Словарь афоризмов Ларошфуко

                400-летию со дня рождения выдающегося французского писателя и философа-моралиста Франсуа де Ларошфуко посвящается.
               
               
      А

     АЛЧНОСТЬ
Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша алчность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное.

     Б

     БЕДНЯК
Физический труд помогает забывать о нравственных страданиях; поэтому бедняки – счастливые люди.

     БЕЗВОЛИЕ
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.

     БЕЗРАССУДСТВО
Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению.

Иные безрассудства распространяются точно заразные болезни.

Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.

Самое причудливое безрассудство бывает обычно порождением самого утонченного разума.

     БЕЗУМЕЦ
Дуракам и безумцам весь мир представляется в свете их сумасбродства.

     БЕРЕЖЛИВОСТЬ
Иные достоинства вырождаются в недостатки, если они присущи нам от рождения, а другие никогда не достигают совершенства, если, они благоприобретенные; так, например, бережливость и осмотрительность нам должен внушить разум, но доброту и доблесть должна подарить природа.

     БЕСЕДА
Благоразумнее и честнее вовсе не говорить, чем не договаривать.

Будем твердо помнить, что, каких бы достоинств ни был исполнен человек, отнюдь не всякая беседа, даже отменно умная и достойная, может его одушевить; с каждым надо разговаривать о близких ему предметах и лишь тогда, когда это уместно.

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

Надо уклоняться от споров о предметах несущественных, не злоупотреблять вопросами, большей частью бесполезными, никогда не показывать, что себя мы считаем умнее прочих, и охотно предоставлять другим окончательное решение.

Нельзя говорить тем же тоном и на неизменный лад о вещах различных, как нельзя одинаковой походкой идти во главе полка и на прогулке.

Человек, желающий, чтобы его выслушали, должен в свою очередь выслушать говорящих, дать им время высказаться, проявляя терпение, даже если они попусту разглагольствуют.

     БЕСКОРЫСТИЕ
Корысть говорит на всех языках и разыгрывает любые роли – даже роль бескорыстия.

     БЕССТРАШИЕ
Бесстрашие – это необычайная сила души, возносящая её над замешательством, тревогой и смятением, порождаемыми встречей с серьезной опасностью. Эта сила поддерживает в героях спокойствие и помогает им сохранять ясность ума в самых неожиданных и ужасных обстоятельствах.

     БЛАГО
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.

     БЛАГОДАРНОСТЬ
Благодарность подобна честности купца: она поддерживает коммерцию. Часто мы оплачиваем её счета не потому, что стремимся поступать справедливо, а для того, чтобы впредь люди охотнее давали нам взаймы.

Людям куда легче ограничить свою благодарность, нежели свои надежды и желания.

Наша благодарность иногда бывает так велика, что, расплачиваясь с друзьями за сделанное нам добро, мы еще оставляем их у себя в долгу.

Не всякий, кто платит долги благодарности, имеет право считать себя на этом основании благодарным человеком.

     БЛАГОРАЗУМИЕ
Благоразумие и любовь не созданы друг для друга: по мере того, как растет любовь, уменьшается благоразумие.

Каких только похвал не возносят благоразумию! Однако оно не способно уберечь нас даже от ничтожнейших превратностей судьбы.

     БЛАГОРАСПОЛОЖЕНИЕ
Нелегко отличить неопределенное и равно ко всем относящееся, благорасположение от хитроумной ловкости.

     БЛАГОРОДСТВО
Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.

Кто слишком высоко ценит благородство своего происхождения, то недостаточно ценит дела, которые некогда легли в его основу.

Кто стремится всегда жить на виду у благородных людей, тот поистине благородный человек.

     БОГАТСТВО
Большинство людей судит о ближних по их богатству или светским успехам.

Философы порицают богатство лишь потому, что мы плохо им распоряжаемся. От нас одних зависит и приобретать, и пускать его в ход, не служа при этом пороку. Вместо того, чтобы с помощью богатства поддерживать и питать злодеяния, как с помощью дров питают пламя, мы могли бы отдать его на служение добродетелям, придав им тем самым и блеск, и привлекательность.

     БОЛЕЗНЬ
Болезни души так же возвращаются к нам, как и болезни тела. То, что мы принимаем за выздоровление, обычно оказывается либо кратковременным облегчением старого недуга, либо началом нового.

     БОЯЗНЬ
Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

     БРАК
Брак – единственная война, во время которой вы спите с врагом.

Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных.

     В

     ВЕЖЛИВОСТЬ
Вежливость – это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком.

Вежливость – это обязательное условие  в  отношениях  между  порядочными людьми: она научает их понимать шутки, не возмущаться и не возмущать  других слишком резким или заносчивым тоном, который нередко появляется у  тех,  кто пылко отстаивает свое мнение.

     ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ
Когда великие люди наконец сгибаются под тяжестью длительных невзгод, они этим показывают, что прежде их поддерживала не столько сила духа, сколько сила честолюбия, и что герои отличаются от обыкновенных людей только большим тщеславием.

Так как великие мира сего не могут дать человеку ни телесного здоровья, ни душевного покоя, то все их благодеяния он всегда оплачивает по слишком дорогой цене.

Только у великих людей бывают великие пороки.

У великих людей презрение к смерти вызвано ослепляющей их любовью к славе, а у людей простых – ограниченностью, которая не позволяет им постичь всю глубину ожидающего их несчастья и дает возможность думать о вещах посторонних.

Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.

     ВЕЛИКОДУШИЕ
Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.

Великодушие довольно точно определено своим названием; кроме того, можно сказать, что оно – здравый смысл гордости и самый достойный путь к доброй славе.

Великодушие – это благородное усилие гордости, с помощью которого человек овладевает собой, тем самым овладевая и окружающим.

     ВЕЛИЧАВОСТЬ
Величавость так же к лицу добродетели, как драгоценный убор к лицу красивой женщине.

Величавость – это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.

Достоинствам не всегда присуща величавость, но величавости всегда присущи хоть какие-нибудь достоинства.

Людям иной раз присуща величавость, которая не зависит от благосклонности судьбы: она проявляется в манере держать себя, которая выделяет человека и словно пророчит ему блистательное будущее, а также в той оценке, которую он невольно себе дает. Именно это качество привлекает к нам уважение окружающих и возвышает над ними так, как не могли бы возвысить ни происхождение, ни сан, ни даже добродетели.

     ВЕРА
Мы потому готовы поверить любым рассказам о недостатках наших ближних, что всего легче верить желаемому.

     ВЕРНОСТЬ
Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены.
Нет более жестокого испытания верности слову.

Труднее хранить верность той женщине, которая дарит счастье, нежели той, которая причиняет мучения.

     ВЕТРЕНОСТЬ
Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств.

     ВКУС
Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.

Заблуждений вкуса люди боятся еще больше, чем заблуждений ума.

У иных людей больше ума, чем вкуса, у других больше вкуса, чем ума.

Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.

     ВОЗДЕРЖАННОСТЬ
Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.

     ВОЗМОЖНОСТЬ
В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.

     ВОЗМУЩЕНИЕ
Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.

     ВОЛОКИТСТВО
В волокитстве есть все что угодно, кроме любви.

     ВОЛЯ
Соки нашего тела, совершая свой обычный и неизменный круговорот, тайно приводят в действие и направляют нашу волю; сливаясь в единый поток, они незаметно властвуют над нами, воздействуя на все наши поступки.

     ВООБРАЖЕНИЕ
Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце.

     ВОСПИТАНИЕ
Воспитание молодых людей обычно сводится к поощрению их врожденного себялюбия.

     ВОСХИЩЕНИЕ
Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.

     ВПЕЧАТЛЕНИЕ
У всякого чувства есть свойственные лишь ему одному жесты, интонации и мимика; впечатление от них, хорошее или дурное, приятное или неприятное, и служит причиной того, что люди располагают нас к себе или отталкивают.

     ВРАГ
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.

     ВРЕМЯПРЕПРОВОЖДЕНИЕ
Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами – одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.

     ВЫГОДА
Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.

     ВЫИГРЫШ
Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.

     ВЫСОКОМЕРИЕ
Гордость, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг является с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя маску: таким образом, высокомерие – это в сущности та же гордость, во всеуслышанье заявляющая о своем присутствии.

     ВЫСОТА
Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать себя в новом положении.

     ВЫХОД
Бывают случаи в жизни, выпутаться из которых может помочь только глупость.

Г

ГЕРОЙ
Какими бы преимуществами природа ни наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу.
ГЛУПЕЦ
Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов.
Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.
Нет глупцов более несносных, чем те, которые не совсем лишены ума.
ГЛУПОСТЬ
Есть глупцы, которые сознают свою глупость и ловко ею пользуются.
Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей!
ГОРДОСТЬ
Гордость всегда возмещает свои убытки и ничего не теряет, даже когда, отказывается от тщеславия.
Гордость, заставляющая нас порицать недостатки, которых, как нам кажется, у нас нет, велит нам также презирать и отсутствующие у нас достоинства.
Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.
Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они её проявляют.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть.
Не доброта, а гордость обычно побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки; мы укоряем их не столько для того, чтобы исправить, сколько для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости.
Природа, в заботе о нашем счастии, не только разумно устроила opганы нашего тела, но ещё подарила нам гордость, – видимо, для того, чтобы избавить нас от печального сознания нашего несовершенства.
Сочувствие врагам, попавшим в беду, чаще всего бывает вызвано не столько добротой, сколько гордостью: мы соболезнуем им для того, чтобы они поняли наше превосходство над ними.
У гордости, как и у других страстей, есть свои причуды: люди стараются скрыть, что они ревнуют сейчас, но хвалятся тем, что ревновали когда-то и способны ревновать и впредь.
ГОРЕ
Горе друзей печалит нас недолго, если оно доставляет нам случай проявить на виду у всех наше участие к ним.
Люди в горе глупеют.
Человеческое горе бывает лицемерно по-разному. Иногда, оплакивая потерю близкого человека, мы в действительности оплакиваем самих себя: мы оплакиваем наши утраченные наслаждения, богатство, влияние, мы горюем о добром отношении к нам. Таким образом, мы проливаем слезы над участью живых, а относим их за счет мертвых. Этот род лицемерия я считаю невинным, ибо в таких случаях люди обманывают не только других, но и себя. Однако есть лицемерие иного рода, более злостное, потому что оно сознательно вводит всех в заблуждение: я говорю о скорби некоторых людей, мечтающих снискать славу великим, неувядающим горем. После того как безжалостное время умерит печаль, которую эти люди некогда испытывали, они продолжают упорствовать в слезах, жалобах и вздохах. Они надевают на себя личину уныния и стараются всеми своими поступками доказать, что их грусть кончится лишь вместе с жизнью. Это мелкое и утомительное тщеславие встречается обычно у честолюбивых женщин.
ГОРЯЧНОСТЬ
Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с глупостью.
ГОСУДАРЬ
Восхвалять государей за достоинства, которыми они не обладают, значит безнаказанно наносить им оскорбление.
ГРЕХ
Счастливые люди неисправимы: судьба не наказывает их за грехи, и поэтому они считают себя безгрешными.
ГРУБОСТЬ
Иногда достаточно быть грубым, чтобы избегнуть ловушки хитреца.

