Памир - ущелье Занг

      .   Южный склон Дарвазского хребта - 1958

         Машина то и дело крутилась на  поворотах Калайхумбских серпантинов. Это был спуск в долину реки Пяндж после Хабу-рабатского перевала в 4 000 м.  Глядя за борт грузовика, можно было где-то там,  далеко  внизу, увидеть ленточку реки.  И  казалось, что мы никогда  не  преодолеем   эти горные винтовые ступеньки, проложенные руками людей для того, чтобы можно было спуститься по почти вертикальному склону хребта на дно ущелья, по  которому катит свои священные воды Пяндж.    
        Но горные  водители - это  своего  рода виртуозы.  Они  интуитивно  чувствуют дорогу - каждый её поворот, когда  даже  вообще  ничего  не  видно. У нас замирало сердце, когда мы, глядя через край нашего грузовика, старались посмотреть вниз. Однако  наш  водитель, конечно же, доставил нас живыми и невредимыми в городок  Калай-Хумб.  Это районный центр Западного памира. Красотища кругом невообразимая.
        К тому же, геология мелового периода Западного  памира,  по  долине  реки  Пяндж,  является  настоящим  наглядным  пособием  для  людей,  изучающих  историю  развития  нашего  континента, географию  и  естествознание  вообще.  Здесь  можно  видеть  сбросы, складки материнских горных пород удивительной  конфигурации,  разрывы  целых  хребтов.  Интересно,  что  слои  складок  окрашены  во  все  цвета  радуги.  Шоколадные  глинистые  прослойки  на ощупь гладкие, скользские. Их так  и  хочется  лизнуть,  попробовать на вкус. 
       Рядом  клокочет  река.  Люди  передвигаются  как-то плавно, тихо.  Никакой  беготни, громких  разговоров.  Всё  громкое  поглощается окружающей вас атмосферой.  Таким образом высота  говорит  сама  за  себя.  А перепад высот ещё более  сгущает это ощущение. Ведь  с  перевала  спускаешься  на  высоту, примерно,  равную  одной  тысяче  семисот  метров. Страшновато!
       Но все спускаются, и мы спустились туда, чтобы  снова  потом  подняться  на  ту  же высоту, но  только  в  другом  месте и уже пешочком. В то время мы изучали растительность южного  склона  Дарвазского  хребта.  В данном  случае  нам  предстояло  познакомиться и изучить  растительность  одного  из  районов  этого склона,  поднявшись  туда  по  ущелью  "Занг"(на высоту 4 000 м). Кишлак,  расположенный  у  начала  ущелья,  назывался  также.  Оттуда  мы  и  должны  были  отправиться вверх.  Наняв  трёх  ишаков,  лошадь,  мы  погрузили  на  них  своё снаряжение, кроме  личных  рюкзаков,  и  отправились  по  заданному  маршруту.  Мы – это  наш  руководитель -  педагог  Н.П. Акульшина  и группа студентов (Тоня, Лера, Элла, Мила, Мирзо, Ахмад и Бобокалон).  Мы все были  полны  решимости  выполнить  поставленную  перед  нами  задачу. Однако, из головы не выходило предупреждение  старейшин кишлака. Они, узнав  о  нашем маршруте, закачали  головами и сказали, что  туда  идти  нельзя, что  там  нет ни  дороги, ни  тропинки,  что  это вообще  очень  опасно  и  особенно сейчас, в  это  время  года. Был уже конец июня, но  на  склонах гор  лежал  снег. Это как-то тревожило и беспокоило слегка. Но только слегка. Правда, в народе  говорят, что всё надо испытать на себе.  И  конечно же, наша  экспедиция  должна  была состояться.  Мы  не могли  сорвать  план  намеченных  маршрутов.
