Шестые врата. Лилит - Динго

«всё было
и двери чтобы входили и выходили
и люди чтобы входили и выходили»

Лилит

20:12. На ее профиле в соцсети замигал значок нового сообщения. Пользователь Шива порекомендовал новую песню в музыкальный альбом. «When They Come for Me» . Лилит сходила на кухню, налила чашку чаю. На обратном пути задернула шторы и только потом уселась перед экраном ноута. В зеркале справа мелькнуло отражение: подсвеченное синим снизу напряженное лицо выступало из темноты, как призрак самоубийцы. Она не хотела его видеть и перекинула тяжелую волну волос через плечо, спрятавшись за их черным пологом. Пару раз глубоко вздохнула и отхлебнула чаю. Так-то лучше.
Щелчок мыши разбудил мощный вокал Честера Беннингтона. Лилит торопливо убавила звук – не хватало еще, чтобы соседи снова начали долбить в стенку. Она следила не столько за происходящим в клипе, сколько за набухающей внизу окошка голубой линией, отсчитывающей секунды. Переход случился, как всегда, на тридцать третьей. Пока Честер продолжал проникновенно уверять, что когда за ним придут, его уже не будет, на мониторе открылось новое окно. Анонимный черный квадратик требовал авторизации. Пароли менялись каждую неделю. Она быстро вызвала виртуальную клаву и напечатала: Chester+Lilit=Love
Квадратик мигнул, и на весь экран выросли массивные железные ворота с грубо намалеванной цифрой «6». Указатель мышки ткнулся в красную шестерку. С нарочито жутким скрипом створки распахнулись. Вот и желанный портал. В личке уже дожидалось письмо от Шивы. Прямым текстом, никаких шифров – ресурс был защищенный. «Твоя кандидатура принята. Не отвечай на это сообщение сразу. У тебя 24 часа на раздумье. Если не подтвердишь свое решение завтра между 20:12 и 21:00, место будет отдано другому».
Рука с чашкой дрогнула у губ, горячая жидкость чуть не пролилась на подбородок. «Вот и все. У меня получилось». Лилит поставила чай на стол, крепко обхватила пальцами керамическую округлость и сидела так, пока жар, просочившийся через толстые стенки, не начал припекать кожу. Девушка сделала глубокий вдох, и расплывшиеся перед глазами строчки снова собрались на экране в слова.
«У тебя 24 часа на раздумье». Что ж, вполне разумно. Мало ли сколько психически неуравновешенных личностей подали заявки на «последний квест», может, особо и не рассчитывая на положительный ответ. Выберут таких, а они струсят, и в решительный момент не явятся на стрелку. Или все-таки приползут, чтобы потом подвести товарищей. А так у любого есть возможность пойти на попятный, не упав лицом в грязь. Все взвесить, все обдумать, не плестись на поводу у импульсивного решения, возможно, принятого в момент отчаяния.
Хотя... Ведь отбирал же Шива как-то пятерых из сотен, возможно, тысяч соискателей. Конечно, каждому, как и ей, пришлось заполнить анкету, подробно объяснив, почему желает пройти во Врата. С кем-то организатор, возможно, переписывался, задавая дополнительные вопросы, как с нею. К тому же, у Лилит было предчувствие, что Шива проверял полученную информацию. Именно поэтому она написала в анкете правду.
Игнат погиб триста девяносто четыре дня назад. Разбился при прыжке с радиомачты.  Один из ребят сделал снимок через несколько минут после того, как часы Игната остановились. Она видела потом в интернете это фото с нечеткой подписью внизу: 13:03 18:08:2017. Ноги бейсера  вывернуты под неестественным углом, будто у замершего в танце кузнечика. Тени стоящих вокруг друзей перечеркивают его косым крестом. Говорили, он слишком поздно выбросил медузу . Говорили, в тот день был сильный ветер. Еще говорили, ему не хватило опыта.
Разве этой смерти не достаточно? Не достаточно, чтобы она хотела войти во Врата? Если Шива сейчас наблюдает за ней через глазок встроенной в ноут камеры, он увидит решимость на ее лице и фотографию Игната на заднем плане. Любимый смеется в камеру, обнимая Лилит за плечи, ветер треплет его каштановые волосы. Вокруг загорелой шеи – неизменный оранжевый шнурок со шпилькой , символом братства, на счастье. Что, если они встретятся по ту сторону Врат? В параллельном мире, где он никогда не умирал? Или в прошлом, где роковой прыжок еще не случился, где она сделает все, чтобы он не случился никогда! И даже если, как верят некторые, железные двери с цифрой «шесть» ведут на тот свет, то пусть она встретит любимого там, пусть они снова будут вместе!
Обо всем этом Лилит написала в анкете. А то, о чем не написала, Шива, скорее всего, не узнает. И даже если узнает, то это ни на что не повлияет – работа будет сделана. Как всегда, на отлично. Завтра она подтвердит свое решение. Тогда останется только получить дату и время встречи. Навряд ли ей заранее сообщат имена остальных четырех или план прорыва. Скорее всего, организатор постарается придержать эту информацию до последнего.
Лилит вышла из почты. Еще раз пробежала глазами страницы портала, посвященные истории Врат и гипотезам об их назначении.
Объект НУФ-001  или попросту «Шестые врата» появился в одном из обычных Питерских дворов самым заурядным майским днем 2015-го года.  Возник совершенно нагло между качелями и песочницей, заставив мам, выгуливающих малолетних отпрысков, усомниться в своем душевном здоровье. Фотографии из газет того времени показывали облепленные пораженными соседями железные створки, выкрашенные в заборный зеленый цвет и больше всего напоминающие двери отсутствующего гаража. Приведенный тут же текст небольшой заметки доказывал, что в первое время НУФ-001 воспринимался как любопытный курьез – то ли массовое помешательство жителей спального района, то ли чья-то бессмысленная шутка.
Врата снова всплыли в печати примерно через неделю, когда выяснилось, что убрать их с детской площадки не представляется возможным. Все попытки сдвинуть их, выкопать или срыть бульдозером не привели ни к чему, кроме поломки дорогостоящей техники. Открыть створки также никому не удалось. Возможно, впрочем, стойкие железные ворота так бы и остались проблемой местного ЖЭКа, если бы в нехорошем дворе не начали пропадать люди. Первыми исчезнувшими были рабочие строительной бригады в количестве шести человек, пытавшиеся в очередной раз убрать с глаз жильцов досадное недоразумение. Очевидцы в лице бабулек со скамейки у дома 116 рассказывали, что ворота внезапно раскрылись сами собой, и работяги попрыгали в них один за другим, а с другой стороны так и не вышли. Зачем мужики туда полезли и куда подевались, осталось старушкам неведомо. Других свидетелей происшествия не нашлось.