Д

ДАЛЬНОВИДНОСТЬ
См. Алчность.
ДАРОВАНИЕ
Дарования, которыми Господь наделил людей, так же разнообразны как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево никогда не родит даже дрянных яблок, а самый даровитый человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому кто к этому делу способен. И потому сочинять афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к занятию такого рода, не менее смехотворно, чем ожидать, что на грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюльпаны.
По-видимому, природа скрывает в глубинах нашей души способности и дарования, о которых мы и сами не подозреваем; только страсти пробуждают их к жизни и порою сообщают нам такую проницательность и твердость, каких при обычных условиях мы никогда не могли бы достичь.
Человеческие дарования подобны деревьям: каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды.
ДЕЛО
В великих делах нужно стараться не столько создавать события, сколько пользоваться теми, которые представляются.
Есть люди, в дурные дела которых невозможно поверить, пока не убедишься собственными глазами. Однако нет таких людей, дурным делам которых стоило бы удивляться после того, как мы в них уже убедились.
Любое, даже самое громкое деяние нельзя назвать великим, если оно не было следствием великого замысла.
ДОБЛЕСТЬ
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди обычно отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Мы порою восхваляем доблести одного человека, чтобы унизить другого: так, например, люди меньше превозносили бы принца Конде, если бы не хотели опорочить маршала Тюренна, и наоборот.  Принц Конде – Людовик  II де Бурбон-Конде, принц де Конде; – ; – полководец Франции, генералиссимус; Маршал Тюренн –Анри де Ла Тур д’Овернь, виконт де Тюренн;  –  – знаменитый французский полководец.
ДОБРО
Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру.
Если кто-нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло.
Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло.
Неизменно творить добро нашим ближним мы можем лишь в том случае, когда они полагают, что не смогут безнаказанно причинить нам зло.
Пока человек в состоянии творить добро, ему не грозит опасность столкнуться с неблагодарностью.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
Вернейший признак высоких добродетелей – от самого рождения не знать зависти.
Добродетели теряются в корысти, как реки в море.
Жажда славы, боязнь позора, погоня за богатством, желание устроить жизнь удобно и приятно, стремление унизить других – вот что нередко лежит в основе доблести, столь превозносимой людьми.
Как ни злы люди, они все же не осмеливаются открыто преследовать добродетель. Поэтому, готовясь напасть на нее, они притворяются, будто считают ее лицемерной, или же приписывают ей какие-нибудь преступления.
Мы так жаждем все обратить в свою пользу, что видим добродетель в пороках, несколько схожих с ними по внешности и ловко переряженных нашим себялюбием.
Мы чаще всего потому превратно судим о сентенциях, доказывающих лживость людских добродетелей, что наши собственные добродетели всегда кажутся нам истинными.
Наши добродетели – это чаще всего искусно переряженные пороки. То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, например, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины – доблестны совсем не потому, что им действительно свойственны целомудрие и доблесть.
О всех наших добродетелях можно сказать то же, что некий итальянский поэт сказал о порядочных женщинах: чаще всего они просто умеют прикидываться порядочными.
То, что люди называют добродетелью, – обычно лишь призрак, созданный их вожделениями и носящий столь высокое имя для того, чтобы он могли безнаказанно следовать своим желаниям.
ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНОСТЬ
Доброжелательность, с которой люди порою приветствуют тех, кто впервые вступает в свет, обычно бывает вызвана тайной завистью к тем, кто уже давно занимает в нем прочное положение.
ДОБРОТА
Все расхваливают свою доброту, но никто не решается похвалить свой ум.
Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.
Похвалы за доброту достоин лишь человек, у которого хватает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли.
Природное добродушие, которое любит похваляться своей чувствительностью, нередко умолкает, побежденное самой мелочной корыстью.
ДОВЕРИЕ
Ничто так не льстит нашему самолюбию, как доверие великих мира сего; мы принимаем его как дань нашим достоинствам, не замечая, что обычно оно вызвано тщеславием или неспособностью хранить тайну.
Тому, кто не доверяет себе, разумнее всего молчать.
ДОЛГ
Мы часто платим наши долги не потому, что так положено и это справедливо, а потому, что хотим облегчить наши будущие займы.
Хотя мы храним верность своему долгу нередко лишь из лени и трусости, все лавры за это достаются на долю наших добродетелей.
ДОЛЖНОСТЬ
Человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели той, в которой состоит.
ДОСТОИНСТВО
В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.
Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других.
Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих.
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба ещё не воздала им по заслугам.
Мало обладать выдающимися качествами, надо ещё уметь ими пользоваться.
О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется.
Поистине необычайными достоинствами обладает тот, кто сумел заслужить похвалу своих завистников.
Порядочные люди уважают нас за наши достоинства, а толпа – за благосклонность судьбы.
Свет чаще награждает видимость достоинств, нежели сами достоинства.
У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора.
ДРУГ
Большинство друзей внушает отвращение к дружбе, а большинство людей благочестивых – к благочестию.
Глубина нашей скорби об утрате друзей сообразна порою не столько их достоинствам, сколько нашей нужде в этих людях, а также их высокому мнению о наших добродетелях.
Истинный друг – величайшее из земных благ, хотя как раз за этим благом мы меньше всего гонимся.
Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.
Нашей полной откровенности с друзьями мешает обычно не столько недоверие к ним, сколько недоверие к самим себе.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Самолюбие увеличивает или умаляет добродетели наших друзей в зависимости от того, насколько мы довольны этими людьми: об их достоинствах мы судим по их отношению к нам.
ДРУЖБА
Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.
В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Возобновленная дружба требует больше забот и внимания, чем дружба, никогда не прерывавшаяся.
Дружба – это такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.
 Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства его ума.
Мы способны любить только то, без чего не можем обойтись; таким образом, жертвуя собственными интересами ради друзей, мы просто следуем своим вкусам и склонностям. Однако именно эти жертвы делают дружбу подлинной и совершенной.
Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь – кокетства.
Не замечать охлаждения друзей значит мало ценить их дружбу.
ДУРАК
Умный человек нередко попадал бы в затруднительное положение, не будь он окружен дураками.
ДУХ
Величием духа отличаются не те люди, у которых меньше страстей и больше добродетелей, чем у людей обыкновенных, а лишь те, у кого поистине великие замыслы.
Всё, что посылает нам судьба, мы оцениваем в зависимости от расположения духа.
Сила и слабость духа – это просто неправильные выражения: в действительности же существует лишь хорошее или плохое состояние органов тела.
ДУША
Любовь для души любящего означает то же, что душа – для тела, которое она одухотворяет.

Е

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ
Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.

Ж

ЖАЛОСТЬ
Желание вызвать жалость или восхищение – вот что нередко составляет основу нашей откровенности.
ЖЕЛАНИЕ
Легче убить желание в зародыше, чем потом ублаготворять все вожделения, им рожденные.
Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
У нас нашлось бы очень мало страстных желаний, если бы мы точно знали, чего мы хотим.
ЖЕНА
Ревнивая жена порою даже приятна мужу: он хотя бы все время слышит разговоры о предмете своей любви.
ЖЕНЩИНА
Большинство женщин сдаётся не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь не самые привлекательные.
Быть молодой, но некрасивой так же неутешительно для женщины, как быть красивой, но немолодой.
В особенно смешное положение ставят себя те старые женщины, которые помнят, что когда-то были привлекательны, но забыли, что давно уже утратили былое очарование.
Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.
Все бурные страсти не к лицу женщинам, но менее других им не к лицу любовь.
Если у женщины образованный ум, беседу с ней я предпочитаю беседе с мужчиной: женщины обладают той мягкостью, которая отнюдь не присуща нам, к тому же свои мысли они выражают с большей ясностью и всему, что говорят, придают больше изящества.
Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.
Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.
Какой жалости достойна женщина, истинно любящая и при том добродетельная!
Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.
Когда женщина оплакивает своего возлюбленного, это чаще всего говорит не о том, что она его любила, а о том, что она хочет казаться достойной любви.
Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.
Молва припоминает женщине ее первого любовника обычно лишь после того, как она завела себе второго.
На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела бы их добродетель.
На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.
Порядочная женщина – это скрытое от всех сокровище; найдя его, человек разумный не станет им хвалиться.
Почти все порядочные женщины – это нетронутые сокровища, которые потому и в неприкосновенности, что их никто не ищет.
ЖЕСТОКОСТЬ
Жестокость,  проявленная  к  бессловесной твари, стоит в одном ряду с жестокостью одного из  жесточайших  владык,  ибо разные степени жестокости в  основе  своей  имеют  равную  истинность  этого свойства.
ЖИЗНЬ
Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

