, вновь собираясь с мыслями.
- Затем нам нужно будет догнать и присоединиться к экспедиции из числа оракулов. Это нужно сделать до тех пор, пока я еще помню жалкие отрывки начала маршрута и пока следы оракулов все еще теплятся на не обсохшей весенней земле. План прост и одновременно очень сложен.
- Идея конечно великолепная. – Почти сразу после её слов откликнулся Гелард в скептическом тоне. – Но не забывай, что ты, к сожалению по-прежнему все еще слишком слаба. В то время как я, к своему стыду совершенно не знаю, что сейчас творится за стенами твоего дома. Вполне возможно, что за твоим домом следят и тогда все наше предприятие закончится, не успев начаться.
- Гелард, Гелард. – Сокрушенно проговорила она наставительным тоном. – Нашей главной проблемой до сих пор было то, что мы не знали, с кем мы имеем дело и на что в действительности способны эти люди. Все что мы теперь знаем, обязывает нас быть хитрее и больше не совершать тех глупых оплошностей, что имели место ранее.
- Что ты имеешь в виду? – Гелард не понял, куда вела Зиана.
- Мир в котором мы существуем нисколько не изменился. Просто мы случайно заглянули за его ширму. Если мы будем придерживаться старых правил и вести себя совершенно обычно, то мы сможем, для начала, спокойно покинуть этот город. Подумай, что всегда в тебе не так, когда ты встречаешь стражей? Твоя одежда Гелард. Она уже не раз могла тебя выдать и особенно она приметна в этом городе, где по идее, согласно очень давнего соглашения могут находиться только оракулы и никто другой кроме них. В этом доме есть еще одна черная мантия. Ты её оденешь, накинешь на голову капюшон, и кто бы нам ни повстречался, ты будешь хранить молчание. – Зиане вспомнилось, как примерно тоже самое она говорила и Тии. История повторялась, с той лишь разницей, что теперь ей и её спутнику нужно было во что бы то ни стало покинуть этот злополучный город вместо того чтобы попасть в него. – Стражи никогда не появляются открыто в присутствии оракулов. И уж конечно они этого не сделают, когда головы незнакомцев будут покрыты и понять, кто скрывается за безликими капюшонами, будет невозможно. – Зиана сделала ловкий жест рукой, намекая, что этими незнакомцами в капюшонах будут именно они. – Таким образом, мы спокойно покинем этот город. Как я уже и сказала – пришло время больше не совершать глупых ошибок.
- Признаю, ты меня поразила. – Гелард улыбнулся во весь рот, преисполненный радостью и гордостью за то, что Зиана, его Зиана, не теряла головы и присутствия духа, даже, как ему сейчас казалось, в такой безвыходной ситуации. Но более всего он был счастлив, что теперь он увидел, что она в порядке и ночь, которую ей суждено было пережить, не отразилась необратимыми последствиями на её душевном здоровье.
- Благодарю. Но это еще не все. Остается последний трюк. В заколоченном подвале этого дома всегда была небольшая коммуникационная брешь, ведущая на старую подземную стоянку полуразрушенной высотки, расположенной через дорогу отсюда. Однажды мне пришлось воспользоваться этой шахтой, когда я только искала себе пристанище и едва не оказалась запертой в том подземном гараже. Не знаю почему, но я всегда держала про запас этот вариант, как путь к отступлению. И вот, пришло время, когда мои пессимистичные планы относительно этого прохода обрели жизнь. – С печалью в голосе отметила она. – Перебравшись в соседнее здание, мы и начнем наш импровизированный побег из Левура. Только бежать будем медленно. Ты совершенно прав в том, что я еще очень слаба. – Призналась Зиана.
Истощенные и уставшие, они выбрались на поверхность и почувствовали, как приятный свежий воздух наполняет их и выветривает ощущение гнилостного смрада, которым им пришлось дышать в узком подземном тоннеле проходившим между двумя зданиями. Тоннель и полуобрушившаяся подземная стоянка, что остались у них позади, отложились в их памяти скверными впечатлениями о бренности и непостоянстве того, что еще оставалось после последней великой человеческой эпохи. На этот раз удача сопутствовала обоим и путь был открыт не смотря на опасности, которые могли быть уготованы для них не людьми, а самим городом, который пристально наблюдал за бегством двух несчастных, ставших его невольными заложниками. Вскоре, этот невидимый взор стал слабеть, а ноги уносили беглецов все дальше от него и прочь от этого проклятого города и в конечном счете, они оказались там, где уже никто и ничто не мог помешать им. Они были свободны.
Обитель встретила их своим обычным сдержанным приветствием, тогда как её встревоженные обитатели, завидев из своих окон Геларда, беспокойно выходили на улицу, спешили поприветствовать своего главу и справиться о том, все ли у него было в порядке и куда он запропастился, не удосужившись перед этим никого предупредить. Люди оторопело переглядывались и в глазах их сквозило полное непонимание, когда они вдруг отмечали, что Гелард, так же как и его подруга был облачен в мантию оракула. «Неужели его обратили, – раздалось чье-то невидимое встревоженное восклицание из маленькой пристройки с небольшим оконцем, – я была уверенна, что знакомство с этой женщиной не доведет его до добра!» Чувствовалось, что жители поселка стали уже не на шутку опасаться за судьбу своих пропавших соседей. В воздухе висела напряженная атмосфера: смесь тревоги и глубокой обеспокоенности граничевшей в некоторых случаях с паникой. Всем известный в поселке буян и заводила в синем махровом халате резко распахнул дверь своего дома, едва завидев приближающихся пришельцев в черных мантиях. Напряженно вглядываясь и пытаясь различить лица, он стоял неподвижно, уперев руки в боки, попыхивая своей старой сломанной трубкой. Гелард не без удивления отметил, что за его пушистым махровым поясом играла на свету начищенная до блеска сталь короткого восточного кинжала. На первый взгляд, настроен он был вполне воинственно, а грозный вид и легкая небритость вкупе с замызганным неряшливым халатом на его плечах, придавали ему ореол некоего необузданного варвара вышедшего из самых глубин истории. Распознав в пришлом оракуле Геларда, варвар с почтением поприветствовал своего вождя коротким кивком и притворил за собой дверь. Видимо сегодня был один из тех редких дней, когда он был не настроен вести праздные беседы о своем табаке. Не случайно оба путника, не стали заходить домой, а сразу же направились по центральной тропинке к противоположной оконечности обители. Был уже вечер и времени для реализации задуманного плана совсем не оставалось. Предстоял еще длинный и непростой разговор с родителями Тии, которая по общему мнению, так же как и они куда-то бесследно пропала и возможно некоторые прозорливые соседи уже успели связать все имевшие место исчезнования воедино. А еще Гелард тешил себя бесплодной надеждой о том, чтобы хотя бы на несколько часиков погрузиться в состояние глубокого забытья, не желая видеть ни снов, ни лишних надуманных образов. Однако он хорошо понимал, что в подобных обстоятельствах это его желание было той роскошью, которую он не мог себе позволить. В уме он уже прикидывал, что возьмет с собой в своем грядущем предприятии, которое по заверениям Зианы могло затянуться не меньше, чем на два месяца.
- Но почему, почему вы раньше нам ничего не говрили? Ведь было столько времени и возможностей не допустить беды? – Не переставал распыляться раздосадованный отец Тии, когда неприятный разговор, которого Гелард ждал с замиранием сердца, все-таки состоялся. Разговор был торопливым и сбивчивым, а все повествование взяла на себя Зиана.
- Эрван, как ты не понимаешь? – Парировал Гелард. – В тот момент, когда в твоих глазах ничто не предвещало беды – ты не поверил бы ни единому нашему слову. Если бы не решительность твоей дочери, которая вознамерилась исполнить свой замысел со спасением брата, не смотря ни на что, то ни я, ни ты, никогда бы не стали участниками столь невероятных событий. Теперь её судьба в наших руках и мы можем еще все исправить.
- Но можно же было хоть как-то нас предупредить? Ведь это наш ребенок! – Поддержала своего мужа Нея.
- Послушайте! – Вмешалась Зиана своим спокойным проникновенным тоном, борясь в этот самый момент не только с родителями Тии, но и со страшной усталостью, которая навалилась на её плечи тяжким грузом и угрожала надломить её стойкость и уверенность в себе. – Все о чём вы сейчас узнали – произошло исключительно по моей вине. Если бы я была смелее и решилась нарушить слово, данное бедной девочке не рассказывать никому о нашем с ней замысле, то ничего бы из всего что мы сейчас имеем не произошло. Во всей этой истории многое пошло не так, как мы изначально с Тией спланировали. Если бы ни воля случая, то я бы сейчас либо сопровождала вашу дочь в её дальнем странствии, либо была бы уже мертва. Ни того, ни другого не случилось. Не все в нашей жизни идет строго по плану, а порой и вовсе все планы летят к чертям. Мы можем еще очень долго говорить и спорить о том, что уже произошло, или о том, что бы было, если бы вы узнали всю правду чуточку раньше. Однако пока мы обсуждаем все эти бесполезные вопросы, наши текущие проблемы сами собой не решаются. У нас ещё есть реальный шанс догнать Тию и возможно, нам удастся найти вашего сына. Но для этого мы должны действовать прямо сейчас и без промедлений. Независимо от вашего решения мы с Гелардом выступаем в путь уже сегодня и я вам обещаю, что постараюсь загладить свою вину перед вами и сделаю все от меня зависящее чтобы найти и оберегать вашу дочь. Думайте. Думайте, но знайте, что времени уже нет.
- Я иду с вами. – Проговорил Эрван, рухнув в кресло, уже по обыкновению погружаясь в тяжелые безрадостные мысли. – Ты пойдешь, или останешься ждать Тию дома, на тот случай если мы вдруг с ней разминемся? – Спросил он жену, не отрывая глаз от пола.
- Ну уж нет! – Вскинула руки и оборвала его монотонный голос протестующая Нея. – Отпустить всю свою семью неизвестно куда, а самой в это время отсиживаться дома, наедине с собственными мыслями и страхами?! Об этом не может быть и речи. Мы оба идем.
Ровно через два часа, провожаемые толпой любопытных и взволнованных соседей, Зиана, Гелард, Эрван и Нея уже стояли у входа в обитель, в то время как Гелард отдавал последние распоряжения человеку в синем халате, которого он оставлял на время своего отсутствия в поселке за главного. Небритый мужчина внимательно слушал, временами возмущаясь и содрагая воздух страшными ругательствами, но все же не решился оспаривать, или перечить воле своего вождя. Суть его недовольства сводилась к тому, что им не следовало никуда уходить в такое время. Он рьяно предлагал, действовать сейчас так же, как и много лет назад. Он был многословен, груб и резок в своих описаниях, но общая суть сводилась к тому, что им следовало прямо сейчас призвать из соседних поселков всех тех, кто еще был способен держать удар, затем нагрянуть в гнездо оракулов и говорить с ними на языке силы и насилия. Однако Гелард очень скоро переубедил ретивого буяна, заручившись твердым словом последнего в том, что за время его отстутсивя тот не наделает глупостей. Жена кипевшего и ругавшегося варвара была тому свидетельницей и пообещала контролировать своего ретивого супруга в том случае, если коварство его табака возымеет над ним свою лукавую силу. Когда все вопросы и проблемы были улажены четверка отважных храбрецов отправиалсь в путь.
Когда что-нибудь не складывается с самого начала – велика вероятность, что вся затея пойдет крахом. Так уже через несколько часов, от сильного недомогания и усталости Зиана вместе с Гелардом буквально валились с ног, так что всем четверым поневоле пришлось остановиться на ночлег, в том самом доме, на пороге которого Тия оставила вместе со своим планшетом, свое последнее короткое послание для Зианы. Возможно, слова в этой записке возымели большую силу над Неей, нежели над Зианой. Бедный отчаявшийся ребенок остался совсем один и был вынужден отправиться в путь в одиночку. Нея взглянула на свою дочь по-новому и поняла, что время детских игр для её девочки закончилось. В то же время ей стало понятно столь самоотверженное поведение Зианы. Эта уставшая и на вид совершенно измученная женщина пыталась загладить свою вину не жалея ни сил, ни здоровья, только бы исправить свою непреднамеренную ошибку и догнать Тию. Но как бы она не старалась, сколько бы не вкладывала воли и веры – этого было недостаточно, ведь её тело было еще слишком слабым.
Отдых был непродолжительным, а скверная обстановка в полуразрушенном доме не позволила сну захватить путников на всю ночь. Задолго до рассвета, путешествие было возобновлено. Ночная жизнь расстилавшихся перед путниками безлюдных полей кипела множеством таинственных звуков, уханий, стрекотания насекомых, так что подобные «декорации» представлялись для Эрвана и Неи плохим фоном, для трезвой оценки сложившегося положения дел. Не зная и не понимая, куда идти, они временами задавали вопросы, на которые ни Зиана, ни Гелард не могли ответить. Они просто следовали на юг, без какой-либо карты, или приблизительного описания маршрута, уповая на милость удачи и на то, что рано или поздно они увидят некий свет, услышат голоса людей, либо же еще как-то определят экспедицию, которая была на расстоянии одного дня пути от них. С приходом нового дня, Эрван и Нея, больше не решались докучать своим спутникам бесплодными попытками разъяснить их дельнейшие действия, смирившись с тем фактом, что все это предприятие было не более чем отчаянной авантюрой. Настроение у обоих родителей было подавленным. Им нужна была хотя бы какая-нибудь надежда, тогда как поход в неизвестность был слабым и сомнительным утешением. Зиана прекрасно это понимала, но тем не менее не могла найти ни единого довода в пользу того, что им следовало сдаться и прекратить всю эту гиблую затею в которой было слишком много неизвестных переменных. Было не время и не место проявлять слабость, так что пожалуй наиболее мудрым было бы сейчас молча следовать цели не смотря ни на что и стараться не думать о том, что будет если им все таки не удастся нагнать и обнаружить экспедицию. В унылом молчании время тянулось бесконечно долго, а суетливая жизнь окружавших их прерий, выглядела словно замерший навечно один единственный миг, никак не желавший двигаться с места. Все изменилось, когда до слуха путников слабым эхом донеслись отголоски тревожных хлопков. Один, а затем и второй. Пауза, затем еще два подряд. Длительный перерыв и под конец прозвучало три последних хлопка, следовавших так быстро один за другим, словно какая-нибудь беглая канонада.
- Что это было? – Удивленно спросила Нея, когда все окончательно стихло. – Не похоже на естественные звуки.
- Так и есть. – Подтвердила Зиана, а Гелард тем временем задумался над тем, какое из известного ему оборудования смогло бы воспроизвести подобные хлопки.
- Похоже на взрывы. – Заметил Эрван. – Только не очень сильные.
- Полагаю, что звуки могут быть связаны с экспедицией оракулов и если это так, то судя по всему, они где-то очень недалеко от нас. – Заключил Гелард и обвел всех напряженным взглядом. – Возможно, у них произошло что-то неладное, так что нам следует быть готовыми оказать им помошь. – Не смотря на предостережение, первая фраза о том, что это скорее всего были оракулы, возымела положительный воодушевляющий эффект и идти стало куда легче прежнего.
Очередной день подходил к концу. Сумерки спустились на влажные и свежие от мелкой мороси весенние поля и сквозь пелену уже расходившейся облачности проступили первые звезды, озарившие небосклон бесконечной россыпью лучащихся алмазов. Где-то очень далеко на горизонте забрезжило слабое свечение в ореоле поднимавшегося к небу серого дыма, которое могло принадлежать только огню от разгоравшегося костра. При виде этой картины, Зиана возблагодарила все земные силы за то, что им все-таки удалось догнать экспедицию, прежде чем её членам удалось достичь лесистой местности. Двухдневный марш без сна и отдыха по пересеченной местности подошел к концу. В воздухе повисла глухая безмятежность и продвигаться через поля в сгущающейся тьме становилось все легче и легче от ободряющей мысли того, что прямо перед ними маячил самый долгожданный за последние несколько дней суровых испытаний ориентир. На общем подъеме, шагать всем вместе было на удивление просто, так что быстро приближающаяся пламенная точка очень скоро превратилась во вполне различимый костер. Свет от костра то и дело мелькал, а временами и вовсе пропадал из виду, оставляя лишь призрачное свечение на фоне ходивших перед ним силуэтов людей и в какой-то момент Зиана уже начала различать небольшие фигурки в черных одеяниях суетливо снующих тут и там вокруг огня. В какой-то момент, суеты в лагере стало гораздо больше. Как у них еще оставались силы на то, чтобы постоянно находиться на ногах после столь утомительного дневного перехода? Может быть, что-то произошло? В душу Зианы закрались предательские подозрения и немного оттенили радость от того, что уже вот-вот она должна была встретиться со своими давними знакомыми. На память опять пришли семь зловещих хлопков услышанных еще до заката солнца и сердце невольно стало чуять неладное. Так или иначе, она вскоре все узнает. Они продолжали неустанно приближаться к огню, тогда как там их, похоже, уже заметили. Пять молчаливых фигур наблюдали за ними издалека, оставив все свои передвижения. Они замерли, кто где стоял, словно беспристрастные зрители и их контуры все четче вырисовывались на фоне звездного горизонта. Пятеро стоявших у огня людей, как и положено членам братства, были облачены в некое подобие черных балахонов, полы которых лишь едва заметно развивались на ветру, так что определить, что это были никакие не мантии, а плащи, было невозможно.
- Кларсон! – Крикнула одна из приближающихся фигур. – Это я, Зиана! – Женщина помахала рукой, но неизвестный, ничего на это не ответив, лишь помахал ей в ответ, намереваясь усыпить её внимание и подпустить четверых неизвестных поближе.
