Только эхо

«Славик, ведь у тебя кроме Рерихов ничего нет».
Глас народа

        Славик пригласил всех своих друзей к себе домой поздно ночью, чтобы кино веселое глядеть, кино про то, как умирает бабка в своей комнатке. Да, он им предложил смотреть тот самый фильм, где умирает бабка в своей комнатке, где старые платья в шкафу, милые бусы в ящиках, радужные картины на стенах, плакаты героев постмодерна в коридоре висят прямо у зеркала. Он нашел на сайте нужный фильм и теперь на экране крупным планом были видны личинки, что копошились в ее глазницах темных. Они жутко ползали по ее телу, а Славик дико испугался, закричал и убежал в ванную комнату громко плакать, а никто не стал его утешать из друзей, ведь всем было плевать на его страхи и капризы, фобии и видения. На кафельном полу мужик плакал до самого утра, а после взял бритву и стал брить бороду, а после ножницами остриг себе волосы, побрил и голову. Когда вернулся в комнату, то на его диване лежала та самая бабка из фильма, но теперь она улыбалась, а личинки из ее глаз расползлись по всей комнате. От бабки исходило лишь тихое эхо, и, казалось, что бабка шепчет о том, что ее тело не есть она. Он видит меня, он не сильно боится меня, решила старуха, он влюблен в меня. И вдруг старуха открывает глаза и тихо-тихо подзывает пальчиком Славика.
- Дитя моя, подойти ко мне, смелее, мой принц, возьми меня за руку, я хочу кое-что тебе сказать и передать один дар, ну же, смелее, не бойся меня, какого черт ты медлишь, болван! Не обижу ведь, пойми меня: я дам тебе урок на всю твою оставшуюся жизнь. Получи от меня поцелуй смерти, давай же, ближе, не томи меня, идиот! – слышит мужик эхо ее черствого голоса, которым вдруг наполнилась вся комнатушка, аж лампа вспыхнула на столе и перегорела, а свечи, что стояли у окна сами зажглись и также как и лампы потухли.
    Славик же, дрожа от ужаса, подходит к старухе и кладет свою ладонь в ее левую руку, которая была темной, и в этот миг Славик ощущает себя лежащим на диване на том же самом месте, где лежала только что старуха, а старухи уж и след простыл, словно бы никакой старухи и не было никогда.
- Эй, вернись! – лишь смог прокричать ей Славик, но тишина в ответ лишь напала на него и смела с пути его мысли о том, что он станет снова тем же самым мужчиной.
      Славик же уже не может и пошевелиться, он словно восковой куклой стал, кажется, что потолок придавил его навеки, может быть, он уснул, но не может никак проснуться, но вдруг он ощущает под собою что-то мягкое, он достает котенка, да, он, к своему ужасу, раздавил случайно котенка: котенок едва дышит, вот-вот умрет, того котенка ему дала его девушка в знак союза, но теперь союза не будет, все кончено, он уже не будет с нею никогда вместе.
       Славик или же то, что осталось от мужика под именем Славик, молча, с тоской в сердце, кладет мертвого котенка себе на грудь и смотрит на то, как он стремительно становится белесым, а был ведь рыжим, но ему уже все равно, что будет дальше, ибо он уже не будет в мире привычном жить, теперь все рухнуло для него, а его родители к обеду зашли в комнату сынка и дико поразились тому, что вместо их сынка на диване лежит беззубая старуха, а на груди ее мертвый котенок спит или умер. Бродить ему по миру снов своих и воспоминания его манят лишь, ибо хорошее дело есть память.
       Славик же не может сдержать своих слез, но ведь зачем плакать, если ты уже вне неба и земли? Но все-таки он плачет в панике, ибо ему хочется свободы и любви, но вместо этого, он вынужден лежать на диване день и ночь. Ему жаль котенка, а себя жаль еще больше, но девушка его уже не будет с ним, а ему ведь и ее очень жаль, а еще ему жаль что это не сон, что просто сны бывают разными, но этот сон так силен, что нет сил у него проснуться и выбраться наружу, на остров благоразумия так сказать, теперь же все кончено, прошлое не вернешь, остается лишь созерцать бредовую реальность, в которую его втянула жуткая старуха.
