Один из дней, в гостях у матери...

Из цикла "Почти дневники..."

Я пишу о нашей Матери!... - женщине, с изломанной судьбой, родившей и воспитавшей нас, - своих шестерых детей!
За глаза, да и в лицо её осуждали соседки... - нимало не стесняясь они говорили,  что лишь недалёкая женщина решилась бы нарожать столько ртов...
Злясь на соседок, я не понимала, отчего мама  никому не возразит, не вступит в пререкания, а выслушав очередную "проповедь", идет дальше.
Мне всегда хотелось защитить свою мать, но в нашей семье было так: когда говорят  взрослые, не вмешивайся, пока тебя не спросят.

Мамы нет с нами уже очень давно, а  боль утраты всё еще тревожит сердце.
Вспоминая Её, я всякий раз будто бы вновь оказываюсь во времени, когда можно  говорить с Нею, слушать, обнять!...

***************
 
После рождения дочери Наташи мы уехали из города, где я родилась, выросла и вышла замуж.
В памяти осталось, как груженный вещами грузовик, медленно сдает назад, выезжая из проулка. Мы с детьми  в кабине того грузовика и мне видно, как мама идёт за машиной и плача, крестит нас.
 
Сильно скучая по маме, я раз в три месяца, ездила к ней вместе с детьми.
Преодолев  два горных перевала  в душных и воньких автобусах, измученные дорогой мы "вползали" в квартиру, где прошло моё детство, и где никогда не запиралась изнутри входная дверь.
Мама выходила из зала, где обычно занималась рукоделием и всплеснув руками от удивления и радости, говорила нараспев: "Ой, да кто ж это к нам приееехаал!...". Всплакнув, она обнимала нас, а я, слыша родной голос, забывала об  усталости, жаре, зловонии в автобусах... - обо всём! 
Мы все радовались встрече и садились пить чай!
 
Гостили  два-три дня!... - я, как губка впитывала мамину любовь, которой мне всегда не доставало в детстве.
Много говорили!... - мама вспоминала, какими смешными мы были  и отчего тому, или иному из нас, было дано его имя.
Мама говорила, а я - слушала!...
 
- Так ты младшего брата в честь своей первой любви назвала?!... 
Для меня это было откровением и пытаясь отстоять свою версию, я спорила:
- А помнишь, как я прибежала из интерната, к тебе в больницу и ты, в окно, показала мне брата?...
Мама улыбается: — "...я, доня, все помню!... - ты стала просить, чтобы я назвала брата Алешей, а я вспомнила свою первую любовь, которого тоже звали Алексеем. Вот так наши желания и совпали."
Мы с мамой любили разговаривать подолгу и порой, наше общение завершалось далеко за полночь.

Утром следующего дня, мы  идем на базар  за продуктами, - сегодня за всё плачу я и мама это знает, хотя и не приветствует.
Я беру маму под руку и с нежностью прижимаюсь щекой к ее плечу, а она, отвечая на приветствие проходящих мимо людей, не скрывает своей гордости за взрослую дочь.
Базар шумит и пахнет специями, среди которых особенно ярко звучат ароматы кинзы, райхона (базилика), укропа и ранних, выращенных в теплицах, помидоров.
 
Мне хочется побаловать свою мать вкусностями к чаю. Мы идём вдоль рядов, где в горках, похожих на пирамидки, ссыпаны для продажи  прозрачный, цвета янтаря изюм и рядом, горка черного изюма, с сизым налетом. Следом, - пирамидка из кураги, красивая и чудно-пахнущая, а за нею, горка грецких орехов, очищенных от кожуры. Берем всего по немногу.
 
