Леди Шварц и Бродяга

     Толик бежал, Толик летел по коридору пущенной из арбалета стрелой. Он уклонялся от идущих навстречу школьников, почти не сбавляя скорости. Бегать Плюшкин  умел. В прошлом году он 3 месяца проходил в секцию легкой атлетики, и возможно достиг бы, каких ни будь существенных результатов в данном виде спорта, если бы друзья не уговорили его записаться в секцию самбо. Толик знал, что он успеет раньше, раньше Женьки с Татьяной, потому что, они все еще в классе, а он уже бежит. Ему надо проскочить этот длинный коридор, спуститься с третьего этажа в подвал, заскочить в раздевалку, одеться и, не снижая темпа, покинуть школу. Увернуться от вышедшей из за угла пионерки он не успел. Затормозить  тоже…Конечно же он пытался: увернуться, затормозить, подхватить ее на лету…
    - Больно? – Плюшкин склонился над упавшей, чтобы  помочь ей подняться. Она ударила его правой рукой, ладонью, наотмашь. Толик не задумываясь, машинально отбил удар локтем.
    - У- у! - пострадавшая хотела, наверное выругаться, но сдержалась.
    - Ты чего? – испуганно произнес Плюшкин: - Чего дерешься?
    - А ты чего носишься, как электричка?
    - Я не электричка, - Толик насупился: - это Галина наша – электричка. Рыжая электричка.
    - Не Галина, а Галина Владимировна. Богданович. Ты из «А» класса?
    - Угу. А ты – Римма. Римма Шварц из 5-Б, в почетном карауле у замени … - договорить Плюшкин не успел, потому что Римма сморщилась и тихо произнесла:
    - Хватит. Не на параде, - она медленно встала, деловито осмотрела себя и молча отряхнулась: - ну, чего встал? Беги, а то догонят!
    - Да, я… - Толик замялся: - да, мне… мне торопиться уже некуда. Я тебя провожу?
    - Еще чего! Иди, куда шел.
    Римма взяла портфель, грустно посмотрела на конец коридора, вздохнула, постояла пару секунд, развернулась, и молча отправилась в раздевалку. Выйдя из школы она обернулась, посмотрела на Толика и сердитым, не внушающим ничего хорошего тоном, грозно произнесла:
    - Так и будешь за мной идти, как побитая собака?
    - Угу – Плюшкин грустно кивнул головой.
    - Ладно, уж, кавалер, иди рядом. Рассказывай, какие волки за тобой гнались?
    - Никто за мной не гнался. Это я так… Во общем, неприятности у меня.
    - И поэтому надо бегать по коридорам и сбивать хорошеньких симпатичных девочек? Я симпатичная?
    - Д – да.
    - Спасибо за комплимент. Рассказывай. Я слушаю.
    - У нас компания, у нас… ну, не важно. Сегодня в классе, какая то скотина, какая то …
    - Сволочь, - подсказала Римма.
    - Угу. Во общем, карикатуру на моих друзей повесил кто то и подписался «Плюшкин». «Женя Грязнов и Таня Степанова принесли один килограмм макулатуры. Ха – ха – ха!» Это не правда, это клевета! Они шестнадцать! Шестнадцать килограмм принесли!
    - И они тебе не поверили? Решили, что это твоих рук дело?
    - Да. Да. Они подчерк мой сравнили. Подчерк не совпал. Но они все равно не поверили! Бумажке, поверили, а мне нет. Мы с первого класса дружим. Другу! Другу не поверили!
    - Хорошо, успокойся. Бежал то, куда и зачем?
    - Да – а! Хотелось побыстрее из школы уйти, раньше их. Не плестись же в самом деле, за ними следом, как побитая собака.
    - А ты не подумал, что своим бегством, ты свою вину доказываешь? Убегаешь — значит, не прав, значит, боишься!
    - Не думал.
    - Ладно, не переживай. Все образуется. И с друзьями все будет хорошо. Если они настоящие друзья, то первые с тобой помирятся. И клеветник твой отыщется. На воре всегда шапка горит.
    - Спасибо.
    - За что?
    - За поддержку. Хороший ты человек.
    - А ты откуда знаешь?
    - По глазам вижу.
    - И какие у меня глаза?
Толик пожал плечами.
    - Карие у меня глаза. Ка — ри — е. Ты через дорогу переходить не боишься? - и в глазах Риммы Шварц на мгновение вспыхнул и погас веселый озорной огонек.
    - Нет. Я бродяга.
    - Кто? Бродяга? Почему?
    - Меня так друзья во дворе зовут. Я у КМИ живу, а на площадь на зимнюю елку посмотреть и на горках покататься с шести лет бегаю, а если замерз - зашел в магазин “Детский мир” и погрелся. Я люблю один бродить.
    - Бродяга, значит? А имя у бродяги есть?
    - Толик. Толик Плюшкин.
    - Нет. Бродяга красивей. Я тебя Бродягой звать буду. Не возражаешь?
    - Нет. Я — Бродяга, а ты — Леди!
    - Почему леди?
    - Красиво. Леди Шварц.
    - Ну, хорошо.
    - А можно вопрос? - Толик замялся и опустил глаза.
    - Задавай.
    - Римм, Римма, ... а ты ... еврейский язык знаешь?
    - Идиш?
    Толик пожал плечами.
    - А тебе зачем?
    - Ну... понимаешь, как сказать, ... фраза одна непонятная. Говорят, что она на еврейском.
    - Говори.
    - «Буйнос Айрес, шемазл, бэсэ мы мучо!»
    - Че... чего? - Римма тупо уставилась на Плюшкина, раскрыла рот, помолчала несколько секунд и, неожиданно для Толика громко расхохоталась: - ты... ты где такое услышал?