       Неожиданно состарившись, Славик открыл для себя, что на свете нет ничего плохого, что все, чтобы не случилось, все к лучшему. Он вспоминал, как до этого жуткого случая он бродил ночью с другом Костиком по берегу моря. Они купались в прохладной водичке, прыгали в воду с холодных скал, бегали по влажному песку, смотрели на звезды, занимались любовью, а потом Костик сказал ему о том, что его мать сошла с ума и в детстве рычала на него и его сестру, бросалась с ножиком на них, спивалась на глазах, мучила животных и детей, проказничала как могла, жуткая баба была. Ему думалось, что вот мать Костика и была той старухой, что забрала его молодость, а он, как олух, сам дал ей свою руку, можно ведь было и не давать, но он дал, видимо, глупый что ли он такой уродился, жаждет чудес, но не понимает, куда ведет его сновидение, куда скачет его конь вороной, на кладбище или в огонь, а вот сны сложные и бездонные пошли, так что мужик и сам не рад, что родился на свет.
       Славик вдруг четко теперь понял, что Костик тот, кто ему нужен, дабы зачать новый мир с ним вместе. Костик был ему так приятен тем, что он тоже сумасшедший, как и он, но мало ли кто из вас может быть застрахован от сумы и тюрьмы. Он обнял его юное тело, облизал соленые губы, провел пальцем по его соскам, стукнул камешком по камешку и усмехнулся, а после громогласно сказал, что чувствует его силу, может быть, это начало нового витка сновидений, - кто знает, а может быть, они славную пару составят, но для этого ему надо оставить свою девушку, что мешает ему жить, а потому он и жаждет помощи из потустороннего мира. Он предложил ему идти к нему домой, чтобы провести остаток ночи вместе, на что друг дал согласие и они легко провели время без всяких помех и указаний со стороны родителей Славика, ибо в его постели они не стеснялись делать друг с другом все, что взбредет в голову, даже самые заветные желание были утолены, так что, друзья под утро чувствовали огромную бодрость и прилив сил.
         Они шли по темным улицам к дому, а в одном дворе они решили покататься на качели, которые стояли себе без всякого дела в пустом дворе, казалось, что тут им и пировать свою победу над миром людей, но им было странно ощущать свою битву в этом сновидении, но чтобы прогнать страх, они сели на качели, взлетали почти до неба, прыгали с небес на землю и снова повторялось все тоже самое раз за разом. Смеялись от ощущения безумия, что кипело внутри, но пытливые умы их не давали им расслабиться. Потом залезли в песочницу и легли на песок, они смотрели на звезды, журчали друг другу признания в любви. Славик стал шептать свои откровения Костику на ушко. Он говорил, что не любит отца, что отец его бил в детстве, что ей нужен настоящий отец, но где его взять. Костик же серьезно молчал, обдумывая в самых тонких подробностях их будущую жизнь.
- Костик, а ты знаешь, что в моей комнате бегают мыши, тебя это не смущает? – спросил вдруг его Славик. – Ты боишься мышей? Я же плюю на мышей, кто они мне?
- Абсолютно не смущает, - славно ответил Костик, - что могут плохого сделать мыши?
- Просто спросил, - холодно ответил Славик,  – к черту всех мышей, ведь мыши нас не интересуют совсем, мы малыши, проказники, драчливы, продолжаем путь в свой сон.
- Милый, как же ты верно мыслишь, – стонал от радости дружок, - вот именно, ну что они могут сделать плохого?
