Невероятное в моей жизни

Хотя я и пишу – невероятное, однако все это не выдумки, а реальность. Все это было. И я  пишу  все  так, как это было в действительности, как я  все это тогда воспринял. Самое невероятное это то, что, оказывается, невероятное поджидало меня с рождения. В результате, я родился немного не так, как рождаются все, в определенное для них время. Я же родился в безвременье. Где то в полночь, с 25 на 26 ноября 1926 года. И никто незнает, когда же я родился: до полуночи или после нее. А может быть, я родился тогда, когда двадцать пятое окончилось, а двадцать шестое еще не началось. Поэтому я и пишу: безвременье. Позже, было принято решение - считать моим днем рождения – 26 ноября. Уж в этот день, я точно был на белом свете. И смотрел на мир своими большими, на большой голове, немного выпуклыми, темно-зелеными, любопытствующими глазами. Но, не слишком долго. Как рассказывала моя мама, вскоре меня накрыл младенческий,  с начала один раз, а потом и другой. Знающие люди говорят, что для многих детей, в то время когда я родился, хватало и одного раза, я же перенес два и остался жив. И вот,  уже скоро мне  85 лет. И чего только я за эти годы не пережил, чего не перевидал. В том числе и невероятного.
В детские годы я три раза тонул. И все из-за своей любознательности. Первый раз, когда мне было годика полтора. Отец с матерью пошли искупаться на реку Белую, мы тогда жили в городе Майкопе, и взяли меня с собой. Пока они раздевались, я из-за своего постоянного стремления к познанию окружающего мира, отправился попробовать какая в Белой вода. А Белая, река бурная, быстрая, сразу же сбила меня с ног и понесла. К счастью, родители это заметили, отец бросился в реку и поймал меня.

Второй раз, я уже был достаточно взрослым, но в школу еще не ходил, хотя пытался пойти вместе с братом,  который старше меня на два года, в первый класс, но неудачно. Однажды, пошел я вместе с братом и его товарищем купаться на реку Пшеха. Нужно сказать, что с мальства и до тех пор, когда брат стал заглядываться на девочек, мы с ним были неразлучны, где он там и я, где я там и он.   Плавать они уже умели, а я нет. Пришли на берег, в новое место, где я еще не был. Они прыгнули в воду и поплыли. А я, нет, не пригнул, а решил медленно сойти в воду, но не учел того, что в этом месте дно реки обрывистое. И когда я ступил в воду, то дна под ногой не обнаружил и ушел под воду с головой. Кое-как вынырнул, забарахтался и заорал вовсю мочь. Брат услышал, прибежали они и вытащили меня.

В третий раз, я проводил исследование: можно ли перейти реку по ее  дну, под водой, держа в руках большой камень. Чтобы проверить это, я пошел на речку Туха, которая, в те времена, в отдельных местах, была еще достаточно глубокой. Взял я в руки большой камень, способный удержать меня на дне, вдохнул побольше воздуха и пошел в воду. Вот вода покрыла меня с головой, я иду дальше, глубже, но где-то на средине речки со мной что-то произошло. Я вдруг остановился и стою, дальше не иду и камень не бросаю, только пускаю пузыри. Ребята меня вытащили. Больше я этот опыт не повторял

Когда я учился уже в шестом или седьмом классе, то однажды, надумал подняться на гору Шахан по ее обрывистой стенке. Там был такой длинный узкий выступ, выходящий к пологому склону к вершине горы. Вот я и решил по нему подняться. Прошел метров пятьдесят, это было по высоте метров 25 от подошвы горы, и  здесь выступ под моей ногой внезапно обвалился, и я полетел туда, откуда пришел. В воздухе кувыркнулся и упал, не на какие-то там камни, которых было вокруг достаточно, а на теплый мягкий песочек, и не грохнулся на спину или еще на что нибудь, а аккуратно упал на ноги, к тому же еще согнутые в коленях. После чего я покачнулся и окончательно приземлился на третью точку приземления. И не какого ушиба, ни какой царапины. Вот такие чудеса.