На этом этапе в дело вмешалась МЧС, оцепившая коварный двор и вызвавшая к объекту группу ученых. В течение следующего месяца физики-химики топтались между песочницей и качелями со своими приборами, жители окрестных домов стояли в пикете с лозунгами «Верните нам наш двор, а нашим детям – детство!», а МЧСники не спали ночами, вылавливая многочисленных «сталкеров», пытавшихся прорваться к «Вратам». Кто-то, конечно, прорывался-таки, но возвращался не солоно хлебавши, в лучшем случае со снимками наглухо запертых зеленых створок.
Новый поворот дело приняло, когда ученые заявили, что в составе объекта нет ничего необычного, но силы, удерживавшей его на месте, они объяснить не могут. А потом шестеро из них исчезли, в то время как оставшиеся товарищи отошли к ближайшему ларьку за шавермой и сигаретами. В свидетелях на сей раз были МЧСники, на глазах которых непробиваемые створки распахнулись, как по волшебству, оттуда хлынул слепящий свет, а когда он потух, физиков-химиков как корова языком слизнула. Ребята, конечно, тут же бросились к проклятым воротам, но те уже снова были плотно закрыты.
Оставшихся ученых увезли в состоянии шока, а объект решили взорвать. Жителей окрестных домов, конечно, эвакуировали, несмотря на протесты, пообещав приличную компенсацию за выбитые окна. Рванули. Потом еще раз - для верности. Когда улеглась пыль, Врата стояли в центре здоровенного котлована на земляной колонне примерно полутора метров в диаметре, символизируя победу иррационального над потугами человеческого разума. На зеленых створках даже краска не облупилась.
Эвакуированных жителей переселили во временые квартиры, МЧС оцепило уже целый микрорайон. В верхах серьезно рассматривалась возможность применения направленного ядерного взрыва. Информация об объекте просочилась в глобальную сеть, и свою помощь предложили сразу ученые Китая, США и Франции. В этот момент очередной «сталкерский» прорыв увенчался успехом, и группа из шести человек растворилась в открывшихся Вратах, не взирая на предупредительные выстрелы в воздух. Так возникла гипотеза о значении намалеванной красным «шестерки»: створки загадочной аномалии отворялись только, когда к ним приближалось шесть биологических объектов одного вида, ни больше и ни меньше. Это предположение вскоре окончательно подтвердилось посредством опытов на животных, которые, однако, быстро запретили из-за протестов «зеленых» и мировой общественности.
В декабре 2015-го в Москве прошла международная научная конференция, посвященная объекту НУФ-001. На повестке дня были следующие вопросы: куда ведут Врата и откуда они появились? Представляют ли они опасность для человечества? Следует ли их уничтожить, и в таком случае как это сделать? Стоит ли их сохранить, и как тогда защитить население города от их воздействия?
Наиболее популярная среди обсуждавшихся тогда гипотез допускала существование параллельных миров и «червоточин» - проходов в иные вселенные. Впрочем, сторонники девятимерности пространства также внесли свою лепту в дискуссию. Свирепствовавшая в СМИ апокалиптическая истерия не оказала очевидного влияния на решения конференции. По крайней мере, никто не принял всерьез утверждения о том, что Врата - единственный выход для людей накануне конца света, который, несомненно, случится в новогоднюю ночь. Вопли религиозных фанатиков о том, что «нерукотворные двери», несомненно, ведут праведников в рай (по другой версии – грешников в ад), также не были услышаны. А вот предположение уфологов ученые рассматривали: кто знает, возможно, действительно НУФ-001 – творение внеземной цивилизации?
После того, как отчеты конференции и результаты исследований исчезнувшей научной группы легли на соответствующие столы в Минобороны, от жителей была полностью очищена «санитарная зона» в радиусе километра от объекта. Обыватели с нетерпением ожидали очередного взрыва, но его так и не последовало. Вместо этого периметр зоны обтянули «колючкой», понатыкали видеокамер и электроники, и среди всего безобразия проделали ворота – самые обычные, с КПП. Теперь внутрь можно было попасть только со специальной экскурсией, заплатив бешеные бабки. И люди платили, хотя к Вратам не разрешалось подходить ближе, чем на пятьдесят метров, а любая съемка строго запрещалась. Особенно часто аномалию посещали иностранные ученые и уфологи, но и просто ненормальных с деньгами оказалось предостаточно. Заработанные средства шли на исследования объекта и усиление охранных мер.
«Сталкеры» продолжали попытки проникнуть в зону, теперь шестерками. Первый год существования Врат интернет кишел разными группами и объединениями вроде «Путем Ключника» (Ключником звали того счастливчика, которому удалось провести искателей приключений на ту сторону), «Дверей Рая», «666» и даже «Зины Портновой» - клуба, перенявшего название улицы, на которой находился злополучный двор. На их порталах обсуждались сценарии «взятия врат», и собирались штурмовые отряды, которые, однако, не достигали цели. Как вскоре выяснилось, все сталкерские тусовки были под колпаком спецслужб, прослеживавших активность ненадежных элементов и перехватывавших «штурмовиков».
Серьезные организации начали уходить в подполье. В сети все еще висело немало «Клубов экстремальных самоубийц» и «Разведчиков будущего», но на их страничках не происходило ничего, кроме обсуждения устаревших новостей и слышанных из третьих уст сплетен. Лилит и сама шарилась по этим «пустышкам», долго и безуспешно пытаясь найти что-то настоящее. Единственное, что привлекло ее внимание, - информация о шестерках, время от времени проходивших-таки во Врата, хотя власти это умалчивали. На сталкерских сайтах даже выкладывались имена и фото пропавших без вести людей, которые якобы были в составе удачливых групп.
Эти истории заставили Лилит продолжить поиски, и в один прекрасный день щелчок на очередной ссылке с портала «разведчиков» перенес ее  - вместо карты зоны - на сайт «Шестые врата». Она быстро поняла, что попала на закрытый ресурс с системой защиты от наблюдения. Попала не по ошибке, а по специальному приглашению. Именно здесь Шива собирал отряд штурмовиков – не неврастеничных подростков, которым приспичило поиграть в зону, а людей, серьезно настроенных уйти. Теперь от «последнего квеста» ее отделяли дни, возможно, часы.
Лилит вышла из системы и выключила компьютер. Экран погас, и комнату затопила темнота, которую разгоняла только слабая лампочка бра над диваном. Девушка повернулась на стуле и посмотрела прямо на свое отражение. Белки глаз слабо поблескивали на затененном лице. Мерцал оранжевый блик на фарфоровой чашке там, где левое стало правым. Возможно, пройдя во Врата, она просто окажется по ту сторону зеркала. Почему об этом никто еще не задумывался?

