Подвиг Великой Матери

               К  100 - летию  со  дня  рождения   "Матери-героини"   
           Елизаветы  Ивановны   ЗАПОЛЬСКОЙ  (урождённой   Ш Е И Н О Й)   
                -   П О С В Я Щ А Е Т С Я !
               
                Люблю  тебя  -  мою  звезду,
                Души    родной    твердыню,
                Ты, в  сущности,  и  есть  Нан-ду,*
                Пою  тебя  я,  как   с в я т ы н ю!
                (Из  стихотворения  автора  "Рубикон")
 
                «Гордиться   славою   своих   предков
                не   только    можно,   но   и   должно.
                Не  уважать  онной  есть  постыдное  малодушие»
               
                А.С.ПУШКИН
               

            П Р Е Д И С Л О В И Е               
     Моя  мать ЗАПОЛЬСКАЯ  (урождённая  Ш Е И Н А) Елизавета  Ивановна  не очень  любила,  вспоминая,  рассказывать  о  своей  прожитой  жизни.  В  этом  не  было  никакой   случайности,  поскольку  в  жизни,  о   которой  я   узнал  из  Её  же   рассказа, было  немало  горечи  и  страданий. Можно  без преувеличения  сказать,  что  прошедшие   в   XX-ом   веке   великие   исторические   события   в  России   непосредственно   отразились   и   на   Её   нелегкой   судьбе.
   Когда  в  октябре 1917 года  в  России  свершился  большевистский  переворот, Елизавете Ивановне было всего лишь 15 лет. Поэтому  все тяготы, лишения и  муки, которые  принесла  революция  народу, в  полной  мере  испытала и Она  на  себе. Практически  вся  история  советской  власти от  самого её  зарождения  и вплоть до конца  жизни  Елизаветы  Ивановны (в  сентябре  1982 года)  разворачивались у  Неё  на  глазах   и,  к  которой   Она  была  вынужденно  сопричастной.
   Майскими   сухумскими   вечерами  1981  года,   в  Отчем  доме,   мы  подолгу  беседовали  с  моей  Мамой,  у  которой  я  попросил,  по  возможности, подробно  рассказать  о   своей   жизни.  С  одной  стороны,  я  очень  желал,  как  можно  больше  узнать  о  прожитом   и   пережитом   Ею,  о  Её  родных   и  близких, с  другой  -   мне   неизменно  передавалось  гнетущее   Её  чувство,  связанное  с  тяжёлыми   воспоминаниями   прошлого,  грусть  о  невосполнимых  потерях  родных  и  близких.  Причём  всё  это  имело  место  в  условиях, когда  Мать  постоянно  и  повседневно  окружали  многочисленные  Её  дети  и  внуки, которые  неизменно  относились  к  Ней   с  большим   вниманием  и  любовью!  Да,  Мама  жила  тогда   в  прекрасном  морально-психологическом  климате, в полном  духовности  контакте   со  своим   ближайшим  окружением.  Но  рядом  с  Ней, к  сожалению,  уже  давно  не  было  ни  одного  человека   из  Её  далёкого  прошлого,  что  связывало  бы   с  молодостью  и  что невольно  навевало  гнетущее чувство тоски, приближающейся   и   неизбежной  кончины, -  ухода   из  жизни,  которую  Она,  несмотря  на  все  её  многочисленные  бытовые  тяготы,  очень  любила.
   Может  быть, именно  тогда  я  впервые  задумался  и  понял, что человеческая  старость  это  не  только, и  даже  не  столько  биофизический  феномен, сколько   духовно-психологический. Ведь  болеть,  быть  немощным   могут  не  только  люди  пожилые,  но   и   младенцы!  Но,  в   отличие  от  молодого  человека,  пожилой   человек  не  имеет  будущего, и  с каждым  прожитым  годом  и  днём  всё  больше  и  больше  утрачивает  живую,  многосложную  связь  со  своим  прошлым.  Он  всё   острее  ощущает  необратимые   изменения,  происходящие  в  его  даже  ближайшем  окружении,   в  окружении  родных,   близких   -   дорогих   по  духу  друзей  и  знакомых, которые, к  сожалению,  нередко  преждевременно  покидают  этот  много образный,  многосложный,  часто  непредсказуемый, и  поэтому  всегда  интересный  Мир. И этот образовавшийся духовно-психологический вакуум остаётся незаполненным  уже  до  самой  его  кончины,  налагая  на  всю  оставшуюся  жизнь  глубокую,  и  не всегда  объяснимую, печаль. Хорошо понимая  причину Её печали  и  сопереживая  с Мамой, я  предпринял,  правда, тщетную,  но  всё  же  попытку  отыскать  кого-либо  из   Её  сородчей  по  отцовской  линии  и  с  этой  целью  специально,  в  сентябре  1981 года,  выехал  в  Пермскую  область, в  город  Усолье, на  родину Её отца - Ивана  Николаевича  Ш е и н а. Однако все  мои старания, к  сожалению,  не  принесли  желаемых  результатов, поскольку  со  времени  расставания  Матери  со  своими  родственниками  прошло  очень  много  времени!
   В  поездке  я  познакомился  и  узнал  о  многих  Шеиных (их поимённый список  до сих пор  хранится  в  моём  архиве!), но, как выяснилось, почти  все они были  ремесленниками и выходцами из крепостных крестьян. И когда  по возвращению домой  я  подробно  рассказал  о  своих  встречах  Матери, то  в  ответ  услышал: «Были  Шеины  и  Шеинские», то  есть  помещики  и  их  крепостные. Классический  пример  тому  общеизвестный - Савва  Васильевич  Морозов - основатель  ряда  текстильных  фабрик  в  России, который, будучи  выходцем  из  крепостных  крестьян, в 1820г.  выкупился  вместе  с  сыновьями  у  помещика.
   Уже  тогда  я  решил,  как  можно  подробнее  узнать  и  когда-нибудь описать  для  потомков  довольно  сложную,  во  многом  даже  трагическую,  но  в  то  же  время   весьма   интересную   и,  как   Она  сама   неоднократно   подчеркивала, Счастливую   жизнь  моей  Матери.
   Интерес  к  этому  занятию  у  меня  особо  подогрелся  тем  обстоятельством, что,  по  сообщению  моей  Матери,  она  оказалась  представительницей  древнего  боярского  рода  Шеиных  -  столпов   русского  московского  боярства,  которые,  по  словам   общеизвестного  русского   историка  С.М. Соловьева,  относились  к  числу  « 16  знатнейших  фамилий,  члены   которых  поступали   прямо  в  бояре,  минуя  чин  окольничего». (см. Примечание  № 1  -  в  Приложении).
   Мать, конечно же,  плохо  знала (чтобы  не  сказать  вовсе  не  знала!)  свою родословную.  Но   всё  же  она  хорошо  помнила  рассказ  своего  отца -  Ивана  Николаевича  о  том,  что   его  предки   были  бояре,  и   участвовали  даже  в  Куликовской  битве  1380 года,  а  в  ХУ11  веке  как  староверы   были  сосланы  в  так  называемые  «отдалённые  города». 
   Другое дело, что о своём боярском  происхождении, в советское  время, в эпоху «диктатуры  пролетариата», лучше  всего  было  не  вспоминать. Да  и  вспоминать  особенно  было некогда,  поскольку  вся  её  сознательная  жизнь  проходила  под  знаком  неослабной, повседневной  и чрезвычайно напряженной борьбы  с  разрухой, голодом   и  нищетой,  царившей  во  всей  стране  «великой».
   Тем  не   менее,  Елизавета  Ивановна,  в  силу   своего  сильного  характера никогда, ни  при  каких  обстоятельствах, не унывала, не теряла  бодрости  духа, надежды  и  веры  в  светлое  будущее, особенно  веры  в  будущее  своих   много численных   детей,  которым  Она,  по  сути,  и  посвятила  всю  свою  жизнь. И  совершенно  правильно   говорит   народная   мудрость,  что  трудности  в  жизни сильного духом  и  волей  человека  делают  ещё  сильней, а слабого - подавляют! В  этом  смысле наша Мать, несомненно, была сильным духом  человеком,  к тому же обладавшим  незаурядным  умом, высочайшей энергичностью,  активностью,  чувством  неугасающего  и  жизнеутверждающего  юмора.  Причём  жажда  и  интерес  к  жизни  у  Неё  всегда  были  очень  высокими.
   По сути  же сила  духа  Матери  была всегда  эквивалентна  тем  актуальным  и  сложнейшим, жизненным  проблемам,  которые  реально  и  постоянно  стояли  перед Ней, впрочем, как  и  перед  всем  советским  обществом,  и  Она  старалась быть  на  уровне  объективной  необходимости  для  успешного  их  разрешения.