       Что ж, пошли так пошли.  Пока  подъём  был  боле-менее  терпимым - пологим, если можно так назвать склон  под сорок  градусов.  Всем  нам  было  даже  весело.  Мы смеялись над  собой, если вдруг кто-то  тяжело  вздыхал, останавливался  или  не так, как нужно, ставил  ногу и, как  следствие  этого,  камешки  начинали сыпаться  из-под  его  ботинка.  Ничего  нас  не  пугало, но,  когда  склон  стал  ещё  круче,  нужно  было  думать  не  только  о  себе,  но  и  о  том  чтобы  твой  камень  никого не ударил,  ни  в  кого  не попал. И это  одно  из  правил  безопасности  таких  восхождений.   Всё бы  ничего, но  нас  поджимало  время. В  горах  темнеет быстро  и  поэтому   нам нужно  было  спешить.  А  как?  Мы  же  шли  фактически  без  дороги.  У нас  была  только  карта и больше  ничего.  Мы шли - подымались, стараясь придерживаться карты. Тяжело, очень тяжело, но идём.  И  тут  начали  бунтовать  наши  ишаки  (ослы).  Они  не  хотели  подниматься  ползком -  их  маленькие  ножки  скользили по склону.  Они  не  понимали,  чего  от  них  хотят эти  непонятные,  какие-то глупые, молодые  люди.  Да, вообще - то,  этим  неприхотливым  животным  можно  слагать оды, ведь они очень выносливые. И нас,  впоследствии, не  один раз  выручали. В частности, это касается  меня лично.  Когда  однажды  я оказалась в  очень затруднительном  положении, так как тропа, по которой  мы  шли, обрывалась и даже ногу поставить было негде,  мой  ослик спокойно пронёс  меня,  через  это  непроходимое  место,  ступая  своими  тонкими, но сильными,  ножками.  Правда, это  были  уже  другие  ослики.   Здесь же  они,  бедные,  почувствовав опасность (в отличие от нас), не хотели идти.  Пришлось их тянуть за верёвочку на шее (не то что подстёгивать).  А они этого совершенно не переносят. Пришлось  каждого  осла  толкать, в  полном  смысле  этого  слова.  Это  делалось  вдвоём:  один  впереди  тянет  и уговаривает, а другой толкает сзади.  Я  помню, как  Лера, упираясь  головой  в  бедро  ослика под хвостом,  кулачками  своих  рук  колотила  его  по  заду, как  будто  перед  ней  висела  боксёрская  груша. 
         Но всё-таки  мы  поднимались  -  шаг  за  шагом.  Люди всё могут стерпеть, а вот животные нет. Один  из  ишаков упал и  покатился.  Элла, стараясь  как-то  его удержать, сама  подскользнулась  и  тоже  покатилась  вниз.  Глянув  назад,  я  увидела, чуть левее, раскрытое жерло ледника-снежника.  Это,  конечно,  не ледник Федченко, но  попасть туда  означало  смерть.  Он  протянулся  вниз  не  меньше, чем  на сотню метров.  Вот  к этому  леднику  и  съезжала  на  "пятой  точке" наша  Элла.  Дважды прыгнув, я  оказалась  на спине, но рядом  с  ней.  Не  понимая,   как это произошло, но я  успела  схватить  её  за  руку,  а  она,  поднявшись  на ноги, отряхнулась,  и,  как  ни в чём  не  бывало,  произнесла: "Надо  же!" Только едва подрагивающие губы выдавали её состояние.             
          Вот и отдала я свой долг (мне ведь тоже жизнь была дарована).  Так думается сейчас, а  тогда  мы  ни  о  чём  даже  и  не подумали, не успели подумать, некогда  было.  Живы  и  ладно,  все в сборе.  Надежда  Петровна была в этот момент уже намного выше нас по склону и ничего этого не увидела.  А мы ей так ничего и не рассказали даже потом уже, чтобы не волновать.  Она и ребята в это самое  время пытались поймать лошадь, которая посмотрела на нас и, наверное  подумав, что  с такими  дураками  и  совсем  пропасть  можно,  помахала  нам  хвостиком.  На её же  спине были  почти  все  наши  продукты.  Таким образом, исчезла лошадь, и исчезли  вместе с ней продукты.  И у  нас  осталось только масло топлёное да мука,  из  которой  мы  должны  были  печь  лепёшки (нон). И мы потом, после уже, их испекли, но лепёшки были не  съедобны,  так  как в муку попал керосин, находившийся на спине  ишака.  Он  же  падал  и  керосин  разлился.  Но возвратимся к восхождению.
