Глава 18

Добраться до гостиницы, где квартировал Атос, было делом пяти минут, но гасконца не зря мучали нехорошие предчувствия – Атос отсутствовал.
Как сказал трактирный слуга, господина графа не было весь день. Только полчаса назад он вернулся, переоделся и снова ушел. Слуга решил, что граф куда-то зван, потому что оделся понаряднее и сказал не готовить ужина.
- Видно, там и поужинает. У господ-то получше стряпня, чем у нас. Не иначе на бал какой-нибудь, - заключил слуга.
Д’Артаньян заскрежетал зубами при слове «бал», но злиться было бесполезно. Подробностей слуга не знал.
Капитану было непонятно, как успела герцогиня так быстро вызвать Атоса, но поразмыслив, он решил, что нахалка планировала это гораздо раньше, а герцогиня де Шатийон, сама того не зная, просто подыграла.
Со стороны же могло создаться впечатление, что граф по первому зову мадам де Шеврез готов мчаться куда угодно. Во всяком случае, именно так должна была подумать герцогиня де Шатийон и остальные дамы, увидев графа под ручку с любовницей.
Д’Артаньян, что бывало с ним крайне редко, был в нерешительности. Вся ситуация очень его смущала. Когда-то в юности, когда он делился с Атосом подробностями своей связи с миледи, он не видел ничего дурного в подобной откровенности. Их отношения с Атосом всегда были очень доверительны. Но сейчас они поменялись ролями, и гасконец не был уверен, что Атос жаждет хвалиться победами, как когда-то юный д’Артаньян.
С другой стороны, он не сомневался, что друг в серьезной опасности и просто наблюдать со стороны, как он беспечно идет в приготовленную ловушку, было не по-товарищески. Даже если речь шла о даме.
Д’Артаньян понимал, что если Атос отправился к герцогине де Гиз, то вернется он разве к утру, но все же оставил записку с просьбой о немедленной встрече.
Идти в особняк де Люинь капитану было бессмысленно – его просто не примут. Можно было попытаться перехватить Атоса у Гизов, но если мадам де Шеврез будет рядом, то не отпустит графа ни на шаг, и поговорить наедине им все равно не дадут.
Д’Артаньян перебирал варианты, но с досадой был вынужден констатировать, что уже слишком поздно что-то предпринимать. Самое большее, что он мог сделать, это встретиться с Атосом завтра и рассказать все начистоту. Кто знает, может граф не успеет слишком себя скомпрометировать?
Но тут д’Артаньян вспоминал улыбку герцогини де Шеврез и начинал поминать черта – похоже, Атос попался.
Поколебавшись, д’Артаньян спустился к Сене и двинулся в сторону острова Сен-Луи. Там он перебрался на другой берег и, миновав Турнельскую  набережную, направился к особняку Гизов.
Дворец, ярко освещенный и словно цепью, окруженный вереницей карет и носилок, был виден издалека.
Капитан замедлил шаг. Его одолевали сомнения.
Когда до парадной лестницы оставалось с полсотни шагов, он остановился:
«Нет. Что будет, то будет. Ни за какие золотые горы я не желаю быть свидетелем его унижения. По крайней мере, он будет уверен, что из нас этого никто не видел. А там… может он еще выкрутится? Свет быстро все забывает. Не женит же она его на себе насильно! Второй раз этого фокуса с ним никто не проделает. Не к ночи будь помянута, но миледи была более ловка, чем герцогиня. И… более красива… Надеюсь, с мадам де Шеврез Атос не станет церемониться. Какого черта! Она уже не в том возрасте, чтоб ставить мужчинам условия. Эх, Бражелон! Знали бы Вы, на что отец идет ради Вас!»
И, продолжая качать головой, он побрел вдоль Сены, чтоб по Новому мосту снова вернуться к Пале-Роялю.