Нея, все это время безмолвно шедшая справа от Зианы неожиданно вскрикнула и остановилась, словно её поразило громом. Зиана, увлеченная зловещей магнетической фигурой неизвестного стоявшего неподалеку от них словно приходя в себя, опустила взгляд в поисках того, что могло так напугать её спутницу. На земле, всего в нескольких шагах от человека, махнувшего ей в ответ, распростёрлось черное пятно лежавшего навзничь человеческого тела. Тело было неподвижным и в знакомых женских чертах она тут же признала Эвиту. Глаза её знакомой были широко раскрыты и выражали самый настоящий ужас. Спустя несколько мгновений, её застывшее выражение ничуть не изменилось и Зиана сделала свое первое, и быть может, самое страшное предположение относительно того, что здесь произошло. Не желая верить доводам собственной логики, она заставила себя оглядеть все тело целиком, насколько позволяло скудное освещение. Тут же, совсем рядом с Эвитой неподвижно лежал Кларсон. Лицо его казалось по детски удивленным, а взгляд напуганным. Этот неожиданный страх, граничащий с ужасом, навсегда застыл в его неподвижных глазах. Она заметила несколько кровавых ран на груди покойницы, поблескивавших на фоне беспокойного огня и ей стало окончательно все понятно. Страшная тайна семи хлопков, которые они все вместе слышали днем, была раскрыта. Это было не что иное, как выстрелы. Выстрелы, означавшие гибель и полный провал всей экспедиции. Зиана заглянула прямо в глаза человеку стоявшего к ней ближе всех остальных, человеку который махнул ей в ответ. Она сразу же решила, что он главный, поскольку заметила, как все замерли, когда он сделал одно лишь незначительное движение рукой. Глаза, этого мрачного распорядителя сегодняшней беды, были пусты и Зиана поняла, что сквозящее в них безразличие не оставляет им ни малейшего шанса на спасение. Последнее что должны были сделать эти бездушные убийцы – замести свои следы и устроить все так, чтобы тела несчастных никто и никогда не нашел. Зиана и её спутники явно не вписывались в их планы. Отчего, возможно, у них еще оставалась немного времени и призрачная надежда на спасение.
Женщину охватил очередной приступ паники. Внутри все неприятно сжалось и она почувствовала как все её чувства невольно обострились в предвкушении чего-то ужасного. Зиана просто не могла поверить в то, что видит все это собственными глазами. Эвиты больше не было! Душа встрепенулась от этой чудовищной мысли, отказываясь принять горькую правду. И почему-то именно сейчас вспомнилось, как её знакомая просила, нет, она умоляла её пойти вместо себя. Теперь же, она просто стояла и смотрела, на то, как её здесь оставили, не удосужившись даже проявить малейшего уважение к покойнице и придать бездыханному телу подобающей позы. Без почестей, без лишних церемоний. Жестокая преждевременная смерть забрала её, выбросив тело за ненадобностью прямо здесь, как ненужную сломанную куклу. Теперь, мысленно она не могла отказываться принимать тот факт, что в какой-то степени, она сама была причастна и повинна в её смерти. Смерти, которая с самого начала предназначалась для неё. Слезы нахлынули неудержимым потоком и, не способная сдерживать их, она крепко прижалась к Геларду и дала волю своим чувствам, всхлипывая и рыдая от своей беспомощности и боли намертво сковавшей её сердце.
Видя как пятеро неизвестных ощетинились пистолетами, Гелард и Эрван крепче прижали к себе своих женщин, ожидая самого худшего. Свободной рукой Гелард напряженно сжимал пульт от своего пса, который сейчас затаился где-то неподалеку отсюда, так что ни один из присутствующих участников развернувшейся драмы не смог бы его заметить. Никто, включая даже саму Зиану не знал, что все это время их сопровождал столь необычный и в тоже время надежный слуга. Всего раз, или два Гелард замечал в поле поблескивающие черные бока своего «питомца» следовавшего чуть поодаль от их группы. Но применить его прямо сейчас он не решался, пусть даже это была его последняя возможность сделать хоть что-то для того, чтобы хоть кто-то из них мог спастись. Слишком уж много здесь было вооруженных людей, а у него была всего одна попытка. Попытка, которая могла стать для него и его друзей роковой ошибкой, если ему не хватит выдержки дождаться нужного момента и если он не сможет справиться со своими нервами.
Во время наступившей паузы, Гелард оценил сложившуюся обстановку и на его глаза тут же попались еще несколько неподвижных бездыханных тел. К горлу подступила тошнота. Ему должно было быть в этот момент очень страшно, но сейчас он почему-то вообще ничего не испытывал. В ушах гудело от нараставшего напряжения, а голова болела так, словно кто-то упорно наносил мерные удары по вискам. Различая в темноте все новые детали хладнокровного и безжалостного убийства, он к своему ужасу обнаружил несколько глубоких ям, две из которых по-видимому были уже зарыты. Кошмар, который здесь происходил, просто не укладывался в его понимании. Так просто не должно было быть, так не бывает. В его собственном мирке, существовавшем исключительно в рамках обители, людей не убивали. Хотя если вдуматься, жители его поселка всегда опасались и ждали, что однажды такое может случиться. Ведь не зря обитель была обнесена неприступной стеной, а ближайшая к ней округа была обороудована системами наблюдения за внешним миром. Некий подсознательный защитный механизм раз за разом уносил его сознание отсюда, возвращал его мысли к жителям поселка и незаметно для себя он начал успокаиваться и оценивать ситуацию более трезвым взглядом. Теперь он по-настоящему ненавидел этих бездушных монстров. Они перевернули верх дном его маленький идеальный мирок и доказали, что старые времена вернулись. Однако сейчас от него требовались немного другие мысли и действия. Он оставил бесплодные попытки осуждать своих недругов и принялся внимательно наблюдать за тем, что они предпримут дальше. Они медлили уже слишком долго и в какой-то момент он понял, что сейчас убивать их никто не собирается. Их появление здесь, стало совершенно неожиданным для стражей и потому последние не могли просто так избавиться от них без чьего-либо высшего указания. Было логично, что с ними захотят побеседовать, ведь кто знает, раз они отправились по пути экспедиции, значит и еще кто-то мог сделать это. А это было крайне нежелательно. Ведь вся эта затея с исчезнувшей экспедицией преследовала только одну цель – отпугнуть страждущих от идеи покидать Левур и отправляться в дальние странствия. Только так старейшины могли продолжать сохранять свою власть над судьбами и умами оракулов в своих руках. Значит, они будут живы до тех пор, пока жива тайна их неожиданного появления в этом месте.
Гелард обратил внимание на то, как некоторые из них стали озадаченно переговариваться на языке жестов, явно ожидая действий от своего вожака. Тот медлил. Похоже, им редко когда предоставлялась возможность принимать самостоятельные решения. Как он и предполагал – все они были немыми. Сложившаяся неопределенность играла им на руку и могла дать то немногое время, в коем они сейчас нуждались, чтобы прийти в себя и осознать всю плачевность обстоятельств, в которых они оказались. Главный страж достал из потаенного кармана блокнот и нацарапал на бумаге несколько строк. Листок с надписью он передал Зиане, которая приняла его дрожащими руками, но покрутив немного, так и не смогла разобрать надписи. Она была сейчас не в том состоянии, чтобы сосредоточиться даже на такой мелочи, как пара жалких строк. Видя это, Гелард взял у неё листок и различил в полутьме следующее: «Вы отправитесь с нами. Каждый, кто попытается бежать – умрет». Он поднял глаза на стражей и оживленно закивал головой, в знак согласия с их условиями. Пока еще не зная, к чему это приведет их, Гелард уцепился за эту соломинку и в его сердце зародилась крошечная надежда. Однако надежду тут же омрачили подозрения о том, что может быть, они просто хотят перенести их казнь в другое место. Не зная их намерений, Гелард решился на то, чтобы продолжить этот странный диалог, прибегнув к хитрости, которая почти наверняка обезопасила бы их от внезапного выстрела в затылок. Жестом он попросил карандаш и написал свой ответ: «Мы сделаем все, как вы скажете. У нас есть информация для ваших старейшин». Человек в плаще прочитал послание, после чего стал оценивающе разглядывать Геларда. Геларду стало не по себе от этого тяжелого, таящего угрозу взгляда. Наверное, так смотрят хищники на свою добычу, когда перед ними вдруг возникает непреодолимое препятствие, для того, чтобы расправиться со своей жертвой. Казалось, что незнакомец прикидывает в голове то, каким человеком мог быть Гелард и как дорого он мог поплатиться за то, что поверит ему. Страж написал ему свой ответ: «Что это за информация?» – и Гелард похолодел от страха и отчаяния, поскоьку понял, что его предположение о том, что их просто хотели убить в другом месте, стали оправдываться. Он напряженно думал о том, что бы могло зацепить на крючок этого головореза и наконец, написал то немногое, что ему удалось сообразить за эти несколько минут: «Это касается Хета и рукописей его дневников. Большего я тебе не скажу. Отведи нас к старейшинам». Злобный взгляд маленьких глазок тут же опалил хета, и торопливо жестикулируя, страж стал раздавать новые поручения своим подручным. Похоже, Геларду удалось заинтересовать его. Он напряженно сглотнул и быстро нашептал Зиане на ухо о том, что произошло. Мысль о том, что они только что балансировали на лезвии смертельной угрозы, не придала ей никакого воодушевления. Однако теперь она была более внимательной и собранной. В руках одного из незнакомцев она приметила необычный предмет, напомнивший ей потрепанную книгу и она решила, что это и был тот самый заветный оригинал записок Хета. Наверняка эту добычу они возьмут с собой, так как следуя разрушительной логике стражей, этот документ не должен был достаться никому, кроме старейшин. Она заметила, как человек, с которым Гелард наладил контакт, отвел в сторону двух стражей и стал энергично им что-то объяснять, после чего в довершение к сказанному, он передал им записи. Именно эти двое, должны были стать их провожатыми.
К ним подошел один из стражей, передавая каждому по очереди последнюю записку: «За бегство одного, поплатятся все». После этого всех четверых не особенно тщательно, однако весьма бесцеремонно обыскали, в первую очередь отобрав у пленников перочинные ножы и все, что хоть как-то можно было использовать в качестве грубого колющего оружия. Затем они заставили снять с себя и оставить лежать на земле все походные принадлежности. Покончив с этим, грубые руки обидчиков направили каждого по очереди резким толчком в спину идти один за другим в обратном направлении, на таком расстоянии, чтобы никто из них не мог переговариваться между собой. Гелард должен был идти последним. Прямо перед ним пустили Эрвана, далее следовала Нея и во главе неуверенно шла Зиана, которой досталось больше всех из-за несговорчивости и непонимания безмолвных команд. Позади всей этой сомнительной процессии пристроились и стражи. Гелард не мог этого видеть, или услышать шаги за своей спиной, но он точно знал, что они там были. Они шли, словно призраки ночи, как назойливые кошмары, только и думая о том, чтобы перебить их всех при первой же возможности. Гелард потихоньку опустил и поврнул голову, поглядывая, насколько это было возможно, за спину. Поначалу он ничего не увидел. Едва не споткнувшись несколько раз, он сбавил шаг и продолжил свои наблюдения. И вот он наконец-то различил пляшущие отблески луны на двух черных зловещих плащах, которые почти растворились в плотной ночной завесе. Гелард твердо решил, что пока он не будет нарушать того порядка, который установился на данный момент. Ситуация уже не была патовой, но маятник весов, все таки склонялся в сторону стражей. Двое – это уже не пятеро, однако у них крайне выгодная позиция – четверка плеников была у них как на ладони. К тому же, стражи сейчас еще слишком напряжены и ещё не привыкли к тому, что все контролируют. Нужно дать им почувствовать себя полными и абсолютными хозяевами положения. Рано или поздно они расслабятся, их внимание притупится и тогда нужно будет действовать. Бороться любыми способами и постараться вырваться из этого ада. А на этот случай, его верный четвероногий слуга был где-то поблизости и это сильно его успокаивало. Во время обыска стражи не придали никакого значения тому необычному предмету, который лежал на дне его кармана, словно какой-нибудь ничтожный, бесполезный камень. Это была его связь со своим незримым слугой и быть может спасительный билет для всех чтверых. Но оставался главный вопрос – когда следовало разыграть эту главную карту? За время пути в неизвестность еще одна альтернатива крепко засела у него в голове. Ведь теперь, когда их вели к старейшинам, можно было смело повышать ставки. Следовало ли ему предпринимать что-либо прямо сейчас и потом в случае успешного исхода жить со страхом преследования, либо же можно было рискнуть и дождаться подходящего момента, для того, чтобы разом обезглавить всю организацию? Горстка дряхлых стариков, не казалась в его представлении серьезными противниками. Но, не смотря на это, было крайне опасно полагаться на один лишь слепой случай и тот единственный шанс на спасение, который им всем выпадет, когда он наконец-то решиться использовать «пса».
Уставший и уже изрядно вымотанный всем этим шествием в неизвестность, Гелард вдруг заметил боковым зрением, как рядом с ним прокурсировала высокая фигура стража, который стремительно прошел мимо него, не удостоив своего пленника ни малейшим взглядом. Страж беззвучно миновал Эрвана и Нею и, добравшись до Зианы, резко схватил её обеими руками за плечо и шею и, уже в привычной грубоватой манере, усадил несчастную прямо на землю. Далее, он указал пальцем подоспевшей Нее на Зиану, безмолвно повеливая повторить тоже самое, но только уже самостоятельно. Нея покорно села. Затем примеру последовали Эрван и Гелард. Вскоре их беззвучно нагнал второй страж. Он оценивающе поглядел на всех четверых и, сложив ладони, изобразил прижатую к щеке подушку, давая понять, что здесь, прямо на голой земле они и заночуют. Отсутствие палаток и пледов, оставшихся неподалеку от места преступления, вскоре показало, что ночи в этих местах были весьма холодными. Плотно усевшись спина к спине, все четверо ютились и жались друг к другу, пытаясь хотя бы чуть-чуть улучшить свое положение и немного согреться. Их безмолвные стражи, очевидно не собиравшиеся сегодня спать, устроились на приличном расстоянии от своих пленников, у разгорающегося пламени костра. Вскоре они забылись беспокойным сном, пока их не привели в чувства пинки и толчки стражей. Утро наступило слишком быстро, а холодная промозглая ночь вместе со страшными впечатлениями от вчерашнего дня, не позволили им как следует отдохнуть и восстановиться.
С наступлением дня, Гелард мог позволить себе внимательнее изучить своих конвоиров, хотя они и держались на приличном расстоянии от своих пленников. Они соершенно никак не реагировали на то, что Гелард почти в открытую разглядывал их, словно диковинные экспонаты и даже пару раз встретился с ними взглядом, но в ответ получил лишь презрительную ухмылку. Их суровые и ожесточенные лица отражали всю твердость их характера, переломить который, должно быть было невозможно. Нельзя в одночасье настроить людей за себя, если все свое время они воспитывались в фанатичной среде. А судя по этим двоим – так оно и было. Наверное, у старейшин ушли долгие годы кропотливого труда, над тем, чтобы превратить этих людей в столь необычных «существ». Следующим неприятным открытием стало то, что отсутствие дара речи, они с лихвой компенсировали грубым языком силы и насилия. В этом Геларду предстояло убедиться, когда один из них в очередной раз резко схватил Зиану, чтобы задать ей новое направление, но не расчитав с силой тряхнул её сильнее чем следовало и она невольно повалилась на землю. Не выдержав вида подобного обращения, вскипевший Гелард бросился на негодяя, позабыв обо всем на свете, когда неожиданный удар второго стража сбил его с ног, после чего обидчик навалился на него сверху и держал до тех пор, пока ярость не оставила Геларда. Так он узнал о необычайной силе своих врагов. После этого показательного примера, было сложно представить, что Гелард и Эрван смогли бы выстоять в честной схватке против этих двоих. Нужно было какое-то особое место, или хитрость, для успеха подобной затеи, а иначе схватка с самого начала была бы обречена на провал.
К концу этого дня, на горизонте, в дымке низкого тумана стали проступать очертания Левура. Впервые в жизни, вид этой древней развалины пробудил в Геларде настоящую надежду. Вскоре, все должно было решиться и наступал тот короткий миг, когда он все еще мог, что-нибудь предпринять, а иначе в дальнейшем, он мог жестоко пожалеть, что ничего не сделал именно сейчас, когда они еще были способны что-то изменить. Однако он твердо решил ступить на тропу неизвестности и отдаться на волю слепой фортуны, которая вкупе с его незримым слугой, должны были послужить ему сегодня ночью. К полуночи, пользуясь хитроумными путями и обходными маршрутами, стражи вывели своих жертв к комплексу сооружений находившихся скрытыми от простых людских глаз в закрытом квартале старейшин. Нисколько не церемонясь, они завели всех четверых внутрь одного из жилищь стражей, наподобии того, где Гелард обнаружил подземный лаз и заперли, оставив прибывать в полной неизвестности. Эта жалкая каморка была пародией на нормальную комнату и оттого все четверо были вынуждены стоять за неимением места на большее. Сложно было сказать, сколько прошло времени, прежде чем их выпустили и повели в другое место, но казалось, что перед ними прошла целая вечность. Все четверо забеспокоились, когда их завели в помещение, где отдавало сыростью и жутким смрадом. Запах смерти. Этот запах, похоже, въелся в стены, которые были словно губка пропитаны несчастными человеческими жизнями копившимся здесь многие и многие века. Усыпальница древних – лучше декораций и не придумать, когда речь идет о стражах. Именно здесь, должно было все решиться.

