МА 1-IV. Следы на память

 IV.   СЛЕДЫ НА ПАМЯТЬ.

ЧИВИЛЬ-НАВИЛЬ И ДРУГИЕ ЖИТЕЛИ ЗЕМЛИ.

Выражается сильно российский народ!
и если наградит кого словцом, то пойдёт
оно ему в род и потомство, утащит он его
с собою и на службу, и в отставку,
и в Петербург, и на край света.
                Н.В.Гоголь. "Мёртвые души". 

Если приезжий человек, оказавшийся в деревнях Кривяцкое или Кумбисере, намерен найти человека по фамилии, имени и отчеству, ему лучше обратиться в сельсовет. Спрашивать односельчан бесполезно, и не потому что "они не выдают своих", а потому что требуются уточняющие признаки искомой личности. Лучше всего к  личности подходят те родовые прозвища, по которым жители деревни безошибочно знают о ком идёт речь. Причина сложившегося положения ещё и в том, что большинство жителей нашей деревни носит фамилии Баёв и Рыжков. Остальные фамилии принадлежат одной семье или максимум двум. Редкие фамилии принадлежат семьям, появившимся в деревне позже, чем изначальные основатели поселения. Кстати, члены таких семей в деревне назывались по их  фамилии.

Жителей деревни по ФИО знали лишь бригадиры, табельщики и бухгалтера. То есть те, кто осуществлял учёт  выполненной работы и заработанных трудодней.
При личном обращении к человеку, его называли по имени или по имени и отчеству. Когда же речь заходила о ком-то, собеседник называл человека по имени, добавляя имя отца,  деда, прадеда и даже прапрадеда, или семейное прозвище. Жён, в этом случае, обычно обозначали по принадлежности к мужу.

Дорины. Моего отца Василия Власовича Баёва заглазно называли: Васька Власков или Васька Дорин. Дорей звали Фёдора, прадеда моего отца. Меня называли: Толька Дорин, Толька Власков, Толька Васьки Власкова. Маму звали в глаза Анна или Анюшка, заглазно – Анна Васиха, Васиха Власкова. Прадед Павел Фёдорович оставил после себя четыре мужских ветви: Влас, Иван, Степан и Егор. Далее потомки приобрели  фамильные "добавки":
-   от Власа – Власковы или Дорины.
-   от Ивана – Тимохины.
-   от Степана – Степановы или Коробичёнковы.
-   от Егора – Минковы.

Будучи взрослым и уже побродив по свету, мы с сыном шли пешком из Никольска в Кривяцкое. В деревне Фомино на поляне возле дома беседовали женщины. Мы обратились с просьбой попить воды.
– Ты чей? – спрашивают.
– Васьки Власкова.
– Старший сын, что ли? Редко к матери-то приезжаешь.

Меня признали, можно побеседовать о жизни, узнать кое-что о знакомых, представить им сына.
Односельчан, о которых пойдёт речь в этой главе, я придётся называть так, как их называли в округе. Тем более что, я затрудняюсь назвать их фамилии. Воспоминания будут касаться только тех моих сверстников и односельчан, которые оставили наиболее яркие следы в памяти. 

Чивиль и Чивилёвна. В маленьком деревянном домишке, с маленькими окошечками, прорубленными на стыке двух брёвен, с пристроенным сзади небольшим двором для домашней живности жила семья Паши Сорокина. Семья из трёх человек: сам Паша, супруга Пашиха Сорокина и сын Ковка Пашин.

Семья Паши по всем меркам относилась к деревенской бедноте. Хозяин часто заходил к нам на огонёк поговорить с отцом, любил пожаловаться  на судьбу, говорил, что у него порок сердца. Жена, как и все деревенские бабы, работала в колхозе, Паша же особым рвением к труду не отличался. Коля Пашин был на пару лет старше меня и слыл в деревне отпетым сорванцом. Родители непослушных отпрысков "стращали":
– Будешь плохо учиться (шалить, лениться, не слушаться и т.п.) – будешь таким, как Ковка Пашин!
Мой отец балагурил:
–  От ёлки ёлка и родится, от сосны – сосна, от Пашихи – Пашонок.

Внутри избы была теснота, большую часть единственной комнаты занимала русская печь. Паша испытывал большое неудобство, лёжа на печке – вытянуть ноги было трудно: вдоль печи – упираются в кожух трубы, поперёк – упираются в стенку. Как человек, не лишённый смекалки, Павел Васильевич принял оригинальное решение. Пропилив в стене дополнительное окно, он "присобачил" снаружи что-то вроде ящика – теперь можно было погреть косточки на печи, просунув ноги в ящик. Задумано – сделано! Хозяину удобно, у соседей появился повод для подшучивания.

Другое памятное деяние было не менее экстравагантным. На берегу Молоковки, как раз за огородом Паши, была выстроена баня. Дело обычное, но бревна для бани Паша заготовлял на склоне противоположного берега речки. Там росли низкорослые ёлки с толстым комлем, тонкой вершиной и с множеством толстых сучьев, в общем – далеко не строительный лес. Когда мы с товарищем посещали построенную баню в отсутствии хозяина, нас поразила её особенность. Все известные нам деревянные постройки сложены из гладких ровных брёвен, брёвна стен Пашиной бани были покрыты сплошь бородавками от неаккуратно срубленных сучьев. Если ещё учесть, что сами брёвна имели конусообразную форму, то такая постройка могла претендовать на избушку сказочной бабы-яги. Внутри бани  печка, слепленная из глины, полок для принятия парных процедур, скамейка. Баня была сооружена "по белому", о чём свидетельствовала труба, выведенная на крышу. Не знаю, удалось ли Паше попариться в своей бане, но среди соседей она служила поводом для сочувствия и примером – как не надо строить баню.

Мы знали, что в жизни этой семьи часто случались семейные ссоры. Однажды среди детворы прозвучал клич:
– Ребята, Паша с Пашихой опять дерутся. Бежим – посмотрим!
Ватага любопытных облепила маленькие оконца дома, пытаясь разглядеть происходящее внутри. Паша в руках держит ухват, Пашиха вооружилась кочергой. Их действо напоминало приемы двух бойцов с пиками. Женщина сопровождала каждый выпад кочергой выкриками:
– Чивиль-навиль! Чивиль-навиль!
– Чивилёвна! Чивилёвна! – неслось в ответ.

Кочерга и ухват встречались – звуки металла подтверждали серьёзность  семейного "боя".
Брат Паши, Егор Сорокин долгие годы был председателем нашего колхоза "Партизан". Павел Васильевич Сорокин, не смотря на болезнь сердца, прожил дольше, чем мой отец. Сын Николай закончив четыре класса школы, работал в колхозе до армии, после армии подался в другие края и, со слов знакомых, где-то сгинул бесследно.

Райка и Алька. Рядом с домом Паши пустовал чей-то дом. Где-то в конце сороковых годов неожиданно в нём поселилась приезжая семья. Двое детей в возрасте девяти-десяти лет пошли в школу. Райка и Алька как-то вели себя отчуждённо. В деревне никто ничего не рассказывал об их родителях, и о причинах их приезда в нашу глушь. Через несколько лет семья уехала, так же неожиданно, как и появилась.

Якуня. Через дом от нас жил Якуня с супругой Крестей.  Якуня носил рыжую бороду лопатой, а его рыжие усы имели табачный оттенок. Человек был не курящий, но нюхающий табачок. Я не знаю других мужиков, кто бы в деревне нюхал табак. Яков открывал свою резную табакерку, набирал в щепотку мелкого табачку и с шумом втягивал понюшку поочерёдно в каждую ноздрю. Закинув голову и закрыв глаза, он несколько мгновений сидел молча, а потом с упоением, вытирая слёзы:
– На-ко, Натолько, понюхай моего табачку.
Я пробовал повторить его ритуал, набрав в щепотку мелкой табачной пыли, втянул её одной ноздрёй, предварительно зажав другую. Закашлялся, слёзы полились из глаз. Урок не прошёл даром – я так и не пристрастился к табаку, ни в каком виде.

