Ночная птичка

Мы не всегда свободны от ошибок,
по поводу которых смеемся над другими.
Зигмунд Фрейд

- Дуйзинея! – ликующий крик, раздавшийся из спальни Кротова, был столь неожиданным, что Слава, впервые в жизни порезал палец, потроша курицу. – Я понял, она похожа на Дуйзинею!
Держа указательный палец фалангой кверху, словно указывая на серый потолок, пострадавший пошел ругаться. Комната Кротова представляла собой всё то же убогое холостяцко-спартанское зрелище, что и обычно. На незастеленой кровати, деликатно, с краю, как всегда в аккуратно порваных джинсах и отглаженной рубашке, расположился Макс, рассматривая стопки листов формата A4. Сам хозяин квартиры, по давно заведенной традиции, только проснувшись и забравшись в старые шорты, уже сидел в украденном из офиса завода кресле и всматривался в монитор. Лицо его сияло неземной улыбкой, толстый живот ежесекундно вздымался, свидетельствуя об учащенном сердцебиении. 
- Тебя клюнула мертвая курица? – спросил Рейтер, не отрываясь от бумаги.
- Нет, конечно, она же продавалась без головы. Что за вопли?! Кротов, у тебя совсем крыша поехала? Какая Дульсинея? Я к тебе обращаюсь, туша!
- В ближайшем письме я напишу ей: “Дуйзинея!”, у нас же любовь на расстоянии, мья же с ней даже не разговаривал ни разу вживую, - ответил Федор, бешено водя зрачками по строчкам электронного письма. Определенные проблемы с проглатыванием и коверканием им букв знакомыми не воспринимались.
- О, любовь! Сурово… А как ты её раньше называл?
- Птичка во втором и третьем письме, - Макс шелестел листами, - Солнце в четвертом, Радость – в пятом, Душа в седьмом и девятом. Так, снова птичка, причем -  ночная. Ну, и по имени, естественно, со всевозможными уменьшительно-ласкательными суффиксами. Да, читать все это… Фырррр! Не удивительно, что вы никак не встретитесь. Федор, вы остолоп. Кончайте перекидываться письмами и выпросите у дамы телефончик. Или хотя бы номер аси.
 - У него же дикция, все дела… Макс, отойдем, я тебе скажу кое-что, - Слава нахмурился и засунул окровавленный палец в рот.
- Не, - ответил Федор, не отрываясь, - она присылает письмо на моё мыло ночью, около четырех ночи. Мья как просыпаюсь утром, так перечитываю раз десять. Готовлюсь, отвечаю к обеду, и так – каждый раз. Боюсь сплоховать. Мне почему-то кажется, - романтик хрюкнул, - что после первого же письма, которое её не удивит, не взбудоражит, не всколыхнет, она тут же охладеет. Очень тонкая натура. Нужно готовить ответ, времени мало. Сори. Так, Дуйзинея моя хи-хи, птичка…
- О чем можно три недели переписываться, - Макс поднялся на ноги. – Смысла во всем этом, - потряс листами, - нет ни строчки. В любом случае, закончится с первым “привет”.
- Макс, пошли, выйдем, - Слава вытянул Рейтера в коридор и потянул дальше – на кухню. – Максим Генрихович, присядьте, все серьезнее, чем вы считаете.
- Вячеслав какой-то там, ты подхватил птичий грипп от той наседки? - Макс кивнул на разделочную доску, - предохраняться надо было!
- Молчать, - Слава, обросший и небритый, что, впрочем, было его стандартным имиджем, достал из грязного холодильника “ЗИЛ” банку пива, потом, подумав, положил на место. – Я уже неделю живу у него. Вселился, как только заподозрил что-то неладное. Соврал про родственников, которые всё заполонили у меня дома, и уговорил разрешить пожить здесь недолго. Ты видел Федора последние дни? Он как в трансе, если бы я не провожал его с утра на работу, он бы вообще на неё не ходил! Если бы я не готовил обеды, он бы ничего не ел, только чай с печеньем! Если бы я пинком не загнал его в душ, вокруг него уже летали бы мухи! Он каждое утро сочиняет свои письма, а после обеда – читает мне вслух. Это цирк! Еще немного и не выдержу, звоню в дурку. Даже на работе начальство бьет тревогу. Ты смеешься, но именно в таком состоянии я его нашел. А главное, - кто она? Ты её видел?
- Да, в первом, четвертом, восьмом и одиннадцатом письме-ответе есть фотки. Влюбленный Кротов – это конечно само по себе странно и страшно, но… Но что тебя так беспокоит, Ростислав? Встретятся, закрутится - пусть она о нем сама заботится. Тем более, что твои самоделки кушать невозможно!
- Ага, встретятся! Как же! – Слава, подумав, все-таки достал пиво. – Её не существует! Я так считаю… Да я, черт побери, в этом уверен! Доказано с математической точностью.
- Чего? Владислав, что это за юмор такой особый? А, эврика, - Макс щелкнул ногтем по банке, - если так каждое утро начинать, то все становится понятно…
- Клоун! В наш цирк приехал еще один клоун. Кончай клоуничать! Он ложиться спать в час ночи. Всегда! И гасит свет. Я специально вставал и в два, и в три, и в четыре, и в пять, - свет горит, я слышал щелчки пальцев по клавиатуре. Он сам ночью себе пишет ответы на письма!
- Сам себе? Гы, в этом что то есть. Думаешь, он нас разводит?
- Да, причем тут это? Никаких шуток! Мне кажется, он лунатик, или что-то вроде того, может это психоз такой. Дверь спальни – запирает изнутри. Будить его я боюсь, вдруг это опасно… Говорят, у лунатиков сердце может не выдержать.
- Так, - Макс выглянул в коридор, - Кротов, ты зачем дверь на ночь запираешь?
