Какого цвета твой край неба. ч6

(в соавторстве с Марией Бураковской
пожалуйста, оставляйте свои замечания. Знать ваше мнение нам очень важно. Спасибо за внимание и понимание.=))

***
Странно, наверно, но сегодня я чувствую твое присутствие, моя любовь. Что же изменилось между нами? Твои ледяные руки обвивают мою шею, я все еще живой, ведь чувствую холод. Дорогая, неужели это все для меня? Ты разорвала себя на части и превратилась в тысячи мелких снежинок, только ради того, чтобы порадовать меня? Моя жизнь до тебя была похожа на лист бумаги, чистый, белый ровный лист бумаги. Ты изменила мой лист, ты не чувствовала страха, ты забавлялась с листком, как тебе только было угодно, резала, кромсала, клеила, красила, ты владела искусством оригами. Ты искусно превращала меня в бабочку или волка,  я до сих пор помню, как твои тонкие пальцы ловко управлялись с бумагой. Тебе не стоило приходить в мой сад, разве ты не видишь, снежная королева, что все замерзло; сначала ты убила меня, а теперь и мой сад. Уходи, уходи это единственное место, где я могу быть счастлив. Цветы, мои розы, завяли. Да как ты посмела, мерзавка! Убирайся, вон, уходи…это мой сад…это мой сад… мой, понимаешь… Холодно, слишком холодно, сердце не выдержит такого холода. Покажи мне свое лицо, покажись, убийца. Как ты только посмела притвориться Габриэллой?! Как ты посмела позаимствовать нашу любовь, ее образ?! Как ты посмела разрушить мою иллюзию, на создание которой я положил целую жизнь? Цветы и синее небо – они никогда не изменятся; неужели все это подделка?
- Шшшшш, тише милая, еще немного. Надо продезинфицировать, - Вольдемар легонько  дул на раны Ангела и мысленно благодарил себя за то, что пошел прогуляться, ведь, кто знает, что бы случилось с Ангелом, если бы он не нашел ее. – Скажи, откуда у тебя эти раны, мой Ангел.  Почему ты должна так страдать, за какие грехи, за что была наказана небесами? Разве мы согрешили? Разве не любишь ты своего Бога всем сердцем? – Вольдемар говорил шепотом, будто боялся, что их услышат. Ангел же уподобился змеи, его тело извивалось в постели, раны с каждой минутой становились все глубже и глубже, как будто бы невидимый кинжал забавлялся  с очередным куском мяса. Вольдемар отчаянно пытался снять боль с помощью разных повязок и мазей, в самом начале  пытки даже пробовал читать молитвы, пока не понял, что это бесполезно.  Вольдемар боялся, что Ангел умрет на его руках, боялся, что больше не увидится со своей возлюбленной.  Он многого не знал; не знал, почему в бреду, Ангел все время повторяет имя Габриэллы, что их связывает и почему Ангел держится за это дитя, как утопающий за соломинку.  Многое ему предстояло еще узнать, Абраэль, конечно же, рассказал ему кое-что во время их сделки, но явно не дал ключа, чтобы Вольдемар мог открыть дверь, за которой скрыты все тайны.  Да, для Вольдемара многое было покрыто занавесой тайны, но одно он знал точно, эта мерзкая девчонка Габриэлла причиняет боль Ангелу. Он знал о мистической связи между Ангелом и Габриэллой, Ангел разделит боль Габриэллы, чему бы ей это не стоило. Только вот Вольдемар даже предположить не мог, что должно было случится с Габриэллой, чтобы на теле Ангела появились такие раны. Он пытался разыскать поганку и разобраться во всем: он названивал ей на мобильный, звонил всем знакомым, пытаясь узнать ее адрес и наведаться к ней, но Ангел его остановила, в тот миг,  когда свершилось чудо и Ангел пришла на минуту в себя, она остановила его. Ах, если бы только Ангел знала, как сильно Вольдемар любит ее и как сильно он разозлился, когда Ангел, придя в себя, только и говорила о Габриэлле. Вольдемар до сих пор чувствовал тепло прикосновения руки любви всей его жизни к его запястью, и этот тихий, еле слышный голос, Ангел умоляла остаться с ней, забыть про Габриэллу, утверждала, что все в порядке и это скоро пройдет. Вольдемар послушался, тогда, когда это все только-только началось, он остался с Ангелом, теперь он корил себя за этот промах, ведь пойди он тогда, Ангел не превратилась бы в кусок мяса, в оголенный нерв.  Вольдемар был готов ответить за свои ошибки, он мог разорвать связь Ангела с Габриэллой, подарив Ангелу новые крылья, белоснежные, словно снег, или угольно черные, любые, какие бы Ангел только захотела. Ведь он готовился к этому моменту все эти годы, он словно примерный отличник собирал свое сокровище по перышку.