            Раздел 1. В  ГЛУБЬ  ВЕКОВ.  ИЗ  ИСТОРИИ  РОДА  ШЕИНЫХ               
   Уже после ухода из жизни нашей  Матери, исследуя  родословную дворян  Шеиных, большинство  из  которых   были  бояре, мне,  вместе  с  моим  старшим  братом – Игорем, удалось многое  прояснить  в этом  вопросе. Так, в частности, оказалось, что  древний  старомосковский  боярский  род  Шеиных является  лишь ответвлением  от  более  древнего  боярского  рода  Морозовых, которые  в  свою очередь, ведут  родословную  от  пращура  Михаила  Прушанина (= Пружанина) из  дворянского рода, новгородца  (из  Великого  Новгорода!), являвшегося,  по  преданию, выходцем  из  Пруссии (см. Примеч. №2). Год  рождения  его точно не известен, но известно, что он  жил  где-то  в  конце XII–го  - нач. Х111  века,  умер  в  Новгороде  и  был погребен в церкви святого Михаила Архангела, что на Прусской улице. Так вот, сын Михаила  Прушанина  - Терентий  был   боярином   у  великого   князя  Александра  Невского (возведенного,  как  известно,  православной  церковью  в  лик святых), участвовал  и  отличился  в  Невской  битве  12 июля 1240 года. А  Лев  Иванович  Морозов, являвшийся  потомком  пращура  в шестом колене, был активным участником   Куликовской  битвы, где геройски  погиб  8 сентября  1380  года, командуя  левым  флангом  русских  войск. «Лев  Морозов   и  многие  другие  положили  головы  за  Отечество», - читаем  у  Н.М.Карамзина (см.  Примеч. № 3).
   Сама фамилия  «Морозов»  произошла  от  прозвища  «Мороз», которое носил Иван Семёнович  Прушанин  родившийся  ~ 1330/35  годах   и  являвшийся   праправнуком   пращура  Михаила  Прушанина.
   Следует отметить,  что  академик  АН СССР  С.Б.Веселовский, например, относил  боярский  род  Морозовых  к числу  «древнейших» (см.Примеч. № 4). Бояре Морозовы  в  ХУ –ХУ11 веках  имели исключительно высокое  положение. В полутора  столетний  промежуток  времени от Ивана 111  до  Смуты  из  этой фамилии вышло до  тридцати думцев, бояр и  окольничих. Хотя  опалы  и  казни Ивана  Грозного  не  обошли  и  Морозовых, и  к  моменту воцарения  Романовых  остались  считанные представители этого  рода, которому  суждено  было  пресечься  в  ХУ11 веке, но  именно  время правления   двух  первых  Романовых   было  для  Морозовых  временем  наибольших успехов. Двое  из  них, -  братья  Борис  и  Глеб  Ивановичи  Морозовы  в юности были  спальниками   своего  сверстника  первого  царя  из  династии  Романовых -  Михаила  Фёдоровича, то  есть были  «домашними, комнатными, самыми приближёнными  людьми». Это  назначение,  как  полагают   исследователи,  «… они  получили   по  родству  и  свойству   с  Романовыми».  Достаточно   сказать,  что  один  из  их  родичей  был  прадедом  матери  царя  Михаила, а  два других  родича, Салтыковы, его  двоюродными   братьями  (см.  Примеч. №5).  Борис   Иванович   Морозов  был пожалован  в бояре  в 1634 г., в  связи с назначением  его в дядьки  к  царевичу Алексею  Михайловичу. Когда  в  1645 г. Алексей  по семнадцатому  году  венчался  на  государство,   его  пестун   стал  временщиком,  «сильным   человеком».  Как тогда  выражались  царь  «глядел  у  него  изо  рта» (см. Примеч. № 6).
    Борис  Иванович   Морозов   был  одним   из   первых  русских  бояр,  сильно пристрастившихся  к западноевропейскому. Он  ввёл  в учебную  программу царевича приём  наглядного обучения, знакомил  его  с некоторыми  предметами  посредством немецких гравированных картинок; он  же ввёл и другую ещё более смелую новизну в московский  государев дворец, -  одел цесаревича Алексея и его брата в  немецкое  платье (см. Примеч. № 7).
    Надо отметить, что  братья  Борис  и  Глеб  Ивановичи  (у  которых  был  ещё  брат –  Михаил  Иванович,  боярин (1676), который  был  женат  на  княжне  Домне Семёновне  Прозоровской, но  детей у  них  не было) являлись  прямыми  потомками пращура  Михаила  Прушанина  в  Х1У колене.  (см.  Примеч.  № 8).
    Для  своего  времени   Борис  Иванович  Морозов   (1590 – 1661)  был  вполне образованным  и  интеллигентным человеком. Современники считали его, являвшегося официальным  руководителем  правительства, а  фактически -  главой  государства,  «умным  правителем»,  но который,  по словам  историка  С.М.Соловьёва, «не сумел   возвыситься  до  того, чтобы   не  стать  временщиком».  Причём,  он  был  одним  из  самых  богатых  людей  России  того  времени:  ему  принадлежало   55  тысяч  крестьян   и   7254  двора.   –  Это   было   неслыханное   богатство!!!   Столько  же дворов  было только  лишь у царёва  дяди Никиты  Ивановича Романова,  да  у  одного  из  князей   Черкасовых, Якова  Куденетовича.
    Для  утверждения  своих  родственных  связей  с  царём  Борис Иванович  стал  инициатором  женитьбы  Алексея  Михайловича  (16 января 1648г.) на дочери своего подручного  дворянина   Ильи  Даниловича   Милославского  -  Марии.  На  свадьбе   царя  Борис  Иванович  играл  первую роль -  был  у государя  «во отцово место».  Через  десять дней  сыграли ещё  одну свадьбу: Борис  Морозов вдовец  и  человек  уже  пожилой,  женился вторым  браком  на  царициной  сестре - Анне  и  сделался  царским  свояком  (см. Примеч. № 9).
    Что  же  касается  собственно  боярского  рода  Шеиных, то  его  основателем  является боярин Василий  Михайлович  Морозов – прямой  потомок  пращура  Михаила  Прушанина  в седьмом  колене, который  носил прозвище  «Шея». Он  умер 15 января 1466  года  и  от  него  пошёл  род  Шеиных  (см. Примеч. № 10). Именно  Василию  Михайловичу   на  правах   вотчины  принадлежало   село  «Былово»  в  Московском  уезде. У его сына - Дмитрия Васильевича - наместника Казани, убитого в Казанском походе 1506 года,  была  вотчина  с. Митрополье  Селецкой  волости  на  р. Вязи.
   Следует  отметить, что  в  боярском  роде  Шеиных  было  немало  исторических личностей. (Примеч.  № 11). Так,  судя   по  некоторым  историческим  сведениям,  имелся   и   другой  боярский  род  Шеиных,  который   генетически   восходит  к  прозвищу  боярина  Константина Дмитриевича  «Шея» - сына  Дмитрия Александровича  Зерна,  внука  Четов.  «Родословная  Чет, а  во крещении  имя ему  Захария  и  у Захарии  сын  Александр, а у  Александра сын Зерно». Дмитрий  Александрович  был  внуком  мурзы   Чета,  выехавшего  в  Москву  на  службу  из  Золотой  Орды  ок. 1330 г. При  Ивание Даниловиче Калите – князе  московском (с 1325 г.) и  великом  князе владимирском с 1328 г.), заложившим основы политического  и экономического  могущества  Москвы. (Примеч. 12)
  Кроме того, были в роду  Шеиных и  другие яркие  личности: боярин, легендарный   воевода,  мужественный  защитник  возглавлявший  Смоленскую  оборону  в  1609-11 годах – Михаил  Борисович   Шеин.  Он  был  прямым  потомком  Михаила  Прушанина    в  11-ом  колене.  После   героического   противостояния,  продолжавшегося   20  месяцев, будучи  раненным  и  преданный  неким  Андреем  Дедешевым, перебежавшим  в  стан  противников,  указавшим  им  ту  часть крепостной  стены, которая  была  выбита  накануне  в  сражении  21-го  ноября  1610г.  и  спешно  возобновлена  в  сырую   погоду   и  потому   не  отличавшаяся   прочностью,  ударившие   по  ней   пушками  противники   разрушили   её   и  3  июня  1611г.,  ночью,  ворвались  в  город   через  пролом.  Шеин  с  женою   и   детьми  (сыном  Иваном  и  дочерью)  стоял   на  башне  и,  после  отчаянного  сопротивления,  будучи  раненным,  был  взят  в  плен  самим  Яковом  Потоцким. После пыток  и  допроса  Шеина  заковали  в  кандалы;  король  польский  Сигизмунд  взял  себе  его  сына,  а   жену   и  дочь  отдал  Льву  Сапеге.
  Известно  и  то, что сторонником  избрания на русский  престол сына  польского  короля  Сигизмунда 111  -  Владислава   и   заключения   17  августа  1610  года  договора  с  польским   гетманом   Жолкевским   по  этому  вопросу,  был  именно  Филарет. Он в  сентябре 1610 года  возглавил «Великое посольство» под осаждённый  Смоленск,   которое  должно  было  окончательно  закрепить  статьи августовского  договора.  Однако  в  ходе  переговоров  Филарет понял, что  Сигизмунд 111 хочет сам  стать  московским   царём  и  отказался  изменить  условия  договора. Тогда Сигизмунд  арестовал   Филарета   с  частью  посольства,  поддержавшего  его,  и  отправил  в  апреле  1611г.  в  Польшу.
   Но  во  время  пребывания  Филарета  в  польском  плену  в  Москве был созван  Земский  собор,  который  остановил   свой  выбор  на  16-летнем  сыне   боярина   Фёдора  Никитича  Романова (патриарха  Филарета),  двоюродного  брата  покойного  царя   Фёдора   Иоановича   из   династии   Рюриковичей   -  Михаиле  Фёдоровиче   Романове,  провозгласив  его  царём  12 февраля  1613 года,  принявшего  престол  14  марта  и  венчавшегося  на  царство  11 июля  1613  года.  А  уже  10  марта  того   же  года   в   Варшаву   было  направлено  посольство, с  целью  добиться  мира  с  Польшей   и  освобождения  отца  царя.  Однако  король  Сигизмунд  приз навал  царём   лишь  собственного  сына,   которому  присягал  в  своё  время  и  сам  Михаил  Фёдорович  Романов. Попытка  произвести  обмен  пленными  также  не  увенчалась  успехом,   так  как   в   московских   тюрьмах   все   поляки   были  задушены.
   После  неудавшейся  попытке  польских  войск  в 1617-18 гг. захватить Москву,  Россия,  согласно  достигнутому  1  декабря  1618  г. Деулинскому  (по  названию  деревни  Деулино,  близ  Троице-Сергиева  монастыря)  перемирию,  уступила  Речи   Посполитой  Смоленскую,  Черниговскую   и  Новгород-Северскую  земли  в  которых  было  29  городов!
   В  соответствии  с  достигнутым  соглашением  Филарет  возвратился  на родину  и   14  июня  1619 г.  царь  Михаил  Фёдорович   лично  встретил  своего  отца -  митрополита  в  районе  Пресни  (исторический  р-н  Москвы)  и  сын  поклонился  отцу  в  ноги,  а  отец  сделал  то  же  самое  перед  сыном  -  царём   и   они   долго   оставались   в   таком   положении,  не  имея  возможности  двигаться  и  говорить  от   душивших   их   слёз. Причём   вместе   с   Филаретом   находился   также   возвратившийся   из   плена   польского   Михаил   Борисович   Шеин. Общеизвестна   художественная   картина:  «Встреча  царя  Михаила  Фёдоровича  с  отцом,  митрополитом   Филаретом». (См.  Приложение  № 13).
   По  возвращении  Филарета  на  родину  он сразу  же  был поставлен патриархом  и  до   конца   своей   жизни  (в  октябре  1633г)  был  фактическим  правителем  страны.
   О  том  как  смотрели  на  Михаила Борисовича  современники  видно, например,  из  грамоты  от 12 июня  1611 года,  писанной  казанцами   пермичам:  «…а тем  и  утешаются  (русские  люди)  Божьим  милосердием, что  дал  Бог  за  православную  веру  крепкого  стоятеля,  святейшего  Ермогена, патриарха  Московского  и  всеа  Руси, а  в  Смоленску  архиепископа  да   п р е м у д р о г о   боярина  Михаила  Борисовича ….» (см. Примеч.  №14).
   Год  рождения  Михаила  Борисовича  точно  неизвестен,  но  его  имя  впервые  встречается   в  1598  году,  когда  он,  в  числе   45  стольников,  подписался  под  грамотой  на  царство  Бориса  Годунова.  Причём  его  подпись  в  грамоте  стоит  на  двадцатом  месте,   ниже   которой  стоят  17  княжеских   подписей.
   Родственная   близость  рода   Шеиных   к   царствующей   династии  Романовых   обусловлена   и   тем   обстоятельством,  что   мать  первого   царя  –  Михаила  Фёдоровича,  жена  патриарха  Филарета – инокиня  Марфа   (в  миру  Ксения) была дочерью   костромского   дворянина  Ивана  Шестова.  Этот  род  имел   с   родом   Шеиных   общего   пращура  -   Михаила  Прушанина!
   С 1619  года  по  возвращении  на  родину  Михаил  Б орисович   был награждён   царём   за   свою   верную   службу   и   вплоть   до  1628  года,  по-видимому,   нёс   исключительно   придворную   службу.  На  обоих   свадьбах  царя  Михаила  Фёдоровича,  в 1624  с  княжной  Марией  Владимировной  Долгоруковой  и  в  1626  с   Евдокией  Лукьяновной  Стрешнёвой,  он  был  дружкой  со  стороны   невесты,  а  его   жена  -  боярыня   Марья   Михайловна  -  свахой   тоже   со   стороны   невесты…   Он   сопровождал   царя  в  его   загородних  богомольных  «походах»,  чаще   многих   других   придворных  обедал   у   царя   и   у  пратриарха,  при сутствовал   при   приёме   иностранных  послов.  В  1627, 1629  и  1630  Михаил  Борисович    «ведал  Москву»  во  время  отсутствия  царя   и  т.п.  Он  являлся  доверенным  лицом   Филарета   и   главой  ряда  приказов,  а  также  участником  дипломатических  переговоров.
   Следует особо  подчеркнуть,  что, будучи  несильным  как  личность  и  слабый  здоровьем,  царь  Михаил  Фёдорович  не мог  самостоятельно  управлять государст вом;  первоначально  им  руководили  мать -  инокиня  Марфа – и  её родственники  Салтыковы,   затем   с  1619   по  1633 отец  -  патриарх   Филарет,  официально  носивший  титул   «великого   государя» (см.  Примеч., № 14).
   Весной  1632 года  началась  война  с Польшей,  получившая  название «Смоленс кой»,  т.к.  Россия  ставила  цель  возвращение  Смоленска  и  земель, отошедших  к  Польше   согласно   Деулинскому   перемирию.  Предводительствовать   русскими  войсками было поручено  М.Б.Шеину. Однако  по  целому  ряду объективных  причин,  совершенно  независящих   от   Шеина,  подготовка  и  поход  русских  войск  по освобождению  русских земель неоправданно  затянулись, а  затем  поход  и  вовсе  завершился   неудачной   осадой  Смоленска   в   1632-34 гг.  Причём   всё   это  происходило  в  условиях  полного  отсутствия  крайне  необходимой  и  обещанной  ему  царём   поддержки   из   Москвы,  а  также   злонамеренно  распространяемых  своекорыстными   боярами   измышлений   в   адрес  Шеина,  что  нанесло  сильный  удар   не   только   по  престижу  страны   и   престолу,   но,  главное,  и  по  самолюбию  слабовольного   царя!
    Как  в  1609-11гг. (когда   М.Б.Шеин  защищал  Смоленск!)  Сигизмунд  считал  вопросом  чести  взятие  Смоленска,   так   в  1634г. царь  Михаил Фёдорович  не  мог  примириться   с  тем,  что  Смоленск  останется   в   руках  поляков.
    Под   влиянием   бояр,  в   условиях  полнейшей  неподготовленности  русских   войск к  наступательным  операциям,  царь  Михаил  Фёдорович  инициирует военный   поход  на  поляков, оставляет  Шеина  без  необходимой   и  обещанной  поддержки   и,  наконец,  совершенно  необоснованно   и   явно  тенденциозно  (под  влиянием  тех  же бояр),  приписывает   неудачную  осаду  Смоленска  измене  Шеина, якобы,  вследствие   его   расположения   к   Владиславу  (см. Примеч. №  16).   
    После  смерти  Филарета   в   октябре  1633  года,   Михаил   Борисович   за   свои  обличительные   речи,  перед   военным   походом   на  Смоленск,  в  адрес  трусливых  и   своекорыстных  бояр,  в  отместку  был  ими  оклеветан   и  ложно  обвинён  в  предательстве!
    Постановление   боярской   думы   от   18  апреля   1634  года   требовало:   «Шеина  и  Измайлова   с   сыном   его  Василием  казнить  смертью,  а  поместья  их,   вотчины,  дворы   московские   и   всё   имущество   взять   на  государя;  князя  Прозоровского,   кн. Белосельского   и   Семёна   Артемьевича   Измайлова  сослать  в  Сибирь».
    28  апреля  1634  года   на  Красной   площади   в  Москве   публично   были  казнены  Михаил   Борисович   Шеин   и   сын  Измайлова  Василий.  Сын  главного  воеводы  -  Иван   Шеин,  виновный  только   по   вине   отца,   освобожден  от  смертной  казни  по  просьбе  царицы,  царевичей  и  царевен,  но  с  матерью  и  женою  сослан   в  понизовые  города  (см.  Примеч.  № 17)
   «Участь  Шеина,  - отмечает   С.М.Соловьёв,   -  объяснима   легко.   Военная   история   Московского   государства   давно  уже   обнаружила  несостоятельность  русского   войска  в  борьбе  со  шведами  и  поляками  по недостатку  искусства   ратного;  правительство  очень  хорошо  понимало  это  и  старалось помочь беде:  призваны   были   иностранцы,  русских  стали   учить  иностранному   строю,  но  эти  первые  слабые   шаги  в  деле,  разумеется,  не  могли  тотчас же  повести  к  важным  результатам.  Собравши  войско  и  деньги, нанявши  немцев, отправили  под  Смоленск   воеводу,  знаменитого  защитою   этого  города;  но  защищать  и  осаждать  город  -  две  вещи  разные;   Шеин   не   успел   голодом   заставить  сдаться   Смоленск   и   скоро   сам   был   осаждён   королём   Владиславом:  …..прежде  в  Смоленске  Шеин   был   окружён   ратными  людьми   и  гражданами,  готовыми  биться  до  смерти  за  священные   интересы,   а   тут   в  острожке   иноземцы   дерзко   нарушали   в   его  глазах  дисциплину,  не  хотели   призна вать   над   собою   его   власти,  не   хотели   переносить   голода,   холода,  требовали  соглашений  с  неприятелем;  русские люди  толкуют:  где  московскому   плюгавству  сражаться  с  литовским   королём   и  его  людьми,  а   из   Москвы   одно  обещание,  что   идут   со   всех   сторон   воеводы   на  помощь,  и  три  месяца  никакого   исполнения  обещаний.
  Измены   со  стороны  Шеина, - подчеркивает  автор, -  не  видно  никакой.  Но почему  же  в  Москве  постарались  обвинить   Шеина  в  измене?  Причина  ясна:  Шеин  своею   выходкою   у   руки   государевой   смертельно   оскорбил   многих  сильных  людей…  Филарета   не   было   в   живых,   и  сильные   люди   спешили  отомстить  за  своё   бесчестье» (см. Примеч. № 18). После  того  как  в  Москве  казнили   Шеина   и   Измайлова,  продолжает   историк,  «… за  это  учинилась в  людях  рознь  великая,   да  на   Москве   же  были  пожары  большие,  выгорела  Москва  мало  не  вся».  (см. Примеч.  № 19).
    Даже из этого краткого сообщения  вовсе  нетрудно понять, на  чьей же именно стороне  находились симпатии простого русского народа. В памяти народной  Михаил  Борисович  Шеин  навечно остался  «премудрым боярином», рыцарем чести, пламенным патриотом  и  доблестным защитником  своего Отечества, который буквально положил  свою  голову  за  него. Сам  Михаил  Борисович  Шеин  и  его сын – Иван, умерший  в  том  же  1634 году  по пути  в  ссылку,  были  погребены  в Троицко-Сергиевой  Лавре  только  лишь  в  1642 году, когда наступило духовное  прозрение власти. А жена  Михаила  Борисовича  -  Марья   Борисовна  была  погребена  там  же  рядом  со  своим  мужем  и  сыном   21  января  1651 года.  (см. Прим. № 20).
   По-видимому,  совершенно  был  прав  исследователь  Е.А.Белов, который  ещё в  конце  Х1Х  века  отмечал: «Боярские  фамилии, захватившие  власть, кроме  своих  фамильных  интересов,  не думали  ни о чём  и  возбуждали  против  себя всеобщее  неудовольствие.  Нравственных   сдержек   не   было,  религиозность  была  чисто  внешняя…..Не  мудрено, что  при  таком  умственном  развитии  боярство,  убаюкан ное  лестью,  не  заметило  своего  падения». (см. Примеч. № 21).
  Другим  выдающимся  государственным  деятелем и полководцем  из этого рода был  первый генералиссимус России – Алексей  Семёнович  Ш е и н (1652-1700), -правнук Михаила  Борисовича. Год  рождения  Алексея  Семёновича  Шеина  во всех  энцикло педических словарях указан 1662 – это неверно! В действительности  он  родился в  1652 году. (см. Примеч. № 22). В подтверждение  этого факта  достаточно сказать, что его  отец стольник - Семён  Иванович  Шеин  был погребен  в Троице-Сергиевой  Лавре  7  июля  1655 года. (см. Примеч. № 23).
   Кроме того,  первая   жена  А.С.Шеина  -  княжна  Анна  Петровна  Долгорукова  умерла   12  ноября   1671 года,  из   чего  следует,  что  Алексею  Семёновичу,  согласно  официальной   версии,  было  всего  лишь  9  лет (?!).  Отец  Алексея  Семёновича – стольник  Семён  Иванович  Шеин,  сведения   о   службе   которого   крайне  скудны,  по-видимому,  нёс  исключительно  дворцовую   службу.  Что  же касается   матери   Алексея  Семёновича,  то  мне  буквально  удалось  «выудить»  сведения  из  «Полного  собрания  законов  российской  империи   с  1649  года»  (см.Примеч. № 24), из  которого  явствует,  что  её  звали  Авдотьей  Ивановной  (происхождение  не   указано!). Причём  историк  Н.Г.Устрялдов  ошибочно  утверж дает,  что  она   была  урождённая  княжна  Черкасская. (см. Примеч. № 25)   
На  самом   же  деле  Авдотья  Ивановна  после  смерти  мужа –  Семёна Ивановича  Шеина,  погребенного   7.07.1655   года,   была   вторым   браком   замужем   за   боярином  князем  Григорием  Семёновичем   Черкасским,  выходцем   из   Кавказа,  который   в   Москве   был   крещён   в  православную  веру.  Его  служба  «была  исключительно  придворной  и  проходила  в  непосредственной  близости  к  особе  Царя». (см. Примеч. № 26). Причём   первая  жена   князя  Черкасского  -  княжна  Прасковья  Никитична  Одоевская  была  погребена  8  июля  1656 года  в  той  же  Тоицкой  Сергиевой   Лавре  (см. Примеч.  № 27)  Факт   второго   брака  Авдотьи  Ивановны  косвенно  подтверждается  тем  обстоятельством,  что  её  могилы  нет  рядом   с  могилой  бывшего  мужа  -  Семёна   Ивановича   и   сына  -  Алексея  Семёновича.
    Он, -  как  говорится   в   исторических   источниках, -  б ы л    о д н и м    и з  л у ч ш и х    п о л к о в о д ц е в    и    с а м ы х    о б р а з о в а н н ы х    р о с с и я н    с в о е г о    в р е м е н и,   пользовался   милостью Петра  Великого.  Его   имя   впервые  упоминается   в  1671г.  среди   «ближних   людей»   в   свадебном   поезде    в   связи    со   свадьбой    царя   Алексея  Михайловича,  женившегося  вторым  браком  на  Наталье   Кирилловне   Нарышкиной   -  отце  и  матери  Петра  Первого.  В  эти  годы  Алексей  Семёнович  принимает  активное  участие   в  дворцовой   жизни   и   делает   блестящую   карьеру. При  встречи   персидских   послов   в   1675  году   он   выезжал,  как   и   другие  ближние  люди,  со  своим  «двором»,  причём   его   «двор»   всегда   выделялся   блеском   и   многолюдством    среди   таких   же   стольников.  Уже   при  царе  Фёдоре  Милославской   у   которых   было   всего   13  детей,   в   том   числе   Алексеевиче  (сыне   царя   Алексея   Михайловича   от   первого   брака  его  с  Марией  Ильиничной   и   правительница  Софья) Алексей  Семёнович  воеводствовал   в   Тобольске  (1680-82),  затем  в  1683 - 85гг.  был  воеводой   в  Курске.  В 1687  и  1689  годах  он  участник  Крымских  походов,  где  командовал  армией  состоявшей   из  полков  Новгородского   разряда.  По  возвращении  из  второго  Крымского  похода   он   представился  20  июля  Петру  Певому   в  Коломенском,  вместе   с   князем   В.В.Голицыным.  Во  время  столкновений   сестры  Софьи  с  братом  Петром  1   в   августе   1689г.,  мы   видим   его   в   Москве   и  29  августа   он  упомянут  в  числе  бояр,  с о п р о в о ж д а в ш и х   ц а р е в н у   в  её   неудавшейся   поездке   к   Троице   для   п р и м и р е н и я   с  Петром.  Но  затем   Алексей   Семёнович  на  стороне  Петра,  ездит  с  ним   в  Преображенское   и   в  Саввин   монастырь   в  ноябре  1689г.,  а  в  следующем (1690) году участвует  в  плавании  на  судах  в  Коломенское.  При  коронации  царей   Ивана   и   Петра   он  уже   в  чине   боярина  нёс  царскую  шапку. Затем  А.С.Шеин  является  участником  Азовских  походов  1695  и  1696  годов.
    Однако  самая  главная,  выдающаяся   заслуга   А.С.Шеина   как  полководца  заключалась в  блистательном, победоносном  Азовском  походе 1696 года,  который он  талантливо  возглавил,  и  где   впервые   в   военной  истории  России  был   возведен в  высшее  воинское  звание  «генералиссимуса». Звание  генералиссимуса  в  России  впервые  встречается  ещё  в  Устве  Вейде  Адама  Адамовича  (1667-1720) – генерала,  одного  из   соратников  Петра  Великого,  где  сказано:  «Генералиссимус или  полный воевода…  Он  повелевает  всё  войско…»  (см. Пимеч. № 28).   Затем   это  звание   вплоть   до  1716  года  не  применялось  и  в  «Табель о рангах»  не  входило. В  воинском  Уставе  1716 г.  Сказано: «Сей  чин  коронованным   главам   и   великим  владеющим   принцам   надлежит,  а  наипаче  тому,  чьё   есть  войско».  За  всё  время  существования  Российской   империи  это  звание,  кроме  Шеина,  было  присвоено  только  трём  военачальникам:  кн.  А.Д.Меньшикову (12.05.1727);  принцу  Антону  Ульриху  Брауншвейгскому  -  отцу  императора   Иоанна У1   Вантоновича   и   графу   А.В.Суворову –  Рымникскому,  князю  Италийскому  (28.10.1799).  Это  имело  место  9  января  1696 года. (см. Примеч.  № 29).
    Подробный отчёт о походе  Алексея  Семёновича  Шеина  к  Азову, взятие его и  города  Лютика,  торжественное  оттуда  с   победоносным   воинством возвращение в Москву, впервые  издал  в  Санкт-Петербурге, в  1773  году, Василий  Рубан. По  сведениям  упомянутого  автора  общая  численность  русской  армии  в  Азовском  походе  1696  года  составила  46253  человек,  в  том  числе  41471  человек  солдат  и  стрельцов.
    Известно, что  при триумфальном  въезде  в  Москву  30  сентября  1696 года после  взятия  Азова  «царь  шёл  пешком,  а  Шеин  и  Лефорт  ехали  на  позоло ченных  санях»  (см. Примеч.  № 30). При  прохождении  триумфальных   ворот  «в  предшествии  литаврщиков  и  трубачей  несли  значёк  боярина  Шеина», а стоящий   в  воротах  Виниус  «сказал  ему  в  трубу  приветствие»  в  стихах,  в  котором  называл  Шеина  «Великим  Воеводой».  Это  приветствие   сопровождалось  пальбой   из  пушек. (см. Примеч.  № 31).
    В обвестительных  грамотах, разосланных  по всем  европейским  государствам,  царь  Пётр 1  называет  Шеина  «п о к о р и т е л е м   А з о в а »,  который  в  течение  нескольких  сот  лет  находился  в  руках  турков.
    За  эту  первую  большую  победу   в  эпоху  царствования  Петра 1,  имевшую  широкий  резонанс  в  мире, царь  щедро вознаградил  всех ратников участвовавших  в  Азовском  походе,  но  наивысшую  награду,  конечно  же,  получил  триумфатор  А.С.Шеин. Ему  же  была  вручена  золотая  медаль  в  13  золотых  (червонцев), кубок  с  кровлею (крышкой), кафтан золотный (парчёвый)  на  соболях, придача  к   его   жалованию  в  250  рублей,  да  пожалована  в  вотчину  Барышская  слобода  в  Алтырском  уезде. (Сравним: первый  адмирал  русского  флота Лефорт, которого  высоко  ценил  царь  Пётр  Первый, получил  золотую  медаль  в 7  червонцев…, да вотчину  в  Епифанском   уезде  село  Богоявленское  с  деревнями  140  дворов;  Гордон  и  Головин  -  по  золотой  медали  в  6  червонцев…, в  вотчину  по 100  дворов. (см.  Примеч.  № 32).
    О  характере  взаимоотношений   Петра 1  и   А.С.Шеина  можно  судить, хотя   бы  по  одному  известному  эпизоду,  о  котором  поведал  Гордон: после   триум фального  шествия   по  Москве  30  сентября  1696  года,  генералиссимус  Шеин  забрал  как  военные  трафеи  к  себе  в  дом  пленного  татарина   Аталыка  и  отобранные  у  турок  знамёна.  Вечером   царь  прислал   за  знамёнами,  требуя   их  к  себе.  Шеин  отказался  их  выдать.  Царь  прислал  второй  раз, но также  безрезультатно,   и  только  на  третий  раз,  получив  строгое  внушение,  Шеин  согласился  их  выдать. (см. Примеч. № 33).
    Из  данного факта  однозначно  следует, что  личный  авторитет   генералисси муса   А.С.Шеина  в  государстве   был  тогда   о ч е н ь   высок!
    Затем  во время  заграничного  путешествия Петра Первого  А.С.Шеин заведывал  иноземным   приказом,  командовал  вооружёнными  силами  страны  и  вновь  нанёс  тяжёлое  поражение   туркам  при   р. Кагальнике,  которые   намеревались  опять  захватить  Азов.  А  во  время   бунта   стрельцов  18  июня  1698  года,  после  неудавшихся  неоднократных  попыток   их  образумения,  он  наголову  разбил  их  полки  под  Воскресенском. (см. Примеч.  № 34).
     До  подавления  стрелецкого  бунта  А.С.Шеиным  под Воскресенском  стрельцы  были  о   нём  хорошего   мнения.  Вот,  например,  что   говорил   о  нём   как   о  стрелецком   кандидате  на  царский  престол (под  кнутом  палача  в  феврале  1697г )  И.Е.Циклер  -  один   из  строителей   Таганрога,  мятежник,  «кормовой  иноземец»,  думный   дворянин   и   полковник,  один   из   самых   ревностных  приверженцев  царевны  Софьи, -  родному  брату  боярыни  Морозовой  -  Алексею  Прокофьевичу  Соковнину: «Шеин  у  нас  безроден, один  у  него  сын  и  человек  он   добрый». (см. Примеч. № 35). И  хотя  после  подавления  бунта  и  сурового  наказания  зачинщиков,  оставшиеся  в живых  стрельцы  говорили  о   генералисси мусе  уже  как о первом  кандидате  «на  их  копья»,  тем  не менее, Пётр Первый   так  и  не  забыл   Шеину,  что  тот,  карая  стрельцов,  не  раскрыл  (случайно  или умышленно?) их  связи  с  царевной  Софьей. А  исследователь  Н.Н.Сахновский   в  связи  с  этим  отмечал,  что:  «Даже  на  довольно  пышном  надгробии  Шеина  в  Троице-Сергиевой  лавре,  не  нашлось  места   для  слова   «генералиссимус». (см.  Примеч.  № 36).
   25 мая  2001 года  я  посетил  Троице-Сергиеву  Лавру,  что  располагается  в 72 км  от Москвы,  которая  основана  преп. Сергием  Радонежским (род.3 мая 1314 - ум. 25 сентября 1392). Познакомился  здесь  случайно с  послушником  Артемием, который  любезно  сопровождал  меня по Лавре в  поисках захоронения  генералисси муса  А.С.Шеина.  К  сожалению,  надгробие  генералиссимуса  я  так  и  не  смог  обнаружить.  Артемий  высказал  мнение,  что  надгробие  генералиссимуса  было  снято  с  целью  его  реставрации  и  было  перенесено  в местный  краеведческий   музей.  В  музей  я  не  успевал  попасть по времени, но  всё  же  мои  старания  были  вознаграждены  тем, что  именно  от Артемия  я впервые  узнал  о  существо вании  специально   изданного  в  1880 г. типографским  способом  «Списка  погре бенных   в  Троице-Сергиевой   Лавре 2,  а  уже  несколько  дней  спустя  смог  отыскать  его. Профессор  Московской Духовной  Академии Е.Голубинский  отмечает,  что  «в  прежние  времена  именитые   и  богатые  люди  имели  великое  усердие  к  тому,  чтобы  быть  погребенными   в  Троицком   монастыре  у  преподобного  Сергия». И  далее  он  пишет: «Но людей  известных  исторически здесь  погребено  очень  немного».  Из  «старого  времени»  он  называет  только   четырёх:  кн. Дм. Тим. Трубецкого (24.06.1625); Прокоп. Петр. Ляпунова (22.07.1611);  Михаила  Борисовича   Шеина  (погребен   в  1642)  и   правнука  последнего  -  Алексея  Семёновича  Шеина  (12.02.1700). (см. Примеч. № 37).
   Упомянутое выше обстоятельство, несомненно, явилось  поводом для «охлаждения» отношения  царя  Петра 1  к  А.С.Шеину (очевидно, он был недоволен недостаточной  преданностью!),   что   и  сказалось  на  дальнейшей  судьбе  последнего,  хотя  открытого  разрыва  между  ними  не  было.  Ещё  в  конце  1699 года  А.С.Шеин  ездил  с  царём  Петром 1  в  Воронеж.  Но  после  этого  Алексей  Семёнович   прожил  недолго   и   причина  его  скорой  смерти   нам  так  и  не  известна.
   Во  время  погребения  А.С.Шеина  на  родовом  кладбище  в Сергевом  Пасаде(у алтарной  стены   церкви  Святого   Духа)  12  февраля  1700  года со  страстной  речью  выступил  известный иерарх Стефан Яворский (Симеон), прибывший специально  из  Киево-Никольского  монастыря, который обратил на себя внимание присутствовав шего  там   царя  Петра 1  со  всей  царской  фамилией.   
   По  желанию  царя  Яворский  был,  вскоре, назначен  митрополитом  рязанским,  а   после  смерти  патриарха  Адриана – местоблюстителем  патриаршего  престола.
«Господский  д в о р  Шеиных (где  очевидно  жил  и  скончался Алексей Семёнович - Л.К.)  располагался  за  Арбатскими  воротами  (в  Москве  - Л.К.)  и  в  этом  дворе  поселялись  слободами   беглые  люди»,  -  отмечает  С.М.Соловьёв.  (см. Примеч.  № 38)
    По указу  царя  Петра  Первого,  объявленному  13 января  1696 года,  открыл ся  своеобразный   выход   крепостных  людей  на  свободу:  им  предоставлялось право  записываться   на   военную   службу   в  Азовский   поход   и,   таким  образом,  освобождаться   от  крепостной  зависимости.  (см. Примеч. № 39). Так, очевидно,  и   возникли  «беглые  люди»,  которые  поселялись  слободами  в  гос подском  дворе  Шеиных  в  Москве.
   Известно,  что  Алексей  Семёнович  Шеин  после  смерти  не  оставил  детей. Именно  в  этой  связи   и  находятся  сведения   С.М.Соловьёва   о  том,  что   «Нестеров  доносил  (в  1714  году,  после  смерти  второй  супруги   Алексея  Семёновича -  боярыни  Марфы  Михайловны   Шеиной,  урождённой  Преклонской,  в  апреле  1713  года  погребенной  в  Сергиевом  посаде  рядом   с  мужем – Л.К.),  что  выморочные   пожиткиШеиных  расхищены,  много  перевезено  к  князю  Якову  Долгорукому,  к   князю  Михаилу  Владимировичу   Долгорукову,  к  Коломенскому  архиерею». (см. Примеч., № 40). Об отношении  Петра  Первого  к  государственным   заслугам  А.С.Шеина  красноречиво  свидетельствуют,  в  частности,  и  следующее  обстоятельство.
    Незадолго   до   своей  смерти  Пётр   Великий   мечтал  соорудить памятники  своим  покойным  военным  сподвижникам  Лефорту, Шеину, Гордону  и  Шереметьеву, говоря  про  них:  «Сии   Мужи  -  верностью   и   заслугами  вечны   в  России   монументы!».  Ему  хотелось  поставить  эти  памятники   в   Александро-Невском  монастыре (ныне  - Лавре, что  в  Санкт-Петербурге – Л.К.), под  сенью  древнего  святого   князя,  невского   героя.  Рисунки  памятников  были   уже  отправлены   в  Рим   к  лучшим  скульпторам,  но   из-за  смерти   императора  дело  не  состоялось. (см. Примеч. № 41).
    По  сведениям  князя  Петра  Долгорукова,  младший  брат  Алексея Семёновича  Шеина – Василий  «за  болезнью  служить  не  мог  и  умер  в 20-летнем возрасте, оставив  сына  Ивана,  имевшего  пять  сыновей:  Якова,  Ивана,  Фёдора,  Федота  и  Василия.  Потомство  их  доныне  существует  в  Новосильском  уезде  тульской  губернии». (см. Примч. № 42).
    Между  тем  в  Троицко-Сергиевой  Лавре  нет, не  только погребения  матери,  но  и  родного  брата  Алексея  Семёновича  – Василия  Семёновича.  Этот  факт  корреспондируется   с   сообщением   моей  Матери    о  том,   что  её  предки   как  староверы  –  «ревнители   древлего   благочестия»   были   сосланы   в   отдалённые  города.
     Что  же  касается  страрообрядчества   и   т.н.  «Раскола»  -  религиозно-общественного  движения  в  России,  возникшего   в  сер. ХУ11 в.  в  связи  с  церковными  преобразованиями  проводившимися  патриархом  Никоном  (1605-1681),  активно  вмешивавшегося  во  внутреннюю   и  внешнюю  политику  государства  под  тезисом  «священство  выше  царства» (что  в  конечном счёте  вызвало  не только  открытый  разрыв  патриарха   с   царём  Алексеем   Михайловичем,  но,  главное, враждебно  раскололо  всё  общество!), то  останавливать  на этом  своё внимание здесь  нет никакой  необходимости,  так как об  этом довольно  подробно написано  в специальной  и  справочной  литературе. (см. Примеч.  № 43).
    Необходимо лишь отметить,  что  правительство  в  соответствии  с законом от 7 апреля 1685 г. приняло  постановление,  предусматривающее  всего  10  пунктов  для  наказания  раскольников  (= старообрядцев) из  которых первые пять,  предус матривали  смертную  казнь, а  п.п. 7- 9   -  ссылку  «в  отдалённые  города»  и   каторгу.  Староверы  не  имели  право  занимать общественные  должности  и  быть свидетелями на суде против православных. Они  были  обязаны  носить особого рода  платья:  мужчины  -  крашенинную  однорядку  с  лежачим  ожерельем  и  сермяжный  зипун  со  стоячим  клееным  козырем  красного  сукна;  женщины  -  опашни  и  шапки  с  рогами. Раскольники  могли  носить  бороду,  но  за  неё  полагалась  особая  подать и т.п. Однако все эти  жесткие  меры  не только не останавливали, а, наоборот,   усиливали   распространение   раскола.
     Весьма  примечательно,  что  именно  из  среды  старообрядцев  выделилась купеческая верхушка. Постепенно  большинство старообрядческих согласий  утратило   оппозиционный  характер  по отношению к  царской  власти  и  официальной церкви. Особенно  это  относится  к  поповщине  из  которой,  как  известно, вышло много купцов и предпринимателей. (см. Примеч. № 44). Этот  факт,  между  тем,  весьма примечателен в том отношении, что  дед моей  Матери  - Николай  Николаевич  Шеин   был  именно  купцом  высшей  гильдии.
     Отец  моей  Матери -  Иван  Николаевич  Шеин, как и его отец, и предки, был   с т а р о в е р о м   и,  как  таковой,  носил  бороду, даже  во время  женитьбы на Валентине  Ивановне  Дмитриевой. Об этом  мне поведала  не  только моя  Мать, но  и  сохранившийся  фотоснимок  самого  Ивана  Николаевича, где  Он  предстаёт   с   бородой.  Известен  также  единственный  портрет генералиссимуса  А.С.Шеина,  взятый  с гравюры  А.Шхонебека (1699) «Взятие  Азова». По  мнению  исследователя  Н.Н.Сахновского, он  «показывает  нам человека  с  живыми, умными  глазами; его  плечи  свидетельствуют  о недюжинной силе;  он  гарцует  на коне  как  опытный  наездник». (см. Примеч. № 45). Причём  он  тоже  изображен  здесь  с  бородой  и  усами! 
    И  хотя год  рождения  Василия  Семёновича  Шеина  мне  точно неизвестен, но зато  точно  известно, что  он  был  младшим  братом  Алексея  Семёновича   родившегося  в августе  1652 года. Из  сопоставления  этих  фактов  с  годом  смерти  их  отца,  погребенного 7.07.1655г. в  Сергиевоой  Лавре,  следует, что  Василий  Семёнович  Шеин  родился  в  промежутке  между 1653  и  1655 годами.  А если  учесть  сведения  кн. Петра  Долгорукова  о  том, что  Василий  умер  в 20 летнем  возрасте, то  наиболее  вероятными  годами  его  смерти  являются  1673 -  1675 гг. Причём   это  были   те  годы,  когда  ничего   не  могло  помешать  захоронить  Василия  Семёновича  в  Троицкой  Сергиевой  Лавре, где в  1655 году  уже  был  погребен  его  отец - Семён  Иванович, кроме как активная причастность  его к  старообрядничеству!  Более   того,  весьма   вероятно,  что  он – Василий  Семёнович,  будучи   уже  женатым  старовером,  находился  в  ссылке  и  умер,  по-видимому,  не  в  Москве. Следовательно, версия  о ссылке  Василия Семёновича  Шеина   в   «отдалённые  города»  как  старовера  со  всей  его  семьёй  - женой (неизвестного  рода)  и   единственным  сыном  Иваном,  обретает  реалистические  основания.
     Так  вот,  от одного  из упомянутых пяти сыновей  Ивана  Васильевича Шеина, судя  по всему, и  продолжилась  ветвь боярского  рода  Шеиных  к  потомкам  которого, как очевидно, и следует причислять  отца Елизаветы  Ивановны  -  Ивана  Николаевича  Шеина (1874-1918),  который   лично  рассказывал   своей  дочери  о  том,  что  его предки   были   бояре   и  даже  участвовали   в   Куликовской  битве.
    В  целом  у нас с  моим  братом – Игорем  есть лишь одно условное допущение,  которое  связано  с  произвольно (я  надеюсь, что  пока!) избранным  нами именем  одного  из  пяти  сыновей   Ивана  Васильевича,  являющегося   непосредственным   предком  нашей   матери,  мне,  почему-то  представляется,  что   это  Иван  Иванович,  а  моему  брату  -  Василий  Иванович.  Однако  так  это  или   иначе  -  вовсе  непринципиально,  поскольку речь  идёт о  самом   роде   как  таковом.   Надеюсь,  что  дальнейшие   усилия   в   этом  направлении  позволят,  если   ни   мне,  то   моим  потомкам,  внести   окончательную   ясность  и  в  этот  аспект   исследования.
     Ведь с тех пор,  как мне стала  известна от Матери Её  боярская родословная  в общих чертах, я  не  прекращал  исследования  в  этом  направлении.  Итогом  явилось получение  довольно обширной  и  весьма  интересной исторической информа ции  о  её  предках, особенно  по  отцовской  линии. В  частности,  о жизни  и  деятельности  таких  выдающихся  военных  и государственных  деятелей России как легендарный воевода  Михаил  Борисович  Шеин (имевший, между прочим, и княжеское  достоинство, пока  его  тенденциозно  и  ложно  ни  обвинили в измене!) и первый  генералиссимус  России, -  боярин  Алексей  Семёнович  Шеин  и  др. В  истории боярского рода Шеиных, имеющих большие заслуги  перед Отечеством, как  в зеркале отразилась  многовековая  и  многострадальная  история  народа  России, русского  народа (особенно   в  ХУ – ХУ11  веков),  что   не  может  подлежать  забвению  благодарными  и  нравственно   воспитанными   потомками.
   В  настоящем  биографическом   очерке,  фактически,  нашла   своё   отражение  судьба  представительницы  одной из ветвей  растаявшего древнерусского боярского рода  Шеиных, великие  предки  которой, находясь  у  кормила власти, закладывали  основы  российской  государственности   и   не  щадя  своих  сил   и   голов,  внесли  заметный,  позитивный   вклад  в  ход  исторического  развития  России.
   Надо  заметить,  что   люди   сильные  духом   и   волей   во   все  времена  и  эпохи  совершали подвиги. Но, если подвиг - это героический, самоотверженный, единовременный,  наполненный  высоким  пафосом  социального   жизнеутверждения   поступок  то,  как  можно  назвать  человека, который  совершает  такие поступки  беспрерывно, постоянно, практически  изо  дня  в  день?  -  Когда  вся  жизнь  человека,  по  сути,  есть  сплошной Подвиг? - Такого определения, содержащегося    в   одном  слове,  я   не  знаю! Но  именно  таким,  без  всякого преувеличения,  сплошным   Подвигом   была    долгая,  насыщенная  гражданскими  деяниями, жизнь  моей   незабвенной    Матери   -   Елизаветы   Ивановны   -   «Матери-Героини»   р о д и в ш е й    и   в о с п и т а в ш е й   д е с я т ь   д е т е й!    
   Об этом, собственно,  я  и  хотел, честно  и,  по  возможности,  обстоятельно  рассказать  в  настоящем   биографическом  очерке   в   назидание  потомкам.   Дабы  во  все  времена и  эпохи  жизнь  Елизаветы  Ивановны  служила им духовным ориентиром, примером  высокого сознания  гражданского  Долга,  Мужества,  Чести   и   Достоинства   во  имя  утверждения  жизни  и  счастья  своей  семьи,  своих  детей   и  грядущих  поколений.
Удалось ли мне  достичь поставленной цели или нет  -  не мне судить. Пусть об этом  судят  читатели  и  потомки,  которым  я  посылаю из  настоящего свой пламенный привет  и  самые  наилучшие  пожелания, в  полной  уверенности в том, что  они,  постоянно  совершенствуя  свой  личный  Дух,  высоко  пронесут  по  жизни  свою  Честь  и  Достоинство,  приумножая  Честь, Достоинство  и   Славу  своих  предков  ради   Счастья   будущих   поколений.
 В  заключении  предисловия  я  хочу выразить  свою  особую  благодарность моей  любимой   племяннице  –  кандидату  экономических  наук  Янине  Раульевне ШАКАЯ, -   дочери  моей младшей сестры  Елены Ильиничны, - за оказанную  мне неоценимую  помощь  в  практическом   усвоении  первых  уроков  компьютерной грамотности  и,   в  частности,   в  наборе  и  распечатке  чернового  варианта текста настоящего   сочинения,   которое,  как   я  надеюсь,   будет    с  интересом   и  гордостью   за  своих  предков  воспринято  многочисленными  потомками.   
               
