10:20 (По Гринвичу).
На пороге мечты
Пассажирский лайнер «Атлант» слишком велик, чтобы его можно было просто так держать даже на дальней орбите. Связанно это было с целым рядом факторов, из которых на роль главного претендовали два: либо это администрация космопорта «Гамильтон» опасалась, что, начав маневры и уход в скоростной режим, сия громадина просто может снести все орбитальные устройства и стыковочные терминалы. Это вряд ли повлекло бы за собой человеческие жертвы: не имей все восемь орбитальных терминалов соответствующих систем безопасности, они бы не летали сейчас над Землей, обслуживая миллионы пассажирских рейсов в год. Так что, окажись в опасный момент внутри терминала три миллиона мирных граждан, сии мирные граждане вряд ли бы получили бы даже царапины, но они же позже могли потребовать от администрации компенсацию за моральный ущерб, «выраженный в сильном психологическом потрясении в результате длительного пребывания в стрессовом состоянии». Причем, все разом. Несколько сотен тысяч человек. А если сюда еще приплюсуется стоимость безнадежно испорченных стыковочных модулей... О, это колоссальные убытки!
Второй фактор был сформулирован группой неких авторитетных экологов и астрономов и тут же был подхвачен широкой общественностью. Такие размеры и такая масса, - заявили авторитетные умы, - имеет довольно сильное гравитационное поле, эквивалентное по силе гравитации на средних размеров астероиде. Сия догадка в принципе подтвердилась по ходу сборки корабля, а точнее во время последнего этапа сборки, когда роботы-сборщики неплохо ездили по обшивке корабля без задействования магнитных якорей. К тому же, во время первого своего старта из сборочного дока на место своей стоянки, гравитационное поле «Атланта» вышвырнуло док с дальней орбиты Юпитера, так что его потом долго и упорно ловили буксиры.
- А, следовательно, из этого, - заявили ученые, - космическое тело таких размеров может повлиять подобно Луне на ход все тех же приливов и отливов, что может вызвать экологическую катастрофу аж планетарного масштаба. А расплачиваться за все это придется совету директоров «Спэйс-Транс-Юнайтэд», что грозило последним колоссальными убытками.
Именно по этому администрация STU и приняла решение о дислоцировании своего детища на дальней орбите Юпитера. Не было времени и средств для создания индивидуального терминала, а потому пассажиров, экипаж и грузы доставляли десятки челноков. Из-за чего остались в проигрыше администрации орбитальных космопортов Земли, Марса, Ио, Ганимеда и Титана. Челноки отправлялись в основном с наземных терминалов, задерживаясь лишь в технической зоне орбитального космопорта для дозаправки. Были, конечно, рейсы с пересадками, но такие обслуживали лишь тех, кто старался сэкономить на билете.
Буквально сегодня Дэвид Кидман, член Совета Директоров STU, уже находясь на борту «Атланта», был извещен о том, администрация орбитального космопорта «Гамильтон» думает подавать на STU в суд, требуя следовать договоренностям и возместить убытки.
Ха! Интересно, о каких это договоренностях идет речь. Нет, есть, конечно, некоторые корпоративные и прописанные в законах правила эксплуатации космических объектов в акватории Солнечной Системы и заселенных планетных системах, но ведь ни в одном из них не говорится об обязательном использовании орбитальных космопортов для погрузки. Кидман, сам юрист по образованию, лишь широко и ехидно улыбнулся. Эти придурки не только проиграют, но и еще будут платить им – STU, за все расходы и нервотрепку из-за судебного процесса.
О, да, у STU неплохое будущее. Концерн образовался совсем недавно: полтора года назад, почти одновременно с проектом «Атланта», который, по мнению своих создателей, мог одним махом решить проблему пассажирских и грузовых перевозок по обитаемой части Галактики. Длинной около девяти километров, общей протяженностью коридоров – шестьсот семьдесят километров, «Атлант» способен был перевозить около шести тысяч пассажиров и более десяти миллионов тонн грузов, а благодаря четырем мощнейшим кродж-двигателям, созданным и испытанным корпорацией «Сесна», а так же передовым технологиям в системах жизнеобеспечения, перевезти это он мог почти в любую точку Галактики.
Однако проект мог и остаться проектом из-за недостатка средств если бы не объединение четырех транспортных компаний в STU – довольно рискованный, но, в случае удачного завершения, чертовски выгодный шаг. После чего новоиспеченный мега-концерн позволил одной части человечества разинув рты наблюдать за созданием одного из самых грандиозных в истории космических перелетов проекта, а другой – выть, хватаясь за голову, о наступлении нового века монополий. Надо сказать, что некоторые чиновники правительства, услышав знакомое и, последние 200 лет такое страшное, слово - Монополизация, занервничали. Подобная нервозность, подогреваемая прессой, грозила вылиться в знакомую процедуру ликвидации STU, или ее раздробления. Все это грозило кончится тем, что «Атлант» так и остался бы на своей орбите самым большим куском мусора, стоимостью шестьдесят триллионов дублонов.
Эту проблему как раз и доверили решать Кидману, который решил ее. Быстро и просто: он всего лишь подал судебный иск на Earth News Magazin – главный журнал Солнечной Системы. Иск на четыреста тысяч дублонов за «оскорбление чести корпорации ложными обвинениями в монополизации».
- Все здесь присутствующие прекрасно понимают серьезность выдвинутых Журналом обвинений, - заявил он на суде. – Все, кроме самого Журнала, который в погоне за сенсациями и увеличением тиража смеет нагло обливать грязью первого встречного. Почему бы нам не ответить редакции ENM той же монетой и обвинить их в монополизации информационных ресурсов и влияния, таким образом, на широкую общественность? Надо полагать, что подобные основания имеются. Всем известно, что благодаря активной деятельности Журнала многие другие издательства потерпели крах. ENM не терпит конкурентов. Львиная доля событий, происходящих вокруг, почему-то имеет право освещаться только на страницах ENM. А почему? Да потому, что мы вновь имеем дело с самой старой в мире истиной, как плоха бы она не была. Миром владеет тот, кто владеет информацией, а информацию создает тот, кто имеет авторитет. Авторитет в нашем грешном мире могут сделать лишь деньги.
На мой взгляд, события, описываемые ENM, далеко не всегда выглядят правдоподобными, так же как и не всегда объективна оценка этих событий. Но именно комментарии и мнения неких авторитетов, публикующихся в ENM, влияет на формирование общественного мнения. Что если верна другая точка зрения, опубликованная в другом издании? Но об этом мало кто узнает, ибо то издание не пользуется таким спросом, как ENM. Что это, если не монополизация? Монополизация, заметьте, не только информации, но и путей формирования общественного мнения! Вот, что это такое!
Это очевидный факт, господа, но мы не настолько подлы, чтобы всем платить той же монетой. Но мы не потерпим оскорблений, потому и обратились в суд. Ему и предоставим решать, кто прав.
И суд решил, что прав был Кидман и STU, ставшая богаче на четыре миллиарда дублонов и очистившая свое имя. А Кидман, которому было всего двадцать восемь, уже на следующий день стал вторым человеком в корпорации. Более того, когда он в тот день явился в главный офис STU, он получил нечто большее, чем просто огромную благодарность и повышение. Наверное, он на смертном одре будет вспоминать, как с дикими воплями к нему подбежали сослуживцы – вполне серьезные дяденьки и тетеньки, вполне серьезно одетые, - подхватили его на руки и начали подбрасывать, а потом на руках понесли в его кабинет. Новый кабинет на последнем этаже центрального офиса STU – двухсот этажного небоскреба во Франкфурте и там же пентхаус на крыше с прекрасным видом на город.
- Ты заслуживаешь большего, сынок, - заявил ему Карл Гентон, генеральный директор STU, на праздничном фуршете тем вечером.- Проси у меня чего хочешь, и я, кровь из носа, окажу тебе любую услугу.
Кидман, в общем-то, отличался скромностью, а потому так и не смог придумать, чего бы ему выпросить у начальника. И тот самолично выдал ему билеты на первый рейс «Атланта» на Кеннаду и обратно, через два месяца, в каюте супер-люкс.
- Ты заслужил отдых, Дэвид, ты поработал так, что заслужил десять лет отдыха. Ты все-таки спас нашу корпорацию и наш проект. И думаю, космический круиз и шикарный отдых на Кеннаде – лучший подарок.
Он и сам так считал. Кидману ни разу не доводилось оказаться дальше Плутона, хотя с детства он бредил космическими полетами. Кидман просто грезил, что, повзрослев, станет пилотом Корпорации Освоения Космоса, пролетит тысячи парсеков, может быть, откроет новые, богатые ресурсами планеты, а то и, с чем черт не шутит, - наконец-то вступит в контакт. И это будут не просто дикие звери с высоким интеллектом, а настоящая, разумная жизнь!
Для всего человечества идея контакта уже двести с лишним лет оставалась мечтой. Когда были изобретены кродж-двигатели, и человечество вырвалось-таки из плена досветовых скоростей в обход знаменитого парадокса Эйнштейна, люди находили обитаемые планеты. Жизнь на них была, но не было разума, что за двести лет здорово разочаровало людей. Ученые сделали вывод, что земная биосфера старше биосфер всех населенных планет как минимум на миллиард лет. Попадались довольно интересные экземпляры инопланетных представителей флоры и фауны, которые ну очень напоминали исчезнувших представителей земной биосферы.
А потому слово контакт (именно так – курсивом) разжигало у исследователей дикий блеск в глазах. Но мечты о контакте так и оставались мечтами на радость скептикам. Для Кидмана же мечтой осталась и работа звездного скаута. Вначале он пытался подать заявление в Лос-Анджелесскую летную академию. Но под давлением отца и матери забрал их. И отец, и мать происходили из семьи потомственных юристов, при том прапрадед Дэвида по отцовской линии в середине XXI века (вроде бы - с 2061, и до 2070) заседал – о, да, какая гордость берет! - в Верховном Суде США. И потому иметь в роду какого-то звездного бродягу никому не хотелось.
Гарвард он окончил с красным дипломом, на который в течение пяти с половиной лет смотрел как на рвотное. Однако тот процесс в Планетарном Арбитражном Суде в Хельсинки четыре месяца назад изменил его отношение к своей карьере. А вот теперь сбывалась его главная мечта: отправиться в долгое путешествие в космос. Пускай в качестве пассажира, ну и ладно!
Каюта супер-люкс состояла из трех просторных комнат: гостиной, бара со стойкой и кучей всевозможных напитков и коктейлей, стоимость которых входила в стоимость билета и роскошной спальни. Но главным достоинством каюты был огромный обзорный иллюминатор в гостиной, занимавший практически всю стену. Для тех, кто не особенно любил, а то и боялся, смотреть на космическое пространство существовали створки, наглухо закрывающие иллюминатор экраном, на который проецировалось изображение живописного летнего луга, оживленного города, реки, озера – на ваш выбор, если вас пугает или не нравится черная бездна космоса.
Кидман не закрывал иллюминатор. Напротив – ему казалось, что за четыре недели перелета он не отойдет от него. Каюты класса люкс и супер-люкс располагались на средних – восьмой, девятой и десятой палубах так, что обзор не заслоняли никакие выступающие из корабля конструкции. Поэтому, если вы хотели созерцать космос, ничто, вроде гондол двигателей или стыковочных узлов, не могло помешать вам насладиться этим зрелищем на все сто.
А панорама была действительно восхитительной. Юпитер, казалось, лежал под ногами огромной бурой массой, в которой клубились вихри, облака. Планета заняла все пространство от горизонта до горизонта, даже не смотря на то, что корабль находился чрезвычайно высоко. В такие моменты человек ощущал себя просто блохой.
Раздумья о бесконечности нарушались светом дюз, подлетавших к кораблю челноков. «Атлант» готовился принять на борт пассажиров.
10:25
Халтура Гувера
Дэнис Коуби Эндрюс с комфортом расположился в мягком кресле на бортовой кухне. Желудок налился приятной тяжестью, переваривая только что поглощенный ленч, состоящий из картофельных хлопьев, залитых кипятком. Перед ним на столике стоял пластиковый стаканчик с дымящимся кофе, который Эндрюс медленно потягивал, смакуя его вкус на языке.
Как он обожал это место! Наверное, среди всех закоулков его жизни самым любимым был этот – бортовая кухня его грузового челнока RT-400. Ему казалось, что без хорошего обеда в дороге, никакой романтики дальних странствий не почувствуешь.
Именно из-за этой самой романтики он и стал летчиком пятнадцать лет назад. Он мечтал об этом с детства и мог считать, что эта мечта его осуществилась. Не сразу. Дело было еще и в том, что он не сразу понял, где ему нравится. Пять лет он водил пассажирские шаттлы, благодаря чему заслужил репутацию высококлассного пилота. Но после восьми лет работы в марсианской компании РЭД-ЛЭНД-СПЭЙСЛАЙНЗ он с превеликим удовольствием перебрался в «гильдию дальнобойщиков» - неофициальное название компании КВИСТАЛ БРОЗЭРЗ КОРПОРЭЙШН, специализирующуюся на грузоперевозках по всей Солнечной Системе.
Главной причиной здесь был даже не доход от работы: пилотам пассажирских рейсов платили так, что через год он смог приобрести неплохой дом под Нью-Мэмфисом. Через три года работы он понял, что главная проблема была в… пассажирах.
Ди Кей никогда не считал себя мизантропом. Напротив – иногда он не понимал, как можно ненавидеть, а тем более - причинять вред любой тяжести себе подобным. Однако за пять лет (или же – двенадцать тысяч пятьсот часов) полетов, убедился, что не все ему подобные подходят под его убеждения.
Со времен детства Эндрюс был просто влюблен в космос, но позже понял, что является скорее исключением, нежели правилом.
Среди его увлечений, связанных опять же с космосом, была и история космонавтики. Немногие из его коллег – да что там коллег, сейчас даже люди увлеченные не всегда могут даже быть в курсе, что такие люди когда-то жили, - прочел книги Циолковского, воспоминания первых звездных пилотов от Гагарина до Джейсона Т. Сандонелли – человека, первого ступившего на Марс. Помимо этого, ему попадались некоторые интересные факты из исторической и психологической литературы. Из этого Эндрюс сам сделал некоторые выводы о психологии современных космических полетов.
Из книг он выяснил, что в начале космической эры, особенно в период 60х-80х годов ХХ века, свою будущую профессию с освоением космоса намеривались связать почти сто процентов молодежи по Восточной Европе и Северной Азии (у русских открытие дороги в космос до сих пор остается предметом гордости) и до восьмидесяти процентов молодого населения центральной части Северной Америки.
Так как освоение космоса еще долго продвигалось черепашьими темпами, многие из этих мечтателей так и осталась на Земле. А вот бурное развитие авиации привело к тому, что к концу ХХго, началу XXIго века несколько миллионов людей постоянно находились в воздухе. Это как раз многие из тех мечтателей. Но вот ведь незадача – многие авторы-психологи довольно часто упоминали о широко распространенном феномене: страхе перед авиаперелетами.
Забавно ведь, однако! Те, кто, будучи десятилетними пацанами/девчонками, никем, кроме как космонавтами, себя в будущем не представляли, повзрослев, тряслись и стучали зубами, поднимаясь на борт самолета. Интересно, а что бы было, если б они так полетели не, допустим, из Вашингтона в Сан-Франциско, а, предположим, с Байконура к Луне?
В то время как самолет, даже отвечающий всем мыслимым и немыслимым стандартам безопасности, многим представлялся лишь кучей летающего металла, который должен обязательно грохнуться с десяти тысяч метров и угробить их.
Но, если бы психологи того времени знали, что произойдет через 250 лет, когда межпланетные полеты станут таким же обыденным делом, как и перелеты воздушные. Страх полета не только остался. Он усилился настолько, что некоторые компании предлагали своим пассажирам такие услуги, как корабли без иллюминаторов, или штат психологов, дежурящих на борту шаттлов и кораблей дальнего следования. И огромные затраты на опыты с криосном и гибернацией. Пока – безрезультатными. А потому многие проблемы опасностей в полете оставались.
Он сам помнил, как не разделяли его любви к космосу родители. Когда Ди Кею было семь, отец получил очень выгодную должность в марсианском филиале компании «Тексако», которая получила права на разработку остатков месторождений руд в Долине Ареса и в районе Олимпа. Там старатели натолкнулись на такие залежи Оберония, что того могло хватить всей обитаемой Галактике лет на пятьсот. Сто с небольшим лет назад этот радиоактивный материал спас человечество от глобального энергетического кризиса. (А еще – положил начало противостоянию между планетами и людьми за правом владения этим сокровищем, переросшим в вооруженные конфликты на Обероне и Ганимеде – планетах добытчиках, вследствие которых погибло около пятисот тысяч человек. Однако точное количество жертв до сих пор не известно. Историки окрестили это время Первой Глобальной Войной.) Эндрюс-старший не мог отказаться от того, чтоб стать администратором шахты, и повез семью на Красную планету.
Дэнис летел на шаттле с матерью. Дорога на Марс и сейчас и тогда – два с половиной часа, из которых два часа тридцать минут он сидел, прилипнув лицом к иллюминатору, а его мать стучала зубами и молилась. Она принадлежала к католической общине, но никогда не верила в бога. Есть Он – хорошо, нет – Его – ну что поделаешь, - говорила она. Однако в тот день она молилась так, что привела бы в восторг самого Папу Римского. Она воспользовалась услугами бортового психолога, а потом еще месяц посещала психоаналитика на Марсе.
- И успокойте моего сына. Пожалуйста, успокойте моего сына!- твердила она. Миссис Эндрюс не могла поверить, что Дэнис от полета был в диком восторге.
Когда Ди Кей сам взялся за штурвал шаттла Е-214, он частенько сталкивался с нервными пассажирами. Наверное, сколько людей в мире, столько и разновидностей страха. Боятся по-разному. И по разным причинам. Некоторые – самый распространенный контингент, - боялись самого космоса и не могли без содрогания смотреть в иллюминатор. Других в ужас приводили взлет и посадка, а в открытом космосе подобные субъекты успокаивались. Третьих пугала возможность аварии. Для каждого типа психологи разработали различные методики устранения стресса.
Ди Кей не был психиатром, но к концу своей работы на пассажирских кораблях, он заимел богатый опыт работы с самыми разными паникерами. За этот опыт его уважали и коллеги, и даже психиатры, служащие на рейсах.
Эндрюс очень уважал людей, которые, как и он любили находиться в космосе. Родственные души, так сказать. Он познакомился с девушкой, которая часто летала на шаттлах во всех направлениях не столько ради бизнеса или туризма, а чтобы всю дорогу любоваться панорамой из иллюминатора. Она стала его женой.
Однако не меньше он уважал тех, кто хоть и боялся, но мог держать свои эмоции под контролем. Некоторые из них, даже будучи сами напуганными, умудрялись успокоить своих соседей.
Были такие, как его мать – тихие, напуганные овечки. Они встречались на всех рейсах и в больших количествах. Именно из-за них многие пилоты иной раз отождествляли пассажиров с отарой овец, а экипаж – с пастухами. Эндрюсу не нравилось это оскорбительное сравнение, но он не мог с ним не согласиться. С такими людьми по большей части и работали бортовые психологи. Хотя иногда не справлялись и они.
Он несколько раз становился свидетелем тихой истерики. Иногда все разрешала дружеская беседа с пассажиром психиатра или кого-то из экипажа. Один раз Эндрюс применил довольно оригинальный ход, который позже несколько раз повторяли пилоты других рейсов, а сам Ди Кей выступал по этому поводу с докладом на психологическом семинаре в Нью-Мемфисе. Три года назад во время рейса на Оберон припадок случился с каким-то менеджером. Парень держался молодцом в течение получаса после взлета, а потом его прорвало. Он рыдал так, что его не могли успокоить ни уговоры, ни антидепрессанты. Бедолага вбил себе в голову, что система обязательно даст сбой, и шаттл обязательно во что-то врежется.
- Я читал о таком! – всхлипывал он.- Это может случиться!
Эндрюс счел большим везением, что парень сидел в самом первом ряду, а потому мало кто узнал об этом инциденте. Случалось иногда, что к истерике одного присоединялся еще один, за ним – третий. И начинался, как говорил Олег Васин – учитель Эндрюса, «сопливый концерт».
Эндрюс приобнял менеджера и увлек за собой в кабину пилотов.
- Осмотрись, - сказал он.- Видите эти компьютеры, любезно предоставленные нам компанией «IBM»?- он говорил не как психиатр, а как экскурсовод, приведший десяток таких же менеджеров в Лувр, любоваться Джокондой. – Эти машины способны выполнять шестьсот триллионов операций в час. Это лучшие компьютеры в мире. Вон тот монитор – сверхмощный инфракрасный радар, способный засечь инородное тело еще в районе Урана. К тому же в памяти компьютера заложены местоположения всех больших и малых небесных тел, их траекторий, а так же маршрутов кораблей.
Ну, а если система заглючит, здесь есть я и вон тот молодой человек по имени Николс, - он указал рукой на второго пилота, а тот разъехался в широкой улыбке, настолько заразительной, что вслед за ним улыбнулся и менеджер.
Инцидент был исчерпан, однако эта история имела неожиданное продолжение. Через полгода Ди Кей получил письмо от этого парня, который бросил контору и заочно окончил летное училище на Марсе, а теперь уже стажируется вторым пилотом на челноке Нью-Мемфис – «Фобос».
Нельзя сказать, что космические полеты в Солнечной Системе – предприятие безопасное на все сто. Нельзя было исключить отказ системы, внезапную разгерметизацию салона, крушение во время взлета и посадки, столкновение с метеоритом или другим кораблем.
Однако как пилот со стажем Эндрюс имел представление о бортовых системах безопасности. Современные космические корабли имели как минимум шесть дублирующих друг друга системных узлов управления, исключающих отказ программного обеспечения или неисправность бортового компьютера на девяносто девять процентов. Обшивка корабля из самых современных сверхлегких и сверхпрочных сплавов, снабженная микро-датчиками контроля целостности, которые добавлялись прямо в краску, способными продиагностировать усталость металла любой степени. Они же распознавали самые маленькие трещины в обшивке и иллюминаторах, если они были. А потому возможность разгерметизации исключалась на девяносто восемь процентов. Благодаря системе климат-контроля на борту постоянно поддерживалась температура двадцать пять градусов по Цельсию, даже когда обшивка несколько часов жарилась под солнечными лучами. Возможность перегрева или переохлаждения исключена на девяносто процентов. Автопилот мог управлять кораблем на протяжении всего полета, включая операции взлета, посадки и стыковки. Человеческий фактор снижался. Но лишь на семьдесят один процент. И главная опасность таилась не в глубинах космоса и не в неисправной технике, а в глубине пассажирского салона.
В основном, главной проблемой перевозчиков был третий тип паникеров: буяны. Этот тип был не настолько распространен, как первый и второй, но за восемь лет работы он успел повидать всякого и услышать множество историй от других пилотов.
Еще когда он был стажером, одна пассажирка в первом классе закатила грандиозную истерику из-за того, что ее Ричарду не разрешили лететь у нее на коленях, только лишь из-за того, что Ричард – ванадус – животное с планетной системы N12-3, что-то среднее между кошкой и свиньей, с пушистым белым мехом. Последние годы стало модно держать их дома, так как ванадусы легко приручались, быстро адаптировались к любым условиям, не были прихотливы в еде, а главное – обладали талантом подражать людям. Подобно попугаям они могли произносить слова, а некоторые, как клялись их хозяева – даже говорить осмысленными предложениями; однако это было сомнительно, ибо исследования говорили об очень низком уровне интеллекта у этих животных.
Пока Ричард преспокойно спал, очень комфортно устроившись на полу клетки в багажном отсеке, его «мамочка» бесновалась во всю. Она с пеной у рта доказывала пассажирам и экипажу, что Риччи просто не может без нее. К тому же к ее воплям вскоре присоединились вопли ее спутника: молодого человека, лет на двадцать младше этой дамы, который, однако, вряд ли был ее сыном.
Его наставник, Васин, тогда разрешил этот инцидент быстро и жестко. Он подошел к молодому протеже хозяйки злополучного ванадуса, положил ему на плечо руку и тихо, но так чтобы слышала его попутчица, произнес:
- Если через пять секунд вы не заткнетесь, причина вашей истерики будет выброшена в открытый космос.
Это подействовало, однако не помешало той даме обратиться в суд о возмещении морального ущерба из-за оскорбления ее. Она не смогла выиграть дело, по крайней мере, Васину не пришлось платить ей компенсацию. Но нагоняй от начальства за некорректное поведение в отношении пассажира он получил.