Капитан был очень близок к истине – Атос действительно в этот момент выдерживал настоящую осаду. Только велась она не по военным, а по светским правилам. В отличие от боевых условий, открыто войны ему никто не объявлял, так что граф даже не сразу понял, что осада уже началась. Его беседа с герцогиней де Шеврез имела самый невинный вид и как раз тогда, когда д’Артаньян, сокрушаясь о коварстве женщин, вдыхал отвратительный мерзлый воздух на берегах Сены, граф наслаждался теплом и комфортом знакомого будуара в особняке де Люинь.
О том, что ему предстоит идти к герцогине де Гиз, он не имел никакого понятия, поскольку явился на заранее назначенную встречу обсудить текущие дела. Дату и время назвала сама герцогиня, уверяя, что к этому моменту у нее точно будут новости.
Вообще-то Атос не настолько слепо полагался на ее материнские чувства, чтоб верить всему, что она говорит. Он давно хмурил брови, слушая ее бесконечные обещания, за которыми не следовало ровным счетом ничего. Однако он знал двор, и знал, что бывают случаи, когда одно удачное и вовремя сказанное слово разрешает самую запутанную проблему, особенно, когда речь идет о вещах, о которых не попросишь открыто. Знал он и то, что такого случая можно дожидаться очень долго, но ждать надо неусыпно, потому что упущенное мгновение нельзя вернуть никакими усилиями.
Так что когда герцогиня уверяла его, что день и ночь ищет возможности, он сомневался в ней лишь наполовину, и потому послушно явился на назначенную встречу.
Мадам де Шеврез порхала по будуару, чем-то очень довольная, и Атос счел это хорошим знаком.
Поболтав для приличия о том, о сём, хозяйка настояла, чтоб он разделил с ней легкую трапезу, уверяя, что это будет способствовать непринужденности атмосферы.
- Наедине мы уже можем себе позволить некоторую свободу от условностей? Не так ли? Я помню, Вы говорили, что разлюбили вино, но пара бокалов это же такие пустяки!
Атос только пожал плечами.
В сущности, он не возражал против того, чтоб их встреча была менее официальной. Это давало ему свободу прямо ставить вопросы и требовать ответа на них.
Чтоб сделать приятное герцогине он пригубил вино и, не досаждая ей расспросами, спокойно дожидался, пока она насытится.
В будуаре, где хозяйка распорядилась накрыть стол, было тепло и приятно пахло. Герцогиня мило щебетала, вино было отличным, дневная активность вылилась в легкую усталость, и Атос откинулся на спинку кресла с удовольствием вытянув вперед гудящие от беготни  ноги. Пользуясь своим пребыванием в Париже, он занялся некоторыми хозяйственными вопросами, и день выдался очень хлопотным.
Он прекрасно видел, что герцогиня старается создать расслабляющую обстановку и поэтому усердно потчует его, но ее старания только забавляли графа. Она явно обманывалась на его счет, но он пока позволял ей пребывать в заблуждении.
Постепенно мадам де Шеврез от светской болтовни перешла к делу. Она ничего не говорила прямо, но из ее рассуждений выходило, что именно сегодня она надеется, наконец, серьезно продвинуться в их вопросе.
«…конечно, об этом нельзя говорить наверняка, но скорее всего… во всяком случае ее уверили… не прямо, само собой, а через некоторых лиц… она очень на это рассчитывает, но персона, готовая им помочь, не желает огласки в таком щекотливом деле… однако же, они не могут и дальше действовать через посредников, так что личная встреча совершенно необходима… хотя бы для того, чтоб подтвердить твердость их намерений…» -  и так далее и до бесконечности.
Граф слушал эти оговорки и недомолвки со смутным чувством тревоги, а герцогиня все продолжала:
- Вы должны понимать, что это значит для меня… я замужняя дама… моя честь и репутация могут быть погублены… надо обставить все под видом случайности… нужный человек все поймет… но Вы должны быть рядом, может, с Вами захотят поговорить… а, возможно, будет довольно нашего появления вместе!
Последнюю фразу герцогиня выпалила, едва сдерживая волнение, и вопросительно уставилась на графа.
Атос прикрыл глаза и задумался, стараясь из этой словесной мишуры выудить действительно важные факты.
