Песня про английскую медицину. в двух куплетах

Позитив

Английскую медицину принято ругать, дескать, некомпетентная, невнимательная, да и просто бесполезная. Все так, и то, что со мной произошло скорее исключение, подтверждающее правило, но все же я бы хотела рассказать о моем положительном опыте пребывания в английской больнице.
   
 
Вечером накануне Пасхи, катаясь на велосипеде по йоркширским холмам и уже возвращаясь, домой я, мягко говоря, не вписалась в поворот на крутом склоне и обрушилась всей тяжестью велосипеда и собственного тела на хрупкую голенную косточку. Описание боли и прочих физические кошмаров я опущу, не сценарий ведь для фильма ужасов, правда?
 Поразило другое, сразу затормозило несколько машин, и все побежали ко мне с пледами, куртками и мобильными телефонами. Скорая приехала минут через десять, не смотря на то, что это провинция и здесь одна больница на весь район.
   Санитар скорой шутил что-то про репетицию родовых мук, протягивая мне трубку с обезболивающим газом.
   По дороге он развлекал меня разговорами про Путина, ФСБ и другие, по его мнению, интересные мне темы. Но я в таком состоянии включиться в обсуждение достоинств и недостатков российского президента была не способна.
   В больнице мне очень быстро сделали рентген и наложили, не обращая внимания на мои истошные крики, гипс, кричаще - розового цвета (чтобы веселее было, наверное)
   Весело было очень - нога была сломана в трех местах, задет нерв, но, в общем, могло быть хуже, ведь как писал еще Марк Твен: "Если бы знали велосипедисты, сколь хрупко основание черепа"
   Меня оставили на ночь в палате, чтобы утром решить, нужна ли мне операция или нет.
   
   В огромной больнице "Йоркшир Дейлз" в пасхальную ночь я оказалась одна-одинешенька, как забытый на орбитальной станции последний космонавт. Длиннющие коридоры, мигающий электрический свет, дикая боль, и тишина.....такой Солярис-2, если хотите.
   Зато на одну меня полагалось три дежурных врача и целых пять медсестер, которые каждые десять минут заглядывали, проверить олрайт ли я.
   Я была вполне себе олрайт и жалела только о том, что не могу быть дома, а я тут совсем одна во глубине йоркширских холмов. 
   Но тут, я была услышана и, наверное, чтобы мне было не так одиноко, после полуночи в палату привезли новую пациентку. И мне сразу стыдно стало от своих мелочных переживаний. Старушка с дивным именем Глэдис, умудрилась сломать себе в пасхальную ночь шейку бедра. Ей было 89, и она кажется, плохо понимала вообще, о чем ее спрашивают.
   
   -Глэдис, Глэдис, доносилось из моего полусна, а ю олрайт? We need to take you to the theatre tomorrow, are you alright about that, Gladys, Gladys...?
   
   Звучало это все как позывные из отдаленной галактики в научно-фантастическом фильме. А поскольку Глэдис не черта не слышала, то все вопросы сестры повторяли по очереди и помногу раз. И кстати театр, чтобы вы не подумали, что они ее в оперу приглашали, это операционная по-английски.
   
   Когда я проснулась, никакой Глэдис рядом уже не было, может она мне приснилась, а может уже была в театре, кто знает?
   Зато пришли новые медсестры меня купать. Нет, правда-правда. Принесли тазик, мыло, салфетки, свежую ночную рубашку, набор с одноразовыми зубными щетками-расческами и.т.д. Это было так кстати!
   Поставив столик на колесиках, и подвесив ногу повыше они мыли и переодевали меня перед осмотром врачей. Сейчас придут большие боссы, лов, сказала медсестра радостно, ты должна быть брайт и фреш. Я была только за.
   
   Больших боссов пришло сразу пятеро. Все, естественно,  индусы это среди них самая модная профессия. Многие английские хирурги или в частных клиниках или в Америке, где больше платят и если бы я попала туда на скорой, то должна была бы за все платить сама или иметь страховку
   
   Индийские врачи, повертев мой рентген с красивыми ассиметричными трещинами и покивав чалмами, решили не оперировать, а подождать. Отпустили меня домой под честное слово, что я не буду прыгать и бегать, но сначала, сказали они, придет ортопед и научит тебя ходить на костылях, иначе отпустить не можем.
   К тому времени мне почти уже понравилось одной лежать в огромной палате за красивыми занавесками. По коридору возили тележки с кофе, чаем и журналами.
   Позже медсестра пришла в палату с меню в руках и прослушала мои пожелания на обед. Выбор был почти как в ресторане - лазанья с морепродуктами, индейка с картошкой, суп или салат, на десерт пирог или фрукты. Я совсем разомлела от такого сервиса. Хотя прекрасно понимала, что упади я с велосипеда в Лондоне, то один рентген, наверное, два часа ждала бы, лежа на сквозняке в коридоре. А здесь в тихой северной деревушке, где все друг друга называют love, я познакомилась с настоящим английским сервисом.

   Довершилось все тем, что когда меня забирали, на центральном входе какая-то благотворительная, байкерская (!) организация привезла детям шоколадные пасхальные яйца и мягкие игрушки. Выглядело это преумильно: бородатые дядьки в банданах и коже, на Харлеях и перепуганные дети в  инвалидных колясках. Когда меня провозили мимо, один рыжебородый мужик с серьгой в носу положил мне на колени огромного розового зайца, такого же кричащего цвета, как и моя костяная нога. И хоть я уже давно вышла из детского возраста, было очень трогательно. В общем, праздник состоялся.