Уже когда Эндрюс получил квалификацию первого пилота и командира, у него на борту произошел другой случай. Сорокалетний бизнесмен перед полетом наглотался антидепрессантов и вел себя на борту как при белой горячке. В середине полета он вдруг вскочил со своего места и с криком: ВЫ МЕНЯ НЕ ТУДА ВЕЗЕТЕ!!! – ринулся к кабине пилотов. По пути он столкнулся со стюардессой и опрокинул ее на пол, так что та рассекла себе бровь и получила сотрясение мозга. Он сам споткнулся о ее ногу и тоже упал. В отличие от стюардессы, он ничего не повредил – отделался легким испугом, а то и вообще не заметил, что упал.
- Я ПОКАЖУ ВАМ ПАДЛАМ, КАК МЕНЯ КИДАТЬ! ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КТО Я ТАКОЙ!
Кто он такой, никого не интересовало. Эндрюс и второй пилот Эрик Фергюссон уже выбежали ему навстречу, действуя, как учила инструкция по поведению в чрезвычайных ситуациях. Фергюссон прижал буяна к полу, усевшись на нем, Эндрюс вколол ему в ягодицу дозу транквилизатора. Затем им пришлось держать бизнесмена на месте, пока препарат подействует. Та же инструкция категорически запрещала экипажу наносить телесные увечья любой тяжести даже самым озверевшим без крайней необходимости, а потому, то, что они делали, напоминало родео на спине у самого дорогого в мире быка, которого ни коим образом нельзя было повредить.
Именно тогда же у него появились мысли о своем переходе в грузовой флот.
- Сколько времени, Ди Кей? – прервал ход его мыслей Сэм Хадсон – штурман челнока RT-400, бортовой номер R-458, заглянувший на камбуз.
- Половина одиннадцатого, - отозвался тот.
- Гувер наконец-то идет, - сообщил Хадсон.
- Ладно, теперь я спокоен. Кофе будешь?
- Не, я еще не закончил диагностику всех систем. Еще полчаса. Куда нам сегодня?
- Мимас, груз запчастей на рудник. Не бойся, сегодня только один рейс. К восьми часам будешь дома.
- Да я раньше девяти планов не строил. Ладно, пойду я.
- Давай.
Эдди Гувер появился через три минуты. Сейчас он все еще пытался застегнуть молнию на своем форменном комбинезоне, стоя в дверях камбуза.
- Здорово, Ди Кей! – бросил он, наконец, управившись с молнией.
- Ты на часы смотрел? – отозвался Эндрюс. – Ты должен был быть здесь еще полчаса назад. Я хоть и добрый человек, но я – твой начальник, а потому очень даже могу из Ди Кея превратиться для тебя в мистера Эндрюса.
- У меня есть оправдание, Ди Кей, - спокойно сказал Гувер.
- И какое же? Я слушаю.
- Оно стоит в стыковочном узле. В общем, тут есть пять человек и девять тонн груза. Его нужно доставить на «Атлант».
Эндрюс склонил голову вбок:
- Эдди, мы, по-твоему, кто, таксисты? У нас, между прочим, есть заказ: доставить на Мимас груз оборудования. Это оберониевый рудник, они там ждать не будут.
- Груз можно спихнуть на Андерсона. Они сегодня халтурят, чем мы хуже? Я уже договорился с администрацией, а эти ребята нам платят пятнадцать штук. По пять кусков на рыло.
Эндрюс внутренне напрягся, подавляя желание двинуть Гуверу промеж глаз за его самодеятельность.
- Пять штук, Ди Кей! Ты это будешь целых три месяца зарабатывать!
- Это что, ты тут решил кого-то по старой дружбе прокатить? – Эндрюс несколько смягчился, оценивая в уме значимость пяти тысяч дублонов.
- Ну... От части…- выдавил из себя Гувер.
- Ладно, покажи мне этих субъектов.
Гувер кивнул и через две минуты вернулся в компании высокого чернокожего парня в спортивном костюме и легкой куртке из искусственной кожи. Негр осмотрел камбуз и остановил взгляд на Эндрюсе.
- Классный дизайн, сэр, - сказал он. – Мистер Эндрюс, меня зовут…
- Прежде чем представляться, Африка, неплохо было бы поздороваться! Или вас родители этому не учили?
Парень хотел что-то сказать, видимо - по поводу упоминания своей исторической родины. Эндрюс не был расистом, но за такие вот слова можно было запросто получить повестку в суд. Однако его собеседник понял, что и сам был не прав и притупил взгляд.
- Извините, мистер Эндрюс. Здравствуйте.
- И вам здравствуйте! Мистер…
-…Джексон. Тиберий Джексон.
Эндрюс пожал протянутую руку.
- Вежливость в нашем мире – важная вещь, мистер Джексон. Даже в открытом космосе. Вот теперь можем поговорить о вашем товаре.
- Мы везем на Кеннаду коллекцию живописи для Новолипецкого музея изобразительного искусства, а так же вино и некоторый антикварный груз. Все сейчас находится в стыковочном узле и уже готово к погрузке.
- Хорошо, - произнес Эндрюс, включая переговорное устройство, - О’кей, парни, власть переменилась, и у нас новый груз. Гувер, доложи в диспетчерскую, что мы готовы к погрузке.
Гувер наспех пристегнул к комбинезону рацию и вышел из кубрика. Сейчас, думал он, неплохо было б и заскочить на камбуз и что-нибудь разогреть, да съесть, а то из-за всех этих разборок с грузом, он так нормально не позавтракал. И это в то время, когда скоро будет пора обедать. Гувер не был полным человеком, в отличие от того же Ди Кея, однако поесть он любил. Но увидь Ди Кей сейчас, что он тут ест, вместо того, чтоб работать – точно взгреет его, чего не хотелось.
Из камбуза по направлению в кубрик неспешно вышла Сессил. Вот уж она была сыта и вполне довольна своей кошачьей жизнью. Естественно она будет тут довольной, особенно когда Ди Кей считает эту сиамку (не самых чистых кровей, но сиамку) вторым по важности существом, после своей жены. Чертова кошка обосновалась на корабле год назад и теперь считала его своим домом.
Ди Кей притащил ее сюда еще котенком, которого он нашел спрятавшимся среди контейнеров в грузовом отделении наземного терминала Марса.
Гувер до сих пор помнил, как вначале протестовало против этого члена экипажа начальство. Тогдашний управляющий марсианского отделения Квистал Брозерз Сэм Олдмэн чуть ли не слюной исходил, споря с Ди Кеем о целесообразности пребывания кошки на корабле. Весь спор решил штатный психолог конторы, заявивший, что кошка, как любое другое животное, может неплохо снимать стресс у пилотов. Олдмэн так и не смог найти аргументов против. Более того – начал рекомендовать всем экипажам держать на борту каких-либо питомцев для снятия стресса.
Слово стресс чуть ли не триста лет смаковалось мнительными гражданами благополучной части мира, по словам все того же Ди Кея, старающимися оправдать таким образом свои истерические выкрутасы, и огромным штатом психиатров, психоаналитиков, гуру, смекнувшим какие выгоды иной раз приносят подверженные стрессу обыватели. А уж стресс в межпланетных масштабах и даже просто его перспектива превращалась в ночной кошмар для всех, чья профессия была хоть мало-мальски связанна с космосом. А потому для Олдмена заступничество психолога и его замечания по поводу стресса стали просто волшебными словами.
Гувер в принципе не был особо против кошки, но и нельзя сказать, что его мнение было хоть мало-мальски близко к «за». Честно признаваясь, он не понимал, от чего Ди Кей отдал предпочтение именно какой-то задрипанной, хоть и породистой котяре. Можно ведь было завести того же ванадуса. И модный зверь, и за человеком слова повторяет, а еще, как утверждают некоторые гурманы, - имеет вкусное мясо. Шикарно, весело и с голодухи можно не помереть в случае чего.
- Твой ванадус, - урезонил его тогда Ди Кей, - хоть и может говорить – тупой как пробка. Все, что он может – это жрать, спать, ссать и срать, а еще иногда носиться повсюду и брехать. Кошки, между прочим, если захотят тоже могут осваивать человеческий язык, при чем говорить они могут вполне осмысленными фразами, а не заученными словами. И даже самая глупая кошка будет в несколько раз умнее гения-ванадуса. К тому же сиамские кошки в древности лучше всяких собак охраняли буддистские храмы. У них свой характер, темперамент и понятие о дружбе и вражде. Она может научить себя уважать. Вот почему мне и нравятся кошки, а не какие-то модные диковинки с других планет, которые только место занимают.
На этом дискуссия была завершена раз и навсегда. Сессил (Ди Кей где-то вычитал, что кошки лучше воспринимают шипящие и свистящие согласные, так как слышат в области близкой к ультразвуку, а потому и назвал ее так) стала полноправным членом экипажа, причем кошка оказалась действительно своенравной.
С Ди Кеем они были не разлей вода, как только еще жена его к этой кошке не ревнует. Она постоянно отдыхала на коленях у него или у Хадсона. Эдди она упорно игнорировала, чему последний только рад был, ибо иногда случалось нечто и похуже. И почему, спрашивается, жертвой ее своенравности не стал ее благоверный Ди Кей, или не Сэм?
Первые проявления ее характера Эдди нашел в своем ботинке год назад. Причем обнаружилось это, когда ботинок был уже на ноге. Нельзя было даже и вообразить, чтоб Сессил не смогла добежать до своего туалета. Она могла использовать ботинок в качестве унитаза только намеренно! Так он заявил Ди Кею, только проку было мало: и Эндрюс и Хадсон потом весь рейс откалывали по этому поводу шуточки, в то время как Гуверу еще несколько суток всюду мерещился запах говна.
- А ты постирал носочки, Эдди? Видишь, что бывает, когда их долго не стираешь! Даже Сессил вон тебя по широкой дуге обходит.
Несколько раз он находил на своей одежде следы кошачьих когтей, а иногда очередные сюрпризы в виде маленьких кошачьих котяхов в ботинках. При чем единственным спасением было забирать форму с собой – иначе в любой день ожидай подлянки.
- Отойди от меня, зараза! – рявкнул он и отогнал кошку пинком.
- Миииу! – протестующее вскрикнула та и, отбежав подальше, забралась под кресло, откуда принялась пожирать Гувера ненавидящим взглядом. Говорить Сессил естественно не могла, ни словами, ни тем более предложениями, однако взгляд ее иной раз говорил получше слов. И сейчас эти кошачьи глаза высказывали все, что скопилось:
- Я тебя ненавижу, Гувер! Еще больше, чем ты меня, однако я всего лишь маленькая кошка и не могу ничего сделать против такого здорового бугая, как ты! Нет, мистер Гувер, это не комплимент. Даже если бы я была человеком, ты бы на меня никогда не залез! То, что ты такой здоровый самец, не дает тебе права издеваться надо мной! Или ты считаешь, что это я над тобой издеваюсь? Гажу в твои ботинки, рву твои вещи, так? А ты напряги память, Эдди! Может быть, вспомнишь, как все началось?
Помнишь, как ты предлагал выкинуть меня за борт, когда Дэвид принес меня на корабль? Ты думаешь, если я кошка, то я не пойму, о чем ты ему втирал? А я все понимаю, и мне было очень страшно. Я тоже хочу жить, между прочим!
А сколько выспитков я от тебя получила? Тебе бы понравилось, когда тебя пинают сто раз на дню? Кидаются в тебя чем попало? Знаешь, как мне было больно, когда ты попал в меня какой-то тяжеленной чушкой? Я думала, что сдохну, а потом еще неделю хромала. И ты что думаешь, я такое не оставлю без ответа? Вот я и насрала тебе в ботинок. Думала, дура, поймешь! А что ты сделал? После полета ты вырубил гравитацию на корабле! Ты знаешь, сколько приятных минут я провела, болтаясь под потолком кверху лапами?
Что, ты думаешь, я это б так оставила? Видимо натура у меня такая от породы! Я после той ночи еще пыталась отношения наладить, вспомни! Подошла, даже о ноги потерлась, мол, хорошо, Эдди, больше не буду, урок усвоен, только и ты прекрати! А что сделал ты? Ты пнул меня! Расхохотался и дал пинка!!! Смотрите-ка все, мол, какая у нас тут подлиза!
Так вот, Гувер, а потому – не удивляйся, что я по-прежнему продолжаю то, что делала! Ты продолжаешь, а я чем хуже? А потому, если ты не образумишься, - поглядывай иногда по сторонам! Может быть, выпрыгну я откуда-нибудь, да поработаю когтями над твоим личиком! И только скажи потом, что ты не виноват!
Знаешь, меня просто тошнит от тебя! Жаль, я не могу говорить! Я бы такого про тебя рассказала Дэвиду и Сэму, они б долго над тобой прикалывались! Они догадываются, что ты гомик, (Их столько сейчас среди вас – людей развелось! Тьфу!) но только догадываются! А я вот, кучу раз замечала. Еще когда котенком была. Как ты когда-то говорил с этим черным. Что он, что ты – оба в таких позах – только залезай и дери, и оба едва не обкончались пока друг с другом говорили! А ты потом еще в сортир пошел, один, закрылся там! Что ты там делал, скажи мне, с такими сладострастными вздохами, стонами и завываниями?
А на следующий день? После смены вы оба пришли сюда в кубрик, и… Я никогда не видела, чтоб трахались два кота, но если б увидела – меня б вырвало! Я не видела, но среди людей я тоже довольно долго, так что и это мне не менее противно!
- А пошла ты в жопу, - неожиданно даже для самого себя бросил Гувер и, развернувшись, вышел из кубрика.
В стыковочном узле грузового отделения космопорта «Фобос» Сэм Хадсон и Дэвид Эндрюс обошли вокруг четырех установленных на транспортировочной тележке контейнеров. Все четыре имели по шесть самых современных замков и к тому же на всех стояли пломбы.
- Крепления проверил? – спросил Ди Кей.
- Да. К погрузке готовы. Можно запрашивать отключение гравитации.
- Ага. – Эндрюс провел рукой по поверхности одного из контейнеров.- Что-то мне это не нравиться. Хоть убей.
- Да брось. Что плохого?
- Да не знаю. Может старею.
Из коридора в стыковочный отсек прошли четверо хорошо одетых мужчин. Они приблизились к Хадсону и Эндрюсу.
- Извините, это вы 458й?
- Да это наш бортовой номер,- ответил Эндрюс. - Если сомневаетесь, взгляните на номер узла. 458. Нас здесь частенько можно найти.
Тот, кто задавал вопрос – сорокалетний, высокий мужчина, оценивающе оглядел Ди Кея.
- Вы бы аккуратней с выражениями, мистер. Нам еще несколько часов лететь вместе.
- Если вам что-то не нравиться – милости прошу валить отсюда в пассажирский терминал. Никто вас умолять остаться не будет.
Мужик хмыкнул:
- А вы мне нравитесь. - Он хлопнул Эндрюса по плечу и шагнул к переходу на корабль. Трое его сопровождающих – молодые люди спортивного телосложения, цепочкой двинулись за ним. У самого входа он обернулся. – Пожалуйста, будьте аккуратней с этим грузом.
Ди Кей молча проводил их глазами. Хадсон подошел к нему сзади.
- Слушай, Ди. Это несколько не похоже на тебя! Ты как-то всегда со всеми полюбезнее был!
- Хрен знает что, - пробормотал Эндрюс. – Давай грузить эту хреновину.
Хадсон подключил коммуникатор:
- Диспетчерская. Это R-458. Готовы к погрузке. Просим отключить гравитацию.
Гувер выбрался в кабину пилотов, чтобы вести контроль невесомой погрузки на корабле. До того, насколько удобно перемещать тяжелые грузы посредством невесомости додумались довольно давно и теперь часто пользовались.
На экране обзорного монитора контейнеры поднялись от пола. Дернулись и Эндрюс с Хадсоном, но остались на полу, удерживаемые гравитационным устройством в подошвах ботинок. Лишь длинные волосы Хадсона взвились над его головой и колыхались при каждом движении как ветви деревьев на ветру. Эндрюс и Хадсон взялись за рукоятки первого контейнера и легко пронесли его в грузовой отсек.
- Гувер, врубай гравитацию, мы окончили погрузку. Начинай диагностику системы. Готовимся к старту.
Эдди послушно склонился над клавиатурой, выполняя поручение, когда на его плече легла чья-то рука. Гувер обернулся и увидел у себя за спиной Джексона. Он снял куртку и стоял перед ним в наполовину расстегнутой рубашке.
- Мне надо работать, - мрачно ответил на его взгляд Гувер и вновь повернулся к монитору.
Джексон положил свою вторую руку на другое его плечо и начал нежно массировать плечи Гувера.
- Ты грустишь, что я улетаю? – тон грустный, но в нем надежда на положительный ответ.
- Возможно. – Эдди и сам не знал, будет ли он переживать долгое отсутствие Джексона, но поймал некоторое разочарование в его глазах, вновь обернувшись. – У меня с Эндрюсом и без того не всегда хорошие отношения, а тут он опять похоже не в настроении. Нет, он мужик неплохой… Нет, ну не подумай… В этом как раз и вся наша с ним проблема. Он считает себя нормальным. А такие как я и ты для него как будто ущербные…
- Я понимаю, - успокоил его Джексон, - Раньше таких как твой босс, было большинство.
- Знаю. Обидно, знаешь ли, слышать от него: гомик… Или даже педик… Он конечно не хочет обидеть, в основном подкалывает. Так ведь мы друг друга уважаем. Но все же…
- Ты можешь подать на него в суд, - руки Джексона соскользнули с плеч Гувера. Левая ушла вниз к промежности, прижав самого Эдди к спинке кресла, правая зарылась в волосы. Сам Джексон наклонился к нему и теперь шептал в самое ухо, - это ведь унижение твоей личности.
- Нет, - разомлев, Гувер закрыл глаза, - Я слишком его уважаю, чтоб подать на него в суд.
- Как хочешь! – Джексон перегнулся через спинку кресла Эдди и коснулся своими губами его губ. Гувер ответил на его поцелуй. Прощальный поцелуй перед долгой разлукой, а потому они вложили в него всю страсть, какую только могли.
Они целовались минут пять, затем Джексон, наконец, отстранился. Гувер вытер с лица его слюну – Джексон умел неплохо работать языком, но вот слюней в нем было не меньше, чем в баках этого корабля.
- Спасибо, что разрешил лететь с тобой, - произнес Джексон, неохотно разжимая объятия. В глазах его стояли слезы.
- Ага, все нормально, - ответил Гувер, усмехнувшись внутри: Да это же любовь! Сам он пока ни в кого не влюбился: предпочитал разнообразие.
Эндрюс не сильно любил акваторию космопортов. В принципе, ее мало кто из пилотов жаловал. Лет сто назад, когда только-только установилось постоянное сообщение между планетами, перелеты были не столь частым явлением и вызывали меньше головной боли у всех, кто был каким-то образом связан с перелетами. И свободы маневра было больше и романтики от межпланетных перелетов сейчас поубавилось.
На текущий момент график полетов в близости от орбитальных терминалов и крупных космических станций строго регламентирован. Космос разбит на кубы и твой полет через них прописан со всеми подробностями. Никакой самодеятельности без дозволения диспетчера, скорость тоже оговорена, а отклонение от траектории хоть на пятьсот метров в любом направлении мог привести к штрафным санкциям вплоть до увольнения.
Кто бы мог подумать, что Вселенная когда-нибудь будет так вот упорядочена? Межзвездные полеты начались не так давно, и они не так часты – к крупнейшим терминалам: «Гамильтон» и «Фобос» приписаны всего четыре-пять звездолетов и один базируется на терминале «Ганимед». У военных и МСБ флот несколько больше: двенадцать звездолетов: по шесть у каждой конторы. И то их место дислокации - не Солнечная Система: здесь они не нужны и пугают мирных граждан. А должны наводить ужас на недовольных «колониальным гнетом» Системы. Как-то поступала инициатива даже об увеличении этого флота на случай «внешней угрозы». Однако вера чиновников в разумных, а, тем более, - недружелюбных чужих поугасла, да к тому же на лишние звездолеты просто не нашлось денег. В месяц происходит максимум один-два вылета. Это сохраняет некоторую романтику дальних странствий. Но, скорее всего, уже в неотдаленном будущем всю галактику разделят на такие вот кубы, за которыми будут следить дотошные диспетчеры.
- Центр, говорит борт R-458. Рейс «Фобос» - «Атлант». Диагностика систем произведена, готовы к старту, - сообщил Гувер.
- Принято 458й. Последняя проверка, - ответил женский голос, в котором весь экипаж узнал Элоизу Эндрюс. – Отстыковывайтесь. Даю установки исходной траектории: куб альфа-тридцать-шесть, курс 6, 73, 21; максимальная скорость 500.
- Ты как всегда точна и прекрасна в своих цифрах, - проговорил Эндрюс в микрофон.
- А первому пилоту особая рекомендация: смотреть на дисплеи и следить за дорогой, а не разражаться комплиментами. Ваш курс в непосредственной близости от 063его. Я не хочу потом заместо комплиментов выслушивать его матерную триаду, когда вы столкнетесь.
063 прошел слева от них действительно близко: можно было видеть бортовые опознавательные знаки. (Некоторые еще подписывали под ними красной краской что-нибудь, вроде: Если читаешь это, ОТВОРАЧИВАЙ, МАТЬ ТВОЮ!!! Однако парламент Системы планировал внести в законодательство об эксплуатации космических транспортных средств категорический запрет на подобную самодеятельность. Инициаторы объясняли это тем, что подобное, во-первых, часто подрывает нравственность, а во-вторых, - дисциплину.)
- Можете не бояться, мэм, 063 спокойно заходит на посадку, и пусть только попробует начать у меня возникать. Терминал не круглый – за углом подкараулю!А тем временем мы покидаем акваторию космопорта и вас лично.
- Принято, 458! Счастливого полета. Конец связи.
Рация затихла, оставив экипаж и пассажиров одних. Пассажиры разместились на нескольких креслах и диване в кают-компании, что находилась сразу за рубкой управления.
Ди Кей откинулся на спинку сиденья, следя за показаниями дисплеев.
10:40
Когда жизнь дает пинка…
Если сказать, что Энтони Роббертс раскаивался в своем решении, значит, ничего не сказать. Ему предстояло работать здесь еще около года – все время, пока этот корабль не вернется в Солнечную Систему.
Вчера вечером он еще не мог уснуть от возбуждения: как же, он ведь будет работать стюардом на межзвездном лайнере. Причем ни на каком-то, а на самом «Атланте»! Разве не круто? Восемнадцать месяцев путешествия через половину Галактики, посещение всех колоний, сексапильные и богатые пассажирки, зарплата, которой хватит на его колледж. Романтика, а главное – не будет ни мамы, ни папы, ни тетки, вечно висящих над душой со своим богатым жизненным опытом, ни бабули с не менее богатым и больным воображением. Последней на каждом шагу мерещилась опасность, угрожающая ее любимому внуку и ее детям. Больше года свободы! А ему восемнадцать, и разве ни это ему было надо? Только протяни и возьми.
Да, вначале его не хотели пускать. Тем более, что работать на «Атлант» брали далеко не каждого. В основном пассажиров должны были обслуживать опытные стюарды, повара, горничные и пилоты. Однако и для молодых имелся шанс пройти конкурсный отбор. Группа психологических тестов и знание элементарного этикета – и жди, что именно тебя выберут.
А отец Энтони, к тому же, работал в STU, так что шансы осуществить мечту выросли почти вдвое. К тому же Хоббарт Роббертс почти полностью поддержал инициативу сына и сделал все возможное, для того, чтоб сын оказался там.
«Пусть приучается к самостоятельности, - сказал он на семейном совете, - такая школа, как долгосрочная работа ему не повредит. Это, конечно, нечто, сродни военной службе, но гораздо легче и приятнее».
Спорить особо не стали, хотя мать во время прощания перед отлетом минут десять тискала его в объятиях, объясняла по нескольку раз, куда она положила его различные вещи. Энтони чуть было сам не пустил слезу, однако виду не подал. А на борту транспортного челнока вздохнул с несказанным облегчением.
Их привезли не к главному шлюзу. Челнок пристыковался к шлюзу грузового трюма, гигантского и почти пустого помещения: грузовозы только начали подвозить крупный багаж. А потому это помещение казалось не менее гигантским, чем весь космопорт Гамильтон. Здесь прошло первое собрание персонала, объединившее в себе планерку, знакомство с начальством, друг с другом и кораблем.