Край Най

«изнанная девочка ходит кругами
она оригами
она кораблик играл с волнами и все погибли
пошли ко дну и стоят одни ничего не видят»

20:12. «Запереть дверь или оставить так? Если запру, не пройдет и десяти минут, как прибежит мать. Ты не забыл выпить сок? Пора есть. Почему не переодел футболку, смотри какие пятна. Выключи компьютер – портишь глаза, и голова снова закружится. Разбери свою помойку. У нее феноменальный слух – по крайней мере, на щелчок задвижки. Даже поблевать в туалете спокойно не даст. Тогда не запирать? А если она все равно припрется? Вдруг ответ придет именно сегодня?»
Он давно развернул громоздкий старый монитор экраном от двери. Сначала не хотелось, чтобы непрошенные посетители совали нос в его писанину. Теперь, когда он уже почти не писал, и к нему никто не приходил, Край оберегал свою последнюю тайну от матери. Он все-таки решил не запирать.
«Линкин Парк. Почему? Паранойя. Альтернативное дерьмо. Хотя... Именно в этой песне послание имеет смысл. Когда за мной придут... Да, где-то я тогда буду?»
Он едва дождался тридать третьей секунды. Пальцы нервно подрагивали на вытертой за годы службы мышке. «Пароль. Какой у нас сегодня? Имя солиста и то, что у тебя с ним общего. Да что может быть общего у меня с этим пиндосом?! Я даже не знаю, кто там у них запевалой». Ему пришлось залезть в гугль – дерзость, которую компьютер-ветеран встретил брюзгливым ворчанием.  Честер Беннингтон. Хм-м... А что, если так...
Мышь дернулась в потных пальцах, ее указатель чуть не ткнулся мимо нужной буквы. «Chester+KrajNaj=gone». Знакомые зеленые створки заполнили экран, кровавая шестерка, казалось, пульсировала в свете настольной лампы. Странно, что старичок-азер именно этот сайт каждый раз тянул как на допинге – окошки открывались, едва мышка успевала пискнуть. Вот и сейчас на черном фоне уже вспыхнули строчки ЛС. «Твоя кандидатура принята».
Принята. Глаза несколько раз пробежали по двум коротким линиям. Слова складывались в предложения, не образуя смысла. К горлу внезапно подступила тошнота. Сглотнув вязкую слюну, он начал читать вслух, надеясь, что звуки вернут буквенным скелетам содранное с них мясо понятий. Прошел. Все-таки прошел. Правда оправдывает себя. Что это? Кажется, тавтология. «Пиши правду о себе, - стояло в анкете. – Не то, каким ты хочешь быть. Не то, каким ты хочешь, чтобы тебя видели другие. Пиши правду. Не бойся. Она не причинит вреда ни тебе, ни мне».
Может, он все равно бы соврал. Или скорее умолчал. Хотя разве это не одно и то же? Если бы не Тигра. Да, если бы не она...
Они встретились на одном поэтическом форуме. Оба публиковали там свои стихи. Тигра – безнадежно плохие. Край... Он сам надеялся, что гениальные. Его иногда хвалили, чаще ругали. Он откровенно говорил всем, что о них думает. И об их потугах на творчество тоже. Тигра им восхищалась. Он восхищался ее фотографиями. Она красиво писала о его оригинальности, презрении к принятым рамкам, экспериментаторстве и свежести слога. Ей следовало быть литературоведом, а не поэтом. Край сообщил ей об этом. Она не обиделась. Оказалось, она уже литературовед. Студентка филфака.
Она первая предложила ему встретиться. Сначала он хотел отказаться, но это вдруг показалось трусостью. Все получилось очень банально и предсказуемо. Они сидели в кафе под фанерным самолетом, и он видел в ее глазах, что он тоже фанерный, плоский и негнущийся, иными словами – дешевая подделка. Она не знала, что ему семнадцать, но ведь он никогда и не претворялся двадцатипятилетним. Она не знала, что у него ХПН , но кто сказал, что если ты молод, то твое тело не может гнить изнутри, так что вонь разложения мешается с дыханием, каждый раз, когда ты открываешь рот. Не важно, пытаешься ты запихнуть в себя кусок пиццы или читаешь стихи.
в пустыне мирской бесконечные двери
стояли смотрели как звери и звери
проходят сквозь них и свернувшись растут
и тихо звенит колокольчик минут
Тигра была рыжая с черной полоской глаз, как на фотографиях. Она говорила о поэзии, а он читал изнанку ее слов, на которой, как фирменный ярлык, отпечаталось: «Ты меня разочаровал». Наверное, именно тогда он решил умереть. Он только не знал как. Не хотел, чтобы его изуродованное болезнью лицо отвалилось от черепа, когда тот расколется об асфальт. Не хотел заполнять ванну своей отравленной кровью – ведь матери потом там мыться. Боялся, что ремень порвется, не выдержав веса тела, а на вторую попытку не хватит мужества или сил. «Страницы боли»  не дали ему верного ответа. Тогда он начал искать ответ в себе.
Край перестал выходить на улицу, перестал выкладывать в сеть стихи. Он все еще писал, но написанное казалось ущербным и ублюдочным, будто гниль перебралась с кончиков его пальцев и сюда, в чистое пространство искуственных грез. И вот, зайдя на любимый когда-то форум, он в последний раз открыл свой профиль, чтобы удалить его, и – оказался в незнакомом месте. Край прошел в «Шестые врата» - попал на закрытый портал, потому что его пригласили. А теперь  продвинулся еще дальше. Возможно, завтра он получит время и план штурма аномалии...
«Не отвечай сразу. Ипать капать! Почему я должен ждать до завтра?! Почему я всегда должен ждать?! Ждать результатов анализов, ждать в очередях к врачам, ждать, подействует ли новое лекарство... Пока, наконец, изнанная девочка не придет и не заберет с собой мой иссохший, провонявший мочой скелет. Может, завтра снова вырубит интернет! Или писюк подхватит вирус и подтвердит свой статус металлолома... Да пошел он, этот шестирукий! Возомнил себя богом...»
Пальцы забили по клавишам, западающее «п» заставило строчки заикаться: «Пппривет, Шива. Я не пппередумал. Я ХОЧУ ПППППРОЙТИ ВО ВРАТА!» Простой и изящный выход. Ни уродливых останков, ни возможной неудачи. Из Врат не возвращается никто. Пускай идиоты и мечтатели надеются, что попадут в новый и прекрасный мир. Край знал, что зеленые двери не ведут никуда, кроме смерти, и этот пункт назначения его вполне устраивал. Он мог бы написать в анкете, что надеется попасть в будущее, где его болезнь окажется излечима, или в мир, где болезней не существует вообще. Но Тигра научила его одному: ванильных небес не бывает. Люди проливают слезы над картинкой охоты на дельфинов в Японии, но жалуются на плохую изоляцию, если слышат крик боли за стеной. А потому fuck them. Fuck’em all.
Клавиша ”enter”, холодная и черная, опустилась под его прикосновением, как гроб в могилу. Край никогда не любил правила и плевал на богов, даже электронных. Но что теперь? Обычно оставляют посмертную записку. Или предсмертную? Посмертную – странное слово. Разве можно что-то написать после смерти? И кому? Разве что матери...
«А что писать? Если правду, то разве не предам я невольно других? Или это будет уже все равно? Может, так: «Когда ты найдешь эту записку, меня уже не будет в этом мире. Не ищи мое тело...»  Пошлость и бред! Причину моей смерти ищите в интернете... И вообще – разве не лучше ей ничего не знать? Тогда у нее останется надежда. Надежда... Выдумка слабаков. А ложная надежда еще хуже. Но ничего, время еще есть. По крайней мере, до завтра. Я что-нибудь придумаю, я...»
- Паш, - мать постучала в дверь, одновременно просовывая в нее голову. Какой смысл тогда стучать? – Уже девять. Тебе есть пора.
- Я не хочу, - он торопливо закрыл черное окошко. Трусливый рефлекс – она все равно ничего не могла разглядеть с порога.
- Паш, - за головой в щель протиснулся махровый халат, вытертый на локтях, - ты же знаешь, у тебя диета, надо кушать по часам...
Ничего. Скоро все кончится. This too shall pass . И часы встанут. Навсегда.

