Случайная закономерность. Главы 7, 8

 Глава  7

  Власов, позавтракав в дружной компании Борисовых, с неохотой вышел из теплой квартиры в промозглое питерское утро. Зябко поеживаясь, он поднял воротник и быстрым шагом пошел к остановке. 
  Работа в Гостином дворе шла во всю, хотя для покупателей магазин был еще закрыт. Но заведующие секциями, продавцы, грузчики – были уже на рабочих местах. По проходам сновали тележки, загруженные товаром. Продавцы раскладывали товар, прихорашивались, переругивались с начальством и грузчиками. В общем, жизнь кипела.
  Власов, заглянув в экспедиторский отдел, выяснил, где можно найти Даниленко и пошел в указанном ему направлении на Садовую линию, в секцию детской одежды, которая находилась на первом этаже. 
  За прилавком, на котором были разложены детские распашонки, ползунки и рубашечки, стояла молодая девушка, и увлеченно сопя, красила левый глаз. Правый уже был в боевой сиренево-черной раскраске, что наводило на мысли о рукоприкладстве и его последствиях.
  Власов, выдержав минуту другую полного равнодушия к своей персоне и достав носовой платок из кармана брюк, протянул его девушке: - Мадмуазель, ваше постоянное швырканье носом, может быть и звучит музыкально, только, увы,  не для моего слуха. Выбейте свой очаровательный носик в мой белоснежный платок, - он театрально взмахнул рукой, - так и быть я вам его дарю.  Хотя он и дорог мне, как напоминание о посещении первопрестольной. Я купил его в ГУМе, а может в ЦУМе? Но это не важно. Ваше свободное, незатрудненное дыхание для меня важнее.
  Девушка, от изумления открыв рот, взглянула на Власова наполовину накрашенным глазом. С трудом,  сдержав смех, Власов продолжил: - У вас  очаровательный ротик, но держать его открытым, некрасиво. Разве вас этому не учили в детской саду?
  Отойдя на шаг, он окинул девушку оценивающим взглядом. 
  - А боевая раскраска  воинов-индейцев вам очень к лицу. С кем, если не секрет, намереваетесь сражаться? С посетителями, поклонниками или начальством?
  Лицо девушки медленно стало багроветь. 
  - Ах ты, обезьяна сушенная, червяк в кепке, образина в джинсах, чучело огородное – на себя полюбуйся!   Морда кирпича просит, а туда же – красавец. Да кто ты такой, что б мне указывать, что делать? Может муж, сват или брат? Хочу и соплю, хочу и кашляю, тебе то,  что за дело? Хлыщ. – И она, повернувшись к Власову спиной, принялась докрашивать глаз.
  Власов рассмеялся: - Разминка прошла успешно. Негативная энергия сброшена, и день обещает быть успешным. Девушка, извините ради Бога за мое хамское поведение, но от вас за километр шли импульсы агрессии.   Вам нужно было от них избавиться. Вот я и помог. Теперь с вами полный порядок, не так ли?
  Девушка, обернувшись, улыбнулась: -  Точно! А вы, что, врач, что ли?   
  Власов кивнул: - Вроде того. А можно узнать, чего это вы с утра уже заведенная такая? 
  Продавщица дернула плечом: - Да, как же тут, будешь спокойной. Товар надо завозить и разгружать, а Сашка в дым пьяный. Уже сколько раз заведующей говорила, и все бес толку. У них шашни, а мне отдувайся. Надоело, мне за это не платят. Да и натаскаешься тюков, а потом вон рожать не сможешь. Откуда ж тут хорошему настроению взяться?   
  Власов сочувственно поцокал языком: - Да, я понимаю. А что, этот Сашка всегда такой или когда-нибудь просыхает?
  Девушка, помолчав, ответила: - Да нет. Вначале, как к нам устроился, так ни-ни. В завязке, оказывается, был. Такой лапочка, когда не пьет. И товар привезет, и разложить поможет, мусор вывезет. Даже чай нам грел, и пирожными угощал. А тут, с неделю как, сорвался, и не просыхает. Даже спит здесь, в подсобке, домой не уходит. Начальница моя его прячет, что б не узнали и не выгнали. Втюрилась в него, по уши. Смех,  да и только. Самой уж под сорок скоро, а туда же – любовь. Опохмеляет его, умывает, кормит. А мне из-за этой ее любви – надрывайся! – Она снова нахмурилась и, стукнув ладошкой по прилавку, закончила, - не дождутся! Пусть сама горбатится, грымза старая.
  Власов кашлянул в кулак: - Да, да, вы абсолютно правы. А как мне в вашу подсобку попасть?
  Девушка подозрительно прищурилась: - А зачем это?
  Власов, поманив ее пальцем, прошептал на ухо: - Это военная тайна. Я агент ЦРУ, а он мой резидент. Неделю на связь не выходит, вот и пришлось идти самому. Рискую, а что делать? Все секретные данные о вашем магазине у Сашка. Центр ждет данных, а данных нет.
