продолжение романа Галины Перун - Прости.. глава 1

   / с разрешения  автора/


Ира взволнованная ожиданием не находила себе места. Хотелось, чтобы скорее  все это закончилось. Она была благодарна, что ее позвали в отдельный кабинет для беседы. Совсем не хотелось, чтобы все роженицы в палате знали, что она  отказчица. Мысленно она уже подготовилась  к тому, что ее будут разубеждать делать этот шаг, но она была настроена  категорично. Их браку с Сережей пришел конец, и двоих детей она точно не потянет. Необязательно детский дом ждет  девочку, возможно, ее возьмет другая семья, и в этой жизни она получит  больше, чем сможет дать родная мать.
  Екатерина Андреевна очень волновалась.  От переживания даже стали дрожать кончики пальцев на руках. Немного постояв у двери, она напустила маску строгости на лицо и уверенно вошла в кабинет.
   –  Вы хорошо подумали, Якименко? – начала первой разговор Екатерина Андреевна.
    –  Да, подумала, и решения менять не буду. Я вас попрошу быстрее оформить все бумаги  и не мучить  меня  расспросами,  – уверенно смотрела в глаза  Ирина.
 От холодного колкого взгляда стало как-то нехорошо, и Екатерина Андреевна подумала, что затеяла она все это не зря, есть в этой милой на вид женщине что-то неприятное и отталкивающее, но что, она еще не уловила.
   –  Как знаете, вы взрослая женщина в здравом уме, своим поступкам даете полный отчет. Наверно у вас есть веские на то причины, чтобы оставить слабого малыша в больнице. Вы, надеюсь,  понимаете всю серьезность ситуации. Высшее образование, педагог, состоите  в комсомольской организации,  – соображаете, какой пример вы подаете? Я так понимаю, вы не хотите ставить своего мужа в известность?  Это ваше право. Вы должны понимать, что если об этом узнают в школе, вам там будет не место и вашему мужу тоже. Я полагаю, он вас не простит, если этот факт станет ему известен. Я это говорю к тому, что если вы передумаете, через  годик-другой  обратной дороги уже не будет.
   –  Я не передумаю. Мне действительно, хотелось, что бы об этом никто не узнал.
   –  Городок у нас небольшой, новости быстро разлетаются, но мы  пойдем вам навстречу  –  будем хранить молчание. Вам же всем трезвонить – вовсе без нужды. Малыш ваш действительно проблемный, неизвестно еще будет он жить или нет. Подписывайте бумагу и на этом закончим  разговор.
    –  Ирина, не читая, быстро размашисто расписалась и отодвинула лист.
   –  Если вы не хотите огласки и связанных с этим неприятностей, то я советую забыть об этой минуте и не пытаться больше наводить какие-либо справки,  –  строго сказала седоволосая женщина и спрятала бумагу в папку.
    –  Не волнуйтесь, теперь только дело за вами, – Ирина быстро покинула кабинет.
  Как только дверь за ней захлопнулась, возникло необъяснимое чувство потери. Как будто она что-то забыла там за дверью, захотелось вернуться и посмотреть.  «Может быть, ее мучит совесть?» «Нет, я уверена, что поступила правильно».  Ирина, не оглядываясь, зашагала по коридору.

В коридоре послышался шум от колес движущейся железной каталки. Ирина с замиранием сердца ждала приближение. Дверь палаты распахнулась, и внесли туго затянутых в детские одеяльца кричащих младенцев. Читая фамилии на маленьких бирках, акушерка ловко двигалась между рядами и раздавала матерям детей.  Дверь закрылась, и каталка поехала дальше,  звонко дребезжа колесами. Женщины принялись разглядывать малышей. Ирина долго не решалась притронуться к тихо попискивающему кульку. Собравшись с силами, она все же взяла ребенка на руки, но к своему удивлению заметила, что не почувствовала ничего, что должна была, по ее мнению, почувствовать мать. Безразличие  –  и только; никаких чувств,  никакой привязанности.
 Немного почмокав, ребенок с жадностью стал сосать грудь, но в силу своей слабости скоро устал и уснул. Ирина спокойно рассматривала нежное детское личико. Все черты удивительно напоминали Сережу, даже выглядывающая из-под косынки прядь черных волос напоминала густые кудри мужа. Внезапно  накатил необъяснимый прилив ярости к этому маленькому существу. Ирина положила ребенка в кроватку и отошла к окну. Она понимала, что это милая девочка  также ее дочь,  но обида и злость на мужа просто затмили разум.