Стюарды, они же по совместительству коридорные, посыльные, уборщики и официанты, перешли в распоряжение Владимира Ворсина. Ворсин был мужчиной, возраста примерно сорок лет, с маленькими усиками и, несмотря на подтянутость, - тройным подбородком и проступающим брюшком. По совместительству он исполнял обязанности шеф-повара.
Перед ним к собравшимся обратился с небольшой речью сам капитан «Атланта» Генри Ларсэн. В этой речи он пожелал всем удачи в таком нелегком деле, как обслуживание нескольких тысяч пассажиров и огромного корабля.
- Мы первопроходцы в таком деле, - сказал он.- Я не преувеличиваю, это действительно так. Межзвездные перелеты выходят на более высокий уровень, и мы должны оправдать надежды всего человечества.
После этого младший персонал разбился на более мелкие группы, для ознакомления с начальством, их требованиями и своими обязанностями. Пилоты, техники, программисты, сотрудники службы безопасности, группа правовой поддержки и стюарды.
Перед последними предстал во всем великолепии Ворсин. По словам сидящего рядом с Энтони долговязого парня, любимца самого капитана. Вроде как Ворсин был золотым призером какого-то кулинарного конкурса в прошлом и позапрошлом году. И редкостной гнидой, по словам всех, с кем ему доводилось работать.
- Меня не интересуют ваш имена, я даже при желании не запомню имен трехсот человек, решивших, что работа здесь лучше службы в армии. Хочу вас разочаровать: это отнюдь не так. Вам здесь работать больше года и на борту две с гаком тысячи балбесов, кому вы на протяжении этого времени будете прислуживать. Они будут всегда правы, а вы нет! И если вы думаете, что я считаю иначе, вы жестоко ошиблись. Если в ваш адрес будут поступать жалобы, карать вас я буду лично. За борт никто не отправится, но ваш заработок вы отработаете до последнего гроша. Халтурщики их не получат, ибо весь ваш оклад будет проходить через меня. Учтите это и не портите отношения со мной и лидерами групп. Вы все разбиваетесь на отделения по десять человек. У каждого отделения свой участок ответственности. Я буду спрашивать с лидеров групп, они будут спрашивать с вас. Система проста. На основе контроля будут составлены списки премий и взысканий. Вот так, дамы и господа. Я караю, но и поощряю. Не подведите меня.
Пока Ворсин растолковывал смысл дальнейшей жизни персоналу камбуза, стюарды начали собираться в группы. Составлялись последние по случайному отбору и возглавлялись опытным стюардом. Для улучшения совместимости группа как работала, так и жили вместе в смежных каютах на пять человек. Пока назвали фамилию Роббертс, Энтони с долей зависти наблюдал, как его долговязый сосед уже ворковал с симпатичной стюардессой, в чьих глазах уже промелькнула искорка желания. Энтони никогда не был уродом, однако пока все стюардессы обходили его мимо. И он пока молча сидел на своем бауле, ожидая распределения.
- Откуда десантировался, друган? – поинтересовался севший рядом на корточки парень чуть постарше его.
- Хьюстон, Земля, - машинально ответил он, - Тони Роббертс.
- Влад, - парень крепко пожал руку Тони, - А мы с брательником с Дарвина-4.
- Далеко от дома, - заметил Робертс.
- Мы тут давно. Учились в колледже, в Тегеране, только вот выгнали. Надо ж как-то до дома добираться. Вот и повезло.
Энтони замолчал, к тому же он услышал свое имя, а Влад свое. Их звал к себе невысокий, пухлый молодой человек с черными волосами и смуглой кожей.
- Во, как повезло. Мы, похоже, и работать, жить вместе будем, - заметил Влад.
Выждав, пока вокруг него соберутся все названные им, смуглый парень начал:
- Будем знакомиться. Мое имя Рашид Ровани, и я буду вашим старшим. Постараемся быть друзьями. Наш сектор ответственности – третий и четвертый уровни блока-R. Сейчас вы все идете в жилой блок и занимаете каюты 123-А и 123-В. Устраивайтесь и через сорок минут собираемся у входа в блок. В течении полутора часов нужно будет подготовить каюты к вселению. Часть работы уже была сделана при обустройстве номеров, так что нам остается только навести порядок и застелить постели. Инструкции ясны? Добро пожаловать на борт, бойцы.
Жилой блок экипажа находился в носовой части корабля, перед контрольным центром и центром управления. Каюты на пять человек были оборудованы складными койками, компьютером и душевой. Необходимый минимум удобств для тех, кто будет убираться в шикарных каютах супер-люкс или целую смену сидеть, пялясь в монитор на контрольном центре.
Вместе с Энтони эту каюту разделили братья Влад и Альберт Ротт, тот долговязый, которого звали Дэвид Рочестер и парень спортивного телосложения по имени Ричард Локс.
Энтони опустил свой баул на ближайшую к двери койку и опустился рядом. На застеленных по-армейски койках лежала их аккуратно сложенная униформа. Парни в каюте молча начали стягивать свою одежду. Энтони присоединился к ним.
- Клоунский костюм,- пробормотал Влад, застегивая липучки на своем кителе.
- Тебя сюда никто не звал, - резко отозвался Роббертс.
- Не звал. Я сам пошел, - ответил Влад.
- Я тоже сам пошел. И мы не плюем в тарелку, из которой едим.
- Это ты к чему? – Альберт Ротт посмотрел на него со смесью любопытства и раздражения. Этот парень уже успел одеться и сидел на своей кровати.
- Тебе здесь платят, тебя здесь кормят и дают койку. А ты их сразу оплевываешь.
Альберт поднялся.
- Свинью в хлеву тоже кормят и поят. А потом подсоединяют электроды к башке и врубают ток. Нам ясно сказали, что мы тут будем вкалывать за эту жратву и оплату. И я в этом не сомневаюсь. Ты должен был сразу это понять, когда шел сюда.
- Ну и зачем ты сюда шел, если тебе здесь не нравится? – Тони справился с кителем и начал разбираться с брюками.
- Тебе видимо никогда не припекало. Ты жил на Земле в теплой квартирке, с мамочкой да папочкой кушал, что хотел, а что не хотел – не кушал, если холодно было – грелочку под зад клал. Так ведь? Нам с братом лететь до дома год, а за так нас не повезет никто.
- Ну и на хрена тогда кусать того, кто тебя кормит? Или у вас в колониях все такие благодарные?
Следующее произошло стремительно. Альберт и Ричард без слов, но абсолютно синхронно двинулись к Тони. Челюсти Рота были крепко стиснуты, оба сжали кулаки.
- Б[распутная женщина, проститутка], - процедил Альберт и его кулак пошел по круговой траектории.
Перед глазами Энтони сверкнула молния, в то время как всю нижнюю левую половину лица наполнило тяжелой болью. Весь окружающий мир ушел в темноту, вверх и вправо.
Следующее, что он увидел, был коричневый линолеум каюты. За секунду до этого что-то тяжелое вошло ему под ребра, и теперь он судорожно глотал воздух, согнувшись пополам. Рот наполнился чем-то соленым с привкусом железа. Волны боли растекались по левой скуле и нижней челюсти, бились в животе.
ПОБИЛИ! – пульсировало в голове.
- Ты, сука, отвечаешь за свои слова? Что ты говоришь и при ком? Умный больно? – сказал кто-то у него над ухом. Чья-то рука отвесила ему затрещину, от которой он чуть не свалился на пол.
ПОБИЛИ!!!
По подбородку потекла слюна, смешанная с кровью из разбитой щеки. Прерывистое дыхание само собой перешло во всхлипы. КАК?! ОНИ?! ПОСМЕЛИ?!
- Ты слышишь, бля?!
Всхлипы стали еще громче, а слезы одна за другой закапали по щекам на пол. Он не пытался их сдерживать, и плотину прорвало полностью.
- Он что, заныл? – спросил голос, принадлежащий, скорее всего Ричарду Локсу.
- Хы! Гы-ы! Точно! А ты разве не слышал, что на Земле одна часть народа – бабы, другая – п[гомосексуалисты]ры?!
- И кто же он? – уточнил Локс, кивая в сторону рыдающего в голос Роббертса.
- Какая на хрен разница! Но, судя по всему, он очень нежный и чувственный!
Вся каюта, кроме Робертса взорвалась хохотом. Рука Альберта Рота вздернула его и пихнула на кровать. Энтони упал лицом вниз, продолжая рыдать. Он валялся на кровати в том, во что был одет – белый китель и трусы: его брюки так и лежали рядом на полу.
- Чувственный, - давясь от смеха, повторил Локс, прижимая Робертса лицом к покрывалу. Другая его рука рванула с него трусы. Как только ягодицы почувствовали холод внешнего мира, Роббертс с ужасом понял, что сейчас произойдет.
- Ы-ыыы! И-иии! – он забился под массой Локса, однако сделать ничего не мог. К тому же кулак Ричарда опустился ему под левую лопатку, опять погрузив мир в полумрак.
- Рич! Берт! – заорал кто-то. Вроде бы Влад. – Хорош! Кончайте!
- Сейчас и кончу! – ответил Локс, и оба загоготали. Что-то толстое полезло между ягодицами Энтони, стремясь попасть в прямую кишку.
- Ааа! Ы-ыыы! – толстое, твердое и упругое обосновалось в анусе и начало ходить взад-вперед, заставляя весь корпус Роббертса ходить вслед за собой.
- Прекратите!
- А что мы такое делаем? Они на Земле любят лазить друг другу х[мужской половой орган]ми в анал! – хихикал Локс
- А ты вообще заткнись, а то сам нарвешься! – прогудел Альберт. – Мальчику пора научится, когда и как пользоваться языком! - Он наклонился к Энтони. – Слушаешь меня х[**]ло? Если не знаешь, что трепать своим е[человек после окончания полового акта]ным языком, ты им будешь лизать! Ты понял? Ты не жил год в неотапливаемой комнате, когда жрать приходилось всякую х[**]ню. Когда люди хотели жить как люди, а за это пришли солдаты и начали наводить порядок. Мне после этого им надо сраку лизать? Это ты у меня будешь лизать, если еще хоть слово услышу от тебя, ты понял?
- Ы-ы! Ы-ы!
- Хули ты мычишь? Рич, отпусти его. Я не слышу, ты понял?
- Понял, - пропищал Роббертс, когда ощущение чего-то толстого и инородного в анале пропало. Однако мускулистая рука по-прежнему прижимала его голову к покрывалу.
- Что ты понял? Повтори, что ты понял, гондон е[ человек после окончания полового акта ]ный!
- Если я скажу что-то, вы повторите, - глотая слезы, промычал Роббертс, - вы повторите…
- А скажешь кому-нибудь, что здесь произошло, добавил Локс, тебе п[*****]ц! Ты понял?
Энтони судорожно затряс головой.
- Молодец, - сказал Локс в самое ухо Энтони. – Сладенький ты мой.
На этом хватка ослабла. Энтони остался лежать на кровати, сотрясаясь от беззвучных всхлипываний. Попытался встать, однако ноги подкосились, и он упал голым задом на пол, уткнулся лицом в колени и разрыдался. Щека и губы распухли, рот заполняла кровь. Анус тоже жгло, будто в прямой кишке застрял лист крапивы. Лицо стало липким от покрывавшего его слоя слез и соплей.
- Так, ладно, забыли, - услышал он дрожащий голос Влада. Его рука легла на плечо Роббертсу, однако тот отбросил ее как ядовитую змею и отполз в дальний угол.
- Берт, вы переборщили, по-моему! – произнес Влад.
- Е[**]о заткни! Тебя тоже касается, урод! – проревел Локс. – Все!
- Так! Действительно, все заткнитесь, - остановил его Альберт.
- Я думаю, он понял урок, - спокойно добавил Влад. – На этом все забудем. А то мы не доживем до конца полета. Все, полагаю, с этим согласны. Одевайтесь. Нам через пятнадцать минут начинать работу.
10:50
Демон
Адам Ренекси проснулся, когда челнок стыковался с лайнером. Его глаза оглядели салон, где пассажиры, летевшие первым классом, готовились к стыковке и переходу на борт «Атланта». Громадина межзвездного челнока маячила в нескольких километрах от них, занимая солидную часть обзора. Взгляд Ренекси скользнул по борту корабля без задержки на чем либо и без восхищения. Возможно, будь на его месте кто-то другой или будь Ренекси лет на пятнадцать моложе, он бы восхитился. Но ему не позволил сидящий в нем демон. Адам Ренекси на протяжении более десяти лет из своих тридцати четырех был одержим.
Демона звали Чарльз Рукер. И свою жертву он настиг не случайно. С Рукером Адам познакомился на втором курсе Алжирского Гуманитарного Университета, на факультете журналистики. (АГУ!!! Университет для малышни и тех, кто научился говорить, как оценил его Рукер.) Познакомился абсолютно случайно, когда публиковал одну из своих первых статей для какого-то экологического форума. Статья касалась целесообразности колонизации других звездных систем. Материал, опубликованный Ренекси, не был бомбой, но по ходу его доработки у него появились такие мысли, коих он поначалу испугался . А потом и появилась мысль о псевдониме.
Ренекси всегда мечтал быть писателем, и уж тем более таким, о котором будут долго говорить и до и после его смерти. Возможно, это и есть то самое бессмертие, о котором все так мечтают – увековеченное имя. А еще лучше, а то и круче, когда это имя несколько изменено, а то и полностью заменено другим. Вот знаем мы этого писателя под именем Билл, а вот он-то на самом деле – Джон! А вы и не знали? Стыд, срам и позор на вашу голову! Не бывать вам литературоведом во веки вечные!
Он пробовал писать еще с одиннадцати лет и даже зачитывал свои эпосы друзьям и родителям. И тогда же решил, что ему непременно нужен псевдоним. Хотя бы для крутизны.
Две научные статьи, содержащие рассуждения Адама по поводу формирования нового Конституционного Прецедента в Системе, появились в Глобальной сети, когда их автору было семнадцать, и он поступал на журфак АГУ. Вначале он не очень-то жаловал научные статьи, считая их написание уделом для солидных дяденек, лишенных воображения и образности речи. Но без наличия такой работы он не мог попасть на желаемый факультет. Юноша мечтал о посещении всех заселенных планет, об изучении их жизни, а факультет журналистики мог стать стартовой площадкой для осуществления его мечты. И стал.
А получил он даже больше, чем ожидал. И ему явился Чарльз Рукер.
Челнок замедлял ход, приближаясь к стыковочному узлу лайнера. Теперь поверхность «Атланта» заслонила собой почти весь обзор и даже бурую громаду Юпитера. Мимо них медленно проплыл, мигая габаритными огнями, грузовой челнок. Несколько челноков плавали у стыковочных узлов, занимая позиции для стыковки, или же наоборот – отстыковываясь. Еще немало сейчас ходили по круговым траекториям, ожидая своей очереди на стыковку: из-за своих размеров и вместительности, «Атлант» не мог одновременно принять на борт всех своих пассажиров.
Интересно, - заметил Рукер, - и как же в случае катастрофы эту толпу будут эвакуировать?
Они должны были это предусмотреть, - попытался возразить Ренекси, - Это все же корабль дальнего плавания, да еще и с таким количеством народа на борту…
Вот-вот, - пресек эту жалкую попытку протеста Демон, - эта посудина идет через межзвездное пространство, а не через нашу милую Солнечную Систему, где уже каждый кубометр изучен и размечен, как на городской автостраде. Только вот космос – не автострада и не станет ей никогда. Люди уже допускали эту ошибку не раз и до сих пор продолжают наступать на эти грабли.
Может быть, ты заткнешься?!
Ладно, ладно, я умолк и больше не донимаю тебя своей болтовней. Спи спокойно, Адам. А ты не забыл приобрести скафандр? Я слышал, в открытом космосе нет воздуха и очень холодно. А ну как разгерметизация будет?
И Рукер замолчал, исполненный чувством исполненного долга. Он никогда не уходил далеко, предпочитая находится где-нибудь поблизости от разума Ренекси и начинать свой диалог с ним в самый неожиданный момент и довольно часто. Ренекси как-то подумал сходить к психоаналитику, а то и к психиатру и об этом поговорить.
Попробуй, попробуй! – язвительно ухмыльнулся Рукер, - Мы с ним очень мило об этом поговорим! Ты ведь знаешь, я очень люблю поговорить. Мы оба любим поговорить! Это ведь у нас с тобой профессиональное!
Рукер был прав. Адам прекрасно знал, как Рукер любит говорить обо всем и со всеми.
Три года назад они брали интервью у представителей религиозной организации – скорее даже секты, но слово секта запрещено употреблять к религиозным объединениям любого толка и происхождения (даже если они принуждают детей к сексу друг с другом и с животными, или занимаются жертвоприношениями или пускают нервно-параллитический газ в людном месте – это не повод для подобного оскорбления) из соображений политкорректности. Название она носила не менее странное, чем ее приверженцы – «Братство Видящих». Вроде как народ поклонялся Святым Нового Цикла – Карлосу Кастанеде и еще каким-то товарищам, как они их называли – Первые Видящие.
Ренекси они не понравились с самого начала. Не понравились уже потому, что для того, чтоб взять интервью у одного из идеологов Братства, придурка по имени Кевин Орлиный Клюв (в миру – Кевин Ормон), ему пришлось ехать в Южноамериканский округ, причем в такую глухомань, какую еще нужно поискать. Адам даже и не думал, что на Земле могли остаться такие дикие места. Конечно, в сравнении с теми же внесистемными колониями, где Ренекси пришлось однажды прожить около года, это не глушь – маленькая заглушка, но, чтоб такое, да на Земле?!
Рукер же внутри его души загорелся таким энтузиазмом, что Ренекси начал одолевать страх от нехорошего предчувствия. Однако Рукер как всегда смог его успокоить, заверив, что из этого говна можно сделать очень неплохую конфетку.
Он убедил Ренекси как следует подготовиться к этой встрече и запастись хотя бы элементарными знаниями. Первоисточник знания Братства Видящих ими так и не был найден – его не было в свободной продаже, как литературы, пропагандирующей дивиантный образ жизни. Рукер, однако, смог выйти на какого-то члена Братства - по ходу – обыкновенного любителя мескалина, - и у него найти несколько бумажных копий книг Мэтра (Вау! – сказал Чарльз Рукер.) и некоторых из исследователей его философии и толкователей. Толкователи появились несколько позже исследователей и как-то не сильно заинтересовали Рукера, хотя Ренекси без желания Демона не взялся бы и за Мэтра. Обложившись бумажными распечатками и электронными критическими статьями (которые, как оказалось, не имели никакой практической информации, так как в них много говорилось о вреде данного учения, но не где ни словом ни обмолвились о сути), Рукер чуть ли ни неделю провел за подготовкой к интервью.
С Кевином Орлиным Клювом он встретился в какой-то богом забытой церкви в пустыне на севере Мексики. Место сие находилось километрах в двадцати от городских конгломераций – то самое вожделенное уединение, коего ожидает любой гражданин Системы, особенно на Земле и на Марсе, когда отправляется на пикник во время уик-энда. О принадлежности этой территории homo sapiens напоминали установленные посреди пустыни и кактусов кабинки биотуалетов (этого требовало экологическое законодательство), несколько надувных палаток, которые кружком расположились вокруг древней, частично разрушенной церкви и несколько переносных прожекторов, установленных в центре участка.
Ренекси посадил аэрокар рядом с еще двумя, даже более дорогими, машинами возле церкви. Первый обитатель лагеря, которого он увидел, оказался ручным (а вы поищите сейчас диких) койотом, одиноко гулявшим по лагерю. Судя по его виду, койот никак не жаловался на свое содержание: выглядел сытым, выхоленным и довольным жизнью.
Что-то вроде священной коровы? – предположил Ренекси, смутно вспоминая изученное им намедни.
Мэтр в своих странствиях встретил койота и получил от него знание, - пояснил Рукер.
Мудрый койот удостоил гостя равнодушным взглядом, затем протрусил к кабинке биотуалета и с вожделением справил нужду на ее дверь.
Рукер/Ренекси направился к церкви. Попутно обратил внимание на торчащие из одной палатки босые, перепачканные в грязи ступни. Еще один молодой, голый по пояс парень сидел, прислонившись спиной к стене церкви. Он встретил Адама мутным взглядом в дупель обкуренного растамана. В сравнении с этим взглядом, взгляд койота был просто взглядом старого мудрого гуру.
Орлиный Клюв находился в церкви в компании двух молодых людей и четырех девиц. Из всей этой компании более-менее нормально смотрелись только сам Орлиный Клюв и одна девица: она даже могла стоять на ногах.
Похоже, мы пропустили чайную церемонию, - прокомментировал Рукер.
Да какая тут на хрен церемония? – взорвался в ответ Ренекси. – Просто куча наркоманов ищет повод собраться вместе и обкуриться!
Эээ! Они все же курят с высоко благородной целью: они ищут ЗНАНИЕ! Мы сейчас вот у мистера Клюва спросим. Он ведь расскажет. Для чего нас сюда отправили? Он, глянь, даже специально к интервью готовился. Пока его Братья ищут ЗНАНИЕ, он ни в одном глазу. Готовился, видно, к интервью.
Сама церковь, похоже, использовалась по назначению. Помещение было освещено свечами и электрическими лампами, которые служили подсветкой для алтаря. На сам алтарь вознесли голографическую фотографию Мэтра и две раскрытые посередине бумажные книги. Рядом с книгами лежали несколько высушенных кусков стебля кактуса.
Мистер Клюв смог еще пожать протянутую ему руку. Слабо, но смог.
- Здрсть, - процедил он, раскачиваясь на ватных ногах по широкой амплитуде, глаза при этом стремились к переносице. – Й вас ждл.
Ренекси кивнул.
- Я так понимаю, вы здесь проводили какой-то ритуал?
Кен поднял глаза:
- А-а-а… Ни-и совсем, - теперь он говорил, широко разевая рот, так что Адам с трудом удерживался, чтоб не отвернуться, какой оттуда шел духан. – Ну… Что. То. По-охожее… Да-а…
- Вас вообще не смущает, что, несмотря на всю известность вашей секты, слава о ней ходит весьма дурная?
Его собеседник улыбнулся. Похоже, он все же находил время иногда посещать стоматолога в свободное от службы время. Не смотря на частое употребление дури, он имел белые, без промежутков и кариеса, зубы.
- Га-а! Цивилизация хочет думать, что они такие крутые! Они рац-нальны… Они имеют много и ничего. Они погрязли в своей р… Ра-ациональности… Рутина давно пглотила их. Они не живут, а существуют… И умрут, когда их существование подойдет к концу. Смерть охотится за людьми, но они не хотят понять, что лишь избранные смогут избежать общей участи!..
- Погоди-ка, приятель, - когда в разговор вступал Рукер, все формальности тут же отбрасывались. Он мог назвать любого приятелем, равно как и друганом, корешем, а то и – козлом, придурком или чем еще похуже. И Рукеру было плевать, кто стоит перед ним: наркоман, простой горожанин или премьер-министр Системы. – Если избежать общей участи могут только избранные, то зачем остальным, второсортным, так сказать, людям прилагать усилия и идти по вашему пути?
- Не. – Теперь Кевин говорил почти нормально, да и одна из девиц начала следить за их беседой с некоторым интересом. – Ты немного не понял. Избранным можно стать. Им не рождаются. Чтобы стать избранным, нужно приложить усилия и победить в битве с собой самим. Вселенная существует под сенью Непостижимого Орла, – при этих словах глаза Кена заблестели, - и Он повелевает жизнью всех живых существ во Вселенной. Он мудр. И если человек прожил жизнь впустую – грош цена этому существу, и он будет поглощен Орлом, дабы его неиспользованная сила дала силы другим. Те, кто нашел в себе силы вырваться из пут Социума и его спутниц – Морали, Религии и Права, имеют шансы на высочайший Дар Орла – бессмертие и свободу. Мэтр – был первым из нас, кто освободился от этих пут, и прошел тернистым путем к Свободе. Его свободный дух явился мне и объявил меня Тринадцатым Нагвалем. И моя священная обязанность донести свет Свободы до ищущих ее. И наплевать нам на Цивилизацию и на ее роботов. У нас свой, особый путь.
- Довольно опасный этот путь, - заметил Рукер.
Кевин Орлиный Клюв воссиял. Еще бы! Его собеседник заинтересован его речами, а то и разделяет его позицию! Капелька слюны сорвалась с его нижней губы, протекла по подбородку и упала на рубашку.
