Как быть счастливым

1.Предыстория

 - Дедушка, а что это за белый след на небе?
 - Это, внучек, самолет оставил.
 - А почему самолет летает, а крыльями не машет?
Дедушка что-то лепечет трехлетнему малышу о законах аэродинамики, потом спрашивает:
 - Понятно?
 - Да, - говорит внучек и убегает за бабочкой.

 - Дедушка, расскажи сказку.
Внучек уже пошел в школу и сам кое-что читает. Но перед сном просит сказку.
 - А тебе про кого рассказать: про “Жилбыл”, или про “Былжил”?
Внучек смеется:
 - Про Жилбыла ты вчера рассказывал, давай про Былжила.
 - Был-жил в одном царстве…
И начинается история, сплетенная из всех известных сказок, но обязательно с чем-то полезным и с концом “…и он пошел спать….”.
 - Дедушка, а что это у тебя за ракушки такие большие, расскажи, где ты их добыл? Нам вчера на истории что-то про конфликт в Южно-Китайском море говорили. Ты там плавал?
 - Не плавал, а ходил. Знаешь, что плавает?
 - Знаю, забыл только.

Внучек уже заканчивает школу. Как быстро летит время!
И вдруг:
 - Дедушка, а как ты за бабушку замуж вышел?
Ну, весь в деда! Дед тоже до женитьбы все время путал: кто замуж выходит, а кто женится. И как не перепутать! Мужчина и должен выходить замуж, он же муж, а женщина – жениться, она же женщина.
А внучек-то, неужели влюбился? Да... Маленькие детки - маленькие проблемы, большие детки…

Как ему разобраться в этом мире ? Как пройти по жизни и не наломать дров, не набить шишек?
Кто-то сказал, что умный учится на чужих ошибках, а глупый – на своих. Многих ли научила история? Пожалуй, немногих. Но все равно, попробовать стоит. Свой ведь, родной. Весь в деда. Вот бы ему знания, опыт деда, а задор, силу, увлечение - юноши!
Да… Размечтался. Но ведь много было всего - интересного, полезного, хорошего и плохого. Есть о чем рассказать.
Ну, не научу, так хоть сам вспомню, снова переживу то, что ушло навсегда.
На Историю, конечно, не потянет. Но просто истории – вот они. Может быть, будут полезны, может, научат внучка чему-нибудь.

2. Немного истории


Все мы, благодаря катаклизмам революций, ломке всех понятий о родстве, происхождении, предках, были  воспитаны как “иваны, родства не помнящие”. В мое время слово “предки” использовалось совсем не по его основному назначению.
“Тебе предки дали денег?”, “Куда это предки запропастились, некому дверь открыть!”, “Ты что, еще с предками живешь? А я уже давно у них комнату отсудил”, “Мне предки наследство не спешат оставлять…”. И “т.д. и т.п.”, как мы любили говаривать.
Как-то внук рассказал мне, что папу его друга зовут Вилор, и что это имя получилось из слов Владимир Ильич Ленин - организатор революции. Его очень позабавило, когда я рассказал ему о двойняшках, учившихся в одном  классе со мной: мальчика звали Рев, а девочку Люция. Вместе получается “РевоЛюция”. Вот тогда-то внук и спросил меня:
 - Дедушка, а тебя назвали Владимиром в честь Ленина?
 - Нет,- ответил я, - в честь моего дедушки.
 - А разве у тебя тоже был дедушка? Ты мне никогда не рассказывал о нем. Расскажи.

Я тоже практически ничего не знал о своем деде и не интересовался им в детстве. Знал только, что деда нет, что он умер еще до войны, а бабушка умерла от недоедания в эвакуации на Кавказе. Взрослые редко заводили разговоры о родственниках. Почти у всех кто-то из близких либо сидел, либо был казнен, либо погиб в лагере как “враг народа”. А кому интересно что-то знать о враге народа? Да и кто мог гарантировать, что времена репрессий не вернутся? Прошлое старались забыть, и это было в интересах всех.
“Тузы”, и партийные и промышленные, всеми силами доказывали свое рабоче-крестьянское происхождение. Тогда наши руководители с гордостью рассказывали о стадах, которые они пасли в детстве, о шахтах, в которых они работали, о комбайнах, на которых они собирали урожай. Дальновидные родители специально старались обеспечить своим детям “пролетарскую” биографию, всячески способствуя появлению в трудовой книжке своих чад графы с рабочей профессией.
Еще мальчишкой я случайно увидел вещи своего деда. Любопытно и интересно было копаться в старье, снесенном в сарай на даче. Однажды я наткнулся на какие-то пробирки с темной жидкостью и журналы с непонятными записями. Показал маме.
 - Это пробы нефти и описание этих проб, оставшиеся от деда.
Поскольку мои родители работали геологами, я знал, что нефть - это такое полезное ископаемое, что ее ищут разведчики - геологи, что это связано с разными приключениями. Я заинтересовался дедом и стал расспрашивать маму о нем и его судьбе, надеясь услышать о приключениях. Вот что я узнал и потом пересказал внуку.

