Перестарались

— Что ты сидишь? — говорила Роза Кольке, с которым прожила «без всяких оснований», как она сама говорила, четыре года. — Я тебя все равно выгоню, вот брат приедет — и выгоню! А напротив вон квартира пропадает. Дядя Юра в больнице с туберкулезом, понятно? Врачи сказали, три-четыре месяца — и все. Понял? Это твой последний шанс в Подмосковье закрепиться. Или убирайся к себе в Кострому! Вот номер его палаты — езжай договаривайся!
Колька Щенников поматерился-поматерился — ему и так было хорошо — и поехал договариваться.
Дядя Юра — Юрасик, Юровед — бывший Колькин собутыльник, произвел на него такое впечатление своей худобой, желтизной и небритостью, что после первой же, распитой в больничном саду, они обо всем договорились. Главным условием дяди Юры было — сигареты, ханка и закусь, пока не помрет. Колька сбегал за второй, переговорил с врачами, получил подтверждение, что максимум четыре месяца, и решил, что четыре месяца — это он справится, так что за третьей бутылкой он уже не побежал — стал деньги беречь.
На другой же день Колька начал хлопотать, но ничего бы у него не вышло, если бы не Роза. «Брошу эту
по…ень!» — ругался он. Но Роза, как лицо заинтересованное, везде его подталкивала угрозами и деньгами — без взяток ведь никуда — и еще ездила дядю Юру кормить. Дядю Юру она знала с детства, и ей было его жалко.
— Ты не очень-то, — говорил ей Колька. — Ты ему в прошлый раз сигареты с фильтром привезла. Так он теперь и мне говорит: «С фильтром, — говорит, — давай!» Нет у меня на с фильтром! И на конфеты нет!..
Потом еще:
— Ты в уме, Розка, или без ума?! Зачем ты ему масло возишь? Так он и до морковкина заговенья… — Тут Колька остановился, так как было понятно и было неудобно вслух.
Через четыре месяца документы были готовы, и Колька поехал в больницу их подписывать — перед окончательным визитом к нотариусу для сделки купли-продажи. Вернулся он злой как собака и тут же нажрался как свинья.
— Дура! — напустился он на Розу, когда та пришла с работы. — Доездилась! Довозилась! Врачи говорят, никакой у него не туберкулез! Просто, говорят, истощение было от плохой жрачки и пьянки. Выздоровел твой дядя Юра, твою мать! Послезавтра выписывают! И подписывать он ничего не будет, и тебя благодарит.
Роза ахнула и попылила в больницу.
— Ты чего это хулиганишь, дядь Юр? — сказала она, ворвавшись в палату. — Ты почему не подписываешь?
Но дядя Юра был трезвый, выбритый и чужой.
— А мне-то куда деваться, Розочка моя? — сказал он. — На тот-то свет не выходит убраться, так что извиняйте дядю Юру, подлеца.
— Ах так? — сказала Роза. — Тогда возвращай, подлец, деньги за жратву — по две тыщи в неделю. Четыре месяца — тридцать пять штук! И девяносто — оформление документов!
— У меня таких денег нет, Розочка, — заулыбался дядя Юра, — и не будет никогда! Даже и не расстраивайся!
— Расстраиваться я не буду, — сказала Роза, — я тебя просто задушу, лучше не возвращайся!
И Роза увидела, что дядя Юра испугался.
— Быстро поезжай к нему, сейчас же! — сказала она Кольке, когда вернулась. — Покупай сколько хочешь — литр, два — и вези к нотариусу. В любом состоянии вези. Или ты его уговариваешь, или я тебя сегодня же… — И Роза махнула рукой в сторону двери.
Колька сорвался с места и был так «убедителен» с дядей Юрой, что тот все подписал.
На другой день дядю Юру выгнали из больницы за нарушение режима, и теперь они с Колькой живут вместе в Колькиной уже квартире.
— Дурак ты, Колька, — смеется над ним дядя Юра. — Ты бы у меня и так мог бы жить. Столько денег потратил!
— Так бы ты меня и пустил!.. К тому же это не я, а Розка.
— Во дают бабы! Ты вообще выясни, откуда у нее такие деньги-то? Не иначе гуляет! Ха-ха!..