Канатоходец и Ирен

На серой стене дешевого мотеля кто-то оставил следы крови. Она сидит уже неделю обернутая в тяжелое одеяло, пропахшее грубым табаком и сырными палочками, на широкой двухместной кровати со скомканной горячей простыней, свет проезжающих машин через жалюзи играет на ее почерневшем лице желтушными полосками. Она больна и разобрана, выброшена и забыта. Она ждет его.

Он ушел неделю назад, сказал, что вернется через час. С тех пор на ее губы налипло молчание, до этого редко с ней приключавшееся. Она не умеет молчать так, как это умеет делать он, он не умеет говорить так, как это умеет делать она. Он и она. Она и он. Такие разные и такие похожие. Вопреки.

В ее хорошенькой головке пьяный видеорежиссер оставил на репите клип.

Две параллельные линии – обгон запрещен в обе стороны. Под линиями днище пыльной машины со спиленной крышей. Машина несется за горизонт, задевая обвисшим капотом дорогу, скорость точит колеса, унося прочь запах паленой резины, уносясь за несуществующую прямую, туда, где еще никто из них не был. Мотор жалобно тарахтит и заикается, радиатор кипит, выдувая едкий дымок, а он улыбается. Она смотрит на него и улыбается в отместку. Два счастливых идиота. Двое одиночек. Двое и придорожная романтика.

Следующий кадр. Безразличные глаза с сумасшедшинкой уставились на пылинки, витающие в солнечном свете, идущем через кухонное окно. Засмотрелись, задумались. Всю неделю на кофе и сигаретах. Нервы, нервы, нервы. Скоро опять нервы. Но не сейчас. Сейчас рано. На глазах красная сеточка, на уголках губ налет – следствие долгого молчания. Полшестого утра. Кофе. Сигарета. Снова, но по-новому. Запах нового дня. Чудесный запах. Солнце уже встало, ленивое, заспанное, растрепанное. Еще не проснулось, не оно одно. Может и не ложилось. Он смотрит на пылинки и на душе у него осадок. Как всегда. Он допивает, докуривает и уходит.

Она встретила его. Этот его взгляд. Она сразу все поняла.

- Я Ирен.
- И что дальше?
- Я тебя найду… Когда будет нужно.

Она допила его виски, сверкнула зрачками, взяла с барной стойки малюсенькую сумочку, отделанную стразами, и была такова. Он еще долго сидел и смотрел на прозрачность стаканов и на бутылки с разноцветными жидкостями, на душе у него был все тот же осадок, заметно взбудораженный. Осадок витал внутри как утренние пылинки на солнце. Ирен. Ирен. Ирен.

- Мне чашечку кофе. Самого крепкого. – прохрипел он бармену.

Чикает зажигалка. Чик. Чик. Нет искры – нет огня.

Ночь. Луна поменяла солнце, смяв и выбросив его надоевший свет. В пустыне холодно и темно. Но только не им. Он обнимает ее одной рукой, другой держит за горлышко бутылку портвейна. Горит костер, в нем горит пиджак и брюки, горят документы и пачка денег, горит еще что-то, почти сгорело. На душе чисто. И понеслось, поехало.

- Ты хочешь узнать, как зовут меня?
- Нет. Теперь ты канатоходец.
- Главное, не разбиться.
- Отпускаешь, отпусти – обиженно кинула она, строптиво вырвалась из под его руки, вскочила и сломя голову побежала в ночь. - Не надо жертв!  - швырнула она оттуда.
- Подожди, прости. Ты не так поняла!!! – крикнул он на бегу.

Он ее догнал. Повалил на землю, подняв облако пыли. Она попыталась вырваться, но очень скоро поняла, что не хочет этого делать. Она не хочет убегать от него. Она хочет убегать вместе с ним. Облако пыли в лунном свете, это не то. Совсем не то, что в солнечном. Понеслось, поехало.

- Давай поедем куда-нибудь, будем ездить, будем всегда вместе…
- Чч…Заткнись. – с грубой нежностью прошептала она.

И вот уже ее язык у него во рту.

………………………………………………………………………………………………………………

Всегда наступает рассвет. Алое утро застало их в объятьях. Потом была жизнь. Та жизнь, которая наполнена безумием, экстравагантными выходками и проделками, молчанием глаза в глаза и дорогой.

Они видели океан, впервые. Он не умел плавать и боялся холодной воды и этих  крутых волн, она с разбегу прыгнула в самую крутую.

- Я тону!!! Я тону!!!
- Ирен, хватит прикалываться!!!
- Я тону, какие приколы!!!... Что ты стоишь?!! Спасай меня!!!

