Калифорнийская пастораль

                Л.РОХЛИН
               
                Калифорнийская пастораль




В первом десятилетии позапрошлого века, когда солнечную Калифорнию ещё не коснулась тень цивилизации, на её берегах возникла красивая легенда. Смею заверить вас совершенно правдивая. 
В 1806 году  в пустынном заливе  Святого Франциска, лишь недавно открытым любопытными испанцами, нежданно- негаданно появилась изящная шхуна “Юнона” под флагом русского посла в Японии и по совместительству в американских колониях Испании, камергера императорского двора Николая Резанова.

Его и на самом деле никто здесь не ждал. Королевское правительство Испании не было поставлено в известность о появлении в далёких колониях руского посла. Лишь острая необходимость вынудила русского дипломата слукавить. Дело в том, что в формирующейся Русско-Американской компании на Аляске, основным компаньоном которой являлся Н.Резанов, плоховато было с питанием. Ежели честно, то совсем худо. На рыбе одной русскому человеку дурно. Хлебушек нужен, ржаной, да луку побольше…А землица на Аляске холодная, не родит. Ввозить хлеб из России очень далеко.

Рядом, совсем под боком, плодородная и непаханная Калифорния. К тому же практически ничейная. Испанское правительство лишь номинально владело ею, тем более северной Калифорнией.
Итак, нежданный высокий гость появляется перед пушками малюсенького форта Uerba Buena (так назывался в ту пору Сан Франциско). Первый испанский комендант форта  благороднейший Дон Аргуэльо несколько ошарашен. 

Надо прямо сказать, у высокого русского гостя были не совсем благородные цели посещения миссии. Помимо поиска источника дешевого питания,  он ещё тщательно присматривался к положению дел в этой далёкой испанской колонии, имея цель при малейшей возможности отобрать этот богатый “лоскут” земли или хотя-бы северную часть его. В крайнем случае арендовать ... на 99 лет.

Испанский комендант действовал согласно королевской инструкции и кодексу чести благородного идальго. Пыжился и старался показать русскому послу если не мощь Испании (она была уже в прошлом), то хотя-бы свои личные благородные качества. Это удалось ему, благодаря  радушию, но особенно красоте 15 летней дочери Консуэло.
Судьбе было угодно, чтобы Резанов страстно влюбился в дочь коменданта, что по неписанным законам дипломатии строжайше запрещалось для  иноземного посла. Если, конечно, это чувство не использовалось в высших государственных  интересах.

Резанов, будучи опытным дипломатом, старался совместить  несовместимое и потому дальнейшая их судьба трагична. Он погибает на обратном пути в Петербург, а Консуэло уходит в монастырь.
Первая зафиксированная международная русско-испанская любовная трагедия  и первая монахиня в Калифорнии. Всё тогда было впервые!
Но российский посол, даже будучи в любовном угаре, всё-же успел присмотреться к Калифорнии и уже через шесть лет, в 80-ти милях севернее миссии Святого Франциска, вырастает  русский город-крепость с гордым именем Росс, с чугунными пушками, смотрящими в “окиян-море” и золотой маковкой церкви.

Он и поныне стоит там, только стал  более сказочным…
Много разных историй хранят стены крепости. И естественно, уж таков русский менталитет,  немало среди них  романтичных, сказочных сюжетов. Хочу поделиться с Вами одним из них!

Прошло четверть века со дня основания форта Росс. Однажды,  прекрасным солнечным днём 1836 года взвился над крепостью Андреевский флаг и “громовые” раскаты пушек  возвестили о прибытии нового правителя российской колонии в Калифорнии - Александра Гавриловича Ротчева. На этот раз был прислан представитель русской столичной  интеллигенции, окончившей Петербургский университет, современник и почитатель Пушкина, сам поэт, человек широких и разносторонних взглядов.  Жажда действий на далёких форпостах России, во славу страны, привела его с семьёй на берега Калифорнии. С ним трое детей и жена - Елена Ротчева, урожденная княгиня Гагарина.

Я нашел её портрет. На нас смотрят чистые ясные глаза, пронизанные романтической поэзией Байрона, героической музыкой Бетховена. Это их век! Характерна история её замужества. Встретив, тогда ещё студента-разночинца Александра Ротчева, княгиня страстно влюбляется и несмотря на активное противодействие своих родителей, тайно покидает родительский дом и вверяет свою судьбу избраннику сердца…

Новому правителю сразу не повезло. В то время руководство Российско-Американской компании  уже решило ликвидировать Форт Росс и все созданные  в окрестностях «колхозы», то бишь ранчо, как не приносящие дохода. Другие аспекты российского присутствия в Калифорнии не интересовали правительство императора Николая I. Но деятельная натура Ротчева не терпит уныния. Напротив!  Он хочет доказать рентабельность своего хозяйства и потому, совместно с дипломированным агрономом Н.Черных ( привёз из Москвы) принимает решительные меры. Как сейчас говорят, мероприятия по реструктуризации производства. И многого добивается.