 
                Раздел 2.  СЕМЬЯ  МОЕЙ  МАТЕРИ
    Моя  мать - Запольская  (урожденная  Шеина) Елизавета  Ивановна родилась  25  февраля 1902 года  в  г. Тобольске  в  семье  кадрового  офицера русской  армии.
    Её отец  - Шеин  Иван  Николаевич  родился  в  1874 году  в  городе  Усолье Пермской  области  России,  который  возник  в 1606 году как центр солеварения.
    И  хотя  по   информации   Ивана  Николаевича  предки  у  него  были  бояре, но  сам  он   был   сыном  купца  первой  гильдии  (см.  Примеч.  №  38). Причём  от  своего отца  Мать  моя  знала  не  только  то, что  его  предки  были бояре,  но  и  то,  что  они,  будучи староверами,  были сосланы  вместе  со  своими  дворовыми  в  «отдалённые  города» (в  так  называемое  «Понизовье»). Сам  Иван  Николаевич  окончил   реальное   и  военное  училища   и   практически   всю   свою   жизнь  находился   на   военной  службе.
  В 1901 году, находясь на  военной службе  в  городе Тобольске, Иван Николаевич женится  на дочери  богатой  помещицы, Дмитриевой  Валентине  Ивановне 1877 года рождения.  Она  была  дворянского  происхождения  и  мать, которой не признавала родных Ивана Николаевича  за их невысокое социальное положение. От совместного брака у Ивана Николаевича и Валентины Ивановны было пятеро детей: Елизавета – 1902 года рождения (г.Тобольск), Борис – 1904 года  рождения (г.Тобольск), Капиталина- 1906 года (г.Ялуторовск),  Константин - 1908 года  (г. Томск)   и   Валентина - 1911 года (г. Томск).
  Перед началом  Первой мировой войны Иван Николаевич вышел в  отставку в звании  майора, разошёлся с женой и переехал к отцу в г. Усолье. После этого он работает в Усолье частно поверенным,  хотя  специального  юридического  образования  не  имел.
  В начале  октябрьского  переворота 1917 года  в  России  Шеин  Иван Николаевич добровольно в г. Омске  вступает  в  ряды  Красной  Армии. Вскоре  переезжает  в г. Пермь, но, тем  не  менее, постоянно  навещает  свою  семью,  которая  тогда находилась  в  г.Омске  и   жила по адресу: ул. Капцевича (ныне улица Красный путь) в  старом  одноэтажном  доме. 
  В ночь  с  24  по  25 декабря 1918  года,  во  время  захвата екатеринбургской группой  Колчаковских  войск  г.Перми  (Сибирская  армия  генерала  Р.Гайды с конца декабря 1918г.) Иван  Николаевич   попал   в  плен   и  вместе  с  другими   пленниками  был   расстрелян войсками  генерала  Пепеляева  А.Н.,  который тогда  командовал  корпусом.
Иван Николаевич  был  членом  партии  большевиков  и  находился  в  должности  офицера 29 стрелковой дивизии  3-ей армии советских войск в чине майора, которая располагала 36 тыс. штыков и сабель. Командиром  3-ей  армии  тогда являлся  М.М.Лашевич. (см. Примеч. № 46).
  Форма,  в которой Ивана Николаевича видела дочь - Елизавета Ивановна, когда он приезжал  в  г. Омск,  свидетельствовала об отношении его  к  так  называемому  «батальону смерти», так как он носил красную ленту с чёрной. Елизавета  Ивановна  не  исключает, что Иван  Николаевич  командовал  этим  батальоном.
  Ещё  в  царское  время  Шеин Иван Николаевич  служил  вместе с Пепеляевым А.Н. в 42-ом Сибирском  полку(1910-1914гг).  Оба  они   по  чинам  были  равны.
Пепеляев  Анатолий Николаевич (3.08.1891-14.01.1938)– контрреволюционный деятель в Сибири,  генерал-лейтенант. Родился  в семье  офицера.  Окончил  Павловское  военное  училище (1910). Во время  Первой  мировой войны командовал  батальоном, подполковник.  В мае  1918 года  возглавил  контрреволюционный  мятеж в Томске, поддержанный   белочехами. С августа  1918 года  командовал корпусом. А  в  1919 году – 1-ой  Сибирской армией. После  разгрома  колчаковщины  продолжал  борьбу  против  Советской  власти  на  Дальнем Востоке, был близок  эсерам. В  1921 году  эмигрировал  в Харбин (Китай). Командовал  «Сибирской  добровольной дружиной»,   которая  в августе 1922 года  направилась  из Владивостока в Якутск,  взять  который  ему  не удалось. 17 июня 1923 года  Пепеляев сдался  с остатками отряда  в порту  Аян  командиру  советского  экспедиционного  корпуса  С.С.Вострецову. Приговорён  судом  к расстрелу,  заменённого  ВЦИК  10-летним  заключением. (см. Примеч. № 47).   
    О  расстреле  Ивана  Николаевича  Шеина  сообщила  Валентине  Ивановне Дмитриевой (жене) жена  Пепеляева А.Н.  в  письме. Об  этом  Елизавета Ивановна  узнала  во  Владивостоке  в  1922  году  от  родственников. 
    По сведениям  Пермского   краеведческого музея, в декабре 1918 года во время  захвата колчаковской группой войск  Перми  город  оборонялся  29  стрелковой  дивизией 3-ей армии советских войск.  Все попавшие в плен красноармейцы были расстреляны, а их останки  брошены  в ледовую трещину  р. Кама (см.Примеч. № 48).
    Сведений о родителях Ивана Николаевича Шеина очень мало, чтобы  не  сказать, почти, нет. Известно только, что его  отца  звали  Николаем,  отчество  которого  неизвестно, что  он был   купцом  высшей гильдии  и  имел  собственные  баржи на  р. Кама,  на которых перевозил соль. Две его баржи затонули, вследствие чего он потерпел крах и  перешёл  на службу к другому сыну - Николаю,  который тогда был  капитаном  торгового  пароходства  на  р. Кама 
    (В  ХХУ1 – ХУ11 вв.  Пермь  Великая   являлась одним  из  важнейших  центров  солеварения  в России. Ещё  в  1558 году  царь  Иван  Грозный  выдал  жалованную  грамоту  Аникею   Фёдоровичу   Строганову  (1497-1570)  -  крупнейшему  русскому  купцу  и  промышленнику – на  Прикамские земли. Он  был  выходцем  из  поморских  крестьян. В  ХУ11 в. владения Строганова  достигло  10 млн.  десятин  земли. Именно с ним, очевидно,  и  сотрудничал  дед  моей  Матери, пере- возивший  соль  по Каме на  своих  баржах вплоть  до  Октябрьского переворота  1917 года).
   Елизавета  Ивановна говорит,  что  в 1917 году   деду  Шеину Николаю  было 90 лет,  и  он  тогда  ещё   продолжал   работать  у  сына  Николая.
   Мать Ивана Николаевича звали Елизаветой (ни отчество, ни   девичья фамилия её  неизвестны), которая была  крестьянского происхождения, но внешне очень красива. Умерла  она  совсем   молодой  в возрасте 24-х лет, от родов  десятого  ребенка. Однако  в  живых  осталось  только  трое:  Николай,  Мария  и  Иван.
Иван  Николаевич  - отец  Елизаветы  Ивановны  говорил  ей, что  она  была очень похожа  на  его  мать  - Елизавету (с чем, очевидно, связано  происхождение  её  имени).
Родная сестра отца  - Мария Николаевна была образована  и  работала учительницей   гимназии   в   Усолье.
  Иван Николаевич увлекался игрой в преферанс, выпивал, однако,скандалов никогда не учинял, так как  был хорошо воспитанным  и  интеллигентным  человеком. Он не  курил и  никогда  не  повышал  голоса  ни  на  супругу,  ни  на  своих  детей.
  Военную службу Иван Николаевич не любил. Перед  сном  любил подолгу  ходить по квартире. Как и его отец, Иван Николаевич был  старовером  и  в  молодости носил бороду, как  и  во  время  женитьбы  на  Валентине  Ивановне   Дмитриевой.
  Со слов Ивана Николаевича   его  дочь - Елизавета  знала, что его предки были  бояре, которые, будучи  лишенные поместий  и званий, вместе со своими дворовыми были сосланы в  Усолье  за  старообрядничество. Известно, что  ссылке  в  так называемые  «понизовые  города»  (т.е. нижнего  течения  р.Волга)  подвергались  староверы  после  состоявшегося  в  Москве  в  1666-67гг. церковного  собора, предавшего старообрядничество  анафеме  и  принявшего  решение  о  наказании  старообрядцев как  еретиков. В  истории  рода  Шеиных, например, известен  факт, когда «сын  главного  воеводы  (Михаила Борисовича – Л.К.) Иван  Шеин, виновный  только  по вине  отца, освобождён  от  смертельной  казни  по  просьбе  царицы,  царевичей и царевен, но  с  матерью (Марией  Борисовной - Л.К.) и  женой  сослан  в  понизовые  города». (см.  Примеч.  № 49). 
   Мать Елизаветы  Ивановны Шеиной  - Дмитриева Валентина  Ивановна  родилась в 1877 году в городе Вятка. Она окончила женскую  гимназию  и  практически   всю  свою  жизнь  была  домохозяйкой.
  Умерла Валентина Ивановна Дмитриева весной 1921 года, во время железнодорожной  поездки по пути из Омска во Владивосток, в городе Минусинске (от  сыпного тифа), когда она,  вместе  со  своими младшими  детьми, направлялась к старшей  дочери - Елизавете,  проживавшей  тогда  уже  в  замужестве  с  Сергеем  Сергеевичем  Запольским  во  Владивостоке. Здесь  же,  в  Минусинске,  Валентина  Ивановна  и  была   погребена.
   Мать Валентины Ивановны Дмитриевой - Капиталина  Степановна (девичья  фамилия её неизвестна) родилась в г. Вятка в 1840 году, была дворянского   происхождения   и   крупной   помещицей  (см. Примеч. № 50). 
Умерла Капиталина Степановна в возрасте 60 лет в 1900 году, в городе  Тобольске,  из-за  болезни  сердца  и  почек.   Погребена  вместе со своим  мужем  на  городском   кладбище  Тобольска.
  Отец Валентины Ивановны Дмитриевой - Дмитриев Иван Дмитриевич  родился  в 1844 году в городе Суммы (или Старая Русса)Новгородской области. Умер Иван Дмитриевич в 1917 году в возрасте 73- лет от  паралича  в  Тобольске  и  похоронен  на  кладбище  со  своей  женой.
  Иван Дмитриевич был образован, по профессии - топограф. Работал  в  Тобольской  партии  по  подготовке  так  называемых  пермышенских  участков  (называемых «упдушка»). Он имел свой выезд (кучера и лошадей). Получал  тогда  16  рублей в месяц и на базар за  покупками для  дома  ездил  исключительно  на  телеге. Иван Дмитриевич постоянно жил в Тобольске, но каждым  летом приезжал в Омск  к  своей дочери по р. Иртыш. Причём первым пароходом  приезжал, а последним  возвращался, т.к. другого  транспортного  сообщения  тогда  не  было. Иван  Дмитриевич был небольшого роста, толстоват,  любил  пить  много  пива,  играть  в  преферанс  и   в  винт.
У Ивана Дмитриевича и  Капиталины Степановны  было  всего трое детей: Валентина,   Полиевкт  -  1879   и   Анна  - 1886  года  рождения.
   Полиевкт Иванович Дмитриев, так же как и его отец, был топографом. Настоящий интеллигент, любил, однако, выпить. Жена  его  Евдокия  (Доня)  Федоровна  была купчихой и постоянно проживала в Пятигорске. Она лично знала Григория Распутина, который бывал в доме её родителей. (С ней  я познакомился по приезду в Пятигорск в 60-х годах, когда прибыл сюда на кратковременный отдых). Ещё  до знакомства с Евдокией Федоровной  Полиевкт  в возрасте  20-ти  лет  женился  на  «генеральше»  некой  Синициной  (500 руб. пенсия)  за  что  его  отец выгнал  из  дома  и даже  запретил  детям   с  ним  общаться.   И  только за  два  года  до  своей  смерти  отец примирился  с  Полиевктом. У Синициной  были дети  до брака  с  Полиевктом.
    Умер Полиевкт  Иванович  в  Пятигорске  в  пятидесятых  годах,  где  и  был  похоронен.
    Младшая  дочь Капиталины  Степановны  Дмитриевой – Анна  Ивановна  Дмитриева  родилась  22 сентября  1886 года.  Она  окончила  Эпархиальное  училище. Жила в Тобольске, где и вышла замуж за  Мандрыко  Владимира Акимовича – офицера русской армии, находящегося  в  чине  полковника. Последний  умер  осенью   1930 года в  Пятигорске  в  возрасте  62  лет от  сердечной  недостаточности.   
Сама Анна Ивановна накануне гражданской войны 1914 года переехала из Тобольска в Омск, куда переехала и её старшая сестра Валентина  Ивановна  с  детьми  в 1912-13 годах.
    Владимир Акимович Мандрыко  ушел на фронт и  под  Ригой  был  ранен  в ногу. Затем  он  лечился  в  Пятигорске, где  с  ним  и  находилась Анна Ивановна. После  выздоровления  Владимир  Акимович  возвращается  в  Омск, где  проживали  Елизавета  Ивановна  и  Валентина  Ивановна  Шеины.
    После  разгрома  армии  Колчака  (7-го января  1920 года  3-я и 5-я  Красная  армии  освободили  г. Красноярск  от  колчаковцев, где  их  было  взято  в плен  около  20 тыс. человек),  в которой служил  Владимир Акимович, он вместе с Анной Ивановной  попадает  в  Красноярский  концлагерь      
   В том же году, после освобождения из плена, Владимир Акимович и Анна Ивановна  переезжают  в  Пятигорск  на  постоянное  место жительства  и  поселяются в доме семьи Горбатова Александра Васильевича - преподавателя химии в школе и его жены - Марии Максимовны,  которые  жили  по  улице  Подвальной,  д.25.
   Жизнь  тогда была  очень тяжелой  и  Анне Ивановне, чтобы  выжить приходилось заниматься «малым бизнесом»: она изготовляла  и  продавала лапшу. В 1930 году за сбор 30 рублей серебряными монетами Анна Ивановна была арестована органами НКВД,  осуждена к 7-ми годам высылки в Казахстан на строительство «Турксиба» - железной дороги, проходящей  через  пески  Туркменистана,  которые  она полностью отбыла, как  говориться  «от звонка до звонка».
    Во время высылки Анны Ивановны в 1932 году Владимир Акимович  жил  вместе с семьёй Сергея Сергеевича  и  Елизаветы  Ивановны. В тот момент, когда сотрудники НКВД  пришли  арестовывать  Владимира  Акимовича, он   от  сердечного  приступа  внезапно  скончался  и  был  погребен  (без  гроба,  в одной   простыне!),  на  городском  кладбище. «Это были голодные годы, - пишет мой старший  брат  Игорь, - когда люди  ели  кошек, собак  и людей. Тогда наша Мать работала в «Курортторге»  и  это  был  1932  год».
   Из ссылки в 1937 году  Анна  Ивановна  приезжает  в  Абхазию, где  тогда  уже проживали обе её племянницы – Елизавета и  Валентина Ивановны. Причём, Елизавета Ивановна жила в городе Сухуме, а  Валентина Ивановна – в селе Гулрипш. Некоторое время Анна Ивановна проживала  со своей племянницей Валентиной  в  Гулрипше. Моя мать и тётя Валя называли Анну Ивановну  «тётя  Нюра»,  а  мы –  все  дети,  соответственно, – «баба  Нюра».
   В 1938 году Анна Ивановна с Валентиной Ивановной, её  мужем -Царёвым Кириллом Никитичем  (бухгалтером по профессии) и  маленькой дочерью - Натальей переезжают в Сухум  и, временно,  до  завершения строительства своего дома  по Учительскому проезду, проживали в доме моего  отца  -  Колбая Ильи Тимофеевича, жившего по тому же Учительскому  проезду  № 240/3.
   Не без содействия Ильи Тимофеевича Колбая Анна Ивановна поступила на работу в аппарат Сухумского  городского  Отдела  народного  образования (СухгорОно)на должность машинистки,  которая  имела  определённый  опыт,  приобретенный  в  девичестве. Здесь  Анна  Ивановна, за  свою  исключительную  интеллигентность, работоспособность  и  добросовестность   пользовалась  большим  уважением, где проработала вплоть  до  ухода  на  пенсию.
   После  окончания  строительства  жилого  дома Царёвых,  Анна Ивановна  жила в нём до самой кончины - 13 мая 1968 года  и  была  погребена  на  Михайловском   кладбище.
   Родной младший брат Елизаветы Ивановны - Борис Иванович Шеин учился  в Омском кадетском корпусе, который  был эвакуирован в конце 1918- нач.1919 гг. во Владивосток по распоряжению А.В.Колчака.В 1922 году перед приходом Красной Армии кадетский корпус из Владивостока  был эвакуирован в Китай, в город Шанхай. С тех пор никаких сведений о  Борисе  Ивановиче  Елизавета Ивановна  не  получала. Ещё будучи во Владивостоке  Елизавета Ивановна слышала  от кого-то, что по окончании кадетского корпуса, весной  1923 года, часть выпускников его попала  в  Америку,  а  другая  часть – в  Сербию (Югославию). (Может быть, потомки  Бориса Ивановича   когда-нибудь  отыщутся!)
   Сестра Елизаветы Ивановны – Капиталина  Ивановна Шеина родилась в 1906 году в г. Ялуторовске. Училась  в школе г. Красноярска.  Рано вышла замуж  за Казанцева Петра – сына многодетного сапожника. Родившийся  от совместного брака сын – Юрий в возрасте 2-х лет, от случайного  приема  мышьяка,  умер, а  других  детей  уже  не  было.
   Капиталина Ивановна  в конце 30-х годов  приезжала  в гости  в Сухум  к нашей  матери,  когда  она  с  Ильёй  Тимофеевичем  Колбая и маленькими  детьми жила  в здании  русской школы №1, а во второй  раз  приезжала  с офицером  Красной Армии Винокуровым  Валентином  Антоновичем,  когда  младшая сестра Елизаветы  Ивановны – Валентина  Ивановна  жила  ещё  в  Гулрипши,  о  чём  Игорь  Сергеевич  хорошо  помнит.
  Капиталина Ивановна с мужем Валентином Антоновичем прожили вместе до окончания Великой Отечественной войны 1941-45 гг., после чего разошлись. Умерла Капиталина Ивановна  в  одиночестве (не приняв  предложения  Ильи Тимофеевича о переезде на постоянное место жительства в Сухум) 27 марта 1969 года, в возрасте 63-х лет, от кровоизлияния  в  мозг  в  Красноярске,  где  и  была  похоронена.
   Другой младший брат Елизаветы Ивановны – Константин  Иванович Шеин  родился в 1908 году в Томске. Он окончил десятилетку  в Пятигорске, затем  там же  окончил бухгалтерские курсы. По окончании  бухгалтерских  курсов  начал  работать в Бюро прогноза  погоды  главным  бухгалтером, куда  устроила  его  сестра -  Елизавета Ивановна. Затем он работал в должности главного бухгалтера  в «Союззаготтресте», который  размещался  в  городе  Ворошиловске (название Ставрополя  в 1935-43гг.) Орджоникидзевского края  по ул.Орджоникидзевской, д.29. Видимо  Константину  Ивановичу  приходилось  часто  бывать  в  командировках,  т.к.  он  проживал  в гостинице  Армавира,  куда  к  нему  приезжал  его  племянник - Игорь Сергеевич, который  останавливался  у него. Приезжал к нему Игорь по поручению моего отца - Ильи Тимофеевича  в станицу «Советская» к тёте Вале и Кириллу Никитичу за олифой для покраски  жилого дома  по  улице Учительской, №240/3. Это  было, примерно, в 1938 году.(Именно тогда в Армавире Константин Иванович подарил Игорю, за хорошую учебу в школе,  швейцарские  ручные  часы  фирмы   «Мозель»).
    Константин Иванович отличался  высокой  грамотностью  и  работоспособностью,  однако,   любил  выпить.
    Женился Константин Иванович в 1932 году на некой Пахарьковой Анне Георгиевне  - бухгалтере по профессии, проживавшей  в Пятигорске. От совместного брака у них был единственный  ребёнок, который, к сожалению,  умер  не дожив даже  до  года. Участвуя в Великой Отечественной  войне  1941-45гг., под Сталинградом Константин Иванович заболел гриппом, получил серьёзное осложнение на лёгкие и, в результате чего, был демобилизован из  армии  с открытой  формой туберкулеза.  В результате  тяжёлого заболевания Константин Иванович  умер  в 1947 году  в Пятигорске, где и был похоронен. Его  жена  - Анна  Георгиевна  проживала   в Пятигорске  по улице Кирова, д.54, кв.13 (почтовый  индекс  357500).
   Таким образом,  об одном брате Елизаветы Ивановны - Борисе,  после 1923 года,  нет  никаких  известий  вообще,  а  о  другом  -  Константине  известно,  что  никаких  детей  после  себя  он  не  оставил.
   Младшая сестра  Елизаветы  Ивановны – Валентина  Ивановна  Шеина  родилась  9  января  1911 года  в  Томске.
   В 1930 году она  окончила среднюю школу в Пятигорске. В том же году переехала в Абхазию, где уже проживала  её старшая сестра - Елизавета  Ивановна. Здесь она начала  учительствовать  в  начальных  классах  сельских   школ,  сначала  в  с.Михайловка,  затем  в  с.Гулрипш  Сухумского  района.
   В январе 1938 года Валентина Ивановна экстерном  сдаёт экзамены в Армавирское  педагогическое  училище, а с 1940 года  беспрерывно, до самого ухода  на пенсию, работает в общеобразовательных школах г.Сухума  учительницей  начальных классов.
С 1953 года и до ухода на пенсию  Валентина Ивановна  работала  в русской  17-ой  средней  школе   им. А.М.Чочуа.
  В 1957 году Валентине  Ивановне  Царевой (фамилия по мужу!) за  долголетнюю  и плодотворную  работу  по  воспитанию  молодежи  было  присвоено  почётное звание «Заслуженной учительницы школы Абхазской АССР». Она,  будучи  человеком большого трудолюбия,  чести  и  исключительного  такта  в  общении  с  людьми,  стала многоопытным   и  уважаемым  педагогом,  учительницей  младших  классов.
Валентина  Ивановна проживая  ещё  в  с. Гулрипш,  в 1935  году  познакомилась с Кириллом Никитичем Царёвым, работавшего  тогда  техником-строителем   в  том  же  селе  и  вскоре  вышла  за  него  замуж.
   От совместного брака  у  них  28.03.1936года  в  с. Гулрипш   родилась  дочь –  Наталья  Кирилловна  Царёва.
  В начале 1940 года семья Кирилла Никитича Царёва  переезжает  в г. Сухум  и до завершения строительства своего дома по  Учительскому проезду живёт в доме моего отца - Ильи Тимофеевича. В конце 1940 года семья  Кирилла  Никитича переезжает в свой ещё не полностью  достроенный  дом, где 22  марта  1943   года   рождается   Евгений Кириллович Царёв.
Во время Великой Отечественной  войны 1941– 45 гг. умирает Кирилл Никитич Царёв,  а  Валентина Ивановна, оставшись вдовой, до конца  жизни  одна  воспитывает двух  своих  детей.
   Её дочь Наталья  по окончании  Сухумской  женской средней школы №3 на золотую медаль  поступает  на  учёбу в  Сухумский  педагогический  институт  на физико-математический  факультет,  который  не  менее  успешно  заканчивает, получив  красный диплом. После окончания института  Наталья Кирилловна  работает по своей специальности в разных школах Сухума, зарекомендовав  себя  высококвалифицирован ным  специалистом. Вскоре  она выходит  замуж за сухумца  Ломия Нодара, имевшего  политехническое обра зование  и  работавшего  преподавателем  труда  в Сухумской  средней  школе № 3.
   26 сентября 1967 года от  заражения крови (столбняка), полученного от незначи тельной раны  на ноге при работе на приусадебном участке, скоротечно умирает моя незабвенная тётя - Валентина Ивановна  Царёва. Её прах покоится на  Михайловском  кладбище,  расположенном  в  пригороде Сухума.
   Спустя  несколько   месяцев,  8 декабря  1967 года,  на  почве  алкогольного отравления и получения кровоизлияния в мозг, трагически, внезапно  уходит  из жизни младший брат Натальи – Евгений (Женя), для  которого  мать была главной опорой в жизни. Его  похоронили  на  том  же   Михайловском  кладбище  рядом  с  матерью. Семья же Ломия  вскоре  поселилась  на  постоянное  жительство  в  дом Царёвых. Внешне  Женя  был  очень  интересным  молодым  человеком:  высоким, стройным,  блондином  с красивыми  чертами   лица. По  характеру  он  был очень  добродушным  и  весьма   дружелюбным.  Его  преждевременный  уход   из   жизни   стал  лично   для   меня   и    всех  родных  и  близких   сильным    ударом.
 После  прошедшей  грузино-абхазской  войны 1992-93 гг. семья  Нодара Ломия,  по причине межэтнической  неприязни  и  страха  за  будущее  их  дочери Ноны  и  её  детей,  с целью своего воссоединения  вынуждена была продать свой дом в Сухуме и переселиться на постоянное место жительство  в Краснодарский  край (Курганинский район, станицу  Ново-Алексеевскую, ул. Ленина, дом  № 38). Об  этом  решении  я  узнал только лишь  после  случившегося   факта  и   о  чём,  конечно  же,  очень  сожалею!