- У мя привычка с детства, - донесся из спальни голос Федора, - отец был алкашом, он по ночам в бешенство впадал, крушил все, я боялся, что может меня или сестру зацепить. Теперь по инерции запираюсь. Мммм. Вот послушайте абзац: “А еще я вспомнил недавно свой старый детский сон. Заброшенный фруктовый сад с заросшими дорожками... Глядя на зацветающие яблони, я до сих пор впадаю в тихую меланхолию. Мне хочется бросить все дела, заботы, присесть на травку под белыми ветвями, как когда-то в том сне, и с недавних пор - держа тебя за руку…”
- Там как раз яблони цветут во дворе, что ж ты тут сидишь? – Макс оглянулся – Слава, с выражением полной отрешенности на лице, пил пиво большими глотками и читал распечатки. – Федор, а ты крепко спишь?
- Да, я так устаю, особенно в будние дни на работе. Как ложусь на кровать, мя поднять сршенно не возможно. Ребят, налейте мне, пожалуйста, чайку. Там у меня было печенье в шкафчике.
- Ты не задумывался о том, что бы хоть раз  не спать ночью и, прочитав новое письмо, ответить моментально. Может быть, в этом было бы больше романтики, не знаю, - страстной спонтанности?
- Ага, вот Макс своей подружке светил в окно по ночам, - послышалось откуда-то из района пивной банки.
- То конечно не самый лучший пример, но всё-таки разнообразие, - пожал плечами Рейтер.
Федор молчал некоторое время, возможно раздумывая над новой идеей или ожидая чай с печеньем. Потом вторично хрюкнул и промямлил:
- Ммм-ме-ме-ме, не получится. Как это – ответить сразу? Пока мья придумаю о чем дальше писать, не один час пройдет. И вообще, сказал же: вырубает по вечерам, не могу ничего поделать.
Макс, бубня под нос, вернулся на кухню и принялся возиться с чайными пакетиками. Целая гора использованных и, вероятно, предназначавшихся во вторичную переработку, привлекала мух стоя в алюминиевой миске на подоконнике. Рейтер недовольно скривился, высыпал это хозяйство в переполненное мусорное ведро. Вокруг ведра, стояло еще два плотно набитых пакета с перевязанными горлышками. Родителями Макса были педантичные немцы, поэтому любовь к чистоте была единственным его, кроме девушки Кати, взаимным чувством. Так, по крайней мере, он сам считал.
- Что ж ты мусор-то не выносишь, Изяслав?
- Я в слуги к Ромео не нанимался. Спасаю душу, а не экологическое равновесие. Вообще, у меня самого дома так бы было, если бы не родители. Это не важно, смотри сюда. – Рейтер включил чайник и присел рядом со Славой. Тот – худой подслеповатый очкарик, небритый, взъерошенный, живое воплощение стереотипа о сисадминах, разложил на столе распечатки, исписанные желтым маркером.
- Начало: она увлекается живописью, Федор прокомментировал её работы в интернете. Первая картинка – ребенок, сидящий в снегу, в красной шапочке. Посмотри, в шкафу на балконе лежит точно такая же шапочка… Вторая – деревянный коттедж, в лучах заходящего солнца. Помнишь, мы ездили на турбазу, отмечали защиту дипломов. Вот, вылитый наш тогдашний домик, вон еще сауна торчит, где тебя забыли. Третья – яблоня цветет, а кто-то спиной к зрителю сидит на траве. Ты же сам только что слышал про яблочную идиллию…
- Так, интересно, - Макс пошарил в навесном кухонном шкафчике. – Печенья нет. Ну, давай – какие же выводы?   
- Элементарно. Он во сне перевоплощается в некое “второе Я”. Когда спит Федор, в его теле просыпаются зарытые таланты, например – рисовать. Лунатик встал, написал эту прелесть, запостил в интернете, а потом его “основное Я” наткнулось и пошло-поехало. Возможно, в нем спит его женское начало. Возможно, оно спит в каждом, но Федор его как-то пробудил. Кстати, я вчера узнавал, он в школе увлекался акварелью, но потом забросил.
- Да ну-у-у-у, как-то не правдоподобно. Шапочка, каких в Союзе сшили миллион, типовой коттедж, каких я лично спроектировал больше сотни. Совпадение. Но, благодаря нему, Федор и обратил на …м-м… Сашенька, кажется… Так вот, он же у нас сентиментальный, впечатлительный. Всколыхнули эти картинки его внутреннее море, немногие приятные воспоминания, дернули струны души.
- Вот, между прочим, - Слава вышел в коридор и засунул ноги в кроссовки, Макс проследовал за ним. – Федор, в переводе с греческого, - “Божий дар”, а как наша квази-девица подписывала мазюльки? Богдана! “Данная Богом” со старославянского. А потом, выяснилось, что её настоящее имя – Александра. Александра, “помощь, надежда”! Последняя надежда несчастного пухлого инженера.
- Имя Александра – весьма популярно. Твои выкладки ничего не доказывают. Как математик архитектору, на духу, - тебе заняться нечем? Вместо того, что бы залазить в чужие балконные шкафы…
- Федунчик – мой лучший друг, как и ты, Генрихович. Так что, его любовь – наша любовь, его мечты – наши мечты, его психоз – наш психоз. А моих вкладок – шесть листов убористого текста. Ознакомься, они на кухне, в холодильнике. Да-да, не шучу, это место последнее время не пользуется вниманием Ромео. Тайничок, так сказать. Все, я за печеньем.
Макс дождался, пока закроется дверь, отметил про себя, что Слава обзавелся собственными ключами от квартиры друга и двинул на кухню. Перед чистоплотным русским немцем разверзлись небеса, персональный ад острой иглой вошел в душу. Такого грязного холодильника он не видел никогда в жизни. Достаточно отметить хотя бы то, что искомые листы частично служили оберткой бутылки абхазского вина, частично – подставкой для сковородки со вчерашним ужином. Собрав в одну стопку всю макулатуру, Макс вернулся в спальню Федора.
- Я хочу послать ей своё фото, поможешь мне выбрать? – сказал тот, услышав шаги за спиной. - Вроде, вот это хорошее, - на монитор вывалился улыбающийся живот, туго обтянутый желтой майкой, и широкая улыбка довольного жизнью человека. – Это в тот день, когда мы отмечали защиту дипломов. Я и забыл про ту поездку, пока не нашел этот снимочек!