Он побежал за ней, прямо в эти волны. Конечно, он знал, что она не тонет, она просто присела, воды ей максимум по горло, и глаза ее смеялись над ним, ровно как и голос через крик фальшивил самыми издевательскими и вкрадчивыми нотками. А океан действительно холоден. Как же там было холодно.

- Что ты со мной делаешь?!!
- Ты сам с собой это делаешь, я лишь подталкиваю. Подталкиваю тебя к…
- Чч… Заткнись. – отыгрался он, засосав холодные соленые губы.

Я даже мертвую ее буду целовать. Подумал он.

………………………………………………………………………………………………………………

Как она хороша. Моя девочка. Думал он, смотря на Ирен. Лучи стробоскопа лапали ее тело, разноцветные пятна и линии бегали по ней. Играли. Играли. Заигрывали и заигрывались. Он смотрел на нее и молчал. Молчал, так как он умеет это делать. Он сидел на продавленном диванчике за крохотным столиком захолустного ночного клуба, потягивая свой не первый алкоголь. Играет. Заигрывает. Издевается.

Ее тело поет ангельскую песню в ритмах хауса. Прекрасно. Раствориться в ней.

- Ирен, Ирен, Ирен. – будит он свою девочку.

Следующий кадр черно-белый. Ирен в отключке. Перебрала придорожной романтики. Он бьет ее по лицу своими белыми детскими ладонями, трясет за плечи. Судорожно пытается понять, где он, что с ней и какого черта. Ночка удалась улетная. А уже вечер. Понеслась у них и поехало.

- Э! Что вы тут все развонялись? Давайте веселиться что ли!!! – надоедливо орет на ухо Ден – Оставь сучку, она сдохла. Ххмм. Мужик, давай я тебе тоже этой херни дам, ты тоже сдохнешь. Хммм. Аааа.

Ден. Кто это? Да никто. Просто в хлам убитый мужик, просто случайный левый чувак, у которого они зависали. Еще один наркоалкоголик. Бройлер на анаболиках. Закокаиненный петух. Пьяный, мерзкий, под кайфом. Просто кусок дерьма. Ублюдыш.

- Ты что ей дал? – начал он истерить на Дена.
- Да все подряд. Эта какая-то неугомонная стерва. Мужик, понимаешь. Ее нужно было успокоить. Хаааа. Аххааа. – тряслось из Дена.

Ирен. Ирен. Ирен. Осадок. Снова нехороший осадок. Он начал вспоминать. Клип внутри клипа. Он вспоминает.

Дорожки. Разнюхивались на книжке "Империя ангелов" Бернарда Вербера. Все кроме него, он пил. Много пил. Поэтому и отрубился. Потом все ушли. А Ден, этот вот Ден, приставал к ней. Или не приставал? Какого и за чем?

- Ирен!!! Что ты ей дал?
- Покурили мы с ней травки. А потом она таблетки закинула. Понимаешь, мужик, мои таблетки. Так что с тебя две сотни и выметайтесь! Вы меня достали, развонялись тут как у себя дома…. Два дня. Два дня мне мозг выносили. Особенно твоя сучка. Так что нет, давай так. Пятьсот. Пятьсот кусков и убирайтесь. – как-то уже слишком трезво сказал Ден.

Ирен прохрипела и пустила из уголка рта тонкую аккуратную струйку красной жидкости.

- Ей нужно желудок промыть и скорую вызвать.
- Да ты че гонишь!!! Какую скорую нах… О! Е, мое!!!
- Где телефон?
- Не, не надо телефон. Я сейчас тачку подгоню. Довезем сучку до больницы сами. – закипишевал  Ден.      

Ден начал метаться по квартире. Выбежал. Затем снова прибежал, натянул джинсы и опять убежал, грохнув дверью.

Ирен как ни в чем не бывало ожила. Чмокнула его красным ртом и сказала единственное:

- Бежим.

Она схватила его за руку и потянула за собой.

- Не туда. К окну на кухне. – скомандовала она.

Придорожная кафешка. Километров сто от вечера в квартире Дена. Она с улыбкой смотрит на него.

- Что это было? Ты там почти мертвая валялась, а потом вскочила и мы убежали.
- Не жалуйся. Все прошло замечательно. Теперь у нас есть вот этот пистолет. – Ирен на мгновение задрала кофточку и сверкнула кольтом за джинсами, продолжила речь – Есть две тысячи денег и три десятка офигенских колес.
- Я думал, ты умерла.
- Хмм. Я сейчас же немедленно умру, если ты не купишь мне бутылочку холодного пива.
- Официант!!! Нам два пива. – самоуверенно крикнул он, смотря в упор на Ирен.
- А я круто с гранатовым соком придумала, я же тебе тогда не зря говорила, чтобы ты купил гранатовый сок, а ты тогда все твердил, что апельсиновый с водкой самое то. Если бы я пустила изо рта желтую кровь? Он бы не поверил. Этот Ден. Такой ужасный тип. Но по капюшону я все сразу поняла. Я тогда в клубе так и подумала: этот тип может нас всех накурить. А ты сначала все не хотел к нему ехать, а я тебе говорила, что этот Ден нормальный парень. Какой же он урод. Урод чертов. Нет все-таки этот Ден такой урод…   
- Чч… Ну, ты знаешь…

………………………………………………………………………………………………………………

Поехали дальше. Понеслись.