ГЛАВА 10. СТРАЖИ.

Позади двоих только что вошедших внутрь убийц, незаметно скользнула чья-то тень и в усыпальнице появился еще один совершенно неожиданный и дотоле незримый участник. Зиана почти моментально узнала в нем согнутую старческую фигуру Изоргура, который нехотя плелся чуть поодаль так, чтобы как можно дольше оставаться незаметным для четверых пленников.
- Кто они такие, Изоргур? – Совершенно открыто и с нескрываемым вызовом в голосе выкрикнула Зиана, привлекая его внимание и озираясь на двух безмолвных мужчин, совершенно бесцеремонно затолкавших её самой последней внутрь пустующего помещения.
- Не бойся Зиана, это всего лишь мои стражи. Так мы с другими старейшинами уговорились их называть. – Просто ответил Изоргур не пытаясь больше скрывать своего присутствия, и говоря это так словно речь шла о каких-то совершенно очевидных вещах. Только теперь старик решился выйти из скрывавшей его плотной завесы тени. Его капюшон был приспущен и Зиана увидела его лицо впервые за многие годы. Она уже видела его когда-то, много лет назад, во время ритуала посвящения, когда старейшины лишь один единственный раз показывали адептам свое истинное лицо. С того последнего раза, лицо Изоргура сильно постарело и теперь напоминало безжизненную, лишенную всяких чувств маску одинокого и очень несчастного старика. Его серые глаза буравили её злобным взглядом, а маленький иссушенный нос судорожно хватал воздух раздувая небольшие крылышки бледных ноздрей. Голос его временами непроизвольно подрагивал и в нем чувствовалась плохо скрываемая немощь и озлобленность. – Все просто. Есть оракулы, а есть стражи. Вся наша организация состоит из тех и других. Правда, вам оракулам об этом не известно. – Он едко скривил губы, похлопывая безмолвного человека, стоявшего теперь рядом с ним. – А вот из-за тебя, я лишился одного из своих лучших стражей. – Изоргур очень резко обратился к Геларду, словно обвиняя его в непростительном преступлении. Он узнал его с первого взгляда и не смог сдержать нахлынувшей ярости. Только здесь, в окружении своих безжалостных стражей он мог быть собой и не притворяться умудренным и сдержанным стариком. – Ты наверняка помнишь того большого парня, что преследовал тебя и Зиану. Его более прозорливый и сдержанный напарник, которого вы (что естественно) не могли заметить, потом поведал мне о его незадачливой кончине и о том, как племя дикарей с копьями пол ночи снимали с бедняги скальп, а он должно быть дико орал на всю округу, не иначе. Мне не рассказывали, как именно все это выглядело, но не сложно догадаться о том, как это могло быть. – Быстро добавил он, смакуя каждое слово. – Не повезло конечно парню. Но все мы чем-то рискуем, оказавшись в прошлом. – Смягчился Изоргур, продолжая тему своего дорогого подопечного. – Ныне покойный Калио, узнал тебя и захотел поквитаться. Уж очень сильно ты ему досадил во время вашей первой встречи, в ангаре у Хета, или Митча, не важно. Его несдержанность подвела его и он, сам того не ведая в своем гневе, увлек и себя и вас вместе со своим напарником в пучину прошлых времен. В первую очередь мы, конечно же, учим их быть хладнокровными. Но ведь они, не смотря на силу своего дара и особого происхождения, все равно продолжают оставаться людьми, каждый со своими недостатками и преимуществами.
- Да кто вы такой? – Раздраженно процедил Эрван, прерывая неуместные россказни этого неуемного и с первого взгляда весьма самодовольного старика, которого, кажется, приводило в восторг каждое произнесенное им слово.
- А, и тебя я хорошо помню, хоть и прошло уже столько лет. – Проговорил старик, всматриваясь в черты лица Эрвана. – Ты был среди тех ребят, что пришли к нам много лет назад и начали диктовать свои условия по поводу того что нам следует делать и еще вы толковали о каких-то там границах и знаках с цифрой «10». Что ж, могу тебя уверить, сейчас мы на своей территории, а ты нет, поэтому помолчи и не делай никаких глупостей. – Наконец он взглянул на Нею. Женщина не смогла выдержать его тяжелого взгляда. Её лицо ни о чем ему не говорило. – А Вас, прелестный цветок, я к сожалению не знаю. – Холодно заключил он, завершив изучение своих пленников. – Что ж, все вы здесь, только потому, что увидели слишком много и вообще оказались там, где вам не следовало быть. Я смотрю на вас четверых и у меня возникает лишь один единственный вопрос. Объясните мне старику, что вы делали со всеми этими сумками и походным оборудованием, очевидно готовые к дальним странствиям, в поле? Мало того, вы еще и целенаправленно догнали экспедицию. Неужели вы решили бросить все и отправиться навстречу новым ощущениям? И кстати, не знаю, кому из вас пришла в голову такая замечательная идея, сообщить стражам о рукописях Хета, но этот бред явно сработал, в противном случае, ваши страдания были бы уже закончены.
- Для начала потрудись объяснить, что здесь происходит, Изоргур, и кто вы такие, чтобы творить столь ужастные вещи? – Тихо произнесла Зиана, боясь, что голос её дрогнет.
Изоргур, вытащил из кармана довольно старый и потрепанный револьвер и направил его на стоящих перед ним людей для пущей убедительности и начал свой монолог тихим обыденным голосом, будто не обращая никакого внимания на присутствующих.
- Витус, выйди пока и ты Агасий тоже. – По-отечески обратился он к стоявшим теперь рядом с ним оракулам, приведших ему невольников. Они покорно вышли и старик неторопливо начал свой пространный и неожиданно откровенный монолог. Чувствовалось, что ему уже давно не доводилось ни с кем разговаривать, от того, может он и позволил себе впоследствии, куда большую откровенность, чем он обычно позволял себе в других ситуациях. - Кто мы? Думаю в сложившихся обстоятельствах, я могу позволить себе уделить вам, совсем немного своего времени. Как раз столько, сколько у вас его и осталось. – Мрачно закончил он свою мысль. – Любой цивилизации, от мала до велика, от самой древнейшей до самой последней, было свойственно уходить в крайности и замыкаться в себе. – Никто не смел шелохнуться, ибо все прекрасно прекрасно, что духа у этого мерзавца хватит, чтобы перестрелять всех из ныне присутствующих здесь, тем более в его шестизарядном пистолете патронов для этого было более чем достаточно. – Это этакий бич всего человечества, когда мы невольно попадаем на крючок нашей древней животной сущности, начиная сметать все то, что упорно создавалось на протяжении многих лет и зачастую безупречно работало. Однажды люди решили подавить эти животные инстинкты общества, дабы создать последнюю цивилизацию, которой будет чуждо разложение. – Тембр его голоса усиливался с каждым словом, а интонация становилась все увереннее, так что если бы они не видели что перед ними стоит глубокий старик, то они ни за что не смогли бы сказать что этот сильный голос принадлежал старцу. – Но этой последней цивилизации не повезло. Вместе с бессмертием, она потеряла способность продолжать свой род. Раньше говорили, что жить вечно нам позволяют наши дети, но если ты вдруг становишься вечным, то ведь и в детях пропадает всякий смысл, разве не так? Уж не знаю, специально так было кем-то задумано, или это последствия какой-то мутации, неправильной пищи, неправильной воды, особого воздуха в наших местах, или просто из-за вырождения нашего рода, но факт остается фактом: все потомки последней совершенной цивилизации потеряли всякую способность к продолжению рода, за исключением некоторых отдельных случаев, которые встречаются теперь весьма редко. И тогда-то, когда все пошло из рук вон плохо и стало разваливаться на глазах, появились мы, с нашими необычными способностями. Как вы нас называете «шесть первых», кажется. Так или нет, Зиана? Впрочем не важно. Суть была в том, что открыв этот дар, единственное к чему мы стремились, так это вернуться назад. Вернуться в мир, где бы мы могли воспользоваться нашим бессмертием. Спустя долгие годы совместных поисков, мы поняли, что нас было слишком мало и мы начали искать себе сообщников. Это было самое первое поколение оракулов. Мы так же обратили внимание, что чем больше нас было, тем сильнее были наши совместные усилия, когда мы начали первые наши проникновения в прошлое. Это было больше чем сеансы, мы действительно могли оказываться в местах существовавших за много поколений до нашего появления на свет и жить там какое-то время, но потом мы вновь и вновь возвращались назад. Мы поняли, что для того чтобы дольше оставаться в прошлом, нам нужно больше последователей. Так появилось второе поколение оракулов. Однако, с годами, мы стали терять связь с прошлым и у нас все реже получалось надолго проникать туда. В какой-то момент прошлое совсем закрылось для нас, оставив возможность лишь довольствоваться так называемыми «сеансами», то есть тем, на чем выросло третье поколение оракулов. Эти крохи, перестали удовлетворять некоторых из нас и тогда, нам пришлось придумать историю, про трех наиболее умудренных оракулах-аскетах, покинувших нас, после того как они осознали свое высшее предназначение. По правде сказать, это было отчасти правдой, ведь эти трое совершенно отчаялись и порывались рассказать всему братству о том, чем в действительности мы тут занимаемся. Увы, они проиграли.
- Что ты имеешь в виду? – Зиана ужаснулась на мгновение представив самое ужасное, что только могло скрываться за таинственными речами Изоргура.
- Вижу по твоему виду, что ты уже догадалась. Мы избавились от них, сохранив тем самым незыблемую идею братства. Но высокая память о них, тем не менее, живет и по сей день, и их чтят как живых. Уж мы позаботились об этом. Каждый раз подкидывали вам какую-нибудь пищу для размышлений, во время собраний.
- Значит нет никаких пещер и мудрецов? – Не понимая переспросила Зиана, не веря в столь ужасную правду.
- Боюсь, что нет. Боюсь, что когда я видел их бездыханные тела в последний раз, их принимали к себе темные воды залива, что близ города. Боюсь, Зиана, что больше никто и никогда с ними не повстречается. – Проговорил он степенно, почти отрешенно.
- О каком бессмертии ты говоришь? Мы ищем неизвестно чего, вот уже три поколения! – Раздраженно запротестовала Зиана, не в силах больше сдерживаться, отчасти не понимая, или не желая понимать, о чем вообще говорил этот безумец.
- А ты знаешь, как уходили поколения оракулов? – Наверное впервые Зиана увидела, как Изоргур улыбался. Именно такой ей представлялась гримаса смерти. – Тебе известно лишь то, что ни второго, ни первого поколения больше нет. А вот почему их нет – тебе знать не дано, так же как и не дано этого знать всем остальным ныне живым братьям. Первое поколение, включая «шесть первых», насчитывало всего десяток человек, так что с ним не было никаких проблем. Во втором было уже двадцать семь человек. Не скрою, нам пришлось потрудиться. – Его беспощадный тон был противен Зиане. До неё вдруг дошло, что он имел в виду под словом «потрудиться» и ей стало жутко страшно и неприятно. Тошнота подкатила к горлу, но она сдержалась. Он говорил все это так буднично, как будто и впрямь имел право распоряжаться чужими жизнями, от чего ей становилось ещё страшнее. Для этих людей не существовало никаких моральных норм. Как же слепы они были, упиваясь подаренной им надеждой. Надеждой, которую им подарили эти беспощадные чудовища вышедшие, наверное, из самой преисподней, для которых жизнь людей не имела никакой ценности. – Ну а третье, на данный момент насчитывает не многим более сотни собратьев. Даже и не знаю. Пожалуй, придется пока отказаться от идеи избавляться от них, ведь за все это время мы пока ещё не продвинулись к нашей главной цели ни на шаг. Мы так и не смогли найти способ остаться в прошлом. Всегда думаю о том, как нам было бы хорошо там задержаться подольше. Ирония судьбы в том, что мы идеальные творения, для мира прошлого, а не для нынешнего. Судьба оставила нас здесь ни к месту и ни ко времени.
- Значит и то, что произошло с членами экспедиции, тоже было вами запланировано? – Не унималась Зиана, которая уже и так знала чудовищный ответ заранее.
- Пойми Зиана, по меркам истории, не так уж давно, нам наконец-то удалось создать идеальную человеческую структуру, которая бесперебойно работала год от года, пока не появился этот Хет. Он создал непреодолимую проблему, угрожающую существованию всего нашего сообщества. Вернувшись, он доказал, что наш мир – мир последних людей совсем не умирает, как мы считали раньше. Такое утверждение губительно для всей нашей организации и поэтому, ты должна понять, что в нашем понимании, гибель экспедиции отнюдь не напрасна. Мы защитили себя и свое ближайшее будущее, сохранив все как есть. Эта жертва позволит нам сохранить то, чем мы являлись на протяжении более ста лет. И ты не можешь отрицать, что до недавнего времени тебе самой все это нравилось. Как знаток истории, ты, конечно же, знаешь, что подобные вещи не раз происходило в сообществах, подчиненных определенной идеии. Идеи на которой и держалось все сообщество и от непоколебимости которой зависила вся дальнейшая судьба людей являвших собой единое целое. Вспомни хотя бы историю многочисленных человеческих религий или же государственных строев, когда люди были лишь незначительными винтиками в едином отлаженном людском механизме. Когда «винтики» выходят из строя, от них нужно избавляться в угоду работоспособности всего механизма.
- Как вы могли все это сделать? Я не верю! – Зиана заплакала ощущая своё полное бессилие что-либо изменить в сложившихся обстоятельствах. Она снова вспомнила распростертое на земле тело Линды сраженной прямо в сердце. У неё больше не было сил разговаривать со стариком. Человек, открывшийся в нем, отнял у неё всякую надежду на спасение. Беспощадность и спокойствие с которыми он, на манер лектора, размышлял о незначительности человеческой жизни, лишили её всякой веры и говорить было больше не о чем.
- Ну а теперь у меня есть пару вопросов и к тебе Зиана, не зря же я тратил свое время, рассказывая обо всем этом. Скажи ка мне, что это за девушка частенько появлялась в твоей компании?
- Не смейте её трогать. – Пересиливая страх, проговорила Нея срывающимся от ужаса голосом. Изоргур лишь презрительно фыркнул, не обращая внимания на эту реплику.
- Мне нужна девчонка. – Продолжил он сверля Зиану глазами. – Где она? По свидетельствам наблюдавших за вами стражей я предположил, что её дар во многом превосходит рамки простых оракулов. Возможно, из неё мог бы получиться неплохой адепт. У нас давно уже не было свежей крови.
- К счастью, она уже далеко отсюда. Но в любом случае, можешь ни на что не рассчитывать. Думаю, она уже слишком умна для этого. – Злобно огрызнулась Зиана, не скрывая своей ненависти. – Она ни за что не будет выполнять ваши команды!
- Что ж, мне придется спросить об этом у неё самой, когда мы её выследим с твоей помощью, или без неё. С кем еще ты успела поделиться своими подозрениями относительно нас? И не вздумай мне лгать – я вижу тебя насквозь моя девочка.
- А сам-то ты как думаешь? – Резко спросила она, не желая играть в его игры. Что она теряла, если конец и так был неотвратим? Бурлившая злоба, поддерживала в ней дух, от чего она в какой-то момент осознала, что почти не испытывает никакого страха. В висках стучала кровь, и она была готова в любой момент наброситься на своего палача. Чего нельзя было сказать о Неи, которая явно была подавлена мыслями о скорой смерти. Эрван лишь недобро глядел исподлобья, крепко прижимая к своей груди жену, однако надежды в его глазах не было. Он был сломлен и загнан в угол мыслями о смерти и явно не был готов, быть может, к последнему рывку в своей жизни. Гелард был сосредоточен и можно было бы даже подумать, что он чего-то выжидал, словно хищник, сосредоточенно готовясь к одному единственному удару, который должен был положить конец всей этой бесконечной болтовне и решить исход дела в их пользу. Но ситуация была слишком отчаянной, от того-то возможно он просто пытался внешне сохранять присутствие духа.
- Я думаю, что ни с кем. Ты всегда была очень закрытой для окружающих тебя людей, так что, скорее всего ты так и не решилась поделиться с кем-нибудь из братства, потому как сомневалась во всех и каждом. И конечно же, ты должна была очень сильно опасаться за свою жизнь, что в общем-то и правильно. Я бы на твоем месте опасался. – Он манерно потряс пистолетом. – Но я могу тебя и недооценивать, поэтому предпочитаю думать о худшем, то есть о том, что еще кто-то да знает что, в действительности происходит в нашем коллективе.
- Ты думаешь, я так глупа, чтобы рассказывать тебе о тех людях, с кем я поделилась этой тайной. Нет, пусть мое исчезновение насторожит их, и пускай они уже никогда и не узнают всей правды о произошедшем сегодня, но все же останутся целы и невредимы. Ты ведь наверняка расправишься с ними, так же как и с нами сейчас. Скажи ка лучше, как тебе удается жить, зная, сколько зла ты натворил?
- Прости Зиана, боюсь, что время для твоих вопросов вышло, ведь ты и так уже сильно заигралась с судьбой в смерть, которая ждет тебя не дождется. Об этом ты и твои друзья уже не узнаете. – Утомленно произнес скучающий старик. – Отвечай, или для начала я по очереди убью всех твоих невезучих спутников, а тебя под конец возможно даже и отпущу, в очередной раз оставив твою смерть ни с чем. Интересно, сколько ты потом протянешь после такого кошмара? Мне всего-то только и нужно чтобы ты сказала правду. Скажи, я прав? Ты действительно никому не рассказала? – Очевидно, ему надоел весь этот затянувшийся разговор и теперь просто хотелось поскорее покончить со всем этим. Он направил на них пистолет и в лучах тусклого света на его лице явственно отразилась единственная мучавшая его теперь мысль: кого же убить первым.

ГЛАВА 11. ОРАКУЛЫ.