Примерно в тоже время, когда я занимался альпинизмом, произошел еще один неординарный случай.  Жил я тогда на Дубинке. Это один из районов станицы Апшеронской. Он получил такое называние из-за огромных дубов, росших на его улицах. Жил на улице Пролетарской. Сейчас по этой улице проходит асфальтированная дорога, а тогда по ней вилась между дубов обыкновенная грунтовая дорога. По ней и ездили. В основном конный транспорт, но иногда проезжали и автомашины, которых в станице было очень мало и те, преимущественно были грузовыми. Летом, проезжающий транспорт, так разминал дорогу, что на ней образовывался очень толстый слой пыли. Когда в него станешь, то нога в нем утопала  до голени. После проезда машины, пыль поднималась столбом, в котором нельзя было ничего разглядеть. Мальчишки, когда проходила автомашина, а двигались они не быстро, бежали за ней, догоняли и цеплялись за задний борт, чтобы немного проехать. Я в этом развлечении участия не принимал. Но, однажды, решил попробовать. Я побежал за машиной, но не догнал ее и остановился. В этот момент меня что-то сильно ударило в спину.  Вообщем, очнулся я в больнице. Оказалось, вслед за машиной ехала линейка. Это такая тележка, на которой  помещалось четыре человек, вместе с кучером – водителем. В линейку запрягали двух лошадей. Вообщем, такой своеобразный легковой транспорт. Вот под этот транспорт я и попал. Меня, беспамятного, ехавшие люди извлекли из- под лошадей и отвезли в больницу. Там меня врачи привели в чувство, осмотрели и ничего страшного не нашли, после чего отправили на той же линейке домой. Правда, врачи тогда не заметили, что в месте удара мой позвоночник оказался немного искривленным. Что сказалось потом, но не на столько, чтобы повлиять на течение моей жизни.

Примерно с четырех – пяти лет, я начал болеть малярией. Точно когда, я сказать не могу, но помню, как мама меня на руках выносила в сад и ложила под вишней, там я и лежал, иногда впадая в забытье. Малярией я болел до шестнадцати лет. Последний приступ был  летом 1943 года, в поезде, который вез  меня с группой таких же, как и я ребят, зачисленных в  Ростовскую спецшколу ВВС, в Ереван, где эта школа находилась в эвакуации. Там я с малярией и распрощался. Когда я, уже взрослым человеком, однажды сказал врачу, что болел малярией в течение 10 – 12 лет, тот сказал мне: Вы бы уже давно умерли. Однако, как видите, я жив до сих пор. В те времена, когда я болел малярией, во всех местах, где обитала малярия, а станица Апшеронская и ее окрестности как раз и была таким местом, советская власть вела активную борьбу с этой  болезнью. Везде были открыты противомалярийные пункты, которые регистрировали всех больных и оказывали им помощь. Снабжали лекарствами, такими как, хинин и акрихин и делали акрихиновые инъекции. Во время учебы, приходили делать инъекции в школы, оставляли лекарства, а учителя бдительно следили чтобы мы, малярики, их своевременно пили. Постоянно велась обработка всей территории района, специальными препаратами, заболоченные места, в которых и водились малярийные комары. В результате, к началу войны, заболевание людей малярией резко уменьшилось. И меня перестали одолевать малярийные приступы. Считаю необходимым особо подчеркнуть, что эта борьба с малярией не прекращалась и в годы войны. В 1942 году, вследствие оккупации немцами Кубани, я вместе с мамой и младшим братом эвакуировался в Абхазию. Там малярия снова за меня взялась, но и там были и действовали противомалярийные пункты. В которых я и лечился. Но, малярия не отпускала меня и в Абхазии, и по возвращению домой. Я болел до тех пор, пока  не поехал в Ереван.
Как я писал выше,  в августе 1942 года, немцы оккупировали Кубань. Нужно было эвакуироваться. Работавший директором детского дома,  мой отец,  с возникновением угрозы оккупации Кубани, эвакуировал детей с воспитателями вглубь страны, а сам остался,  зачисленный бойцом Апшеронского партизанского отряда. 8 августа, утром, он пригнал две пароконные телеги, оставшиеся от детдомовского хозяйства. Одну, для нас: мамы, меня и пятилетнего брата, вторую, для жены командира Красной Армии, с двумя маленькими детьми. И мы отправились в долгий и трудный путь.  Было мне тогда пятнадцать лет. С этого, практически, началась моя самостоятельная жизнь. Лошади – это была моя забота. Ехали мы с колхозом, угонявшим от немцев скот, я в нем был гонщиком скота. Не буду описывать препитии всего нашего невольного путешествия, об этом мною написана статья: «В августе 1942 года», опубликованная в местной газете. Копия ее, есть в моем архиве. Остановлюсь только на эпизоде, который я отношу к невероятным. А было вот что: наступающие немецкие войска вынудили всех эвакуировавшихся и часть наших войск укрыться в горах. В так называемой Тубинской котловине. Выхода, из нее почти небыло. К нашему счастью, немцы, к этому времени, уже выдохлись, а наши бойцы стояли насмерть. В этой котловине собралась огромная масса  войск, эвакуировшихся людей, скота. Немцы ее методично, ежедневно бомбили. Но, как не странно, потери были небольшие. Дело в том, что котловину окружали довольно высокие и крутые, заросшие лесом, горы. Немцы же бомбили строго по установленному ими порядку. Бомбили только днем. Утром, часов в 9, в небе появлялась «рама», так мы называли немецкий разведывательный двухфюзеляжный самолет «Фок и Вульф», он облетал всю котловину, высматривая то, что его интересовало, и улетал. Примерно через час, прилетали немецкие бомбардировщики и начинали бомбежку, при этом бомбили они только дно котловины и расположенные там населенные пункты. Горы они не бомбили и над ними не летали. Отбомбившись, они улетали, как мы говорили, на обед, часа в четыре снова в небе появлялась «рама», потом бомбардировщики. Бомбили и улетали. Так, каждый день. Ночью они не бомбили, только иногда пугая людей, налетал отдельный самолет и сбрасывал бомбы: одну, другую, психическое воздействие их заключалась в том, что каждому казалось, что бомба летит прямо в тебя, чувство довольно неприятное. Или сбрасывали их  особое психологическое оружие: дырявая железная бочка, частично загруженная камнями и кусками железа, которая страшно визжала, когда летела и грохотала, когда падала на землю. Так вот, все находящиеся в котловане люди,  с утра, уходили в лес и горы и перегоняли туда скот. Были там до сумерек. Вечером спускались в котлован, где готовили себе пищу и занимались хозяйственными делами, здесь и ночевали. А с утра, все повторялось. В горах было хорошо, спокойно, но не было воды. Скот же надо было поить. Стада обычно поили ночью, для чего  их перегоняли к реке Пшеха. Вдоль пересекавший  котлован, с юга на север, деля его на две части. Бывало, что возникала потребность напоить лошадей днем. Тогда, использовали немецкий обеденный перерыв. Однажды такая потребность возникла и у меня. Я погнал своих четырех лошадей к реке, напоил их и мы пошли в обратный путь. Прошли  по обширной поляне около половину пути  к лесу  и тут случилось небывалое. Из-за горы, с юга, вдруг вынырнула «рама» и полетела  вдоль котлована, на север, параллельно реке Пшеха. Подлетев к краю поляны, она начала обстреливать находящуюся под ней землю,  быстро приближаясь ко мне. Я остановился и осмотрелся, укрыться негде. Вернуться к реке, чтобы укрится под ее обрывистым берегом, не успею. К лесу не успею и подавно. Как быть? В несколько метрах от меня рос небольшой колок молодой ольхи, с уже осыпавшейся листвой. Самым толстым деревом в нем была ольха диаметром  до 25 см. Ничего другого не придумаешь. Завел я лошадей в колок, сам стал за стволом самой толстой ольхи, в расчете, что может быть, хотя бы некоторые, из летящих в меня пуль, она примет на себя. Стою и наблюдаю за подлетающим самолетом. Вернее не за самолетом,  а за фонтанчиками земли, появляющимся в местах, где пули ударяют в землю. Наблюдаю и думаю: меня может ольха и прикроет, но лошадей ничто не защитит, бросить лошадей и бежать, глупо. Немцы любят гоняться за бегущими. Держи крепче поводья, а там видно  будет. А фонтанчики ближе и ближе: сто метров, пятьдесят, сейчас хлестнет по нас. И, о чудо! Когда до колка оставалось метров тридцать, фонтанчики перестали вскакивать. Самолет пролетел над нами и полетел дальше, уже не стреляя. Я вывел лошадей из колка и повел их к лесу. Там, на опушке, собралось много народа. Наблюдали за происходящим и переживали за нас. Когда я подошел к опушке, ко мне подбежала одна девчонка, с Тамани, спрашивает: а ты злякався? Когда она поняла, что я не понимаю, о чем она спрашивает,  поправилась – ты испугался? Испугался ли я? Незнаю. И до сих пор незнаю. Просто у меня не была никакого иного выбора, я и стоял. Правда, в моей натуре есть одна особенность: чем сложнее переплет, в который я попадаю, тем спокойнее я становлюсь. Видимо она и сыграла основную роль в том, что я не подался панике. Во всем том, что здесь написано,  мне непонятно только одно: почему немец перестал стрелять?

