Домой?

Спустившись в шесть утра с собакой, Иван Речкалов увидел в холле за колонной спящего Сашку-бомжа. Раджа — стаффорд — завилял обрубком хвоста, так как Сашка часто приносил из кафе и магазина говяжью и куриную обрезь, которую Иван варил для Сашки и для Раджи. Что-то в Сашке было непривычное, и Иван подошел ближе: на бомже был надет белый костюм-тройка и даже белая рубашка была под галстук-бабочку.
— Сашка, Сашк, — громко сказал Иван. — Вставайте, сэр!
— А?.. — вскочил привычный Сашка.
— Я с собакой пошел, а когда обратно пойду, давай ко мне — помоешься.
— Встаю, — сказал Сашка.
— Костюм-то откуда?
— Да крутой из третьего подъезда на помойку нес. «На, — говорит, — мне мал». А мне видишь… великоват. Ха!..
Сашка был свой бомж, он ночевал только в их доме, где был магазин и имелся дополнительный нежилой этаж — там Сашку по ночам никто не беспокоил.
Иван преподавал в МГУ, был доктор наук, но любил пококетничать своим демократизмом: выносил Сашке горяченького, иногда даже рюмочку, но к себе приглашать перестал, после того как жена, учуяв однажды в квартире Сашкин запах, сказала: «Еще раз этот запах услышу — пойдешь бомжевать вместе с Сашкой». Сейчас жена уехала к матери — поссорились, а Иван вчера накушался и захотел похмелиться… Хоть с Сашкой.
Вымывшись под душем, побрившись одноразовой бритвой, Сашка сидел за столом, переодетый в старый Иванов свитер и спортивные брюки, а белая тройка лежала свернутая в пакете в коридоре, чтоб не воняла.
— Ты, Ваня, не обижайся, — сказал Сашка после второй, — но я тебе честно скажу: в нашем подъезде два порядочных человека — я и полковник.
Иван и не думал обижаться, потому что презирал военных, а заинтересовался:
— Это в каком это «нашем»?
— Вот в этом, — Сашка постучал по столу.
— И какой же это полковник? Не Михайлов ли?
— Михайлов.
— Ну ты, Сашка, ври, да не завирайся! Это я, по-твоему, непорядочный, а этот стукач — порядочный?
— Почему стукач?
— Потому что кагэбэшник!
— Но он же Афган прошел!
— И что?
— И я — Афган!
У Сашки, как у всех бомжей и сидевших, была легенда: Афган, жена — сука, сын — сукин сын, дом где-то под Пермью, но никто к этой легенде не придирался, потому что Сашка добрый, услужливый, а народ в Москве тоже добрый, доверчивый и даже деликатный, как Иван.
— Хороший ты, Сань, мужик, — вздохнул Иван, — только ехал бы ты к себе в Пермский край или куда там… а то с твоими понятиями о порядочности эти порядочные тебя и прибьют. Да и живешь ты, прямо скажем… Жрешь всякую дрянь, грязный, поспать негде…
— Ванечка… — Сашка затянулся «Данхиллом». — Тут знаешь как? Тут так… Вот ем я плохо, сплю плохо, а живу хорошо.
— Да ну?!
— Я вот сейчас с тобой разговариваю, с ученым, сигареты заграничные курю, а завтра Диночка из первого подъезда «Как дела?» спросит, чучмеки-дворники вообще к себе жить зовут… Они хорошие, мусульмане, лучше нас, честно! А Ромочка-молдаванин всегда работу дает. А приеду я к себе в райцентр, а там что? Самогон, «Прима» — город Елец: как закуришь, так копец… — Сашка затянулся и махнул рукой.
Они выпили еще по одной, и Иван посмотрел на часы.
Сашка понял, поднялся и стал переодеваться в белое, а уже стоя в дверях, подмигнул и сказал:
— Только ты смотри, Ваня: с этой твоей работой всю пьянку можно запустить! Хе-хе!..
И ушел.
«Никакой разницы — что он бомж, что я — оба в дискомфорте живем, — подумал Иван. — Но он хоть считает, что хорошо живет. А тут… Ну почему Ирка чуть что — сразу к матери? Двадцать лет все к матери. Зачем я согласился, чтобы дочь в школу там, на Соколе, ходила? Дочь, получается, без тещи и не увидишь. Был бы сын, все было бы по-другому».
Через два дня Иван встретил Сашку избитого, и костюм был уже не белый, а «в яблоках» — от крови.
— Уж не Михайлов ли тебя так, Сань? — спросил.
— Он, сука, — закашлялся Сашка, — ребра переломал.
— Ногами, значит, старался?
— Точно. Сказал, что, если еще раз в подъезде увидит, вообще убьет нах.
— Эх, Саня! — сказал Иван. — Да я бы дал тебе денег на дорогу, да пропьешь ты их и никуда не поедешь.
— Дай хоть на чекушку, Вань, я послезавтра отдам…
Иван выдал ему полтинник.
Но Сашка не появился ни послезавтра, ни через неделю и никогда.
Уехал?