Принц и поэт. Оскорбление. Часть 2

Гей-сказка. /+18/


Мартин уселся за стол и уставился в разложенные перед ним деликатесы невидящим взглядом.

- По-моему, тебе стало хуже, - уже с явной тревогой спросил принц Грин.- Может, лекаря вызывать?

- Нет-нет, не надо, просто я плохо спал, - сказал поэт, чувствуя, что глядя на сидящих рядом короля с принцем, его штаны снова приобретают вес и размер. Хорошо ещё, что   огромный обеденный стол надежно скрывал эти изменения.
Правда, теперь встать из-за стола стало невозможным, чтобы не обнаружить себя. И Мартину пришлось с усилием начать таки кушать. Куски пищи не лезли, но зато организм, отвлекшись на попытки проглотить вложенную в рот еду, немного успокоился и затих. Воспользовавшись этим, поэт выскользнул из-за стола, сказав, что уже наелся, удивив этим заявлением принца.

 А прибежав к себе, разделся догола и, вжимаясь бедрами в прохладу простынь, ясно представил, что под ним принц Грин, стонет и выгибает навстречу свое гибкое тело. От этой эротической фантазии поэт кончил еще пару раз и затем снова провалился в какое-то забытье до самого вечера. Следующие дни были просто адом, его охватывала то сжигающая до пепла ревность, заставляющего его в бессилии царапать стены, то безумная любовь, сопровождающаяся такими неумеренными желаниями, что ему казалось, он сам себя выдоит по дозам, извергаемым его организмом, через этот несгибаемый, совершено не поддающийся разуму, отросток внизу. Он больше не ходил к опочивальне принца, уже прекрасно осознавая, что не сможет находиться там и не выдать себя. Он надеялся, что со временем он смирится и успокоится. Время шло, а лучше ему не становилось.

Приближался вечер поэзии, а в его воспаленном от ревности и любви мозгу не рождалось ни строчки. "А ведь так я потеряю место не то, что в высшей лиге, а вообще возможность находиться во дворце… " - это мысль настолько напугала Мартина, что накануне назначенного вечера, чуть ли не привязав себя к стулу, с диким желанием не вызволенной похоти, требовавшей своего выхода, он написал совершено не похожий ни на что текст, абсолютно без рифмы, пропитанный жаждой любви, и невозможностью эту любовь получить. Он вложил всю боль от переживаний последних дней в эти строчки, так не похожие на то, что он писал раньше.

- Сегодня вечер поэзии. Ты будешь? - с надеждой спросил принц поэта за обедом.

- Да, буду. У меня есть новый шедевр для тебя, - ответил Мартин.

- Отлично! С нетерпением жду вечера, чтобы услышать твое новое творение. Я предчувствую - это будет что-то невероятное! - с искренним восторгом произнёс принц Грин.

- Угу, - кивнул поэт, чувствуя новый прилив желания от самого только голоса принца. - Я обязательно приду,- и выскочил из-за стола, так и не поев толком, пока желание еще можно было скрыть в складках одежды. Грин посмотрел убегающему Мартину вслед, а потом на короля.

- С ним всё будет нормально, Рид. Я уверен. Он очень талантлив.

- Он в тебя влюблен, - сказал король.

- Я знаю. Ему очень тяжело. Но он справится. Он пишет так, как никто до него не писал….

- Надеюсь, что справится.. Но ты помни, о чем мы с тобой говорили когда-то.. - спокойно сказал король Рид.

- Я помню.

  Вечер начался с читки стихов вновь пришедших молодых поэтов. Разобрав слабые и сильные места новичков, к своим творениям приступили мастера. Мартин, сказавший в самом начале вечера, что выступит последним, не принимал участия в обсуждениях, сидел мрачнее тучи и постоянно ловил на себе тревожный взгляд принца. И от этого ему становилось еще хуже. Наконец, все закончили свои выступления и обсуждения.