В следующий раз я встретился с невероятным в городе Сухуми, куда мы приехали после выхода из Тубинской котловины, преодолев дл этого  очень тяжелый, высокий и крутой  Гнилой перевал, как его называли в народе, и вышли к теплым берегам  Черного моря, дороги, которых  и привели нас в столицу Абхазии. В Сухуми мы остановились на ночлег около железнодорожного вокзала. Утром следующего дня, когда мы завтракали, внезапно налетел немецкий самолет и сбросил небольшую бомбу. Бомба упала недалеко от северной стены вокзала, около стоявшего там  ларька, торговавшего  водой. Не вокзал, ни ларек не пострадали, но один красноармеец, стоявший около ларька, был ранен. На этом бомбежка окончилась. Окончив завтракать, мы запрягли лошадей и двинулись в путь. Выехали на дорогу, огибающую вокзал, и здесь, съехав на обочину, остановились. Женщины пошли куда-то по своим делам, а я остался около повозок. Стоял у своей повозки, лицом к дороге. После прошедшего ночью дождя, дорога была мокрой и скользкой. Стою и смотрю. Вдруг, неизвестно откуда, над зданием вокзала, пролетел немецкий самолет. Он не стрелял, не бросал бомб, просто пролетел, но этого оказалось достаточно для небольшой паники на привокзальной площади и дороге. Я стою спокойно, мне ли пережившего почти двухмесячную  постоянную, методическую бомбежку, реагировать на каждый пролетевший самолет? И тут, я вижу, что по дороге, к нашим телегам, вихляя из стороны в сторону, мчиться грузовик. Когда он подъехал ближе, я увидел шофера, которого запомнил на всю жизнь. Вот и сейчас, когда пишу эти строки, вижу его выпученные от страха глаза, перекошенное лицо, руки, постоянно дергающие руль. Я отскочил к телеге. Но, когда он проезжал мимо нас, его машина, юзом,  задней частью борта, поскользила на меня. Я не успел наклониться, чтобы проскользнуть под ручицу телеги. В результате, моя голова оказалась между ручицей и бортом. Голову  не зажало, но, по-видимому, болт из оконечности борта задел мой правый висок, где и оставила мне на память треугольный шрам от вырванного, а потом зашитого, куска моей височной кожи. Если бы борт машины приблизился к телеге еще хотябы на полсантиметра, то я  бы так и остался в Сухуми. Но этого не случилось и я до сих пор копчу небо.