- Хм…, вот что, обрежь его до груди, - замялся Макс. – А? Нет, у тебя там майка мятая – некрасиво. А так – красавец, ей понравится! Она сама тебя попросила о фотографии?
- Нет… Просто решил, что надо бы прислать ей. Она выслала мне уже четыре, пусть все будет по-честному.
- Хм… - протянул Макс, опустив взгляд на первую страницу тезисов Славы. Там, жирной черной гелевой ручкой, было выведено: “1) Она ни разу, ни в одном письме не поинтересовалась, как у него дела, не спросила о каком-либо факте из его биографии, не попросила прислать фотографию. Она им СОВЕРШЕННО НЕ ИНТЕРИСУЕТСЯ! Все её письма содержат только ответы на многочисленные вопросы пациента и отстраненные рассуждения. Плюс, два раза – жалобы на проблемы личного характера – в послании №4 и №5”. – “Пациент”, забавно… Что? А, нет, ничего, это я напеваю про себя.
- Вся гармония мира собрана в этом человеке, посмотри на её взгляд, улыбку. Обожаю эту улыбку! А как ты думаешь, какой у неё голос?
- Голос? Ну… - Макс косился на колени, безразличная ко всему святому писанина математика вещала: “2) Никаких контактов в реальном времени, кажется, что два этих человека не живут одновременно на Земле. Ни один факт её биографии не находят подтверждения”. Скрипнула входная дверь. – Нежный голос, точно – нежный. Федор, сходи, помоги Ярославу. Славке, конечно, кому ж еще! А то двигательные функции окончательно атрофируются.
Кротов, очевидно слегка обидевшись, оттолкнулся обеими ногами от системника и, сидя на кресле так же гордо, как сидели на своих конях храбрые тамплиеры, покатил в коридор. “Ни один факт её биографии не находят подтверждения – это нужно проверить!” Макс хрустнул суставами пальцев и погрузился в просторы интернета. Когда дело было сделано, он с самым непосредственным видом вернулся на кухню, где Федор как раз допивал чай, а Слава играл с холодильником в пятнашки, пытаясь расставить продукты так, что бы они все сразу в него поместились. “Странно, - подумал Рейтер, - если столько продуктов, отчего же есть нечего? Там поди один спирт…”
- Подкрепился, пойду, допишу письмо! Свежих мыслей больше нет, зато есть огромное желание – бодро отрапортовал Федор.
- Можешь не торопиться, - Макс попытался сделать свое лицо как можно более невинным. Ему это хорошо удавалось. – Я его уже отправил, думал, ты закончил… Разве нет?
- Иди, отдохни, наберись сил! – неожиданно вмешался Слава, - или постирайся. Да, кстати, лучше постирайся, это будет нам всем лучшим подарком на первомай! – Федор развернулся и походкой зомби направился в спальню. – Макс, ты что-то задумал, что-то провернул? Прочитал мои записи? – математик, как всегда блистал логикой, даже в такие моменты, как этот, стоя на коленях перед холодильником со сковородкой в одной руке и банкой тушенки в другой.
- Ага. Да-да-да. Да будет свет! - Рейтер сел за стол, ухватив правой рукой хрустящий бок желтой вафли.
- Ну, так и где они?
- Хм, кажется, я их оставил на федоровом столе. Тихо, стоп! Это уже не важно. Ты понапридумывал тут загадок, а всё оказалось намного проще. Садись, слушай, вникай. И не дергайся так! Что у нас есть? Имя и адрес электронной почты, плюс скудная информация о годе окончания школы и профиле высшего учебного заведения. Вот так – Федор был не слишком усерден в своих вопросах, обращал большее внимание на прочую муть, любит ли она лебедей и Шуберта, но и это уже не мало. Я вбил её e-mail в поисковик. Получил несколько ссылок, почта оставлялась в качестве регистраций на каких-то форумах и онлайн журналах!
- Заходил? И что там?
- И в журналах и на форумах - пара тусклых записей, плюс все те же картинки, на которые запал твой “пациент”.
- Фу! Это совершенно ничего не доказывает. Вполне вероятно, что в приступе лунатизма он целый месяц по ночам создавал странички во всевозможных сообществах, прежде чем одним прекрасным днем не наткнулся на одну из них.
- В профилях, на страничке личной информации, указаны необходимые крупицы. И вот, из этих крупиц талантливый архитектор собирает свою триумфальную арку.
- Талантливый архитектор, мать твою, ты хотя бы сортир построил? – Слава рванул в коридор и через минуту вернулся с драгоценной стопкой распечаток в руке. – Что там за ценная информация? О её любви к кроликам и неформатной одежде и так известно, между прочим, в этом она так же полная копия Федора.
- Я её нашел. Александра Волгина, - Макс победоносно вскинул вверх указательный палец, но, судя по выражению лица собеседника, это сообщение должного резонанса не вызвало. – Дата рождения, которую мы и так знали, послужила дополнительным подтверждением идентичности наших Сашенек. И указан ВУЗ, который готовит специалистов как раз с тем профилем, какой она имеет. Это ли не победа, милый Святослав? 
- В чем победа, сладкий мой? Все точки лежат на одной прямой. У бедного поросенка раздвоение личности. Он играет роль по ночам, если тебе угодно.
- Имя, фамилия, дата рождения, ВУЗ – ключ к цитадели всезнанья. Этого набора параметров полностью хватает для деанонимизации через соцсети.
- Странички открыты? Был там?
- Их открыть – ерунда, это умеет делать каждый восьмиклассник. Честно признаюсь, я ожидал большего: те же фотографии, что она присылала Федору, та же информация о себе, но сам факт наличия подобных страничек…
- …Доказывает мою теорию! – Слава извлек из черного пакета, стоявшего под столом, две бутылки водки и принялся заворачивать их в листы своего расследования. – Это все фантом, вторая личина Федора балуется. Он повторяется, повторяется как робот, работающий по одной программе. Тех участков мозга, которые оказались подчиненными его “второму Я”, хватает только на однообразное разбрасывание фотографий и рисунков. Он не мыслит! Ты же не дочитал мое исследование до конца, вижу что поленился. Я там разбирал досконально эти снимки псевдодевоньки и обнаружил ошеломляющие…
- Зачем столько выпивки? – перебил его Макс. Там весь холодильник заставлен одним алкоголем.