        Раздел 3.  НАША  СЕМЬЯ. ПОДВИГ  ВЕЛИКОЙ  МАТЕРИ
     Рассказав  о своих  ближайших  родственниках,  перейду  непосредственно  к рассказу  о своей  Матери  и  нашей   семье.
    Елизавета Ивановна  училась  в женской гимназии Томска до 4-го класса, после  чего  переехала  к  родным  в  Омск  и  продолжила  учёбу в  частной   гимназии  Эйноровича,  где  и  окончила  7  классов.
«Когда наша мать была ещё совсем молодой гимназисткой в Томске, - пишет мой брат Игорь Сергеевич,- то  её,  безусловно,  окружала молодёжь. В то время она вела личный дневник, куда вносили записи  её  поклонники». У  меня  случайно  сохрани лась  личная  записная  книжка  Анны  Ивановны  Мандрыко (ураждённой  Дмтриевой) – тёти  Елизаветы  Ивановны   младшей  сестры  её  матери. В  ней  помещены  удивительные  стихи  её  поклонников  в  юности.  Эти  стихи  показались  мне  настолько прекрасными, что я счёл  уместным  привести  их  в  тексте  настоящего очерка. Одна из записей мне запомнилась на всю жизнь (мама мне её показывала в детстве):               
                «Я  Вас люблю, как бал  в двенадцать,
                Как   выпускной   прекрасный   день,
                Как  перевод  рублей   на  двадцать,
                Как  летом   на  манёврах   тень.   
                Я  звуку  Вашему  внимаю,
                Его  люблю  и   уважаю.
                Я  Вас  люблю  от  всей  души,
                О,  как  вы   чудны,  хороши!»
    В  1918  году  Елизавета  Ивановна  окончила  8-ой  класс  1-ой  Омской  государствен ной женской  гимназии, что  давало право преподавать  в начальных классах школы.  Крестным  отцом  Елизаветы Ивановны  был  некий Соболев  - юрист  по   образованию.
  Весной 1919 года  Елизавета  Ивановна  выходит  замуж  за  Запольского  Сергея Сергеевича  - гвардейского  офицера  и  вместе  с  мужем  выезжает  в  город Усть-Каменогорск,  где  проживает  до  весны  1921  года. Весной  того  же  года  семья переезжает  во Владивосток и  поселяется  в доме по  ул.Всеволода-Сибирско го № 29 (ранее она называлась ул. Светланская), затем  на ул. Ленинской, д.№ 83.
  Сам  Сергей  Сергеевич  Запольский  родился  в  1885  году  в  г.Вильно (ныне г.Вильнюс) в Литве,  в  многодетной  семье (13 человек) петербургского  юр иста, работавшего нотариусом. Сергей Сергеевич окончил Петербургский  лесной институт, где получил звание учёного лесовода. До  гражданской  войны  Сергей Сергеевич  носил  другую фамилию -«Федотов», которая  принадлежала  его  родному отцу, но  после разгрома белогвардейских войск Колчака, где он служил офицером, вынужденно сменил фамилию на «Запольский», которая  являлась девичьей  фамилией его  родной  матери.
   Как  информирует  сын  Сергея  Сергеевича - Игорь, его  бабка  была  польской  татаркой,  помещицей и жила в Вильно, земли  которого  в  основном  принадлежали Польше. Поместья  бабки  были  под  Вильно. Дед Игоря  Сергеевича - Федотов  был дворянин, помещик,  по  специальности  адвокат. Он  жил  в  Санкт-Петербурге, а поместья  находились  под  Санкт-Петербургом  и  назывались  «Федотово». Об этих поместьях Игорь Сергеевич  ничего  не  знает, т.к.  не  успел  спросить  своих  родителей.
   Естественно, что Игорю Сергеевичу в советское время приходилось скрывать своё происхождение, т.к. мог быть всю  жизнь «на крючке»  и ему не  давали бы ходу по службе  и работе. Сергей Сергеевич  хорошо  знал польский и неплохо французский, которым  пользовались люди  его  круга  в  институте, где он  учился. Детство он
провел у своей матери, а в юношеские годы переехал в Санкт-Петербург к отцу, где культура  стояла  выше, чем  в  Вильно.  Образование, которое  получил  Сергей Сергеевич окончив  лесотехнический  институт, как  полагает  сын  - Игорь, было необходимо ему  как  владельцу  поместья.
   Причина  смены  Сергеем  Сергеевичем  своей  фамилии  вполне  понятна: он был постоянно  преследуем  органами  НКВД,  т.к.  кроме  своего  «неблаговидного»  дворянского  происхождения,  служил  при  жизни  императора  Николая II  в  его  личной  охране. В  гражданскую  войну  воевал  в  армии  генерала  Копеля, т.е. был  бело гвардейцем  и  имел звание «поручик». (Копель - это тот  военачальник, который  разгромил  армию  Чапаева  и  что  показано  в  художественном  фильме  «Чапаев»).
По сведениям Елизаветы Ивановны,  Сергей Сергеевич, будучи гвардейским офицером, служил  в I-ом  сводном  Его Величества  железнодорожном  полку  в  1914 году. В гражданскую войну Сергей Сергеевич  был  ранен  в  ногу  и   всю  жизнь,  затем   прихрамывал.
  Все вышеупомянутое  и  явилось главной  причиной частой смены места жительства   семьи   Сергея  Сергеевича.
   Когда семья  проживала во Владивостоке  25  августа  1921 года  родилась дочь Ариадна,  а  28  ноября 1922 года – сын Игорь. Крестной  матерью  Ариадны стала  некая Мышковская  Екатерина Васильевна (о личности которой ничего неизвестно). В этот  период  жизни  Елизавета  Ивановна  исключительно  занимается  воспитанием  своих  детей  и  домашним   хозяйством.
   Сам же Сергей  Сергеевич  во  Владивостоке  работал  преподавателем  химии  в  мореходном  училище  до  1926  года.
   В 1926 году вся  семья  Запольских  переезжает на постоянное место жительства
в Пятигорск  и поселяется у тёти Елизаветы  Ивановны - Анны  Ивановны  Мандрыко, проживавшей по  ул. Подвальная,  д.25  у выше  уже  упоминавшихся  Горбатовых.
   По приезду в Пятигорск Сергей Сергеевич начинает работать директором 7-летней школы в Станице Александровской Северо-Кавказского края (что под Пятигорском). В этой школе начинает работать учительницей  по  труду  и  Елизавета Ивановна. Она обучает детей искусству кройки, шитья и аппликации, которым она, в конце концов, овладела в совершенстве. Заштопанная   Елизаветой  Ивановной   вещь  выглядела   всегда   как   новая.
    В 1929 году семья  Запольских переезжает  во  Владикавказ (после 1931 года г. Орджоникидзе - столица Северной  Осетии на реке Терек), где Сергей  Сергеевич  работал преподавателем нескольких предметов в средней школе.Однако здесь прожили они недолго, так что  к  концу 1929 года семья  переезжает  в  Абхазию, в  город Очамчири, где она прожила  всего один  год. Здесь  Елизавета  Ивановна  работает учительницей младших классов   в  Очамчирской  смешанной  школе  9-ти  летке  с 1.09.1929  по  1.09.1930 года. «Если  бы  Сергея Сергеевича тогда арестовали, то его, безусловно, расстреляли  бы», -  считает  сын  Игорь Сергеевич.
    28  ноября  1929  года, от  ракообразной  опухоли  желудка,  умирает Сергей Сергеевич (Во  время  гражданской  войны   1914г. с  немцами  русские  войска захватили оставленную  немцами муку. После  её употребления выяснилось, что мука была смешана с измельчённым стеклом  и другой примесью. В  результате  чего весь взвод, кроме 2-х человек, вымер  от перитонита, а  Сергей  Сергеевич  всю  жизнь  затем  болел  желудком).
    В городе  Очамчири  семья  Запольских  проживала  в  доме  Ильи  Тимофеевича  Колбая,  который  тогда  жил  со своей  первой  женой –  Екатериной  Васильевной  Джгушия  и  приёмным  сыном  Юрием  1920 г. рождения (Впоследствии  Екатерина  Васильевна  стала  Заслуженной  учительницей  школы  Грузинской  ССР  и  была награж дена  орденом  Ленина,  а  её сын –  Юрий  Ильич  – признан  Заслуженным  учителем  школы  Абхазской  АССР. Юрий  Ильич  умер  в  1989  году, вскоре  после  трагической  гибели  в  авто  катастрофе  его  дочери  в  Тбилиси).
   Весной 1930  года  после  кончины  мужа  Елизавета  Ивановна  возвращается  в  Пятигорск  и  продолжает  работу  в   Школе   колхозной   молодежи  в  пригороде  Пятигорска,  где  проработала  с  1 октября  1931 года  по  15  октября  1932  года.
   В 1930 году Илья  Тимофеевич  Колбая, после  развода  со своей  бывшей женой, приезжает  в Пятигорск  и  делает  Елизавете Ивановне  предложение о замужестве. Елизавета  Ивановна  вторым  браком  выходит  замуж  за  Илью  Тимофеевича.  От  совместного  брака  9  ноября  1931 года   в  Пятигорске  рождается   Елизавета  Ильинична  Колбая.
   В  1932 году по настоянию  Ильи Тимофеевича  Елизавета  Ивановна   вместе   с
 дочерью  Елизаветой  и  старшими  детьми – Ариадной   и  Игорем  переезжают  на постоянное  место  жительства  в  Сухум.  По  приезду  они  на  краткое  время  поселяются  в  частном  доме  в  районе  Лечкопа,  затем  в  доме  преподавателя математики доцента Сухумского пединститута М.Т. Раннефта по улице Курортной, где  прожили   несколько месяцев. (см. Примеч. № 51)
   В  том  же   1932 году  по настоянию  Ильи  Тимофеевича   семья  переселяется  временно на жительство в здание Сухумской русской школы №1 (школа  располагалась по  4-го  марта)  на  верхний  этаж   с  балконом,  где  заняли  одну  комнату. Эту  комнату  ранее  занимала   семья  известного  просветителя   и  государствен ного  деятеля  Абхазии –  Андрея  Максимовича  Чочуа   и  любезно  уступившая  семье  Ильи  Тимофеевича,  сохранив  за  собой   остальные.
   Живя   рядом,   бок   о  бок,   интеллигентные   семьи  близко  познакомились   и   крепко   сдружились.    Эта   искренняя   и    верная   дружба  продолжалась  всю  последующую  жизнь, несмотря  все  весьма непростые  политические  события  происходившие   в  Абхазии.
   В том же 1932 году Илья  Тимофеевич Колбая  назначается директором  Сухумской   русской  7-летней  школы  №1  (то  есть той  школы,  в здании  которой  временно  стала  проживать его  семья). Там же начала свою работу в качестве  учительницы   начальных   классов   Елизавета   Ивановна.
   Вспоминая о своей школьной учительнице – Елизавете Ивановне, сухумец - Роберт Антонян,  очень  часто   при    встрече  со  мной,  говорил  о  ней  с  большой  любовью  и  уважением.  Причём  авторитет  Её   в  его   глазах  был  настолько   высок,  что  он  не  мог  даже  подумать, что  у  неё, как  у  всех  нормальных  людей,  есть  естественные  физиологические  потребности.
   В период проживания в здании упомянутой школы 12.12.1934 года рождается дочь  Тамара,  а   25.02.1936   года –  дочь  Татьяна.
   А в период нахождения в должности директора упомянутой школы  Илья Тимофеевич  не  только  ведёт  большую  организаторскую  работу  в  ней, но  и  начинает  строительство  собственного  жилого  дома  в  ущелье  реки Гориквары, получившей впоследствии название «Учительского проезда». Дом   Ильи  Тимофеевича  находился   в   десяти   минутах   ходьбы   от  школы,  в  которой  он  работал.
В июле 1937 года семья Ильи Тимофеевича Колбая переселяется  в недостроенный ещё дом по Учительскому проезду, д.240/3. Название  этой улицы связано с тем фактом, что первыми поселенцами  здесь  были  учителя, среди  которых  первым  был  Илья Тимофеевич Колбая. Причём именно Илья  Тимофеевич был инициатором строительства проезжей дороги – булыжной мостовой,  которой  до строительства жилого дома Ильи Тимофеевича, вовсе не существовало. Естественно, что  тогда  не  могло  быть  и  самого  названия  улицы,  которая  вначале  называлась  просто «Ущелье р. Гориква ры»,  так    как  она   проходила  между  двумя  горами,  и  у  подножья  одной  из  которых   протекала   упомянутая  выше  речка.  Именно  так  называлась эта дорога, когда  в  доме  Ильи Тимофеевича  6 сентября 1939 года (т.е. спустя пять месяцев после моего рождения) умерла  его   мать – Кристина  (Джолика)  Зурабовна  Сакания.
   Затем  в  этом  же  доме  рождаются  дети:  Надежда  (10.12.1937г.),  Леонид (29.03. 1939г.), Анатолий  (6.04.1941г.), Александр  (15.08.1944г.)  и  Елена (25.08.1947г.). Вплоть до октября  1937  года  в  самый  пик  разгула  сталинско-берьевского режима  в  Абхазии  Илья Тимофеевич  работал  директором  (где  он  неоднократно  получал первую  республиканскую  премию как  лучший  педагог и  директор!), а моя  мать  -  Елизавета  Ивановна  - учительницей  начальных  классов  Сухумской  русской   средней  образцовой  школы № 1. Эта школа под  руководством  Ильи  Тимофеевича,
  За  выдающиеся   успехи   в  учебно-воспитательной  работе,  за  два  учебных  года  реорганизуется  не  только  из 7-ми  летней  в  среднюю, но  ей  присваива ется  статус  «образцовой». (Сохранился  даже  групповой  фотоснимок  дирекции  и  пед-коллектива  Сухумской  русской  средней   образцовой   школы  за  1934-35 учебный год,  с  указанием  всех  фамилий  и  инициалов).
  Однако же большие успехи в работе  талантливого организатора, многоопытного и энергичного директора – энтузиаста и  новатора  просвещения  Ильи  Тимофеевича, далеко не всем приходились по душе. Главной же причиной тому явились некоторые, принципиально отличные  его  взгляды  и  убеждения  от  взглядов   официальных эмиссаров  из  Тбилиси,  узурпировавших    власть  в  Абхазии,  относительно гнетущих сознание  политических процессов происходивших тогда здесь под «мудрым»  сталинско-берьевским  руководством,  идейно  направленных  против  жизненных  интересов  коренного  - абхазского   народа,   и   за  которые  Илья Тимофеевич   был  преследуем.
   В октябре 1937 года агрессивно настроенная шовинистическая власть тбилисских  эмиссаров в Абхазии, совершенно  необоснованно  и  цинично,  вопреки  здравому  смыслу,  отстраняет  Илью  Тимофеевича  от   обязанностей  директора  Сухумской  образцовой  русской   средней  школы  №1,  созданию  которой  он  посвятил  все свои знания, большой опыт, кипучий энтузиазм и энергию, выдающийся  организаторс-кий талант. Его профессиональная  деятельность  и  достижения, несомненно, стали заметным  явлением  в  развитии  школьного   дела,  постановки  обучения  и  воспитания  молодого   поколения  советской  Абхазии.
   Но  несмотря  ни  на  что  Илья  Тимофеевич  не  пал  духом, - рядом с ним был умный, сильный  духом  и  верный друг – его  супруга  Елизавета  Ивановна.  Последующие  годы   Илья  Тимофеевич  работает в ряде школ города Сухума, и в частности,   в должности  директора 8-ой  неполной  средней школы с 25.09.1939 по 1.09.1945 годы, а также учителем русского языка и литературы в 12-ой, 4-ой, и 3-ей мужской средних школах, а с 1.09.1948 года  и  до  последних  дней  своей жизни  завучем  Сухумской 3-ей  женской средней школы. В этой  школе  директором  была  Динара  Леонтьевна  Кучулория.
  Своей активной гражданской позицией, высоким энтузиазмом и работоспособностью, необычайно большой  любовью  к  своей  профессии  и  впечатляющими  успехами  в организаторской  работе  Илья  Тимофеевич  всё  больше  привлекает  к  себе  внимание педагогической  общественности,  становится  видным  педагогом-просветителем, выдающимся организатором  школьного дела и общественным деятелем Абхазии. За всю  свою 47-летнюю  беспрерывную, безупречную  и  подвижническую деятельность на ниве просвещения Абхазии,  он  поистине стал Народным  учителем  и  настоящим  Педагогом, воспитав многие поколения, тысячи учеников, успешно работавших   не  только   в  Абхазии,  но  и  на   необъятных   просторах  большой  страны.
   Причём именно в этот период, т.е. с 1938 года (когда  Абхазия фактически была обезглавлена физическим устранением  выдающихся политических лидеров абхазского народа, таких как Нестор  Лакоба, Ефрем  Эшба, Николай  Акиртава  и др.),  посредством   реализации  переселенческой  политики, начинается  новый виток уже тотальной   грузинизации   Абхазии,    её  коренного – абхазского  народа. Это, вполне естественно,   не  могло   не  вызвать тревогу  и  недовольства, особенно  среди   передовой  абхазской   интеллигенции.
За  Ильёй  Тимофеевичем  как и  за рядом других видных представителей абхазской интеллигенции, принципиально  отличавшихся  своими  политическими  взглядами от   взглядов  тбилисских  эмиссаров,   устанавливается  «жесточайшее   агентурное наблюдение»  как  «над антисоветски,  буржуазно-националистически  настроенным элементом», которые проявляли  «особую активность  в антисоветском  элементе из числа абхазцев  в Гудаутском  районе, по городу Сухум  и частично в Очамчирском районе…». Под грифом «совершенно секретно» на имя первого секретаря  Абхазского обкома КП Грузии А.И.Мгеладзе сохранились две справки агентурных материалов, составленных начальником 2-го отдела НКГБ Абхазии майором Какуевым от 25 января 1946 года и начальником 5-го отдела МГБ Абхазской АССР полковником Убилава  от 7 декабря 1946 года, по которым проходило 83 человека за кем, как  «недовольных  грузинизацией  абхазов  в  Абхазии»,  было  установлено  «активное  агентурное  наблюдение». «Будучи  недовольными  вышеуказанными  мероприятиями  партии и правительства, они  стали  выражать  недовольство, а  в отдельных  случаях распространять провокационные  слухи  и   вести   антисоветские   разговоры…»,   -  говорится  в  этих   циничных   документах.
   Историк  И.Р.Марыхуба  в  послевоенное  время Абхазии (то  есть  войны  1992-1993гг) опубликовал  поимённый  список тех абхазов - патриотов,  имена  которых  были   дважды   указаны    в   упомянутых    выше   двух   справках,   среди   которых   значится    имя   моего  отца -  Колбая   Ильи   Тимофеевича   (см. Примеч.  №  52).
   По злой иронии судьбы, упомянутый выше бывший начальник  2-го отдела  НКГБ Абхазии Какуев Л., в конце 50-ых – начале 60-ых  годов  квартировался  со своей женой Валентиной (бывшей официанткой ресторана) в доме Ильи Тимофеевича по ул. Казбеги  и  о «геройствах»  которого  ни  наша  Мать, ни мы - дети, естественно,  ничего  не  могли  знать.
  Будучи  уже  взрослым,  от своей Матери  я  неоднократно слышал  гневные слова осуждения  в  адрес  душегуба  Иосифа  Сталина,  которого  Она  ненавидела всеми фибрами своей души  за  те  многочисленные  репрессии  и  страдания, которые он  принёс   советскому  народу,  в  том  числе  и  малочисленному  -  абхазскому,  тяжело  отразившемуся  на  всей  его  дальнейшей   исторической   судьбе.
  Среди первых поселенцев  ущелья  реки Гориквары  в  30-ых  годах  20-го  века  названного позже «Учительским  проездом», а затем (где-то  в  середине  50-ых
годов) - ул.Казбеги, кроме семьи Ильи Тимофеевича Колбая жили и семьи учителей: Берловской; Тихончук  Николая  Николаевича (Зав. учебной  частью  школы, где директором был мой отец) и его супруги -Лидии Николаевны  -  единственной,  пожалуй,  приятельницы  моей  матери; Царевой Валентины Ивановны (родной сестры Елизаветы Ивановны); Чехерия Шалвы Петровича; Шелегия Дмитрия  Несторовича и др. (всех уже не помню), многих  из которых  Илья  Тимофеевич  лично  сагитировал на строительство здесь  своих  жилых  домов,  давая  им  практические  советы  по этому  поводу.
   Причём, если  мой  отец  – Илья  Тимофеевич  был  инициатором  строительства  первой   булыжной  мостовой  по  Учительскому  проезду,  то  мне  было  суждено проложить по той же улице фекальную  канализацию и асфальтировать её в конце 70-ых годов прошлого века, когда я  работал  в  должности  начальника Коммунального Управления  Исполкома  Сухгорсовета  н/д  (1975- 1980гг).
    Надо отметить, что  дом  моих  родителей  всегда, во  все времена, был полон гостей,  двери которого ни  при каких  обстоятельствах и никогда, круглые сутки,  не  закрывались (ведь, особого материального богатства  в  доме  никогда  не  было!). Этот  двухэтажный  с оригинальной  архитектурой дом, его большой уютный
и красивый двор, были  местом  постоянного духовного  притяжения  многочисленных друзей как моих личных, так и моих братьев и сестёр. Можно сказать, что наш дом был что-то   вроде  дежурной   школы,   где  всегда  были  много  детей,  находившихся  под  присмотром  моих  родителей  и  других,  старших  по возрасту  его  обитателей.
    Летом 1949 года Илья  Тимофеевич,  впервые  за  многие годы,  по  путёвке  едет  на  курорт в  санаторий  в   Новый Афон,  что  недалеко  от  Сухума. Здесь из-за резкой смены температуры воды в душе, он впервые получил кровоизлияние в мозг и в тяжёлом, парализованном состоянии был доставлен домой в Сухум (среди тех, кто сопровождал тогда  Илью Тимофеевича  из  Нового   Афона  в  Сухум, был  и  педагог Мосальский  Борис  Владимирович  и   др.).   
    Большими стараниями  и усилиями Елизаветы  Ивановны  Илья  Тимофеевич постепенно выкарабкивается,   хотя  некоторые остаточные признаки  перенесенной  тяжелой  болезни  продолжали   сказываться   на протяжении   всей    последующей   его   жизни.
    Жить  без  любимой  им  работы  Илья Тимофеевич  не  мог, и  он возвращается   на  работу  в  Сухумскую   русскую  3-ю женскую  среднюю  школу, где  продолжает  работать   в   должности  заведующего  учебной   частью,  достигнув  пенсионного  возраста,  до   последних   дней   жизни.
    В 1939 году  Илье  Тимофеевичу,  одному  из  первых  учителей  Абхазии, было присвоено почётное звание  Заслуженного учителя  школы Грузинской ССР, а  Указом  Президиума  Верховного Совета  СССР  от  2.03.1949 года он награждается  орденом  Ленина.
   Однако уже 15  мая   1953  года, на  67 году  жизни, после  непродолжительной тяжелой болезни (вторичного кровоизлияния  в  мозг и восьмисуточной  борьбы  за жизнь) Илья  Тимофеевич  Колбая,  не приходя в сознание, скончался  в своём доме в окружении своих  родных  и  близких.  В  этот трагический  момент я  находился  у  его постели. И  я  лично  видел,  как  наш  добрый   сосед  Трифон  Попхадзе,  закрыл  веки   навечно  усопшего  моего Отца.
   Похороны  Ильи  Тимофеевича  состоявшиеся  19 мая 1953  года на Михайловском кладбище, явили  собой  подлинную  демонстрацию искреннего, большого уважения и любви, которые снискал он среди педагогической общественности и многочисленного населения Абхазии. Не только все учителя и учащиеся Сухума, но и практически со всех  районов  Абхазии, где он некогда  работал, прибыли, чтобы  попрощаться  и проводить Илью Тимофеевича  в последний путь. Было невероятное множество  живых цветов и  множество венков. Весь  Учительский  проезд,  где  располагался  дом  Ильи  Тимофеевича  был полон  людьми,  пришедшими с ним  проститься и проводить  в  последний   путь.
   Именно  в  те  незабываемые  мной  трагические  майские  дни  1953 года, дни  прощания  с  отцом,   почувствовав   и  поняв   невероятную  тяжесть  утраты, я   как-то  сразу  же  повзрослел.
   Сразу  же  после  ухода  из  жизни  Ильи Тимофеевича, некоторые родственники,  видя  тяжёлое   материальное   положение,  в  котором  оказалась  наша  Мать  с  восьмью   несовершеннолетними  детьми,  в  деликатной  форме,   предлагали   Ей    отдать  им   на   воспитание   кого-либо  из  своих  детей. И я  хорошо  помню,  как  на  это  гневно  и  категорично  отреагировала  наша  Мама, заявив им, что  об  этом  не  может  быть  и  речи! 
     На  следующий  год,  после  смерти  моего  отца,  в  1954  году, когда мне  уже  исполнилось  15  лет,  по  решению  моей  Матери, я, окончив  8-мь классов  Сухумской  русской  мужской  средней  школы  им.  А.С.Пушкина  и  отлично  сдав  вступительные  экзамены,  поступил   на  учёбу   в   Сухумский   индустриальный  техникум  на  механическое  отделение, факультет  «холодной  обработке  металлов  резанием».  Получив  повышенную  стипендию, вскоре, впервые  купил  себе костюм.   У  меня  появились  новые  приятели,  среди  которых  был  некий   Борис  М.  (фамилию  его  я  отлично  помню,  но,  по  этическим  соображениям,  не считаю  нужным  даже  сегодня,  спустя  почти  полвека,  называть. Скажу только то, что  он  был  родом  из  села  Кутол  Очамчирского  района). С  ним  я  познакомился  в  индустриальном  техникуме.  В  первый  же  год  моей  учёбы  в  техникуме, в  связи  с  упомянутым  человеком,  со  мной  произошёл  такой  печальный  случай,    который,  оставил  во  мне  грустные  воспоминания  на  всю   жизнь.  Причём  случай  этот  весьма  поучительный  для  молодых,  поэтому  я  и  решился  здесь   рассказать  о  нём.         
   Уже  в  то  время  у  меня  был  ближайший  друг  детства,  сосед   по имени  Н.  (его  полное  имя  я  также  не  хочу  называть,  т.к. у  него  есть родные,  которые   предстали  в  этой  истории  не  с  положительной  стороны), которого  я   очень  любил  за  его   добродушный  и  бескорыстный  характер,  и  который,  практически  вместе  со  мной,  познакомился  с  упомянутым   выше  Борисом. Так  вот   однажды,  этот  Борис   рассказал  нам,  то  есть    мне  и   моему другу  Н.,  свою  тревожную  и  нешуточно  взволновавшую  нас  историю  о  том,  как    его  преследуют  некие  знакомые  лица,  угрожая    расправой   за  то,  что он  задолжал  им   облигации  внутреннего  государственного  народнохозяйственного  займа   СССР   (не  3-х  процентные  -  «золотые»,  обменивавшиеся  в сбербанках  по  номинальному  курсу, а  простые,  продаваемые  тогда   с  рук  по  курсу  10  к  1 ) на  общую  сумму   в  5000  рублей   и  все  сроки,  данные  ему  для  погашения  долга,  уже  истекли.  (Каким  образом  у  него  возник  долг  я  уже  не  помню!). Рассказав  эту  взволновавшую  нас  историю,  он  обратился к  нам,  т.е.  ко  мне   с   Н.,   с  дружеской  просьбой  оказать  ему  помощь   в  том, чтобы  срочно  достать,  на  определённое  время,  необходимые  ему  облигации   на  указанную  сумму.   