В Сухуми, мы сдали свой транспорт армии и нас  на автомашине отвезли в Гальский район, в Ачигварский чайный совхоз. Там нас поселили в одной из свободных квартир. По приезду в Абхазию  меня снова начала трепать малярия. Приступ шел за приступом. Однажды вечером, после очередного приступа, я лежал в постели, понемногу приходя в себя. В комнате кроме меня никого небыло. Свет не был включен. В комнате стоял глубокий сумрак. Кровать, на которой я лежал, располагалась у южной стены комнаты, я лежал головой на восток. В ногах у меня, на расстоянии метра, находилась печь, с топкой на север. Рядом с дверцей топки стоял стол. А дальше, закрытая дверь на улицу. Лежу я и смотрю на дверь. И вдруг вижу. Дверь потихоньку открывается и кто-то,  небольшого роста, входит в комнату и прикрывает за собой дверь. Останавливается около торца стола и стоит. Я присматриваюсь. Это была какая-то маленькая старуха. Я лежу и не двигаюсь. Смотрю. Старуха начинает двигаться, обходить угол печи, обошла, немного постаяла и  по-над печью стала приближаться к кровати. Я поднял голову, старуха заметила это и отошла за угол печи. Остановилась. Стоит. Я опустил голову на подушку. Она подождала и снова начала красться по-над печью, ко мне. Я снова поднял голову, она отошла и ждет, я положил голову на подушку, она снова крадется ко мне. Так повторялось несколько раз. Я подумал, что это мой младший брат, а он был ростом с эту старуху, пугает меня и я с криком:  «Борька не пугай меня», вскочил с кровати на ноги, сделал шаг и упал. На крик прибежала мама, Борька, соседи. Включили свет. Никакой старухи нет. Женщины потом говорили, что это за мной лихоманка приходила, а я ей не поддался.

После этого, у меня долго, не было явных столкновений с невероятным. Кроме одного случая. Когда я работал Главным  агрономом в совхозе «Самурский», мы с горных полян вывозили сено, и вот у машины загруженной сеном, в которой ехал я, на длинном, крутом спуске внезапно отказали тормоза, и машина покатилась с нарастающей скоростью вниз по дороге. Я уже собирался спрыгнуть с нее,  как машина в небольшой балочке, на небольшом мостике через ручей,  резко остановилась. Вышли мы с шофером из машины и видим – у машины заднее колесо, вместе с полуосью, выскочило. Если бы не это, то кто знает, чем бы  все закончилось.

Но, когда я ушел на пенсию, когда свершилась контрреволюция, когда я стал выступать в защиту русского народа, вот тогда невероятное перестало меня обходить и я столкнулся, непосредственно с темными силами, с темным миром.

Первый раз это произошло примерно в 1998 -- 2000 годах. Я проснулся среди ночи и пошел в туалет. Проходя по небольшому коридорчику, между двумя комнатами, я вдруг увидел, как из зала, вдоль двери в библиотеку, в полуметре от пола, плыли к библиотеке, один за другим, два абсолютно черных объемных прямоугольника. Размером приблизительно 30 на 40 см. Достигли они двери и поплыли внутрь библиотечной комнаты.