Светлана открыла глаза и прислушалась к звукам в коридоре, отчётливо было слышно, как везли на кормление детей.  Шум приближался, она затаила дыхание, но каталка проехала мимо. Наступила тишина. Светлана огляделась, в палате находилась она одна. Очень сильно беспокоила послеоперационная рана. Любое движение вызывало нестерпимую боль. Минуты ожидания казались вечностью. Хотелось скорее увидеть своего малыша. За окном уже стало темнеть, на противоположной стене появились длинные тени от уличных фонарей, а в палату к ней так никто и не заглянул. Незаметно ее еще совсем слабое тело  снова погрузилось в сон.   

 Светлана с ужасом смотрела на уже немолодую женщину  с бледно-нездоровым цветом лица и усталыми глазами.  Длинные непонятные медицинские термины, как приговор, слетали с ее тонких сухих губ. Внутри у нее все похолодело, руки судорожно хватали простынь.   В висках  стучало: «Вы не сможете больше иметь детей». Наверно, это единственное, что она поняла из долгих объяснений доктора.
 –  А ребенок? –  чуть слышно выдавила из себя Светлана.  – Он здоров?   – Она чувствовала, как  сильно  стучит в груди ее сердце. Страх услышать правду, сковал ее, и те считанные секунды, пока врач подбирала нужные слова, показались вечностью. Она замерла в ожидании.
 – У вас девочка, вес –  два сто, рост  –  сорок сантиметров. Сейчас вашему ребенку ничего не угрожает, она потихоньку набирает вес, после педиатр все расскажет подробно, а сейчас нам нужно вас осмотреть.
Светлана облегченно вздохнула. Девочка! Как же она рада, что у нее дочка!
 –  Мария Ильинична, спасибо вам! Спасибо, что спасли мою девочку! –  Светлана ухватила за  руку врача и хотела  поцеловать, но женщина быстро ее убрала.
–  Не нужно! Мы сделали все возможное,  –  это наша работа. –  Чтобы не встречаться  глазами с женщиной, она стала осматривать живот роженицы.
Светлана с нетерпением ждала подходящего момента, чтобы больше узнать о ребенке. Врачи  сосредоточенно осматривали послеоперационный шов и о чем-то  тихо разговаривали между собой. Как только возникла первая небольшая пауза в их разговоре, Светлана сразу же поставила вопрос ребром:
 –  Мария Ильинична, почему  ребенка не приносят на кормление? Мне так не терпится увидеть ее, можно я хоть одним глазком сквозь стекло на нее посмотрю? Пожалуйста! Понимаете, я так долго ждала этого момента, что сейчас места себе не нахожу, дурные мысли  в голову лезут… пока не увижу ее   – не успокоюсь.
Мария Ильинична вопросительно посмотрела на Екатерину Андреевну. Седоволосая женщина, закрыв глаза,  согласно кивнула головой.
Светлана   уже хороших  полчаса смотрела на крохотное тельце в кувезе. Слезы счастья застилали прозрачной пеленой глаза, мешали, как следует, разглядеть нежные черты ее новорожденной дочери. Женщина восторженно радовалась каждому ее движению.  Боль и слабость отступили. С каждой минутой ей становилось лучше,  она чувствовала прилив  свежих сил, и ей казалось, что  теперь она сможет сдвинуть горы.

