Польза

Драма с прологом, эпилогом и диалогом


Диалог, он же и пролог

— Ты… это… брод не прозевай… Вон, за кустами… — говорил Федор сыну, Федору же, сидя рядом с ним в «ниссан-патруле». Еще в Москве они собрались поставить сети на Оке и теперь на ночь глядя выехали из деревни.
— Тут везде кусты.
— Вон… вон за теми. За пва… пав… поворотом.
— Какой поворот?! Что ты видишь-то?!. Залил глаза!..
— Я не вижу — ящ… щ-щуствую.
— У-ух!.. Не спи!..
Федор-младший по прозвищу Минтерь — дедовское слово неизвестного происхождения, которое дед Шептухин всегда сопровождал вздохом и словами: «Какой ты у нас, Минтерь, парень пустой, как я посмотрю», — Минтерь вглядывался в густые сумерки, уже почти темноту, и, кажется, разглядел те кусты, за которыми брод, а там уже прямой путь к Оке, и ночь, и сети, и стерлядка, обещанная отцом…


Главная часть

Федор-старший проснулся в машине по пояс в воде, которая заливала салон. Минтерь плавал — или бегал? — вокруг и орал благим и обыкновенным матом:
— Тонем, твою!.. Вылезай скорей, сволочь!.. Отец называется!
Но сволочь не двигалась с места и только медленно моргала.
— Ой-ё, и правда тонем, — сказал Федор, когда вода была ему уже по грудь, но не шевелился, поняв, что больше не тонем, — погрузились только по окна.
Минтерь выволок отца на берег, а сам со словами: «Лучше умереть, чем такой отец» — пошел за пять километров в Каменку за трактором.
Тракторист Мишка Гандарин, разбуженный среди ночи, однако сообразил, что «ниссан-патруль» не «жигули», и запросил три штуки. Потом запросил еще три, потому что «ниссан» — сука, падла и г…, по словам Минтеря, — не заводился по причине «вода, блин, везде», и Мишка тащил его ночью полем пять километров до шептухинской деревни Варищи.
В Варищах выяснилось, что Минтерь, когда машина начала погружаться, выдернул ключи зажигания, а потом выронил их где-то по невменяемости. Мишка Гандарин за две штуки свез Минтеря с фонариком обратно на берег, и там ключи, как ни странно, но тем не менее, к сожалению, нашлись.
Придя с рассветом в Варищи, Минтерь поглядел на «ниссан», стоявший с распахнутыми для просушки дверями, побренчал ключами и полез заводить машину. Мотор по-русски страшно затарахтел и заглох, потому как вода, блин, действительно была везде, в том числе и в двигателе. Двигатель заклинило намертво. Минтерь матерился и, чуть не плача, кричал, что его никто никогда не любил.
Доехав до Москвы с соседом, он не стал вызывать эвакуатор, как хотел, а вначале выпросил у матери деньги, оставшиеся от продажи дедовой квартиры, и по-быстрому купил себе мотоцикл «хонду» — сто лошадок, двести кил. Уйдя на этих «лошадях» со светофора со скоростью двести, никем не любимый Минтерь Шептухин, не садившийся к тому же на мотоцикл лет десять, не удержал его, соскочил с дороги, при этом сломав довольно толстую липу.


Эпилог

«Ниссан» так и стоит в Варищах с распахнутыми дверями, «хонда» ремонту не подлежит, Минтерь в реанимации, Федор-старший сходил на Оку за стерлядкой и продал ее на базаре в городе на семьсот пятьдесят рублей. А вот Мишка Гандарин чуток добавил к шальным деньгам и покрыл крышу железом, снятым его бригадиром со стоящей в бездействии колхозной бани.