- Да, путь тернист. На нем стоят Стражи и неорганические демоны. Есть и надежные союзники и коварные сущности, а так же черные астральные маги. Как раз сегодня наш отряд сражался с одним из таких демонов. Бой был тяжелым, но мы победили. Мы можем надеяться на милость Орла и его Дар. – Глаза Кена заблестели еще ярче, а слюна потека по подбородку почти непрерывной струйкой, как у пациента дурдома после электрошока. Он догадался, что это неприлично и с хлюпаньем вытер слюни рукавом. – И вы можете еще рассчитывать на этот Дар! Присоединяйтесь к нам! Как говорил Мэтр, Птица Свободы дает лишь один шанс. Не упустите его. У нас есть материалы, которые в подробном и доступном виде ознакомят вас с нашим поиском. Присоединяйтесь…
Рукер внутри расхохотался, да так, что Ренекси сжался от ужаса.
Свидетели Иеговы, Опус Деи, баптисты, эти парни! Добро пожаловать в реальный мир, дети мои! Поверьте, он не такой уж и скучный, как вы думаете.
- Понимаете, - тихим, извиняющимся тоном начал Рукер, в то время как внутри душевной клетки Адам Ренекси бил кулаками по ее прутьям и вопил:
Что ты задумал?! Что ты задумал, хренов мудак! Остановись! Слышишь!!!
Рукер не слышал.
- Понимаете, меня беспокоит одна вещь. Дело в том, что один из таких демонов, похоже, вселился в меня, - лицо Кевина при этих словах вспыхнуло от восторга, - Я одержим, - тихо продолжил Рукер. – И демон сильнее меня. Понимаете, я могу и вот так сделать…
С этими словами он расстегнул ширинку и вытащил свой член. Восторженное выражение на лице Кевина сменилось некоторым недоумением. Дама же рядом с ним прилипла взглядом к его половому органу с выражением натуральной похотливой тоски. Даже ее более обкуренные подруги, похоже, поняли, что болтается между ног у их гостя, и заулыбались.
- Сэр?.. – начал Кевин. Теперь в его тоне слышался испуг. И понимание того, что сейчас произойдет…
- Демон сильнее меня!!! – проорал Рукер, взявшись за свой пенис, как за брансбойт, - ЭТО ПОСЛАНИЕ ОТ НЕОРГАНИЧЕСКИХ ДЕМОНОВ!!! – струя мочи изверглась вперед, под ноги Кевина. Тот отскочил с гримасой ужаса. Очнувшиеся от транса дамы тоже начали ретироваться к алтарю. Рукер перешел на веселый крик. – СВЯТАЯ НЕОРГАНИЧЕСКАЯ МОЧА!!! Я БЛАГОСЛАВЛЯЮ ВАС, ДЕТИ МОИ!!!
Дамы с тихим поскуливанием исчезли за алтарем. Кевин сначала пятился стоя, затем, разворачиваясь, поскользнулся, упал и на четвереньках проследовал за женской половиной. Двое парней равнодушно наблюдали, как Рукер закончил ссать на пол и ушел из церкви.
Губы Адама Ренекси волей Чарльза Рукера растянулись в улыбке, при воспоминании этого эпизода. Не менее забавным для Рукера была попытка Кевина подать на Ренекси и газету «Систем Телеграф» иск на полтора миллиона за оскорбление. Рукер узнал об этом еще до подачи жалобы в суд и ответил встречным иском, содержащим требование открыть уголовное дело против Кевина Ормона и его секты за попытку склонения его к употреблению наркотиков. Как доказательство была предъявлена сделанная Адамом в церкви цифровая видеозапись, где были увековечены обкуренные воины света, и голосовая запись интервью мистера Ормона, призывающего журналиста присоединиться к организации и принять дозу мескалина.
Конгломерационный суд округа Мехико счел иск уважаемого и успешного молодого журналиста Адама Ренекси более весомым. А потому мистер Ормон сам оказался в роли ответчика, да при том – на скамье подсудимых с обвинением в пропаганде дивиантного образа жизни и склонении к употреблению наркотических веществ.
Чарльз Рукер стал не только иногда исполнять обязанности псевдонима. Он стал делить тело Адама Ренекси с самим Адамом Ренекси, будто квартиру. Но он был талантлив и наблюдателен, хороший психолог и мастер слова. От этого мастерства миллионы людей в системе и за ее пределами кривились в гримасах отвращения, пренебрежения или же злорадно улыбались, сталкиваясь с тремя его полновесными книгами и десятками отдельных статей и монографий. Иные при упоминании его имени рвали на себе волосы, грозились предъявить ему иск, где-нибудь на миллиард дублонов, за оскорбление их моральных, жизненных установок и их лично. Однако никто так и не выиграл, хотя попытки и были. Демократия не допускает установления цензуры в литературе, и само по себе предложение о запрете Чарльза Рукера было бы неконституционным.
А Рукер и не переживал бы, если б его запретили. В сравнении с ним свободный журналист Адам Ренекси – агнец божий, и кто же может догадаться, что из-под руки этого агнца может вылиться то, что пишет Чарльз Рукер? Да никто! Говорилось, конечно, и много говорилось о том, что в принципе-то Рукера никто и никогда не видел. Некий призрак. Какой-то коллега Ренекси как-то предположил, что Чарльз Рукер – оружие какой-то террористической организации, стремящейся к дестабилизации политической обстановки в Системе. Он, в частности, заявлял, что ценители Рукера – люди с асоциальными и дивиантными наклонностями. У боевиков повстанческих группировок в колониях NY-5, RIG-3 и I-6 изымали электронные носители с книгой Чарльза Рукера «Альтернативная история».
Сейчас Чарльз Рукер планировал работу над своей четвертой книгой и его полет на «Атланте» был частью его плана. Газета «Систем Телеграф» отправила Адама Ренекси в этот полет с целью его освещения в широких кругах. Проект «Атлант» давно приковал внимание общественности, а уж рассказать о его первом полете – ни это ли лакомой кусочек для прессы, особенно светских альманахов и бульварной прессы. «Систем Телеграф» считалась приличным новостным изданием и без труда выиграла конкурс, заняв места в первом ряду. Многим повезло гораздо меньше: лишь трое счастливчиков получили бесплатные билеты на борт, дабы рассказывать о полете. Ренекси был одним из них, но не столько из-за своего профессионализма, сколько по другой причине: редактор «Систем Телеграф» знал об Адаме больше, чем остальной мир. В частности, он знал о Чарльзе Рукере.
Майкл Метелкин был поклонником Рукера около четырех лет. И Чарльз Рукер был многим ему обязан. Именно благодаря стараниям Майка вышли в свет его книги и статьи. Майкл игнорировал критику в адрес газеты, за то, что та публикует Рукера. Наоборот публикация отдельных статей Чарльза Рукера и выдержек из его книги «Альтернативная история» только подняла рейтинг газеты, к тому же любая подобная публикация (и Рукера, и кого бы то ни было, проблема в том, что Рукер – единственный в своем роде на данный момент) вызывает бурные дебаты на ее страницах.
Да что говорить, если сам Метелкин запоем прочитал «Альтернативную историю», прочел несколько раз и кучу раз ставил ее в пример другим книгам, и даже цитировал ее?! В принципе, Рукер зависел от такой вот любви Майкла к подобного рода литературе, однако в отличие от Майкла Чарльз Рукер знал, как пользоваться подобной зависимостью и извлекать из нее выгоды.
Да, не нравься б Метелкину Рукер, работал бы он сейчас? Печатался бы? Трудный вопрос. Особенно, когда в твой адрес обращены такие эпитеты как Литературный Хулиган (самый безобидный), Бунтарь, Асоциальный (да-да!) элемент, Первый среди аморальных и другие.
А потому Рукер вцепился в Метелкина как в спасительную соломинку. А Метелкин страшно боялся потерять Ренекси как сотрудника. Но разве эта соломинка не делала Адаму Ренекси разного рода поблажки и условия для работы. Ренекси всегда получал именно тот репортаж, который хотел получить. Зная про стремление Рукера написать книгу, скорее - очерки о жизни пристрастиях людей в разных местностях и условиях. А уж «Атлант» - та самая кладовая людских заморочек.
- Задай им всем жару, Чарльз! – шепнул ему он на прощальном банкете.
О да, он задаст, можете не сомневаться.
Челнок завершил стыковку, и голос командира корабля вновь забубнил из динамиков, выражая пассажиром благодарность за использование космического судна компании «Варм Сан» и желая счастливого дальнейшего полета, а так же напоминая склерозникам не забывать на борту свои вещи.
Пассажиры в салоне начали подниматься со своих мест. Зашуршали, защелкали и заскрежетали открываемые и закрываемые замки на сумках, дипломатах и кейсах. Адам Ренекси достал из под сиденья спортивную сумку и переносной компьютер и двинулся к выходу, у которого симпатичные, подтянутые стюардессы, улыбаясь, повторяли то, что сказал капитан.
Чарльз Рукер шагнул в стыковочный рукав. Песчинка в потоке пассажиров, но очень занятная песчинка.
10:55
Халтура Гувера
(продолжение)
- Вот теперь можно и притопить, - заметил Ди Кей.
- Согласен, - заметил Хадсон. - Так, господа, проверьте ваши привязные ремни и расположение спинок кресла. Не потому что так безопаснее или нам так хочется, но потому, что так требуют правила.
- Запись для бортового самописца, - проговорил в микрофон Гувер, - бортовое время 10 часов, 56 минут. Увеличение скорости до тысячи двухсот.
Счетчик скорости на мониторе ожил, цифры сменяли друг друга с едва различаемой скоростью, пока не остановились на 1200. В остальном изменений не замечалось. RT-400, в принципе был способен и на большее. Сам по себе этот шаттл был универсальным. Разработанный двадцать пять лет назад, он претерпел минимум модернизации. Единственное, что приходилось проходить ежегодную аттестацию и ремонт, который иной раз ограничивался переустановкой программного обеспечения. Самое крупное новшество, полученное RT-400 за двадцать пять лет эксплуатации – голографический интерфейс, проецирующий всю информацию на лобовое стекло. Да к тому же сам по себе этот корабль мог перевозить как грузы, так и пассажиров.
В кабину пилотов вошла Сессил, гордо дефилировав с поднятым хвостом мимо пассажирских кресел. Презрительно взглянула на Джексона, затем на Гувера.
Ой, мальчики! А чего это вы так далеко друг от друга? Вы что, уже не дружите? Или что, стыдитесь вашей истинно мужской дружбы? Странно, это ж надо! Меня, так вы не стеснялись, помнится! Друг на дружке скакали как зайчики, и как только концы сами себе не повыдернули? Ну да ладно, что вам говорить. Твой дружок, Эдди, будет горько плакать, расставшись с тобой, а ты ведь как был, так и останешься холодной горой, так? Ох, Эдди, что ж ты за паршивец!
Она подошла к Хадсону и грациозно запрыгнула к нему на колени. Хадсон разъехался в улыбке.
- И разрешают же вам держать ее? – поинтересовался Джексон. Эндрюс заметил, что тот мужик, с которым он говорил в стыковочном узле, метнул на него резкий предупреждающий взгляд. Тот в ответ приподнял ладонь, мол, все в порядке.
- А она никому не мешает, наоборот. – ответил Эндрюс. Хадсон не сдержался и хихикнул, покосившись на Гувера. Гувер в свою очередь сделал вид, что поглощен показаниями дисплея.
- А что вы вообще везете такое, если не секрет? – продолжил Хадсон.
Все тот же мужик повернулся к нему и Эндрюс уже решил, что ответ будет не в самой мягкой форме. Что-нибудь в духе «вас это не касается», или «вам платят за то, чтоб вы доставили наш груз в целости и сохранности, а не задавали дурацкие вопросы».
- Здесь несколько частных коллекций для экспозиций в галерее города Новый Липецк, - вполне дружелюбным тоном ответил мужик. – Среди них несколько десятков холстов модернистов и кубистов, керамика и оружие. Всего около сотни экспонатов. Не верите, загляните в сопроводительные документы.
Эндрюс расслабился. По крайней мере, первое впечатление оказалось ошибочным, и это хорошо. Он-то решил, что придется иметь дело с очередным сварливым и мизантропичным менеджером, этот же еще был не безнадежен. Возможно, просто утомлен полетами, переговорами и другой рутиной.
- Вот уж не думал, что кто-то в колониях будет интересоваться искусством кого-то вроде Пикассо.
Теперь уже Эндрюс метнул на Хадсона недовольный взгляд, заметив, как на секунду перекосилось лицо его собеседника. Однако он продолжил говорить спокойно.
- Вам следовало бы побывать в колонии, если вы думаете, что за пределами Солнечной Системе живут только тупые горняки и фанатичные повстанцы. Не спорю, и такие иной раз попадаются, и то далеко не везде. Кеннада не Дарвин-4 и не Вояджер. И люди там не хотят кровопролития. Почему граждане Системы так упорно считают, что они лучше тех, кто ее покинул?
- Я не утверждал такого, сэр.
- Зовите меня Валентин. Валентин Фарадей. А вам, мистер э-э-э Хадсон, я бы посоветовал иногда думать, что вы говорите и кому. Кому-то это может и не понравиться. Это не угроза, а совет вам на будущее.
Хадсон промолчал, однако через минуту произнес:
- А теперь, господа, взгляните в иллюминаторы прямо по курсу. Ибо наш маршрут проходит в непосредственной близости от самого необычного небесного тела в Солнечной Системе. Не на каждой звездной карте оно есть, а на тех, на каких есть, отмечено как астероид Y980. Однако на астероид оно похоже меньше всего.
Астероид Y980 предстал перед экипажем и пассажирами огромным, десятикилометровым металлическим цилиндром, от которого отходили более мелкие модули и сложенные пластины огромных солнечных батарей. В некоторых местах можно было различить вращающиеся антенны радаров и перемигивающиеся красные габаритные сигналы. На поверхности главного модуля черными большими красками действительно было написано Y-980.
- Станция Межпланетной Службы Безопасности «Дрейфующая», - мрачно прокомментировал Эндрюс. - Построена в 2142 году, в начале Глобального Кризиса. В начале ее планировали использовать как главный командный пункт на случай начала войны. Война началась, но проходила она по более оптимистичному сценарию, нежели предполагалось до этого. Оберониевые рудники удалось взять под контроль достаточно быстро и «Дрейфующая» служила в основном перевалочной базой для штурмовиков и центром концентрации сил МСБ и коалиционного десанта во время высадки на Обероне и Ганимеде. К 2165 году все стихло и в спустя три года станцию законсервировали до… Гм-кхм… лучших времен. Говорят, в начале ее вообще хотели утилизировать, но, как выяснилось, ее демонтаж стоил бы даже больше, чем ее строительство. А уж взрывать такое сокровище вряд ли кто захочет. Вот и болтается она тут уже сорок лет, самый секретный и дорогостоящий мусор прошлого столетия.
- Если он такой секретный, откуда же вы о нем столько знаете? – ехидно поинтересовался Фарадей.
- Она не относится к сверхсекретным объектам. Просто о ней не любят говорить. А шестьдесят лет назад велась бурная дискуссия о целесообразности этого проекта. Некоторые даже заочно окрестили ее «свобододавом». Правозащитники вопили, что это первый шаг в сторону введения тоталитарной диктатуры, что МСБ, пользуясь своим положением некоего гибрида армии, полиции и разведки, превратится в главную опору нового режима, который будет не лучше, чем на планетах-ренегатах – Ганимеде и Обероне. А ваш покорный слуга интересовался этим, а потому потрудился найти материалы.
- Первый раз вижу, чтобы простой пилот так разбирался в истории, - заметил Фарадей.
- Вам следовало бы почаще общаться с пилотами, мистер Фарадей, - парировал Эндрюс, - Как видите, и среди нашего брата встречаются не только тупые любители пива, баб и баров.
Фарадей расхохотался:
- Вам надо баллотироваться в депутаты Парламента Солнечной Системы, а не корабли водить! Убежден, вы бы там всех за пояс заткнете. Поверьте мне, редкий человек, будь он даже политиком, смог бы так вести дискуссию и во всем разбираться.
- Мы ему уже все об этом давно талдычим, - ответил Гувер, - только он упирается. Он, видите ли, другой жизни не знает, и знать не желает. Без космоса он не может.
- Вы бы все же подумали, мистер Эндрюс. Вас многие поддержат. Я могу назвать только одного человека, который может с вами конкурировать. Чарльз Рукер, писатель-публицист.
Теперь расхохотался Эндрюс:
- Ваш Рукер – чванливый комик, для которого нет абсолютно ничего святого, кроме себя любимого. Он играет на публику как матадор на корриде, только публика больше симпатизирует быку. Я, конечно, понимаю, что много в нашей жизни говна, но мало кому понравится, когда его суют в это говно носом. Всему нужно знать меру. Рукер ее не знает. Я уж не говорю о том, что его самого публика не видела ни разу. По-моему, он просто боится показаться на людях. Опасается, что его порвут в клочья.
«Дрейфующая» меж тем оказалась уже гораздо ближе к кораблю, и Эндрюс взялся за джойстик управления. Теперь корпус станции ушел несколько вниз и влево.
- Несмотря на то, что МСБ она на хрен не нужна, они никого к ней близко подпускать не собираются, - объяснил он. – Радары действуют в радиусе ста километров, а подлети ближе, чем на пятьдесят и автоматическая система охраны тебя расстреляет. Сначала милый женский голос на всех частотах предупредит, что вы нарушаете территорию режимного объекта, но потом – пощады не жди!
- Там, я слышал, до сих пор хранятся засекреченные документы о деятельности МСБ за те двадцать лет и даже, - Хадсон понизил голос, - какие-то образцы запрещенного оружия.
- А я слышал, ее просто готовят к транспортировке к Вояджеру, - ответил Джексон.
Эндрюс покачал головой:
- Сколько уже мимо нее пролетали, здесь никогда никто не показывался. Абсолютно глухая местность, где ничего не происходит. И сомневаюсь, что там есть что-то интересное. Просто МСБ не любит когда простой народ лезет с ногами в его дела.
- А все же интересно было бы там полазить, - мечтательно произнес Хадсон, пожирая глазами станцию. Та теперь плыла под кораблем, медленно вращаясь вокруг своей оси. Надпись Y-980 скрылась из виду, появилась другая, более мелкая, но вполне различимая:
СОБСТВЕННОСТЬ ДЕПАРТАМЕНТА
МЕЖПЛАНЕТНОЙ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ.
НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ БЕЗ ИДЕНТИФИКАЦИОННОГО КОДА!
ПО НАРУШИТЕЛЯМ БУДЕТ ОТКРЫТ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ!
- И не пожалели же, черти, краски, чтоб это накарябать! – произнес Хадсон.
- Сколько раз ты уже читаешь это предупреждение, а теперь возмутился! – заметил Эндрюс.
Хадсон пожал плечами.
- Специально для таких любопытных как ты не пожалели оставить, - вставил Гувер. Хадсон счел разумным оставить эту реплику без ответа.
- Гляньте-ка! – воскликнул Джексон. - Там корабль у стыковочного узла!
Краем глаза Эндрюс отметил, что глаз Фарадея дернулся как при нервном тике.
- Этот корабль здесь был все время. Похоже, его оставили здесь на всякий случай, - пояснил Эндрюс. – Это В-350, одни из первых грузопассажирских транспортов дальнего радиуса действия. Такие уже лет двадцать не летают. Безнадежно устарели. А МСБ раньше ими часто пользовалась.
- Я видел парочку таких в доках наземного терминала на Марсе, - сказал Джексон, - на те без слез не взглянешь – хлам с крыльями, а этот целехонек, будто только что с завода.
- Музейный экспонат, - кивнул Хадсон, - смотри, любуйся, только руками не трогай.
- Он здесь сохранится и сорок лет и сорок тысяч, - мрачно пробормотал Эндрюс, - и не важно, какова будет дальнейшая судьба этой станции. Это не наше дело.
RT-400, бортовой номер R-458 пролетел над покинутой станцией и вскоре исчез в темноте космоса. Какое-то время посторонний наблюдатель мог бы различить свет его кормовых дюз, а потом пропал и он.
«Дрейфующая» осталась плавать в кубе зета-чарли-18. Она не была мертвым остовом. Все то время, пока маленький грузовой шаттл находился в кубе, инфракрасные радары приковали к нему свое внимание, а стволы лазерных орудий были приведены в готовность номер один центральным компьютером. За сорок с небольшим лет этот компьютер функционировал как часы, однако полгода назад случился небольшой сбой. Операционная система автоматически отправила отчет на главный терминал МСБ, однако там не придали этому значения из-за незначительности сбоя.
Компьютер не мог, однако, обнаружить следы грубого, но удачного взлома одного из стыковочных узлов и следов пребывания на станции человеческих существ.
Сейчас «Дрейфующая» опять осталась покинутой и погрузилась в привычную для нее дрему. Отключились лазерные орудия, стих сигнал тревоги на командном пункте. Спустя несколько секунд включились маневровые двигатели, корректирующие траекторию полета станции и, проработав полминуты, их сопла потухли.
11:00
Уроки счастья
I love mother, she loves me,
We love daddy, yes sari!
They love us, and so you see
We are happy family!
Песенка
А где же счастливая семья?..
Реклама сока
Главный холл «Атланта» размерами мог бы посоревноваться с любым из земных стадионов. Он смог бы вместить не меньше людей, чем зал терминала Гамильтон. И их, в принципе, было не меньше. Люди выстроились в очереди у шестидесяти стоек, за которыми мило и сладенько улыбающиеся стюарды их регистрировали и выдавали ключи от кают. Стюардам сегодня предстояла самая сложная работа: зарегистрировать более тысячи пассажиров, прибывших и прибывающих на челноках каждые десять минут. И то сразу все не успевали зарегистрироваться, и небольшие хвосты из людей с озабоченными и нервными лицами собирались у каждой стойки.
Из динамиков лилась спокойная и незапоминающаяся музыка, из тех, что звучали и продолжают звучать в крупных универмагах, услаждая слух покупателей, но, не напрягая их мозг грузом ненужных текстов или эмоций, которые могла вызвать инструментальная музыка. Скрипел под десятками ног паркет, – не какая-то там пластиковая имитация, а самый настоящий дуб, из-за которого STU пришлось долго спорить в судебном порядке с Экологическим сообществом. Люди переговаривались между собой, в основном можно было слышать обрывки англоязычных фраз – эсперанто себя не оправдал и ему на замену пришел старый добрый английский, - однако иногда можно было различить и испанский и французский.
В отличие от того же зала ожидания Гамильтона глаз не резали стерильно белые, обитые пластиком стены. Стены здесь так же были обшиты деревом, а зеленые, самые настоящие, пальмы, бегонии и карликовые березы в специальных ящиках успокаивали и позволяли забыть, что вы находитесь посреди черной, холодной и такой враждебной человеку космической пустоты.
Табло над входами в стыковочные узлы показывали, какие челноки в данный момент пришвартованы к судну. А у самого потолка с ярко освещенного голографического рекламного щита на всех счастливо смотрела основа основ этой жизни и жизни будущей, приглашая всех на борт «Атланта» - Счастливая Семья. Мать, Отец, Сын лет десяти и Дочка лет семи-восьми радостно улыбались всем присутствующим в холле на фоне как раз этого самого холла. Дочка, счастливо жмурясь, прижимается к Отцу, счастливый Отец, в свою очередь, скромно и целомудренно обнимает за талию довольную жизнью Мать, которая тискает в объятиях счастливого Сына.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БОРТ «АТЛАНТА»!
МЫ ГАРАНТИРУЕМ ВАМ ПРИЯТНЫЙ ПОЛЕТ И ТОЛЬКО ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ!
За то время, пока Карина Ганэлло, смотрела на этот плакат – десять минут и двадцать две секунды, уж она-то засекла, - он ее успел достать еще больше, чем все остальное за последние три дня.
Она с уверенностью могла сказать, что тот, кто делал это приветствие, явно не был семейным человеком. Пока что ей было не до этих счастливых улыбок. Все, о чем она мечтала – поскорее попасть в их каюту и поспать хотя бы…
- Ма-а! – оборвались ее мысли. – Скоро там?
…Хотя бы СУТКИ!!! – с тоской додумала она и обреченно посмотрела вниз на источник вопроса. Вопрос задал Крейг – ее старший сын. Выглядел он не менее усталым и измотанным, чем его мать, однако же, он находил в себе силы, чтоб весь полет от Хитроу до сюда цапаться с младшей сестрой Викой, а теперь ежеминутно приставать к ней с одним и тем же вопросом.
- Это ты спроси у своего отца, а не у меня, - ответила она.
Господи! Да скоро же он там, действительно? Еще немного и я на кого-нибудь накричу!