За годы его правления (1836 - 1841) форт Росс становится центром культурной жизни Калифорнии, о чем не раз писали современники. Здесь звучит прекрасная музыка,  кстати на первом рояле в Калифорнии. Читаются российские  и европейские поэты и драматурги, устраиваются пышные балы, на которые с превеликой охотой съезжается “свет” Калифорнии - из Монтерея, Санты-Барбары и Сан-Диего. На этих приёмах блистает  княгиня Елена Гагарина-Ротчева…

С её  именем и связано достойное завершение российского официального присутствия в Калифорнии. Романтическое завершение. История эта с небольшими художественными добавлениями, да простят меня родственники княгини и поныне живущие в первопрестольной, предлагается вам.

В этом сюжете, помимо княгини, присутствуют трое мужчин, разительно непохожих по темпераменту и интеллекту, но объединяемых глубоким чувством к прекрасной Елене. Естественно, это её муж, о котором уже было сказано. Далее в ряду поклонников следует тщеславный и напыщенный, богатый испанский землевладелец, этакий местный Скалозуб, генерал Валлейо и, наконец, совсем уж романтическая фигура - вождь индейского племени  Солано Гигант с лицом, обезображенным оспой.

Генерал, чьи поместья были рядом с русским фортом и чьё влияние  в деловых и политических кругах  мексиканской администрации было значительным,  всегда присутствовал на официальных приемах в доме Ротчевых и помимо этого нередко посещал  форт по торговым делам. Солано лишь издали мог любоваться предметом своей страсти, когда приезжал в Росс для обмена  шкур на ружья, порох и предметы быта.
Итак, все  фигуры нашей мелодрамы обозначены. Пора перейти к  повествованию.

Потеряв голову от страсти, вождь Солано решает выкрасть Елену и увезти её  далеко в горы на голубые озёры Shasta, где  находилось родовое стойбище племени. Его люди часто бывают  в крепости, стараясь узнать о планах Ротчева, его поездках в Сан-Франциско или в порт Бодега. Лишь-бы надолго и тогда по условному сигналу живущего поблизости индейца проникнуть ночью в  крепость. Отряд для захвата крепости во главе с вождём готов. Проходят дни и недели, напряжение Солано растёт, его воины недовольны томительным бездействием. Скоро сезон отлова морских котиков, за шкуры которых можно столько купить у россов и испанцев. Они ропщут, а потом и прямо требуют отказаться от опасной затеи. Дело доходит до бунта, в котором гигант Солано топит свой гнев, убив двух особо крикливых зачинщиков. Но и его охватывает нетерпение.

Наконец, сигнал! Солано мчится к условленному месту и узнаёт, что через три дня Ротчев с агрономом и гостившим в ту пору в крепости  петербургским учёным Вознесенским,  в сопровождении небольшого числа промышленных людей, направляются  в дальнюю экспедицию.
В верховья реки Славянки (ныне Русской). Но с ними и Елена.
Солано быстро меняет план действий. Ему гораздо легче внезапно напасть вечером на лагерь русских где-то у реки и перебив охрану, увезти Елену  в горы. Там никто и никогда не помешает ему.

Сведения оказались точными и рано утром третьего дня кавалькада всадников и повозки медленно двинулись  по дороге к устью реки Славянки, что находилось в 10 милях от крепости.
Погода стояла чудесная. Лето в полном разгаре и даже ранним утром на листьях отсутствовала роса. К полудню же пекло немилосердно и лишь ветер с океана приносил прохладу. Дорога петляла по береговой кромке океана, изредка отклоняясь в горы там, где они круто обрывались в голубые волны. Но и в этих местах дорога не убегала далеко от воды, шла по лесу, стараясь быть под сенью гигантских дерев.

Княгиня Елена любила дальнии экспедиции. Сидение за крепостными стенами утомляло деятельную натуру. Походы в горы были редкостью и всегда в сопровождении казаков. Здесь же представлялась возможность увидеть неведомую Калифорнию, ночевать в палатке, разводить костёр, встретится с индейцами, может быть даже увидеть их танцы, ритуальные одежды, волшебства шаманов... Но главное плыть по широкой реке и открывать “новые” земли.
Одно лишь смущало её. Александр Гаврилович хотел верховьями реки пройти до поместья генерала Валлейо и обсудить с ним ряд коммерческих дел. А ей не хотелось видеть этого напыщенного попугая, чьи откровенные взгляды становились всё нетерпимее.

Господи, как он громко смеётся - вспоминала княгиня - скалит лошадиные зубы, произнося солдафонские недвусмысленные шуточки, как любит торжественно вещать о знатных предках  или о прошедших военных диспозициях ... и при этом поглощает бокал за бокалом ... ужасно, чем больше пьёт, тем более мрачным и решительным становится его взгляд... фу, как мерзко.

Ухаживание генерала пугало её. На последнем приёме в Россе, за две недели до начала путешествия, Елена сильно разволновалась, видя как муж неприязненно реагирует на эти откровенные взгляды. Надо было что-то  предпринимать. Тогда же на приёме в какую-то минуту она вдруг  почувствовала, что генерал вот-вот заговорит своим громким лающим голосом о своих чувствах, не стесняясь присутствующих и тогда рухнет то подобие мира, которое с таким трудом поддерживает её муж в среде испанских чиновников и военных. Ведь присутствие русских в Калифорнии, а тем более военной крепости, не имело до сих пор официального юридического основания.