  Девушка непонимающе уставилась на Власова.
  - Это какие же секреты могут быть в нашей «Гостинке»? Сколько трусов и рапашонок продано, что ли?
  Власов покачал пальцем у нее перед глазами: - Не скажите. Вы не правы. Количество проданного товара, говорит о покупательской способности населения. А покупательская способность напрямую зависит от производительности труда и его оплате. А это, в свою очередь, говорит о том, насколько природные ресурсы мешают стране, настроенной на перестройку и разрушение, еще, что-то производить. И в такой ответственный момент, когда ваша страна на грани капитуляции, наш агент Саня впал в запой.
  Девушка лихорадочно начала глотать воздух и оглядываться по сторонам в поисках соотечественников. Власов сконфузился, подумав про себя: тьфу, черт, опять занесло куда-то в другую сторону. Правду ребята говорят, как пацан желторотый, несу всякую ахинею. Напугал девчонку до обморока. Порезвился на славу. Пора закругляться.Он достал удостоверение и протянул его девушке. 
  - Все, кино окончено. Извините, бывает, заносит. Как мне найти Даниленко?
  Девушка внимательно на несколько раз просмотрела документ, потом произнесла: - Чокнутый какой-то, а служит в милиции. Из  психушки, что ли выпустили? И вот от таких -  зависит наша безопасность. Поэтому и бардак в стране, раз на страже порядка, такие вот охламоны стоят. Идите туда, - она махнула рукой в левую сторону, - там за дверью коридор. Пойдете по нему до конца и направо. Он там,  на раскладушке дрыхнет.   
  Пройдя по слабоосвещенному коридору, Власов вошел в маленькую, темную и душную комнату. В ней стоял спертый запах алкоголя и сигаретного дыма. На раскладушке храпел мужчина. Его лицо заросло щетиной, волосы были всклокочены, на вид он был неопределенного возраста. Поморщившись, Власов присел на корточки и попробовал растолкать Даниленко - а это был он.     Это удалось ему только с третьей попытки. Открыв мутные, красные глаза мужчина непонимающе уставился на Власова.   
  - Ты кто? – он потряс головой, - чё надо? 
  Власов встал и, скривившись, произнес: - Да, без противогаза придется тяжко. Жаль отдавать хороший завтрак, но если я здесь пробуду еще хоть пару минут, то придется расстаться и с оладьями, и с кофе.
  Он решительно поднял Даниленко с его лежбища и поволок к двери.
  - Давай друг подышим кислородом на свежем воздухе.   
  Даниленко немного посопротивлявшись, успокоился и покорно потащился за Власовым. Выйдя на улицу, Власов с удовольствием вдохнул в себя влажный, холодный воздух, и, взглянув на Даниленко, покачал головой. Землистый цвет лица, опухшие глаза вызывали и жалость, и отвращение, одновременно.
  Даниленко икнул и заискивающе посмотрел на Власова.
  - Дай на опохмелку, а? С первой получки отдам, вот те крест, - и он размашисто перекрестился.
  Власов минуту помолчал, потом махнул рукой.
  - Пошли. 
  Купив ему банку «Джин-тоника» Власов, прежде чем отдать ее  Даниленко сказал:
- Баш на баш. Я тебе - джин, ты мне – все про убийство Маркина.
  Даниленко закивал головой. 
  - Все, все как на духу расскажу, - и протянул руки к вожделенной банке.
  Власов, быстро взглянув на него, продолжил: - Где, когда, чем за что, все в деталях, понял? 
  Даниленко, не отводя глаз от банки, и сглотнув слюну, пробормотал: -   Конечно, все, что надо расскажу. А об этом гаде, так с особым удовольствием. В гробу я его видал с его «бабками» и любовницами. Сволочь такая! Он у меня дождется, пришибу, и глазом не моргну. Счетчик включен, так ему и передай. Не отдаст мои кровные, - он помотал указательным пальцем перед носом Власова, - кранты ему будут. И останутся от Аркашеньки «рожки да ножки», - он пьяно засмеялся.
  Власов тяжело вздохнул. 
  - Так, тут пустышка. Этот пьяница  не имеет ничего общего с убийством Маркина. Он даже не знает о его смерти.
  А Даниленко, стуча себя в грудь кулаком, продолжал: - Я хозяин «Мехов». Я создавал эту фирму, а он пришел на готовенькое и думает я буду сидеть,  сложа руки? Нет, шутишь, не получится!
  Власов протянул ему «Джин-тоник». Открыв банку дрожащими руками, Даниленко припал к живительной влаге. Минуту спустя, с сожалением потряся пустую банку, он отбросил ее в сторону. Немного погодя  его взгляд приобрел осмысленное выражение. Потом, потрогав щетину на опухшем лице, он осторожно спросил: - А ты кто такой?
  Власов хмыкнул: - Так, пошли по второму кругу. Учти, больше тебе ничего покупать не буду. Опохмелился и давай за дело. Ты хоть немного соображаешь? 