- Вот-вот, ну побегают по столу себе, по кровати, по одеялу и только, и всего, а шума сколько люди подымут, мама дорогая, как они страшатся жути! Мыши тоже божьи создания, а потому их нельзя убивать – пусть живут себе дальше у меня в комнате, пусть пищат целыми ночами и бегают везде. Мыши себе тихонечко по комнате пробегают, я улетаю, я улетаю от тебя, милый, даже во сне я вижу мышиный  хвостик. Я просто таю, когда вижу, как мыши бегают по потолку и смотрят своими красными от крови глазами мне в лицо. Я таю, таю, таю, словно снеговик на солнце, мышиный взгляд так манит, манит, а я возьму и я закрою шторы, чтобы солнце не светило в комнату, я закрою свой рот и буду молчать. Я все слова забуду. Я буду скакать по холмам твоих сновидений, Костик, позволь мне увлечь тебя в свою страну безумия, мы пройдемся по хребтам полнолуния, услышим, как поют свои песни глубоководные рыбы, а внутри этих рыб сидят люди и разгадывают кроссворды, зажав сигарету в зубах, надвинув панаму на самый нос. Внутри рыб горят фонари и светит солнце, там точно такой же мир, как и здесь, ведь ничего нового под солнцем нету и не было и я знаю это, ты знаешь это, мы просто молодцы. Лодка стоит у берега реки, что течет на восток, прыгнем же в лодку, умчимся отсюда. Почему-то мне кажется, что ты не испугаешь моих мышей. Их сотни. Они живут под диваном и в шкафу. Лодка скользит по изумрудной глади реки, попугаи за нами летят, мы откроем в джунглях свои веки, дабы видеть стаи орлят. Отец хотел вызывать службу, чтобы они потравили мышей, но я взял нож и сказал, что только через мой труп. Отец знает, что я не шучу в таких случаях и от греха подальше решил, что будь как будет. Мама тогда стала приглашать бродячих кошек в мою комнату. Стая орлят нас окружила, нам надавила на веки весна, мы узнали сладости Нила, затонули все якоря. Когда я шел куда-нибудь гулять, то она их запустит и когда я прихожу, то вижу кучу тушек по углам, я кричу от боли на весь дом и соседи вызывают милицию, а я им говорю, что кто-то пустил в мою комнату кошек, тогда мама не выдерживает и говорит, что это она пустила кошек. Я тогда хватаюсь за топор и говорю, что отрублю себе голову, если она еще раз позволит себе такую дерзость. Родители обещают, что больше не будут трогать моих мышей. Костик, милый, ведь кроме этих мышей у меня никого больше нет. А каждой мыши дал имя. Каждой мышки шью платье и брючки, костюмчик, плащ, чтобы они тоже могли друг перед другом форсить. Я им домик строю из тряпочек и лоскутиков. Им там так хорошо. Когда я засыпаю, то они забираются ко мне на диван под одеяло и спят на подушке или в ногах. Я рассказываю им сказки. Они слушают внимательно. Когда я уже сплю, то они пищат, чтобы я снова говорил им сказки. Такая вот проза жизни у меня, Костик, видишь, как все здорово у меня складывается. Как-то я шел по городу и меня окликнула барышня, она говорила, что мне надо верить в бога, что только бог меня спасет от мира земного. Я предложил ей зайти ко мне и обсудить этот вопрос более детально. Едва она зайдя в мою комнату, она дико завыла, увидев, как по шкафу бегают мыши, жарко ей стало, он чуть не упала на пол, но я тут и понял, что она мне не нужна. Она же и была моей девушкой, она быстро выбежала к входной двери, но я и сам рад такой развязке, ведь маловато в ней ума.
- А как же вопросы о спасении души, а? Куда же вы, мы же еще толком ничего не обсудили! – крикнул я ей вслед, но она даже не ответила мне, раз не ответила, то и черт с ней, и тогда я понял, что она просто сумасшедший человек, она просто одна из нас, но все же иная, не как мы.               
