Редактор поневоле

Часть 1. Наглядная агитация.

    «Толик, твоих рук дело?» – спросил Грязнов и, положив свою богатырскую руку на костлявое плечо Плюшкина, кивнул головой в сторону школьной доски. Ничего непонимающий Толик удивленно заморгал глазами. Всего лишь минуту назад он зашел в класс, и теперь все его внимание было приковано к собственному портфелю: где – то там, в его бездонных глубинах затерялась шариковая ручка с фиолетовым стержнем.
«Твоих рук дело?» - повторил Грязнов и снова кивнул головой. Плюшкин изумленно посмотрел на Евгения, затем медленно переместил взор на школьную доску. Слева от доски, почти у самого окна собралась небольшая группа одноклассников. Ученики что - то обсуждали, качали головой и громко смеялись.
   - Ты дурочку то не валяй! Стенгазету ты выпустил?
   - Да... я... но так это же месяц назад было.
   - Се – год - ня ты стенгазету повесил?
   - Какую стенгазету?
   Женька схватил Толика за локоть и подвел к школьной доске. Увидав Грязнова, присутствующие смолкли и расступились. И тотчас же взору Плюшкина предстал альбомный листок, приколотый к стене канцелярскими кнопками. На нем, синими чернилами были нарисованы две карикатуры.  Надписи под ними гласили: «Женя Грязнов и Таня Степанова собрали один килограмм макулатуры. Ха – ха!» и «Женя, и Таня Степанова принесли один килограмм металлолома. Ха – ха!». Если бы не подписи, Толик подумал бы, что это дело рук первоклассника. Такими рисунками дети из малышковой группы украшают заборы, потому как сказать им хочется многое, а писать они еще не умеют.
    Плюшкин непроизвольно улыбнулся. «Ты чего лыбишься?» - грозно спросил Евгений. Толик тотчас же сжал губы и еще раз пробежался глазами по карикатурам. И тут его словно током ударило: в верхнем правом углу расположилась надпись: «Рисовал Плюшкин», и рядом, стояла, чья роспись.
От возмущения Толик раскрыл рот. Дышать стало трудно. Он хотел что - то сказать, но слов не было. Язык словно окаменел. Во рту стало сухо.
Вчера, в 10 утра состоялся сбор макулатуры, и Женька с Татьяной принесли 16 килограмм. Шестнадцать! А тут! Ложь! Провокация! Клевета! И …и… подпись с росписью!
    - Вот, это! Это, вот, твоих рук дело? – в третий раз, с плохо скрываемым гневом повторил Грязнов.
    - Нет, - с трудом выдавил из себя Плюшкин.
    - Врешь. Кроме тебя некому.
    Толик изумленно посмотрел на Женьку и не поверил своим глазам: «Как! Его лучший друг – и не верит ему? Ему, Толику, а вот этой, этой грязной клевете поверил! Зачем? Зачем тогда все это? Зачем вся эта дружба, эта чертова жизнь? Если, вот, он, он лучший его друг, с которым он с первых дней учебы вместе, почти пять лет вместе, и какой то проклятой бумажке верит, а ему нет! А если там будет написано «В. И. Ленин» и роспись, что, он тогда поверит, что Владимир Ильич из мавзолея встал и на стенку этот листок прицепил?»
    - Ну, что, он? – спросила подошедшая сзади Татьяна Степанова.
    - А кто еще? Больше некому, - мрачно повторил Евгений.
    - Это не я.
    - Сейчас проверим, - Татьяна взяла листок бумаги, ручку и протянула их Плюшкину:
    - Расписывайся.
    Толик расписался. Степанова поднесла листок к карикатуре и сравнила подписи.
    - Это не он.
    - А кто еще? Больше некому.
    «Чушь, какая! Додуматься за меня расписаться!» – мелькнуло в голове у Плюшкина. Женька с Татьяной молча сорвали со стены злобный пасквиль и удалились. А Толик остался один, оклеветанный и морально оплеванный. Тяжко переступая ногами, шаркая и спотыкаясь, он медленно доплелся до своей парты. Его сосед – Серега Долотков сидел и злобно хихикал. Толик устало посмотрел на него, что - то буркнул себе под нос и грустно плюхнулся на свое место.
    Ни в этот, ни в следующий день он с Грязновым не разговаривал.
Автора злобного пасквиля обнаружили через два дня. Им оказался Санька Простоквашин. Клеветнику показалось мало одного листка, и он решил вывесить новый. Вот тут то его и застукали Андрей Новосельцев с Костей Смирновым. Саньку отвели в туалет и молча набили морду, а главную улику – новое творение изорвали на мелкие кусочки и выбросили в унитаз.
    Плюшкин не удивился, когда ему назвали имя виновника «всех его несчастий». Он и сам подозревал данного товарища, но доказательств не было. А причина для сведения счетов с Плюшкиным у Простоквашина была. И очень даже основательная.
    Весь прошлый учебный год классный руководитель Галина Владимировна требовала от звеньевых наладить выпуск стенгазеты. Каждую неделю она «пилила» их, взывала к совести, требовала от них инициативы и самостоятельности. К концу учебного года звеньевой Пшеничников не выдержал и разродился шедевром наглядной агитации. Его стенгазета была посвящена драке Грачева с Языковым. Провисело данное «художество» один день.