Жену Якуни деревенские звали: Крестя Виленская. Говорили, Якуня привёз её с Прибалтики (видимо из Вильно), возвращаясь с первой мировой войны. Крестя говорила с сильным ненашим акцентом. Однажды она продекламировала мне такую шуточную прибаутку:
Миленький ты мой, на кого ты сдався?
Штаны зраки звалились, матус оборвався.
Я воспринял это как намёк, что у меня штанишки плохо держатся на бедрах, так как оборвалась помочь, перекинутая через плечо.

В доме у них было всё хорошо обустроено: кровать застелена красивым покрывалом, на подушках расшитые накидки, на окнах занавески, возле стола венские стулья с гнутыми спинками и круглыми сиденьями. В деревенских избах были только лавки, деревянные табуретки и  скамейки, такие стулья я видал только в этой избе.
От кого-то я услышал, что Якуню в молодости намеревались убить деревенские мужики. Якобы они с подельником на выпасе забили на мясо чужую корову. Мясо тайно вывезли, но нашлись случайные свидетели. Якуня, предчувствуя беду, отсиделся в подполье дома, "казнь" не состоялась – мужики остынув, простили преступника. Сын Крести и Якуни  будучи взрослым покинул деревню, поэтому я его не запомнил.

Андрюха Бес. Нашего пожилого соседа  Андрея по фамилии Баёв, за глаза называли Андрей Бес. Почему – Бес, не знаю. Жил он с дочкой Пией и сыном Лёлькой. Старшая дочка Галина была замужней, жила в доме мужа Митьки Илюхина.

С Андреем мне приходилось ночами дежурить по деревне. Жарким летом, опасаясь пожаров, поочерёдно дежурили парами. Возможный пожар в деревне при близко расположенных друг к другу деревянных постройках мог привести к катастрофе. Во время ночного дежурства Андрей от скуки развлекал меня страшными байками о привидении, являющемся ночью в лесу в облике белой бабы. Любил Андрей и прихвастнуть. Рассказывал мне, как он ходил соблазнять Фёклу. Сам он давно овдовел, да и Фёклин муж не вернулся с войны. Андрей знал, что к этой женщине без денег не подкатишься:
– Захожу в сени, смотрю на полу присохла белая кругляшка куриного помета, в аккурат как двадцать копеек. Отковырнул, и в карман. Открываю двери, в избе темновато –  стекло керосиновой лампы закоптилось. Фёкла лежит на печи, я намекаю ей о своём намерении и кладу куриную монетку на стол. Дело получилось, правда не знаю, как она ругалась потом за мою куриную двадцатку.

Возможно, потому и звали его Андрюха Бес, что он любил рассказывать пугающие байки о бесах, чертях, привидениях, водяных и прочей нечисти. Я наслушался его страшилок в детстве. Мурашки по коже!
Андрей Бес, дочка Пия Бесова, сын Лёлька Бесов, внучка Надька Пийкина. Надежда была рождена вне брака, видимо, поэтому опознавание шло по имени матери – Надька Пийки Бесовой. Пию, конечно, осуждали, но особой неприязни к ней не было – женихов-то после войны раз-два и обчёлся. За глаза дочку Пии называли вы****ком, именовали же по традиции:  Надька Бесова, Надька Пийкина. Надежда ещё в юности уехала на Кубань, там к тому времени жила семья её тётушки Галины.

Андрей по возрасту уже не работал, семья кормилась на трудодни Пии и тем, что выращивалось на огороде. На почве голодного времени Лёлька Бесов вовлёк меня в сомнительное приключение.
Лёлька и Коля Пашин дружили, я же был моложе их на пару лет и для них выглядел мелюзгой. Однажды Лёлька с Ковкой прознали, что наша мама испекла пироги. Днём, когда родители ушли на сенокос, предприимчивая парочка уговорила меня угостить их свежеиспечёнными пирогами. Я спустился в подполье, где были разложены на широкой доске пироги, и просунул ребятам пирог через узкое окошечко. Схема была идеальная – они, не заходя в дом, едят пироги, а меня никто не видит, как я раздаю домашние припасы. Опробовав угощение, ребята нахваливали пироги и мою доброту, я выкладывал им пирог за пирогом. Не помню, сколько раз выдавал им пироги, но с приходом матери оказалось, что количество выпечки значительно уменьшилось. Под неоспоримостью улик мне пришлось признать свою вину.

Баёв Баёв Григорьевич. В начале деревни заулок. В конце его два дома, расположенные по разным сторонам дороги. Там жили семьи двух братьев Мимы Тихина и Гришки Тихина. По фамилии они все Баёвы. У каждого из братьев было четверо детей. Как-то так случилось, что почти все их дети ушли из жизни безвременно, в том числе и мои сверстники: Володька, Симко Мимины и Надька Гришкина.  С ними я учился в школе и иногда участвовал в общих детских и юношеских мероприятиях. К Мишке Мимину я заходил домой, когда был по делам службы в Одессе, позднее он приезжал ко мне в Кишинёв. С Володькой Миминым мы встречались в В-Устюге, когда он учился в речном училище. Симко Мимин оказался моим дальним родственником после женитьбы на Саньке Тимохиной. Надька Гришкина была одноклассницей в семилетней школе.

Ситуация с фамилиями в нашей деревне иногда приводила к забавным случаям. В семье Баёва Григория Тихоновича (Гришки Тихина) был сын Александр. Когда Александр пришёл из армии, он в разговорах часто употреблял разные немецкие словечки. Сколько помню, я не слышал, чтобы кто-то звал его по имени, все звали его Баёв, и воспринималось это не как фамилия, а как имя. Более того, сначала в шутку, а привилось к нему всерьёз и на долго прозвище Баёв Баёв Григорьевич. По фамильной принадлежности он – Санко Гришки Тихина, но лучше всего – Баёв Баёв Григорьевич! Так звали его деревенские озорники. Он не обижался.

Я учился в девятом классе, и мы вместе с Александром часто зимой ходили пешком в город. В понедельник ему нужно попасть на работу в РММ к восьми, а мне в школу к девяти. Но, поскольку зимой темно и одному по лесу идти страшновато, я ходил с ним за компанию. К великому огорчению Александр Баёв погиб во время полевых работ, его колёсный трактор перевернулся на косогоре.
Фурко. Так повелось, что компания моих друзей по детству сложилась из жителей соседних домов. Один из них – Володька. Он родился и жил в доме бабки Тишихи, матери всех Тихиных: Мимы, Гришки, Феди и Семёна. Возле этого дома был и до сих пор есть наш колодец с холодной ключевой водой.

Володька Фурко – его прозвище. Почему Фурко, могу лишь предполагать. В детстве у нас было соревнование – кто дальше фурнёт (запустит) глиняный шарик, прилепленный на кончик гибкой ивовой вицы. Возможно, Володька был победителем среди нас в этой игре. Иногда его дразнили: "Володяй-негодяй, сиди дома не гуляй".
Отец его Федя Тихин, бросив семью с сыном, женился вновь и переехал в дом на южном конце деревни. Володька принадлежал нашей компании, пока не переехал с матерью жить в заулок около скотного двора на берегу Молоковки. Как и многие деревенские сверстники, он проучился в школе не более семи лет и остался работать в деревне. Повзрослев, парень женился на Вальке Масловской и поселился в её доме, как говорят в деревне – ушёл в приёмки. Не дожив до пенсионного возраста, Владимир покинул этот мир.