«Частичная иллюзия. Иллюзия любви. Правда ли это? Возможно, весенние пейзажи, наполненные благоуханием цветов и пением птиц, нарисовало мне мое воображение, как подарок на день рождение? Я потерял себя, остатки здравого смысла, и сердце в том саду. В саду, где никогда не наступит лето, зима или осень. В саду любви. Жаль тебя не пленили сети того сада, жаль ты не осталась со мной в нем. Порой я словно зверь угодивший в капкан, живу в картине, будто ее пленник. Я никогда тебя не ненавидел, Габриэлла. Ты для меня словно прекрасный цветок и неважно насколько колки твои шипы, как ядовит твой запах, ты все равно влечешь меня к себе. У меня много ран, мое тело – сплошная стигмата, но разве это важно. Пускай это всего лишь прикосновение твоих чувств разъедают мою плоть, мне все равно приятно. Почему? Просто я люблю тебя. Я должен извиниться, я причинил тебе боль, но ты не осталась в долгу. Ты вернула мне все с силой геометрической прогрессии.  Мы еще встретимся и я многое должен тебе рассказать, воспоминания не дают мне спать по ночам, они словно тени прошлого, преследуют меня, дабы вонзить еще один нож в сердце, а потом провернуть его там снова и снова. И так каждую ночь. Отчаянье свило себе гнездо в мои крыльях, и мне лишь остается, надеется, что эта птица перелетная, что отчаянье, когда-нибудь улетит в другие более теплые края.  Иногда буквально на мгновенье мне кажется что я уже не чувствую боли, но это самообман.  Весь я сговорился против себя. Трудно осмыслить эти слова, но прочувствовав их раз, никогда не забудешь горечь поцелуев боли, нежные объятья тоски. Трудно найти любовниц лучше. Знаешь, они самые преданные из всех женщин на земле. Я знаю, поверь мне, я здесь уже давно, я ждал твоего прихода. Я многому научился и многое попробовал. Как-нибудь я расскажу тебе о своих прошлых жизнях. О Венеции и о небе, о смехе и слезах, о чувствах. Истинных чувствах, Абраэль тоже знает.  Опять цветы, ты слышишь этот сладострастный аромат? Магнолии и розы, лилии и гвоздики, ромашки выглядят бедно на их фоне. Слишком просто. Ромашки словно изгои в этом царстве трав. И небо, оно такое синее-синее, солнце светит, но не мешает любоваться всей этой красотой. Интересно таков ли был сад, в котором жили Адам и Ева. Жаль ты не можешь увидеть всей этой красоты, ощутить все прелести частичной иллюзии».
Вольдемар решил сделать холодный компресс для Ангела, в надежде, что это поможет снять боль, и действительно на некоторое время это ослабило боль, и на лице рыжеволосого существа появилась улыбка. Улыбка, которая согревает душу и сердце. Вольдемар на секунду вновь ощутил счастье. Это так странно ощущать себя счастливым в такой вот ситуации. Он вновь погрузился в воспоминания, теперь ему казалось, что в тот день он вовсе не собирался прыгать с крыши, он просто забрался на такую высоту лишь бы найти своего Ангела, увидеть ее среди тысячи других, одинаковых и ложных, его особенного Ангела с рыжими крыльями.  Приемлемо ли убивать ради любви, что бы сказала его Ангел, если бы узнала, какого рода деятельностью он занимается? Она испугалась бы?  Убежала в слезах со словами «убийца»? А может быть обняла бы его крепко, крепко и пообещала никогда больше не отпускать? Скоро все закончится, скоро Ангел забудет о Габриэлле, или Габриэлла забудет об Ангеле? У Вольдемара было миллион вопросов, но никто не намеревался давать ему ответы. Из размышлений его вырвал пронзительный наполненный агонией стон Ангела. Повязка стала теплой, слишком теплой, от таких повязок порой трудно дышать. Действительность никогда не покидает надолго. Порой Вольдемар думал, что его жизнь может вызвать только оскому на лица других, да и на его лице тоже.
«Птицы окружили меня словно, стервятники падаль. Возможно, я и есть пaдаль? Я не буду сопротивляться. Вот одна из птиц больно клюнула в ладонь, она вырвала кусок мяса. В ладони образовалось маленькое озерце, чистая красная вода. Красная вода просачивается между пальцев, и маленькими капельками, медленно разбивается об землю, образуя буквы. Буквы тоже пытаются поглотить меня, они словно большие змеи, тонкими струйками очерчивают мой силуэт. Земля принимает их в себя. Землю принимает кровь и растут новые, более красивые цветы, цветы аромат которых не сравнится ни с какими духами, аромат которых убивает. Аромат сладострастия, словно громадный паук плетет свою паутину вокруг меня. Птиц больше нет, они умерли, запах слишком ядовит, он убил их. Теперь их трупы лежат вместе со мной. Кап-кап-кап – капает кровь, она всегда будет капать, ведь у этого озерца слишком нестабильная основа. Капелька разбилась о тело одной из птиц – удивительные цветы. Я никогда не видел ничего более красивого, ничего более притягательного. Пускай цветы будут повсюду, надо просто сильнее раскрыть ладонь и позволить воде, несущую жизнь, просто падать, словно метеориту на землю. На мою землю. Пускай лианы обовьют небо. Не хочу больше  этого мерзкого куска синевы в своем небе. Это моя частичная иллюзия… моя частичная реальность».