    В этом году история повторилась. Звеньевые упирались, отнекивались и отбрыкивались, а Богданович все требовала и требовала.
На этот раз первым не выдержал Плюшкин. Свою стенгазету (без названия), нарисованную на альбомном листе он вывесил месяц назад. Начиналась она так:
                «Простоквашин – храбрый рыцарь,
                Он такой у нас герой...»
    Далее, в стихотворной форме, доморощенный пионерский поэт Плюшкин рассказывал, что его одноклассник обижает слабых, и надо бы прекратить это безобразие. Рядом со стихотворением Толик изобразил, точнее, перевел под копирку из библиотечной книги, Простоквашина в виде карикатурного рыцаря с кривым мечем, и Олега Языкова в виде напуганного зеленого лемура. Рисунки были смешными. Многие смеялись, а Простоквашин с Языковым на него обиделись. И не они одни.
    - Зря ты так, Толька, Олега изобразил. Он же наш друг! – произнес Женя Грязнов, глядя на Плюшкинское творение.
    - Друг, - согласился Плюшкин: - Но надо же что - то делать. Этот Санька совсем обнаглел, проходу Языкову не дает. Надо прекращать это безобразие!
    - Надо, - Женя покачал головой: - Но ты думаешь, что ты хорошее дело сделал? Да ты же этот листок повесил, чтобы наша Галина в своей тетрадке напротив твоей фамилии галочку поставила, и по головке погладила.
    - Не нравится? Рисуй сам! Мы с тобой, между прочим, в одном звене. И звено наше еще в прошлом году должно было стенгазету выпустить! Может быть, я и насчет Простоквашина не прав?
    - Не совсем.
    - Но надо же что то делать! Надо прекращать его выходки.
    - Надо. Но не таким же способом.
    - А каким? Сколько раз я вам с Андрюхой предлагал Саньке морду набить? И что?
    - Нашими руками? Молодец!
    - Ну, набейте тогда мне морду. Если я не прав!
    - Не переживай, Толя, набьем! – и подошедший Новосельцев похлопал Плюшкина по плечу.
    - Лучше Простоквашину.
    - И Простоквашину, и тебе. Но, в свое время.
    - Сегодня ты, Толька, Олега лемуром изобразил, а завтра меня каким – нибудь бегемотом или слоном изобразишь, и галочку за общественную работу заработаешь!
Толик промолчал, а Грязнов еще раз покачал головой, и, махнув рукой, пошел на свою парту.
    Надо ли удивляться, что после этого разговора Женька больше поверил листку бумаги, чем Толе Плюшкину.
    На следующий день, после того, как истина была установлена, а главный виновник схлопотал по морде, Грязнов, подошел к Плюшкину:
    - Знаешь, Толька, а я ведь сразу понял, что это не ты на нас карикатуры нарисовал.
    Плюшкин грустно посмотрел на своего друга.
    - Не такой ты человек! Это роспись меня с понталыги сбила.
    Толик молча кивнул в ответ.
    - Да, ладно, ты! Всякое в жизни бывает!
    - Угу. Хорошо, хоть морду набить не успели. – И про себя тихо добавил: - Интересно, а что бы ты сказал, окажись на моем месте?



Часть 2. Жажда крови.

    Как вы думаете, сколько существует причин для драки? Любой шестиклассник назовет вам не менее сотни. А если кулаки у вас чешутся сами по себе, то повод можно и не искать.
    Новость с том. Что Игорь Костенко и Санька Простоквашин будут выяснять отношения после уроков, облетела 6-А в считанные секунды.
Толик Плюшкин даже подпрыгнул от радости. Наконец- то! Нашелся хороший человек, способный расквасить морду Простоквашину!
    Вот уже несколько месяцев Плюшкин жаждал крови, Простоквашинской крови! Ведро! Тазик крови! И миску, лоханку слез! Простоквашинских слез. И, вот, сегодня свершится, наступит судный день, и злобный клеветник получит по заслугам!
Оставшиеся два урока показались Плюшкину бесконечностью. Особенно длинным был последний – геометрия. Галина Владимировна так долго и нудно рассказывала какую то теорему или аксиому, что Плюшкину, вдруг, начало казаться, что он сам уже тупоугольный треугольник, от вершины которого отскакивают любые объяснения. А долгожданные минуты тянулись и тянулись подобно конфете «Кис – кис», пока школьный звонок не прервал  Плюшкинские мучения.
    Не прошло и пяти минут, как все мужское население 6-А отправилось в близлежащий детсад.
    Стояла середина сентября. Ярко светило солнце. Отрывной календарь показывал, что сегодня всего лишь четверг, и до конца учебной недели еще двое суток.
    До садика добирались долго – целых шесть минут. За время следования количество любопытных увеличилось вдвое, за счет парней из параллельных классов. Среди желающих насладиться кровавым зрелищем оказались две девчонки: Танька Степанова и Ленка Подберезова.