Мишка Комаров. Такая фамилия была единственной в деревне. Мишка был членом нашей дворовой команды. Мы были одноклассниками, даже родились в один день. Отец его, Василий был мастером на все руки. Мастерил столы, стулья, кровати, детские колыбели, лыжи, сани, санки, деревянную посуду: ложки, блюда, поварёшки. В сенях устроена ручная мельница, на которой соседи (и я в том числе) могли размолоть в небольших количествах ячмень, овёс, горох – для приготовления соответствующей каши. В доме всегда пахло деревом, на печи сохли гнутые полозья саней или санок, на полу лежали желтоватые колечки стружек, вдоль стены у двери стоял деревянный верстак, над ним полка со столярным инструментом.

Как не придёшь, зимними вечерами хозяин дома сидел на табуретке и что-то выстругивал, прижав к животу деревянную заготовку. На полотняной рубахе у живота зияла большая дыра – профессиональный след от упора в это место обрабатываемой деревяшки. Летом в их ограде вили длинные верёвки из льняных волокон. Василий сам смастерил приспособление для изготовления веревок, и часто можно было видеть, как группа односельчан работала с его оснасткой. Веревки были непременным атрибутом, как для домашнего хозяйства, так и для работы в колхозе.

Мать Михаила, Анна Комариша (Анюшка Васиха Комарова) не смотря на почтенный возраст, работала в колхозе. Семья большая: Санко, Толька, Надька, Мишка – младший из детей. Михаил выучился на тракториста и всю жизнь проработал на тракторах. Мне тоже пришлось воспользоваться его помощью – мы с братом грузили, а он привозил дрова к нашему дому.
Последний раз я встречался с Михаилом в его отцовском доме. Жена его уже умерла, дети выросли, братья и сестра умерли, сам он сильно сдал. Застал я их с сыном за выпивкой. По началу Михаил не узнал меня, чуть погодя, разглядел и расчувствовался до слёз. Не давно я узнал, что Михаил Васильевич по своей воле свёл счёты с жизнью.

Настя Сербиянка. Настя, по-мальчишески боевая девчонка, в детстве хороводилась с нашей "мужской" командой. Прозвище Сербиянка пристало к ней из-за её озорного характера – она была плясуньей, певуньей, заводилой и могла наврать с три короба, не моргнув глазом. Иногда её звали Настя Власкова или Настя Ваньки Власкова, но чаще просто – сербиянка. Про неё и шуточная дразнилка: "сербиянка модная, бери ложку, ешь картошку – не живи голодная!"

Напротив нашего дома дом Ивана Власовича Рыжкова. Некоторые думали, что они с моим отцом братья, это не так – просто их отцы были тезками. Мать Насти звали Марфой, на деревенский манер – Марша, Марша Ваньки Власкова. Старшая сестра Анна Власкова после окончания семилетки уехала в Череповец, позже туда же уехала и Настя. После Настя надолго поселилась в Мурманске. Побывала там замужем пару раз, причём за нашими деревенскими ребятами: один мой одноклассник Васька Грашкин, другой Санко Пикалей – мой троюродный брат.

Младший брат Насти Иван по прозвищу Ванька Сосок живёт с семьёй в Никольске. Прозвище к нему пристало из-за того, что он сосал материнскую грудь почти до двух лет.

Настя с сынишкой приезжала ко мне в Кишинёв вместе с Мишкой Миминым. Это была наша последняя встреча, о дальнейшей судьбе Насти и её мужей я ни чего не знаю.

Венька Степанов. Наши деды были родные братья. Отец его Баёв Николай Степанович во времена "единолички" держал сапожную мастерскую, где работал и мой отец. Потом был в районной милиции, а после войны работал председателем сельсовета. Помнится как он, одетый в гимнастёрку и галифе, гарцевал в седле на упитанном персональном жеребце. Мать Валентина Николаевна – учительница начальной школы. Вениамин пошёл в школу годом раньше меня. Жили они в соседнем доме. Семья по деревенским меркам считалась зажиточной. Радиоприёмник был только в их семье, поскольку в то время электричества в деревне не было, он работал на батареях. В их доме я впервые слушал радиопостановку "Чёрная курица" и песню "Валенки" в исполнении Руслановой. 

Венька – член нашей компании. Мы вместе изготавливали пугачи, деревянные луки, строили мельницы на Молоковке, рыбачили в Малом Кумбисере, рыли землянки, ходили за грибами. Зимой кидались снежками, катались на лыжах и санках, весной "лепили" снежных баб. Он учил меня стрелять из духовой малокалиберной винтовки. Закончив семилетку, подался в Вологду; там закончил ФЗУ и длительное время работал на паравозо-вагоно-ремонтном заводе. Обзавёлся семьёй, построил кооперативную квартиру.

ни с женой Ниной предоставляли мне и моим братьям и сёстрам приют, когда мы ездили из дальних краёв через Вологду в свою деревню. На месте их родового дома ныне пустырь, так как сам дом перевезён сестрою в деревню Кожаево.
Вениамин закончил свой жизненный путь в Вологде. В 2008 году я участвовал в траурных мероприятиях вместе с его младшим братом, двумя сестрами, сыном и женой.

Мишка Барон. Так звали брата Анны Сенькиной. Анна дружила с Настей Сербиянкой и поэтому иногда водилась с  нашей компанией, хотя и была нас чуть постарше. Вышла замуж за Мишку Мимина, уехала с ним в Одессу. Я встречался в Одессе с их семьёй.
Брат её – Мишка Барон жил в доме своего отца Семена Аридкина. Их отца я не видал, возможно, его уже не было в живых, но в его доме всюду были следы его присутствия. Гребешки из коровьих рогов, чёсала из жёсткой свиной щетины, необработанные рога и связки щетины, выделанная кожа, какие-то особенные пилки, шила, ножи – всё говорило о том, что здесь когда-то была мастерская.

Во многих домах пользовались двусторонними гребешками изготовленных в артели Семёна Аридкина. С одного края гребня частые, короткие зубцы для вычёсывания головных паразитов, с другой – длинные редкие для расчёсывания волос. В каждом доме имелось чёсало – конус, основание которого усеяно торчащей короткой щетиной, а рукоять удобно ложилась в ладонь руки. С помощью чёсала обтрёпанный лён освобождали от костры, превращая волокна в кудель.

Как-то, будучи ещё малышами, мы с Венькой зашли в дом к Мишке Барону. В доме на киоте с фотографиями висел высушенный телячий хвост. Для чего он хранился, было не понятно. В шутку, или чтобы нас выпроводить, Мишка берёт в руки телячий хвост и приветливо говорит:
– Заходите, сейчас я вас на телушку переделаю.
Мы стремглав выскочили за дверь. После каждый раз при встрече он грозился переделать меня на телушку.

Прошли годы. Михаила я увидел в деревне, когда он приезжал из Ленинграда подышать родным воздухом. Выглядел он больным, ходил с палочкой, оброс бородой. Остановился в своём доме, его родных в живых уже не было, и время он проводил в компании Ивана Власовича. Меня он при встрече не признал, да и я его не узнал. После ухода Иван мне сказал, что это был Мишка Барон.

Петя Камай. Почему Камай, объяснить не могу. Отец его Семён Антонков носил фамилию Рыжков.  Пётр был младше меня на год. С детства, и повзрослев, он вместо буквы "р" произносил звук "л", поэтому в деревне ему дали ещё одно прозвище – Петя Лыло. Сестру его Анну звали Камаиха, или ласково – Камаюшка.

