Пробуждение мистера Хайда

У меня в Германии есть настоящий немецкий друг – из возвратных поволжских колонистов. Он письмо прислал: « Тут все обсуждают фильм «Наши отцы, наши матери». Попытка понять минувшую войну. Нация семьдесят лет живёт с ощущением вины. Старики так и уходят. А молодежь виноватой быть не хочет. Пытается разобраться, понять. Но ведь давно известно, что понять – значит простить. И в массе своей немцы фильм приняли. Если они освободятся от груза прошлого, то снова станут великой нацией. А чем это кончается – известно всем. Пока средневековая Германия была разбита на микрогосударства – Европа жила относительно спокойно. Но Бисмарк собрал её в кулак и создал Империю.
И почти сразу случилась Первая Мировая война. Она покончила с империей Вильгельма.
Но Гитлер тут же склеил разбитую вазу, и мы получили новую империю, третий Рейх.
И почти сразу случилась Вторая Мировая война.
Вы не поверите, но не Сталин, а президент Рузвельт говорил, что после Победы нельзя оставлять Германию единой. Он заявил : «Как только немцы собираются в одно государство – оно почти сразу становится мировым агрессором». И я думаю, что фильм «Наши отцы, наши матери» окончательно делает немцев великим народом. И это страшно. Я сам немец, но, наверное, вернусь на Алтай, куда моих родителей переселил Сталин. Не хочу отдавать детей и внуков новому вермахту. А не получится – уеду в Парагвай. Дальновидные люди увидели в этом кино печи Освенцима и учуяли дым пожарищ. И не в прошлом, а из будущего».
Такое вот письмо. И почти сразу стал я участником разговора на крыльце МРЭПА – это где сдают на права и получают номера на машины. Не знаю, кто его завел, но когда я оказался рядом, мужчина лет пятидесяти, с золотым крестиком в отвороте рубашки, поблескивал таким же солнечным зубом:
-Заклюют девочку недобитки проклятые. Мутят там, в Москве, а круги по всей России расходятся. ..
Я прислушался. Речь шла о недавней публикации на сайте «Комсомольской правды», где обозреватель Ульяна Скойбеда написала : «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше бы было проблем.( я снял фразу из Граней.Ру)». И золотозубый водитель был явно на стороне Ульяны.
Второй собеседник – парень, как мне показалось, со стеклянным глазом ( неужели права получает?), откликнулся так:
-Я сам поеду либерасню давить, пусть только Путин позовет. Да и за что ей оправдываться, этой Скуйбеде? Я так думаю, что жалко, что Гитлер рано проиграл войну, мало жидов передушил. Не было бы сейчас ни навальных, ни подвальных. С-с-уки… Народ только начал жить. А каких свобод тебе не хватет? Хочешь – работай, хочешь – не работай. Хоть ходи в церковь, хоть не ходи. Деньги есть – мотайся по свету. Чего тебе не хватает?
Это он уже мне, вцепившись в пуговицу на моей рубашке. Я осторожно высвободил пуговицу и чуть отступил:
-Да мне всего хватает. Пенсия настоящая, хоть и маленькая. И в церковь хожу. Только я в нее ходил ещё тогда, когда ходить было нельзя…
-Враки! – весомо бросил золотой зуб. - Церкви никто не трогал. Сам Сталин был верующий человек, и с него иконы писали. Ты почитай воспоминания Жукова – там написано, как перед наступлениями над фронтом священники на самолётах летали и окропляли окопы святой водой.
-Да не писал такого Жуков!, - осторожно говорю я. Но тут же длинноногая дива из угла крыльца, с сигаретой, выпустила струйку дыма и зло повернулась ко мне :
-Ты Жукова не трожь, умник. Его даже враги уважали. – Она вдавила окурок в перила и пошла к двери , бросив через плечо напоследок: - Писал – не писал… Если не писал, значит – не успел.
Стеклянноглазый примолк, выслушивая перекличку из динамика, и примирительно сказал:
-Да я вообще, в целом, так сказать. Больно же глядеть, ёлки-палки, как из нас, русских, дураков делают. А мы должны помнить, кто мы есть. Великая нация! И если русский обозреватель что-то написал в газете, то все прочие должны сидеть и помалкивать. Ты гляди, что делается! Ходют по Москве, на американские денюшки пакостят Путину. А ты спроси – ему легко? Страна громадная, тут без порядка ничего не сделаешь. Вот и Шойгу молодец. Месяц служит, а Армия у него так марширует, что мне опять послужить захотелось.
Динамик назвал : «Вернигора», стеклянноглазый снялся с перила и пошёл на вызов. А золотой зуб принял от вышедшего из-за здания полицейского две пластинки новых номеров. «999» - было тиснено на них.
И сейчас я сижу и думаю – что написать моему немецкому другу? Там великая нация просыпается, тут великий народ сбрасывает одурь. Не знаю, как ответить. Не всегда объяснишь даже другу, что величие и есть тот груз, который в итоге непременно  раздавит любого великана...