З

ЗАБЛУЖДЕНИЕ
Вывести из заблуждения человека, убежденного в собственных достоинствах, значит оказать ему такую же дурную услугу, какую некогда оказали тому афинскому безумцу, который считал себя владельцем всех кораблей, прибывающих в гавань.
Люди заблуждаются, когда одобряют то, чего одобрять не стоит, и точно так же они заблуждаются, стараясь щегольнуть качествами, им никак не подобающими, хотя и вполне достойными.
ЗАБЫВЧИВОСТЬ
Быстрее всего мы забываем то, о чём нам прискучило говорить.
ЗАВИСТЬ
Гордыня часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордыня нередко помогает нам с ней справиться.
Зависть еще непримиримее, чем ненависть.
Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.
Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.
ЗАМАШКИ
Мещанские замашки порою скрадываются в кругу военных, но они всегда заметны при дворе.
ЗАМЫСЕЛ
Деяние и замысел должны соответствовать друг другу, не то заложенные в них возможности так и останутся неосуществленными.
ЗАПАЛЬЧИВОСТЬ
Люди не задумываются над тем, что запальчивость запальчивости рознь, хотя в одном случае она, можно сказать, невинна и вполне заслуживает снисхождения, ибо рождена пылкостью характера, а в другом – весьма греховна, потому что проистекает из неистовой гордыни.
ЗАСТЕНЧИВОСТЬ
Впервые вступая в свет, молодые люди должны быть застенчивы или даже неловки: уверенность и непринужденность манер обычно оборачиваются наглостью.
ЗДОРОВЬЕ
Здоровье души не менее хрупко, чем здоровье тела, и тот, кто мнит себя свободным от страстей, так же легко может им поддаться, как человек цветущего здоровья – заболеть.
Какая это скучная болезнь – оберегать своё здоровье чересчур строгим режимом!
ЗДРАВОМЫСЛИЕ
Высшее здравомыслие наименее здравомыслящих людей состоит в умении покорно следовать разумной указке других.
Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.
Наше здравомыслие так же подвластно случаю, как и богатство.
ЗЛО
Зло, как и добро, имеет своих героев.
Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследований, чем наши достоинства.
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.
ЗЛОСЛОВИЕ
Люди злословят обычно не столько из желания навредить, сколько из тщеславия.
ЗНАКОМСТВО
К новым знакомствам нас обычно толкает не столько усталость от старых или любовь к переменам, сколько недовольство тем, что люди хорошо знакомые недостаточно нами восхищаются, и надежда на то, что люди мало знакомые будут восхищаться больше.
ЗНАНИЕ
Чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны.

И

ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО
Свет полон горошин, которые издеваются над бобами.
ИЗЯЩЕСТВО
Изящество для тела – это то же, что здравый смысл для ума.
ИМЯ
Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью.
ИСКРЕННОСТЬ
Искренность – это чистосердечие, являющее нас такими, каковы мы на самом деле, это любовь к правде, отвращение к лицемерию, жажда покаяться в своих недостатках, чтобы, честно признавшись в них, тем самым отчасти их исправить.
Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.
Мы признаемся в своих недостатках для того, чтобы этой искренностью возместить ущерб, который они наносят нам в мнении окружающих.
ИСТИНА
Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.
ИСТИННОСТЬ
Истинность – вот первооснова и суть красоты и совершенства; прекрасно и совершенно лишь то, что, обладая всем, чем должно обладать, поистине таково, каким должно быть.

К

КАЧЕСТВО
Все наши качества, дурные, равно как и хорошие, неопределенны и сомнительны, и почти всегда они зависят от милости случая.
Нет на свете человека, который не ценил бы любое свое качество куда выше, чем подобное же качество у другого, даже самого уважаемого им человека.
КНИГА
Книги образовывают ум и укрепляют душу.
КОКЕТКА
Кокеткам приятна любая победа, которая хоть сколько-нибудь льстит тщеславию, поэтому недостойных побед для них не существует.
Кокетки притворяются, будто ревнуют своих любовников, желая скрыть, что они просто завидуют другим женщинам.
КОКЕТСТВО
Кокетство – это основа характера всех женщин, только не все пускают его в ход, ибо у некоторых оно сдерживается боязнью или рассудком.
Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели своё кокетство.
Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства.
Люди кокетничают, когда делают вид, будто им чуждо всякое кокетство.
Нередко женщины, нисколько не любя, все же воображают, будто они любят: увлечение интригой, естественное желание быть любимой, подъем душевных сил, вызванный приключением, и боязнь обидеть отказом – всё это приводит их к мысли, что они страстно влюблены, хотя в действительности всего лишь кокетничают.
КОПИЯ
Копии хороши лишь тогда, когда они открывают нам смешные стороны дурных оригиналов.
КОРОЛЬ
Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу.
КОРЫСТЬ
Во всех наших грехах обвиняют корысть, забывая при этом, что оно нередко заслуживает похвалы за наши добрые дела.
Корысть – душа нашего сознания: подобно тому, как тело, лишенное души, не видит, не слышит, не сознает, не чувствует и не движется, так и сознание, разлученное, если дозволено употребить такое выражение, с корыстью, не видит, не слышит, не чувствует и не действует. Потому-то и человек, который во имя своей выгоды скитается по морям и землям, вдруг как бы цепенеет, едва речь заходит о выгоде ближнего; потому-то внезапно погружаются в дремоту и словно отлетают в иной мир те, кому мы рассказываем о своих делах, и так же внезапно просыпаются, стоит их почуять в нашем рассказе нечто, хотя бы отдаленно их затрагивающее. Вот и получается, что наш собеседник то теряет сознание то приходит в себя, смотря по тому, идет ли дело о его выгоде или, напротив, не имеет к нему никакого касательства.
Корысть приводит в действие все добродетели, а также  и все пороки.
Люди порицают порок и превозносят добродетель только из корысти.
Мы часто убеждаем себя в том, что действительно любим людей, стоящих над нами; между тем такая дружба вызвана одной лишь корыстью: мы сближаемся с этими людьми не ради того, что хотели бы им дать, а ради того, что хотели бы от них получить.
Одних корысть ослепляет, другим открывает глаза.
КОШКА
Есть кошки, всегда настороженные, коварные и изменчивые, но умеющие ласкать бархатными лапками.
КРАСНОРЕЧИЕ
В звуке голоса, в глазах и во всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
Истинное красноречие – это умение сказать всё, что нужно, и не больше, чем нужно.
КРАСОТА
Красота, ум, доблесть под воздействием похвал расцветают, совершенствуются и достигают, такого блеска, которого никогда бы не достигли, если бы остались незамеченными.
КРУГОЗОР
Нам трудно поверить тому, что лежит за пределами нашего кругозора.
КУМИР
В наказание за первородный грех Бог дозволил человеку сотворить кумир из себялюбия, чтобы оно терзало его на всех жизненных путях.

Л

ЛЁГКОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Лёгкое поведение – это наименьший недостаток женщин, известных своим лёгким поведением.
ЛЕННОСТЬ
Леность – это самая безотчетная из всех наших страстей. Хотя могущество ее неощутимо, а ущерб, наносимый ею, глубоко скрыт от наших глаз, нет страсти более пылкой и зловредной. Если мы внимательно присмотримся к ее влиянию, то убедимся, что она неизменно ухитряется завладеть всеми нашими чувствами, желаниями и наслаждениями: она – как рыба-прилипала, останавливающая огромные суда, как мёртвый штиль, более опасный для важнейших наших дел, чем любые рифы и штормы. В ленивом покое душа черпает тайную усладу, ради которой мы тут же забываем о самых горячих наших упованиях и самых твердых намерениях. Наконец, чтобы дать истинное представление об этой страсти, добавим, что леность – это такой сладостный мир души, который утешает её во всех утратах и заменяет все блага.
Люди потому так охотно верят дурному, не стараясь вникнуть в суть дела, что они тщеславны и ленивы. Им хочется найти виновных, но они не желают утруждать себя разбором совершенного проступка.
Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она проистекает из наших миролюбивых добродетелей и, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.
Наш ум ленивее, чем тело.
Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь и честолюбие, удается подчинить себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывается бездеятельная леность: завладевая людскими помыслами и поступками, она незаметно подтачивает все их стремления и добродетели.
Порой кажется, что сам дьявол придумал поставить леность на рубежах наших добродетелей.
ЛЕНТЯЙ
Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою лень, они хотят казаться усердными.
ЛЕСТЬ
Если бы мы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.
Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.
Лесть – это фальшивая монета, которая имеет хождение только из-за нашего тщеславия.
Люди не знали бы удовольствия в жизни, если бы никогда себе не льстили.
ЛИЦЕМЕРИЕ
Лицемерие – это дань уважения, которую порок платит добродетели.
Сколько лицемерия в людском обычае советоваться! Тот, кто просит совета, делает вид, что относится к мнению своего друга с почтительным вниманием, хотя в действительности ему нужно лишь, чтобы кто-то одобрил его поступки и взял на себя ответственность за них. Тот же, кто даёт советы, притворяется, будто платит за оказанное доверие пылкой и бескорыстной жаждой услужить, тогда как на самом деле обычно рассчитывает извлечь таким путем какую-либо выгоду или снискать почёт.
ЛИЧИНА
Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин.
ЛОВКОСТЬ
Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.
Желание прослыть ловким человеком нередко мешает стать ловким в действительности.
Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.
ЛОЖЬ
За отвращением ко лжи нередко кроется затаенное желание придать вес нашим утверждениям и внушить благоговейное доверие к нашим словам.
Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу.
ЛЮБОВНИКИ
Весьма заблуждается тот, кто думает, будто он любит свою любовницу только за её любовь к нему.
Не в нашей воле полюбить или разлюбить, поэтому ни любовник не вправе жаловаться на ветреность своей любовницы, ни она – на его непостоянство.
Любовники берут друг с друга клятвы чистосердечно признаться в наступившем охлаждении не столько потому, что хотят немедленно узнать о нём, сколько потому, что, не слыша такого признания, они ещё твёрже убеждаются в неизменности взаимной любви.
Любовники начинают видеть недостатки своих любовниц, лишь когда их увлечению приходит конец.
Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они всё время говорят о себе.
ЛЮБОВЬ
Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности.
Всякое одряхление тяжко, но всего невыносимее – одряхление любви.
Если судить о любви по обычным её проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.
Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Иные люди только потому и влюбляются, что они наслышаны о любви.
Как ни приятна любовь, все же ее внешние проявления доставляют нам больше радости, чем она сама.
Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!
Кто очень сильно любит, тот долго не замечает, что он-то уже не любим.
Легче полюбить, когда никого не любишь, чем разлюбить, уже полюбив.
Любовь во всём подобна жизни: они обе подвержены тем же возмущениям, тем же переменам.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестаёт жить, как только перестаёт надеяться или бояться.
Любовь породила больше недугов, чем остальные страсти вместе взятые, и перечислить их нет возможности. Но так как она в то же время – приносит величайшие блага в этом мире, мы не станем поносить ее и просто промолчим: к ней надлежит всегда относиться с подобающим почтением и страхом.
Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность и той, и другой нимало не зависит от нашей воли.
Любовь прикрывает своим именем самые разнообразные человеческие отношения, будто бы связанные с нею, хотя на самом деле она участвует в них не более, чем дож в событиях, происходящих в Венеции. Дож – титул главы Венецианской и Генуэзской республик до конца  в.
Молодым женщинам, не желающим прослыть кокетками, и пожилым мужчинам, не желающим казаться смешными, следует говорить о любви так, словно они к ней не причастны.
Мы всегда побаиваемся показаться на глаза того, кого любим, после того, как нам случилось приволокнуться на стороне.
Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.
Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.
Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит.
Перестав любить, мы радуемся, когда нам изменяют, тем самым освобождая нас от необходимости хранить верность.
Ревность, недоверие, боязнь наскучить, боязнь оказаться покинутым – эти мучительные чувства столь же неизбежно связаны с угасающей любовью, как болезни – с чересчур долгой жизнью: живым человек чувствует себя только потому, что ему больно, любящим – только потому, что испытывает все терзания любви.
Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного.
Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил.
Тот, кто излечивается от любви первым, – всегда излечивается полнее.
Труднее сохранить верность в любви счастливой, чем в любви несчастной. Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души – это жажда властвовать, для ума – внутреннее сродство, а для тела – скрытое и утонченное желание обладать, после многих околичностей, тем, что любишь.
Усилия, которые мы прилагаем, чтобы не влюбиться, порою причиняют нам больше мучений, чем жестокость тех, в кого мы уже влюбились.
Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец.
Чем сильнее мы любим женщину, тем больше склонны её ненавидеть.
Чиста и свободна от влияния других страстей только та любовь, которая таится в глубине нашего сердца и неведома нам самим.
ЛЮБОПЫТСТВО
Есть две разновидности любопытства: корыстное – внушенное надеждой приобрести полезные сведения, и самолюбивое – вызванное желанием узнать то, что неизвестно другим.
ЛЮДИ
Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.
Иные люди отталкивают, невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.
Куда полезнее изучать не книги, а людей.
Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.
Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.
Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их сознают и открыто о них заявляют.
Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.
Люди хвалят или бранят чаще всего то, что принято хвалить или бранить.
Множество людей притязают на благочестие, но никого не привлекает смирение.
Нам приятнее видеть не тех людей, которые нам благодетельствуют, а тех, кому благодетельствуем мы.
Самую сильную неприязнь вызывают, как правило, те люди, которые твердо уверены во всеобщей к ним любви.
У нас столько же оснований сетовать на людей, помогающих нам познать себя, как у того афинского безумца жаловаться на врача, который исцелил его от ложной уверенности, что он – богач.
Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо уверены во всеобщей приязни.