Во время школьных каникул, начиная с пятого класса, за моими сверстниками закреплялась лошадь. Поскольку наши родители работали в одной бригаде, мы с Петькой оказывались на одинаковой работе. Развозили навоз, бороновали поля после вспашки, возили на молотилку снопы ржи или ячменя, ездили на сенокос, грузили в телегу траву и возили её к силосной яме.

На участке около дома Семёна Антонкова установлено точило. Мы с отцом или мамой ходили туда поточить топоры. С начала мне поручалось вращать за рукоятку точильный камень и охлаждать его водой. После небольшого инструктажа я сам научился точить топоры, привлекая в помощники своих братьев.

Коля Кыфа. Было у него и другое имя – Ковка Уляхин, это опознавательное имя он имел от имени матери Ульяны. Прозвищем Кыфа Колю наградили в детстве. В деревне, если кошку надо было позвать, вместо известного кис-кис-кис, произносили: кыс-кыс-кыс. Вместо киса, киска, звучало кыса, кыска. Поскольку Коля в детстве вместо "с" произносил "ф", получалось – кыфа-кыфа. Когда я пошёл в первый класс, Коля учился уже во втором. Он умел читать и владел хорошим почерком. Помню, когда я выполнял домашнее задание по письму, выводя непослушным карандашом палочки, овалы и элементы заглавных букв, Коля учил меня овладевать искусством чистописания. Уроки не прошли даром, у меня сформировался неплохой почерк.

Санко Пено. До сих пор жив и здоров мой ровесник Рыжков Александр Васильевич. Гармонист от Бога, ни один семейный праздник не обходился без его гармошки. С юных лет он играл на беседках, игрищах, свадьбах,  всякого рода семейных пирушках. Гармошка у него была "венка". Венский строй отличается от хроматического лада, я как-то пытался поиграть на ней, да не тут-то было.

Необычными, почти курьёзными именами награждали односельчане своих собратьев. В деревне его зовут Санко Пено. Почему Пено? – никто в деревне, ни он сам не могут объяснить. Иногда его называют за глаза Санко Васьки Ванькина (отец Иван Васильевич). Брата его Ивана звали Ванька Васьки Ванькина.

Санко Мосей. В деревне жила семья Мосеевых (конечно это не фамилия). То ли деда Александра, то ли его отца звали Мосей, как его настоящее имя я не знаю. Предполагается, что это его прозвище. Возможно, он был верующим, в разговоре ссылался на ветхий завет и получил такое прозвище. К сыну тоже применили фамильную добавку – Мосей.
Мать Александра звали Мосеиха. Мать попала в тюрьму, её обличили в самогоноварении и осудили на год заключения.

Ещё при жизни Мосеихи, сын решил подрубить дом, то есть заменить нижние  венцы избы. При производстве работ из трухлявого бревна вывалился настоящий клад. Монеты и денежные купюры – от царских казначейских билетов до керенок. Деньги растащили по деревне, можно было увидеть в избах стены, оклеенные купюрами. Медные пятаки с профилем Петра Первого служили для нас битами при игре в деньги. У нас дома тоже был набор купюр и монет, но они как-то сами собой бесследно исчезли.

Санко Мосей был старше нас, он уже отслужил в армии и женился. От него я в отрочестве услышал припевку, которая почему-то врезалась в память навсегда. Примерно 1950 год, зима, сугробы. Санко Мосей, сильно выпивши, бредет с песнями по занесенному снегом Масловскому заулку. Вот одна из его песен, на мой взгляд, весьма оптимистическая для того времени:
Дальше солнца не угонят, х..м в землю не воткнут.
И в Сибире хлебом кормят, и в тюрьме е..ть дают!

Анна Бабуся. В Масловском заулке на отшибе стоял небольшой дом. В нём жила одинокая перезрелая девица по прозвищу Бабуся. Для возмужавших парней Анна была находкой, так или иначе, но слава о ней была нелестная. Все знали, что она принимала к себе парней без боязни прослыть неразборчивой в связях с мужиками, так что, некоторые деревенские парни от неё получали первый опыт общения с женским полом. Замуж она так и не вышла. Родившегося у Анны сына поименовали Коля Бабусин.

Катюха Огахина. В верхней части деревни жила Агафья с двумя дочерьми – Анной и Екатериной. Муж Агафьи не вернулся с войны. В детстве при катании на санках с горы на Катюху кто-то наехал, из-за полученной травмы она ковыляла по-утиному. С таким уродством для Екатерины не нашлось жениха, и она всю жизнь прожила в одиночестве. Тем не менее, Катюха родила троих детей. В мой очередной приезд в деревню к нам зашла Анна Огахина и рассказла:
– Катька¬-то почти не ходит, народила троих ребятишек, а теперь мне их приходится воспитывать.

Любкин Прим. В дом к вдове Любке пришёл в приемки кумбисерский житель Александр Шехурин. В деревне наградили его прозвищем Любкин Прим. У них родился сын, к имени его "прилепилась" семейная добавка Примов.

Санко Пикалей. Санко Грунькин мой троюродный брат. Отец его Василий Баёв не вернулся с войны, оставив сиротами троих детей. Груня Степановна, его мать, выпестовала и позволила им получить образование. Старший сын Анатолий какое-то время преподавал в школе. Я дружил с этой семьёй, благодаря тому, что Груня как родственница в молодости была дружна с моим отцом. Александр был моложе меня на пару лет. Навещая деда Степана, который временами жил в соседнем с нами доме, Санко наведывался и к нам.

Когда я с семьёй жил в Ленинграде, Санко отыскал меня в Новосаратовке. Думаю, он разведывал обстановку, как бы устроиться в Ленинграде. Через пару дней родственник неожиданно бесследно исчез, не оповестив нас с женой. Мы беспокоились от неизвестности пока не выяснилось, что Пикалей уехал в Мурманск. Больше мы с ним не встречались. Через многие годы он посетил в Вологде семью Вениамина. Как мне рассказала супруга Вени: Александр жил бобылём, делил с Васькой Грашкиным Настю Сербиянку и упивался спиртным до "чёртиков". Где он ныне, мне неизвестно.

Васька Грашкин. Мой ровесник и одноклассник по всей школьной десятилетке. Фамилия его семьи – Рыжковы. Отца я не знаю, так как он не вернулся с войны, имя матери стало ему опознавательной меткой. Старший брат проходил армейскую службу в Германии и привёз Василию добротные немецкие сапоги. Сапогами Васька очень гордился, демонстрировал их прочность, демонстрировал четырёхгранные шляпки многочисленных металлических шипов на подошвах сапог. В юности  мои сверстники обувью не могли похвастаться, поэтому Васькины сапоги для нас были предметом зависти.

Василий с ранних лет, как и я в каникулы работал в колхозе. Как-то при нехватке лошадей, за Василием закрепили быка. Бык был крупным, с мощными рогами, когда-то он выполнял обязанности по обеспечению приплода в колхозном стаде, но со временем его вытеснил молодой племенной бугай. Деревенские острословы тут же сочинили частушку:
Сердце болит, а под сердцем токает,
Васька Грашкин на быке ш;фером работает.

Мы часто вместе ходили пешком в Никольскую школу, за два с лишним часа ходьбы о многом можно было поговорить. Обсуждали перспективы дальнейшей жизни, делились сокровенными планами. Василий уехал из деревни в Мурманск, дружил там с Настей Сербиянкой. О его жизни я узнавал немного при встречах с Санком Пикалеем и Настей. Со школьных лет мы с ним больше не встречались.

Васька Шуровега. Мой ровесник Вася Шехурин был у матери один, отец, бросив семью, уехал в Архангельск, где служил на флоте. Как-то Вася, навестив отца, прибыл в деревню в форме моряка. На голове фуражка с кокардой или бескозырка с якорями на ленточках, брюки клёш, на плечах белая форменная рубашка с широким голубым   воротником. Мы, его товарищи, сгорали от зависти. В конце концов, Василий перебрался в Архангельск, и связь с ним прервалась.

