Цирк

Первое разочарование.

С раннего детства не понимал и не разделял восторгов по поводу цирка. Известная песенка со словами «С утра я рад, чего-то жду Ура! Ура! Я в цирк иду!» казалась мне насквозь фальшивой. Поэтому, когда и до меня дошла очередь посетить это заведение, радости я не испытал. Радовалась вместо меня мама, пришлось и мне вяло попрыгать за компанию, что бы родительница не выглядела так нелепо.

Само здание цирка заслуживало внимания. В свои шесть лет я уже знал все четыре типа архитектурных сооружений: пятиэтажка, школа, столовая и заводоуправление. И вдруг невероятное, круглое здание с куполом - непозволительное легкомыслие. Внутри архитектурного урода хаотично двигались молекулы из трех атомов – мама, папа, ребенок. Родители интенсивно радовались вместо детей. Дети понимающе переглядывались – «что поделаешь, взрослые – они все такие».

Наконец где-то зазвенело и началось представление. Единственное, что, на мой взгляд, способно было оправдать такое нагромождение нелепостей, это появление слона. Увы, слона не было, и не предвиделось. Всю арену покрыли льдом и выступали на коньках. Какой уж тут слон. Постепенно я увлекся представлением – на смену пожилым теткам в бесстыжих одеждах на лед выехали медведи. Настоящие медведи, причем на коньках. Ощутилась приятная обида на жизнь, вот, смотрите, дикие твари из дикого леса катаются на коньках легко и непринужденно, а я так и не научился. И никогда не научусь. Я хуже всех!

Медленно но верно представление подходило к завершению, пришло время самого интересного номера. На покрытую льдом арену, под звуки спортивного марша выкатились медвежата в трусах и с клюшками. Но без касок. Начался хоккейный матч. Мишки не только попадали клюшкой по шайбе, но и забивали голы. Вот ловко! Я наконец-то готов был предаться восторгу как настоящий зритель. Но тут произошло вот что: в пылу спортивной борьбы, один медведь навернул  другого клюшкой по голове. От удара отлетело ухо, и покатилось по льду. Его перепутали с шайбой. А на месте уха отчетливо виднелись яркие тряпки. Мишки были не настоящие, тряпочные. А внутри сидели юниоры. Зрители хранили скорбное молчание.
Цирк - это ОБМАН, твердо усвоил я.


Разочарование второе

Поняв, что в круглое здание с куполом меня ничем уже не заманить, цирк, нанес ответный визит, сам отправился ко мне в школу. На последнем уроке классная руководительница сообщила следующее:
-Так, четвертый гэ, достали дневники, записываем. Завтра всем принести по 20 копеек. Все записали?
-Зачем?
-Цирк приезжает.
На следующий день после занятий с нас собрали монетки, и загнали в актовый зал. То, что происходило, вообще трудно назвать цирком. Слона само – собой, опять не было. На сцене присутствовали двое – толстый клоун «в штатском», почти карлик, и тетка с пластмассовым носом. Не клоунским носом, а с протезом телесного цвета вместо носа. Настоящего у нее не было. Клоун назвался Шурупчиком и как то неприятно шутил и двигал туловищем. Тетка ему ассистировала.  Мы обсуждали преимущества и недостатки пластмассового носа. Через час это безобразие прекратилось.

Уже на улице выяснилось – Серега забыл шапку в зале. За шапкой отправились втроем. Осторожно зашли в пустое помещение. Перед сценой стоял стол, застеленный газетой. На газете высилась куча мелочи – наши копейки. Шурупчик, еле заметный за горой  денег, отсчитывал рубли и ссыпал в мешочек. Картина эта завораживала, и смутно что то напоминала. Где то мы уже видели нечто подобное. Досчитав до круглого числа, Шурупчик поднял на нас мутный взор и заорал:
-Пошли вон отсюда!
Схватив шапку, мы с хохотом бросились к выходу. Мы узнали эту недобрую улыбочку, эти алчные глазки, это пузо. Так на карикатурах изображался мировой империализм.
Тогда я твердо усвоил: цирк – это ЗЛО.


Очарование.

В девяностые годы довелось мне работать художником-оформителем в Ужуйском клубе. Культура переживала тяжелые времена, поэтому все работники клуба пили водку, возлагая тяжесть времён на свои плечи.  Все, от кочегара до руководства, как атланты какие, испытывали на себе тяжесть времён. Особенно на следующее утро. Предполагалось, что культуре от этого становится чуточку легче. Но все хорошее рано или поздно кончается, руководство сменили, и новая миниатюрная директриса принялась закручивать гаечки. Дошло до того, что мне иногда приходилось писать объявления. Один раз даже изготовил афишу. Конечно же, это была цирковая афиша. В ней сообщалось, что Ужуй посетит цирковая группа Читинской филармонии в составе: йог, фокусник, две мартышки, удав, дрессировщик и эквилибристка. Билеты продаются в кассе.
 