Мой дед был из дворян. Его отец служил в гусарах и был не прочь “покуролесить”. О судьбе повесы-прадеда мама ничего не рассказала. Возможно, что и сама не знала деталей. Знала только, что детей у него было пятеро, две дочери и три сына. Один из них, мой дед, учился в Петербурге. Потом работал и не покинул Россию после революции. Что стало с остальными братьями и сестрами моего деда - неизвестно. Всех разбросала революция. Кто-то погиб, кто-то уехал на запад, только одна сестра деда осталась в России, и с этими родственниками по линии деда мы дружили и дружим.
Судьба матери моего деда была известна по семейному преданию. Она погибла в родовом поместье под Курском. Во время первой мировой войны в селение пришли немцы. Моя прабабушка была, видимо, не из робких. Она организовала дворовых людей и с вилами пошла громить захватчиков. Немцы закололи ее штыками на пороге собственного поместья. Я давно мечтаю поискать родовые могилы на кладбище в этом селенье. Но все нет времени. Мечтала об этом и моя покойная мама.
В Петербурге дед познакомился с курсисткой, влюбился. Она была дочерью удачливого хозяина швейной мастерской, имела хорошее образование, знала разные языки, но ее происхождение, видимо, не устраивало родителей деда. Они не благословили этот брак, что деда не остановило. Дед женился на этой девушке. Молодая пара начала упорно трудиться, и скоро дед получил место в компании Нобеля, видимо, неплохо зарабатывал, судя по фотографии их двухэтажного дом в Финляндии. Однажды, когда у мамы выкрали в очереди за сахаром кошелек, она рассказала мне историю о том, как во время прогулки в лесу, бабушка потеряла золотую цепочку с медальоном. Бабушка очень расстраивалась - это был дедушкин подарок к свадьбе. Однако через несколько часов пришел местный лесник и вернул бабушкину потерю: цепочка зацепилась за сучек и осталась висеть на дереве.
 - Мы никогда даже дверей не запирали в Финляндии, - говорила мама, сетуя по поводу вытащенного кошелька, - а тут, прямо в очереди, на виду у всех! Стыд-то какой!   
Работая у Нобеля, мой дед стал нефтяником и первым геологом в нашем семействе. Он служил заместителем начальника участка в Ярославском отделении компании. В самом начале революции, когда руководству компании стало понятно, что беспорядки в России будут продолжаться и начнется война, деду предложили уехать с семьей на запад. Но он отказался. Почему? Ведь он был образованным человеком и мог предвидеть, что произойдет, что грозит ему и его семье? Много лет спустя, слушая рассказы матери, я понял, что у деда просто не было другого выхода. Трудно сказать, предвидел он, что произойдет, или не предвидел. В любом случае он не мог оставить Родину. Это врожденное трепетное отношение и любовь к Родине, видимо, и отличает настоящих сынов отечества от приблудных, которые могут продать Родину либо по частям, как раньше, либо на корню, как в наши времена.
Когда началась гражданская война, Ярославль переходил то к красным, то к белым, а дед продолжал работать в своей конторе, не присоединяясь ни к красным, которых, естественно, не мог понять, ни к белым, которые защищали царя, не оправдавшего надежд своего народа, отказавшегося от власти, данной ему Богом, и тем самым ввергнувшего великую империю в смуту. 