- О господи, помоги нам, новая рана, - Вольдемар пребывал в глубочайшем отчаянии, впервые парню захотелось бросить все, и кинуться прочь на улицу и бежать, быстро без остановок. Бежать за горизонт, где титаны держат небо на своих могучих плечах, бежать в другой век, в другой мир. Выбросить свои воспоминания, подарить свои чувства первому прохожему. Забыться, где-нибудь, с кем-нибудь, только больше не видеть этого ужаса, не чувствовать больше этой боли. Вольдемар устало сел в кресло и закрыл глаза, мысленно он уже был далеко от этого места. Он босяком бежит навстречу новой жизни по шоссе, безлюдной шоссе его воображения. По дороге, словно одежду, он выбрасывает чувство вины, ощущение полной беспомощности и бесполезности. Лучше бежать, когда ты бесполезен, лучше бежать.  Пока парень мысленно бежал по бесконечному асфальту, рана на руке Ангела начала затягиваться. Да и не только на руке – на всем теле. Воздух в комнате стал морозно свежий, он навевал ощущение Нового года, когда на столе обязательно должны быть мандарины и в углу комнаты стоять ёлка. Запах хвои и сладкий запах мандарин. Мир изменился. За считанные секунды Ангел пришла в себя, будто вовсе и не было той страшной боли, будто она просто спала и теперь полна сил для нового дня. Рыжеволосое создание с грустью в глазах наблюдало за парнем, как капелька пота стекает с его чела, как крепко он сжимает губы и как быстро мечутся его глаза. Она знала, она понимала, она тоже когда-то чувствовала. Девушка встала с кровати и направилась на кухню. Все то время, пока Ангел готовила успокаивающий чай, она думала про этого странного мальчишку, который ни на шаг не отходит от нее, она видела в Вольдемаре прежнего себя, себя – возлюбленного Габриэллы, себя – главу дома, который должен заботится о своей жене, себя – отцом.  Воспоминания – всегда непрошеные гости, которые приносят с собой частичку счастья и целый мешок горести.  Воспоминания виноваты в ошибках прошлого, воспоминания разъедают душу, словно кислота – тело. Этот кусок из кинофильма не был исключением, Ангел на минуту неподвижно застыл, вновь переживая былые драмы, вновь пытаясь изменить прошлое. Он вспоминал Габриэллу, их былые, совместные, немые ночи. Ангел начал монолог, его не беспокоило присутствие Вольдемара, сейчас он говорил от души, и с каждым новым словом сердце больно покалывало. Ведь так больно когда воспоминания сплетаются тесным узлом с мечтами. Так больно, когда теряешь связь с реальностью на пару минут, а потом тебя силком выталкивают из мира иллюзий, ведь так больно осознавать что иногда мечты остаются лишь мечтами. Сегодня монолог Ангела был похож на этот сумасбродный клубок из воспоминаний и желаний. «Расскажи мне, расскажи мне сказку. Расскажи мне нелепицу, нереальную, абсурдную, глупую и пустую. Расскажи мне бред, но так чтобы я в него поверил... сядь поближе и нашепчи красивую бессмыслицу. Ты же знаешь, я все равно в нее поверю. Я всегда тебе верю. И всегда верил. Расскажи, что было, когда нас еще не было. Расскажи мне о том, как один старик попросил у феи бессмертие, а взамен отдал жизнь. Расскажи о том, как мы с тобой жили вечно, а потом ушли, чтобы через тысячу дней снова найти друг друга и не узнать. Расскажи, как будет нам хорошо после. Не молчи. Не останавливайся. Мне будет не хватать тебя. Расскажи мне сказку. Любую глупость, самую безумную нелепость, самую очевидную. Расскажи мне ее так, чтобы я поверил в нее. Пусть твои слова густой чернотой лягут на мои глаза. Пусть мои мысли и тело мягкой нежной пеленой обволакивают и не выпускают меня из своих сетей, как коварный голодный паук бедную наивную бабочку. Веди меня, как слепого котенка, я пойду за тобой. Куда бы ты меня ни повела, я пойду за тобой, за тебя… ты слышишь? нет…  ты не  слышишь… глупо говорить в пустоту…».
***
- Господи, почему ты так жесток ко мне, разве ты не видишь как мне плохо? Почему ты лишил меня всего? Разве ты не помнишь, каким добрым и счастливым ребенком я была? Почему ты меня не любишь, почему ты позволяешь страдать своему ребенку? Верни мне моего Ангела! Верни мне мою жизнь! - девушка кричала в пустоту. Габриэлла стояла на середине зала, в своем белом платьице с накрахмаленным воротником, плакала и забивалась в истеричном припадке.
- Я проклята, все в этом доме проклято. Я уничтожу все, уничтожу, я сожгу всё,- девушка схватила стопку тетрадок и книг и побежала с ними на кухню. Габриэлла лихорадочно перебирала книги и тетради и с остервенением откидывала их в сторону, как будто искала что-то. – Вот ты где, вот где моя душа. Да, верно, если я сожгу свои мысли, если я уничтожу свой дневник, я больше не буду одинокой. Я больше не буду страдать. Я уничтожу свою душу и свой разум. Я стану пустой оболочкой, которую ничего, кроме веселья, не интересует. Я буду счастлива, пускай этикетка «сделано на Земле» красуется и на моем теле, - трясущимися руками Габриэлла зажгла одну из конфорок плиты и приставила открытый на средине дневник во власть огня. Слёзы затуманивали зрение, и время от времени падали на плиту, закипали и  испарялись с тихим шипением. Огонь начал прожигать страницы, оставляя грязно-желтые пятна. Бумага съеживалась, будто песок, накрываемый очередной волной бушующего океана.
- Нет, нет, не нужно, это ошибка, так нельзя, я должна написать ей. Она читала этот дневник, она почувствует. Я не должна. Нужно остановить это. – Габриэлла резко убрала дневник от огня, бросила его в раковину, огонь всё еще пожирал беззащитные страницы. Девушка, недолго думая  приложила свою ладонь к странице охваченной пламенем, она не чувствовала боли, только легкое жжение.
Изодранное, длинное,  грязное платье, оно в крови, руки связаны. Толпа такая же грязная, как и она, вокруг так много дыма, что глаза больно режет. Толпа кричит, тыкает в нее пальцем, но среди этой толпы есть один молодой и очень красивый мужчина, он стоит  в первом ряду. Его взгляд наполнен болью. Габриэлла даже забывает об огне, пленницей которого она стала. У нее было такое чувство, будто этот молодой человек смотрит не на нее, а в её душу, читает её мысли и разделяет с ней боль, жар. Он тоже пленник огня, огня который бушует в его сердце…
Опять кухня, её одежда чистая и белая, маленький ожог на руке, и полу сожженный дневник. Несколько минут Габриэлла пребывает в оцепенении, буквально на долю секунды она видит своего Ангела, она рядом с ней, она стоит рядом и нежно обнимает за плечи. «Все будет хорошо, просто напиши мне»,- шепчет Ангел. Габриэлла ставит свою руку поверх руки Ангела и, кажется, даже ощущает её тепло, слышит стук её сердца, ощущает её дыхание на своей щеке. Ангел шумно вдыхает запах ее волос и Габриэлле на секунду кажется это странным, но девушка не реагирует. Габриэлле не хочется оборачиваться, девушка боится, что её фантом растворится, исчезнет так же внезапно, как и появился. Последнее «напиши мне», и фантом действительно исчезает, Габриэлла еще некоторое время чувствует уходящее тепло, которое сменяется легким холодком. Думать трудно, мысли не путаются, их просто нет. Габриэлле, кажется, что она совсем невесома. Девушка ищет ручку. Ручки нет,  карандаша тоже, но ей надо написать.  Девушка опять проверяет сумку, направляется в зал, потом спальню, опять прихожую, но так ничего и не находит, «нужно написать» – крутится в голове Габриэллы. Опять кухня, теперь её квартира похожа на лабиринт, из которого не выбраться живым. Девушка берет кухонным нож, садится за стол. Пять минут назад она не заметила, что кухня залита ярким светом, но сейчас он резал ей глаза. Сегодня тишина правит балом, поэтому каждое движение Габриэллы отдается эхом по всей квартире, и усиливается в прогрессии в её ушах. «Нужно написать»,- лезвие ножа блестит. Холодное и острое. Жгучая боль и пятно растекающейся крови. «Нужно написать» - погорелые страницы странно шуршат, порой они просто рассыпаются под пальцами девушки, но её это, кажется, уже не заботит. Габриэлла сжимает нож сильнее,  по лезвию катятся крупные капли крови. Жидкость красного цвета капает на пожелтевшие страницы дневника, окровавленным острием ножа она медленно выводит слова, смутно напоминающие очертания букв.