Фактор

«смотри окно никого
всё пропало
одни
качаются фонари
они упокойники
они двойники»

20:12. Он закрыл почту, аккуратно записал на голубой бумажке «Позвонить Петрецкому до 10:00» и приклеил памятку перед монитором – слева от зеленых «пост-ит» и справа от розовых. Интересно, почему эти липучие штуки названы в честь заболевания члена ? Потому что их скопление на столе – признак плохой гигиены и зуда в больном органе, в данном случае - совести?
В здании было так тихо, что жужжание лампы дневного света отчетливо доносилось в офис из коридора, неприятно щекоча где-то в основании мозгового ствола. Наверняка, скоро пререгорит, неизвестно только, что быстрее – мозг или лампочка. Вот уже третий день Фактор засиживался на работе допоздна: в понедельник открытие новой клиники на Юго-Западе, приедут журналисты, надо, чтобы все прошло без сучка. Особенно теперь, когда он не знает, сможет ли сам участвовать.
Кстати, пора это проверить.
Он привык заниматься личными делами в офисе. В конце концов, дома он часто только ночевал. А эта клиника вместе с еще тремя, составляющими стоматологическую сеть «Звездная улыбка», принадлежала ему и Юрию. Уже шестой год как сбылась их юношеская мечта – накопив стартовый капитал, раскрутить собственный бизнес. Начали с одного салона, а теперь вот-вот откроется пятый. Юрий отвечает за персонал – набирает и консультирует. Федор Аркадьевич (Фактор он только в виртуальном мире) директорствует. Но возможно, скоро все изменится. Удивительно, как мало для этого нужно. Всего лишь пару раз нажать на кнопку.
Оповещение соцсети уже давно помигивало желтым внизу экрана, но Фактор оттягивал просмотр, спеша закончить дела. Если ответ придет сегодня... Если он будет положительным, на что неплохие шансы... Тогда важно, чтобы у Юрия не возникло проблем с юго-западным филиалом. Старик это заслужил. Единственный и безупречно верный друг. Если бы ему предложили выбор между женой с детьми и Федором, то он, наверное, хоть и не без мучений, выбрал бы бывшего сокурсника по медицинскому, а теперь делового партнера. Семья – дело наживное, а вот такой дружбы, как у них, еще поискать.
Музыкальную композицию от Шивы Фактор прокрутил с выключенным звуком. Он не любил рок, особенно зарубежный. Быть может, потому, что почти не понимал английского.  Багряная шестерка привычно раскололась ровно посредине, ворота распахнулись с оглушительным треском. Стоп!  Это не звуковой эффект! Это из коридора.
Он быстро свернул окошко, встал и прислушался. В столь поздний час здание было пустым. Что же могло так грохнуть? Неужели, подонки какие вломились?! Или это Аленка снова сумочку в офисе забыла? Она вечно дверями хлопает.
Фактор выглянул из кабинета. Залитый искуственным дневным светом длинный пассаж просматривался до самого поворота. Ни души, все офисы закрыты. И тишина – только жужжала, помигивая, лампа на потолке. Может, показалось? А что, если нет? Сигнализация-то отключена.
Он двинулся по коридору, толстая ковровая дорожка заглушала шаги. Перед поворотом на мгновение остановился, снова прислушиваясь. «Если их двое, справлюсь. Не зря все-таки боксом занимался. А вот если больше... или они вооружены...Рядом, как назло, никаких сподручных предметов, даже огнетушитель в другом конце здания». Сделав глубокий вдох, он быстро шагнул вперед. Окинул взглядом открывшееся пространство... И чуть не рассмеялся от облегчения. Дверь, ведущая в следующий коридор, всегда стояла открытой – ее удерживал в этом положении подложенный снизу деревянный брусок. Видно, он каким-то образом сдвинулся, и под собственным весом створка захлопнулась, отшвырнув массивную деревяшку к противоположной стене. Это вполне объясняло грохот.
Фактор привел дверь в первоначальную позицию, подпер бруском. На всякий случай критически осмотрел ведущий к приемной аппендикс. Нет, все спокойно. И тут с электрическим треском погас свет сзади - в коридоре, из которого Федор пришел. Лампа так и не дотянула до утра. Если бы он был суеверен, то, наверняка, решил бы, что это судьба посылает ему знак. Не надо читать сообщение Шивы. Что бы там ни стояло. Поехать вместо этого на Пулковское, пробежать обычные десять километров, потом домой и спать. Пробираясь по темному проходу обратно к офису, Фактор думал о том, что так и сделает: побегает, поспит... Только сначала откроет письмо на «Вратах». А со светом завтра Семашко разберется – он рукастый.
Прочитав сообщение, Федор выключил компьютер, затемнил окна и спокойно принялся переодеваться. Он бегал десять километров три вечера в неделю, а по понедельникам и средам ходил на тренировки по боксу. Причины менять многолетнюю привычку из-за того, что, возможно, спустя несколько дней он окажется по ту сторону Врат, Федор не видел. Все равно инструкции от Шивы придут не раньше завтра.
Фактор припарковал машину в обычном месте и побежал по гравиевой дорожке, освещенной редкими фонарями. В воздухе висела водяная дымка, в которой падающий сверху свет стоял четкими оранжевыми конусами. В промежутках между ними клубилась мгла, разрываемая фарами проезжающих по автостраде машин.