Прозвище его произошло от изысканного блюда, называемого шуровега. В голодные времена народ был весьма изобретательным в приготовлении еды. Если намешать дежень из толокна и полить его сверху простоквашей, получается шуровега. У Васи на правой руке была метка – след от ожога.  Это мать, вытащив с огня сковороду, нечаянно угодила свежеиспечённым блином на руку Василия. Кожа на руке сварилась.

Санко Петушник. Петушник – прозвище, неизвестно откуда появившееся, хотя его звали и по-другому – Санко Натольков. Натольком звали на деревне его отца Анатолия. Александр был деревенским гармонистом и делил славу первого парня по деревне с Санком Пено и Ванькой Власковым.

Васька Кузя. В южном краю деревни на отшибе стояла кузница. Колхозным кузнецом там работал Васька Кузя. Его призвали в армию в конце войны. Он рассказывал, что попал раненным в плен и чуть не угодил в концлагерную салотопку – хорошо, что вовремя их освободили наши. В деревне к нему относились с настороженностью – мол, сам сдался в плен.

Отец поручал мне иногда принести из кузницы готовые поковки. Василий ковал подковы, лемеха для плугов, вилы, ухваты, оси для телеги, зубья для бороны, гвозди различного назначения – короче всё, что требовалось отковать из железа для колхозного или личного хозяйства. Васька Кузя попросил меня поработать с кузнечным мехом, и я с удовольствием качал рычаг, наблюдая, как под струёй воздуха разгораются угли и раскаляется железная заготовка. Пару раз мне было позволено стукнуть кувалдой по раскалённой железной пластине. Сам Василий отковал четырёхгранный стержень, поворачивая заготовку щипцами, потом поместил заготовку в оправку и ловко, одним ударом, сформовал шляпку гвоздя. Вытряхнув из оправки потемневший гвоздь на пол, попросил меня:
–  Брось-ка гвоздь в воду.
Я ухватился за гвоздь и с воплем отдёрнул руку. На пальцах остался след сожженной кожи. Кузя захохотал, видимо такая шутка у него была в обиходе. Урок, между прочим, считаю для себя весьма полезным.

Без прозвища. В деревне  большим уважением пользовались учителя. Я не помню, чтобы в деревне кто-либо называл их за глаза, кроме как по имени и отчеству. В память о моей деревенской школе назову их имена.

Учителя начальной школы: Нина Семёновна Рыжкова – моя первая учительница, Валентина Николаевна Баёва, Фаина Михайловна Баёва, Татьяна Артамоновна Сакулина. Директор школы Алексей Антипович Сакулин.

Учителя, направленные в школу с введением обязательного семилетнего образования: Валентина Александровна Нестерова, Зоя Александровна Игумнова, Валентина Павловна Андреева, Николай Васильевич Баёв, Николай Семёнович Коротаев.

С введением обязательного среднего образования появился новый директор школы – Анна Георгиевна, которая, обручившись с моим троюродным братом и полным моим тёзкой, получила фамилию Баёва. Говорят, Анне Георгиевне Н.С.Хрущёв лично вручал награду и звание "Заслуженного учителя СССР". Имён других учителей, позже направленных на работу в Кумбисерскую среднюю школу, я не знаю.


СЛЕДЫ НЕ СМЫТЫЕ ВРЕМЕНЕМ.

Берега, берега!
Вас на карте земли прочертила речная рука
От истока до устья – где прямо, где криво, где рвано.
Берега, берега...
Возле судеб людских пронеслась моей жизни река,
Отлучив от родного гнезда, унесла  к берегам океанов.

Взглянув на карту, бросается в глаза, как причудливо извиваются голубые линии русел рек. Как непредсказуемо они себя ведут, меняя направление вплоть до противоположного. Не трудно догадаться, что виноваты в том берега. Река, встречая на своем пути мягкий, нежный, податливый берег, плотно жмётся к нему, ласкает и огибает его, насыщая свои воды запахом трав и кустарников. При встрече с каменной твердью б;рега – река резко отталкивается от него, сердится, бурлит, устремляя свои воды прочь от неприветливого утёса.

Человек, шагающий по жизни среди соплеменников, сродни реке, текущей среди берегов. Как река собирает в себя воды ключей, ручейков, речек, притоков других рек и проливающихся на землю слёз из тяжёлых туч, так и моя жизнь на всём её протяжении обогащалась опытом, знаниями, энергией и результатами переживаний тех людей, с которыми сводила меня судьба. Как река, соприкасаясь с берегами, несёт на себе след доброжелательной или жёсткой их сути, так и человек несёт на себе следы соприкосновения с окружающими его людьми.

Мне повезло встречаться с людьми разного статуса удачи: от академика до рабочего, от заместителя министра до рядового труженика, не обременённого должностями, от героя социалистического труда и ветерана войны до простого человека без наград и званий.