«Когда он уйдет, уйдет все, что ты так любила. Уйдет солнце, ветер, море и дождь. Уйдут все мечты о сказочном мире, мечты стать лучше и сильнее. Когда он уйдет, ты перестанешь сидеть целую ночь у окна в ожидании что он появиться на пороге твоего дома и скажет тебе «привет, мое сокровище». Ты перестанешь ждать новый день, станешь забывать элементарные вещи, и не будешь пытаться запомнить сегодняшний день. Когда он уйдет все станет безразличным и скучным. Тебе станет противна твоя собственная серая жизнь, но пытаться менять что-либо уже не будет сил. Музыка перестанет насыщать твою душу такой же энергией как раньше. Тебе станет просто не интересно и бессмысленно. Не будет даже обычной человеческой удачи. Когда он уйдет не будет ни слов, ни мыслей, ни чувств, ничего. Что делать, как поступить, как снова жить? Ты его не удержишь, он обязательно уйдет от тебя. Он не может быть с тобой навечно. Он уйдет, слышишь? Он уйдет завтра.…» Теперь нож был подобием пера, а кровь чернилами. Линии букв с каждым движением руки становились все тоньше и разборчивее. Некоторые предложения она проговаривала вслух не унимающимися дрожащими губами. Ее стеклянные глаза выдавали отрешенность девушки, ее отсутствие здесь и сейчас, больше всего сходное с безумием. Она не чувствовала ничего, она не понимала, что она пишет, как и зачем. Это уже была не она. «На дверь гипноз не подействует — он не вернется. Молиться тоже бесполезно. Не напишет. Мысли заполняют тебя, пронизывают насквозь и заставляют дышать тяжелее. Что было бы, если бы… а тут не надо было говорить этого… ну почему нельзя еще раз? Соберись с мыслями. Давай поговорим. Расскажи мне о том, что я чувствую. Твое призвание — одиночество. Какое может быть здесь веселье, когда тебе не с кем даже просто выйти на улицу. Да… давай поплачем вместе. Не всегда же смеяться с этими искусственно созданными счастливыми людьми. Поплачь одна, или со мной. Как ты хочешь. Не вороши прошлое. Вчера уже не вернуть. Даже небо в обреченно - печальном молчании. Почему ты не обернулась? Почему ты, молча, ушла? Почему так много не сказала… и почему твои глаза цвета кофе с сигаретами должны оставаться в тоскливом одиночестве. Почему ты должна оставаться одна постоянно. Неужели это твое проклятие… нет, не верю. Просто пообещай мне бороться. Даже если нет сил, даже когда вокруг будет темно. Пусть придется идти в слепую, на ощупь. Не важно, главное вперед. Назло всем. Ты родилась назло всем. Остальное не важно. Слишком хороша и за это остаешься одна. Наказание. Одиночество за единственность. Уйти — не выход как бы ты этого ни желала. Неужели так слаба, что хотела бы спрятаться от проблем за смертью? Конечно, ты права, убежать от проблем всегда легче, чем бороться. Но позволь с тобой поспорить. Как бы ни было плохо, мы будем идти дальше. Мы не умрем пока не дойдем до конца. Да, мы много думаем о смерти, иногда так хочется умереть, но это всего лишь человеческая слабость, которую нужно преодолевать каждую минуту, каждую секунду твоей жизни. Мы все просим о смерти, а когда нам ее предоставляют, лихорадочно молимся в надежде остаться в живых. Нам тысячу раз уже предвещали конец света. Если верить пророкам мы умерли уже много раз. Но мы все еще здесь. В таком случае или мы такие живущие, как крысы или конец света уже наступил, но мы его не заметили. Что же происходит с тобой, милая? Кто ты? Кто мы? Я всегда буду с тобой, прости, просто я это ты. Мы вместе, но так одиноки. Этот ад на земле ты придумываешь себе сама. Придумываешь, а потом эти выдумки воплощаются в реальность. Кто придумал этот рай и ад? Пока у тебя есть мечта, ты должна жить дальше. Помни только одно — ты чудо и ты одна. Присядь в самом центре комнаты. Включи музыку, лучше всего Баха или Шопена. Достань свой любимый мармелад. Налей себе в стакан виски с ромом… прости нас, Господи…»
Кровь – мутная, бардовая, уже давно холодная. Все ещё сворачивается, боль такая же жгучая, как и прежде. Кажется, что все тело  сводит судорогами.
Она положила нож, смотря вперед отсутствующим взглядом и заговорила сама с собой.