М

МАНЕРА
Манера держать себя всегда должна быть в согласии с обликом человека  и его природными склонностями: мы много теряем, присваивая  себе  манеру,  нам чуждую.
МИЛОСЕРДИЕ
Хотя все считают милосердие добродетелью, оно порождено иногда тщеславием, нередко ленью, часто страхом, а почти всегда – и тем, и другим, и третьим.
МИЛОСТЬ
Ненависть к людям, попавшим в милость, вызвана жаждой этой самой милости. Досада на её отсутствие смягчается и умиротворяется презрением ко всем, кто ею пользуется; мы отказываем им в уважении, ибо не можем отнять того, что привлекает к ним уважение всех окружающих.
МНЕНИЕ
Кто не может без обиняков и ухищрений назвать свои достоинства, тот, мне кажется, под напускной скромностью таит изрядную толику тщеславия и этим своим умалчиванием весьма ловко старается внушить окружающим высокое мнение о себе.
То, что думают о нас наши враги, ближе к истине, чем наше собственное мнение.
МОДА
Люди  делают опыты над собой,  не  понимая,  что  подобающее  одному  вовсе  не  подобает другому, что нет общих правил для поведения и что копии всегда плохи.
МОЛОДЁЖЬ
Большая часть молодёжи воображает, что она естественна, когда она лишь невежлива и груба.
МОЛОДОСТЬ
Молодость – это постоянное опьянение, это горячка рассудка.
МОЛЧАНИЕ
Если сказать слово кстати – большое искусство, то кстати промолчать – искусство ещё большее.
Люди скорее согласятся себя чернить, нежели молчать о себе.
МУДРЕЦ
Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало: вот почему почти все люди несчастны.
Невозмутимость мудрецов – это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца.
МУДРОСТЬ
Мудрый человек понимает, что лучше воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.
Проявить мудрость в чужих делах куда легче, нежели в своих собственных.
МУЖЕСТВО
См. Отвага.
МЫСЛЬ
Порою в нашем уме рождаются мысли в форме уже такой отточенной, какую он никогда не смог бы придать им, сколько бы ни ухищрялся.
МЯГКОСТЬ
Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером: у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.

Н

НАДЕЖДА
Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.
Как ни обманчива надежда, всё же до конца наших дней она ведёт нас лёгкой стезёй.
Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.
НАСМЕШКА
Насмешливость – одно из самых привлекательных, равно как и самых опасных свойств ума. Остроумная насмешка неизменно забавляет людей, но так же неизменно они побаиваются того, кто слишком часто к ней прибегает.
НАСТОЙЧИВОСТЬ
На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.
НЕБЕСНОЕ СВЕТИЛО
Мы лишь тогда осмеливаемся проявлять неверие в силу и влияние небесных светил, когда речь идёт о делах несущественных.
НЕБЛАГОДАРНОСТЬ
Неблагодарность остается неблагодарностью даже и в том случае, когда облагодетельствованный повинен в ней меньше, чем благодетель.
НЕВЕРНОСТЬ
Мельчайшую неверность в отношении нас мы судим куда суровее, чем самую коварную измену в отношении других.
Неверность должна была бы убивать любовь, и не следовало бы ревновать тогда, когда к этому есть основания: ревности достоин лишь тот, кто старается её не вызывать.
НЕВЗГОДЫ
В невзгодах наших лучших друзей мы всегда находим нечто даже приятное для себя.
НЕДОВЕРИЕ
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
НЕДОСТАТКИ
В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.
Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.
Людям, видно, мало своих недостатков: они еще. умножают их всевозможными чудачествами, которыми словно бы даже гордятся; эти странности, взращенные с таким усердием, становятся в конце концов природными недостатками и отделаться от них уже невозможно.
Мы сознаемся в своих недостатках только под давлением тщеславия.
Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.
Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.
Нам ненадолго хватило бы добрых чувств, которые мы должны питать к нашим друзьям и благодетелям, если бы мы позволяли себе вволю говорить об их недостатках.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу.
При любых наших природных недостатках и достоинствах мы тем приятнее окружающим, чем согласнее наш вид и тон, манеры и чувства  с нашим обликом и положением в обществе, и тем неприятнее, чем  большее  между ними несоответствие.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
НЕДУГ
Стоит вдуматься в происхождение недугов – и станет ясно, что все они коренятся в страстях человека и в горестях, отягчающих его душу.
НЕНАВИСТЬ
Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
НЕПОСТОЯНСТВО
Иногда непостоянство происходит от легкомыслия или от незрелости ума, побуждающих человека соглашаться с любым чужим мнением; но есть другого рода непостоянство, более простительное, ибо его порождает отвращение к окружающему.
Мы постоянно жалуемся на друзей, чтобы заранее оправдать непостоянство нашей дружбы.
Постоянство в любви – это вечное непостоянство, побуждающее нас увлекаться по очереди всеми качествами любимого человека, отдавая предпочтение то одному из них, то другому; таким образом, постоянство оказывается непостоянством, но ограниченным, то есть сосредоточенным на одном предмете.
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
Как ни склонны люди к неправильным суждениям; все же несправедливость к подлинным достоинствам они проявляют реже, чем благосклонность к мнимым.
Люди не потому порицают несправедливость, что питают к ней отвращение, а потому, что она наносит ущерб их выгоде.
НЕСЧАСТЬЕ
Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.
Нам часто представляется, что мы стойки в несчастии, хотя на самом деле мы только угнетены; мы переносим его, не смея на него взглянуть, как трусы, которым так страшно защищаться, что они готовы дать себя убить.
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье – к несчастному.
У всех нас достаточно силы, чтобы переносить несчастья других.
Человек, понимающий, какие несчастья могли бы обрушиться на него, тем самым уже до некоторой степени счастлив.
НЕТЕРПИМОСТЬ
Мы потому так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.
НЕУДАЧА
Попытки превзойти всех до единого всегда будут неправыми, а порою и обреченными на неудачу.
Потерпеть кораблекрушение можно даже в гавани.
НОВИЗНА
Очарование новизны в любви подобно цветению фруктовых деревьев: оно быстро тускнеет и больше никогда не возвращается.
Прелесть новизны и долгая привычка, при всей их противоположности, одинаково мешают нам видеть недостатки наших друзей.