В это смутное время надо было как-то сберечь солидные средства компании.
Наиболее ответственные служащие пересчитали деньги, сложили их в сейф, а ключи от сейфа передали самому уважаемому работнику, который на тот момент оставался в городе. В самом деле, вдруг Нобель вернется и спросит: “А где мои деньги?”. Непорядок! Так ключи от сейфа оказались у деда.
Белые ушли, чиновники разбежались, красные, догоняя белых, еще не пришли. Брошенное оружие валялось под ногами. Естественно, в городе начались грабежи. Но массивный сейф не поддавался никому. Раньше ведь все делали руками. А ручная работа - это не современная штамповка. Сейфы весили тонны, а двери могли выдержать артиллерийскую атаку. Группа гимназистов проведала, у кого хранятся ключи от сейфа. Пришли к деду, потребовали отдать ключи. А как отдать? Кому? Он согласен отдать, но только законной власти. Не договорились. Вот шпана и повела его расстреливать. Он попрощался с женой, с детьми и пошел на расстрел.
В это время в город ворвался красный комиссар с отрядом. Все, как положено: матрос “Иванов”, с маузером, в кожанке. Революционную шпану, естественно, разогнали, деда спасли. Стали разбираться, в чем дело. Дед отдал ключи народной власти. Все пересчитали и отметили в акте, что все деньги на месте. Этот акт я нашел в документах, а вот расписку от матроса, о которой говорила мать - не нашел. Может быть, ее и не было?
Сейчас, когда народное достояние воруют миллиардами, трудно предположить, что кто-то мог вернуть огромные по тем временам бесхозные деньги. Тогда были другие нормы поведения, в особенности, у дворян, “старых русских”. Это для “новых” проблем бы не было: сами бы все забрали и укатили на запад. Так у нас в семье появилась легенда о расписке матроса “Иванова”. Расписку я не нашел, деталей этой романтической истории не знаю, но тому, что дед сохранил, или, по крайней мере, принимал участие в сохранении и передаче новой власти солидных денег, нашел подтверждение в полуистлевших документах.
Судя по дальнейшим событиям, этот эпизод не спас деда.
Я нашел в документах многочисленные справки, бумаги, свидетельства очевидцев о том, что во время белогвардейского мятежа мой дед сидел и работал в конторе. Зачем ему было нужно скрупулезно собирать все эти бумаги? Видимо, для того, чтобы избежать репрессий. Новая власть вынуждала его оправдываться, собирать доказательства своей лояльности. Конечно, сейчас, много лет спустя, трудно судить о том, что происходило тогда. Бумаги свидетельствуют лишь о том, что дед был вынужден бороться за свою жизнь, жизнь своей семьи, за свое честное имя. Но с кем? С теми, для кого сохранил средства, для кого работал? Почему вдруг он стал “врагом народа”? Понять трудно. Сразу после революции дед продолжал занимать высокий пост в Ярославском нефтяном районе и даже ездил по всей стране по делам национализации хозяйства Нобеля. Потом его перевели в Вологду, понижали в должности и, наконец, уволили “в порядке коммунизации аппарата”, как сказано в одной из справок, и он перебрался в Петербург. Преподавал в школе, работал в керосиновой лавке, потом снова преподавал. В начале тридцатых годов его арестовали в первый раз. В лагерях ему дали довольно легкую работу в канцелярии. Видимо, грамотных не хватало. В документах даже есть удостоверение ударника труда. Через три года его выпустили, запретив проживать в Питере. Он устроился работать на Анцифировских каменоломнях. В тридцать седьмом его вновь пришли арестовывать.
Дед все понял. Он попросил разрешения попрощаться со спящей внучкой. Пообещал полусонной девчушке, что скоро вернется, и ушел в темноту. 
После этого маме удалось встретиться с дедом только один - и последний - раз, перед его отправкой на рудники. Об издевательствах и пытках он ничего не говорил. Возможно, что его и не пытали. Старый был уж очень, и со следователем ему повезло. Его невиновность была очевидна. Мама к тому времени была активной комсомолкой и сумела встретиться со следователем, который и сказал ей, что “старик честный, порядочный человек, но есть приказ, есть донос…”. Следователь очень рисковал, встретившись с мамой, и всячески рекомендовал ей не впутываться в это дело, а спасать семью и свою дочь. Меня тогда еще не было.
История с дедом была обычной для тех времен. Можно понять - не простить, не согласиться, не одобрить, нет! - только понять смысл этих репрессий. Партии были нужны роботы, бездумно исполнявшие все, что им прикажут. А какой “робот” из интеллигентного, образованного человека? Конечно, он всегда будет иметь собственное мнение, пусть ошибочное, но – собственное. Таких надо уничтожать на корню. Но вот зачем было гноить своих?
Одна наша знакомая рассказала весьма романтическую историю, когда посадили комиссара за “связь с контрреволюцией”, тоже по доносу, естественно. Во время гражданской войны он воевал в Крыму. В одном из боев захватили дворец, в подвале которого сидели приговоренные белыми к казни жители городка, “сочувствовавшие” красным. Среди этих “сочувствовавших” была молодая девушка, дочь хозяев этого дворца, студентка, из дворян (может быть, даже из князей). Вся ее вина была в том, что она помогала раненым красноармейцам, носила воду, еду, бинты. Возможно, ее захватили и по ошибке. Девушка, чтобы не “распускать нюни” перед казнью, впервые в жизни начала курить в подвале собственного дворца. Комиссар влюбился в эту аристократку, а когда выяснилось, что она еще и из “сочувствующих” - предложил ей руку и сердце комиссара.
Как они жили до тридцать седьмого года, мы не знаем, но, видимо, кто-то вспомнил, что у комиссара жена из бывших “эксплуататоров”, пивших кровь народа ведрами. Вот ему и предложили на собрании партячейки отказаться от жены, а он, как и положено настоящему мужику да еще и настоящему коммунисту, дал по морде предложившему ему эту сделку секретарю собрания, тем самым, подтвердив, что он тоже “враг народа”, хоть и проливал за него свою комиссарскую кровь. Крутой был комиссар. Настоящий мужик. Теперь таких, говорят, “не выпекают”.
Мы подозревали, что наша знакомая, рассказавшая эту историю, и была той самой девушкой, ставшей впоследствии женой комиссара, ибо она много курила, что в наше время было редкостью для пожилой женщины. Мы встречались с ней долго и после войны. До глубокой старости во всем ее облике просматривался аристократизм. Трудно сказать, что это было: особая стать, манера поведения, доброта, или начитанность. Это была “порода”. Не очень хорошее слово, но другого не придумаешь. Я не встречал подобных людей. Наверное, тяжелые времена сначала согнули, а потом и переломили большинство из них. А она выстояла. Видимо, и комиссар передал ей частицу своей мужественности. Всегда была  в форме. Только вот  курить не бросила. Хотя стеснялась этой привычки ужасно и всех предупреждала о вреде курения (как нынешний Минздрав).