  Даниленко обиженно насупился.
  - Чё, сам с перепою не бывал, что ли? Архангел с крылышками? Да я соображаю лучше твоего. Чего надо говори, и вали отсюда. Мне работать пора.
  Власов рассмеялся.
  - Никак трудовой энтузиазм проснулся? Борешься за звание «Победителя капиталистического труда»? И как успехи? Еще на доске почета не висишь? Хотя, тебе, наверное, лежать привычнее?   
  Даниленко набычился. Власов,  примиряюще поднял руки.
  - Ладно, замнем для ясности. Раз пришел в себя, давай тогда перейдем к делу. Ты вот тут мне про Маркина говорил, что и гад он, и хапуга. А можешь рассказать почему?
  - А зачем тебе это? – Даниленко раздраженно засопел.
  - Да, вот, разобраться хочу – кто из вас прав, а кто виноват? 
  - А ты что, следователь, что ли? 
  - Прямо в самое яблочко.
  - Вот гад, значит, в суд на меня подал, гнида. Ну, раз так, слушай и решай, на чьей стороне правда, а на чьей ложь. – Немного посопев, он продолжил, - начну сначала. Мы с Аркашкой в одном классе учились. Мне Бог дал - ум, ему – силу. Я ему контрольные решал, а он меня охранял, если так можно сказать. Это я сейчас вымахал, а класса до девятого был маленький и худосочный. На физкультуре первым от края стоял. А летом, перед окончанием школы, вырос сразу на десять сантиметров. Все так и ахнули. Надобность в защитнике, вроде бы, отпала, но мы уже, по инерции что ли, продолжали общаться. Потом я поступил в Университет, на экономический факультет, а Аркаша «загремел» в армию. Наши пути разошлись лет на пять. Я за это время закончил Университет. Успел в двух местах поработать: сначала в НИИ, потом на частной фирме. НИИ закрыли, а фирма «накрылась медным тазиком» – обанкротилась, значит. И вот иду я в один не очень прекрасный для меня день по Невскому проспекту и думаю: куда же теперь податься? Денег-то практически не осталось, а кушать хочется каждый день. Вдруг мне на встречу Аркаша – ну, чисто «новый русский», вернее такие при «новых русских». Затылок бритый, спортивный костюм, золотая цепь на шее. Ну, обнялись, расцеловались, пошли в «Погребок». Сидим, выпиваем, закусываем. Аркаша мне и говорит: - Санек, надоело мне на «дядю» ишачить. Пора свой бизнес открывать. Ты у нас голова, я «крыша» – развернемся, будь спок!   
  Я ему говорю, что, мол, денег много надо, что бы развернуться. А он мне: - Ерунда, этой грязи полон грузовик. 
  Ну, я и решил (все равно же терять нечего), почему не попробовать? Аркаша мне сказал, что моя доля – это интеллект, а его – деньги. Вдарили по рукам. И закрутилось. Я начал рынок сбыта изучать – ну, чем заниматься выгоднее. Понял, что меха, шубы – это беспроигрышный вариант. На них всегда спрос будет и у богатых, и у среднего класса – а таких уже стало большинство. Новые русские и женам, и любовницам друг перед другом, что по дороже, да побогаче. Короче, зарегистрировали фирму. Естественно, все легло на мои плечи. Потом договора, поставки, продажи – все отследить надо. Кому-то на «лапу» дать, кого-то в ресторан сводить. В нашей стране все ж через бутылку делается. Не выпьешь, значит, не уважаешь. Все бизнес-ланчи в ресторане. А подписали договор – обмыть надо. Аркашка сволочь, все ныл, мне, мол, пить нельзя, я охрана, давай Санек за двоих. Ну, я и давал. А Аркаша, при каждой сделке рядом сидит, да на ус мотает. А потом, то это объясни, то это расскажи. Я дурак и объяснял. Через года полтора мы уже три магазина открыли. Прибыль пошла, валом повалила. Но я к этому времени уже чистым алкашом стал. Короче, допился до белой горячки. Забрали в психушку. Вышел, месяц продержался и снова в запой. В общем,  покатилось яблочко. А Аркаша мне говорит: - Ты Санек давай лечись, а я пока все дела на себя возьму. Тебе теперь ни деньги, ни заключение сделок, не доверишь. Но ты, типа, не переживай, как был в доле, так и будешь. Вылечишься и снова рулить начнешь.
  Вот такая история. Через некоторое время и вовсе перекрыл мне кислород. Охранникам указание дал, что бы меня на порог не пускали. Ну, я с горя и снова сорвался. Запил по черному. Обидно же стало – пахал, пахал. Только благодаря мне деньжищи рекой-то потекли. Потом уж до меня дошло, что Аркаша специально все это сделал. Когда дело налажено, зачем я ему нужен? Бухгалтера, специалисты есть – сиди и руководи, да деньги лопатой греби.
