Последняя страница

Первый камушек глины, что бросил я в могилу друга юности своей,  глухо ударившись о крышку гроба, рассыпался на мелкие кусочки. Бросив ещё две горсти земли, перекрестившись, я подал руку сестре: тесно на краю могилы, много людей хотят землицы бросить достойному человеку, да ещё так рано, в муках ушедшему. Вся в чёрном, жена друга, уже не плачет, выплакалась за время долгой болезни мужа. Её, полуобняв, поддерживает сын .
        Мы  с сестрой стоим в сторонке:
               -  Он же твой одноклассник?
                - Да.
              - Вроде как ухаживал за тобой в школе?
               -Что ты! Не было ничего. Да на такого парня все девчонки                заглядывались, одни кудри светлые чего стоили да глаза голубые.      
              - А почему же я запомнил, что к тебе он не равнодушен был?               
            Долгая пауза. Присели на скамеечку у могилки в сторонке, руки платочками оттираем. Друг ещё один детства подходит, обнялись,  разговорились. О том, о сём, не сговариваясь, перешли на внуков: надо же о чём-то светлом поговорить, что ещё есть в жизни.
   - Идём с Данилкой мимо детского садика, я его спрашиваю: «Ну что, Данилка, не хочется тебе в садик, с ребятами поиграть?-
          - Нет, дед, для меня это перевёрнутая страница.
         -  Вот оно как! Я  думаю, что он маленький, а он уже страницы переворачивает!
        Я  слушаю друга, а сам не перестаю думать: «Я -  то откуда знаю о Татьяне с Петром ?»  Сестра видит, что я мучаюсь воспоминаниями:
               - Да чего уж теперь….. Года два назад встретились с ним случайно на улице, разговорились. Он мне и сказал, что всю жизнь любил и любит только меня…. Всю жизнь молчал, ни намёка, ничего, и тут такое!
 А я вспомнил…
        Солнечный январский денёк. Мы пришли с Петром на Сакмару рыбачить. Зимняя рыбалка  удочками тогда редкостью была в наших местах. Приспособлений сверлить лунки у нас не было, и долбили их мы ломом. Лёд метровой толщины продолбить, требовалось немало усилий. Грохота было - на всю Сакмару. Ну какая рыба клюнет после этого? Сидели мы часа три - ничего, Пётр взял ружьё, да как шарахнет в лунку из обоих стволов: «Молчишь? Ну и молчи! На то ты и рыба!  Я, Иван, тоже, как рыба, молчу. Люблю твою сестру, сколько себя помню, а молчу».
 Так и промолчал…, Всю жизнь, почти…Сестра рано вышла замуж…. А Пётр слов на ветер не бросал.
Петру  лежать теперь на кладбище, а любовь его, первая, школьная, перекрестившись, поклонившись ему, уходила  к машине, где ждал её муж. И какая-то пелена всё ещё застилала и слезила ей глаза, в которых вроде бы и вина была за  несостоявшееся счастье. А боль в сердце, горечь, отчаяние в душе от  непоправимости    произошедшего останутся теперь  надолго. Нелегко  перевернуть страницу жизни,  тем более что их, страниц, становится всё меньше и меньше.
           Пётр перевернул последнюю.