Мама пыталась еще раз увидеться с дедом. Смелая была! Ведь ее могли арестовать, выгнать из комсомола, мало ли чего могли сделать. Но ее не арестовали. Хотя и к деду не пустили. Охранник только показали вдалеке фигуру с тачкой и сказал: “вон он, ваш враг народа…”, и добавил: “долго не протянет. Тут все недолго, а он старый…”. После этой встречи мама оставила маленькую дочурку с бабушкой, а сама уехала на одну из строек коммунизма. И денег подработать, и с глаз ЧК подальше.
Через два года родился я. Вот меня в честь деда и назвали. Больше я о деде ничего и не знаю.

Вот, внучек, какой ты богатый! И бабушка, и дедушка есть, и прабабушку успел увидеть, и к прадедушке еще в гости ходишь! Теперь вот и про пра–пра-дедушку своего знаешь кое что.
 - А комиссары эти много поубивали людей?
 - Думаю, много.
 - Они плохие?
 - Как тебе сказать. Убивать всегда плохо, но если защищаешь свою Родину, свою семью, самого себя, то иногда приходится убивать. На войне всегда кого-то убивают.
 - А ты убивал?
 - Нет. Я был маленький, когда война началась.
 - А прадедушка убивал?
 - Наверное. Он был на войне артиллеристом и сбивал фашистские самолеты. А в самолетах сидели пилоты.
 - А прабабушка?
 - Прабабушка убивала. Вернее, один раз ей пришлось застрелить фашиста.
 - А она разве на войне работала? Ведь женщин в армию не берут.
 - Твоя прабабушка была очень смелой и не могла сидеть в тылу, когда шла война. Она закончила курсы медицинских фельдшеров, оставила меня и сестру со своей мамой, а сама пошла служить в армию. Кстати, в армии не работают, а служат, и на войне не работают, а воюют.
Однажды ей надо было пройти через лесок, разделявший зенитные батареи ее дивизиона, проведать раненого.
Вдруг прямо ей на встречу идет фашист с автоматом. Остановились они оба от неожиданности, но твоя прабабушка среагировала раньше и шмыгнула за камень, стоявший у тропинки. Фашист опомнился и дал очередь по камню. Прабабушка видит - плохо дело. У нее пистолет ТТ только, а против автомата это все равно что хлопушка: и далеко не достанет, и прицелиться трудно, и очередями не палит. Что делать? Выглянула осторожно из-за камня. Фашист опять очередь дал. Бабушка спряталась, подумала, подобрала палочку, нацепила на нее пилотку и осторожно высунула пилотку из-за камня. Фашист дал очередь и срезал пилотку. А бабушка осторожно переползла к другому краю камня и притаилась. Потом слышит осторожные шаги - фашист крадется. Она снова выглянула из-за камня. Ей повезло, что в этом месте рос кустик: из-за веток ее было трудно разглядеть. Она видит, что фашист смотрит на другой край камня и автомат туда направил, чтобы очередь выпустить, если она появится, а ее не замечает. Подпустила она фашиста поближе, прицелилась получше и выстрелила. Фашист упал. Подождала немного, встала, подошла к нему, а он - мертвый. Прямо в сердце попала. Посмотрела, посмотрела, да как заревет. То ли жалко ей стало его, то ли истерика от пережитого страха началась. Так заревела, что из обеих батарей все бойцы сбежались смотреть, что произошло. На выстрелы внимания не обратили, а на женский вой – обратили. Окружили ее, смеются. На войне все к смерти привыкают, а вот женский рев редко слышат. После этого ее прозвали “Наш доктор - Голосок” и пригласили в самодеятельность. На каждом выступлении просили: “Спой нам Катюшу, Голосок!”. Моя мама хорошо пела и хорошо лечила.