- Так, это… ты же сегодня остаешься. Разве нет? Отметим, когда последний раз собирались!
- Оке… - протянул Макс. – Нужно позвонить, я пойду, в коридор выйду.
- Приятного общения, - ответили уже в спину немцу, сопроводив звуки голоса шлепком открываемой банки.
Стоя на балконе, Рейтер десять минут убеждал Катю в необходимости остаться на ночь у Кротова. У Екатерины Стасенко не было совершенно никаких планов на него в этот вечер, мало того, она собиралась готовиться к защите дипломной работы, причем одна, причем, что было в её характере – в полной тишине. Но сам факт веселого времяпровождения любимого в компании друзей очень смущал. Хотя против самих друзей она тоже ничего не имела.
- При чем здесь… Все намного серьезнее. Нет! Катюш, у Славика, по-моему, серьезные проблемы на почве алкоголя. Серьезно! Он пьет каждый день. Так мало того, вообразил теперь, что Кротов…Нет, вполне адекватно. Просто мне так кажется, я же знаю Славика. А кто тут доктор, ты или я? Нет, не стоит приходить, это я так, сгоряча. Ну, ты у меня педиатр, что ты там у них найдешь, краснуху с ветрянкой? Кто как дети, они? А, я!? Ну извини… В общем, мое веское мужское слово – я остаюсь сегодня у Кротова, нужно все увидеть своими глазами. Потом расскажу! Да что ты такая обидчивая, право слово! Ладно, пока. А, стой-стой, удачно тебе… - но Катя уже повесила трубку. Макс вздохнул, засунул телефон в нагрудный карман рубашки и вернулся на кухню. Математик допивал последние капли из очередной алюминиевой банки.
- Выходные же! В выходные так положено, тебя отец не учил?
- Ох, Гореслав, не нравится мне твое поведение. Два года назад, когда Кротов подсел на “Линейку”, он тоже четыре месяца не ел, не пил, не мылся и не выходил из дома. Это у него в характере, он очень увлекающийся человек. Но вот тебя тогда его личная жизнь нисколько не волновала! Кто звонил ему в три часа ночи и предлагал прокаченного перса со скидкой? Кто ему подарил на день рожденья футболку с надписью “Silver ranger”, кто смеялся над ним, когда Федор прогулял работу из-за рейда? И такая разительная перемена сейчас, в весьма схожей ситуации. Твое расследование похоже на манию, тебе не кажется, что проблемы стоит поискать в себе?
- Я понял, на что ты намекаешь…
- Вот и славно! – Макс довольно улыбнулся. Похоже, скоро всё наладится. Не тут то было!
- Ты думаешь, что я ревную Кротова к этой виртуальной особе? Не перебивай, я все понял! Конечно, все знают, что Славик – придурок без личной жизни, что ему делать нечего, дай только позавидовать чужому счастью. Ну ты и сноб, Рейтер! Думаешь я не вижу, как ты так и вертишься вокруг меня со своей Катенькой? “Дай-ка я позвоню Катеньке, а что сейчас делает Катенька, а как  тебе сегодня Катенька?”. Хочешь доказать, что Славик ущербный? По-моему, ты сам маскируешь свои проблемы их выпячиванием. А Славику и так хорошо, он друзьям помочь хочет, а не самоутвердиться за их счет!
- Дурослав!
- Нет такого имени!
- И всё это говорит мне человек, который хочет из лучшего друга сделать латентного лунатика?! Кротов по ночам знакомится с мужиками, может он еще в платье переодевается, может он еще губы красит?
Славик глубоко вздохнул, зажмурился, потом потряс головой из стороны в сторону и вышел в коридор. Макс проследовал за ним, опустошенный и вконец расстроенный сложившейся ситуацией. Математик натянул кроссовки и распахнул входную дверь, застыв в проеме.
- Я домой, за ноутбуком. Вечером вернусь – выпьем, серьезно выпьем и серьезно  поговорим. Я знаю, что не пьёшь -  придется. И читать мои записи. Читать, как Библию. Читать, пока глаза не вылезут. Там всё есть, ответы на все вопросы. Так, я ушел.
Рейтер постоял немного в коридоре, потом заглянул в ванную, где в черной, сто лет не мытой раковине лежала гора носков Кротова, зашел на кухню, прихватив пару вафель, и, в конце концов, уединился в спальне Федора на пару с хозяином квартиры. У них тоже был серьезный разговор. Славик не услышал самого главного, перебив Макса на полуслове. Педантичный немец, даже не выдумывая никакой легенды, написал каждому из друзей Александры Волгиной в социальных сетях. Попросил рассказать все, что известно этим субъектам о таинственной Сашеньке. Теперь оставалось только ждать.   

***

Вечер наступил неожиданно. Вероятно, сначала он поджидал где-то на балконе, притаившись под красной шапочкой. Но, удостоверившись что обстановка в квартире способствует, лихо ворвался во внутрь , неся с собой пьяный уличный вой, желтые фонарные отсветы и сквозняк. Впрочем, кому-кому, а Максиму Рейтеру в тот момент не было никакого дела до наглости природных явлений. Его подопечные расползались быстрее чем тараканы из под тапка. Соперничать с поддатыми Федором и Славиком в плане быстроты осуществления идиотских идей? Абсурд. Поэтому архитектор старался всячески избежать доведения своего рассудка до их степени опьянения.
Если первые полтора часа незабываемого вечера еще походили на что-то стандартно-типовое российское, с тостами (пил в основном Вячеслав), тупыми разговорами на отстраненные темы (Кротов не мог говорить ни о чем другом, кроме виртуальной подруги), попыток вспомнить славное прошлое или развлечься пыльным телевизором, то затем пошло полнейшее шапито. Славик, повалив Федора на ковер, уселся сверху, развернув распечатки расследования. Математик, не обращая внимания на протесты, выкрикивал один за другим громогласные тезисы, требуя комментариев. Толстый Ромео же, перестав сопротивляться через одну целую пятнадцать сотых секунды, пригрелся на полу и, кажется, уснул.