       Не в обиду будет сказано всем нам, но так и есть, а ведь он настолько боится попасть в ад, что мыши кажутся ему чертями какими-то, демонами. Ты должен понять, что люди считают, что мир лежит во зле, а я говорю, что мир у каждого свой и если ты любишь бога, но не любишь мышей, то ты полный ноль. Почему-то я уверен, что смогу быть собой только тогда, когда лягу с тобою на диван, ты снимаешь с меня одежду, я снимаю с тебя одежду и мы лежим голые под одеялом и по нашим телам бегают мыши. Как романтично, толстячок, эдакий ты буржуй, согласись, любишь же балы и дворцы, танцы и музыку, картины и памятники архитектуры. Тебе не кажется, что так можно вечность пролежать: только ты и я, да бесы под окном. Мыши будут к тебе привыкать, им ты понравишься, я уверен, что они мило к тебе будут относится. Любимый, ты готов изведать сладость ничего неделания под одеялом вместе со мной, если да, то нам пора подниматься с этой песочницы и идти ко мне домой. Вот знаешь, мой лунатик, как приятно утром не вставать с постели, а лежать себе мило, а потом снова заснуть и увидеть что-нибудь сказочное. Никуда не идти. Ни о чем не думать. А просто видеть сны. Никаких дел. Ничего такого. Мыши спят и видят сны, я сплю и вижу сны – это же прекрасно! Никто тебя не будет, никому ты не нужен– это ж славно! Я ничего не хочу от мира, мне не нужен мир, пусть горит он огнем, мне бы лишь с постели не вставать и видеть сны, свои сны, не ваши. Сапфир, давай со мной тоже видеть сны, будем совместные сновидения устраивать, просто будь моим другом. Это ж здорово будет!
К черту всех, кто говорит, что так жить нельзя. Никто не посмеет говорить мне о том, что мне делать, а чего не делать. Никто! Конечно, мои сны фантастичнее самой распрекрасной реальности: в моих снах и океан безбрежный и я купаюсь в этом океане и акулы катают меня на своих спинах. Ухватившись за их плавники, я мчусь навстречу неизвестности. Я парю над дивными островами, где водятся необычайно красивые птицы. Я безгранично упиваюсь сиянием звездных миров, я превращаюсь в звезду, я сияю радугой над миром, я останавливаю солнце, я изменяю орбиту планет. Взор мой не может найти ни в чем покоя. Я здесь ради одних видений. Дела меня не интересуют. Лишь видения одни только и манят меня. Я лечу по воздуху и в моих руках горы. Я устраиваю потоп, я создаю новые земли, где могут жить люди, я забавляюсь, видя, как они убивают друг друга на поле брани или в постели. Я танцую на солнце, видя, как протуберанцы языками своими ласкают нежно космическую пустоту. Это меня интересует лишь. Вот когда вижу, как темная сторона луны становится светлой и наоборот – экстаз. Когда вижу, что вечность есть комнатка, где кругом паутина и пауки сидят на ней тихонечко – блаженство. Когда вижу, как летит пчела над Юпитером – восторг.
      Костик же улыбнулся на речи Славика и ответил нежно:
- Моя правда – это мир снов и сладких грез, мой ум уплыл туда, где ветра и скалы. Мы можем улыбаться, дышать, ходить, есть пищу таким образом, чтобы быть счастливыми, это достижимо ведь, но зной палит наши майки, а потому мы обнажены во время приливов. Мы так хорошо готовимся к жизни - но почему-то так плохо живем, но боль даст нам ключ к жизни, страдания дадут нам наслаждения. Мы готовы пожертвовать десятью годами жизни ради диплома, и мы готовы тяжко работать, чтобы получить работу, машину и дом. Но нам так трудно осознать, что мы живем каждый момент, что мы можем быть живыми только так – сейчас! Каждое дыхание, которое мы делаем, каждый наш шаг можно наполнить радостью, покоем и безмятежностью. Нужно только пробудиться и жить настоящим моментом. Я видел корабли, что стоят на рейде, в них матросы думают себе о том, чего нет, или о том, чего быть никогда не может. Целые дни они созерцают жаркое море и им кажется, что они в туманах средиземноморья найдут свой дом раз и навсегда.