Прикосновение продолжение29

Во время длительных медитаций эти состояния усиливались. При наступлении безмыслия (которое удавалось проводить довольно чисто) как бы утрачивалось ощущение личности. Я забывал, где я и кто я, личность теряла биографию и как бы становилась тем мыслеобразом, который наплывал извне. Я превращался то в световой купол, то в столб, то в огромный цветок, то вообще во что-то бесформенное, неописуемое, но достаточно отчетливое. При этом все существо пронизывала какая-то полуэмоция полуобраз, некая световая радость и удивительная ясность и покой, а тело совершало непроизвольные движения – то направленное вытягивание вверх, то складывание рук в намасте, то мышцы живота начинали вибрировать, то все тело напрягалось и пронизывалось дрожью. Я как бы отключался от пространства и времени, в которых пребывал и оставался весь в своих радостных и необычных ощущениях, с отсутствием чувства тела. Я мое как бы растекалось да горизонта и сгустки света перемалывали окружающее пространство.
После таких медитаций на несколько часов устанавливалось чувство покоя и радости, когда все тревоги и волнения, независимо от ситуации куда-то исчезали. В этом случае в сердце звучала непроизвольная молитва и все существо, все сознание переключалось с внешнего, суетного, на Бога, на космические силы, частью которых было и мое маленькое я.
Разумеется, заботы и хлопоты через какое-то время развеивали этот безмятежный покой и я снова включался в «колесо сансары».
Занимаясь диагностикой на расстоянии по ментальному образу, я заметил еще одно интересное явление. Когда я представлял себе модель диагносцируемого, она (когда нужно было увидеть отдельный орган) появлялась перед внутренним взором в сильно увеличенном виде, как–то независимо от меня, и на ней сами по себе возникали затемнения, которые соответствовали патологическим очагам с большой степенью совпадения. Эти образы жили какой-то самостоятельной жизнью: при сканировании по ним лучиком из третьего глаза я словно бы упирался с ощутимые преграды, при этом движение лучика совпадало с анатомическим строением. Если же я воспроизводил образ предмета, то разъединить его на части мог только в местах естественного крепления (скажем, повернуть колпачок авторучки). Кроме того, на предметах я часто видел дефекты, о которых раньше не знал. То есть ментальный образ был как бы зеркальным отражением реального, и от тебя уже зависело, насколько четко ты его увидел. Характерно, что отчетливо и в подробностях я мог увидеть внутренним взором только картину, которую перед этим видел в реальности.
Все вышеизложенное хорошо согласуется с теософскими представлениями об уровнях сознания и о существовании внеорганизменного сверхсознания, частью которого, до определенной степени обособленной, является и личное я. Если же расшатать определенными методами эти ограничения, то человек может отождествляться с новыми уровнями разума все менее и менее личностными, и чем четче абстрагированность от себя – тем к более обобществленному, а соответственно и более совершенному и глобальному сознанию происходит подключение. Говоря об обобществленных уровнях сознания я не имею в виду арифметическую сумму человеческих разумов. В данном случае, человеческий уровень, нами наблюдаемый – надводная часть айсберга. Подводная же часть – многоуровневая иерархическая структура космического разума, если смотреть снизу -   вверх, или – если смотреть сверху вниз – бесчисленные постадийные фазы погружения внепространственного и вневременного Духа в материю с переходом и отождествлением со все более грубыми и материальными структурами, начиная со структур Глобального сознания и кончая физической вселенной. При этом он как бы остается «сознанием» материи, ее космическим «Я» (по системе Адвайта сама материя является как бы иллюзией этого «Я» - Духа, который почему-то отождествляет себя с этой иллюзией), причем любой точке материального пространства соответствует не только ощущение субъекта, но и информация обо всех причинно-следственных связях физической вселенной и более тонких ментальных вселенных.
Чем на более высокий уровень сознания мы выходим, тем более точные и совершенные знания мы получаем. При этом только на достаточно низких уровнях мирового сознания идет конкретно пространственная информация, связанная с привычными знаниями и образами (например, некоторые сенсы способны получать ее в виде ярких динамических фильмов). На более же высоких ступенях Вселенского разума-сознания-бытия, когда информация о реальности выходит за пределы конкретно-предметных представлений, она носит уже какой-то неописуемый словами характер, где единственным знакомым аналогом является ощущение световой радости, усиленной до категории целой разумной вселенной с какими-то светоструктурами (имеется в виду не физический свет, но, к сожалению, нет других аналогов), светозаконами, световременем.
Причем эти светоструктуры каким-то образом влияют на конкретные земные события – из бесформенного они как бы облекаются в форму, и в них (в информационном смысле) есть и прошлое, и настоящее, и будущее одновременно.
Кроме практически-прикладного значения, эти структуры (которые, будучи сущностями, гораздо более живы, чем мы с вами) имеют и самостоятельное, бесконечно более глубокое значение, о котором в наших земных понятиях ничего положительного сказать невозможно.
