Упал - отжался, или еще раз о дедовщине

                «Ко мне, солдат!»,  «Ты как с дедушкой разговариваешь, «щегол»?»,  «Упал – отжался», «После «отбоя» поговорим» - такие выражения наверняка помнят многие, проходившие службу в Советской или Российской армии. Да, с разным приходилось, да и приходится  встречаться, находясь на службе. И полы мыть, и туалеты драить, и портянки стирать. Хорошо, если за самого себя и в свой наряд. А если за чужого дядю и по принуждению? Кто же из молодых солдат откажется выполнить "поручение", данное старослужащими? Ведь новички, как правило, еще до призыва напуганы рассказами старших о беспорядках, творящихся в войсках, об ужасных сержантах, о страшных «дембелях», о унизительных и суровых испытаниях,  с которыми приходится сталкиваться каждому  новобранцу. Поэтому, в большинстве своем,  они не готовы и не могут дать отпор зарвавшимся «дедам». А если у кого-то и хватит смелости сказать решительное «нет», то дело для этого героя может окончиться больничной койкой, потому что «дед» будет «учить» нахала не один, а всем своим призывом.  Откуда же пошли в армии эти неуставные взаимототношения ?

                Историки утверждают, что "дедовщина" родились еще в 18-ом веке в царской армии,  когда служили по 25 лет.  В одну пору в  армии проходили службу как сорокалетние ветераны, уже повоевавшие, имеющие ранения и не слишком здоровые, так и новобранцы - деревенские парни от мамки. Естественно, они не могли иметь равного статуса. К каждому ветерану прикрепляли новобранца, которого он обучал армейским навыкам в меру своего понимания этого процесса. В основном кулаком. Это во-первых. Во-вторых, новобранец должен быть выполнять роль прислуги при ветеране. Носить за него в походе тяжёлые вещи, обстирывать, обшивать. Правда, ветеран назывался не «дедом», а «дядей». И этот статус его был совершенно официальным и поддерживался офицерами, которые видели в нём основу порядка в армии. Все помнят известное стихотворение М.Ю  Лермонтова "Бородино": «Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спалённая пожаром, французу отдана?»  И сразу становится  понятным, что это не племянник спрашивает у  своего родного дяди, а молодой солдат у старослужащего. Учит его бывалый солдат.

                Кстати, самая свирепая дедовщина, говорят, была не сейчас, а после  Второй Мировой войны. Когда в войсках ещё дослуживали ветераны Великой Отечественной и к ним в часть приходили маменькины сынки.

                По одной из версий, "дедовщина" в Советской Армии обрела массовый характер после сокращения срока службы по призыву в 1967 году с трёх лет до двух в сухопутных войсках и с четырёх до трёх — во флоте. Сокращение совпало с волной дефицита призывников, вызванной демографическими последствиями Великой Отечественной войны, из-за чего пятимиллионная Советская армия должна была недобрать по численности целую треть состава.  Решением Политбюро ЦК КПСС в армию стали призывать людей с уголовным прошлым, что ранее было совершенно исключено. Идеологически это было подано, как исправление оступившихся сограждан, но в действительности привело к тому, что в армию были перенесены уголовные порядки, в солдатскую речь проник воровской жаргон.  Бывшие уголовники ввели ритуальные унижения и издевательства. Сокращение срока службы касалось только вновь призванных. А те же, кто уже служил -  дослуживали свой срок полностью. В течение определенного времени в одном и том же войсковом подразделении одновременно находились и те, кто дослуживал третий год, и вновь поступившие, которые должны были служить на один год меньше. Последнее обстоятельство злило тех, кто уже отслужил два года, и они нередко вымещали свою злобу на новобранцах.


                По другой версии, с конца 1960-х годов некоторые командиры частей начали широко использовать солдатский труд для извлечения личной материальной выгоды. Солдат стали привлекать в качестве рабочей силы для различного рода деятельности – уборки урожая, разгрузки – погрузки, ремонта техники, строительных работ, вплоть до возведения генеральских дач.  И в этих «мероприятиях» старослужащие выполняли роль надсмотрщиков над солдатами первого года службы, которые  трудились за себя и за «дядю». Подобные отношения требовали беспрекословного подчинения молодых солдат любым указаниям старослужащего. Чтобы сломать и превратить в рабов, на призывников давили и подвергали насилию. Со временем в ряде воинских частей офицеры стали использовать «дедовщину» как метод управления, поскольку сами заниматься обучением молодых, а также воспитательной работой не хотели.

                В нашей части, где я проходил службу с 1985 по 1987 год,  особой «дедовщины» и не было. Часть была серьезная, стрелковая. Каждый  день ходили на службу с боевым оружием. Чревато было перегибать палку с новобранцами. Разозленный и жаждущий отмщения юнец мог на следующий день в карауле пустить тебе пулю в лоб. Не могу сказать, что все у нас было идеально в части. Были, конечно, и перегибы, но совсем другого плана. Когда я был молодым солдатом,  заместителем командира нашего взвода стал сержант Алиев. Чеченец, парень из Грозного. Не знаю, чем уж я ему так не понравился, одним словом, невзлюбил он меня. Были у нас ребята во взводе со всего Союза – молдаване, украинцы, казахи, латыши, эстонцы, но выбрал он почему-то меня – русского. Докапывался по любой мелочи – не так честь отдал, не по форме обратился, не так койку заправил, не так табурет поставил, не так подворотничок подшил, не так мусор подмел. Не сказать, что я был плохим солдатом. Делал все, как полагается. Просто, видимо, у него была ккая-то внутренняя антипатия. Докопается – объявит наряд вне очереди – и уйдет довольный. Измотал меня своими придирками, просто проходу не давал.  Заездил меня вконец, до слез. Я уж думал – не выдюжу, грохну гадюку. Поэтому, когда объявили набор в сержантскую школу, я первым подал туда заявление и уехал учиться в другой город. Через четыре месяца я вернулся в родную часть командиром отделения и с чувством великого наслаждения услышал, что Алиев уже уволился. Это был для меня самый потрясающий день в армии. Я отслужил уже год, мне оставалось служить еще один. А второй год службы -  это совсем не то, что первый. Это было удивительное время. Но… это уже совсем другая история.   


Рецензии
Ай да Лермонтов! Ай да сукин сын! Ведь он знал!

Мама Чоли   12.06.2013 15:58     Заявить о нарушении