Несколько дней в роддоме пролетели незаметно, и вот Ирина переступила порог собственного дома. Неприятные воспоминания снова овладели ее мыслями. Как ни старалась она переключить своё внимание, на что ни будь другое, гнев и обида постоянно точили ее изнутри, не давая возможности  забыть недавние события.
Сережа вел себя, как ни в чем не бывало, будто и не было вовсе никакой ссоры между ними.  Все свободное время он крутился у кроватки с младенцем и восторженно восклицал: 
   – Ирина, посмотри какая она миленькая, такая крохотная, а уже открыла глазки и смотрит на меня! Мне кажется, она меня видит!
 –  Не видит она еще ничего!  –  раздраженно отвечала Ирина. Излишняя суетливость мужа действовала ей на нервы.
 –  Доченька моя, моя принцесса! –  не обращал внимания на слова жены Сергей.  –  Ты не возражаешь, если мы, назовем нашу девочку Катей? Мне кажется ей это имя очень подойдет.   
  –   Хорошо, давай Катей,  –  равнодушно соглашалась Ирина, не чувствуя никакой привязанности к дочери.  Изо дня в день, она старательно и добросовестно исполняла свой материнский долг: стирка, глажка, уборка, вот только никакого удовольствия это не приносило.  Домашняя рутина затягивала в круговорот и становилась не выносимой. Бессонные ночи окончательно выбили ее из сил. Жизнь казалась серой и беспросветной, совершенно бессмысленной. Материнство не принесло ей той радости, о которой она мечтала. Вся литература о правильном  и здоровом воспитании малыша, старательно приобретенная на последних месяцах беременности, пылилась на полках и казалась ненужной. Интерес к жизни угасал.
Сережа спокойно относился к такому  поведению жены, списывая все на  женские капризы.   Он задумался о серьезном недуге только после разговора с педиатром. Участковый врач обратила внимание на странное поведение Ирины, это ее насторожило. Сделав незаметно знак Сергею, она стала подробно расспрашивать о пациентке. Не замечал ли он каких-либо странностей в ее поведении?  Выслушав мужа, доктор сделала заключение, что Ирина серьезно больна и нуждается в срочном лечении. Диагноз послеродовая депрессия ни о чем серьезном Сереже не говорил, но слова медработника заставили его задуматься,   и он вынужден был   с нею согласиться.

Ирина почувствовала, как у нее открылось второе дыхание. После лечения ей заметно стало лучше, появился интерес к жизни. Она как будто пробудилась после долгого зимнего сна. Впервые после долгих месяцев серости и одиночества, ей захотелось, изменить свою жизнь, наполнить ее смыслом и наверстать упущенное время. Она женщина и, не смотря ни на что, должна создать атмосферу уюта и покоя у себя в доме, окружить лаской и заботой своих самых близких и родных людей. Теперь она точно знала, что ошибку могут совершить все, но не все можно исправить в этой жизни, а потерять то дорогое и единственное, что у тебя есть, так просто!
Только сейчас она по-настоящему оценила любовь и заботу мужа. Все эти месяцы, он находился рядом и исполнял свой отцовский и супружеский долг.  Он терпеливо сносил внезапный приступ гнева любимой супруги, который заканчивался слезным рыданием и упреками в его адрес.  Где-то в глубине души он понимал, что сам довел Ирину до такого состояния и теперь ради маленькой Кати, в которой  души не чаял, нужно заставить Ирину вернуться к нормальной жизни. Подрастающей девочке нужна  здоровая мать.
Обстановка в семье заметно улучшилась, больше не было слез и упреков. Ирина не вспоминала мужу, ту неприятную предновогоднюю историю и он был за это ей искренне благодарен. Любовь и гармония вернулись в этот дом. Ирина, как и прежде, просыпалась счастливой и уверенной в себе женщиной. Взаимоотношения  между супругами  напоминали тот конфетно-цветочный период беззаботной холостяцкой молодости.
В один из воскресных дней, молодые супруги нежились в постели, довольствуясь теми малыми крохами времени, что у них были, пока Катька мирно сопела носиком в своей кроватке. Разговоры шепотом о ближайших планах на будущее, плавно перешли к самому личному и сокровенному. Сергей, окрыленный самыми нежными чувствами к жене, вдруг вспомнил, что у него в роду  были двойняшки. И  вовсе не исключается тот факт, что у них с Ириной  могут родиться близнецы, и совсем неважно, мальчики или девочки.
Эта бредовая идея Сережи о малышах-близнецах заставила Ирину вспомнить о том, что она так тщательно старалась забыть и стереть из своей памяти. Теперь мысли о брошенной девочке не покидали ее. Оставаясь наедине с собой, она все чаще задумывалась о своем поступке. Девочка не выходила у нее из головы.
Сам того не подозревая, какую боль он причиняет жене, Сергей в последнее время очень часто заводил разговор на эту тему.
 –  Еще один ребенок только  укрепил бы наши семейные отношения,  –  говорил он. Ирина об этом и слышать не хотела.

