Повезло, однако!

75.Из  «психушки» Анатолий Тимофеевич Тельбух вышел другим человеком -  спокойным, уравновешенным, умиротворённым. За несколько лет пребывания в диспансере он привык к размеренному ритму жизни, простоте и отсутствию особых забот. Весь день был расписан буквально по часам: подъём, завтрак, приём лекарств, процедуры, прогулка и так далее до отбоя. За исключением санитаров, злых и грубых мордоворотов, люди его окружали воспитанные, тихие, как и он, с высоким Ай-Кью, знавшие толк в истории, литературе и живописи. Многие из них носили громкие имена, такие, как Пушкин, Толстой, Чапаев, Сталин, Мао Цзе-дун, Щелкунчик, Пьеро…Был даже Адольф Гитлер, который иногда прерывал  программу «Спокойной ночи, малыши!» короткими и резкими слоганами на немецком языке. Но на него никто не обижался – привыкли.
В это заведение Анатолий Тимофеевич попал случайно: свихнулся, когда не смог свести бухгалтерский баланс предприятия накануне внеочередного аудита. Бился всю ночь, не помогли ни сигареты, ни водка…
Возвращение к нормальной жизни  он начал по-ленински: с чтения свежей прессы. Для этого он сходил в киоск, купил несколько газет и углубился в чтение. Информации было очень много, и чтобы переварить её, требовалось время. Через два часа он устал и уснул, казалось,  безмятежным сном. На самом деле в голове мелькали фотографии каких-то людей, всплывали и неоднократно повторялись одни и те же фамилии: Сердюков, Удальцов, Навальный, Гозман…Встречались даже женские – Алексеева, Васильева, Семенович…
 После обеда он решил совершить небольшую экскурсию по городу. Давно не был, хотелось увидеть, что нового появилось на его улицах. Особенно поразило его изобилие  различных ресторанов, кафе и ночных клубов. Одни названия были русскими, очень простыми, как например, «Цыплёнок жареный» или «Яблоки на снегу», «Хромой пингвин» или «На куличках». Другие же были английскими или французскими, типа «Мon amour”, “Dark night”, а также на восточных языках в виде иероглифов и русской транскрипции: «Коннитива», «Хабур-чабур», «Шолом!» и множество других. У Тельбуха немного закружилась голова, и он пошёл домой немного вздремнуть…
На следующий день Анатолий Тимофеевич оказался на площади Пугачёва. Там проходил какой-то митинг. Толпа возбуждённых людей бурлила, как потревоженный муравейник. Участники с разноцветными лентами, подобно украинским дивчинам, то  что-то отплясывали, то дружно аплодировали ораторам на трибуне, либо восторженно кричали «Любо, батько, любо!» Тот, кого они называли батькой, довольно улыбался и кидал в толпу новый лозунг: «Позор! Позор!», и людская масса дружно подхватывала его, и начинала послушно скандировать, поднимая самодельные плакаты и транспаранты. Завязывались диалоги и дискуссии, плавно переходившие в рукопашную или бои без правил. Когда прибыл ОМОН, у Тельбуха слегка закружилась голова, и он пошёл домой немного отдохнуть…
Так продолжалось в течение недели. У Анатолия Тимофеевича стала часто побаливать голова, он долго не мог уснуть. Эмоции, которые он получал во время своих экскурсий, дополнялись телевизионными программами «Поединок», «Прошу слова!», «Познер», «Чемпионат мира по хоккею», «Воскресный вечер», «Дом-2» и множеством других…
Жизнь стала просто невыносимой, надо было что-то предпринимать. После недолгих, мучительных раздумий А.Т.Тельбух оттправился туда, где прожил несколько последних лет. Однако здесь его ожидал страшный удар – несколько дней назад  его  некогда надёжный жизненный приют сгорел вместе со своими постояльцами. Хотя бывшему пациенту крупно повезло, он громко зарыдал и впал в истерику. Очнулся он неподвижно зафиксированным на больничной койке учреждения такого же типа и назначения…
19.05.2013