    Не  на  шутку  озабоченный  тревожной ситуацией  сложившейся  вокруг нашего  нового  приятеля, я, будучи взволнованный  его судьбой, чистосердечно рассказав  своей  Матери  обо  всём,  наконец,  решил обратиться  к  Ней с соответствующей  просьбой,  у  которой,  как  мне  было  известно,  имелись такие  облигации  на  необходимую  сумму  и  которые  всегда  хранились  в  общедоступном  месте. Однако,  моя  Мать,  будучи  опытным,  в  жизни  человеком,  в отличие  от меня,  сразу  же   поняв   наличие  явного  подвоха  в  этой  истории,   категорически  отказала  в    удовлетворении  моей  просьбы.  Причём   я  никогда  из  дома  ничего  не  брал  без  разрешения,  но,  даже  если  бы   я   и  решился   на  такой  тяжкий  поступок,  то  вскоре  неминуемо   был  бы  разоблачён,  что   я   прекрасно   понимал!   Я  объяснил  сложившееся  положение  дел  своему  другу  Н.,  и  последний  сообщил  мне,  что  у  его  бабушки  с  дедушкой, у  которых  он  фактически  постоянно  жил  с  самого  детства, есть  аналогичные облигации. И  после  недолгих  рассуждений  созрело  решение   временно  позаимствовать   необходимую  сумму  облигаций,  причём   тайно,  чтобы   не  получить  ещё один  отказ.  Это  решение (которое  затем  было полностью  отнесено на  мою совесть)  было  оперативно  осуществлено  и  взятые  нелегально облигации, были  сразу же  переданы   упомянутому  выше  Борису.  Шло  время,  Борис,   как   и  следовало  нам  ожидать,  не  сдержал  своих  клятвенных  обещаний   о возврате  облигаций  в  договорный  срок.  И  Н.,  дабы  не  быть  разоблаченным   у  себя   дома,  систематически,  отслеживал,   ситуацию,  с  газетами   в  которых  регулярно  печатались  таблицы  выигрышей  по  облигациям,  и  во  время  их  прятал. 
    Наш  должник,  наконец,  исчез  с  поля  зрения  вообще,  и  тревожное  наше  положение  с  каждым  днём  становилось  всё  более  угрожающим.  В  один  «прекрасный»  день  мой  друг  Н.,  не  успел  припрятать  полученную   дома  по  почте    очередную  газету   с  официальной  таблицей  выигрышей  по  облигациям  займа  и   вся  эта  грустная,  для  нас  с  другом,  история  вдруг раскрылась.  Мать  моего  друга  Н.,  давно  уже  оставившая  на  полное  попечение   своих   родителей   сына Н.,  жила  рядом,  отдельно,  во  вновь  построенном  рядом  с  домом  родителей,   доме,   вместе  с  отчимом   и  их  совместными  детьми.  Разразился  нешуточный  скандал:  после  всех  нелицеприятных  дознаваний,   разговоров,  грязных   домыслов,  обвинений   и  оскорблений  по  моему  адресу  со  стороны   матери   и  отчима  (который  работал  тогда   в  торговой   сети   и,  как  видно,  никак  не  мог  простить  нам   и  мне,  в  частности,  такого  "убытка»)  моего  друга   Н.,  эти  блюстители  «высокой»  нравственности, а по  сути  своих  шкурных  интересов,  сразу  же  донесли  обо  всём  случившимся  в  дирекцию   учебного  заведения,  куда  я  только  что  успел  поступить учиться,   представив  меня  там  совсем   не  в  лучшем  свете.  После   назначения  директором   Александром  Ивановичем  Микадзе  специальной  комиссии  из  членов  педагогического  совета (под  председательством   Завуча  - Кантария),  которая  занялась  изучением   обстоятельств  имевшего  место  происшествия  и  для  чего  специально  приезжавшая  в  дом,  где  я  жил,  дело,  в  конечном  итоге, было  вынесено  на  педсовет.  Решение  последнего   мне   точно  неизвестно,  но  исключения  моего  из  учебного  заведения  всё  же  не  последовало,  чего, как  очевидно,  добивались   крайне   озлобленные  на  меня  заявители.
     В  1958  году  я  успешно  закончил  учёбу  в  Сухумском  индустриальном   техникуме,  начал  работать,  а  уже  в  1959 году,  не  без  помощи  профессора  Симона  Ивановича  Чочия,  поступил  на  заочное отделение Грузинского института  субтропического  хозяйства  на  факультет  механизации,  который располагался  в  пригороде  Сухума,  в  районе  Келасури.  Спустя   год,  я,  дополнительно  сдав  необходимые  экзамены  по  предметам,  перевёлся  на  учёбу  в  Харьковского  института  инженеров  коммунального  строительства  на  факультет  городского  электрического  транспорта,  который  не  менее  успешно  окончил  в  1965 году.  Затем  всю  последующую  жизнь   работал  в  городе  Сухуми  на  разных  руководящих  должностях.  Однако,  в  моей  памяти  навечно  осталась  та тяжкая  обида,  которую  мне, по своей  крайней  неразборчивости  и  недомыслию, нанесли  люди   для   которых  материальные  ценности,   фактически,  оказались  важнее   тех  духовно-нравственных   мотивов  поведения,  ещё  очень  молодого,  наивного  и   совершенно   неопытного   в  жизни,   человека.  Ведь,  в сущности, лично  у  меня,  как  и  у  моего  друга  Н.,  в  этом   деле  не  было  а б с о л ю т н о  к а к и х-л и б о   к о р ы с т н ы х   п о б у ж д е н и й,  чего  так  и   не  смогли, и,  как очевидно, вовсе  не хотели,  понять материально  «пострадавшие».   Затем,    множество  раз   случайно  встречаясь  в  общественных  местах  города  с  моими  «доброхотами»,  я   не  хотел,  да  и  не  мог  с  ними,  здороваться. Они  своим  ущербным  мировоззрением  вызывали  во  мне  устойчивое   чувство   брезгливости,  от  которого   я   так   и   не  смог  избавиться.
     В  связи  с  упомянутым  случаем,   я  часто  задумываюсь:  если  бы  тогда  был  бы  жив  мой  отец,  посмели  бы  эти  нравственно  ущербные  люди  так  бессовестно   обойтись   со   мной?  -  Вряд  ли!   Но  зато  я  хорошо  помню,  что  от  своей  Матери,  которая  конечно  же  всё  прекрасно  поняла  тогда,  я    не  услышал  серьёзных  упрёков!      
     Надо  отметить, что  мой  отец  - Илья  Тимофеевич  по своей природе был не только  высокоодарённым  педагогом, но  и  очень  открытым,  коммуникабельным  и доброжелательным  человеком, обладавшим  невероятно  большим «полем притяжения». К нему,  как  грамотному  и  опытному  человеку, всегда  стремились  за  советом простые люди. Его безграничная  любовь не только к своей профессии – педагогике,  являвшейся  делом  всей   его  жизни,  но  и  к  людям  вообще,  -  не  может вызвать никаких  сомнений. Его  патриотизм и  неиссякаемый энтузиазм были просто  неподражаемы. Причём  он  очень любил  делиться  со  всеми  своими  коллегами  профессиональными знаниями  и  опытом, а с окружавшими людьми – жизненным опытом и всегда, в очень тактичной форме, давал  те или иные советы, помогая исправлять  допущенные  ими  ошибки. И  несмотря  на  высокий авторитет  в обществе  у  Ильи Тимофеевича  в отношениях  с  людьми, ни на работе, ни в быту, никогда не было и тени высокомерия. Будучи по восточному мудрым, очень демократичным и  дипломатич ным  по природе, Илья  Тимофеевич  совершенно  одинаково  проявлял  неподдельный  и  живой интерес  не  только  к своим  многочисленным  родным  и  родственникам, коллегам  по  работе,  но  и  ко  всем окружающим  вообще, независимо от рода их занятий,  материального  положения, социального  статуса  и национальной  принад лежности. Его  живой  интерес, доброта  к людям и  интернационализм  были естест венными  и  примерными.
   Надо  отметить,  что  Илья  Тимофеевич,  будучи  филологом  -  специалистом  русского  языка   и  литературы,  не  только  хорошо  знал  русских классиков, в  совершенстве  овладел  русским  языком, грамматикой, орфографией и  пунктуацией,   но  и  обладал  феноменальной  способностью:  при  написании  деловых  писем  и  отчётов  он  н и к о г д а  не  пользовался  черновиками, а  сразу  в с ё  писал   н а ч и с т о.  На  это  впервые  обратил  моё  внимание  его  коллега,  сородич  и  однофамилец -  Колбая  Николай  Дмитриевич,  с кем  я познакомился и подружился  в 80-ых годах,  когда  он  со  своей женой - Русико,  достигнув  уже  почтенного  возраста,  проживали  в  Сухуме, в 1-ом переулке ул. Чанба, дом № 4.  Между прочим,  он - Николай  Дмитриевич, - хотя  и  не  владел абхазским языком,  но  прекрасно знал  и  говорил  лично  мне  о  своих  исконно  абхазских  корнях.
   Считаю  необходимым  также  отметить,  что  при  встрече  со  знакомыми  Илья Тимофеевич,  будучи  очень  традиционным, никогда не мог, поздоровавшись, просто пройти  мимо, не  поинтересовавшись их делами и здоровьем. При необходимости, Он мог долго  с  ними общаться, находя  в этом  истинное  удовольствие. И моя Мать - Елизавета Ивановна - обычно нервничала, когда,  возвращаясь с  ним  домой, после состоявшегося  педсовета  в  школе,  Илья  Тимофеевич  мог  подолгу  общаться  с каждым  встречным  знакомым, в  то  время как в доме находились ещё несовершенно летние дети.
  «Лиза,- говорил  тогда он, обращаясь к жене,- каждый человек в жизни не только бывает  когда-то  крайне  необходим, но   даже  и  незаменим». - Какая  это  прописная   истина,   которую   мы  - люди,   часто   забываем!  Апофеозом  всей подвижнической  деятельности  Ильи  Тимофеевича  Колбая  стало увековечение  его  памяти  как  видного  педагога-просветителя  и общественного деятеля присвоением  его  имени  общеобразовательной   средней  школе  в Абхазии. (см. Примеч. 53).
  Нашими ближайшими соседями были: семья педагога  Чехерия Шалвы Петровича с его женой Екатериной и двумя детьми – Ламарой и Петром; семья  автомеханика Петерсон Валентина Ивановича с его женой Евгенией,  тёщей -  Зоей  Андреевной  и детьми - Юрием и Ларисой; семья капитана милиции Канкава Николая  с  его  женой  Ольгой,  детьми - Хумпу, Геде, Зауром  и  Ольгой; семья Гургенидзе Варлама (профессиональ ного кровельщика) с  его  женой,  детьми –  Иродионом  и  Девно; семья  Попхадзе  Трифона  с  женой  Аграфеной,  сыновьями  Нодаром  и  Анзором, жившими  в  доме напротив и переехавшими на постоянное место жительства в 60-х годах в Тбилиси  и  др.
   Со  всеми соседями  у  моей  матери  были  исключительно  хорошие  отношения. Однако  в приятельских отношениях Елизавета Ивановна  была только с учительницей Тихончук Лидией Николаевной, переехавшей  в  конце 50-х – начале  60-х годов  на постоянное место жительства в г. Одессу, где проживала её дочь, а также с семьей врача Курасова, жена которого (насколько  я помню) была сестрой Лидии Николаевны Тихончук, и  которые  проживали  в  собственном  доме  по ул. 4 марта,  недалеко  от школы,  где  некогда  работали  и  жили   Илья   Тимофеевич   и   Елизавета   Ивановна. Причём  муж  Лидии Николаевны  Тихончук  работал  в Сухумской  русской  образцовой   средней  школе  завучем,  где  Илья  Тимофеевич   был  директором.  Уйдя  на  фронт  в  1941  году,  он  так  и  не  возвратился  в  Сухум.
    Мне   запомнился   только  лишь  один    случай,  который  рассказала  мне  сама   моя  Мать:   почти  напротив   нашего  жилого  дома  жили  две  родные  незамужние  сестры.  Они   были  уже  не  молоды,  которых  звали   Рая  и  Женя  (их  отчеств   я,  к сожалению,  уже  не  помню).  Первая  из  них  работала  в  Сухуми   на  главпочте,  а  другая  -  не  знаю  где.  Обе  они  отличались   крайним  любопытством   и  буквально  ловили  идущих  навстречу  соседей,  чтобы  расспросить  их  обо   всех  личных  делах   в   подробностях,    вплоть  до  того,  что  они  ели   сегодня  на  завтрак,  обед   и  т.п.  При  этом  эти  сестры   могли   иногда,  при  встрече  на  улице,   так  демонстративно  отвернуться  от  встречного,   не  поздоровавшись,  что  тот  впадал  в  недоумение:  в  чём  дело?   Именно   такие,  неоднократные  факты  имели  место   со  стороны   упомянутых  сестёр   в  отношении    моей   Матери.  Но,  несмотря  на   безупречную   выдержку,  моя   Мать  не  была бы  исконно  русским  человеком,  если  бы  на  такой  демарш  не  отреагировала   соответственно. (Кавказцы  же,  в  силу  их   психологии  и  менталитета,   так   прямолинейно,  практически,  никогда   не  поступают!).    При   очередной   их   выходки  при  встрече  с   отворотом    головы   в  сторону,   моя   Мать   прямо,  без  обиняков    им  заявила:   если  вы     чём - то  недовольны  и  обижены  на  меня,  то  прямо  так  и  скажите.  А  если  вы  просто  не  хотите  со  мной  здороваться,   давайте  договоримся,  что  с  сегодняшнего  дня  мы  с  вами  здороваться   не  будем.  После  чего  моя  Мать  при  встрече   с  ними  уже  никогда  не  здоровалась.  Но   ссориться,    ругаться  с  кем - либо  вообще,   Она   никогда   в  жизни   не  позволяла  себе.      
   Летними  сухумскими  вечерами иногда собирались в  узком кругу преферансисты: баба Нюра, тётя Валя,   мой  старший   брат  Игорь  (и некоторые  другие  лица,  имён  которых  я  уже  не  помню) и расписывали т.н. «пульку». Мы же дети часто бывали в доме Царёвых по разному поводу, где к нам,  - детям  Ильи Тимофеевича и Елизаветы Ивановны, - всегда  и  неизменно относились с любовью  и  вниманием. Я хорошо помню, особенно, новогодние праздники, где нам дарили подарки, а благосло венная  баба Нюра  никогда  не забывала  о  наших  именинах  и  всегда  делала   приятные  сюрпризы!
   Сама Елизавета Ивановна  была среднего роста, стройна, со светло-серыми глазами, тонкими  чертами  лица, волевым  подбородком, шатенкой  с  гладкими волосами, неизменно строгой прической, уверенной поступью  и  гордо  посаженой головой. Её всегда отличали: большая  выдержка, исключительное самообладание, естественная скромность и тактичность в общении  со  всеми  людьми. Причём  в  своих  нравственных принципах Она  всегда  была  непоколебима.  Её  психология и  менталитет  -  исконно русской  женщины, получившей  духовно-нравственное  воспитание и  закалку  в  среде дореволюционной русской интеллигенции, прошедшей через  гимназическое  образование.
Елизавета Ивановна никогда не курила, не употребляла спиртного и не выражалась нецензурной бранью.  Вообще   ненормативной  лексики  она  никогда,   ни  при  каких обстоятельствах  жизни,  не  употребляла, так что создавалось впечатление, что о ней ей ничего  не известно  вообще.  Причём  Она никогда не  разговаривала  громко  и, тем  более, грубо.
   Искусство кройки  и шитья у Елизаветы Ивановны было высочайшим. Она обшивала, практически, всех своих детей и даже супруга. Меня, например, она обшивала до 14 лет, когда я, по её решению, отлично выдержав вступительные экзамены, поступил
на учёбу в  Сухумский  индустриальный техникум в 1954 году и, получив повышенную стипендию, впервые купил себе костюм. А когда в техникуме проводился фестиваль (отголосок Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года проводившегося в Москве, в котором,  кстати,  приняла участие моя сестра  Татьяна в составе делегации из 3-х человек от Абхазии), то моя  Мать специально для меня сшила и художественно разукрасила такой мексиканский костюм (вместе с великолепной, широкополой чёрной, с красивым орнаментом, шляпой), что ей мог   позавидовать   любой   многоопытный   портной-профессионал.
  Именно в этот период моя Мать познакомилась с моей учительницей бальных танцев (кружок которых тогда  я посещал, организованный при  Сухумском  индустриальном техникуме,  где  я  тогда  учился) -  хореографом  Екатериной Павловной  Гореловой. Они, как интеллигентные люди, быстро нашли общий язык,  и затем Екатерина Павловна, любя мою Мать, неоднократно бывала в гостях в нашем доме. Между прочим, она неплохо знала и  французский  язык,   который   я   изучал  в  общеобразовательной    школе  до  восьмого  класса,  а   после   поступления  в  Сухумский индустриальный техникум  прекратил  изучение,  поскольку   этот   язык   здесь  не   преподавали. 
   Неутомимость и энергичность Елизаветы Ивановны были просто уникальны, причём  настолько, что  я   не  припомню  даже  случая,  чтобы  она  з а  в с ю  с в о ю  ж и з н ь,  когда-либо  болея,  лежала  в  постели  и принимала  какие-либо  лекарства.  Болеть  моей  Матери,  обременённой   многочисленными  детьми,  поистине  было   н е к о г д а!  Более того, я   даже   не  помню   Её   нормально    спящей.   Ночью, Елизавета Ивановна,  как  правило,  строчила  одежду своим детям на  своей  ручной  швейной машинке фирмы «Зингер», либо проверяла школьные тетради учеников. И лишь иногда ночью,  поднявшись  с постели по естественной надобности, я заставал её задремавшей  за  письменным  столом  перед  тетрадями  или  над  швейной  машинкой.
Лишь только один раз за всю жизнь Елизавета Ивановна (где-то в 70-х годах) получив в Собесе путёвку, поехала  на  курорт  в  Цхалтубо. Тогда же она взяла с собой  удостоверение и звезду «Мать-героиня», которую,  к  великому  сожалению,   у   неё   украли  и  о  чём   Ей  была  выдана  официальная  справка  ОВД.
  Надо сказать, что Елизавета Ивановна была не только чрезвычайно энергичной и неутомимой, но и весьма мобильной. Она довольно часто ездила навещать своих детей, проживавших в разных городах: в Ткварчели, Зугдиди, Одессу, Ленинград, Пятигорск, Херсон  и  др. Но чаще всего моя Мать ездила в Ткварчели и в Зугдиди, где жила моя старшая сестра Лиза со своей семьёй (мужем Георгием Микава и детьми – Лианой, Автандилом и Тамарой). Ездила она также навещать и  старшего своего сына Игоря (вместе с младшим сыном Анатолием) первый раз в Одессу, второй раз (с внуком Автандилом)   в  Херсон,   где  ей очень понравилось, - как  говорит  Игорь.
   Следует  признаться,  что  я  всё  же  ревновал  свою  Мать,  которая  часто  выезжала  из  дома,  чтобы  навестить  и  помочь  другим,  уже семейным,  своим  детям.  Именно  в  этом  я  усматриваю  главную  причину  того,  что  мне часто  не  хотелось  находиться   дома  в  её  отсутствии  и  я,  ещё  совсем  молодой  и  неопытный   человек,   вынужден   был  искать    утешения   в  своих  новых  чувственных. В  конечном  счёте,  это  и   привело  меня   к  серьёзным  заблуждениям  и  роковым  ошибкам,   имевшим   крайне    негативные  последствия   на  всю   жизнь. Всё  происшедшее  со  мной тогда, конечно  же, хорошо  понимала  моя  Мама, которая  очень  сильно  переживала  возникшие  в  моей  личной  жизни  проблемы. Тем  самым  я, совершенно  не  желая  того, несомненно,  причинил  ей  столько   моральных  страданий,   тяжкий   груз   которых   так  и   остался   пожизненно   на   моей   совести.    
    В общении со своими детьми Елизавета Ивановна  всегда была довольно  строга,  но  при  этом  неизменно   внимательна   и  справедлива. Причём   Её  влияние  и  дух  я,  например,  находясь даже на учёбе  в Харьковском  институте,  вдали  от   дома   за   сотни   километров,   ощущал   очень   сильно.  Причём  это  влияние  на  меня  было   настолько    сильным,   а  уважение  к  Ней  настолько  велико,  что  даже  после  окончания    института,  когда  я   уже  был  назначен   на  руководящую  должность,   я  всё  же  не  мог  при  ней  курить.    
    Что  же  касается  материальной  поддержки  детей,  в  том  числе  и  меня, которые  находились  вне дома  на  учёбе в других городах, то Её аккуратность  и  обязательность  были   просто  безупречны.  Вообще  мою  Мать  всегда  отличала  абсолютная   надёжность  и  преданность   долгу, что  у  Неё  чаще  проявлялось  в  отношениях   со  своими  детьми,  любовь  к  которым  у Неё  была  безмерной.
   Елизавета Ивановна была высоко-интеллигентной женщиной. В общении с коллегами  по  работе,  со  всеми  знакомыми  и  соседями, она  неизменно  была  учтива  и предупредительна. Никаких скандалов и конфликтов  у  Неё ни  с кем  и никогда  в жизни не было. А с «инакомыслящими»  людьми,  с  людьми  чуждой  ей  психологии   и   нравами,   она   просто   не   общалась.
   За жизнь и нравственное здоровье каждого своего ребёнка Елизавета Ивановна  боролась предельно самоотверженно, беспрерывно и повседневно, проявляя  при этом несгибаемую силу воли и твёрдый характер. Поставить  на  праведный  путь  только
лишь одного сына – Анатолия, который отличался от всех  своих  братьев  и сестёр  наиболее  сложным,  своенравным   характером  и  весьма  вольными  поступками,  доставляя,  Матери  немало  забот.
   В  отрочестве,   связавшись  со  шпаной,  Анатолий  стал   убегать  из  дома.   Естественно,   это  очень  беспокоило   нашу  Мать,  у  которой  и  без  того,  было  немало  забот  с  детьми. Так, мы  с Матерью  преследовали  его  буквально  по  пятам.  Однажды,  преследуя  его, чтобы   вернуть  домой,   мне   пришлось  бежать   за  ним   даже   по  крыше    движущегося  пассажирского  поезда  (в  районе  ж.д. ст. Сухуми). 
Иногда подавляющи е, гнетущие трудности представлялись Елизавете Ивановне просто непреодолимыми. И тогда  наступал  психологический  кризис. И  как  она  сама вспоминала позднее, у  неё  в  такие  минуты,  даже рождалась мысль о том, чтобы броситься под поезд. Но, неизменно думая о будущем своих   детей,   Она   вновь   и   вновь   находила  в  себе  духовные  силы,  брала себя  в  руки,   и  с  ещё  большим  усилием  продолжала  бороться со всеми  превратностями  судьбы. На  это  Её,  несомненно,  подвигала  безмерная  любовь  к  своим  детям.
   Под заголовком  «Слово  матери» газета «Советская  Абхазия»  8 мая  1949 года опубликовала письмо  Елизаветы  Ивановны  в  канун  4-ой  годовщины  Победы  над  фашистской  Германией.  Вот  выдержка   из   Её    письма:
   «То были незабываемые дни для всего  советского  народа,  для  народов  мира. Сводки  Совинформбюро  каждый  день  приносили радостные вести  об успехах наших доблестных войск под Сталинградом. Всё теснее сжималось кольцо вокруг фашистской  нечисти,  возмечтавшей  сломить  волжскую  твердыню.
   Там, под  Сталинградом,  где  советские  люди  решали  судьбы   человечества,   сражался   и   мой   сын   Игорь.
   «Дорогая  мама, отец, братья  мои  и  сестра, - писал Игорь в одном из писем, – пришёл и на нашу улицу праздник! В страхе мечутся враги, не  выдерживая  наших ударов, чувствуя,  что их судьба уже решена.
  Прости, дорогая мама, что пишу так редко, но мысленно я всегда с тобою. Я иду
в бой с твоим именем и с именем матери - Родины на устах и  сражаюсь за  счастье сестер  и  братьев, за  счастье  всего  народа  моей  Отчизны.
  Скоро я  вернусь,  и  пусть  не  волнует  тебя  порой  моё  долгое  молчание».
И он, мой  мальчик, вернулся, вернулся  с  Победой, пройдя  боевой  путь  от Сталинграда до Будапешта.Только что, окончив десятый класс, ушёл на фронт Игорь. Теперь  же  предо  мной  стоит  воин-артиллерист  доблестной  Советской  Армии!
Уже все давно заснули, а я все ходила от кровати к кровати, смотрела  и не могла насмотреться на дорогие,  любимые лица  своих детей».
  И   в   заключение  своего письма  Она  пишет:
 «Внося свой вклад в дело борьбы за мир, мы, советские женщины – матери, сделаем все для того, чтобы дети наши росли и воспитывались сильными, смелыми  людьми  передовой  культуры, способными  всегда  отстоять  свое  право  на   жизнь,  свободу  и  труд».
И Елизавета Ивановна сдержала слово, свято и с честью выполнив свой многотрудный материнский  и  гражданский  долг.  Несмотря на  неимоверные лишения, оставшись вдовой на пятьдесят  первом  году  жизни  с  восемью  несовершеннолетними  детьми, наперекор судьбе, обреченная  казалось  бы  на  непосильные  трудности,  не пала духом,  не растерялась. Мобилизовав  всю  свою  несгибаемую  волю  и  неистощимую  энергию,   не  покладая   рук, трудилась, поддерживала своих детей морально во всех сложных жизненных ситуациях.Добилась того, что все Её дети были здоровы и физически и нравственно, получили высшее образование, стали достойными  людьми  своего общества. Среди детей Елизаветы  Ивановны – инженеры, экономисты, врачи, педагоги  и другие специалисты высшей квалификации, успешно  работавшие в  различных  отраслях  народного  хозяйства  Абхазии  и  за  её  пределами.
  И несмотря на чрезвычайную  обременённость большой  семьей  Елизавета Ивановна проработала на педагогическом  поприще 25 лет (!) и даже выступала  с  докладами  на  учительских  конференциях  города  Сухума. (см. Примеч.  № 54). 
   О том какая  морально – психологическая  атмосфера  царила в семье Ильи Тимофеевича  и Елизаветы  Ивановны, дают  некоторое  представление  воспоминания  соратника, видного просвещенца, Заслуженного  учителя  школы  Грузинской ССР,  бывшего директора Сухумской  5-ой  средней  школы  Терентия  Моисеевича  Кецбая.
«15 августа 1942 года, - пишет он, - Илья Тимофеевич  зашёл  в   школу, и  мы  беседовали о нашей дальнейшей работе. Примерно в  2-3 часа дня началась бомбёжка (города Сухума – Л.К.).  Мы  выскочили  во  двор,  и  я  побежал  в  школьное  бомбоубежище,  думая,   что  Илья  Тимофеевич  последует   за   мной,   но   он  отказался,  сказав:  «Я должен быть в своей   семье,  со  своими   детьми», -  и   под  бомбёжкой  побежал  домой.
Бомбёжка продолжалась четыре дня. Руководителям  учреждений  разрешили  перейти  в  менее опасное место. По  предложению  Ильи  Тимофеевича, мы  нашу  канцелярию перенесли в Ваш дом. И  я  с 20 августа   1942 года до конца ноября  находился у  Вас. Такую  дружную  семью, как  семья  Ваших родителей, - пишет в письме ко мне Терентий Моисеевич, - я  редко   встречал. Были большие трудности,  в магазинах нельзя было достать продуктов питания, на рынке все очень подорожало, большая  семья,  но  они   не  унывали,  стойко  переносили   всё  и   верили, что  все это временное явление, что война закончится  победой  Советского Союза, что опять  обретет  счастливую  жизнь. Ваша  уважаемая  мама  и  Илья  Тимофеевич  окружили меня большим  вниманием, заботились обо  мне, как  о  близком, родном  человеке. Я  этого  никогда не забуду. Я в долгу перед семьёй Ильи  Тимофеевича,   в   долгу   перед   Вами.
