Медведь в неволе глава 16

 Глава 16
 Во главе с сотником, которого величали Гудым, семь казаков, все что осталось от некогда наводящей ужас на турок, татар, персов сотни пробираясь по степям, преодолев морские просторы, солончаки, болота, непроходимые леса, -эти семь боевых товарищей и семь великолепных жеребцов, доставшихся в схватках и несущих в своих венах от арабской до английской крови, осели в излучине реки Сейма. Этот полуостров действительно был излучиной, излучал красоту и нетронутость первозданности. В те времена это был рай. Но какой рай без Евы. И для семи казаков и семи жеребцов эта излучина больше была похожа на ад. Все они искали себе применения.
 Разный люд жил в те времена по берегам Сейма - в основном беглый и воровской, но были и казацкие поселения, где были десятники, сотники, а то и полковники. Ближе всех к хижинам великолепной семерки были Конотоп, Путивль, Казацкое, Батурин, Прилуки, Остер. Все это было под покровом самодержавного князя Черниговского Петра Алексеевича- Петра I, хотя и шведы и поляки и литовцы пытались в этих богатых самодостаточных поселениях иметь своих старост и подстарост. Да и татары под видом помощи украинскому казацтву, добирались до этих мест. Вот на этой наковальне и появились гены хозяина . Казацкие десятники из Казацкого и Путивля узнав о красавицах жеребцах, пасшихся в излучине Сейма пытались их выкупить, но великолепная семерка была верна своим братьям по битвам. Затем появились конокрады из безземельных, то-же ничего не выудили, многие не вернулись из топей и волчьих ям, а хижчанский полуостро отделяли от большой земли непроходимые болота, где рыскали волчьи стаи. Но алчность казацкой старшины была велика, и они перхитрили сами себе. Переправив через сеймовские воды десяток кобылиц и направив их на табун жеребцов, «честное» казачество, думало увести прекрасных четвероногих арабов и англичан с полуострова. Но не тут то было! Семерка, голодных до кобыльих ласк, укусов и ударов, жеребцов, не видевших более года ласки слабого пола, взбесившись высунув полуметровые кинжалы и видя перед собой только ножны, прикрытые хвостами кобылиц, неслась не к водам Сейма, а к загонам своих хозяев и вскоре все семнадцать лошадей были в загонах.
 Семерка пришлых хозяев, обалдели от счастья и задумались о себе. У их собратьев началась новая жизнь, а у двуногих по прежнему жизнь была походной, без женских ласк.
 Среди десятка кобыл было три в охоте и вся семерка красавцев – жеребцов перепробовала этих ненасытных стерв, так величали казаки прибившихся блудниц. Остальные кобылы били жеребцов - по чем и как хотели. Сутки длились эти оргии, пока человеческий разум не разделил по кошарам своих четвероногих собратьев и блудниц. Причем пришлось ставить стену из остроконечных бревен, чтобы глаза не видели и запах не шел. Так через одиннадцать месяцев появились в «Черниговском княжестве» в излучине Сейм арабские и английские полукровки две кобылки и один жеребчик совершенно белый (альбинос)! Гудым, Дорош, Шевчук, Охоня, Хлеб, Енко, Гапон, глядя на своих любимых коней, тоже задумались о будущем. Хаты уже стояли загоны были готовы. Медные казаны постоянно кипели, то с рыбой, то с грибами, то с ягодами. А хозяек не было. Однажды, Енко с Гапоном, забрались под Путивль в глухие места Займица, зная что там бродило пару медвежат без матери, и имея цель поймать их, вместо медвежат вытащили из берлоги сорокалетнюю дородную женщину и ее юную дочь лет пятнадцати от роду. Исцарапанные, испуганные Енко и Гапон, крестясь и чертыхаясь привезли связанных жительниц берлоги в свой стан. Слово за слово и прижились. Енко обзавелся спутницей жизни и приемной дочерью. Пища сразу стала и вкусней и сытней. По ночам из хижины Енко слышались радостные, полные страсти стоны. Прошло лето, осень, зима и в стане казаки услышали первый детский крик. Все семеро казаков были на седьмом небе.