После долгих и тягостных сомнений, Гелард сделал это. Внутренний голос подсказал, что пришло время действовать, а иначе будет уже слишком поздно.
- А ну ка сынок, покажи свою руку, что это у тебя там? – Озадаченно поглядел Изоргур на Геларда, который в ответ на просьбу протянул к нему свою ладонь, на которой лежал небольшой предмет, напоминающий гладкий морской камень черного цвета, на котором он держал большой палец, зажимая одну из светящихся на экране клавиш. Лицо Изоргура успело лишь неприятно исказиться, а рука с пистолетом едва дернулась в попытке выпрямиться перед самым выстрелом, но так и замерла, так как в сумрачное помещение ворвалось костлявое потустороннее существо отдаленно напоминавшее собаку, с тем лишь отличием, что у него не было ни шеи, ни головы. Следом за «псом», едва поспевая, внутрь ворвались черные плащи мимо которых галопом промчалось столь странного вида четвероногое создание. Из трех теперь присутствовавших здесь негодяев, пес мгновенно выбрал себе цель и ей оказался именно сарик Изоргур. Определив в руке оружие лишь у одного из присутствующих, существо тут же напрыгнуло на вооруженного человека, растопырив свои конечности в разные стороны. Старик даже не успел и подумать о том, чтобы увернуться, как его повалил на пол этот ловкий и очень быстрый механизм, в одно мгновенье намертво поджав все конечности вокруг корпуса своей жертвы очень ловко обездвиживая руки и ноги дополнительными движениями. В считанные секунды старик полностью оказался в цепких объятиях этого «зверя» и не мог уже ничего сделать, кроме как скулить от отчаяния и орать в бешенстве на своих стражей, понимая, что он очень близок к тому, чтобы впервые в жизни оказаться проигравшим.
- Хватайте их, расправьтесь с ними! – Хрипел неприятный старческий голос. Обезумевший Изоргур дергался, словно в конвульсиях, ища слабину в схватившем его механизме. Но пес не поддавался. Существо ещё сильнее сжимало свою жертву после каждой неудачной попытки вырваться и вскоре выбившийся из сил Изоргур, задыхаясь от сдавливавших его грудь объятий, замер, чтобы этот дьявольский механизм совсем не задушил его в своих тисках-объятиях. Тем временем прямо над ним разыгралась схватка между его подопечными и бросившимися на них в отчаянной попытке Гелардом и Эрваном. Стражи были сильнее. Куда этим людям тягаться с ними? Плененный, но еще не потерявший надежду на благополучный исход, Изоргур неприятно улыбнулся, понимая, что не все ещё было потеряно. Он видел, как стражи с легкостью откинули от себя двух мужчин и уже были готовы расправиться с ними кляцая взведенными пистолетами, как вдруг оба остановились. Испуганные взгляды обоих устремились чуть повыше того места где лежал Изоргур. – Ну, прикончите же их, что замерли? – Прошипел тот, не понимая в чем дело. С трудом повернув голову, он уставился туда же куда и они. Одна из женщин держала в руках пистолет, дуло которого зловеще выглядывало из тени и было направлено прямо в его лицо. Он замер от неожиданности и в первые несколько мгновений бессмысленно рассматривал черное дуло и затаившуюся в нем пулю, которую он конечно же не мог видеть, но воображение живо помогло его зрению. На искаженном лице отразился целый фонтан эмоций из ярости и страха. Никогда ещё в его жизни, на него самого не направляли пистолет.
- Теперь ты понимаешь, как это? – Прошептала Зиана, заметив в глазах старика живо проступившие растерянность и бессилие. – Бросайте сюда своё оружие, быстро! – Громко и отрывисто произнесла Зиана, обращаясь к двум замершим от неожиданности, совершенно обескураженным стражам. – Иначе я прикончу его на ваших же глазах и только вы будете в этом повинны. – В голосе звучала такая сила и решительность, что даже Изоргур едва заметно вздрогнул, понимая, что после того, что он ей рассказал, она почти наверняка незамедлительно именно так и сделает при первом же удобном случае, без всякого сожаления или милосердия. Прямо у её ног, тут же брякнуло два упавших пистолета. – Хорошо. Теперь заходите в соседнюю комнату, только перед этим оставьте блокнот с записями, что вы забрали у убитых вами людей. – Сделала она следующее хладнокровное распоряжение, в то время как Эрван и Гелард уже успели вооружиться и проводить своих противников, направленными в их спины, стволами пистолетов. Стражи тем временем оказались в небольшом служебном помещении без окон и прочих отверстий кроме узкой двери, в которую они по очереди и протиснулись. Основательная стальная дверь тут же за ними затворилась, а снаружи без всяких сомнений её надежно подперли чем-то тяжелым.
- Ну а теперь ты все расскажешь. – С отвращением в голосе обратилась она к лежавшему на полу Изоргуру, так, как если бы смотрела на крысу или таракана. Она проделала несколько шагов по комнате, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делать дальше, но предмет, заставивший её мысли сдвинуться с места все же подобрала. Подлинник рукописей Хета была теперь у неё в руках.
- А иначе что? Ты убьешь меня? Давай, я не против. Хуже уже не будет.
- Ты уверен? – Странным голосом произнесла Зиана. – Нет, мы сделаем по-другому. – Пробормотала она в то время как в голове уже зародился жестокий и беспощадный план мести. – Убить тебя прямо сейчас – было бы слишком просто для такого мерзавца. Возьмите его. - Обратилась она к мужчинам. – Только не вздумайте снимать с него эту штуку. – Гелард поднял скованное в тисках пса, почти невесомое старческое тело над землей и понес на своих руках, направляясь вслед за Зианой, спешившей покинуть это жуткое помещение так же, как они сюда и попали.
- Что ты задумала? – Сипло осведомился старик, но в ответ получил лишь презрительное молчание. Его будто не замечали, а эти четверо теперь и вовсе не переговаривались друг с другом, должно быть, полностью положившись на таинственную затею Зианы.
- Тебе не тяжело? – Спросила Зиана, когда они оказались снаружи. Гелард покачал головой. – Место куда мы отправимся находится примерно в двух километрах отсюда, там, где заканчивается город. Ты справишься? – Он утвердительно кивнул. Зиана перевела взгляд на перепуганных Эрвана и Нею, которые все еще не могли отойти от потрясения и по большому счету слабо представляли, что происходит. – Простите за все это. – Обратилась она к ним. – Позвольте нам закончить это дело и не спрашивайте, куда мы отправимся сейчас. Вам нельзя пойти с нами, поскольку это очень опасно. Но у меня есть к вам предложение. – Она достала и продемонстрировала им блокнот с описанием маршрута. – Это ключ для нашего несостоявшегося предприятия – способ найти вашу дочь и возможно вашего сына. Я сознательно вам ничего не рассказывала, поскольку все ответы находятся здесь и только здесь. Тия будет строго придерживаться маршрута описанного в этих записях и я не уверена, что она сможет справиться в одиночку со всеми испытаниями, какие выпадут на её долю. Кто знает, возможно, неудача застанет её врасплох, или быть может, ей уже нужна чья-то помошь. Растояние между ней и нами постоянно увеличивается и оно уже достаточно велико. Поэтому выступать необходимо немедленно. Однако дело вашей дочери преобрело для меня куда большие масштабы и привело к весьма неожиданному распутью. Я никак не могу отправиться в это предприятие прямо сейчас. Если так станется, что после всех этих событий я останусь жива, мне понадобится не меньше недели, чтобы закончить здесь все дела. Готовы ли вы к этому, решитесь ли вы на это или нет – это ваш выбор. Но я в любом случае должна оставить вам этот блокнот, поскольку в свете последних событий – его утеря сделает гибель моих собратьев бессмысленной.
- Мы все понимаем. – Неуверенно откликнулась Нея. Она подняла осознанный взгляд сначала на мужа, а потом и на Зиану. Эрван хорошо знал это её выражение и тотчас же понял её намеряния. Он почти сразу же пошел на эту безмолвную сделку, коротко кивнув ей в ответ. – Значит, мы отправимся без вас. – Теперь уже более твердо заключила она, как только заручилась безмолвной поддержкой мужа.
- Не вздумайте выступать прямо сейчас. – Вмешался в разговор Гелард. – Переждите какое-то время в обители, подготовьтесь и остерегайтесь снова идти тем же маршрутом, что привел нас к... – Он запнулся и так и не смог произнести вслух, имея в виду то самое место, где стражи ученили расправу над пятью оракулами.
– Найдите её! Будьте осторожны и в то же время не тратьте ни минуты. У вас уйдет ещё какое-то время для того, тчобы приготовиться заново.
- Возьмите часть снаряжения у меня в доме. – Посоветовал Гелард, прикидыва в уме, как много оборудования было оставлено на неизвестной пустоше по воле стражей.
- Книга содержит в себе многие подсказки – будьте внимательны к её строкам и тщательно изучите, прежде чем отправляться в путь. Существует еще один экземпляр и если все будет хорошо, мы обязательно отправимся вслед за вами сразу же, как только разберемся здесь со всеми делами.
Эрван протянул свою руку за книгой и вопросительно поглядел сначала на Геларда, а потом и на Зиану. Он сделал выбор в пользу своих детей, но сейчас в опасности были не только их жизни.
- Не бойся друг. – Успокоил его Гелард. – Больше ничего страшного не произойдет. Я обещаю. Отправляйтесь в путь и не тратьте времени зря на сомнения. А мы пока должны остаться.
- Что ж, хочу верить, что вы не наделаете здесь еще больших глупостей. – Проговорил Эрван. Он хотел было протянуть руку, чтобы отдать пистолет, но Гелард неодобрительно качнул головой, намекая, что он еще может пригодиться ему самому в его предстоящем пути. – Что ж, тогда я пока оставлю его себе.
- Только... – Друг указал кончиком указательного пальца на угол пистолета над рукоятью. – Не забывай держать его на предохранителе, а то мало ли чего. – Эрван в ответ согласно кивнул, переводя рычажок в безопасное положение.
Друзья простились, но это сложно было назвать прощанием, ведь они могли больше никогда не увидеть друг друга, а времени на осознание этого совсем не было.
- Удачи вам... – Обратилась к супругам на прощанье Зиана. Эрван лишь коротко кивнул в ответ и прижав к себе Нею зашагал прочь. Они все еще были в отвратительном состоянии, но это было куда лучше, чем если бы жизни их безвременно оборвались. Они стали невольными участниками страшной развязки и понять произошедшее было выше их сил. – И простите меня. – В голосе Зианы чувствовалось все сожаление от съедавшей её вины за то, что она втянула их в это смертельное предприятие, за то, что позволила их дочери уйти одной, и за то, что в итоге не сможет сопровождать их в запланированных совместных поисках Тии. Миссия, которую она изначально возложила на себя, в действительности была заботой совсем других людей. Людей, кроме которых ближе и роднее для Тии никого не было. С самого начала, это был их путь, а не её. Это их дети были сейчас на краю света, именно они хотели вернуть их больше всего на свете и это им будет больше всего рада и Тия, и Вилем, когда они наконец-то встретятся вновь.