Негатив.

Конечно же, продолжение не могло не последовать. Я просто обязана была написать опровержение. Героическое веселье кончилось почти сразу же, как только меня довезли (по частям) в Лондон. Здесь, я познакомилась совсем с другой стороной  английской действительности.

Начать можно с того, что наша спартанская (по стандартам английской провинции) жизнь в Лондоне, совсем не располагает к незапланированному творческому отпуску. Ни сада, ни машины.
А на улице как назло все цветет и пахнет. Для моей неусидчивой натуры хуже наказания, и придумать лучше было нельзя. Птицы поют, солнце светит, отовсюду мейлы приходят с приглашениями на выставки, концерты и разные другие лондонские  события. Но посещать все прелести светского Лондона, я смогу теперь постоянно только через полгода.

Общение  же с местными врачами может окончательно подорвать веру в человечество. Все чаще вспоминается  корреспондент ОРТ в Лондоне, любивший мне повторять – В Англии болеть нельзя! Болеть нигде не стоит, но в Англии, кажется, особенно.

Вот, к примеру, звоню я местному терапевту, а он отказывается меня принимать с острой болью. Вы, говорит, ногу не у нас ломали, чего же вы хотите? Поезжайте в больницу и только через неделю, как указанно у вас в сопроводительном письме. И вешает трубку.

А вот еще парадокс английской системы здравоохранения. В метрополии обслуживание гораздо хуже, чем в провинции, а в России все совсем наоборот. Там даже больницы располагаются в памятниках архитектуры. Как вспомнишь хотя бы первую градскую в Москве, растянувшуюся на километр по Ленинскому шоссе. Там еще и отреставрированная церковь и училище сестер милосердия. Сестры все как до революции – просветленные, просвещенные, в платочках с крестиками. Благодать! Отвезите меня в монастырь, как писала Тэффи - я буду, молится и рыдать.
Но оставим воспоминания о том, как там и постараемся примериться с тем как здесь.
North Middlesex Hospital мало чем напоминает конечно Голицинскую усадьбу, а больше похож на консервный завод. Приемное отделение ушибов и переломов  и вовсе похоже на небольшой фанерный сарай для хранения лука. В эту подсобку  набилось около 80  представителей местного турецко-пакистанского гетто когда я приехала.
В приемной уже ни воды, ни кофе, ни журналов, ни даже кресел – каталок.
Пришлось украсть стул и таким образом пристроить свою трехкиллограмовую ногу. Прошло два с половиной часа. В регистратуре на  мои попытки изменить свою участь огрызались только - take a sit (что-то вроде дрессировки больных, на манер собак)
Темноликая толпа потихоньку рассасывалась. Меня по-прежнему игнорировали, хотя я уже почти падала с жесткого стула. Я тщетно пыталась привлечь внимание пробегающих мимо медсестер, но получалось почти как у муравьишки в мультфильме -сУ меня ноги..., а мне домой!
Наконец через три часа меня приняли.

Доктор Равикумар, с носом как баклажан и  сталинскими усами смотрел куда-то поверх меня, сосредоточившись должно быть на своей внутренней нирване, а не на моей ничтожной, ноге.
- Вот, говорю, болит, очень, даже болеутоляющие на помогают. Спать не могу.
- Пройдет, заметил он с буддийским спокойствием, рассеянно перебирая мои бумаги
- Пройдет, конечно, добавила я, а как скоро?
- Три месяца минимум, добавил он так же отрешенно.
- Что-нибудь можно сделать, чтобы не так болело?
И тут он изрек классическую фразу – Принимайте аспирин!
Это распространенная английская панацея, стоящая на втором месте после парацетамола, как известно.
Я задала последний глупый вопрос. А где мне можно получить кресло–коляску, я, знаете ли, передвигаться не могу самостоятельно. - Обратитесь к терапевту. Но он к вам послал. Тогда учитесь ходить на костылях, добавил он, оптимистично улыбнувшись и сделал вежливый выпроваживающий жест.

Я совершенно опешила от такого отношения, потому что от костылей у меня уже были почти мозоли на ладонях. Но тут нашлась добрая душа, пожилая медсестра из дружественной нам Африки, которая посоветовала позвонить в Красный крест. Только они все могут сделать быстро и бесплатно.

Уже на следующий вечер я каталась вокруг дома на  новеньком красном кресле, радуясь ему не меньше, чем какой-нибудь  миллионер новому Ламборгини. У кресла такая же низкая посадка, да и возможность видеть зеленую лужайку не из окна, а в непосредственной близи, очень радовала.

Мир вокруг поменял свои очертания. Он казался  особым  и каким-то  значительным. Я вспомнила слова своей подруги, которая после шестичасовой полосной операции и почти года хождения по мукам химиотерапии, сказала мне однажды, - «Знаешь, что такое счастье? Это когда ты можешь сама ехать в трамвае и смотреть в окно». Только теперь я не просто поняла ее слова, но и  ощутила на себе.  Перспективы, объемы и представления  обо всем совершенно меняются, когда воспринимаешь мир  из кресла - коляски. Кажется, что тебе опять шесть лет, когда деревья были высокими, цветы близкими, а окружающие люди добрыми.