  Конечно,  родители   любят   своих   детей,  но  любовь  ваших  родителей  к   вам  была  особая:  вы  всегда  должны были  находиться  в поле  их   зрения,  и  если  из вас кто-нибудь отсутствовал хоть на одну минуту, раздавался голос Ильи Тимофеевича: Таня! Толя! Тамара! Лёня! Александр! Но  больше  всего  я  слышал – Лёня!  Тамара!  И этот голос Ильи Тимофеевича   поныне   звучит   в  моих  ушах.
Эх! Старость, старость, может быть, перепутал имена!!!» (Надо заметить,  что   никакой   путаницы  с  именами  Терентий   Моисеевич  не  допустил!).   Мне  часто  вспоминается  звонкий  клич  моего  Отца, раздававшийся  из дома, когда я  был  ещё  подростком: «Йахьа  уай  Лиониа,  йахьа  уай», что  в  переводе  с  абхазского  языка  буквально  означает: «Сегодня  ты  иди (сюда) Лёня» (от  «иахьа  - сегодня,  «уай»  - ты  (кл. муж.) Лёня  иди  сюда.  И  как  выражение  реально  нависшей  надо  мной  угрозы  родительского  наказания  за долгое время отсутствия  дома,  которое  я самозабвенно  проводил  в играх  со своими  сверстниками,  Он  уже  по-русски  добавлял6  «Сегодня  твой  день  настал!». И  уже в доме  Отец  мне  выговаривал:  «Корова  свой дом  знает, а ты  не  знаешь?!».    
«Илья Тимофеевич  с  большой  любовью говорил почти каждый день о своих детях. Характеризовал  каждого  отдельно.  С  большим  оптимизмом  смотрел  на  их  будущее», - вспоминал Константин Владимирович  Гамисония – кандидат исторических наук,  преподаватель  ГИСХа, который  в  1944  году   познакомился   с  Ильей Тимофеевичем, когда  последний  работал  директором  Сухумской  русской  7-ми летней школы № 8. Затем К.В.Гамисония жил по соседству с Ильей  Тимофеевичем  по  Учительскому  проезду.
   «Здание педагогического училища, где  я  работал  директором, - продолжает  К.В.Гамисония, - было  занято  военнослужащими, поэтому  занятия  студентов  педучилища (I, II и III  курсов)  проводились  в  вышеупомянутой  школе   по  ул. Чочуа  рядом   с   бывшим   детдомом   (ныне    детская больница – Л.К.).
   Работая в одном помещении, мы встречались каждый день. Я, молодой  педагог и директор, советовался  с  Ильей  Тимофеевичем  по  разным  методическим  вопросам.  Он  с  большим  удовольствием  давал  советы  по  отдельным  вопросам учебного процесса. Илья  Тимофеевич  был   начитанный, культурный   интеллигент,  приятно   было   с  ним   беседовать.   Он  был  представительный,  высокого  роста, стройный,  красивый.  Он   был  хорошим  собеседником,  любил   друзей.   Быстро   находил   с  людьми   общий   язык.  Всегда   старался   дать   хороший   совет».
   Указом Президиума Верховного Совета СССР  от  10.05.1949 года  Елизавете  Ивановне за рождение  и  воспитание  десятерых  детей  присваивается  почётное  звание  «Мать-героиня» (Грамота  ПВС СССР  № 25524, орденская  книжка  №032232, номер ордена  29818 (с вручением соответствующего ордена).   Вплоть  до  ухода  на  пенсию  по  выслуге  лет  в  1958 году  (удостоверение  пенсионера  №3521)  Елизавета Ивановна совмещала  воспитание  своих  детей  с  работой   учительницы   начальных   классов   в   школах   г. Сухума.
 И  до  последних  дней своей  жизни  Елизавета Ивановна проживала в кругу своих детей в построенном  отцом доме. Она  никогда  не ощущала  одиночества,  хотя  уход  из  жизни  её  супруга  в  1953  году,  старшей  дочери – Ариадны   в 1973 году (которая   скоропостижно  скончалась  в Ростове-на-Дону от  кровоизлияния в мозг), родной  младшей сестры  Валентины  Ивановны, племянника  Евгения  и  тёти  Нюры  нанёс  ей очень ощутимый  удар. (Останки  моей  сестры  Ариадны  были мной перевезены  из Ростова-на-Дону  в  Сухум, которая  была  похоронена   на  нашем  родовом  кладбище  на  Михайловке).
 Елизавета Ивановна практически никогда не болела, что  в  нас – детях порождало иллюзию  Её  абсолютной  неуязвимости   и  вечной  жизни. Именно  поэтому  Её скоротечная,  тяжёлая  болезнь  и  кончина  явились  для  всех  нас  большой  неожиданностью   и  подлинной  трагедией.
   Елизавета Ивановна была православного вероисповедания, но  молящейся богу, я
её никогда не видел. Все дети  Елизаветы  Ивановны были  крещены, в том числе и я, хотя в случае со мной это имело место тогда, когда  мне уже  исполнилось 18 лет. Лично  я  потребности в крещении не ощущал, но авторитет  Матери  для  меня был настолько  высок  и  непререкаем, что  Её  мнение  для  меня  было  превыше всего.  Вед ь во  всех  учебных  заведениях  страны  царил  тогда  махровый, воинствующий  атеизм,  вредное  влияние  которого   мы,  в  том  числе  и  я, естественно, не  могли  избежать (см. Примеч. № 55).
Надо заметить и то, что  Елизавета Ивановна очень верила своим снам, которые для неё были, как бы, вещими. Её  юмор  был  не  только молодым, неподражаемым  и  неиссякаемым,  но  и  спасительным. Его  сочетание  с абсолютным  взаимопонимани ем  с  Ильёй  Тимофеевичем,  которое неоднократно  Она  подчёркивала,  позволяли  противостоять  всем  превратностям   судьбы.  Именно  это,  как  очевидно,  и  предопределило то, что  Елизавета Ивановна, несмотря  на  все невероятные тяготы быта  многодетной  семьи,   особенно  после  потери  мужа,  называла  себя  не  иначе,  как  с ч а с т л и в о ю!
Однако  подлинное   величие   гражданского  подвига, -  Великого  подвига   Матери –  Елизаветы  Ивановны   заключается   не   только  в том, что Она родила десять  детей  и  была официально признана «Матерью-Героиней», а   в   том,  что   родив  их, Она  всех  воспитала  физически  и  нравственно здоровыми,  образован ными  (девять  из  десяти  получили  высшее  образование!)  и  полезными обществу, в  невероятно  тяжелых материальных условиях. Ведь  после   ухода   из  жизни   супруга  -  Ильи  Тимофеевича   в  мае   1953  года,   на   п о л н о м   попечении    Матери    осталось    в о с е м ь    н е с о в е р ш е н н о л е т н и х,    у ч а щ и х с я    д е т е й,  причём,  Она   была  не  домохозяйкой,  а  учительницей,  продолжавшей   работать   в  школе   вплоть   до   ухода   на  пенсию   и   общий   стаж   работы   которой    составил   25   лет!
   Следует отметить и то  обстоятельство, что  материальные  трудности,  которые остро и хронически испытывала наша многодетная семья, особенно  после  ухода  из жизни отца, понуждали нашу Мать не только постоянно сдавать часть нашего  дома в наём квартирантам, но и с большим  риском  для  неё  совершать т.н.  «челночные»  поездки  по  городам  России.  Такая  деятельность  в  советское  называлась «спекуляцией» и уголовно преследовалась законом. Но чего   ни   сделает   ради   здоровья   и   спасения    жизни   своих   детей   любящая   Мать! -  В  этом   подлинное  величие  и  святость  Материнства,  с   которым   никакие  иные   высокие  чувства   не  могут   быть  сравнимы!
   Ведь пенсия, по  потери кормильца, была весьма мало ощутимой  материальной поддержкой для нашей большой семьи. Поэтому наша Мать, «вооружившись»   своей  орденской  книжкой  «Мать-Героиня», была вынуждена предпринимать конкретные меры в торговом бизнесе, чтобы Её дети   были   сыты,   одеты,  обуты   и  могли  продолжать  учёбу  в  школе, получить   достойное   образование   и  место   в   обществе. Причём   я   хорошо  знаю   и   помню,   что   моя   самая   старшая   сестра – Ариадна  и  старший брат – Игорь, по   мере  возможности,   помогали  тогда  материально нашей  Матери   и  соответственно   нам  -  младшим  братьям  и  сестрам. -  Этого  я   никогда   в   жизни   не   забуду!
    Сегодня  деятельность,  которой  тогда  занималась  наша  Мать,  называется  «бизнесом», причём она не только не преследуется законами, а наоборот,  всячески  поощряется!  -  Вот какие  метаморфозы  иногда  происходят  в  социально-экономи ческой  жизни  общества.
   Именно в те трудные для нашей семьи  годы со мной  произошёл  такой  памятный случай: на ж.д. вокзале ст. Сухум, зимней ночью, я  как-то встречал  свою  Мать, которая должна была согласно договоренности приехать  поездом, насколько  помню, из  Пятигорска. Мать  свою  я  не увидел и решил возвратиться домой, проехав тем же поездом  до ж.д. платформы, располагавшейся в центр, центральной части города Сухума, откуда недалеко был расположен наш дом. Став на подножку  пассажирского вагона и уцепившись за поручень, навесу подъезжая к упомянутой платформе, когда
я уже успел насквозь продрогнуть, я  вдруг обнаружил, что  мой  поезд  даже  не собирается  останавливаться.  В этом положении мне ничего не оставалось  делать, как  ехать до следующей ж.д. ст. Келасури, которая находилась  в противоположной стороне города. В общем мне стоило немало  усилий  воли, чтобы  не  сорваться  с вагона.  Когда с божьей помощью я «подъехал» до очередной ж.д. станции, то  я  окоченел от холода  насквозь. Спрыгнув  с  подножки, чтобы   отогреться, я  без остановки бежал до самого  своего  дома  (тогда я был  в  достаточно  хорошей спортивной форме). К  счастью  ничего  плохого  тогда  со мной  не произошло, но  об этом  я до  сих пор не  могу забыть.  Что же  касается  моей  Матери, то  Она  приехала  только  лишь  на  следующий  день.
    Незадолго до ухода из жизни  наша  Мать  сделала своему  любимому  внуку  -  Александру, - сыну  Игоря,  прекрасный и дорогой  подарок -  скрипку, на которой он уже тогда  хорошо играл, окончив  консерваторию. В тот год Александр со своей женой – Белой  гостил у нас   в Сухуме. Позже  Александр, отличаясь  большим трудолюбием и способностью, стал  лауреатом  различных  конкурсов  и  премий,  профессиональным  скрипачом  международного  класса,  создал  свой  квартет  и гастролировал  по  многим   странам  мира.  Теперь  же  он  постоянно  живёт  со  своей   семьёй   в  Дании.
Как-то  Елизавета Ивановна  заявила  мне  и  другим своим  детям, что после смерти на её могиле не должно быть никаких надписей, кроме того, что Она родила
и воспитала десять детей. И это материнская заповедь была в точности исполнена. Совершенно ясно и то, что Она прекрасно сознавала, что весь пафос её большой и многотрудной, но вполне содержательной жизни заключался в воспитании своих детей достойными гражданами  Отечества.
    В ночь со 2-го на 3-е сентября 1982 года, на 81-ом году жизни, в Сухумской городской больнице №2, в реанимационном отделении, после непродолжительной  и  тяжелой  болезни (кровоизлияния  в мозг), не приходя  в сознание,   на   моих    руках,   ушла   из   жизни   моя   несравненная    и   незабвенная   Мать   -   Елизавета   Ивановна.
   Перестало биться сердце Великой Матери, пламенной патриотки, человека высокой культуры и ума, несгибаемой воли и высокого гражданского долга, неугасающего юмора и большого личного обаяния, оставившей глубокий след не только в сердцах
её многочисленных детей и потомков, но и многих поколений  учеников, всех  тех,   кто   близко   и   хорошо   её   знал.
Прах моей Матери был предан земле 7 сентября 1982 года на Михайловском кладбище,  рядом с могилой моего отца - Ильи Тимофеевича . Тогда  мраморный  памятник  (из лабрадора чёрного цвета) был  специально  привезен  мною  из  Украины, в который  вмонтирован портрет моей Матери,  высеченный на чёрном мраморном  камне   габро, и  на  котором  и  была  сделана  надпись  в  строгом  соответствии  с  её  завещанием.
   Своим  завещанием  наша  Мать  обязывала  меня  лично,  после  Её  кончины,  продать родительский  дом  и  полученную  сумму равными долями  разделить  между многочисленными  Её  детьми. И  несмотря  на  невероятно  тяжёлую  в  моральном отношении  эту миссию, она была исполнена мной в полном  и  точном  соответствии с материнским  завещанием  в  1984 году, когда  практически  все  мои  братья  и  сёстры  имели  уже свои  собственные  квартиры.
Читатель  не мог не заметить, что  я  старался не касаться  сугубо личностных аспектов жизни моих многочисленных братьев и сестёр, у которых, конечно же,  по-разному она сложилась, но которая никогда не оставляла меня  равнодушным! Сделал  я это  вполне  сознательно, поскольку всегда  считал  и  ныне считаю, что личная жизнь, являясь  интимной, наиболее  чувствительной  и  деликатной  стороной,  и  как следствие,  в  оценках  тех  или  иных  событий  никак  не  может избежать субъективизма, а, следовательно, и возможных  ошибок. Причём  это н е  только  прямо противоречило  бы  моим  убеждениям, так  и  конкретным  целям  настоящего  повествования. Кроме  того,  я   всегда,   на   протяжении  всей  своей  жизни,  всячески  старался   не  вмешиваться  в  личную  жизнь  моих  родных,  прекрасно  сознавая   всю    «тонкость   этой   материи».
 Что же касается нашей  Матери, то  Она  была  тем единственным  в  нашей  жизни человеком, который в силу своего  исключительного материнского положения и права не могла не быть  в курсе  всего  происходящего  в  личной  жизни  своих  детей, достигших даже зрелого возраста. Неизменно  сопереживая, Она, со свойственной Ей  деликатностью, не могла не  оказывать  своего  благотворного   влияния на  ход  всех  важнейших  событий  в  личной  жизни. Ведь личная жизнь, в конечном счёте, и есть та  важнейшая  сторона  жизни  каждого  человека,  та  сложнейшая  наука,  успешное освоение  которой,  по  сути, обуславливает  благополучие  всей  жизни  человека  в  целом,  делает  его  счастливым  или  не  очень. То  есть  личная  жизнь  -  это  самая  сложная  наука,  наука  о  том,  как  стать  счастливым  и  над  освоением  которой  каждый  человек  должен  духовно  трудиться  сам. Но, чтобы стать счастливым, конечно же, необходим не только ум, определённые знания
и опыт. Нужны ещё  и вполне  определённые свойства  самого характера, которые  обязан  воспитывать  в  себе каждый человек, чтобы стать достойной  Личностью.  Другими словами,  именно  личный  характер  человека  и  его  качества  есть, по  сути,  самое  главное, что  выступает определяющим  в  судьбе  каждого человека. Основой созидательного  характера личности, обуславливающего  счастье  человека, кроме   интеллекта,  по-видимому,  являются такие  непременные  свойства  как:  твёрдость духа  - с  одной стороны,  благородство – с другой  и  способность искренне  духовно  Любить – с  третьей.  Ибо  человек  лишённый  этих  свойств характера  не только  никогда  не сможет, быть любим  достойным  человеком,  но  и  не сможет никого  по-настоящему  и  глубоко  полюбить  сам,  и  без  чего,    на  мой  взгляд,    не  может  быть  подлинного  личного   счастья.
   И хотя  без настоящей - духовной  Любви  живет  нимало  людей, – не умирая от этого, однако  жить без  Любви,  по  сути,  и  означает жить,  не  зная  личного Счастья,  на которое не  только  имеет  естественное  право  каждый  человек  по рождению, но и обязан перед самим  собой  за  него  бороться! Причём эта  борьба  никогда  не  должна  носить  безнравственного  характера,  унижающего  личное  достоинство  как любящего, так и любимого человека.  Ведь настоящая  -  духовная  Любовь, по своей  естественной  природе,  всегда  созидательна   и  духовно возвышенна, ибо напрямую  связана  со  стремлением  сделать   любимого  человека   счастливым. Причём  настоящая  Любовь  не  только  всегда  созидательна  и  духовно  возвышенна,  но  и   неизбежно  высоконравственна   и  как  следствие -  жертвенна.
  Именно  поэтому  далеко  не  каждый  человек  способен  на  настоящую, духовно возвышенную Любовь, которая своей  жертвенной  сутью  духовно  возвышает  как любящего, так и любимого. Причём  мера духовной  Любви определяет  саму духовную высоту  любящего, выступая  катализатором  и  залогом  личного  Счастья.
   В нашей реальной жизни, в среде примитивно мыслящих  и  духовно  ограниченных людей (такие, к сожалению, ещё  не  перевелись!),  высокое  и  социально  крайне  важное   понятие  «Любовь»,  часто  опошляется  (особенно это стало заметно в последнее десятилетие, в  эпоху  т.н.   «сексуальной  революции»),  грубо  и невежественно подменяясь суррогатом, и,  по сути,  сводится  к  понятию  секса -  удовлетворению  полового  влечения  и  страсти. То есть речь  идёт  о   животном   инстинкте,   удовлетворения  естественной   и  наиболее  сильной  биологической потребности, обречённой  навсегда быть сугубо интимной  для  каждого  психически  нормального  и  нравственно воспитанного  человека,   не   утратившего  понятий   стыда   и   совести. Причём, такая,  с позволения  сказать, «любовь»  ничего  не имеет  общего с её  подлинно  духовной природой и сутью. Поэтому-то, несомненно,  глубоко  несчастен  тот  человек, который  этого  даже  не в  состоянии   вообще   понять.  Объяснить  такому человеку, что такое настоящая  - духовная Любовь  всё  равно, что пытаться объяснить  бессовестному,  что такое  Совесть,  бесчестному  -  что такое  Честь,   бесстыжему  -  что  такое  Стыд, глухому   -  музыкальное   произведение  великого  композитора,  а  слепому  -     произведение   великого  художника.  – Они этого  никогда, в  полной  мере,  не  осознают! Ибо  до  этого  высокого  понятия,  которое  называется   «Любовь», -   каждый  человек  должен,  духовно,  дорасти  только  сам,  посредством  постоянной   работы  над  собой.
Принципиальные  различия  в  мировоззрении,  во  взглядах  на  жизнь  и  её истинных  и  непреходящих  духовных  ценностях, вполне  закономерно порождают у супругов  взаимное  недопонимание и,  как следствие,  неизбежное   недоверие  и    духовное    отчуждение.
 В свете упомянутого  пусть никто легкомысленно не утверждает, что  такое весьма распространённое  явление как  ревность (кстати, гораздо более распространенное,  чем  настоящая  Любовь) есть признак  самой  Любви!?  - Это  натуральная  и,  к сожалению, весьма  распространенная  глупость!  Ведь  естественная  природа  ревности  - в  животном эгоизме  и  даже  в  эгоцентризме, а настоящей  духовной  Любви – в  высокой  духовности  и  самопожертвовании  во  имя  любимого!  Если же настоящая Любовь всегда есть самоотверженное стремление  любящего  сделать любимого счастливым, то, как можно сделать любимого  счастливым  проявляя  в отношении него  откровенное  недоверие, неуважение  и  пренебрежение  к  его взглядам,   чувствам  и  духовным  устремлениям?   Ведь тот человек, который  не понимает, что  недоверие  и  Любовь - понятия   несовместимые, тот  никогда  не  сможет не только кого-либо  осчастливить, но  и сам быть счастливым. Такова  уж диалектика  и   непреложная  истина,  касающаяся  природы  и  сущности  духовной  Любви,   в   которой  объективно  нет  места  ревности.
   К сожалению, молодые  люди,    вступающие в  супружеские отношения и желающие построить  семью,  похоже, не  хотят учиться  на опыте  жизни старших поколений, наивно полагая, что  в  их  то  жизни  всё  будет  безоблачно, независимо  от их   собственных  духовных  усилий.  Однако суровая  реальность  говорит  совсем  о  другом:  неопытные молодые супруги совершают  очень часто непоправимые ошибки во взаимоотношениях, за которые впоследствии  страдают, к сожалению, не только сами виновники, но главное - ни в чём неповинные  их дети.  В  довершении всего, они  очень часто делают самих детей орудием психологической борьбы между собой, что крайне усугубляет негативные последствия  несостоявшейся  Любви.  Это,  по сути,  и есть  самая большая цена, традиционно уплачиваемая  безответственными действиями  ревнивцев.
    В  этом  отношении, я со  всей  ответственностью  и  определённостью  должен  сказать, что  наша  Мать,  несомненно,  и  глубоко сознавала  всю  созидательную  силу и мощь, неисчерпаемый  творческий  потенциал настоящей - духовной Любви, за которую Она смогла постоять, не уронив собственного достоинства. Своими  умом  и  волей  Мама сделала счастливой  не  только себя, но  и  своего  горячо  любимого  мужа  -  Илью  Тимофеевича, которому Она не только  подарила  восемь  детей, но, главное, смогла   воспитать  физически   и   нравственно   здоровыми   людьми.
   Между тем настоящая  Любовь, практически  всегда связана  с  теми  или  иными    позитивными,  нередко даже неоправданно завышенными ожиданиями от любимого. Это явление вполне естественно, извечно и универсально,  и связано  с   реализацией  феномена веры – надежды  как  принципа  антропологической  экзистенции (то е сть  человеческой  природы  существования),  которая  выражается  не только  в  её неизменной  позитивности  для  верящего  и  имеет  чувственную  основу, но,  как правило,  в возвышенном её  содержании и  направленности  на  любимого человека.  Однако, когда реальность жизни не подтверждает исполнение таких ожиданий, то как следствие  неизбежно наступают разочарования и даже притупление любовных чувств.   Именно поэтому  моя  Мать, возведя  в  высший  принцип  жизни,  всегда  считала   духовную  Любовь (а  не  её  суррогат) самым  главным   условием   и  критерием  строительства   крепких, достойных,  счастливых   супружеских   и  семейных  отношений.
В тоже время  я никак не могу отделаться  от мысли,  что  у моей Матери  со мной были связаны  неоправданно  завышенные  ожидания,  которые  я,  в  силу  своих  скромных  возможностей,  очевидно,  не  оправдал  и  вследствие  чего  навсегда  остаюсь собой недоволен,  испытывая  комплекс  неполноценности.  И  я  вовсе  не хочу, не могу, и  не буду пытаться   как-то  оправдать  себя. – Это  дело  недос тойное  и  неблагодарное.  Единственно, что  я  могу  со  всей  определённостью  сказать, так  это  то,  что  во   всей   моей  жизни  до   сих  пор  не  было,   нет   и  теперь   уже  вряд  ли  будут  вообще  такие люди, к которым  я  мог бы испытывать  такие  глубокие  чувства  уважения,  искренней  признательности,  благодарности  и  духовной  Любви,   как  к моим  благословенным   родителям,  у которых  я  навсегда  остаюсь пожизненным    должником.
    Что   же   касается   подробностей    жизни   и   деятельности  моего   Отца – Ильи  Тимофеевича  Колбая  - видного  педагога-просветителя  и  общественного    деятеля  Абхазии,  то  я  счёл  целесообразным   посвятить  ему  специально   написанный   мной  биографический  очерк,   в   котором,  прежде  всего,  нашли  отражение  многочисленные  воспоминания  его  коллег и учеников, наиболее важные вехи его большой, содержательной  и  подвижнической    жизни, –  жизни  подлинно  Народного  учителя   и   настоящего   Педагога.
На примере жизни моих благословенных родителей, я хочу с несомненностью сказать, что подлинное счастье  человека, конечно же,  зависит   не    только   и    даже   не   столько   от   материального   богатства,  сколько   от   богатства    и    силы   духа  самой   личности.   Ведь даже такое,  всем известное,  понятие  как «раб»,   на  мой   взгляд,  связано  не  только  и  даже  не  столько  с  низким  социальным  положением   человека,   его  социальным   статусом,   сколько  с  ущербным  состоянием  силы  воли  и  его  духа,  изменить   которые   к  лучшему   способен  только  лишь  он   сам,  беспрерывно   духовно  работая   над  собой.
    Более того,  Счастье   бесспорно  - духовное  понятие  и,  как таковое  оно,  несомненно,  зависит  только  от  полноты  реализации  в  жизни  высших духовных  устремлений  человека.  И  вполне  естественно,  что у  разных  людей  состояние  духа  и   духовные  устремления  могут  быть,  совершенно  различные.  Но  объек тивно  оно  -  счастье  всегда  тем  выше,  чем  выше  сила  воли  и   социально  значимее  сама  духовная  цель.  По  сути  же  счастье  всегда   есть  духовный  подвиг  человека,  прежде  всего  перед  самим  собой,  на   сложном   жизненном  пути  преодоления   всевозможных   преград  по  его  достижению.  Так  что  без  духовного   подвига,  по-видимому,  нет   и,   в  принципе,   не   может   быть  подлинного  счастья!  Ибо  оно -  счастье,  всегда  характеризует  лишь  степень  духовной    самореализации    того    или    иного    человека.
   Именно  поэтому   подлинное  Счастье  каждого  человека,  на   мой  взгляд,  зависит  вовсе  не  от  того, какой  мерой  материального  богатства  он реально  обладает,  а,  прежде  всего,  от   того  насколько   высоко   он  несет  своё Человеческое  Достоинство, свой   Дух  и, постоянно  обогащая  его, умеет  быть  доволен  тем,   каким  материальным  достатком  реально  обладает!  Ведь желание приобретения  всё больших материальных благ, по-видимому, совершенно неистребимо  в  человеческой  природе  и,  по  сути, не имеет никаких границ,  и  тогда весь смысл жизни,  практически, сводится к его достижению,  неизбежно нанося при этом  ущерб,  несомненно,  главному  -  духовному  богатству  Человека,  которое в  принципе не  может  быть  никогда  восполнено  материальным.  -  Этого  забывать  культурному  человеку  не  следует  никогда,  чтобы  не  стать  невольной   жерт вой   стяжательства   и  ложно  понятого   личного  счастья.
   Более  того,   мне  вообще  представляется,  что  сознание  чувства  меры  во  всём,  пожалуй,  есть  важнейший  признак общей  культуры  любого  человека  во  все  времена  и  эпохи!


