Санька при дворе князя Владимира. Глава 38

Глава 38

Где Санька путешествует на Дунай

И всё-таки Мстислав больше похож на своего отца, чем Ярополк. Младший брат более порывистый, горячий, в чем-то непримиримый и жёсткий. А старший... Я дивился благой энергетике, которая исходила от него. Пожалуй, даже сильнее, чем от самого Мономаха. Военачальники нашего огромного войска то и дело подъезжали, чтобы посоветоваться с ним или просто пообщаться. Каждого он встречал доброй улыбкой, ободрял словом или рукопожатием. Ни разу я не заметил, чтобы Мстислав был раздражён или мрачен.
Мы проезжали по цветущим южным землям, где все нас приветствовали и где русских явно уважали. Живущие здесь люди быть может не напрямую подчинялись Мономаху, но при одном упоминании его имени расплывались в улыбках. Потому что знали, что князь киевский добр и справедлив.
Несмотря на раннюю осень, жарко было как летом. Я с удовольствием рассматривал пёстрые наряды и смуглые лица местных жителей. Кровь у молдован и румын явно бурлила сильнее, чем у русичей — это было видно и в одежде, и в движениях, и в горячей торопливой речи. Однажды нам посчастливилось остановиться вечером возле крупного селения — для войска устроили самый настоящий праздник, с танцами и угощениями. Быстрый ритм барабанов, цимбал - струнных инструментов, немного напоминающих гусли, а также вой румынских волынок-чимпоев будоражил кровь — эмоциональные южане танцевали, взявшись за руки, всем селом. То выстраивались в линию, то разбивались на два «противоборствующих» отряда, то образовывали хоровод. Очень они нас порадовали и отвлекли от страхов.
Впрочем, я подметил, что уже устал бояться. По ходу дела, я становлюсь настоящим профессиональным воином. Не потому, что я как-то круто научился владеть мечом или стрелять из лука. Нет, просто нервная система уже отказывалась реагировать на все эти угрожающие смертью походы. Опасность стала обыденностью. Думаю, в этом и есть секрет всех спецназовцев, которые угрожающе врываются в самый эпицентр событий в своих чёрных масках. Всё дело в том, что люди, редко сталкивающиеся с опасностью, в такие моменты цепенеют, а спецы тупо работают, без лишних эмоций...
Ехать до Доростола было около недели, он располагался сразу за Дунаем. Я, если честно, чувствовал себя несколько неловко. Всё-таки, мы ехали сражаться с греками, братьями по вере, людьми культурными и, как мне казалось, весьма гуманными. Да и сам характер нашего похода казался мне... немного оккупационным. В самом деле, ведь никто не звал нас в одну из частей Византии...
Впрочем, Мстислав достаточно быстро развеял мои сомнения. Во-первых, я забыл о том, что в то далёкое время ещё не были столь жёстко зафиксированы границы государств и сферы влияний. Не было колючей проволоки, перепаханной нейтральной полосы и пограничников с немецкими овчарками. Вместо этого действовала система «дед Митяй когда-то говорил, что вон там Греция». Если брать Болгарию, то эта славянская страна была настолько родственна Руси, что жители этих двух стран вполне могли понимать друг друга без переводчика. Были похожи традиции, церковные обряды, одежда. Да, в Болгарии есть южный колорит, но по сути это братья русского народа, хоть и с толикой крови кочевых народов.
...Отношения стран не всегда были простыми — русский князь Святослав до Крещения Руси завоёвывал столицу этого государства. А правители Болгарии долгое время тешили себя имперскими амбициями — царь Симеон даже претендовал на византийский трон.
- Но сейчас всё это в прошлом, - Мстислав задумчиво покачал головой, - сегодня дунайские славяне унижены, не имеют своих прав, бедны и разрозненны. Они видят, что император Алексей считает их слугами греков. Византия пришла на эти земли силой — Василий Болгаробойца после победы над болгарским войском приказал ослепить пятнадцать тысяч ратников. Оставил лишь по одному поводырю на сотню воинов, - тут Мстислав передёрнул плечами, словно пытаясь отогнать неприятное воспоминание, - да и тот поводырь был с одним глазом...
Меня тоже немного замутило от этого рассказа:
- И что, у них там в Византии так принято? Такие порядки? Вроде такие образованные, культурные...
- Образованные — значит образ Господа носящие, смиренные и братолюбивые, - назидательно молвил молодой князь. - А у них с этим проблемы. Вон, когда патриарх Константин в чём-то провинился перед императором, его исполосовали воловьими жилами, потом отвели в храм святой Софии и били по лицу пред всем народом, посадили на осла и заставили держаться за хвост. Милые привычки, не правда ли, Санька? - горько усмехнулся князь.