- Так что нам приготовил поэт высшей лиги, отсутствовавший по болезни на прошлом вечере? - наконец, сказал один из поэтов, и все взоры устремились на Мартина. Он встал, вышел на середину зала, поклонился и без всякой подготовки зрителей, без листка исписанной неровными буквами бумаги, вперившись горящим взором в лицо принца, начал читать своё.
/стих существует, но к опубликованию не подлежит из-за неукоснительного соблюдения авторских прав и за невозможностью обратиться за разрешением к автору стиха, ввиду полного разрыва отношений. То есть банальному посыланию нах"".- прим. автора./

Пока он читал, Мартин заметил, как постепенно принц изменился в лице. Это было так, как будто на сияющее восторгом лицо упала какая-то тень. Поэт счел это плохим признаком: написанное им Грину категорически не нравится. Когда он закончил, наступила гробовая тишина. Все молчали, настолько было необычно то, что прочел Мартин. Слышать такой странный стиль в стенах этого зала еще никогда не приходилось. Несколько молодых поэтов переглянулись между собой, потому что так откровенно  слышать о  мужской любви им еще не приходилось. Все ждали, что скажет принц, но принц,  смотревший на поэта так, словно видит его впервые,  молчал и не понятно было, понравилось ему или нет. Наконец, тишину нарушил один из самых почтенных и давно живущий при дворе, мастер поэзии. Все звали его  Гранд.  Он  верно посчитал, что ему, пожалуй, можно будет  без последствий выразить свое мнение:

- Что за бред… ни рифмы… ни стиля… Одни эмоции…- проворчал он. - Это не поэзия… а крик измученной души.

Принц словно очнулся от таких слов:

- Нет, ты не прав, Гранд. Очень сильная вещь. Я никогда не испытывал таких сильных чувств при прослушивании… Это настолько сильно…Что я даже потерял дар речи…- он подошел к поэту ближе, не отрывая от него взгляда. - Мартин, ты написал невероятно красивую и чувственную вещь! Я не то, что удивлен, я потрясён. Ты понимаешь, что открыл своим творением новое направление в поэзии? Я никогда не слышал ничего подобного! …Да и не только я! -

- Итак, друзья-поэты, - обернулся он к притихшим от изумления стихоплетам, - сегодня великий день! Поэт Мартин показал нам новое течение в искусстве сложения стихов. Этот направление нарушает все правила стихосложения, и от этого приобретает невероятную привлекательность и силу. Во всяком случае, для меня. Предлагаю назвать его верлибр. Что думаете, друзья? Да, возможно, он не привычен на слух и местами сложен для понимания, но… - похоже, принц так проникся новым стилем, что приготовился разглагольствовать на эту тему надолго, не замечая, как наливаются кровью глаза того, кто это направление открыл.

- Уж не сложнее, чем сосать член у короля! - вдруг резко и злобно перебил его Мартин, взбешенный тем, что принц говорит о каком-то новом направлении в искусстве и даже хвалит его! Он не мог уже сдерживать охвативший его приступ ярости. Какое еще искусство!? Когда стих кричал о безумной боли, о невозможной любви к нему, к принцу! Бесчувственный, самовлюбленный, черствый, красивый эгоист! Старательно не замечающий, по ком он сходит с ума! Какой к черту стиль? Когда он не может спать, есть и, практически, стоит на грани безумия! Какой еще верлибр, дьявол его возьми??

 Принц, осекшись на полуслове, застыл на мгновение, и затем с окаменевшими плечами  медленно повернулся к поэту:

- Что ты сказал? - тихо спросил он, как будто ослышался. В зале наступила такая тишина, что стало слышно, как капает воск со свечей.

 - Шлюха! - сквозь зубы прошипел ему в глаза Мартин и, словно с этим словом он выплеснул из себя последнюю дозу ненависти, у него вдруг разом очистился разум. Мартин увидел такую боль в глазах принца, что его словно кипятком обдало: что он делает??

На слове «шлюха» принц усмехнулся.

- Ты что, завидуешь, Мартин?  - с вызовом сказал принц, а в глазах вместо боли поселилась ненависть.

- Хочешь на его место? - попал в яблочко принц, сказав это, совершено не повышая голоса.