Елена решительно предложила генералу пройтись по обширному яблоневому саду, что был выращен за стенами крепости. Пригласив с собой двух младших дочерей, они вышли за ворота форта. Выходя,  заметила понимающую улыбку мужа и почувствовала себя увереннее.
Красный шар заходящего солнца коснулся вод океана и лишь последние его лучи высвечивали в наступающих сумерках спелые плоды яблоневых и персиковых деревьев и ровную неширокую гладь аллеи. Они шли молча, внезапно и впервые оказавшись наедине. Девочки убежали вперёд. Их светлые платья, как бабочки, мелькали меж стволов. Княгине было неловко, а генерала распирало тщеславие и предвкушение очередной победы.

И тут вдруг он услышал…
Генерал, я уже немолода, у меня трое детей и добрый верный муж. Огромной любви к ним полно моё сердце. Не скрою, мне приятно видеть вас, чувствовать ваши взгляды. Они не дают забыть мне, что я женщина. Это так необходимо, особенно здесь, вдалеке от света. Спасибо вам и поймите меня правильно! Большее меня ничуть не интересует...
Она слегка сжала запястье его руки. Генерал молчал, но потому как окаменела рука  и как пристально, не мигая, он смотрел только вперёд, она поняла лихорадочную напряженность работы мыслей собеседника. Видимо, сейчас его мучила только одна мысль. Что делать? Как поступить? Как достойно выйти из оскорбительного положения?

Он чувствовал себя униженным и долго не мог вымолвить слово. Что-то застревало в горле и язык, привыкший к коротким стреляющим фразам, стал чудовищно тяжелым. С трудом он пролепетал.
Простите меня, ради бога! – и окончательно замолчал, не зная как продолжать беседу.
Княгине ещё не приходилось сталкиваться с людьми подобного типа. Скрытными, жестокими, мстительными, не прощающими обид, тем более женщинам. Но в то момент ей показалось, что он всё понял и будучи человеком благородным воспримет её слова, как небольшой укор, а главное как предложение дружбы. И оттого ей стало легче. Она естественней оперлась на его руку и уже без волнения доверительно заговорила о детях, их шалостях и проказах.

Затем разговор перешел на предстоящее путешествие по реке. Генерал шел  молча и  искоса посматривал на неё. Узнав, что они идут в верховья Славянки, он посоветовал подняться по безымянному полноводному ручью, левому притоку реки, что катит воды вдоль подножья большой горы. Индейцы называют гору Майякмас.
Видимо приняв какое-то решение, генерал оживился и стал усиленно рекомендовать подняться на вершину горы

Я нередко бывал там – хищно улыбаясь добавил генерал - и вообще много путешествовал, но скажу вам что ничего более оригинального и таинственного не видел. Представляете, почти на вершине, точнее на седловине между двух макушек горы вы увидите чудо... Настоящее, поверьте мне! Каменный лес, окаменевшие деревья. Ветви, сучки, даже что-то похожее на листья. Лес постоянно покрыт тёмносеребристым облаком. Там всегда мрачно и сыро, как в пещере. Но это не пещера. Настоящий сказочный лес и сквозь ветки “деревьев” видны облака. Такого нет нигде, это уж точно я вам говорю... - столь длинную фразу он, видимо, давно не произносил. Сняв шляпу, обмахал вспотевший лоб и продолжал - ...к тому-же с большой вершины горы открываются неповторимые виды на океан, горные долины и … на мой дом. Так что, я приглашаю вас и буду соответствующим образом готовится к вашему  приезду.

Если-бы не сумерки, то Елена непременно бы заметила хищное выражение лица и улыбку на тонких генеральских губах… и этот странный намёк  «...соответствующим образом». Но она  тут же забыла о генерале. Всю её занимала мысль о предстоящем путешествии. Только это. А тут ещё  и возможность увидеть сказочное чудо на вершине горы.

Сумерки сгустились, с океана поднялся холодный туман и они быстро вернулись в гостиную.
Уже будучи в спальне Елена рассказала мужу о горе Майякмас, о каменном лесе, куда обязательно нужно попасть, о приглашении генерала и о том, что они кажется становятся друзьями. Александр Гаврилович нежно обнял жену и целуя подумал, что лучше избегать таких друзей, а вот приглашением наверное нужно воспользоваться. Уже засыпая, он подумал - ...до чего ж неприятен этот  скалозуб...чорт-бы его побрал...

Кавалькада неспешно двигалась по дороге, давно оставив позади повозки с провизией и скарбом. Ехали беззаботно, то растягиваясь, то увлекшись чем-то, разъезжались в соседние долинки и опять собирались в беседе. Молодой Илья Вознесенский увлекательно рассказывал о природных чудесах Калифорнии. Особенно о золотом маке, чьи крупные головки они находили на солнечных склонах сопок. Потом заговорил о пристрастии медведей к золотому маку и их “пьяном”поведении после обильного поедания головок. Вступал в разговор и задумчивый агроном Черных. Этот любил рассказывать о погоде. Он недавно организовал в форте метеорологическую станцию (кстати, первую в Калифорнии) и по сему поводу  с удовольствием объяснял здешние формы облачности, их сезонные поведения,  направление ветров и ещё много, много научной чепухи, столь необходимой в длинной дороге, дабы не скучать и не заснуть в седле.