    - В фильме «Новые приключения Неуловимых»: Буба Касторский говорит эту фразу начальнику контрразведки.
    - Все. Вспомнила! Шлемазл — как тебе объяснить? Только такой шлемаз, как ты задает дурацкие вопросы, бегает по школе как угорелый и сбивает с ног идущих домой девочек. Понятно?
    - Угу?
    - Вот, я тебе нравлюсь?
    - Да.
    - А нормально ты со мной познакомиться не мог?
    - Извини. Я ... а, вот, у меня приятель — Вовка Малявин, знаешь, как он с девчонкой познакомился?
    - Не с девчонкой, а с девочкой.
    - С девочкой. Подошел к ней, а у нее в руке сетка, и, как пнет по сетке ногой! И давай знакомиться: «Здравствуй, меня Вовой зовут!»
    - А она?
    - Она в крик. У нее в сетке яйца были. Она целую кассету купила. Вовка от нее еле ноги унес!
    Римма остановилась, вытерла носовым платочком выступившие слезы и бодро скомандовала:
    - Прибыли. Все, кавалер, прогулка окончена! Вот, мой дом, вот мой подъезд! В гости не приглашаю: настоящие леди к себе в дом бродяг с улицы не водят!»
    - Понял. До свидания!
    - Не вешай нос. Все будет хорошо!
    На следующий день Толик поджидал Римму после уроков, стоя у крыльца школы.
    - Здравствуй!
    - Привет, Бродяга! Кого ждем?
    - Тебя.
    - Зачем?
    - Проводить.
    - Боишься, что меня еще кто ни будь собьет?
    - Домой идти не охота.
    - А я думала, что я тебе понравилась?
    - Если бы не понравилась, стал бы я тут околачиваться!
    - С друзьями не помирился?
    - Нет.
    - Ладно, Бродяга, пошли. Давай, развлекай свою Леди. Расскажи, что ни будь интересное. Как там твой приятель Вовка поживает?
    - Вовка? Умора! У них вчера в школе такой скандал был!
    - Что случилось?
    - У них в классе парень есть – Мишка Кацман. Так они его до слез довели. И чем? Дразнилкой детской: «Жид – жид – жид, по веревочке бежит!» Взрослый парень, домой в слезах убежал. А на следующий день в школу его папашка пришел, визг поднял про какой то анти… метизьм, про какие то погромы поминал. Умора, короче! Парни после этой разборки целый час ржали.
     Римма остановилась. Лицо ее начало бледнеть, левая кисть сжалась в кулак. «Чего это с ней?» - подумал Плюшкин. И, вдруг, его словно ослепило молнией: «Это чего же я такое сморозил? Жид – это, это же евреев так иногда называют!» Слово это никогда в доме у Плюшкиных не произносилось. Мама евреев недолюбливала, хотя, никогда не ругала. Отец относился к данной нации с уважением. «Елки – моталки!» Толик хотел спросить: «Неужели слово «жид» такое обидное? Обиднее чем «Армяшка – попа деревяшка» и «Грузин – попарезин»? Но тут же передумал. С каждой секундой Римма становилась все бледнее и бледнее.
     «Никогда! Слышишь? Никогда не смей произносить это слово!» - Римма говорила медленно, четко, с расстановкой. Оно словно бы забивала гвозди в стену. Глаза ее, даже не горели – пылали жутким испепеляющим огнем. Мелкий противный пот выступил у Толика на спине.
     - Ни – ког – да! Ты понял?
     - Да, - тихо выдохнул Плюшкин.
     Несколько минут Толик и Римма шли молча.
     - Расскажи о своих друзьях. Кто они – Женька Грязнов, Таня Степанова. Кто еще?
     - Андрей Новосельцев, Юрка Казанцев. Олег Грачев был, да жалко, в другой город переехал. С ним весело было. Он первый придумал в фашистов играть.
     - В кого? – глаза у Риммы округлились.
     - В фашистов. Весело было. Ты «Семнадцать мгновений весны смотрела»?
     - И даже читала.
     - Ну, так, вот: мы разделились: одни играют за шестой отдел РСХА – разведку, другие за четвертый – гестапо. Женька Грязнов – Борман, Андрюха – Мюллер.
     - Хватит!
     - Чего хватит?
     - Всего хватит! Знаешь, что, Толик? Иди домой!
     - Я…
     - Толя! Я прошу тебя, если ты не хочешь, чтобы мы поссорились, иди домой.
Плюшкин остановился, опустил плечи, сгорбился, развернулся и медленно побрел в противоположную сторону.
     На следующий день, после второго урока, Толик отыскал Римму и весело сообщил:
     - Я с Женькой и Танькой помирился. И клеветник нашелся. Это Санька Простоквашин. Он новую карикатуру  хотел повесить. Его поймали и морду в туалете набили.
     - Я рада за тебя.
     - Спасибо. Ну, я пойду.
     - Иди. У меня просьба к тебе.
     - Какая:
     - В фашистов больше не играй.
     - Мы же понарошку.
     - Ни понарошку, ни по - правде, никогда не играй! Обещаешь?
     Толик помолчал и честно ответил: «Постараюсь».  Римма подхватила портфель, бодрой походкой сделала пять шагов, обернулась, кивнула Толику головой и улыбнулась.
«Леди. Настоящая леди. Или  будущая. Леди Шварц!»


ПРИМЕЧАНИЯ.

1. Подробнее история о со стенгазетой описана автором в рассказе «Редактор поневоле».

2. Игра в фашистов описана автором в рассказе «Лучше бы ты был Фантамасом»