  А когда я в себя пришел, с выпивкой завязал, устроился сюда грузчиком. Короче снова на человека стал похож. Пошел к нему, хотел долю свою получить (а что, я акционер, имею право). А он мне зараза и говорит: - Ты Санек при открытии денег не вкладывал, а мозги в руках не подержишь, и купить на них ничего не купишь.   Да, я согласен, ты работал,    но ты зарплату получал – в ресторанах пил, ел и сладко спал. Мы с тобой в расчете.
  Козел! Я с ним и по-хорошему пробовал, и по-плохому – результат нулевой. А в последний раз он придурку своему – начальнику охраны сказал, что если в следующий раз приду, что бы пристрелил меня как бешеную собаку. Ты сечешь?  Меня – пристрелить! Ещё и требовал, что бы я подписал документ, где все свои акции передаю ему.  Скорее он на тот свет отправится, к чертям собачьим, чем я это сделаю! – и он погрозил кулаком воображаемому Маркину.  -  Потом, швыркнув носом,  добавил - Ну, конечно, я снова запил. Обидно же, что я не человек, что ли? Так, что, передай Аркашке, пусть хоть сто адвокатов нанимает, пусть хоть весь суд купит, вместе с потрохами – не продам я ему свои акции и все причитающиеся мне деньги вытрясу с него, с живого или с мертвого, до копейки. Понял? 
  Власов помолчал, потом протянул: - Понял, понял. Ты мне вот что скажи, друг – ты что вчера утром с восьми до девяти делал?
  Даниленко удивленно посмотрел на Власова: - Спал пьяный. Что я еще мог делать?
  - А свидетели есть? 
  - Чего свидетели?      Что я спал, что ли? А куда ж им деться? Девки-продавщицы к восьми тридцати приходят, а Люся (это заведующая секцией) – к восьми. Она меня и растолкала. Опохмелила пивком, поругала, потом пожалела. Она ко мне неравнодушна, а может, просто мужик нужен. А я,  не против. Какая мне разница, главное спать разрешает в боковушке и приласкает иногда. Ну, а потом работал день, часов до пяти-шести. Сходил, поел, снова бутылочку приговорил и на боковую. А чего ты спрашиваешь? Не уж-то Аркашку грабанули? - он хлопнул руками по бокам, и захохотал, - ну и дела! Здорово! Пусть лучше все сгорит ярким пламенем, чем этот гад будет богатеть. А ты что, на меня подумал? Ну, это ты зря, не я ограбил. У меня алиби, кто хочешь, подтвердит.
  Власов внимательно посмотрел на Даниленко. 
  - Да нет, дорогой ты мой, не ограбили. Сбылись твои молитвы, дружок твой действительно на том свете, вот только с чертями или с ангелами – не знаю. Убили его вчера утром. 
  Даниленко замер с открытым ртом.   
  - Как это убили? Ты что, с дуба рухнул? Кто убил? – он хлопнул себя по лбу ладонью, - так ты думаешь, это я его пришиб? Ну, ты даешь! Я ведь только так, грозиться могу, орать, а убить… .  Я даже курицу зарезать не смог, когда к бабке в деревню ездил. Слушай, так я теперь, получается, один учредитель остался? Я ж теперь хозяин фирмы! Обалдеть можно. Вот она жизнь: сегодня ты – грязь под ногами, а завтра – господин. Да, есть Бог, теперь я не сомневаюсь. Правильно он его наказал, за все пакости, что он людям сделал. Слушай, - он подергал Власова за рукав куртки, - а кто Аркашины акции наследует? Завещание есть? Да, это и неважно. Ирка в нашем деле не петрит ни черта. Да и кто она против меня – блоха. А ты не сомневайся – у меня алиби железное. Человек пять подтвердят, что  я в это время здесь был. Ну, ты мне и весть принес! Как Дед Мороз на Новый год, мешок открыл – получите подарок. Да еще какой подарок! Ну, теперь они у меня попляшут. А то на пинках выносили за порог. Этот начальник охраны у меня соплями умоется. Друг, пойдем, обмоем такую радость.
  Власов покачал головой: - Нет, это без меня. Мне еще твоих свидетелей допросить надо. Завтра, к десяти утра придешь на Литейный, пропуск на тебя закажу.
  Даниленко вытаращил глаза: - Это еще зачем к вам? Я же тебе сказал, что у меня железное алиби.   
  Власов ободряюще похлопал его по плечу.
  - Не волнуйся, если твои свидетельницы подтвердят твои показания, то из разряда подозреваемых, ты перейдешь в разряд свидетелей по делу – ты же совладелец. Придешь, дашь официальные свидетельские показания, и гуляй – празднуй на здоровье. Только я думаю, тебе теперь не праздновать надо, а пытаться снова человеческий облик вернуть. Теперь тебе никто не мешает, обижаться не на кого. Работай. Все. Пока.