В мясных рядах нарублены на любой вкус и красиво подвешены за крючки, кусочки говядины.
Мама  редко покупает мясо на базаре, но сейчас я настояла и она берет палочку, что висит тут же, поворачивает  кусочки и осматривает их со всех сторон.
Мясо свежее, с небольшой прослойкой жира и очень красивое!
Выбрав  кусочек грудинки на борщ и показав на него продавцу, мама говорит: "Взвесьте мне пожалуйста на рубль...".
Берем мы больше, да и продавец отпускает нам  с "походом", (лишку) - с первым покупателем так поступает на базаре каждый продавец, а мы у этого торговца, сегодня - первые.
Мама бережно заворачивает мясо в прихваченный с собою, стиранный-перестиранный, целлофановый пакетик и кладет в сумку.

Теперь, мы идём  к рядам, где продают сердце, печень, почки... - все это когда-то стоило копейки...
Мама набирает в кулек всего понемногу и кладет на весы... - в продаже есть и обрезное мясо, значит будут отменные пирожки*, или беляши.
Уложив  продукты в авоську, мы отправляемся к овощным рядам, чтобы  купить лук, морковь, картофель...
Ко всем продуктам мама относится с большим уважением. В нашей семье не принято выбрасывать еду... — сказывается  сиротское, голодное детство мамы и её пребывание в детском доме.*

С базара, мы несем домой две полные авоськи продуктов и  говорим без умолку.
- А расскажи, как ты отвоевала нашу квартиру у горисполкома?... - прошу я, хоть и   слышала эту историю, не одиножды.
Мама задумывается... - а давай, я расскажу тебе как помогла другой многодетной семье... - там, в кибитке, которая вот-вот завалится, не лучше нас жили...
Заметно, что рассказывая, мама заново переживает прошлое.

- Он таджик, а она, с Украины, - из раскулаченных, потому-то здесь и оказалась. Детишек у них - семь душ, а живут в ветхой кибитке!... 
Так вот, когда мы квартиру получили, она пришла ко мне и попросила помочь.
Я сфотографировала у заваленной кибитки  ту семью с ребятишками, а когда фотографии были напечатаны, написала и отправила письмо с фотографиями в Москву.
Когда писала письмо о том, как живет та семья, подумала: "Ну матушка, доиграешься... — в прошлый раз с рук сошло, - теперь, навряд ли...".
 
А ведь когда я в первый раз написала письмо в Москву, - ко мне приехали!...  Пугать стали, что посадят в тюрьму... - я, дескать, самого Хрущева беспокою - письма ему пишу!...
А я им копию письма из Москвы, где черным по белому: - "В недельный срок выделить семье из семи человек, гражданки такой-то, трехкомнатную квартиру.".  Они и "умылись"!...
Мать весело смеется, смеюсь и я, так как очень хорошо помню тот день. 
Заодно и вспомнилось, как сильно испугалась я тогда, когда наша соседка Антонина, по прозвищу "Говорю-говорю", стала кричать: - "Беги, девка, домой, там твою мать на черной машине приехали забирать!...".

Наша память, удивительная "субстанция", - начинаешь вспоминать что либо и с готовностью открывает "Она" тебе свои ящички, выдавая все, что до поры, до времени надежно спрятала.
В памяти всплыли страх и отчаяние минут, о которых я совсем было забыла, а теперь вот, пока мы с мамой говорили о том, КАК она получала те долгожданные метры жилья, вспомнила.

Я уже писала о том, что в Таджикистан мама попала  потому, что была дочерью купца первой гильдии. Её и многих других, после окончания срока ссылки на Урале и реабилитации семьи, отправили в Таджикистан еще во времена правления Сталина.

Но вот к власти пришел Хрущев и управляя  страной, - осудил "культ личности Сталина". Тогда же стали строиться дома для людей, позже, называемые "хрущевками", в которые расселялись  жившие в бараках, кибитках, землянках, семьи. Таких  семей было много, но выделить жильё нашей семье, почему-то никак не могли.
Вот поэтому мама написала лично Хрущеву и отправила  письмо в Москву вместе с фотографиями, на которых было видно, как живут в девятиметровой комнате, с  полом из кафеля семь человек, пятеро из которых, дети.

