Монгол

На войлоке, в пустом шатре,
Седой монгол – увидел смерть.
Казан на гаснущем  костре
В зрачках, в груди, качнулась твердь.

На входе, шёлковый полог,
От ветра зимнего плескает,
Монгол почувствовал итог,
А курултай в степи взывает.

Вокруг шатра, обоз разобран,
Награбленное в разных странах,
Халат на старике изодран
В боях, пусты его карманы.

Тюки полны одежд богатых,
Но холодны, и не к чему,
Рванины этого халата,
Дороже яхонта ему.

Не пьёт, не ест уже неделю,
Всё пресно, и желанья нет.
Снега холодною пастелью,
Укрыли жизненный секрет.

Уже не греют конкубины,
Остыло тело, кровь стара,
Закрылись многие глубины,
И Карачун твердит – пора…

Яса открыта на странице,
Где свод законов о  войне,
Пергамент отражает лица,
Их нет в живых, они извне.

В руке от ястреба перо,
Он взмыл вчера, в последний раз.
Стрелою вниз, в земле – тавро…
Туман покрыл угасший глаз.

Его дорога – путь побед.
Был воин, друг, – возможно ль птице?
С монголом пережил семь бед,
И много тайн хранил  в зенице.

Глядят раскосые глаза,
На пёстрый глянец перелива,
У переносицы слеза,
Они предательски – пуглива.

Он был один во всей Вселенной,
Средь звёзд, побед, теней, долгов
Но, не стоит – дрожат колена,
Уже запрет,  и хлад оков.

У ног – дамасская  шамшира
Обнажена, уж тяжела,
На ней печать раздела мира
Во взгляде тусклом ожила.

Вражда и алчность – бич людей,
Он в рабстве был, тогда извлёк.
Для потерпевших, ты – злодей,
Для победивших, ты, как бог.

Кто этот бич в руке смирит,
Сокрыв от многих вожделенье,
Тот сушь и воду покорит
Посеяв страх, хоть на мгновенье.

Давно – исток реки Онон ,
Он избран, и тамга в руке
Во  многих царствах – дрогнул трон,
Закат багрянился в реке.

Ладони зябко потирает,
Шуршит пергамент старых рук,
Старик виденья собирает,
Вздохнул, у сердца – слабый стук.

Восток, незыблемый мираж,
Пал ниц – смиренный, как трава.
Песок впитал и боль, и раж,
Орда взяла свои права.

Простой монгол на лошадёнке,
Из падишахова халата
Для сына сделал одежонку,
Сам в злате, где теперь заплата.

Идут бунчужные знамёна,
Кровавя землю, ось телег,
И нету счёта покорённым,
Всё неизбежно, словно снег.

Прошло. Уже седло остыло,
За юртой – поглощенный  Мир.
Но что желалось – всё постыло,
А время ждёт сыновий пир.

Старик позвал – нукер явился,
Принёс шкатулку из сандала,
Поклон. Оставил. Удалился.
В сокрытьи – зелие лежало.

В одной стране, один мудрец,
Секрет бессмертия отдал,
Он был философ, не борец,
И этим жизнь свою спасал.

Монгол держал в руке сосуд,
Сухие пальцы чуть дрожали.
Бессмертным стать! Сейчас, и тут?
Но мысли, путаясь, блуждали.

Кто мне позволит вечно жить?
Не тяжела ли эта ноша?
Стократ про всё и вся забыть.
Темнело, выстлалась пороша.

Возможно ли,  создать закон,
Чтоб подчинить себя, и вечность?
Надолго ли оружья звон,
Продержат в рабстве – человечность?

Звёзд меньше стало, чем вопросов,
Душа хранит –  один секрет,
О, сколько жизненных торосов,
Один старик, не взять совет.

В снегу, в степи, стоят шатры.
На тысяч вёрст – покров ордынный,
Несметно тянутся дары…
Монгол седой. И взгляд пустынный.

Светало, нукеры пришли,
В шелках шатёр, ничто не взято,
Пустой сосуд они нашли,
И ветошь старого халата…

Но видел старый вороной
Глубокий след, цепочкой вдаль,
А снег срывался пеленой,
Конь хрипнул, будто что-то жаль.

                1 марта 2013 года