Через неделю приехали циркачи с тяжелыми лицами, осмотрели сцену и отправились в гостиницу. Видимо цирковая культура тоже переживала непростые времена. На сцене осталась молодая эквилибристка. Она незаметно переоделась и принялась крутить хулахупы. Поскольку я писал афишу, то был для циркачей, можно сказать, самым близким человеком в Ужуе. Это позволяло мне бесцеремонно стоять и любоваться чудесами эквилибристики. Через пятнадцать минут мы закурили и разговорились.
-Вот я писал афишу, обозначил я свой статус, там, в афише, упоминается удав. Спрашивается, ну и где ваш удав?
-Сдох – выдохнула дым циркачка – сначала думали уснул, через три недели выступлений завонялся.
-Ну и куда вы его?
-Выкинули в контейнер, возле Назаровского клуба.
Сразу представились различные сценки возле мусорного контейнера: вот бомж со страшного похмелья ищет пустые бутылки… Злобная старуха пошла выбрасывать мусор в чужой контейнер… А вот Назаровская ребятня после школы прошлась на всякий случай по интересным местам…
 
-Еще вопрос, в афише указаны две обезьянки, а у вас только одна. Что так?
-Это печальная история. Будешь слушать? Ну, слушай.
И эквилибристка поведала печальную историю:
-Было у нас когда-то две макаки – Абрам и Сара. Как то после выступления выручку решено было оставить в подсобке возле сцены – это чтобы не пропить. Выручку хранили в кейсе с цифровым замком. В той же подсобке закрыли макак. А сами в гостиницу пошли бухать. Часа через четыре назрела необходимость «округлить немного сумму выручки». А тем временем обезьянки не скучали: Абрам своими тоненькими пальчиками умудрился вскрыть кейс с выручкой. И макаки принялись наслаждаться деньгами…  Они сорили купюрами, рассыпали их по полу, валялись в них, жевали, рвали, комкали, кидались друг в друга, запихивали себе куда попало. В общем, ошалели от неожиданно богатства.  Но тут приходят хозяева. И что они видят? Они видят попранные деньги и неиствующего Абрама в эпицентре финансовой катастрофы.
Эквилибристка затянулась, выпустила дым.
-Кааак дали ему 3,14 здюлей! …В общем, теперь у нас одна обезьяна – закончила она скорбным голосом.
Жуткая картина встала в воображении: изрядно выпившие йог, фокусник и дрессировщик ловят визжащую, обезумевшую от страха зверушку в закрытом помещении. Затем поймав, методично, безжалостно и тупо забивают.

-А повеселей есть истории?
-Пожалуйста. У нас есть такой номер: на сцене ставятся два турника, один повыше, другой пониже. И скачешь с одного на другой восьмёркой, потом тройной оборот – и прыгаешь на подмостки – але оп! Один раз – тут рассказчица слегка смутилась – однажды одна моя знакомая, тоже эквилибристка, работала этот номер перед публикой и на последней фигуре зацепилась своим цирковым трико за какой-то болт на турнике. Зацепилась, и не заметила. А цирковое трико это не штаны – это весь костюм, цельный и легкий, его не чувствуешь, когда работаешь. На тройном обороте трико порвалось и намоталось на турник. Полностью. А она и не заметила. А нижнего белья мы не одеваем – мокнет и мешает. И вот она в таком виде, без всего, прыгает на сцену и кричит але оп!!! Зал взрывается аплодисментами, народ вскакивает с мест. Браво – кричат, бис! Она ничего не понимает, впервые такой шумный успех. Вот оно, думает, долгожданное признание публики. Вот оно – цирковое счастье. Наконец то. Поняла в чем дело только когда кланяться начала…
Она загасила окурок об ножку клубного рояля и вернулась к своим хулахупам.

По дороге домой размышлял: ну и ради чего всё это? Ради денег, которые тут же пропиваются? Ради славы, которая приходит вместе с позором? Ради какой-то своей тайны, которая никому на фиг не нужна? Зачем такая кочевая жизнь, неустроенность, неопределенность. Бесконечная череда захолустных клубов и задрипаных гостиниц. Стандартно безразличные лица публики. Такие же безразличные, как доски сцены, на которой ты не более чем посмешище. Я бы так не смог. Хотя, а чем я собственно занимаюсь? Да тем же, только в другом формате. А мы? Мы все? Разве на подмостках бытия, мы все не такое же посмешище? Со своими «номерами» - которые восторгают лишь нас самих, со своими «фокусами» - способными вызвать только кривую усмешку, со своей «дрессурой» ближних, исполненной злобы и жестокости. Все мы, по большому счету, циркачи. Жалкие шарлатаны и прохиндеи, увязшие в самолюбовании и самообмане. А те, кто демонстрируют порочность человеческой природы публично, наглядно, вызывают у нас насмешку и презрение. Какая горькая ирония.
Да, цирк – это ГОРЬКАЯ ИРОНИЯ.