Спустя какое то время, в горисполком нашего города  пришло  предписание из Москвы, где говорилось, что в недельный срок, с момента получения данного документа, семье должна быть выделена трех-комнатная квартира.
Копию предписания получила и мама, а когда к нам приехали представители горисполкома, с тем, чтобы предупредить мать об ответственности "за беспокойство  должностного лица", - показала ту копию и спокойно смотрела, как важный дяденька зачитывает ее.

В тот день, вместе с другими "государственными людьми", у нас были ещё две женщины и я хорошо запомнила лицо одной из них. Возможно, женщина осталась в моей памяти  из-за ярко накрашенного рта, и  приторно-сладкого запаха духов...   
А тогда, я подбежала к матери и обняла её, а она легонько похлопала меня по спине, успокаивая.
Да, что и говорить - страху мы тогда, натерпелись!... Маму через неделю увезли в роддом, где раньше времени, она родила брата Лешу.
Переезжали  мы без нее... - исполкому надо было отчитаться, что семья заселена в срок.

К внутренней отделке помещений, в доме, где нам выделили квартиру, ещё  не приступали, однако, ордер выдали несмотря ни на что!...  - выполнили указание свыше!
Полы и оконные рамы были наспех выкрашены коричневой краской, которая никак не хотела сохнуть, и войдя в прихожую, я  поскользнулась на непросохшей краске, как на скользкой глине.
Воды, газа и электричества в квартире  не было, не подключили... - мы оказались первой семьей, ступившей на порог не сданного в эксплуатацию дома.

Все это я вспоминаю, пока мама рассказывает про  женщину, которой она помогла.
- Они ведь, тогда, получили квартиру и потом, эта женщина приходила опять и приводила других, чтобы я им также помогла.
- И ты помогала?
- А куда бы я делась — они же неграмотные, а у меня целых три класса образования...
Мама отмечает факт об образовании, с  гордостью, будто бы речь идет не о трех классах начальной школы, а об университете. Меня так трогает рассказанная ею  история, что свободной от авоськи рукой, я обнимаю маму.

Мы заходим в гастроном, чтобы  прикупить недостающие продукты и занимаем очередь в молочный отдел. 
За нами, также занимают очередь и мы отходим, чтобы не мешать другим.
Мать здоровается с женщиной, что заняла очередь за нами и та, не ответив на приветствие, громко произносит:
- Валя, ты когда мне долг отдашь!?...
От неожиданности, мама вздрагивает и буквально съеживается, а я, видя её реакцию,  спрашиваю:
- Сколько ты задолжала, мама?...
- Рубль... - чуть слышно отвечает она.

Я отдаю  железный рубль маминому "кредитору" и та, забирая  монетку, улыбается, обращаясь ко мне:
- Лорочка, а ты меня наверное и не вспомнишь?...
Не отметив ожидаемой реакции, она добавляет:
- Я в детском садике, была твоей воспитательницей... - ты молоко не любила и не пила его, даже если тебя заставляли.
Я смотрю на женщину, что минуту назад  унизила мою мать и отвечаю:
- Вас, я не помню.

Мама старается улыбнуться, но губы, на её без кровинки, лице, дрожат...
Ей трудно справиться с собой и она еле слышно шепчет мне:
- Прости меня за этот позор, доню, я заняла рубль до получки и не успела  отдать...
Обнимая маму, я не шепчу, а чтобы слышала очередь говорю намеренно громко:
- Тебе не за что извиняться мама, такое случается со всеми, а вот  женщине, очевидно, захотелось обратить на себя внимание и это у неё получилось!...

Так и не купив ничего, мы выходим из магазина.
Настроение испорчено, мама подавлена и я чувствую, как снова и снова, она "прогоняет" в памяти все, что произошло в магазине.
Мне до слез жаль маму, но я ничем не могу ей помочь... – это ее боль. 
Изредка, мама поглядывает на меня влажными глазами, и чтобы не заплакать, пытается улыбнуться.
Мы молча идем домой...

2013 год.

На фото - мама, с братом Женей на руках.

* Рассказы моей матери - http://www.proza.ru/2012/01/29/136
* Пирожки - http://www.proza.ru/2012/04/24/1798