Контакт

В малоизвестном, русском селе горела деревянная церковь.

Строили эту церковь всем миром еще во времена « царя Гороха» и потому горела она быстро и ярко. Верующие сельчане рыдали и молились, стоя на коленях. Даже убежденные атеисты глубоко переживали случившееся и всячески сочувствовали прихожанам.Церковь была единственной достопримечательностью села. Кому могло прийти в голову совершить такое злодеяние? После пожара ходило по селу много домыслов и слухов.

Иван Кузьмич вступил в контакт.
Нет, нет! Не с внеземной цивилизацией…
В обычный половой контакт вступил Иван Кузьмич.
На следующий день вся округа уже знала об этом и смаковала данный факт.
Деревенские мужики при встрече хитро подмигивали ему, давая этим понять, мол, знай наших!
Бабы посматривали на него с интересом, в тайне завидуя счастливице, сумевшей охмурить Кузьмича.
Другой, ходил бы с гордо поднятой головой. Или балагурил бы по этому поводу. Посылал бы в адрес слабого пола непристойные шуточки...
Кузьмич таковым не был и очень переживал о случившемся. Откуда узнали сельчане!

Жизнь прожил бобылем и надо же на склоне лет такое...
Все произошло совершенно неожиданно, стихийно.
Кузьмич, по мнению сельчан, был верующим человеком. Истинно верил Отцу, Сыну, и Святому Духу! Регулярно посещал церковь, соблюдал посты.
Перед Пасхой зашел к Агафье, одинокой солидной женщине в расцвете лет, чтобы заказать пасхальный кулич. Не то, чтобы он обожал куличи, скорее следуя традиции…
Агафья на коленях мыла деревянный пол.
В такт движениям взлетала вверх юбка и оголяла полный зад.
Гость завороженно смотрел на этот соблазн, и его одолела необузданная похоть.
Как оказалось после, сама хозяйка тоже была не против мужской ласки.
После свершившегося, на Кузьмича нашло прозрение: - Грех то, какой!?
О, Господи! Спаси и сохрани! Он начал усиленно молиться Господу, но облегчение не наступило.
На душе было скверно и не спокойно.
Несколько дней подряд он не выходил из дому, усердно замаливая свой грех перед Господом.
Другой бы просто напился, или что лучше – сходил бы снова и повторил…
Кузьмич усердно отбивал поклоны, шептал молитвы и крестился.
По-видимому, Бог внял его страданиям и не предал « гиене огненной», но в скором времени послал ему знамение. Он увидел, как скопище мелкой твари пожирала его соблазнительницу. Что бы это значило? Лучше бы он увидел вшей! Вши - всегда к деньгам!
Твари были похожи на чертей, с рожками и хвостами.
Свят, свят! – шептал он.
Ах, Агафья, Агафьюшка! Совратила ведь окаянная, воистину ввела в блуд! – захлебываясь слезами корил он ее, а больше себя.
Домашние дела не клеились, сильно угнетало одиночество.
Когда стало совсем плохо, Кузьмич набрался мужества и отправился в церковь.
Проходи, проходи! Давненько не заходил! – пророкотал батюшка.
Да на тебе лица то нет!? Аль, что стряслось?
- Во грехе погряз батюшка, во грехе… и поведал свою историю.
Поп внимательно выслушал его и твердо сказал: - Жениться тебе надо, Кузьмич! Хватит бобылем то! Искупи свой грех пред Господом нашим! Заодно и утешишься!
Кузьмич оторопело смотрел на батюшку и не мог вымолвить ни слова.
Наконец пролепетал: - А угодно ль такое деяние Богу?
- Деяние ты уже совершил! Так, что покрой больший грех меньшим!
Венчание Агафьи с Кузьмичом прошло тихо и незаметно – начиналась пора сенокоса.
Сидя в тени под липой, Кузьмич клепал на «бабке» лезвие двуручной косы.
Уверенным движением рук острил ее посредством « монтачки»-оселка.

Едва зашло солнце, мужики поспешили в лес захватывать полянки с травой, чтобы потом уже выкашивать их основательно. Луга и угодья принадлежали колхозу. Потому самовольная косьба на них строго наказывалась, вплоть до уголовной ответственности.
Схватив косу и узелок со снедью, Кузьмич быстрым шагом рванул в лес на известные ему делянки.
Луна заливала светом поляну, были отчетливо видны пни и коряги.
Капельки росы отливали серебром, поляна казалась сказочной.
Сделав несколько прокосов, решил поправить лезвие косы.
Вытер ее пучком влажной травы и потянулся к поясу за оселком.
Эх! Раз-зя-а-а-ва! Видно впопыхах забыл на лавке…
Оставалось возвращаться домой за инструментом, без него делать нечего на косьбе.
Дверь была не заперта. Кузьмич свободно проник в прихожую, и потянулся было за оселком…
Полоска лунного света освещала лавку и лежащий на ней блестящий предмет.
Это был поповский крест. Рядом лежала ряса.
За окном вскрикивали ночные птицы.