Зиана и Гелард быстро зашагали прочь, в то время как старик злобно поглядывая на обоих, не мог смириться со своим столь скоропостижным поражением. Грудь его была настолько сдавлена тисками объятий «пса», что он ни то чтобы сопротивляться, но даже пожелать им в след чего-либо скверного сейчас не мог. Ему оставалось лишь безвольно наблюдать за тем, куда его несут. Шли лесом, не разбирая дороги. Несколько раз они останавливались, так как Гелард очень скоро начал уставать, а тщедушный старик в купе с пленившим его механизмом уже не казались ему таким невесомыми как раньше. Все молчали. Казалось, что Гелард полностью положился на Зиану и решил только наблюдать за тем, что она задумала, выполняя её просьбы без лишних вопросов. Старец так же не проявлял никакой активности, он лишь недовольно кряхтел и время от времени истошно стонал, словно загнанный зверь, в своем отчаянном и злобном бессилии что-либо изменить.
Ночь увядала, растворяя после себя недавние ужасы и кошмары в нежном утреннем мареве, сквозь которое еще поблескивали неяркие звезды. Было ранее утро и солнце уже начало слабо брезжить над горизонтом. Зиана же продолжала избирать самые темные и непроходимые тропы, сторонясь асфальтированных трас и магистралей. Она знала, что все это время они были совершенно одни и никто не следил за ними – она чувствовала это вполне отчетливо, всем своим сердцем и душой продолжая надеяться на то, что интуиция и чутье не подводят её.
- Почти пришли. – Торопливо проговорила Зиана, указывая на углубление в скальной поверхности. – Немногие знают об этой пещере. Заноси его внутрь. – Без лишних слов, Гелард подчинился и миновав зигзагообразный коридор, уже через мгновенье оказался в прохладе и сырости темной безразмерной залы. Зиана присоединилась к нему спустя некоторое время. Она еще какое-то время оставалась снаружи, чтобы наверняка убедиться в том, что их никто не преследует. Дождавшись, когда зрение свыклось с царившей здесь извечной тьмой, они вместе выбрали один из мрачных углов в глубине сводчатого помещения, куда и положили безвольное тело своего пленника усадив лицом к слабо проникавшему внутрь свету, оперев его спиной о голые камни.
- Чего же ты от меня хочешь Зиана? – Наконец не выдержал старик, всем своим естеством предчувствуя что-то неладное. Он не знал этого места и был совершенно растерян по поводу того, что она уготовила для него.
- Да ничего. Ты вроде был не против смерти. – Зиана присела совсем рядом с ним, приблизившись почти вплотную, так что её лицо оказалось прямо напротив искаженной физиономии Изоргура. – Я лишь подумала, что мне не хочется, чтобы мои руки, или руки моих близких были в крови. Ты умрешь здесь. Надеюсь очень медленно, потому что я бы хотела, чтобы у тебя было достаточно времени обдумать все то, что ты сделал за все эти годы. – Она помолчала, намеренно выдерживая паузу, пока всматривалась в изменившиеся черты лица старика. Зиана с безразличием наблюдала за той гаммой чувств нескрываемого ужаса зародившегося в глазах их пленника. Он хотел что-то сказать, но от захлестнувших его чувств, у него не хватило воздуха, чтобы умолять её о пощаде. В этот самый момент он был жалок и ничтожен. Возможно сейчас, впервые в своей жизни он ощутил столь холодное безразличие и пренебрежение к себе. – Или же, мы можем продолжить наш прерванный разговор и ты ответишь на все мои вопросы. Потом, ты отправишься со мной и публично подтвердишь каждое сказанное тобой слово во время твоего последнего и на этот раз честного заявления, которое ты сделаешь для всех наших собратьев.
- Нет. – Процедил Изоргур, багровея от внезапной ярости захватившей все его естество от одной лишь мысли о том, что он должен будет предстать на совете, словно какой-нибудь подсудимый. – Этого никогда не будет! Лучше я сдохну здесь, чем убью себя публично. – Он был взбешён, и совершенно забывшись от гнева попытался вздохнуть, чтобы хорошенько плюнуть в неё, резко дернулся и тут же взвыл от боли давясь собственной слюной, так как тиски сдерживавшие его, в ответ на его ярый порыв сжались еще крепче, туже сдавливая грудную клетку, в которой на этот раз что-то подозрительно хрустнуло. Изоргур громко заплакал, но весь его жалкий вид нисколько не вызывал у Зианы сострадания.
- Я так и думала. – Холодно проговорила Зиана, больше не смотря ему в лицо. – Я должна была предложить ему что-то, на что он действительно бы не решился. – Безразлично сказала Зиана обращаясь на этот раз к Геларду, с таким видом, будто Изоргура для неё больше не существовало. – Думаю, так нам будет легче... Легче переживать то, что мы убили человека. – Встретившись взглядом с Зианой и заметив, как она ему подмигнула, Гелард одобрительно кивнул ей в знак согласия и на его лице скользнула едва заметная улыбка. После этого, ему пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы придать лицу реалистичный оттенок беспощадности и полной отрешенности.
- Что ж. – Начал Гелард скорбным голосом. – В общем-то, мне все равно, навряд ли я буду сожалеть об этом. Мне не жаль его здесь бросить, особенно после того, что он нам рассказывал. Он с сожалением поглядел на «пса» сдерживавшего хрупкое тело в мертвых тисках. – Жалко только здесь оставлять моего питомца. Но да ладно, пошли отсюда. – С неохотой проговорил он.
- Не переживай, вернемся дня через три и ты его заберешь. – Проговорила Зиана будничным тоном, имея в виду, что через три дня держать уже наверняка будет некого. Она развернулась и взяв Геларда под руку, повела к выходу. Он охотно поддался её воле и зашагал прочь вслед за ней не оборачиваясь и не обращая внимания на то, что за его спиной оставался живой человек.
- Ладно, я даже не буду заходить сюда. Вызову его дистанционно, не люблю вида мертвецов.
- Да, так и сделаем. Не хочу, чтобы нам потом снились кошмары. На завтра, думаю, мы и не вспомним, хотя, по сути и вспоминать тут нечего. Мне даже не горько – он сам этого хочет. – Проговорила Зиана с глупой наивной интонацией и они стали еще на несколько шагов ближе к выходу, заслоняя своими силуэтами редкие лучи света проникавшие внутрь.
- Если бы не мой питомец, я бы уже забыл. – С горечью буркнул Гелард.
- Стойте. – Прозвучал тихий голос из глубины пещеры, прозвучавший как-то неестественно властно для всей этой необычной ситуации. Оба обернулись. – Ваша взяла, мошенники. – Сокрушенно процедил Изоргур, нервно подергивая головой поочередно вглядываясь то в один, то в другой силуэт.
- О чем это ты, старик? – Не понимая переспросила Зиана.
- Относись к мертвецу с большим почтением. – Тихо съязвил Гелард, не скрывая расползшейся по всему лицу улыбки. На что, услышавший это Изоргур, неприятно поморщился. – Все-таки нужно было выйти из пещеры, чтобы послушать, как он истошно завопит. – Добавил он шепотом на ухо Зиане так, чтобы их пленник на этот раз не смог его слышать.
- Хватит. Спектакль окончен. – Злобно бросил Изоргур подавленным голосом, окончательно признавая своё поражение.
- Думаю, Вы, не в том положении, чтобы диктовать условия. – Коротко заметил Гелард. – Надо полагать ваше решение изменилось?
- Я пойду с вами и расскажу во время совета все, что знаю. – Обреченно пробормотал Изоргур.
- Идет. Надеюсь, что у тебя хватит ума не пытаться обмануть нас. Двое твоих подопечных, запертых в кладовой, выступят в качестве убедительного доказательства во время собрания, уж поверь. Где Ротрик и Мензес?
- Пропали. – Просто сказал Изоргур.
- Поточнее, если можно. – Нетерпеливо проговорила Зиана.
- Мензес отправился изучать источник открытый Хетом, вскоре после того, как Хета не стало. В итоге он не вернулся. Спустя месяц я отправил за ним Ротрика. Результат был тот же. – Бесцветно сказал Изоргур.
- Рассказывай про своих стражей. Сколько их и где они сейчас?
- Всего осталось семеро. Двоих вы заперли, трое на задании, и еще двое находятся в запретном районе, у одного из них проблемы со здоровьем. Твой спутник прекрасно об этом знает, я полагаю. – Безразлично уточнил пленник, указывая на Геларда, который тут же припомнил эпизод в подземелье.
- Еще одного убили на наших глазах и того получается восемь. – Быстро продолжила Зиана. – Где остальные? Я точно знаю, что их было больше.
- Двое пропали с Ротриком, а еще двое ушли и не вернулись вместе с Мензесом. Я бы никогда не отправил их одних, по причине их старости. – Слова Изоргура звучали вполне убедительно.
Зиана прошла обратно вдоль пещеры и уселась на небольшой камень, находившийся рядом с их пленником. Больше всего сейчас её мучал только один вопрос и она, наконец-то решилась его задать, превозмогая чувство отвращения и неприязни к этому человеку. После его последних откровений, правда в его устах выглядела, как едкая субстанция, как медленный смертельный яд. Слшуать его и пытаться понять его замыслы – было самым страшным испытанием для неё, ведь никогда в жизни она не могла и помыслить, что люди способны на подобные зверства.
- За что вы изгнали Хета? Из-за Эдриана, из-за того, что на его примере, он видел какими могут быть наши истинные способности?
- Он бунтарь. – Тон Изоргура внезапно изменился и стал очень резким. – Мы всегда старались избавляться от бунтарей в первую очередь, при первой же попавшейся возможности. Сначала от бунтарей, а потом и от всех остальных, кто начинал совать свой нос куда не следует и подозревать нас. – Он злобно посмотрел на Зиану. – До сегодняшнего дня, сбоев во всем этом механизме не было. Так было сначала с первым, а потом и со вторым поколением. Всегда было одно и тоже. Все идет замечательно до тех пор, пока не появится кто-нибудь не приемлющий установленных порядков. Поэтому о третьем поколении мы позаботились куда более тщательно, устранив все возможные причины разложения в наших рядах. Вы стали почти идеальной организацией, с объединяющей всех вас общей идеей и беспрекословным подчинением своим старейшинам. – Он обильно выругался, подождал немного, когда пройдет этот невольный приступ ярости и продолжил. Теперь голос его был слаб и больше, в нем не чувствовалось того беспощадного торжества, что было раньше. – Эдриан? Видимо ты говоришь о том юноше, погибшем в результате падения в карьер. Да, я помню тот день, когда Хет об этом рассказывал на совете. Именно тогда он был наиболее близок к разгадке истинной цели нашего тайного общества, но пелена горя застелила его здравомыслие и, пожалуй, только это и спасло тогда его жизнь. Тот юноша, без сомнения стал бы отличным стражем, если бы Хет прямиком отвел его к нам. Но быть может, впервые найдя в своей жизни, что-то действительно ценное, он, как и подабает в таких случаях, оказался жаден и заносчив. Наверняка, он как обычно подвергал все сомнению, от того водил того парня три дня кряду по всем нашим основным местам и в итоге конечно же открыл странный талант у своего подопечного. Видишь ли, Зиана, оракулом можно назвать любого из ныне живущих людей. У всех в той или иной степени есть этот дар, просто не все решаются признать его существование. Все это время мы ловко сортировали вас так, что вы и понятия не имели о существовании своих более сильных собратьев названных нами – стражи. Те, чей дар по своему характеру приближался к нашему, то есть был наиболее сильным – становились стражами, все прочие оставались оракулами. Если бы Эдриан добрался до нас целым и невредимым, Хет ни за что бы не отделался так просто. Изгнание – было нашим даром ему, даром означающим для него – жизнь. Мы не стали убивать его и пожалуй только теперь я понимаю, что это была наша самая фатальная ошибка, за всю историю существования нашего сообщества.
Лицо Зианы было бледным. Эта спокойная и безжалостная откровенность повергала её в тихий ужас сковывающий её изнутри. Ведь она могла бы и не узнать всего этого. Одна маленькая деталь, решила исход всех событий в их пользу, в противном случае, они были бы уже мертвы. Эта мысль все больше не давала ей покоя, и не давала быть может от того, что до сих пор эта опасность висела над ней, а эта правда, которую она сейчас услышала, делала её сопричастной ко всем злодеяниям совершенным старейшинами за все то время, что она была в братстве. Она была одним из винтиков этого безжалостного механизма под названием «братство оракулов».
- Вы специально сделали так, чтобы они не могли говорить? – Воспользовался паузой Гелард.
- Того требует придуманный нами обряд посвящения в стражи. Они подвергаются ему добровольно. Мы ставим их перед выбором. – Он осекся и исправился. – Мы ставили. Если они желали обучаться у нас, как им пользоваться своим даром то они должны были пройти своеобразную процедуру, под названием – глосэктомия, то есть иными словами удаление языка. Делали мы это, чтобы они не смогли никому рассказать о том, что они от нас узнали и еще на тот случай, чтобы не сболтнули в прошлом чего лишнего. Мы продумали все это с большой тщательностью, и позаботились, чтобы оракулы никогда не узнали о существовании своих более одаренных собратьях. А еще нам было выгодно, чтобы в отличии от оракулов, стражи знали как можно меньше. Их главной обязанностью было беспрекословное подчинение нам и еще от них требовалось, чтобы они ни в коем случае не попадаться на глаза, ни оракулам, ни простым жителям округи. Этим они компенсировали свой чрезмерно большой дар. Вы же, Зиана, мои оракулы, наоборот – ученые, сборщики информации. Вы очень умны в сравнении с ними и вас значительно больше. Но ваши возможности проникать в прошлое сильно ограничены. Это и отличает третье поколение оракулов. Раньше мы не разделяли своих подопечных и все были вместе, от чего проблем возникало куда больше чем в этот раз.
- И это был последний раз, больше никаких поколений не будет. – Заключила Зиана. – Ты все это перескажешь еще раз людям, которых ты называл своими братьями и не вздумай меня обмануть. Ты ничтожество. Ты даже не смог отказать себе в таком позоре, лишь бы только спасти свою жалкую, никчемную жизнь, которая и так висит на волоске. – Злобно пророкотала Зиана. – Ты и твои прихвостни погубили стольких людей, что мне стыдно быть той, кто откроет все это людям. Я измараюсь во всем этом не меньше твоего, ничтожество. Все это время, вы спокойно перемещались во времени. И что же вы там делали? Вы хотя бы пытались изменить прошлое, как того требует ваша же собственная миссия придуманная для простых и никчемных оракулов?
- Мы там жили. – Он отвратительно осклабился, а вся эта тирада должно быть подействовала на него воодушевляюще. – А здесь временами существовали, упиваясь властью над теми, кто не способен пойти за нами. А теперь я расскажу о своих требованиях. Да, да, о требованиях, ведь ты же не думаешь, в самом деле, что я пойду на все это только из-за возможности сохранить собственную жизнь? Уничтожить свою репутацию подобным образом, примерно тоже самое, что остаться гнить в этой пещере. За то, что я расскажу всем истину, ты должна дать мне слово, что вся ваша братия отпустит меня на все четыре стороны, а иначе я отказываюсь идти с тобой и что-либо рассказывать или подтверждать. Ясно тебе?
- Я знаю чего ты хочешь. – Холодно проговорила Зиана. – Хочешь попытаться присоединиться к своим дружкам, которые так и не вернулись? Я не собираюсь тебе ничего обещать, однако, само собой разумеется, что после твоего признания никто держать тебя не станет. Навряд ли кто-нибудь осмелится замарать об тебя свои руки, так что будь спокоен. Сразу после собрания ты уйдешь – я тебе это гарантирую. И кстати можешь забрать с собой всех своих головорезов. На что они годны? Им не место в этом мире. Всем вам самое место в прошлом, куда вы и отправитесь, хотите вы того или нет.
- Зиана, как же ты изменилась. Где то кроткое создание, коим ты была все эти годы? – В ехидном голосе старика слышалось ликование, так как он мысленно уже ухватился за возможность того, что для него еще не все закончено. Где-то перед ним замаячила надежда, что он наконец-то совершит свой последний, столь долгожданный сеанс, не смотря на то, что весь его здешний мир рушился и превращался в пыль. Сеанс, из которого не было пути назад. – Не обольщайся Зиана, все так вышло, только потому, что я остался совсем один. Я слишком быстро потерял контроль над собой и над вами. Но мои не вернувшиеся друзья доказывают, что они отыскали путь в прошлое. И очень скоро я буду с ними.
- Мило. На этом мы пожалуй закончим наш разговор, до общего собрания братства. – Отрезала Зиана. – Рада, что у тебя все-таки были друзья в этой жизни. – Холодно заключила она напоследок.
- Кто здесь? – Послышался чей-то громогласный, одновременно взволнованный и раздраженный голос постороннего человека, не ожидавшего, что здесь мог быть кто-то еще. Голос принадлежал Гефалдо Руфусу.

ГЛАВА 12. ТЕО-ЛУНА.