А после войны пошла в геологию, по стопам своего отца. Она все старалась делать, чтобы память об отце была жива: хранила его вещи, фотографии, сына назвала в его честь и всегда мне говорила, что я должен быть таким же хорошим и умным, как дедушка. Многие отказывались от своих родителей – “врагов народа”, а мама никогда не скрывала, кем был ее отец и как погиб.
А когда ей говорили: “Смотрите, что Сталин сделал с Вашим отцом!”, - она всегда отвечала: “Это не Сталин, это Берия и его холуи, а Сталин ничего не знал”. После осуждения “культа личности” Сталина, а затем и начавшейся перестройки, когда многим стало ясно, что Ленин, Сталин и большинство большевиков ничего общего с настоящими коммунистами не имеют, я часто спорил с мамой, но она никогда со мной не соглашалась. “Ты ничего не понимаешь. Были же честные, порядочные комиссары! Например, тот, который не отказался от своей жены, или тот, который спас деда от расстрела. Были! И Сталин был убежденный коммунист, его просто обманывали”. Так и ушла из жизни в твердой уверенности, что в гибели ее любимого отца виноваты мелкие сошки, а сам “отец всех народов” был добрым и отзывчивым.
Я часто задаюсь вопросом: почему мой дед не понял коварства революционных призывов, почему моя мама не поняла, что она шла на смерть за Родину, а не за Сталина, который не выиграл войну, а провалил все, что можно, и народ, спасая свою Родину, залил своей кровью все его просчеты. Какая же это победа, если на каждого погибшего в этой бойне немца приходится шесть погибших русских, вернее, “советских”! А скольких расстреляли безвинно, угнали в лагери, положили на полях, чтобы взять какой-то город ко дню рождения Сталина, или Ленина, или военачальники просто бросали солдат в бой ради политического интереса, например, под Берлином  - “кто первый возьмет Берлин?”. Какая разница, кто первый? А положили пол миллиона солдат в последние дни войны, когда все уже было ясно и можно было спокойно ждать и дать отдых героям. Вот и дали отдых! Вечный покой…
Только эти солдаты и заслуживают почестей, а орденами увешаны маршалы и самый главный – генералиссимус. Хотел бы я посмотреть на этого генералиссимуса, если бы его судил, например, Суворов, бравший не числом, а умением, и разделявший все невзгоды своих солдат, а не сидевший в тылу, за кремлевскими стенами. Он бы его и взводом не допустил командовать, не только что армией в несколько миллионов человек.
 - Дедушка, а откуда ты это знаешь, ты же маленький был?
 - А мне отец рассказывал. Он ведь тоже воевал. Тоже был зенитчиком. Всю войну прошел лейтенантом. Все видел. А потом, надо книжки читать, а не только телевизор смотреть. Вот и будешь все знать.
 - Да что в них интересного, в этих книжках, скучно...
 - Это потому скучно, что ты в книжках только приключения ищешь, а все остальное пропускаешь. Вот, например, что ты запомнил из моего рассказа?
 - Ну как что? У тебя был дедушка, его спас комиссар, а потом другой комиссар его посадил в тюрьму, а потом он умер. Вот и все.
 - Все правильно. Это события, а главный вывод в том, что даже в самые тяжелые времена человек может и должен оставаться честным, порядочным, любить свою Родину и никогда не предавать тех, кто рядом. И тогда не важно, дворянин ты или крестьянин, комиссар или ученый, рабочий или служащий. Ты будешь счастлив. Вот таким человеком и был твой пращур - мой дедушка. И если в тебе есть хоть частичка его характера, ты тоже обязательно будешь счастливым человеком.