Следует признаться, что я сразу никакого значения этому факту не придал. Только несколько погодя до меня дошло: мне же, в одном из снов, в котором я был в каком-то ином мире, показывали такие прямоугольные, как чемоданы, образования черной, враждебной  материи  и учили, как с ними бороться. Называли их там «лярвами». При достаточной энергетической заряженности человека, превосходящей заряженность лярв, делается это просто, их разрывают руками на части.  Но если энергии мало, их лучше не трогать. В этом случае тьма высасывает из человека всю светлую энергию, заменяет ее своей и превращает человека в раба темных сил. Когда я это вспомнил, искать сгустки  черной материи было уже поздно. Однако, на следующий день я все же принял некоторые, из известных мне, защитные меры, чтобы эти проявления тьмы не чувствовали себя в моем доме слишком свободно. И успокоился. А напрасно.

Вторая встреча состоялась в конце 2005 года.  На меня всегда раздражающе действует рассеянный электрический свет. Достаточно ночью, в  доме, в любой комнате, включить свет и отблески этого света коснуться меня, как я, под их воздействием, моментально просыпаюсь и  не сплю до тех пор, пока свет не погасят. Потому, что под действием рассеянного света у меня начинают ныть суставы, тут, как я думаю, многим понятно, что мне становиться не до сна. Выключится свет и все успокаивается.   В конце 2005 года, моя жена, в своей комнате, включила свет и вслед за этим, я вскоре проснулся. Спал я в ту ночь, в библиотечной комнате, на стоящей там кровати, головой к окну. Такое положение позволяло мне, через дверной проем, просматривать часть коридорчика ведущего в подсобные помещения. Пока я просыпался, жена успела пройти на веранду. Лежу я в ожидании ее возвращения, рассеяно осматривая коридорчик. Вот стукнула дверь, сейчас появится жена. Но, что это? Вместо жены я вижу идущего, в радостном приплясе, абсолютно черного человека. Вижу  его абсолютно черный контур, вижу тело, голову, руки, ноги, их движение и больше ничего, никаких деталей. Вскоре, после того, как черный человек, продефилировав передомной, ушел за край дверного проема, в проеме двери появилась моя жена. Она шла тихой шаркающей старушечьей походкой, наклонив голову, бесстрастно смотрела себе под ноги.

Появление черного человека в моем доме, меня озадачило и насторожило. Все это неспроста, тьма решила подчинить себе мою жену. Мне надо было срочно оградить жену от  влияния тьмы. Для этого, в первую очередь, нужно было изгнать из моего дома черного человека. Утром я принял соответствующие меры. Так как я не знал, где в доме прячется черный человек, пришлось обрабатывать весь дом. Опыт удался. Сужу об этом по потеплению морального климата в доме. Потом, я еще несколько раз повторял процедуру изгнания темных сил из своего дома. В результате этих действий, присутствие темных образований в доме не ощущалось. Но, видимо, далеко они не уходили.

И вот, в конце февраля или в начале марта 2006 года, произошла новая встреча с черными силами темного царства. Черные силы, по-видимому, решили взять реванш за предыдущее поражение. Ночью, ближе к рассвету, я проснулся. Лежу на кровати в библиотеке, головой к окну, ногами к стене  коридорчика. Лежу, смотрю и вдруг вижу, как из стены, выше спинки кровати, выползает черная, черная масса и сваливается мне на ноги, покрывает их от ступеней до колен. Все это происходит очень быстро, почти мгновенно. Эта черная масса была очень тяжелой и космически холодной. Ноги моментально стали деревенеть, а масса продвигаться  по ногам, к туловищу. Вот она покрывает колени. В этот момент у меня промелькнула мысль: если масса поднимется еще немного, мне конец, я превращусь в ледышку. И вслед за мыслью, я резко ударил обеими ногами. От такого сотрясения масса разлетелась во все стороны множеством кусков и исчезла. Ноги,  после этого, еще долго не могли согреться, а я уснуть. Лежал и думал о том, что темные силы предприняли попытку убить меня, но не просчитали свои возможности. Моя энергетическая заряженность оказалась выше их возможностей. Мощь же моего энергетического поля, по-видимому, очень велика. О его истинной мощи я не имею никакого представления.  Но, наверное, недаром, учили меня, в свое время, как бороться с лярвами. Некоторые могут сказать, что все это я выдумал, другие, что это мне приснилось и тому подобное. Но, фактом подтверждающим действительность происшедшего, является то, что до этого случая, хотя я и болел, но мог еще потихоньку ходить с костылем и палочкой, или с ручным костылем, но, после нападения,  я окончательно сел в инвалидную коляску. Ходить же могу, только по дому или в туалет во дворе, расположенный в десяти метрах от порога, на большее меня нехватало, только на двух костылях. У меня стали постоянно мерзнуть ноги, от колен до концов пальцев. Стали сильно болеть все суставы ног.  Их бывает трудно согреть, а значить и уснуть. А сейчас стали болеть  суставы рук. Вот какую массу неприятностей, несмотря на ее кратковременность, принесла мне эта атака темных сил.