О

ОБЕЩАНИЕ
Мы обещаем соразмерно нашим расчётам, а выполняем обещанное соразмерно нашим опасениям.
ОБМАН
В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия.
Если мы решим никогда не обманывать других, они то и дело будут обманывать нас.
Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.
Люди безутешны, когда их обманывают враги или предают друзья, но они нередко испытывают удовольствие, когда обманывают или предают себя сами.
Люди не могли бы жить в обществе, если бы не водили друг друга за нос.
Порою легче стерпеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду.
Так же легко обмануть себя и не заметить этого, как трудно обмануть другого и не быть изобличенным.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВО
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
ОГОРЧЕНИЕ
Как бы мы ни оправдывали наши огорчения, чаще всего они основаны на обманутой корысти или уязвлённом тщеславии.
ОДАРЁННОСТЬ
Тот, кто одарен в малом, противоположен свойствами характера тому, кто способен к великому.
ОДОЛЖЕНИЕ
Почти все люди охотно расплачиваются за мелкие одолжения, большинство бывает признательно за немаловажные, но почти никто не чувствует благодарности за крупные.
ОПЫТ
Можно сказать, что пороки ждут нас на жизненном пути, как хозяева постоялых дворов, у которых приходится поочередно останавливаться, и я не думаю, чтобы опыт помог нам их избегнуть, даже если бы нам было дано пройти этот путь вторично.
ОРАТОР
Страсти – это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны; их искусство рождено как бы самой природой и зиждется на непреложных законах. Поэтому человек бесхитростный, но увлеченный страстью, может убедить скорее, чем красноречивый, но равнодушный.
ОСКОРБЛЕНИЕ
См. Государь.
ОСЛЕПЛЕНИЕ
Самое опасное следствие гордыни – это ослепление: оно поддерживает и укрепляет её, мешая нам найти средства, которые облегчили бы наши горести и помогли бы исцелиться от пороков.
ОСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ
См. Бережливость.
ОСУЖДЕНИЕ
Люди  недалекие  обычно  осуждают  всё,  что  выходит  за  пределы   их
понимания.
Мы любим осуждать людей за то, за что они осуждают нас.
ОТВАГА
Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновенного мужества.
ОТКРОВЕННОСТЬ
Откровенность всегда приятна, тому, к кому она обращена: это дань, которую мы платим его добродетелям, достояние, которое вручаем его честности, залог, дающий ему права на нас, узы, добровольно налагаемые нами на себя.
ОШИБКА
Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.
Насколько ясно люди понимают свои ошибки, видно из того, что, рассказывая о своем поведении, они всегда умеют выставить его в благоприятном свете: то самое самолюбие, которое обычно ослепляет их ум, в этом случае придает ему такую зоркость и проницательность, что им удается ловко утаить или смягчить любую мелочь, способную вызвать неодобрение.
Ошибки людей в их расчетах на благодарность за оказанные ими услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния.
Тот, кто думает, что может обойтись без других, сильно ошибается; но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается ещё сильнее.

П

ПАМЯТЬ
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но неспособны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?
ПЕРЕВОРОТ
Порою в обществе совершаются такие перевороты, которые меняют и его судьбы, и вкусы людей.
ПЕСЕНКА
Иные люди похожи на песенки: они быстро выходят из моды.
ПЕЧАЛЬ
Мы иногда теряем людей, о которых не столько жалеем, сколько печалимся; однако бывает и так, что мы нисколько не печалимся, хотя и жалеем об утрате.
ПЛАЧ
Люди плачут, чтобы прослыть чувствительными, плачут, чтобы вызвать сострадание, плачут, чтобы быть оплаканными, и, наконец, плачут потому, что не плакать стыдно.
ПОБЕДА
Кто захотел бы определить победу по её родословной, тот поддался бы, вероятно, искушению назвать её, вслед за поэтами, дочерью небес, ибо на земле её корней не отыскать. И впрямь, победа – это итог множества деяний, имеющих целью отнюдь не её, а частную выгоду тех, кто эти деяния совершает; вот и получается, что хотя люди, из которых состоит войско, думают лишь о собственной выгоде и возвышении, тем не менее они завоевывают величайшее всеобщее благо.
ПОБУЖДЕНИЕ
Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.
ПОВЕДЕНИЕ
В очень многих случаях поведение людей только потому кажется смешным, что причины его, вполне разумные и основательные, скрыты от окружающих.
Есть люди, все достоинства которых основаны на способности уместно говорить и делать глупости; если бы они изменили поведение, всё было бы испорчено.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
ПОВОД
Когда люди уже не любят друг друга, им трудно найти повод для того, чтобы разойтись.
ПОДДЕЛКА
Любовь одна, но подделок под нее – тысячи.
ПОДРАЖАНИЕ
Подражание всегда несносно, и подделка нам неприятна теми самыми чертами, которые пленяют в оригинале.
ПОДЧИНЕНИЕ
Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими.
ПОЖЕЛАНИЕ
Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.
ПОЗОР
Каким бы тяжелым позором мы себя ни покрыли, у нас почти всегда остаётся возможность восстановить свое доброе имя.
ПОЗНАНИЕ
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Познания наши слишком ограничены, а беспристрастие, столь необходимое для правильности суждений, большей частью присуще нам лишь в тех случаях, когда мы судим о предметах, которые нас не касаются.
ПОКОЙ
Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди всегда готовы принести в жертву покой любимого существа, лишь бы сохранить свой собственный.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашёл его в самом себе.
ПОКОРНОСТЬ
Смирение нередко оказывается притворной покорностью, цель которой – подчинить себе других; это – уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься, и хотя у гордости тысяча обличий, но самое искусное и самое обманчивое из них – смирение.
ПОЛИТИКА
Милосердие сильных мира сего чаще всего лишь хитрая политика, цель которой – завоевать любовь народа.
ПОЛОЖЕНИЕ
Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.
Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое.
Чтобы упрочить свое положение в свете, люди старательно делают вид, что оно уже упрочено.
ПОМОЩЬ
При некоторых обстоятельствах, точно так же, как при некоторых болезнях, помощь со стороны может иной раз только повредить; требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна.
ПОРАБОЩЕНИЕ
Сколько животных, порабощённых только потому, что сами не понимают, как они сильны!
ПОРИЦАНИЕ
Что может быть сокрушительнее для нашего самодовольства, чем ясное понимание того, что сегодня мы порицаем вещи, которые ещё вчера одобряли.
ПОРОК
В свете иной раз высоко ценят людей, все достоинства которых сводятся к порокам, приятным в повседневной жизни.
Видимость добродетели приносит корысти не меньшую пользу, чем порок.
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.
Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.
Мы не дерзаем огульно утверждать, что у нас совсем нет пороков, а у наших врагов совсем нет добродетелей, но в каждом отдельном случае мы почти готовы этому поверить.
С самого рождения каждого человека природа как бы предопределяет меру его добродетелей и пороков.
ПОРЯДОК
Сквозь изменчивость и шаткость, как, будто царящих в мире, проглядывает некое скрытое сцепление событий, некий извечно предопределённый Провидением порядок, благодаря которому всё идёт как положено по заранее предначертанному пути.
ПОРЯДОЧНОСТЬ
Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе.
ПОСПЕШНОСТЬ
Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.
ПОСРЕДНИК
Люди редко бывают довольны теми, кто от их имени вступает в деловые переговоры, так как посредники, стараясь стяжать себе добрую славу, почти всегда жертвуют интересами своих друзей ради успеха самих переговоров.
ПОСТОЯНСТВО
Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или потому, что всё время находим в любимом человеке новые качества, достойные любви, или же потому, что считаем постоянство долгом чести.
Постоянство не заслуживает ни похвал, ни порицаний, ибо в нём проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли.
ПОСТУПОК
На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния. Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.
Наши поступки подобны строчкам буриме: каждый связывает их с чем ему заблагорассудится.
Наши поступки словно бы рождаются под счастливой или несчастной звездой; ей они и обязаны большей частью похвал или порицаний, выпадающих на их долю.
ПОХВАЛА
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.
Когда люди уклоняются от похвал, это говорит не столько об их скромности, сколько о желании услышать более утонченную похвалу.
Люди не любят хвалить и никогда не хвалят бескорыстно. Похвала – это искусная, скрытая, изящная лесть, приятная и тому, кто льстит, и тому, кому льстят: один принимает её как награду за свои достоинства, другой преподносит, чтобы доказать свою справедливость и проницательность.
Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили.
Мы расточаем похвалы только затем, чтобы извлечь потом из них выгоду.
Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.
Мы часто выискиваем отравленные похвалы, косвенно открывающие в тех, кого мы хвалим, такие недостатки, на которые мы не осмеливаемся указать прямо.
Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в добродетельных намерениях.
Преувеличивая чужие добродетели, мы отдаём дань не столько им, сколько нашим собственным чувствам; мы ищем похвал себе, делая вид, что хвалим других.
Уклонение от похвалы – это просьба повторить ее.
Чистосердечно хвалить добрые дела – значит до некоторой степени принимать в них участие.
Чистосердечной похвалой мы обычно награждаем лишь тех, кто нами восхищается.
ПОХОЖЕСТЬ
Порою человек так же мало похож на себя, как и на других.
ПРАВДА
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем её от себя.
ПРАВОТА
Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы.
ПРЕДАННОСТЬ
Преданность властям предержащим – лишь другая личина себялюбия.
Преданность – это в большинстве случаев уловка самолюбия, цель которой – завоевать доверие; это способ возвыситься над другими людьми и проникнуть в важнейшие тайны.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера.
ПРЕЗРЕНИЕ
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.
Невозмутимость, которую проявляют порой осуждённые на казнь, равно как и презрение к смерти, говорит лишь о боязни взглянуть ей прямо в глаза; следовательно, можно сказать, что то и другое для их разума – всё равно что повязка для их глаз.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Иные преступления столь громогласны и грандиозны, что мы оправдываем их и даже прославляем: так, обкрадыванье казны мы зовем ловкостью, а несправедливый захват чужих земель именуем завоеванием.
Насколько преступление легче находит себе покровителей, нежели невинность!
Человек, неспособный на большое преступление, с трудом верит, что другие вполне на него способны.
ПРИВИДЕНИЕ
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел.
ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ
Привлекательность при отсутствии красоты – это особого рода симметрия, законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека – с другой.
ПРИВЯЗАННОСТЬ
В привязанности или равнодушии философов к жизни сказывались особенности их себялюбия, которые так же нельзя оспаривать, как особенности вкуса, как склонность к какому-нибудь блюду или цвету.
Когда мы преувеличиваем привязанность к нам наших друзей, нами обычно руководит не столько благодарность, сколько желание выставить напоказ наши достоинства.
ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ
Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться ещё больших благодеяний.
ПРИЛИЧИЕ
Приличие – это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.
ПРИМЕР
Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и все злодеи находят подражателей. Добрым делам мы подражаем из чувства соревнования, дурным же – из врожденной злобности, которую стыд сдерживал, а пример выпустил на волю.
Примеры – это проводники, которые часто сбивают нас с правильной дороги, ибо мы сами так склонны заблуждаться, что в равной степени прибегаем к ним и для того, чтобы сойти со стези добродетели, и для того, чтобы на неё встать.
ПРИМИРЕНИЕ
Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более выгодную позицию.
ПРИНУЖДЕНИЕ
Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить.
ПРИРОДА
Наделяет нас достоинствами природа, а помогает их проявить судьба.
ПРИТВОРСТВО
Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.
Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать – когда её нет.
ПРИХОТЬ
Миром правят судьба и прихоть.
Наши прихоти куда причудливее прихотей судьбы.
ПРИЯТЕЛЬ
Нужно идти навстречу желаниям наших приятелей, стараться  оказывать  им услуги, оберегать их от огорчений, внушать,  что  уж  если  мы  не  в  силах отвратить от них беду, то хотя бы разделяем её с ними.
Нужно от всей души прощать приятелям их недостатки, если  они  заложены
самой природой и невелики в сравнении с  достоинствами.  Нам  не  только  не следует судить эти изъяны, но и замечать  их.  Попытаемся  вести  себя  так, чтобы люди сами увидели свои дурные качества и,  исправившись,  считали  это своей собственной заслугой.
Разглядывая предметы, мы никогда не подходим к ним вплотную; не  должны мы  подходить  вплотную  и  к  нашим  приятелям.  Люди   хотят,   чтобы   их рассматривали с определенного расстояния, и обычно бывают правы,  не  желая, чтобы их видели слишком отчётливо: все мы, за малыми исключениями, опасаемся предстать перед ближними такими, каковы мы на самом деле.
 Чтобы приятельские отношения не стали в тягость, пусть каждый  сохранит
свою свободу, пусть люди или вовсе не встречаются, или встречаются по общему желанию, вместе веселятся или даже  вместе  скучают.  Между  ними  ничто  не должно меняться  и  тогда,  когда  они  расстаются.  Им  следует  привыкнуть обходиться друг без друга, дабы встречи не превращались порой в обузу:  надо помнить, что скорее всего наскучивает ближним  тот,  кто  убеждён,  будто  он никому не может наскучить.
ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ
Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит.
Неправ, тот, кто считает, будто ум и проницательность – различные качества. Проницательность – это просто особенная ясность ума, благодаря которой он добирается до сути вещей, отмечает всё, достойное внимания, и видит невидимое другим. Таким образом, всё, приписываемое проницательности, является лишь следствием необычайной ясности ума.
Проницательность придает нам такой всезнающий вид, что она льстит нашему тщеславию больше, чем все прочие качества ума.
ПРОСТОТА
Показная простота – это утончённое лицемерие.
ПРОСТУПОК
К чести добродетели следует всё же признать, что самые большие несчастья случаются с людьми не из-за неё, а из-за их собственных проступков.
ПРОЩЕНИЕ
Пока люди любят, они прощают.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.
ПТИЦА
Сколько на свете попугаев, которые неумолчно болтают неведомо что; сорок и ворон, которые прикидываются ручными, чтобы воровать без опаски; хищных птиц, живущих грабежом.
ПУСТЯК
Тому, чьи достоинства уже награждены подлинной славой, больше всего следовало бы стыдиться усилий, которые он прилагает, чтобы ему поставили в заслугу всякие пустяки.