В стороне, задумавшись, ехал Ротчев. И было над чем! Все уже знали, что русские уходят и срочно продают крепость, три ранчо и всё большое накопленное за три десятилетие  имущество.  Богатые покупатели притаились в надежде вынудить Российско-Американскую компанию на срочную распродажу по демпинговым ценам. Возможно даже договорились между собой не конкурировать и не  играть на повышение. Во всяком случае Ротчев получал уклончивые ответы с жалобами на “тяжелые времена” в ответ на предложение о продаже форта Росс. Особо он был раздражен переговорами с генералом Валлейо.Этот надменный испанец с насмешливой улыбкой предложил ему  прямо-таки гроши, всего лишь 9,0 тысяч долларов, да и те в рассрочку. Теперь генерал выжидал и в то же время, используя своё влияние, всячески препятствовал переговорам Ротчева с другими лицами. Приходилось искать покупателей среди североамериканских колонистов, в среде которых, по отзывам местных стряпчих, было уж очень много авантюристов.  К тому же эти грубые, жадные взгляды генерала … Ротчев поморщился, отгоняя неприятные мысли.

И вот опять приходится  ехать к генералу. Правда, недавно его стряпчий в Сан-Франциско нашел, кажется, покупателя. Некоего капитана Джона Суттера и ведёт с ним переговоры. Дай то бог!
Вот с этой более приятной мыслью он, пришпорив лошадь, подъехал к группе беседующих и стал всех торопить, чтобы к обеду быть на ранчо, где их ждала уха и разносолы.

На ранчо они провели целую неделю. Оказалось, что шлюпки не совсем готовы, забыли одну проконопатить, да и у Ротчева с Черных накопилось много дел по хозяйству. Лишь через неделю две шлюпки отошли от маленькой пристани. Захлопали паруса, ловя ветер, прощальные выстрелы эхом отозвались в горах и экспедиция, наконец-то, тронулась.

Кто бывал в южной Сибири, особенно в районе среднего течения Амура, тот сразу почувствует в ландшафте бассейна  калифорнийской Славянки много знакомого. Извилистая долина реки закрыта высокими круглыми сопками. Они то вплотную примыкают к воде, то образуют широкие пологие откосы, заканчивающиеся у реки песчаными косами. Песчаные берега выложенны разноцветной галькой  и высохшими отполированными стволами деревьев. Сами сопки так густо заросли сосновыми и дубовыми лесами, что на склонах не видно  каменных завалов, обнажений. На многочисленных изгибах река  собирает многоэтажные завалы брёвен, сквозь которые видны чёрные омуты. Здесь течение становится стремительным и трудно оторвать взгляд от голубых кристально чистых струй воды, резко уходящих в глубину омута. Если же приглядется, то можно  заметить чёрные спины  крупных рыбин, синхронно, как звено реактивных истребителей, уходящих в  глубины.  А на поверхности реки ровная гладь воды, сверкающая  в лучах солнца.

По таким рекам нелегко идти на парусах. Требуется умение, большая сила и выносливость. В первый же день, не торопясь, путешественники прошли 46 миль при глубокой низовой воде, нигде особо не останавливаясь. Лишь на обед и короткий отдых. Во время обеда, как будто ожидая их, появились индейцы чолбоны, среди которых  оказались и знакомые из племени Солано, часто подрабатывающие в форте Росс. Они принесли свежей рыбы, посидели молча, их угостили чаем и они быстро исчезли в лесу.

Ротчева несколько насторожило, что они были прекрасно осведомлены о их маршруте и он вечером у костра  предупредил всех быть осторожнее, не отходить, тем более в одиночку, от лодки. Но встретив насмешливые взгляды княгини и Вознесенского, смущенно умолк.
На пятый день пути заметили стоянку индейцев, разбитую на высокой песчаной косе. Елена настояла на остановке, хотя в планы мужа никак не входило близкое общение с индейцами. Разбили лагерь на противоположном берегу и княгиня в сопровождении Вознесенского робко ступила в стойбище.

Никто не обратил на них внимание. Лишь стая малышей с визгом и гоготом скрылась в соседнем кустарнике. Полуголые индианки, блестя капельками пота на плоских лицах и широких спинах, уверенно и быстро работали, сооружая жилища из гибких ветвей песчаных ив. Разноцветные оттенки ивовых листьев придавали лёгким сооружениям нарядный вид. Боковые отверстия, сооруженные на небольшом расстоянии от земли и прикрытые ивовыми же ветками, служили  дверкой, а верхнее открытое отверстие дымоходом. Земляной пол в хижинах равнялся и тщательно утрамбовывался  чёткими ударами ступней под ритмичные звуки небольших барабанов. Пол располагался немного выше уровня земли и был покрыт мягкими ветками, а сверху ещё и плетёными ивовыми циновками и козьими шкурами.

Но самое интересное княгиня обнаружила в трёх хижинах стоящих отдельно, прямо у высокой кромки воды. То были хижины-бани. Парные, действующие от раскалённого камня. Они были объединены ивовым коридорчиком через систему боковых входов-выходов. По определённым дням семьи занимали эти хижины, совмещая пропарку с нырянием в холодные речные воды.

Чуть выше стойбища, в маленькой рощице на склоне сопки, Вознесенский обратил внимание княгини на большое количество обожженых стволов, украшенных разноцветными перьями и высушенными черепами людей.
Это кладбище чолбонов – пояснил этнограф – они сжигают покойников вместе с хижиной и со всем имуществом, чтобы обеспечить души всем необходимым и привычным на том свете.