Это место Федор выбрал не случайно. После девяти на дорожке не было никого, кроме редких собачников, выгуливающих своих питомцев, и еще более редких бегунов. Сначала он брал направление на будущее, в сторону международного аэропорта. Там в последние годы разрослись отели и круглосуточные торговые центры. Ему нравилось чувствовать себя затерянным между бесконечным, не прерывающимся даже ночью потоком машин и цветными огнями грандиозных зданий и реклам, отчетливо читающихся с километровых расстояний. Эти огни давно заменили жителям города свет звезд – ведь небо тут всегда было мутно-оранжевым и непроницаемым, как пластиковый колпак. Еще пару лет, и люди научатся размещать рекламу прямо на низко висящих тучах.
В этом городе было так легко забыть, что существует еще что-то, кроме него, - пульсирующего в бешеном темпе искуственного сердца, которое питает кровью все остальное, включая миллионы его обитателей. Только Врата казались другими. Они напоминали, что есть нечто, не подчиняющееся городу, нечто чужое, неведомое, а потому – пугающее. Из окна своей квартиры на тридцатом этаже Фактору отчетливо была видна «зона» – исключительно потому, что он смотрел туда, когда на город опускалась электрическая ночь. На работу он уходил досветла, а возвращался после наступения темноты. В мерцающем золотом ковре под ногами черной проплешиной торчал неправильный пятиугольник между проспектом Стачек и улицей Зины Портновой – заброшенные здания там давно обесточили.
Даже сейчас Фактор почти физически чувствовал притяжение Врат, хотя и удалялся от аномалии с каждым покрытым километром. Волосы давно насквозь пропитал туман, футболка намокла от пота. Дыхание облачками вырывалось из открытого рта, чтобы тут же остаться позади, став частью густеющей водяной взвеси. Он бежал, погруженный в опустившуюся на мир тишину,  ориетируясь только на расплывчатые огни, прыгающие конусы фонарей и скрип собственных кроссовок по гравию.
Интересно, а что делают сейчас остальные четверо, получившие «добро» от Шивы? Кто они? И кто такой сам «создатель» ? Наверняка, он тщательно отбирал людей для такой серьезной миссии, как прорыв ко Вратам. Фактор представил себе крепких, тренированных парней, наверняка, с армейским опытом, возможно, даже служивших в горячих точках. Хотя... Все зависит от того, какой у Шивы план. Может, тут будут полезнее люди с навыками скалолазания или паркура? Сам Фактор таким похвастаться не мог, зато был абсолютно здоров и находился на пике физической формы. К тому же в анкете он написал, что готов предоставить группе любые средства на закупку необходимого оборудования. 
Положительный ответ Шивы не стал неожиданностью еще по одной причине. В анкете Фактор, как казалось ему самому, убедительно объяснил, что он – не слабак, бегущий во Врата от своих проблем. Его выбор – абсолютно осознанный выбор сильного. Он добился в жизни всего, чего хотел, и сделал это сам, без чьей-либо помощи. Из бедного провинциального мальчишки, потерявшего мать в двенадцатилетнем возрасте, он превратился в преуспевающего бизнесмена второй столицы – с солидным счетом в банке и квартирой в пентхаузе новенькой многоэтажки. Он занимался любимым делом, его жилище было обставлено профессиональным дизайнером в соответствии со вкусом хозяина – только светлое дерево и металл. Жизнь удалась. Не к чему было больше стремиться. Именно поэтому Фактор решил пройти во Врата – он искал новизну и риск, способные снова придать существованию вкус. По крайней мере, так он ответил на вопрос анкеты.
Он не солгал. Только опустил одну незначительную деталь. В роскошных аппартаментах, где хватило бы места жене и не одному ребенку, Федор жил один. Единственный сын рос и воспитывался в другом городе чужим мужчиной. Сейчас Андрейке должно быть уже шестнадцать. Взрослый парень, Андрюха. Сирота, никогда не видевший родного отца. После Лены у Федора были еще привязанности – более или менее кратковременные, но каждый раз он боялся снова совершить ошибку, снова почувствовать боль. И потому никого не подпускал к себе близко, обрывая отношения быстро и внезапно. Он не хотел снова быть брошенным.
Его женщины находили утешение в объятиях других мужчин, в чужих городах. Долго, слишком долго он пытался делать вид, что ему все равно. А потом... Стало слишком поздно. Они с Юрием открыли первую клинику, времени на личную жизнь становилось все меньше. Разборчивость Федора росла: противно было думать, что молоденькие девчонки идут с ним из-за денег. В итоге все ограничилось случайными связями на ночь и пошлым романчиком с одной из медсестер, к тому же замужней.
  Погруженный в раздумья, Фактор почти не заметил, что уже бежал обратно, в сторону прошлого. Там дорожка упиралась в памятник защитникам города и кирпичные универмаги Московского проспекта. Впереди послышался визгливый лай. Из оранжевой мглы вынырнул мохнатый клубок и метнулся бегущему под ноги.
- Черт! Проклятая шавка!
Один пинок, и псина, скуля, отлетела в сторону. В тумане прямо по курсу замаячила темная фигура, встревоженный женский голос запоздало окликнул:
- Мэгги, фу!
Не замедляя темпа, Фактор пробежал мимо. Тупая шавка снова залилась сзади, но приближаться к опасному человеку ей расхотелось. Федор не любил собак, впрочем, как и другую живность, которую люди почему-то держали в квартирах, не смотря на вонь, цепляющуюся к мебели шерсть и паразитов. Он очень наделся, что по ту сторону Врат собак не будет. 