Р

РАВНОВЕСИЕ
Хотя судьбы людей очень несхожи, но некоторое равновесие в распределении благ и несчастий как бы уравнивает их между собой.
РАВНОДУШИЕ
Равнодушие старости не более способствует спасению души, чем пылкость юности.
РАДОСТЬ
Будем  радоваться чужой радости, уважать и щадить чужое самолюбие.
Когда мы радуемся или печалимся, наши чувства соразмерны не столько удачам или бедам, доставшимся нам на долю, сколько нашей способности чувствовать.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.
Радость, охватывающая нас в первую минуту при виде счастья наших друзей, вызвана отнюдь не нашей природной добротой или привязанностью к ним: она просто вытекает из себялюбивой надежды на то, что и мы в свою очередь будем счастливы или хотя бы сумеем извлечь выгоду из их удачи.
РАЗЛУКА
Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
РАЗУМ
Было бы куда полезнее употребить все силы нашего разума на то, чтобы достойно сносить несчастья, уже случившиеся, нежели на то, чтобы предугадывать несчастья, которые еще только могут случиться.
Даже самые разумные люди разумны лишь в несущественном; в делах значительных разум обычно им изменяет.
Наш разум, по своей лености и косности, занят обычно лишь тем, что ему легко или приятно; эта привычка ограничивает наши познания, и никто еще не дал себе труда обогатить и расширить свой разум до пределов возможного.
Потеряв надежду обнаружить разум у окружающих, мы уже и сами не стараемся его сохранить.
Разум, в котором многие надеются найти поддержку, слишком слаб, чтобы при встрече со смертью мы могли на него опереться. Наоборот, он особенно часто предает нас и, вместо того чтобы научить презрению к смерти, ярко освещает все, что есть в ней ужасного и отталкивающего. Единственное, что в его силах, – это посоветовать нам отвратить от неё взоры и сосредоточить их на чём-нибудь другом.
У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
Ясный разум дает душе то, что здоровье – телу.
РАНА
Пороки души похожи на раны тела: как бы старательно их ни лечили, они всё равно оставляют рубцы и в любую минуту могут открыться снова.
РАСКАЯНИЕ
Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
РАСПЛАТА
См. Поспешность.
РАСПОЛОЖЕНИЕ
Трудно завоевать расположение тому, кто умён всегда на один лад:  человек  с умом ограниченным быстро становится скучным. Не то  важно,  чтобы  люди  шли  одним путём или обладали одинаковыми дарованиями, а то, чтобы все они были приятны в общении и так же строго соблюдали лад, как разные голоса и инструменты при исполнении музыкальной пьесы.
РАСТОЧИТЕЛЬНОСТЬ
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведёт к расточительности, а расточительность – к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.
РАСЧЁТ
Нелегко разглядеть, чем вызван честный, искренний, благородный поступок – порядочностью или дальновидным расчётом.
РЕВНИВЕЦ
Поэтам следовало бы ревнивца уподоблять Сизифу: труд того и другого бесплоден, а путь – тяжёл и опасен; уже видна вершина горы, он вот-вот её достигнет, он полон надежды – но все напрасно: ему отказано не только в счастье поверить тому, чему хочется, но даже и в счастье окончательно убедиться в том, в чем убедиться всего страшнее; он во власти вечного сомнения, поочередно рисующего ему блага и горести, которые так и остаются воображаемыми.
РЕВНОСТЬ
В ревности больше самолюбия, чем любви.
Великие исторические деяния, ослепляющие нас своим блеском и толкуемые политиками как следствие великих замыслов, чаше всего являются плодом игры прихотей и страстей. Так, война между Августом и Антонием, которую объясняют их честолюбивым желанием властвовать над миром, была, возможно, вызвана просто-напросто ревностью. Август (Октавиан Август,   63 до н. э. – 14 н. э.) –  римский император; Антоний Марк (83 – 30 годы до н.э.) – римский полководец.
Исцеляет от ревности только полная уверенность в том, чего мы больше всего боялись, потому что вместе с нею приходит конец или нашей любви, или жизни; что и говорить, лекарство жестокое, но менее жестокое, чем недоверие и подозрение.
Ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с нею умирает.
Ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым, между тем как зависть слепо негодует на то, что какое-то достояние есть и у наших ближних.
Ревность питается сомнениями; она умирает или переходит в неистовство, как только сомнения превращаются в уверенность.
Терзания ревности – самые мучительные из человеческих терзаний, и к тому же менее всего внушающие сочувствие тому, кто их причиняет.
РЕШЕНИЕ
Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу.
РИСК
На войне большинство людей рискует жизнью ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы не запятнать своей чести; но лишь немногие готовы всегда рисковать так, как этого требует цель, ради которой они идут на риск.
РОБОСТЬ
Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от неё исцелить.
РОСКОШЬ
Роскошь и чрезмерная изысканность предрекают верную гибель государству, ибо свидетельствуют о том, что все частные лица пекутся лишь о собственном благе, нисколько не заботясь о благе общественном.