Она стояла посреди груды упаковок с одеждой и другими необходимыми вещами. Стояли, так как все находящиеся здесь диваны и кресла были уже заняты солидными, старыми и не очень джентльменами и леди, увлеченными разговорами и не замечающими, как молодая женщина с полугодовалым ребенком на руках четырьмя компактными упаковками вещей и еще двумя детьми вынуждена торчать посреди зала регистрации.
Ее муж Андре Ганэлло получил какую-то там высокооплачиваемую должность на Кеннаде, и теперь она, прожив все время на Земле, вынуждена ни с того ни с сего срываться с места и лететь к черту на кулички через пол Галактики. Она до сих пор не могла понять, почему она его тогда поддержала. Жили бы себе сейчас на Земле, в уютной квартире с роботом-няней, телевидением и глобальной сетью.
Может быть, не так уж и не прав был ее отец. Никита Викторович Милахин, конечно, долго упорствовал, но все же сдался. Он был одним из тех, кто считал себя и своих родственников носителями священной обязанности сохранить русскую народность нетронутой. Таких вот борцов за чистоту генофонда наций полно на Земле, да и не только. Меньше всего их в западноевропейских конгломерациях: те уже давно не считают себя чем-то обособленным от основного мира, а глобализация положила конец этим предрассудкам. Однако в остальных частях мира находились сотни тысяч таких, кто считал себя не Землянами, но истинными израильтянами, американцами (что уже странно, ибо как таковой нации здесь нет, и не было; с таким же успехом могла бы появиться марсианская нация или ганимедская) и русскими.
Нет, конечно, ничего плохого в том, что дети таких людей воспитываются несколько отлично от общепринятых стандартов, в то время как больший приоритет отдается национальным традициям. Но вот попробуй-ка, отойди от образовательных стандартов хоть на йоту больше дозволенного: рискуешь стать в глазах госпожи Общественности Тираном, Нарушителем Прав Ребенка, в том числе права на всестороннее образование. Никого при этом не волнует, что десятилетнему дитю глубоко плевать изучает ли он Закон Божий по методической литературе православных теоретиков, католиков, протестантов, Мусульман или на основе общих начал. Важно, чтобы дитя знало Закон Божий наравне с математикой, Правом и другими науками. А не будет оно чего-то знать, или будет, к примеру, посвящать изучению Закона Божьего больше времени, нежели изучению эволюционной теории Дарвина, - заполучите скандал, иск от родительского комитета конгломерации и помашите ручкой вашему чаду – оно переезжает к другим, более добросовестным опекунам. Нам не нужен маленький религиозный фанатик или наоборот - обходящий храм божий по широкой дуге будущий асоциальный элемент. Будьте добры, учтите это, давая образование вашему чаду, или оно больше не ваше!
Карина получила стандартное образование, в котором имелся небольшой национальный уклон: факультет русского языка московского университета имени М. В. Ломоносова. И, несмотря на это, именно там познакомилась с Андре.
- Андрей? – с надеждой в голосе переспросил ее отец, когда она представляла его родителям в качестве своего жениха. Когда она подтвердила его нероссийское происхождение, Никита Викторович помрачнел.
- Ганэлло это хотя бы не Гондонэлло, - пробормотал он и вышел из комнаты, под недоумевающие взгляды молодых и осуждающий взгляд его жены.
Он махнул рукой на судьбу своей дочери. В конце концов, у него были еще два сына близнеца – спасатели истинно русского генофонда, который как-то невзначай в тринадцатом веке обогатили сперматозоиды монголо-татар, а в середине XXI – китайцев.
Хотя она догадывалась, что будь это его правом patria potestas, он предпочел бы, чтоб она до конца дней ходила старой девой, чем вышла за марсианина, потомка американских поселенцев с итальянскими корнями.
Да, грязное ДНК, одним словом. Когда родился их первенец, Крейг, ее мать была вне себя от счастья (такими же счастливыми могли бы быть и родители Андре, если бы не погибли двадцать лет назад во время разгерметизации челнока: неправильная стыковка с орбитальным терминалом – нелепая смерть, но зато они умерли, как хотели: в один день и час), в то время как Никита Викторович взглянул на новорожденного оценивающим взглядом, даже не взяв его на руки, пробормотал:
- Мм, действительно, внук, - или что-то подобное, развернулся и ушел.
В старом добром Древнем Риме, на который с таким рвением равняется Система, подобное поведение pater familias сочли бы отрицанием любой причастности младенца к их семье. После чего Крейга в Древнем Риме выкинули бы на улицу, или в порыве жалости и гуманности тихонько утопили бы как котенка в ближайшем пруду, речке или луже.
Крейгу в отличие от несчастного чада нехорошего римлянина позволили жить. А за ним появились Виктория и Роберто. На свою внучку и младшего внука Никита Викторович даже не снизошел взглянуть. Когда родилась Виктория, она с мужем жила в Аппенинской конгломерации и переписывалась лишь с матерью. Тогда она предложила приехать вместе с внучкой в гости, однако та ответила: Лучше не стоит. Ты знаешь, почему.
В следующий раз она смогла увидеть своего отца лишь на его похоронах. Не смотря на то, что такая замечательная вещь как «Ларгецин» могла продлевать жизнь чуть ли не до ста пятидесяти лет, стопроцентной гарантии того, что вы не умрете в восемьдесят лет от инсульта, она не давала.
Никита Викторович не дожил до рождения Роберто где-то года, да и вряд ли бы обрадовался ему. Куда там! Она была на похоронах отца и со стопроцентной уверенностью могла сказать, что страшно об этом жалеет. Если бы она не прибыла на эти похороны, клеймо предательницы намертво бы закрепилось на ней до конца ее жизни, а то и гораздо дольше.
Вот, взгляните на портрет этой женщины. Двести лет назад она продала свою семью и свою Родину ради какого-то полукровка. И она даже не удосужилась появиться на похоронах собственного отца!!! Да горит в аду ее трижды грешная душонка!
Проблема была только и в том, что клеймо предательницы уже было наложено на нее покойным. Такая вот дилемма. Прибыть на похороны и терпеть на себе взгляды родственничков, недвусмысленно напоминающих ей о ее незримом клейме. Или же послать их всех к чертям, остаться дома и стать предательницей дважды.
Она выбрала первое: побоялась стать предательницей не только в глазах окружающих, но и в своих собственных. Она смогла это вытерпеть, но с большим трудом. Ее собственные братья смотрели на нее как на чужую, а мать была просто не в состоянии ее подбодрить: она сама была в состоянии глубокого эмоционального шока.
Посмотрите-ка на нее. Она нас предала, а теперь пытается подлизаться! Даже слезу для наглядности пустила, а сама только и думает, что о наследстве! Ну уж нет! Хрен тебе, сестричка. Пусть твой Гондонэлло тебя содержит!
Никакого наследства она естественно не получила. Хотя это ее меньше всего волновало. Вскоре за отцом последовала и мать, и разорвались все нити, связывающие ее с прежней жизнью. И она даже от части была рада их переезду подальше от Земли и ее воспоминаний.
Наконец-то Андре отошел от стойки и направился в их сторону. Он тоже выглядел устало, но держался бодро. Ему было тридцать два и за те восемь лет, что они были женаты, он несколько утратил ту стать и фигуру, которая когда-то привлекла ее. Конечно, из студента теперь сделали специалиста по торговле между Системой и ее колониями. За эти семь лет наставники помогли жизнерадостному и веселому студенту стать серьезным, влезть в деловой костюм и более того – полностью слиться с ним.
Он начал лысеть, но медики быстро решили эту проблему, жировой слой начал образовывать второй подбородок и брюшко, однако месяц употребления таблеток и использование вибротренажера быстро решили эту проблему. Он был почти так же подтянут и молод, но в то же время что-то исчезло. Что-то неуловимое, но очень важное.
- Ну, как вы тут? – все так же рассеяно улыбаясь спросил он.
- Неплохо устроились, - сказала она.
А сам ты как думаешь? – сказал ее взгляд, виновато опущенный, однако, в пол, - Меня это успело порядком достать. Это в детстве была какая-то романтика дальней дороги, а сейчас я уже большая девочка и всю романтику из меня давно выбили большой такой выбивалкой! Крейг и Вика бесятся, тоже устали, хоть и находят в себе силы доводить меня. Робби меня радует, хотя здесь нужно сказать спасибо Анролидолу. Если бы не эта дрянь, тоже бы сейчас давно орал как резаный. Я хочу немного полежать, залезть в душ! Ты, надеюсь, мне это устроишь?
- Наша каюта 247-f.
Благодарю тебя, Господи, за такое несказанное облегчение!..
К ним уже подошел молодой стюард в белоснежной сорочке и черных брюках. За ним послушно ехал робот-перевозчик.
- 247-f? – переспросил паренек, не дожидаясь ответа укладывая вещи на платформу робота.
- Да, - ровным голосом подтвердил Андре.
Стюард сладко, но холодно улыбнулся и кивнул.
- Следуйте за мной.
Наконец освободившись от баулов, с одним лишь спящим младенцем на руках, Карина почувствовала себя в силах пройти быстрым шагом хоть через весь корабль. Ноги, конечно, гудели от напряжения, но идти ведь гораздо приятнее, чем просто стоять!
- Я же сказал, что сегодня моя очередь! – донесся из-за спины тоненький голосок Крейга.
- Ты вчера целый день за ней просидел!!!
Ну, вот опять! – что-то внутри Карины взвыло от отчаяния. Они опять поцапались из-за этой дурацкой игры! Дети и без того часто ссорятся, но почему-то особенно сильно это действует на нервы во время таких серьезных мероприятий, как дальние путешествия, а уж тем более – переезды. Она могла и их понять, их ведь тоже вырвали из привычной обстановки, оторвали от друзей, упаковали их вещи! Крейг теперь может отстать от школы, хотя здесь должно быть некое ее подобие – стандарты обязывают. Что им еще остается делать, как не выпускать таким образом отрицательную энергию.
Но, Господи, как же хочется, чтоб они хотя бы минут пять посидели смирно! Родители ведь тоже люди! Крейг во время ссоры мог иной раз распустить руки, а Вика в свою очередь, тоже начинала отвечать тем же. Никаких серьезных последствий это, конечно, не имело – вряд ли в драке между восьмилетним братом и шестилетней сестрой могли возыметь место телесные повреждения даже малой тяжести. Были, иногда царапины, три синяка, один расквашенный нос, однако в основном все кончалось тем, что оба сидели по углам и хныкали, непонятно на кого обиженные.
Это ее отчасти волновало. Она не хотела бы, чтоб ее сын или дочь выросли жестокими. Когда ребенок начинает вдруг колотить других детей – это очень серьезно. Все идет из семьи, а значит родительский комитет за вас возьмется всерьез. И ее естественно будут беспокоить такие вот проявления агрессии в семье, как и любую другую нормальную мать.
У нее уже был опыт в таких педагогических действиях по развитию своих чад. Их сосед по квартире Джеф Олсон как-то подарил Крейгу микрочип для их игровой системы с ретроспективой какой-то старой игры Ghost Recon. Как же она перепугалась, увидев, чем занимается ее сын на досуге. Это стрельба, кровь и трупы, пусть и не настоящие, но ведь с виртуальной реальности нечто похожее могло перейти в реальный мир.
Вообще-то подобные вещи родительский комитет запретил еще за пятнадцать лет до этого, а потому она безжалостно конфисковала микрочип и, несмотря на полные горя и отчаяния вопли сына, ликвидировала его в утилизаторе, а потом еще зашла к мистеру Олсону и закатила ему форменный скандал. Тот, вопреки ее ожиданиям не стал возражать, и уж тем более отвечать криком на ее крики. Он просто взглянул на нее, и в его взгляде она прочитала не раздражение, но мягкий укор и… жалость.
- Что вы такое позволили себе?! – кричала она, округляя глаза, скаля зубы и покрываясь пятнами. Она хотела вызвать у мистера Олсона хотя бы легкий испуг, подавить всякую волю к сопротивлению и выдвижению контраргументов, но в какой-то момент она поймала свое собственное отражение в зеркале и испугалась сама себя. Да она была похожа на какую-то фурию, а никак не на добропорядочную мать, защищающую интересы своего чада. – Вы нагло пользуетесь тем, что Крейгу всего семь, и он к вам привязан как к родственнику! И потому вы смеете давать ему такое, от чего волосы встают дыбом! Я не потерплю такого у себя в доме! Мы, в конце концов, живем в цивилизованном обществе! Что станется с психикой Крейга под влиянием таких вот… Язык не поворачивается… ИГР?!
Мистер Олсон слушал этот крик, время от времени кивая головой и немного грустно улыбаясь.
- Действительно, - сказал, наконец, он, - мы живем в таком мирном обществе, и с Крейгом может случиться ужасное.
Все это было сказано настолько мягко, что Карина с трудом не расплакалась.
Господи! Да какая же я дура! Вломилась, нагрубила ему! Действительно, что вырастет из Крейга! Очередной менеджер и неженка! Более того – гомосексуалист! Ведь именно к этому все может привести? Ведь он прав!
За месяц до этого ее голубой мечтой было видеть сына в строгом деловом костюме, интеллигентного и педантичного, таким же каким был его отец. Ведь примерно так и выглядит идеал для цивилизованной части этого Общества. Грубость и тупость – удел тех, кто живет в колониях, так ведь?
Мистер Олсон, как раз-таки, был, что называется, настоящим мужиком, как бы выразился ее отец. Он был не каким-то менеджером, а капитаном МСБ. Причем таким, который несколько изменил ее представления об этой службе, как об организации бездушных дуболомов. Олсон был вполне учтив, вежлив и спокоен, однако глаза его иной раз были похожи на глаза семидесятилетнего старика, а не тридцатилетнего холостого парня. Она иной боялась себе признаться, что ее он приводил в благоговейный трепет. Она была шокирована, когда впервые увидела его руки, переплетенные плотной паутиной жил. Он не имел того шикарного рельефного тела, какое было у многих знакомых ей мужчин, в том числе и у Андре, который регулярно упражнялся с вибротренажерами. Однако в этих тонких жилистых руках явно скрывалась истинная мощь, Карина это сразу почувствовала. И не привело ли ее в шок известие о том, что Джеф Олсон погиб, выполняя очередное задание? Она не была на его похоронах – их просто не было, - и, оставшись в тот день одна в комнате, она сама того не ожидая, разрыдалась.
Но разве мужчина не должен быть иногда мужчиной. Когда однажды она видела репортаж с места аварии челнока Оберон – Земля. У корабля вышел из строя маршевый двигатель, и он рухнул с высоты сорок километров. Не рухнул, скорее, совершил очень жесткую посадку на терминале Канаверал, ибо падение это все же находилось под жестким контролем бортового компьютера и пилотов. Погиб всего один человек, и тот погиб не от удара о землю, а в давке.
По телевидению показали кадры спасающихся пассажиров. Визжащие леди, хватающиеся за голову, бегут по направлению к спасателям и медикам. А их опережают орущие благим матом джентльмены. Несутся они от корабля так, что им бы позавидовал любой профессиональный спринтер. Их обычно серьезные и непроницаемые лица искажены ужасом, блестят от пота и слез. Один из этих марафонцев сшибает с ног обогнавшую его молодую девушку, а другой протопал по ее спине. (Позже эти кадры сочли излишне жестокими и шокирующими и удалили их из базы данных.)
А потом, немного позже, было показано интервью одного из этих джентльменов. Он трясся, осушал стакан за стаканом с минерализованной водой и бубнил едва разборчивые фразы, из которых было понятно лишь то, что повторялось чаще всего, а именно Боже!.. Боже мой!.. и Это было ужасно!..
Технические специалисты, да и простое стечение фактов подтвердили, что были приняты все предписанные меры, и корабль соответствовал всем требованиям безопасности. Он просто спланировал на посадочную полосу космопорта, при этом никто из пассажиров особых неудобств не почувствовал. Всех напугал этот тихий и более быстрый, чем это бывает обычно, полет. А потом, уже на земле, какой-то умник решил, что после падения шаттл просто обязан взорваться. С учетом того, что двигатели корабля работали от реактора, девяносто восемь пассажиров разом ломанулись к двум выходам, не слушая ни успокоения членов экипажа, ни уверения технического специалиста, летевшего тем рейсом. Этот специалист как раз и оказался растоптанным насмерть напуганными леди и джентльменами, и еще одна девушка, которую показали по телевидению, оказалась в госпитале со сломанными ребрами и отбитыми почками.
Стоит ли говорить, что ничего в тот день не взорвалось?
Так вот этого ли она хотела от своего сына? Интеллигентного джентльмена, который начнет паниковать даже тогда, когда реальной опасности нет? Более того, у многих из знакомых ей мальчиков из других семей, особенно, если те были единственными детьми, в возрасте десяти лет посредством такого вот правильного и гуманного воспитания начинали проявляться черты, скажем, не совсем мужские. Их семейный психоаналитик утверждал, однако, что ничего страшного в этом не будет, гомосексуализм в нашем мире вещь совсем даже не страшная, к тому же Крейгу всего семь и отчаиваться рано. Но Карина все же отчаивалась.
Не смотря на это, она еще хотела иметь внуков, пусть даже Система перенаселена, а люди в ней слишком заняты, чтобы рожать и воспитывать детей.
Она сама сначала была одной из таких, и Крейг первые пять лет своей жизни видел в основном няню, нежели мать. Работала она дизайнером, причем иной раз заказов поступало столько, что можно было позабыть про свой собственный день рождения. Что уж тут говорить о своих детях?
Лучше всего дело обстоит с грудничками. Дай, Боже, здоровья тем фармацевтам, что придумали анролидол. Трех миллиграмм такого порошка хватит, чтоб ваше чадо полдня проспало крепким и вполне здоровым сном, и еще несколько часов было спокойнее Будды. Сколько времени и нервов он сэкономил матерям по всей Системе и в ее колониях. Старая добрая, проверенная столетиями соска-пустышка – ничто в сравнении с этим чудом.
Чудо это как-то пытались запретить. Инициатором подобного выступила какая-то организация, что-то вроде Ассоциации домохозяек. Группа дамочек, забросивших все и вся ради того, чтоб дни и ночи напролет возиться с писающимся, какающимся и орущим ребенком, взяла и сочла анролидол чуть ли не вселенским злом. Требовали признать его наркотиком, запретить его продажу! И с каким вздохом облечения вздохнула Система, когда инициатива эта провалилась на обсуждении в Парламенте. 600 – против, 320 – за.
Однако, когда подошла очередь Вики, она поняла прелесть образа жизни домохозяйки. Андре неплохо зарабатывал; так что хватило бы на восьмерых человек да плюс еще выплата за ребенка от родительского комитета, так что ей можно было позволить себе поваляться на диване, занимаясь собой и детьми. И ей было плевать, что ее считают угнетенной мужем, серой мышкой. Да, ее подруги-феминистки страшно удивились. Ну и что? Ей-то хорошо!
Просторная кабина лифта подняла их над главным холлом, так что люди казались здоровыми муравьями, суетящимися внизу. Двери открыли дорогу в широкий, ярко освещенный коридор.
Точнее сказать, здесь соединялись три коридора, выводя пассажиров к шахте лифта.
- Третья палуба, - пояснил стюард. – Нам прямо по коридору, - он для большей ясности указал рукой вперед, - блок «F».
У дверей лифта расположились два кресла и диван, обитые искусственной кожей. А несколько в отдалении, как раз ближе к блоку «F» прогуливался розовощекий карапуз лет четырех в пестром детском комбинезоне. Серыми глазенками он оглядел пассажиров лифта, но больше его заинтересовал выкативший оттуда робот.
Мальчонка, засунув большой палец в рот чуть ли не со всей ладонью, разъехался в широченной улыбке. А затем бегом устремился навстречу роботу, будто тот был его старым приятелем.
- И-э-э! – весело прогулил он, даже не думая, что его новый электронный друг может его и раздавить. Не насмерть, но для судебного иска хватит.
Стюард изменился в лице и схватился за дистанционный пульт управления. Робот, однако, и сам догадался о том, что может произойти и начал отворачивать в сторону, как ему предписывала программа. Карапуз же, судя по всему сам себя запрограммировал во что бы то ни стало познакомится с роботом поближе и засеменил ему на перерез.
Внутри Карины все похолодело. И главное, куда провалились его родители?
Когда до столкновения оставались уже сантиметры, карапуз с визгом восторга взлетел, чуть ли не до потолка, поднятый на руки загорелым молодым человеком лет тридцати.
- Воу! – улыбаясь не менее широко, чем карапуз воскликнул человек, даже когда робот врезался ему в голень. – Здорово, дружок! Что это ты по сторонам не смотришь? Роботы, они ведь такие: задавят и даже не извинятся!
Робот будто понял его слова и отъехал назад. Если б это было живое существо, Карина бы могла сказать, что он выглядит так, будто ему очень стыдно. Робот, которому очень стыдно! И она засмеялась от облегчения и от комичности ситуации.
А молодой человек улыбнулся, и улыбнулся он уже ей. Он явно не был отцом этого малыша и вряд ли вообще был женат. Он только что прибыл: при нем был здоровый спортивный баул от Nike, и одет он был так, как одеваются перед дальней дорогой. Логика и дедукция у нее были развиты неплохо.
- Сэр! – взволновано позвал стюард. – Вы в порядке? - По его тону было понятно, что сейчас его больше беспокоил потенциальный иск, нежели что еще, вроде здоровья.
Парень, улыбаясь, кивнул, а из коридора, ведущего в блок «F» выбежал человек примерно того же возраста, в черных костюмных брюках и белой рубашке. Всем своим видом он старался сохранить на лице выражение невозмутимости, однако его глаза светились от испуга и облегчения.
- Кирилл! – выдохнул мужчина, подходя к загорелому парню. – Боже! Дайте его мне!
Не дожидаясь ответа, он сам выхватил ребенка. Маску невозмутимости на лице джентльмена как ветром сдуло.
- Ты куда пропал, стервец?! – проговорил он на русском, надеясь, что его не поймут. Ребенок вряд ли понял смысл, однако тон слов заставил его расплакаться. - Мать поспать хочет, я тоже устал, а ты нас нервируешь! Ты куда убежал?
От такого крика малыш разрыдался уже на всю катушку. Если дети такого возраста плачут, то это – плач полный натурального отчаяния и горя. Взрослый человек так страдать не способен.
- Сэр! – жестким голосом, в котором пробивались нотки злости, произнесла Карина. – Что вы себе такое позволяете?
Джентльмен посмотрел на нее с раздражением, к которому приплюсовалась изрядная доля удивления. Все по тем же глазам Карина догадалась, что в данный момент ее собеседник тщательно ищет вариант, как бы послать ее, не нарвавшись при этом на иск. Однако его раздумья оборвал загорелый парень. Он почти ласково положил руку ему на плечо и прошептал:
- Не надо!
Глаза джентльмена – индикатор уровня злобы, скопившейся в мозгу, - устремились теперь на парня. Однако тот вновь опередил его, произнеся тихо, но вполне слышно и на русском:
- А хочешь, я тебе яйца оторву!
Теперь удивление излилось из глаз на лицо, а так же появилось понимание того, что малый действительно может это сделать.
Более того, сама Карина почему-то очень ярко представила себе, как этот джентльмен, дико визжа, извивается на полу, его брюки пропитаны кровью, а загорелый держит в окровавленном кулаке его несчастную мошонку.
Джентльмен повернулся к парню.
- Я подам и…
- Рискни, - ответил тот все тем же ровным голосом.
И джентльмен просто развернулся и пошел обратно. Ребенок у него на руках прекратил рыдать, хотя лицо его было все еще красным. Он с какой-то надеждой посмотрел на парня, а тот ни с того ни с сего взял и подмигнул ему. И улыбнулся.
Улыбнулась, сама того не ожидая, и Карина.
- Блок «F» это семейный блок, - рассказывал стюард заученный ранее текст. В голосе его слышалось несказанное облегчение, - Если вам нужно будет куда-то отлучиться в вашем распоряжении ясли, игровые комнаты, вы так же можете вызвать няню в каюту. Мы здесь не используем роботов, как на остальных кораблях дальнего следования. Чаевые – это на ваше усмотрение, - он улыбнулся, как было предписано в уставе. – Здесь так же есть школа, так что ваши дети не отстанут от программы.
Огромный главный коридор блока «F» был почти пуст. Какой-то парень лет шестнадцати увлеченно беседовал с молоденькой стюардессой. Та все так же, по уставу, улыбалась, а паренек, судя по всему, воспринимал эту улыбку несколько иначе и продолжал говорить.
- …он меня еще обдурить пытался! Ты хоть когда-нибудь видела, чтоб Intel-905й так медленно работал?..