  Продавщицы и заведующая секцией подтвердили, что Даниленко с восьми до девяти утра находился в подсобном помещении Гостиного Двора, в состоянии алкогольного опьянения.   
  Только около часу дня Власов, закончив все дела, вышел на Садовую улицу. Зайдя в пирожковую он взял два слоеных пирожка с мясом, булочку со взбитыми сливками  и кофе с молоком. Перекусив, он сел на трамвай, и поехал в Управление.    

                Глава   8      

  Борисов ехал в родильный дом номер 2, в который отвезли Ирину. Думая о предстоящем разговоре, он морщился, как от зубной боли, представляя состояние беременной женщины, потерявшей мужа, и вынужденной отвечать на нудные, а порой и бестактные вопросы сотрудника милиции. Но работа, есть работа. Борисов пытался подобрать такие вопросы, что бы они не слишком травмировали и так без того травмированную психику женщины.
  Разыскав лечащего врача Маркиной, Борисов поинтересовался ее состоянием.
  Врач, женщина средних лет, спокойная, выдержанная, провела Борисова в ординаторскую и, пригласив присесть его на кресло, закурила. Немного помолчав, она сказала: - Вы знаете, интересный случай. По словам Маркиной – состояние у нее отвратительное: слабость, головокружение, сердцебиение, тошнота. Но анализы, для этого срока беременности, идеальные. Гемоглобин, РОЭ, лейкоциты – все в норме. В моче: белок, ацетон, оксалаты – отсутствуют. ЭКГ – в норме. Плод ведет себя нормально. Угрозы преждевременных родов нет. Сегодня мы пригласили к ней психоневролога. Может, все симптомы ее недомогания связаны с нервным стрессом. В общем, постарайтесь с ней аккуратнее разговаривать. Хорошо? Все-таки опасность преждевременных родов существует, а ребенок еще не готов прийти в этот сумасшедший мир.
  Борисов с минуту-другую постоял перед дверью палаты, потом, решительно постучав, открыл дверь. От увиденной им картины, он пораженно замер. Ирина танцевала! В ушах ее были наушники от плейера, полы шелкового халата развивались, на лице сияла блаженая улыбка.   Наткнувшись взглядом на вошедшего Борисова, она резко остановилась. Через секунду, бросив плеер на кровать, она подошла к окну  и, обхватив плечи руками, заплакала.
  Борисов растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать.
  Первой не выдержала Ирина.
  - Я вас видела. Вы были у нас в квартире. Вы пришли мне сообщить, что нашли убийцу Аркаши? 
  Борисов отрицательно покачал головой: - Нет, этого я вам сказать пока не могу.
  Ирина возмущенно фыркнула: - А зачем вы тогда пришли? Что вам от меня надо? Вы что, не видите,  в каком я состоянии? Да и ничего нового я вам сказать не могу.  Все, что знала, я рассказала, больше мне добавить нечего. – Она вскинула голову и процедила сквозь зубы, - я вас больше не задерживаю.
  Демонстративно подойдя к кровати, она легла,  и закрыла глаза.
  Борисов покачал головой - ну, просто детский сад, - подумал он, - целое представление с танцами, слезами и монологом. Аплодисментов только не хватает и занавеса, по окончании пьесы. Он сел на стул, рядом с кроватью и помолчав,  сказал:  - Ну, успокоились? Теперь можем поговорить? 
  Ирина молчала. Борисов укоризненно произнес: - Ирина, ну вы же не маленький ребенок, должны понимать, Что пришел к вам не по своей прихоти – это моя работа. Вы знали своего мужа лучше всех. Знали его проблемы. Знали его друзей, его недругов. И именно вы были дома, когда его убили. С кем же, как не с вами еще разговаривать? Согласитесь.
  Ирина открыла глаза. 
  - Я не поняла, вы что, меня подозреваете? Ну, отпад! Тушите свечи, скоро остановка! – Она покрутила пальцем у виска, - вы, что, больной?
  Борисов, успокаивающе похлопал ее по руке.
  - Да с чего вы взяли? Никто вас не подозревает. Я просто кое что хочу уточнить у вас, как у близкого Маркину человека. Успокойтесь, вам вредно волноваться. Просто, по возможности, расскажите мне о вашей жизни с мужем. А я, по ходу, буду уточнять, если что-то из вашего рассказа покажется мне имеющим отношение к «делу». Хорошо? Вы поймите, я не из любопытства лезу в вашу жизнь. Это моя работа. 
  Ирина пробурчала:  - Ваша работа  - искать убийцу.
  Борисов согласно кивнул головой: - Конечно. Но вы должны нам помочь найти этого убийцу. До вчерашнего дня, мы не знали о вашей семье ничего. А убийца, как вы понимаете, сам, с повинной, не придет. Искать его надо где-то в вашем окружении. А кто знает это окружение лучше вас? Я вас убедил?
  Ирина надула губы. 