Часть из них упоминается в других главах повествования. Поскольку трудно перечислить всех поимённо, здесь я рассчитываю отметить только особо запомнившиеся и, на первый взгляд, незначительные фрагменты нашего общения. Значение этих встреч бывает не менее важно, ибо такие мимолётные встречи иногда оставляют в памяти не смываемый временем след.
*
Вечерняя репетиция драмкружка. Ольга Николаевна Красикова, классный руководитель в десятом классе:
– Всё у тебя будет хорошо, вот увидишь. Ты хороший человек.
*
Директор ГТУ № 5. Щукин, перед защитой дипломного проекта, после моего возвращения из Вологды с экзаменационной сессии за первый курс ВЗЛТИ:
– Почему без разрешения покинул практику?
–   Я получил вызов на экзамены в институт. Пришлось из Никольска ехать сразу в Вологду, в Устюг было не по пути.
–  Ты не имеешь права учиться одновременно в двух учебных заведениях!
*
Завод КПД. Кириши. Мы испытывали дефицит в кабельной продукции, я обратился  к начальнику участка завода "Большевик" В.И. Кудрявцеву. На участке, где я раньше работал, можно было подобрать некондиционные обрезки кабелей:
–  Я могу загрузить целую машину кабелей и проводов, но не берусь вывезти  её за ворота. Оборонный завод, сам понимаешь. Попробуй решить через  райком комсомола.
Секретарю райкома пришлось рассказать о городе-спутнике Ленинграда, о нуждах Всесоюзной ударной комсомольско-молодёжной стройки, о возможности совершить благородное содействие. Было согласное кивание головой и обещание содействовать. Но, увы, дальше дело не двинулось. Результат – осознание моей наивности.
*
В Сочи я приобрёл курсовку на лечение. Жильё некомфортное, в частном секторе. Лечащий врач по фамилии Зд;рова сказала, что для успешного лечения нужны амбулаторные условия:
– Вы правильно приехали на мацесту, эта вода способна устранить дремлющую инфекцию в церебральной жидкости. Обратитесь к директору пансионата "Светлана", можете сослаться на меня.  Директор пошёл мне на встречу, выселив с волчьим билетом пациента, увлекающегося спиртным.
В последующие приезды в Сочи так комфортно устроиться больше ни разу не удавалось.
*
ЦАМ АН МССР. Начальник  отдела Бородин Иван Николаевич:
–  Мне очень повезло с работой. Моя работа совпадает с моим хобби.
*
ЦАМ АН МССР. Руководитель группы Юрий Тон:
– Влажность почвы, трактуется как разность уровней влажности в контрольных точках. Подобно действию разности электрических потенциалов на электрический ток, влага продвигается в почве от высокой влажности к низкой. Воздух обладает в этом случае наиболее низкой влажностью.  Здесь уместно применять закон Ома.
*
ОАО "Вологдаэнерго". Начальник ЦСРЗА Шацков Юрий Львович. Отмечаем в рабочем коллективе его восьмидесятилетие. На вопрос, что больше всего запомнилось из детства и юности:
–  Больше всего запомнилось, что я был голоден, и всегда хотелось "жрать".
*
ОИЯИ, город Дубна. Флёров Георгий Николаевич, академик, директор Лаборатории ядерных реакций в своём кабинете, угощая нас чаем с брусничным вареньем, похвастался:
–   Бруснику мы выращиваем на своих участках. Но моё варенье вкуснее, чем у академика Боголюбова.
*
АН МССР. Зеликовский, директор Центра автоматизации и метрологии. Любил удивлять оригинальными хохмочками:
– Тише будешь – дальше едешь.
– Никогда не спрашивай привратника, можно ли зайти в гостиницу. Если нельзя, он тебя и так остановит.
*
Киришская ГРЭС. Зисканд Григорий Аркадьевич, зам. главного инженера, когда я при обращении к нему запутался между именем и отчеством, отреагировал так:
– Не смущайся. Как ни назовёшь меня – всё равно будет неверно.
*
Завод КПД. Кириши. Лебедев Василий Владимирович. Я сообщил ему, что компрессор нельзя запустить, так как у него вышел из строя пусковой контактор. На что я услышал возмущение:
–  Какой контактор? Вот у нас в Бокситогорске на компрессорах никаких контакторов не было. Две кнопки: пуск и стоп – и всё!
*
Завод КПД. Захарьев Евгений Иванович, главный инженер. После посещения в Ленинграде доктора, рекламирующего освобождение от лысины:
–  Пришёл я к нему на приём и вижу – доктор-то сам лысый. Ну, думаю, если уж он себе не может вырастить волосы, то мне у него делать нечего. Повернулся и вышел.
*
Завод КПД. Кириши. Евтушенко Константин Васильевич, электромонтёр, подполковник в отставке, мой подчинённый. Когда я защитил дипломный проект на тройку и вернулся на работу после отпуска, сильно расстроенный неудачей, первым поздравлял меня Евтушенко:
–  Получил диплом? Поздравляю!
–  Спасибо, только оценка не очень ...
–  Не важно, ты имеешь диплом инженера. А об оценке ни кому не докладывай. Увидишь, пройдёт время, на твою оценку никто и смотреть не будет.
*
 ЦК КПСС. Инструктор ЦК тов. Нехорошев на инструктаже с полусотней советских специалистов, отъезжающих в Ирак и Сирию повествует о вреде пьянства:
– Среди наших специалистов распространяется самогоноварение в странах, где спиртное считается антирелигиозным... Ведь до чего исхитряются наши специалисты, чтобы получить самогон. Кастрюлю с бурдой ставят на газовую плиту, свурху пристраивают тазик с холодной водой и со дна капает самогон!
После окончания контракта я снова обязан был посетить тов. Нехорошева, и первый вопрос меня снова поразил:
–  Вы занимались самогоноварением? Говорят, там у вас в Насирии даже руководитель контракта Косарев гнал самогон.
*
ТЭС "Насирия". Ирак. Представитель торгпредства из Багдада. Молодой товарищ, поработавший пару месяцев в Насирии  и переброшенный по блату в торгпредство, упиваясь свалившейся на него властью:
–  Дармоеды. Жалуетесь на качество питьевой воды! Видите ли, фильтры вам подавай. А знаете, что фильтр стоит девятьсот долларов. Стране валюта нужна!
*
Ирак. ТЭС "Насирия". Айзек Соричу Слеу, местный шеф ЭТЛ. В конце моего пребывания уговаривал меня остаться поработать ещё год. Я объяснял, что у меня есть причины для отъезда:
–  Не беспокойся, на моё место пришлют инженера, специалиста по релейной защите.
–  Но, мистер Баев. Есть инженер и инженер!
Честно говоря, я до сих пор удивляюсь – как мог так метко и, по сути, выразиться русским языком арабский специалист.
*
Ирак. ТЭС "Насирия". Владимир Карачун. Инженер из города Горловки:
–  Не делай плохо. Делай хорошо! Плохо, оно само получится.
Аналогичный афоризм я слышал со ссылкой на чью-то мудрость, приведу его смысл: "Делаешь дело медленно – делаешь один раз, делаешь быстро – делаешь два раза".
*
ТЭС "Насирия". Ирак. Наше руководство перенесло союзную традицию социалистического соревнования в условия Ирака. Однажды в лабораторию заходит иракский офицер безопасности. Увидел висящий на гвоздике вымпел победителя соревнования с профилем В.И.Ленина:
– Что это такое? Чей портрет?
– Это один из руководителей нашего государства.
– Уберите! Мы знаем только вашего президента Андропова.
*
Внучка Саша в детстве. Плачет горькими слезами, на вопрос бабушки Гали:
– Сашенька, почему плачешь?
– Не знаю. Пореветь охота...   
*
Кириши. Лыжные соревнования, дистанция десять километров. В середине пути догоняет меня сзади Александр Безруков, кандидат в мастера спорта:
– Лыжню!
Как третьеразрядный лыжник уступаю по правилам лыжню, и устремляюсь за ним следом, пытаясь не отставать.
– Толя, не гонись. Сдохнешь!
До сих пор приходится учитывать ценный совет товарища по жизни.
*
Перестройка. Кишинёвская ТЭЦ-2. Лектор из Прибалтики преподавал основы управления. Маша Грабовенко, инженер:
– Так ведь перестройка.
– А что такое перестройка?
– Ну, когда …
– По теории систем: если существует устойчивая система, то чтобы перестроить её в другую устойчивую систему, старую необходимо разрушить. Возьмём глыбу льда – это устойчивая система. Требуется превратить глыбу в куб льда – в устойчивую систему другой формы. Есть два пути разрушить старую форму – разбить глыбу или растопить её. Первый путь быстрый – ломка глыбы и придание формы куба, второй – медленный без потрясений – превращение глыбы в воду и заморозка в новой форме. Вот два пути перестройки – выбирайте на ваш вкус,  думайте, какие проблемы возникнут в перестройку.
*
Кишинёв. В новогоднюю ночь Дед Мороз в сопровождении пяти – шести персонажей  посещает коллег энергетиков в новогоднюю ночь. В дверях квартиры появляется главный персонаж, мне совершенно не знакомый. Снегурочку изображает В.Слюсаренко – в короткой юбчонке, с посиневшими от холода обнажёнными ногами. В.Гуцу с мешком подарков изображает ряженого шута. Мы с женой наливаем всем по стопочке. Дед Мороз громким басом поздравляет нас с Новым годом, и прежде чем вручить подарки, уточняет:
– А где Вы работаете?
– Да… на ТЭЦ-2, конечно, – отвечаю в недоумении.
Кругом знакомые коллеги по работе, а кто Дед Мороз не могу узнать. Голос мне  совершенно не знаком.  Жена тоже стоит в растерянности. Компания, видя нашу растерянность, не подает виду.
– А…, это где высокая труба и низенькая зарплата? Ну, тогда с Новым Годом! – приподняв бороду, залпом опрокидывает в рот содержимое стопки. Только после праздников удалось выяснить – кто исполнял роль Деда Мороза.
*
Та же поздравляющая и порядком наугощавшаяся компания отправилась в соседнюю девятиэтажку. Набились в лифт под завязку:
– Не шевелитесь, а то лифт перегружен.
Кто-то предложил в шутку проверить защиту от перегруза и, приподнявшись на носках, резко опустился. Лифт застрял между четвёртым и пятым этажом! И всё бы ничего, но у Вити Гуцу от разнообразия закусок и выпивки  возникли проблемы в животе. В тесном переполненном лифте