Куда деваться?! – прочитала Карина во взгляде стюардессы. Он бегал по всему коридору, лишь изредка останавливаясь на парне. Хотя, решила Карина, если парень прекратит грузить девушку о компьютерах, у него могут появиться шансы.
В конце коридора их ждал еще один рекламный стенд. Сверкающая в солнечном свете обшивка «Атланта», контрастирующая своим светом с черным космическим небом. Вдалеке видна голубая окружность вроде бы Земли, едва заметной между двумя гондолами кродж-установок. А на переднем плане, где-то в полуметре от поверхности корабля парит, облаченная в серебристые скафандры все та же Счастливая Семья. При таком освещении их лица не могли быть видны: солнечный свет бликует на прозрачном пластике шлемов, так что должно быть видно одно лишь белое пятно света. Это, однако, сказки реального мира. На этом снимке их счастливые лица вполне различимы: по всей вероятности, света счастья они излучают больше, чем Солнце.
Все четверо взялись за руки и растянулись в одну линию, расправив руки в стороны, как крылья. По бокам летят Счастливый отец и Счастливая мать, а между ними Счастливый сын и Счастливая дочка. Широченные улыбки озаряют их лица: они парят над миром!
КОМПАНИЯ SPACE-TRANSPORT-UNITED ЖЕЛАЕТ ВАМ
ПРИЯТНОГО ПОЛЕТА И ОТДЫХА НА НАШЕМ КОРАБЛЕ!
- Ма! – Вика с восторгом указала на стенд. – И мы так можем?
Понеслась! – обреченно подумала Карина. Она хотела уже ответить, что это невозможно, но ее мысли оборвал стюард.
- Такой вид развлечений мы действительно предоставляем, когда отключены кродж-установки.
Ну и зачем вы это сказали? – одним лишь взглядом Карина обратилась к стюарду. – Мало того, что моим не терпится сунуть нос во все авантюры, так мне теперь придется выслушивать их скандалы, на тему, а чего нам этого нельзя.
Стюард этого вроде и не заметил. Да, этого его работа, отвечать на вопросы пассажиров, обо всех услугах, предоставляемых на борту.
- Ма… - это уже Крейг.
Ну, нет! Уж ты-то должен понять, что я за вами не полезу никуда! А без меня и вы никуда не полезете!
- Исключено! – отрезала она. – Во-первых, это очень опасно, а во-вторых - дорого.
- Мэм, вообще-то!.. – хотел возразить стюард, но взгляд Карины заставил его замолчать.
Ни слова не говори! – сказал этот взгляд, и стюард все понял. Приблизительно, но понял. – Ты думаешь, что я не в курсе, что все услуги входят в стоимость билета? Я прекрасно об этом осведомлена. Мне еще на Земле представители вашей компании, просто соловьями заливались, как рассказывали о вашем сервисе! Но если ты будешь потакать моим детям в их капризах, обещаю тебе, парень, я заявлюсь в главный офис вашей компании и устрою там такую истерику, что вы будете до конца жизни помнить. Я даже в курсе, что выход в открытый космос – безопаснейшая вещь, уже люди двести с хреном лет этим занимаются, что ваши скафандры соответствуют всем требованиям безопасности, что их проверяют и перепроверяют, а потом опять проверяют и перепроверяют для своего же покоя. Я в курсе! Только я не за что в жизни не вылезу в открытый космос, даже если вы мне еще и сверх того доплатите. Мне уже вполне хватает того, что я нахожусь здесь, посреди все того же гребаного космоса, а через два часа мне еще предстоит войти с вами в гиперпространство! Нет уж, мне приключений достаточно, так что, пожалуйста, заткнись!!!
И стюард действительно заткнулся. Тем более что они уже стояли перед дверью 247-f.
Сама каюта имела три комнаты. Все они имели основную функцию спален, одна для взрослых, вторая – детская. В третьей стояла колыбель для младенцев фирмы ELECTROLUX – не то, чтобы мечта каждой матери, она знала модель «KROHA» производимую фирмой STINOLL – та вообще была шедевром, в плане систем климатконтроля и всего остального, но и эту красоту не могли себе позволить абсолютно все.
Со вздохом несказанного облегчения Карина положила Робби в нее. Робби продолжал сладко спать, пребывая в волшебной стране снов от анролидола. Приятный женский голос сообщил ей о том, что выполняется программа тестирования всех систем и настройки под биоритмы младенца.
Чем хороша была эта колыбель – она была достаточно умной, чтоб выполнять все функции – кормления, удаления отходов и создания покоя в автоматическом режиме. Она теперь могла спокойно оставить ребенка на попечение робота и вернуться в спальню для взрослых.
Она совмещала в себе так же роль гостиной. Здесь стоял бархатный диван, два кресла, маленький журнальный столик, за которым очень удобно было вести беседу за чашкой чая или кофе.
У стены, рядом с широкой, и, скорее всего, очень мягкой двуспальной кроватью стоял более громоздкий, но вполне изящный письменный стол, на котором расположился компьютер.
- На корабле функционирует своя электронная сеть, содержащая примерно столько же информации сколько Интернет-18. Единственная проблема в том, что она не будет обновляться в течение рейса. Однако здесь вы можете найти любую интересующую вас информацию, касаемо всего нашего маршрута, об особенностях планеты, на которую вы летите, игры, литература на любой вкус и многое другое, есть электронная почта. Однако вам запрещено несанкционированно подключаться к камерам наблюдения в каютах пассажиров и экипажа, отправлять иным пассажирам или членам экипажа письма содержащие угрозы или оскорбления. За нарушение этих правил, ваш компьютер будет отключен от сети до конца полета, а выбудете оштрафованы. Запрещена так же рассылка по электронной почте несанкционированной рекламы, информации порнографического содержания, а так же информации, содержащей в себе религиозную или расовую нетерпимость. Раз в сутки в каюте проводится уборка, в удобное для вас время, однако в случае необходимости вы можете вызвать стюарда в любое время суток. Тревожные кнопки имеются во всех комнатах. Еще раз, приятного вам полета!
С этими словами парень развернулся выше. Как только дверь за ним закрылась, Андре весело хохотнул, а потом вообще рассмеялся.
- Что с тобой? – непонимающе уставилась на него жена.
- При том, что он так старательно пытался сделать все так, как их обучают на курсах, со стопроцентной точностью он забыл самые элементарные вещи. Он не забыл про рекламу всех достоинств корабля, но при этом у него напрочь вылетело из головы рассказать о том, что необходимо будет делать в случае чрезвычайных ситуаций, как будет производиться эвакуация в случае аварии или пожара, не объяснил, где находятся спасательные челноки. Господи, да он даже забыл поздороваться и представиться!
Карина постаралась улыбнуться:
-Успокоил! А если?..
- А на случай «если», слава Богу, есть памятка по эвакуации, - сказал он, показывая жене оптический пластик с помещенной на нем инструкцией по эвакуации: куда им идти, к кому обращаться, где находятся скафандры, как их одевать, какой спасательный челнок закреплен за пассажирами данной каюты. – Будем, конечно, надеяться, что он нам не понадобится.
Карина кивнула, опускаясь на кровать. Постель была застелена, и ее ягодицы даже через брюки испытали настоящее наслаждение, чувствуя под собой мягкое одеяла и водяной матрас. Она с трудом подавила желание прямо сейчас, не снимая ни одежды, ни обуви разлечься на ней и забыться сном.
Тем более что ее опять передернуло, когда она взглянула на детей.
В каюте класса family на три комнаты был лишь один иллюминатор, находящейся в спальне-гостиной Он был не очень большой, гораздо меньше, чем в каютах класса супер-люкс, но и через него прекрасно обозревалась черная бездна космоса, красно-бурая громада Юпитера, часть боковой обшивки корабля и часть одной из гондол кродж-установок. Они слабо светились, разогреваясь перед стартом. Каюта сейчас освещалась лишь бра, установленным над кроватью, а потому свет от Юпитера без помех проникал внутрь каюты, от чего предметы интерьера отбрасывали на противоположную стену темно бурые тени. Даже с такого расстояния можно было видеть, как в атмосфере гигантской планеты перемещаются гонимые ветром облака.
Крейг и Вика уже прилипли к иллюминатору. Крейгу его рост позволял стоять у него, не поднимаясь на носки, а вот Вика, даже стоя на носках, могла выглянуть лишь до уровня своей переносицы. В отличие от родителей они созерцали происходящее снаружи с разинутыми ртами.
- Смотри, это ведь Сатурн, - почти с благоговейным шепотом проговорила Вика.
- Дуреха, - в полголоса, но не зло ответил ей брат. – Это Юпитер! Самая большая планета в мире.
Во время полета сюда им посчастливилось занять места в центральном ряду подальше от иллюминаторов. Карину, если не пугала космическая чернота, то точно здорово нервировала. Это нечто черное, безбрежное окружает тебя со всех сторон, и нет от него подлинной защиты. В центральном ряду, она по крайней мере смогла посмотреть какую-то передачу по телевизору, а дети были заняты чтением комиксов. Но сейчас! Им лететь еще пять с небольшим месяцев и лицезреть эту черноту все это время?
Андре, похоже, понял ее мысли. Он подошел к детям, положил руку на плечо Крейгу, взял на руки Вику так, что она теперь спокойно могла обозреть панораму за бортом.
- Ну, как, красиво? – весело спросил он.
- Пап, а ведь на Юпитере нет почвы? – уточнил Крейг.
- Угу. Жидкий и безжизненный океан газа. Знаете что, ребята. Мы все устали с дороги, почему бы нам всем немного не вздремнуть?
- Мы не хотим, - возразил Крейг.
- Не хотим, - подтвердила Вика.
- Дайте хоть матери отдохнуть. У вас есть своя комната, идите туда и поиграйте.
Крейг с долей сожаления на лице кивнул и, взяв сестру за руку, удалился, по-прежнему не сводя глаз от иллюминатора.
Когда дверь за ними закрылась, Андре взял с журнального столика пульт и надавил на одну из клавиш. Панорама Юпитера исчезла, на какие-то доли секунды иллюминатор потемнел, хотя в его центре можно было различить мигнувшее слово «ЗАГРУЗКА…» после чего чете Ганэлло открылась панорама залитой солнцем лесной поляны. Со всех сторон ее окружали березы, над зеленой травой виднелись желтые пятнышки одуванчиков и бледно-розовые – клевера. В воздухе кружили четыре ласточки, около самого стекла пролетела здоровенная стрекоза, поймала муху и скрылась со своим трофеем в траве. По голубому бездонному небу неспешно плыли пушистые облака, а ласковое июньское солнце совершало свой повседневный путь от востока к западу.
- Вот, пожалуйста! – удовлетворенно сказал Андре. – Лесная поляна на среднерусской равнине. Как раз то, что тебе дорого. Хотя, если хочешь, здесь есть еще панорама Миссури, Манхеттена, есть еще, ух ты, Большой барьерный Риф на глубине десять метров. И есть еще панорама Кеннадских равнин.
Карина покачала головой:
- Не, не стоит, – она взглянула на закрытую дверь детской. – Комнаты ведь звуконепроницаемы?
- Да. Ты ведь устала?
- Устала, но мне лучше будет так.
- Не вопрос, - с готовностью ответил Андре, снимая пиджак, - итак мы последнее время что-то это дело позабросили.
- Некогда, - вздохнула она, сбрасывая свои туфли. – Я устала. Раздень меня!
Его руки помогли ей несколько расслабиться, однако из головы все никак не мог выйти тот молодой человек из коридора. Его поведение ее шокировало, но одновременно вбилось в память накрепко. Она не решалась в этом себе признаться, но потихоньку осознавала…
В каюте 121, блока «R» Чарльз Рукер тоже прокручивал в голове этот эпизод. Его охоту можно считать начатой. Первых два экземпляра пойманы. Первый – деловой человек, бизнесмен, в планы которого никак не входило наличие у него семьи, однако это случилось. И теперь он был обозлен на всех и вся, однако же единственным его оружием был иск. Рукеру еще никому не доводилось ничего отрывать, однако он почти два года провел на Дарвин-4, где творились вещи и похуже. Вряд ли этот бизнесмен был на Дарвин-4.
Второй его добычей на сегодняшний день была молодая мамаша, так же обремененная тремя детьми, но во всю старающаяся быть примерной матерью. Его поведение шокировало ее, это он понял по ее взгляду, но был не только шок. Взгляды о многом говорят. Взгляды, мимика, позы, интонации…
Он улыбнулся, лежа на кровати. Жизнь явно удалась.
12:00
Изгой
-У тебя кровь, - тихо говорит Виктор.
Пол равнодушно кивает. Они все ранены в той или иной степени. Все, кто еще остался жив. Когда-то спецкостюмы, выданные им перед отправкой сюда, были предметом их гордости. Еще бы, они выглядели в них так мужественно и грозно, что враг по идее должен был бы испугаться одного их вида. Теперь эти сверхсовременные доспехи были покрыты пылью, сажей и кровью. А поверх – перепуганные, запыленные лица двадцатилетних пацанов. И все эти лица повернуты к нему, ибо он теперь представитель командования на этой территории. Он – капрал Пол Хэнсэн.
Он держит в руках микрофон коммуникатора. Даже при всей его современности в этих условиях динамик хрипит и визжит от статических помех.
- Гнездо, гнездо. Я – Коршун-22. Требую транспорт для эвакуации!
- Пфффф… - отвечает рация и замолкает.
- Гнездо, как слышите меня? У меня шестнадцать убитых, восемь раненых. Гнездо?
- Пфффф…
- Оставь это. Они либо не слышат, либо делают вид, что не слышат, - говорит ему Виктор Онсман, подползая к нему ближе. Не смотря на то, что он напуган, Виктор улыбается, будто на светском рауте. Он относительно цел: осколок рассек ему лоб, лицо делит на две части засохший ручей крови, но он цел.
Они сидят на втором этаже городской ратуши, там, где вечность назад располагался конференц-зал и, по совместительству, - церковь. Крест на стене кто-то из повстанцев успел перевернуть кверху ногами, в стенах чернеют отверстия от пуль и от лазерных лучей. Этот город еще даже не знал, как ему назваться, планету называли NY-5, не придумав пока более подходящего названия. Зато здесь есть обероний и еще многое из того, в чем так нуждаются четыре триллиона граждан Системы. И то, чем живут местные, однако не всех это устраивает.
Город со вчерашнего утра перешел под контроль повстанцев, а попытка вернуть его обошлась Системе в сто шесть человек убитыми и пятьдесят ранеными. Они – все, что осталось от XXго взвода десантно-штурмовых войск, забытые в суматохе эвакуации в самом центре этого города.
Снизу пока никого нет, этажом выше – тоже, однако на третьем этаже слышны разговоры солдат Армии Отпора, так они назвали себя. Там наверху кто-то смеется, неудивительно, если скоро они начнут петь. При этом никто не догадывается, что скоро звено тактических штурмовиков накроет город волной плазменных бомб, не оставив от него и камня на камне. А через какое-то время сюда прибудет новый транспортник и новые, более послушные поселенцы. Смейтесь, ребята. Нам тоже можно посмеяться! Последний разочек!
- Гнездо, гнездо, я Коршун-22. Ответьте…
- …Пфффф… Коршун-22, - Хэнсэн аж подпрыгнул от неожиданности, - Коршун, как слышите нас? …Пфффф…
- Назовите себя, как поняли, прием! ...Пфффф… - Хэнсэн постарался придать своему голосу уверенность и строгость: мало кто может баловаться на защищенной частоте,но не было уверенности, что кодировка по прежнему работает.
- …Пфффф… Коршун, мы свои! …Пфффф… Это борт разведки МСБ, если тебя это интересует. …Пфффф… Доложите обстановку, парни. …Пфффф…
- Из взвода выжили тринадцать человек, из них восемь ранено. Двое ранены тяжело. Удалось стабилизировать состояние, но они долго не протянут. Кругом полно повстанцев.
- …Пфффф… Как тебя зовут, боец? …Пфффф… - отвечает рация.
- Капрал Пол Хэнсэн, сэр!
- …Пфффф… O’кей, Пол. Меня зовут Эрик Торокский, будем знакомы. Во-первых, дыши глубже и успокойся. Судя по пеленгу, вы на втором этаже ратуши. У меня есть для тебя хорошая и плохая новость. Хорошая заключается в том, что мы летим за вами. Плохая состоит из того, что площадь перед ратушей сейчас сильно захламлена, чтоб там приземляться. А потому, вам придется идти на крышу. Сможете? …Пфффф…
- Я не знаю, сэр. У нас двое неходячих!
-…Пфффф… Постарайтесь, парни! Мы попробуем прикрыть вас, сделаем все, что в наших силах, но на многое не рассчитывайте. Мы летим к вам. Я верю в тебя, Пол! …Пфффф…
Связь обрывается. Виктор выразительно смотрит на него.
- Подстава, - тихо говорит он. – Они там сидят в своем штурмовике и издеваются над нами. Им там легко.
- А ты предпочитаешь сидеть здесь и ждать, пока нас разбомбят? Это хоть какой-то шанс выбраться отсюда, – он уже говорит не ему, но всем. - Взвод! Готовьте оружие, мы попытаемся отбить крышу. Сюда летит транспорт и ему нужна посадочная площадка. Пора выбираться отсюда.
Он проверяет готовность своей штурмовой винтовки RM-65, все это взвод делает в полном молчании: люди просто устали, чтобы что-то говорить Носилки с двумя тяжело ранеными берут четверо бойцов, остальные занимают позиции у лестницы. Взвод начинает движение.
Третий этаж. Здесь было нечто вроде галереи. Стена напротив входа в нее сплошь в кровавых пятнах и дырках от пуль, а на полу лежат изувеченные тела. Они лежат друг на друге: мужчины и женщины: те, кто вчера утром по той или иной причине оказался здесь. Тела еще только начали разлагаться и запах еще не настолько силен, чтобы вызывать спазмы в желудке, а лужи крови на полу и стенах уже высохли и почернели. Однако по телам уже ползают длинные красные жучки: на этой планете они играют роль мух, откладывающих свои яички в мертвые тела. Они ползают неспешно: места хватает на всех, а их клиенты не сопротивляются. Шикарная жизнь.
Когда-то на стенах висели картины и художественные фотографии. Все, что от них осталось, валяется на полу, а на одной из них, репродукции картины Серова «Девочка с Персиками» возвышается здоровая бурая куча свежего дерьма.
По лестнице, ведущей на четвертый этаж, спускается боевик Армии Отпора. Он по прежнему в защитном жилете, однако шлема на голове нет. Короткоствольный лазерный автомат болтается на ремне у бедра, в руке боевик держит бутылку из темного стекла. Скорее всего – пиво, хотя, какая разница. Пол, Виктор и еще двое солдат упирают приклады своих RM-65 в плечо и без всякой команды открывают огонь.
С трех метров от огня такого монстра не спасет никакое снаряжение. Пули прошибают защиту и человека в ней как бумагу. На секунду лицо боевика искажается от испуга и удивления, а затем оно просто разлетается кровавым месивом во все стороны. Бутылка пива падает на ступеньки и разбивается. Пиво журчит по ступеням вниз, смешиваясь по пути с кровью. Пули не отбрасывают человека назад - это старая сказка из старого кино, однако толкают его на стену, по которой тот сползает вниз, оставляя на ней жирные красные полосы.
Отряд поднимается по лестнице, без всякого отвращения – привычка, - все перешагивают через окровавленное тело.
Четвертый этаж. Это был ресторан, из окон которого некогда открывалась панорама на Мэйн-стрит и космодоки в ее дальнем конце. Многие из столов уничтожены стрельбой, иные повалены столешницами к лестнице, обращенные в баррикады, на случай штурма. Здесь восемь человек. Двое, беззаботно разговаривают, сидя за барной стойкой. Третий шурует за ней, извлекая на свет божий различные напитки. Четверо расположились по периметру комнаты, еще один, со снайперской винтовкой устроился у окна. Никто еще и не думал об обороне, даже снайпер мирно смолит косячок, а его оружие лежит у него на коленях.
RM-65 абсолютно бесшумна, слышно только, как звенят падающие на пол гильзы. Те, кто устроился у бара, так и не поняли, что произошло. Ближайшего ко входу бросило грудью на стойку, из его затылка брызнул фонтан кровавых брызг и сгустков. В предсмертной агонии он все еще цепляется за стойку, его рука сшибает стоящий перед ним стакан с пивом. Он медленно сползает со стула на пол.
Пол стреляет одиночными, хотя трехствольный комплекс и в таком режиме имеет поразительную скорострельность. Одна пуля, не задев мишени, пробивает дыру в барной стойке. Второго боевика пуля развернула лицом к двери, размозжив все правое плечо. Еще две пробили ему грудь, подняв вверх тучи красных брызг. Парень с грохотом упал вниз вместе со стулом.
Остальные начали соображать, что происходит. «Бармен» попытался укрыться за стойкой, однако еще до этого выстрел Пола снес ему полголовы. Снайпер еще успел вскрикнуть, а затем Виктор Онсман и Марк Чарлтон разряжают в него с десяток патронов. Весь его торс превратился в кровавое месиво, а потом он молчаливым мешком тряпья вывалился из разбитого окна вместе с винтовкой. Прежде чем повстанцы открыли ответный огонь, еще один из них взвыл и рухнул на пол, прижимая красные от крови руки к животу.
Потом Марк Чарлтон перестал стрелять. Выронил винтовку, прижал одну руку к горлу. Из-под руки шел густой дым: горел воротник его униформы в том месте, куда попал луч лазера. Качаясь и хрипя, он вышел на середину комнаты. Две пули из пистолета повстанца вошли ему в грудь, и он молча упал.
Шквал огня заставляет их отойти назад на лестницу. Из соседней комнаты выскакивают еще двое с все теми же RM-65 и присоединяются к стрельбе. Пули пробивают стену, поднимая тучи пыли, которая слепит глаза. Однако когда Пол убирает от глаз руку, он не может сдержать вздоха удивления.
На уровне окна четвертого этажа завис десантный челнок с эмблемой МСБ. Двигатели работают бесшумно, потому никто и не заметил его присутствия. Входной люк открыт, а на самом краю, свесив вниз ноги, сидит человек в защитном спецкостюме c RM-65, упертой прикладом в плечо. В следующий момент один из боевиков дергается, его голова разлетается на куски. В первый момент фонтан крови из шеи едва не достает потолка, а затем резко уходит вниз, когда тело валится на пол. Еще одна пуля, скорее всего – с усиленным и разделяющимся корпусом, - пробивает насквозь второго. Тот прогибается назад, его лицо искажено болью, но крикнуть уже нет сил. Пуля разорвала живот, и толстые, дымящиеся паром, кишки вывалились на пол. Стоящий рядом повстанец сгибается, и его начинает рвать. В следующий момент очередная пуля вылетает из его груди, и тот падает головой в лужу своей блевотины.
Двое оставшихся в живых предпочли ретироваться из опасной зоны. Один из них еще успел скрыться в коридоре, однако второго Виктор успевает достать выстрелом в затылок. Куски черепа и мозга разлетаются по стене, а боевик падает ничком. Одна из его ног конвульсивно стучит по полу носком ботинка.
Стрелок, сидящий на краю люка, задрал винтовку стволом в небо и показал им поднятый вверх большой палец. Пол был готов поклясться, что он еще и подмигнул им. А затем корабль ушел вверх.
- Лихо сработано, - замечает Виктор.
Трое боевиков еще живы, но их ранения не могут позволить им оказать сопротивление. Виктор направляется к выходу из главного зала и осторожно выглядывает в коридор. Жестами показывает, что видит двоих в конце коридора, что они заняли оборону.
Он входи в коридор и открывает автоматический огонь. Он кричит от возбуждения. Однако через несколько мгновений этот крик превращается в крик боли. Его левая нога разрывается в колене, и голень отделяется от бедра, орошая все вокруг кровавыми брызгами. С лестницы, ведущей на крышу, спускается повстанец с огромным «Смит и Вессон Пантера» в руке. Пистолет нацелен Виктору в голову. Однако прежде чем он успевает выстрелить, повстанец вздрагивает, в его груди появляется даже не отверстие, а дыра, через которую широким потоком льет кровь и видны ребра. У входа на лестницу стоит тот самый снайпер с десантного корабля, а за его спиной силуэты еще троих бойцов. Ствол RM-65 смотрит вниз, с этого расстояния Пол замечает, что помимо встроенного дисплея наведения, на это оружие установлен оптический прицел.
- Что застыли? Хотите еще пожить? – орет им снайпер. Хватайте его и быстро наверх.