  - Согласна, не согласна, какая  разница? Рассказывать-то все равно придется. Ладно, так и быть, слушайте. Встретились мы с Аркашей на показе мод, в «Пассаже». Я, после окончания Университета, (по специальности я  биолог) спрятала свой  новенький диплом далеко-далеко в шкафчик и начала искать работу секретаря-референта. Как вы понимаете идти в школу и «горбатиться» там за гроши – настроения не было. А пока я училась, подрабатывала на подиуме. Рост, фигура, внешность - позволяют, так почему бы и нет? Деньги платили средние, но зато, после показа, обычно был банкет, фуршет или просто кто-то из богатых клиентов приглашал в ресторан. Я, девушка без комплексов, - она вызывающе посмотрела на Борисова, - ханжество и ужимки скромниц – не по мне. Я люблю красиво одеваться. Люблю вкусно поесть. Обожаю внимание и комплементы. Почему  я должна от этого отказываться только из-за того, что кто-то, когда-то решил, что это нехорошо? Если мужчины готовы платить за меня и покупать мне подарки, почему я должна отказываться от этого из-за ложной морали?
  Борисов молчал. Ирина кокетливо улыбнулась.
  - Вот вам я нравлюсь? Скажите честно, если бы я не была беременной, вы бы прошли мимо меня,  не оглянувшись? Думаю, нет. Видно, что вы настоящий мужчина,  и мы понимаем друг друга.
  Борисов улыбнулся.
  - Боюсь, вы ошибаетесь. Я, как вы правильно заметили – мужчина. Без сомнений – вы, симпатичная женщина. Но симпатичных женщин на свете много, а жена – одна. Я, люблю свою жену, своих сыновей.  И кроме них, мне  не нужен никто.
  Ирина хмыкнула: - Все вы любите жен, как же, знаем. Это ты так говоришь, потому, что на службе и я с пузом. А встретились бы в другом месте, в другое время, да в подходящей обстановке, так забыл бы и про любимую жену и про своих сопливых ребятишек.
  Борисов нахмурился. Он понимал, что после гибели мужа, Ирина может неадекватно реагировать и воспринимать действительность. Он попытался сгладить ситуацию.
  - Ну, этот вопрос мы оставим открытым. Я не собираюсь вас не убеждать в чем-либо, не разубеждать.  А я, как вы правильно заметили, здесь по другому поводу и давайте перейдем к теме, волнующей нас обоих,  – то есть к гибели вашего мужа. Я напоминаю вам, что просил вас рассказать о вашей совместной жизни.
  Ирина усмехнулась: - Как хочешь. Испугался? Да нужен ты мне! Не бойся, не заберу я тебя у твоей драгоценной женушки. Ладно, на чем то-бишь я остановилась? Да. Так вот, позвонили мне в очередной раз из Дома мод и пригласили поучаствовать в показе купальников. Пообещали хорошо заплатить. Я конечно согласилась. Вот там, на этом показе, мы с Аркашей и познакомились. Он меня после пригласил в ночной клуб, потом к нему домой. А через три дня я стала его секретарем, а через полгода – законной женой. Ну, все, по-моему.  Аркаше льстило, что у него такая красивая, молодая жена. У многих его друзей такими были любовницы, а жены – «боевые подруги юности суровой» уже поистрепались, оплыли жиром и занимались только домом, детьми, да внуками. На их фоне я конечно выглядела королевой. Вы знаете, есть приемы, где с любовницами появляться не принято. Так вот там Аркаша ходил петухом, демонстрируя меня, как призовую кобылу.
  Борисов медленно протянул:  - А ведь вы не любили Маркина, не так ли?   
  Ирина скривилась:- А за что его было любить, позвольте вас спросить? Тупой, самодовольный хам. Вы знаете, как он стал «новым русским»?  Рассказать – не поверите. У него же в мозгу одна извилина, и та прямая. Он в бизнесе понимает, как я в ядерной физике. Дружок у него был школьный – Сашок. Так вот этот Сашок своими мозгами и создал Аркаше его империю с мехами. Все с нуля начинал. Сутками работал, пока все не заработало, как часы. И вот когда все заработало – он этого Санька и «кинул». Знал, зараза, что тот пить не умеет, и заставлял его на все ужины и банкеты ходить. Короче, споил мужика - алкашом стал. Он его, что называется, голеньким и выкинул. Набрал себе замов экономистов, они пахали, а он урожай собирал. По утрам мой благоверный проснется, ЦУ даст, кто хозяин всем покажет: кого - мордой по столу,  кого – коленом под зад. Не церемонился. А уж после такой тяжелой работы разрядка ведь нужна – вот он и разгружался по полной программе: тренажеры, сауна, выпивка, девочки. Девочки каждый день новые. Аркаша любил разнообразие, а если на работе «приспичит», так для этого всегда под рукой была эта дура грудастая – секретарша. Я ее «болонкой» называю. Эта чокнутая всем говорила, что Аркаша на ней женится. Умора! С ее то фигурой? Она же через год-другой будет, как деревенская тетка: что поставь, что положи. Аркаша ее даже в сауну не брал, что б не позорится перед мужиками. Сам мне говорил, что она у него вместо байковой тряпочки. Ну, вы понимаете? И как, вы полагаете, что я могла любить такого придурка?   