- Во вторник вечером я загнал его в душ перед сном, дверь пузан не запер. И что я услышал!? Пел? Да ничего подобного! Вот стенограмма, он бормотал: “нежные эклеры, густые облака, сочная мартышка  – я люблю тебя!”
- Боже мой, Всеслав, это что за экспромт!? Ты на полном серьезе это слышал? Ты тогда опять пил?
- Совершенно не важно, чай или коньяк посещали мой желудок. Важно, что в ту же ночь в очередном письме упоминались эклеры и поход в зоопарк под дождем. В душе он думал о чем-то таком приятном, а потом написал во время лунатизма самому себе.
- Но, черт побери, “нежные эклеры, густые облака”!?
- Да, именно! Как просто влюбиться, когда таинственная красавица перечисляет все то, что ты любишь. Конечно, она это тоже любит. Мы же с ней – суть один толстый лунатик!
- “Нежная бородка, пухлые бока, грязная подмышка – мою я тебя” – простонал Федор.
- Хотя бы так, - пожал плечами Макс. – Встанешь с него?
- Встану, пойду промочусь, - надулся Славик, подходя к столу. Запасы в этот раз еще держались на должном уровне. Еще бы, - кроме математика никто по большому счету и не пил. – У меня есть видеозапись на телефоне. Пам-пам! Заходит Федор вчера утром такой заспанный, что аж ничего не соображает. Глаза в мешочках. И я ему: “Привет, Сашенька”. А он мне в ответ: “До завтра, Федя, удачи в делах”. А так дословно кончается последнее письмо!
- И?.. пошутил просто.
- Пошутил? Да у него чувство юмора как … как у соленого огурца.
- Н-да, - согласился Макс, наблюдая за музой собеседника на тарелочке возле рюмок. - Ярослав, мне все более кажется, что сюда ты перебрался только что бы пить подальше от родителей. Видимо, день обретения Федором собственной жилплощади будем отмечать ежегодно трауром по твоей печени. Посмотри на себя, да я тебя помню студентом, ты тогда был суше втрое!
- Я расту над собой, спокойнее. Так… Стоп. Куда уполз этот?
Собеседники резко замолчали, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Потом еще раз, в другую сторону. Ромео не наблюдался. Это было странно: спрятать его бренное тело под ковром, столом или в ящике для белья представлялось трудновыполнимой задачей. Таких обычно прячут в лучшем случае в ванной.
- Пойду посмотрю в ванной, - озвучил последнюю мысль Рейтер.
- Не стоит, знаю я где он. Крот точно так же ускользал от меня и вчера. Блииииин! Чёртова привычка вечно отвлекает, - Славик с ненавистью посмотрел на рюмку в руках, затем опомнился и отправил содержимое в рот. – Пойдем, послушаем под дверью.
Друзья со вздохом вывалились в коридор, не включая там свет. Дверь в комнату Кротова действительно оказалась запертой. Да еще и заваленной кучей хлама. Загадка, как она умудрялась открываться по утрам. Славик опустился на забитый в угол тулуп, вероятно оставшийся здесь еще со времен Федоровой бабушки, Макс брезгливо расшвырял носком тапка кучу непарной обуви, но присесть, тем не менее, не рискнул.
- Не стесняйся, - подбодрил его математик, поблескивая в темноте линзами очков. – Слышишь?.. Ухо прислони к двери. Ближе.
- Фуууу, фууууу, липкая дверь, да как так можно то!
- Тише… слышишь?
- Да. Да, Боже мой! Это правда, правда, я слышу! Федор, он же…храпит! – Рейтер прыснул зарядом едкого смешка.
- Н-да, молодец. Еще один туда же. Слушай! Пальцы стучат по клавиатуре. Кто здесь пил, ты или я!?
- Вот и я о том же, - улыбнулся Макс. – Храп слышу, скрип кровати слышу. А пальцы…
- Это не скрип кровати, дятел. Скрипит кресло по ламинату.
- Пожалуй… Уснул в кресле. Он же компанутый, что ты от него ждешь? Утром спросим.
- Ты хочешь вот так уйти? Бросить друга в беде? Когда Федор пригласит тебя на свадьбу себя с собой, не говори, что я тебя не предупреждал.
- А ты планируешь остаться сидеть здесь в засаде? Всю ночь?
Линзы очков уверенно качнулись сверху вниз и обратно.
- Ладно, забили. Тогда диван мой.

***
   
Проклятый звонок в квартире Кротова звучал точно так же, как и будильник на Максовском корейском смартфоне. Как это возможно, учитывая происхождение звонка из далёких советских времен? Возможно, ответ лежал в области паранормального. В любом случае, вдохновлялся ли неизвестный азиатский производитель трелями “Синицы-3”, побывав на конференции в Хабаровске тридцать лет назад, или конструктор агрегата совершил скачок в будущее, захватив на память прилипчивую мелодию… Сейчас это все было не важно. Важно было дать знать негодяю за дверью, что его призыв услышан. И совершенно нет необходимости далее утруждать палец. Макс попробовал крикнуть, но безрезультатно. Похоже, его не слышал даже сопящий на тулупе в коридоре Слава. Пришлось идти открывать.
Соседка баба Клава ругаться, сектанты, агитаторы, пацаны шалят, проверка счетчиков, тетка Федора из Тюмени… Рейтер не угадал. Хотя мог бы, не будь он столь заспан. Раннее сонное утро, долгий надрывный требовательный звонок, пронзающий как острая игла. Всё сходится. Катя пожаловала.
- Пьян? – Сухо поинтересовалась любимая.
- Стасенко, воскресенье, семь утра, - вступил в привычную оборону Макс. – Мне на тебя в такое время обычно смотреть вообще не позволяется.