Пол и без того уже действует. Он хватает стонущего Виктора под мышки и тащит к лестнице. За ним тянется жирный кровавый след: потерпи, Вик, сейчас сделаем тебе укол.
- Нога!!! – говорит Виктор. Сейчас он под влиянием болевого шока и не сильно ощущает боль. – Заберите мою ногу.
Почему-то Пол согласно кивает. Толкает в плечо бегущего рядом бойца и передает ему раненого, а сам возвращается назад, туда, где в луже крови лежит оторванная нога. Он берет ее за ботинок: все остальное покрыто слоем крови и идет назад.
- Она здесь, Вик! Можешь не волноваться.
Виктор слабо улыбается. Его кладут на носилки, принесенные с корабля, над ним склоняются медики: их – Олег Зыгин, и медик МСБ. Они колдуют над ним, пока остальных раненых загружают на борт. Массивный десантный корабль занял всю крышу. Его двигатели натужно гудят, готовые в любой момент поднять катер. Рядом с медиками стоит снайпер, молодой парень с глубоким свежим шрамом на щеке. Его винтовка смотрит в сторону города, лицо расслаблено, но глаза напряжены.
- Дай, - шепчет Виктор. В его глазах мольба. - Дай мне мою ногу.
Растерянный, Пол протягивает оторванную конечность. Виктор прижимает ее к себе, как ребенка. Его лицо расслабляются, губы расплываются в слабой улыбке.
- Этот стабилен! – кричит медик из МСБ. – Берем его!
Он и Олег берут носилки и тащат их к кораблю. Пол и снайпер идут за ними. Снайпер хлопает Пола по плечу.
- Молодцы, что выжили, - говорит он.
Пол открыл глаза. Сначала он даже не понял, где находится. Первое, что он увидел, был бархатный чехол на спинке кресла перед ним и черный экран, встроенный в нее.
Он сам сидел в мягком и просторном кресле, руки тонули в обивке подлокотников, только под пальцами правой руки ощущался пульт с сервисной консолью: кнопка вызова стюардессы, выбор фильмов для просмотра и музыки.
Он был не на десантном катере МСБ. Это челнок «Сантоз-30», следующий рейсом Ганимед – «Атлант». Салон туристического класса. Он сидит перед иллюминатором, за которым в абсолютной черноте клубится бурая масса Юпитера и медленно проплывает гигантский корпус «Атланта». По внутренней связи объявили о начале захода на стыковку.
Стюардессы прекратили разносить напитки, только стояли на своих местах, одаривая пассажиров своими неестественно сладкими улыбками. В переднем ряду с другой стороны от него сидела молодая парочка, увлеченная долгим поцелуем. Скорее всего, это туристы с Кеннады или еще откуда-нибудь. Явно не из самой Системы, коренные граждане, как раз с некоторым отвращением, которому примешивалась изрядная доля зависти, косились на них. Парочку это не смущало: они не отлипали друг от друга почти все сорок минут полета.
Корпус лайнера за бортом приблизился. Слева по борту Пол видел два грузовых челнока, парящих в ожидании своей очереди захода на стыковку. Вдалеке под ним виднелся полумесяц Ганимеда. Он улыбнулся и послал планете воздушный поцелуй. Он прожил на ней шесть лет, а теперь прощается с ней навсегда.
Динамик внутренней связи вежливо напомнил, что пассажирам до окончания стыковки следует оставаться на своих местах.
Пол водрузил свой баул себе на колени. Это все, что он оставил себе. Свою квартиру в Гюнтэр-Полисе он продал вместе с мебелью, причем часть средств с продажи еще пришлось пустить на уплату штрафа, назначенного департаментом внутренних расследований. Прощальный подарок от коллег по работе.
Он пять с половиной лет проработал в полиции Гюнтэр-Полиса, и окончание его рабочей карьеры было не очень удачным.
Сэму Коралону повезло. Не смотря на многие беды, обрушившиеся на его семью. Отец Сэма работал на обирониевом руднике. Там и погиб. Спустя два года его мать женилась на лучшем друге своего покойного мужа Фрэнке Мэйерсе, который все это время оказывал поддержку и ей, и Сэму.
Фрэнк Мэйерс занимал должность сотрудника по связям с общественностью на руднике, а потому получал, чуть ли не втрое больше обычного шахтера. Этим он позволил вдове Коралон и ее сыну не только держаться на плаву, но и жить очень неплохо.
Только вот, спустя четыре года, Фрэнк Мэйерс оказался в больнице с выбитой челюстью, двумя сломанными ребрами и пробитой селезенкой. Вместе с ним за медицинской помощью обратилась его жена, у которой обнаружили восемь серьезных ушибов по всему телу. Инспектор полиции по семейным делам Марк Кофрон выяснил от пришедшего в сознание Мэйерса, что в этом повинен его девятнадцатилетний пасынок. За два дня до происшествия он завалил сессию в технологическом колледже, что грозило ему отчислением. В тот злополучный день Сэм Коралон потребовал от своих родителей денег на карманные расходы, на что получил отказ.
- Сам он нигде не работает, и не собирается, - пояснил Фрэнк Мэйерс, - я, конечно, не его отец, но он ведь просто нагло сидит у нас с Хеллен на шее. Я ведь хочу, чтоб из него вышел хоть какой-то толк. Попытался ему это втолковать, а он накинулся на меня, ударил в челюсть, потом бил ногами.
Драка произошла в двенадцать пятнадцать, в восемнадцать десять двое патрульных и инспектор Пол Хэнсэн обнаружили его в одном из баров в рабочем квартале Гюнтер-Полиса.
Улыбающиеся стюардессы у входа в переходный рукав благодарили выходящих пассажиров за то, что воспользовались услугами компании «Бла-бла-бла Спэйслайнз», желали приятного полета.
Шагнув на борт «Атланта», Пол даже не понял, радоваться ему или плакать. Часть его хотела сейчас же развернуться и вернуться на борт челнока. Ребята, это была ошибка, непростительная ошибка! Меня выставили отсюда, но они были ой как неправы! Я вам еще докажу, что они были неправы.
Однако другая его часть уже взяла под контроль его ноги и повела прочь от входа, к ближайшей регистрационной стойке. И что ты будешь делать? Пресмыкаться? Ползать на коленях перед Нэдсоном? Не ты ли чуть ли не год плакал, когда вспоминал Дарвин-4 и NY-5? Не тебя ли тошнило от Ганимеда? Только не надо отрицать, что Сэм Коралон был последней каплей. Мы оба знаем, как нам хочется жить, так ведь. Так что вперед!
Переборка на стыковочном узле опустилась. Пол сглотнул. Эта переборка навсегда отгородила его от прошлой жизни.
Сэм Коралон занял некое подобие боевой стойки. Эдакая поза гордого молодого самца: выпяченная вперед грудь, голова задрана, дабы разглядывать пришедших за ним полицейских сверху вниз. Он слегка пьян, в правой руке бильярдный кий, а за спиной у него маячат еще двое его дружков.
Один из патрульных изучающее осматривает его, а потом вопросительно косится на Пола. Они, вроде бы, представители закона и Системы в этом месте, однако, что-то остальные этого не чувствуют. Завсегдатаи бара у стойки, за столиками и у бильярдных столов с интересом поглядывают на них.
- Сэм Коралон, я уполномочен арестовать вас, - спокойно говорит Пол. Он делал это уже много раз, а потому его голос не дрожит, звучит уверенно и внушающее. Однако он прекрасно понимает, что внушение здесь вряд ли поможет. – Пожалуйста, пройдемте со мной.
Коралон задирает голову еще выше и громко хохочет. Он выше Пола и на семь лет моложе. Только в отличие от последнего, он не был в его возрасте нигде дальше Ганимеда. Откуда, где был, Пол возвращаются несколько иными.
- Пойти с тобой? – усмехается он, оглядываясь на своих дружков. Те тоже хищно лыбятся. Интересно было бы на тебя посмотреть без твоего эскорта, парень. – И куда же это?
- Не дури, парень. Думай, с кем говоришь и что.
- И что? Что вы сделаете? Застрелите меня? – он делает шаг вперед. Бильярдный кий в его руке поднимается. Пол делает небольшой шаг в сторону, в его руке появляется дубина.
Дубина – все, чем вооружают полицейских в обычном наряде в Системе. Дубина: телескопическая палка из эластичного пластика, которой невозможно нанести тяжелых повреждений, кроме, наверное, удара по почкам или в кадык. Есть, конечно, электрошокеры и газовые баллончики, но это вооружение спецназа, которого, как назло, сейчас нет рядом.
Кий его противника, пластиковый – деревянные запрещены экологическим законодательством, уходит вверх для замаха, в то время как наконечник дубины резко и без замаха тыкает парня под ребра. Коралон закашлялся, кий рассек воздух, в то время как удар дубины пришелся по задней части колена опорной ноги. Сэм с тихим вздохом рухнул на колени.
Один из стоящих сзади бегом бросается на подмогу своему. Удар локтя в подбородок усиливается за счет его бега. Зубы громко клацнули, кровь брызнула изо рта во все стороны: парень прокусил себе язык. Он сел в полубессознательном состоянии на пол.
- Вы оба арестованы, - говорит Пол, убирая дубину в чехол.
Мистеру Коралону этого, судя по всему, показалось мало. Он все еще тяжело дышал, поднимаясь с пола. Кий он сжал так, что костяшки его пальцев побелели.
- П[удалено цензурой] тебе, с[удалено цензурой]! – процедил он, выбрасывая изо рта капли слюны. В следующее мгновение он падает на пол и выплевывает изо рта кровь.
Пола так учили. И эту школу он запомнил на всю жизнь.
На толпы вновь прибывших пассажиров со своего гигантского стенда взирала монументальная Счастливая Семья. Как Иисус, благословляющий.
Пол стоял у ближайшей стойки, ожидая, пока стюардесса закончит оформлять его билет.
- У вас совместная каюта, - сообщила она.
- Я знаю. Мне это говорили, когда я еще покупал билет. Так дешевле. Надеюсь, мой сосед не окажется каким-нибудь старым снобом или законченным балаболом.
Девушка улыбнулась:
- Зато в компании летите. Вам зачем на Дарвин-4, если не секрет?
- Не секрет, - улыбнулся в ответ Пол. - Начать новую жизнь.
- Удачи вам. Ваша каюта 124-R. Вам вызвать стюарда?
- Нет, не стоит. Как-нибудь сам дойду. Тут вообще реально заблудиться?
- Пока никто не жаловался.
- Ладно, если встретите мой призрак, блуждающий по кораблю, гремя цепями, в поисках своей каюты, не вините себя. Вы меня предупредили.
Девушка рассмеялась и протянула ему ключ.
- Думаю, этого не стоит делать. А то остальные пассажиры на нас в суд подадут.
- А я явлюсь на заседание и там погремлю цепями!
Девушка уронила голову на руки, трясясь от хохота.
- Ладно, не буду отвлекать вас от работы. Пойду искать свою каюту.
Лейтенант Эрик Мориссон смотрит на него через стол. Единственный источник света в кабинете – монитор компьютера. Сейчас глубокая ночь. Со времени ареста Сэма Коралона прошло четыре часа. Этого времени вполне хватило, чтобы он, его мать и дружок Коралона по имени Геннадий Кирби успели накатать по жалобе каждый. Все три были адресованы отделу внутреннего делопроизводства и касались превышения должностных полномочий и нарушения (грубого) прав арестованных инспектором Полом Хэнсэном.
- Ты понимаешь, что ты сделал? – своим писклявым голоском говорит Мориссон. Он старается казаться строгим и грозным боссом, но это у него выходит отвратительно. Некая пародия на армейского командира – только и всего, по мнению Пола.
- Вполне. Пресек попытку нападения на офицера полиции при исполнении служебных обязанностей. Ситуация выходила из-под контроля…
- Выходила из-под контроля?! – теперь Мориссон орет. – Тогда почему показания патрульных Фурина и Брокса говорят, что никакой серьезной угрозы эта группа людей не представляла.
Пол морщится от обиды. Те двое простояли, разинув рты, хотя задержанием должны были заниматься они.
- Эти двое все время е[***]м прощелкали!!! Вы чему вообще патрульных учите?
- Мистер Хэнсэн, вы осведомлены, что в курс подготовки любого офицера полиции входят приемы самообороны. Однако это лишь для крайнего случая. Наша задача – охрана права каждого гражданина, даже тех граждан, которые по той или иной причине оступились…
- …И до полусмерти забили человека. Причем того, кто его кормил, поил и сопли вытирал несколько лет. И забил-то ради пятидесяти дублонов!
- И это по вашему причина, чтобы выбить человеку один зуб, а другому причинить черепно-мозговую травму в виде сотрясения мозга средней тяжести?! Вы в курсе, что даже мистер Мэйерс забрал свое заявление об избиении, узнав о случившемся? Зато есть запрос о предъявлении обвинения офицеру полиции! Понимаете, как вы нас дискредитируете?! А в нашем лице – Солнечную Систему!
- Повторяю, драку начал Коралон.
- Даже если и так, вы явно превысили меры необходимой обороны. Я понимаю, вы служили в десанте и вас там учили рукопашному бою, но вы ведь должны понимать, насколько опасны эти приемы…
- Да, я служил. Служил на NY-5, а там нас научили, что тот, кто идет на тебя с дубиной не хочет ничего другого, кроме как раскроить тебе череп. И ты уже не думал. Ты либо бил, либо стрелял!!! Это вас там не было!
- И хорошо, что меня там не было! В общем, так. Во-первых, к вам применят взыскание в размере одной второй от вашего месячного оклада. Плюс к тому, вы должны будете принести извинения семье Коралонов.
- Этого я не сделаю.
- Сделаете, если хотите здесь работать!
- Значит, я не хочу здесь работать.
С этими словами Пол встал и покинул кабинет начальника. А на следующий день он собирал вещи.
Лифт поднял его на уровень блока R вместе с еще одним джентльменом, упитанным и с не менее толстеньким и довольным жизнью ванадусом на поводке. Ванадус, не смотря на то, что системы климат-контроля поддерживали температуру в двадцать пять градусов, был одет в клетчатую жилетку, которую он постоянно нюхал. Через какое-то время Пол, правда, понял, что нюхал ванадус совсем не свой костюмчик. Мужик учтиво прокряхтел, сам недовольный своими газами, однако ничего не мог сделать.
Надеюсь, мой сосед не ты! – подумал Пол, облегченно вздохнув, когда открылись двери лифта.
Он купил совместный билет. Это означало, что просторную каюту блока R с ним будет делить еще один пассажир. Так, возможно, менее комфортно, но в два раза дешевле. К тому же некоторые специально покупали совместную каюту, надеясь, что судьба преподнесет им сексапильного соседа противоположного пола. Везло в основном тем, у кого были знакомые, способные узнать имя того, кто купил то же место. В остальных случаях – в большинстве случаев, - тебе не менее месяца приходится терпеть какую-нибудь депрессивную пожилую леди или гомосексуалиста с неудавшейся личной жизнью. Так, во всяком случае, живописал Полу прелесть межзвездных полетов его бывшей сослуживец Виктор Онсман. Онсман был более опытный в этом деле. Он мог шутить, но никогда не улыбался.
Каюта блока R оформлялась как двухкомнатная квартира в стандартном жилом кондоминиуме. Гостиная и спальня. Легким движением руки ее можно превратить в каюту для молодоженов. Потухший дисплей компьютера на столе в гостиной. Картины на стенах. Нейтрального содержания. Та, что висит над кроватью – зеленый парусник, плывущий по оранжевому морю. «The sea in red and green», если кому-то будет интересно название. Нарисована Карлом Векснером. В гостиной напротив входа – огромное полотно, по которому разбросаны синие кляксы. Если присмотреться, можно заметить в этих кляксах переливающиеся зеленые полосы. Называется «Память о Флориде». Тоже кисти незабвенного Карла Векснера.
На столе голографическая библия, которая нажатием клавиш превратиться в адаптированную версию Корана или Талмуда.
И твой попутчик, сидящий в кресле в гостиной. Его почти не видно: не смотря на то, что он прибыл раньше, он так и не включил свет. Иллюминатор каюты не выходит на Юпитер, и она освещается только двумя бра у кровати.
- Добрый день, - сказал человек, сидящий в кресле.
- И вам так же. Мы, значит, летим вместе?
- Выходит, что так. – Пол определил, что голос у его собеседника усталый и низкий. – Меня зовут Алекс Гроф.
- Пол Хэнсэн, - представился Пол, входя в каюту. Его попутчик уже поднялся и протянул ему руку.
Это был мужчина возраста около сорока, однако подтянутый и тренированный. Причем его мускулатура явно была развита физическим трудом, а не липучими вибраторами, придающими мускулатуре идеальную рельефность, как у греческих статуй. Голова Алекса Грофа была наголо выбрита, только на лице пробивались коротенькие волоски щетины.
- Вы воевали? – внезапно спросил Гроф.
- NY-5, четыре года назад. Десантные войска. А вы как догадались?
- Взгляд. У тех, кто побывал в мясорубке, вроде вашей или на Дарвине-4, взгляд сильно отличается.
- А вы?
- Пилот при отделении рейнджеров. Летал с Вояджера и до ТК-3. Рад знакомству.
- Взаимно, - Пол пожал протянутую ему руку.
12:30
Перед стартом
Отдохнув около часа, Адам Ренекси покинул каюту обновленным и свежим. Его лицо приобрело красивый цвет после косметической инъекции: мужчинам пользоваться красками для украшения лица противоречит этикету – это для женщин. Хотя, как выяснил Рукер, еще четыреста с небольшим лет назад джентльмены в Европе лезли в косметичку не менее часто, чем леди.
Ну, раз это не эстетично, хорошо-то выглядеть надо все равно надо. Особенно такой персоне, как Адам Ренекси. А вот для этой цели хорошие люди и изобрели «сыворотку красоты». Одной инъекции хватит на то, что вы три часа будете ходить розовым, румяным и нежным. «Сыворотка красоты» регулирует кровотоки у вас на лице, обеспечивая усиленный приток крови к одним участкам лица и ослабленный к другим. Лицо при этом, правда кажется тяжелой и нагретой маской, но ведь красота требует жертв!
А потому красивый и улыбающийся мужчина с лицом младенца шел по коридору блока-R по направлению к банкетному залу в рекреационном центре корабля.
«Атлант» готовился к отлету. Старт должен был состояться в 13:00, и за время установления межзвездного сообщения установилась традиция отмечать такое дело банкетом. Как минимум это включало в себя обращение капитана к пассажирам, торжественный обед, который мог перейти в торжественный ужин, а уж потом – для тех, чьи желудки позволяли еще издеваться над собой и остальным организмом, - так натуральный бал, иногда даже с живой музыкой и литрами выпивки.
Ренекси мог позволить себе повеселиться, однако его работа предполагала, что отдых придется сочетать с трудом. Интервью по плану работы сегодня предстояло взять как минимум у двоих: капитана Генри Ларсэна и Дэвида Кидмана – представителя STU на борту судна. Можно было бы расспросить еще кого-нибудь, но это будет зависеть от ситуации.
У выхода из блока-F Ренекси заметил идущее к лифту семейство во главе с тем славянином-хамом, с которым полтора часа назад побеседовал Чарльз Рукер. Он вместе с нарядно одетой женой и не менее нарядным карапузом садился в лифт. На мгновение их взгляды встретились, и джентльмен поспешил свой взгляд отвести. Его губы задвигались: видимо в присутствии своих он мог сказать то, что боялся сказать в присутствии Рукера/Ренекси. Ладно, его проблемы. Лифт унес семейство вниз, а Ренекси спустился по лестнице в парадный холл. Корабль принял последнюю партию пассажиров, их сейчас регистрировали под счастливыми взглядами Счастливой Семьи.
Проснулся Чарльз Рукер.
Универсальный кирпичик общества и рекламы, - сказал Чарльз Рукер, - Я бы сказал это линия водораздела между рекламой и пропагандой. Но у нас ведь запрещена пропаганда, а потому всюду господствует Реклама. А все будет рекламировать ячейка общества, кирпичик Системы уже на протяжении двухсот лет как минимум. Главное, чтобы это была не просто Семья, важно чтобы это была Счастливая Семья. Иначе как показать, что граждане довольны жизнью, рекламируемым товаром и Системой! Запоминай, может быть, это нам пригодится!
Хочешь отрекламировать межзвездный круиз – позови Счастливую Семью!
Сеть ресторанов Фаст-Фуд – покормите Счастливую Семью, а она с радостью доложит, что они кайфуют от гамбургера классического, или от Кока-Колы «Ретро».
Отдых в Египте? Пусть Счастливая Семья устроит пикник у подножья Великой пирамиды в Долине Царей.
Счастливая Семья с удовольствием погуляет в скафандрах по поверхности Луны или Плутона!
Счастливая Семья научит вас, что по вечерам нужно собираться вместе у телевизора на одном диване и синхронно закидывать ногу на ногу.
Счастливая Семья объяснит вам, что нет ничего лучше, чем читать Библию.
И они правы. Это не пропаганда, но и не реклама. Это правда, которую собирают в луч и транслируют.
Ренекси не нашел, что ему на это ответить. Он пересек главный холл, лавируя между суетящихся пассажиров, стюардов и транспортных роботов. Прошел через стеклянные ворота – двери такого размера нельзя было назвать как-то по-иному, - рекреационного комплекса.
На стене напротив входа светился голографический стенд, показывающий в трехмерной проекции весь комплекс. Он состоял из двух уровней: два теннисных корта, плавательный бассейн с мини-аквапарком, огромный банкетный зал, к которому примыкали бары, закусочные и танцпол. Тренажерный зал на втором уровне, там же – центр юридической помощи и иные конторы для услуг пассажирам.
Раньше на космических кораблях не было ничего кроме небольшого кинозала, иногда – библиотеки и банкетного зала, - заметил Рукер. - Библиотека на нашем борту куда-то исчезла. Вроде как какие-нибудь книги будут храниться в памяти бортового компьютера, и их можно будет читать со своего терминала в каюте. Только вряд ли это кого заинтересует. Просто библиотека занимает лишнее место, а себя не окупает. Побарахтаться в бассейне лучше, чем читать.
Зато здесь была галерея искусств. Как раз в ней и находился сейчас Адам и его вечный спутник. Это была, конечно, не Национальная Галерея Искусств в Вашингтоне, и не Третьяковская в Москве, однако экспонатов здесь тоже было не мало.
В основном это были картины, однако входящих в галерею встречала фарфоровая, в полный рост, статуя Апполона. Апполон стоял, глядя на зрителя, и при этом целомудренно прикрывал рукой свои чресла.
Стены галереи украшали картины и фотографии, попадались стенды с экспонатами. При уже поверхностном изучении Рукер отметил, что экспонаты и картины касаются истории становления Солнечной Системы и процессу Единения. Что ж, именно этот процесс позволил сейчас существовать «Атланту» и его создателям, разве не так? Пусть и остальные не забывают, с чего все начиналось.
Первая к нему фотография запечатлела покрытый пылью Манхэттен и бегущих прочь от рушащихся Башен-Близнецов людей.
11. 09. 2001, - было подписано под фотографией.
Вторая изображала президента Соединенных Штатов Америки на развалинах этого же Всемирного Торгового Центра. Он в военной форме, он обнимает какого-то пожарного, как лучшего друга. Пожарный млеет от счастья, а президент воодушевленно что-то вещает собравшимся вокруг согражданам. При этом счастливый пожарный, гордый президент и решительные американцы вмиг позабыли, что топчутся по развалинам, под которыми погребены тысячи их мертвых и умирающих медленной смертью сограждан.
Фотография олимпийской сборной США, несущих по стадиону в Солт-Лэйк-Сити извлеченный из под руин «Stars and Stripes».
Американские морпехи в Кабуле в обнимку с афганскими женщинами, срывающими свои чадры и щедро размалеванные косметикой. Свободные и счастливые.
Радостные бойцы из Северного Альянса обнимаются с американскими рейнджерами.
Нет только фотографий афганских кишлаков и их жителей, которых смешали с пылью американские бомбы, - заметил Рукер, - помнишь, нам показывали, как трупы людей штабелями грузят на грузовики, а рядом рыдают выжившие?
Как женщина, укутанная с головы до пят в паранджу, писает в ручей, потому что не знает, что такое канализация и туалет. Эта фотография сделана уже после ликвидации режима талибов и установления Демократии и Свободы. Видимо все деньги освободителей ушли на экспорт демократии. На канализацию их уже не хватило.
Обнаженная племянница Осамы бен Ладэна позирует для журнала Playboy. Интимные места на фотографии ретушированы: по галерее будут ходить дети.