Тия тонула в грязи, стоя по колено в вязкой болотистой каше и изо всех сил молила провидение, чтобы её следующий шаг не оказался последним. Нащупывая путь впереди себя длинной палкой, она передвигалась вперед буквально по сантиметру, выверяя каждое свое движение и стараясь распределять вес своего тела так, чтобы в любой момент можно было сделать спасительный шаг назад. Раз или два, ей уже приходилось к этому прибегать и потому сейчас её нервы были напряжены до предела, тогда как все тело болело от нескончаемых усилий во что бы то ни стало удерживать шаткое равновесие. В последнее время чувствовала она себя прямо сказать не важно. Все тело ломило, частенько её стал пробирать озноб, а в голову уже не раз закрадывались странные гнетущие мысли о том, что ей никогда не удастся положить конец всем этим бесчисленным испытаниям. Весь мир превратился в грязное и беспросветное болото, над которым ежедневно лил непрекращающийся ни на минуту дождь. Последние несколько дней, или может даже недель, она смутно вспоминала о том, что ей пришлось пережить. Тия словно попала в то место на земле, где время навсегда остановилось и с каждым восходом солнца, которое с самого утра и до позднего вечера скрывалось от мира за толстой пеленой серых туч, она переживала очередной безликий день, блуждая, как ей казалось, по одной и той же зачарованной местности, испытывая все теже болезненные симптомы и неизменное ощущуение недомогания. Часами напролет ей приходилось слушать, как нескончаемые капли дождя пробивают себе путь в самую глубь её опустошенного сознания. Установить палатку в сложившихся обстоятельствах она не могла и потому заночевать ей удалось лишь однажды, когда она укрылась в выгневшем стволе давно зачахшего и поваленного дерева-гиганта. Именно после того как она проснулась в нем на следующее утро, весь её внутренний мир словно перевернулся верх дном. Голова постоянно кружилась, а шаги давались ей с таким трудом, что казалось, что она вот-вот должна была рухнуть и так и лежать, не в состоянии подняться вновь. С её телом творилось что-то неладное. У Хета не было решения для этой проблемы, да и вообще он не преминул уточнить в своих записях о том, чтобы хоть раз он был свидетелем многодневного сезона дождей. Как же ей хотелось прилечь на свою домашнюю кровать, которую временами она почти физически ощущала всем своим телом. Уснуть и забыться в сладкой дреме, чтобы ничего этого не видеть. Ей хотелось снов, ярких и светлых, где не было этого бесконечного, гнетущего сырого марева дождя. В какой-то момент своего пути, сквозь упорный барьер топей и болот вставших в её сознании непреодолимой ширмой, она услышала собственный голос и ощутила, как бредит, непрерывно разговаривая с неким таинственным спутником, который никак не хотел ей отвечать. Ей стало почему-то очень стыдно. Стыдно за то, что она дошла до такого. Собственный голос поначалу сильно напугал её. Она давно уже не слышала, как он звучит в жизни. Временами ей становилось страшно и жутко обидно от того, что она оказалось заложницей подобных обстоятельств и никого не было рядом, кто мог бы поддержать или утешить. Беспросветное одиночество стало одерживать верх над её воспаленным сознанием. Наступил тот переломный момент, когда вопрос о том, сможет ли она справиться и дойти до конца, стоял как никогда остро.
Унылая пустота обступила её в успокаивающем шелесте ливня. В какой-то момент, она ощутила, как мокрые ноги вдруг стали согреваться, усталость куда-то улетучилась, а она тем временем уже беззаботно шла по неожиданно возникшей прямо перед ней центральной улочке своей родной обители. Это необъяснимое воздушное состояние длилось бесконечно долго, пока в одночасье её ласковое видение и выстроенный сознанием воздушный замок не рассеялись в темной бездне сознания, представ в её глазах зеленым адом густого тропического леса, который теперь окружал её со всех сторон. Это совсем не было похоже на некое сакральное видение, или сеанс, которые обычно так же неожиданно обрушивались на неё из ниоткуда. Должно быть, её переутомленное сознание просто выключилось в какой-то момент и в течение неопределенного времени она брела сквозь болота ведомая одной лишь удачей, которая и вывела её в плотную лесную чащобу, совсем не похожую на леса её родного дома. В последнее время она совсем перестала следить за ориентирами, придерживаясь одного лишь неизменного направления компаса. Она непрерыно следовала на юг и с тех самых пор, как она пересекла живописную горную долину ожидавшую её после томительного зноя пустыни, на её пути не встретилось ничего особо примечательного или запоминающегося. Хет больше не разговаривал с ней со страниц своего дневника, а скушные описания того, что она и так видела вокруг себя, наскучили ей уже на второй день. Очень скоро, ориентиров в окружающем её мире совсем не осталось и с тех самых пор, как цепляться ей стало совершенно не за что, её сознание принялось упорно отвергать реальность всего происходящего. Наверное, так люди и сходят с ума. Покинутые и обреченные, существующие без веры и без надежды, оставленные на попечение собственного разума, который в скором времени начинает предавать своих одиноких хозяев.
Девушку сильно лихорадило. Её хрупкое тело страшно истощало, а бледное и ещё пока что детское лицо осунулось и померкло, так что можно было сказать, что она находилась где-то недалеко от границы между миром живых и миром мертвых. Словно барахтаясь в вязкой субстанции навязчивых мыслей, она стала силой заставлять свой разум очнуться от навождения для того, чтобы попытаться понять, что происходит. С трудом пришло осознание того, что под ногами у неё теперь была твердая почва, а дождь больше уже не терзал её намокшие волосы, так как это было раньше. Обильный лесной покров служил надежным и почти непроницаемым навесом, сквозь который, мелкие капли дождя лишь изредко достигали лица Тии. Она скинула на землю рюкзак, повалилась на колени и принялась иступленно хвататься руками за влажную землю, желая узнать, не была ли спасительная твердь под её ногами всего лишь плодом её воображения. Она больше не могла доверять своим глазам, которые уже приноровились видеть во всем, что её окружало предательские трясины и топи. Обстановка была настолько ирреальной, что в воображении стали вырисоваться страшные картины частилища в котором она сейчас себя представляла. Уж слишком все это казалось невозможным, чтобы быть правдой. Единственным, что ещё сохраняло её призрачную надежду в жизнь, была её боль. Боль, к которой она так и не смогла привыкнуть. Изнемогая от томительной боли пронизывающей все её тело, она кое-как установила свою палатку. Поддавшись накатившей волне усталости, она залезла внутрь вместе со всеми своими вещами, надежно закрылась от ветра и дождя и почти моментально впала в глубокое и болезненное беспамятство. Во сне и на яву, все чего ей хотелось, так это сделать глоток свежей родниковой воды, однако все её нынешние запасы отдавали болотной тиной. Кошмары посещали её всякий раз, как только она закрывала глаза и держали в своих когтях до тех пор, пока у неё не появлялось достаточно сил для того, чтобы открыть глаза и вернуться в реальный мир, где её неизменно ждали необъяснимые тревоги и постоянно преследовал страх неотвратимой смерти.
Тия провела в своей палатке много дней, смутно помня те редкие моменты, когда ей удавалось различить тонкую грань между сном и явью. Глаза её открылись сами собой, когда на смену истошным воплям и крикам из мира её кошмаров пришли мелодии певчих птиц и таинственный рокот леса. Она ощутила, что чувствует себя теперь намного лучше. Её возвращение сопровождалось множеством обострившихся чувств и ощущений на которые раньше она попросту не обратила бы своего внимания. Одежда на ней была совершенно сухой, боль отступила и впервые за долгое время она чувствовала себя действительно отдохнувшей и выспавшейся. В голове царила ясность, а недуг, крепко засевший в ней и непременно сопровождавший её во всех недавних странствиях теперь казался ей не более чем далеким и неприятным воспоминанием. Пользуясь случаем, она покинула палатку и тут же очутилась в мире ярчайших и необузданных красок тропического леса, встретившего её запахами ароматных трав и цветов и свежестью дуновения утреннего бриза. Где-то неподалеку начинался океан. Тия знала это, потому как ни за что на свете не могла спутать шепот лениво накатывающих волн, который звучал теперь для неё совершенно отчетливо. Все видимое пространство купалось в ярких лучах солнца, так что Тии поначалу пришлось щуриться, чтобы привыкнуть к столь яркому свету. Вместе с изменившемся окружением, она наконец совершенно отчетливо почувствовала, как её неведомая болезнь, подтачивавшая её все последнее время и вызывавшая в ней самые худшие чувства: отчуждение и безнадежность, бесследно прошла. Похоже время внутренних бурь и потрясений осталось позади. Тия снова чувствовала в себе уверенность и в ней опять было достаточно сил и желания для того, чтобы продолжать свой еще не оконченный путь. На память пришли лица родных ей людей и она подумала, как же давно она их не видела. Все что происходило с ней до начала её путешествия, уже казалось ей некоей иной жизнью, такой далекой и в какой-то мере абстрактной и неестественной. Она ободренно подумала о том, что это временно, ведь очередная большая ступень её странствий осталась позади, а значит брат ждавший её где-то впереди и родители оставшиеся дома, с каждым днем становились к ней ближе и она неутомимо приблежалась к тому дню, когда она и Вилем вернутся домой и вся их семья вновь будет вместе. Она крепко ухватилась за эту перемену в своем настроении и решила не отпускать это чувство из своего сердца, по крайней мере на протяжении всего сегодняшнего дня. Ей нужен был хотя бы один день уверенности в своем успехе и заполнявшей все сердце доброй надежды, без уже опостылевшего гнета извечных тягостных мыслей. Это был её день. День бескрайней веры величиной с бурлящий океан, до которого она наконец-то добралась. Тия знала, что от цели её отделяли считанные недели пути. Как и прежде, в руках оказался уже поистрепавшийся блокнот, магичесткие строчки которого были старательно выведены рукой Зианы. Он уносили её сознание туда, где был её завтрашний день, где они вместе с Хетом неустанно шли на встречу друг другу.
«С печалью в сердце я покидаю поселок Тео-Луна, где я оставил часть себя, часть своей жизни и весь смысл существования в этом мире. Я не уверен в правильности своего решения и руководствуюсь, лишь волей сердца, которое уже давно взывает меня совершить обратный путь и открыть этот новый мир, для людей, которые остались в моем далеком и безрадостном прошлом. Не уверен, что Левур и все его обитатели встретят меня с распростертыми объятиями. Но в то же время, повинуясь голосу сердца и зову совести, я не могу просто закрыть глаза и оставить эти два мира, позволив им и дальше прибывать в изоляции. Для меня так и не понятно, почему на Земле осталось всего лишь два крохотных очага человеческой цивилизации. Возможно где-то еще существуют и другие общины, о которых мне ничего не известно. В этом мире все возможно. Свою же непосредственную роль, я вижу в том, чтобы соединить две известные мне ветви человечества и начать, как бы дерзко и неправдоподобно это не звучало, новую веху в истории нашей цивилизации.
Я много думал прежде чем решился отправиться в это предприятие. Миссия, которуя я сам водрузил на собственные плечи, начала давлеть надо мной еще до того, как я отправился в путь. Первым и самым главным, что я сделал – обратился к местным старейшинам с просьбой об одобрении моего желания вернутся домой и рассказать обо всем, что я здесь увидел и пережил за последние двадцать лет жизни. Их реакция была сдержанной, но они не были против. Они одобрили мое желание, но предупредили, что ставки в моем предприятии слишком велики и если я отправлюсь, то рискну самым ценным, что у меня есть на этом свете. Действительно, счастье всей моей жизни остается у меня за плечами и я не уверен, что смогу открыться совету оракулов о том, какова истинная ценность и насколько в действительности велики богатства этих земель. Боюсь, что мне просто не хватит доводов и сил, для того, чтобы доказать им, что все это действительно существует.
Итак, отбросив все лишние мысли и сомнения, я отправляюсь в путь. Родные лица и слезы расставания уже остались позади и моим посденим провожатым в этих уже таких знакомых и таких близких для меня землях оказался старинный придорожный камень, надпись на котором до сих пор является для меня неразгаданной тайной. Это и станет моим первым ориентиром, откуда я и начинаю отчет всего моего странствия. Меня ожидает неблизкий путь и я намереваюсь выстроить на бумаге целую череду ориентиров и опознавательных символов, которые будут служить мне надежными маяками, когда я отправлюсь в обратный путь. Придерживаюсь северо-восточного направления и надеюсь, что уже через два дня выйду к прибрежной косе, которая станет для меня путеводной нитью на ближайшие несколько недель.
Время тянется для меня очень медленно и не успев покинуть своего дома, я начал испытывать глубокую тоску, которая уже привычно заполняет все мои дни. Все так же придерживаюсь песчанной глади растянувшейся вдоль океана и как я и ожидал, на третий день моего путешествия, вдоль берега один за другим начинается целая гряда небольших прибрежных городков уже почти уничтоженных по воле каприза изменчивой морской стихии. Я вижу в этом свою особую красоту, когда незыблемые реликты прошлого все глубже погружаются в землю, стирая память о том, чего уже никогда не будет. Мой старый добрый, но холодный мир, слишком крепко завяз в прошлом. Я возвращаюсь туда под предлогом того, что мир открытый мной нуждается в помощи, тогда как на самом деле, это мой собственный мир уже давно нуждается в спасении. Наглухо закрывшись от будущего, он увядает и медленно гаснет, а с ним гаснут и самые ценные сокровища нашего мира – люди. Их жизни во сто крат ценнее знаний, что они несут. Только в моем новом доме я научился понимать это. Я возвращаюсь ради них, но я буду вынужден говорить о цене их знаний, ведь для них они стали дороже самой жизни. Я много раз подмечал эту черту в старейшинах и я много раз видел это в глазах братьев. Они стали бездушным людским механизмом, потерявшим всякие ориентиры и истинные человеческие ценности. И я так же был частью этого, не отдавая себе никакого отчета, что настоящее счастье не в поиске пути в прошлое, а в свободе жить здесь и сейчас с надеждой в вечное будущее».
Прошло две недели. Тия дочитала до точки и закрыла блокнот. В нем больше не было места для страхов и сомнений. В нём больше не было места для новых открытий. Она надежно спрятала его по глубже в сумку и постаралась больше о нем не думать. Он еще пригодится ей, когда она вновь отправится в путь. В свой обратный путь домой. Но а пока он исчерпал все свои возможности, пусть даже Тия не всегда следовала его точному маршруту. На земле перед Тией лежал огромных размеров гладкий морской валун пестрых бурых оттенков. Его верхняя часть выглядела неестественно гладкой. Должно быть поверхность его была обтесана намеренно, так как при более тщательном рассморении оказалось, что поверх неё были начертаны строгие символы вырезанные прямо в камне. Это была отчетливая и немеркнущая надпись: «Hijos de la Luna». Язык непонятной фразы был непривычен глазу, но Тия тут же осмелилась сделать неожиданное предположение, увидев в ней явное сходство и созвучие с еще одним названием которое повстречалось ей совсем недавно. «Ихос де ля Луна», – вслух произнесла Тия и ответ пришел к ней мгновенно и был настолько прост, что оставалось только удивляться, как она не догадалась до этого раньше. По аналогии с названием «Дети звезд», другой подобный проект мог звучать, как: «Дети Луны». Хет мельком упоминал и о странном камне и о странной надписи на нем, значение которой он так и не смог разгадать. Согласно записям, камень находился в непосредственной близости от поселка Тео-Луна. Неудержимое ощущение успеха и предвкушения окончания дорожных невзгод, вскружили ей голову и она погрузилась в сладостную эйфорию от мысли, что ей все-таки удалось добраться до самого конца своего невероятного пути, начало которому Хет положил именно здесь. На общем подъеме сил и эмоций, мысли в её голове завертелись с удвоенной силой и вещи, которые она не понимала раньше, теперь казались ей совершенно очевидными. Люди, которых Хет нашел здесь много лет назад, были потомками тех, кто так же как и «Дети звезд» когда-то были участниками некоего эксперимента, который предопределил всю их дальнейшую судьбу на многие века вперёд. «Дети Луны». Значит и весь эксперимент имел непосредственное отношение к поверхности этой извечной небесной спутницы Земли. Тия подняла взгляд к небу и нашла на нем призрачный диск молочно-белой Луны, которую еще можно было различить на утреннем небе. Неужели, когда-то очень давно, возможности их цивилизации были настолько безграничны, что люди могли жить и на ней? Но ведь если люди жили в условиях земной орбиты на протяжении трех поколений, то почему они не могли проделать того же и на поверхности Луны? Все сходилось. Должно быть, это было то самое место, о котором она читала в старой статье: «потаенные лагеря, затерявшиеся где-то на перешейке между двумя континентами», то есть земли, где теперь жили современные «Ихос де ля Луна». Казалось совершенно невероятным то, что по какой-то странной и неведомой ей причине, или даже может быть, по чьей-то воле свыше она узнала обо всем этом во время своего непростого пути сюда.
Неподалеку от монумента, Тия различила нахоженную тропу, уходившую вверх по крутому склону живописного холма. Это первое проявление наличия людей за многие недели одиночества стало для неё непривычным и одновременно волнительным открытием. Она боялась, что время, проведенное ей в полной изоляции и невзгоды, выпавшие на её долю, могли пагубно на ней сказаться и изменить её настолько, что она не сможет найти общего языка с этими новыми людьми. Она боялась не их, она боялась того, какой она стала. Привычка быть одной, уже успела укорениться в ней. Она взошла на холм и увидела сврху, как солнце серебрит поблескивающие новизной и свжестью крыши полуоткрытых хижин, уложенных широкими листьями и ветвями. Все жилища в поселении были сделаны из естественных материалов, но в них совершенно не чувствовалось дикой неряшливости. Они были крепкими и основательными, как и люди, что в них жили. Даже отсюда, на таком большом расстоянии, она слышала оживленный перезвон людских голосов. Она направилась под уклон к ближайшим постройкам и из кустов ей на встречу выскочила озорная ребетня волочившая по земле небольшие ведерки под воду. Неподалеку отсюда был ручей. Они не обратили на незнакомку никакого внимания, тогда как Тия не смогла сохранить хладнокровия. По её телу пробежали мурашки, а от накатившего на неё безудержного потока сильных эмоций глаза её заблестели и на них тут же проступили слезы. Она прибавила шаг и уже скоро оказалась в самом поселке. Девушка осматривалась по сторонам и старалась уловить и запомнить все что видела, не упуская из виду ни единой мелочи. Вокруг царила странная смесь натуральной культуры с элементами цивилизованности из старого мира. Внешне, люди, жившие здесь отнюдь не были похожи на дикарей, а весь их быт мог показаться простым и незаурядным только в силу климатических особенностей. Несколько юнцов приветливо ей улыбнулись, как только заметили на себе её взгляд, а одна девушка даже помахала рукой. Они не знали её, но Тия вдруг почувствовала, что была здесь своей. Этот мир принял её задолго до того, как она пришла в него и от того, контраст своей и чужой культуры, который она ожидала здесь увидеть, отступил сам собой. Очередная преграда в её сознании пала. Не она открывала этот мир, а это мир пожелал открыть её. Это была очередная ступень мудрости, возвысившая её над тем, кем она была до начала своего пути.
Невысокая женщина с длинными каштановыми волосами доходившими ей до пояса, стояла все это время в проходе своего дома и внимательно наблюдала за незнакомкой. Она вышла к Тии навстречу и внимательно разглядывая пришелицу, коротко ей кивнула. Тия кивнула женщине в ответ в знак обоюдного приветствия и произнесла первое, что пришло ей в голову: «Я пришла от Хета».
- Я предвидела, что ты придешь. Пойдем со мной, меня зовут Мэйт. – Женщина улыбнулась и на её моложавом смуглом лице проступила вся душевная красота и радушие которыми сердце её обладало в изобилии. – Я знаю Хета. А где он сам? Мы давно его ждем, но от него уже так давно нет никаких вестей. Мы беспокоимся за него.
- Я расскажу вам все, но с вашего позволения немного позже. Простите мне мою бестактность, но мне очень сильно нужно знать, не приходил ли сюда еще кто-нибудь примерно четыре месяца назад?
- Пойдем внутрь, дитя. Вижу ты очень устала и тебе нужно хорошенько отдохнуть. – Женщина настойчиво потянула Тию за собой внутрь и она не стала ей сопротивляться. – Не бойся, ты получишь ответы на все свои вопросы, но для начала нужно восстановить силы. У тебя за плечами большой путь, я знаю об этом наверняка, потому что вижу его у тебя в глазах. – Женщина снова ей улыбнулась, а Тия посмотрела на неё непонимающим взором. Казалось, что она видела её насквозь, а доброта и умиротворение, лучившиеся из неё невольно передаваясь и ей. – Я очень хорошо помню Хета. Когда он впервые пришел к нам, он был очень похож на тебя. Он думал, что спустя столько дней испытаний, выпавших на его нелегкую долю, он наконец нашел нас, нашел новый мир, тогда, как я не переставала ему повторять, что это мы нашли его – наш мир нашел путь в его сердце. Хет, дорогой, сходи к дедушке и скажи, что к нам пришла девушка. Скажи, что она издалека и знает твоего папу. – Женщина довольно потрепала по голове стоявшего рядом с ней ребенка и на какой-то момент Тии показалось, что в его детских чертах проступили черты человека, который на протяжении двух бесконечно длинных месяцев был её единственным и самым верным проводником в мире тьмы и одиночества. Невероятное открытие, которое так долго дожидалось её здесь, поразило её и перевернуло все её сознание. Значит у него есть сын! Не смотря на то, что его уже не было, он все это время был жив. Он жил в продолжении себя, в своем чаде, а смерть, забравшая его тело, не смогла забрать его бессмертия. Если бы он только рассказал об этом во время своей последней встречи с советом, то несомненно это бы произвело куда больший эффект на чувства и умы оракулов. – Что это? – Мэйт вздрогнула и на секунду отстранилась от руки Тии. – Ты ведь почти не знала его. – Констатировала женщина, вновь внимательно всматриваясь в черты лица Тии. В этот момент она видела, нечто совсем иное, чем просто красивое девичье лицо – проницательные глаза женщины были устремлены сквозь судьбу человека стоявшего перед ней. Сердце женщины безошибочно почувствовало, что случилась беда. За одно лишь крохотное мгновенье, её взгляд померк и наполнился глубокой печалью. – Он больше никогда не придет, я права? Я вижу это. – Заключила она, вздохнула и безмолвно повела Тию внутрь. Женщина тихо плакала.
- Мне очень жаль. – Тия поняла, что теперь женщина все знает и слова никак не помогут её горю. Совершенно того не подозревая, она превратилась в безвольного вестника беды. Это стало для неё неожиданным и весьма безрадостным открытием. Должно быть «Ихос де ля Луна» обладали своим, не менее интригующим даром, который застал Тию врасплох. Мэйт могла читать человеческие судьбы.
Женщина провела Тию в свой просторный дом, стенами для которого служили по большей части полупрозрачные навесы. Слабое дуновение покачивало совсем невесомую и податливую материю из стороны в сторону, создавая иллюзию, что весь этот полупрозрачный эфирный интерьер дышит полной грудью, представляя собой некое живое существо. В воздухе витали запахи райской природы, а на горизонте, сквозь пелену наслаивающейся материи, виднелась тонкая грань, разделяющая голубое небо и спокойную гладь синего моря. Открывающийся во всех направлениях вид и царившая здесь атмосфера уюта и спокойствия были настолько умиротворяющими, что весть о смерти Хета никак не вязалась с этой идиллией. Она почувствовала себя лишней и виноватой за то, что нарушила все это совершенство.
- Не терзай себя дитя. – Вдруг прервала её мысли Мэйт. – Ты лишь источник – путь к тому, чтобы я все узнала. Если не от тебя, то я бы узнала это от других людей, которые станут приходить сюда в скором времени.
- Вы говорите об оракулах?
- Нет. Это будут обычные и свободные люди. – Больше Мэйт ничего не сказала об этом, уводя разговор совсем в другое русло. – Вскоре здесь будет мой отец. Он побеседует с тобой и возможно подскажет, как следует поступить дальше. А пока располагайся и отдыхай.
- Расскажи мне о своем даре. – Настояла Тия, стараясь отвлечь Мэйт от горестных мыслей и не желая упускать возможности получше узнать свою собеседницу.
- Можно ли назвать даром: способность видеть день, или слышать море? – Сквозь слезы улыбнулась Мэйт и скорбь на её лице уже не казалась такой глубокой. – О способности чувствовать и разгадывать судьбу многого не расскажешь. Объясни мне, каким образом ты чувствуешь вкус еды, различаешь ароматы? Хет так же как и тывоспринимал эти способности, словно нейкий дар. Тогда как это всего лишь новые и непознанные чувства. Благодаря тебе стало понятно, как они в нас проснулись. Хотя, сказать по правде – мы всегда знали о своих корнях, так же как и знали то, что «Дети звезд» однажды найдут к нам дорогу.
- Значит для вас это не открытие? – Поразилась Тия и в ней зародилась новая надежда. Иллюзия о том, что этот мир находится на ступеньку ниже её собственного, распалась словно карточный домик. Почти наверняка они знают, что случилось с этим миром. Девушка приникла к этому новому источнику мудрости, который так долго ждал её здесь. – Но если вы знаете обо всем этом, то может быть есть ответ и на самый главный вопрос?
- Это сложно Тия. То, что ты, а точнее люди, привившие тебе эту идею, представляют себе как закат человечества или же конец света, на самом же деле имеет совсем иное свойство. Хет рассказывал, что оракулы интерпритируют это как окончание всех старых эпох. Но разве мы с тобой не живем в этом времени? Разве не наблюдаем это масштабное завершение всего разумного? Теперь, когда ты знаешь чуточку больше оракулов, взгляни на это с другой точки зрения. Будь то «Дети звезд», или «Ихос де ля Луна», судьба каким-то образом создала нас и избрала в нашем лице тех, кто будет соответствовать новому времени. Думаешь случайно, что мы, каждый со своими уникальными особенностями и необычным способностями – такие, какие мы есть? Случайно ли, что наши предки были участниками самых загадочных экспериментов всех времен? Судьба вполне определенно выбрала новых действующих персонажей, тогда как старые ушли за кулисы вместе с окончанием доигранного спектакля.
- Но это ведь не ответ?
- Я предупредила, что это сложно понять. Ты думаешь о том, что произошло, представляя это некоей катастрофой, а я пытаюсь лишь показать тебе, что это не так. Это всего лишь очередной этап, который мы наблюдаем. Рамки твоего сознания несравнимо выросли, с тех пор, как ты покинула дом. Однако, не смотря на это, ты еще находишься в них. Попробуй не ограничиваться тем, чего ты уже достигла. Попытайся представить, что у каждого из нас есть свой собственный мир, который мы планомерно создаем и лилеем и совершенно не важно, что было с людьми до него, что будет после. Оракулы верят в одно, жители Тео-Луна в другое. Но во что бы мы не верили, мы все еще здесь, мы живем этим, думаем об этом и наверное это не так уж и важно, поскольку все мы находимся в одном мире. Истина многолика и имеет множество путей. Помни лишь о том, что несмотря на прошлое, будущее не отвернулось от тебя, оно все так же ждет тебя, и поэтому не зацикливайся на том что было. Люби то, что будет и тогда оно будет лучше всякого прошлого.
Уже издалека Тия заметила, что к дому приближается человек, ведомый маленьким мальчиком. Он торопился, но шел осторожно, будто нащупывал путь, в то время как мальчик внимательно следил за тем, куда ступает его дед.
- Младший Хет привел моего отца. – Сказала Мэйт, которая так же как и Тия заметила приближение этой двоицы. – Не удивляйся – он очень стар и уже почти полностью ослеп. Однако мудрость и все другие чувства, некоторые из которых ты называешь даром, по-прежнему при нем. Прости, но когда он зайдет, я оставлю вас – мне нужно побыть немного одной.
В комнату вошел старик приятной наружности с серебристыми волосами. Он лишь слегка придерживался за плечо идущего перед ним внука. Лицо его было взволнованным и слышалось, как он тяжело дышит. Очевидно, его дом был далеко отсюда. Мэйт представила своего отца и отошла в сторону. Выражение старческого лица изменилось и стало очень сосредоточенным, как только он узнал, что девушка пришла из Левура.
- Левур. – Проговорил он по буквам. – Да-да – город, которого не существует не на одной карте. Однажды я уже доказал Хету, что это так. Путь не близкий и я вижу... прости за курьезное сравнение, в моем случае скорее догадываюсь, что ты устала. Устала духовно, а не физически. Ты истощена, хотя твой путь еще не подошел к концу. Я не хочу утомлять тебя расспросами, просто дай мне свою руку, дитя.
Его сухие старческие руки прикоснулись к протянутой руке Тии и он замер на несколько минут, полностью закрыв свои глаза. По ощущениям, его мягкие прикосновения напоминали почти невесомое прикосновение ребенка. Лицо его оставалось спокойным и не выражало никаких эмоций, поэтому Тия не могла понять, что он видит и каково его отношение к её судьбе.
- Что ж, это проясняет очень и очень многое. – Наконец проговорил он. – Мне жаль, за то, что произошло с... – Он хотел сказать с Хетом, но потом исправился, чтобы лишниый раз не акцентировать на этом внимание, догадавшись, что его дочь и так уже сильно расстроена. – Твои родители так же пострадали от него, но я не думаю, что с твоим братом произошло что-то недоброе. Точнее я знаю, что с ним все в порядке.
- Вы знаете, где он? – Взмолилась Тия, готовая прямо сейчас отправиться за ним, если только старик скажет, куда ей идти.
- Слушай внимательно, дочка. Я знаю где он и скажу тебе, но по правде сказать тебе бы лучше побыть несколько дней в этом доме. Сначала тебе нужно принять этот мир. Неуспев оказаться здесь, ты уже успела увидеть и услышать много странных и непонятных вещей. Не беспокойся, понимание придет к тебе, но это, конечно же, не значит, что ты должна принимать все на веру и стараться изменить свое мировоззрение. Поверь, нам всем так же есть чему поучиться и у тебя. Тебе нужно как следует отдохнуть и набраться сил, так как впереди у тебя осталось последнее и самое важное дело. Дай судьбе найти тебя и когда ты почувствуешь, что ты готова, отправляйся в путь без всяких сомнений. Я вижу в тебе хорошие задатки нашего искусства и думаю, ты разберешься в том, как нужно действовать – тебе подскажет твоя интуиция, слушай её и ничего не бойся. Человек, которого ты ищешь, живет в соседнем поселке Плена-Луна, что в пяти часах ходьбы отсюда. Я не знаю его, поскольку он ни разу к нам не захаживал, однако уже давно ходят слухи о пришельце, обосновавшемся в Плена-Луна, владеющим древнейшим искусством наделять грубую древесину своей душой и создавать из неё удвительные произведения. Думаю это и есть тот самый Митч, которого ты ищешь. Я слышал, что живет он уедененно вместе с маленьким ребенком и уже успел заслужить большое уважение. Однако никто не рассказывал мне о его судьбе. Может её невозможно увидеть – такое бывает; или же может те, кто его знают – скрывают его прошлое, сохраняя тайну в узком кругу селян. Словом, ты быстро найдешь его, когда немного окрепнешь и будешь готова. Твое появление здесь не случайно. Ты принесла нам с собой значительное дополнение к пониманию того кто мы и откуда пришли в этот мир. Однако твое личное дело, куда важнее этого. Твое истинное предназначение: спасти лишь одного человека – Митча.