- Хорошо, - Катя благосклонно отдарилась поцелуем, для чего ей пришлось встать на носочки, а затем легко проскочила в берлогу Крота. Мимолетно поправив пару излишне своевольных локонов перед бабушкиным тусклым зеркалом, она неудержимо двинулась дальше по коридору. Сея вечное, светлое и прекрасное.
Перед дверью в комнату хозяина квартиры верным цепным псом возлежал на тулупе Славик. Нежен и мил как никогда, щетина и очки, футболка, тапочки. Очень поэтично.
- Пьян, - твердым голосом констатировала Катя, проследовав дальше. С ней вообще трудно было спорить. Врач как-никак. Педиатров готовят к любым сюрпризам, детишки и не такое способны подкинуть. Славик, впрочем,  никогда не спорил с Катей. Он предпочитал записывать все обиды в планшет и жаловаться Рейтеру. Тому всегда было стыдно, даже в тех частых случаях, когда любимая оказывалась права. Как сейчас, например.
Макс не уставал любоваться избранницей даже в столь ранний час. Стасенко не способна была удержать ни одна преграда. Через Славика она перешагнула. Следом пала дверь в комнату Федора. Открывшись от легкого толчка. Поразительно.
Кротов, как и было установлено путем ухоприложения, спал в кресле, уютно накрывшись пледом. Внезапное вторжение конечно же пробудило Ромео, но ничуть не расстроило. Вылезшая из-под пледа ладошка первым делом нашарила мышь, а лишь потом взметнулась к лицу. Протерев глаза, избавляя их от дремотной тяжести, толстяк улыбнулся гостям. На мониторе светилось свеженькое послание.
- Привет, Федор.   
- Доброе утро, Кать.
- Что, достали тебя эти двое?
- Нет, что ты, - расплылся в смущении обитатель берлоги. Не могла бы ты…
- Конечно, - девушка выкинула еще одну из запасённых на все случаи улыбок, что-то вроде – “Рада была видеть, извини, не могу поболтать - улетаю”, или “Хорошо выглядишь, спасибо, что поднял настроение и сделал мой день”. Кротов довольно оскалился в ответ всегдашним “Вы прелесть, благодарю, что обратили внимание”, слегка разбавленным “Сейчас не могу, принцесса, но через пять минут уж точно буду у ваших ног”. Дабы не отставать от собравшихся, Макс так же сгенерировал улыбочку, оставшуюся для истории безымянной. Хотя, пожалуй, наилучшим описанием для нее послужило бы “Кто положил лимон в мое кофе?” и “Сейчас чихну, разбегайтесь!”. Медленно поднимающийся с пола Славик остался хмурым небритым раннеутренневоскресным россиянином.
Решительным движением положив конец затянувшимся любезностям, Катерина схватила Макса за локоть и повела на кухню. Ей не терпелось начать Разговор с большой буквы. Тот, ради которого можно было даже бросить недописанный диплом на тему девиантного поведения у рыжих детей, интересный и, безусловно, полезный в современном мире. Оставшийся незаметным Вячеслав, фамилия которого в этом произведении так и не прозвучит, тенью скользнул в обратном направлении, прикрыв за собой дверь.
Кухня, помещение площадью в девять квадратных метров, на две трети заполненное хаотично расставленной разномастной мебелью, не произвела на Катю должного впечатления. Устраивать Разговор стоя на одной ноге между мусорной кучей и кучей мусора поменьше в её намерения не входило точно. Ухватив Максима теперь уже за ворот рубашки, пара отправилась на балкон. Проходя через гостиную, Рейтер краем уха уловил шум в спальне, но перед очевидной опасностью со стороны второй половинки, решил не придавать кротовской возне большого значения.   
Вулкан развергся.
В общем то, ничего страшного последующие десять минут не происходило. Катя, как строго дисциплинированный человек начала с заранее заготовленного спича на тему ценностей человеческих отношений. Максим, как строго дисциплинированный человек, уверенно молчал. Затем Катя, как находчивая девушка, процитировала пару крылатых фраз из интернета, Максим как находчивый парень, гладил ее по правой лопатке и мужественно смотрел вдаль.
Вдоль бульвара трудяга трамвай тянул покрытые красной рекламой вагоны. Из мужской солидарности металлический бурлак ободряюще звенел и иногда визжал, раскачиваясь в стороны.
“Я смотрел с балкона вдаль, мимо громыхал трамвай, - подумал отрешенно Макс, - будь мужчиной он сказал, и кулак мне показал”. Что ж, городской транспорт иногда дает дельные советы.
Наконец, диалог молодых людей свернул в конструктивное русло.
- Не понимаю, что ты тут делаешь? У тебя что, красный крест на лбу нарисован? Козловский сессию заваливает – останусь у него на выходные спасать. Лялина девушка бросила – повезу на праздники развеяться. Этот твой прилипала, Плешивый кажется…
- Вшивый.
- Вшивый боится через дворы домой идти, буду его провожать, а не Катю!
- Это было в пятом классе!
- Я же всё помню! Ты всегда был ненадёжным парнем.
- В своем уме такие претензии предъявлять? - Макс попробовал улыбнуться обезоруживающе. Получилось обезображено. Что поделать, что поделать. Не мастер на оскалы.
Катя уже осознала, что слегка переигрывает, однако отступать было нельзя. Разве что чуть разжать клешни. Обида то никуда не делась. Стасенко задумчиво нахмурилась, сдвинув пушистые брови в один мохнатый пучок, и присела на коробку из-под принтера.
- Давай рассуждать логически, Рейтер. Как два взрослых человека с почти высшими образованиями. Тебе представился повод покинуть меня, и ты им воспользовался. Причем, неубедительные фантазии о двойной жизни Кротова ты предусмотрительно отбросил, выдумав более достойную причину оставить меня одну в ответственный момент написания работы всей моей жизни. Ради кого? Конечно, ради Славика, которого нужно лечить от чуть ли не белой горячки. Я прихожу утром и вижу, что терапия продвигается вполне успешно. Больной проспиртован и идет на поправку!