После своего поражения, темные силы, однако, не оставили меня в покое. Они предпринимали новые разные попытки, если  не убить меня, то хотя бы досадить. Вот их последняя операция. Когда-то мне жена купила теплую рубашку, во всяком случае, сшитую из толстой материи. С лицевой стороны она темно-серая, а с изнанки очень черная. Я, с самого рождения, не люблю черный цвет и поэтому, никогда не ношу любую  полностью черную одежду. Посмотрел я на эту рубашку и повесил ее в шкаф, где она и висела долго, до этого времени. С неделю назад, или несколько больше,  у меня стала появляться мысль: погода холодная, а рубашка теплая, почему бы мне ее неодеть, что из того, что она черная внутри, сколько можно ей висеть без дела? И я решил ее надеть. В субботу, 15 октября 2011 года, я утром облачаюсь в эту рубашку, конечно на нижнюю рубашку. До одевания, я чувствовал себя довольно комфортно. Но, как только я надел эту рубашку, то сразу почувствовал идущий от нее сильный холод. Рубашка была не просто холодной, но ледяной. Сразу у меня начала замерзать верхняя часть спины, и  холод стал постепенно опускаться по спине в низ. Вот он уже  дошел до лопаток и продолжает опускаться. Вначале я был в недоумении, что за холод? Но потом сообразил: это рубашка меня морозит. Я быстро снял рубашку. Однако холод не проходит. Тогда я стал снимать своими руками, со своей спины, чужую энергию. Как это трудно делать, даже притом, что я могу своими руками коснуться любой точки  своей спины. Но, как бы небыло тяжело и неудобно, чужую энергию я снял веже чужую энергию и выбросил ее, чем избавил себя от возможных неприятностей. Я окончательно понял, что в борьбе с темными силами, никогда не следует терять  бдительность. Этот враг очень хитер и коварен.

В течение 8 лет я держал коз. За это время я полюбил этих животных. На мой взгляд, они очень умные, добрые, ласковые, внимательные, сообразительные. Не расстался бы с ними до сих пор, если бы ноги мне совсем не отказали. Я о них до сих пор постоянно помню и очень сожалею, что их у меня нет.  Много могу рассказать о козах интересного, может быть, когда нибудь и расскажу, но не сейчас.  А сейчас я вспомнил о них потому, что именно с ними связано одно, весьма невероятное  происшествие, приключившееся со мной
А дело было так. Коз я пас в лесу, чаще всего на горе Котовка. У подножья этой горы находится хуторское кладбище. Мне, чтобы подняться на Котовку, нужно обязательно пройти вдоль кладбищенского забора по асфальтированной дороге, ведущей в лес. При возвращении домой тоже. Другой дороги нет.

Однажды, в летний, светлый, солнечный день я, около полудня, возвращался с козами домой. Спустился с Котовки и вышел на дорогу, идущую на запад вдоль кладбищенского забора и вливающуюся,  за кладбищем, в асфальтовое шоссе. Обзор хороший и я прекрасно вижу, что на дороге и шоссе никого нет. Я, как делаю это последнее время постоянно, ввиду обострения болей в ногах, особенно в коленях,  опустил глаза на дорогу, чтобы нечаянно не спотыкнуться и пошел по дороге к шоссе. Прошел метро 100, а дорога вдоль кладбища тянется метров на 300, поднимаю глаза и к своему удивлению вижу, что навстречу мне, на расстоянии десятка шагов, идет пожилая женщина, одетая в полумонашенскую одежду, высокая, довольно стройная, со строгим аскетическим лицом. Она спокойной походкой проходит мимо меня и идет в сторону леса. Я удивился. Откуда она взялась? Дорога хорошо просматривается, еще несколько минут назад на ней никого не было. Если свернула с шоссе, то пройти за эти минуты путь, в 200 метров, просто невозможно. Выйти с левой стороны от дороги, нельзя. Там в сплошную тянется забор огорода. Да и женщину эту я на хуторе никогда не видел. Подумал, и, не оборачиваясь, пошел своим путем. Мало ли каких людей здесь ходит.