- Я здесь одна, нет нас двое, но мы одни, мы обе предали Ангела, мы обе предали Абраэля. Ты кому писала это? Не ври, это ни к чему, мы писали тому мужчине из твоих видений. Кто он? Кто мы? Неважно, верно, теперь ничего не важно. Нам его не вернуть, мы не в состоянии повернуть время вспять, мы не можем исправить ошибок настоящего, так почему ты решила, что тебе под силу исправить ошибки прошлого. Ты – дерзкая, наглая, эгоистическая тварь. Кто тебе разрешил жить в моем теле, кто  тебе разрешил давать мне советы, успокаивать и осуждать меня? Ты – паразит, я тебя ненавижу. Давай реви! Реви громче! Я не слышу тебя! Мы все ненавидим тебя,  Габриэлла! Уйди! Уйди, уйди, уйди. Захлебнись в своих слёзах. Я больше не буду твоим носовым платком. Нанеси себя тысячи порезов, вырежи свое сердце, а потом выбрось его. Тебе жалко?! Тогда…съешь…Ха-ха-ха-ха. Нет, нет, дорогая. Извини меня, прости. У тебя ведь никого нет кроме меня, кроме себя, ведь ты – это я, я это - ты. Ты ведь знаешь, как мне больно видеть тебя такой - маленького ребеночка, свернувшегося калачиком на холодном асфальте, всеми брошенного, но такого преданного своему творцу, своей маме. Умоляющего найти и обнять его. Нет, не надо дорогая, не плачь. Я пошутила. Я – это всего лишь  мысли в твоей голове.  Напиши еще одну заметку в дневник. Давай дорогая. Нет, не кровью, вот ручка она на столе. Нет, она всегда здесь лежала, ты её просто не видела. Позволь мне написать, позволь мне написать заметку в твой дневник, позволь мне использовать твои руки. Тихо, любимая моя, тише. Не делай нам больно. Возьми ручку, переверни страничку и пиши то, что я тебе скажу. Я спасу нас, доверься мне.
И снова заметка в дневник.
«На самом деле мы все не такие, какими нас видят, или мы видим себя. На самом деле все, что видишь ты это всего лишь игра твоего глупого воображения. Не ври себе. Хватит. Что ты можешь? Что ты делаешь? Может, хватит? Хватит врать и претворяться. Хватит распускать хвост, как общипанный павлин. Ты думаешь, что они видят нечто нереально шикарное, а на самом деле они смеются над тобой. Тихо и злорадно, у тебя за спиной. Оглянись. Посмотри на них, на себя. Чем вы отличаетесь? Я тебе отвечу: ничем. Хватит писать бездарные стихи, делать неуклюжие фотографии и трясти телом в психическом припадке. Таких, как ты - миллионы. И все чего-то хотят. Хочешь, я перечислю тебе людей, которые намного лучше тебя? Ты надоела мне! Я тебя ненавижу! Понимаешь? Мне бы следовало тебя бросить, но видеть, как ты мучаешься, намного приятнее. Хватит строить из себя что-то. Просто прими себя ничем. Просто ничего не бойся. Не плачь, пожалуйста. Когда ты будешь просто счастлива? Просто потому что на небе всходит луна, а после ее заменяет приветливое и теплое солнце. Погрейся в его лучах. Это безумно приятно. Подари свое тело ему, пусть его нежные лучи ласкают твое застывшее обезображенное тело. Может, оно оттопит твою искалеченную душу. Прости меня. Прости себя. Прости всех. Поплачь. Тебе станет легче. Я серьезно. Я тебя люблю, я всегда буду с тобой, приму все твои страдания, разделю их с тобой. Расскажи мне все, что тебя терзает, разъедает твою душу. Мы что-нибудь придумаем. Придумаем, как выкарабкаться отсюда. Тихо, девочка моя, тихо… это ведь еще не все… Ты не все сказала… это всего лишь маленькая крупица… еще есть нечто важное…»
Габриэлла глубоко вздохнула. В метрах пяти от нее лежал бинт, она потянулась за ним и начала вытирать кровь на руке, практически не осознавая, что делает, она снова заговорила сама с собой. «Вот и всё, понимаешь, все хорошо, милая, дорогая, любимая Габриэлла.  Я с тобой, я всегда буду с тобой, я тебя не  брошу, только не забывай обо мне. А теперь перевяжи руку. Обработай рану. Не бойся боли, я разделю её с тобой. Боль будет доказательством нашего существования, нашей безграничной любви и ненависти. Не бойся боли. Вот молодец, умничка, промой рану. Да, а теперь обработай. Что? Кровь красивая? Да, красивая. Кто я? Я всего лишь твои мысли или душа, называй меня, как тебе будет угодно. Я уже говорила тебе об этом, не забывай, пожалуйста, давай забинтуй руку и я замолчу, я отдам тело, душу и мысли в твое  распоряжение. Я оставлю тебя наедине с твоим одиночеством».
На белоснежном, новом бинте вокруг ладони постепенно начали появляться красные капельки крови, но Габриэллу это нисколечко не волновало, даже немного забавляло. «Бинт белый словно снег, на снегу, наверное, кровь выглядела бы красивее. Я помолюсь Богу, и может он вернет мне ангела». – Девушка стала на колени посреди кухни, сложила руки и вознеслась в молитве к Богу.
- Браво, Габриэлла, браво,- мужской голос и хлопки, стук его лакированных туфлей. – Раньше я такого за тобой не замечал, что-то случилось, любовь моя? Скажи, кому ты сегодня молишься? Богу или Сатане? Раньше ты всегда прибегала к услугам второго? Что же изменилось в этой жизни?  Тебе не кажется, что ты слишком грешна? Ты думаешь, что твои молитвы достигнут небес? Ад всегда был тебе ближе. 
Сердце замерло, холодок пробежал по спине Габриэллы. Она узнала бы этот голос из  тысячи. Это лучше мармелада и зефира, это лучше чем её Ангел, это лучше жизни. Абраэль был здесь, не его фантом, а он, самый настоящий и самый, что ни на есть, живой. Опять его сарказм. Надменный, пафосный и горделивый тон, впрочем, как и он сам, звучал отовсюду.  Его голос разбивался на тысячи осколков и пронзал Габриэллу. Сегодня она не позволит ему уйти, сегодня она выставит за порог, как нашкодившего кота за дверь, свою гордость. Она будет умолять и валятся в ногах у этого демона. Сегодня она отдаст ему свое сердце, свою душу, она подпишет все, что он попросит и чернилами, и кровью, лишь бы стать частью его жизни. Неотьемлимой частью. Она уже не думала об Ангеле, когда появляется он, она никогда не думала об Ангеле. Все, что было мгновения назад, было уже прошлым. Забытым, старым, стыдливым, ужасным прошлым.