Кладбищенская тишина навеяла страх и уже на следующее утро экспедиция снялась и лодки под попутным ветром быстро заскользили вверх по реке. 
Прошло ещё три дня и ближе к обеду, увидели устье  полноводного ручья. По всем приметам это был тот самый ручей, в верховьях которого находилась гора  Майякмас. Весь день шли по ручью в тени невысоких сопок, заросших большим и высоким кустарником. Долина между тем всё более и более расширялась, сопки отодвигались к горизонту, да и леса заметно сократились. Кругом простиралась пологая волнистая равнина. Всё цвело и благоухало в этом земном раю!

Ещё издали заметили высокую коническую гору, одиноко торчащую среди долины. Когда подошли ближе увидели две вершины горы, соединяемые седловиной. Вокруг синело чистое небо, а над седловиной висело темноватое облако, как папаха великана, оседлавшего двугорбого верблюда. Полноводный в низовьях ручей всё более мелел и вскоре днища шлюпок окончательно застряли в гальке. Пришлось раскладывать  лагерь.

Солнце стояло ещё высоко, да и до склона горы было далековато. Решили пешком подойти  поближе к горе и найти поляну для основного  лагеря, а затем перенести вещи и подогнать волоком, по возможности поближе, освободившиеся лодки. Необходимо было после более чем недельного беспрерывного движения привести в порядок вещи, лодки, паруса, да и просто отдохнуть.

На поиски поляны пошли Илья Григорьевич и двое казаков. С ними упросилась и княгиня с неотлучным своим поваром Алексеем. За ними увязалась собака, которой страсть как надоело лежать  целыми днями на корме лодки. Они нашли тропу, бегущую вдоль ручья и оживлённо беседуя шли по  ней, как вдруг слева услышали яростный, захлёбывающейся лай собаки. Он то удалялся, то приближался, как будто кто-то отгонял животное плетью или палкой, а собака не отставала и кусалась.
Они остановились. Алексей стал звать собаку. Та прибежала не скоро. Из её уха сочилась кровь. В ней всё ещё клокотала ярость и она  рыча и лая, куда то звала. Поймав её и гладя, повар заметил-
Наверное медведь, ишь как шерсть вздыбилась, ну да видать отогнала... эх ты бедная ... и по уху получила.
Он гладил её, а Елена со страхом глядела по сторонам. Но собака быстро успокоилась и они направились дальше, держа ружья наперевес.

Площадку нашли отличную. На узкой плоской террасе. И вода рядом, немного ниже. Да и лес недалеко, за террасой тёмной громадой поднимаясь в гору. За вечерним чаем решено было ранним утром двинуться на вершину Майякмаса. Александра Гавриловича «мокрый каменный» лес на вершине не интересовал и потому он с агрономом и пятерыми рабочими решил остаться в лагере. Ему захотелось тишины и одиночества. Он предвкушал ... рыбалку.
Княгиня с Вознесенским  и также пятерыми промысловыми шли к вершине и было договорено, что не позднее ужина  их ждут в лагере и если по каким-то причинам они захотят переночевать на вершине, то должны дать три выстрела, хорошо слышимых в вечерней тишине.

И возьмите с собой собаку, вдруг опять медведь - напомнил Ротчев.
С этим все разошлись по палаткам и сгустившаяся мгла поглотила лагерь. Только огоньки тлеющих углей и дымок от костра выдавал присутствие людей.

Милый Саша, любимый, мне так хорошо здесь! Эта дикая природа вокруг и ты рядом, ты и природа ... только это занимает всё моё сердце. Мне стыдно признаться, но даже забываю здесь наших  девочек, они кажутся мне где-то далеко, далеко. Я чувствую такую нежность ...я счастлива, но не как в те первые наши дни ... не робкой и неуклюжей ... а зрелой, осознающий желания ...  – медленно и призывно произносила слова Елена,  разметавшись на медвежьей шкуре. Привстав на локте и повернувшись лицом к мужу, заполнявшему дневник в колеблющимся пламени свечи, она продолжала с волнением в голосе - .. сегодня я также полна любовью к тебе, как и в тот день, когда тайно покинула родителей и пришла в твой дом. Помнишь эти дни! Я тогда решилась на всё во имя тебя! А ты был так нежен и предупредителен. Как же я благодарна судьбе.
Оторвавшись от бумаг, Ротчев изумлённо посмотрел на жену. Уже давно их отношения были спокойными, страсть не часто посещала спальню. В свете пламени одинокой мерцающей свечи, эта изящная нежная женщина с поразительно белой кожей шеи, плеч и рук, полулежащая на мохнатой медвежьей шкуре, была необыкновенно хороша.

Да к чёрту все мысли о судьбе форта, его продаже, о Валлейо, обо всём на свете, кроме этого чуда, протягивающего руки… просящего...
Ротчев уже было хотел загасить свечу, как вдруг где-то рядом явственно хрустнула ветка, потом ещё, послышался какой-то глухой шум, рычание и ... всё затихло. Он насторожился и негромко позвал собаку, которая всегда лежала возле их палатки.  В ответ полное молчание, даже на повторный зов. Страсть ушла. Взяв ружьё, он осторожно вышел из палатки.

