М. Матюшина о творчестве Любови Асеевой

Сибирский характер писательницы Любови Асеевой сказался и на характере ее прозы, необычной, упругой, с удивительным тамошним языком. Впрочем, чувства, к примеру, сибирячки Настасьи («Настасьино счастье»), пожалуй, будут близки и жителю Черноземья, где волею судьбы в семидесятых годах оказалась сама
Л. Асеева: «Ей (Настасье) нравится идти одной посреди жаркой степи. Идти и думать… Небо над ней, широкая степь впереди, а в дали синий Салаир. Что захочет, то и делать будет, куда хочет — пойдет. Свободная. И показалось вдруг ей, что эти заливающиеся в кустах
и травах птахи, и воздух, и небо — все будто бы для нее создано, но и не для нее одной. И для хакасов-степняков, наверно, в толстых халатах, подпоясанных платками, которых она видела в Кряжине, и для цыган, что увели Бусую, и для бойцов в защитной форме, которых она провожала, — где они теперь?»
На страницах своих произведений «Настасьино счастье», «Под соснами вековыми», «Обь — река глубокая», «Глафира» и других Асеева открывает для нас, читателей, необъятный мир несравненной природы, своеобычных людей. «Любовь Асеева, — считает Н. Наседкин, — принадлежит к числу писателей, стремящихся создать и воссоздать в произведениях жизнь, в первую очередь, не через собственное “я”, а через анализ характеров и судеб окружающих людей».
За внешней простотой образов асеевских персонажей, ой, какой непростой внутренний мир. Каждое произведение писательницы — это психологическое исследование души человека. Тут, похоже, сказывается и философский склад ума, и философское образование Любови Асеевой. Она скрупулезно прорабатывает и характеры героев и события, в которые они втянуты. Оттого писательница может возвращаться к своим сочинениям, и спустя время, дорабатывать их.
«Эта требовательность к собственному творчеству, — пишет Н. Наседкин, — присуща Асеевой с первых шагов на литературном поприще. В свое время ей довелось быть участницей V Всесоюзного совещания молодых писателей. Участники его обсудили повесть Л. Асеевой «Урман» и высказали немало замечаний. И что же? О том, что разговор оказался поучительным для прозаика, говорит такой факт — уже следующая повесть — «Настасьино счастье» была, можно сказать, безоговорочно воспринята и читателями, и критиками, как явная удача автора. И недаром потом в выступлении на одном из пленумов Союза писателей РСФСР лауреат Государственной премии Г. Коновалов сказал о Л. Асеевой: ''Талант — чуткий на правду''».