Беги, Борька! Беги!

        Теперь у меня есть друг – Борька. Он такой шустрый, маленький, чистенький. Все остальные поросята – грязные, а мой Борька – чистый, беленький, со смешным хвостиком-крючочком. Во время завтрака я всегда оставляю ему что-нибудь вкусненькое.

        – Да доешь ты сначала, – просит мама, видя, что я вылезаю из-за стола.

        – А это – Борьке! – объясняю я и бегу к нему в сарай.

        Люблю кормить его и носить на руках. Только Борька не любит, чтобы его носили: визжит, вырывается из моих рук. Тогда я опускаю его на траву и говорю:

        – Беги, Борька! Беги!

        И он бежит. Бежит по двору, а я – за ним.

        – Беги, Борька! Беги!

        Он – к сараю, и я – за Борькой к сараю. У сарая он разворачивается и с визгом несётся обратно, к серому невысокому забору из жердей, – ну, и я, конечно, с визгом за ним. От забора он опять бежит к сараю – ну, и я за Борькой. Так весь день и бегаем. Красота!

        Мой Борька быстро растёт, и мне всё труднее поднимать его на руки. Расту и я: мне уже пять лет…

        Но однажды случилось такое! Страшно вспомнить.

                *     *     *

        Приходит к нам во двор высокий дядя. В руке у него – длинный нож. Никогда раньше я не видел такого длинного ножа. Взрослые в центре двора о чём-то поговорили, и высокий дядя начинает ходить по двору и почему-то всё за моим Борькой. А мой Борька убегает от него – видно, почуял что-то неладное, – вот и не может дядя с длинным ножом поймать моего Борьку.

        – Беги, Борька! Беги!

        Борька бегает не через двор, а по кругу: пробежит с визгом вдоль стены дома, а в конце её забьётся в угол и визжит там. Вот, кажется. дядя зажал поросёнка в углу, но тот всё-таки вырывается – молодец, Борька! – и вдоль забора перебегает в другой угол двора. Вот теперь, кажется, всё: попался, но и тут смышлёный поросёнок обманывает дядю – какой ты умный, Борька! Беги, Борька! Беги! – и вдоль стены сарая перебегает в следующий угол нашего большого двора. А в том углу всё повторяется. Так и бегает этот дядя за Борькой из угла в угол со своим длинным ножом. А над двором – пронзительный визг.

        Теперь к погоне за бедным моим другом подключаются и остальные взрослые, которые до того просто наблюдали за происходящим. Только не получается у них ничего: ускользает Борька. Вот и сейчас из-под их ног рванул он со двора в дом. А за ним – и все взрослые.

        Истошный визг обречённого поросёнка в комнате стал ещё громче и пронзительнее, чем во дворе. Всё также, перебегая из угла в угол комнаты, Борька ухитряется не давать себя в руки преследователей. А так им и надо! Ты убежишь, Борька!

        – Беги, Борька! Беги!

        Я верю. Я так хочу тебе помочь! Но чем?

        – Беги, Борька! Беги!

        А взрослые закрывают дверь комнаты, отодвигают кровати от стен, сдвигают их на середину комнаты, вдоль стен которой, от одного угла до другого, мечется затравленный Борька. И всё же в какой-то момент, загнанный в угол, он схвачен.

        Высокий дядя с длинным ножом – а он за всё время погони так и не выпускал из своих рук этот длинный нож – выходит из дома с бьющимся поросёнком, держа его подмышкой. В центре двора, заросшего зелёной травой, его окружают взрослые.

        – Отведи ты ему левую переднюю ногу в сторону, – командует кому-то дядя с ножом. – Вот так и держи.

        Высокий дядя отводит в сторону руку с ножом, и …

        Я закрываю глаза: я не могу это видеть, я не хочу это видеть, я не должен это видеть, это видеть нельзя – я и не вижу. А только слышу, И слышу, что стало тихо. Очень тихо. Значит, всё кончено. И очень темно. Это потому что я глаза закрыл. Открываю глаза, но всё равно темно. Это потому что солнце погасло, и потому что нет больше моего Борьки.

        Вижу взрослых.

        – Подставляй таз, – говорит один из них. – Чтобы кровь стекала.

        И она стекает. В таз…

        Взрослым нет до меня дела, я им не нужен. Ну, и вы мне тоже не нужны! Взрослые! Я ненавижу вас! Вы убили моего друга Борьку! Я не хочу вас видеть! И я уйду!

        И я ухожу со двора. Брожу просто так, бесцельно. Мне грустно, тоскливо, одиноко. Я ничего не хочу, и ничего мне не надо. Ох, уж эти мне взрослые, что вы наделали?...

                *     *     *

        Вечером в доме собирается много взрослых. Им весело, за столом шумно. Оживлённо обсуждают, как они днём гонялись за поросёнком. В какой-то момент в комнату вносят широкую чёрную сковородку, а в ней что-то чёрное.

        – Это кровь. Запечённая, – говорят.

        Они режут это на части, перекладывают в тарелки и … – подумать только! – едят. Едят кровь, Борькину кровь, кровь моего друга. Да ещё и мне предлагают делать то же самое. Это уж слишком. Конечно, я отказываюсь. Да разве такое возможно? Борька – мой друг, я его кормил, поил, носил на руках, бегал с ним и играл. А теперь пить его кровь? Нет, нет, нет.

        Люди взрослые! До чего же вы все жестоки! Какие же вы злые и неправильные! Все вы – плохие! Я не люблю вас.


Рецензии
Жизненный рассказ! Деревенское детство у всех проходило почти одинаково,конечно, нужно ограждать детей от раннего видения смерти домашних животных, пока не окрепла психика.

Сергей Лукич Гусев   17.08.2019 06:25     Заявить о нарушении
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.