Еретик

«немое сердце бывшего щенка
 и чёрствый хлеб и тишину ларца
 соткут мои свидетели и звери
из той же нити из которой я»

20:12. Электронные часы на белой кафельной стене показывали, что до конца вечерней смены осталось чуть меньше часа. Это хорошо. Телефон в кармане штанов только что прожжужал трижды – возможно, пришло долгожданное сообщение от Шивы. Еретик, конечно, не мог слышать трели СМСки – уши надежно закрывали противошумные наушники. Поэтому мобильник специально лежал так, чтобы бедро ощущало щекотку вибратора. ЗМ-ки были старенькие, но все-таки встроенное радио отвлекало от мыслей и визга свиней – высокие звуки пробивались сквозь защиту, настроенную на низкие частоты машин скотобойни.
Очередная вскрытая туша, подвешенная за задние ноги на транспортере, подплыла к Еретику. Заученным движением он вскинул нож, запустил его в разрез, ловко подхватил внутренности, развернулся и подвесил скользкий комок на едущий по параллельному транспортеру крюк. Он так привык к вони, что даже не поморщился. «And it seems ugly but it can get worse» , - уверял в наушниках «Линкин Парк». «Согласен, пэл, - думал Еретик, затачивая лезвие, в ожидании новой туши. – Совершенно с тобой согласен».
Он работал на бойне с тех пор, как его вышвырнули из универа. Не сошелся во мнениях с преподом по физике, да еще и не явился на экзамен. Что с того, что он показал справку из больницы, где валялся почти месяц после аварии на мотоцикле? В деканате ему посоветовали не гонять и выдали бумажку об отчислении. Все-таки физика – основной предмет. Кому нужен байкер-лимитчик с бесперспективной темой? Хотя какой из него байкер... «Хонда»-то была заемная.
Из общаги Еретика выставили. Денег не хватило даже на то, чтобы снять комнату. Единственному приятелю со свои жильем он оказался должен за злосчастный мотоцикл, так что желанным гостем там Еретик не был. Месяц искал работу, спал в метро и на вокзале. Поезда в родной городок уходили каждый день. Но он только туже затягивал ремень, стискивал зубы и мотался по объявлениям, найденным в бесплатной газете. К тому времени, когда его взяли на бойню, Еретик похудел на восемь кило.
Внезапно музыка в наушниках оборвалась. Мрачный мужской голос объявил: «Вас приветствует портал «Шестые врата». Назовите пароль или выметайтесь к едрене фене». От удивления рука дрогнула, и Еретик резанул мимо цели. Украдкой глянул на работающих дальше по линии мужиков, но похоже, ни Иваныч, ни Кореец никакой «фени» не слышали. То ли радио у них было выключено, то ли слушали другую станцию. У самого Еретика в настройках по автомату стояло «Максимум», вот только кто бы мог подумать, что через него можно выйти в интернет? Или может, это какая-то новая фишка?
«У вас десять секунд, чтобы назвать пароль, - замогильно пробубнил голос, и начал считать. – Десять, девять...»
А-а... Чем черт не шутит! Еретик поправил плечом гибкий лепесток микрофона и негромко произнес: Opposite of wack . Иваныч продолжал меланхолично срезать со свиней хвосты, Кореец, пританцовывая и насвистывая что-то себе под нос, отрубал копыта. Выходит, у них другая частота? Но для внутренней связи она в ЗМ-ках только одна...
«Добро пожаловать в «Шестые врата», - голос в наушниках чуть потеплел. – У вас одно личное сообщение. Желаете прочитать?»
- Давай, - хихикнул Еретик в микрофон. Абсурдность ситуации начала его прикалывать.
«Сообщение от Шивы. Время доставки: сегодня, в 20:12. Текст сообщения. Ваша кандидатура принята...»
Кишки, выскользнув из резиновой перчатки, шлепнулись на пол. Еретик и не думал поднимать их. «Если не подтвердишь свое решение завтра...»
- Эй, придурок! Ты чо там, заснул?! – это прорезался Иваныч по внутренней. Значит, линия была все-таки одна. Рев «Парка» тут же наполнил наушники: «Try to catch up mother fucker!»
- Да пошел ты!... – Еретик сорвал сдавливающий голову обруч, швырнул в подсыхающую кровь.
Истошный визг заставил его отвернуться от нехорошего оскала старшего по цеху.  Боров, которого уже вырубили зарядом электричества и подвесили вверх ногами со вспоротой шеей, внезапно затрясся в конвульсиях. Мгновение – и зажимы на его ногах не выдержали. Животное грянулось оземь, встряхнулось и, пошатываясь, затрусило по проходу между конвейерными линиями. Три ближайших работника в синих фартуках и пластиковых шапочках бросились вдогонку. Один с куском трубы, двое – с ножами, которые держали в руках.