ГЛАВА 13. НОВАЯ ЖИЗНЬ.

Митч разглядывал установленные ровными рядами стволы недавно срубленных деревьев. В обширное помещение проникало достаточно света и тепла, так что он уже второй день довольно поглядывал на то, что теперь было на его складе. Он выстроил все эти стволы здесь для того, чтобы в течение следующего полугода все внутренние соки и влага содержащиеся в самых их недосягаемых глубинах, испарились и дали бы ему возможность создавать новые удивительные творения, в которых он преуспел за последнее время. Жизнь в этом странном мире понемногу затягивала его в свои ласковые объятия, и он с каждым днем все больше и больше убеждался в том, что он находится на своем месте, там, где ему и должно быть. Внутренняя тяга, преследовавшая его на протяжении всей его жизни, в том числе и нормальной жизни, наконец угасла и он видел в этом знак того, что это было то самое место, к которому он, волей, или неволей, шел всю свою жизнь. Никуда больше ему не хотелось. Люди жившие здесь, приняли его, как своего, а когда узнали, какие диковины он может подарить им, используя одно лишь свое мастерство, то всем поселком помогли выстроить самый большой дом, который стал так же и мастерской для необычного резчика по дереву. Этот мир первозданной природы, чистых и наивных людей, который, как он теперь понимал, оказался в далеком будущем – был идеальным местом для такого человека, как он. Человека, который всегда выделялся на фоне других в своем времени. Его вновь обретенный сын и это место – было самым лучшим даром, какой только могла даровать ему судьба.
Поглощённый делами и размышлениями, он не сразу обратил внимание на то, что в коридоре, прямо позади него растянулась длинная утренняя тень, человека стоявшего у самой его двери. Обычно, из-за жары и зноя, Митч не закрывал входную дверь, как это делали и все остальные обитатели поселка. На пороге его нового дома стояла очень юная девушка. Взгляд её был преисполнен решительности, а весь её внешний вид говорил о том, что она прошла немало испытаний, прежде чем сумела добраться сюда. Очень странно, что ей всё-таки  удалось его найти. Он думал, что об этом месте никто кроме Хета не знал. Однако в любом случае он не мог быть в этом совершено уверенным, так как, как бы он не старался, до самого последнего момента, когда он еще мог заглядывать в мертвое сознания Хета, он так до конца и не узнал человека, подарившего ему шанс на новую жизнь. Его сознание и вся его память давно омертвели, так что пытаться проникнуть в неё было уже бесполезно. Лишь иногда Митч видел необычные красочные сны, которые не могли быть порождением его собственного сознания. Чаще всего это были кошмары.
Девушка продолжала пристально на него смотреть, сохраняя молчание. Митч знал её, но вот она его, похоже – нет. Он подумал, что ей никогда не пронять его подобным взглядом. Он задумался. Открытой и добросердечной матери этой девушки он доставил много хлопот и горя. Женщины всегда сильно переживают из-за детей, пусть даже если они им не родные. Потом ему вспомнилось, как он провел вокруг пальца её отца. С его точки зрения, это был еще один очень подлый поступок. Зачем ему думать об этом прямо сейчас? Ведь он прекрасно знал, к чему это его приведет. И тут, где-то в глубине его душе шевельнулась совесть. Совсем чуть-чуть, так что он лишь почувствовал легкий укол в сердце. Он быстро подавил в себе это чувство и продолжал сохранять спокойствие. Словом это была та самая девочка, считавшая его сына своим родным братом. Что нужно было говорить ей сейчас – он не знал. Он долго наблюдал за ней, ожидая, что она сделает первый шаг. Но о каком первом шаге могла быть речь, когда перед ним стоял совсем юный несмышлёный ребенок. Он повернулся к ней спиной, возвращаясь к своим заготовкам и произнес через плечо одну лишь единственную фразу: «Тебе лучше уходить отсюда – ты зря пришла». И после этих слов, в сердце опять предательски кольнуло. Он явно что-то делал не так. Эта острая боль всегда подсказывала ему, когда он делает какие-то неправильные вещи. Вещи, с которыми его сердце в корне было несогласно.
Тия просто стояла и не могла представить, что ей ответить на подобное заявление. Она совершенно не знала, с чего ей начать и как объяснить словами все то, что она видела во время своего сеанса. Так часто она думала об этом моменте, во время своего пути, день за днем следуя указаниям Хета, что когда, наконец время настало, она оказалась совершенно неготовой и теперь была не уверена, сможет ли она довести это дело до своего логического конца. Девушка подумала о том, что если и были какие-то незримые силы, которые все это время вели её словно поводырь сквозь пространство и время реального и незримого мира, то пришло время для того, чтобы они вновь проявили себя и помогли ей. Помогли в самый последний раз. Большего ей и не требовалось.
Митч заметил краем глаза, что на глазах у девушки проступили слезы. За это он получил еще один удар в сердце. Лучше уж и вовсе на неё не смотреть. Но ведь не прогонишь же её теперь, когда она все-таки нашла способ найти его? Похоже, что ему было не избежать весьма неприятного разговора. Он вздохнул и покосился на Тию, стараясь подобрать нужные слова и смягчить свой тон до нейтрального.
- Как звали вашего сына? – Вдруг спросила девушка.
Глаза её стали затуманенными, хотя в них все еще стояли слезы. Казалось, что слезы эти были не от несправедливости из-за которой она, как полагал Митч, должна была быть здесь, а из-за какого-то очень сильного горя. «О чем это она так печалится?» - подумал Митч. Он всегда умел чувствовать истинные настроения людей.
- Моего сына всегда звали и, если мне не изменяет память, и сейчас зовут Джозес.
- У моего брата и вашего сына, очень разные имена, не смотря на то, что они очень похожи. Я видела вашего сына в другом месте и в другое время.
- Я бы никогда не ошибся. – Отрезал Митч, слегка побагровел и не смог удержаться от того, чтобы в его тоне не зазвучали грубоватые нотки, впрочем, как и ирония. О чем вообще она говорила? Может долгая дорога сюда повредил её голове и теперь она будет рассказывать всякие небылицы, лишь бы только вернуть своего брата?
- В прошлой жизни – Вы бы не ошиблись, но в этой вы были обречены на ошибку. – Взгляд Тии стал совершенно отреченным. Теперь она смотрела куда-то в пространство не мигая, словно Митча здесь вовсе и не было. Руки безвольно повисли вдоль туловища, а в голосе зазвучало пронзительное безразличие.
- О чем это ты говоришь, девочка? – Митч почувствовал, как ему становится не по себе, от подобного тона и того впечатления, что теперь производила его гостья. Он очень хорошо почувствовал эту тонкую перемену в поведении Тии, что теперь мог бы с уверенностью сказать, что перед ним стоит совершенно другой человек.
- Ты здесь не для того, чтобы выслушивать слова и объяснения. Просто смотри. – Сказав это несвойственным решительным тоном, Тия протянула к нему свою ладонь и тихонько дотронулась до его запястья.
Погрузившись во все ускоряющуюся воронку чужого сознания, Митч отчетливо почувствовал, что больше не может контролировать то, что творилось в его собственной голове. Все его ощущения из физического мира, стали отдаленными и ирреальными, как обычно бывает во время глубокого сна. Ощущения увядали все больше и больше оставляя лишь ненадежную тонкую нить в сознании – узкий мостик с реальным миром, не дававший забыть о том, что все это было только у него в голове. В итоге он оказался в том пограничном состоянии, когда воля отступает на второй план и остается одно лишь чувство безвольного созерцания. В путанном водовороте образов мелькавших перед глазами все прояснилось и он начал различать туманные очертания предметов, оказавшись, как он сразу догадался, на своей родной улице, по которой он обычно любил прохаживаться после работы. Теперь он был готов к тому, чтобы понять почему он был здесь. Он должен был увидеть то, что предназначалось только для него.
Его изумленные широко раскрытые глаза наблюдали со стороны за тем, как его собственное изломанное тело заключало в объятья крохотную на его фоне фигурку ребенка. Оба тела лежали неподвижно на асфальте и по застывшим взглядам обоих можно было безошибочно заключить, что и он, и его сын были мертвы. Ему сложно было описать всю буру промелькнувших в нем в этот момент эмоций, но противостоять тому, чтобы смотреть на это и видеть себя и собственного сына в таком состоянии он не мог. Печаль и безысходность разлились в душе словно тяжелые потоки ртути заполняя собой все глубинные ниши и пустоты. Разум одномоментно оказался в тяжелых оковах горя и скорби, однако в нем ещё было место для того, чтобы наблюдать за тем, что происходило дальше. Живая картина, вставшая перед ним неподвижным посмертным снимком, плавно ожила и на его глазах, время и события пошли вспять, до того самого момента, когда он только заметил приближение злополучного автомобиля. На этот раз, словно по чьей-то настоятельной воле, он остался неподвижно стоять на месте и наблюдать за тем, как автомобиль, проехал по улице, набрал скорость и промчался мимо него на всех парах. Затем он скрылся за поворотом и только оттуда послышался пронзительный визг от резкого торможения. Беда произошла на том же самом месте, где только что он видел себя и своего сына мёртвыми, но только на этот раз, он оказался на несколько метров дальше от того места, где мог бы увидеть всю картину и разглядеть, кто попал под колеса. Единственным и самым главным отличием в этом сценарии было то, что в конце трагической развязки он остался жив.
Чем больше он оставался в этом пограничном мире, тем больше видел иллюзорных картин того, что могло бы быть после жуткой аварии. Он видел женщину, которую никогда не знал, но должен был узнать, останься он жив. Видел девочку и мальчика, превратившихся на его глазах в прекрасных девушку и юношу. Видел себя глубоким стариком, умирающим в постели в кругу родных и близких. Эта была семья, которая могла бы еще быть, останься он жив, после гибели своего маленького ребенка. Но этого всего у него не было. Вместо этого, он оказался на задворках времени превратившись в бездушного злодея. Он был человеком, жизнь которого оборвалась столь трагично и столь безвременно, что то, что было после неё никак не укладывалось в его традиционные представления о смерти. Но откуда у него могли быть представления о смерти, да еще и о несвоевременной? Пожалуй, эта область для многих из живых и в частности для него самого, была одной из самых таинственных и предположить, что он с ней однажды столкнется, было просто невозможно. Всегда есть тот, второй мир, который мы не видим, или который от нас тщательно скрывают. Он смотрел на фантомные образы того, чего никогда не было, чего он был лишен, сделав лишь несколько лишних шагов унесших целую жизнь. Неважно, как и почему он оказался именно здесь, понятно было лишь одно – эта была некая компенсация за ту его жизнь, которая так и осталась нереализованной в прошлом. Он видел сам, или же ему показывали, очередные знаки и символы того, что у него был шанс прожить еще одну жизнь, вместо той, которую судьба украла у него безвозвратно.
Митч очнулся от своего наваждения и понял, что находится на полу своего нового дома. Он смутно помнил, что произошло, однако видение, так живо представшее перед ним и испытанные при этом чувства, запечатлились яркими незабываемыми образами которые совсем не казались ему чем-то призрачным и неестественным. Это откровение открыло ему глаза на события произошедшие с ним и стоило пожалуй целого состояния, ведь теперь он тчно знал, почему оказался здесь. Скоропостижная и несвоевременная смерть, оборвала лишь его жизнь, не сумев однако оборвать ниточку его судьбы. Он оказался здесь по чьему-то высшему замыслу и отрицать, либо же противостоять такому положению вещей – было бессмысленно. Не успев освоиться в своем новом обличии и понять этот чуждый мир будущего, он почти сразу же совершил свою первую и самую роковую ошибку, которая, в конечном счете и привела его сюда. Проклятье и одновременно подарок судьбы, который очень дорого стоил для людей, которым он невольно навредил. Пока он размышлял в его ладонь вцепилась чья-то маленькая ручка и он почувствовал, как с напором и усилием она тянет его безмолвно призывая встать с пола. Его другое запястье обхватили руки более сильные и настойчивые и он ощутил, что теперь негласное веление подняться было куда более настойчивым.
- Зачем ты помогаешь мне? Я сделал так много зла тебе и твоим близким. – Неудержался Митч от беспокоившего его вопроса, пока Тия старательно его поддерживала, помогая встать.
- Разве я делаю что-то неправильно? – Удивилась Тия.
- Значит ты пришла не только за своим братом, но ты так же пришла и из-за меня? Чтобы помочь понять мне, кто я?
- И то, и другое. – Улыбнулась Тия. – Слишком многое выпало на вашу горькую долю, чтобы я могла просто закрыть на это глаза. Вам нужно немного посидеть.
- Ты тоже сейчас все это видела?
- И не только видела. Думаю, вы сделали правильные выводы из всего увиденного.
- Джозес, малышь, иди сюда. – Вилем охотно подошел, недоверчиво косясь на свою сестру. Чувствовалось, что он уже совсем привык к этому незнакомому человеку, относившемуся к нему все это время весьма сердечно. Митч обнял ребенка и в последний раз назвал его именем своего сына. Больше он этого не сделает – он оставлял в своей памяти прошлое, которое больше не имело значения. Это был всего лишь последний каприз, который он позвоил себе по отношению к этому ребенку, так сильно напоминавшему его сына. – Этот парнишка отличный малый и держится молодцом. Ты бы видела, как он вел себя в пути. – Сказал Митч, больше обращаясь к самому себе, чем к Тии. Он взглянул на неё и Тия поняла, что ему сейчас не по себе. – Попроси за меня прощения у своих родителей. – Сказал он Тии. Но потом подумал и добавил. – А впрочем, не стоит. Будь я на их месте, я бы все равно не простил. Это может прозвучать странно, но кажется, мне уже не привыкать к тому, чтобы совершать странности. Спасибо тебе. Спасибо, что показала мне, кто я.
- Что, Вы, будете делать теперь?
- То же, что и делал всю жизнь – заниматься любимым делом и просто жить. Теперь я не имею никакого права упустить еще одну возможность, дарованную мне свыше.
- Есть еще кое-что, о чем я должна, Вас, попросить и пожалуйста, не отказывайте мне. В соседнем поселке под названием Тео-Луна, живет женщина по имени Мэйт. Навряд ли, Вы, могли её видеть. Я думаю, Вам, стоит с ней поговорить. А точнее она поймет все сама, когда, Вы, к ней придете. Только сходите к ней обязательно – это очень важно.