Прошла неделя, и все повторяется снова. Все точно повторяется, как было в первый раз. Также примерно в полдень я выхожу на кладбищенскую дорогу, осматриваю ее и видимую часть шоссе, никого нет. Прохожу те же метры, поднимаю глаза и вижу, на том же месте, что и в первый раз, ту же самую женщину. Она также спокойно проходит мимо меня  в сторону леса, а я также спокойно, не оглядываясь, иду домой. Прошло еще несколько дней. Снова полдень, снова я осматриваю дорогу. Никого нет. Снова я иду, уткнувшись носом в землю. Вообще, все повторяется, как и прежде. Незнаю, в чем причина, но пройдя несколько шагов, я внезапно, в отличие от первых двух раз, поднял голову, Посмотрел вперед и увидел, что примерно на том, же месте, где я уже два раза встречал женщину, в воздухе над дорогой что-то происходит, Какое-то движение, какое-то уплотнение, создается впечатление, что там что-то материализуется, формируется. Когда я посмотрел на это, то все, что уже создалось, быстро упало на землю. Отметив все это в своих мыслях, я не остановился, а продолжал идти и скоро дошел до места незаконченной материализации. Здесь я увидел, что под забор, на кладбище уползает змея, но змея необыкновенная. Я увидел только ее хвост, но этот хвост был потолще моей руки. Сколько я ходил  по лесам и горам Северо-Западного Кавказа, видел разных змей, и больших и маленьких, но змей такого размера, судя по ее хвосту, я никогда не встречал и не слышал от других, что они встречали подобных. Получается так, что не успев закончить материализацию тонкое тело женщины, упав на землю, чтобы быстрее уйти, материализовалась в змею и уползла на кладбище.

Больше эту женщину я не встречал. Через какое-то время, точно сказать не могу, я разговаривал с одной старушкой, она жила по ту сторону шоссе, недалеко от кладбища. Я спросил ее, живет ли на нашем хуторе пожилая женщина, высокого роста, стройная, суровая, с аскетическим лицом, одевающаяся полумонашкой? Она сказала: была, это наша тетя, но она уже давно умерла. Больше я ее расспрашивать не стал, хотел избежать различных толков, хотя впоследствии пожалел, а она не удивилась моему вопросу.

Значит Елена Рерих и ее последователи  совершенно  правы в том, что тонкие тела людей  добровольно прерывающих свою жизнь, остаются на Земле и не могут возвратиться на Ирий, до тех пор, пока не окончится отпущенный им срок для жизни земным человеком. Точно также не могут покинуть Землю тонкие тела тех людей, которые совершили деяния неподобающие человеку и жителю тонкого мира до искупления ими совершенных ими преступлений. Однако, они могут быть досрочно отпущены с Земли, людьми имеющие на это право и соответствующую мощь своей энерговооруженности.

Думая, что я обладаю какой-то силой: эмоциональной, духовной, энергетической, позволяющей мне влиять на окружающих меня людей и, на этом основании, решил,  окончить ее вынужденное, по какой-то причине, пребывание на Земле в зоне тонких, но приземных энергий. И я отпустил ее.  Она, по-видимому, ушла в зону других внеземных энергий.

  В конце девяностых годов ХХ столетия или начале ХХ1 столетия, когда было много шума об инопланетянах и летающих тарелках, со мной также случилось невероятное. Меня посетили инопланетяне. Среди ночи, а может быть ближе к утру, я внезапно проснулся и лежал с открытыми глазами. Вдруг вижу, в спальню входят два человека, становятся в ногах кровати. С их приходом в комнате стало светло. Я не чувствую никакого испуга, никакого страха. Эти люди выглядели молодыми, худощавыми, высокими, около двух метров, но по сравнению с земными людьми очень тонкими. Одеты они были в новые, одинаковые костюмы серого цвета, земного покроя, которые сидели на них, как говорится, как влитые. Посмотрели они на меня некоторое время, молча, потом один из них спокойно спрашивает: «Полетите с нами?» Я немного подумал и говорю: «Я бы полете, если бы слетать, посмотреть и вернуться. А навсегда лететь я не могу. Потому, что я настолько земной человек, что без Земли я долго не выдержу. Без нее я скоро умру». В ответ мне прозвучало: «Ну, ладно». Они повернулись и вышли.

Очередная встреча с невероятным у меня произошла в 1999 году. Я пас своих коз в лесу, на северном склоне узкой долины, прорезанной  в свое время небольшой рекой, превратившейся к настоящему времени в узкий ручей. Напротив был хорошо виден южный склон той же долины. Внезапно я почувствовал боль в области сердца. Я сразу же поставил  свою скамеечку, которую всегда ношу с собой, около ствола небольшого дерева и сел на нее, опершись о ствол спиной. Достал из кармана нитроглицерин и одну таблетку положил под язык. Сижу спокойно, жду результата. Вдруг замечаю, что противоположный склон начал темнеть, четкость видимого уменьшается, тьма сгущается, и вот все затянута густой тьмой. Я ничего не вижу.  Кругом одна тьма и ничего другого. Но мозг работает довольно четко. Я спокойно думаю: «Ну, вот и все. Теперь найдут мое тело здесь в лесу и все кончено». Здесь, я вдруг вижу, что где-то вдали, напротив меня, что-то засветилось огненным цветом. Этот свет приближается ко мне, ближе, ближе и теперь я четко вижу, что это вихрь, вихрь энергетический, отчего и цвет огненный. Вихрь приближается, ближе, ближе, вот скоро достигнет меня. Но, что это? Вихрь внезапно остановился, а  затем, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стал  отходить от меня, все дальше и дальше и ушел совсем. После этого в моих глазах появился свет, он усиливается, расширяется и вот, я вижу противоположный склон долины, сначала не четко, но потом  также  четко, как и прежде. Сердце хотя и побаливает, но не сильно.