Еретик отвернулся и обнаружил, что был единственным, кто это сделал. О нем все уже позабыли.
- Дай ему, Леха! Всыпь хряку!
- В пятак ему, в пятак!
- Гляди, живучий, урод!
Пока Еретик шел к выходу, разматывая завязки фартука, сзади доносились звуки ударов, мучительные визги животного и дружный гогот людей.  Он знал, что никогда больше сюда не вернется. И никогда не сможет есть свинину.
В электричке на пути домой он думал о Достоевском. В школе философствования старика-людомана навевали летаргический сон, но вот сейчас, уставясь в мутное стекло, за которым изредка проносились размытые огни, Еретик сравнивал себя с Раскольниковым, и ему совершенно не хотелось спать. Конечно, бабульку он не убивал. Зато свиней ради идеи перерезал немало. Ведь он мог бы вернуться в Порхов, так? Ну, побушевал бы батяня, может, даже и приложил бы студента-недоучку, а потом отошел. Нет, Еретик остался в Питере не из-за страха перед отцом. Просто тут у него еще оставался шанс – шанс доказать всем, в том числе и профессору Погорову, что он прав. Что дырочная телепортация – это не шарлатанская выдумка, а новаторская теория,  ломающая многие современные представления о физических процессах. А цена этого шанса - десятки тысяч выпотрошенных свиней и проданная Шиве вместо банального дьявола душа.
Интересно, можно ли приравнять восемьдесят тысяч хрюшек (50 гол./час) к одной дохлой бабульке? Хотя там еще и эта слабоумная была... Так, значит сорок тыщ за бабца, и сорок за дурочку. Или, может, умственно отсталая подешевле будет? Тьфу ты, какой бред в башку лезет!
Еретик тряхнул головой и подвинулся на лавке – была оставновка, и новые пассажиры тщетно искали в забитом вагоне свободное местечко. Вежливый жест остался без ответа – хоть он и помылся в душевой, похоже, уже и сменная одежда провоняла бойней. Но ничего, это в последний раз. Теперь осталось только пройти во Врата, а потом вернуться и показать запись на национальном телевидении. Он представил себе Погорова, давящегося чаем при виде ненавистного студента в новостях первого канала, и не смог сдержать мечтательную улыбку. Девушка, сидевшая напротив, покраснела и поспешила уткнуться в лежавшую на коленях толстую книгу.
Тут Еретика посетила новая мысль, заставившая его нервно заерзать на сиденье. А что, если вся эта трескотня о Вратах в наушниках ему просто примерещилась? Не, а чо? Почти конец смены, мозг уже спекся... Иначе как объяснить радиосвязь с интернетпорталом? В принципе такое, конечно, возможно, но чтобы через «Максимум» и почти антикварные ЗМ-ки?! Значит, Шива, может, ничего ему и не присылал?!
Он принялся судорожно рыться в карманах в поисках мобильника. Чуть не выронил телефон на грязный пол, кое-как разблокировал... только чтобы увидеть свое искаженное отражение в темном экране. Нет, только не это! У проклятой хреновины села батарейка! Больше всего Еретику хотелось тут же раздавить никчемный гэджет каблуком, но он сдержался. В «нокии» была очень неплохая камера, она ему еще пригодится.
На съемную квартиру мчался так, будто за ним гналась свора свиней-зомби, злых на то, что он вырезал им кишки. Мишка, сосед по комнате, студент-первокурсник, проснулся от шума, принялся тереть опухшие глаза. Едва осознавая его присутствие, Еретик привел в чувство ноутбук и ждал загрузки настроек, грызя ногти.
- Эй, ты чего? – донесся со стороны дивана испуганный шепот. – Санэпиднадзор к вам, что ли, нагрянул? Прикрыли шарашкину контору?
- Заткнись, - прошипел Еретик, лихорадочно заходя в соцсеть. – А то не будет тебе больше халявных отбивных.
Мишка недовольно заворчал, но рев «Линкин Парка» на мгновение заглушил все звуки, пока Еретик не догадался вырубить динамики.
- Ну точно, псих, - Мишка, уже окончательно проснувшийся и злой, заковылял в сторону сортира. – Тебе там в порядке эксперимента пересадку мозга сделали – от борова...
Это остроумное замечание Еретик оставил без отета. На весь экран засияли голубоватые буквы: «Твоя кандидатура принята...»

