Запутанный детектив, фрагмент 41...

В.-В.
5 мая возле Москва
Фрагмент №41

Несмотря на полуденный зной, я нашел в себе силы и, вспомнив кое-что из того, чему нас учили, постарался. Я сделал такой вид, что любой прохожий любой национальности, француз, швед, мексиканец, араб или тунгус, мог сразу сказать, что вот стоит на парижской улице человек, который никогда не знал и знать не собирается никакого полковника Назарова: кто он такой? Хотя, если честно, мне и в самом деле было очень трудно придать своему лицу постороннее выражение. Будто я никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не видел этого прекрасно одетого господина.

- Так, очень хорошо, - сказал он. – Теперь, я думаю, вы можете меня опять узнать. Узнали?
- Нет.
- Но ведь это же я, Назаров!
- Какой Назаров?
- Прекрасно! Как вы быстро в роль вошли! Но все же это я. – И тут он внезапно отдал кому-то честь и на всю улицу закричал: - «Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза!».
- Ну? Теперь-то хоть вы поняли, что я – это я?
- Понял, но с таким трудом! Вы себе не представляете!
- Представляю… Ну а теперь… - Он сделал широкий приглашающий жест. - Мы зайдем с вами в подъезд вот этого красивого каменного дома.
- Зачем?
- Так надо.

Мы неспешным прогулочным шагом двинулись к подъезду, но вдруг полковник остановился. Должно быть, минуту он о чем-то раздумывал, потом сказал:
- Вы знаете, нам с вами лучше войти в этот дом все-таки с черного хода.
- Почему с черного?
- Графиня Гогенлоэ завещала.
- Кто??
- Графиня Гогенлоэ. Она всегда входила сюда именно с черного хода. Эта женщина была очень коварной дамой. И опытной австрийской шпионкой. Во всей огромной разведывательной сети Австро-Венгерской империи ни у кого не было такого уровня секретности, как у нее.

Мы обогнули здание и стали входить в него с черного хода. На площадке первого этажа Назаров, шедший впереди, не оглянувшись, добавил:
- Мягкий нательный пояс. На нем держались черные шелковые чулки графини. Этот пояс видели во всех столицах мира, но чаще в пригородах Нью-Йорка.
- А сами чулки? - спросил я.
- Какие чулки?
- Ну, те, что были на графине.
- Нет, их не видели.
- Почему?
- Время было другое.

Дом был семиэтажный, с лифтом (лифт не работал) и обшарпанными тысячами ног ступенями. Казалось, что за каждым поворотом лестницы прячется чья-то тень. За глухими запертыми дверями стоят коварные и таинственные господа во всем черном и, приложив уши к прочным дверям, к чему-то прислушиваются. Кроме того, две головы к кепках из чёрного кожзаменителя. Они, не мигая, смотрели с четвертого этажа в лестничный пролет. Я, пока поднимался по лестнице, отчетливо видел их. Уверен, что и они меня тоже видели.

- Не обращайте внимания, - тихо сказал полковник.
- Даже если стрелять начнут?
Обе головы, не отрываясь, смотрели вниз.
- Я вам сказал: не обращайте внимания. В нас они палить не станут.
- Почему?
- Потому что, - ответил полковник, - нам с вами, мсье Пермяков, надо на третий этаж, а не на четвертый.
Две головы по-прежнему смотрели вниз.

Я шел за Назаровым, стараясь делать вид, что эти неприятные и, наверное, агрессивные наблюдатели меня совершенно не волнуют. Хотя все они были прекрасными мишенями. Я бы мог попасть в каждую из них с любого расстояния и в любое время суток, даже если бы в подъезде внезапно погасло освещение. Нас этому учили. Нас учили попадать в любую человеческую голову с любого расстояния и в любую погоду. Регион, местное политическое устройство, религиозные пристрастия, личный доход, наличие семьи – все это значения не имело. Главным для нас было ясное понимание того, что именно в эту голову необходимо пулю всадить. А как ты это сделаешь, из какого вида оружия вылетит пуля и продырявит черепную коробку, значения не имело. Я помню, как Иван Петрович однажды на наших тренировках, максимально приближенным к реальным условиям, попал с тридцати шагов в какую-то голову, а потом выяснилось, что как раз в эту голову он не должен был попадать. На разборке выполненного задания полковник Назаров спросил: «Вы разве не поняли, что это не та голова, в которую нужно было попадать?» На что Иван Петрович сказал: «А как я должен был понять, та эта голова или не та? Я увидел, что она высунулась, вот я в нее и выстрелил».

Вот и теперь в парижском подъезде я собирался нащупать в кармане свой вечно новый, еще в масле браунинг и спустить предохранитель, но вспомнил, что никакого браунинга у меня в кармане нет. И сразу подумал, что стрелять мне когда-то очень хотелось, а теперь почему-то не очень. Я, конечно, люблю в людей пострелять и всегда делаю это быстро и грамотно. Я так порой могу в кого-нибудь выстрелить, что только держись. Так иной раз бабахну при всяком удобном случае!

Евгений Разин - дедуктивный комментатор:

Песенка Винни-Пуха: - Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не медведь... Ой!... Да и мёд мне вовсе не нравится, и пчёлы какие-то неправильные - это потому что нет у меня никакого браунинга в кармане. А был-бы - всех перестрелял, так как делаю это быстро и грамотно: я так порой могу в кого-нибудь выстрелить, что только держись. Так иной раз бабахну при всяком удобном случае! Та неправильная башка, в которую попал Иван Петрович, подозрительно неправильно подумала о нём, а он не хотел, чтобы об этом узнало начальство. Уф-ф! Пронесло... Главное в нашем деле делать отсутствующие рожи: я - не я, и рожа не моя! В квартире на 3-ем этаже свисали с потолка чулки загадочной графини Гогенлоэ. В них обнаружились пара подвязок с маршальскими орденами и запиской: дайте это понюхать Арнольдовичу и поносить неделю его жене, дальнейшие инструкции передам ему сама лично... От неожиданности Назаров истерически снова гаркнул: - Здравия желаю, товарищ генералиссимус! - слова "Советского Союза" почему-то остерёгся добавить. И правильно - генералиссимусы - они вне политиканства, их мало и они такие чудовищно огромные Винни-Пухи, у которых не то что там браунинги - секретные чемоданчики для поголовного уничтожения всех неправильных пчёл. Ему вдруг открылось, почему в "Школе" каждый день показывали этот мультфильм - мелькнул 25-й кадр со страшной билайновской рожей пчелы: - Бля, всех вас пережалим!.. У него опять началась апиаллергия и он покрылся сплошными волдырями, и теперь уже против его воли его рожа стала совсем не его...

                В.-В. - Евгений Разин
                Moskau - Москва 05-05-2013