ГЛАВА 14. ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО.

Старик с жидкими волосами сидел на скамье, опустив свою непомерно большую голову на истонченные щуплые руки. Никто еще из присутствующих здесь оракулов, никогда не видел его во время собрания без капюшона и к тому же в столь подавленном состоянии. Извечный хозяин и господин подобных встреч, сегодня был жалким узником всеобщего внимания. На глазах его проступали темные круги от нескольких бессонных ночей, а тонкая и неестественно серая кожа свисала с измятого лица, готовая того и гляди сползти с его черепа. Его жутковатый, почти потусторонний вид дополняли совершенно пустые, безжизненные глаза, не отражавшие в себе ни единого чувства, так что даже могло показаться, что принадлежали они покойнику, в то время как все лицо изредка подрагивало и искажалось, словно делало это по чьей-то чужой воле. Его сознание было далеко отсюда. Назойливые мысли и воспоминания направленные далеко в прошлое, были для него спасением и отвлекали от гнетущих размышлений о своей дальнейшей судьбе. Воспоминания – единственное что теперь у него оставалось от прошлой жизни и никто из присутствующих не мог отобрать у него этой его последней отрады. Единственной отрады с тех пор, как он остался совершенно один. Он вспоминал чудака Ротрика и его извечную любовь к дрессированным цирковым кошкам. Как они его только не загрызли за столько лет? На памяти Изоргура был случай, как однажды этот ненормальный вернулся из прошлого умудрившись захватить с собой огромного дрессированного тигра. Он так и не смог вразумительно объяснить, как у него это вышло. Кто-кто, а вот Зиана наверняка знает, где стражи теперь содержат этого зверя. Вспомнился ему и немой Мензес о врожденном недуге которого так никто из оракулов и не узнал. Именно он тайно обучал стражей языку жестов. Только эти два человека были с ним по-настоящему честны и оставались верны ему до самого своего конца. «Во всей этой истории – думал он, – слишком многое пошло не так, как должно было». Должно быть и вправду их время, то есть время «шести первых», безвозвратно прошло и кануло в лета. Теперь он мог расчитывать только на то, что где-то в глубинах времени, у него все еще оставались друзья и после того, как он остался совершенно один, без своих единомышленников, больше всего на свете ему хотелось отправиться туда, где были они. Поразмыслив еще немного он попытался вспомнить, какими они были тогда, когда все это только начиналось. Были ли они жестокими, беспощадными? Нет. Такими их сделал он и только он. И ему было хорошо это известно. Планомерно, по истичении многих лет он превратил их в таких же чудовищ, каким и он был всю свою жизнь. Все эти мысли походили на слабое и убогое раскаяние, ведь теперь, лишившись этих людей, он нуждался в них, нуждался в своих единственных и верных друзьях, которых сам же себе и создал.
Выступление далось ему куда сложнее, чем он рассчитывал. Во время своего повествования перед этой публикой, целая череда убийств и расправ вновь пронеслась у него перед глазами и единственное о чем он сейчас думал, так это то, что все эти люди были для него не более чем винтиками, которые планомерно «выходили из строя», не нарушая стройности работы всего механизма их сообщества, о котором он так радел. Он сильно вымотался по окончании своей непродолжительной, но тем не менее правдивой речи, в которой он постарался упомянуть почти все, что только смогло сохраниться в его памяти. По воле своих судей, а именно так он их именовал, говорить он должен был с открытым лицом, чтобы каждый мог видеть его глаза. Он уже и забыл, как это трудно, когда все вокруг видят насколько ты жалок, насколько низок и как порой ему не хватало привычной спасительной материи на его голове. Но он довольно быстро свыкся с этим ощущением и этой своей новой ролью, и хотя это совсем и не придавало ему уверенности, внутри себя он не переставал ликовать, от одной лишь мысли, что слушали его затаив дыхание в застывшей гробовой тишине. Никто так и не решался прервать его неодобрительным возгласом, или непонимающим перешёптыванием, даже когда он добрался до своих самых страшных злодеяний. Для большего успокоения, он представлял как в этот самый момент, он лежит и медленно умирает в сырой пещере в которой Зиана чуть было не оставила его, а параллельно говорил и говорил, стараясь не задумываться о том, какие чувства вызывают в людях пересказанные им зверства. Смирившись с тем, что приговор для него уже вынесен, а Зиана дала слово, что его отпустят, он поведал обо всем, что имело место в тайной истории братства подводя окончательную черту своему необычному жизненному пути. Рожденный в хаосе и создавший в итоге последнюю наиболее стройную и упорядоченную людскую организацию – он неминуемо должен был уйти на второй план. Он знал ради чего он все это рассказывает и, пожалуй, условие из-за которого он согласился на все это, в данный момент было единственным, что беспокоило его больше всего. Какой смысл оставлять их в неведении, когда уже через несколько часов он покинет их навсегда, присоединившись к своим ранее ушедшим товарищам. Вопреки его собственным представлениям: все то, что сегодня происходило – не было судом над ним. Собравшиеся здесь, даже и помыслить не могли, что ждало их на сегодняшнем собрании. Собрание, проводимое по инициативе Зианы и Гефальдо преследовало только одну цель – раскрыть всю правду, скрывающуюся за умелой мистификацией существования всего их сообщества. Многие люди были совершенно не готовы к такой правде, так что уже к концу большинство лиц пришедших оракулов отражало недоумение и непонимание того что происходит, а многие из них просто отказывались верить. Некоторые женщины плакали, а те немногие, кто был в заветном списке, узнав что «счастливцы» отправившиеся в экспедицию в итоге оказались на том свете, выглядели очень напуганными.
Дождавшись окончания речи, Зиана поднялась на помост и обратилась к братьям, которые так и не смели проронить ни единого слова, после того, что услышали. Они были глубоко потрясены и подавлены, а упрямство и отрицание всего услышанного из уст их старейшины все еще сковывали их способности проявлять истинные чувства и признать, что все закончилось. Многие поначалу могли связать это с крахом всех своих надежд и устремлений и от того, Зиана просто не имела права оставить это собрание без главного и решающего события. Она должна была предложить им выбор своего будущего. Это было тем, что могло придать силы усомнившимся и решительность разуверившимся.
- Братья. То, что мы услышали сейчас, не имеет никакого вразумительного человеческого оправдания. Сказать, что это чудовщно, аморально, бесчеловечно – это ровным счетом не сказать ничего, так как не найдется и тысячи эпитетов, чтобы охарактеризовать все это. Не смотря на то, как мы к этому относимся, мы должны признать, что долгое время мы были частью всего этого кошмара. Кошмара унесшего слишком много жизней, кошмара растянувшегося на многие десятилетия лжи и двуличия, кошмара стоившего нам нашего собственого мира. Мы свято верили в братство только потому, что верить было больше не во что. Если не это, то что же тогда могло стать смыслом нашей жизни, что тогда цель наших поисков и что есть объяснение нашего дара? Кто мы? Для чего мы здесь? Никто из нас и понятия не имел, где взять ответы на все эти вопросы, которые мы задавали себе каждый день и каждый день заканчивался тем, что ответов на них мы так и не находили. Так было до тех пор, пока «шесть первых» не подарили смысл нашим бесплодным и безнадежным судьбам. Я с горечью признаю, что без них – мы никто. Только в ораганизации объединенной общей идеей и поиском чего-то недостижимого, мы не ощущали насколько мы бесполезны и уязвимы. Они были нашими темными господами и властителями и знали в чем наша слабость. Они создали ловкую иллюзию и заманили нас в свой особый мир, где каждый обрел свою веру и надежду. Но мы не знали, какую цену нам придется заплатить. – Зиана сокрушенно помахала головой. – Все мы, каждый по отдельности – ничто для них. Наша уникальность и ценность – ничто. Объединенные идеей, мы стали всего лишь темной массой, стадом, облаченным каждый как один в черные балахоны. Для наших старейшин не было разницы – избавиться от одного, или покончить сразу с десятком человек. Такова цена нашей общей веры и объединившей нас идеи, а точнее веры и идеи, которые они нам дали. В таком случае, что же для нас тогда важнее: наша вера в общую идею, или же способность оставаться истинными людьми, для которых лишь веления нашего сердца стоит во главе всего? И теперь я хочу спросить вас: хотите ли вы теперь, когда узнали цену нашей веры, по-прежнему оставаться оракулами, или же вы предпочтете стать обычными людьми, скинув скрывающие вашу сущность черные мантии и вновь начать бороться с вопросами которые мучали всех нас до того, как мы стали членами братства?
Зиана остановилась, чтобы перевести дух. Ни разу в жизни, она не взывала к такому количеству людей, но чувствовала, что все делает правильно. Произнося каждое слово, она не искала выгоды, или оправдания, не чувствовала, что говорит что-то, что претило бы её сердцу. Ей нужно было, чтобы они поняли, что все зависит только от их собственного индивидуального выбора, а не выбора большинтсва.
- Предлагаю голосование. Ровно через три дня, когда все мы осмыслим то, что сегодня узнали, мы соберемся здесь вновь и решим, будем ли мы оставаться оракулами, или же мы продолжим наш жизненный путь, как обычные люди. Те, кто решит остаться оракулом – вернуться сюда через три дня и продолжат обсуждение будущего их нового братства. Те же, кто решат изменить свой путь – больше никогда не придут сюда. Я все сказала и свой выбор я уже сделала. – Она не желала больше оставаться в этом месте. Оглядев всех присутсвующих, Зиана спустилась с помоста и безмолвно направилась к выходу. Она сделала свой выбор уже давно, а события последних дней лишь упрочили её решение. Для неё братства больше не существовало. Она уходила отсюда свободной.

 
ЭПИЛОГ

Все закончилось. Он ушел с последнего своего собрания в гробовой тишине и, как и предпологала Зиана, никто не решился остановить его. Он шел сквозь толпу и все расходились от него, как от прокаженного. Он открыто смотрел на них, стараясь получше запомнить этот момент. Нужно было все хорошенько запомнить, потому как именно этот момент придет к нему на помощь, когда тоска и боль схватят сердце и он начнет жалеть о том, что сдался так легко, ведь все они были настолько слабыми, что готовы были поверить в него вновь, если бы только он захотел. Но он не хотел. Он освободил их и освободился сам. Ему не к чему это бремя там, куда он намеривался.
На улице, один за другим, незаметные и безмолвные, к нему присоединялись стражи. Они не понимали, что произошло, но Изоргур не собирался им ничего объяснять. На все их вопросы он отвечал одинаково, несколькими вкратчивыми жестами обозначавшими: «иди за мной». Когда их набралось четверо, он велел привести остальных и встретиться всем на условленном им месте.
Через несколько часов, Изоргур был уже совсем рядом со своей целью. По обе стороны от него шествовали его последние и самые верные слуги – все семеро знали куда ведет этот, быть может последний, путь. Немощный старик брел к неширокому перекрестку, который давно уже ожидал его прихода. Странное чувство заполняло все его сознание. Казалось, что именно сейчас он почувствовал себя по-настоящему старым, по-настоящему уставшим от всего, что только было в его жизни. Картины прошлого смазались и ему вдруг подумалось, что именно так наверное раньше чувствовали себя люди, когда смерть, вот-вот должна была забрать их. Он ухватился за эту мысль и еще раз погрузился в поглотившие его ощущения отрешенности и забвения. Покой и безразличие. Он слишком долго задержался на этом свете, слишком много сделал: гораздо больше, чем ему было отмерено судьбой. Истома и удовлетворенность разлились по всему его телу, а где-то рядом с ним, тем временем, незримо, в воздухе витала смерть. Она лишь вскользь дотрагивалась до него своими черными пальцами, протягивала к нему свой отвратительный язык в жадной попытке почувствовать вкус его агонии, обвить его своими щупальцами, обездвижить, насладиться его последними страхами и перетомившимися соками. И он почти слышал шелестящий звук её убаюкивающего голоса, твердившего ему на ухо: «Изоргур, Изоргур...». Но как бы она не старалась, она так и не могла поглотить его, упираясь в непроходимую оболочку бессмертия. Он все еще дышал, а сердце отдавало в груди тихим ровным стуком, не смотря ни на что. «Ты совсем выжил из ума, старик», – проворчал он вслух, обращаясь к самому себе. Он так и продолжал делать один за другим маленькие шажки в направлении таинственного источника, в котором уже пропали двое его соратников. Окружающий мир стал быстро наполнять его внутренними силами, словно жидкость наполняет сосуд под большим напором и он почувствовал, как возвращается к реальности из ласковых, но ненадежных объятий смерти, не способных удержать его уставшую душу. Краски настоящего стали сливаться в неразборчивое месиво ярких пятен закружившихся вокруг него неудержным вихрем. Он почувствовал, как в последний раз уносится куда-то прочь по воле судьбы, в один из тех уголков далекого прошлого, где будущее еще казалось прекрасным сном. Тело его стало легким и свободным. Он воспарил над своей вечностью и поддался дуновению истории уносящей его прочь из этого времени. Его конечный пункт назначения оставался где-то очень далеко позади и он направился к нему по воле судьбы и времени. Его тщедушная фигура исчезла, растворившись в утренней дымке без всякого следа. Стражей так же больше здесь не было. Вместе с ними пропал и источник. Негодяев не всегда наказывают люди, но вот время и судьба: воздают всем по справедливости. Время и судьба должны были стать их судьями.

Наша жизнь во многом напоминает берег бушующего океана. Чего только не вынесет бурными водами жизни на чистые берега нашей судьбы. Разнообразный лом и мусор, целые корабли, клады, бутылки с сообщениями, мертвых животых, или же совершенно неожиданно оказавшихся в это время и в этом месте людей. Все это может преподнести нам необъятная пучина жизни, причем именно тогда, когда мы этого совершенно не ждем. Так много мимолетных возможностей и так много испытаний только для того, чтобы понять, что истинная ценность жизни состоит из тех мелочей, что, как и морские камни на пляже всегда остаются с нами, в любой шторм, в любую непогоду. И чтобы не вынесло на поверхность из богатого и великого океана жизни, все что нам нужно уже у нас есть. Можно прожить всю жизнь, ожидая от океана великого дара, лишь для того, чтобы в самом конце познать эту простую истину.
Тия стояла на берегу океана, размышляя над превратностями судьбы, когда далеко впереди показлось две очень знакомые ей фигуры. Она еще не видела лиц приближающихся незнакомцев, но уже чувствовала то сердечное волнение, когда ждешь встречи с горячо любимыми людьми. Вскоре она могла хорошо их видеть и, по вымученным лицам и уставшей походке она поняла, что её родителям досталось в этом тяжелейшем походе не меньше чем ей. Они пришли в эти земли гораздо позже и пути их пересеклись только теперь, когда Тия уже как два дня назад покинула поселение Тео-Луна вознамерившись проделать обратный путь домой. Завидев своих детей целыми и невредимыми, бедные родители погрузились в долгое ликование и восторг, не веря своим глазам и поминутно восхищаясь тем, как же изменились их чада. Этот восторг и почти детский лепет продолжался еще очень долго. Решив, что кипучий океан мешает ходу обоюдных рассказов и повествований от пережитых впечатлений, все четверо отступили в лес, пока природа не раскрыла перед ними одно из своих уединенных убежищ.
Вилем увлеченно игравший на лугу, подполз на коленках к необычным кустам и дунул на забавный цветок, частички которого тут же разлетелись во все стороны. Одна из них подхваченная дуновением ветра, понеслась вверх прямо в объятия обжигающих лучей полуденного солнца. Эта крошечная частичка устремилась прочь взмывая в небеса, оставляя позади себя идиллическую картину счастья и абсолютной завершенности. Оставшиеся внизу Вилем, Тия, а так же Эрван с Неей становились все меньше и меньше. Все предметы с такой высоты казались бесконечно маленькими и крошечными пока совсем не слились в едином фоне бескрайних буйных лесов растянувшихся на многие километры отсюда во всех направлениях. Этот очередной день пути, обещал быть долгим и счастливым, потому что семья, наконец-то была в сборе и ничто не могло остановить их на пути домой.





Июль 2012