- Только думаю, теперь тебя ждет другое место, - усмехнулся принц. Однако он был настолько сбит с толку такой злой репликой Мартина, что сходу придумать, в какое именно место пойдёт оскорбивший его поэт, он не знал. К тому же, ему надо было сохранить, что называется, лицо и не впасть в гнев настолько, чтобы начать кричать и топать ногами.И это было нелегко.

Принц развернулся и пошел к выходу.

  - Вечер закончен, - холодно сказал он всем присутствующим, отлично держа себя в руках. - Всем спасибо.

Мартин смотрел в спину уходящего Грина и с ужасом осознавал произошедшее : он оскорбил принца, при всех… это же конец… всему… его никогда не простят… он будет изгнан из дворца...из королевства… навсегда… и никогда не увидит принца… не увидит его глаз..его улыбки.....и это самое меньшее, что он заслуживает, причинив принцу такую боль… он заслуживает не изгнания, нет …смерти… да!… смерти!
И то, что Грин уходил сейчас, так и не назначив для Мартина наказания, казалось поэту высшим признаком презрения с последующим немедленным изгнанием его из дворца. Без суда и следствия. И, конечно же, без возможности попросить прощения.

 - Не уходи! Грин, прости меня! - поэт подлетел к принцу и обхватил его ноги. Тот одарил его ледяным взглядом, но почему-то так и не смог оттолкнуть поэта, пока тот бился в истерике:

- Не уходи! Прости! Я идиот! Я люблю тебя!! Накажи меня! Я заслуживаю смерти! Только не прогоняй! Я сошел с ума! Я все сделаю, что ты скажешь! Только не прогоняй! Лучше прикажи казнить! Я заслуживаю смерти! Я не могу без тебя жить!!

Принц, презрительно слушал кричащего Мартина, потом наклонился и поднял поэта с колен.

- Вот что, Мартин… Ты сам себе придумаешь наказание, - холодно сказал принц.- но такое, чтобы я посчитал его достаточным для тебя. И, ради бога, без членовредительства. Что тебе повредить, если дойдёт до этого дело, я решу сам.

Мартину тут же пришло в голову, что самое страшное наказание для него, раз принц не хочет его немедленной смерти, это не видеть его.

- Тогда прикажи сейчас же заключить меня в королевскую темницу! Я буду находиться там и не видеть белого света и тебя, пока ты не простишь меня!

Принц высокомерно кивнул.

- Хорошо. Отличное место для раздумий о своем недостойном поэта поведении.

Он уже собрался опять уходить, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил.

 - Ах, да, ещё, - сказал он, и улыбка скользнула по его губам, - раз ты такой смелый, Мартин, что помимо открытия нового стиля, поднял такую интересную тему на вечере поэзии, я хочу дать не сложное для тебя задание. Надо же тебе будет чем-то заняться в темнице..

- Я всё сделаю. Все! Все, что ты попросишь! - и он опять рухнул перед принцем на колени.

- Замечательно… Как ты мил... Вот что, Мартин...Ты напишешь мне оду о минете, - рассмеялся своей выдумке Грин. - Раз тебя это так заводит, что ты посмел говорить об этом при всех. В каком хочешь стиле.. в новом, в старом, мне без разницы. Но это должно взорвать мой мозг.

- Я напишу, я напишу! - шептал поэт, совершено не вникая в смысл задания. - Я не выйду из королевской темницы, пока не напишу её! Только бы ты простил меня!

- Вот и отлично,- освобождая от рук поэта свои колени, сказал принц, шагнув к двери.
- Всем доброй ночи.

 В наступившей после ухода принца тишине с места поднялся Гранд.

 - Мартин, как ты посмел так сказать принцу? Все знают, что между ним и королем есть любовная связь, но никто об этом не говорит прилюдно и тем более не оскорбляет его! Мы все видим, что ты влюблен в него. Но твоя любовь разрушительна и губительна для тебя! И человек, которого ты любишь, не должен страдать из-за твоих чувств к нему! Подумай о нём, а не о себе! С тобой никто не будет общаться, пока сам принц не простит тебя! Все возмущены твоим поступком! - заключил он свою гневную речь.

- Кто меня проводит до темницы? - упавшим голосом спросил поэт.



to be continued