- Некто, к кому Вы обратились через третьих лиц, согласен поспособствовать Вашей встрече с королевой и согласен даже хлопотать за Вас при условии, что будет точно знать обстоятельства нашего дела? Иными словами, будет уверен, что родители де Бражелона оба, - он особо выделил голосом это слово, - оба  хотят его легитимизации, так?
Герцогиня кивнула и улыбнулась:
- Вы пойдете со мной?
- Подождите, сударыня…
- То есть, «подождите»? – Герцогиня как-то слишком бурно выразила свое негодование, и Атоса снова кольнуло чувство тревоги.
- Я лишь желаю ясности, - сдержанно сказал он.
Герцогиня с обиженным видом пожала плечами, показывая, что ей-то как раз все ясно – он струсил и отказывается.
Атос правильно ее понял:
- Я не отказываюсь. Повторяю, я желаю ясности. Мы должны встретиться с этим лицом?
- Да, я же сказала – мы оба! Наше появление будет лучше всяких объяснений и, кому надо,  все поймет.
- Каковы гарантии со стороны этого лица? Поймите, это не придирки, - добавил он, когда герцогиня страдальчески закусила губу, - но наше положение, и, прежде всего Ваше, требует осторожности. Или Вы уже безразличны к сохранению тайны материнства?
- Нет! – подскочила герцогиня. - Я такого не говорила.
- Вот видите! Довериться неизвестно кому, когда этот человек может использовать доверенную ему тайну во вред, пусть не со зла, а по легкомыслию или глупости! Вы же не желаете такого?
- Это надежный человек, - вынуждена была выдавить герцогиня.
- Кто он? – мягко поинтересовался граф.
Этот вопрос разозлил герцогиню:
- Кто? Вы желаете хранить свои тайны, но при этом беззастенчиво требуете чужих? Я же сказала – это надежный человек! Но он хочет держать свое влияние в секрете. Наше дело слишком деликатное, чтоб мы могли требовать каких-то гарантий. Мы можем только надеяться.
- Так ли сильно его влияние? Вдруг это пустые обещания?
- Если мы пойдем вдвоем…
- Чтоб не подвергать Вас такому испытанию, я могу сначала встретиться с ним сам…
- Мы должны быть вдвоем!
- Но, мне кажется, было бы разумней…
- Почему Вы не желаете идти со мной?
- Мне непонятна странная настойчивость этого лица в желании видеть нас вместе.
«Если это, конечно, его настойчивость», - закончил Атос про себя.
- Что тут непонятного? Мы рядом, нас видят и уже ничего не нужно объяснять. Или Вы желаете еще и на словах похвалиться Вашей победой? – с обидой воскликнула герцогиня.
Атос тоже посчитал, что обидел ее, и пересел к ней на диван, чтоб можно было взять герцогиню за руку:
- Друг мой, как Вы можете так говорить. Простите меня, если я был излишне придирчив.
- Я старалась, рискуя своей репутацией, бледнела от намеков, краснела от нескромных взглядов, а Вы… Нет, сударь, - она решительно вырвала у него руку, - я не жалуюсь, я лишь сожалею, что мои хлопоты были так превратно истолкованы. Если хотите, можете идти. Я не держу Вас.
Атос со вздохом слегка обнял ее за талию и примирительно улыбнулся:
- Прошу Вас, не будем ссориться.
- Я старалась не для Вас.
- Я знаю и очень благодарен.
- Неужели после того, что Я делала для виконта, ВЫ не можете сделать такой малости…
- …могу…
- пойти сегодня на прием!
- Прием?
- Только близкие знакомые, никого постороннего! Мы просто покажемся вместе и все!
- Прием? – повторил Атос и нахмурился.
- А что?
- В такое время? Слишком поздно для приема. Разве что для бала.
- Ну, пусть будет бал, разве дело в этом?
- На балу не бывает «только близких знакомых».
Теперь Атос еще крепче обнял мадам де Шеврез, но уже не для того, чтоб успокоить, а для того, чтоб не дать ей отвести взгляд:
- Куда Вы собирались меня вести?
- К герцогине де Гиз. Вы прекрасно знаете ее тетку, она тоже может быть там…
- Мадам де Вандом не ходит по балам, по ночам она спит.