Стояла тишина. В свете луны от деревьев, кустов, вод ручья и даже от соседних палаток нисходило таинственное серебристо-голубоватое свечение. Оно то сгущалось, образуя причудливые тени, то рассеивалось и тогда казалось, что мириады серебристых звёздочек безмолвно и  печально опускаются в травы и гаснут…

Ротчев негромко, боясь разбудить товарищей, опять позвал собаку. Не получив ответа, подошел к тлеющему костру и … отпрянул от ужаса. Прямо возле костра, ещё дергаясь задними лапами, лежала собака, неестественно вытянув морду. Придя немного в себя, он нагнулся и увидел оскаленную пасть, прикушенный язык и слегка выпученные глаза бедного пса. Вокруг шеи проглядывалась тонкая волосяная верёвка. Всё говорило о короткой и жестокой борьбе. Опытная рука профессионала в секунду, рывком, вздёрнула петлю.

Ротчев  мгновенно оглянулся. Стояла всё таже тишина, но теперь он был уверен, что кто-то пристально из темноты смотрит на него и может быть также примеряется волосяной петлёй. Вздрогнув, он инстинктивно вскинул ружьё и повёл им  вокруг.
Минутой раньше все его чувства были до предела напряжены страстью, сейчас, столь же мгновенно, были подавлены ужасом страха. Он явно растерялся!
Что делать, что предпринять? Выстрелить в темноту... значит поднять в панике весь лагерь ... бежать к палатке Черных и Вознесенского, но я не могу покинуть палатку жены... - мысли метались, как вспышки молний. Он стал медленно пятится к своей палатке и лишь почувствовав её ногой, сдавленным голосом промолвил –
Прошу тебя Елена, быстро оденься и выходи. 
Что случилось, Саша? - взволновано спросила княгиня.
Ничего, ничего, успокойся и быстрей выходи, прошу тебя, быстрей!

Почувствовав в его голосе тревогу, Елена уже через минуту стояла рядом, пугливо озирая темноту. Ничего не объясняя, он крепко взял её за руку и почти потащил к палатке Вознесенского. 
Илья Григорьевич, бога ради извините... проснитесь...быстрей... - громко сказал Ротчев. Оставив жену в обществе полусонных и ошарашенных ученых мужей, он быстро, переходя от палатки к палатке, разбудил весь лагерь и приказал всем собраться. Только тогда он показал труп собаки. Как ни странно, это известие не вызвало  особого удивления у промысловых. Осмотрев собаку и волосяную петлю, они в один голос, уверенно и спокойно, заявили что это дело рук местных чолбонов очень любящих полакомиться мясом собак и всегда ворующих их у испанцев таким методом.

Поутру, когда входили в ручей, они приметили двух чолбонов  в кустах на берегу. Видимо и те приметили на лодке собаку.
Все разошлись по палаткам, а Ротчев всё не мог успокоиться и томимый каким-то недобрым предчувствием, всё ворочался и ворочался. Вспомнилось и внезапное появление индейцев на второй день путешествия и сегодняшних чолбонов на берегу ручья и двойное проишествие с собакой. Днём  и сейчас, ночью. Уже засыпая, он решил всё же не оставлять её одну и вообще, кому нужно это восхождение…

Это, видимо, был последний, уже мерцающий огонёк его сознания,  за столь насыщенный событиями день.

Утром Ротчевы проснулись в прекрасном настроении. Вечернее происшествие казалось сном. Невдалеке слышалось потрескивание костра и повар Алексей Шукшин, негромко шумя посудой, предупреждал, что скоро завтрак и пора, господа любезные, вставать.
За завтраком Александр всё же попытался уговорить жену - 
...не ходи, ради Бога! Что-то не по душе мне все эти события...
... перестань, Саша – смеясь, отвечала княгиня – ты совсем мнительным становишься, да и что я буду делать в лагере целый день ... сидеть подле тебя  и смотреть на удочки.... нет, нет и нет ... я хочу видеть этот райский мир.

Утро прошло в хлопотах и только в десятом часу  маленький отряд тронулся в горы. Впереди шел Родион Королёв, опытный  промысловик, вот уже более 15 лет промышлявший зверя в этих местах и не раз бывавший на этой горе. Замыкал отряд повар Алексей, весельчак и балагур, неразлучный слуга при княгине. В середине шли Вознесенский,  Елена и ещё трое промышленных, нагруженных едой и даже палаткой, на всякий случай. Шли молча и сторожко, как просил Ротчев.
Через час начался подъём.
               
Этим же светлым утром на противоположных склонах горы  появились ещё две группы весьма воинственно настроенных людей, судя по обильному вооружению и одежде.

С севера быстро и бесшумно двигались воины- чолбоны во главе с Солано. Почти обнаженные жёлто-коричневые тела, натёртые углём и маслом, блестели в лучах солнца. Они были хорошо сложены, выше среднего роста, с длинными прямыми черными волосами, закреплённых на макушке костяными палочками. Их плоские лица с толстыми вывороченными губами и широкими носами были сосредоточены и воинствены. За плечами висели длинные луки, обтянутые для упругости кожей, а на бёдрах - колчаны со стрелами, заострённые кремниевыми наконечниками, натёртых ядом. Впереди шёл Солано, задавая темп, а свирепым выражением лица и настроение своих воинов. На голове вождя красовался великолепный убор из перьев красного дятла и орла, на шее висело ожерелье из бисера с перламутровыми кулонами.
Индейцы спешили к подножью каменного леса, хорошо зная и место выхода отряда белых и их численность, и, конечно, отсутствие собаки.

