Прикосновение окончание

Итак, я опускался на мягкую почву, иногда покрытую редкой сероватой растительностью. Чаще всего это был летне-весенний сезон, независимо от того, какое время года стояло в реальном мире – только один или два раза я видел снег, причем открытое пространство было уже совсем иным, чем улица перед моим домом. Ощущалось всегда одно и то же время, судя по освещенности – время, когда солнце только-только село, сумерки еще не наступили, и все предметы необычайно отчетливы и контрастны.
Как выглядел этот мир 4 измерения? Чем-то похожим на наш. Можно предположить, что это был какой-то довольно низкий план мирового пространства-сознания, наводненный человеческими мыслеобразами, определенным образом упорядоченными – что-то вроде тонкоматериальных макетов.
От выхода к выходу я попадал практически в одно и то же место, и лишь со временем понял, что ландшафт постепенно меняется. И через несколько месяцев он был совершенно иным.
Вначале я шел по улице мимо 5 этажного здания, где не горели, а как бы отсвечивали от только что зашедшего солнца окна, причем шел по асфальтовой улице по направлению к отдаленному кварталу. Время текло очень медленно, в сознании фиксировался каждый шаг, и доходил я до ближайших построек по ощущению минут за 15-20. И что еще характерно – это деревья на моем пути. Бросалась в глаза их какая-то неестественная контрастность, т.е. был виден каждый листик на большом расстоянии. Себя я воспринимал, как обладающего телом и даже отмечал какую-то одежду.
Вдалеке ходил, а иногда только слышался транспорт, я приближался к незнакомым постройкам либо идя по улице, либо пересекая пустырь. В этом случае путь удлинялся, я переходил через небольшой холм и выбирался к постройкам уже несколько иного характера. Как правило, первый выход заканчивался именно у этих построек (подряд происходило, как правило, 4-5 выходов). Неожиданно все исчезало (не было процесса возвращения в тело) и я приходил в себя на кровати, заполненным белым звоном. Довольно быстро происходил следующий выход – уже быстрее, чем первый, который во многом походил на первый, но был продолжительнее, и во время него я оказывался у несколько иных построек – более разнообразных и более сложно взаиморасположенных. Я ходил между домами непонятно зачем, не имея возможности остановиться, зная только, что необходимо дойти до какого-то отдаленного дома, причем путь к нему был довольно сложным. Никогда вблизи я не видел людей, иногда – неясные фигуры в отдалении, какие-то голоса, разговоры, иногда – довольно приятная музыка. По ощущению времени второй выход длился где-то около часа, и прерывался совершенно неожиданно. Бывало, что я заходил в дома, попадал в какую-то незнакомую квартиру, иногда – в храм, но с достаточно светским внутренним убранством и светской музыкой (струнный инструмент и голос, иногда я довольно долго их слушал). Затем начиналось хождение по комнатам – всегда пустынным – хотелось скорее выбраться, но это удавалось не сразу, после утомительных поисков входной двери.
Однажды я оказался в таком положении: мне нужно было перейти на другую улицу, параллельной той, по которой я шел, но эту улицу заслоняло что-то вроде виадука с очень низкими арками проходов. Войдя в проход, я тут же понял, что оказался в ловушке – проход мгновенны вытянулся в бесконечный тоннель, пришла мысль, что из него не выйти, обернувшись же, я увидел аналогичную картину. Сначала я долго шел по тоннелю, но вскоре понял, что выход все время отступает. Собрав последние силы, я оторвался от пола, и стал просачиваться сквозь темноту камня – наверх. Так до конца и не выбравшись, я вновь очутился в звенящем, наполненным белой субстанции теле.
Иногда во время второго выхода я оказывался около каких-то каналов с гранитной набережной и лодками, или в пустых аудиториях, но никогда во второй выход я не встречал близко людей.
Третий выход (за ночь) с тем же предисловием стал носить несколько иной характер довольно недавно. Я вдруг очутился в большом саду (ни цветов, ни ягод я не видел – это были густые кусты и деревья типа тополей), причем, непонятно почему, прогулка по саду доставляла необычное блаженство. Я видел небо, иногда взбирался – не взлетал – на дерево, и меня просто переполняла торжествующая радость без каких-то видимых причин ( другие выходы радостью не сопровождались – только чувство удовлетворения в момент выхода в комнату).
Четвертый выход – это, как правило, аудитории, помещения, и главное я впервые начинал встречаться и общаться с людьми. Он уже почти не происходил на открытом пространстве, я бродил по комнатам, аудиториям, коридорам, залам, встречая в больших аудиториях с колоннами группы людей, седи которых вроде бы попадались знакомые (придя в себя – я никогда не помнил, кто именно). Иногда происходили разговоры, довольно продолжительные, но единственная тема, которую мне удалось запомнить, придя в себя – это мои им объяснения, что я – астральщик и живой, а они все – умерли.