Подключаясь к этому мировому сознанию, объединяющему индивидуальные сознания и (на более низком уровне) энерго-информационные структуры физических тел (настраиваясь на конкретное, как настраивается приемник) можно диагностировать известного человека, находясь на любом от него расстоянии, а так же (по принципу обратной связи) корректировать его состояние (дистанционное целительство). Причем, мысленный фантом, на который было направлено воздействие, как бы переносит информацию воздействия на живой объект (иногда со временным смещением). Следовательно, Мировое Сознание является не только источником, но и приемником информации, а также ее переносчиком в случае воздействия.
Теперь станет понятным не только положительное следствие интегральности – различные астральные вредительства – порчи, сглазы, вселения бесов и другие эффекты черной магии. Кроме того, самостоятельные процессы, происходящие на нижних планах Мирового Сознания, самым непосредственным образом отражаются на людях (это выражается в астрологических законах). Есть дни, когда страдают большинство сердечных больных, в другие ухудшается состояние желудочников, печеночников, особенно объединенных единым знаком по гороскопу – и так далее, причем, если не в общеземном масштабе, то в масштабе обширных зон.
Разумеется, все вышесказанное справедливо не только для целительства и порчи, но для любого целенаправленного, либо непроизвольного взаимодействия между людьми – и этот процесс именуется мировой кармой, составленной из индивидуальных и групповых карм.
В заключение хочется описать еще одно явление, повторяющееся у меня в среднем раз в 1 – 2 недели на протяжении последних 3 лет. Несмотря на остроту переживаний и выраженность ощущений, сразу же хочу отметить, что данное явление не является каким-то оккультным достижением, скорее даже это факт некоторой разгармонизации, но все же оно заслуживает определенного внимания, так как его можно подробно описать. Это явление так называемого выхода в астрал или иначе – выход тонкоэнергетического чувственного субстрата из физического тела. Поначалу ощущения были крайне неприятны, но постепенно я к ним привык, и они утратили первоначальную тошнотворность, напоминающую вестибулярное расстройство.
Все это стало происходить в вечернее время, чаще всего после выполнения энергетических упражнений, либо после нескольких чашек крепкого чая. Когда я ложился в постель, то ощущал вибрирующие потоки в области солнечного сплетения, распространяющиеся на ноги. Через некоторое время эти вибрации переходили в чувство какой-то возбужденности: я уже не мог оставаться в постели, хотелось напрягать мышцы тела – особенно ног – и чуть ли не кататься по полу, хотя боли не было. Вибрации и телесное беспокойство можно было убрать только одним способом: на час – полтора лечь в ванну, где тело успокаивалось. О выходе из ванны, возникало другое явление: вначале – чуть слышный, очень тонкий звон в ушах. Когда я ложился вновь и расслаблял тело, происходило следующее, первое время очень неприятное, но впоследствии ощущения сгладились. Звон в ушах все более усиливался, заполнял собой все тело и от чисто звукового ощущения переходил к звуко-зримо-осязаемому образу, который можно примерно охарактеризовать, как белый вибрирующий звон, заполняющий, как жидкость, все тело. Усиление ощущений было скачкообразным, со все большей интенсивностью – как будто эта звенящая жидкость прорывала все новые и новые плотины. Далее следовали в общем уже приятные явления, причем по нескольким схемам, в зависимости от ситуации. Пока не были наложены ментальные кресты на окна, происходило всегда одно и то же: на пике белого звона я осознавал, что мое тело (вернее – его ощущение) начинает вращаться, либо подниматься в верх, сначала отщепляясь от моих реальных ног, а затем и от головы (как раскрывают перочинный нож). Далее я как бы отделялся от своего тела и вываливался на пол в кромешную тьму. Я ничего не видел первое время и только ощущал, что нахожусь в своей квартире и либо иду, либо ползу по полу, но сам как бы потерял вес. Через некоторое время появлялся смутный свет: я уже мог с трудом разглядеть пол, но более всего привлекали смутные, белесоватые контуры окна. Изредка я поднимался в воздух, возвращался к своей кровати, причем совершенно отчетливо чувствовал, что задеваю простыню. Немного поднявшись вверх, я видел себя лежащим на кровати без движения, но зрительные образы пока были крайне смутными и расплывчатыми. Далее я так или иначе оказывался у окна, причем мне мешал стол, который и в действительности там стоял. И все же, преодолевая какую-то густую среду, я поднимался на подоконник, в случае, если окно было занавешено, приближался к занавеске вплотную и длительное время рассматривал ее рисунок, если занавески не было – внутренне напрягаясь, начинал просачиваться сквозь стекло. Если были занавески – просачивался и через них, но уже с гораздо большими усилиями – и медленно, как пушинка, опускался на землю – это был, как правило, маленький палисадник перед домом – реже асфальт. Далее следовал этап ярких зрительных образов. Иногда я сразу видел местность, куда опускаюсь, иногда зрительные образы возникали через некоторое время после приземления – а перед этим были какие-то непонятные ощущения, дающие информацию о том, что со мной происходит.