- Здравствуй, Абраэль,  – девушка медленно и грациозно поднялась с колен, чтобы увидеть лицо своего собеседника.
- Ты, как всегда, красива, слёзы тебе к лицу, - Абраэль ехидно улыбался, он знал, что Ангел проиграл, он знал, что сердце Габриэллы уже принадлежит ему.   – Добродетель моя, прошу Вас, пройдемте со мной я покажу вам ваши  владения.  -  Абраэль все так же нахально улыбался. Пару минут Габриэлла молчала, но, в итоге, вложила свою руку в руку Абраэля.
***
Вот опять, я молча стою и наблюдаю за тобой. Ты меня не видишь, ты слишком расстроена, ты даже не ощущаешь моего присутствия.  Мне больно смотреть на тебя, мне больно смотреть, как ты страдаешь. Твои волосы растрепаны и ты все еще в пижаме. Твои предпочтения в одежде остались прежними. Белоснежная до колен ночная сорочка. Ты плачешь, опять плачешь; я потерял счет дням и неделям. Вчера и завтра, они одинаковые для меня, ведь слёзы на твоих щеках не высыхают. Извини, я не могу тебя успокоить. Тебе не холодно? Ты ведь  стоишь на холодном паркете, совсем босая. Наверное, холодно, уже зима, а ты все еще открываешь окна настежь. Вот одна из дверей громко захлопнулась, а ты даже не обратила внимания. Ты взываешь к Богу?  О, Габриэлла как бы мне хотелось тебя обнять. Ты больше не зовешь меня, ты больше не веришь в меня. Я знаю тебе страшно думать о том, что ты больше меня не увидишь, ты думаешь, что я исчез, потому что и Ангел исчез. Как глупо пытаться вернуть меня с помощью этого мальчишки с рыжими крыльями. Стою,  все так же опираясь об косяк, и смотрю, как ты сжигаешь свой дневник, а теперь тушишь его. Почему ты замерла? У тебя видение? Да, все верно, ты опять переживаешь свою смерть. Ты вся дрожишь. Единственное твое успокоение – записи в дневнике, и снова я попрошу написать о своих мыслях в дневнике. Обняв за плечи, выдать себя за твоего Ангела, и ты мне поверишь.  Ты всегда мне верила. Не могу позволить тебе усомниться, позволить подозрениям закрасться в твою маленькую душу. Я развею твои опасения. Верь мне. И ничего не бойся. Делай так, как я скажу. Еще рано, я тебе все расскажу, но не сегодня. Обещаю, сегодня ты слишком уставшая. Опять облокотившись о стену, наблюдаю за тобой, прекрасное зрелище, напоминает маленький спектакль. Никто, как ты, не способен играть так же прекрасно по сценарию своих мыслей. Сейчас ты напоминаешь мне сумасшедшую, ты ищешь ручку. Габриэлла на столе, вот она лежит, ты не можешь не видеть её. Остановить тебя не получиться, я просто не успею, поэтому просто разделю с тобой твою боль, так как это делал в тот день, когда ты горела на костре. Ты почувствуешь лишь легкое жжение. Лишь легкое жжение. Редкие минуты беседы с тобой. Теперь все хорошо, ты успокоилась. Опять молишься, это не выносимо терпеть более, мне придется вмешаться. Да. Я дерзок. Я всегда с тобой дерзок, знаешь, порой мне нравится видеть, как ты страдаешь от моих слов. Но тебе ведь это так нравиться. Я знаю, ты любишь меня именно за это. Почему? Извини, я  не умею иначе, когда-то ты меня учила, но я опять забыл. Я знаю, ты научишь меня снова, но не сейчас. Сейчас тебе нравится моя дерзость. Я подарю тебе все, о чем ты так мечтала. Предлагаю пойти со мной. Почему ты молчишь? На мгновенье сердце как то больно защемило. Нельзя показывать тебе свое напряжение, но актерскому мастерству ты училась у меня, ведь я великий лжец. Секунды молчания и вот ты согласна. Я счастлив, позволь сделать и тебя счастливой. Я не заставлю тебя больше плакать и в отчаянье вскидывать руки и голову к небу. Ты не нуждаешься в небе, как и оно не нуждается в тебе.