          Итак, наши животные, поднимаясь, выбились из  сил. И это произошло не только с ними.  Мы сами тоже еле передвигали  ноги.  Особенно было  очень тяжело  Лере и Элле.  Они ж девочки, выросшие в городских условиях, не обладали достаточно  физической закал-кой, какая  нарабатывается  у  деревенских девчонок, которые  с  детства  работают  на  приусадебных  участках  наравне  со  взрослыми.   
          Но, а для чего нужны друзья?  Дружба и проявляется  именно в таких  трудных  ситуациях.  Помогая  им (держа буквально за  руку), мы всё-таки одолели этот  почти  вертикальный  подъём.   Повторяю  ещё  раз,  что  это  произошло  только  благодаря  сплочённости  и  дружбе.  Нас  ведь  с  детства так воспитывали  в школе,  дома.  Все  помогали  друг  другу,  а  особенно  наши  мужчины – мальчики.  Никто  не  ныл, не  ругался,  не  стонал, не ехидничал.  Мы только подтрунивали друг над другом.  А это стоит дорогого.  Старики-таджики, что предупреждали нас об  опасности задуманного  путешествия, были правы. Но только они не учли, что дружба между нами всё может прео-долеть и  не даст  свершиться  беде.   
         И вот, несмотря  ни на что, мы  всё-таки поднялись на нужную высоту, разбили палатки, согрели чай, и ночь накрыла нас своим покрывалом.  Мы, хотя и устали, долго не могли  уснуть. Наши взгляды  притягивало  иссиня-чёрное  небо, которое казалось совсем рядом.  Звёзды  над  нами  светили очень ярко.  Каждая звезда была как бы сама по себе, приветствуя  нас. Такая красота звёздного неба бывает только в тех широтах и на такой  высоте.
         Можно бы, казалось, на этом и закончить рассказ о нашем восхождении, но расскажу ещё о том, как мы вышли из создавшегося положения,  лишившись  продуктов  питания.  Я  помню  об  этом  всю  свою  жизнь и сожалею, что  нам пришлось убить сурка.  Наши парни застрелили его,  а  он  был  такой симпатяга.  Ничего не подозревая, сурок стоял  у большого валуна столбиком на своих задних лапках и посвистывал.  Из-под валуна выглядывали ещё три мордашки.   Очень  жалко  было  их  всех. Они  ж  были не  пуганы  никем  и  ничего  не  опасались,  доверяя  окружающей  их  природе.      
          Я, конечно, потом  приготовила  жаркое  на  топлёном  масле.  Все, вернувшись с маршрута, уплетали приготовленную еду, как  говорят,   за  обе  щёки.  Я же смотрела  на  них,  и  видела  посвистывающего  рыжего  сурка,  но  голод  всё-таки взял своё, и я, пересилив  себя, съела  пару  кусочков.  По  вкусу  мясо  напоминало  курятину. Но только я успела подумать  об  этом,  как  началось  отторжение. Меня так полоскало, что  я  была уже ничему  не рада.  Продолжалось  это  все  пять дней, то есть всё время, пока мы находились там.  Вот  вам пример психологического  непринятия  организмом пищи, т.е. прямое   взаимодействие мозговых  центров  и  желудка.
          А  природа  нас  тоже  не принимала, поскольку  нанесён  был  ей ущерб.  Да, один всего сурок, но это ущерб.  Больше мы ведь сурков и не видели. Или они попрятались, или их вообще больше не было. В  общем,  на  пятые  сутки  мороз  окреп, выпал снег, и  нам пришлось спускаться  вниз, то  есть  уйти. Хорошо, что задание своё мы успели уже  выполнить .
          То, как  мы  спускались по  заснеженному  скользкому склону,  не  поддаётся  никакому  описанию. Однако и тут наша дружба победила.  Старики ж в кишлаке, увидев нас живыми и невредимыми,  только  качали  головами да благодарили  своего  Аллаха  за  то, что  "он  помог  нам".               
                ******          
                .