5 выход – это чаще всего хождение по дачным участкам среди одноэтажных деревянных построек, вдоль низеньких заборов и садов, иногда входил в дома с типичной дачной обстановкой (деревянные лестницы, кастрюли, примусы), как правило встречая в доме одну-две женщины, беседовал с ними о чем-то (опять же помню только тему, что я жив, а они умерли), иногда возникала сильная тревога, будто что-то неприятное должно произойти – иногда даже – ожидание начала войны, бомбежки.
Как правило, все этим и кончалось, когда я вновь оказывался в городской местности, все растворялось, и я приходил в себя. Дальше уже шел самый обычный сон, при этом тело полностью успокаивалось.
 Теперь опишу нетипичные случаи, которые происходили редко. Во-первых, изменился характер выходов в последние 4-5 месяцев (во времени написания этой работы). Я  без затруднений выходил в комнату, но неожиданно крайне трудно просачивался сквозь окно. Я буквально все силы расходовал на это просачивание, а иногда просто застревал, а если и не застревал, то первый выход заканчивался очень быстро. Когда я несколько раз «выходил» в другой квартире, то затруднений при прохождении сквозь стекло не было. После нескольких «застреваний», как будто бы во мне какой-то разумный механизм понял, что надо менять схему, и в очередной раз произошло следующее: после обычных ощущений белого звона, я осознал, что не выпадаю на пол, а медленно поднимаюсь и просачиваюсь через один, другой, третий потолки. Затем я оказался на крыше, причем она была под уклоном, и я придерживался за нее руками. Далее – сползание к краю и прыжок с невесомым приземлением. Дальнейшие события разворачивались по прежней схеме.
Несколько раз на пике особенно сильного звона и вибраций, я вдруг понимал, что падаю, но падаю вверх. Момент отделения от тела в этом случае не ощущался, но когда появлялись звезды, я понимал, что тело покинуто. Звезды (я почему-то это знал) подразумевали какой-то символ счастья, все существо рвалось к ним, но осознавало, что моя природа не подготовлена, что звезды пока недосягаемы. Как я потом оказывался на улице – не помню.
Были и другие варианты, когда я чувствовал, что лечу, продолжая проекцию ног. В этом случае полет продолжался 15-20 минут. Через некоторое время я начинал слышать голоса (о чем они говорили, придя в себя, не помнил), обрывки мелодий. Чувство падения было скорее неприятным, через какое-то время я видел горы, пропасти, и все время слышал голоса, как в приглушенный, искаженный репродуктор. Как оказывался на улице, не помню.
Вообще от момента выхода до начала отчетливого зрительного восприятия, появление голосов вызывало тревогу, даже страх. Я понимал, о чем они говорили, но никогда не помнил этого, придя в себя. Помню только, что при обычном выходе в комнату, я слышал, что кто-то звал из-за шкафа (там стояла кровать), требовал вернуться. Было страшно, но я никогда не подчинялся и устремлялся к окну.
И еще один нетипичный случай, который повторился 2 раза. Во время 3 выхода за ночь, при прогулке по саду, я посмотрел на звездное небо, и страшно захотелось туда, но не на конкретную звезду, а на небо в целом. Я взлетел и некоторое время поднимался в верх, но когда ощутил себя на каком-то новом уровне пространства, то вдруг, посмотрев вниз, обратил внимание на свои ноги, руки, и со всей мучительностью понял, что пока все это не растворится, я здесь чужой, что мое сознание должно слиться со звездным небом, и только тогда я наконец буду дома, что всякий подъем при наличие хоть и тонкого, но ограниченного тела – бессмысленнен. Тогда мне приходилось опускаться на землю, хоть я и чувствовал, что только среди звезд обрету покой и счастье.
Хочется подчеркнуть, что все, что я описал – довольно бледная копия той гаммы ощущений, которая сопровождает мистические переживания – многое в деталях забывается, а многое просто не передать словами, не подобрать аналогов.
Цвета и контрастность – очень яркие, и правдоподобность ощущений почти такая же, как и наше восприятие внешнего мира, чувство времени, продолжительность сходны с земными, правда отмечается некоторое изменение сознания, в связи с чем при возвращении некоторые  подробности забываются, но сознание в этот период активное (в отличие от сновидений), все оценивается, анализируется, сравнивается с объектами обычной реальности.
Вначале я собирался описать некоторые медитационные методики в преломлении собственного опыта, но затем пришел к выводу, что в этом нет необходимости, так как подобных пособий сейчас много, все они дают лишь общие рекомендации, либо детально описывают методики для начинающих, состояние же медитации продвинутого созерцателя вообще сложно передать адекватными словами и понятиями.
Поэтому я ограничусь тем, что описал: некоторыми общими соображениями и описанием собственного мистического опыта, насколько это вообще можно адекватно передать.

Москва. Апрель – сентябрь 1986 г.

p.s. Поскольку со времени написания настоящего эссе прошло около 27 лет, то нетрудно догадаться, что у автора к настоящему времени накопилось значительное количество материала, связанного с его личным мистическим опытом. Многое из того, с чем ему приходилось сталкиваться в астрале, описано в мистическом цикле «Хроники затомисов», который так же помещен на его страничке в портале проза.ру.