С

САМОБИЧЕВАНИЕ
Истинному самобичеванию подвергает себя лишь тот, кто никого об этом не оповещает; в противном случае все облегчается тщеславием.
САМОДОВОЛЬСТВО
См. Порицание.
САМОЛЮБИЕ
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Ни один хитрец не сравнится в хитрости с самолюбием.
Сколько ни сделано открытий в стране себялюбия, там еще осталось вдоволь неисследованных земель.
САМОСОХРАНЕНИЕ
Есть у людей ещё один способ оберечь себя – и притом самый распространенный: делать меньше, чем они сделали бы, если бы знали наперед, что все сойдёт благополучно.
СЕБЯЛЮБИЕ
Даже прирожденная свирепость реже толкает на жестокие поступки, нежели себялюбие.
Море с вечным приливом и отливом волн – вот точный образ себялюбия, неустанного движения его страстей и бурной смены его вожделений.
Себялюбие гонится не за чем-либо, а лишь за самим собой и, добиваясь того, что ему по нраву, ублажает свой собственный нрав. Оно соткано из противоречий, оно властно и покорно, искренне и лицемерно, сострадательно и жестоко, робко и дерзновенно, оно питает самые разные склонности, которые зависят от самых разных страстей, попеременно толкающих его к завоеванию то славы, то богатства, то наслаждений.
Себялюбие наше таково, что его не перещеголяет никакой льстец.
Себялюбие существует у людей любого достатка и положения, живёт повсюду, питается всем и ничем, может примениться к изобилию и к лишениям, переходит даже в стан людей, с ним сражающихся, проникает в их замыслы и, что совсем уже удивительно, вместе с ними ненавидит самое себя, готовит свою погибель, добивается своего уничтожения, словом, в заботе о себе и во имя себя становится своим собственным врагом.
Себялюбие – это любовь человека к себе и ко всему, что составляет его благо. Оно побуждает людей обоготворять себя и, если судьба им потворствует, тиранить других; довольство оно находит лишь в себе самом, а на всем постороннем останавливается, как пчела на цветке, стараясь извлечь из него пользу.
СЕРДЦЕ
Сентенции, обнажающие человеческое сердце, вызывают такое возмущение потому, что людям боязно предстать перед светом во всей своей наготе.
Человеку нередко кажется, что он владеет собой, тогда как на самом деле что-то владеет им; пока разумом он стремится к одной цели, сердце незаметно увлекает его к другой.
СКЛОННОСТЬ
Почти всегда по отроческим склонностям человека уже ясно, в чем его слабость и что приведет к падению его тело и душу.
СКРЫТОСТЬ
Многие люди, подобно растениям, наделены скрытыми свойствами; обнаружить их может только случай.
СКУКА
Если внимательно присмотреться к последствиям скуки, то окажется, что она заставляет отступать от долга чаще, чем даже корысть.
Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.
Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.
Окончательно соскучившись, мы перестаём скучать.
СКУПОСТЬ
Непомерная скупость почти всегда ошибается в своих расчётах: она чаще, чем все другие страсти, уходит от цели, к которой стремится, и оказывается во власти настоящего в ущерб будущему.
Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.
Скупость нередко приводит к самым противоречивым следствиям: многие люди приносят всё своё состояние в жертву отдаленным и сомнительным надеждам, другие же пренебрегают крупными выгодами в будущем ради мелочной сегодняшней наживы.
СЛАБОХАРАКТЕРНОСТЬ
Люди слабохарактерные не способны быть искренними.
Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум.
Слабость характера – это единственный недостаток, который невозможно исправить.
Слабохарактерность ещё дальше от добродетели, чем порок.
СЛАВА
Все хотят снискать славу, но никто не хочет лишиться жизни; поэтому храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти, чем крючкотворцы – чтобы приумножить состояние.
Желание стяжать себе славу стойкой смертью, утешительные мысли о печали окружающих, надежда оставить после себя доброе имя, уверенность в освобождении от жизненных тягот и прихотей судьбы – всё это недурные средства, но ни одно из них нельзя считать надёжным. От них не больше проку, чем от деревянной изгороди для солдат, которым нужно перебежать поле под огнём врага. Пока изгородь далеко, людям кажется, что она может их защитить, но по мере приближения к ней они начинают понимать, что защита эта непрочна. Было бы слишком самонадеянно с нашей стороны думать, что смерть и вблизи покажется нам такой же, какой мы видели ее издали, и что наши чувства, имя которым – слабость, достаточно закалены, чтобы позволить нам бестрепетно пройти через самое тяжкое из всех испытаний.
Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута.
Слава, уже приобретенная нами, – залог той славы, которую мы рассчитываем приобрести.
СЛЁЗЫ
Иной раз, проливая слёзы, мы ими обманываем не только других, но и самих себя.
СЛУЧАЙНОСТЬ
Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.
СМЕРТЬ
Можно по каким-либо причинам питать отвращение к жизни, но нельзя презирать смерть. Даже люди, добровольно обрекающие себя на неё, отнюдь не считают смерть такой уж малостью; напротив, они, как и все остальные, страшатся, а порой и отвергают её, если она приходит к ним не той дорогой, какую они для неё избрали.
Немногим людям дано постичь, что такое смерть; в большинстве случаев на неё идут не по обдуманному намерению, а по глупости и по заведённому обычаю, и люди чаще всего умирают потому, что не могут воспротивиться смерти.
Самые смелые и самые разумные люди – это те, которые под любыми благовидными предлогами стараются не думать о смерти.
СМЕШНОЕ
Если и есть на свете люди, которые никогда не казались смешными, то это значит лишь, что никто не старался отыскать в них смешные черты.
СМИРЕНИЕ
Истинный признак христианских добродетелей – это смирение; если его нет, все наши недостатки остаются при нас, а гордость только скрывает их от окружающих и нередко от нас самих.
Смирение – это угодный Богу алтарь для наших жертвоприношений.
СМЯТЕНИЕ
Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.
СНИСХОДИТЕЛЬНОСТЬ
Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.
СОБАКА
Сколько людей похожи на собак! Они загрызают своих сородичей, бегут на охоту, чтобы потешить того, кто их кормит, всюду следуют за хозяином или стерегут его дом. Есть среди них храбрые гончие, которые посвящают себя войне, живут своей доблестью и не лишены благородства; есть неистовые доги, у которых нет иных достоинств, кроме бешеной злобы; есть псы, не приносящие пользы, которые часто лают, а порою даже кусаются, и есть просто собаки на сене.
СОБЕСЕДНИК
Как бы мало мы ни доверяли нашим собеседникам, нам всё же кажется, что с нами они искреннее, чем с кем бы то ни было.
Одна из причин того, что умные и приятные собеседники так редки, заключается в обыкновении большинства людей отвечать не на чужие суждения, а на собственные мысли. Тот, кто похитрее и пообходительнее, пытается изобразить на своём лице внимание, но его глаза и весь облик выдают отсутствие интереса к тому, что говорит другой, и нетерпеливое желание вернуться к тому, что намерен сказать он сам. Мало кто понимает, что такое старание угодить себе – плохой способ угодить другому или убедить его и что, только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником.
СОВЕТ
Для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.
Мы ничего не раздаём с такой щедростью, как советы.
СОГЛАСИЕ
Никто не прогадал бы, согласившись на то, чтобы о нем перестали говорить хорошо, при условии, что не станут говорить дурно.
СОЛДАТ
Для простого солдата доблесть – это опасное ремесло, за которое он берётся, чтобы снискать себе пропитание.
СОЛНЦЕ
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор.
СОМНЕНИЕ
Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.
СОСТРАДАНИЕ
Чаще всего сострадание – это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это – предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас. Мы помогаем людям, чтобы они в свою очередь помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.
СПОКОЙСТВИЕ
См. Смятение.
СПОСОБНОСТИ
Умение ловко пользоваться посредственными способностями не внушает уважения – и всё же нередко приносит людям больше славы, чем истинные достоинства.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Любовь к справедливости рождена живейшим беспокойством, как бы кто не отнял у нас нашего достояния; оно-то и побуждает людей так заботливо оберегать интересы ближнего, так уважать их и так усердно избегать несправедливых поступков. Этот страх принуждает их довольствоваться благами, дарованными им по праву рождения или прихоти судьбы, а не будь его, они беспрестанно совершали бы набеги на чужие владения.
Справедливость умеренного судьи свидетельствует лишь о его любви к своему высокому положению.
У большинства людей любовь к справедливости – это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
ССОРА
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
СТАРИК
Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!
Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры.
СТАРОСТЬ
К старости люди становятся безрассуднее – и мудрее.
К старости недостатки ума становятся всё заметнее, как и недостатки внешности.
На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.
Старость – вот преисподняя для женщин.
Старость – это тиран, который под страхом смерти запрещает нам все наслаждения юности.
Старые безумцы еще безумнее молодых.
СТРАСТЬ
В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой.
Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.
Как бы мы ни старались скрыть наши страсти под личиной благочестия и добродетели, они всегда проглядывают сквозь этот покров.
Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.
Людские страсти – это всего лишь разные склонности людского себялюбия.
Мы и не представляем себе, на что могут нас толкнуть наши страсти.
Мы сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.
Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому хранить холод.
Пока угасающая страсть всё ещё волнует наше сердце, оно более склонно к новой любви, чем впоследствии, когда наступает полное исцеление.
Сила всех наших страстей зависит от того, насколько холодна или горяча наша кровь.
Страсть часто превращает умного человека в глупца, но не менее часто наделяет дураков умом.
Страстью мы никогда не стремимся к тому, к чему стремится только наш разум.
Страстям присущи такая несправедливость и такая корысть, что доверять им опасно и следует их остерегаться даже тогда, когда они кажутся вполне разумными.
Те, кому довелось пережить большие страсти, потом всю жизнь и радуются своему исцелению и горюют о нём.
СТРАХ
Страх смерти в какой-то мере ограничивает доблесть.
СТРОГОСТЬ
Непреклонная строгость поведения противна женской натуре.
Строгость нрава у женщин – это белила и румяна, которыми они оттеняют свою красоту.
СТЫД
Стыд и ревность потому причиняют нам такие муки, что тут бессильно помочь даже тщеславие.
Тщеславие, стыд, а главное, темперамент – вот что обычно лежит в основе мужской доблести и женской добродетели.
СУДЬБА
Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.
Как ни переменчива и прихотлива судьба, всё же она порою отказывается от своих прихотей и склонности к переменам и, объединившись с природой, создает совместно с нею удивительных, необычайных людей, которые становятся образцами для будущих поколений.
С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует – наслаждаться ею, а когда начинает капризничать – терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.
Судьба всё устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.
Судьба исправляет такие наши недостатки, каких не мог бы исправить даже разум.
Судьба порой так искусно подбирает различные людские поступки, что из них рождаются добродетели.
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Только зная наперёд свою судьбу, мы могли бы наперёд поручиться за своё поведение.
Чтобы возвысить нас, судьба порой пользуется нашими недостатками; так, например, иные беспокойные люди были вознаграждены по заслугам только потому, что все старались любой ценой отделаться от них.
СУДЬЯ
Мы по самым ничтожным поводам обвиняем судей в незнании дела и тем не менее охотно отдаем свою честь и доброе имя на их суд, хотя все они нам враждебны – одни из зависти, другие по ограниченности, третьи просто по занятости. Надеясь на то, что эти люди выскажутся в нашу пользу, мы рискуем своим покоем и даже жизнью.
СУЩНОСТЬ
Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим.
СЧАСТЬЕ
Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.
Поскольку всех счастливее в этом мире тот, кто довольствуется малым, то власть имущих и честолюбцев надо считать самыми несчастными людьми, потому что для счастья им нужно несметное множество благ.
Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.
Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему самолюбию.
Счастье и несчастье человека в такой, же степени зависят от его нрава, как от судьбы.
Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда её внушают.
Человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив, как это кажется ему самому.