Американские солдаты грузятся на корабли и отправляются в Ирак.
Ряд гробов выгружают с к54гнорьт6\
орабля – кое-кто вернулся раньше срока. В Галерее этого нет.
Полная женщина, чьи дети едут в Ирак, гордо устанавливает американский флаг на фасаде своего дома.
Та же женщина рыдает, узнав, что ее сын погиб при крушении вертолета в Ираке. Для этой фотографии места тоже не нашлось.
Американские танки стройными колоннами двигаются по Иракским дорогам на Багдад.
Окровавленный солдат с трудом выбирается из подбитого «Эйбрамса»…
Стройные колонны солдат иракской армии, сдающихся в плен.
Фотографии голых военнопленных на полу тюрьмы. На спине одного из них сидит довольная девушка в военной форме.
Захваченные ночью, в собственном доме простые граждане с мешками на головах сидят на коленях под дулами автоматов.
Пленный американский солдат произносит перед видеокамерой последние свои слова, прежде чем его расстреляют.
Свободные иракцы и освободители-американцы валят статую Саддама Хусейна.
Иракский старик усердно лупит ботинком по портрету Саддама.
Иракские жители радостно прыгают около американского танка.
Иракские дети фотографируются с американскими солдатами, берут у них с рук шоколадки и жвачки. Свободные и прирученные!
Морпехи в иракской школе.
Разрушенные бомбардировкой жилые кварталы Багдада.
Окровавленный труп ребенка на обочине шоссе.
Мародеры на улицах иракских городов.
Охваченные огнем машины, подорванные террористами-смертниками. Десятки трупов вокруг.
Морпехи избивают иракских подростков.
Суд над Саддамом.
Суд над Усама бен Ладеном.
Мертвые сыновья Саддама.
Карикатура: Некто с внешностью араба и в одежде араба, может даже сам пророк Мухаммед, в компании двух шахидок.
Карикатура: иранские футболисты с поясами шахидов готовятся играть в футбол против немецких солдат.
Горящие датские флаги на улицах Ливии.
Горящее датское посольство в Палестине.
Американские солдаты, ведущие огонь на поражение по обезумевшей толпе в Кабуле.
Убитый демонстрант, которому пулей снесло полголовы, на окровавленном асфальте в Пакистане.
Солдаты коалиции на пути в Тегеран.
Солдаты коалиции в Тегеране.
Убитые иранцы на улицах Тегерана.
Изрешеченное пулями тело американского морпеха, вокруг которого танцуют вооруженные АК-74 жители Тегерана.
Свободные иранские женщины срывают с себя ненавистную чадру.
Первый «Макдональдс» в Тегеране.
Первый «Макдональдс» в Багдаде.
Счастливые иранские дети со счастливым Рональдом Макдональдом.
Рональд Макдональд висит на входе в сожженный «Макдональдс» в Багдаде. Ярко желтое его одеяние обагрено кровью, а голова разбита прикладом.
Иранские дети под руководством методистского священника поют гимны Иисусу.
Иранская девочка лет семи с интересом изучает Библию для детей с картинками на арабском языке.
Иранские дети, отобранные у родителей-мусульман на американской военной базе.
Воспитательница в методистском реабилитационном приюте для детей-жертв исламизма насильно кормит свининой девочку. Процесс приручения не прост.
Похороны Фиделя Кастро.
Новый глава Республики Куба подписывает с США договор о сотрудничестве.
Американский танк ровняет с землей мавзолей Фиделя Кастро.
Американский танк смешивает с землей тех, кто защищал мавзолей Фиделя Кастро.
Здесь нет фотографий подписания договоров о единой экономической зоне с Евросоюзом, Японией и Африкой. Здесь нет фотографий бомбардировок Москвы, Санкт-Петербурга и ядерных объектов Российской Федерации. Нет сравненной бомбами с песком Сомали. Это все не интересно.
Влюбленная парочка в скафандрах гуляет по Марсу.
Первая постоянная база для гражданских поселенцев на Ганимеде.
Атмосферный завод на Марсе.
Город под открытым небом на Марсе.
Первые фермеры на красной планете.
Европа оттаивает.
Оттаивает Оберон.
Куда-то пропал период Глобального Кризиса 2145-го.
Куча безработных по всей Конфедерации независимых планет.
Демонстрации безработных.
Полиция, разгоняющая эти демонстрации.
Перевороты на Ганимеде и Обероне.
Террористические акты.
Вооруженная экспансия на Ганимед и Оберон.
Чарльз Рукер махнул рукой и пошел прочь из галереи.
К половине первого большая часть экипажа стянулась к огромному банкетному залу, расположенному в рекреационном блоке. Исключение составил дежурный экипаж пилотов, в чьи обязанности сегодня входило главное событие дня: отлет из Солнечной Системы, запуск кродж-установок и уход в гиперпространство. По этой же причине в повышенной готовности находились техники-программисты, контролирующие процесс: компьютеры вещь хорошая, однако после событий 2176 года им доверяют не так.
Энтони Роббертса и все звено Рашида Ровани отправили дежурить в банкетный зал: им вместе с еще четырьмя звеньями предстояло курсировать между залом и кухней, обслуживать пассажиров.
Нельзя сказать, что настроение Роббертса хоть немного поднялось. Он старался даже не встречаться взглядом с Локсом и Альбертом Роттом, хотя те иногда искоса поглядывали на него и весело перемигивались.
Сразу после инцидента в каюту заглянул Рашид Ровани, дабы узнать, что за шум.
- Вы тут совсем рехнулись, уроды? – процедил он. – Еще не успели устроиться, уже деретесь?
- Просто показывали одному идиоту, что надо говорить, а что… о-о-о-у-у…- Локса оборвал вошедший под ребра кулак Ровани.
- Ты сам, щенок, хоть знаешь, что говорить и при ком? И как что решать? Вам еще больше года вместе жить. Вы за это время хотите перебить друг друга? Еще раз подобное увижу, сообщу Ворсину. Он примет меры. Это ясно.
Локс с трудом кивнул, по-прежнему согнувшись и хватая ртом воздух. Ровани грубо отпихнул его в сторону и подошел к Роббертсу. Взял его за подбородок и внимательно изучил его лицо.
- Так, - сказал он сухо, - ныть прекрати. Тебе сейчас работать идти, а у тебя рожа краснее некуда. Повреждения у тебя минимальные: губу разбили и все. Пару дней будет болеть, а потом забудешь. Только учти, если заляпаешь кровью что-нибудь в каютах: спрошу втройне. Понял? Приводи себя в порядок и готовься к работе.
После уборки кают их отправили готовить банкетный зал. После того, как в постепенно наполняющийся пассажирами и экипажем зал были доставлены первые блюда, Ворсин лично удивил весь мужской личный состав. Он выстроил их в линию и приказал снять штаны и трусы.
- Это не домогательство, а кто откажется, отправлю вниз! – сказал он, пока все мялись и неохотно опускали брюки. Ворсин несколько раз прошел вдоль шеренг, инспектируя каждый пенис. – И если что-то увижу, башку оторву.
Чуть позже Энтони спросил у Влада, что бы это могло означать. Влад только подмигнул, и зловещим шепотом заявил, что в скором времени он узнает, что это за меры.
Огромный банкетный зал заполнялся народом быстро и к половине первого стал похож на разноцветный муравейник, если смотреть на него с галереи или балконов. В центре зала пускал струи небольшой фонтан, вокруг которого расположился шведский стол с закусками. Официанты во всем белом сновали по залу, предлагая гостям напитки и горячие блюда.
А над снующими людьми, в гигантском прозрачном куполе открывался фантастический вид на Юпитер и его тонкие кольца. Такое зрелище вызывало восхищение даже у страдающих синдромом Юджина.
Капитан «Атланта» Генри Ларсэн стоял на галерее, заложив руки за спину. Его парадный китель своей белизной мог затмить все что угодно, хоть сам светлый Божий престол, если таковой имелся где-нибудь. И это была его гордость. Да, пусть его педантичность мало кто любит из его родственников и его бывшая жена, однако на его работе точность и аккуратность не просто норма, но жизненная необходимость. Не потому ли именно ему доверили командование лайнером.
Ларсэну было всего тридцать восемь, а из тех, кто еще претендовал на этот пост, самый молодой из кандидатов был старше его лет на двадцать. И это уж о чем-то да говорит.
Он всегда стремился быть лучшим, и у него это неплохо получилось. Он с отличием окончил летную академию, и за двадцать лет работы получал только благодарственные отзывы и премии. Без малого: космический волк, избороздивший всю заселенную людьми Галактику и даже больше: как-то его экипаж нанимала научная экспедиция к Альтаиру, где, по мнению ученых, могла быть обитаемая планета. Однако не было ни контакта, ни даже самой планеты, а потому экспедиция вернулась ни с чем.
За его спиной вырос Дэвид Кидман, коего STU называла теперь своим спасителем. Сам Ларсэн еще не определился со своим отношением к этому парню, однако предвидел ему светлое карьерное будущее.
- Почему не внизу? – спросил Ларсэн.
- Успею, - ответил Кидман, облокачиваясь на перила.
- Спускайтесь, мне нужно немного побыть в одиночестве, - объяснил Ларсэн. – Я тоже сейчас спущусь.
- А вам разве не нужно руководить стартом?
- Распоряжения уже даны. Не волнуйтесь, Дэвид, у нас элитная команда. Если что, меня проинформируют.
- Хорошо, сэр. Я доверяю вам.
- Я в этом не сомневался. А теперь идите и развлекайтесь. Вы же сейчас в отпуске, а я на работе.
На лестнице Кидман повстречался с загорелым и довольно привлекательным молодым человеком. Молодой человек был одет в скромный деловой костюм и носил приколотую к пиджаку бирку «PRESS».
- Извините, вы случайно не Дэвид Кидман?
- Случайно он, - как можно вежливей постарался ответить Кидман.
- Адам Ренекси, в данное время корреспондент «Систем Телеграф», хотел бы взять интервью у вас и капитана корабля.
- Капитану сейчас хочется побыть одному, пока я могу поговорить с вами, - произнес Кидман.
Молод и прост, - отметил Чарльз Рукер, - старшее поколение еще не успело привить ему отвращение к журналистам, а сам он еще не знает, как говорить с нашим братом. Дерзай, Адам, это неплохой объект для работы.
- Пройдемте вниз, а мистер Ларсэн позже присоединится к нам, - предложил Кидман. Ренекси согласно кивнул, и оба двинулись вниз по лестнице ко все увеличивающемуся скоплению людей в банкетном зале. Веселье начиналось.
Разношерстная публика, каждый из которой стремился быть таким же красавцем, как и остальные. Разговоры на схожие темы, смех над привычными шутками и приевшийся в таком обществе стук бокалов. Многие поглядывают на установленный перед входом хронометр, отчитывающий последние десять минут до начала старта.
- Это ваш первый полет, мистер Кидман?
Дэвид кивнул. Он несколько расслабился, однако это было скорее из-за ожидания старта.
- На такие расстояния – да. Честно сказать, всегда об этом мечтал, но сейчас несколько волнуюсь.
- Это вполне нормально, - успокоил Ренекси, - многие сейчас заперлись в каютах и накачались антидепрессантами.
Если бы вы знали статистику смертности пассажиров от передозировки антидепрессантами и снотворным, вы бы удивились страшно! – добавил Рукер.
- Мы постарались создать все условия для того, чтобы расслабить пассажиров и создать спокойную домашнюю обстановку.
- Это вам удалось, внутреннее убранство корабля шикарно. Это мой шестой полет на межзвездном лайнере, признаюсь честно: даже самый шикарный из них - «Томас Джефферсон» не идет ни в какое сравнение с этим.
- Наши дизайнеры постарались. «Томас Джефферсон» действительно считался самым комфортабельным межзвездным кораблем, однако такие корабли вскоре уйдут в прошлое. Только на отделку салонов и кают компания затратила девять миллионов дублонов. Это пятнадцать процентов от стоимости проекта в целом.
- И вы думаете это окупиться?
- В принципе, оно уже окупилось. Конечно, «Атлант», не загружен под завязку: всего куплено две тысячи восемьсот семь билетов, однако это на семьдесят процентов покрывает наши затраты. Думаю, это вполне неплохое начало, учитывая, что эксплуатация одного межзвездного судна окупается обычно лишь после четвертого рейса. Мы вполне можем уложиться в два. Сейчас в центральный офис STU уже поступает информация о купленных билетах на обратный рейс. Осмелюсь предположить, что через неделю доходы STU превысят расходы уже на сорок процентов.
- К тому же срок эксплуатации лайнеров класса T-2b, которым относится и «Томас Джефферсон» не превышает пяти, максимум восьми лет, - заметил оказавшийся рядом с ними Генри Ларсэн. – Извините, что вмешиваюсь, но это важно. Лайнеры этого класса довольно быстро изнашиваются. Сказывается усталость металла, износ кродж-установок и всего остального. «Атлант» по нашим прогнозам сможет прослужить в три раза дольше. Я расскажу чуть позже всем здесь присутствующим в своей речи. А вы готовьтесь. Старт через четыре минуты.
Дюзы маневровых двигателей «Атланта» ярко засветились от выбивавшегося из них пламени. В технической зоне корабля, где звукоизоляция не была настолько эффективной как в других помещениях (собственно говоря, техническая зона являлась частью звукоизоляционного слоя для пассажирской зоны), гул усилился настолько, что общаться там можно было лишь криком.
В контрольном центре усиленная смена навигаторов, радистов и электронщиков заняла свои места, наблюдая, как бортовой компьютер завершает подготовку к запуску двигателей, готовые в любой момент вмешаться в его работу, если заметят малейший намек на сбой. Рядом, в контрольном центре, четыре пилота и старший помощник капитана Фрэнк Уоллес напряженно смотрели, как по экрану монитора ползут к конечной точке линии готовности.
В недрах корабля бортовой компьютер начал последнее тестирование кродж-установок.
В каюте 212-R с пожилой пассажиркой Амели Эндмоунд случился сердечный приступ, и ее в бессознательном состоянии доставили в лазарет корабля.
Пассажир Патрик Синклер из каюты 037-SL в истерическом припадке синдрома Юджина откусил себе солидный кусок языка, и ему тоже понадобилась медицинская помощь.
Диспетчеры по всей Солнечной Системе так же приникли к экранам мониторов. Все корабли в Системе прервали свои полеты, ожидая когда лайнер «Атлант» уйдет для прыжка за пределы орбиты Харона. На борту челнока, следовавшего рейсом Земля-Европа и вынужденного ожидать старта на орбите Луны, с пассажиром Игорем Эриксоном случилась жуткая истерика. Он сметет нас! Мы все погибнем! Вы слышите! Я не хочу здесь находиться! Пилотам пришлось вколоть ему снотворное.
У себя в квартире на Земле женщина по имени Рита Кагертон вскрыла себе вены, оставив предсмертную записку со словами: КОНЕЦ СВЕТА ПРИШЕЛ!
«Атлант» готовился улететь.
Капитан Генри Ларсэн занял свое место за специально установленной трибуной в центре зала. Разговоры смолкли. Хронометр за его спиной отчитывал оставшиеся три минуты до старта. Ларсэн глотнул минеральной воды из стакана перед ним и начал.
- Леди и джентльмены, - в зале собралось от силы тысяча человек, некоторые смотрели вниз с галереи, для тех, кто не пришел, голос капитана доносился из встроенной в стены коридоров и банкетного зала акустической системы. Она несколько смягчала грубый и резкий голос Ларсэна, придавала ему решительность и благородность. – Я, как капитан рад приветствовать вас на борту космического судна «Атлант». Это мой корабль и мой дом, а мой дом – ваш дом, так что расслабьтесь и будьте собой. – Голос заставил слабенько, но одобрительно засмеяться и зааплодировать присутствующих в банкетном зале и расслабиться тех, кто сжался комочком в своей каюте в ожидании старта как смертной казни. – Однако, мы все это знаем, этот полет не обычный. Не обычный вдвойне. Во-первых, это первый полет нашего корабля, что уже является событием. Которое стоит отметить. Наши официанты разлили шампанское в ваши бокалы, а потому я предлагаю произнести тост за то, чтобы все полеты этого корабля были удачными и без эксцессов, а меня, чтобы всегда радовали такие великолепные пассажиры как вы. Простите, что не могу присоединиться к вам, ибо я на работе не могу себе позволить даже шампанского.
Речь сорвала ожидаемые аплодисменты. Ларсэн дождался, пока они утихнут, и продолжил:
- А во-вторых, «Атлант» не совсем обычное судно. А вы не совсем обычные пассажиры. Вы первые, кто присутствует при первом старте межзвездного корабля нового, третьего поколения, радикально отличающегося от своих предшественников. И вам выпала великая честь занять места в первом ряду, дабы лицезреть тот триумф, которого человечество ждало столько времени. И теперь мы выходим на радикально новый уровень освоения космоса. Итак, наш корабль готов к старту.
Маневровые двигатели «Атланта» взревели, набирая мощь. Теперь в технической зоне корабля невозможно было находиться без специальных костюмов: в противном случае шум такой силы мог причинить тяжкий вред внутренним органам вплоть до разрыва сердца. В жилой и рабочих зонах этого шума почти не было слышно, однако вибрация ощущалась довольно хорошо.
На связь с Фрэнком Уолессом вышел лоцман «Атланта» RT-400, единственный корабль, оборудованный диспетчерским центром, которому дозволено и предписано сопровождать «Атлант» до Плутона. Пилот лоцманского судна передал, что главное управление полетами дало добро на старт. После чего Уоллес и первый пилот синхронно перевели консольные тумблеры в положение полета.
Кормовые дюзы исчезли в снопах льющегося оттуда белого огня. В контрольном центре техники прилипли к мониторам, следя за показаниями, исходящими от реакторов. Малейшее отклонение от нормы заставило бы остановить всю процедуру и буксировать корабль к месту диагностики и ремонта. Мощнейшие маневровые двигатели позволяли преодолеть расстояние от Юпитера до Харона за пятнадцать минут. Кораблю-лоцману придется лететь на полной скорости, перегревая реактор, чтоб не отстать.
Юпитер во всех иллюминаторах и в прозрачном куполе начал медленно уплывать за корму корабля.
Пол Хэнсэн в банкетном зале встретился взглядом с Алексом Грофом. Тот стоял возле стены как статуя, его глаза осматривали собравшихся в банкетном зале как радары.
Вошедшая со своей семьей в банкетный зал Карина Ганэлло сразу же нашла среди толпы того молодого загорелого парня, беседовавшего сейчас с Дэвидом Кидманом. Он не очень выделялся из толпы, однако она сразу же отыскала его. Еще лет двести назад менее рациональные земляне упоминали о «любви с первого взгляда». В восточноевропейском регионе этот феномен многие помнили до сих пор, однако Карина в тут же отмела эту мысль. Но взгляд отвести она не могла и уже решила для себя узнать все об этом человеке.
Человек, назвавшийся Валентином Фарадеем стоял на галерее в гордом одиночестве. Он так же слушал речь капитана, внимательно изучая вывешенные здесь фотографии. Он ходил от одной фотографии к другой, мрачно кивая. Он не знал, что двадцать минут назад эти же фотографии смотрел его кумир Чарльз Рукер, и его настроение от этого просмотра на сто процентов совпало с настроением Фарадея.
В это же время в каюте 114-R собрались четырнадцать человек: восемь членов экипажа и шестеро пассажиров. Они общались на равных, потягивая из бокалов вино. Разговор велся на забытом многими языке Эсперанто, а потому посторонний слушатель вряд ли бы понял суть этой беседы. Однако даже тем, кто не понял бы ее сути, она напомнила бы военный совет, нежели светский разговор. Среди них был чернокожий молодой человек по имени Тиберий Джексон. Его мысли были прикованы к тому, что находилось сейчас внутри контейнеров, стоящих в грузовом отсеке технической зоны.
В каюте 094-F человек по имени Борис МакДогарт сидел за столом и думал, какой лучше всего иск подать тому парню, что утром грозил оторвать ему яйца. Его трехлетний сын Кирилл тихо скулил в детской, получив заслуженную затрещину за утренние проказы. Его жена Айрин сидела сейчас там же и пыталась его успокоить. Потом она, конечно же, устоит ему очередной скандал, он опять пошлет ее в задницу, и они целый день проведут в ссоре. Так продолжается с тех пор, как в их супружеской жизни появился этот Кирилл. Он испортил его карьеру, и им пришлось возвращаться с Марса назад на Кеннаду, он целых пол года не давал им нормально спать своим криком, так как Айрин наотрез отказывалась давать ему успокоительное. Из-за него им пришлось покупать каюту в блоке- F, а не люкс. Жизнь не удалась, это ясно!
С каждой минутой беседы Дэвид Кидман проникался все большим доверием к Адаму Ренекси.
- Вы, возможно, были ознакомлены с возможностями сервиса на нашем корабле. Я несколько расширю ваши представления о возможностях нашего корабля. Дело в том, что «Атлант» создавался в сотрудничестве с научным агентством корпорации НАСА, что позволило применить радикально новые технологии. «Атлант» снабжен абсолютно новой системой Искусственного Интеллекта I-23”FOKSTROT”. – «Кастрированный компьютер» - прокомментировал Рукер, - Максимум производительности процессора при минимуме автономности в решении задач и самообучаемости. После памятного всем 2176го многие компьютеры так «кастрировали». И ни хрена эта не новая система. Новых систем не придумывают чуть ли не тридцать два года, а вы даже не догадываетесь, господа, что вы доверяете жизнь модернизированной платформе Microsoft Windows, устаревшей, дай Бог памяти двести лет назад. А знаете почему! Да потому что СТРАШНО! Даже тридцать шесть лет спустя страшно. Ребята из средневековья нами бы гордились!
- На «Атланте» впервые были установлены совершенно новые маршевые двигатели, чье КПД на сорок процентов выше. Вы еще удостоверитесь в этом. Уверен, что через десять лет корабли такого типа смогут решить все проблемы, связанные с дальними перевозками. Более того, незадолго до старта из штаб-квартиры корпорации STU я получил известие о том, что сегодня было принято решение о начале строительства брата-близнеца нашего «Атланта» - «Прометея», который станет первым исследовательским судном нового поколения. Дело в том, что, как и «Атлант», «Прометей» будет иметь практически неограниченный радиус полета. Уже сейчас мы можем доставить вас в любую точку Галактики. Львиная доля средств для проекта «Прометей» была выделена с продаж билетов на этот рейс. Я поздравляю вас господа, ибо вы сами созидаете будущее человечества!
Аплодисменты огласили банкетный зал.
К началу второго «Атлант» и сопровождающий его лоцман оказались в пределах орбиты Плутона. Огромные гондолы маршевых двигателей светились ярко-синим сиянием, работая пока на холостом ходу. Они не гремели в отличие от обычных маневровых, но, набирая обороты их вой начал отчетливо выделяться из общего шума. Дисплеи в контрольном центре и центре управления доложили о стопроцентной готовности к старту. Фрэнк Уоллес, до этого курсировавший по капитанскому мостику между обоими центрами занял свое место в кресле. Вряд ли бы это что-то изменило, но таковы правила.
- Диспетчер, говорит «Атлант», - произнес он в микрофон. – Вышли на исходную позицию, готовы к уходу в гиперпрыжок.
- Понял вас, здоровяк, - ответил коммуникатор, - ухожу подальше с вашего пути. Вам выделен штатный трафик, готовность двадцать пять секунд.
Дюзы корабля лоцмана ушли вверх и исчезли. Хронометраж на дисплеях полз к нулю.
- Сэр, - доложил Эрик Фролов, первый пилот, - у нас все готово. Системы в порядке, готовы к запуску маршевых двигателей.
Уоллесу было двадцать восемь, и это был лишь восьмой его полет на межзвездных кораблях. Его карьера началась с пилотирования грузовых шаттлов в «гильдии дальнобойщиков», и каждый гиперпрыжок для него оставался волнующим событием. Он перевел дыхание и скомандовал.
- Стартуем, парни.
- «Атлант», Диспетчер и вся Система желает вам приятного полета!
Маршевые двигатели вспыхнули ярко-голубым светом. Этот свет затмил все вокруг, «Атлант» перестал быть виден обычным глазом, а потом медленно исчез с экранов радаров. Ярко-голубое сияние оставалось в том месте, где секунду назад находился корабль. Корабль- лоцман подбросило ударной гравитационной волной, затем окружающее пространство стихло. Сияние медленно гасло.
Полет вникуда День Первый
© Copyright: Принц Артур, 2013
Свидетельство о публикации №213051800683
Свидетельство о публикации №213051800683
Рецензии