Что это было? Я думаю, что сердечный приступ был очень серьезным, но мое время еще не пришло.

И пока последнее. 2 января 2005 года мне преподнесли букет роз. Букет не обычных, не земных роз. А было это так. Утром, я проснулся, но, еще не открывая глаз, вижу, на углу моего стола, стоящего рядом с кроватью, стоит букет роз. Роз свежих, только что срезанных, пахнущих свежестью утра. Цветов мною любимых. Окраски розовой, но не просто розовой, а разных ее оттенков, переходящих друг в друга на каждом лепестке. Розы еще полностью не распустились. Но это не мешает, а даже помогает заметить необычность их строения. Они, в целом, напоминают земные, но одновременно отличаются от них каким-то особым строением, какого я не могу описать. В результате особенностей строения, сложение каждой из роз, их цвета, они создают своей неземной красотой какую-то атмосфера  очарования. Здесь я неожиданно открыл глаза,  роз на столе небыло. Но они, же были. Были вот здесь. Я их видел. И зачем я открывал глаза? Конечно, это можно назвать видением, но видением равным реальности.

В 2006 году, в октябре месяце, у меня произошло защемление грыжи. Вызванная скорая помощь быстро доставила меня в хирургическое отделение районной больницы. Там, также быстро хирург осмотрел меня и отправил на хирургический стол.  Ввиду моего возраста и состояния сердца было принято решение проводить операцию под местную анестезию. Сделали уколы, но нужного результата не получили. Хирург спрашивает: Вы корвалол пили? Я говорю: пил. Тогда сестра начала что-то делать на позвоночнике. Через некоторое время хирург чем-то провел по животу в месте операции. Что чувствуете? Отвечаю: как карандашом провели. Операция началась. С началом операции у меня начали болеть ноги. Да и как болеть. В своей жизни я много болел, и боли разнее выдерживал, даже научился, в некоторой степени, корректировать боли, делать их менее мучительными. Но, эти боли были не просто боли, а какая-то какофония болей. В ногах болели, своей болью, каждая жилка, каждый нерв, болели так, что я, человек, привыкший к боли, с огромным трудом, с последним напряжением, еще кое - как мог терпеть ее, но не долго. Вот я вытянул шею, закинул голову, и сдерживая боль, прохрипел: но-г-и-и. В это момент я увидел, что на мою грудь, откуда-то сверху, опустился золотой занавес, и я, сразу, перестал ощущать и слышат все, что происходило за ним. Спустя некоторое время, я вижу себя на краю какого-то зеленого поля,  за полем виден лес. Людей не видно, но я слышу, где-то в стороне, позади себя, их говор, но не различаю слов. Меня поразил свет, в котором я был. Это был не наш белый свет, в котором мы живем, а совсем иной - совершенно прозрачный, невидимый, неощущаемый, в тоже время, очень яркий и одновременно мягкий, не приносящий наблюдателю никаких неудобств.

Затем, я вижу себя смотрящим в противоположную сторону. Передомной поле, посредине этого поля сооружение похожее на букву «П» лежащую на земле, свободными концами в мою сторону. Все стороны этой буквы – высокие стены. Пространство между ними  почти доверху заполнено разными геометрическими фигурами: шарами, кубами, овалами, прямоугольниками, пирамидами, и т.д. Они окрашены в разные цвета. Заметно, что эти фигуры не твердые, а мягкие. Через некоторое время, вижу себя лежащих на этих фигурах, и они перебрасывают меня, как мячик, по всей внутренней полости п-образного сооружения. Снова вижу себя стоящим на краю поля и снова  на мягких геометрических фигурах, которые, как и в первый раз, играют мной как мячиком. Затем, я стою на земле, п-образного сооружения не видно. Теперь передомной две горизонтальные планки раскрашенные участками в разные цвета, самый крайний участок, справа от меня, черный. По планкам передвигается  вертикальный указатель, но не плавно, а скачками. Перескочит с одного окрашенного участка на другой,  немного задержится и снова прыгает, но не обязательно вперед,  иногда возвращается назад, и снова вперед. Стою я и смотрю на указатель, а он все ближе и ближе подходит к черному участку, вот совсем рядом, очередной прыжок, и….  Думаю, последний прыжок и мне конец. Вот указатель прыгнул, но не вперед, а назад. С эти прыжком, я снова очутился на операционном столе, золотой занавес растворился  и я почувствовал, как хирург зашивает разрез.
Эта какофония боли в ногах вызвала у меня такой стресс, который привел к тому, что вылеченная в свое время язва желудка и не беспокоившая меня на протяжении 50 лет, открылась.