Другой отряд, конный, численностью в 10 человек, приближался с востока к подножью горы, совершенно не подозревая о индейцах, спешащих к тому же месту. По их посадке, разнокалиберному вооружению и трудноподдающемуся описанию одежды, было ясно что это “бывалые” люди. Североамериканские колонисты собранные по кабакам и притонам, в изобилии возникшими в Калифорнии после отделения её от испанской короны. Они тоже старались двигаться бесшумно, ведомые молчаливым человеком в темном длинном плаще и надвинутом на глаза сомбреро. Это был доверенный человек генерала Валлейо, не раз выполнявший щекотливые поручения хозяина.

И на сей раз, собрав «свободолюбивых» господ на заброшенной гасиенде, он тщательно их проинструктировал. Внезапным ударом захватить и убить  русских из форта, а затем получить деньги от хозяина и  рассыпаться, небольшими группами уходя на север, в Британскую Колумбию. Женщину ни в коей мере не трогать, он сам займется ею.

В ту смутную для  Калифорнии эпоху , когда не было твёрдой власти и грозных законов, когда признавали лишь силу оружия, это было обычным делом и хорошим заработком.

А между тем Родион Королёв уверенно поднимался по тропе к вершине горы. За спиной он слышал оживленный разговор барыни и этого странного человека, постоянно собирающего каких-то бабочек, букашек, разные растения, а главное требующего от всех того же самого. Правда, барин хорошо знал свойства многих трав и с удовольствием об этом рассказывал, а уж о жизни животных не менее его Королёва, всю жизнь промышлявшего зверя.
И отколь он всё знает, ведь молод ещё - думал Родион - вот ведь, что значит обучение. Я всю жизню протопал по тайге, а ведь только сейчас начал понимать, что к чему.

Он поправил постоянно сползающий  с плеча ремень ружья, привычно огляделся по сторонам и опять погрузился в раздумья, продолжая двигаться широким осторожным шагом бывалого охотника. За его спиной раздался  счастливый смех барыни и мысли  потекли о другом. Он вспомнил такой же смех своей Анюты, которую был вынужден срочно покинуть и бежать в Сибирь, потом в Охотск и нанявшись там в Российско-Американскую компанию, оказаться здесь в Калифорнии. Тоской обдало сердце, тоской и беспричинной яростью…

Солнце уже высоко стояло в зените, когда они подошли  к большей вершине горы. Далеко на горизонте синел океан, внизу колыхался другой, зелёный океан лесов, прорезанный тонкими ниточками рек и ручьёв. Все присели, завороженно любуясь картиной первозданной Природы. Легкий тёплый ветерок играл в волосах людей, сваливая их в разные стороны. Разговор оборвался, люди задумались, их лица разгладились и наступила  тишина  безмолвного общения с Богом.

Но тут раздался голос Родиона. Он звал их к себе, стоя на противоположной стороне вершины, спускающейся к седловине.
То что они увидели, подойдя к нему, было настолько поразительно, что они поначалу остановились как вкопанные, а через мгновение разом и восторженно  заговорили. Внизу, под их ногами, через всю седловину тянулся лес каменных рук. Прямо перед ними, на входе, взметнулись два пирамидальных останца высотой где- то под 30 метров, образуя как-бы арку для входа. Они спустились и вошли под арку. Со всех сторон их обступили, теснясь и нависая над головой, каменные колоссы, извивающиеся как змеи, верхушки которых терялись в полумраке. Проходы были узкие, кругом было мрачно и мокро и лишь вверху можно было разглядеть клочок неба.

Родион предупредил, что двигаться надо строго за ним, никуда не отклоняясь самостоятельно. Можно заблудится, попав в слепой каменный мешок. Шли по извилистому коридору, перелезая через огромные изъеденные и мокрые глыбы известняка, протискиваясь через расщелины, иногда проползая по пещерным ходам, проточенным в основании останцев. Глыбы и каменные руки сплошь поросли зеленовато-чёрными лишайниками, что ещё больше придавало сходство с дремучим лесом. Иногда проглядывал большой кусок неба и было поразительно видеть, как совсем рядом светит солнце, а прямо над головой висит  мрачная серая туча.

Так продолжалось не менее трёх часов, пока они не выбрались из каменных джунглей  на солнечную поляну, широким полукругом раскинувшуюся  на малой вершине горы Майякмас и заросшей  густым цветущим кустарником.
Все ужасно устали, были грязны и мокры, но довольны, предвкушая отдых  и обед. Платье княгини выглядело не лучшим образом. Всё промокло, оборванный подол волочился по земле, волосы спутались и мокрыми сосульками свисали на плечи и лицо. Особенно  смешно выглядел повар Алексей, которому пришлось тащить на себе основную часть посуды и провизии. Лицо его было чёрным от подтёков, а на правой щеке багровел огромный синяк, полученный им в отчаянной борьбе  с одной из каменных рук.

Через минуту уже полыхал костёр и над ним покачивался медный, пузатый чайник, поблескивая  красными боками. Елена и Вознесенский отошли от лагеря, чтобы немного привести себя в порядок и не стеснять мужиков. Алексей хлопотал у костра, а остальные раздевшись до исподнего и повесив  одежду сушится, уселись в кружок и задымили. Над поляной завис ароматный, жгучий запах русской махорки.