Динго

«сказала стану плющом обовью твои руки и голову
стану венцом и творцом тебе и твоим псом
мучай меня
сказала так и стало так»

20:12. Господи, спаси! Найди меня, господи. Там, в глубине, под розовой оболочкой ложной невинности, где заперто в костяной клетке сердце, а в нем - вечная Кощеева игла, обрастающая плотью... Вытащи ее, господи, вытащи!
Легко молиться, глядя в черные стекла вагона метро. Легко представить, что за ними – бесконечная пустота космоса, в которую несется поезд-болид со скоростью 107 000 км/ч. А из пустоты смотрит лицо – острая мордочка, настороженные глаза, короткая шерстка между большими островерхими ушами. Лицо собаки Динго, пойманной, но не прирученной.
Она читала однажды рассказ, где героиня видела всех людей со звериными головами – кто был козлом, кто боровом, кто кошкой. Потом девушке сделали операцию, вставили жесткие контактные линзы, и зрение стало нормальным. Только из зеркала на  нее теперь всегда смотрела лань.
Динго никто операцию не делал. А возможно, надо бы. Трепанацию и лоботомию. Потому что с ней, явно, что-то не так. И тут может быть только два объяснения – либо она больна, либо просто не человек. Гуманоид. С другой планеты. Из туманности Ориона. Потому что нормальные люди не могут так мучиться, у них просто органа нет для такой пытки. Вон они, на черном фоне за собачьей головой: слушают плеер, читают, болтают, спят...
Господи, сделай же что-нибудь, ну пожалуйста! Пусть поезд ускорится до 300 000 км/с, пусть сойдет с рельсов, пусть через двадцать световых минут двери откроются без предупреждения, и я вернусь домой. Слышишь меня? Слышит меня, вообще, кто-нибудь?
Ее услышали. Писк смартфона потерялся в гуле подземки, но от сигнала завибрировал наушник-сережка. Эсэмэска. Не привыкшая к такой оперативности со стороны высших сил, Динго не сразу сообразила, от кого послание. Но, когда на сенсорном экранчике открылись Врата, иголка в сердце повернулась и кольнула особенно остро. Испугалась, что уютное гнездо скоро станет прахом, и тогда ее вытащат и сломают. Если только какой-нибудь ребенок по ту сторону мира не уколется и не заснет с отравленным сердцем, так же, как заснула сама Динго давным-давно. Может, это тоже только сон? То, что ее приняли в группу?
- Подвинься, овца, чего растопырилась! – какой-то парень, оттолкнув ее, выскочил в открывшиеся двери. Динго и не заметила, что поезд остановился на станции. Ноги внезапно стали ватными, и она тяжело осела на ближайшее свободное сиденье. Женщина со множеством толстых пакетов подозрительно покосилась на нее и подобрала собственность ближе к телу.
«Что же теперь? Взять академку в институте? Предупредить на работе? А зачем? Что если все равно ничего не получится? Нас поймают на пути ко Вратам. Наверняка, из-за меня и поймают. Потому что я обязательно сделаю что-то неправильно, и остальные меня возненавидят. Нет, подожди, не паникуй! Они ведь тебя не знают, так? Никто, кроме Шивы, а он не имеет ничего против. Значит, если ты просто будешь делать, что тебе говорят, четко и быстро, то все будет хорошо. Им ведь на тебя наплевать. Им просто нужны Врата. Бог знает, зачем, но они тоже ищут выход, как и ты. Они не сделают тебе ничего плохого. Ты им нужна. Да. Я им нужна...»
Мысли о последствиях сообщения – «твоя кандидатура принята!» - настолько поглотили Динго, что она очнулась только, когда из ушей будто вынули пробки – наполнявший их мерный шум исчез. Поезд стоял. Через открытые двери виднелась пустая платформа, кажущаяся голой без типичных для старых станций колонн. Черная речка! Уже! Динго инстинктивно дернулась, нашаривая рукой с телефоном сумку, но тут же замерла. Крашеная блондинка напротив смотрела на нее глазами очковой змеи, металлические дужки хищно сверкали, отражая свет плафонов.
Дыхание пресеклось, ладони мгновенно вспотели. Динго покосилась вправо. Сумчатая женщина закогтила свою добычу ногтями с облупившимся красным лаком. Напряженная поза показывала готовность броситься на любого, покусившегося на ее ценности. До ушей донеслось хихиканье. Прыщавый парень и носатая девушка в углу вагона оживленно что-то обсуждали, то и дело стреляя глазами в ее сторону. Голова мгновенно наполнилась издевательскими голосами: «Смотри, ушастая уродина проехала свою остановку!» «Спорим, дура боится выскочить в последний момент. Таких лузеров вечно зажимает дверями». «Нет, она боится, что все будут на нее глазеть». «Она знает, что над ней будут смеятся. А мы уже смеемся». «Ха-ха-ха. Вот овца!»
Динго беззвучно всхлипнула и отвернулась. Взгляд уперся в старичка с газетой. Один его глаз скользил по заголовкам, а второй сверлил ее беззащитное лицо, будто он видел, что она из себя представляет, видел желтую шерстку, стоячие уши и черный нос, различающий запах утренней мочи, засохшей на его кальсонах. Он знал, что она не такая, как все, и ненавидел ее за это.
Она зажмурилась. Телефон выскользнул из влажных пальцев, не справившихся с молнией на сумке. Плоская черная коробочка ударилась об пол – в ушах у Динго грохнули пушки Петропавловки. Она сидела, не открывая глаз, шею свело, руки судорожно сжали ремешок сумки. Рассудок говорил, что надо подобрать смартфон или то, что от него осталось, но этот голос был шепотом, теряющимся в орущем, гогочущем хоре: «Овца! Ни на что не годная, тупая овца!»
- Девушка, вот ваш телефон, возьмите. Девушка!
Динго распахнула глаза. Прыщавый парень протягивал ей смартфон, его лицо расплывалось перед ней сплошной стеной зубов и зрачков.
- Девушка, вам плохо?
Выхватив телефон, она отпихнула чужие руки, вскочила и бросилась к выходу. Двери сомкнулись, и она ударилась о стекло, как слепая бабочка. Вагон дернуло, редких людей на платформе смело чернотой, и на Динго снова уставилось отражение. Короткая рыжая шерстка, островерхие уши, отчаянные глаза. Она доедет до Пионерской. Выйдет. Пересядет на поезд, идущий в обратную сторону. Осталось уже недолго. Она доживет до завтра, потому что выход есть.

Эпиграфы взяты из стихов Сергея Чегры.