Т

ТАЙНА
Как мы можем требовать, что бы кто-то сохранил нашу тайну, если мы сами не можем её сохранить?
На свете мало тайн, хранимых вечно, ибо голос щепетильности, требующий не выдавать чужого секрета, со временем умолкает.
ТАЛАНТ
Порою из дурных качеств складываются великие таланты.
ТВОРЕНИЕ
Иной раз прекрасные творения более привлекательны, когда они несовершенны, чем когда слишком законченны.
ТЕМПЕРАМЕНТ
Не может быть порядка в уме и сердце женщины, если её темперамент с ними не в ладу.
ТОНКОСТЬ
См. Щепетильность.
ТРУС
Трусы обычно не сознают всей силы своего страха.
ТРУСОСТЬ
Высшая доблесть и непреодолимая трусость – это крайности, которые встречаются очень редко. Между ними на обширном пространстве располагаются всевозможные оттенки храбрости, такие же разнообразные, как человеческие лица и характеры. Есть люди, которые смело встречают опасность в начале сражения, но легко охладевают и падают духом, если оно затягивается; другие делают то, чего от них требует общественное мнение, и на этом успокаиваются.
ТЩЕСЛАВИЕ
Даже самые бурные страсти порою дают нам передышку, и только тщеславие терзает нас неотступно.
Добродетель не достигала бы таких высот, если бы ей в пути не помогало тщеславие.
Если тщеславие и не повергает в прах все наши добродетели, то, во всяком случае, оно их колеблет.
Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить.
Мы любим похваляться тем, что никогда не скучаем; тщеславие не позволяет нам признать, что в обществе нас могут счесть плохими собеседниками.
Пышность погребальных обрядов не столько увековечивает достоинства мёртвых, сколько ублажает тщеславие живых.
Разновидностей тщеславия столько, что и считать не стоит.
Тщеславие чаще заставляет нас идти против наших склонностей, чем разум.
ТЯГОСТЬ
Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.

У

УВАЖЕНИЕ
Трудно любить тех, кого мы совсем не уважаем, но ещё труднее любить тех, кого уважаем больше, чем самих себя.
УВЕРЕННОСТЬ
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.
УДАЧА
Как все предметы лучше всего видны на свету, так наши добродетели и пороки отчетливее всего выступают в лучах удачи.
УДИВЛЕНИЕ
Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь ещё удивляться.
УДОВОЛЬСТВИЕ
Необычайное удовольствие, с которым мы говорим о себе, должно было бы внушить нам подозрение, что наши собеседники его отнюдь не разделяют.
Тайное удовольствие от сознания, что люди видят, до чего мы несчастны, нередко примиряет нас с нашими несчастьями.
УЛОВКИ
Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.
УМ
Больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие.
Глупые люди могут иной раз проявить ум, но к здравому суждению они неспособны.
Деловой ум не надо путать с умом корыстным: можно отлично разбираться в делах, не гоняясь при этом за собственной выгодой.
Здравый ум видит всё в надлежащем свете, оценивает по заслугам, знает, как повернуть обстоятельства благоприятнейшей для себя стороной и твёрдо придерживается своих воззрений, ибо не сомневается в их правильности и основательности.
Изысканность ума сказывается в умении тонко льстить.
Изящный ум мыслит всегда благородно, излагает свои воззрения без труда, ясно, приятно и непринужденно, выставляя их в выгодном свете и расцвечивая подобающими украшениями; он умеет понять чужой вкус и изгоняет из своих мыслей всё бесполезное или могущее не понравиться другим.
Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются.
Могучий ум может обладать любыми свойствами, вообще присущими уму, но некоторые из них составляют его особую и неотъемлемую принадлежность: проницательность его не знает пределов; он всегда равно и неустанно деятелен; зорко различает далёкое, словно оно у него перед глазами; охватывает и постигает воображением грандиозное; видит и понимает мизерное; мыслит смело, широко, дельно, соблюдая во всём чувство меры; схватывает все до мельчайших подробностей и благодаря этому нередко обнаруживает истину, скрытую под таким густым покровом, что другим она незрима.
Можно излечить от безрассудства, но нельзя выпрямить кривой ум.
Не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца.
Ум всегда в дураках у сердца.
Ум гибкий, покладистый, вкрадчивый знает, как обойти и преодолеть трудности, в нужных случаях легко подлаживается под чужие мнения, проникает в особенности ума и пристрастий окружающих и, блюдя выгоду тех, с кем вступает в сношения, не забывает и добивается своей собственной.
Ум и сердце человека, так же как и его речь, хранят отпечаток страны, в которой он родился.
Ум ограниченный, но здравый в конце концов не так утомителен в собеседнике, как ум широкий, но путаный.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости.
Ум у большинства женщин служит не столько для укрепления их благоразумия, сколько для оправдания их безрассудств.
Уму не под силу долго разыгрывать роль сердца.
Учтивость ума заключается в способности думать достойно и утонченно.
УМЕРЕННОСТЬ
Умеренность в жизни похожа на воздержанность в еде: съел бы ещё, да страшно заболеть.
Умеренность не имеет права хвалиться тем, что она одолевает честолюбие и подчиняет его себе. Умеренность – это душевная бездеятельность и леность, тогда как честолюбие – это живость и горячность, и они никогда не живут вместе.
Умеренность провозгласили добродетелью для того, чтобы обуздать честолюбие великих людей и утешить людей незначительных, обладающих лишь скромным достоянием и скромными достоинствами.
Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.
Умеренность того, кому благоприятствует судьба, – это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.
УМНЫЙ
В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить – и ничего не сказать.
Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.
Умен не тот, кого случай делает умным, а тот, кто понимает, что такое ум, умеет его распознать и любуется им.
УПРАВЛЕНИЕ
Нам легче управлять людьми, чем помешать им управлять нами.
УПРЁК
Иные упрёки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.
УПРЯМСТВО
Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые присущи нам на самом деле: слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
УСЕРДИЕ
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособным к великому.
УСЛУГА
Невелика беда – услужить неблагодарному, но большое несчастье – принять услугу от подлеца.
УСПЕХ
Всё, что перестает удаваться, перестает и привлекать.
УСПОКОЕНИЕ
Должен обрести успокоение тот, у кого хватило мужества признаться в своих проступках.

Ф

ФИЛОСОФ
Единственным источником стойкости для философов всех времен являлась неизбежность смерти. Они считали необходимым с готовностью идти туда, куда не могли не идти, и, будучи не в состоянии навеки сохранить свою жизнь, изо всех сил старались увековечить хотя бы свою славу и спасти от крушения всё, что возможно.
Презрение философов к богатству было вызвано их сокровенным желанием отомстить несправедливой судьбе за то, что она не наградила их по достоинствам жизненными благами; оно было тайным средством, спасающим от унижений бедности, и окольным путём к почёту, обычно доставляемому богатством.
Философы и в первую очередь Сенека своими наставлениями отнюдь не уничтожили преступных людских помыслов, а лишь пустили их на постройку здания гордыни.
ФИЛОСОФИЯ
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.

Х

ХАРАКТЕР
В характере человека больше изъянов, чем в его уме.
Люди слабохарактерные не способны быть искренними.
Можно сказать, что у человеческих характеров, как и у некоторых зданий, несколько фасадов, причем не все они приятны на вид.
Слабость характера нередко утешает нас в таких несчастьях, в каких бессилен утешить разум.
Слабость характера – это единственный недостаток, который невозможно исправить.
Твёрдость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.
ХВАСТОВСТВО
Умеренность – это боязнь зависти или презрения, которые становятся уделом всякого, кто ослеплён своим счастьем; это суетное хвастовство мощью ума; наконец, умеренность людей, достигших вершин удачи, – это желание казаться выше своей судьбы.
ХИТРОСТЬ
Вернейший способ быть обманутым – это считать себя хитрее других.
Злоупотребление хитростью говорит об ограниченности ума; люди, пытающиеся прикрыть таким способом свою наготу в одном месте, неизбежно разоблачают себя в другом.
Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают её для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.
Можно перехитрить кого-то одного, но нельзя перехитрить всех на свете.
Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утончённую хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас.
Хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатках ловкости.
Хитрость – признак недалёкого ума.
ХРАБРОСТЬ
Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности.

Ц

ЦЕЛОМУДРИЕ
Целомудрие женщин – это большей частью просто забота о добром имени и покое.
ЦЕЛЬ
Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые прошли мимо неё.
Порою может показаться, что себялюбие попадается в сети к доброте и невольно забывает о себе, когда мы трудимся на благо ближнего. В действительности же мы просто избираем кратчайший путь к цели, как бы отдаём деньги в рост под видом подарка, и таким образом применяем тонкий и изысканный способ завоевать доверие окружающим.

Ч

ЧЕЛОВЕК
Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Человек ныне не таков, каким был создан, и вот убедительнейшее доказательство этому: чем разумнее он становится, тем больше стыдится в душе сумасбродства, низости и порочности своих чувств и наклонностей.
Человек так жалок, что, посвятив себя единственной цели – удовлетворению своих страстей, беспрестанно сетует на их тиранство; не желая выносить их гнёт, он вместе с тем не желает и сделать усилие, чтобы сбросить его; ненавидя страсти, не менее ненавидит и лекарства, их исцеляющие; восставая против терзаний недуга, восстаёт и против тягот лечения.
ЧЕСТОЛЮБИЕ
Люди часто изменяют любви ради честолюбия, но потом уже никогда не изменяют честолюбию ради любви.
Самое большое честолюбие прячется и становится незаметным, как только его притязания наталкиваются на непреодолимые преграды.
То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идёт к крупным.
ЧЕСТЬ
Смешное наносит чести больший ущерб, чем само бесчестие.
ЧИСТОСЕРДЕЧИЕ
Мало кто обладает этим качеством, и то, что мы принимаем за него, чаще всего просто тонкое притворство, цель которого – добиться откровенности окружающих.
ЧУВСТВО
Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изобразить несуществующие.
ЧУДО
Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.

Щ

ЩЕДРОСТЬ
В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.
ЩЕПЕТИЛЬНОСТЬ
Преувеличенная тонкость ведёт к пустой щепетильности; только в истинной щепетильности скрыта настоящая тонкость.

Ю
  ЮНОСТЬ
Юность меняет свои вкусы из-за пылкости чувств, а старость сохраняет их неизменными по привычке.
ЮНОША
Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.
Я
ЯД
Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств; благоразумие смешивает их, ослабляет их действие и потом умело пользуется ими как средством против жизненных невзгод.