Макс опешил. Любимая всегда отличалась стройной логикой и спорить с ней было трудно. Но то, что происходило сейчас… На секунду Рейтер готов был задуматься, а не права ли девушка, не разгадала ли темные замыслы подсознания? Затем русский немец взял себя в руки.
- Ты меня сама не подпускаешь к себе, когда пишешь диплом. Разве нет?
- Конечно, с твоими шаловливыми поползновениями никакой учебы не будет! Но сидеть дома, болеть и переживать за меня, поддерживать звонками и сообщениями никто не запрещает. Мужская рыцарская доля.
- И вообще, попробуй сладить со Славиком. Тут особый подход нужен, присмотреться…
Усиливающийся последние минуты шум окончательно перерос в какофонию ругани и падающей мебели. Эпицентр – комната Кротова, никаких сомнений.
- Вот и попробую, - решительно произнесла Катя. - Пойдем, применим методику для рыжих детей.

***

Шлеп. Сырник повернулся к миру румяным лицом и заурчал кипящим маслом. В ответ ему заурчал желудок Кротова. Толстый романтик, еще секунду назад злобно косящийся на беспардонного Славика, тут же подобрел. Глаза заблестели. Пальцы судорожно погладили живот.  Лицо разрезала плотоядная, а точнее сырникоядная улыбка. Она говорила: “Попалась, мышонка, теперь не ускользнешь”.
Готовившая завтрак Катя ответила кокетливой: “Рано-рано, всё самое интересное впереди”. Лицо Макса говорило: “Кто я и что здесь делаю?”. В этот раз ему наконец-то удалось хоть как то приблизить форму к содержанию.
- Но туалетная бумага, черт бы её побрал, - нарушил монолог сырника Славик, волком глядящий на присутствующих исподлобья. – Фиолетово-сиреневая, как вы не понимаете!
- Ты опять за своё? – сурово спросила Катя, не поворачиваясь. И тут же, - потерпи минутку, сейчас уже будет завтрак, недолго осталось. - Жесткое начало фразы, мягкое окончание. Рыжий ненормальный ребенок становится ласковым и пушистым. Пока не известно насколько действенной окажется эта теория на практике лечения детей. На лохматого математика эффект оказывался поразительный.
- Как можно такое объяснить? – раздавалось довольно спокойное бурчание. – У нас вчера появилась в туалете фиолетовая туалетная бумага. А в сегодняшнем письме Сашенька, - Славик выделяет имя ударением, - как раз рисует новый шедевр на холсте такого цвета. Но такой цвет бумаги уникален! Она фиолетовая потому, что я уронил ее в борщ вчера, а потом подсушил на балконе. Больше нет такой бумаги!
Макс от греха стиснул локоть любимой. Мало ли как она отреагирует на подобные хозяйственные заскоки. Но Катя оставалась спокойной. Не подал виду и Кротов. Полчаса назад, когда парочка ввалилась в комнату романтика, бедняга Федор чуть ли не под диваном прятался от брызгающего слюной приятеля. Математик, бешено размахивая распечатками, буквально раздавил немаленького Ромео своим напором. Но помощь, как в кино, успела в последний момент и бурю удалось устаканить.
- Значит вот, что ты выдумал, - тихо проговорил Федор, отламывая кусочек сырника вилкой. – Выходит я по ночам…
- Не бери в голову, Федор, - Катя успокаивающе погладила толстяка по плечу. – Меня Мирославины теории смешат. Так к ним и стоит относиться.
- Да уж, - вставил словечко Рейтер. – Представляю, чем можно рисовать на фиолетовых холстах у нас в туалете. И какие выйдут шедевры. Так, постой!
Макс ухватил руку Славика, неожиданно появившуюся из-под стола в компании с банкой солодового напитка. Тот недовольно отдернулся.
- Что тебе от моего пива нужно? Возьми в холодильнике себе, там ящик. Ваш бред выносить не возможно трезвым. Вы не видите, как губите друга? Рейтер, тебе не пора достать невод и проверить улов по социалкам?
Макс просиял, ухватившись за возможность, вернуть себе инициативу самого деятельного члена компании, и умчался в комнату Кротова. Славик повернулся к оставшимся.
- Сейчас он вернется и скажет: сто человек знают Сашеньку в интернете, но никто не видел вживую. И письма получали от нее не часто.  Единственный, с кем она общалась длительное время – Кротов. Еще бы, кому оказывать ей внимание, как не самой, пардон, самому себе.
Федор покраснел и надулся до состояния близкого к атомному взрыву. Катя вернула руку ему на плечо, побоявшись, что если Ромео чихнет, от его головы останется только немытый вихор, он же в народе чуб.
Вернулся Макс. Молча сел на стул, сохраняя торжественную паузу.
- Только что просмотрел шестнадцать писем. Ответила половина приблизительно.
Хоровое “И”.
-  Они все знакомы с Сашенькой, но никто не получал больше пары писем, хотя некоторые пытались наладить контакт. Естественно никто не видел её вживую…
- Ха! – Славик.
- Кроме одной девчонки!
- Ха! – Уже Катя. – Всем садиться за сырники. После поговорим.
- Нет-нет, что она написала? Кто она такая? Очередное альтер-эго Федора? Да ты у нас Федор бабник- хамелеон? 
Бам! – Кротов стукнул кулаком по столу и отвернулся.
- Спокойнее, всё проверим сегодня же, - поспешил остудить страсти Макс. – Я договорился о встрече сегодня вечером. Схожу и узнаю всё.
- Рейтер! – Бухнула о стол уже  Катя. – Вот оно что значит. Хорошо, что я приехала. Сбегаешь от меня, что бы на встречи ходить. Ну-ну!
- Во-во, - поддакнул Славик, хитро щурясь исподлобья. Рейтер и Кротов возьмутся за ручки и побегут к заходящему солнцу. Пойдемте все на встречу, посмеёмся.
- Как вы мне все надоели, - не громко, запинаясь в словах и коверкая их в силу испорченной дикции, прошептал Федор. – Пошли вон из моей квартиры.

***

Соболев Артур, 83-го года рождения, в разводе, вредных привычек не имеет,  был опытным кадровиком. Как начальник соответствующего отдела крупного химического завода, он за последние годы начитался таких перлов, что уже не смеялся услышав свежий анекдот.