Витя создал невыносимую атмосферу. Сердобольные жильцы дома, сочувствуя, пытались угощать пленников через дверь лифта и вызвали аварийную службу. Через полчаса появился дежурный специалист и отправил лифт на девятый этаж. Вырвавшись на свободу, вся компания спаслась от гнева дежурного в одной из квартир, благо дом был заселён энергетиками. Дедом Морозом тогда работал В.С.Плешкан.
*
Первое время на ТЭЦ-2 не было помещения для проведения собраний, и мы все ходили пешком на ТЭЦ-1. После собрания среди "офицерской" компании ТЭЦ-2 укоренился обычай – посещать "ТЭЦ-3". Так мы именовали не большое кафе на улице В-Водской, оно располагалось на пути домой. Угощались пивом, обсуждали рабочие и бытовые проблемы. Со временем пиво просило выхода. Поскольку до туалета надо было идти на другую сторону парка, обычно прятались за ближайший угол кафе. И меня не миновала чаша сия. Только пристроился за углом – тут как тут милиционер! После непродолжительной беседы я заплатил штраф, получив квитанцию в виде троллейбусного билета с указанием суммы в три рубля.
Подсев за стол к коллегам, рассказываю о своём злоключении, коллеги сочувственно поддакивают. В.Плешкан, старший среди нас по рангу:
–   Ну-ка, дай сюда квитанцию.
–   Зачем?
– Завтра предъявлю в бухгалтерию, оплатят как непредвиденные расходы, – все гогочут.
Утром в коридоре офиса на доске объявлений появляется "Боевой листок" с  карикатурами и пятью приклеенными квитанциями по три рубля. Внизу надпись: "Узнай самого себя!" Было не обидно – в братской могиле всегда приятнее, чем в одиночку.
*
Е.И.Литвинов. Главный инженер ТЭЦ-2 рассказывает:
Однажды пришлось провожать домой директора Кишинёвских электросетей. Назовём его NN. Человек плохо переносил спиртное, быстро пьянел, причём до состояния «лыка не вяжет».
Я знал, что он живёт в одном из высоток на Рышкановке, там же где наш Генеральный, но в каком доме, не знал. Выходим из такси, к какому дому идти не известно. NN стоит, куда идти не может сказать. Тогда я говорю:
– Вперед!
NN на миг приоткрывает глаза и идёт к первой высотке. Завожу его в лифт, на какой этаж подниматься – не знаю.
– Вперёд!
Нажимает кнопку шестого этажа. На этаже три квартиры. Куда звонить, а вдруг нарвёмся на Генерала?
– Вперёд!
NN подходит к средней двери. Звоню, открывается дверь, и оттуда:
–  Ах ты, скотина! Опять нажрался …
Я понял, что доставил груз по назначению, и ретировался восвояси.
*
1983 год. В отпуске из Ирака, прогуливаюсь в парке около гостиниц ВДНХ, присел на скамейку. Подсаживается пожилая женщина:
–   Андропов-то всё-таки её не принял!
–   Простите, кого?
– Да, Саманту Смит. Она писала ему письмо и приехала. А он не принял.
Так я узнал о визите девочки-миротворца из США. Также до меня дошло, что советские специалисты в Ираке были вне информационного пространства СССР. Телепередачи только местные, радиоприем наших станций был затруднён – в общем, полная информационная изоляция.
*
Ленинград. СЗПИ, защита дипломного проекта. Руководитель проекта, после защиты, когда я чуть не завалил защиту:
– Вы не правильно себя вели во время доклада по проекту. Во-первых, отклонились  от согласованного со мной изложения, потеряли время. В результате Вас прервали из-за превышения лимита времени. Далее, Вы размахивали указкой в сторону комиссии. Ещё, вместо того, чтобы просто согласиться с замечаниями рецензентов, Вы говорили: с замечаниями согласен, и я их устранил. После рецензии ничего исправлять в дипломном проекте нельзя.
*
Кишинёв. Секретарь ЦК КПМ тов. Петрик (в бытность правления Бодюла И.И.). На встрече с партийным активом МССР (и я оказался среди этого актива). Записка из зала: "Скажите, когда в Кишинёве в магазинах появится мясо?" Отвечает:
– Мясо в Кишинёве в магазинах есть!
– Да, но..., – оживление и смешок в зале.
– Повторяю! Мясо в Кишинёве есть!
*
Кишинёв. Конец 70-х годов. Объединённая ТЭЦ. На партсобрании исключают из КПСС двоих работников ТЭЦ-1, оформляющих выезд в Израиль. Не помню их имён, но один из них инженер по технике безопасности, другой старший мастер цеха тепловой автоматики. Крики из зала:
– Пусть расскажут, почему они уезжают в недружественную капстрану?
– Чего их допрашивать? Пусть катятся, куда хотят!
Виновники сидели, не проронив ни слова. Из КПСС их исключили.
*
Кишинёв. Конец 70-х годов. ТЭЦ-2. На работу по протекции начальника цеха З.М.Роллера в ЭТЛ оформился электромонтёром Ефим Горешник. Образование незаконченное высшее. В последствии выяснилось: Фиму исключили из комсомола и из Кишинёвского политеха. Причина: поданное заявление на выезд в Израиль.
*
Кишинёв. Университет марксизма-ленинизма ЦК КПМ. 1980 год. Профессор Энгельгард, преподавал международные отношения и внешнюю политику СССР:
– Настоящая причина ввода наших войск в Афганистан: упредить угрозу американского вторжения. Если на горной гряде Гиндукуша США установят ракеты среднего действия, то под прицелом окажутся важные промышленные объекты нашей страны.
Такое откровение произвело на меня сильное впечатление, так как оно отличалось от официальной информации, типа интернационального долга, помощи афганскому народу в строительстве социализма и т.п.
*
Кишинёв. Университет марксизма-ленинизма ЦК КПМ.  1981 год. Преподаватель, заведующий  отделом ЦК, преподавал актуальные проблемы КПСС. Раньше мы с ним встречались в общей дружеской компании у директора ТЭЦ-2. Вопрос, который он сформулировал для меня на зачёте, явно не имел ответа среди партийных функционеров:
– В нашей стране существуют два класса: рабочие и крестьяне. Как Вы считаете, к какому классу нужно относить работников совхозов? Они же за работу получают деньги как рабочие, а выполняют крестьянскую работу.
– Да, проблема действительно есть, но только для статистического учёта.
*
Ирак. Насирия. Посёлок советских специалистов. В.Лужин, секретарь профкома (фактически секретарь парткома). Он был переброшен к нам из Ирана, и распространяться об этом нам запрещалось. Лужин был ярым противником самогоноварения и практиковал обходы по посёлку с целью выявления самогонщиков.
В посёлке ребята подкармливали двух собак-дворняжек.  Клички им были присвоены по названиям иракских денежных знаков: Динар и Филс. Почему-то так получилось, что Динар не давал проходу Лужину – всегда его облает и угрожающе рычит, преграждая путь. Когда мы ждали рабочий автобус, собаки всегда крутились около нас. Однажды на шее Динара появилась медаль, изготовленная из круглой кабельной бирки с надписью  "За верность!".  Говорят, Динар заслужил награду, не подпустив партийного функционера к изготовителям девяностоградусного "зелёного змия".
*
Ирак. ТЭС Насирия. По рассказу старожила.
В период строительства ТЭС местное руководство Ирака обязывало привлекать к работам  на стройке арабское население. Естественно возникали дружеские отношения, переходившие в сферу: ты меня уважаешь? Перед отъездом в Союз товарищ решил получить дополнительный доход, продав иракцу самогонный аппарат. Инструктаж пользователю был проведен устно, аппарат передан, динары получены, специалист отбыл на родину. Всё предельно просто – сахар и вода иракские, дрожжи французские, технология русская – на выходе продукт под названием технопром.