***
«То, что вертится у тебя в голове, никогда не обретет форму. Слишком много взрослых сомнений, и так мало детской веры в чудо. С каждым годом у тебя в голове появляется, лишний десяток – другой этих пресловутых взрослых «если». Если, если, если, если. Вся твоя жизнь состоит только из одних «если». Твоя осторожность, осмотрительность в итоге мешает тебе жить. Почему когда ты была маленькой девчонкой, все было так просто? Просто ты осмеливалась на уверенность идти до конца, до победного конца, биться за нереальную идею, лететь к солнцу без подстраховки, не боясь обжечься, упасть и разбиться. Не боялась, потому что не думала об этом. Тебе не нужны крылья, чтобы быть свободной, шоколад чтобы чувствовать себя счастливой и алкоголь, чтобы решить проблему. Где твой блеск в глазах, где твой свет в области грудной клетки? Ты же помнишь, как его росточки пытались снова пробиться из этого десятитонного асфальта черноты цивилизационных проблем и забот. И ты опять вызвала ремонтную бригаду, чтобы они залатали дыры и проехались катком - бетоноукладчиком по твоим новорожденным чувствам. Зачем? Это чистой воды убийство матерью не рожденного ребенка. Не помнишь, сколько лет лишения свободы присуждается обычному человеку? Тебе же – навечно. Защити, спаси себя. Верни, вернись. Люби то, что просишь у судьбы, верь в жизнь и ее могущество, улыбайся дождю, все у тебя получится. Танцуй, будто ты единственная в мире, будто это может спасти тебя, люби, будто в последний раз, пей свежевыжетый лимонный сок, будто это спасительные глотки после мучительной жажды.  Смейся, живи, дыши, люби, прыгай, мечтай, верь, надейся – это все может исчезнуть. Раз и все. По щелчку пальцев. Чего ты опять испугалась? Не бойся, следуй за ним, не следи за временем, ты же так этого хотела, столько раз просила и вот. Чего ты ждешь? Беги! Беги, пока не увидишь радугу». Мысли в голове у Габриэллы путались, сбивали друг друга с дорожки, скользкой и узкой, падали в пропасть. Абраэль не сводил с нее взгляд, он буквально прожигал ее, оставляя такой жар на ее теле, который не оставил только что огонь из конфорки. Это еще больше сбивало бедняжку. Замученная, усталая, запутанная мучилась над избитым для человечества вопросом: Любовь или дружба? Дружба или любовь? Ее терзали тысячи сомнений. «Я в твоей жизни переменная, как в математике, не постоянная величина. Я в каждой жизни появляюсь лишь на мгновение яркой, ослепительной вспышкой. Или наоборот, все другие появляются в моей судьбе на время. Появляются и исчезают. Сколько таких пятен на моем листе? Сотни? Тысячи? Нет, я предпочитаю думать по-другому. Это я – темный ангел над вашими душами, кому-то несущая свет, кому-то – тень. Не важно. Все, что происходит у меня вскоре пройдет. Пройдут мимо меня люди, не замечая, словно я – невидимка. Уйдут ангелы, исчезнут предметы, окружающие меня, музыка… небо над Берлином… Берлин… когда-нибудь я научусь жить без боли воспоминаний, с равнодушием и холодным сердцем. Когда-нибудь я обязательно научусь отпускать прошлое. Я буду безразличным потребителем возможностей, перестану быть генератором мечтаний. Когда же это «когда-нибудь» настанет? Возможно, прямо сейчас. Я сама решу, когда мне следует промелькнуть в твоем поле зрения, чтобы ты после ночами сидела на кровати и вспоминала мой образ. А может, ты больше меня никогда не увидишь, не услышишь. Останешься в прошлом. Воспоминанием. И я надеюсь, это будет не больно. Применим наркоз. Хватит. Остановись. Хватит жить в прошлом. Иди к своему будущему. Пей чай с лимоном вместо кофе, читай Канта и Ницше, надевай белые сапоги с джинсами в осеннюю слякоть, начни улыбаться. Поменяйся. Успокойся. Мы с тобой способны изменить мир. Наш с тобой мир. Создать новую, нашу эру. Ты веришь, мы с тобою откроем двери в новое тысячелетие. У нас есть все ключи, пароли и коды доступа для этого. Это так просто. Жить так, как мы хотим, а не так, как нам велят. Мы с тобою перевернем все вверх тормашками. Цивилизация будет в шоке. И тогда они уже не будут смеяться над нами, тогда смеяться будем мы над их невежеством в нашем мире, как когда-то делали это они. Наша проекция индивидуальной реальности. Никому не интересна, никому не понятна, никому не известна. Не бойся рисковать. Не бойся ставить на кон перед судьбой все, что у тебя есть, ведь побеждает тот, кто не боится потерять. Будь смелее, не думай о неудачах. Держи осанку. Ничего не бойся и тогда ничего не будет. Дыши смелее. Иди вперед. Вперед!» Габриэлла уверено вложила ладонь в протянутую руку Абраэля.
***
«Не помню, как я здесь оказалась, мы держались за руки, и потом все закружилось, как будто земля ускорила свое вращение, догоняя упущенное время. Да, верно, догоняла упущенное время, но разве это возможно?
- Конечно, здесь нет правил, здесь нет запретов, здесь можно все,  – Абраэль слегка улыбался. Ему было радостно видеть Габриэллу, такой забавно заинтересованной. Буквально на минуту ему показалось, что и не было никакой разлуки длинной в тысячелетие, будто они просто вернулись с прогулки. Габриэлла слегка улыбнулась в ответ своему возлюбленному. Она смотрела на высокие  подвесные потолки, каменные стены, в этом замке все ей казалось знакомым.
- Тебе нравится? - Абраэль играл с бедной маленькой Габриэллой, как кот с мышкой.
- Мой друг был бы в восторге, - сказала девушка, при этом издав какой-то нервный смешок. Ей вспомнился Вольдемар и ее Ангел. «Как она там, все ли у нее в порядке, встретимся ли мы еще, счастлива ли она?» Абраэль недовольно нахмурился, ему было неприятно, что Габриэлла думает об этой парочке.
- Тебе многое предстоит узнать… вспомнить,-  Абраэль пристально наблюдал за Габриэллой.
- Вспомнить? Я тут уже была?
- А тебе не кажется это место знакомым?