- Боже мой, ну пусть не она, разве у Вас мало знакомых в свете?
- Как зовут человека, который обещал Вам помочь? Или его не существует?
- Как Вы можете!
- Итак?
- Это… это… герцог д’Эпернон!
Атос от удивления выпустил герцогиню, чем она немедленно воспользовалась, вскочив с места.
- Он очень предан королеве.
- Я знаю. Но, признаюсь честно, он один из последних, от кого я ждал бы бескорыстных услуг.
- Вы намекаете, что герцог действует из корысти?
- Это я должен спросить у Вас.
- Вы слишком разборчивы.
- Почему нам не встретиться с ним частным образом?
Герцогиня скроила презрительную мину:
- Это же д’Эпернон! Вы собираетесь ему указывать?
И с ноткой угрозы добавила:
- В этом деле мы просители, не забывайте. Так что Вы решили?
Атос откинулся на спинку дивана и внимательно посмотрел на госпожу де Шеврез.
- Вы собирались идти так?
- Я мигом переоденусь! – расплылась в улыбке герцогиня и выдохнула с таким облегчением, что Атос удивленно поднял брови, но промолчал.
Она действительно оделась необычайно быстро, так как, уверенная в своей победе, приготовила платье заранее, а прическу ей сделали еще до прихода Атоса.
Она пыталась быть сдержанной, но радость рвалась наружу и она слишком много говорила, слишком громко смеялась и слишком сильно сжимала руку Атоса, сидевшего с ней рядом в карете.  Чем оживленнее становилась герцогиня, тем холоднее держал себя Атос, но она уже ничего не замечала.
Когда карета подкатила к дворцу Гизов, оказалось, что подъехать к самому входу невозможно. Атос с герцогиней явились довольно поздно и все гости уже были в сборе.
Им пришлось пробираться между карет и герцогиня нетерпеливо оглядывалась по сторонам, вытягивая шею, но кроме лакеев и конюхов их никто не увидел.
У самых дверей их встретил дворецкий.
- Ее светлость герцогиня де Шеврез, - бросил ему Атос.
Дворецкий низко поклонился им обоим. Он узнал герцогиню и так, но ему понравилось, как держал себя граф. Своим поклоном он показал, что оценил церемонность гостя.
- Скажи, любезный, герцог д’Эпернон уже приехал?
- Нет, Ваша милость.
Дворецкий подумал секунду и потом доверительно добавил:
- Как я знаю, его нет в списке гостей.
- Благодарю.
Граф отступил назад, и дворецкий широко распахнул двери перед герцогиней. В ответ на его вопросительный взгляд граф отрицательно покачал головой:
- Я только сопровождал Ее светлость. Меня тоже нет в списке гостей. Всегда к Вашим услугам, мадам.
Герцогине он отвесил поклон по всем правилам и легко сбежал со ступеней. Он не обернулся, чтобы узнать, как восприняла его поступок герцогиня и, по правде говоря, его это совершенно не интересовало.
Атос выглядел веселым. Трудно только было сказать, чего больше было в этом веселье – радости или ярости.
В гостинице его ждал Гримо, которого он отослал, когда поехал вместе с герцогиней, и записка от д’Артаньяна.
Гасконец не питал пристрастия к бумаге и обычно предпочитал прислать слугу с парой слов, так что Атос поспешил вскрыть записку.
К его удивлению, всегда конкретный гасконец писал хоть и лаконично, но весьма невнятно. О сути дела не было ни слова, лишь настойчивые просьбы о немедленной встрече.
«Наверное, Мазарини куда-то посылает его, - решил Атос. – В письме он не может открыть подробностей».
Через распахнутое окно до него донесся приглушенный звук – где-то било полночь.
«Еще не поздно, Шарль должен быть в Пале-Рояле. Хотя кто знает, может он уже садится на коня? Надо поспешить. Я сам просил его в случае чего известить меня».
Атос не стал менять нарядного платья, в котором ходил к герцогине, а только плотнее закутался в плащ и приказал Гримо взять мушкет.
Через пятнадцать минут они уже подходили к Пале-Роялю.