Через неделю новоиспечённый самогонщик с возмущением приходит к руководителю строительного контракта:
–  Ваш человек меня обманул. Я купил у него аппарат, всё смешал, как он говорил, нагревал на газовой плите, а вместо технопрома  капает вода. Верните мне деньги.

Руководитель опешил – пахнет международным конфликтом, надо выкручиваться:
– А сколько времени раствор настаивался?
– Зачем настаиваться? Он мне об этом ни чего не говорил.
– Надо поставить раствор под гидрозатвор и выдержать двадцать один день для брожения. Если не получится, приходи ¬– я верну деньги.
Международного скандала удалось избежать!
*
Город Насирия. Не далеко от места стоянки нашего автобуса. Прохожу мимо открытых ворот забора, окружавшего жилой дом. Во дворе сидят на земле подросток и маленькая девочка, подросток обращается ко мне:
– Мадам лязем? – что означает: не нужна ли женщина?
– Мулязем! –  не нужна.
*
Ирак. ТЭС Насирия. Джафару, нашему иракскому коллеге, перед отправкой на фронт разрешили навестить родителей в другом городе. Зима, довольно холодно, а у него только летняя одежонка. По приезду мы разговорились о поездке:
– В поезде, наверное, отопление работает?
– Нет, не включают тепло. Нельзя – война.
– Как же ты ехал в босоножках, холодно же босиком?
– Ноги – ерунда, не мёрзнут, вот голове холодно. Но, я спрятал голову под куртку и всю ночь спал.
*
Ирак. Аэропорт "Саддам". Таможенный контроль. Молодой специалист с большим стерео магнитофоном под мышкой, на радостях по случаю завершения контракта сильно шатающийся, пытается пройти через таможенную кабину.
Офицер даёт понять, что магнитофон не подлежит вывозу. В то время сложную технику было запрещено вывозить из страны, считалось равноценным вывозу валюты. Мы об этом были предупреждены. Но наш коллега упорно пытался проникнуть через таможню, поочерёдно и неоднократно как слепой котёнок, сильно пошатываясь и не обращая внимания на останавливающих его офицеров, тыкался в турникеты.
Время регистрации уже заканчивалось, офицеры не выдержали настырности пьяного русского, и старший из офицеров безысходным жестом пропустил советского пассажира с магнитофоном в зал вылета.
*
Ирак. Насирия. Посёлок советских специалистов. Ко мне обратился N.Мхитарян, водитель со строительного контракта:
– Нет ли у вас работы какой-нибудь? Контракт заканчивается, меня отправляют домой.
Мне было известно, что у него большая семья  в Армении – отец девяти детей. Желание было понятно: продлить пребывание, чтобы заработать деньги. Поинтересовался:
–  А что Вы умеете? У нас в лаборатории специалисты с высшим или специальным техническим образованием.
– Мне бы что-нибудь попроще. Где ни будь кнопки нажимать.
Через некоторое время он работал в посёлке на верёвке – на проходной нажимал кнопки электропривода шлагбаума.
*
Алжир. ТЭС "Жижель". Тишакин Владимир Васильевич, начальник электроцеха. Домашняя вечеринка в узком кругу коллег, по случаю окончания его контракта. Чувствовалось его желание загладить какую-то вину передо мной:
– Извини, что я встретил тебя по прибытию настороженно. Дело в том, что мы ждали другого человека из Украины. А тут появляется неожиданно совсем незнакомый специалист. Пойми правильно моё состояние.
 В тот вечер мы обменялись домашними адресами.
*
Алжир. ТЭС "Жижель". Спустя пару месяцев после прибытия, знакомство с прорабом электромонтажников из Украины            А.Науменко. Разговор шёл о проблемах возникших после монтажа вторичной коммутации в ячейках 6 Кв и 0,4 Кв. Науменко:
– Ты скажи об этом начальнику участка.
– Но я эксплуатационник, а ты ему лучше объяснишь как специалист по монтажу.
– Эксплуатационник..., зато опыт так и прёт!
Вскоре коллега отправлялся на родину, мы едва с ним были знакомы, но он единственный из малознакомых специалистов, кто дал мне свой домашний адрес. Я понял, когда вливаешься в новый коллектив к тебе повышенное внимание, и встречают тебя не по одёжке и не по уму, а скорее по проявлению накопленного опыта.
*
2009 год. И.П.Костецкий, начальник ЦСРЗА Молдэнерго по телефону:
– А мы Вас не давно вспоминали на совещании.
– Ругали за что-то?
– Напротив. Зам. главного инженера ТЭЦ-2 Мининков А.Я., аргументируя необходимость усиления диспетчерского персонала, сослался на Вас. Сказал, даже Баев, будучи начальником электроцеха, признался, что он не смог бы работать начальником смены.
Приятно узнать, что через пятнадцать лет после моего отъезда из Кишинёва бывший подчинённый использовал моё имя как аргумент перед руководством Молдэнерго.
*
2002 год. Кривяцкое. Санко Пено, на вопрос о судьбе моего ровесника и однокласника:
– Уехал на чужую сторону, да там и умер.
Что в его понимании было чужой стороной, я не уточнял. Александр окончил нашу семилетку, остался жить и работать в родной деревне. Где проходит его граница родной стороны, и где начинается чужая сторона – можно только предполагать.
Он же:
–  Ездив я в Вологду к племяннику. Захотелось попить воды. Налив стакан из крана, пивнув. Фу! Тут  же и выплюнув. До чего же вода из крана душная и неукусная, то ли в нашем колодце!
Он же. После свадьбы моей племянницы я остановился переночевать у него. Раньше в деревнях существовал обычай на праздничном застолье – закуской угощал только подающий пиво, самостоятельно никто закуску со стола не брал.
Удивлённо:
      – Вот гости собрались! Сами берут закуску со стола, будто есть сюда пришли.
*
2007 год. Никольская средняя школа №1. Встреча выпускников 1957 года. Н.В.Рыжков, одноклассник, секретарь РК КПРФ:
–  Все мы достойно жили и трудились эти пятьдесят лет. Мы достойные люди нашей родины, я скажу – советские люди!
*
Никольск. Бабушка Дуня (бабушка Гали):
–  Дочка – всю жизнь для матери остается дочкой. А сын что? – прощай мати с сисей, здравствуй жена с писей.
 
ДРЕВО ПОЗНАНИЯ.
И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
                Первая книга Моисеева. Глава 2, стих 9.

Картина моего путешествия по берегам жизни будет не полной, если умолчать о романтических встречах с представителями прекрасной половины человечества.

Я благодарен Всевышнему, что Он предопределил своим провидением пересечься судьбам нескольких женщин с моей линией судьбы. Пусть, на коротком отрезке жизненного пути. И уж если нам не удалось насытиться райскими плодами, то хотя бы посчастливилось укрыться в тени дерева познания, и посидеть на пне срубленного древа вечной жизни.

Кто-то скажет, что это аморально, что это измена. Я не согласен, ибо в моей памяти до сих пор медленно тлеют, не угасая, тёплые угольки воспоминаний о романтических приключениях, обогревая в зябкие времена жизни и лаская прохладным бризом в горячие и торопливые дни. Тем, кто меня вспоминает, повторю лишь чьи-то слова из стихотворения о Пушкине, где последняя строка звучит так: "... И в тайный список обольщений её навечно записал".
Наверное, не зря Бог произрастил в райских кущах два дерева, не будь того – человек не заселил бы нашу грешную Землю.