В баке на донышке бензина. Мотоцикл летит больше ста по одинокому шоссе. Рассвет или закат. Не важно. Пылинки. Осадок. Нет ничего. Нет.

Он и она. На обочине завален на бок убитый байк. Они бегут к солнцу. Бесятся. Он догоняет ее, целует, убегает, она гонится за ним, догоняет, целует… Расправив руки как крылья бегут, просто летят пока есть силы, словно птицы. Все вокруг улыбается им, все вокруг расшито ее звонким смехом.

- Я забыла.
- Что ты забыла?
- У меня в сумке змей. Сейчас самое время для змея!!!
- Какой змей?
- Воздушный змей.
- Откуда ты взяла воздушного змея?
- Помнишь, там. На той заправке, ты пошел в туалет, а я угнала этот байк.
- Такое не скоро забудешь – расплылся он в лучах – Ты снова сказала мне свое: «Бежим». И мы тут же сорвались.
- Я не только угнала байк, я еще купила воздушного змея у мальчика, который там был рядом, ну там рядом  с кафешкой.
- Ты точно неугомонная, когда ты это успела. Иногда мне кажется, что тебя слишком много, ты везде… За сколько купила?
- За все наши деньги. Еще дала ему одну таблетку.
- Таблетку!!! Мальчику!!! Все деньги!!!

Она немедленно поцеловала его, прижавшись всем телом. Он обмяк. Она отпряла. Высунула язычок. Шаловливо положила на него маленькую розовую таблетку и снова поцеловала его. Долго и страстно. Зажегся иной свет. Он стал немножко иным.

Не сегодняшнее время. Толпа ликующего народа. Под ним. Перед ним тонкая линия коричневого цвета. Канат. Высоко. Очень даже высоко. Он стоит перед линией и разглядывает свои руки, их перекрестье, перекрестье пальцев, они черны, как вороны.

- Go! Go! Go! Go! – царапает и колит его ноги.

На противоположном конце каната стоит Ирен, одета как клоун. Буффонада. На ее плечах вороны. В глазах черные дыры. Черные дыры загораются алым пламенем. Понеслось, поехало.

Он делает шаг. Он вроде как совсем и не боится, но сразу не решается на второй. Затем он смотрит на Ирен. Ирен танцует, уже в голубом винтажном платьице и без этих жутких воронов. Прям такая Мальвина, а он Пьеро. Он вырывается из своего тела и видит все как бы со стороны, оставаясь одновременно перед канатом и в стороне от него. Он идет. Делает второй шаг, за ним третей, еще и еще. Смотрит на перекрестье своих рук, на тени, немного смотрит вниз, Потом вверх. Он уже перед Ирен. А она перед ним. Он канатоходец.

Воздушный змей чертит в небе загадочный узор. Он догоняет ее и заключает в крепкие объятья. Песня. Он смотрел на нее и молчал, долго молчал, молчал пока она не выдержала и сказала:

- Я тебя нашла… Я же говорила.
- Чч… Заткнись, моя Ирен. – прошептал он вместе с нежным ветром.

………………………………………………………………………………………………………………

В магазине. Маленьком придорожном магазине.

Ирен болтает о всякой фигне с продавцом, заговаривает его, навяливает, вешает на уши. Канатоходец медленно прогуливается между полок с товарами, краем глаза поглядывает на продавца. Виски. Виски под куртку.

Канатоходец спокойно выходит из магазина, сглатывает слюну, сплевывает идиотским сухим плевком и быстрым шагом идет прочь. Черные очки на глаза, пара кварталов, потом за угол, налево, направо, по аллее в парк, за лавочки, за кусты, под дерево. Канатоходец плюхается как мешок с мусором под толстый клен, на зеленую травку, пригретую ласковым дьявольским солнцем. Чистые лучи, без пылинок. Ну, хоть что-то.

Его дрожащие руки открывают бутылку виски, проливают четверть на джинсы.

- Черт. Черт!

Канатоходец чертыхается, отшугивает несуществующих насекомых, потом в один глоток ровняет бутылку пополам: жидкость – пустота и отрубается. Ненадолго.

Удар по лицу. Канатоходец подскакивает и разливает еще.