      З А К Л Ю Ч Е Н И Е
    В   заключение настоящего биографического очерка хочу особо отметить, что я   всё  же   никак  не могу  полностью  отделаться от внутреннего   ощущения  того,  что   здесь  мне  так  и не  удалось  высказать чего-то очень  важного, а  может быть  и  самого  главного,  что  определяло  подлинно  духовную  сущность  нашей  Матери.  Тем более,  что никакие  мои  слова   не  могут  в   точности передать   всю  глубину  моих  чувств, переживаний  и  ответственности  за  добровольно принятого на себя моральное  обязательство написать биографический очерк о своей   незабвенной    Матери, так как  я,  конечно же,    не   в  состоянии   в  полной мере  передать   подлинное   Её  духовное   богатство  и величие как совершенно незаурядного Человека, которого  сам  Бог и  счастливая  судьба  подарили   мне   в  Матери   и    за   что   я   безмерно   им   благодарен.
 Подчёркиваю:  величие  подвига  Елизаветы  Ивановны  состоит  не    в  том, что  Она  родила     д е с я т ь   детей   и  была  официально  признана  «Матерью-Героиней»,  а  в  том,  что  Она   в с е х    родивших   воспитала  физически  и   нравственно  здоровыми,  позволила  получить  высшее  образование   в   тяжёлых  материальных  условиях,  испытав  при  этом  большие   мучения.   
    Но  ведь   именно  человеческие  мучения   и  страдания  в  борьбе  за  жизнеутверждающие  идеалы   всегда   подчёркивают  подлинное  величие  самого  Подвига. И  чтобы  свершить  настоящий  подвиг, необходимо,  прежде  всего, быть  высоконравственным, духовно  сильным  и  богатым  человеком. 
   Поэтому  всё,  что  свершила  моя   благословенная  Мать  в  реальной  жизни   -  это,  несомненно,  есть   Великий  гражданский  Подвиг   -   Подвиг   Великой  Матери,  ставший  ярким   примером   высокой   духовной  стойкости,  гражданской  ответственности,  мужества   и  подлинного  героизма,  беззаветной   преданности   и   Любви   к  своим  детям,  высокого  сознания   супружеского   и   материнского  долга.
    Поэтому  в  канун   100–летия   со  дня  рождения  моей   Матери,  я  хочу   завершить   настоящее   повествование   строками   из   своего   стихотворения,  посвященного   Ей   и  написанного  ещё   в  годовщину   Её   памяти,   которое   носит   название   «Рубикон»:
               
