Такой день

Элеонора Стокамберова пришла в кружевах. Она всегда приходила в кружевах в День славянской письменности и культуры.

В это время Любомир Гуцько-Порошинский тревожно кормил рыбок. Кроме него больше никто не имел доступа к аквариуму с пираньями.

- Рымзатно...Утро умирает не начавшись – минорно возвестил Леон Крокенцвеллер, грассируя. Все его звали за глаза Пьеро, даже жена – Цивья Авигдоровна. Он один мог развернуть полотнище мировой скорби так, что после этого 8-часовые будни превращались совсем уж в хренотень.

- Истинно, истинно говорю вам, мы, представители русского этноса, вернем миру душевное сострадание и дщерь златоволосая явит миру дознанные ценности, коими всегда славилась земля русская от птишан до помор и от тихоокеанских молокан до полехов. – воспел в абстинентном порыве Амбарцум Коняго. Он тоже грассировал. - Сущий дух, без всяких там Y-хромосомных маркеров. И не надо нас снова впихивать в славянский кластер. Было уже, проходили.

- Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!
– продекламировал прямо в аквариум Гуцько-Порошинский, зачарованно глядя на рвущих мясо пираний.

- А ведь Любовь Андреевна – это неизбежно возвращаемый образ. Каждое поколение проходит через свой «Вишневый сад». – Стокамберова была так влюблена в Раевскую, что за одно это была готова простить Чехову его связь с Ольгой Леонардовной, к которой ревновала его со школьной скамьи.

- И пусть этимология не ясна пока. – влистываясь в копию «Несторовой летописи» и сверкая мокрой нижней губой исполнился верой Амбарцум. – И пусть смысл сокрыт в веках. Ведь все равно всё осталось здесь, в наших исконных землях.

- Написать диссертацию по плагиату это значит совершить разделку мертворожденного дитяти – кручинно уверил Крокенцвеллер трагично смыкая у переносицы брови – И не пытайтесь меня убедить, что Алексей Николаевич взгромоздил собственный творческий пик на плато Карло Коллоди. Пиноккио или Буратино, какая в менору, разница? Кража есть кража. А ведь с тех пор уже десятки исследований появились по этому плагиаристическому отражению Толстого. А вы говорите мораль и нравственность Серебряного века...Те же люди, те же низменные порывы, тщеславие...Так было и так будет, всегда и во веки веков...

И все вздохнули и промолчали, потому что слова Крокенцвеллера как правило подтверждались . К тому же у каждого был свой шкаф со скелетами.

Было 10 часов утра. Отдел русской художественной литературы при Центральной Библиотеке начинал свой обычный рабочий день.