- Ирен, твою мать!!! Ты что вообще?!
- А как ты меня у Дена по лицу бил, забыл? Придурок мой ненаглядный.
- Это совсем другое. Ирен.
- У меня есть план. – озорно сказала Ирен.
- Какой, черт возьми, план, еще одну ночь ночевать под этим деревом или поехать за тысячу километров и переночевать за другим таким же гребанным деревом, или снова украсть у какого-нибудь придурка все его деньги, купить на эти деньги птицу и подбросить этому придурку эту чертову птицу…
- Чч… Заткнись. – наигранно произнесла она и прильнула к его губам.

Он как то не проникся и почти сразу перестал ее целовать.

- Ирен, мне плохо. У меня все болит. Меня трясет. Мне нужна наша таблетка.
- Притормози, там какие-то ЛСД, а какие-то метадон. Лучше выпей виски, оно тебе лучше всего помогает.
- Хватит чушь молоть, дай закинуться. – заплакал он.
- Было бы чем. У нас почти все кончилось. У меня есть план.

Канатоходец расплакался как дитя или юная девушка, которую первый раз в жизни бросил парень. Нервы, Нервы, Нервы. Ирен, Ирен, Ирен.

Ирен прижала его к себе, пустила руку в его волосы и начала массировать голову.

- Ну, ну. Все будет снова хорошо. Помнишь того Макса. Ну того около бара. Он может купить наши таблетки. У нас осталось всего три штуки. Но это не беда. Я взяла в магазине вот это. – Ирен достала из кармана белую баночку, отвинтила крышку, высыпала на ладошку несколько розовых таблеток. – Вроде похожи на наши. Ты как думаешь?

Он ничего не ответил. Ирен засыпала таблетки обратно в баночку, передала ее канатоходцу и снова запустила руку ему в волосы. Прильнула к нему еще больше, такая теплая и приятная. Он посмотрел на бледную этикетку баночки: «Слабительное …». Ирен. Ирен. Ирен.

- Нам нужно украсть новую одежду, перед тем как встретиться с Максом. – тихо произнес он, закончив плакать.
- Ну вот, хоть снова стал нормальные вещи говорить. Только не украсть, а взять, позаимствовать. Жизнь – гонка, но нам плевать, у нас свое движение, свой путь. И нам не по пути с совестью и сожалением…
- Чч… Заткнись, леди-движение. – оборвал он Ирен.

………………………………………………………………………………………………………………

Быстрая перемотка. Кадр. Кадр. Канатоходец. Ирен.

………………………………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………………………………

Кто же знал, что три грамма небодяженного кокаина и литр водки с гранатовым соком на двоих в дешевом придорожном мотеле не всегда идет на пользу отношениям. Кто же знал, что третья дорожка за полчаса не всегда идет на пользу здоровью молодой девушки с трехнедельной задержкой. Он и она. Она и он. Канатоходец и Ирен. Такие разные и такие похожие. Вопреки.

Канатоходец бегает по номеру с кольтом в руке, а Ирен стоит на кровати, широко раздвинув ноги и беспорядочно жестикулируя руками.

- Где чертов пистолет, дура?!!! Где наш чертов пистолет?!
- Я думала, что мы будем как Бонни и Клайд, Сид и Ненси, как… Ну вот это все. Вместе. Классика жанра… Классицизм. Там картины всякие, там. Там…
- У тебя паранойя, тупая ты дура!!! Где наш пистолет?!!
- Ты хочешь меня убить?!!  - визжит Ирен.
- У тебя паранойя, сука. Я просто хочу допиться до смерти, забухаться уже к чертям здесь, с тобой, в этом гребанным номере. У нас кончилось бухло, а ты все снюхала, почти в одиночку. Ну ты и сука. Как же я тебя люблю. Мммаааа!!! Аааа!!!!!
- Зачем тебе пистолет?!
- У тебя паранойя, сука. ****ь, какая же у тебя паранойя. Ты шизофреничка, ты в курсе?
- Ну и вали!!! Как ты можешь уйти сейчас, когда мы вместе, когда я хочу тебе что-то сказать. Сказать что-то важное.
- Умоляю, заткнись. Ты так много говоришь, что меня тошнит. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись. Заткнись!!!

Кольт стреляет одиночным. В окна врывается мощнейший луч солнца и поднимает с мебели и стен всю пыль, всю придорожную пыль этого места. Ирен садится на кровать, укутывается в одеяло и молча смотрит на канатоходца.

- Так, малыш. Я сейчас найду пистолет и пойду в кафе, попью кофе с сигаретой, потом вернусь и мы поедем еще куда-нибудь. Понимаешь, все эти нервы. Я вернусь через час, ну максимум через час, а потом в путь. Тебе что-нибудь взять? Сырных палочек и пива? Еще пончик? Хорошо. Милая, я сейчас вернусь.

Он ушел.