- Да уж, милейшие... - протянул я, пытаясь представить, чтобы нечто подобное вытворял бы Мономах или кто-то из его сыновей.
- А великий царь и автократор Ирина? - продолжал Мстислав. - Вроде к священникам и монахам благоволила, а собственного сына ослепила, чтобы править не мешал. Так же Андроник. Помогал бедным и приструнил хищников вельможных, но удавил собственного племянника, чтобы на трон взойти. И ослепил собственного зятя, когда заподозрил в измене...
- Странные дела... - только и смог выдавить я.
- И не говори, Санька, - печально вздохнул князь. - А знаешь, как в Византии подписывали решения о массовых казнях или иных жестокостях?
- Откуда ж мне знать, князь? - я пожал плечами.
- По внушению Божию, а не по приказанию державного и святого государя... Мол, это сам Христос Господь решил, а они тут так, сбоку постояли...
Мы вдвоём надолго замолчали. Я вдохнул тёплый южный воздух, напоенный ароматом сладких фруктов, разогретой травы, терпким запахом лошадей и кожаной сбруи. Хорошо! Так хочется расслабиться и ни о чём не думать. Но я стараюсь всегда следовать завету, услышанному в детстве: «Орешек знаний твёрд, но раскусить его должны мы».
- Отчего так? - стал размышлять я вслух. - Вроде Христа приняли в Византии, уверовали, храмы красивые строили...
- А всё очень просто, - неожиданно прервал меня Мстислав, - там цари стали в дела духовные вмешиваться, да по своему усмотрению всё решать. Вот и докатились до жизни такой, поскольку не слушали святых, царей обличающих необоязненно... Ежели в первые века империи священники на своих дворах преступников от суда властей спасали, да исправляли их затем любовью и молитвой, то потом, царскими усилиями, стали рвать ноздри несчастным,  прикрываясь именем Господним...
- И разрыв с западной церковью тоже повлиял, - добавил я неожиданно для себя. - Осыпали друг друга анафемами, а всё из-за чего? Из-за того, что одни используют квасной хлеб для Причастия, а другие — пресный? Нет, Христос этому не учил...
Мы помолчали немного, затем Мстислав рассказал о том, что болгары не раз просили покровительства русского князя, будучи притесняемы греками. Нарушить сложившийся паритет с Византией великий князь решился не сразу. Две страны связывало друг с другом очень многое — Русь получила крещение от умирающей империи, да и Мономах по матери был связан родственными узами с правящей династией страны. Но постепенно «греческие мерзости» вынудили князя к активным действиям. А тут и случай помог — сын царя Диогена, убитого заговорщиками, попросил защиты и поддержки, а потом и вовсе стал зятем.
- С тех пор мы улыбаемся друг другу во дворцах, а на Дунае войну ведём, - подытожил Мстислав. - Нас там охотно принимают, а греков — не очень.
Я задумался над тем, что России в скором времени придётся пройти очень похожий путь. Власти Святой Руси почитали Христову правду, привечали нищих и убогих и даже боялись казнить преступников. Владимир Красное Солнышко, когда греческие епископы настаивали на том, что казни необходимы, заявлял: «Бога боюсь». И этот завет знаменитого предка исполнялся достаточно долго...
Но потом скромный свет неземной правды застило сверкание идеи Империи. Царя начали обожествлять, а в церковное сознание стали внедряться всяческие чужеродные жестокости. Закончилось всё Петром I, который повелел священникам доносить о том, что они услышат на исповеди...
Думаю, именно с этого времени Россия была обречена, так же как некогда и Византия, в которой роль Петра I исполнил император Юстиниан. Он столь активно вмешивался в дела церкви, что «отформатировал» сознание церковных предводителей, а вместе с ними — и всего народа. Вместо доброты и всепрощения народные массы, а с ними и будущие властители усваивали, что именем Бога можно казнить и пытать. Естественно, что ложная идея не смогла крепко объединять довольно-таки разношёрстное по этническому составу государство...
Наш разговор занял день до вечера. Но и когда день закончился, я не мог успокоиться и всё размышлял, ломал голову. Южная ночь пела миллионами цикад, звезды мерцали в бархатном небе, а я жёг нервные клетки. Вот неразумное существо человек! Если бы мы умели впитывать гармонию окружающего мира... Так нет же — нам всё время нужно самим себе испортить краткое время пребывания на Земле. Наконец меня потянуло в сон. Смыкая очи, я подумал, что завтра к вечеру, пожалуй, окажусь на территории той самой, великой и могучей Византии...

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/05/21/1164