Дальнейшее произошло моментально и бесшумно. Елена даже не вскрикнула, как чья -то вонючая ладонь  закрыла ей рот, кто -то скрутил руки и повалил на траву. Она лишь заметила падая, как извивался под грудой медных тел Илья Григорьевич и услышала громкий  мат своего повара Алексея.  Когда она очнулась, то увидела голубое небо, а повернув голову заметила Вознесенского и своих мужиков, крепко связанных единой верёвкой, проходящей петлёй через шеи людей.

А где же Родион? - успела подумать княгиня, не увидев в связке людей могучей фигуры своего проводника. Рядом стояло много индейцев, среди них возвышался Солано. Он увидел её открытые глаза, медленно подошел и двумя пальцами правой руки провёл по её лбу, щеке и шее. Елена брезгливо отвернулась и забилась в истерике… Очнувшись второй раз, она почувствовала что её быстро несут, завёрнутую в какие-то тряпки. Над головой синело небо и качались ветки сосен и каких-то других деревьев.

Боже, как это?  Зачем? Как сообщить Саше? - мысли вихрем кружились в голове.
Радостный Солано, забыв об осторожности, напрямую вёл своих людей домой, стараясь побыстрей выбраться  из долины, где  уже немало было ранчо американцев и испанцев. Индейцы подгоняли прутьями русских и  оживлённо что-то обсуждали, видимо предвкушая отдых и богатые подарки от Солано. Они уже спустились с горы и  проходили обширной поляной, заросшей редким лесом и густым кустарником.

Здесь и произошла встреча индейцев и людей генерала Валлейо. И та и другая группа одновременно выскочили на “историческую” поляну и …опешили. Первыми очнулись белые джентльмены, разглядев бородатые лица русских и белокурые женские локоны среди медных тел индейцев. Мгновенно оценив обстановку, их предводитель отдал команду и всадники, разделившись двумя потоками, стали окружать индейцев, осторожно паля в их сторону. Но и Солано, не понимая кто его предал и не желая бросать «добычу»,  залёг в кустах и оттуда градом посыпались отравленные стрелы и редкие выстрелы.

Завязался настоящий бой. Двое всадников сразу рухнули и к ним подползли индейцы, стараясь захватить ружья. Были убиты и ранены ещё три всадника и много людей Солано.
Наступил критический момент! В это время, когда Солано уже начал было отходить к лесу, а люди генерала, не ожидавшие такого отпора, спешились и стреляли им вдогонку, совершенно забыв о цели сражения, вдруг раздались частые выстрелы в тылу отступающих индейцев и первым же из них был убит Солано. Это и решило исход трёхстороннего международного инцидента.

Всё побросав, индейцы в беспорядке бросились в лес. Наступила тишина! И вдруг раздался зычный голос, говорящий на  хорошем английском языке –
Господа, прекратите стрелять. Я Ротчев, предводитель русских из форта Росс. Кто вы? Отвечайте! 
В стане людей Валлейо царило молчание. Уж слишком ошеломляющими были для них события этого дня. Да и потери товарищей. Но ненадолго! Человек в черном плаще был опытен  в подобного рода ситуациях. Он снял сомбреро и вышел на поляну. Ротчев его тотчас узнал. Видел не раз в ближайшем окружении генерала.

Взяв инициативу в свои руки,  господин в чёрном объяснил, что они охотились и подверглись внезапному  нападению индейцев.
Помогите нам. У нас есть убитые и раненые ...
Ложь - пронеслось в голове Ротчева – чолбоны мирные люди, но да это всё к лучшему ... если-бы не выстрелы с обеих сторон, если-бы ни эта странная случайность, так помогшая спасению жены ... ладно выясним позже - и он поспешил к кустам, где лежали связанные пленники…

Вот так закончилась  эта романтическая история пленения русской княгини вождём индейского племени чолбонов в лесах северной Калифорнии.
Через месяц - другой Ротчевы всё-же побывали в великолепном имении генерала Валлейо и благодарили его людей за  «героические» усилия по спасению русских. Ротчевы привезли богатые подарки людям генерала, участвовавшим в этой «операции». Но их почему то не оказалось  в поместье. По словам Валлейо, он был вынужден срочно отправить их всех по торговым делам в Сан Диего.

Эта история, которая на самом деле имела место быть, известна в Калифорнии узкому кругу лиц, которые называют её «историей принцессы Елены, а гора, на которой побывала Елена Ротчева, до сих пор носит название горы  Св.Елены.
Прошло ещё полгода и форт Росс был продан американскому подданному, капитану Дж.Суттеру за 42957 рублей серебром. Он оказался авантюристом, этот капитан. Российско-Американская компания не получила  ни копейки за земли, сооружения, сады и многочисленные стада животных.

А Ротчевы в самом конце 1841 года отплыли в Охотск. Их дальнейшая  судьба типична для жизни русского интеллигента. Александр Гаврилович учавствовал в разведке и освоении  золотоносных месторождений Сибири, работал на Курильских островах, потом много путешествовал по Европам и однажды, приехав в Америку, снова посетил Калифорнию, как частное лицо, а далее отплыл на Гавайские острова и оттуда уже в Россию, в Санкт Петербург.

Там он и работал до конца дней своих, писал мемуары, сотрудничая в столичных газетах и журналах.
Его потомки до сих пор живут в России и дай им Бог счастья!