  Борисов непонимающе пожал плечами: - А зачем же вы за него замуж выходили?
  Ирина удивилась.   
  - Как зачем? Но это же очевидно. Ему нужна была жена, что называется  для «мебели». А мне нужен был состоятельный мужчина, что бы я могла не отказывать себе ни в чем. Я же вам говорила, что люблю красиво одеваться, люблю драгоценности. Этот брак устраивал нас обоих. Брак без взаимных претензий, с полной свободой в личной и интимной жизни.
  Борисов покачал головой: - Не сходится. Нам известно, что узнав о вашей связи с начальником охраны Алексеем Дымовым, ваш муж вызвал его к себе в кабинет (это было накануне смерти вашего мужа) и между ними состоялся крутой разговор. Они чуть не подрались. Ваш муж угрожал Дымову и обещал разобраться с вами. Вы в курсе этих событий?
  Ирина удивленно подняла брови: - Абсолютно не в курсе. О чем это вы говорите? Аркаша пришел вечером возбужденный, это правда, но я чувствовала себя плохо (меня посадили на очередную яблочную диету из-за быстрого набора веса, а я абсолютно не переношу голод), я была сердита, нервничала, поэтому выпила снотворное и легла спать. Может, Аркаша и хотел мне что-то сказать, но у него просто не было на это времени. А утром, когда я проснулась, он был уже мертв.   
  Борисов встал и прошелся по палате.
  - Ирина, а почему ваш муж так среагировал на вашу связь с Дымовым, если, как вы говорите, у вас были свободные отношения в выборе сексуальных партнеров?
  Ирина пожала плечами: - Не знаю. Я, конечно, не афишировала, как он свои связи, но и не скрывала. Он знал,  что у меня есть другие мужчины. Может его задело, что это его подчиненный? И потом, Ленчик, конечно ни в какое сравнение с Аркашей не шел. Спортивный, красивый, молодой.
  На минуту задумавшись, она вдруг быстро произнесла:  - Знаете, а может это «болонка» чего-нибудь сболтнула? Мы тут с ней на днях сцепились. Я пришла к Аркаше на работу,  (мы собирались поехать выбрать кроватку для малыша и коляску), а она начала мне опять «вешать лапшу на уши» о том, что они, после того, как я рожу, с Аркашей поженятся. Еще и заявила мне, нахалка, что надо, мол, будет сделать анализ, что бы выяснить, Аркашин это ребенок или нет? «На ублюдка, мы с Аркашей денег тратить не будем», - передразнила она секретаршу, - дура набитая. Ну, я и сказала ей, назло, что не ее это собачье дело. Аркашин это ребенок или нет, а воспитывать и содержать его будет Аркаша. Вот она ему, наверное, и доложила. Чувырла! 
  Борисов осторожно спросил: - А это ребенок Маркина?
  Ирина покрутила пальцем у виска.
  - Я, что, похожа на сумасшедшую? Спать я могу с кем угодно, но рожать и подбрасывать мужу «кукушонка»? Тем более, что сейчас сделать анализ на отцовство не проблема. Аркаша спал и видел, чтобы у него наследник родился. Ну, и мен с ребенком спокойнее. Даже если бы развелись, все равно ему пришлось бы нас содержать. И вы думаете, я бы стала рубить сук,  на котором сижу? Мы, конечно, все с заскоками, но чтоб настолько?
  - А с Дымовым   вас    какие отношения  связывали? 
  Ирина удивилась.
  - Вы же знаете какие.
  Борисов перебил ее:- Нет, вы меня не поняли. Я имею в виду, у вас были серьезные отношения или просто легкий роман? 
  Ирина засмеялась.
  - Лёнчик – это что-то. Он в меня с первого взгляда, можно сказать, по уши втюрился. Но я его, как голодного пса выдерживала. Где-то с полгода мурыжила, чтоб окончательно увяз. Чем мужику женщина труднее достается, тем больше он ее любит. Вон Верка-«болонка», если б он ее только пальцем поманил, не раздумывая из одежды выпрыгнула. Только он ведь бывший спортсмен, боец, ему это не интересно. Ему завоевывать надо. Вот я и позволила себя завоевать. Аркаше, конечно, до Ленчика далеко, во всех отношениях. Но Ленчик,  до конца жизни, выше начальника охраны не прыгнет. То есть, вечный холуй. Его место всегда где-то сзади или сбоку, но никогда не впереди. Вы понимаете меня? Деловая жилка у него отсутствует напрочь. Поэтому, дальше постельных отношений у нас зайти не могло и не заходило. Я не знаю, с чего это Аркаша завелся? Да и Ленчик, чтобы кричал на Маркина? Это абсурд. Во всем эта «болонка» виновата. Что же она им такое наплести могла, если они так схлестнулись? Странно, что ни Аркаша, ни Ленчик мне ничего не сказали.   