                Спасибо  Мать,  что  ты  была!
                Зачем?  -   Ты   есть   и   будешь,
                В  сердцах  потомства  -  ты  жива,
                Тебя  ведь   не   забудешь!
                Но  как  твой  подвиг  измерять?               
                Каким   мерилом   мерить?               
                Быстрей  себя  нам  потерять,               
                Чем  в  смерть  твою  поверить!!!
_______________
  *  Нан-ду -  на  абхазском  языке   "мать-великая"

          г. Москва, 
                21 февраля  2002  года

     ПРИМЕЧАНИЯ:
   1. Соловьёв С.М. История  России  с  древнейших  времён. т.4, сс.618-620
   2. Курбский А.М. История о великом князе осковском.В кн."Памятники литературы
      древней Руси. Вторая половина XY1 века".М.,1986, сс.351-352
   3. Карамзин Н.М. История  государства  Российского. М., 1989, т.1У, с.41,
      примеч. 3.
   4. Там же, сс.39-41
   5. Веселовский С.Б. Феодальное землевладение  в Северо-Восточной Руси. М.-Л.,
      1947, т.1, с.197
   6. Дом  Романовых. С-Пб. 1992. сс.9-11, 30, 213.
   7. Повесть о  боярыне  Морозовой. М., 1991, сс.6-9
   8. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1988 т.111, с.302.
   9. Лобанов-Ростовский А.Б.Русская  родословная книга. С-Пб, 1895 т.1, изд.2
      с.399.
   10.Повесть о боярыне Морозовой. М., 1991, сс.5-18.
   11.Государственный архив России  XY1 столети. Опыт реконструкции. М., 1978,
      ч.111  с.521.
   12.Соловьёв С.М. История России с древнейших времён.т.2, сс.310, 350, 387-388
   13.Дом  Романовых. С-Пб., 1992, с.17.
   14.Русский биографический словарь. С-Пб, 1911, с.47.
   15.Дом Романовых. С-Пб., 1992, с.17
   16.Русский биографический словарь. С-Пб, 1911, сс.41-59.
   17.Соловьёв С.М. История России с древнейших времён.т.У, сс.163-179
   18.Соловьёв С.М. История России с древнейших времён.т.У, сс.175-176
   19.Соловьёв С.М. История России с древнейших времён.т.У, с.178
   20.Список  погребенных  в  Троице-Сергиевой Лавре. М., 1880, с.15.
   21.Белов Е.А. Русская история до реформ Петра Великого. С-Пб,1895, сс.407-408
   22.Сын  Отечества. С-Пб, 1822, № 12 сс.228-229
   23.Список  погребенных  в  Троице-Сергиевой Лавре. М., 1880, с.15.
   24.Полное собрание законов Российской  империи с 1649 года. т.3, № 1480 от 10   
      января 1695г.
   25.Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. С.-Пб.,1858, сс.346-347
   26.Русский биографический словарь. С-Пб, 1911, с.209
   27.Список  погребенных  в  Троице-Сергиевой Лавре. М., 1880, с.6,
   28.Словарь русского языка Х1-ХУ11 вв., М., 1997
   29.Устрялов Н.Г.Указ. соч.,С.Пб., 1858,т.2, с.263
   30.Соловьёв С.М. Указ. соч.,т. У111, с.544
   31.Богословский М.М. Пётр 1. Материалы для  биографии. 1940, т.1, с.348
   32.Там же. с.372
   33.Там же с.350
   34.Дневник  Корба. Краткое описание  рпасного мятежа стрельцов в Московии.
      Чтение московского общества Истории и  Древностей. 1867, тт.1-111, сс.207-
      232.
   35.Соловьёв С.М.Указ. соч., с.546
   36.Сахновский Н.Н. Первый  отечественный  генералиссимус. Журнал "Вопросы
      истории". М., 1987, № 7, с.182
   37.Голубинский Е. Преподобный  Сергий Радонежский  и  созданная им Троицкая
      Лавра. М., Синод. Типография. 1909, сс. 271-273
   38.Соловьёв С.М.Указ. соч с.489
   39.Желябужский. Записки. Изд. Сахоровым. с.28
   40.Соловьёв С.М. Указ. соч., с.494
   41.Ключевский В.О. Сочиненмя в 1Х томах. т.У111, М., 1990, с. 392
   42.Российская  родословная. С-Пб., 1857, с.217
   43.Христианство. Энциклопедический словарь. т.2 М., 1990, сс.434-452
   44.БСЭ, изд. 3, т.24-1  сс.1276-1277
   45.Сахановский Н.Н. Первый  отечественный  генералиссимус. Журнал "Вопросы
      истории". М., 1987, № 7
   46.БСЭ, изд. 111, сс.431-432
   47.БСЭ, изд. 3, т.19, с.1001
   48.Более подробно  об  обстоятельствах  падения  Перми -см. БСЭ.,  изд.3,
       сс.174-175.
   49.Соловьёв С.М. Указ. соч., т. У111, сс.174-175
   50.Фамилия  "Дмитриев" значится  среди  дворянских родов в  "Бархатной книге"
      под № 241 на стр.159
   51.Имя  М.Т.Раннефта, как работавшего  со дня основания  Сухумского единсти-,
       тута  в 1932 году, наряду  с другими,  уоминается  в  книге  В.И.Нарсия
      "народное просвещение в  Абхазии за  40 лет Советской власти, 1961
   52.Марыхуба И. Ефрем Эшба. Акуа (Сухум), 1997, сс. 224-226
   53.Постановление  Совета  Министров  республики  Абхазии и Грузии от
       25.02.1969г., № 89
   54.ЦГАА, ф.8, д.828, лл. 109 об. 110, 110 об.

               

    ПРИЛОЖЕНИЕ:

                Р У Б И К О Н               
                (Ода   «Матери-Героине»    Елизавете  Ивановне
                ЗАПОЛЬСКОЙ   -   урожденной   ШЕИНОЙ) 

                Не  выразить  словами  боль  свою,
                Она  бескрайна  как  Вселенная,
                Мы  потеряли    М а т ь,  -  её  пою,
                Такую….  необыкновенную!
               
                Ты   героиня,   наша   Мать
                И  этим  уж  не  мало  сказано, 
                А  жизнь  всецело,  если  взять,
                С  тобой  безмерно  связана
               
                Отец  наш  -  видный   Педагог,
                Подвижник  был  не  по  оказии,
                Себя,  вот,  только  не   сберёг,
                Снискав   почёт   в   Абхазии!
               
                Когда  осталась  ты   вдовой,
                Не   поддалась   унынию,
                Судьба  злой  вызов  бросила  собой,
                И  был  он   горечью   полыни
               
                Ведь  были   мал,   мала   и   меньший,
                Все    восемь   душ    детей   тогда,
                Но  не  дала   им   ни   малейше,
                Познать   сиротства   никогда!
               
                Не   досыпала  ты,  не   доедала, 
                Усталости   не   ведая   всегда,
                Детей   своих   одна   оберегала
                От  зла,  бесчестья   и   стыда!

                Ты   не   болела,    не   стонала,
                И   бесконфликтною   была,
                Но   жизнь   ты   хорошо   познала,
                Свой  тяжкий  крест  достойно  пронесла!   
               
                Прости  нам,  Мать, обиды  и  тревоги,
                Что  мы  тебе   невольно   нанесли,
                Как   трудно   выбирать   дороги,
                Что счастье  в  жизни  могут  принести               

                Когда   твой  сын  ушёл  на  фронт,
                В  тот   грозный,   сорок   первый,
                Тогда   ж   померкнул   горизонт, 
                Но   не   сдавали   твои   нервы

                В  Тбилиси   курсы   Игорь  завершив,
                В гвардейский  полк  был он зачислен,
                Артиллеристом   всю   войну   служил,
                Живым   остаться   и   не   мыслил!

                Он   бился  за  тебя,  ведь,   Мать,
                За   всех   своих   сестёр   и   братьев,
                Чтоб   честь   Отчизны   отстоять,
                В  борьбе   с  фашистской   ратью!

                Был   Сталинград   и   Будапешт,
                И  в  общем   многое   другое,
                Но  с   честью   выполнив   завет,
                Вернулся   в   дом  - героем!

                Ариадна  -   дочь,  она   же   врач,
                Была   все   дни   в   блокаде,
                Ни  где,   ни  будь,  а   там - в  аду,
                В   осадном   Ленинграде!

                И   чудом  выжив  -  не   сдалась,
                Пройдя   кошмары,   муки,
                Потом   с   детьми   вся   извелась,
                Трудилась,  всё  не  покладая  руки
            
                Была    внимательна,   умна,
                Всем   сердцем   и  с  семьёй   и  нами,
                Примерной   дочерью   слыла,
                В   чём  убеждались   мы   и  сами!
               
                Она   была   достойней   всех,
                Твоих   детей   при   жизни,
                А  умерла,  ведь,  как  на  грех,
                Оставив   по  себе   нам  тризны!             

                Твой   юмор,  Мама,  вечно   молодой,
                А   голос   милый,   ласковые   руки,
                Твой   мозг  -  не   знающий   покой,
                А  сердце, -  не   терпящее  разлуки!

                Любви   твоей   предела   нет,
                К   своим    детям   и   внукам,
                И   мы    даём   тебе    обет,
                Что  будет  то  для  нас  наукой!

                Ведь   ты   бесстрашною   слыла,
                И   понимала   жизнь   красивую,
                Но   как  похожа   не   была,
                На    женщину   спесивую!

                И,  ведь,  не  шла  ты  на  поклон,
                А   беды,  трудности   бессчётные,
                Назло   судьбе,  не  издав   стон,
                Преодолела  как   нельзя   почётнее!
               
                И   стиснув   зубы   от   невзгод,
                Ты  стала   маяком   нам  главным,
                И   придала  тем  полный  ход,
                В  делах  благих  и  славных!

                Ты   стержень  душ  детей  своих,
                Ты   символ   воли    и   успеха,
                Ты   талисман   надежды   их,
                С  тобою   Счастье   и   утеха!

                Мы   силу  духа  черпаем  в  тебе,
                С  тобой   вся  жизнь  -   отрада,
                Когда  наш  час  пробьёт  в  судьбе,
                Мы   встречу  примем   как  награду!

                Нас   жизнь  не   балует   давно,
                Подстерегают  нас раздоры  и ненастья,
                Но  помним   вещие  твои   слова,
                Как   строить   надо   Счастье!               

                Ведь  ты   учила   нас   тому,
                Что   чаще   встретишь   лишь  в  романе,
                Не   повезло   должно   быть   потому,
                Но   твой   пример    пред   нами!

                Твоею   волей    и   умом,
                Уменьем   счастье    строить  тоже,
                Чтоб   на   себе   познать   самом,
                Быть  надо  на  тебя   похоже!

                Склоняем   головы    свои,
                Мы   над   твоей    могилой,
                И   оживает   образ    твой,
                Безмерно   любящий    и   милый!

                А   меру    тяжести   утрат,
                Любви  всю  силу,  горестные   вехи,
                Мы   познаём   теперь    сто   крат,
                Оставшись  без  тебя  навеки!    

                И   не    возможно   не   понять
                В   детях  твоё   причастие,
                Они   способны   постоять
                За    Правду,    Мир   и    Счастье!!!

                С п а с и б о   Мать,  что  ты  была:
                Зачем,  -   Ты   есть   и   будешь,
                В  сердцах  потомства  -   ты   жива,
                Тебя,    ведь,   не  забудешь!

                Но   как   твой   П о д в и г  измерять?
                Каким   мерилом   его   мерить?
                Быстрей    себя    нам   потерять, 
                Чем   в   смерть   твою  поверить!

                Да,  -   не   хотела   умирать!
                Да,  -  ты  достойна   вечности,         
                Как   не   умела   понимать,
                Пределы   человечности!               

                Ты   Рубикон   в   моей    судьбе,
                Ты   всё   что    «до»   и    «после»,
                Я   низко   кланяюсь   тебе,
                На  том -  Михайловском   погосте!

                С  тобою   рядом   наш   Отец,
                Теперь  Вы  неразлучны  вечно,
                Как  символ  любящих   сердец,
                Вы  дороги   нам   бесконечно! 
               
                Люблю   тебя   -   мою   Звезду,
                Души   родной   твердыню,
                Ты,   в  сущности,  и   есть   Нан ду,1
                Пою  тебя   я   как   Святыню!

                Я   оду   о   тебе   сложил,
                С  тобою   вместе   мы  сердечно,
                Твой   Дух   тебя    же  пережил,
                И  в  этом   мире  ты   навечно!

                И,  несмотря   на   тяжкий    крест,
                Ты   всякий   раз   твердила,
                Что   Счастлива   была   и   есть,
                И  потому  невзгоды   П о б е д и л а!!!               

      А б х а з и я,   г. Сухум, 
                Август  1983  года