 Ирина прислонилась к холодным железным прутьям высокого забора. Уже целый час она стояла  неподвижно, не чувствуя холода и редких капель дождя.  Сильный ветер время от времени трепал густые пряди ее длинных волос. Ее внимание  было приковано к маленькому детскому пятачку  игровой площадки.
Младшая группа детдомовских воспитанников осуществляла прогулку на свежем воздухе в  сопровождении двух работников. Сбившись в кучу, дети неподвижно стояли под деревянным навесом.  Самые маленькие пытались потрогать товарищей в неповоротливых куртках.  От прикосновения те теряли равновесие, и вся группа один за другим начинала падать по цепочке.  Выругавшись, воспитательницы нехотя доставали руки из карманов и приступали ставить детей на ноги. Хныкающие колобки на коротких ножках продолжали интересоваться окружающим миром: то они задирали головы, то пытались толкнуть соседа и ситуация повторялась. На радость воспитателей дождь усилился  – прогулка подошла к концу.   Детей построили по двое, колонна медленно двинулась к зданию. Самое поразительное было для Ирины, что никто из детей не просился на руки. Слышалось только жалобное хныканье, но ни один из маленьких воспитанников не протянул свои ручки к взрослому.
Две недели Ирина ездила в другой конец города, что бы неприметно, на безопасном расстоянии постоять у облезшего забора и понаблюдать за детьми. Каждый раз она пристально всматривалась в лица воспитанников. Из-под вязаных шапочек и туго затянутых шарфиков, торчали только маленькие носики, к тому же, дети не стояли на месте и постоянно двигались, а это усложняло задачу. Как ни всматривалась Ирина в эти сиротские лица  –  знакомых родных черт не находила. Она точно была уверена, что ее дочери здесь нет. Означало ли это усыновление девочки, она с уверенностью думать не могла, ведь ребенка могли отправить  в другой город.
 Однажды по дороге домой, она встретила возле школы старшую группу воспитанников детского дома. В сопровождении взрослых, дети пяти-шести лет, возвращались с прогулки по городскому парку.  У всех воспитанников был счастливый вид, в маленьких ручках у каждого из них таяло белое мороженное. Дети с удовольствием его ели, стараясь слизнуть сбежавшие белые ручейки таявшего десерта с маленьких ладошек.  Тщательно вылизав  оберточные фантики, они бережно прятали их в свои карманы, вероятно, как память о веселой прогулке. Ирина расплакалась.  Чтобы немного успокоиться, свернула в парк и присела на скамейку. Из головы не выходила последняя сценка.  Неожиданно ее осенило: дети часто гуляют в городе и однажды  Сергей или кто-нибудь  из знакомых может встретить вторую девочку, если она находится здесь, в детском доме.  Близнецы – значит, похожи, как две капли воды.  Вот тогда ее тайна и раскроется. Сергей возненавидит ее за этот поступок. Работу в школе они потеряют. Ирина в растерянности судорожно соображала, как найти выход из этой ситуации. Назад все равно ничего не вернешь, а жить как-то с этой ношей нужно дальше.
Вдруг решение пришло само собой: нужно просто уехать в другой город, где никто их не знает. Ирина купила свежий выпуск газеты и внимательно стала вчитываться в объявления.  Возможно, это и есть их шанс. Теперь остается убедить Сережу  уехать в областной центр и подыскать себе новое место работы. В страхе, что ее могут разоблачить, она готова была бежать на край земли, лишь бы ее тайна не раскрылась. Ведь муж никогда ей этого не простит.