  Борисов внимательно посмотрел Ирине в глаза: - Дымов был у вас утром, перед убийством Маркина. Вы разве не видели его? 
  - Как это был? Зачем? – Ирина с удивлением посмотрела на Борисова.
  - Говорит, что хотел узнать, был ли у вас с мужем разговор о вчерашнем скандале между ними. Его соседка ваша видела выходящим из квартиры.
  - Не может быть! Ленчик и убийство? Нет. Это чушь! Зачем ему убивать Аркашу? Что это ему могло дать? Я никогда не обещала выйти за него замуж. Ребенок не его. Работа ему нравилась. Нет, это не Ленчик. А слышать, как я могла? Я же спала. Вы же знаете, что я приняла снотворное. А если я принимаю снотворное, я сплю, как убитая. Танк проедет, не услышу. - Она взглянула Борисову в глаза - А Ленчик, что, арестован?
  - Задержан. До выяснения обстоятельств. Ирина, я хочу вам задать еще один важный вопрос. Скажите, сейчас, после смерти вашего мужа, кто является наследником его состояния, акций, недвижимости?
  - А я откуда знаю? Я, что, его завещание видела?
  - А оно у него было? 
  - Вроде было. То, что нотариус у нас был в доме, месяца два назад – это точно. Я еще спросила Аркашу, что это за человек незнакомый? Он мне сказал, что нотариус. А что он с ним подписывал или оформлял - я не знаю. Мне не докладывали. Да меня это и мало волновало. 
  - А почему?
  - Что почему? Волновало? Ну, о смерти Аркаши, в ближайшее время, я не думала, а что будет лет через тридцать-сорок, мне было не интересно.
  - Ну, а если бы он завещал все свое состояние государству, скажем, вас бы это тоже не волновало?   
  - Скажите тоже, государству! Аркаша не был ни святым, ни дураком. 
  Борисов внимательно посмотрел на Ирину: - И в вас не проснулось любопытство? Ведь женщине свойственно интересоваться всем, что от нее пытаются скрыть, не так ли?   
  - Естественно, - Ирина снисходительно улыбнулась, - это если пытаются скрыть. Но Аркаша ведь ничего от меня не скрывал. Это просто я его ни о чем не спросила. Зря вы все пытаетесь меня уличить в том, в чем я не виновата. Поймите раз и навсегда: у меня не было ни повода, ни личной заинтересованности в смерти моего мужа. А то, что вы увидели, когда вошли в палату, так это ведь каждый расслабляется и снимает стресс по-своему. А мне ведь еще нужно думать о состоянии ребенка. То, что случилось, уже случилось и Маркина не воскресишь. А то, что жизнь ребенка зависит от меня и моего самочувствия – это факт. Так что, не ищите кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. 
  Борисов встал.
  - Ну, что ж, все вопросы, которые я хотел выяснить, я выяснил.  Отдыхайте, лечитесь. Результаты расследования мы вам сообщим. Если у вас к нам будут какие-то вопросы - звоните. Вот мой телефон. – он протянул ей листок с телефоном отдела.    
  - А домашний не дадите? На всякий случай. Вдруг мне ночью потребуется позвонить. – Ирина кокетливо улыбнулась.
  Борисов отшутился.
  - Нет, не дам. Ночью надо спать. А если потребуется срочно, то здесь написан и телефон дежурного. Сообщите ему, он со мной свяжется.
  - А что, жена заругается? Боитесь?
  - Боюсь. – Борисов улыбнулся, - вам сейчас не об этом думать надо.
  Ирина тут же нашлась.
  - А после родов?  Ну, неужели я вам ни чуточки не нравлюсь? Вы не смотрите на живот, а смотрите мне в глаза.
  Борисов пошел к выходу. У двери он повернулся и сказал: - И после родов тоже. Я вам уже сказал, что вы женщина красивая, эффектная. Но женщин на свете много и красивых и эффектных. Для меня существует только одна. Я надеюсь, что когда-нибудь и вы встретите свою любовь, и тогда поймете, что, не важно: богат ли этот мужчина, известен ли или нет - но для вас существует только он. Я желаю вам этого от всей души. До свидания. Удачи вам.   
  Выйдя на улицу, он медленно пошел к остановке, прокручивая в голове весь разговор с Ириной.
   Да, брак был по расчету, это очевидно, но устраивал обоих. Тем более вскоре должен родиться ребенок. Рисковать своим благополучием неизвестно ради чего? Нет, к убийству мужа, Ирина отношения не имеет. Он вспомнил свою Настю, и на душе у него стало спокойно и радостно.   Бог с ней с этой Ириной, пусть живет, как хочет. И как хорошо, что у меня есть Настя, на которую я могу полностью. Положиться, и знать, что она меня никогда не предаст.
  Он быстро зашагал к остановке.