    Дуэлянты поставили портфели на землю и встали друг против друга. Игорь Костенко был ниже своего противника, но крепче и шире в плечах. Вот уже год, как он ходил в самбо, а потому, не долго думая, сразу же встал в борцовскую стойку. Санька Простоквашин ходил в музыкальную школу и играл на флейте. Возможно, что именно занятие музыкой навеяло ему страстное желание расквасить кому ни будь нос. Кто знает?
    Противники не стали долго чесать языки, а сразу же приступили к действиям. Руки у Простоквашина были длиннее, но это его не спасло. Он всего лишь пару раз вскользь прикоснулся кулаками к лицу своего товарища. Игорь схватил Александра за отвороты пиджака и продемонстрировал присутствующим бросок с упором в живот. Оказавшись верхом на противнике, Костенко тотчас же пустил в ход свои накачанные руки.
«Не бейте меня по губам!» - закричал Простоквашин: «Я не флейте играю!»
К поединщикам бросились и разняли. Простоквашин вскочил на ноги, размазал по лицу кровь, схватил портфель и бросился бежать. Костенко посмотрел ему вслед, ухмыльнулся, и, взяв свою школьную сумку, неторопливым шагом направился к близлежащей колонке.
    «Ну, что, Толька, говорил я тебе, что набьем морду Простоквашину! Вот и набили! Трех лет не прошло! – радостно известил Плюшкина Андрей Новосельцев.
    Толик посмотрел на сияющее лицо своего друга, и вдруг понял, что не испытывает ни малейшей радости от случившегося. Он, полгода мечтавший о мести, всего лишь час назад готовый бежать на край света за тазиком для крови, не испытывает ничего, кроме сожаления. И не то, чтобы Плюшкину, вдруг стало жалко побитого Простоквашина, нет. Просто, желание мести куда то улетучилось. Какое он, Толька Плюшкин, имеет отношение к сегодняшней драке? Разве это он выяснял отношения с Санькой, разве он бил ему морду? Нет.
    И, вдруг, вся эта история со стенгазетой увиделась Плюшкину со стороны. «Да, ну, его к черту!» - ухмыльнулся Толик, и, сунув под мышку свой раздутый тяжелый портфель, неторопливой походкой пошел домой.
    Как известно, от драки можно получить два удовольствия: поучаствовать и позырить. А так же, две неприятности: схлопотать по мордасам и ответить за содеянное.
    Конечно, такое событие, как разборка не могла пройти без последствий, и в субботу, рано утром в школу пришли родители Простоквашина.
    Увидав Санькиных «родичей», Игорь Костенко слегка побелел и расстегнул пуговицу воротника рубашки.
    Галина Владимировна не стала «пороть горячку» и пригласила Простоквашиных на классный час, чтобы не торопясь, всем вместе разобраться в сложившейся ситуации.
Родителей можно понять. Они всегда жаждут крови, когда дело касается избиения их единственного и несравненного чада. Каково же было их изумление, когда их любимый сын из потерпевшего, вдруг, превратился в обвиняемого.
    Шестиклассники объединились. Они вспомнили все грехи своего товарища: и зазнайство, и желание обидеть слабого (Языкова с Долотковым), и выпуск стенной газеты в пятом классе. Родители слушали молча, мрачнея с каждой репликой.
    «А кто такой Костя Смирнов?» - спросила мама Александра. Тот час же с первой парты поднялся маленький худенький мальчик. Простоквашина изумленно посмотрела на Костю. Это был ее последний шанс: ведь, это он – злобный хулиган Смирнов ежедневно обижает ее сына. Мама вздохнула и промолчала, а Богданович сделала знак рукой, и Костя сел на место.
    Драка в коллективе подростков – дело обычное и неизбежное. И то, что случилось в четверг – не выходило за рамки общепринятого. Придраться родителям было не к чему. Все было честно: один на один, без ножей, кастетов и пистолетов.
    И в завершение слово взяла Галина Владимировна. Она повела речь об учебе. Простоквашин учился на тройки, и Богданович отвела свою душу.
    - Я потому плохо учусь, что вы меня не спрашиваете! – заявил Простоквашин.
    - Хорошо. Буду спрашивать каждый день.
    И Галина Владимировна свое слово сдержала. На четвертой двойке Простоквашин не выдержал: «Вы меня не любите! Вы меня ненавидите! Я уеду! Уеду от вас!» - закричал Александр и, схватив портфель, со слезами выскочил из класса.
    Хороший преподаватель старается не перегибать палку, и Богданович оставила Простоквашина в покое.
    В новогоднем номере классной стенгазеты появилась карикатура: на лодке, по направлению к необитаемому острову плывет Простоквашин. Весь класс снова смеялся, вспоминая обиженного судьбой Александра, а тот, ходил хмурый, бросая на присутствующих косые взгляды.
    Вот, в общем, и все. К 8 марта решено было силами мужского коллектива выпустить стенгазету. Желающих не было. Толе Плюшкину предложили возглавить редколлегию, но он отказался. «Нет. Хватит с меня! Я уже был редактором. В прошлом году. Редактором поневоле».