- Оно мрачное и от него веет холодом… но мне здесь уютно. – Габриэлла немного расслабилась, усталость не желала оставаться незамеченной. Девушка невольно зевнула, у нее перед глазами пронеслось насыщенное слезами и болью утро, радость при виде Абраэля и теперь она здесь с ним. «Нет, нельзя засыпать, нельзя дать ему возможность уйти, не сейчас, не время спать», думала девушка, всеми силами пытаясь скрыть свою усталость. Габриэлла все так же медленно брела по коридору, время от времени заглядывая в комнаты, везде царил минимализм, некоторые комнаты были совершенно пустыми, и девушке нравилось это ощущение пустоты и спокойствия, ощущение безопасности и покоя. Ничто не сможет им помешать, никто не посмеет их побеспокоить. Абраэль медленно шел позади Габриэллы, он выглядел таким безразличным, лишь глаза светились счастьем, перемешанным с болью и какой-то необъяснимой тоской.  В большой комнате стоял рояль, много свечей и тяжелые шторы черного цвета скрывали от любопытных глаз всю эту роскошь. Габриэлла подошла к окну, девушка раздвинула шторы и ее взгляду предстала ночь, множество звезд и луна освещали лес, находящийся неподалеку от замка. Абраэль уселся за рояль, и  успокаивающие звуки наполнили комнату, везде царил покой, лес спал и его обитатели тоже,  а замок,  словно верный сторож хранил инерцию своих хозяев.  Девушка подошла к своему возлюбленному, и тихонечко уселась на пол, облокотившись спиной о ножку рояля. «Так хорошо, так спокойно, как долго я ждала тебя. Если бы ты знал, как долго я тебя ждала», с такими мыслями девушка окунулась в омут снов.  Абраэль продолжал играть, он играл для себя, для нее, для них. Ему казалось, что он может играть вечно. Вечно, пока Габриэлла не уснула. Абраэль любовался ее красотой, боясь разбудить своим пристальным взглядом, своим дыханием. За окном начало светать, синева неба становилась все светлее и светлее, как это бывает зимой, пока небо не стало окончательно белым. Абраэль задвинул шторы, и тихонечко удалился из комнаты, ведь встречи которые решат исход этой игры не переносятся на потом, а у него была намечена именно такая встреча. Встреча с Вольдемаром. 
***
-Я сделал все, как ты велел. И я готов служить тебе дальше, я честен с тобой и никогда не предам, ты же знаешь. Я выполнил свою часть сделки, когда ты выполнишь свою? – юноша не мог сидеть на месте. Он ходил по комнате кругами, смотря себе под ноги. Его оппонент с присущим ему высокомерием смотрел на данное действо, спокойно сидя в центре комнаты на кожаном кресле как на троне. «Да, действительно, парень сделал все, как надо. Из него выйдет отличный последователь. Возможно, именно ему я передам свое дело. Если он не подведет. Но вот только эта непонятная страсть к этому Ангелу. Разбить ему сердце? Сказать, что он не тот за кого себя выдает? Что же, не буду отнимать такое удовольствие у Ангела, ведь рано или поздно ему придется признаться. Хотя, я сам не безгрешен». Демон улыбнулся своим мыслям, а затем посмотрел на парня таким взглядом, что бедняге пришлось утихомирить свой пыл и смиренно сесть напротив него.
- И сколько душ ты забрал за последний период? – все также высокомерно спросил Абраэль у Вольдемара.
- Не так много, как в прошлый. Они там, в той коробке. Забирай. – Не смотря на демона, парень немного небрежно махнул в сторону от себя. Он был раздосадован. Ведь тот, кто давал ему повод для постройки огромных надежд, сейчас бездействует.
- Ты сказал, она будет свободна от этой девчонки.
- Терпения. Сейчас она с тобой и ты не доволен. Мальчик мой, тебе не кажется, что ты наглеешь? Хотя, чему я так удивляюсь? Эта черта свойственна всем людям. Вам всегда что-то не нравится. Летом вам нужна зима, зимой – лето. Вы такие нестабильные существа. Ваша нестабильность в вашей голове. Вы не знаете, чего вы хотите. Поэтому у вас все не так, как надо. Когда ты угомонишься и будешь получать радость от того, что у тебя есть? Не заставляй меня разочаровываться в тебе. Иначе мне придется убрать вас обоих, – Абраэль говорил это с таким видом, как обычно говорят на бытовые темы - о погоде, еде или, например, о соседе сверху.
- Почему ты так уверен, что все сработает?
- Это очень просто. Я немного умнее вас. Вы же идете на поводу своих желаний. И используете для достижения целей свои эмоции. А я стараюсь пользоваться лишь расчетами. А иначе у нас и не выжить.  Теперь и тебе придется учиться этому. И учить других. Тебе необходимо быть немного выше обычных пониманий людей. Людьми можно управлять, потому что вы слишком слабые. Вас можно программировать так, как вздумается. Но не догадываетесь, что вы сами можете программировать себя. Вот в чем ваша большая ошибка. Вы слишком слабовольные. Вашими мыслями можно управлять, как марионетками, просто дергая за нужные ниточки. Мир как игра в шахматы. В ней есть пешки, ладьи, ферзи. Их очень много. Многие представляют себе это именно так: огромная большая клетчатая доска, и вы стоите на одной из сторон этой доски, играя либо за черных, либо за белых. Вы и не догадываетесь, о том, что также существуют и игроки. Их меньше, чем фигур на доске. Они управляют фигурками на доске.  Они решают за них все ходы, направляют их на победу или же на поражение. Но над игроками стоят мудрецы. Они управляют игроками. Мудрецов единицы. Но  что-то я отвлекся. Пешка может стать мудрецом, но она не знает об этом. А знаешь ли ты? И кем ты хочешь быть?
Вольдемар слушал демона, смотря в пол. Он молча выслушал его и после минутной паузы тихо, уверенно сказал:
 – Я постараюсь не подвести тебя.
- Ты уж постарайся. – усмехнулся демон. Он презрительно посмотрел на ангела, все это время лежавшего без сознания в комнате. – Не подпускай ее к девочке. Если она умрет, мало вероятности, что она вернется назад. Хотя, вряд ли у тебя хватит духу сказать ей хоть слово поперек. Вы, люди, слишком слепы в своей влюбленности. Ты всегда был таким слабовольным? Только претворяешься, всю свою жизнь притворяешься. Что ты сделал сам? Тряпка. От этого необходимо отучаться.
Монолог Абраэля прервал резкий пронзительный крик боли и отчаяния, с того самого дальнего угла комнаты, там, где лежал без жизненных сил ангел. Крики прорезали воздух как ножи, отчаяние кричавшего наполняло комнату, как вода аквариум. Абраэль знал, что это значит. Не сказав ни слова на прощание, он просто исчез, оставив обеспокоенного парня и его несчастного ангела наедине.