“Опоздал на работу, так как по ошибке перевел часы. Летом”
“Не вышел в смену, по причине того, что водитель маршрутки попросил порулить за него мимо поста ГИБДД.  Так как у меня были права, а у него нет”
“Не спал! Отравился обедом в столовой и решал отлежаться”
“Совершенно не был пьян, просто хотел поднять настроение коллегам нестандартным юмором”
“Извольте оспорить ваше ошибочное мнение! Ваш покорный слуга никак не мог выражаться, как вы изволили подумать, ненормативной лексикой. У меня прекрасное воспитание!”
И в том же духе. Но нынешний случай пожалуй бил рекорды. Пропавший неделю назад сотрудник Кротов, не бравший телефонную трубку и, разумеется, не написавший заявление на отпуск за свой счет, нашелся у себя дома. Взлохмаченный, недовольный. Толстый.
Это был не банальный запой сотрудника. Не похоже и на попытку симуляции болезни. Странно. Когда Артур познакомился со всей компанией, повылезавшей из дальних углов, он подумал было, что столкнулся с сектой. Однако, когда рассевшиеся вокруг стола с сырниками люди поведали ему всю историю… Н-да.
- Значит так, повторим. Хм, - скучил брови Соболев. – Федор Кротов не выходит на работу уже неделю потому что… страдает от любви к таинственной девушке из интернета.
- Верно, - кивнул Макс. – Совсем не спит. Ему бы отпуск, может больничный получится оформить?
- Однако, по версии Вячеслава, врожденное, дремавшее до этого психическое расстройство Кротова заставило его выдумать себе виртуальную подругу. И переписываться с ней, отвечая по ночам, пока собственное тело спит. Всё верно изложил?
- Абсолютно! – взвизгнул Слава. – И этому есть доказательства. Доказательства!
- В свою очередь, продолжил Соболев, - Максим высказывает сомнения в адекватности товарища Вячеслава. Чрезмерное потребление алкоголя и буйная натура… Так?
- Бронислав уже сам не свой, пьян ежеминутно, - кивнул Рейтер.
- Тем не менее, Екатерина ставит под вопрос вашу, Максим, честность и откровенность. Она полагает, что всю эту историю затеяли вы и только вы. С целью сбежать от нее под благовидным предлогом. Верно?
- Исключительно точно, - сверкнула глазами Стасенко. – Но от меня не спрячешься. Хитрец недоделанный!
- А вот у Федора есть альтернативная версия. Что Максим с Вячеславом таким образом решают свои жилищные проблемы и просто морочат ему голову. Нашли себе отличное местечко для недельного отдыха вдали от проблем. Екатерина же вообще в него влюблена, по причине чего и пребывает в настоящей компании.   
- Что, правда!? – вскочили с разных концов стола Макс и Катя. Федор смущенно кивнул, покраснев.
- Все вышеперечисленные факты послужили причиной тому, что ваша компания уже неделю сидит в квартире, следя друг за другом, ругаясь и временами выпивая. Так? Так… Моё чутье подсказывает мне, если честно, что вы мне вешаете лапшу, что бы оправдать прогулы. В надежде на что? Больничный что ли? Может, оформить Кротову командировку? Я не знаю, чем занимаетесь вы трое, и какие у вас отношения с работодателями…
- Дипломным руководителем, - поправила Катя.
- …Меня это не интересует. Меня интересует инженер лаборатории Кротов, который только-только прошел испытательный срок и пропал без вести. Я принес все необходимые документы. Вы сейчас, молодой человек, подпишете два заявления. На отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам, покрывающий недельный прогул. И на увольнение по собственному желанию, с открытой датой. Если не явитесь на работу, или попробуете выкинуть подобное впредь, я пускаю второе заявление в дело. Ну как вам?
Федор обреченно пожал плечами, помешал ложечкой в пустом стакане, вздохнул.
- Мья уже готов, не волнуйтесь. Давайте подпишу. Но на сегодня мья еще занят. Вот-вот придет она.
- Придет?! Когда успел? – Вскочил Макс. – Помолчи! – реплика в сторону покрасневшего от дикого приступа смеха Славы.
- Звоните 03! Готовьте камеры, сейчас будет шоу! Ютьюб наш! – Не унимался бородатый математик, уже не обращавший внимания на откровенные пинки катиными ногами под столом.
- Не вижу никакого повода для такого дикого ржача, - деловито отметил Соболев, раскладывая на столе документы. – Между прочим, вы меня задерживаете. Уже самому интересно, где вы, субъект с бородой, работаете. Я бы написал своему коллеге с вашего предприятия.
Славик пожал плечами, постепенно восстанавливая дыхание, глаза ярко сверкали из-под очков. Математик почувствовал, что смех утомил его, и промочить высохшее до хрипоты горло было бы не плохо. Взгляд сфокусировался на холодильнике. Где-то там еще жила последняя банка пива, спрятавшись за остатками ликера в широкой пузатой бутылке.
Макс, нахмурившись, откинулся на спинку стула, лично его всецело занимало сохранение трезвости приятеля. Нечеловеческими усилиями, сравнимыми с подвигом советских солдат в Сталинграде, у него получилось держать Славика под контролем уже более суток. Хотя Катя подозревала, что вчера вечером он успел таки выпить что-то алкогольное, спрятанное на балконе, когда выходил покурить.
Катя, демонстративно не глядя на совершенно не уделяющего ей должного внимания кавалера, помогала бедняге Федору. Она действительно жалела его, разделяя мнение, что все проблемы Кротова связаны исключительно с двумя оболтусами, севшими толстяку на шею. И хоть как то старалась смягчить колкую как еж ситуацию.
Потом заголосил дверной звонок. Долго и задорно, оглашая всю квартиру. Федор вскочил на ноги и устремился в прихожую.
- Да это же рейторовский будильник, гении, – язвительно процедил Славик.
Но трое других соседей по столу, в напряжении устремивших взгляд в сторону широкой спины толстого романтика, ему не поверили.